Фильм "Фронтовые подруги" 1941 года
Книга Ирины Владимировны Дунаевской
Воспоминания сестры Зины Портновой
Сбербанк 4276 5500 3538 1303 Bair Irincheev
Paypal headquarters@war-museum.ru
адрес для направления историй, фотографий: bair@war-museum.ru
Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Баир, добрый день.
Баир Иринчеев. Добрый день, Дмитрий Юрьевич.
Д.Ю. А вот в преддверие праздника, хотелось бы тебе задать следующий вопрос. Вот у нас война, это в первую очередь, дяденьки, потому что солдат – он всё-таки мужик. А наши тётеньки, наши женщины, они как, в войне участие принимали?
Баир Иринчеев. Конечно. Это абсолютно такая, с одной стороны забытая, а с другой – очень сильно оболганная тема, как, в общем-то, и вся память о Великой Отечественной войне. Во время Перестройки, в общем-то, прошлись по всему. В том числе и по роли женщин в Великой Отечественной войне.
Нужно вспомнить, что в рядах Вооружённых Сил Советского Союза воевало около 800-900 тысяч женщин. То есть почти миллион. Почти миллион по разным оценкам.
65 женщин были удостоены высшей награды нашей страны – звания Героя Советского Союза и 4 женщины стали полными кавалерами Ордена Славы.
Д.Ю. То есть не только медсёстрами, поварами и прочее, но и конкретно в боевых действиях участие принимали?
Баир Иринчеев. Да. Это очень важно на самом деле сказать. Если вы откроете в Яндексе поиск «женщины в Великой Отечественной войне», первое, что вы увидите – это снайперы, конечно.
Недавно был снят фильм о Людмиле Павличенко – «Битва за Севастополь» (2015).
Д.Ю. По-моему, это было не про Людмилу Павличенко, а про что-то своё они снимали…
Баир Иринчеев. Но тем не менее, Людмила Павличенко стала символом всех девушек-снайперов на Великой Отечественной войне и конечно большинство фотографий снято именно с этим. Но женщины воевали и в других родах войск. Фактически во всех родах войск были представлены женщины, в той или иной мере. И конечно в медицинских частях – медсанбатах, и в пехотных частях, и в артиллерии, были женщины-танкисты, были женщины-лётчицы.
И конечно женщины заменили мужчин на очень тяжёлых работах. Например, заготовка дров для Ленинграда, в большой степени это легло на женщин и есть фотографии, где наши ленинградские женщины, в модельных туфельках, в платьях, таскают такие брёвна, что мы с вами вдвоём не поднимем. Причём, при этом улыбаясь. Понятно, что это может, постановка, пропаганда, но опять же, нужно понимать, что 90% всех фотографий, которые у нас есть, касающиеся Второй мировой войны – это пропаганда. Или же 90% – это постановочные фотографии.
Торфоразработки, банно-прачечные отряды…
Д.Ю. Извини, перебью. Я бы не сказал, что это какая-то там зверская пропаганда. Во-первых, в отличие от Соединённых Штатов, никто не строил декорации Сирии в Катаре и не снимал там ничего, какие-то там восстания, ещё чего-то.
Всё это снималось в совершенно конкретных условиях: вот наш госпиталь, встань сюда, я тебя здесь сфотографирую. Это совершенно другое.
Баир Иринчеев. Да, постановочная фотография конечно другое.
Д.Ю. Тогда вообще не принято было, по большей части… большинство фотографий делали не какие-то там мегапрофессионалы, а люди, которые просто умели нажимать на кнопку.
Баир Иринчеев. И у кого был фотоаппарат, кстати.
Д.Ю. Да, это дорого.
Баир Иринчеев. Это было очень дорого, это вообще был такой признак богатства, можно сказать, в то время в Советском Союзе. Как и многие другие вещи, которые сейчас кажутся у нас совсем обыденными. Но давайте вернёмся к теме.
Женщины воевали у нас собственно и в Первую мировую войну, о чём был снят фильм «Батальон» (2014).
Д.Ю. Тоже ни о чём.
Баир Иринчеев. Ну там, видите, всё-таки в фильме должна быть какая-то идея, а здесь – действительно, люди, женщины красивые погибают непонятно за что. Потому что явно уже ни во что они не верят, ни в царя, ни во что. Действительно, Империя рушится и просто даже «Гибель богов» не получилась, грубо говоря, как там у Вагнера и в немецких каких-то сагах.
В Гражданской войне женщины конечно принимали участие. И конечно самый большой символ – это Анка-пулемётчица, из чапаевской дивизии, ну как же без этого.
На Советско-финской войне тоже было большое количество наших девушек. В основном конечно, это сандружинницы из общества Красного Креста и Красного Полумесяца, о чём был снят, кстати, замечательный фильм «Фронтовые подруги» (1941), он вышел сразу после Финской войны, он есть на Ютьюбе, приложим ссылку. Хорошие съёмки и постановочные, и документальные. Хорошие актрисы.
Д.Ю. Интересно. Даже не слышал про такой.
Баир Иринчеев. Да, там такой интересный момент, что действительно, сразу вышел этот фильм, «Фронтовые подруги», там кстати, по-моему Казакова первую роль свою играет.
Д.Ю. Это, видимо, в рамках «засекречивания» всего, что было связано с Финской войной. Ни о чём нельзя было говорить. Все, кто смотрел фильм – расстреляли, я надеюсь.
Баир Иринчеев. Фильм вышел в 1941 году и понятно, что после этого уже началась Великая Отечественная война и пошли уже другие фильмы – «Два бойца» (1943) и другие, которые действительно стали уже классикой во время войны.
На Финской войне женщины принимали участие и собственно есть очень большое количество фотографий.
Уникальный случай то, что в 20-й танковой бригаде имени Сергея Мироновича Кирова, была женщина-лейтенант, Козлова. Есть её фотографии, есть фотографии, где она награждается, собственно, вместе с Калининым, по-моему, в Таврическом дворце в Ленинграде.
Но на Великой Отечественной войне конечно именно роль женщин, наверное, недооценена.
Д.Ю. Я бы сразу сказал, что пока западные клоуны кривляются со своим феминизмом, борьбой за права… какая борьба, вот, безо всякой борьбы наравне с мужиками занимались тем же самым. Кто хотел и мог.
Баир Иринчеев. Да. Конечно, нашей иконой на этой войне является девушка-санинструктор, которая спасает раненого на поле боя и является действительно, как ангел раненному бойцу на поле боя. Это прекрасно показано в фильме «Они сражались за Родину» (1975), когда Бондарчука-старшего тащит молодая абсолютно сестричка. Это прекрасно показано. Фильм снят 40 лет назад, когда ещё все были живы в основном, участники событий.
Это действительно, мне выпала честь общаться с женщинами-санинструкторами. Многие к сожалению, уже ушли, кто-то ещё есть с нами. Они действительно говорили, вот мы, девочки, 17-18-19 лет, все небольшого роста метр пятьдесят-метр шестьдесят, мы весим по 50 килограмм и нам нужно вытаскивать с поля боя мужиков по 80-90, даже 100 килограмм весом. И я тоже задал этот вопрос, как это физически возможно. И кстати в фильме «Они сражались за Родину», посмотрите пожалуйста этот эпизод, там это очень грамотно показано, что она расстелила плащ-палатку, закатила его на плащ-палатку и тащит за собой волоком. То есть только таким способом маленькая хрупкая девушка могла вытаскивать здоровенного бойца с поля боя.
