Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Сегодня у нас в гостях снова историк Егор Яковлев. И мы продолжим беседы о нацизме.
В прошлый раз отдельные граждане выразили недоумение по поводу того, что разговор отклоняется то туда, то сюда. Граждане не понимают, что свободный разговор может отклоняться куда угодно, это, во-первых. Во-вторых, это была только первая часть. У Егора есть свободная минута и мы можем сделать целый цикл роликов про то, чего затевала нацистская сволочь.
Сегодня мы подготовили вопросы, на которые, не отклоняясь туда-сюда можно получить ответы, и соответственно, начинаем их задавать…
Скажи пожалуйста, Егор, вот в последнее время деятели нашей культуры и около неё старательно рассказывают о том, что Гитлер шёл бороться исключительно с большевиками и с коммунизмом в целом. Есть ли какие-то документальные свидетельства того, что Гитлер не совсем с этим шёл биться?
Егор Яковлев. Документальных свидетельств есть немало. Во-первых, это риторика нацистских вождей, во-вторых, это нацистская пропаганда, ну и в-третьих, это нацистское законодательство. Но первым делом надо акцентировать внимание уважаемых зрителей на том, что вопросы расы и вопросы политического строя в сознании нацистской верхушки были очень тесно связаны.
И для того, чтобы понять, каким образом они были связаны, нам нужно обратиться к двум «библиям» нацизма, это две программные книги, одна из них – это работа самого Адольфа Гитлера «Mein Kampf» и несколько менее известная в тени этого монументального труда, книга Альфреда Розенберга «Миф XX века» (Der Mythus des zwanzigsten Jahrhunderts). Вот, собственно, в этих двух работах изложено всё, что надо базово знать о представлениях нацистской верхушки, нацистской элиты о русском народе и о связи русского народа с коммунизмом.
Начнём с того, что уже в первом издании «Майн Кампфа» мы находим следующие позиции Гитлера по поводу русских…
Д.Ю. Извини, сразу перебью. Для тех, кто не знает, у «Майн Кампфа» было несколько так сказать версий, версия 1.0, 2.0… и что он там менял?
Егор Яковлев. Это очень интересное и правильное замечание. «Майн Кампф» был опубликован в 1925 году, но надо понимать, что первоначально эта книга была не очень интересна широкой аудитории. В тот момент Адольф Гитлер был маргинальным политиком, который вышел из тюрьмы за попытку путча против законной власти, и его политическая карьера была не предопределена. В тот момент это был такой персонаж второго ряда на политической сцене Веймарской республики.
Но прошло 8 лет и Адольф Гитлер сначала стал рейхсканцлером, а потом и фюрером германского народа и вот в этот момент интерес к его книге «Майн Кампф» проснулся и более того, этот труд начал насаждаться по всей Германии. В 1938 году это была самая издаваемая книга после Библии в нацистской Германии. Более того, её начали вручать молодожёнам в качестве подарка к свадьбе. То есть вы понимаете, каков масштаб пропаганды этой работы.
И действительно, Гитлер в течение нескольких лет вносил разнообразные исправления, потому что, во-первых, какие-то взгляды его менялись (не очень существенно, но тем не менее), во-вторых, он шлифовал стилистику этой книги, потому что сам он её не писал, он её надиктовывал, а в-третьих, естественно политическая обстановка требовала определённых реверансов.
Но любопытно-то, что: что несмотря на перемену его положения и превращение Адольфа Гитлера в лидера европейской державы, он абсолютно не менял ту часть, которая касалась обоснования агрессии нацистской Германии на восток. Все эти планы, которые Гитлер изложил ещё в 1925 году по поводу завоевания жизненного пространства на востоке, причём, он специально оговорился, видимо, для этих персонажей, которые считают, что никаких планов у Гитлера не было или стараются трактовать слово «восток» каким-то иным способом, фюрер оговорился специально, что под «востоком» он имеет в виду Россию и подчинённые ей окраинные государства.
И, собственно, обосновывая план захвата территорий, расширения жизненного пространства, Гитлер и написал всё, что он думает о русских, о славянах в принципе и о России, как о государстве.
И здесь мы сталкиваемся с тем, что в общем фюрер, как я сказал в прошлой передаче, просто зарерайтил то, что он вычитал у других умных людей, у своих духовных учителей – барона Артюра де Гобино (Arthur comte de Gobineau) и Хьюстона Стюарта Чемберлена (Houston Stewart Chamberlain). Но в исполнении Гитлера это выглядело так:
«Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось её государственное существование, и которая одна только служила залогом известной прочности государства...
Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам — превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы…»
Д.Ю. Тут поясню для тех, кто не понимает: это речь идёт о нормандской теории образования российского государства. Не все в курсе, что скандинавы – это германские племена. И шведы, и норвежцы, и датчане – это древние германцы.
Соответственно, существующая теория о том, что люди (викинги), у которых не было даже своих городов, а были только большие деревни, не было своих государств и вдруг они приплыли в Древнюю Русь и внезапно построили там государство (там были города, что характерно). Она у них называлась (наша страна) Гардарики, можно сказать, что это «Страна Огородов», но с другой стороны, это «Страна Городов». То есть для них это было неожиданно.
Ну и соответственно все, кто отстаивает нормандскую теорию, они, по всей видимости, заодно с Адольфом Гитлером.
Егор Яковлев. Надо сказать, что вот этот тезис Гитлера, он в дальнейшем в различных нацистских документах по-всякому перепевался. Вы говорите про нормандскую теорию, но они дальше развивали же всю эту историю…
Д.Ю. Естественно, да.
Егор Яковлев. …что когда нормандская династия ославянилась, приток этой живительной нордической крови стал осуществляться через связи Новгорода с Ганзой – с ганзейскими купцами. Потом это была эпоха Петра I, когда европейский врач, европейский учитель, европейский инженер приезжали в Россию и…
Д.Ю. Ну это в общем-то правда, они действительно в культурном, технологическом развитии в ряде областей серьёзно нас обгоняли.
Егор Яковлев. Это правда, но Гитлер это трактовал иным образом. Он трактовал это не тем образом, что они приехали и мы переняли у них какие-то знания позитивные, он трактовал это иным образом: что они приезжали и скажем так оставаясь здесь, оседая здесь вбрасывали потоки правильной крови. Мы с вами рассуждаем с точки зрения культуры, а фюрер и его ближайшее окружение мыслило в рамках расовой теории, поэтому с их точки зрения это был биологический процесс.
Д.Ю. Невозможно спорить. Я помню, где-то у наших перестроечных деятелей читал, что в последнем русском царе Николае II была не то 1/158, не то 1/128 русской крови, то есть он русским-то не был.
Егор Яковлев. Мы просто поясним нашим зрителям, что расовая теория с научной точки зрения, она не имеет под собой никаких оснований. В XX веке последние исследования доказали совершенно доподлинно, что человек является в первую очередь плодом культуры, в которой он растёт. Поэтому говорить о Николае II, как о немце, не приходится.
Д.Ю. Да.
Егор Яковлев. Он был русским с точки зрения культуры.
Д.Ю. Ну есть масса граждан, которые, как только узнают… помнишь, когда-то был документальный фильм «Россия, которую мы потеряли» или «Так жить нельзя»…
Егор Яковлев. Да, Станислава Говорухина.
Д.Ю. Да, Говорухина. Где Говорухин открыл глаза населению, сказав, что один из дедушек Владимира Ильича Ленина был евреем. Ну и тут-то у многих наступило полное понимание – «вот оно всё почему». То есть Гитлер не одинок в подобных вещах.
Егор Яковлев. Он абсолютизировал всю эту историю, заострил её и в результате, руководствуясь этим, ввязался в общем в войну, которая уже с конца 1941 года стала гибелью для Германии.
Но, посмотрим, как дальше рассуждал фюрер:
«В течение столетий Россия жила за счёт именно германского ядра в её высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено полностью и до конца. Место германцев заняли евреи. Но как русские не могут своими собственными силами скинуть ярмо евреев, так и одни евреи не в силах надолго держать в своем подчинении это громадное государство.»
