Клим Жуков. Всем привет! Что-то мне подсказывает, что мы сегодня вернёмся на поля солнечной Италии, потому что в студии у нас снова долгожданный Олег Валерьевич Соколов. Олег Валерьевич, здравствуйте!
Олег Соколов. Добрый день. По-моему, это замечательная идея – отправиться на поля солнечной Италии.
Клим Жуков. Да, у нас немножко в Питере распогодилось, но, тем не менее, в Италии немного погода лучше, поэтому я с удовольствием.
Олег Соколов. Да, тем более в самую-самую такую погоду яркую, солнечную.
Клим Жуков. В июль, август?
Олег Соколов. Да, в июль, август, даже немножко жарковато. Но тем не менее, будет жарко не только с точки зрения погоды. Итак, мы закончили наш прошлый рассказ на том, что Наполеон после своих блистательных побед сначала в Пьемонте, затем в Ломбардии, в принципе, мог бы двигаться дальше, прямо на Австрийскую монархию, прямо на Тироль и, может быть, даже на Вену для того, чтобы попытаться принудить Австрию к миру. Но для того, чтобы это сделать, для того, чтобы можно было двинуться дальше, необходимо было обязательно овладеть крепостью Мантуей. Мы в прошлый раз посмотрели, почему эта крепость очень важная, почему невозможно было пройти мимо крепости огромной, где гигантский гарнизон находился – невозможно было это оставить на тылах.
Итак, кампания застопорилась. Войска расположились неподалёку от озера Гарда, кстати смотрите, какие прекрасные пейзажи: замечательное озеро Гарда, вокруг него прекрасные горы. Здесь такие места классные! Курортные места, прямо скажем. И вот смотрите, как расположилась армия: чуть больше 40 тысяч человек, часть достаточно небольшая – 9 тысяч человек – под командованием генерала Серюрье блокирует Мантую и осаждает, ведёт осаду Мантуи, остальные прикрывают осаду. Самая большая дивизия – это дивизия Массена, 15 тысяч человек, которые прикрывают дорогу вдоль реки Адидже. Дальше меньшая дивизия – дивизия Соре, дивизия Деспинуа и дивизия Ожеро прикрывают справа, слева, с севера и с востока.
Клим Жуков. Прошу прощения, надо напомнить зрителям, что речь у нас идёт про 1796 год, потому что прошлая лекция, может быть, кто-то её и не видел, но посмотрите обязательно. Мы сейчас переместились постепенно в 1796 год.
Олег Соколов. Да, лето 1796 года. Итак, пока идёт осада Мантуи, войска, которые расположились вокруг, отдохнули, получили подкрепления кое-какие. Кроме того, благодаря тем контрибуциям, которые Наполеон наложил на властителей итальянских, получили возможность нормально питаться, даже жалованье стали платить звонкой монетой – в то время это, понимаете, для армии эпохи Директории, когда платили всем обесценившимися ассигнациями, а здесь получали в звонкой монете. Т.е. в общем, армия отдохнула, набралась…
Клим Жуков. Жизнь наладилась!
Олег Соколов. Да, жизнь наладилась. И более того, ведь что очень ждали все – что на Рейне начнутся основные боевые действия, и действительно, наконец армии Журдана и Моро начали наступление. 24-25 июня Моро перешёл через Рейн, и Журдан в свою очередь перешёл через эту реку 2-4 июля 1796 года, т.е. на Рейне французские войска тоже двинулись. Там, как я напоминаю, было более 150 тысяч человек, там были главные, собственно говоря, силы. Т.е. таким образом, вроде как кампании пошла на лад. Но самое забавное – ещё и в жизни личной: Бонапарт же так ждал Жозефину, помните? Просил, умолял.
Клим Жуков. А она немножко его, как говорят теперь в интернете, потролливала чуть-чуть и не приезжала.
Олег Соколов. Раньше говорили «динамила».
Клим Жуков. Динамила, справедливо, динамила и не приезжала: то больной скажется, то ещё что-нибудь.
Олег Соколов. Да. Но дело в том, что Бонапарт так её звал, такие писал страстные письма, что он уже дошёл до того, что он даже уже писал членам правительства о том, что он сходит с ума, и в результате члены правительства сказали: слушай, давай-ка ты отправляйся, а то у него там что-нибудь повернётся в голове – он бросит армию, прибежит в Париж, так сказать, сгорая от любви. И короче, её почти что силой заткнули в карету и отправили в Италию. Но конечно, Жозефина не хотела путешествовать скучно, поэтому она одного из своих любовников взяла, молодого офицера – ну чтобы помогал ей в дороге, скрасил. Понимаете, долго ведь до Италии ехать.
Клим Жуков. Ну ещё бы. Опять же, покидать столичный Париж в такую провинцию глухую ехать…
Олег Соколов. Бонапарт об этом ничего не знал, он был единственный человек, который об этом ничего не знал. Жозефина, не торопясь, поехала, и они встретились в Милане, эта встреча произошла наконец в июле в Милане, и Наполеон просто был в безумном восторге, покинув её через несколько дней, он написал: «Я думал, что я люблю тебя, но только сейчас, после нашей встречи, я понял, что люблю тебя в тысячу раз сильнее». Вот бешеная любовь, страсть, и в конечно итоге она вознаграждена – армия его одерживает победы, он в Милане со своей прекрасной возлюбленной, войска хорошо питаются, пошили новые мундиры, т.е. вообще всё прекрасно.
Кроме того, под Мантуей Серюрье активно ведёт осаду. Все тяжёлые орудия из крепостей Италии привезли под Мантую и, как я уже говорил, 29 июля эти пушки заговорили, и начался обстрел укреплений Мантуи, и 29-30 июля они так долбили, что передовые укрепления Мантуи Милиаретто были уже сильно повреждены, и можно было уже думать либо о штурме, либо о том, чтобы требовать, чтобы неприятель капитулировал.
Клим Жуков. А какой калибр осадной артиллерии того времени?
Олег Соколов. Осадная артиллерия того времени, вот та, которая была под Мантуей – 24-26 фунтов.
Клим Жуков. Солидно!
Олег Соколов. Это огромные, гигантские пушки. Да, напоминаю, что артиллерийский фунт – это французский фунт практически, это почти полкило, т.е. если ядро 36-фунтовое, это значит, что оно весит, соответственно, 18 кг.
Клим Жуков. Около 18 кг.
Олег Соколов. Но это же огромные страшные ядра. Вот такими пушками долбили, и в общем, короче говоря, всё шло к тому, что, очевидно, будет скоро либо штурм, либо Мантуя вынуждена будет капитулировать. А в это время происходили события там, в горах Тироля. Дело в том, что пассивность французских армий в начале лета привела к тому, что австрийцы, видя то, что они теряют в Италии такие свои владения, решили, что срочно нужно что-то сделать! И поэтому, говоря современным языком, решили снять с рейнского фронта элитные войска и поставить во главе их замечательного элитного генерала – это был Дагоберт Сигизмунд граф фон Вурмзер. Вот этот генерал, конечно, смотрится по-немецки, на самом деле, очень забавно, этот человек родился в Эльзасе, на территории Французского королевства. Изначально он немецкоговорящий, но родившийся во Франции. И был он офицером французской армии в эпоху Людовика XV, он воевал в войне ещё за австрийское наследство!
Клим Жуков. Ничего себе! Так ему лет было порядочно, наверное.
Олег Соколов. Ему 72 года было, он начал службу в войне за австрийское наследство, воевал с австрийцами в войне за австрийское наследство.
Клим Жуков. Вот как она, карьера-то, повернулась.
Олег Соколов. Да. А потом, когда в 50-е годы 18 века произошло сближение между Францией и Австрией, в конечном итоге они станут союзниками, Вурмзеру предложили хороший пост в австрийской армии, он перешёл и стал верным офицером Австрии. Более того, он одержал ряд блистательных побед над пруссаками в 7-летней войне, вообще он был очень храбрый человек, первоначально он был офицер-гусар, и даже в свои 72 года он сохранил силу и энергию, волю, отвагу. И вот этого отважного человека поставили, сняли с Рейна 25 тысяч великолепных солдат, которых прислали в Тироль, где они собрались. В общей сложности почти 50 тысяч человек оказалось под командованием Вурмзера, чуть меньше 50 тысяч – где-то 47-48. Вот эти войска Вурмзер кинул в наступление, и 29 июля в 3 часа утра наступление австрийцев началось по всем направлениям. Это было для французов, я бы не сказал, неожиданно, они, в общем-то, ожидали, что что-то оттуда придёт, но что оно будет таким, никто не ожидал.
Вурмзер наступал несколькими колоннами. Главные части войск его – порядка 24-25 тысяч шли долиной Адидже, и шли, где всего лучше дороги – они шли прямо на Верону и Мантую.
Клим Жуков. Это получается, с востока озеро Гарда обходили?
Олег Соколов. Они обходили озеро Гарда с востока, шли строго с севера на юг. Но Вурмзер, как человек века 18-го, привык, что нужно обязательно двигаться многими колоннами, многими отрядами, поэтому он выделил колонну 18 тысяч человек под командованием генерала Кваждановича на левый, на западный берег реки Гарда на своём правом фланге, вот я посмотрел со стороны французов, для того, чтобы они ударили по французам с тыла. И наконец ещё отряд генерала Месароша, он двигался с востока на французов. В принципе, маленькие отряды выделить по флангам было, конечно, логично, а вот то, что он двигал сюда 18 тысяч, это потом сыграет для него роль далеко не самую лучшую. Т.е. он свою 50-тысячную армию разделил.
Клим Жуков. А зачем это всё нужно было в 18 веке?
Олег Соколов. В 18 веке, мы ещё вернёмся к стратегиям 18 века. Дело в том, что в 18 веке, поскольку степень напряжения войны была обычно не очень высокая, а войска были очень хрупкими, потому что солдаты были очень мало заинтересованы в том деле, за которое они воюют, и при малейших сложностях с подвозом провианта, водки и т.д. они предпочитали куда-то удаляться. Поэтому всё, что касалось: отрезать подвоз продовольствия, перерезать коммуникации – было очень чувствительно для армии, а напряжение войны не очень сильное, поэтому войска дробились на много мелких отрядов, чтобы перекрыть все направления, все дороги, гарнизоны и т.д. В результате это привело к кордонной стратегии в 18 веке. Т.е. нет желания идти на огромное решительное столкновение, как потом по Клаузевицу было: народная война, когда армия собирается в кулак, она идёт громить неприятеля, а вот такая война манёвренная, небольшими часто отрядами, иногда, конечно, происходят генеральные сражения, но всё-таки традиция распыления сил. И Вурмзер, будучи человеком храбрым, решительным, сильным, отважным, тем не менее, действовал во многом вот в этой традиции распыления сил, и он не мог представить себе, как можно не пустить многими колоннами армию. Тем более, что здесь местность очень своеобразная: видели рисунок – здесь, конечно, дороги не по равнинной местности, дороги идут среди гор, и конечно, большую массу войск трудно вести одной колонной. Это соблазняет вас рассеять войска на много отдельных отрядов. Так что причины, конечно, были. Ну и кроме того, конечно, хочется ударить в тыл неприятеля, чтобы беспокоить его в тылах. Всё это привело к достаточно большому распылению сил. Но я должен сказать, что распылились они, не распылились, но они ударили вот здесь, например, на плато Корона, вот можете сейчас посмотреть, тут очень красивые пейзажи. Командующий дивизией Массена в своём рапорте написал, что я никогда не видел австрийцев, дерущихся с такой яростью, они все были пьяные.
Ну конечно, они были все пьяные, все получили хорошую винную порцию, а самое главное – пьянит численность, пьянит сила. Здесь же были войска, побитые в предыдущих боях, и вдруг они получили мощное подкрепление, причём такого мощного генерала, который заменил не очень решительного Болье. Такая решительность, отвага, масса войск – ох, сейчас мы им вдарим! И действительно, они лезли, как бешеные. И французы были сбиты со всех этих позиций. Жубер, несмотря на то, что это отважный, храбрый молодой генерал, не смог удержаться на плато Корона. В это время Кважданович атаковал здесь шестью колоннами, в направлении Брешии, и войска его взяли Гавардо, взяли Сало. В Сало отряд небольшой французский заперся в замке, продолжал оборону, но всё равно австрийцы ворвались. А полковник Ленау, командир авангардного отряда, с ходу ворвался в Брешию. Надо сказать, что Брешия – это красивый город, очень милый, старый, но самое главное, что здесь были французские склады, во-первых, во-вторых, здесь были французские раненые, больные – около 1,5 тысяч человек, и ещё к тому же несколько генералов, которые здесь находились на излечении. В частности, генерал Мюрат находился здесь тоже на излечении. Короче говоря, австрийцы захватили сразу в плен французских генералов, 1,5 тысячи человек, кучу всяких складов, боеприпасов…
Клим Жуков. И Мюрата?
Олег Соколов. И Мюрата.
Клим Жуков. А я даже не знал об этом.
Олег Соколов. Он недолго оставался в плену. Так вот, австрийцы захватили всё это, и естественно, конечно же, когда об этом узнали в армии, в общем-то, я бы сказал, начался в определённой степени переполох. Самое-то главное, что Бонапарт в этот момент ехал, он только что недавно выехал из Брешии, где он встречался с Жозефиной в очередной раз, он прямо оттуда возвращался. Более того, Жозефину здесь, на берегу озера Гарда, австрийцы чуть ли в плен не возьмут. Там её карету видели австрийские гусары, там было настоящее преследование, как в фильмах про Дальний Запад – карета, за которой скачут, стреляют. И более того, эту карету ещё с озера Гарда австрийская флотилия обстреляла из пушек, т.е. полное вообще…
Клим Жуков. Это был такой фильм про пиратов – «Остров головорезов», там главный герой с главной героиней убегают по набережной, по ним стреляет линкор с трёх палуб, и мальчик говорит своей девушке: «По мне никогда не стрелял целый линкор!» Там всё разлетается вдребезги, и 2 человека вот так вот бегут – вот что-то в этом духе.