Вообще, в Красной Армии, если мы с вами посмотрим на 1941 год, там девушек-медсестёр, именно санинструкторов, на поле боя не было. Они действительно были в госпиталях, они были военврачами, как моя прабабушка, кстати, которая всю войну в военном госпитале. В Финскую войну она была хирургом, в Великую Отечественную была хирургом здесь, в Ленинграде, в госпитале на улице Мира.
Но в 1941 году, за первое лето и за первую кампанию 1941 года все наши медбратья по большому счёту были повыбиты.
Д.Ю. То есть это были мужчины?
Баир Иринчеев. Да, это были мужчины как правило – санитары, медбратья. Мужики лет по 40 в основном. Какие-то единицы остались собственно уже в 1942 году и опять же к вопросу о том, что абсолютно не уважался никакой красный крест, никакая повязка с красным крестом, никакая сумка с красным крестом, всем было наплевать, их убивали точно так же как всех остальных на поле боя.
Д.Ю. Цивилизованные европейцы. Которые подписывали разнообразные международные конвенции.
Баир Иринчеев. Опять же, Егор Яковлев, уважаемый коллега, он же рассказывал, что Гитлер сказал, что освобождаю вас от химеры, которая называется совестью, никакие законы можно здесь не соблюдать, здесь вообще другая война, это война на уничтожение и мы просто себе расчищаем площадку. Расчищаем себе территорию Lebensraum – «жизненное пространство».
И весной 1942 года, в марте был объявлен призыв девушек в Красную Армию на военные специальности, где они могли заменить мужчин. И опять же, именно здесь, в Ленинграде очень большое количество девушек пошло в армию именно весной 1942 года. Те, кто пережил первую блокадную зиму очень охотно шли в армию, потому что там паёк был больше и соответственно возможностей выжить тоже было гораздо больше.
Было много добровольцев и летом 1941 года. Были добровольцы, которые пошли уже в 1941 году, это были как правило, студентки, то есть уже девушки 20-21 год. Но массовое появление девушек в рядах наших Вооружённых Сил – это весна 1942 года, и тогда они начали заменять мужчин и в качестве санинструкторов на поле боя, вытаскивая мужчин, гораздо тяжелее их, постоянно подвергаясь опасности, потому что всем уже было наплевать на какой-то там красный крест у неё на повязке.
Опять же, я специально спрашивал у женщин-санинструкторов, вы носили эти повязки, они говорили, что смысла уже не имело никакого уже и не носили в общем-то.
Затем конечно связистки. То есть прокладывать линии, это тоже очень опасное дело, потому что линия полевого телефона она, как правило, рвалась из-за попадания осколков снарядов и мин. То есть опять же всё это надо было исправлять под обстрелом, это первый момент. Ну а второй момент, это то, что кабель лежит на земле или на снегу, его прекрасно видно и запросто какая-то группа разведчиков противника может этот кабель перерезать и сидеть в засаде, ждать вас, пока группа связистов приползут и их сразу схватить или перебить.
Дальше – зенитчицы, то есть расчёты зенитных орудий и прожектористы. Там также появилось очень много женщин. Касательно именно нашего города – Ленинграда, то, что все забывают, это то, что в Карельском укреплённом районе очень большое количество долговременных огневых точек – гарнизоны были чисто женские.
Д.Ю. Даже не знал.
Баир Иринчеев. Да, это такое очень неочевидное дело и к сожалению, мне не удалось ни с кем из них пообщаться, но есть очень большое количество данных, что действительно, там было целые гарнизоны ДОТов, которые состояли из девушек.
Д.Ю. То есть надо понимать, что отважная финская армия там не прошла, да?
Баир Иринчеев. Карельский укреплённый район, он сыграл свою очень важную роль в том, что финны в 1941 году не пошли на Ленинград и это тема для отдельного разговора о роли Маннергейма и почему не надо ему ставить никакую памятную доску, памятника в городе Санкт-Петербурге. Это отдельная тема. И я думаю, запишем целую передачу, потому что личность, наверное, как Дарт Вейдер в «Звёздных войнах» – он то за тех, то за этих, то на тёмной стороне, то не на тёмной стороне. И нельзя сказать, что он какая-то такая однозначная личность. То есть если у нас в современной исторической дискуссии роль Сталина обсуждается, то в Финляндии роль Маннергейма – точно такая же, очень неоднозначная.
Но вернёмся к нашим героическим женщинам.
Опять же, как я сказал, и санинструкторы, и заготовка дров, и стирка белья, и обмывание раненных, и уход за ранеными в госпиталях всё это женщины приняли на свои хрупкие женские плечи. Потому что действительно, тяжёлый очень труд, тяжёлые условия. В особенности, бытовые тяжёлые условия. Потому что представьте себе, если одна девушка в полку, тысяча мужиков. И даже поспать, извините, сходить в туалет, переодеться, помыться – это уже огромная проблема становится, потому что она же одна…
То есть вот эта бытовая неустроенность была конечно очень и очень важным фактором пребывания женщин на войне.
Ещё раз подчеркну – девушки тогда были миниатюрные, тогда вообще все люди были меньше. Это сейчас мы хорошо питаемся, с детства едим много витаминов и поэтому сейчас люди стали крупнее гораздо, чем были тогда. Это касается не только России, но и многих других стран, кстати. Средний рост финского солдата на Второй мировой войне – это метр шестьдесят. Они все были очень невысокие, потому что плохо питались. В основном все жили на хуторах, в деревнях – однообразное и не очень богатое питание.
Д.Ю. А низкорослый Сталин, как известно, был в высоту метр семьдесят шесть, он же карлик был злобный, с отсохшими руками, поэтому «карлик» был метр семьдесят шесть – это был нижний предел тех, кого брали в здоровенные эсэсовцы…
Баир Иринчеев. Да. Люди были гораздо меньше и собственно первое воспоминание наших девушек, которые там воевали, это то, что форму было не подобрать – слишком маленький размер ноги, просто слишком маленькое тело, гимнастёрка, шаровары. Женщины говорили, что три раза можно было обернуться в эту шинель, три раза можно было обернуться в эту гимнастёрку и на ноги нужно было надевать три-четыре слоя портянок, чтобы ботинки или сапоги не болтались. То же самое и с валенками, то что их начали обшивать и то, что мы можем видеть на фотографиях 1944-1945 года, когда они уже в такой красивой, подогнанной форме, это появилось уже в конце войны, когда действительно, было уже и время, были ресурсы, были сапожники. Когда уже действительно можно было позаботиться о своём внешнем виде.
То же самое, такая простая вещь, как уход за волосами. Некоторых заставляли стричься накоротко, некоторые отстаивали это своё право и пытались изо всех сил как-то мыть волосы. Но если посмотреть на причёски девушек на передовой, то у них, как правило, было каре – волосы были примерно до плеч, это был максимум, который можно было себе позволить в этих условиях, как вы понимаете.
То есть, тяжелейшие условия, которые делили наравне с мужчинами.
Понятно, что были «ночные ведьмы», это 46-й известный полк. Который собственно стал самым известным, элитным, там очень много женщин – Героев Советского Союза. Конечно они тоже стали иконами роли женщин на Великой Отечественной войне.
Но было очень много и других, которые тянули лямку на войне наравне со всеми. Конечно сразу встаёт вопрос – откуда такое огромное количество девушек-снайперов у нас появилось.