Я убеждён, что всё, что здесь фюрер писал, в 1941 году он по-прежнему в это верил. Он считал, что Советский Союз – это очень неустойчивое государство, «колосс на глиняных ногах» и нужно только чуть-чуть подтолкнуть, «падающего – подтолкни», в соответствии с Фридрихом Ницше, и можно будет брать это голыми руками.
Вот многие гадают, в чём причина сумасбродного, казалось бы, нападения Гитлера на Советский Союз. Можно отдельную передачу на эту тему посвятить, но, если вкратце, я думаю, что в этом: всё, что фюрер писал и всё, что он говорил публично реально отражало его образ мышления. Он действительно верил в то, что Россия – это управляемое евреями, это крайне слабое государство, которое распадётся при первых же ударах вермахта.
Но освобождение России от евреев, как можно увидеть из вот этой концепции, ничуть не возвышало бы само славянство, ничуть не возвышало бы русский народ (или украинский).
Д.Ю. Просто другие люди должны руководить, высшего сорта.
Егор Яковлев. Да, должны руководить правильные люди.
А теперь посмотрим, как эту концепцию обогатил. Альфред Розенберг (Alfred Rosenberg). Он всегда претендовал на некую особенную интеллектуальность, любил ввернуть какой-нибудь пример из высокой культуры. И, это меня поразило до глубины души, но в своей книге «Миф XX века» Розенберг умудрился обосновать неполноценность русских на примере Фёдора Михайловича Достоевского.
Д.Ю. Так…
Егор Яковлев. И его героев. Розенберг начинает с уже знакомых нам тезисов:
«Однажды Россию основали викинги и придали жизни государственные формы, позволяющие развиваться культуре…
Однако под несущим цивилизацию верхним слоем в России постоянно дремало стремление к безграничному расширению, неугомонная воля к уничтожению всех форм жизни, которые воспринимались как преграды. Смешанная с монгольской кровь вскипала при всех потрясениях русской жизни, даже будучи сильно разбавленной, и увлекала людей на поступки, которые отдельному человеку кажутся непонятными. Такие внезапные и резкие изменения нравственных и общественных моментов, которые постоянно повторяются в русской жизни и в русской литературе (от Чаадаева до Достоевского и Горького), являются признаками того, что враждебные потоки крови сражаются между собой и что эта борьба закончится не раньше чем сила одной крови победит другую.»
Ну и в данный момент победила та, плохая кровь. Но до этого был Достоевский. И вот, как Розенберг объясняет философию Фёдора Михайловича:
«Эта испорченная кровь создала себе в качестве высшей ценности стремление к страданию, покорность, “любовь ко всем людям” и стала враждебной природе, как когда-то побеждающий Рим, пока Европа до некоторой степени не смогла стряхнуть с себя аскетичный египетско-африканский мазохизм.»
Русский, по мнению Розенберга:
«…единственный в мире, кто не внёс ни одной идеи в множество человеческих идей, и всё, что он получил от прогресса, было им искажено. Русский хоть и движется, но по кривой линии, которая не ведёт к цели, и он подобен маленькому ребёнку, который не умеет думать правильно.»
По версии Розенберга Фёдор Михайлович Достоевский очень сильно переживал, что русские такие неполноценные, ничего сами не создали и в качестве преодоления вот этой неполноценности он придумал философию о страдающем терпеливом человеколюбии, как истинном христианстве. И выдвинул тезис, что это человеколюбивое христианство, оно спасёт Западную Европу. С точки зрения Розенберга, это конечно же глупость и ересь, немножко распиаренная, приподнятая художественным талантом, который у Фёдора Михайловича всё-таки был и Розенберг это признаёт.
«Сегодня ясно, что отчаянная попытка Достоевского в познании души человека аналогична поведению русского… сломанной, лишённой личности души, которая берёт на себя смелость наставлять мир на путь истинный.»
И вот именно это уродство русской души, которое якобы воспевал Достоевский, оно в итоге и привело к революции, которая кончилась победой монгольской крови, вот этой неправильной крови, воплощенной, как пишет Розенберг, в «калмыко-татарине Ленине». Он тогда ещё не смотрел фильм Станислава Говорухина и не знал страшной правды…
Д.Ю. Тогда бы его глаза открылись окончательно, да.
Егор Яковлев. …про дедушку Бланка. Поэтому, да, он думал, что Ленин калмыко-татарин.
И вывод такой:
«Из самоуверенной от беспомощности любви прошлых лет получился эпилептический припадок, проведённый в политическом плане с энергией умалишённого... Русский эксперимент закончился как всегда: большевизм у власти (это очень важный вывод) мог оказаться в качестве следствия только внутри народного тела, больного в расовом и душевном плане…»
То есть большевизм (коммунизм) мог появиться только у неполноценного, расово негодного народа.
Д.Ю. Знаешь, если часть слов откинуть, это слово в слово то, что говорят нынешние граждане либеральной направленности про русский народ.
Егор Яковлев. Да, очень часто мы такую риторику слышим. Да, совершенно верно.
То есть с точки зрения нацистской верхушки, коммунизм был тесно связан с вот этой расовой неполноценностью русских, он только в этой расовой неполноценности и мог зародиться, потому что…
Д.Ю. Нормальный человек себе такого не позволит, да.
Егор Яковлев. …у нормальных, нордических людей такого появиться не могло. И в этом смысле легко объясняется то, что многие русские эмигранты вполне себе вольготно жили в Париже при нацистах.
Д.Ю. Да, это тоже, кстати, интересный вопрос: они же были и в Берлине, и в Париже и что-то их там не трогали, это почему?
Егор Яковлев. Так вот, собственно, и поэтому – потому что…
Д.Ю. Или это была правильная кровь, да?
Егор Яковлев. Да, в этих людях проявилась правильная кровь, это были аристократы, интеллигенты, люди, которые, с точки зрения Гитлера и Розенберга, были потомками европейцев, тех самых викингов, инженеров, приехавших…
Д.Ю. Из Германии.
Егор Яковлев. …по призыву Петра I и Екатерины II. И когда вопрос встал ребром, в них проявилась правильная кровь и они сделали правильный выбор. Поэтому преследовать их не за что, это наши европейские русские.
То есть Гитлер был сторонником двух наций, точнее, не двух наций, ему виделось, что была узкая тоненькая прослойка с правильной кровью – прогерманская, нордическая и она себя проявила тем, что она уехала в Европу, не стала жить с этими. И была огромная дремучая масса с бешенными вот этими монгольскими кровями, которая готовилась броситься за на Европу и смять.
Д.Ю. В этих словах узнаю массу пассажей регулярных персонажей с известной радиостанции, прямо слово в слово. «Надо валить», «пора валить», «только лучшие валят отсюда», «остаётся тупое быдло».
Егор Яковлев. Поэтому мы и начали разговор ещё от конкистадоров, потому что надо показать на самом деле историю вопроса. Вот, всё отсюда. Но это тоже в общем не Гитлер и Розенберг придумали, они просто взяли, заострили и возвели это в ранг государственной политики. Но всё это есть в какой-то форме уже у Гобино и даже раньше. Поэтому понятно, откуда всё это заимствуется.
Но надо сказать, что самым, может быть, помешанным на вопросе крови в гитлеровском окружении был конечно Генрих Гиммлер, рейхсфюрер, руководитель Главного управления имперской безопасности и глава Чёрного ордена – СС. Его вопросы крови интересовали в первую очередь. Посмотрим, как мыслил он. С его точки зрения, русский – это:
«…смешанный народ на основе низшей расы с каплями нашей крови, не способный к поддержанию порядка и к самоуправлению.»
Когда началась война, 19 июля 1941 года, выступая в Штеттине перед офицерами группы армий «Север» глава Чёрного ордена высказывался уже более откровенно, объясняя, что вообще происходит:
«Это война идеологий и война рас…»
То есть, вы видите, опять же здесь, в его речи идеологии и расы стоят рядом.