Олег Соколов. Конечно, здесь всё было гораздо скромнее, то тем не менее вот такая ситуация.
Клим Жуков. Для столичной девушки-то это какой шок был!
Олег Соколов. Ну в общем, конечно, да. Мало того, что она попала в Италию к сумасшедшему какому-то, так ещё по ней стреляют, понимаете, из пушек с какого-то озера, какие-то австрийские гусары там скачут вообще! В общем, конечно, панику навели они серьёзную.
30 июля Бонапарт прибыл в Кастельнуово, вот сюда, прямо в центр расположения своей армии, и он приказал Массане, первый его приказ был Массане, это отступать вот в этом направлении, но вначале он думал, что можно будет австрийцев отбросить здесь. Но получив известие о том, что наступают очень большие силы, он от этой идеи сразу отказался и приказал им тоже отступать на Кастельнуово. А в 15-30 он прибыл вот сюда, в район Ровербелла. Сюда отступали войска Ожеро. Вот Ожеро оставил об этом эпизоде очень подробное описание, и он рассказывает, что когда он прибыл ещё до Бонапарта в Ровербелла, отступая со своими войсками, он здесь увидел настоящую панику: улицы Ровербелла забиты войсками, маркитанты, обозные, все кричат, орут, паника. Все кричат постоянно: «Уланы, уланы, австрийцы!» В общем, полная совершенно паника. Ну он со своими офицерами навёл порядок, как мог, немножечко.
Клим Жуков. А сколько ж туда народу в итоге набилось, в этот Ровербелла? Это же городок-то очень небольшой, это не Мантуя, не Милан?
Олег Соколов. Ну, я думаю, что очень много здесь не было: 5 тысяч – войска Ожеро, войска Кильмена, какие-то части отдельные, которые стояли у Виллафранка. Здесь не очень много, но тем не менее несколько тысяч человек, с обозами. Главное, что обозы здесь, обозники все, так сказать, беспорядочные массы людей, которые паниковали, но Ожеро как-то удалось эту панику пригасить, и дальше он встретился с Бонапартом.
Согласно рассказу Ожеро, Бонапарт сказал: «Что, вы думаете, надо сделать для спасения армии?», потому что Бонапарт, согласно Ожеро, ещё раз подчёркиваю, что это описание Ожеро, конечно, он там выставляет себя – он вообще там самый главный герой этой истории, и Бонапарт: «Что надо делать для спасения армии?» И Ожеро так встал…
Клим Жуков. «Сейчас расскажу тебе всё».
Олег Соколов. «Что делать? Собрать войска, для примера расстрелять несколько негодяев, которые сеют панику, а самое главное – не говорить об отступлении. И от себя я заявляю, что не собираюсь отступать. Дивизия под моим началом ещё ни разу не была бита. Я лучше хочу погибнуть во главе моих солдат, чем обесчестить себя позорным отступлением. Если оно начнётся, не в наших силах будет его потом остановить. Больше не будет ни порядка, ни дисциплины».
Здесь я должен сказать: что точно – что Ожеро, без сомнения, говорил, и думаю, об этом думал и Бонапарт, что если начнётся отступление, это будет всё, это будет конец, потому что, мы же говорили, Италия политически находится в таком нестабильном состоянии. Кто-то поддержал вступление республиканской армии, особенно в Милане или в Болонье, положим, но к тому же есть масса противников этой армии. Есть очень много людей, которые сочувствуют австрийцам, более того, после того, как французская армия прошла и собрала какие-то контрибуции, где-то солдаты погуляли очень хорошо, местное население было далеко не в восторге, и вот один из офицеров рассказывает – лейтенант Девернуа – что он оказался вот здесь вот в это время один, так его просто-напросто где-то схватили, побили и кричали: «Да здравствуют австрийцы!» Его хотели сдать австрийцам. Ведь это же земли-то, которые австрийцам принадлежали до этого.
Клим Жуков. Долгое время.
Олег Соколов. Долгое время, почти 100 лет это были земли австрийские, итальянцы здесь привыкли к австрийцам, австрийцы всё-таки здесь чувствовали себя больше на своей территории, поэтому, конечно, безобразничают все солдаты – и австрийские, и французские, но австрийские меньше безобразничали, я думаю. Поэтому, в общем, ситуация была такая: если бы начали отступление, то все те люди в Италии, которые поддерживали французов, они бы немножечко сдулись бы так, а те, которые были против французов, они наоборот поднялись. Пьемонт – вообще просто целое королевство просто бы отказалось от того мира, отрезало бы сзади французов, ну а с учётом местного населения, с учётом того, что Папа Римский тоже мог бы наконец вступить в дело, венецианцы могли 10-тысячную армию ещё… Т.е. в результате французскую армию здесь бы просто раздавили, она бы просто из Италии не ушла. Т.е. понимаете, начало отступления могло бы означать полную катастрофу.
Клим Жуков. Я думаю, это для морали его войск, в первую очередь, самих французских было бы нехорошо.
Олег Соколов. Для морали войск – само собой. Бонапарт, мы не знаем точно, что он решил 30 июля, он ещё не решил, как он будет бить австрийцев, но что он здесь чётко решил – что нужно решаться на какое-то очень резкое действие, и что самое главное – Мантуя, вопрос Мантуи. Нужно снять осаду с Мантуи, потому что, я ещё раз говорю, гарнизон более 10 тысяч, его блокировали 9 тысяч, меньше даже войск, чем внутри Мантуи. Если пытаться, вот уже соблазн – пробить уже стену, уже вот-вот можно взять, но если поддаться этому соблазну, ещё остаться на пару дней под Мантуей, Вурмзер придёт и просто раздавит здесь войска. А если пытаться прикрыть эту осаду, то, значит, будет генеральное сражение с войсками Вурмзера, превосходящими по численностями. Ведь смотрите – у французов около 10 тысяч занято под Мантуей, ну вот, грубо говоря – у Вурмзера 50, у Мантуи 10, итого 60. У французов 10 на 10 деблокируют, и остаётся 30 против 50 Вурмзера, т.е. меньше.
Клим Жуков. Невыгодно.
Олег Соколов. Т.е. конечно же, тогда они потерпят поражение, тем более вот это представление австрийцев, как каких-то таких солдатиков, которых легко расколошматить – это абсолютно неверно, тем более под командованием великолепного командира, австрийцы 50 тысяч – они бы 30 тысяч французов точно бы разметали, даже бы под командой Бонапарта. И поэтому Бонапарт понимает, что за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь: нужно снимать осаду. Скажут: ну и снял – ну и что? А вы знаете, что это такое – снять осаду? Там же пара сотен тяжеленных орудий, которые привезли огромным трудом под стены Мантуи, которые неделями тащили из Милана, из Тортоны. Их придётся бросить. Огромное количество пороха тоже не утащить, всё это придётся бросить, эту осаду уже больше не начать. Надо выбирать. И вот отдали приказ: бросить осаду. Он отдал приказ, 31 июля этот приказ был получен, и было приказано: в ночь с 31 июля на 1 снять осаду.
Клим Жуков. Это мы в прошлый раз говорили, кто не помнит: осада серьёзной крепости в конце 18 – начале 19 века – это вот есть город осаждаемый, и вокруг город осаждающих, иначе её не взять. Т.е. это всё построить – это чудовищные силы, расходы, там склады должны быть, подвоз боеприпасов, огромные земляные укрепления под пушки – в общем, это, я думаю, Бонапарту дорогого стоило, в смысле нервных клеток.
Олег Соколов. Это очень дорогого стоило, потому что целый месяц ведь потратили и огромное количество средств на эту осаду, и теперь нужно всё бросить, причём бросить без надежды в скором времени это восстановить, потому что, смотрите: чтобы прикрыть тот момент, что они снимают осаду, приказали двум пушкам стрелять, ночью, чтобы австрийцы думали, что всё-таки что-то там продолжается.
Клим Жуков. Чтобы было, чем заняться.
Олег Соколов. Да, а всё остальное – был приказ: пушки закопать или утопить в озёрах, в болотах. Вы знаете, что-то закопали, что-то утопили, но дело в том, что пушки такие тяжёлые, солдатам было вообще так влом ночью их топить и закапывать, что когда утром австрийцы увидели, что армии-то нет блокирующей, они вышли из Мантуи, гарнизон-то у них тоже довольно озлобленный, когда они вышли из Мантуи, они сразу же захватили 40 пушек на позициях и 139 с огромным боевым запасом в парке, т.е. 179 пушек тяжёлых тотчас же были захвачены. Кроме того, гарнизон погнался за отступающими и взял ещё где-то порядка 700 человек, которые там бродили вокруг. Т.е. осада была снята большой кровью.
Ну а дальше Бонапарт приказывает сосредоточение для начала вот сюда, в сторону Лонато, Кастильоне, вот в эту сторону, вот мы посмотрим движение войск: они двигаются сюда. Был отдан приказ: в Пескьере – вот эта маленькая крепость – оставить гарнизон, чтобы прикрыть отступление, а все остальные войска двигаются в этом направлении.
Клим Жуков. Т.е. все пошли на запад …
Олег Соколов. Все пошли на запад, и 1 августа генерал Ожеро ворвался в Брешию, и причём он ворвался так внезапно в Брешию, что отбил всех пленных. В Брешию австрийцы ворвались внезапно и всех взяли, а 1 августа Ожеро ворвался в Брешию и обратно всех отбил. Никто в результате не пострадал, и все склады были взяты обратно. Но тем не менее вечером 1 августа был собран военный совет. … генерал, армия почти собрана, кроме Серюрье, который отошёл на Маркарию вот в этом направлении, армия здесь собрана. И Бонапарт обратился: «Граждане генералы, я позвал вас, чтобы обсудить положение армии». Ну и если верить запискам Ожеро, то все практически высказались за отступление, потому что они не видели возможности, как можно сражаться с таким превосходством войска. Но Ожеро категорически сказал, что отступать нельзя, нужно драться, нужно атаковать, и после этого, как он рассказывает, он пошёл спасть, сказал: «Всё, я устал», и пошёл спать. А на следующее утро, встретившись с Бонапартом, он сказал: «Ну что решил ваш совет?»
Клим Жуков. Ах, ничего себе – «ваш совет»!
Олег Соколов. Бонапарт: «Ничего толком, но всё обдумав, я думаю, что надо поступить так, как вы считаете – нужно идти на врага и атаковать его повсюду, где мы встретим. Я так решил. Вы атакуете Монтекьяро с вашей дивизией, а я пойду на Лонато с дивизией Массена».
Конечно, то, что писал Ожеро, это очень тенденциозные воспоминания. У нас, к сожалению, нет других воспоминаний об этом совете. Но, во-первых, что совершенно чётко – ещё 31 июля, отдавая распоряжение командиру Пескьере, Наполеон говорит о том, что, возможно, он будет блокирован в течение 2-3 недель, пока армия отойдёт в западном направлении. Т.е. ещё 31 июля он действительно предполагает, что, возможно, он будет отходить. Вот когда он отдавал приказ снять осаду Мантуи, он ещё толком не знал, что он будет делать – это первое. Второе, что очень важно: в эпоху Империи, 24 марта 1808 года, когда Бонапарт будет давать титулы, связанные с победами, Ожеро получит титул «герцог Кастильонский». Дело в том, что такой титул просто так не даётся. Бонапарт к своим победам в Италии относился очень трепетно, как к своим победам. Это один из немногих, кто получил титул герцога за революционные победы – это говорит о признании важности Ожеро в этот день. И более того, на Святой Елене Наполеон написал: «Ожеро решил победу в день Кастильоне, и несмотря на его поступки впоследствии, за которые император мог его сурово упрекнуть, … память об этой великой службе Отечеству оставалась всегда и перевешивала все недостатки этого человека. Интересно, что на совете, когда Ожеро настаивал на наступлении, генерал Деспинуа – вообще нерешительный генерал, такой, я бы даже сказал, не очень хороший генерал, он сказал: «А на что мы можем опереть наш правый фланг?» «На штыки!» - сказал Ожеро. Вот это вот гениальный ответ – «На штыки!». В результате было решено перейти в наступление и попытаться разбить врага по частям. Ну вы знаете,. Просто сказать: разбить врага по частям – вы попробуйте сделать это в реальности, тем более в такой обстановке, когда со всех сторон наступают, когда в определённой степени войска дезориентированы, когда есть некоторые войска, которые поддались панике даже, и в этой ситуации сконцентрироваться и разгромить врага по частям.