Это нас возвращает в 20-ые и 30-ые годы, когда советское государство, советское правительство создало культ спорта, культ учёбы и культ оборонных кружков. То есть было модно участвовать в самых разных кружках, было модно собирать значки «Готов к противохимической обороне», «Ворошиловский стрелок» – это же вообще считалось, не знаю… как трижды позолоченный платиновый айфон сейчас.
Вспомните пожалуйста, станцию метро «Площадь Революции», которая открылась в 1938 году в Москве, там есть фигура девушки, она с мелкокалиберной винтовкой ТОЗ, и она показывает значок «Ворошиловский стрелок, т.е. она специально показывает, что настолько здорово. Нормативы были очень высокие. Помимо ГТО и всех прочих, «Готов к санитарной обороне СССР», «Отличник санитар», отличник такой, отличник сякой, огромное было количество. То есть действительно был создан культ, как Егор Яковлев уже говорил, культ учёбы и так далее. Точно также был культ спорта и умения действительно владеть оружием того времени.
И поэтому, по словам женщин, с которыми я встречался, весной 1942 года или там, 1943 года, вот нам на полк прислали две снайперские винтовки и сразу встаёт вопрос, кто будет, кто хорошо стреляет? Вот Мария или вот Анна. Потом её вызывают, говорят, ты стрелять-то умеешь? Да, вот у меня значок «Ворошиловский стрелок». Замечательно, вот тебе винтовка с оптическим прицелом, давай иди, настреляй немцев или финнов, или кого угодно.
И действительно, они без какой-либо снайперской подготовки выходили на нейтральную полосу и вели дуэли, и действительно охотились за солдатами противника. И конечно, когда н фронт приезжали журналисты и фотожурналисты конечно в первую очередь фотографировали именно девушек-снайперов, поэтому такое огромное количество этих фотографий у нас есть. Особенно, на Ленинградском фронте. Потому что на Ленинградском фронте у нас была стабильная линия фронта, что создавало условия для снайперской стрельбы.
Д.Ю. А я всё время думал, что их брали, потому что они усидчивые, выносливые.
Баир Иринчеев. Это тоже. Под Москвой были специальные снайперские школы, там были женщины со специальной подготовкой, это всё было конечно. Но у нас действительно очень много было девушек, которые изначально очень хорошо умели стрелять и поэтому они становились снайперами. Помимо того, что они были санинструкторами, помимо того, что они умели то-сё, пятое-десятое.
Действительно, вот эта подготовка всего населения к обороне страны в 1930-ые годы, она сыграла свою большую роль.
Д.Ю. Никто ж не знал, что война будет. Не пойми к чему готовились.
Баир Иринчеев. Нет, всё было востребовано. Действительно, все умели обращаться с винтовкой Мосина, понятно, что кто-то стрелял лучше, кто-то хуже, но базовые навыки обращения с самым распространённым оружием того времени были соответственно, как вы понимаете, просто у всех.
И здесь хотелось бы ещё особо подчеркнуть то, насколько всё это, начиная с 1985 года, было залито грязью. И просто растоптана память об этих женщинах и девушках, что первое как-то забыто, а второе – конечно речь пошла о ППЖ.
Д.Ю. Походно-полевая жена.
Баир Иринчеев. Да. То есть у нас есть ППШ – пистолет-пулемёт Шпагина, и на фронте соответственно начали говорить, что все женщины, что они просто, как только прибывали на фронт, сразу начинали сожительствовать с офицерами, что сразу они шли по рукам, извините конечно за такие слова, и вообще, что это был какой-то бардак и бордель. Ну это, наверное, люди по себе судят.
Д.Ю. Он бы занимался именно этим.
Баир Иринчеев. Это был первый момент.
А второй момент, нужно действительно понимать, что люди тогда были совсем другие. Что девушка в 17-18 лет она, как правило, ещё не встречалась с мужчиной. И действительно, вот, Альбина Александровна Гантимурова, царствие ей небесное и вечная память, в морской пехоте она была, в разведке, очень серьёзные награды. Она сказала, что я пошла на фронт добровольцем, в 1941 году, мне было 17 лет, попала в морскую пехоту и ко мне все мужчины вокруг в моём отделении относились, как к дочке. То сеть именно как к дочери, а не как к объекту вожделения или что-то ещё.
И опять же, надеюсь, Альбина Александровна меня простит, я, когда у неё брал интервью, она сказала мне такую вещь, что я, говорит была настолько невинна, что, когда у меня впервые начались месячные, на фронте, я не понимала, что это такое. Я подумала, что меня ранило, потому что собственно – кровь. И действительно она крикнула, меня ранило, все заорали сразу, что Альбину ранило, где санинструктор, срочно давайте его сюда. Подбежал санинструктор, мужчина, у которого трое детей, спросил, куда тебя ранило? Она говорит, я не знаю, здесь кровь. И он говорит, ты что, не понимаешь, что это такое? Она говорит, нет, я не понимаю, что это такое. Он сказал: «Всё нормально, успокойся».
Д.Ю. Просветил.
Баир Иринчеев. Да, просветил, а потом страшно ругался, что она не знала, что это такое.
То же самое касалось и почти всех девушек 16-17-18 лет, это совсем всё было иначе. Даже ходить по улице, держась за руки, это уже было чем-то таким, почти неприличным в то время.
Д.Ю. Перебор.
Баир Иринчеев. Да. А уж всё остальное, это было, извините, уж совсем… То есть нравы были совсем другими, это нужно понимать. И конечно совсем другое дело было с женщинами, которые уже до войны были замужем и потеряли своих мужей. Которые на фронте были вдовами, которые знали, что это такое. Да, они могли себе завести друга, всё это понятно.
Д.Ю. Собственно, не ясно, а что в этом такого. Ну хорошо, если с нынешней точки зрения смотреть, а что такого? А может там любовь, в конце концов?..
Баир Иринчеев. Вы абсолютно правы. Собственно, Альбина сказала то же самое. Она сказала, ну что вы хотите, нам всем по 20 лет, там на фронте. Мы четыре года просидели в этих окопах, мы четыре года вместе, плюс, поймите, что там постоянно убивают. С другой стороны, вы что отрицаете, что могла быть любовь?
Д.Ю. Как-то странно.
Баир Иринчеев. Просто это действительно очень обидно и просто стыдно, что во время Перестройки так вот просто сказали, что это просто такой, узаконенный бордель. Это вообще совсем не так.
Да, было такое, что прибыло пополнение и офицеры говорили, вот эта мне, эта – тебе, давайте это как-нибудь там устроим. Очень сильно зависело от части, очень сильно зависело от командира части и очень сильно зависело от самих девушек.
Д.Ю. Ну и ещё, по видимости, от замполита, который заведовал комсомольцами и коммунистами.
Баир Иринчеев. Да, естественно.
Д.Ю. А то мне тут совершенно непонятно – с одной стороны, все на всех стучат, всё контролируется, вздохнуть нельзя без разрешения коммунистов, а тут вдруг оказывается публичный дом организовали. Как-то я даже не знаю…
Я помню, в 80-ых годах работал на советском заводе... Никакой войны не было, замечу. Так вот, всякое прелюбодейство там настолько не поощрялось… Товарищеские суды, разборки в профкоме, жалующиеся жёны на поведение собственных мужей…
Как-то я не знаю, как у советского человека, у меня подобное в голове не складывается.