«…На одной стороне стоит национал-социализм: идеология, основанная на ценностях нашей германской, нордической крови (вот опять эта взаимосвязь). Стоит мир, каким мы его хотим видеть: прекрасный, упорядоченный, справедливый в социальном отношении, мир, который, может быть, ещё страдает некоторыми недостатками, но в целом счастливый, прекрасный мир, наполненный культурой, каким как раз и является Германия. На другой стороне стоит 180-миллионный народ, смесь рас и народов, чьи имена непроизносимы и чья физическая сущность такова, что единственное, что с ними можно сделать – это расстреливать без всякой жалости и милосердия… Этих людей объединили евреи одной религией, одной идеологией, именуемой большевизмом, с задачей… сокрушить Германию и весь мир.»
Фактически, Гиммлер здесь излагает историю Розенберга, только более жёстко, более конкретно, как и подобает в принципе военному времени.
Д.Ю. Какая чудовищная паскуда.
Егор Яковлев. Да, но мы сейчас посмотрим ещё, как эволюционировала его мысль. В принципе, через два года он придерживался той же точки зрения. Есть очень известное его высказывание, но я всё же повторю:
«Что случится с русским или чехом, меня нисколько не интересует... Живут ли другие народы в благоденствии или они издыхают от голода, интересует меня лишь в той мере, в какой они нужны как рабы для нашей культуры, в ином смысле это меня не интересует. Погибнут или нет от изнурения при рытье противотанкового рва 10000 русских баб, интересует меня лишь в том отношении, готов ли для Германии противотанковый ров.»
Д.Ю. Тут, отвлекаясь так сказать в сторону, извините за цинизм, наблюдаются прямые аналогии между нацизмом и коммунизмом, которые сейчас так любят проводить, что это было одно и то же, только цвета разного, так сказать. Что вообще общего с этими людоедами – понять затрудняюсь.
Егор Яковлев. Отвлекаясь от вопроса, который мы сейчас рассматриваем, я предлагаю вернуться немного к предыдущей передаче, где мы обсуждали как раз колониализм, и всё станет в принципе понятно.
Дело в том, что к моменту прихода Гитлера к власти стало понятно, что большая часть немецкого пролетариата (рабочих) недовольна существующим положением дел. За коммунистическую партию голосовало огромное количество людей, она избиралась в Рейхстаг постоянно и в общем популярность коммунистов, она росла тем выше, чем больше социальных проблем было в Германии.
И была только одна возможность разобраться с этой задачей, и в этом смысле пример с Англией опять же был просто перед глазами. Пример Англии был очень простой, об этом ещё писал Владимир Ильич Ленин: британский пролетариат был буржуазным, с конца XIX века он начинал пользоваться правами, которых был лишён пролетариат в Российской империи, например. Каким образом? Очень простым – с помощью ограбления колоний. То есть, грубо говоря, накормить своих рабочих можно было за счёт того, чтобы ограбить тех, из-за океана, ещё больше и дать чуть-чуть этим, чтобы они не возникали. Так грубо, но по существу верно.
Д.Ю. Ну да.
Егор Яковлев. И в общем, национал-социализм вырос как раз из этого – нужно было срочно привлечь пролетариат Германии, крестьянство Германии нищающее на свою сторону. Можно было это сделать только одним способом – нужно было срочно добыть новые колонии для Германии, высосать из них все соки и таким образом ликвидировать все социальные противоречия внутри страны.
Гитлер, придя к власти, на какое-то время увлёк пролетариат своими новыми задачами, этим неким германским возрождением. И кормил его на многочисленные кредиты, полученные как от германских промышленников, так и из-за рубежа, в том числе и с Уолл-стрит. Это отдельная тема – спонсорство фюрера – но там из разных источников деньги поступали.
И второй момент, связанный с популярностью Гитлера и лояльностью рабочих по отношению к нему: он нашёл и умело сформулировал врага – евреи и большевики. Вот это на самом деле не потому, что какие-то недостатки у капитализма (отличный строй), а потому что внутри капитализма всем заправляли недочеловеки – евреи. Ну ещё и большевики.
Д.Ю. Они же тоже, по совместительству.
Егор Яковлев. Они же, да. И поэтому нужно срочно всех евреев лишить всех прав, ограбить, желательно выгнать, а мы сейчас здесь построим светлое будущее. «прекрасный мир», как описывает Гиммлер.
Д.Ю. Здесь мы узнаём Полиграф Полиграфовича Шарикова – что тут думать-то, отнять всё и поделить. Оно.
Егор Яковлев. Задача решается очень просто: первые семь лет мы кормим людей на кредиты, делаем много оружия, а потом начинаем завоевание колоний. Истребляем индейцев (в смысле, русских), завоёвываем жизненное пространство. Трудолюбивые немецкие фермеры отправляются туда, осваивают эту великолепную землю и Германия разрастается. Ну хотя бы прирастает Украиной, Белоруссией, Крымом.
Д.Ю. Достаточно в общем-то, да.
Егор Яковлев. Лучше до Урала. Были разные формы колонизации. Они просто не получили законченного описания в связи с тем, что актуальность исчезла.
Д.Ю. Не задалось, да.
Егор Яковлев. Да, не задалось. Но в целом, конечно всё это было предпринято в первую очередь для того, чтобы устранить угрозу коммунизма. Устранить вот эту идею.
Идея «пролетарии всех стран – соединяйтесь», она была очень популярной. Мы же не можем говорить, что это была какая-то специфическая идея, характерная только для России. А откуда тогда Баварская Советская республика? Откуда тогда революция в Венгрии? Откуда гражданская война в Финляндии? Нет, в Европе потенция к социалистическим преобразованиям, к социалистической революции, она тоже была. И люди за это умирали.
Д.Ю. Во-первых, там её придумали.
Егор Яковлев. Да.
Д.Ю. Товарищ Карл Маркс, он всё-таки не наш был. И призрак коммунизма бродил тоже не у нас…
Егор Яковлев. Да.
Д.Ю. …а у них.
Егор Яковлев. Да. Люди за это умирали. У нас сейчас часто забывают о том, что жажда социалистических преобразований, вот этот «призрак коммунизма», не был придумкой Владимира Ильича Ленина или Иосифа Сталина. И это не агенты НКВД или ГПУ устраивали разнообразные перевороты и заставляли людей голосовать за коммунистическую партию Германии. Нет. Она реально была популярна. Книги Маркса были очень популярны в Германии. Я уже не говорю, например, про то, какую популярность советская идея имела в среде евреев.
Я интервьюировал замечательную девяностолетнюю бабушку. Бабушка Рахиль Ароновна, родилась она в Буковине, которая в момент её рождения принадлежала Румынии: была отторгнута во время Гражданской войны, Румыния установила над этой территорией свой суверенитет, Советская Россия никогда его не признавала, до тех пор, пока не вернула. Отец её был раввин, очень уважаемым человеком. Но жили они крайне бедно, крайне.
И вот, она рассказала мне один случай, интересно поделиться им со зрителями. Однажды ночью к отцу прибежала заплаканная женщина, у которой случилась какая-то катастрофа. Выяснилось, что её сын был арестован румынской государственной безопасностью…
Д.Ю. Сигуранца.
Егор Яковлев. Сигуранца, да.
…потому что он был большевик. И на следующий день бабушка, тогда ещё маленькая девочка, стала расспрашивать свою мать, за что его арестовали. И мать ей ответила: «Он хочет, чтобы не было бедных». Девочка сказала: «Да, хорошо бы была такая страна, в которой не было бы бедных». И тогда мать положила ей руку на плечо и сказала: «Такая страна уже есть, это Советский Союз». И потом сестра этого молодого человека, который оказался в застенках сигуранцы, принесла ей атлас советский, на котором территория Буковины, поскольку Советский Союз не признавал присоединение его к Румынии, была закрашена цветами СССР. И она рассказывала, что она тайком посматривала на этот атлас, потому что надеялась, что когда-нибудь она вернётся – эта территория будет возвращена и она станет гражданкой СССР. И перед войной это произошло, Буковина вернулась в Советский Союз.
Девочка-еврейка, она не могла там учиться, это было очень дорого и в евреев там кидали камнями… Предвоенная Европа вообще была очень антисемитская, это не только история нацистской Германии, антисемитизм был распространён и в Польше, и в Румынии, и во Франции. Напомню, что маршал Петен ввёл аналог Нюрнбергских законов у себя без всякого согласования с Гитлером. Он так мыслил… И девочка тут же смогла поступить в университет, начала учиться…
Д.Ю. Бесплатно.
