Борис Юлин. Здравствуйте! Или как сейчас принято говорить, доброго времени года.
Сегодня я хотел поговорить о танчиках и самолетках.
То есть каждый раз, когда возникает вопрос о начале Великой Отечественной войны, находится огромное количество надмозгов, которые с радостными воплями кричат, что, мол, у Советского Союза было огромное количество танков, гораздо больше чем у немцев. Огромное количество самолетов, гораздо больше чем у немцев. Короче, вот это «огромное всё» они используют как аргумент того, что, во-первых, Советский Союз собирался напасть, во-вторых, как аргумент о том, что Советский Союз имел подавляющее превосходство в силах.
И вот сейчас я хотел поговорить даже не о количестве танчиков, все цифры можно всегда посмотреть, а о насмешках по поводу того, что стыдливо заявляют, мол, у нас были устаревшие танки и самолеты, а у немцев – были новые, современные. И что, мол, наш истребитель И-16 мог успешно сражаться с «мессером», а наш танк БТ-7 был не хуже немецкого Pz-III, а возможно и лучше.
Вот сейчас, я как раз хотел рассказать о поколениях техники. То есть, что на самом деле стояло на вооружении и в чем между ними, между разными поколениями, было принципиальное отличие.
Когда речь, допустим, идет о самолетах. Германия на нас напала, имея в составе своих воздушных флотов, своих и союзных самолетов – более 5 тысяч. Это были самолеты в основном (процентов на 90) именно современных типов. Но, казалось бы, что советская авиация, имевшая в западных округах более 8 тысяч самолетов, будет не хуже, а возможно и лучше.
И тут начинаются разговоры – И-16 может сражаться с Мессершмиттом (Messerschmitt).
Те, кто так говорят, обычно забывают о том, что задача самолета не просто сражаться, а выполнять то, что называется таким скучным термином – боевые задачи. Т.е. самолеты ведут воздушный бой не для того, чтобы просто вести воздушный бой, как рассказывал Портос в знаменитом фильме: «Дерусь, потому что дерусь», а выполняя боевую задачу. Какие есть боевые задачи у истребителей? Это – сопровождение своих бомбардировщиков, для того чтобы они могли нанести удар по вражеским целям, перехват вражеских бомбардировщиков, завоевание господства в воздухе, обеспечение ПВО объектов. Для этих задач, собственно, и нужны истребители.
И вот начинаем оценивать наш основной истребитель И-153 или второй по численности у нас истребитель – И-16. Как они способны выполнять эти задачи. Резко уступая по скороподъемности современным истребителям (современным на то время), уступая почти в полтора раза, наши старые истребители не могли выполнять успешно задачу по перехвату вражеских бомбардировщиков и обеспечению ПВО объектов. То есть немецкие бомбардировщики, такие как Дорнье (Dornier), Хенкель (Heinkel), Юнкерс-88 (Junkers) они, в принципе, по скорости либо вообще не уступали, либо мало уступали нашим истребителям. Пока наши истребители выходили на нужную высоту, немецкие бомбардировщики успевали пройти к цели, дальше куда нужно. То есть перехватить их наши самолеты не успевали.
Если речь идет о задаче сопровождения бомбардировщиков тут сразу всплывает некоторые интересные моменты. Во-первых, довольно маленькая дальность полета наших старых истребителей, свойственная вообще для самолетов того периода времени. Более новые летали уже дальше, и бомбардировщики, и истребители и, соответственно, требовалась большая дальность полета для сопровождения. Плюс к этому, большое время на подъем самолетов. Например, на новом истребителе – Як-1, например – имеется свой стартер, т.е. сжатым воздухом запускается двигатель. На И-16 и И-153 стартера нет, он запускается внешним стартером – подъезжает грузовичок с мотором и соответствующей штангой, который за кок винта раскручивает двигатель нашего старого истребителя. Т.е. пока не будут запущены все самолеты, соответственно, пока не взлетят, не соберутся в воздухе, выполнять задачу невозможно.
То, что касается завоевания господства в воздухе. Опять начинаются интересные моменты. Уступая сильно по скорости, наши истребители не могли ни навязать бой (когда у наших есть лучше условия для ведения боя), ни уклониться от боя (когда превосходство у противника). То есть была только возможность сражаться и умирать. Немцы в неблагоприятных условиях просто выходили из боя, имея большое преимущество в скорости. Соответственно, это обеспечивает колоссальную разницу в потерях между нашими самолетами и немецкими.
