Очерк о боевой службе в танковой части Армии Обороны Израиля

13.07.10 23:56 | Ravid | 552 комментария »

Путешествия

Место действия: Сектор Газа. Южная часть границы с Израилем и граница с Египтом.
Время: осень 2002 — зима 2003 года.
Населённые пункты и привязка к местности: КПП Суфа, посёлок Керем Шалом, пограничный пункт Рафиах.

Через 2 года после начала второй Интифады обстановка в Газе накалилась. Палестинцы подрыли ход под основной опорный пункт нашей армии на границе с Египтом и взорвали его. Здание устояло, но чудом. Стало понятно, что что-то надо делать с норами под границей. Не все норы служили для контрабанды, в некоторые закладывались арабами по 100-200 кг аммонита и подрывались при проезде нашей бронетехники.

Командование разработало план. Наш танковый батальон был избран для обеспечения безопасности всех сил, вовлечённых в выполнение плана. Но не только. Надо было ещё обеспечивать безопасность всей южной части границы Израиля с Сектором Газа. Под нашей защитой находилось несколько населённых пунктов типа село, один КПП на границе, где находится терминал по перевозке ГСМ и сельхозпродукции в Газу – Суфа.

Не знаю, как сейчас, но в те годы безопасность границы обеспечивалась на 40 процентов цепочкой наблюдательных вышек с системой НЕЦ (ястреб), которая представляет собой пару камер видеонаблюдения в дневном и ночном диапазоне, стабилизированных и оснащённых системой управления и целеуказания. Управляли камерами девушки-срочницы, отсиживая смены по 4 часа. Надо сказать, что работа у них была очень нервная и ответственная. У многих случался кризис. Каждая из них наблюдала в свою камеру не один раз процесс уничтожения террористов, которых прежде она обнаружила.

На другие 40 процентов безопасность обеспечивалась танками. Танки выходили на подготовленные позиции каждую ночь, перекрывая мёртвые зоны, не просматриваемые Ястребом. Танки являлись так же тем, кто первым открывал огонь по террористам. Отчасти из-за того, что танк может это делать с безопасной дистанции, и ещё потому, что у танка гораздо большая вероятность поражения цели с первого-второго выстрела/очереди.

Остальные 20 процентов, понятное дело, обеспечивала пехота. У пехоты было 3 задачи:
1) они являлись резервом и держали группы быстрого реагирования на бронированных Хаммерах, бронетранспортёрах Брэдли и Нагмахонах (гусеничный БТР на шасси танка с 2 пулеметами в неповоротной башне). Группы реагирования выходили в погоню за нарушителями границы, уничтожали террористов, проникших на территорию Израиля, обеспечивали эвакуацию раненых и заболевших.
2) Помимо этого нужно было каждое утро "вскрывать" дорогу вдоль пограничного забора, у которой за ночь арабы устанавливали сюрпризы, искать следы на контрольной полосе.
3) Производить всякие операции и мероприятия по своей инициативе, создавать вид некоей деятельности, желательно загадочной. Ну и проверять разведданные и реагировать на предупреждения разведки.

Как вы уже поняли, у пехоты работа была нескучная. Только утренний патруль был чем-то постоянным и известным заранее. В остальном пехота сама себе назначала задания и рассписания.

Мы, танкисты, чётко знали, чем будем заниматься сегодня и завтра и послезавтра: ночь в дозоре, днем сношаться с танками – всё просто.

По тревоге нас гоняли редко. Ведь это и понятно – ночью в поле и так достаточно танков расставлено, а днем от танка мало толку, ибо он медленно ездит и всегда последним приезжает на место происшествия. Ночью же танк всех заруливает в минуса. У водителя свой прибор ночного видения, стационарный. У наводчика стоит тепловизор с каналом для командира. Командиру выдается нашлемный личный ПНВ, но тупо, без креплений на танковый шлем. Ибо таких не производят. В итоге, ночью без танка не повоюешь да и скорость его ночью не падает, в отличие от Хаммера.

