Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч, здравствуй.
Клим Жуков. Добрый вечер. Всем привет.
Д.Ю. Обо что сегодня?
Клим Жуков. Наконец-то мы добрались до новгородско-ливонской войны 1443-48 годов. Нас всё время останавливали сопутствующие обстоятельства, но теперь они нас не смогли остановить. Это, во-первых, самая длинная война Новгорода и Ливонского ордена во всей истории их непростых взаимоотношений, прямо скажем. При этом это последняя война Новгорода и Ливонского ордена, Новгород - я имею в виду как самостоятельное государство. И это последняя в Западной Европе, по крайней мере в Священной Римской империи, частная война.
Д.Ю. Т.е. это какие-то индивидуальные предприятия, не государство, да?
Клим Жуков. Началось всё, как это описывает нам Новгородская летопись, а именно - что сказали немецкие, ливонские послы в Новгороде по поводу начала военных действий: "Мы вас не воюем, а воюет вас князь Григорий из заморья Клевский про своего проводника Итолка Ругодивца. А то всё лгаша немцы." Дело в том, что Григорий Клевский, он же Герхард Клевский, граф Марки, брат Адольфа Второго Клевского, герцога Клевского.
Д.Ю. А что такое Марка? Многие не поймут.
Клим Жуков. Это графство так называлось - Марка.
Д.Ю. Маркграф - это он как раз, да?
Клим Жуков. Нет, это графство есть просто Марка, и он был граф Марки, потому что Марка могла быть не только эта самая Марка, марка - это пограничное графство, их было несколько. Вот это вот графство называлось просто Марка, и ...
Д.Ю. А где было расположено?
Клим Жуков. Ты представляешь себе, где находится герцогство Клевское?
Д.Ю. Нет.
Клим Жуков. Слушай, давай карту привинтим, это очень долго описывать на пальцах. Я покажу, где это находится. К описываемому времени это графство Марка и герцогство Клевское вместе объединились, и естественно, родственники, братья, страшно друг с другом поссорились, и в знак примирения в 1438 году Герхард Клевский поехал в Святую землю, чтобы некоторым образом принести Богу сердечную радость.
Д.Ю. А войску веселье, да?
Клим Жуков. Ну с войском у него там было не очень хорошо. Да, поехал он через территорию Ливонского ордена, видимо, человек любил с размахом путешествовать, потому что он из Ругодива, т.е. из Нарвы нанял себе переводчика - Германа Кокена. А Герман Кокен, попав в Ямбург, потому что ехали они, естественно, в сторону русских владений, в сторону Новгорода, видимо, переводчик должен был как-то подготовить встречу великого человека, в это время он поссорился в Ямбурге с новгородцами, и его убили.
Д.Ю. Нехорошо получилось.
Клим Жуков. Как-то неловко вышло. Это было, я уверен, напрямую было связано с тем, что он был наровчанин, а у Нарвы с Новгородом были постоянные конфликты на торговой почве.
Д.Ю. Тёрки?
Клим Жуков. Да, правильно, тёрки. И я думаю, что он сильно кому-то не угодил, или ему кто-то не угодил, случился конфликт, и его убили. Естественно, князь Григорий был не просто феодал, это был древнего рода аристократ, а этот переводчик, который ему служил, находился таким образом под его феодальной защитой, и его убили, причём явно криминальным способом, потому что взять так гражданина чужого государства, да ещё на службе у высокого лица, схватить и грохнуть - это за пределами добра и зла. Это урон его аристократической феодальной чести, а аристократ древнего рода - это совсем не то, что рыцарь, потому что у него честь родовая...
Д.Ю. А в чём разница?
Клим Жуков. Дело в том, что у рыцаря честь - это напрямую от русского слова "почесть", т.е. слава, а это дело наживное. Её нужно постоянно завоёвывать: хорошо себя вести, отважно сражаться, выигрывать в карты, короче говоря, быть...
Д.Ю. Нормальным пацаном!
Клим Жуков. Нормальным, да, весёлым человеком. А родовая честь - это то, что всему роду даётся раз и навсегда, и урон родовой чести - это нечто такое, что с уроном личной чести сравнить нельзя. Урон личной чести - в конце концов, ты поехал на войну, прославился, и все забыли, что ты с кем-то ссорился, кто-то тебя обидел. А это же не на тебя лично тень, это на весь род тень. И вот такое терпеть было нельзя.
