25 сентября 1941 года старый голландский город Амерсфорт стал свидетелем небывалого зрелища: в местный концлагерь от железнодорожной станции гнали «русских большевиков». О том, что нацистская идеология считала славян недочеловеками, знают все. Возможно, многие помнят, что немецкая пропагандистская машина называла Красную Армию «монголоидными ордами». Но мало кто знает, что дело тут не только в восточном разрезе глаз. С давних пор во многих европейских языках слово «монголоид» имело не столько расово-этническую, сколько очень неполиткорректную «умственную» коннотацию: дегенерат, дебил, умственно отсталый.
В «Камп-Амерсфорт» для наглядности пригнали захваченных в плен «большевиков» преимущественно из республик Средней Азии, большей частью Узбекистана. Однако ловкая задумка гитлеровских пропагандистов не удалась: измождённые, оборванные смугловатые «русские» вместо предполагавшегося отвращения к «большевизму» вызвали у местного населения сочувствие. Желающих передать пленным еду и воду пришлось отгонять от бредущего строя прикладами.
Одна из немногих сохранившихся фотографий советских узников лагеря «Камп-Амерсфорт».
Местная легенда утверждает, что в тот самый или какой-то другой день на входе в лагерь вооружённые не только винтовками, но и кинокамерами немцы бросили «русским» буханку хлеба, надеясь, что, казалось, утратившие человеческое достоинство люди устроят омерзительную драку. Но над строем поднялась рука с хлебом, и кто-то крикнул: «Поделим поровну, на всех хватит».
Голод и болезни в ближайшие полгода унесли жизнь 24 советских пленных. Для дальнейших изысканий лагерный «врач» оставил в своём кабинете на память два из их черепов, но 9 апреля 1942 года гитлеровцы окончательно закрыли местную пропагандистскую кампанию: на рассвете 77 остававшихся в живых «азиатских большевиков» были расстреляны в лесочке Ку́дрист неподалёку от местного кладбища Rusthof в соседнем городке Лёзден. Это, утверждают, была вторая по масштабу массовая казнь, произошедшая на территории Нидерландов за всю войну.
Однако в основном советских пленных хоронили на военном кладбище в Маргратене. Хоронили и перед самой Победой, и даже после войны: уже освобождённые американскими войсками советские пленные ещё долгие недели продолжали умирать в немецких больницах от предельного, несовместимого с жизнью истощения, туберкулёза и других болезней. Американское командование не хотело предавать солдат союзной армии «вражеской земле», поэтому из больниц немецких городов Люденшайд, Хамм, Дортмунд и Бад-Липшпринге умерших советских пленных везли хоронить на ближайшее иностранное военное кладбище, в Нидерланды. К концу 1945 года на нём появилась 691 могила советских граждан.
Правда, это кладбище не стало для них местом окончательного упокоения. По решению Эйзенхауэра именно сюда перезахоранивали американских солдат из временных могил на территории Германии. К концу марта 1946 года количество лежащих здесь американцев приблизилось к 18 тысячам. В 1947 году было решено устроить здесь «Нидерландское американское кладбище и мемориал», а всех неамериканцев при этом следовало перезахоронить в другие места. Со временем останки около 10 000 американских солдат были перевезены в США, но более 8300 остались в нидерландской земле навсегда.
Правительство Нидерландов выделило для перезахоронения советских солдат участок на кладбище Лёздена/Амерсфорта, и в ноябре 1948 года там было открыто «Русское поле славы». Что характерно, сами голландцы настаивают на том, что название «Russisch ereveld» следует переводить как «Советское поле славы», что, в целом, не вызывает удивления: нравится это или нет, но для множества людей мира слова «русский» и «советский» с давних пор суть синонимы.
Со временем число могил на «Советском поле славы» достигло 865, и все они оставались безымянными. В послевоенные годы руки ни у кого до документов не дошли, да ещё началась периодически обострявшаяся холодная война, и чтить память советских солдат стало как-то не комильфо. Кстати, нельзя сказать, что Советская власть о них не знала и не помнила. И памятник, установленный на кладбище с самого начала, в 1948 году, и обелиск на месте расстрела 77 пленных, поставленный в 1962 году, — советские. На последнем надпись: (на русском и нидерландском): «Славным сынам советского народа, павшим в борьбе против немецких оккупационных войск в 1941—1945 годах от благодарной Родины». Вот только вести поисковую работу, предполагающую дотошное копание в немецких и американских архивах, тогда было почти невозможно.
Журналист Ремко Рейдинг (Remco Reiding). Фото: фонд «Советское поле славы».
Так в режиме полузабвения это кладбище и существовало, пока в 1998 году уроженец Амерсфорта Ремко Рейдинг, молодой журналист из местной газеты, не получил задание: разузнать хоть что-нибудь о похороненных здесь русских. И это задание, как оказалось, определило его судьбу. Оказалось, что он всю жизнь прожил неподалёку от кладбища, на котором лежат сотни считающихся неизвестными советских солдат. Оказалось, что у многих похороненных есть имена, хотя нередко и искажённые при записи (обычно со слуха) на немецком, английском или нидерландском языках. Но главное — оказалось, что о судьбе похороненных здесь вот уже более полувека ничего не знали их семьи.
Именно благодаря упорству и настойчивости Рейдинга кладбище вышло из забвения, были установлены имена около трёхсот советских солдат. За минувшее время семьи найдены у двухсот похороненных. Ещё около 100 известны, но их семьи пока не найдены.