А что же происходило… Можно сказать, что Вурмзер, конечно, дал возможность это сделать. Причём, смотрите, по идее, если бы Вурмзер вместо того, чтобы двигаться всеми силами на Мантую, пошёл бы за армией Бонапарта вот сюда, в этом направлении, то здесь, в этом районе – в районе Лонато, Сан-Марко – армию Бонапарта очевидно бы зажали между отрядом Кваждановича и армией Вурмзера, а Вурмзер решил, что Бонапарт уже отступает, ему докладывали, что он уже уходит по дороге на Милан, и поэтому он решил помпезно вступить в Мантую. И в результате 2 августа вместо того, чтобы быть вот здесь вот, он оказался под стенами Мантуи с главными своими силами. Было всё это красиво: под звон колоколов Вурмзер вступал в Мантую – он освободитель Мантуи, его приветствовал комендант гарнизона, австрийские войска построены парадом, развевались знамёна, сияло яркое солнце, и Вурмзер уже чувствовал… Представляете: захвачено около 200 французских пушек, французские пленные, он вступает в Мантую – ну, в общем, он уже торжествовал победу, всё, там оставались уже какие-то мелочи – преследовать отходящего Бонапарта. А Бонапарт не отходил, он решил атаковать, и атаковать кого – выбирая между Кваждановичем и Вурмзером, он сделал совершенно правильный выбор – Кважданович. Это то же самое, как в начале кампании между армией пьемонтской и армией австрийской он выбрал более слабого противника, т.е. имея перед собой врага, имеющего численное превосходство, разделённого на 2 группировки, он выбирает более слабую группировку, почему – потому что её легче выбить из игры, и она вообще будет разгромлена, а потом уже перенести удар на сильную группировку, в то время, как если начать с сильной группировки, вы в ней завязнете, а маленькая подойдёт вам…
Клим Жуков. Подтянется к тому времени.
Олег Соколов. Подтянется. Поэтому совершенно правильно перенести удар на более слабую группировку – начать с Кваждановича. Но это опять-таки просто сказано – начать с Кваждановича: здесь и французские, и австрийские войска занимали очень сложное распределение, они все перепутались здесь, между многочисленными городками, и австрийцы разделились на много колонн, и французы тоже были разделены на много колонн.
Клим Жуков. Я вообще смотрю на карту, вижу такое количество горных дефиле, по которым можно идти только одной колонной, и я себе вообще с большим трудом представляю, как там этим всем можно управлять, потому что вот у Вурмзера 24 тысячи, которые шли с востока озера Гарда, если это шло хотя бы одной походной колонной, то это я даже не знаю – это сутки от хвоста до головы колонны.
Олег Соколов. Именно поэтому здесь, по Адидже шли тремя колоннами. Вдоль Адидже идёт несколько дорог, и они разделились на 3 колонны, т.е. они шли не очень глубокими колоннами. Кроме того, смотрите, когда уже вышли на равнину, вот здесь уже плоская равнина достаточно, и особенно в том районе, о котором мы сейчас будем говорить. Итак, 2 августа войска под командованием Соре, Деспинуа, Даллеманя сдерживают колонны Кваждановича, а Бонапарт концентрирует свою армию в районе Монтекьяро и Понте-Сан-Марко. Но что очень важно – мы действуем против Кваждановича, но Вурмзер-то тоже не дремлет: хотя главные его силы вступали в Мантую, часть уже войск он направил на помощь Кваждановичу – по дороге на Кастильоне уже шли войска генерала Липтая. И нужно сказать, что они так решительно шли, что вот здесь вот, в районе местечка Кастильоне, о котором мы будем ещё несколько раз сегодня говорить, был такой маленький французский отряд под командованием генерала Валетта, и этот отряд под командованием генерала Валетта был разбит, точнее, не разбит, а просто сам генерал убежал и прибежал в Монтекьяро к Ожеро. Ожеро … сказал: «А где ваши войска?» - «Они идут за мной». - «Значит, вы бросили ваших солдат?» - «Нет, часть их вместе со мной, а остальные, я не знаю, по какой дороге они пошли». На что он сказал: «Убирайтесь! Вы трус, нельзя покидать позицию без боя, и вы даже не сделали ни одного выстрела!» Валетт был отстранён от командования и выслан потом из армии.
В 4 часа дня 2 августа Бонапарт прибыл в Монтекьяро, где собирались части Ожеро, и Бонапарт спросил: «Как ваши солдаты, как вообще общее настроение?» Ожеро сказал: «Пойдёмте к солдатам, вы сами можете об этом судить». А он уже провёл с солдатами беседу о том, насколько важно будет действие, и Бонапарт когда прибыл к нему, сказал: «Знаете ли вы, друзья, что нам придётся сражаться всё 25-тысячным войском Вурмзера?», на что солдаты ответили: «А что нам их число? Генерал, разве мы считали число врагов, тем более в таких обстоятельствах, как сейчас? Не бойтесь нас и верьте в победу. Да здравствует Республика! Да здравствуют наши генералы!» Он почувствовал какое… и дальше проходя среди рядов солдат, Бонапарт встретил одного гренадера, который вышел из строя и сказал: «Генерал, мы все поклялись победить или умереть на этих высотах». Ну, он решил, что с такой армией это…
Клим Жуков. Мне вот интересно, кто у них занимался воспитательной работой? В советской армии – замполиты, у нас сейчас есть военные психологи, а во французской армии в конце 18 века кто этим занимался?
Олег Соколов. Только одно – сердце генерала командующего, душа, энергия, харизма, вера.
Клим Жуков. Т.е. какой-то специальной должности…
Олег Соколов. Ничего абсолютно, никакой идеологической специальной обработки! Но здесь были комиссары, да, но это комиссары совсем не те, это комиссар, который наблюдал за генералом от правительства, который занимался политическим контролем генерала, он не занимался работой с личным составом, он занимался тем, что контролировал, чтобы там генерал не сделал неправильно политически. А вот такие, которые занимались работой с личным составом – это было при якобинцах, да, при якобинцах это как-то пытались делать, а уже в 1796 году этого ничего не было. Так что здесь только энергия, только вера в победу, только пламя вашего сердца, как говорил Клаузевиц, помните: «Пламенем своего сердца, огнём своей души…» - вот, собственно говоря, только этим.
Ну и Бонапарт сказал, что «я вижу, что с такими храбрецами, как вы, невозможно, чтобы нас разбили». Ну и отовсюду раздались крики: «На врага! Да здравствует Республика!» И 3 августа начался бой, который должен был покончить с Кваждановичем. Но тем не менее, Ожеро-то нужно было драться не с Кваждановичем, а нужно была задерживать авангарды Вурмзера вот здесь вот, в районе Кастильоне. И здесь произошёл первый бой, первое сражение под Кастильоне. В 4 утра атаковали войска Ожеро, и начался жуткий совершенно, отчаянный бой. Интересно, что во всех французских описаниях говорится, что австрийцев было видимо-невидимо, а Ожеро в общей сложности, если взять то, что было в начале боя и к концу боя, у него, в общем-то, 10-11 тысяч человек. Если почитать французские описания, то с другой стороны там просто какая-то тьма народу. Вы знаете, я австрийские документы поднял – оказалось, что в начале боя у австрийцев было 4 тысячи.
Клим Жуков. Это нормально совершенно. Через прицел кажется всегда, что у противника какое-то ужасное количество.
Олег Соколов. Да. Это были полки, всё там известно до одного солдата: полк Хуф, полк Рейнский, Карлштадт-гренцер. Карлштадт – это хорваты, 400 хорват Карлштадского полка, …
Клим Жуков. Людовик тоже, поди, хорват был? …
Олег Соколов. Да, обратите внимание: Кважданович – хорват, Давидович, а его войска идут на помощь Липтаю. Липтай – венгр, Очкай, который будет сражаться – чех, Очкай фон Очка. В общем, нужно сказать, что армия, которая в Италии сражалась у австрийцев, во многом, не знаю, специально они это делали или нет, здесь очень было много южных славян, больше, чем в той армии, которая у них сражалась на германском театре войны – там все Розенберги, фон какие-то…
Клим Жуков. Фоны всякие.
Олег Соколов. Фоны всякие и т.д., а здесь, вы понимаете, Очкай, Кважданович, Давидович, Липтай – очень много венгров, очень много славян. В общем, армия-то, конечно, австрийская интернациональная. Ну и Вурмзер, можно сказать, француз…
Клим Жуков. Первый интернационалист.
Олег Соколов. Первый интернационалист.
Клим Жуков. Так это может быть потому, что южные славяне: а) больше привычные к такому рельефу, б) к температуре, потому что всё-таки это же Италия, там жарко?
Олег Соколов. Без сомнения, но они же здесь всё-таки ближе живут, это естественно. Так что, в общем, это вполне понятно, тем более Хорватия здесь…
Клим Жуков. Рядышком совсем, да.
Олег Соколов. Итак, атака началась, атака была просто отчаянная. Это был какой-то необычайно напряжённый бой. Ожеро говорил: «Я приказал начать атаку, что было исполнено с порывом и точностью, которые трудно представить. Огонь вражеской артиллерии был страшным, однако гренадеры под ураганом пуль и картечи лезли на замок Кастильоне, карабкаясь по плечам друг друга». Ну в общем бой за Кастильоне закипел. В процессе этого боя к австрийцам уже подходили подкрепления Давидовича. Действительно, к концу боя, я думаю, численность войск сравнялась, и бой, который вёл Ожеро, кипел с 4 утра до 20 вечера, т.е. это сражение, которое длилось 16 часов непрерывно.
Клим Жуков. Заканчивалось, видимо, уже в серьёзной темноте.
Олег Соколов. Да уже в темноте. Французы несколько раз отбрасывали австрийцев, и к австрийцам подходили снова подкрепления, снова начинался бой. И где-то уже к 8 часам на подходе после отчаяннейшего боя совершенно, французские солдаты уже… ведь была жара, это же август месяц в Италии…
Клим Жуков. Самая страшная жара, да.
Олег Соколов. Это же не пить, не есть, 16 часов без еды, без воды – люди едва стояли на ногах, и вдруг подошли ещё войска Давидовича, и вот уже…
Клим Жуков. Суконные мундиры, там же за 30 совершенно точно было.
Олег Соколов. За 30 было, да.
Клим Жуков. Это ужас же какой-то.
Олег Соколов. В общем, да. Я думаю, что толстых там не было.
Клим Жуков. И я думаю, что не было толстых, зато было много тепловых ударов, скорее всего.
Олег Соколов. Это без сомнения. И все отмечают, что французы и австрийцы дрались с диким ожесточением, опьянённые водкой и яростью, как написали …
Клим Жуков. Отлично!
Олег Соколов. Все были хорошо, так сказать…
Клим Жуков. Подогретые.
Олег Соколов. Подогретые. Так вот, когда уже люди валились с ног, вдруг подошёл последний австрийский резерв из дивизии Давидовича, и французам опять приказали строиться для боя, никто уже не мог, и тогда сам Ожеро выскочил перед реем, выхватил саблю, полковник Мармон сделал то же самое, и крикнул: «За мной!», и у солдат прорезалось, как бы, последнее дыхание новое, и они опять устремились в атаку, и к 8 часам вечера они разбили австрийские части. Ну, разбили не вдребезги, они отбросили – они выполнили свою задачу, они остановили продвижение Вурмзера. А вот остальные все – дивизия Массена, Соре, Деспинуа – должны была заниматься Кваждановичем. И они начали сражение тоже с раннего утра.
Клим Жуков. А вот тоже вопрос уточняющий: а Серюрье замечательный что делал на юге в это время? Не очень понятно.
Олег Соколов. Вот вы знаете, интересно, здесь даже, можно сказать, совсем непонятно – он не получил приказа двигаться сюда. Вот это, действительно, странно очень. Здесь несколько гипотез, он получил приказ только 4 августа уже двигаться туда: либо Бонапарт… ну понимаете, в порыве всего этого просто забыл об этой дивизии, в какой-то день ему отдать приказ, положим, забыл отдать им приказ 2 августа, либо он всё же до последнего думал, что придётся, может быть, отступать, и Серюрье, возможно, придётся двигаться в том направлении, т.е. он его не стал подтягивать сюда. Но в любом случае 2-3 августа Серюрье был в стороне от всего этого боя, так же как и гарнизон Мантуи, который стоял напротив неё недалеко. Т.е. эти вот войска были как бы, они продолжали…
Клим Жуков. Выключены из боевых действий.
Олег Соколов. Выключены из боевых действий. Выключена из боевых действий часть Вурмзера, которая прошла через Мантую, и гарнизон Мантуи, который двигался за Серюрье, а здесь сражаются передовые части Вурмзера и весь отряд Кваждановича. Так вот, отряд Кваждановича, эта вот дивизия Очкая перешла с утра тоже в наступление на Лонато, и французского генерала под звучной фамилией Пижон.
Клим Жуков. Пижон – хорошая фамилия, да.
Олег Соколов. По-французски «пижон» - это «голубь» значит. Так вот, он обратился в бегство, и войска его побежали к дивизии Массена, и тут вот Бонапарт и здесь появился перед войсками. Здесь под его командованием оказались две его любимые полубригады – 18-ая и 32-ая линейные. И вот пишет унтер-офицер 32-ой линейной полубригады: «32-ая получила приказ двинуться в огонь. Недалеко от мельницы Лонато наша часть встретила Бонапарта. Он остановил нас. Он построил нас в большую колонну повзводно с музыкантами впереди. «Идите вперёд по большой дороге прямо на Лонато. Не стрелять, и ворвитесь в город, не обращая внимания на стрелков врага. Драться только штыками. Барабанщики, атаку! Музыканты, играйте патриотические марши, а вы, 32-ая, докажите, что ваша слава заслужена!»» И вот 32-ая в колонну двинулась на Лонато, и вступила в отчаянный бой. Во главе колонны шёл генерал Рампон – тот, который оборонял Монте-Леджино.
Клим Жуков. Который требовал 4 пушки и бочку водки.
Олег Соколов. Совершенно верно.
Клим Жуков. Уважения, Рампон.
Олег Соколов. Да. И в результате отчаянной атаки 18-ая и 32-ая полубригады, 15-ый драгунский полк опрокинули австрийцев, ворвались в Лонато, взяли Лонато, и войска Очкая были разбиты в этом отчаянном бою, в то время, как Соре, Деспинуа и Даллемань сражались с войсками Спорка, Отта вот здесь, в районе Гавардо и Сало.