Дальше, если допустим наш самолет совершает налет на немецкий аэродром и немцы начинают поднимать свои самолеты, то вот, Мессершмитт взлетает, пилот нажимает клавишу, электродвигатель начинает убирать шасси, когда они убраны – самолет уже может спокойно маневрировать, вести бой. А летчик с момента отрыва самолета от взлетно-посадочной полосы начинает оценивать обстановку в воздухе. Если И-16 или И-153, то самолет отрывается от взлетно-посадочной полосы и первое, что начинает делать пилот, это крутить ручку, убирая шасси вручную (там с помощью тросиков подтягивается шасси, убирая их в ниши). Все это время, пока убирается шасси, пилот не способен нормально оценивать обстановку, потому что он занят, и при этом самолет не способен нормально маневрировать. То есть, пока не убраны шасси – самолет полностью беспомощный. На взлете немцы начинают бить наши самолеты гораздо раньше, чем наши самолеты – немецкие.
Таких недостатков нет у наших новых самолетов, но их мало и они еще плохо освоены экипажами, потому что они только начали поступать на вооружение. А старые в таких условиях оказываются совершенно беспомощными, хотя на них есть пилоты и они в достаточном количестве.
И вот, допустим, поднялись самолеты в воздух, ведут бой и тут у немцев – преимущество в маневрах по вертикали, преимущество в скорости, возможность навязывать бой, возможность уклоняться от боя. У наших есть возможность только сражаться. После этого совершенно иначе выглядят слова о том, что, мол, И-16 в непосредственно воздушном бою мог сражаться практически на равных с «мессером». Да мог сражаться. Уступал, но не так, чтобы категорично. Но. Это в том случае, когда уже ведется бой и этот бой «один на один». А это бывает крайне редко.
То же касается нашей бомбардировочной авиации. Новых самолетов мало, старые – тихоходные, из-за этого крайне уязвимы для вражеских истребителей, крайне уязвимы для вражеской зенитной артиллерии и несут колоссальные потери. А, учитывая, что наша истребительная авиация не может обеспечить сопровождение бомбардировщиков, по вышеуказанным причинам (малая дальность полета и большое время сбора авиационной эскадрильи в воздухе), то бомбардировщики оказываются практически без истребительного прикрытия. Отсюда – господство немецкой авиации в воздухе за счет именно технического превосходства. За счет того, что у немцев подавляющее большинство самолетов относится к новому поколению, а у нас к новому поколению относится лишь незначительная часть авиации.
Теперь о танчиках.
Вот тот же самый БТ и немецкий Pz-III например. У немцев основной танк на начало войны – Pz-III. Тут, во-первых, сразу же часто следует обман (у того же самого Резуна, у того же Солонина), где указывается старая модификация того же Pz-III – с 37-миллиметровой пушкой и с довольно тонкой лобовой броней. Дело в том, что немцы все свои танки накануне Великой Отечественной войны направляли на заводы для модернизации до современного на тот момент уровня. То есть, пушки менялись на 50-миллиметровые, гораздо более мощные, а лобовая броня усиливалась дополнительными броневыми экранами. Т.е. лоб – 50 мм, у БТ – 22 мм, пушка: у нас – 45 мм, у немцев – 50 мм с гораздо большей пробиваемостью.
Но основная разница не в этом. Просто попытки мерить танки по калибру пушки и толщине брони, они довольно бессмысленны. Танки тоже имеют разные поколения.
Например. Тот же самый Pz-III – с торсионной подвеской, с расположением башни по центру корпуса (чтобы уменьшить качку – есть какая-то вероятность стрельбы с хода или если выстрел с остановки, то с гораздо более короткой остановки), есть отдельный командир танка, который следит за боем и обеспечивает выполнение боевой задачи. Командир танка определяет первоочередные цели, определяет, что делать дальше.
У нас командир танка совмещал обязанности наводчика. Т.е. управлять боем ему было сложнее. И это было нормой для всех танков предыдущих поколений. Здесь немцы вырвались вперед, потому что они разрабатывали танковую доктрину тогда, когда у нас БТ уже давным-давно серийно выпускался.