Кстати, расследование Рейдинга выявило, что среди могил, считавшихся могилами советских военнопленных, оказались похоронены несколько десятков советских граждан, угнанных на принудительные работы, а также около полусотни могил бывших советских солдат, добровольно перешедших на немецкую службу (по данным нидерландской стороны, преимущественно армянской и грузинской национальности).
Общий вид «Советского поля славы» в Лёздене/Амерсфорте. Фото: фонд «Советское поле славы».
Само по себе «Советское поле славы» является официальным воинским захоронением Королевства Нидерланды, и ухаживает за кладбищем нидерландский Фонд воинских захоронений. А вот неравнодушная общественность во главе с Ремко Рейдингом создала некоммерческий фонд «Stichting Russisch Ereveld», который, в частности, предлагает «опеку» над могилами. Всего за 50 евро в год каждый может взять могилу «под опеку», обеспечивая тем самым не только цветы каждому «опекаемому» ко Дню Победы, но и дальнейший розыск родственников, и посещение могил родными погибших. Сейчас под опекой находятся почти 500 могил. Правда, Ремко недоумевает по этому поводу: в одних только Нидерландах живут около 80 000 русских, а среди «опекунов» их — всего три десятка.
В современной жизни между Россией и Нидерландами есть определённые трения. Однако Ремко Рейдинг считает: «Жертвы прошлой войны, да ещё союзники, не должны страдать от политики дня сегодняшнего». Он принципиально не увязывает свою деятельность с политикой, хотя политика в неё вмешивается: добиться помощи от официальных органов сейчас стало труднее.
В 2012 году 9 апреля на место расстрела 77 пленных, где поставлен обелиск под названием «Кудрист» или просто «Русский монумент», почтить память расстрелянных пришёл Ремко с двумя товарищами. Теперь здесь на рассвете проходит поминальное мероприятие, в котором участвуют сотни человек, мэры Лёздена и Амерсфорта, представители российского посольства. Люди возлагают к обелиску цветы и зажигают 77 свечей.
Обелиск «Кудрист» («Русский монумент») на месте расстрела советских военнопленных. Фото: P.J.L. Laurens, Wikipedia.
Накануне Дня Победы местные жители на средства Фонда закупают цветы и возлагают их к могилам. У многих десятков похороненных есть лица: родственники прислали их фотографии. В этом году могилу солдата Александра Макарова впервые посетил его племянник Александр Макаров из вологодской деревни Хлебниково: отец назвал его в честь не вернувшегося с войны брата.
Между прочим, благодаря своей поисковой работе (Ремко несколько лет проработал журналистом в России и неплохо выучил русский язык, что, конечно, сильно помогло поискам) Рейдинг встретил свою будущую жену, русскую переводчицу Ирину (впрочем, жизнь есть жизнь, впоследствии они развелись). Своего сына они назвали Дмитрием — в честь крымчанина Дмитрия Ботенко, который 4 мая 2000 года приехал на могилу считавшегося всё это время пропавшим без вести своего отца Владимира Ботенко — и стал первым, кто посетил лежащего на кладбище родственника за десятки лет существования кладбища. Владимир, кстати, один из тех, кто умер от туберкулёза уже после освобождения из шталага VI-A в немецком Хемере в конце мая 1945 года.
Благодаря упорству Рейдинга удалось установить, что похороненный солдат «Батенко» — на самом деле крымчанин Владимир Ботенко. На одной из немногих сохранившихся семейных фотографий он позирует с так и не дождавшейся вести о муже женой Александрой и старшими сыновьями Петром и Степаном. Фото: фонд «Советское поле славы».
О своём поиске Ремко Рейдинг в 2012 году опубликовал книгу «Kind van het Ereveld» («Дитя поля славы»); в Нидерландах она вышла уже шестым изданием. В 2015 году Издательский дом Мещерякова выпустил её на русском языке. Я её пока не прочёл, но в план включил.
Жизнь продолжается — в том числе и благодаря тем известным и неизвестным защитникам, последним приютом для которых стала земля Нидерландов. Между прочим, в этом году «Советское поле славы» впервые после победы вошло в обязательную программу проводящегося 5 мая местными гражданами многокилометрового марша молчания в память погибших во время Второй Мировой войны. В шествии приняли участие 1700 человек; больше, чем два года назад, когда Нидерланды отмечали 70-летний юбилей освобождения.
Продолжается и поиск. Рыцарь нидерландского ордена Оранских-Нассау, награждённый знаком «За активный поиск» Министерства Обороны РФ, получивший год назад личную благодарность Президента РФ Ремко Рейдинг уверен, что сможет найти и установочные данные 101 пленного, который погиб в Амерсфорте. Немцы уничтожили часть лагерной документации, но упорный журналист уверен, что найдёт какие-то другие документы, оформлявшиеся педантичными немцами.
На кладбище, где каждый лежит в отдельной могиле, не должно быть неизвестных, считает Ремко Рейдинг — не коммунист, не апологет советского строя, не лубочный русофил. Просто честный и неравнодушный подданный Королевства Нидерланды.
> С давних пор во многих европейских языках слово «монголоид» имело не столько расово-этническую, сколько очень неполиткорректную «умственную» коннотацию: дегенерат, дебил, умственно отсталый.
Бывший начальник, голландец, в припадках ярости называл соотечественников называл фермерами, а всех остальных - монголами.
В тексте же есть объяснение - для большинства жителей планеты "русский" и "советский" - суть одно и то же.
Это только наши "рулевые" пытаются нас убедить в обратном.
Новости
VIP