В результате боя 3 августа удалось сделать то, что Бонапарт и планировал – войска Кваждановича были разбиты. Я не скажу, что они были разгромлены вдребезги – они были оттеснены в горы, и самое интересное, что Кважданович решил, что надо отступать, он не может сдержать натиск Бонапарта, и он начал отступать в горы. И в результате 3 августа в сражении при Лонато Бонапарт сделал, в общем-то, важнейшую часть дела – он половину, не половину – 40% австрийской армии вышиб из игры, она ушла.
Клим Жуков. Я, на самом деле, представляю себе, как это всё происходило, в смысле, почему такое могло быть. Это, конечно, предположение, но если учесть, что это горы, то, что невозможно через горку просто сразу кинуть гонца, например. А тут Кваждановичу докладывают, что проблемы, т.е. эти отошли, эти отошли. Куда? – говорит. А чёрт его знает, куда! Ну и соответственно, пускаются адъютанты искать эти самые подразделения, что бы что – их собрать просто надо. Поэтому вполне объективно, что войска должны откатиться хотя бы, чтобы управление восстановить
Олег Соколов. Без сомнения. У Кваджановича нет связи с Вурмзером, видите, он может только связываться вокруг озера Гарда.
Клим Жуков. Это далековато.
Олег Соколов. Это 1,5 суток, чтобы послать гонца вокруг озера Гарда. Т.е. они оказались, действительно, разрезаны. И более того интересно: 4 августа Кважданович отходит на север, Вурмзер собирает, теперь он здесь собирает войска неподалёку от Кастильоне для решающего наступления. А войска Бонапарта тоже собираются, тоже приходят в себя, и вот интересно: в этот момент здесь же, видите, сколько колонн ходило, и вот одна из колонн австрийских под командованием полковника Кнорре – 3 батальона: 2 батальона полка Эрбаха, 1 батальона полка Девенса, несколько улан, 4 пушки – она вышла на небольшой французский отряд, там было где-то 1200 человек, и там был Бонапарт со штабом. И вот эта колонна полковника Кнорре около 2 тысяч человек, она выходит, и полковник Кнорре послал парламентёра: сдавайтесь. Парламентёра привели с завязанными глазами, а Бонапарт быстро так сообразил… Это не сказка, это описывает очень много людей, которые свидетели, это в самом деле не сказка, это действительно так. Бонапарт быстренько сориентировался, на коня сел, весь штаб приказал собрать вокруг него, наконец, Главнокомандующий армией во главе штаба – 30 человек конных, все там адъютанты с перьями, в шляпах и т.д. Приводят парламентёра, развязывают ему глаза, и парламентёр стоит, перед ним штаб армии, и парламентёру Бонапарт сказал: «Вы находитесь посреди всей нашей армии, вы окружены со всех сторон. Я дам 10 минут, чтобы сложить оружие, иначе никакой пощады, все будут уничтожены. В случае, если вы сейчас сдаётесь, офицеры сохранят своё личное оружие и отправятся на честное слово. Сдаваться немедленно!» И они сдались. Т.е. это, я ещё раз подчёркиваю, это не легенда – вот что значит присутствие духа.
Клим Жуков. Взяли на понт.
Олег Соколов. Да, именно так, ведь, в принципе, их было 2 тысячи человек, и они могли просто атаковать и смести, и самого Бонапарта взять в плен вместе со всем своим штабом, но Бонапарт один взял 2 тысячи пленных. Причём, но тут я уже не знаю, это правда, вот это уже подтверждает только один источник – что он уже в нетерпении сам поскакал один прямо к этой колонне и сказал: быстрее, быстрее сдаваться. И австрийцы сдались. Это только в одном источнике указывается, в мемуарах.
Клим Жуков. Это уже похоже на сказку, в самом деле.
Олег Соколов. Это, возможно, сказка, но этот эпизод – это абсолютно чётко. Итак, 4 августа…
Клим Жуков. Как же, Штаб-то охранять как-то надо?
Олег Соколов. Что?
Клим Жуков. Штаб-то как-то охранять, наверное, надо, или что?
Олег Соколов. Ну там была рота охраны конной, и всё.
Клим Жуков. Небогато.
Олег Соколов. Небогато, но это была ещё всё-таки не Империя, это всё-таки ещё генерал Бонапарт и армия генерала Бонапарта. Итак, 3-4 августа армия, отряд Кваждановича окончательно выбиты из игры. Теперь уже Бонапарт против Вурмзера. И уже силы сравнялись, и более того, наконец о Серюрье или вспомнили, или всё-таки именно решили его четко уже призвать, и поэтому Серюрье получает уже приказ двигаться, причём в тыл Вурмзеру. Таким образом, на следующий день, на 5 августа намечается сражение, в котором у Бонапарта будут 2 лучшие его дивизии – Массена и Ожеро против Вурмзера, а с тыла подходит ещё дивизия Серюрье. Таким образом, на 5 августа примерно 25 тысяч солдат Вурмзера против 30 тысяч солдат Бонапарта.
Клим Жуков. А гарнизон Мантуи что делал в это время?
Олег Соколов. Гарнизон Мантуи, вот смотрите: Вурмзер произвёл рокировку – он взял часть солдат из гарнизона Мантуи себе, часть своих отдал сюда. В общем, гарнизон Мантуи будет усилен до 16 тысяч человек.
Клим Жуков. А, он вместо того, чтобы его ослабить и взять себе больше людей, его усилил и ослабил себя таким образом?
Олег Соколов. Он его усилил, да, взял каких-то солдат из Мантуи, своих каких-то отправил в Мантую, вот чтобы, знаете, всё-таки не скучно было сидеть, немножко эта была рокировочка. Но в общем, он себя даже ослабил, усилив гарнизон Мантуи, т.е. здесь остался у австрийцев большой … Итак, австрийцы лишились этой части, и лишились они отряда Кваждановича. В результате у Вурмзера осталось 25 тысяч человек, даже немножко меньше 25 тысяч человек, а у Бонапарта больше 25 тысяч человек, вместе с Серюрье почти 30 тысяч. И вот теперь они подходят, собираются для того, чтобы дать фактически генеральное сражение. Нужно сказать, что это первое генеральное сражение, которое дает Бонапарт. Не бой какой-то отчаянный, как, положим, под Лонато, или такой, как при Дего, а именно настоящее генеральное сражение, где 2 армии… 4 августа они фактически здесь, на позициях и те, и другие собирались, отдыхали, приводили себя в порядок. Если не учитывать вот этого эпизода, о котором я вам рассказал, создавшегося отрядом полковника Кнорра, в общем-то, боевых действий 4 августа активных не было. Ну и здесь мелкие отряды преследовали отступающие части Кваждановича на направлении на Гавардо, Сало и дальше туда вдоль долины реки Кьезе. Т.е. 4 августа армии готовились к бою.
И вот 5 августа сражение начнётся рано утром. Так вот теперь, когда у нас началось генеральное сражение, я думаю, что нам просто необходимо чуть-чуть поговорить уже о тактике.
Клим Жуков. Да, как воевали-то, собственно?
Олег Соколов. Как воевали, да, потому что мы сейчас всё говорим о том, как они двигаются туда, сюда, но нам нужно себе представить всё-таки, как они воевали, хотя бы для того, чтобы увидеть сражение при Кастильоне, теперь уже настоящее сражение. Как, знаете, такое было французское слово в 18 веке – «bataille rangé». «Вataille» - это «битва», а «rangé» - «построенная», «упорядоченная», т.е. такая настоящая, когда войска построены, когда развеваются знамёна, когда утром главнокомандующий скачет вдоль своих войск, проводит осмотр, его приветствуют, крики ликования, грохочут барабаны, сияет солнце, и войска с обеих сторон приготовились для боя – вот настоящая торжественная церемония генерального сражения. Так вот, теперь уже в это сражение, конечно, войска должны вступить уже не так, как в какую-то стычку. Поэтому сейчас поговорим о тактике.
Для того, чтобы мы в вами поговорили о тактике, мы должны, конечно, сначала… Мы будем говорить о тактике пехоты. Тактика происходит ведь из двух составляющих: от тактико-технических данных оружия и от социально-экономических условий общества, политического состояния и т.д. Вот две составляющие.
Итак, начнём с тактико-технический данных. Главным оружием пехотинца 18 века во всех армиях конца 18 века – начала 19 века было ружьё с кремнёвым ударным замком. Этот кремнёвый ударный замок вот в таком виде сделал опять-таки тот инженер, о котором мы с вами говорили – это Вобан. Вобан усовершенствовал замок, и с начала 18 века ружьё с ударным кремнёвым замком состоит на вооружении всех армий Европы. И фактически, я думаю, что вот это ружьё – это оружие, которое дольше всего продержалось на вооружении – 150 лет практически без изменений, с маленькими-маленькими…
Клим Жуков. Ну там до Крымской войны во всех армиях прожило.
Олег Соколов. Да, почти что до Крымской войны. Ну там появилось уже капсюльное оружие немножко раньше.
Клим Жуков. Нет, ну я к тому, что в Крымскую войну оно всё в полный рост употреблялось всеми воюющими сторонами.
Олег Соколов. Да-да, ну в общем, 150 лет, приблизительно. Так вот, какие же были данные этого оружия на конец 18 века, у французов было ружьё образца 1777 года. Кстати, в русской армии в 1808 году было принято ружьё – точная копия, вообще копия до миллиметра. Т.е. русское ружьё – копия французского ружья.
Клим Жуков. Да, это в Артиллерийском музее всё время очень интересно их сравнивать, и они ничем не отличаются.
Олег Соколов. Они отличаются только отделкой – у французов ружьё пехотинца, у него отделка белого металла, а у русских жёлтого металла, всё остальное…
Клим Жуков. Да, латунька.
Олег Соколов. Итак, тактико-технические данные, смотрите: общая длина – 1,52 м, калибр… Калибр измерялся по весу пули. Он был 15,5 мм, а пуля, смотрите, как: полагалось до Французской революции 18 пуль из фунта свинца. Французский фунт – это не фунт русской торговли, это 489,5 г. Кстати, французский фунт, как и французский фут больше английского. Кстати, русский артиллерийский фунт – это 491 г, это фактически французский фунт. Т.е. когда мы берём фунтовое орудие, мы говорим не торговые фунты русские, мы говорим артиллерийские фунты, которые совпадают практически точно с французским фунтом.
Клим Жуков. Там 3 г получается разница.
Олег Соколов. Да, 3 г. Значит, 18 пуль было, каждая пуля весила около 27 г – очень убедительная такая пуля. Но в Революцию их стали делать 20 пуль из фунта, почему – потому что не так тщательно стали выделывать ружья, и поэтому предпочитали, чтобы маленький зазорчик был, для того чтобы, не дай Бог, не разорвало. Т.е. пули стали чуть-чуть меньше, чуть-чуть увеличили зазор, но это детали. Итак, пуля около 25 г. Ружьё заряжалось в 12 приёмов, я думаю, сейчас мы посмотрим, как это делалось – маленький такой видеосюжет. Скорострельность ружья была следующая, она зависела от личных качеств стрелка. Максимальная скорострельность, зарегистрированная документально, это 6 заряжаний и 7 выстрелов за минуту, но это на учебном плацу и холостыми патронами.
Клим Жуков. В идеальных условиях?
Олег Соколов. В идеальных условиях.
Клим Жуков. И видимо, без прицеливания безо всякого?
Олег Соколов. Без прицеливания и холостыми патронами, без пули. С пулей сложнее забивать. Но это абсолютно некий идеальный максимум. Нормальная же скорострельность нормального человека в нормальных условиях – это 2-3 выстрела в минуту. Ну мы сейчас ещё вернёмся к скорострельности. Дальнобойность: по поводу дальнобойности чего только ни утверждают, какую только ни приводят дальнобойность – 300 шагов, 500 шагов, 400 м и т.д. Я, как человек с физико-математическим образованием, должен сказать некую абсолютную цифру. Абсолютная цифра была следующая: если ружьё поставить под углом 43°, не 45 – 43, потому что при 45° за счёт сопротивления воздуха будет меньше дальность полёта, чем при 43°, дальность – километр. Но при такой дальности вообще никуда попасть невозможно абсолютно. Если же ружьё горизонтально нацелить, то дальность выстрела будет, как писали французы, 120 туазов. Туаз – это почти 2 м, т.е. 234, ну 240 м – это при горизонтальном стволе. Но на этом расстоянии разброс пули, т.е. если мы ружьё в тисках закрепим и будем несколько раз стрелять, на этом расстоянии разброс пули будет больше метра.
Клим Жуков. Ну т.е. прицельность практически никакая.
Олег Соколов. Т.е. на расстоянии 200 с лишним метров из ружья попасть никуда невозможно, как бы мы хорошо ни целились, поскольку разлёт у него около метра.
Клим Жуков. Плюс ещё руки неизбежно не тиски, они гуляют у кого угодно.
Олег Соколов. Ну это само собой. И ещё интересный момент: у ружья ствол был конусообразный – толще в казённой части, тоньше здесь. Соответственно, когда вы целились по верху ствола, получается у вас, что канал ствола чуть задран, поэтому, в учебнике для пехоты сказано: в 150 шагах от неприятеля (т.е. в 100м) нужно целиться в колени вражеского солдата – вы целитесь в колени, а ствол будет направлен в него. Соответственно, дальше, в 300 шагах в пояс нужно целиться, в 450 шагах – в шляпу, в 600 шагах нужно на фут выше головы, но уже при этом никуда не попадёшь. Точность очень низкая, скорострельность может быть довольно высокая, но точность очень и очень низкая.