Егор Яковлев. Бесплатно конечно. Но, правда, она довольно объективно рассказывала, и рассказывая, что началось после того, как установилась Советская власть, она сказала, что нет ничего интернациональнее человеческих недостатков и те, кто пришли к власти после вхождения Буковины в состав СССР, сразу же стали использовать своё новое положение.
Д.Ю. Ну а как без этого, да.
Егор Яковлев. То есть не надо представлять дело таким образом, что раньше всё было плохо, а потом всё стало хорошо – крайности не отвечают исторической истине. Но тем не менее, скажем честно, что конечно в социальном плане она смогла получить те блага, о которых она даже не могла мечтать. И она говорит, что её отец просто молился на Сталина, молился на него, он считал, что это Миссия, это человек, который пришёл, вынул их из нищеты и дал им самую главную возможность – возможность образования. А образование, эти люди мыслили, как способ к полноценной жизни.
Д.Ю. Ну это и продвижение по социальной лестнице и всё остальное.
Егор Яковлев. Да, да, кончено.
Д.Ю. То есть, мы определились с пониманием, кто же такие унтерменши-недочеловеки, что с ними надо было сделать. Но мы же не одиноки в нашем славянстве. А как же так получилось, что за Гитлера воевали разнообразные хорваты, болгары (болгары, правда, всё время против нас воюют), как это так получилось, что у него навалом было славян в войсках?
Егор Яковлев. Вот это удивительный вопрос. Фюрер не считал болгар и хорват славянами.
Д.Ю. Как так?
Егор Яковлев. Дело в том, что в известной степени, расовая теория в представлении фюрера, она была инструментальной. В его окружении были видные расологи. Например, самый видный Ганс Гюнтер (Hans Günther), но даже Ганса Гюнтера фюрер иногда поучал, как надо правильно понимать расовую теорию. И у нас есть диалог фюрера с Мартином Борманом, записанный его секретарём в 1942 году, где фюрер прямо говорит, что южные славяне – это не славяне, это туркмены.
Д.Ю. О, как.
Егор Яковлев. Это политика династии Романовых, царская политика – объявить все эти народы славянами для того, чтобы, используя идеи славянского братства влиять на Австро-Венгерскую империю.
Д.Ю. Раскусил Романовых Адольф.
Егор Яковлев. Да, да… устраивать там очаги нестабильности к своей геополитической выгоде. Но на самом деле, всё это не так, вылитые туркмены и вообще хорватов можно было бы и онемечить, но сейчас политически это недопустимо, поэтому не стоит.
Д.Ю. Он, наверное, не туркмен, он тюрков имел в виду?
Егор Яковлев. Нет, туркмены.
Д.Ю. Именно туркмены?
Егор Яковлев. Туркмены, да.
Д.Ю. Ну про болгар понятно, у них там 700 лет или сколько, 600 лет турецкого ига, наверное, там подзамесили… Ну, глядя на украинцев, тоже на эти турецкие шаровары, оселедцы… тоже как-то не всё очень хорошо…
Егор Яковлев. С украинцами, там всё по-другому. Украинцев фюрер не любил.
Д.Ю. Я боюсь, нас опять заругают за то, что мы отклонились. Давай про южных славян. Так…
Егор Яковлев. А в принципе, всё. Словакия была достаточно уже онемечена, они тоже не совсем славяне. Да и вообще, фюрер, когда ему было надо, расовую теорию склонял то туда, то сюда. Вот, например, как известно, во времена расцвета нацистской власти в Берлине прошла Олимпиада.
Д.Ю. В 1936-ом, да?
Егор Яковлев. Совершенно верно, 1936 год. Вот на эту Олимпиаду приехали многие темнокожие спортсмены из Соединённых Штатов Америки.
Д.Ю. Поставили рекорды.
Егор Яковлев. Да. В частности, такой знаменитый легкоатлет Джесси Оуэнс… Ну чтобы понимали наши зрители, темнокожие, с точки зрения Гитлера точно так же принадлежали к низшим расам и ровно за год до этого была проведена стерилизация так называемых «рейнских ублюдков». В долине Рейна с 1918 года по 1930-ый стояли французские части, которые составляли этнические африканцы из Сенегала, сенегальские.
Д.Ю. Так.
Егор Яковлев. За эти 12 лет сенегальские солдаты наделали очень много детей немецким женщинам и в Германии появились свои афронемцы таким образом. В 1935 году под руководством такого антрополога Вольфганга Абеля (Wolfgang Abel) была проделана операция по стерилизации всех этих героев. Операция, понятное дело, садистская, насильственная, но тем не менее особенно не возмутившая международное сообщество.
Д.Ю. Дело-то нужное, всем же очевидно.
Егор Яковлев. Да. То есть это была политика, которая лежала абсолютно в русле Нюрнбергских законов. Напомню, что Нюрнбергские законы – это совокупность законодательных актов, которые ограничивали по расовому признаку сначала две народности – это евреи и в 1935 году добавились цыгане.
Д.Ю. А цыгане-то чем так насолили? Их там раз-два и обчёлся. Или их там много?
Егор Яковлев. Тоже вредная кровь. Цыгане, напомню, это народ, который так же, как и евреи подлежал полному уничтожению, тотальному. При вступлении на территорию СССР предписывалось уничтожать евреев и цыган, сразу же убивали. Поэтому, два народа, которые подлежали полному геноциду. Но, поскольку выяснилось, что есть ещё и свои афронемцы, с ними тоже решили разобраться. Разобрались вот таким садистским образом – стерилизация.
Д.Ю. Ну хоть не убили.
Егор Яковлев. Да. Но тем не менее, вот, приезжает куча всяких темнокожих. Кстати, со стороны Германии там тут же выставили евреев или полуевреев каких-то. Про это подзабыли.
Д.Ю. Спортивно одарённых?
Егор Яковлев. Да, да. Но вот приехал Джесси Оуэнс. Его там на все лады прославляли, Геббельс заливался соловьём. В результате… хочу напомнить, что в это время Америка – это ещё расистская держава, в которой темнокожие люди – второго сорта. В результате этой пиар-кампании, Джесси Оуэнс, вернувшись в США, заявил, что он нигде не чувствовал себя так комфортно и хорошо, как в нацистской Германии. Вот не то, что в США. Он прямо заявил, что надо перенимать передовое отношение к людям с тёмной кожей, потому что вот, в нацистской Германии к ним относятся хорошо.
Но Джесси Оуэнс так и не узнал, как в реальности фюрер относился к темнокожим спортсменам, а самое главное, к их победам. Он был очень недоволен тем, что темнокожие атлеты опережали…
Д.Ю. Арийцев.
Егор Яковлев. …арийцев, да. И заявил, что эти люди слишком близки к природе, они являются полуживотными и в будущем нужно запретить им участвовать в Олимпийских играх, потому что животные не должны соревноваться с людьми, это нечестно. Но ничего подобного в прессе не говорилось. Наоборот, достижения Джесси Оуэнса и других темнокожих спортсменов всячески превозносились. Вообще, Олимпиада 1936 года – это один из самых главных пиар-успехов господина Геббельса.
Д.Ю. «Триумф воли».
Егор Яковлев. «Триумф воли».
Д.Ю. Лени Рифеншталь… И даже в клипе у Rammstein, где там диски закидывали, это же оттуда взято.
Егор Яковлев. Церемония несения олимпийского огня, на минуточку…
Д.Ю. Да, да.
Егор Яковлев. …существующая по сегодняшний день. А ведь многие не знают, что придумал её Геббельс.
Д.Ю. Вот ведь. Ну там с Олимпийскими играми вообще история специфическая, надо будет отдельный ролик сделать хороший.
Разобрались с неграми, а вот, возвращаясь к Нюрнбергским законам, неполноценность русских, она была как-нибудь закреплена законодательно?
Егор Яковлев. Ну конечно. Конечно она была закреплена законодательно.
Д.Ю. То есть это всё-таки западные люди, у них всё по закону строго, да.
Егор Яковлев. Не совсем. Здесь надо иметь в виду следующее: русских, с вот этой плохой монгольской кровью, которая заставляет их совершать какие-то эпилептические припадки в политическом смысле, на территории нацистской Германии не было, за исключением советских дипломатов. Поэтому, какое бы то ни было законодательное оформление об отношении с вот этими русскими потребовалось только после начала войны, в 1941 году.