Д.Ю. Как всё непросто.
Клим Жуков. Естественно, Герхард Клевский прервал свой вояж, очень расстроился и уехал домой, и начал требовать у начальства Ливонского ордена открыть военные действия против новгородцев.
Д.Ю. Ничего себе!
Клим Жуков. Ну потому что за это нужно было отвечать.
Д.Ю. Может, он сам его зарезал, чтобы развязать побоище?
Клим Жуков. Ну где та Марка - и где Новгород? У них нет общей границы. Вот это конкретно действие было действием оскорблённого феодала высокого ранга.
Д.Ю. Отлично!
Клим Жуков. Естественно, об этом я скажу чуть подробнее, немцы отказались вообще предпринимать хоть какие-то шаги, потому что вот как можно из-за того, что кто-то с кем-то поссорился, устроить масштабную войну?
Д.Ю. Вы о чём, да?
Клим Жуков. Ну тогда Герхард инициировал арест всех ливонских купцов, которые находились и в Марке, и в Клевском герцогстве, вместе со всем имуществом.
Д.Ю. Потому что - а чего вы?
Клим Жуков. Потому что у него личная своя обида и если на это никто не реагирует, то так он будет отстаивать свои в данном случае интересы пиара любыми доступными средствами - вот так всё и началось.
Д.Ю. Солдатушки-ребятушки, нашему герцогу показали фигу - умрём все до последнего.
Клим Жуков. Да, а в это время между Новгородом и Ливонским орденом был период долгого мира, с 1421 года по договору они никаких военных действий не вели, и если ссорились, то это всё решалось за столом переговоров. Конечно, ни о каком благорастворении воздухов речи вообще не шло, вот даже примерно, потому что...
Д.Ю. Ну хотя бы не режут друг друга - уже хорошо.
Клим Жуков. Нет, конечно, режут, только осторожно, чуть-чуть. Там постоянно появлялись какие-то пираты, естественно, новгородцы говорили, что это вы их подсылаете, поганые ливонцы. А ливонцы отвечали: нет, знаете, в этот раз точно не мы, вот в этот раз. И это в самом деле было так, потому что пиратство на Балтике имело глубокие корни, давнюю традицию и никак не было связано напрямую ни с Тевтонским, ни с Ливонским орденом - они доставляли им проблем не меньше, чем новгородцам, а то и больше, потому что у них были свои порты на Балтике, соответственно, они с пиратами встречались гораздо чаще. Другое дело, что и ливонцы с тевтонцами тоже периодически пиратствовали. Конечно, купцы, купеческие гильдии Новгорода и ливонских торговых городов, и естественно, Ганзы, вели друг с другом постоянные торговые интриги: кто кого подставит, кто больше заработает. Ну это вообще нормальная цивилизованная жизнь, у них всё было в порядке, и тут появляется этот самый Герхард Клевский со своими претензиями.
Д.Ю. Лошадиными, да?
Клим Жуков. Но что такое Орден? Как я неоднократно говорил, ни в коем случае нельзя подходить к рассмотрению проблематики, ну например, новгородско-орденских отношений с точки зрения современных пониманий истории, вот как мы её современную видим сейчас. Там всё было сильно по-другому. Это во-первых. Во-вторых, ни в коем случае нельзя рассматривать такой процесс, как война, например, между Орденом и Новгородом, как двусторонний процесс, потому что стандартно мы как это рассматриваем, как мы это изучаем в школе: вот есть Новгород, вот есть Орден, эти хорошие, Орден, понятное дело, плохой, у них по такому-то вопросу случились разногласия, вот они начали воевать. Наши победили. Ну естественно.
Д.Ю. Победило добро.
