Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Борис Витальевич, добрый день.
Борис Юлин. Аналогично.
Д.Ю. Задают вопросы: что такое суверенитет?
Борис Юлин. На самом деле, понятие «суверенитет» с одной стороны очень древнее, потому что суверенитет был давно, как допустим у племён, государств, так и достаточно новое понятие – его придумали в позднее Средневековье, во Франции. От слова «souverain» – повелитель.
Д.Ю. А вот русского названия у него какого-нибудь нет?
Борис Юлин. Считается близким аналогом «независимость», но это не совсем то. Суверенитет – это когда над тобой никого нет, то есть ты верховный правитель этих земель. Первоначально это шло от понятия «монархия», то есть суверенитет – это когда у тебя вассалы есть, а сюзерена у тебя нет. То есть граф, он не суверенен, над ним стоит герцог, король, а вот король – он суверенен. Вот это понятие «суверенитет».
В дальнейшем пошло понятие «государственный суверенитет», то есть государство, которое не находится под властью кого бы то ни было извне, оно суверенное. То есть которое полностью самостоятельно распоряжается тем, что у него есть.
Есть, допустим Московское княжество, вообще русские княжества во время правления Золотой Орды. Над ними стоит Золотая Орда, они являются вассалами Золотой Орды, они уже не суверенны…
Д.Ю. Сейчас нам дети расскажут, что никакой Орды не было, монголо-татарского нашествия не было, ничего не было. Было хоть? В двух словах скажи, было монголо-татарское нашествие?
Борис Юлин. Было.
Д.Ю. Успокоил ты меня.
Борис Юлин. Учебники в этом плане не врали. Мы были в вассальной зависимости (есть прямая зависимость – просто часть территории оккупирована, есть вассальная зависимость – вроде бы независимость большая, но всё равно начальник выше есть).
Д.Ю. Который диктует некоторые аспекты поведения.
Борис Юлин. И вот допустим как устанавливается суверенитет русской земли от той же самой Орды. Не со времён Дмитрия Донского, когда Мамая побили, а со времён Ивана III, который вообще своё вассальное положение по отношению к Большой Орде (Золотая к тому времени уже распалась благополучно) послал: то есть вот это потоптание ханской басмы и объявление себя суверенным правителем. Всё, с этого момента у нас образуется государственный суверенитет. (На самом деле, потоптание вот этой басмы зафиксировано уже в стоянии на реке Угре.)
Д.Ю. Что такое «басма»?
Борис Юлин. Документ о том, что ты должен, фактически, послание вассалу.
Д.Ю. А «басмач» – от чего?
Борис Юлин. Не знаю, от чего именно, по-моему, это вообще не связанные понятия были.
Вот это объявление суверенитета – это типа стали независимыми. Потом от нас стали попадать в зависимость другие государства. Есть разные формы зависимости, ещё во времена монархии. Допустим, есть территории, которые просто завоёванные, это самое позорное положение, самое несчастное; есть территории, которые признали просто кого-то сюзереном, например, Крымское ханство добровольно ушло под Османскую империю, признало своим сюзереном. Для чего, да чтобы не быть завоёванными. Так почётнее.
Д.Ю. Это им не помогло.
Борис Юлин. А есть моменты, завязанные тупо на личную унию.
Д.Ю. «Уния» – это «единство», да?
Борис Юлин. Да. И вот король, он король в этой стране и попутно король в той стране, то есть страны вроде бы формально независимые, но через личную унию являются одной державой, под одной короной.
Д.Ю. Такое было в Скандинавии – Дания, Швеция, Норвегия – Кальмарская уния была, да?
Борис Юлин. Ну да. Собственно говоря, это есть и сейчас – например, Шотландия и Уэльс являются частью Британской империи на основании как раз-таки унии.
Д.Ю. У них империя до сих пор?
Борис Юлин. Да. Вот как раз из-за этих территорий. Англия – она без Шотландии, без Уэльса и без Ольстера. А с ними – это как раз уже империя, потому что эти земли завязаны чисто на королевскую семью. Если англичане упразднят монархию, то эти территории обретут суверенитет, они не будут частью какой-то другой державы, они станут суверенными державами.
Д.Ю. Такое возможно, как ты думаешь?
Борис Юлин. Смотря чего там англичане накосорезят, это уже от них зависит. Глядя на «британских учёных», по-моему, там сейчас возможно всё.