Теперь вернёмся к скорострельности. Дело в том, что скорострельность 3 выстрела, даже 4 вполне – пруссаки давали до 4 выстрелов в минуту, это возможно.
Клим Жуков. Англичане хорошо стреляли.
Олег Соколов. Англичане тоже хорошо стреляли, до 4 выстрелов в минуту. Но дело в том, что ведь порох дымный, и ружьё очень быстро забивалось нагаром.
Клим Жуков. Селитра нагорает очень сильно.
Олег Соколов. Через 50-60 выстрелов требовалась полная разборка и прочистка ружья. Эту полную разборку и прочистку в боевых условиях произвести совершенно невозможно.
Клим Жуков. Ну понятно – потому что замок нужно вывинчивать отвёрткой.
Олег Соколов. Всё нужно развинчивать, промывать с водой. Нет, теоретически можно было и после 60 выстрелов продолжать, но вообще уже никуда не попасть, и кроме того, уже возникает опасность разрыва ствола. Т.е. сколько бы вы патронов с собой ни притащили…
Клим Жуков. У вас есть максимум технический, с которого можно выстрелить.
Олег Соколов. Да, 60 выстрелов, больше 60 выстрелов вы не можете дать. Поэтому… Да, ещё кроме того кремень сбивается, одного кремня на 50 выстрелов – нормально. Ну кремень-то можно поменять, это не проблема.
Клим Жуков. Это быстро, да.
Олег Соколов. Это можно поменять: кремень поменять, прочистить затравочку – это всё можно, а вот полную прочистку ружья никак не сделать. Поэтому, несмотря на то, что у вас в патронной суме – во французской патронной суме было 36 патронов: 2 пакета патронов по 15 штук и 6 патронов кроме этого отдельно. Но обычно ещё в ранце были патроны – 1-2 пакета. Вот это то, что вы можете расстрелять – 50 патронов, т.е. в у вас 36 патронов в сумке и, положим, ещё 15 вы взяли с собой в ранец – вот у вас 50 патронов или, может быть, немножко больше. Всё равно в бою больше вам не расстрелять. Соответственно, все военные специалисты того времени считали, что нужно стрелять очень размеренно и в нужные моменты, т.е. тогда, когда произойдёт сближение с неприятелем. И ещё что очень важно: как вы понимаете, при такой неточной стрельбе эффект даёт массовая стрельба, масса огромная.
Клим Жуков. Надо бы ещё пояснить, что такое патрон, а то, не дай Бог, подумают, что унитарным патроном стреляли.
Олег Соколов. Патрон, надеюсь, посмотрели сейчас заряжание, патрон – бумажный такой кулёчек, в котором отмеренный заряд пороха и пуля. Вот как вы сейчас видели, скусывается патрон, высыпается порох сначала на полочку, закрывается, остаток пороха в канал ствола, вместе с пулей бумага, шомполом забивается, и потом взводится курок и, как вы сейчас видели, происходит выстрел. Так вот, патрон – это просто бумажный кулёчек, в котором порох и пуля.
Итак, играет роль только массовый и плотный огонь. Массовый и плотный огонь удобнее всего вести из развёрнутой линии, где солдаты стоят плотно. И вот здесь мы переходим уже в другую область – от тактико-технических данных мы переходим в область морально-политических. Почему в 18 веке начинается полное господство линии, батальоны развёрнутые тонкой линией, 3 шеренги? В первой шеренге около 200 человек, во второй и в третьей, т.е. 3 вот такие длинные линии, построенные очень плотно, ведущие огонь. Почти нет рассыпного строя и нет других построений. Почему? Дело в том, что 18 век – вот это очень-очень важно понять в тактике – 18 век – это огромный сдвиг в сознании европейцев, это огромный рост благосостояния европейцев. За 18 век больше, чем в какое-то другое время, в другие века, человечество выиграло более 10 лет у смерти, т.е. настолько улучшились условия жизни европейцев. При таком улучшении материальных условий религиозные страсти утихли совершенно, уже не было в 18 веке никаких отчаянных религиозных войн. С другой стороны, противоречия между государствами – они все практически одной идеологии. Противоречия – это вот 2 монарха поссорились из-за какого-то региона: один хочет его, а другой себе хочет. Людей в этом государстве это очень мало касалось, т.е. войны фактически потеряли всякое напряжение, отныне война – это дело государей. Практически все армии добровольные, наёмные, солдаты записываются добровольно. Конечно, когда их хорошо кормят, одевают и, в общем, нет большой опасности, они нормально функционируют, но когда они оказываются в боевой обстановке, такого бешеного желания броситься и бить врага у них нет. У них есть желание какое – при первой возможности уклониться от этого. Поэтому оказалось, что лучше всего за ними глаз да глаз, поэтому когда они построены вот этой развёрнутой линией, плотно сомкнутой, офицеры по флангам и сзади, унтер-офицеры сзади, за каждым солдатом наблюдение. Кроме того, все ружейные приёмы до автоматизма. Т.е. понимаете, ему не надо ни думать, ничего не надо, у него есть только одно – стрелять, стрелять и стрелять, выполнять команды. Постепенно солдат превращается в такого автомата, который должен вести массовый залповый огонь.
Клим Жуков. Автомат, к ружью приставленный, как говорили у нас.
Олег Соколов. Совершенно верно. Артикулом предусмотренный.
Клим Жуков. Артикулом, да-да-да.
Олег Соколов. Автомат, артикулом предусмотренный. Вот получилось, что при той социально-экономической обстановке, политической обстановке, это оказалось самым выгодным построением. С одной стороны, ружьё неточное, поэтому отдельные стрелки мало что дадут, с другой стороны такой плотный мощный огонь, в общем, это убедительное очень средство, и когда солдаты вымуштрованы, ну при Фридрихе Втором это дошло до своего абсолюта – идеально вымуштрованные солдаты, которые ведут шквальный совершенно огонь – вот, собственно говоря, главное оружие. И в 18 веке это стало для всех само собой, естественным образом ведение войны. Но Великая Французская революция разожгла бурные страсти…
Клим Жуков. Всё испортила!
Олег Соколов. Теперь вдруг, во-первых, огромные массовые армии появились, которые сложно было обучать вот так же, как обучали наёмников прусских или австрийских, или тех же самых французских 18 века, не было на это времени. Солдаты были отныне не очень хорошо обучены, зато их было очень много, зато у них было желание драться с врагом, поэтому многие батальоны просто разваливались, вот эти линии превращались в огромную толпу, в огромный рассыпной строй. Другие же наоборот строились плотными колоннами и атаковали, просто как таран, так сказать, на врага в штыки. Но одержав первые победы в кампании 1792-93 года некоторыми подобными методами, как только французские солдаты немножко подтянулись, обучение улучшилось, то они вернулись фактически к старым методам, потому что старые унтер-офицеры ничего другого, как вот эти линии, они не знали
Клим Жуков. Не, ну опять же управляемость хорошая – это же важно.
Олег Соколов. Без сомнения, управляемость хорошая. Поэтому в кампании 1796 года мы видим все эти линии, но одновременно с этим большое количество рассыпного строя, французы очень активно употребляют рассыпной строй, и колонны. Что такое линия, колонна, давайте мы сейчас посмотрим, лучше всего на примере вот этих маленьких квадратиков. Итак, вот этот квадратик у нас взвод.
Клим Жуков. Книжку пока убрать, а то она будет мешать…
Олег Соколов. Мы её покажем зрителям – что такое взвод, вот он взвод.
Клим Жуков. Это взвод. Надеюсь, Александр нам картинку вмонтирует так, чтобы было видно.
Олег Соколов. Итак, представим себе, что вот этот квадратик – это взвод. По поводу терминов: дело в том, что французский батальон состоял из 8 рот фузилеров, но в строю они назывались «взвод» - «peloton». Кстати, по-русски «плутон» - это и есть название роты в строю. Рота в строю называется «плутон». Так вот, 8 взводов выстроенные, каждый взвод 3 шеренги, здесь вот стоят унтер-офицеры позади, по флангам офицеры, и всё это ведёт залповый огонь, когда это доходит до дела. Основная масса в основное время строго стоит, передвигается. Передвигается со скоростью 76 шагов в минуту – это шаг того времени, очень медленный шаг. Это шаг медленно прогуливающегося человека.
Клим Жуков. Чтобы не развалился строй.
Олег Соколов. Совершенно верно. По фронту этот батальон – 200 человек в первой линии стоят. Стоят они, вот смотрите, строевая стойка солдата – очень скованная позиция. Почему, с чем это связано – потому что малейшее неправильное движение одного человека передаст, как волну, по всему строю. Например, строй того времени, знаете, сейчас у нас представление – солдаты идут на параде, они машут: и в российской армии отмашка, и во французской армии отмашка. Тогда руки не шевелятся ни у кого, руки плотно прижаты по телу. Кстати, всё, что я говорю, это уставы и французской, и прусской, и русской, и испанской армии – они по всей Европе практически были одинаковые, отличались только маленькими деталями.
Итак, вот строй, 76 шагов в минуту, быстрее идти невозможно, иначе этот строй развалится. Существовал т.н. «ускоренный шаг» - «pas accéléré» - 100 шагов в минуту, но это только для колонны. В линии 100 шагов в минуту не ходили, очень редко. И наконец, был такой шаг штыковой атаки –«pas de charge» – 120 шагов в минуту. Это тот шаг, которым идут по Красной площади на параде. Но это шаг только в последний момент перед штыковой атакой, буквально последние метры вот этим решительным шагом 126 шагов в минуту. Кстати шаг иногда себе представляют, как сейчас парадный шаг…
Клим Жуков. Вытягивая носок, выбрасывая ногу…
Олег Соколов. Поднимая высоко ногу. Шаг тогда едва-едва нога чуть поднимается от земли, чуть скользя, ставится плоско, без всякого топота, потому что нужно идти так, чтобы ни в коем случае не колебаться в строю. Мы должны идти, вот абсолютно чтобы солдаты шли вот так вот, плотно-плотно держа равнение. По уставу локоть должен касаться чуть-чуть локтя товарища, т.е. мы должны всегда ощущать локоть товарища.
Клим Жуков. Это и называется «чувство локтя».
Олег Соколов. Именно так. Поэтому фронт, вот смотрите, по регламенту такой батальон должен иметь по фронту 100 м, т.е. на 1 м 2 человека.
Клим Жуков. Т.е. по 50 см на человека. Очень тесно.
Олег Соколов. Реально чуть больше, может быть, было, но я думаю, что фронт батальона вот такого, ну может быть, 110 м, 120 м – чуть больше 50 см, все касаются друг друга плечами.
Итак, дальше: все построения, перестроения выполняются – не солдаты меняют свои позиции в строю, они остаются всегда в этом строю, но меняет положение взвод. Смотрите: вот нам нужно двигаться по дороге в ту сторону, и тогда раздаётся команда: … - «повзводно направо». И что делают… Нет, только не так поворачивают, вот эти остаются неподвижно: вот так – раз, и все взводы разворачиваются в колонну. У нас получилась колонна повзводно на полных дистанциях. Что является полной дистанцией – что по команде «налево в линию» просто раз, повернулись и сразу мгновенно восстановилась линия. Т.е. все движения на поле боя, выход на поле боя обычно в колонне повзводно на полной дистанции. Вышли на поле боя, а дальше тем или иным способом снова возвращаются в такую развёрнутую линию. Под огнём в резервах обычно стояли вот этими развёрнутыми линиями, потому что, как ни странно, несмотря на плотность, эта развёрнутая линия несла не очень большие потери от артиллерии – ядра либо переносит, а если даже оно попадёт в эту линию – ну 3-4 человек выбьет максимум. Поэтому в резерве стояли обычно в линию. Но в эпоху Французской революции появилось во Франции, в России А.В. Суворов применял подобное построение, появилось построение «колонна на центр». Эту колонну ещё называли «колонна к атаке». Значит, каким образом, смотрите: 2 центральных взвода остаются на месте, а остальные вот так раз, и очень быстро, во-первых, это буквально пара минут – минута, и батальон уже готов к атаке. Получилась колонна, это не та колонна, которую мы видим - по Красной площади «коробки» идут, это колонна с такими промежутками, интервалами.
Клим Жуков. Из прямоугольничков вся составлена.
Олег Соколов. И вот смотрите: на картинах той эпохи – это картины, сделанные очень хорошим французским рисовальщиком Симеоном Фором, во-первых, вы видите батальон в линии, позади это стоят барабанщики, а это батальон в колонне, и вот великолепное…
Клим Жуков. Направление туда, на развалины?
Олег Соколов. Да, направление на развалины. Здесь мы видим с вами ещё рисунок этого художника – Симеона Фора, это из кампании 1799 года, сражение небольшое, и здесь мы просто великолепно видим 2 батальонные колонны, как они строились.
Клим Жуков. И цепи рассыпные видим тоже.
Олег Соколов. Да, и вот уже рассыпной строй, но мы ещё поговорим о рассыпном строе потом. Так вот, эти батальонные колонны строились именно для момента атаки, потому что они позволяли двигаться гораздо быстрое по фронту – здесь уже не так много солдат. Ну сколько занимала такая колонна по фронту в глубину? Смотрите, у нас здесь 50 человек по фронту примерно.
Клим Жуков. 25 метров, 30, может быть.
Олег Соколов. 50 человек – 25 м, ну 25-28-30 м, так. В глубину вот с этими интервалами – около 50 м. Вот такой квадрат, но квадрат с большими промежутками. И очень важно было их не сваливать в одну кучу, они разве что в момент штыкового боя вот так спрессовывались, а важно идти, сохраняя все эти интервалы, для того чтобы все взводы сохраняли свою организацию.