Клим Жуков. Да. "Красные" победили, естественно, как обычно. Это, конечно, правильно, но это предельно однобокий взгляд, потому что в особенности Новгород и Орден, да и любая другая война, любой другой конфликт, это всегда сплетение гигантского количества интересов. Чем больше война, тем запутаннее клубок этих самых интересов, и никогда не бывает эта история просто двусторонней, всё всегда гораздо сложнее. Так вот, что такое Орден, в чём первая сложность: Ливонский орден - это очень непростое территориальное объединение на крайнем востоке Священной Римской Империи. Во-первых, не будем забывать, что Священная Римская Империя в лице своего верховного начальства - императора в конце концов во второй половине 16 века Ливонский орден просто "сдала". Т.е. когда мы говорим о Ливонском ордене, не нужно думать, что это было острие копья могучей Германии, которое было направлено в северный фланг объединённой Русской земли, потому что: а) не было тогда ещё соединённой Русской земли, б) Ливонский орден не напоминал острие копья, он напоминал такую горстку камней, которая там болтается, как в погремушке, потому что Ливонский орден - это крайняя форма конфедерации. Это, собственно говоря, стержень и государствообразующее звено - военно-монашеская организация собственно Ливонский орден, это епископства, которые находились вкраплёнными в территорию Ливонского ордена и напрямую не подчинялись орденскому начальству, это торговые города, которые не подчинялись ни епископам, ни орденскому начальству. Они входили в некий союз, но это союз паритетный, они могли согласиться на общие военные действия, а могли не согласиться, могли открыть сами какие-то военные действия. И конечно, в этих 3-сторонних отношениях, ну как вот: в физике это самая устойчивая фигура - треножник. В политике треножник - это самая неустойчивая фигура, потому что каждая нога дерётся с другой, вот чем они и были заняты, начиная с 13 века. Вот все эти 3 ноги, на которых стояла Ливонская конфедерация, постоянно ссорились друг с другом, естественно, из-за денег. И вот в 1347 году к трём ногам добавилась четвёртая.
Д.Ю. Ситуация улучшилась?
Клим Жуков. Да, улучшилась. Как мы помним, прямо в середине владений Ливонского ордена находилась Датская Эстония с центром в Даалинне, т.е. Датской крепости, которая потом стала Ревелем, потом Таллином, и в русских летописях называлась просто Колывань. Там же неподалёку был замок Раквере - Раковор, около которого была знаменитая Раковорская битва 1268 года. Так вот, датчане Датскую Эстонию продали Ливонскому ордену, и наконец Ливонский орден эту территорию впитал в себя, и им бы это было очень приятно, конечно, но Ливонский орден - это ещё ко всему прочему была очень непростая земля в смысле формирования местного правящего класса, потому что - давайте называть вещи своими именами - Ливония - это была жопа Европы, по-другому это не назвать. Туда не ездили служить и править знатные герцоги, графы. Туда ездила всякая шваль, которым не было места вообще в нормальных местах Европы: в Австрии, в Бургундии, в общем, короче говоря, в европейском Хартланде. Туда ехали кто - самые бедные рыцари-министериалы, т.е. люди, которые не имели шансов получить феодального надела там, где они проживают.
Д.Ю. Это фактически как Швеция и Финляндия: шведы в Финляндию отправляли дураков, алкоголиков и всякое такое - иди в Финляндию, там управляй. Налаживай шведский ход.
Клим Жуков. Да-да-да, правильно. Туда, да, ехали министериалы, т.е. замковые, дворцовые рыцари, которые служили, грубо говоря, за еду. Вот у них открылась такая форточка, в которую они могли попасть и стать там наконец нормальными феодалами.
Д.Ю. Это значило, что они могут получить надел какой-то, да?