Д.Ю. А вот мы, например, суверенные, нет?
Борис Юлин. Мы сейчас суверенные. Но вот у нас есть праздник государственный суверенитет. То есть в 1991 году, даже чуть раньше – это было решение Верховного Совета РСФСР «О государственном суверенитете», которое собственно говоря у нас и отмечается. Так вот это решение, типа мы уже независимы от Советского Союза, мы стали суверенными.
И здесь как раз о ценности суверенитета: насколько это хорошо. Ведь суверенитет можно объявить в рамках России от Советского Союза, а потом допустим объявить суверенитет Ивановской области от России, потом в такой дыре как город Фурманов объявить суверенитет от Ивановской области. То есть суверенитет может быть на разных уровнях. А потом каждый берёт себе суверенитет: ребёнок объявляет суверенитет от родителей, типа того, что не лезьте в мои дела, а иначе подам в вышестоящую инстанцию, в суд на вас, а родители тоже говорят, ладно, объявляем тоже от тебя суверенитет, иди спи в подворотню, жри чего хочешь. В принципе, в какой-то мере иногда к этому и идёт, но это тоже суверенитет.
И здесь о ценности суверенитета. Дело в том, что феодальная раздробленность Руси — это как раз парад суверенитетов: князья независимы от великого князя, да и великих князей стало несколько. Вот парад суверенитетов, здорово, хорошо, нужно.
Д.Ю. Конечно. Приходят монголы и…
Борис Юлин. Да. И всем объявляют, что с завтрашнего дня суверенитета больше нет, вы теперь под нами.
Так вот, поэтому объявлять суверенитет какой-то самостоятельной ценностью не имеет смысла, это бред сивой кобылы. Суверенитет ценен тогда, когда допустим есть угнетённые нации. Есть, например, бесправные индусы в Британской империи, они большинство населения Британской империи составляют, но при этом у них прав – ноль, у них голод в Бенгалии устраивают для того, чтобы японцам не оставить возможности захватить её в годы Второй мировой войны. Там ещё до этого устраивают такие вещи, как подавление восстания сипаев, в общем, творят, что хотят.
Это как неполный суверенитет в Китае, когда шанхайский сеттльмент существовал – когда в Шанхайском парке висела табличка «Китайцам и собакам вход воспрещён». Это как раз угнетённое, униженное положение нации. В этом случае, когда она борется за суверенитет, это на самом деле правильно.
Здесь я считаю, что реально никакая нация не должна быть в зависимости, в подчинённом положении к другой нации. С какой стати?
Д.Ю. Опасную вещь сказал.
Борис Юлин. Но есть другие варианты, когда народ скажем так достаточно равноправный. Вот в Советском Союзе было какое-то преимущество у каких-то республик? Не было. Или вот допустим даже те же самые Соединённые Штаты. Вот есть штаты, в принципе там нет поражения в правах жителя одного штата по отношению к жителям других штатов. Но при этом всё равно у них был парад суверенитетов, когда у них вспыхнула гражданская война. Она ведь у них вспыхнула не за освобождение негров…
Д.Ю. Естественно.
Борис Юлин. …а за право суверенно, самостоятельно решать – освобождать негров или нет. То есть южные штаты боролись за то, чтобы каждый штат был суверенным, поэтому это у них и называлось – конфедерация, а у северных штатов была федерация, разные формы государственного устройства.
Д.Ю. А чем отличаются федерация от конфедерации?
Борис Юлин. Собственно говоря, есть всего три типа государственного устройства (по принципу централизации устройства). Это – унитарное государство, где вся власть находится в центре, все властные полномочия исходят из центра (Франция, Италия, Саудовская Аравия).
Есть допустим президент Франции, есть кабинет министров, есть парламент, они все вместе из центра управляют страной, а главы департаментов во Франции, они назначаются из центра (то есть то, что у нас называется губернаторами, они назначаются из центра). А есть федеративная страна Германия, там местные органы власти избираются на местах и часть властных полномочий находится у них, т.е. есть местные законы (вот во Франции нет местных законов, а в Германии – есть, во Франции нет местных властей на уровне департаментов, а в Германии на уровне федеральных земель местные власти есть).
Вот это и разница между федеративным и унитарным государством, то есть у федеративного государства властные полномочия находятся в центре, но часть из них делегирована местным органам власти, которые являются избираемыми на местах.