Только в декабре 1941 года Комиссариат по укреплению германской государственности принял решение о замене термина «родственная кровь», который звучал в Нюрнбергских законах на термины «иноплеменные европейские народы» и «соплеменные европейские народы». То есть раньше все европейские народности считались членами одной европейской семьи, кровь которых была близка и всё, что писал о славянах Гитлер и Розенберг, это была их нацистская риторика. Но с началом войны всё поменялось.
И иноплеменными народностями для немцев были сочтены славянские, в первую очередь, а также романские, кельтские и балтийские за исключением отдельных лиц и родов, которые сочтены соплеменными. В общем, кого хочешь, того и называй соплеменным или иноплеменным.
Гиммлер пояснил это следующим образом, он был инициатором, застрельщиком всей этой истории:
«До сего дня в расовой политике и в повседневном словоупотреблении кровь всех народов, компактно селившихся в Европе, обозначалась как “родственная”. Таким образом, к примеру, поляки, русские, венгры, португальцы также родственны немецкой крови, как и германские народы. Это правило было построено на ложной предпосылке, что расовая структура всех европейских народов так близко родственна германскому народу, что для немецкой крови опасность ухудшения расы при смешении отсутствует. Это ни в коем случае не так. Опасность смешения рас угрожает немецкому народу не только от чуждых народов, но и от смешения с кровью иноплеменных европейских народов, прежде всего славянских.»
И вот с этого момента начинается законодательное ограничение и расовая дискриминация славянских народов, в первую очередь, русских, украинцев, белорусов, ну и поляков тоже.
Здесь есть две темы: отношение к людям на оккупированной территории, именно с точки зрения расового законодательства и отношение к остарбайтерам, то есть к людям, которые были вывезены на принудительные работы в 1942-1944 годах с оккупированной территории СССР в нацистскую Германию.
Д.Ю. А кого туда вообще вывозили? Всех подряд мели или кого-то определённого?
Егор Яковлев. Вообще, изначально старались вывозить молодёжь. Например, из города Орла попытались, и в принципе это получилось, вывезти всех молодых девушек от 16 до 26 лет. Для того, чтобы они прислуживали немецким фермерам. Вывозили молодёжь здоровую, трудоспособную, которая может так сказать подпереть немецкую промышленность и немецкое сельское хозяйство. Конечно на положении рабов, об этом сейчас мы очень подробно переговорим.
Вообще, изначально такой задачи не ставилось. Но, когда стало понятно, что война затягивается, блицкриг не удался, сил в экономике Германии нет и кроме того, может нарушиться связь рабочего люда с нацистской аристократией, потому что любое лишение вызывает недовольство…
Д.Ю. Конечно, да.
Егор Яковлев. …народа, возникло компромиссное решение – залатать все дыры фактически дармовой рабочей силой, которая будет переброшена с оккупированной территории Советского Союза и Польши.
Д.Ю. Ну то есть прислать рабов.
Егор Яковлев. Да, да, прислать рабов.
Д.Ю. Каждому по рабу. Как сейчас на Украине – всем участникам АТО со стороны Западной Украины дадут по 10 гектаров земли и пару русских рабов.
Егор Яковлев. Могло быть и по нескольку рабов, в зависимости от твоих доходов – их покупали, реально, за деньги.
Вообще, мне иногда кажется, что Гитлер – это такой современный кровавый Фауст, это такой персонаж, который продал душу дьяволу и на какой-то момент смог ощутить, что у него всё получается. Его какие-то детские маниакальные мечты, они стали сбываться. На какой-то недолгий промежуток времени он получил то, что хотел – великую Германию, колониальную империю, в которой благообразным немецким господам прислуживали туземные рабы. Он это получил. Вот всё прямо, как хотелось ему, как в Америке.
Возглавлял операцию по вербовке персонаж по имени Фриц Заукель (Fritz Sauckel), осуществлял он её крайне жестоко. Естественно, добровольная вербовка не задалась, очень немногие верили, что там в Германии что-то намазано мёдом, поэтому так добровольно идти в Рейх…
Д.Ю. Никто не хотел.
Егор Яковлев. …хотели немногие, скажем так. Поэтому приходилось осуществлять это самым насильным образом.
Так, например, чуть было не отправилась в Германию моя родная бабушка, которая жила в деревне в Псковской области. Она была в результате очередной облавы, это у них называлось «охота за черепами», поймана, но прямо практически в ночь перед отправкой, отправляли их в вагонах для скота, ей удалось убежать в лес, и она там ещё два года, до освобождения Псковской области, партизанила.
А вот бабушка моей супруги, из города Лигово (тогда это был ещё город Урицк), она вместе со своей семьёй была угнана в Германию и в течение трёх лет работала в рабочем лагере где-то на заводе в городе Бреслау, на территории нынешней Польши. Поэтому тему остарбайтеров в нашей семье знают неплохо.
Фриц Заукель в общем получил по заслугам: на Нюрнбергском процессе он был признан виновным в преступлении против человечности и по справедливости повешен. Хотя он был очень недоволен и последними словами было: «Я уважаю американских солдат и офицеров, но не американскую юстицию». Но вопрос его уважения или не уважения в тот момент уже никого не интересовал. Натворили они страшных дел конечно.
Д.Ю. А сколько человек угнали?.. Недавно тут по телевизору был фильм «Штурм Берлина», Фильм какой-то странный, там какой-то компот непонятный. В ходе рассказа про штурм Берлина рассказали, что было угнано 8.700.000 человек. Я что-то такого никогда не слышал.
Егор Яковлев. Видимо, эта цифра включает в себя ещё и военнопленных, которых согнали. У Фрица Заукеля был план, ему поставили, сколько надо согнать. План выполнять не получалось, но тут ему пришла в голову отличная идея, что умирают военнопленные, можно оставить им жизнь, но просто согнать в Германию, где они умрут, но уже…
Д.Ю. С пользой.
Егор Яковлев. Да, умрут с пользой. Умрут на заводе какого-нибудь Круппа или Сименса.
Поэтому, да, такая цифра возможна. Вообще идут споры. От примерно 4,5 до 10 миллионов…
Д.Ю. Однако.
Егор Яковлев. …со всей оккупированной Восточной Европы. Потому что вывозили рабочую силу ещё и из Чехословакии, Югославии, из Польши, но хочу это подчеркнуть, это понятие «остарбайтер», оно касается только тех людей, которые были вывезены с территории СССР на 17 сентября 1939 года, то есть довоенные территории, даже на 1 сентября 1939 года. То есть до того момента, как началась Вторая мировая война. Сюда не входит Прибалтика, сюда не входит Западная Украина, сюда не входит Западная Белоруссия. Все остальные, угнанные с территории СССР – это остарбайтеры.
И вот их это расовое Нюрнбергское законодательство, оно коснулось конечно по полной программе, они были дискриминированы по полной программе. В первую очередь, надо сказать, что как евреи носили жёлтую звезду Давида, поляки носили нашивку с буквой «П», так для выходцев с востока был свой унизительный рабский символ, это была нагрудная нашивка «ost». Причём, в инструкции СС говорилось, что пришивать её нужно накрепко, а не приделывать наспех булавками, чтобы она никуда не делась. А если человек срывал её и его находили, это оборачивалось страшными побоями, а иногда и концентрационным лагерем.
Мало того, что сгоняли их в подавляющем большинстве насильственно, перевозили в ужасающих условиях, некоторые умирали по дороге, дальше их выбрасывали на настоящие невольничьи рынки…
Я иногда пытаюсь представить себя на месте какого-нибудь подростка, который вырос, например, в Стрельне или в Петергофе, которые были оккупированы. То есть человек, который жил недалеко от города или в городе и имел доступ к высокой культуре, которая пропагандировалась распространялась в тридцатые годы. Это же огромные тиражи книгоизданий. Например, мои бабушки уже прочитали в это время книгу Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан»: «Масса Дик, это Экваториальная Африка, это не Америка – страна рабов и работорговцев». Только в увлекательных книжках они могли представить себе, что такое рынок работорговли, невольничий рынок. И вот, совершенно неожиданно, не в Африке, а в центре Европы они сами оказались невольниками на таком рынке…
У нас есть рассказы остарбайтеров, и мы можем прочитать, как в реальности происходил выбор этого «живого товара».