А ты помнишь, была у нас такая гражданка Алексиевич, она написала книжку под названием «У войны неженское лицо»?
Баир Иринчеев. Да.
Д.Ю. Отличная была книжка. Видимо, тогда за спиной у Алексиевич стояли комиссары в пыльных шлемах и держали маузер у её башки, чтобы она писала о горе людском и о подвиге.
Ну а потом гражданка Алексиевич в лучших традициях отечественной интеллигенции всё предала, продала и теперь пишет прямо противоположное. Прозрела. То она жизнь по Дзержинскому строила, ну а теперь заливает его тугой струёй произведенного из западных продуктов кала.
Стыдно как-то даже.
Баир Иринчеев. Вы знаете, честно говоря, с моей точки зрения, вот эти советские художественные советы – худсоветы, и вся эта критика, цензура, это было фактически коллективное творчество. Поскольку я сам книги иногда пишу, иногда имеет смысл вообще кому-то другому показать и спросить, не написал ли ты какую-то фигню, случайно. Потому что такое бывает. И имеет смысл иногда прислушиваться к мнению других. В особенности, если речь идёт о чём-то таком, что касается идеологии, памяти о погибших на войне и вообще истории своей страны.
Д.Ю. Мне кажется, оно вообще всего касается.
У меня богатый опыт общения в интернете, лет 18 минимум. Я за этим внимательно смотрю. Как и все нормальные люди, сам себя за дурака никогда не считал. Как раз наоборот – в ряде аспектов считаю, что я поумнее прочих. И вот – всемирная сеть интернет – и вот парни, с которыми я там общаюсь, и вот моё обыденное сознание, такое же как у всех, в рамках которого у меня есть стереотипы, у меня есть цитаты, которые общеизвестны, а значит – правда. Раньше так было.
И я озвучу в тексте, нечто там напишу, а люди вокруг, они в общем-то ко мне уважительно относятся. Они там, Дмитрий Юрьевич, ты извини пожалуйста, со всем уважением, но вот это, во-первых, было не так, потому что ты не специалист и какую-то фигню несёшь, вот так говорить не надо.
Поскольку я человек осторожный – раз, два и мне достаточно. Дальше я задаю вопросы, а вот это оно так? Нет, не так, говорят, а вот так. А это? И это не так, а вот так. И когда я вижу книги неких авторов, понятно, они ещё умнее – я самостоятельно написал, теперь напечатал и вот, вывалил. А дальше там орава с карандашами и перьями – да ты же идиот, здесь дурак, тут дурак, там дурак и вся книжка твоя идиотская. Несмотря на то, что посвящена вроде бы хорошему предмету.
Зачем они так делают? Для меня загадка просто.
Баир Иринчеев. Дмитрий Юрьевич, вы знаете, вот все ругают интернет, что это какая-то помойка и куча ненужной информации и так далее.
Д.Ю. С товарищами – помойными опарышами общаешься, ну, наверное, помойка…
Баир Иринчеев. Но я вам хочу сказать, что если вы хотите, чтобы ваш текст был вылизан до последней запятой, вы его выложите в интернет, вам сразу прилетит двести комментариев, абсолютно бесплатно люди за вас делают работу…
Д.Ю. Я как раз об этом.
Баир Иринчеев. …И цензора, и редактора, и стилистику вам подправят, и скажут, что вот так вот не пишут и так далее. То есть это удивительно.
Д.Ю. Коллективный разум.
Баир Иринчеев. Да, коллективный разум с одной стороны. А с другой стороны – люди фактически на вас работают, потому что они должны выразить себя и показать, что они тоже не дураки. Должны показать, что вот, Дмитрию Юрьевичу скажу, что он здесь не прав, значит, я крут.
Д.Ю. Это я в продолжение, так сказать. Вот я пишу заметки какие-то на сайте (раньше писал). Вот я написал заметку, набежало там, 20 тысяч человек её прочитало, вот – слово в слово: здесь криво, это не так, тут неправильно. Ты сидишь, всё стилистически выправляешь, туда-сюда…
Баир Иринчеев. А потом получается замечательная заметка.
Д.Ю. Совершенно другое. И худсоветы – ну это хотя бы человек тебе со стороны посмотрит и скажет.
Баир Иринчеев. Да, да. И это кстати, очень заметно по творчеству наших режиссёров, что они снимали в советское время и что снимают сейчас…
Д.Ю. Полная неспособность вообще.
Баир Иринчеев. Действительно, иногда наверное нужно сказать, что вот это какая-то ерунда получилась. Ну просто ерунда, извините. А сейчас сказать-то некому, потому что я же великий творец, никого не слушаю.
Получается, что всё это на экран вываливается, думаешь, господи, зачем это всё? О чём? Что он хотел сказать? Что это за ерунда?
Но вернёмся к нашей теме. И возвращаясь к тому, на чём потоптались грязными сапогами в 1980-ые, 1990-ые и 2000-ые годы. Вообще на всём. На всех символах войны сплясали радостно, сказали, что это всё неправда и вообще.
И опять же, наверное, очень важно сказать здесь о Зое Космодемьянской. Потому что есть академическая наука история, а есть – народная память. Вот, например, я вам скажу «Битва за Москву», что вам придёт в голову? 28 панфиловцев, Зоя Космодемьянская? Что ещё? Вот и всё – два символа.
«Курская битва» – Прохоровка. «Битва за Ленинград» – Невский пятачок, Сенной бор, Таня Савичева. Понятно, что событие историческое оно огромное. И любое наше знание – это модель. То есть модель – это упрощение. Мы что-то отбрасываем, мы что-то игнорируем, чтобы рассказать какую-то историю, о чём-то конкретно. Собственно, у японцев это хорошо показано в саде камней. Вы ходите, есть пятнадцать камней, и вы ходите по саду, и вы всегда видите только 14, вы не можете охватить всю картину.
Так вот, это касается истории. Понятно, что в битве за Москву были не только 28 панфиловцев и может их было не 28, а 100. Была не только Зоя Космодемьянская, там было огромное количество подвигов и так далее и так далее. Но в памяти народной, как символ, осталась именно она. И собственно, на ней-то потоптались в первую очередь.
С точки зрения психологии и с точки зрения идеологии понятно, почему это было сделано. Потому что молодая девушка добровольно пошла в тыл противнику, абсолютно добровольно. Была предана, причём, своими, судя по всему. И казнена на глазах у всех. И если мы посмотрим, то жители деревни тоже кричали, что она поджигательница и так далее…
Вам это ничего не напоминает? Это напоминает, по-моему, распятие Христа, вообще-то. И напоминает вообще канон христианского мученика, что человек, да, он не на нёс никакого урона противнику, его сдали свои же, ну якобы условно «свои», и человек принял мученическую смерть, не отказавшись от своих убеждений и своих идеалов. Вот это – Зоя Космодемьянская.
Д.Ю. Я помню замечательную газету «Аргументы и факты» и волшебный журнал «Огонёк», которые испражнялись там как могли.
Баир Иринчеев. Да. Причём, те же самые члены коммунистической партии и так далее.
Д.Ю. Да, причём, мать её жива была тогда.
Баир Иринчеев. И собственно, это действительно получается втаптывание святыни в грязь. У вас забирают ваш символ и вам просто говорят, что всё во что вы верили, всего этого не было. И всё было не так. На самом деле она никакая не святая, она никакая не мученица, она просто поджигательница и пироманка.