Д.Ю. Так…
Борис Юлин. Конфедерация – это когда основные полномочия власти находятся на местах и только часть их делегируется общему центру.
Д.Ю. А такие государства есть?
Борис Юлин. Тоже есть. Объединённые Арабские Эмираты – каждый эмират там достаточно самостоятельный, а вот союз этих эмиров является конфедерацией. Или допустим малазийская конфедерация. Далее, Швейцария – это тоже конфедерация кантонов (основные властные полномочия находятся у кантонов, а не у правительства). Швейцария – это конфедерация и там главенство идёт как раз местных законов.
И наконец-таки у нас есть многоступенчатое явление – конфедерация унитарных федеративных конфедеративных государств, называется Евросоюз. То есть у них есть общая валютная система, общий момент, связанный с внешней политикой, есть Европарламент, все признаки государственного объединения. Это тоже конфедерация, состоящая из входящих в неё субъектов.
Момент, связанный с образованием Евросоюза: вступление в Евросоюз – это отказ от значительной части суверенитета. Во-первых, ты отказываешься от своей валюты, отказываешься от очень многих внутренних и внешних законов, потому что ты должен их согласовать с законами и правилами Евросоюза. Это отказ от части суверенитета. То есть эти государства уже не являются суверенными – они члены конфедерации.
Более того, вступление в любой союз (экономический, военный и так далее) это частичный отказ от суверенитета. Поэтому на сегодняшний день полностью суверенными можно считать только те государства, которые относятся к движению неприсоединения.
Д.Ю. Такие ещё остались? Я и слова-то такого сто лет уже не слышал.
Борис Юлин. Главой этого движения раньше всегда считалась Индия, а самый последовательный член этого движения – КНДР, Северная Корея. Она не входит ни в один военный союз, ни в одну внешнеполитическую организацию, то есть она является суверенным государством, которое не жертвует своим суверенитетом ни в чью пользу. Это суверенное государство.
И здесь мы приходим к такой славной стране как Украина. Украина в 1991 году получила независимость, суверенитет, и она объявила о высшей форме суверенитета – она объявила о своём внеблоковом статусе, то есть она не присоединяется к военным союзам, она ведёт самостоятельную единоличную внешнюю политику, по своему усмотрению. И вот начинаются майданы (что первый, что второй) и постоянно там идут вопли, что «вот мы хотим независимости нашей страны, мы боремся за её свободу, поэтому мы хотим вступить в НАТО и Евросоюз». Это просто какая-то запредельная шизофрения – отказаться от довольно приличного куска независимости, вступив в НАТО, и от гораздо большего куска независимости, вступив в Евросоюз, но это всё под вопли того, что они хотят суверенитета. Это как?
Нет, понятно, что суверенитет, если его не считать самоценностью – да и пёс бы с ним. Я, например, не являюсь сторонником суверенитета России. Если, например, будет снова Советский Союз, я буду это приветствовать, то есть я за то, чтобы мы были в составе гораздо крупного объединения (и гораздо более мне привычного собственно говоря), где Россия будет одним из членов этого союза, а не суверенным государством.
Кстати, развал Союза был каким образом, его же не развалили, его официально преобразовали в Содружество независимых государств – СНГ. Порнографическое объединение, которое показало, что это такое.
Д.Ю. В ходе реформ, видимо, ничего другого придумать не смогли.
Борис Юлин. Да. Просто официально нужно было как-то благородно это обставить и вот, Содружество независимых государств.
Я, например, не сторонник такого суверенитета. Если меня допустим спросят: «Вы за суверенитет России?», я сразу спрошу – а от кого? Если нас, например, хотят захватить американцы или европейцы, да, тогда я за суверенитет, а если возрождение Советского Союза, то пошёл он в пёс этот суверенитет, он мне тогда не нужен. Я лучше буду жить в Советском Союзе – в большом государстве, а не в его половине.
Европейцы собственно говоря это в какой-то мере понимают, те же самые румыны понимают, что в Евросоюзе им гораздо комфортнее, чем в Румынии. Правда, вот французы и немцы не очень понимают, как раз-таки очень многие ностальгируют по тем временам, когда они были независимыми.
Д.Ю. Чем же тогда неправы украинцы, им же там тоже будет комфортнее.