Д.Ю. Давай.
Егор Яковлев.
«Остаток ночи мы провели в холодных сырых бараках, – вспоминала остарбайтер из Стрельны Вера Фролова. – Мы сидели на полу, на грязной вонючей соломе, и, конечно, никому из нас было не до сна. А утром загремели засовы, распахнулась дверь, и два охранника по очереди стали вытаскивать нас по крытым ступеням на улицу. Потом, собрав нас вместе, погнали, как стадо баранов, по узкой улочке на маленькую площадь, вокруг которой стояли подводы и нетерпеливо прохаживались взад и вперёд какие-то “господа”. Площадь эта и здание перед ней и оказались пресловутой “биржей труда”, а ожидающие люди (мне тошно называть их людьми!) – и были теперешними нашими хозяевами.
И началась церемония купли-продажи “живого товара” с Востока. Я не могу без чувства отвращения и гадливости вспоминать всё то, что происходило там, на этой площади, в тот день.
Они набросились на нас, как стервятники, выхватывали из толпы, щупали, мяли, открывали рты, считали зубы. Да, да, в просвещённой, цивилизованной Германии они считали у нас зубы, как на ярмарке лошадей!
Вот один из “хозяев”, длинный и сухопарый немец, потянул меня за рукав из толпы невольников и, оглядев со всех сторон, подтолкнул к группе уже отобранных “восточников”. Сквозь общий многоголосый плач я услышала крик моей мамы. Этот крик, резанув прямо по сердцу, вывел наконец меня из состояния какого-то тупого, безразличного оцепенения, в котором находилась ещё со дня пребывания в лагере. Задыхаясь от ужаса, от страха потерять маму, я ринулась к столу, который вынесли прямо на площадь и за которым безразличные чиновники уже оформляли первые купчие. С дрожью в голосе, с трудом отбирая в памяти нужные слова, я по-немецки говорила им о том, что они не имеют права издеваться над нами только за то, что мы – русские, что это бесчеловечно, это жестоко разлучать близких людей.
Чиновники молча, с усмешкой смотрели мне в рот, а среди “хозяев” произошло вдруг какое-то движение. Человек пять их направились ко мне, а один, круглый и пузатый, опередив всех, проворно схватил за руку. И мне стало ясно, что не мои возвышенные слова произвели на них какое-то доброе действие, а просто моё умение немножко владеть языком привлекло ко мне их чисто деляческое внимание.»
Вот так вот, абсолютно в духе…
Д.Ю. Цивилизованная Европа…
Егор Яковлев. …в духе романов Жюля Верна происходило в середине XX века, в центре Европы покупка людей. И этими людьми были наши соотечественники, юноши и девушки.
Д.Ю. Тут ещё небезынтересно было бы узнать, что они с ними дальше делали, сколько девушек и женщин они изнасиловали, сколько от них родилось детей, от этих немцев… Это к вопросу об их страданиях, о том, что Советская армия с ними как-то грубо обходилась. Я конечно не знаю… с точки зрения нынешних, вообще всех повесить и удавить надо было безо всяких разговоров… а что-то большевики не дали уничтожить весь этот цвет европейской нации.
Егор Яковлев. Что мы знаем об произошедшем далее. Остарбайтер мог попасть либо на промышленное предприятие и жить в рабочем лагере, либо мог попасть на ферму к какому-нибудь бауэру и жить там.
Промышленное предприятие означало ад. Это был просто ад. Это рабочие лагеря, в принципе, они выглядели, как обычные концентрационные лагеря, лагеря для военнопленных. Строились они рядом с заводами или фабриками, строили их на свои деньги крупные промышленные концерны, общеизвестные – это «Опель», «Сименс», «Крупп» и так далее, «Юнкерс»…
Это были бараки, которые насквозь продувались ветром, нары в два ряда, одно-два одеяла. Русских, украинских и белорусских рабочих всегда запирали на ночь на засов, они не могли никуда выйти. На ноги одевали деревянные колодки. Официально 12-, но как правило, 14- или 16-часовой рабочий день, после которого рабочие просто валились с ног, не могли ни о чём думать. Из еды – раз в день какая-нибудь баланда и кусок 15-20, 40, может быть, грамм эрзац-хлеба, в котором было 20% муки. Очень высокая смертность, но при этом, поскольку такие концерны закупали рабов оптом, там жизнь одного человека в принципе не играла…
Д.Ю. Никакой роли не играла.
Егор Яковлев. …никакой роли.
Задокументировано то, что в цехах заводов «стального короля» Круппа висел плакат «Славяне – это рабы». Как комментировал это британский историк Уильям Манчестер (William Manchester):
«Гнусное слово было произнесено, и с ним родился новый жаргон. Всё чаще во внутрифирменных меморандумах упоминаются “рабский труд”, “рабство”, “рынок рабов” и “рабовладелец”, то есть Альфрид Крупп.»
Ну и, кстати говоря, Альфрид Крупп потом на нюрнбергском процессе, кстати, довольно успешно оправдывался.
Д.Ю. «Не мы такие – жизнь такая», – говорил Альфрид Крупп.
Егор Яковлев. Да, да, совершенно верно. Хотя, при этом документировано то, что вербовщик рабочей силы, который работал на него, обозначил норму хлеба для русских в 300 граммов из расчёта на 500 часов, когда ему сказали, что на такой норме нельзя продержаться более двух месяцев, доктор Леман ответил:
«…русским военнопленным не дозволено получать такую же еду, какую получают западные европейцы.»
3 июля 1947 года Крупп, комментируя этот пассаж, спокойно заявил:
«Естественно, мы не могли бы добиться от них производительности, свойственной нормальному германскому рабочему.»
Д.Ю. Ну это прекрасно, что в середине XX века в цивилизованной Европе рабовладельческие рынки, хотя, конечно, это «биржа труда», не надо путать и всё такое.
А как вообще им там работалось?
Егор Яковлев. Здесь надо иметь в виду, что существовали две формы использования остарбайтеров. Вот использование на заводах, это в подавляющем большинстве случаев было просто медленное убийство. То есть, если бы это всё продолжалось ещё и дальше, то скорее всего большинство людей, которые там работали, они бы умерли.
Д.Ю. Я, извини, перебью, бывал в некоторых концентрационных лагерях, там это подробно изложено в таблицах: сколько еды надо потратить для того, чтобы он, с одной стороны, вот такой срок отработал, а с другой стороны, чтобы он при этом ещё и умер, то есть был бы умерщвлён тяжёлым трудом и отсутствием еды. То есть это была абсолютно продуманная политика.
Егор Яковлев. Да, потому что вот эти крупные концерны, они закупали военнопленных и остарбайтеров, которые были завербованы насильственным образом, массово, поэтому жизнь одного человека не играла там никакой роли. И в принципе, весь 1942-ой – начало 1943 года крупные промышленники думали, что поток рабочей силы с востока будет неиссякаем. Покупать можно будет сколько угодно и десятком-сотней больше, десятком-сотней меньше – никакого значения это не имеет. Поэтому, как я уже зачитывал ситуацию на заводах Круппа: «славяне – это рабы», кусочек хлеба в день, к тому же не обычного, а эрзац-хлеба, где было муки всего 20%, баланда, колодки на ногах – вот и вся участь этих рабов.
Что касается людей, которые попали в аграрный сектор и работали в поместьях у бауэров. Здесь всё зависело от того, к какому человеку они попали. И тут мы сталкиваемся с совершенно разными жизненными ситуациями.
Ну, к кому бы ни попал, нацистская политика, она в любом случае была дискриминационной. Во-первых, строжайший запрет на передвижение. С территории лагеря – это вообще очень сложно представить, как человек мог выйти. Что касается поместья, то там человек мог выйти только в сопровождении хозяина, либо с так называемым аусвайсом, то есть с пропуском, в котором было указано куда и на какое время. Если тебя ловили жандармы, а ты уже просрочил время, к которому ты должен был вернуться, соответственно, опять же следовало некое наказание, как правило, это были побои.