Клим Жуков. Ну иначе ими управлять невозможно, вполне очевидно.
Олег Соколов. Без сомнения. Как только атака закончена или движение закончено, тут же сразу обратно в линию, разворачивание, развёртывание обратно в линию. Вот и всё, и у нас построилась линия.
Клим Жуков. На самом деле я вот хотел у вас спросить давно: мы когда в наших средневековых баталиях воюем, ну считай, в штыковую, алебардами и пиками, это самое неприятное, что может произойти – когда тебе на спину твои товарищи начинают давить. Т.е. когда там 2 человека, 3 человека – это даже, может быть, необходимо, чтобы тебя просто с ног не сбили, но если вдруг толпа людей, там, в глубину чуть не 10-12 рядов, они вдруг все начинают ломиться вперёд,
Олег Соколов. Шеренга.
Клим Жуков. Ну да, прошу прощения, шеренга. То ты, один человек, который находится в первой или во второй шеренге, тебя просто начинают сбивать на землю усилием твоих собственных товарищей. Поэтому мне как раз всегда казалось, что вот эта колонна с интервалами в глубину между взводами – это очень умно, чтобы эти люди просто не мешали друг другу, потому что вот, как это обычно, ещё писал Дельбрюк, что пехотная колонна, неважно там, швейцарских пекинеров, французских людей со штыками, с ружьями – сильна тем, что она может навалиться вся одновременно друг на друга и продавить противника. Вот мне всё время казалось, что это чисто физически уже не похоже на строй, это будет просто свалка, толпа.
Олег Соколов. Ну без сомнения, это будет только тогда в единственный момент возможно, когда враг окажет, действительно, очень решительное сопротивление и всё-таки произойдёт сдвижение вот так, когда здесь вот колонна превратится в такую массу…
Клим Жуков. Это какой-то форс-мажор, мне кажется.
Олег Соколов. Но это было очень редко. Вообще обычно… принц де Линь, австрийский полководец 18 века, очень знаменитый и талантливый полководец, кстати, друг Екатерины Второй, написал, что много слышал и видел чудес на войне, только одного не слышал – звука скрещивающихся штыков. Т.е. до момента, когда колонны сойдутся, уже кто-то не выдержит морально, и он уже поворачивается, дальше, по сути дела, штыки работают, как оружие для преследования. Хотя, конечно, в частности, например, в бою при Лонато штыковые бои точно были. Но насколько колонны спрессовывались в этот момент? Я думаю, что всё определялось многочисленными обстоятельствами, но всё-таки спрессовывание такое было, несомненно, по многим описаниям видно, что оно было, хотя оно, конечно, было, очевидно, нечасто, и всё-таки предпочитали, чтобы между взводами сохранялось пространство.
Клим Жуков. Вот, да, понимаю. Кстати, абсолютно аналогичная ситуация со Средними веками, когда, несмотря на общее представление о рыцарском бое или о пехотном бое – это какая-то зверская мясорубка, дикая совершенно, когда друг на друга люди лезут с ножами, топорами, кинжалами и пиками – это очень редко происходило, потому что, как правило, кто-то успевал потерять строй раньше. Т.е. случаи жестокого встречного лобового столкновения есть, но они коллекционные.
Олег Соколов. Совершенно верно, то же самое здесь. Ну и последнее, что я хотел сказать о пехотном бое – что вот этот строй, положим, в колонну на половинной дистанции, мы сейчас поставим половинную дистанцию – это когда дистанция примерно равна половине фронта взвода, вот это самая распространённая колонна. Это очень удобный способ, очень удобное построение, которое легко превращается в построение против кавалерии – каре. Т.е. появилась кавалерия, она здесь уже совсем рядом – строй каре очень просто: раз, раз – и всё.
Клим Жуков. Да, удобно, и вы в квадратике таком находитесь.
Олег Соколов. Ну естественно, оно должно спрессоваться тут полностью, все вот здесь малейшие интервалы. Т.е. против кавалерии практиковалось построение в каре. Кстати, построения в каре, как ни странно, в регламенте французском 1791 года нет, но реально на поле боя все его использовали, и в кампании 1796 года тоже строили каре. Оно очень надёжно против кавалерии, потому что всё это каре, ощетинившись тремя рядами штыков, кроме того это огонь залповый – в общем, кавалерия нечасто прорывала каре, можно сказать, что практически никогда. Если каре было готово к отражению атаки, т.е. когда каре не обработано артиллерией, когда каре не захвачено врасплох, практически кавалерия никогда не пробивала каре. Т.е. солдаты хладнокровно подпускали кавалерию на расстояние где-то 20-30 шагов, и залп практически в упор – в общем, это было обычно убедительно. Кавалерия обычно это не могла преодолеть. Но если что-то не так, например, в каре какое-то замешательство, связано оно с каким-то моральными обстоятельствами, где-то справа, слева кто-то побежал, солдаты заколебались, в это время…
Клим Жуков. Может, на рельеф на неудачный попали.
Олег Соколов. Может быть. Артиллерия удачно несколько ядер пустила в это каре, и вот в этот момент его атакуют – вот тогда очень часто прорывала.
Клим Жуков. Вот я помню, при Аустерлице произошло событие, когда французские кирасиры какие-то русские каре смогли порубить.
Олег Соколов. Вы перепутали – русская кавалерия…
Клим Жуков. А, прошу прощения – русская кавалерия, да-да-да.
Олег Соколов. Русская кавалерия – это лейб-гвардии конный полк, знаменитый наш полк, который у нас в Петербурге, вот Конногвардейский бульвар, Конногвардейский манеж рядом с Исаакиевской площадью – это всё место конногвардейцев. И где сейчас институт авиационного приборостроения – это казармы конной гвардии. Вот этот конногвардейский полк совершил блистательный подвиг – он прорвал каре 4-го линейного полка. Но он прорвал его не просто так, потому что там это каре перед этим обстреляли из пушек. Конная артиллерия подъехала, дала несколько залпов, каре был нарушен строй, и русские конногвардейцы ворвались – это было единственный французский орёл, взятый под Аустерлицем, это был орёл 4-го линейного полка. Позже князь Константин, который командовал гвардией, он этого орла у себя… у него на кровати он был балдахин, этот орёл 4-го полка. Такое было, да, но потом поскакала французская конная гвардия, это был совершенно отчаянный бой между русской и французской конной гвардией, где русская конная гвардия понесла страшные потери, кавалергарды и конные гвардейцы были опрокинуты. Но перед этим они действительно прорвали каре 4-го полка, но прорвали потому, что это каре было обстреляно…
Клим Жуков. Побито из пушек.
Олег Соколов. Побито из пушек. Ну ладно. Так теперь мы должны вернуться на поле боя при Кастильоне.
Клим Жуков. Давно пора!
Олег Соколов. Итак, 4-го утром войска начали собираться. Я говорил – в течение 4 августа они собирались, вот произошёл этот эпизод, когда Бонапарт взял целую колонну, можно сказать, лично в плен, а 5-го числа уже на рассвете войска были готовы к бою. Вот смотрите: именно вот этими линиями дивизии Массена и Ожеро построились развёрнутыми линиями, две линии всегда обычно строились, по 10 батальонов в каждой линии, 5 батальонов в первой линии, 5 во второй линии. Австрийцы тоже построились. В общем, здесь, можно сказать, по правилам линейной тактики все стоят. И с утра начался бой, я бы сказал, не очень ожесточённый, т.е. правильными идеальными линиями войска стоят, впереди застрельщики в рассыпном строю перестреливаются, артиллерия ведёт огонь – всё это на достаточно большом расстоянии. Почему – Бонапарт не пытался форсировать события, он ожидал подхода Серюрье. Правда, в этот день Серюрье заболел, и командовал генерал Фиорелло, поэтому во многих работах называется «дивизия Фиорелло». Ожидали подхода дивизии Фиорелло, поэтому Бонапарт не старался форсировать события. Вурмзер же, почувствовав, что перед ним силы немалые, как-то немножечко потерял решительность и действовал достаточно осторожно. Т.е. с обеих сторон войска в течение пары часов вели такой бой на большом расстоянии, дистанционный артиллерийский бой. Но Бонапарт получил известие, что Фиорелло уже недалеко, войска уже подходят, и тогда он решил форсировать события. И вот здесь интересно: он здесь, на поле боя уже генерального сражения проявил свои блистательные тактические таланты: видите, левый фланг австрийцев упирается в небольшой холм – Монте-Медолано. Давайте посмотрим, какие были размеры поля сражения: примерно здесь где-то 2,5 км, с этой стороны в районе Сольферино идёт линия довольно высоких холмов, а с этой стороны плоская равнина, на ней есть такой холм Монте-Медолано. Вот мы видим, смотрите, здесь вот какая равнина, и вот это холмы, на которые опирается австрийская армия. Мы смотрим с тыла французов, мы смотрим отсюда.
Клим Жуков. Красотища!
Олег Соколов. Да, красотища. По поводу, кстати, этого поля я хотел сказать, что поле для французов волшебное. Вот здесь, видите, башня – это башня Сольферино, деревня Сольферино, городка Сольферино. Так вот, на этом месте французская армия 5 раз разбила немцев.
Клим Жуков. Потрясающе!
Олег Соколов. Смотрите: 19 апреля 1706 года чуть в стороне от этого поля, но совсем рядом герцог Вандом разгромил австрийцев генерала Ревентлова. 9 сентября 1706 года прямо на этом месте войска французского генерала Медави разгромили армию ландграфа Гессенского, других уже немцев разгромили. 3 августа 1796 года, мы говорили, при Кастильоне Ожеро разбил Липтая и Давидовича. 5 августа произойдёт битва при Кастильоне, о которой мы сейчас говорим, и 24 июня 1859 года войска Наполеона Третьего в огромном сражении при Сольферино – это башня Сольферино – 138 тысяч солдат Наполеона Третьего разбили 129-тысячную армию австрийцев.
Клим Жуков. Я бы на месте немцев туда бы просто близко не подходил. Очень плохое место!
Олег Соколов. Короче говоря, это поле оказалось для них очень, очень плохим. Итак, Бонапарт увидел, что левый фланг австрийцев упирается в этот холм, и этот холм имеет очень важное тактическое значение, и он решил, можно сказать, произвести некое неожиданное действие – артиллерийскую атаку на холм.
Смотрите, пишет Мармон, его адъютант, тогда полковник. Он сам офицер артиллерии, ему было поручено с конной артиллерией провести артиллерийскую атаку. Конная артиллерия – это когда и упряжки, и личный состав сидит на конях. Эта конная артиллерия может в галоп передвигаться, орудия передвигаются в галоп. Итак, Мармон: «Он отдал всю конную артиллерию в моё распоряжение. Она состояла из 5 рот, обслуживающих 19 орудий. У неприятеля были орудия более крупного калибра, и я мог выйти победителем из борьбы, лишь приблизившись к нему вплотную. Хотя местность в общем была открытой, но прежде чем подъехать к подножию холма и развернуться на нужной дистанции, необходимо было пройти через узкое дефиле. Вражеские ядра осыпали его. Я устремился в этот проход в колонну по отделениям (т.е. по 2 орудия), поставив впереди те, которые я считал самыми худшими. Колонна устремилась вперёд, её голова была разбита вражеским огнём, но остальная часть моментально развернулась на короткой дистанции от врага и интенсивным точным огнём сбила половину его пушек, неприятельской пехоте также досталось».
Т.е. таким образом, Мармон подъехал на дистанцию, вероятно, где-то метров 150-200, в конном строю, вот эта конная артиллерия вылетела, развернулась и открыла ураганный огонь по неприятелю. Тогда орудия в такой момент могли развивать скорострельность 3-4 выстрела в минуту.
Клим Жуков. Ну т.е. как из ружья, только пулька вылетала немножко больше. Но калибр у конной артиллерии фунта 4, наверное, они же небольшие, наверное?
Олег Соколов. 6-фунтовые. Потом стали 6-фунтовые, а тогда, совершенно верно, 4-фунтовые. Вы правы, 6-фунтовые они стали уже в эпоху Империи, а тогда именно 4-фунтовые, потому что была система Грибоваля тогда: классические – 4 фунта лёгкие орудия, 8 фунтов – средние, 12 фунтов – тяжёлые полевые орудия. Позже будет введена система Мармона, сам этот Мармон будет создателем новой артиллерийской системы, он 4 и 8 фунтов объединит в одно – 6-фунтовое, как, кстати, было у русских, у пруссаков – 6-фунтовые орудия. Но он сделает лёгкую хитрость – французские 6-фунтовые орудия будут калибром чуть-чуть больше, на пару миллиметров. Это знаете, для чего?
Клим Жуков. Чтобы своими ядрами не могли стрелять, понятно же.
Олег Соколов. Французскими ядрами не могли стрелять, а французы могли использовать любые заряды – вот таким вот образом. Но пока у нас, действительно, 4-фунтовые в основном орудия. Может быть, кто-то конную у него… Да, во-первых, ещё кроме 4-фунтовых здесь ещё некоторое количество гаубиц было. Французские гаубицы очень коротенькие, они предназначены только для кидания гранат. Ну и может быть, там были и 8-фунтовые, потому что теоретически 8-фунтовые тоже могли быть вполне.