Теперь о вышеупомянутом плане. Решено было забороть разом все норы, которые нарыли арабы из Газы в Египет. Для этого было решено воткнуть в грунт вдоль границы стальные профильные полосы, чтобы те составили стальную стену без зазоров, на 8 м вглубь и на 6 ввысь. Стена позволит защитить от фугасов дорогу вдоль границы и опорный пункт Термит, о котором я говорил, что его взрывали. Между стеной и границей останется метров 300 безопасного пространства.

Соответственно, технику инженерную надо охранять. Гражданскую технику для таких случаев переделывали. Бронировали по самое не могу.

Представьте, что вам надо построить что-то под непрекращающимся огнём противника. Причем, хер что поделаешь с огнём стрелкового оружия. Нашей задачей было следущее: не дать вести прицельный огонь из стрелкового оружия, не дать вести прицельный гранатомётный огонь, миномётный огонь по нашей инженерной технике и закладывать фугасы ночью.

Неприцельный беспокоящий огонь по нам вёлся практически постоянно. Мины падали регулярно, армейские 60 мм, а так же самодельные непонятно какие. Ну и гранаты. Что-то бахало рядом постоянно.

Опишу обстановку на момент нашего прибытия на границе между палестинским и египетским Рафиахом подробней. Под нашим контролем была полоса от 400 до 600 метров от границы до первых домов. То есть на ширину зоны, определяемой дальностью эффективного огня стрелкового оружия. 3 опорных пункта – один в начале границы, другой в конце у моря. И многострадальный Термит по центру. Между первым и Термит находилась полноценная база человек на 50-60 и международный пограничный пункт. До базы существовала асфальтовая дорога, а после неё до моря – перепаханная полоса из песка, дорога по имени Филадельфи.

На базе могло разместиться с огромным трудом 3 танка. Въезд и выезд – только по очереди.

Про сам танк: у нас были переделанные американские М60. Версия Магах 6-Бэт. С реактивной броней, нашей системой наведения и баллистическим компьютером, тепловизором, миномётом, 3 пулемётами 7,62 мм и одним спаренным 12,7 мм. Существовало где-то 6-9 единиц особой версии этого танка, с бронёй блэйзер. Броня эта модульная, из больших навесных модулей и с бортовыми экранами. Броня секретная. Позже один такой танк участвовал в операции в Рафиахе и там потерял одну навесную боковую плиту от бортового экрана, напоровшись на какую-то бетонную конструкцию. Ради спасения этого бронемодуля из рук террористов меньше чем за сутки была разработана спецоперация и успешно осуществлена. У этих танков не было постоянных хозяев, в отличии от всех остальных. Из Газы они не выезжали никуда, кроме как на капремонт и переходили из рук в руки между экипажами всей таковой бригады (никогда вся бригада не находилась сразу в Газе).

Так вот, приехал я на ту базу-пограничный пункт на южной границе, и там был этот особый танк в двух экземплярах. Сразу бросились в глаза язвы на боковых бронеплитах – следы попаданий. Из одной бронеплиты торчал осколок чего-то толщиной с большой палец, засел плотно, на всю глубину. Я проникся. Ещё больше проникся, узнав историю этого пограничного пункта. Сидели там и во всех остальных опорных пунктах, давно и долго, бедуины из наших, пустынный батальон. Отморозки. С дисциплиной у них было совсем плохо. Как результат – в историю вошло проникновение террористов на эту базу, в результате которого плохие бедуины постреляли 6 штук хороших. Ну, такое с ними не раз происходило, они привычные. Смертность в том батальоне, наверное, самая высокая во всей армии. Они, чтобы об этом не думать, обдалбливались ганджубасом ежедневно. Ну и регулярно кого-то из них отправляли в тюрьму за это дело, кто совсем терял чувство меры.