Вторая форма дискриминации касалась конечно питания. Для сельскохозяйственных рабочих был обозначен лимит в 2375 граммов хлеба, 500 граммов мяса и животных жиров, 100 граммов маргарина.
Д.Ю. Это на какой?..
Егор Яковлев. Это на неделю. Это были нормы, значительно меньшие, чем предоставлялись иностранным рабочим, таким, как, например, французские или датские, или норвежские рабочие, которые тоже приезжали. Но как правило, даже вот этот минимум рабочим не выдавался, потому что всё оставлялось на усмотрение помещика, бауэра и как он хотел, так он и поступал. Известно, что очень часто остарбайтерам не давали вообще мяса. Очень часто давали протухшие или некачественные продукты.
Например, одна из респонденток, с которыми я общался, рассказывала, что картошка была, давали картошку, но она была всегда очень маленькой, тяжело было чистить. И однажды они пошли и попросили у хозяина крупной картошки, потому что знали, что она была – сами копали её, но хозяин им отказал, сказал, что это не для них.
Третьей формой дискриминации была конечно оплата труда. Формально она должна была начисляться (но не промышленным рабочим). Формально должна была начисляться оплата труда, она должна была быть ниже в три раза, чем оплата немецкого работника. Но нацистское законодательство оставляло массу лазеек для того, чтобы уменьшить эту оплату до минимума. Во-первых, из неё следовало вычитать расходы на ночлег, еду и одежду. Судя по обработанным историками на данный момент показаниям, рассказам остарбайтеров, очень многие бауэры сокращали размер этой оплаты до нуля, т.е. фактически многие работали за еду. А в том случае, даже если они и получали какие-то деньги их хватало только на полбуханки хлеба или на бутылку пива, например. Или на почтовый конверт и марку, чтобы написать письмо домой.
Кроме того, не оплачивался труд детей до 14 лет, хотя они работали наравне со взрослыми. И кроме того, я говорил, что официально определена шестидневная рабочая неделя и двенадцатичасовой рабочий день, но очень часто хозяева (и на заводах это тоже практиковалось) заставляли остарбайтеров работать сверхурочно, причём сверхурочная работа не оплачивалась.
Таким образом, мы видим, что положение этих людей было полурабское или полностью рабское. Но повторюсь, что в сельском хозяйстве, в поместьях всё зависело от воли помещика и мы также располагаем рассказами о том, что помещики относились по-человечески, приглашали остарбайтеров к себе за стол, полноценно хорошо их кормили и относились к ним, как к равным себе.
Д.Ю. Как говорится, бывало и такое.
Егор Яковлев. Да, бывало и такое и в основном в каких-то католических землях, либо в тех территориях Рейха, которые были присоединены в рамках аншлюса Австрии или протектората Богемии и Моравии, вот там отношение со стороны местных землевладельцев было несколько другим. Но общей картины всё это не меняет.
Д.Ю. А в плане сексуальных домогательств?
Егор Яковлев. Ну конечно, в плане сексуальных домогательств, здесь есть, о чём поговорить. Надо сказать, что этот вопрос очень волновал нацистскую верхушку, в частности, Гиммлера, поэтому были изданы специальные законы, которые запрещали вообще какие бы то ни было… вообще контакты стремились свести к минимуму остарбайтеров с местным населением, поэтому только в лагерь или только в поместье. Но была специальная памятка для остарбайтеров, в которой написано, что ни в коем случае вообще никогда. И отдельный законодательный акт, в котором было это прописано. Кстати, с апреля 1942 года законодательно запретили немцам жениться на женщинах в оккупированных территориях Советского Союза.
Что грозило тем остарбайтерам, которые ослушивались приказа Гиммлера. Если женщина-остарбайтер вступала в сексуальную связь с немцем, женщину отправляли в концентрационный лагерь, его тоже могли отправить в концлагерь, либо он должен был заплатить большой штраф. Но с точки зрения нацистов это не была такая страшная всё-таки угроза, потому что кровь не была загрязнена.
Потому что, когда мужчина-немец, а женщина славянка – ещё всё нормально, но если мужчина оказывался славянином, а женщина оказывалась немкой, а такие случаи, кстати, тоже были, то обоих ждала как правило страшная расплата – мужчин вешали сразу же. Причём, ещё до издания законов известен случай, Уильям Ширер (William Shirer), американский журналист, зафиксировал в своём дневнике, что повесили поляка за связь с немкой. А женщину ждал позор. Известен случай, когда этих женщин сажали к столбу позора, приковывали цепью к этому столбу, давали им в руки или вешали на шею табличку с надписью, например, «Я загрязнительница крови», и после этого отправляли в концентрационный лагерь. То есть немок, которые осквернили себя связью с нечистым славянином, тоже ожидала страшная кара.
Но сексуальные домогательства конечно же место имели всё равно. И в больших количествах. Я рекомендую зрителям найти и прочесть книгу Веры Фроловой «Ищи меня в России (дневник остарбайтера)». Такой пухлый том, там почти 600 страниц, это такая энциклопедия жизни остарбайтера. Она женщина уже пожилая…
Д.Ю. Она только про себя там писала?
Егор Яковлев. Нет, это воспоминания.
Д.Ю. Лично её?
Егор Яковлев. Да, лично её. Она остарбайтер из Стрельны, которая работала четыре года у помещика Шмидта. И в принципе там есть про всё. Про всё, что касается работы в сельскохозяйственном секторе, жизнь остарбайтера в поместье, она там воспроизведена с потрясающей точностью.
И есть там, в частности, эпизод про сексуальные домогательства. Когда у неё заболела мать, помещик Шмидт вздумал домогаться и поздней ночью после того, как она приняла душ, попытался к ней приставать. Но, к счастью, помещик оказался трусоват, она схватила вилы, отогнала его от себя. Он пытался её шантажировать тем, что мы сейчас потратим деньги, мать вылечим, ну давай, вот полька-то, которая тоже работает, она же ходила уже ко мне и ты давай, ничего страшного… Но ей удалось отстоять свою честь.
И, кстати, это очень любопытный момент: гитлеровская пропаганда долгое время вещала немцам о страшном разврате, который царит в Советском Союзе…
Д.Ю. Устроенный евреями.
Егор Яковлев. Да-да. Но в частности, был тезис об отмене семьи, о том, что институт семьи крайне слаб в Советском Союзе…
Д.Ю. В колхозе все бабы общие.
Егор Яковлев. Ну примерно так, да. Женщины развратны, меняют половых партнёров. Совершенно неожиданно, когда русские, украинцы и белорусы в больших количествах стали оказываться в Германии, выяснилось, что они довольно стыдливы, да не довольно, а очень стыдливы. Они все проходили медицинское обследование, даже доктора сами немножечко удивлялись, потому что выяснялось, что большинство молодых женщин невинны. А поскольку доктора были членами нацистского общества, которые тоже являлись объектами этой нацистской пропаганды, то для них это было некоторой неожиданностью. Для многих такая скромность, невинность славянских женщин в немецком обществе, она была удивительной, многие не хотели в это верить.
Что касается размеров домогательств. Безусловно они были и в принципе девушке было сложно найти правосудие какое-то в результате, потому что формально остарбайтеры могли обращаться за справедливостью в городские жандармерии. Вообще, всех остарбайтеров курировало не Министерство труда, их курировало Главное управление имперской безопасности, то есть гестапо и полиция. И они могли обращаться конечно в гестапо с просьбой наказать кого-то, но как правило они этого не делали, потому что в любом случае это ничем хорошим для них закончиться не могло.
Д.Ю. Ну ты же там же и останешься, в общем-то.
Егор Яковлев. Да. А помещики, вот эти бауэры, которые совершали насилие, они соблазняли, им было что предложить, это и кусок хлеба… то есть пространство для шантажа было очень широким: ты либо в концентрационный лагерь уйдёшь, либо идёшь ко мне в постель.
Проблема в том, что вообще тема сексуального насилия и на оккупированной территории СССР, и над девушками-остарбайтерами, которые были привезены в Германию, она была в Советском Союзе табуирована – у нас не принято было про это рассказывать никогда.
