Улица Грязи, или Историческая справедливость в названиях улиц

Улица Грязи, или Историческая справедливость в названиях улиц

Историк Клим Жуков на примере Санкт-Петербурга рассматривает политику тотального переименования улиц, приходя к выводу: за этим стоит желание не «восстановить справедливость», а просто забыть важную часть своего прошлого.

В Санкт-Петербурге прошло заседание Топонимической комиссии. На заседании рассматривалась очередная порция переименований. Насколько можно судить, смена названий утверждена.

1-10-е Советские улицы теперь будут называться Рождественскими.
Улица Чапаева — Большой Вульфовой.
Улица Котовского — Малой Вульфовой.
Улица Восстания отныне будет называться Знаменской.

Ещё собирались дать новое (вернуть старое) наименование площади Восстания, которая также должна была стать Знаменской. Пока вопрос отложен, площадь с одноименной станцией метро и Московским вокзалом пока останется с хорошо знакомым топонимом.

Подобные мероприятия регулируются постановлением № 737 «О Порядке и правилах присвоения наименований элементам улично-дорожной сети (за исключением автомобильных дорог федерального значения), элементам планировочной структуры, расположенным на территории Санкт-Петербурга». Там же дано определение понятию «исторического наименования»: «Историческое наименование — устоявшееся наименование элемента планировочной структуры, элемента улично-дорожной сети, широко известное в прошлом или настоящем».

Легко видеть, что определение максимально широкое. То есть любое название может смело претендовать на статус «исторического», таким образом, конкретные решения также могут быть любыми: в зависимости от мнения членов комиссии. Если топоним широко известен в обществе, то его возможно вернуть на карту города. Этот объективный признак, вполне корректный по всем параметрам, имеет ровно один изъян: им никто не пользуется.

Невозможно вспомнить ни одного референдума или опроса общественного мнения с представительной статистической выборкой. Ни члены комиссии, ни члены правительства Петербурга, ни депутаты Законодательного собрания — никто и никогда не пытался узнать, что по этому поводу думают жители города. Людей, которые каждый день ездят по тем или иным улицам, ходят на работу, заглядывают в гости, живут в квартирах, никто не спрашивает. То есть конкретную «широту известности» никто и никогда не пробовал «замерить». Следовательно, комиссия фактически использует некие иные критерии и признаки. Какие же?

Простой анализ переименований последних лет ясно демонстрирует, что уничтожаются исключительно топонимы советской поры, связанные с советской историей. Возвращаются названия дореволюционной эпохи. Причём выбор их далеко не всегда очевиден. Дело в том, что, невзирая на относительную юность Санкт-Петербурга, старые улицы и проспекты уже в царские времена часто носили несколько последовательно сменяемых имён. Отчего выбираются одни, а не другие, понять невозможно.

Взглянем на десять Советских улиц, которые опять стали Рождественскими. Располагаются они в историческом районе Пески, который был назван так из-за огромного песчаного намыва (от Лиговского проспекта до Охты): это следы отступившего в древности моря. В 1789 году на перекрёстке Шестой улицы и Красноборского переулка была построена и освещена церковь Рождества Христова, после чего улицы получили название Рождественских (Рожественских).

Однако до этого знаменательного момента улицы назывались Слоновыми линиями: от Слонового двора, где содержали слонов, закупленных в Индии. Кстати, Суворовский проспект, примыкающий к Советским улицам, носил название Слоновой улицы. Причём Первая Советская улица именовалась Новым Каретным рядом: там располагался Новый каретный двор. Был ещё и Старый Каретный двор, и, соответственно, улица, ныне носящая имя генерала армии, дважды Героя Советского Союза Ивана Даниловича Черняховского. Вторая Советская улица называлась Глухой.