И в итоге получается, что немцы подбивают нас с гораздо большей дистанции, практически в лоб, неуязвимы для нашей основной танковой пушки (45 мм) и при этом гораздо лучше управляются на поле боя. Это уже усугублялось количеством радиостанций на танках. У нас на башнях были радиоприемники, радиопередатчики были не на всех. У немцев – везде радиопередатчики/радиоприемники, следовательно, есть нормальная связь между боевыми машинами, гораздо лучше обеспечено взаимодействие между танками.
То есть тот же самый Pz-III – в несколько раз реально полезнее на поле боя, чем БТ. И сравнивать его можно разве только с Т-34. И здесь сравнение будет, на начало войны, во многих отношениях не в пользу Т-34. У нас, к примеру, отсутствовал вращающийся полик башни – экипаж при повороте башни банально бегал по ящикам со снарядами, которые стояли на дне танка. Разница довольно большая была из-за этого в скорострельности. Менее удачная, чем у того же Pz-III подвеска. Отсутствие в боекомплекте, в отличие от немцев, подкалиберного снаряда. То есть, много было моментов, которые делали Т-34, в принципе танк более мощный и совершенный, чем Pz-III, не сильнее, чем Pz-III или немецкий Pz-IV…
Во время войны наши свой танк усовершенствовали. Танк постоянно совершенствовался, и к середине войны «тридцатьчетверка» стала однозначно лучше, чем Pz-III и Pz-IV.
Но это было не в начале, а в середине войны.
А в начале войны наши новейшие танки, получается, были сравнимы с немецкими новыми танками, которых у немцев было большинство, а наши старые танки однозначно уступали немецким.
Но в отличие от воздуха, здесь есть еще одно очень серьезное замечание.
Дело в том, что танки, это всего лишь один из видов оружия. То есть силой для наступательных операций являлись не столько танки, сколько моторизованные соединения, которые могли быть выведены на оперативный простор и совершать глубокие удары в расположение противника, либо совершать быстрые маневры. Моторизованные соединения определяются не только танками. Они определяются тем, что на механической тяге находится вся артиллерия, притом, на достаточно шустрой (специализированные артиллеристские тягачи), на автомобильном транспорте перевозятся вся пехота, все тылы. То есть вся дивизия двигается на колесах. Это моторизованная, либо танковая дивизия. У них очень высокая скорость марша – 30-40 км/ч, по хорошей дороге.
Например, наши мехкорпуса, имея артиллерию на тяге из сельхозтракторов и передвигающиеся пешком пехотные подразделения, обладали скоростью на марше – 5-6 км/ч.
И поэтому, танков вроде бы много, а подвижных соединений, предназначенных для мобильной войны, практически нет. И вот здесь было колоссальное преимущество немцев. А само количество танков – оно практически ни о чем. Войска могут воевать при нормальных противотанковых средствах, при нормальной мобильности, они успешно могут воевать вообще не имея танков. Т.е. наличие противотанковых средств позволяет в значительной мере нивелировать преимущество противника в танках. С противотанковыми средствами у немцев в начале войны было лучше, чем у нас.
К чему я все это рассказывал?
К тому, что если вы пытаетесь оценить соотношение сил, то меряться танчиками, самолетиками или автоматами – смысла нет ни малейшего. Если стороны имеют примерно равный уровень технического оснащения, уровень технологий, то сильнее будет та армия, в которой больше численность личного состава. Потому что всем оружием: что танками, что пушками, что самолетами, что артиллерией, что автоматами пользуются люди. Именно они ими воюют, этим оружием.
В 1941 году, года Германия напала на Советский Союз, силы Вермахта с его союзниками составляли 5,5 миллионов человек, против 2 миллионов 900 тысяч человек у Советского Союза. То есть превосходство почти двойное. И при этом общий технический уровень у немцев был несколько выше, чем у советской армии. Потому что немцы уже перешли на новые образцы вооружения, а советская армия только переходила на них. То есть, начала получать в войска и начала их осваивать, а основная часть вооружения была устаревшей.
И с этим ничего поделать в тот момент было нельзя. Пытались исправить эту ситуацию, но на это нужно время, а времени нам не дали.
И поэтому меряться просто количеством танчиков, количеством самолетиков – это своеобразная идиотия, которой пользуются фальсификаторы истории, чтобы показать совершенно неверно соотношения сил на начало войны.
На этом – всё!
Новости
VIP
