«Когда приехали, он оставил меня в одном доме, а сам пошел якобы за ключами от машины, — продолжает Эргашев. — Через две-три минуты в дом ворвались афганские полицейские, скрутили мне руки, завязали глаза и, отъехав от дома метров пятьсот, сдали меня уже поджидавшим там американским военным. Те тут же заставили меня надеть специальный комбинезон для арестованных синего цвета».
Эргашев понял, что его специально оставили в этом доме, чтобы продать американцам как террориста.
«В то время за рядовых талибов американцы платили по $5 тыс., а за офицеров до — $10 тыс., — поясняет он. — Но афганские полицейские так увлеклись этим бизнесом, что, когда уже некого было сдавать, они старались поймать и продать американцам любого беззащитного прохожего. Среди арестованных были даже просто душевно больные люди, часть из них впоследствии тоже оказалась в Гуантанамо».
Гражданин Таджикистана, 45-летний Абдулкарим Эргашев, который просидел в Гуантанамо с весны 2002 года по конец 2004-го, рассказал СМИ о своей жизни в американской спецтюрьме. В частности, в интервью газете «Азия Плюс», Эргашев рассказал, что в 2001 году он отправился в Афганистан искать своего пропавшего брата (многие таджики подрабатывают в Афганистане). Никакого отношения к талибам он не имел.
Сначала Абдулкарим работал шофером в лагере узбекских беженцев, но когда американцы вторглись в Афганистан и начались бомбежки, лагерь разбежался. Денег на возвращение домой не хватало, и Эргашев мыкался в поисках работы.
Когда председатель соседнего сельсовета предложил ему подработать шофером, тот без раздумий согласился. Но за машиной надо было заехать в Мазари-Шариф.
«Когда приехали, он оставил меня в одном доме, а сам пошел якобы за ключами от машины, — продолжает Эргашев. — Через две-три минуты в дом ворвались афганские полицейские, скрутили мне руки, завязали глаза и, отъехав от дома метров пятьсот, сдали меня уже поджидавшим там американским военным. Те тут же заставили меня надеть специальный комбинезон для арестованных синего цвета».
Эргашев понял, что его специально оставили в этом доме, чтобы продать американцам как террориста.
«В то время за рядовых талибов американцы платили по $5 тыс., а за офицеров до — $10 тыс., — поясняет он. — Но афганские полицейские так увлеклись этим бизнесом, что, когда уже некого было сдавать, они старались поймать и продать американцам любого беззащитного прохожего. Среди арестованных были даже просто душевно больные люди, часть из них впоследствии тоже оказалась в Гуантанамо».
После этого Абдулкарим сидел американских в тюрьмах в Баграме и Кандагаре, где спецназ США отрабатывал на зеках приемы борьбы с террористами. Потом, в наушниках, респираторах и рукавицах, закованных в острые кандалы узников отправили через Европу в Гуантанамо.
«В самом Гуантанамо, по сравнению с нашими тюрьмами, условия содержания, конечно же, лучше, — рассказывает Эргашев. — Везде чисто. Кормили неплохо. Заключенные могли пользоваться разной литературой, в том числе и Кораном. Отношение охранников к нам тоже было лучше, чем в Баграме или Кандагаре».
«Однако было много случаев, когда у заключенных были изъяты вполне здоровые внутренние органы. У одного афганца якобы обнаружили в органах какой-то нарост или опухоль, — говорит Эргашев. — Ему провели такую операцию, что распороли весь живот почти до горла. Какой орган у него изъяли или подменили нездоровым, я не знаю. Таких загадочных болезней и странных операций было много».
Изъяли жизненно важный орган и у самого Абдулкарима Эргашева.
«До прибытия в Гуантанамо меня, как и всех остальных задержанных, тщательно обследовали и в Баграме и в Кандагаре, я был абсолютно здоров. – говорит он. – Потом они сказали мне, что у меня обнаружен вирус гепатита «С», у меня через некоторое время начались боли в животе. Я долгое время просил, требовал, чтобы мне оказали медпомощь, но охрана игнорировала все мои требования, пока мне совсем плохо не стало. Меня перевели в госпиталь лагеря и прооперировали. Перед операцией они объяснили, что есть опасность заражения вирусом моего желчного пузыря, вследствие чего я могу умереть».
«В общем, под разными предлогами они изъяли у меня совершенно здоровый орган, — утверждает Эргашев. — Позже русская переводчица рассказывала мне, с какой радостью оперировавшая меня женщина забрала мой орган в специальной прозрачной емкости. После операции они мне сказали, что мне осталось жить около десяти лет. С того времени прошло уже восемь лет и состояние мое с каждым годом ухудшается».
«Желчный пузырь удаляется в двух случаях — либо при наличии камня в желчном пузыре, либо при нагноении этого органа, — комментирует академик АН РТ, профессор Мансуров. — Но больному с диагнозом «Гепатит С» желчный пузырь мог удалить или, мягко говоря, глупый врач, или же если этот врач хотел убить своего пациента».
Новости
VIP