Борис Юлин. Они неправы не в том, что будет комфортнее, не будет комфортнее, а в том, что они просто действительно занимаются наглым обманом самих себя. То есть, кричите «мы против суверенитета, мы за то, чтобы стать частью Евросоюза», но они же кричат «мы за свободу и суверенитет и поэтому мы вступаем в Евросоюз». Это именно как раз перекос мозга.
Д.Ю. Ты знаешь, мне кажется, что большинство граждан значения этих слов просто не понимают (большинства других слов они тоже не понимают).
Борис Юлин. Поэтому мы и обсуждаем значение слова. Чтобы понять, допустим, что такое праздник суверенитета Российской Федерации. Я, например, этот праздник за праздник не считаю вообще, даже на долю процента.
Д.Ю. А какого он числа?
Борис Юлин. Ой… летом когда-то… И у нас его ещё называют День независимости.
Д.Ю. Хотелось бы узнать, от чего же мы зависели?..
Борис Юлин. Вот если ты со своим домом отделишься от Санкт-Петербурга и Российской Федерации, то это будет День независимости от Санкт-Петербурга и Российской Федерации, а тут – независимость от Советского Союза.
Д.Ю. Я всё понимаю, когда на территории Соединённых Штатов была британская колония, а за океаном была Британия, которая колонизировала Америку и когда британская колония объявила о независимости, отсоединилась от Британии, там можно понять – День независимости он совершенно так сказать понятен. А мы-то от кого независимые стали?
Борис Юлин. Мы стали независимыми от большой державы, в которой жили.
Д.Ю. Только от мозгов, с моей точки зрения.
Борис Юлин. Ну да.
А в Америке борьба за независимость с чего начиналась – там сначала жители колонии хотели не независимости, там было много лоялистов…
Д.Ю. Денег.
Борис Юлин. Нет, они хотели равноправия с жителями метрополии.
Д.Ю. А в чём заключалось неравноправие?
Борис Юлин. Например, им запрещено было самим торговать.
Д.Ю. Только через Британию?
Борис Юлин. Только через корабли, которые зарегистрированы в Британии.
Д.Ю. Ну я же говорю – всё про деньги, как всегда.
Борис Юлин. Правильно, но дело в том, что в данном случае Британия, пользуясь привилегированным положением, грабила свою колонию.
Д.Ю. А зачем ещё нужна колония, кроме как грабить?
Борис Юлин. И колония была этим недовольна. Сначала они захотели равноправия. Типа того, давайте мы будем торговать на равных правах, но британской короне это было не нужно. И вот тогда там началось «Бостонское чаепитие» и потом борьба за независимость, которая завершилась для американцев вполне себе успешно.
Но вот многие другие способы борьбы за независимость понять довольно сложно, они чисто искусственные.
Д.Ю. Например?
Борис Юлин. Например, когда устраивалась борьба за независимость в Великой Колумбии. Была Великая Колумбия и американцы проплатили в Панаме борьбу за независимость Панамы от Великой Колумбии. То есть после революции, которую возглавлял Боливар (Simón Bolívar), Латинская Америка освободилась от Испании. Она думала, что она освободилась, нет, она освободилась только от Испании и разу попала под власть Америки и Англии.
Там была самая крупная и самая мощная страна – Великая Колумбия и её нужно было срочно разорвать на куски. Американцы как раз хотели построить Панамский канал, они сделали предложение: давайте мы вам дадим чуть-чуть денег, купим у вас территорию и будем строить здесь свой канал. Великая Колумбия хотела построить канал сама, для себя и она отказалась. И тогда американцы устроили в Панаме «борьбу за независимость» против Великой Колумбии. Прислали туда свой боевой корабль, поддержали денежками, и Великая Колумбия распалась на четыре страны – Венесуэла, Колумбия, Эквадор и Панама. Панама сразу всю зону Панамского канала американцам отдала в длительную аренду.
Д.Ю. Это что же получается, родина европейской демократии и её бывшая колония (тоже несомненно демократическая) занимаются вот такими играми? Разваливают другие страны, подкупают кого-то, обстреливают…
Борис Юлин. Почему эта борьба была, именно как за независимость, ни о чём? Потому что в Великой Колумбии не было неравноправных частей. Там жили не особо хорошо, но не особо хорошо там одинаково жили все. Поэтому бороться за независимость там не было никакого смысла, потому что там никто никого не угнетал, как собственно говоря, и в Советском Союзе – никто никого не угнетал. Если мне кто-то скажет, что в Советском Союзе жители Украины или Прибалтики были угнетёнными по отношению к русским, это бред сивой кобылы.