Почему Советские улицы, названные так в 1923 году, должны получить имя Рождественских? Что такое Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и какую роль в городской и, шире, мировой истории они сыграли, жители города знают. Чем ценна для истории города и мировой истории церковь Рождества по проекту архитектора Егорова? И почему её память ценнее? И отчего не вернуть исходные топонимы Глухой и Новой Каретной улице? И, кстати, чем Слоновый двор хуже? Пусть бы улицы были Слоновыми линиями (вместе с Суворовским проспектом)! В конце концов, Российская Федерация является светским государством, согласно Конституции. Атеисты, мусульмане, буддисты, иудеи — граждане страны, им память церкви Рождества Христова не очень дорога, а слонов все любят.

Улица Чапаева, которой суждено вновь стать Большой Вульфовой, расположена между проспектом Куйбышева и Петроградской набережной. С 1739 года она называлась Малой Дворянской, а в 1822 году получила имя Большой Вульфовой от имени землевладельца, английского барона Вулфа.

Теперь герой Гражданской войны, герой фильмов и анекдотов, эпическая и, пожалуй, былинная фигура, Василий Иванович Чапаев, должен уступить место английскому барону, который когда-то купил землю на месте будущей улицы. Кто такой барон Вулф? Чем он прославился, чем он дорог памяти горожан? Почему он достоин увековечения в городской топонимике больше Чапаева? Опять-таки, откуда такое невнимание к дворянам, почему не вернуть улице имя из XVIII столетия?


С улицей Восстания история аналогичная Рождественским улицам. Когда-то на её торце располагалась Знаменская церковь. Точнее, церковь была освящена во имя Входа Господня в Иерусалим, но после достройки предела иконы Божьей матери «Знамение» в народе получила устойчивое название Знаменской церкви. В 1941 году старая церковь была демонтирована, а в 1955 году на её месте воздвигли монументальный павильон станции метро «Площадь Восстания».

Восстание, если кто не знает, — это революция 1917 года, событие, изменившее весь мир, событие, сделавшее возможным восьмичасовой рабочий день, гарантированное трудоустройство, равные права мужчин и женщин, бесплатную медицину и образование и многое другое, о чём ведущие мировые державы (а точнее, их жители) не могли мечтать ещё в начале XX века. Разве можно сравнить имя и память тех свершений с названием церкви, которую никто из ныне живущих горожан в глаза не видел?

Кстати, улица Восстания, упирается в Кирочную улицу. До 1998 года она называлась улицей Салтыкова-Щедрина. Кто такой «Кирочный», 99% жителей не подозревает. Кирочной улица называлась от лютеранской кирхи св. Анны, где в советские времена располагался замечательный кинотеатр «Спартак», угробленный современными хозяйчиками в 2002 году. Совершенно ясно, что великий русский литератор, мастер сатиры и словесности, для истории города и людской памяти куда менее значим, чем лютеранская церковь. Опять-таки непонятно, почему Кирочная? Почему не Четвертая Артиллерийская улица, каковой она являлась в XVIII веке?

Простое сличение новых и старых названий явственно говорит о том, какой критерий используется при переименовании. Годится любое имя городской магистрали, лишь бы оно стирало память о советском периоде. Никаких иных объективных критериев выявить не удаётся по чисто логическим основаниям. Характерен и закрытый характер решений о переименовании. Кампания последовательной десоветизации ведётся не первый год и планомерно. Общественное обсуждение, референдум может дать (и, скорее всего, даст) отрицательный результат: людям просто неинтересны топонимы «времён Очаковских» и «царя Гороха». Не захотят жители улицы Марата быть прописанными на улице Грязи, каковой она была до революции. Так рисковать нельзя. Всё-таки речь идёт о серьёзных, благословляемых государством вещах. Такие мероприятия давать на откуп гражданскому волеизъявлению никак нельзя.

Герб СССР на щите знаменитой «Родины-Матери» Снести «Родину-мать». Десоветизация на Украине идёт полным ходомПодробнее
Впрочем, в деле стирания советского прошлого надо быть более последовательными. Площадь Восстания необходимо переименовать в площадь Покорности. А обелиск «Городу-герою Ленинграду», установленный в 1985 году, демонтировать, сменив на исторический конный памятник Александру III Миротворцу. Тот самый памятник, о котором в народе говорили:

Стоит на площади комод,
На комоде бегемот.
На бегемоте обормот.
На обормоте шапка.