Итак, благодаря этому огню австрийские батареи были подавлены, и тут же 3 батальона гренадеров – мы говорили уже о гренадерских батальонах – атаковали эту высоту, и эта высота была взята. И в этот момент с тыла подошла дивизия Фиорелло, всё это практически произошло почти что одномоментно. Но Вурмзер вовсе не пришёл в панику – он развернул свою вторую линию против подошедшего Фиорелло и встретил, в общем-то, мужественно эту атаку французов, но стало понятно, что французы ломят со всех сторон, и в результате английский представитель Грэхем стал убеждать Вурмзера, что нужно отступать, потому что сейчас иначе раздавят. И действительно, он был прав, потому что нужно было отходить, и Вурмзер отошёл. Отошёл он, нужно сказать, в полном порядке, войска его не обратились в бегство, они ушли с поля боя, сохраняя дисциплину и порядок, но потери его было достаточно большие – 2 тысячи убитых и раненых, около тысячи пленных, 20 пушек брошено было на поле боя, особенно на Монте-Медолано. Французы потеряли где-то 1300 человек.
На следующий день Вурмзер отошёл к Пескьере и дальше, направился в горы. Французы ещё 6 августа атаковали его войска под Пескьере, был ещё отчаянный бой под Пескьере, но в общем 7 августа они уже отбили Верону, а Вурмзер отошёл в горы. Вся вот эта операция, которая длилась 9 дней боёв, за эти 9 дней боёв австрийцы потеряли 16 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными, французы – примерно половину от этого, 7-8 тысяч. И мы видим, что войска Вурмзера…
Клим Жуков. 16 тысяч – это же просто треть армии?
Олег Соколов. Да.
Клим Жуков. Ужас!
Олег Соколов. Т.е. из 48-49-ти 16 тысяч человек, да, это ровно треть армии, а остальные уже, ну я не скажу, что совсем деморализованы, но, в общем-то, уже не в том состоянии ушли.
Клим Жуков. Я бы задумался, глядя на такое.
Олег Соколов. Так, в общем-то, и задумались. А давайте-ка одну карту из тех, которые… рассмотрим, вернём карту общего расположения войск. Вот, вот эту, хорошо. Итак, Вурмзер отошёл опять в горы, он дошёл в Тироль, я ещё раз подчёркиваю – граница с Тиролем вот здесь проходила, т.е. не надо было далеко идти, Вурмзер снова отошёл на свою территорию. А французская армия опять вернулась примерно в это же исходное состояние, только ситуация изменилась теперь.
Клим Жуков. С Мантуей же как? Как дела-то с Мантуей?
Олег Соколов. Смотрите: в Мантуе теперь у австрийцев уже 16-тысячный гарнизон, вот теперь вообще отойти невозможно – 16 тысяч, это целый корпус сидит в Мантуе.
Клим Жуков. И плюс они там пушек нахватали.
Олег Соколов. Да, и плюс они ещё почти 200 орудий захватили, у них там вообще, Мантуя уже … 500 орудий в Мантуе. 500 орудий, 16 тысяч человек, кроме того Вурмзер всё-таки позаботился о том, чтобы их снабдили хорошо провиантом – сюда навезли им фуража, и провианта. В общем, короче говоря, всё – теперь французская армия оказалась уже вообще к Мантуе прикована, она уже не могла отойти от неё ни на шаг. Это дало возможность Вурмзеру там в горах опять себя привести в порядок. Он старик был крепкий, он не был сломлен, он начал готовиться к новому наступлению.
Клим Жуков. Понял что-то, видимо.
Олег Соколов. Да, понял, начал готовиться к новому наступлению, и его, действительно, усилили, ему подходили подкрепления. Кстати, в это время в Германии армии Моро и Журдана продвигались вперёд, австрийцы стали отступать в Германии, но всё-таки, несмотря на это, армию Вурмзера они усилили, потому что, понимаете, уже для Австрии потеря Мантуи стала вообще невозможной. Несмотря на то, что там идут такие отчаянные бои в долине Дуная, всё равно армию Вурмзера подкрепили, примерно столько, сколько она потеряла, в неё опять прислали. Подкрепили её до 47 тысяч человек.
Клим Жуков. Рейна долине?
Олег Соколов. Нет, в долине Дуная: французские войска перешли Рейн и вступили уже, двинулись по долине Дуная, они, в общем-то, в направлении на Вену идут.
Клим Жуков. Всё, я понял уже.
Олег Соколов. Но забегая вперёд, скажем, что эрцгерцог Карл, молодой, талантливейший полководец, почти ровесник с Бонапартом, он блистательно решит эту задачу, и французские армии там, в долине Дуная потерпят сокрушительное поражение и уйдут, откуда пришли. Но это будет чуть позже, пока они ещё там продвигаются достаточно успешно.
Но Бонапарт понимает, что дальше вот с этой армией, которая нависла над ним, он уже не может, и он решил тоже перейти в наступление. Почему эта возможность появилась: дело в том, что Вурмзер опять свои войска разбросал.
Клим Жуков. Да что ж такое-то? Неужели первый раз-то его ничему не научил?
Олег Соколов. Так вот, не научил. Причём, смотрите, вот у нас Тироль. Вурмзер здесь вот, в районе Тренто оставил под командованием Давидовича только где порядка 20 тысяч солдат, 21 тысячу солдат, а с остальными 26 тысячами решил наступать вот здесь, по долине, но опять пополам войска разделил свои практически.
Что-то тут есть ненормальное. Ну вот австрийцы никак не могли сосредоточить, им нужно было обязательно разделить войска. Итак, Давидович, причём Давидович свою 21 тысячу человек…
Клим Жуков. Тренто.
Олег Соколов. …Тренто, да, это город в Тироле, он разбросал ещё многими малыми отрядами, они в районе Тренто на расстоянии десятков километров разбросались. А Вурмзер отошёл вот в эту сторону, собираясь наступать через Бассано, Виченца уже по равнинной местности. И вот Бонапарт обо всём этом получил информацию и решил, несмотря на то, что у него сил не так много, я ещё раз подчеркну – в районе Мантуи он вынужден держать около 10 тысяч, он решил с 30-ю тысячами двинуться по долине Адидже, самому атаковать Вурмзера. Смелое решение!
В результате 31 августа 30 тысяч солдат Итальянской армии – это были дивизии Массена, Ожеро и дивизия Вобуа. Генерала Деспинуа выгнали, он тоже очень плохо себя показал. Значит, генерала Валетта выгнали, а генерала Деспинуа выгнали таким образом: он тоже плохо командовал войсками, но смотрите, что сказал Бонапарт: «Во время вашего командования в тылу в Ломбардии я понял, что вы нечестный на руку человек и обожаете деньги, но я не знал, что вы трус. Убирайтесь из армии и не появляйтесь больше передо мной!» Вот так вот.
Клим Жуков. А, т.е. он мало того, что был немножко казнокрад, так ещё и…
Олег Соколов. Ещё и трус.
Клим Жуков. Ещё и трус. Вот такие дела получились. Был просто трус.
Олег Соколов. Генерала Валетта и генерала Деспинуа выгнали из армии. Но Валетта совсем отстранили, а Деспинуа потом где-то там в тылах всё же командовал где-то чем-то.
Клим Жуков. Как раз где его таланты.
Олег Соколов. Где таланты можно применить, те, которые у него были. Другого генерала Вобуа поставили во главе дивизии. Итак, 3 дивизии двигаются по долине Адидже, и 4 сентября вот здесь вот, под Роверето они атаковали передовые части Давидовича и вдребезги их разбили, и Давидович стал отходить. Но дальше произошла совершенно невообразимая ситуация: Вурмзер вместо того, чтобы двигаться на Давидовича, решил пойти всё-таки сюда.
Клим Жуков. Упорный какой!
Олег Соколов. Пойти в долину, и Бонапарт развернулся и через горы пошёл в тыл Вурмзеру. Получилась ситуация совершенно невообразимая – Бонапарт идёт с севера и с гор, а Вурмзер со стороны долины.
Клим Жуков. Ну вот это толково – он его отрезал от баз снабжения таким образом.
Олег Соколов. Ну да. И 7 сентября, вот здесь есть замечательная такая картиночка, 7 сентября Вурмзер, отступая… вот смотрите, он отступает, это Примолано, недалеко от местечка Примолано, такой горный проход. Австрийцы отходят вот сюда, а французы идут с гор. Здесь был отчаянный бой, австрийцы защищают проход, и смотрите, что я вам уже показывал – что французы, не имея возможности опрокинуть здесь прочную австрийскую оборону, они обошли через вот эту гору – видите, здесь нам Маджетти показывает, что французские солдаты вот через эту чудовищную скалу спускаются, вот они уже ведут отсюда огонь, дальше спускаются сюда, и здесь они уже уходят в тыл австрийцам.
Клим Жуков. Это же метров 300, наверное.
Олег Соколов. Ну в общем, да, это чудовищно…
Клим Жуков. Это кошмар.
Олег Соколов. Кошмар был, но тем не менее, солдаты французские республиканские ставили себе…
Клим Жуков. Смотрите, масштаб: вот замок, и вот гора, через которую идут французские солдаты – ужас!
Олег Соколов. В общем, действительно, солдаты вот эти республиканские обладали какой-то потрясающей подвижностью и умением лазить в горах. Кстати, многие в Итальянской армии Бонапарта были солдатами с юга Франции, из предгорий Альп и т.д., здесь было очень много ребят, которые были хорошо знакомы с горами, и судя по всему, им это очень помогало. По крайней мере, вот такой обходной манёвр – это решительно.
Клим Жуков. На самом деле, даже в современной хорошей спортивной обуви вот так вот с кондачка полезть на такую гору, без всякой выкладки, просто в спортивном костюме – это не каждый решится.
Олег Соколов. А здесь с 30-ю килограммами.
Клим Жуков. Вот-вот-вот! Ещё и постреливают.
Олег Соколов. Ну, туда, конечно, пули не залетали, на такую высоту, но тем не менее.
Клим Жуков. Нет, ну тем не менее, это добавляет нервозности некой.
Олег Соколов. Без сомнения. Таким образом, французы взяли это дефиле Примолано, и в результате они повисли на хвосте у Вурмзера, и 8 сентября здесь вот у Бассано его с тыла атаковали, и в отчаянном бою Вурмзер был разбит в бою при Бассано. Он потерял здесь 2 тысячи пленных, 30 пушек, 5 знамён, весь понтонный парк его был захвачен. Т.е. Вурмзер оказался уже разбит , по сути дела, и что ему оставалось делать теперь? Нужно куда-то идти, а куда идти? Сюда он уже отступать не может, ему дорога перекрыта отступления. И он пошёл на Мантую.
Клим Жуков. Ну да, а куда же ещё?
Олег Соколов. Больше некуда. И он пошёл на Мантую. Он вот таким образом идёт через Виченца на Мантую, но французы попытались его догнать и отрезать ему путь отступления. Здесь у французов очень мало войск, под Мантуей, они не могут ему преградить вот эту дорогу эффективно, поэтому те солдаты, которые шли с Бонапартом, пытались его нагнать, и вот 11 сентября французские войска, авангарды, кстати, ведомые Мюратом, которых освободили из Брешии, сумели отрезать дорогу Вурмзеру уже совсем на подходе к Мантуе, в районе городка Черея. Мы видим этот городок Черея вот здесь. Французы шли через Ронко таким вот образом на Черею, а Вурмзер из Виченцы через Леньяго вышел и шёл по этой дороге. Вот здесь вот ему преградили путь. Но дело в том, что французы, чтобы дойти сюда, шли страшно форсированным маршем, сюда подошёл только небольшой отряд – совсем немного пехоты и немного кавалерии под командованием Мюрата. Нужно сказать, что они попали под удар полный, потому что австрийцы, несмотря на поражения эти, оказались не деморализованы, австрийская кавалерия была великолепная, она обрушилась, как бешеная совершенно, на Мюрата, он был отброшен, французская пехота была порублена частично, и 15-ый драгунский, который лично вёл Мюрат, был тоже отброшен. Сам Мюрат чуть не попал в плен. В этом сражении и в этих боях рядом с главнокомандующим был очень интересный человек – это польский офицер, князь Сулковский, который прибыл к армии Бонапарта, мечтал о том, что когда-то Бонапарт поведёт свои войска на освобождение Польши. И вот этот Сулковский был рядом с Бонапартом, и он писал письма своему другу, где очень подробно описано всё, что происходило. Это интереснейшие свидетельства, это синхронные свидетельства прямо из этого дня, из этого времени и со стороны человека, которые не пишет официальный рапорт, где он должен расписывать великий подвиг, он пишет своему другу то, что он увидел, что вчера было…
Клим Жуков. Живые впечатления.
Олег Соколов. Живые впечатления. И вот он пишет об этом сражении, точнее, небольшом бое при Черее: «Напрасно главнокомандующий, который, как мне кажется, даже слишком сильно подвергался опасности, пытался собрать беглецов. Он сам вынужден был спасаться по дороге на Верону». Т.е. Вурмзер всё- таки – это старый гусар, старый решительный дядька, проложил кровавую дорогу по Черее в сторону Мантуи.
И дальше французы, осаждавшие… здесь был уже другой генерал, генерал Саюге командовал войсками. Он ожидал, что австрийцы пойдут на Кастеллар, здесь он приготовился встретить их, а австрийцы внезапно свернули и прошли через городок Виллаимпента, вот таким вот образом, и здесь только у французов был маленький отряд – 500 солдат 12-ой лёгкой полубригады, но они мужественно сражались…
Клим Жуков. Батальон, в общем.
Олег Соколов. Батальон, да, неполный батальон 12-ой лёгкой полубригады. Генерал Шартон с ними был. Он приказал встретить атаку, построившись в каре, но вы знаете, австрийская кавалерия настолько была вот… ну сильная кавалерия, великолепная кавалерия, она ринулась и порубила это каре.
Клим Жуков. Ну, 500 человек – это всё-таки, в конце концов, очень небольшое каре.