Д.Ю. Да, это всегда было видно, например, из окна поезда, который шёл из Питера на юг – чем ближе к югу, тем богаче и богаче: дома кирпичные, сады, машины, мотоциклы, всё как надо. Да, там самые угнетённые…
Борис Юлин. В Прибалтике то же самое, там даже зарплаты были несколько больше (тоже их угнетали).
Вот в этой ситуации борьба за независимость является фикцией. Тут единственное, ради чего борются как раз, когда начинают считать деньги. На Украине основной лозунг был по поводу суверенитета в годы Советской власти, типа «мы кормим всю Россию, мы кормим Москву». Мне в армии сослуживцы с Украины рассказывали, вот мы там кормим Москву. Я им говорю: «Чем кормите?». Ну там сахар, мясо, колбаса. Я говорю, ну какая колбаса, колбаса у нас с московских заводов, сахар – кубинский (не украинский сероватый сахар свекольный, он мне больше нравился, но в Москве был только кубинский).
Д.Ю. Он был слаще, да.
Борис Юлин. Колбаса, которая привозная была, ну финский сервелат, он что с Украины? Мне говорят: «А почему у нас ничего нет?» Я говорю, что я не знаю, почему нет, но в Москве этого тоже нет. Говорят: «Нет, это всё идёт в Москву, хватит кормить Москву»…
Вот они перестали «кормить Москву»… зажили богато… Сразу стало сытно и хорошо.
То же самое и в Прибалтике. Оттуда поэтому все разбегаются, от хороших квартир отказываются в пользу более мелких, потому что платить квартплату даже не могут, но у них есть независимость. Они считали, что хватит снабжать Советский Союз бытовой техникой, автомобилями и так далее. Мы не будем своими РАФиками и вагонами снабжать русских, весь Советский Союз, мол, мы это будем продавать в Европу. В Европе это кому надо? Где сейчас Рижский вагоностроительный завод? Где РАФ? Где ВЭФ?
Д.Ю. Там же, где РАФ…
Борис Юлин. То есть этого потом не стал покупать вообще никто и это всё закрылось и разорилось.
И это было во всех республиках – хватит кормить, хватит то… Каждый считал, что у них есть, но забывал посчитать, чего у них нет, что они получают от других. Это было и у нас. И кстати более того, это и продолжается – выходят точно такие же ушлёпки, как были в 80-ые годы, под конец Советского Союза, которые кричат «Хватит кормить Кавказ», а с другой стороны выходят ушлёпки, которые кричат «Хватит кормить Москву». И чего они хотят добиться? Типа отделим Кавказ, отделим Москву, отделим ещё кого-нибудь, Татарстан отделится вместе со своей нефтью, но будет окружён со всех сторон Российской Федерацией… Все заживут богато.
Вот этот момент как раз многие не понимают, что это как раз и есть сепаратизм в плане «давайте объявим себе суверенитет». Весь этот сепаратизм берётся от неравного положения людей в разных регионах. Если где-то есть больше прав, а где-то меньше, это неизбежно порождает сепаратизм.
Здесь, кстати, момент, связанный с действиями наших властей, я полностью одобряю – у нас стараются выравнивать уровень жизни в разных регионах более или менее. Не всегда получается, конечно, но хотя бы стараются. И стараются всё-таки поддерживать момент, что равенство граждан регионов есть.
Вот сталкиваемся с таким моментом, как московский сепаратизм, любители суверенитета, мол, «черномазые убирайтесь к себе», пускай, мол, даги валят к себе. Я таких людей спрашиваю обычно, а какая государственная столица у дагестанцев? Кто-то вспоминает Махачкалу (некоторые и этого не могут вспомнить) и очень удивляется, когда узнаёт, что их столица государства – Москва, а Махачкала – столица автономной республики. То есть на самом деле не понимают, а с какой стати они вообще должны валить?
Д.Ю. Да и понятно.
Борис Юлин. А если сделать, что эти пусть валят туда, эти – туда, да не будем этих кормить, тех кормить…
Д.Ю. Уже было.
Борис Юлин. …и все перестают друг друга кормить и получается уже не Российская Федерация, а ещё штук пятнадцать мелких государств…
Д.Ю. К этому многие и стремятся.
