-
Многие тут смотрят очередной сериал о непростой жизни советской интеллигенции под гнётом кровавой гэбни. Сериал, понятно, успешно развивает отечественный кинематограф категории "Гэ", говорить там не о чем.
Но вот многим зрителям интересно: а был ли у Остапа Бендера прототип в реальной жизни?
Будучи экспертом с мировым именем в области литературоведения, отвечаю: да, конечно, был. Даже конченый дебил может легко догадаться, что прототипом самого отчаянного весельчака страны советов был оперуполномоченный.
Цытата:
Брат футуриста был Остап, внешность которого соавторы сохранили в своем
романе почти в полной неприкосновенности: атлетическое сложение и
романтический, чисто черноморский характер. Он не имел никакого отношения к
литературе и служил в уголовном розыске по борьбе с бандитизмом, принявшим
угрожающие размеры. Он был блестящим оперативным работником. Бандиты
поклялись его убить. Но по ошибке, введенные в заблуждение фамилией,
выстрелили в печень футуристу, который только что женился и как раз в это
время покупал в мебельном магазине двуспальный полосатый матрац. Я не был на
его похоронах, но ключик рассказывал мне, как молодая жена убитого поэта и
сама поэтесса, красавица, еще так недавно стоявшая на эстраде нашей "Зеленой
лампы" как царица с двумя золотыми обручами на голове, причесанной
директуар, и читавшая нараспев свои последние стихи:
"...Радикальное средство от скуки-ваш изящный мотор-ландоле.
Я люблю ваши смуглые руки на эмалевом белом руле..."
...теперь, распростершись, лежала на высоком сыром могильном холме и,
задыхаясь от рыданий, с постаревшим, искаженным лицом хватала и запихивала в
рот могильную землю, как будто именно это могло воскресить молодого поэта,
еще так недавно слышавшего небесные звуки деревянных фаготов, певших ему о
жизни грубой, о печалях, о заботах и о вечной любви к прекрасной поэтессе с
двумя золотыми обручами на голове. — Ничего более ужасного,- говорил
ключик,- в жизни своей я не видел, чем это распростертое тело молодой
женщины, которая ела могильную землю, и она текла из ее накрашенного рта.
Но что же в это время делал брат убитого поэта Остап?
То, что он сделал, было невероятно.
Он узнал, где скрываются убийцы, и один, в своем широком пиджаке,
матросской тельняшке и капитанке на голове, страшный и могучий, вошел в
подвал, где скрывались бандиты, в так называемую хавиру, и, войдя, положил
на стол свое служебное оружие — пистолет-маузер с деревянной ручкой. Это был
знак того, что он хочет говорить, а не стрелять. Бандиты ответили
вежливостью на вежливость и, в свою очередь, положили на стол револьверы,
обрезы и финки. — Кто из вас, подлецов, убил моего брата? — спросил он. — Я
его пришил по ошибке вместо вас, я здесь новый, и меня спутала фамилия,-
ответил один из бандитов. Легенда гласит, что Остап, никогда в жизни не
проливший ни одной слезы, вынул из наружного бокового кармана декоративный
платочек и вытер глаза. — Лучше бы ты, подонок, прострелил мне печень. Ты
знаешь, кого ты убил? — Тогда не знал. А теперь уже имею сведения:
известного поэта, друга птицелова. И я прошу меня извинить. А если не можете
простить, то бери свою пушку, вот тебе моя грудь — и будем квиты.
Всю ночь Остап провел в хавире в гостях у бандитов. При свете огарков
они пили чистый ректификат, не разбавляя его водой, читали стихи убитого
поэта, его друга птицелова и других поэтов, плакали и со скрежетом зубов
целовались взасос. Это были поминки, короткое перемирие, закончившееся с
первыми лучами солнца, вышедшего из моря. Остап спрятал под пиджак свой
маузер и беспрепятственно выбрался из подвала, с тем чтобы снова начать
борьбу не на жизнь, а на смерть с бандитами.
Он продолжал появляться на наших поэтических вечерах, всегда в своей
компании, ироничный, громадный, широкоплечий, иногда отпуская с места
юмористические замечания на том новороссийско-черноморском диалекте, которым
прославился наш город, хотя этот диалект свойствен и Севастополю, и
Балаклаве, и Новороссийску и в особенности Ростову-на-Дону — вечному
сопернику Одессы. Остапа тянуло к поэтам, хотя он за всю свою жизнь не
написал ни одной стихотворной строчки. Но в душе он, конечно, был поэт,
самый своеобразный из всех нас.
Вот каков был прототип Остапа Бендера.
Примерно вот так.
Валентин Катаев. Алмазный мой венец
Кстати, книжный Остап интересно высказывался о проблемах сегодняшнего дня:
-- Я -- эмир-динамит! -- кричал он, покачиваясь на высоком
хребте. -- Если через два дня мы не получим приличной пищи, я
взбунтую какие-либо племена. Честное слово! Назначу себя
уполномоченным пророка и объявлю священную войну, джихад.
Например, Дании. Зачем датчане замучили своего принца Гамлета?
При современной политической обстановке даже Лига наций
удовлетворится таким поводом к войне. Ей-богу, куплю у англичан
на миллион винтовок, — они любят продавать огнестрельное оружие
племенам, -- и маршмарш в Данию. Германия пропустит — в счет
репараций. Представляете себе вторжение племен в Копенгаген?
Впереди всех я на белом верблюде. Ах! Паниковского нет! Ему бы
датского гуся!...
Илья Ильф и Евгений Петров. Золотой теленок
|
Новости
VIP