Д.Ю. В общем-то понятно, почему.
Егор Яковлев. Да, да. И поэтому мы не имеем здесь того фактического материала… мы сейчас так… даже нам с вами сейчас неловко в принципе на эту тему подробно рассуждать. А тем людям, которые вернулись в советское общество, им было вдвойне-втройне неловко рассуждать. Поэтому, писать воспоминания о том, как я была изнасилована немцем, ни одной советской женщине прийти в голову не могло.
Д.Ю. В те времена – да, категорически.
Егор Яковлев. Вот. Поэтому мы сейчас не имеем материала. Хотя, если бы он был, я думаю, мы могли бы написать пухлые тома на тему «изнасилованная Россия», вот какие существуют на тему об «изнасилованной Германии». мы можем с большой долей вероятности утверждать, что конечно сексуальные домогательства были, но судить об их объёме мы не можем, поскольку располагаем только какими-то судебными делами, связанными с судом именно над немцами… над немками, в первую очередь, которые оказались в статусе «загрязнительниц крови».
Д.Ю. Ну а если, например, этот самый остарбайтер в чём-то провинился, например, опоздал из увольнения, просроченный аусвайс, ещё что-то, поймали, что жрёт еду из корыта у свиней, ворует картошку (такое тоже было массово), как его за это карали?
Егор Яковлев. Как правило, жесточайшими побоями.
Д.Ю. Били руками, ногами?
Егор Яковлев. Руками, ногами, да. Могли даже убить, но всё-таки работник стоил денег, поэтому в последний момент старались себя сдерживать. Но тем не менее, мы располагаем огромным числом свидетельств о том, что страшнейшие экзекуции происходили, помещики могли и в полицию обратиться, где неминуемое избиение происходило, и с другой стороны, и сами рукоприкладствовали страшно, били и женщин, и детей. Вот в прошлый раз я рассказывал историю про то, как один персонаж бил ребёнка и его пристыдил пастор, католический священник. Но это не был какой-то уникальный случай, это происходило постоянно, сплошь и рядом.
В нашей семье, например, рассказывают такую историю, правда, это произошло в рабочем лагере. Прабабушка моей супруги, она работала там поваром и однажды привезли мясо, которое просто кишело червями (для остарбайтеров) и она отказалась его готовить – мы же сейчас всех убьём таким. И надзиратель, поляк её просто страшнейшим образом избил и её, и дочь. Она несколько месяцев оправлялась от этого избиения.
В общем, побои были неотъемлемой частью быта вот этих восточных рабов. Вот характерный как раз эпизод описывается у Веры Фроловой, о которой я говорил. Их бауэр Шмидт был недоволен тем, что маленький ребёнок срезал его кукурузу и страшно избил не только ребёнка, но ещё и его мать, его сестру тоже. И после этого все работники решили не оставлять без внимания эту историю, и после работы пошли к Шмидту с вопросом: по какому праву он так жестоко избил тётю Дашу, Веру и Михаила:
«Излив весь свой гнев, Шмидт злорадно добавил, что теперь-то уже эти собаки узнают почём фунт лиха… О каком праве говорим мы? Да можем ли мы вообще говорить о каких-то правах, мы, которые проданы и куплены как самая простая, обыкновенная вещь? Он, и только он, Шмидт, волен распоряжаться нашей жизнью и нашей смертью, и это право дал ему сам Бог и великий фюрер.»
Вот, собственно…
Д.Ю. Фактически, Древний Рим и известный писатель Катон – «говорящие орудия труда».
Егор Яковлев. Да. В этом отрывке сконцентрирована вся правда про правовую ситуацию с остарбайтерами.
Д.Ю. Ну а, допустим, вот, нанесли побои или болезнь какая, а как их лечили? И лечили ли?
Егор Яковлев. Медицинская помощь была необязательна. Сразу же скажу, что на промышленных предприятиях её не оказывалось практически совсем. Только в самом крайнем случае, может быть, чтобы предотвратить эпидемию. А вообще, в принципе, если стало плохо, то могли и дать полежать на каком-нибудь ящике. Это всё. В целом, в основном, если человек заболевал, то он умирал, никакой медицинской помощи ему там не оказывалось.
В поместьях существовали больничные кассы и остарбайтер мог обратиться в больницу, оплачивать его лечение должен был хозяин. С одной стороны, ему это было не очень выгодно, поэтому некоторые отказывались. С другой стороны, всё-таки (особенно 1943-1944 год) работников берегли, потому что купить новых было трудно: во-первых, стало дороже, во-вторых, их стало меньше просто поступать. Ну и вообще, в 1944 году уже многие понимали, к чему клонится дело…
Д.Ю. Чем всё это кончится, да.
Егор Яковлев. …и отношение к русским, славянским остарбайтерам неожиданно менялось к лучшему. Поэтому помещики, бауэры могли проявлять добрую волю, но интересно, что больницы сами очень часто отказывались принимать восточных рабочих, ссылаясь на то, что распоряжение на этот счёт рекомендует, но не обязывает их лечить. Поэтому ещё не так-то просто было их в больницу устроить.
А иногда лечение просто маскировало убийство. Есть такой случай, у одной респондентки, Галина Георгиевна, такая замечательная бабушка, рассказала трагический эпизод: она заболела скарлатиной, и другая девочка, которая работала в том же поместье, тоже заболела скарлатиной. Их вдвоём положили в больницу и доктор, который там работал, он как-то к ней прикипел, она ему приглянулась и даже потом он предлагал её матери забрать и удочерить её. Но мать естественно отказалась. Ну, в общем, приглянулась ему девочка. А вторая не приглянулась и уходя домой он подошёл к матери, которая пришла посидеть с ребёнком, и намекнул ей, что сейчас придут делать укол – не надо. И правда, через некоторое время пришла медсестра, своей дочери мать не дала сделать укол, а другой девочке укол сделали. И она через 15 минут умерла. То есть это была смертельная инъекция.
Д.Ю. Врачи-убийцы.
Егор Яковлев. Да. Вот так вот врачи избавлялись от обременяющих медицинскую систему Рейха низших…
Д.Ю. Недочеловеков.
Егор Яковлев. …недочеловеков, представителей низшей расы. Поэтому, конечно нельзя говорить о том, что русским оказывалась какая-то внятная медицинская помощь.
А есть ещё, например, такое воспоминание, тоже очень интересное, от одной женщины, Лидии Гавриловой из Таганрога. Она работала в Рурских шахтах, сложнейшая работа. Очищая лаз от породы, однажды потеряла сознание, потом у неё началось горловое кровотечение, лечение было такое – дали попить холодной воды. Когда она натёрла ногу деревянной колодкой, я рассказывал, что они там в колодках ходили, ей даже не дали бинта и она оборачивала ногу бумагой от мешка с цементом. Когда началось нагноение, ей вскрыли ногу и делали соскоб с кости. Чтобы понять, не поражена ли она туберкулёзом. «После операции – рассказывает она, – я скручивала бинты и тампоны, так как никто меня даром не собирался кормить».
И в результате, её один раз отвезли в больницу, чтобы сделать этот соскоб, нога очень болела и ей пришлось возвращаться на автобусе в сопровождении полицейского, и вот она всю дорогу простояла в тамбуре, потому что «остам» нельзя было заходить в вагон. И когда какой-то немец обратил внимание на то, что ей, наверное, больно стоять, полицейский сказал: «Господа, это же русская», и больше ей никто не предлагал сесть. Очень красноречивый эпизод, который в общем показывает, что было бы с нашими предками и с нами, если бы Германия победила.
Д.Ю. Ну вот, очередной кусочек бесед о том, чего от нас хотели немцы, чего они хотели сделать с нашей страной, что хотели сделать с нами со всеми.
Егор Яковлев. А в следующий раз я предлагаю поговорить о том, что происходило на оккупированных территориях, хотел ли Гитлер истребить русских, а также развенчать некоторые мифы, изложенные в книге Марка Солонина «Мозгоимение». Вот он считает, что никто никого истреблять не хотел. Обсудим.
Д.Ю. Судя по фамилии, Марк Солонин – еврей?
Егор Яковлев. Да.
Д.Ю. До новых встреч.
Новости
VIP