А такие несомненные подвиги, как например подвиг Зины Портновой, кстати, её сестра до сих пор жива. Она живёт в Санкт-Петербурге. Она была младше, совсем маленькой девочкой была. Вот подвиги, которые ну никак было не оплевать, их просто положили под сукно, их просто забыли.
Д.Ю. У нас есть улица…
Баир Иринчеев. У нас есть улица Зины Портновой. И собственно вот, совсем недавно вышло очень хорошее интервью с сестрой Зины Портновой. Тоже дадим ссылку, чтобы люди могли почитать, что это вообще такое было.
Но вернёмся опять же, вот к этой теме – женщины на войне.
Точно также ходили в атаку, точно также отстреливали немцев. Понятно, что физически им было тяжело участвовать в рукопашной, потому что они были гораздо слабее. Но при этом, присутствие вот такой девочки, 17-18 лет, на фронте, среди мужиков иногда это давало очень сильный сдерживающий психологический эффект для всех бойцов.
Собственно, Альбина Александровна Гантимурова, она как раз вспоминала, что им нужно пойти в атаку и их всех прижало пулемётным огнём и никто встать не может. Просто никто не может встать – все боятся, как будто прикованы к земле. И она сказала, что ей командир крикнул: «Альбина, сними шапку!». Она сняла шапку, все увидели, что с ними девочка. Она встала первой, и все просто ну не могли не встать. Все побежали за ней…
И собственно, то же самое есть в наградном листе Розы Шаниной, нашей девушки, молодого снайпера, тоже 21 год, из Архангельской области. Погибла в 1945 году в Восточной Пруссии. Получила орден Славы II и III степени, медаль «За Отвагу». Там у неё прямо в наградном листе написано, что она одним своим присутствием на фронте всех сдерживала – ну нельзя побежать, если тут такая девочка, 20 лет, красивая и собственно дерётся наравне со всеми и ещё всех подбадривает.
То есть зачастую наши женщины оказывались даже психологически сильнее и храбрее мужчин. Есть, например, такая удивительная история, тяжёлая… Когда шла на фронт группа бойцов, у нас в Ленинграде, на юго-западе, в районе Автово. Попали под артиллерийский обстрел, всех поранило, все попадали – посекло осколками. И там прям написано – санинструктор, ей ногу оторвало. Она лежала, спокойно всех организовала, всех успокоила, сама себя перевязала, всех других перевязала, дождались помощи, спокойно всех увезли в больницу. Тоже получила медаль «За Отвагу». Это в общем-то величие духа человеческого, как тебе тут ногу оторвало, а ты собственно начинаешь заботиться о других.
Но нам как-то такое в фильмах не очень показывают, к сожалению.
Д.Ю. «Сиськи покажи» – вот ключевое в нынешнем кино, вот это – да.
Баир Иринчеев. Это конечно просто… я не знаю… это за гранью добра и зла. Так нельзя издеваться. Так нельзя показывать. Это просто с другой планеты вообще. Это не с нашей планеты, то что было показано… вот это. Дурдом полный.
Д.Ю. Тут правильно товарищи написали, что создатели подобных фильмов и произведений подобного толка, это – натуральные растлители.
Баир Иринчеев. Да. Опять же, они по себе всё судят. То есть если девушке 18 лет, то у них на уме только одно, гормоны играют. И что никакой любви, никакого воспитания, никакого долга перед Родиной, долга перед Родиной – ничего у них, соответственно, нет.
Мне вот интересно, автор он в армии был, нет? Он вообще представляет, что это такое – быть первым, даже не в таких делах, быть вторым, как это вообще? Или – повзводно. В что вообще?
b> В том-то и проблема, что переносят какие-то свои больные фантазии на абсолютно другой период, на других людей.
Д.Ю. Дальше это выдаётся за правду и формирует в общем-то общественное сознание. Все вот эти помои, они общественное сознание формируют, к сожалению.
Баир Иринчеев. Ещё один важный момент. Во время войны, если мне не изменяет память, в 1943 году, у командиров полков появилась возможность работать ЗАГСом. То есть командир полка получил официальные полномочия от советского государства, от власти, регистрировать браки. И действительно на фронте играли свадьбы, это всё было. Это всё было узаконено соответственно. Но как только появлялась какая-то местная администрация, она сразу брала на себя функции ЗАГСов и функции регистрации браков.
И кстати очень часто, интересный такой момент. Одна женщина, Смаркалова, миномётчица. У них была любовь с командиром взвода разведки, Иваном Смаркаловым. На Карельском перешейке они стояли, против финнов. Что кстати была плохая работа – быть командиром разведки или командиром разведроты на Карельском перешейке против финнов. Потому что все друг против друга стоят уже два года, все обложились минными полями, все опутались колючей проволокой и к ним не подобраться, как языка-то взять? Вы – командир, у вас приказ. Приказ 3 раза не выполнил – добро пожаловать в штрафбат. То есть это действительно очень тяжёлая работа.
Д.Ю. Для непонимающих, то есть, три выхода за линию фронта безрезультатно – будешь наказан, да?
Баир Иринчеев. Да. Не выполнил приказ. У вас приказ – взять языка. Три раза не выполнил, ну, пеняй на себя.
О штрафбатах и заградотрядах нужно сделать отдельную передачу, потому что это тоже абсолютно искажённая, благодаря сериалу «Штрафбат», тема в общественном сознании. Это абсолютно всё было вообще не так.
И вот как раз Смаркалова рассказывала, что Иван побежал к командиру полка, говорит, обвенчайте нас. И командир полка сказал, слушай, ну это не серьёзно, ты такой видный парень, два метра ростом… Когда он ходил по окопам, его голова торчала из окопа и финны ему кричали «Иван, пригнись, что ты так ходишь, не пригибаешься. Пригнись, пожалуйста, а то будем стрелять». Потому что там, на Карельском перешейке была позиционная война.
Д.Ю. Всё выучили.
Баир Иринчеев. Да, все всё выучили. Все друг друга знали, особо не палили и спокойно сосуществовали. Но это только до 1944 года конечно, до нашего наступления.
О котором поговорим тоже отдельно, это вообще отдельная тема. Потому что, что у нас, что у финнов Выборгская наступательная операция подаётся однобоко. Причём, в обеих странах абсолютно.
И командир полка говорит Смаркалову, слушай, Иван, ну ты с ней поиграешься и бросишь. Я не даю добро. Не даю добро категорически, потому что я считаю, ты не серьёзно к этому подходишь. А потом ей ногу оторвало. При артобстреле ей оторвало ступню ноги, ей там раздробило и ампутировали… И собственно после этого Смаркалов снова пришёл к командиру полка и говорит: «Давайте, венчайте. Всё». И командир полка ему говорит, зачем тебе без ноги, ты парень видный, без проблем себе найдёшь кого-то после войны. На что Смаркалов говорит, мне не нога нужна, я её люблю. И они поженились и прожили душа в душу всю жизнь вместе.
Собственно, такая же история как раз была в 286-й дивизии. Тамара Родионовна (Овсянникова) рассказывала, что такая же история. Девушка-связистка, за ней ухаживали двое – один простой лейтенант и флотский офицер.
Откуда флотский офицер под Ленинградом – у нас на Неве стояло два эсминца на артиллерийской позиции и поддерживали огнём. Они стояли как раз в районе Тосно и в районе нынешнего моста Александра Невского. Они прям оттуда били по немцам. Ну и ходили в гости к нашим пехотинцам, которые сидели в окопах.
