Про лагерь

04.04.11 14:24 | Onepamop | 205 комментариев »

Победа!

Это незамысловатое и очень понятное письмо показал мне Анатолий Степанович Павлов, командир поискового отряда «Демянск». И не только показал, но и разрешил опубликовать.

Речь в письме идёт о судьбе девочки Ани, отправившейся на летние каникулы к бабушке и оказавшейся в немецком лагере. Это она на фотографии — Анна Ивановна Колосова. Текст письма Анны Ивановны привожу с минимальными исправлениями.

23.12.89

Здравствуйте, уважаемый Анатолий Степанович! Бесконечно благодарна Вам за ответ на мои запросы. Я уже старая, но память не даёт покоя, хочется как-то отметить память товарищей, погибших в лагере. Лагерь — это ужасно. Вкратце изложу свою нелёгкую историю.

До взятия фашистами г. Старая Русса (это моя родина), я находилась на каникулах у бабушки Анны, в деревне Новинка Лычковского района. А когда фашисты подходили к городу, мама прямо с работы прибежала к нам с бабушкой.

Вскоре фашисты Лычковский район оккупировали (даты я не помню). И вот врываются первые части фашистов, нас много собралось в избушке у бабушки, влетает фашист с автоматом и кричит «матка, яйки, курка!». Все замерли от страха, а бабушка вышла вперёд и говорит: «Что, гад, всполошился?», т.к. он кудахтал. Невольно все засмеялись, он дал очередь по курам, собрал их и убежал. Это первое знакомство с фашистом. На следующий день комендант [одна строка текста нечитаема].

Мы пошли. Куда — не помню. С мамой к её сестре дальше. Пожили у неё и уже начался голод. Пять человек взрослых решили идти в Новинку и выкопать продукты. У бабушки на огороде были зарыты соль, мясо, мука. Лесник тех мест, две женщины, мама + я. Двое суток пробирались лесом в лаптях, ночью заморозки, днём оттаивало — это ужасно холодно, все мокрые, голодные, да ещё и в конце вторых суток заблудились. И когда стало стемняться, решили выходить из леса куда попало, спички и те кончились. А у меня распухли ноги, толстые стали и идти я уже не могла, несли по очереди.

И когда мы появились на опушке леса, к нам бежало видимо-невидимо фашистов с собаками и все кричали «партизаны, партизаны, партизаны!». Очень сожалею, что мы не успели стать ими. А вышли мы к деревне Новинка, но с другой стороны. Привели нас к избе, там праздновал день рождения главный фашист. С розгами допросили и переводчик объявил «что в честь дня рождения нас не расстреляют, а отведут в лагерь». Помиловал, гад фашистский. И так нас погнали в концлагерь деревни Шумилово — он уже был.

Это лагерь. 3 ряда колючей проволоки и через метров 100 немец с автоматом + собаки.

Собраны были в нём семьи партизан, офицеров, партийных работников, больше женщин. Дети маленькие скоро умирали, а если попадал партизан или подозреваемый, то до смерти замучивалии в бане пыток.

Жили в этих гумнах, спали и на полу и на на нарах без всего. С нами был дед старый, умер и когда стал разлагаться, тогда только его вынесли, а было и нестрашно.

Люди стали слабеть, пошёл тиф. Голод страшный, всю траву и колючки мы выщипали, земля была голая — съели. Кто не мог подняться на работу, подтаскивали ко рву и пристреливали, но рвы не зарывали. В жару трупы стали стали гнить, пошло зловоние, черви кишели там.

Однажды утром всех оставшихся в в живых выстроили вдоль колючей проволоки, раздели донага и куда-то отбирали, одну группу направо, другую налево, а третья на месте оставалась. И самых слабых загнали в сарай за лагерем сразу и живьём сожгли. Сильную группу куда-то увезли, а мы опять остались в лагере.

Мать заболела тифом, я ела её паёк, а потом она мой, так как я после тоже заболела. Но, как говорят, не суждено — не умрёшь. Выжили обе.

Умерла мать двух малолетних детей, а они ещё живы, сняли их с нар, развернули пелёнки. О, ужас! Они живьём съедены до грудки живыми червями. И их шапки — червей. Отвратительно страшные, по 1.5 — 2 см, кишат. Дети минут через 10 умерли, уснули вернее.

Лагерников стало меньше, народ стал слабеть, и вот однажды утром вошло 5 фашистов в белых халатах, обходя нары, стали делать уколы. Когда ушли, мы, оставшиеся, решили — нас лечить стали. Но когда утром этих людей вытаскивали из гумна, всем стало ясно: людей умерщвляли уколами. И эта живая смерть каждое утро повторялась — вот верите, они подходят — и такой животный страх появляется даже при той ужасной жизни. Это не объяснить, не пережив. Меня мать сажала на на нары и это спасало. Да ещё я хорошо говорила по немецки, заискивающе здоровалась, это выручало.

Моё мнение: почему мы выжили? Когда не было переводчика на месте, фашисты кричали «Вохин кляйне Анна» — «Где маленькая Анна» и очень часто приходилось переводить. А это иногда давало что-то из еды, корочки хлеба, остатки чего-либо из съестного. И ещё мне разрешалось заходить в туалет на кухне, где выбрасывали очистки. И вот я их собирала, а фашисты хохотали и кричали «Анна кляйне, ду швайн руссишь» (маленькая ты русская свинья).

А если б они могли видеть как я их ненавидела, они б сразу расстреляли меня. Но голод — это не шутки, человек его не способен переносить.

Однажды немец не из лагеря, громадный, рыжий притаскивает в лагерь старуху и требует у меня перевести, чтобы она ему дала курицу и свежие яйца. Я не знала как перевести «наседка». Тогда он рассердился, собрал несколько камешков, распустил шинель, присел, кудахчет и рукой показывает как побежали цыплята. Тут и бабка поняла, а я рассмеялась и очень некстати. Он разъярился, а я столько пинков получила — до сих пор хватит.

А потом нас куда-то увезли во Псковскую область, но это уже лучшая сторона жизни. Когда привезли в Ленинград, мы с мамой долго были в больнице, дистрофия, ноги [восстанавливала] около года. Отъелись, отлежались, это уже при освобождении.

В 16-17 лет я стала работать паспортистом и ответственной по карточкам при МПС-75, Фонтанка 115-117. Сейчас я пять лет на пенсии 114 рублей, но все пять лет работала при Тосненском горвоенкомате во время призыва и приписки. Перенесла 4 операции, в 16 лет после лагеря удалили 2\3 желудка, в 23 года желчный с камнями, щитовидка + прободной аппендицит.

По натуре общительная, а главное не злая, стараюсь всем помочь, всех жалко, но это не грех.

Ну вот, уважаемый Анатолий Степанович, вкратце и всё, что вам могу сообщить. Была замужем, муж — капитан 2 ранга, 2 года назад умер, сын 39 лет.

Спасибо Вам ещё раз, если что потребуется дополнительно, всегда Вам отвечу, но вот даты совсем не помню ни одной, но ведь Вы знаете когда это всё происходило.

Фото вам высылаю в 16 лет, но это уже отъевшаяся, здоровая.

Анна Ивановна Колосова.

На месте лагеря демянские поисковики установили памятник замученным оккупантами советским людям.

А так, конечно, если бы немцы победили, у всех бы было по «мерседесу» и пиво с сосисками. Без ограничений.