Олег Соколов. Это да. Это небольшое каре, это небольшой изолированный отряд. Я понимаю их чувства, что они себя чувствовали плохо, потому что они видели – выходят большие массы австрийских войск, и поэтому это каре, естественно, морально было уже… оно одно, изолированно, не в сражении – вот у нас много войск слева, справа, там везде наши, везде держатся, а вот они стоят одни, и у них неоткуда ждать помощи, естественно, у них моральный дух был не очень высок в этой ситуации, и австрийцы это каре й прорубили и поломали, в общем, разогнали и сумели дойти до Мантуи. В результате получилось, что армия, которая Мантую пыталась спасти, она и пришла в Мантую, но теперь уже на плечах вот вся эта – Ожеро, Массена – все они идут сюда, к Мантуе. Однако, старый гусар Вурмзер решил показать: мы ничего не боимся. И он не вошёл внутрь крепости, а расположился перед крепостью. Вот посмотрим на схему: вот смотрите, вот крепость Мантуя, перед ней Цитадель и Сан-Джорджио. Сан-Джорджио – это маленькие полевые укрепления, которые французы в своё время взяли, а теперь уже, естественно, они снова потеряли, здесь австрийцы полностью господствуют. И Вурмзер построил большой лагерь перед Цитаделью и Сан-Джорджио, он не стал заходить внутрь крепости. Но тогда французы решили его туда всё-таки загнать, уже вся армия Бонапарта подходит. 14 сентября французские авангарды попытались атаковать, но были отбиты с большими потерями, но 15 сентября сюда уже подошли все вот эти дивизии полностью – дивизия Ожеро, дивизия Массена, в общем, здесь в общей сложности где-то порядка 25 тысяч французов. У Вурмзера примерно столько же. И вот 15 сентября произошёл отчаянный бой под Сан-Джорджио, и вот здесь снова, как при Кастильоне, мы видим французские войска в строгом порядке, развёрнутые линии, маневрируют. Вот что написал Сулковский, смотрите: «Центр, хотя находился под ураганным огнём врага, совершал эволюции, и с такой точностью, что самый строгий инспектор не смог бы найти изъян. Мне кажется, что ту похвалу, с которой Ксенофонт говорил о спартанцах, можно было бы отнести сейчас на счёт тех, кто дрался под стенами Мантуи. Мы продвигались вперёд, останавливаясь время от времени, чтобы ответить имперцам убийственным огнём, но чаще мы бросались в штыки, однако не увлекаясь и не нарушая равнение». Это может только, помните, мы вот – неспрессованные… «Не нарушая равнение, не увлекаясь». «В конечном итоге через час противник уступил поле боя и не смог удержать ни одной позиции, ибо наши солдаты ни разу не подались назад».
Итак, австрийцы были сбиты со всех позиций, снова Сан-Джорджио было взято штурмом, и австрийская армия была загнана опять в Мантую.
Клим Жуков. А как же они не опирались на чудовищное количество тяжёлых пушек, которое в Мантуе находилось? Это же просто кошмар – там 179 только трофейных, да сколько своих ещё?
Олег Соколов. И своих более 300. Но дело в том, что здесь-то особенно неоткуда стрелять. Вот видите, вот здесь цитадель, но у неё не очень большой фронт. Она поддерживает с этой стороны, но эту сторону она не очень хорошо контролирует. А отсюда через озеро не особенно…
Клим Жуков. Не дострелишь, да.
Олег Соколов. Нет, они достреливают, но очень неэффективно.
Клим Жуков. Ну, прицельность никакая.
Олег Соколов. Т.е. эти пушки контролируют вот здесь всё пространство, крепость атаковать очень сложно, но бой вот здесь вот, на этой равнине, он вполне проходил за пределами досягаемости артиллерийского огня крепости. И кстати, есть великолепнейшая картинка человека, который это всё видел – вот он нам изображает, смотрите, пожалуйста. Видите, вот Мантуя, это вот так нужно положить, вот это Мантуя, это Сан-Джорджио, а это Цитадель. Вот это пространство, как видите, отсюда, в общем-то, орудия…
Клим Жуков. Прилично, да, прилично.
Олег Соколов. Более, чем прилично, поэтому здесь бой проходил вне досягаемости орудий из крепости. Итак, бой закончился тем, что в крепости оказалась заперта… представляете, Вурмзер пытался-пытался освободить Мантую, и в конечном итоге что произошло – и он ней оказался загнан, вся его армия оказалась загнана в Мантую. В Мантуе оказалось более 30 тысяч австрийцев! Вместе с генералом, вместе с 500-ами орудиями. Из них многие были ранены, больны – порядка 10 тысяч раненых и больных, но 24 тысячи боеспособных. Более 30 тысяч человек…
Клим Жуков. Их же кормить чем-то надо.
Олег Соколов. Вот на них уже продовольствие не было приготовлено.
Клим Жуков. Раньше же было 16 тысяч?
Олег Соколов. Да, было изначально 13,5, потом уменьшилось – около 10 тысяч, потом Вурмзер привёл подкрепление, стало 16 тысяч, а теперь у него оказалось более 30 тысяч загнано в этой крепости, и армии его нет.
Эта операция – бои под Роверето и Бассано – закончились фактически сокрушительной победой, т.е. армия Вурмзера перестала существовать, она была загнана в Мантую.
Но теперь уже, вы теперь понимаете, что, конечно, уже Мантуя превратилась в некую такую вещь в себе, от неё отойти было невозможно никуда – 30 тысяч солдат сидят в этой крепости. Т.е. австрийская армия сидит в центре Италии, и от неё не отойти. Но теперь уже осаждать, во-первых, и невозможно – там 500 пушек, вообще невозможно осаждать, но зато понятно, что долго всё-таки они просидеть уже там не могут.
Клим Жуков. Там можно блокировать элементарно.
Олег Соколов. Да, именно это и сделано было – Мантуя была блокирована, а французская армия опять расположилась на позициях рядом с озером Гарда, на этих прекрасных живописных местах, ожидая, когда же Вурмзер сдастся.
Клим Жуков. Надоест это когда ему уже.
Олег Соколов. Да, но дело в том, что они не знали, что это ещё только-только подготовка к самым великим подвигам, что ещё самое сложное, самое страшное, самое сильное и напряжённое осталось ещё впереди. А Вурмзер сидит в Мантуе и ждёт, что его должны спасти, должны же его австрийские войска спасти, не могут же старого гусара, которого заперли в Мантуе с 30 тысячами солдатами, бросить? И он был прав – его австрийцы не бросили.
Клим Жуков. Какой задел богатый!
Олег Соколов. Но об этом мы поговорим в следующий раз, потому что там будут не просто уже бои – там будут уже какие-то подвиги, условно, из времён античности. Там, пожалуй, будут самые главные подвиги Итальянской кампании, хотя я уже считаю, что Кастильоне – это, без сомнения, первая операция, где Бонапарт уверенно командует в большом генеральном сражении. До этого это была серия мелких боёв, серия блистательных стратегических, но это были всё-таки бои на театре военных действий, а на тактическом пространстве это первый раз, когда он уверенно, чётко командует, и блистательно командует, безупречно.
Клим Жуков. Даже непонятно, где молодой человек набрался-то такого?
Олег Соколов. Вы знаете, с этим можно только родиться. Другой великий французский полководец – принц Конде – он в 21,5 год, в 1643 году, получил под командование армию Пикардии. Он её получил в командование в апреле, а 19 мая 1643 года он дал битву, генеральное сражение испанской армии. Испанская армия перед этим вообще была, можно сказать, армией, которая вокруг себя ореол непобедимости распространяла. Но он одержал такую блистательную победу, которая вообще просто… после победы при Рокруа начинается, я бы сказал, закат Испанской монархии. Эту победу одержал человек, который фактически дал первое сражение, он сел на коня и сразу… Т.е. это вот что-то такое врождённое, понимаете.
Клим Жуков. Тут всегда большой вопрос: врождённое… Не знаю, может быть, я где-то глубоко внутри себя в душе врождённый балетный танцор, однако, у меня не случилось никакого шанса проявить, так сказать, себя на сцене. Что-то тут было, конечно, с общим воспитанием, образованием, политическим моментом, потому что Бонапарт оказался в нужное время, в нужном месте, именно там, где его этот врождённый талант имел шанс блеснуть.
Олег Соколов. Ну конечно, естественно, врождённый талант – это ясно, что не просто какой-то… Во-первых, мы уже говорили, когда говорили о молодом Бонапарте, что он целые годы посвятил активному самообразованию, и это самообразование было прежде всего в области истории, в области военной истории, а военную науку он понимал именно как изучение военной истории, через чего… пропустить через себя все великие кампании великих полководцев, понять их, осмыслить – это он всё делал в молодости, активно этим занимался – это первое. Второе: он всё-таки был хорошим офицером, и он выполнял свои служебные обязанности, когда он был в части, правда, вы помните…
Клим Жуков. Редко был в части.
Олег Соколов. Он редко был в части, но когда он был, он хорошо выполнял свои служебные обязанности – это второе. Дальше: без сомнения, ему здесь, это очевидно совершенно, это огромный порыв Революции, которая дала ему солдат необычайных. Какие бы они ни были иногда недисциплинированные, какие бы иногда они ни творили там и сям безобразия, но в общем это были солдаты с бешеной энергетикой, готовые драться, готовые побеждать, в которых он вложил какую-то пламенную совершенно душу, и которые… в общем, у которых был огромный порыв и достаточная масса – это третье. И наконец, четвёртое: будучи командиром артиллерии Итальянской армии, когда он после взятия Тулона получил командование, он исследовал очень хорошо будущий театр военных действий. Конечно, здесь, в районе озера Гарда он не был, но по крайней мере Апеннины он, как он говорил, «знаю, как свой карман», т.е. он театр военных действий очень хорошо изучил. Он наблюдал сражения, которые давали другие генералы, он командовал артиллерией. В общем, у него, конечно, какой-то опыт был, опыт именно наблюдений, он впитывал это в себя. А дальше у него был, действительно, огромный интеллект, который всю эту информацию, всё то, что он видел, всё то, что он читал, он через себя пропустил и для себя сделал вывод, как надо действовать. Ну а дальше, это без сомнения, это уже врождённые таланты. Без сомнения.
Клим Жуков. Потому что его манёвр от Врумзера на Кваждановича и обратно – это, конечно, в общем то, по чему можно учить тактику.
Олег Соколов. Без сомнения, причём это можно в любое время, потому что в данном случае речь идёт о том, как две …
Клим Жуков. О выборе приоритетов, это неважно.
Олег Соколов. О выборе приоритетов, это в современную и не в современную эпоху – это в любом случае выбор приоритетов: 2 опасности, которые приближаются, и выбрать, каким образом, с чего начать, каким образом сделать так, чтобы по очереди их разбить – в общем-то, это, конечно…
Клим Жуков. Ну на самом деле, тут вопрос даже не в военном деле, а вообще в управлении процессами, потому что так правильно делать, какая бы задача перед тобой ни стояла – неважно, написание книжки, постройка дома, управление какой-то компанией или сражение, кампания на театре военных действий, в принципе, это образцово-показательный образ действий. Т.е. вот так, да, так делать правильно, т.е. расстановка верных приоритетов. Очень богатое системное мышление было у человека.
Олег Соколов. Ну вот я для себя, буду писать книгу об этом, я даже придумал название – она будет называться, очевидно, «Чудо Кастильоне», потому что то, что произошло вот здесь, в районе Кастильоне и дальше под Мантуей, действительно, удивительно, т.е. армия, которая пришла освобождать Мантую, в конечном итоге была вся разбита, и в конечном тоге вся в Мантую и загнана.
Клим Жуков. В Мантуе и оказалась.
Олег Соколов. В Мантуе и оказалась.
Клим Жуков. Тут, конечно, Вурмзер сыграл в поддавки в данном случае, потому что его этот, прямо скажем, продолжение марша на юг, как мне кажется, это была явно ошибка, конечно.
Олег Соколов. А у него же не было выбора – после того, как Бонапарт оказался у него в тылу, ему нужно было …
Клим Жуков. Нет, я имею в виду, что он зря пошёл туда же, куда собирался. Ему нужно было уходить обратно, как мне кажется.
Олег Соколов. Самое главное – ему не надо было разделяться.
Клим Жуков. Вот это да!
Олег Соколов. Он всё время разделялся, у австрийцев всё время была идея, что нужно двигаться многими колоннами. Вот это разделение… да, действительно, это получалось в поддавки – то, что разделяют армию, потому что, держась более-менее единой армией, с ним было бы гораздо сложнее справиться.
Клим Жуков. Безусловно. Очень интересно, Олег Валерьевич.
Олег Соколов. Спасибо.
Клим Жуков. Куда в следующий раз двинемся?
Олег Соколов. Да всё там будем дальше, там у нас ещё впереди столько всего, именно в этом месте! Это просто фантастика, в смысле такого места, такого района, где вот всё – все вот эти горы обхожены, все были они наполнены какими-то удивительными событиями, вообще сложно найти на карте. И главное, что места-то такие удивительные, там так красиво! Можно поехать посмотреть.
Клим Жуков. Ну ещё бы! Там недаром некоторое время назад образовалась Римская империя – там удобно, хорошо, красиво, всё располагает к величию духа.
Олег Соколов. Ну, это Верона – потрясающий город. Ну что ж, в таком случае, я думаю, нам будет приятно в следующий раз отправиться на те же самые места удивительные.
Клим Жуков. Как минимум, очень интересно. Спасибо.
Олег Соколов. Спасибо.
Клим Жуков. На сегодня всё, всем счастливо, до следующих встреч.
Новости
VIP