Ну и вот, двое за девушкой ухаживали. Потом ей тоже оторвало ногу. Этот флотский офицер сразу испарился куда-то, а тот, второй, сбегал в Ленинград, где-то сумел выменять хлеб на цветы пришёл к ней в госпиталь с цветами. Тоже они поженились и прожили всю жизнь вместе. Несмотря на увечье.
Это к вопросу о том, какой там был бардак. Нельзя отрицать, что люди были чище нас, более пуританские и действительно, была любовь, которая у многих вообще была на всю жизнь после этого всего.
Ещё конечно очень важный момент, это то, что сами условия были крайне тяжёлыми физически. И приводили просто к болезням, которые потом сказались после войны. Если вы помните, американцы выпустили замечательный сериал Band of Brothers, «Братья по оружию» (2010) и там в конце, когда всё, уже война кончилась, там показывают, что с ними стало после войны, там рассказывают сколько детей, внуков и так далее и так далее. И я вот хотел такой же фильм сделать про наших женщин-ветеранов, но, к сожалению, просто не осилил. Уже многие ушли. И тоже хотелось вот такие истории, что «после войны она всю жизнь проработала учительницей истории, у неё двое детей, пять внуков, десять правнуков и она живёт в Рыбацком…»
Меня конечно очень поразило, когда я говорил с Качнёвой, пулемётчица, две медали «За Отвагу», то есть такая, очень боевая женщина. Тоже у неё спросил, вот, хочу такой фильм сделать коротенький, как у вас, дети, внуки?.. Она мне говорит: «Слушай, дорогой, я четыре года в окопах, на холоде, в сырости, какие дети? Я после войны сразу же поняла, что бесплодна и всю жизнь прожила просто одна. Всю жизнь в одиночестве.
Д.Ю. Бывало и такое…
Баир Иринчеев. Да. Просто поймите, что 800 тысяч человек, 800 тысяч судеб. Все они абсолютно разные и не надо всех под одну гребёнку. Бывало абсолютно всякое. Бывало и приставание, и насилие, но нельзя опять же, красить всё одним цветом. С моей точки зрения, нужно рассматривать судьбу каждой женщины вообще отдельно.
И ещё важный момент. Например, медсанбат, все женщины живут вместе, в землянке или палатке, у них тоже такое братство, даже не братство, сестринство, наверное. И тоже меня поразило, общался с одной женщиной, ветераном, записывал интервью. Когда настал День Победы, то вес очень радовались, что поедут домой, что наконец всё это кончилось, наконец можно строить нормальную жизнь. И вот одна девушка-еврейка из Киева, тоже молоденькая, сказала, вот вы радуетесь, а у меня кроме вас никого не осталось, вся семья убита, мне некуда ехать, вообще никого нет, поэтому мне радоваться нечему. То есть такое тоже было.
Всё было совсем-совсем по-разному. Понятно, что есть огромное количество фотографий лётчиц и снайперов, потому что много Героев Советского Союза, та же Павличенко. Из лётчиц хотелось бы упомянуть, наверное, даже не «Ночных ведьм», а Лидию Литвяк – это наша лётчица-истребитель. Она погибла в 1943 году в воздушном бою. Но Лидия Литвяк является самым результативным лётчиком-истребителем женщиной за всю историю нашей планеты, за все войны. У неё по разным оценкам от 8 до 16 побед.
Д.Ю. Однако.
Баир Иринчеев. То есть она не то, что летала просто так, она действительно боевой лётчик.
Д.Ю. К вопросу о феминизме, в очередной раз.
Баир Иринчеев. И ещё понятно, что забыты женщины, которые просто всех обстирывали, которые работали в хлебопекарнях, выпекали хлеб, готовили еду и так далее. Тоже тяжелейшая работа. И максимум, с чем они вернулись с войны, это была медаль «За боевые заслуги». Это самая низкая, самая первая ступень в советской наградной системе. И на самом деле, на фронте было такое не очень позитивное отношение к этой медали.
Д.Ю. Почему?
Баир Иринчеев. Считалось, что именно офицеры за сожительство своим подругам выдают вот эту, «За боевые заслуги». И даже было такое издевательское название, если у девушки эта медаль «За боевые заслуги», она не за боевые заслуги, а, извините, «за половые потуги». То есть вот такое было издевательство.
Д.Ю. Ну это от зависти…
Баир Иринчеев. И от зависти тоже.
Абсолютно кстати, забыты наши лётчицы, советские, гражданской авиации. Потому что, когда началась война, они многие пошли, стали лётчицами транспортной авиации, нашей военной. Многие лётчицы перегоняли самолёты с Аляски. Трасса «Аляска – Сибирь» (Алсиб). Самолёты, которые шли нам по ленд-лизу, они их оттуда перегоняли. Тоже тяжёлые очень условия, тяжёлая работа. Их было много. Летали на «Дугласах» (Douglas А-20), которые американцы нам поставляли.
Д.Ю. А вот Егор ещё рассказывал про то, что во время блокады бензопровод по дну Ладоги проводили.
Баир Иринчеев. Да.
Д.Ю. Тоже женщины-водолазы.
Баир Иринчеев. Да, женщины-метростроевцы. Метростроевцы они очень тяжёлую работу выполняли. Были женщины-водители на Дороге Жизни. То есть они заменяли мужчин вообще где могли и собственно, где хотели. Был призыв, но были и добровольцы в этом деле.
Д.Ю. Мрачно. Ты знаешь, как-то это невозможно, с сегодняшней точки зрения. Это подвиг, понятно. Но не осталось же даже, у известного слоя наших дегенератов, самопровозгласившего себя нашей интеллигенцией, малейшего уважения к тому, что люди ради них, собственно говоря, сделали.
Баир Иринчеев. Вот это мне кажется самый важный момент, что когда говоришь об истории – не надо ведро с помоями, вот так, направо и налево расплёскивать, не надо всё мазать чёрной краской, потому что люди уже ответить не могут. И, собственно, уважение к умершим, это черта воспитанности и культурности в любой стране и любой эпохе. Это то, что людей отличает от животных, между нами говоря. Понятно, что животные могут падаль есть, они своих не хоронят, предков не помнят, у них нет интеллекта. Но если мы говорим, что мы культурные люди, то давайте не будем всех чёрной краской мазать, ответить-то они не могут. Уважение к старшим, уважение к умершим, это часть всей нашей цивилизации, не важно в какой стране – западной, восточной, южной, северной.
И ещё хотелось бы подчеркнуть одну вещь. Понятно, что их всегда помнили, они действительно были таким лучом света, их действительно очень любили на фронте, всех подбадривали. И даже женская улыбка, она была тем, что напоминало о мирной жизни и вселяло надежду в то, что всё это вернётся.
Отношение противника.
Немцы называли их Flint Weib, т.е. «баба-кремень». И они, кстати, тоже очень любили их фотографировать, что немцы, что финны. Для них была экзотика, что женщины воюют. И соответственно, особенно в 1941 году, и в 1942 году, когда у них ещё был успех, когда они видели, что среди убитых, среди раненных лежит женщина, девушка, они обязательно её раздевали и фотографировали. Это у них такой был шик.
Д.Ю. Европейский.