Борис Юлин. …которые будут благополучно воевать друг с другом. У нас же уже есть несколько конфликтов на территории бывшего Советского Союза, которые в Советском Союзе даже представить себе было нельзя. А тут есть: между Азербайджаном и Арменией, между нами и Грузией, конфликт на Украине, конфликт в Молдавии, Таджикистане, Киргизии…
Д.Ю. Не считая гражданских войн внутри тех же таджикистанов и прочее. Две войны в Чечне за отделение Чечни, тоже неплохо прошли…
Борис Юлин. Вот такая красота.
Вопрос такой: суверенитет это что-то ценное или нет? Вот твой мнение. На мой взгляд, суверенитет – это всего лишь определённое понятие, которое ценностью является только в том случае, если тебя кто-то реально гнобит (как индусов англичане или как жителей Северной Америки гнобили те же самые англичане, вьетнамцев прессовали французы), там всё прекрасно понятно, там ясно, из-за чего идёт освободительная борьба – там нацию освобождают от иноземного угнетения. А в чём ценность суверенитета в государстве, в каком-нибудь образовании, которое является действительно равноправным для всех. Зачем этот суверенитет, с какой стати?
Д.Ю. Достаточно посмотреть на наши сопредельные территории, на горячо нами с тобой любимую Украину и придёт осознание – что это в первую очередь (как обычно) идеологический термин, с помощью которого мозги гражданам сначала промывают, а потом разворачивают в нужную пропагандистам сторону. Сначала отсоединиться от России… зачем?.. для чего?.. какая польза от этого будет?..
Борис Юлин. Потом под визги о суверенитете присоединиться к Евросоюзу.
Д.Ю. …А присоединиться к кому-то другому.
Борис Юлин. Но не берут. То есть их берут, но на неравных основаниях.
Д.Ю. Но и при изначальных действиях, и последующих почему-то обогащаются только те, на кого работают эти пропагандисты. Вот этим – да, им действительно становится лучше: деньги приходят к ним, они приходят к власти под этот вой о суверенитетах. Обогащаются, уходят, приходят новые упыри со своим очередным суверенитетом и ничего.
Борис Юлин. Кстати, что при этом самое интересное: сами упыри как раз на национальность и всякое такое прочее плевали – они спокойно живут в любой части мира и спокойно переезжают туда, где им приятней.
Д.Ю. Да. Только вот сегодня с камрадами обсуждали, что дети всех наших руководителей так называемых из вот этого перестроечного и постперестроечного периода, они все почему-то живут на Западе. Они так хорошо здесь руководили, они так всё здесь наладили…
Борис Юлин. И чем больше патриотично кричали про суверенитет, тем лучше у них дети устраиваются на Западе.
Д.Ю. Да, родители обогащались под вопли о суверенитете…
Борис Юлин. Но зато тот же самый Фёдоров, например, заявил, что дальнобойщики, у которых дети живут здесь и которым деваться особо некуда, они как раз-таки «пятая колонна», которая подрывает наш суверенитет, работая на Госдеп.
Д.Ю. Ну у него и Виктор Цой песни из ЦРУ получал, как я помню.
Борис Юлин. Вот тоже, сразу видно – чёткий агент Госдепа, зажравшаяся тварь.
Д.Ю. Наш Дементий с ним учился в одном ПТУ. Но Дементий почему-то работает у меня, а Цой – пел песни из ЦРУ.
Борис Юлин. Так вот. И здесь получается какая собственно картина со всем этим суверенитетом: это слово, которое имеет явно положительную окраску и поэтому люди радуются суверенитету, гордятся суверенитетом, они просто не понимают на самом деле, что это такое. И поэтому многие действительно искренне празднуют день суверенитета Российской Федерации, говорят, а чего плохо, ты что, против суверенитета России?
И вот я говорю – само слово «суверенитет» не имеет смысла без совершенно чёткого уточнения – «суверенитет от кого?». Если нет этого уточнения, это слово лишено смысла. И оно (это слово), если добавить это уточнение, может нести как положительный, так и отрицательный окрас. Если суверенитет Руси от ордынского ига – это хорошо, суверенитет Российской Федерации от Советского Союза – это полная фигня.
То есть получается, говорить однозначно – за суверенитет или против суверенитета я, например, не могу. А люди, которые не знают значения этого слова, они чётко совершенно говорят: «Суверенитет – это рулез».
Д.Ю. С чем мы их и поздравим. Особенно, на Украине.
Борис Юлин. Да.
Новости
VIP