Таким образом, начало службы в этой горячей точке сразу расположило на философский лад. Доверив свою безопасность бедуёвым парням, я пошёл обживать выделенную конуру. 2 комнаты на 4 экипажа, 3х2 метра каждая. 4 кровати. 2 экипажа отдыхают, 2 работают. О своей собственной кровати можно только мечтать. Но и времени на ней и так много не проведёшь, от силы 6 часов.

Надо сказать, что Израилю нельзя иметь танки на границе с Египтом. Не помню почему, но нельзя – вроде условие мирного договора. Египтяне в свою очередь не держат на границе и на всем Синае серьёзных войск, только пограничников. Фактически наши 3-4 танка нарушали самим фактом своего присутствия мирные соглашения. Поначалу командование на это закрыло глаза, но долго это делать не удалось.

На границе крутилось с египетской стороны дофига голубых касок. Они таращились на нас с расстояния в несколько десятков метров во все доступные оптические приборы. Иногда увлекались настолько, что теряли осторожность. Стреляли по нам, но доставалось и голубым.

Началась служба. Выехали ранним утром сопровождать инженерную технику на позиции. Движение происходит так: впереди лесенкой три бронированных D-9 режут слой песка ножом на полметра, потом пехота в нагмахонах, потом танк, потом техника, потом ещё танк и ещё пехота. Скорость 3-5 км/ч. Дистанция около 4 км. Пыль – столбом. Я водитель танка. Во время движения я успеваю распаковать сухой паёк и выжрать халву, сухофрукты и арахис. Допит рэдбул. Пытался отлить в бутылку, не отрываясь от управления, но понял, что не достиг ещё такого уровня. Терплю. Скучно.

День первый. Доехали до Термит. Техника приступает к работе. Палестинцы немного в шоке, притихли, пытаются понять, что за ерунда происходит. Через час началась пальба. Наверное, так и не поняли, что евреи задумали, но какая разница! Ещё через час, очевидно, арабы достали из нычки РПГ. Граната прилетела в экскаватор и пробила насквозь плечо. Гидравлика накрылась. Экскаватор на сегодня закончил. Мы периодически стреляем из пулемётов, не по людям, а так, по стенам, в землю, в окна, откуда ведётся стрельба. Террористов нам не видно. Они стреляют неприцельно, высунувшись из окна или из-за угла на 3 секунды. Нам пофиг на их пули. Страшит только РПГ. Люки задраены, мина тоже вреда не причинит.

Вообщем первый день прошёл спокойно. Тоскливая дорога назад со скоростью улитки, унылая конура, отвратительная еда на ужин. Следущие несколько дней были гораздо веселей. Были вбиты в грунт первые несколько секций стены, на каждой надпись мэйд ин юкрэйн. Арабы наконец поняли, что происходит, и подтянули резервы. Стрельба стала прицельной. Заработали миномёты по нам. Началась рутина. Танк занимал позицию на час-полтора. Двигатель работал нон-стоп, и это хорошо – вспомогательного генератора нет. Экипаж в башне наблюдает в приборы, даже заряжающему выдали перископ с регулируемым углом. Я таких больше нигде и никогда не видел. Периодически строчит спаренный пулемёт, ещё реже гулко гавкает 12,7 мм браунинг, прикрученный к маске пушки. Я, надев под шлем наушники, слушаю Сплина. Шлем отсекает гул двигателя, но отвлекают разговоры по внутренней связи. Никакого кайфа. Миномётчики пристрелялись, и мины стали падать совсем рядом с танком. В связи с этим приняли решение поменять позицию. Разрывы удалились. Потом стали приближаться. Через час опять смена позиции. И так до темноты. В день расходовалось 3000-4000 патронов к МАГу и 200 к Браунингу.