Баир Иринчеев. Да, европейский шик. Это просто к вопросу о том, что, анализируя большое количество фотографий, которые делали немцы и финны, огромный массив, продаются сейчас в интернете, это любительская фотосъёмка, у немцев – много, у финнов – поменьше, анализ всего этого массива позволяет сказать одно, что действительно они не рассматривали своего противника как людей, как человеческих существ. Для них это был скот, это была дичь, это был трофей на охоте. Собственно, поэтому они так очень любили срезать петлички, снимать кокарды, наши звёздочки с пилоток, с будёновок, с шапок-ушанок, обязательно что-нибудь взять на память что-нибудь такое, винтовку или револьверы они очень любили, пистолеты они, ТТ у наших убитых командиров любили забирать, полевые сумки… И, собственно, фотография на память, вот, смотрите, кого я тут убил.
То есть действительно, фактически это как фотографии с охоты, вот это мой трофей, смотрите, какой экзотический трофей – тут девушка лежит. И обязательно нужно было юбку ей задрать и гимнастёрку задрать, чтобы всё было видно.
Д.Ю. Никогда так не думал…
Баир Иринчеев. Это очень чётко прослеживается. И это не то, чтобы шиком считалось, но для них это была экзотика, это считалось… круто. Потому что потом, вот опять же, в 1941-9142, когда у них ещё всё было хорошо, они делали фронтовые альбомы, как дембельские альбомы, и конечно там надо показать: вот я на фоне подбитого танка, я на фоне груды убитых, я на фоне горящей деревни, вот тут какой-то русский старик сидит несчастный, в лаптях, вот тут экзотика, вот я в Россию съездил, покататься на танке…
После 1943 года, как вы понимаете, таких фотографий становится – ноль. Их просто нет. Там уже появляются наши фотографии, где наши в Европе уже, на фоне разрушенных европейских городов…
Д.Ю. И как наши?
Баир Иринчеев. У наших такого не было. То есть всё-таки отношение…
Д.Ю. Может, замполит отбирал, нет?
Баир Иринчеев. НУ, первое, вообще-то, фотографирование у наших было не разрешено официально, нужно было договариваться действительно с замполитом и с особистом. Больше фотографировали артиллеристы, потому что, во-первых, у них всё-таки фотоаппараты были, потому что нужна была фотофиксация, результатов обстрела, например. Вот мы постреляли, выстрелили вагон снарядов, нужно понять, куда мы вообще попали, что мы разрушили, у них была фотофиксация. И, во-вторых, они как правило просто договаривались. Говорили, что мы знаем, что есть запрет, но давайте как-нибудь договоримся…
Вот такого, чтобы действительно, раздеть какую-то женщину или девочку из гитлерюгенда в Берлине и на её фоне сфотографироваться, ну этого просто нет. Потому что это не является частью культуры нормального советского человека.
По поводу «изнасилованной Германии», Егор Яковлев уже, собственно, говорил частично, что просто резкое различие в культуре. И «Изнасилованная Россия» … просто никто и никогда не возьмётся писать такую книгу. Никто не будет это исследовать, никто не будет об этом говорить, потому что просто у нас так не принято. Вообще не принято.
Но, если вернуться, опять же, к нашей теме, к женщинам на войне. Были же в 1941 году семьи, которые пошли на фронт вместе – муж и жена. Некоторые служили в одной части. И меня больше всего поразила одна история. Фотография. Ребёнок, девочка маленькая, наверное, три месяца, лежит в колыбели. Фотография сделана в лагере для военнопленных женщин, наших, в Финляндии. И там подпись под фотографией, что действительно, муж и жена вместе пошли на фронт, муж, лейтенант, погиб, женщина ждала ребёнка, попала к финнам в плен, и родила уже в плену. Вот, их ребёнок. Меня это конечно абсолютно шокировало, что такие истории тоже бывали.
Многие женщины и девушки шли на фронт, для того чтобы отомстить за своих погибших мужей. Просто целенаправленно, обходя все препоны, обходя все запреты, шли на фронт для того, чтобы отомстить, любым способом.
Вот, Ирина Владимировна Дунаевская. У неё тоже была такая история. После войны она стала очень видным филологом, у нас, на филологическом факультете в Ленинградском университете. Она собственно и перед войной тоже была филологом, училась на филфаке. Её муж, первый, поступил в аспирантуру и ушёл в народное ополчение. Она вместе с ним ушла, но перед тем, как их батальон ополченцев попал под каток немецкого наступления и батальон почти полностью погиб, у них потери были 90%, в том числе и её муж, её отправили в Ленинград на всякий случай. То есть командир батальона понял, что сейчас будет всё очень плохо и на всякий случай отправил её в город. И поскольку штаб батальона погиб, то и сообщить-то никто не мог, что её муж убит.
Но к весне 1942 года ей стало понятно, что муж уже не вернётся и она всеми правдами и неправдами начала обивать пороги военкомата, для того чтобы попасть на фронт. Она тогда изучала немецкий язык, училась до войны в Петришуле. Кстати, она деталь очень любопытную сообщила, что у нас в Петришуле всё обучение шло на немецком языке, в 30-ые годы. Всех предметов. То есть чисто немецкая школа. Не как сейчас с углублённым изучением немецкого языка, а именно что всё на немецком.
Поэтому немецкий она знала хорошо и как раз попала в отдел пропаганды и разведки, допрашивала пленных, вела передачи на немцев на немецком языке, писала листовки и так далее. Оставила очень интересный дневник, он вышел в издательстве «Росспэн». Не знаю, если он есть ещё, то обязательно купите. Это её дневник, опять же, который нельзя было вести на фронте, это официально было запрещено у нас в армии. Но поскольку она была женщиной интеллигентной и умной, царствие ей небесное, то она написала, я с особистом договорилась, он меня по этому поводу не трогал. Там действительно очень много личных переживаний, может каких-то интимных подробностей, но вот дневник недавно вышел. «Дневник военной переводчицы» (2010). Там очень много интересных деталей о быте, о всей неустроенности быта женщин на войне.
И вот поскольку я давно эту тему изучаю. И Артём Драбкин и я выпустили несколько лет назад книгу, которое издательство почему-то назвало «А зори здесь громкие», но вообще-то наше название с Артёмом было «Сёстры по оружию» – сборник воспоминаний женщин-ветеранов. То вот эта тема меня конечно очень затронула. И сейчас в Выборге мы потихоньку, своими силами, создаём первый в России музей, который называется «Подвиг женщин в Великой Отечественной войне». Потому что как выяснилось, несмотря на то, что у нас патриотизм заявлен национальной идеей и действительно, большинство чтит память наших предков в Великой Отечественной войне, такого музей у нас в России нет.
Есть только маленький школьный музей, называется «подвиг советских медиков в Великой Отечественной войне»., этот музей располагается в городе Камышин, Волгоградской области. Больше у нас ничего нет.
Понятно, конечно, что и книги выходили, вот Алексиевич, и помнили и вспоминали и так далее, и так далее, но очень важный момент, что отдельного музея такого у нас вообще нет.
У американцев – два музея, посвящённых женщинам в армии США. На двух военных базах.
Поэтому, с моей точки зрения, если уж у нас сейчас в наше современное российское время в исторический период «Российская Федерация», у нас создаются музеи, посвящённые валенку, в городе Мышкине, посвящённый мышке и так далее. Как у нас так может быть, что у нас нет музея, посвящённого женщинам на Великой Отечественной войне?
Д.Ю. Потому что те персонажи, которые формируют общественное сознание, у них не то, что прицел сбит, но любой человек имеет какие-то приоритеты: что в первую очередь делать, что во вторую, а что – вообще не делать. Ну вот – создание музея мыши, относительно того, что нет такого, как ты говоришь, лишний наглядный пример.
Баир Иринчеев. Если почитать то, что сейчас пишут в интернете, то становится понятно, что в нашей стране нынешнее поколение, которому 20-21 год, им очень сильно нужно вправлять мозги, потому что как-то ими не занимались и у них какое-то абсолютно искажённое представление об истории.
Д.Ю. Да я думаю, как раз наоборот – ими занимались.
Баир Иринчеев. Со знаком «минус». Со знаком «минус» занимались и поэтому у них абсолютно искажённое представление о Великой Отечественной войне поклонение перед нацистами прочее, прочее. Поэтому становится понятно, и опыт наших соседей показал, что нужно заниматься, что можно действительно вырастить поколение, которое готово всё крушить и ломать, убивать своих сограждан…
Д.Ю. Осталось немного, как ты понимаешь, до этого светлого мига. Всё ж примитивно – если у вас Сталин был такой плохой, то, соответственно, Гитлер, который против него воевал, ну, наверное, был хороший, получше, раз такие приличные люди, как бандеровцы и прочие за него выступали. Потому что ваш Сталин был плохой.
А кто у нас рассказывает, что Сталин был плохой? Кто у нас политикой десталинизации занят? Кто у нас мавзолей фанерками прикрывает на каждый День Победы?
Это самое уж, казалось бы, примитивное – включите хронику, посмотрите. Вот – Парад Победы, вот – бойцы бросают гитлеровские штандарты… куда?.. К подножью мавзолея Ленина.
Баир Иринчеев. И – к ногам Сталина.
Д.Ю. Да, да. А вы его – в День победы фанеркой закрываете… Дозакрываетесь…
Баир Иринчеев. Вот, собственно, уже товарищ Бейненсон, который к вам приходил, он действительно выразил здравую вещь, которая я думаю уже у всех давно созрела, что зачем рвать историю? Зачем мы говорим, что вот, была Империя, потом она рухнула, потом начался советский период и всё, что было в Империи – было плохо? Зачем всё стирать предыдущее? Зачем, даже не стирать, а всё обливать помоями?
Вот закончился советский период. Да, там было что-то плохое. Было, несомненно. В любом периоде можно найти много хорошего и много плохого. Начался современный исторический период Российской Федерации. Зачем сейчас что-то стирать, и всё заливать грязью всё, что было в советский период?
Потому что опять же, всё проистекает из другого и задача историка, первое – рассказать связанную историю, а потом объяснить, почему так произошло. Почему именно так было. Почему случилась революция. Почему распался Советский Союз.
Ну а как маркетолог и пропагандист, я из любого периода вам нарисую и ад, и рай. Из любой страны, из любого периода можно сделать как очень красивую картинку, так и сделать очень неприглядную картинку.
Д.Ю. Я так думаю, что скотов от их скотских занятий мы всё равно не отвратим, но хотя бы, если сами можем сделать что-то положительное, до кого-то донести…
Баир Иринчеев. Конечно. Нужно дать возможность.
Вот это кстати я уже подчёркивал и ещё раз подчеркну – очень странным было читать в отчёте австрийского генерала Рауса (Erhard Raus), который воевал за немцев во Вторую мировую войну, что называет революцию «духовным пробуждением русского народа». Через коммунизм. Важный момент: в период Российской Империи действительно была высокая культура…
Д.Ю. Не для всех, правда.
Баир Иринчеев. Да. В том-то и дело, что всё было, но всё это было очень не для всех. И то, что сделали коммунисты, да, насильно и так далее…
Д.Ю. Извини, перебью. Это тот, который солдат Первой мировой сравнивал с солдатами Второй мировой?
Баир Иринчеев. Да. Он именно сравнивал солдат Первой и Второй мировой, но у него ещё много всяких других вещей было сказано. И вот он сказал, что «я увидел духовное пробуждение русского народа, что на Первой мировой войне они все какие-то безграмотные, а на Второй мировой войне – они все грамотные, они все управляются с радиостанциями, они все управляют танками, самолётами, всё это умеют чинить и хорошо воюют на этом всём». Он сказал, что действительно, это какое-то пробуждение.
Егор Яковлев очень хорошо об этом говорил, именно о 30-ых годах. Что вот эти все сокровища культуры, они все были сделаны доступными для всех. Понятно, что может не все ими пользовались, но людям была дана возможность получить базовое образование, поступить в ВУЗ, получить специальность, получить высшее образование, бесплатно. То есть, это действительно был огромный шаг вперёд. Та цена, которая была за это заплачена, во время Гражданской войны, коллективизации и всё такое прочее, это другой вопрос. Это совсем другой вопрос.
Но то, что наша страна сделала огромный шаг вперёд, это, несомненно. И то, что действительно девушки в 17-18 лет, эти молодые комсомолки пошли, воевали наравне с мужчинами, не сдавались в плен, подрывали себя гранатами. Опять же, молодые пионерки, как Зина Портнова, вели очень серьёзную подрывную деятельность в тылу врага, в партизанских отрядах. Люди действительно воевали за свою страну, за эту самую коммунистическую систему, потому что действительно она им очень многое дала. В отличие от всего остального.
И хотел бы завершить, собственно, словами того самого Эрхарда Рауса, австрийского генерала. Он сказал, что советские женщины, кто был на фронте, они были убеждённые коммунистки, они ничего не боялись, они прекрасно владели оружием, они увлекали за собой бойцов, они были опасны. Для немцев они были опасны.
Д.Ю. Вражина понимал, с кем имеет дело, в отличие от наших дегенератов.
Баир Иринчеев. Да. Ну и опять же очень важный момент, что есть всё-таки, большое очень наследие. Вот, Юлия Друнина, поэтесса фронтовая, она же тоже воевала, и она не смогла пережить распад Советского союза, она покончила жизнь самоубийством. То есть тоже забытая история абсолютно. То есть очень многие, кто воевал в 17-18 лет, они же действительно верили в это всё. Они верили в эту идею, и когда в 1991 году… действительно, очень, очень переживали.
Собственно, вот одна женщина, ветеран, она уже умерла. Она сказала мне следующее, сказала, что это уже не моя страна, я воевала за другую. И мне жить в российской Федерации как-то неприятно, скорей бы мне сдохнуть. Прям так и сказала.
Д.Ю. Их можно понять, в общем-то…
Баир Иринчеев. Но я считаю, что наша задача всё-таки как-то людям напомнить, что это было. Поэтому, кто может помочь в создании нашего музея: и экспонатами, и фотографиями, и историями ваших героических бабушек и прабабушек, пожалуйста, присылайте, будем очень рады. Если кто-то может помочь деньгами, тоже будем благодарны.
Но в любом случае, мы музей откроем. Вопрос только в том, насколько он будет маленький и насколько он будет большой.
Д.Ю. Сигнализируй, найдём людей, сами поможем.
Баир Иринчеев. Да, конечно.
Д.Ю. Спасибо тебе.
Баир Иринчеев. Спасибо вам большое. Всех с наступающим Праздником. Ну или с уже наступившим, если ролик выйдет после 9 мая. И вспомните дедов, бабушек, прадедов и прабабушек. Что им пришлось пережить.
Спасибо. Всего доброго.
Д.Ю. До новых встреч.
Новости
VIP