Вся неделя прошла одинаково. Кроме одного дня. Ястреб засёк 2 цели – место пуска мин/гранат и группу вооружённых террористов за углом здания, скрывавшим их от танков. Пришло время снарядов. До тех пор я никогда не видел, как работает фугасный снаряд по зданиям. Дистанция — метров 500. Мне из перископов было хорошо видно. Задело столб с проводами, много искрило. Было весело. Ещё, помню, стояли напротив тупика. Террористы по одному пытались перескочить простреливаемый нами с дистанции 400 метров тупик шириной метров 8, ибо боялись, что мы завалим на них здание, где прятались. Командир направил пулемет по центру и пытался подстрелить хоть одного, нажав на гашетку в нужный момент. Не попал. Мне было видно, как фонтанчики пыли поднимались на расстоянии в ладонь от ног боевика. Жаль.

Через какое-то время возведён достаточный отрезок стены перед опорным пунктом и стало возможным оставлять технику на ночь под её прикрытием. Были попытки подкрасться ночью к стене. Танки стали работать круглосуточно. Ночью было классно. Двигатель глушили, и можно было поспать свои 2 часа, а то и 4 за ночь. Остальное время я проводил в башне за наблюдением. Люки мы открывали сантиметров на 10, пока разок в щель не залетела пуля. Потом отрывали лишь в экстренных случаях, когда видимости было ноль. Ночью происходило не более 1-2 происшествий, что считается очень спокойно. То наблюдатели засекут ползунов, то кто-то промелькнёт в окне переднего ряда зданий (абсолютно нежилых), то прилетит что-то в нашу сторону.

Раз в пару недель ночью удавалось подстрелить или нарушителей границы или минёров, что пытались подложить что-то на дорогу или под стену. Я реально был в опасности лишь раз – когда граната РПГ жахнула в полуметре перед танком. Стреляли ночью, днём бы не промахнулись. Приняли бы в левый борт в переднюю часть корпуса, двигайся мы чуть быстрей, или если бы гранатомётчик не поторопился. То есть, именно мне бы настал каюк. Повезло. Наводчик, тупая мароканская обезьяна, едва не обделался. Пока пришёл в себя, прошло секунд 15. Того, кто стрелял, уже и след простыл. Постреляли по канавам и кучам мусора, да толку мало.

Втянулись в ритм быстро. Мешала только плохая еда на базе. Нехватку сна я мог компенсировать как-то, поскольку танк перемешался редко, а смена мест между мной и заряжающим происходила нечасто. Большую часть времени на задании я дремал. Спасала от тоски музыка. Я приобрел тогда минидиск и брал собой на все задания. Удобная была штука, мп3-плейеры стоили ещё больших денег, да и компьютера не имелось. Вся фонотека вмещалась на 20 дисков. Я научился водить танк ночью полулёжа и полусонным, просыпаясь уже в движении. Главное — быстро завести и сдвинуться с места. А потом просто реагировать на приказы: влево-вправо, стой, вперёд.

Прошло около месяца, и всё изменилось, наступила полная задница. А виноваты в этом египтяне... Египтяне напомнили о соглашениях и о том, что нельзя иметь танки на границе. Пригрозили ввести в приграничную зону противотанковый батальон и ещё всякой пехоты. Наше командование почесало тыкву и решило, что если танки будут работать исключительно ночью, то никто не о чём не догадается. Днем пехота справится сама. А ночью, по-ихнему, египтяне и голубые каски страдают куриной слепотой. Из базы на границе с Египтом наши экипажи перевели на базу возле КПП Суфа, что примерно в 17-20 км по дороге от места возведения стены. Для танка это очень много. В сутки танки проходили 40 миль по песку и работали на износ. Каждые 600 миль танк отправляется в капремонт. Сделайте выводы сами. Начались бессонные дни и ночи.

В следующей части расскажу об этом подробней. Расскажу так же о нескольких интересных происшествиях, об отношениях между бойцами, об отношениях с командным составом, о борьбе за лучшие условия, о быте на базе.