Клим Жуков. Да, что они могут получить надел, что у них будет наконец-то нормальный феодальный статус, а не вот это стыдное, унизительное непонятно что. При этом они все, как правило, были толковые военные, толковые организаторы военных процессов, потому что когда мы видим завоевание Ливонии, то только диву даёшься, как быстро эта горстка людей, немцев, подмяла под себя такую территорию, совсем не простую, прямо скажем, при наличии таких соседей, как великое княжество Литовское и Русь, которые, если бы захотели и собрались бы вообще посмотреть внимательно в монокль на то, что там происходит, они могли бы просто прихлопнуть тапком всех этих немцев, потому что их было просто мало поначалу, и они там ещё не успели обосноваться. Но обосновались они фантастически быстро! Из этого положительного момента происходит его прямая противоположность: там не сложилось общеевропейской аристократии, т.е. элиты правящего класса, потому что даже люди, которые были вполне богаты, были феодалами настоящими, но не служили в Ордене, но проживали в этих землях, они назывались "либе гитройе", т.е. "любезный верный", а самый последний ничтожный брат Ливонского ордена назывался "герр", т.е. "господин" - это к 14 веку уже фиксируется в источниках абсолютно точно. Таким образом, орденское рыцарство было прямым антагонистом всего остального рыцарства, которое не находилось в составе, собственно говоря, самого Ордена. Это во-первых. Ну да, понятно, что с точки зрения военной единства это не добавляло, потому что около 60% земли так или иначе находилось к 15 веку в руках орденского начальства, и все остальные чувствовали себя как-то обиженно, что их как-то называют: "Чего, какой я - гитройе? Сам ты гитройе! Я - герр!" Он говорит: "Нет, извините. Вступишь в Орден, будешь герр, а пока ты фигня какая-то - верный, любезный". А вступить-то в Орден оказалось непросто, потому что вся эта братия, которая туда приехала в 14-ом, к 15 веку уже закрыла доступ к этому социальному лифту, и туда принимали только своих, а именно: выходцев из Вестфалии и пфальцграфства Рейнского. Т.е. там основная масса братьев к тому времени - это люди или из Вестфалии, или из Рейна, причём вестфальцев была основная часть, рейнцев меньше. И ко всему прочему внутри Ордена в 5 веке одной из основных составляющих её внутренней политики была страшная борьба и грызня между вестфльцами и рейнцами.
Д.Ю. Землячества.
Клим Жуков. Да, там натурально были землячества, по-другому это никак не обозвать. Ну а там все монахи, страшно верующие, понятное дело, но это никак не мешало им интриговать и гадить друг другу, подсиживать.
Д.Ю. "Слышь, зёма?" - говорил одни другому, да?
Клим Жуков. Да-да-да. И вот рядом находился Новгород, который в это время вышел на пик своего экономического могущества, богатства, многолюдья, несмотря ни на что, хотя он в это время уже был фактически почти вассалом московского государства, нарождающегося московского царства, но при этом он вполне уверенно тяготел к Литве, т.е. он себя вассалом не считал. Другое дело, что приходилось как-то с москвичами сосуществовать, ну потому что - а куда ты денешься? В общем, Новгород себя к тому времени, наверное, уже не видел в перспективе самостоятельным актором международной политики, он понимал, что придётся к кому-то прислониться: или к литовцам, или к ливонцам, или к москвичам. В это время, ещё в 15 веке, он тщательно выбирал стороны - к кому же прислониться? Но при этом это была гигантская, мощная, очень богатая республика, которая была кратно мощнее Ливонского ордена. И естественно, зная, а они об этом знали гораздо лучше, чем мы с тобой, о том, что происходит внутри Ордена, они постоянно помогали им жить в мире. В частности, в 15 веке новгородцы открыто или скрыто, но последовательно поддерживали орденских епископов и старались дружить с торговыми городами, что страшно бесило, естественно, орденское начальство. И поэтому там вполне очевидно складывается агрессивная военная партия и партия мира, которая все эти военные начинания саботировала. И собственно, в 21 году вынудили магистра подписать мир. Как я уже говорил, он продержался очень долго, это был один из самых длительных мирных периодов в новгородско-ливонских отношениях. Очень важную составляющую, конечно, международной политики в этом регионе играла начавшаяся в 1425 году война за московское наследство. К 40-ым годам, о которых мы сейчас будем говорить, на первый план вышло чудовищно напряжённое, накалённое противостояние между Василием Васильевичем Вторым и Дмитрием Юрьевичем Шемякой, что закончилось сначала ослеплением их родственника Василия, которого стали звать Косой - ему один глаз выкололи, а потом был пленён, собственно, Василтий Второй, ему выкололи два глаза, и он завоёвывал Московское царство, уже будучи совершенно слепым и вообще чудом уцелевшим человеком, прямо скажем. Но однако он как-то собрался и захватил в конце концов московский трон, но в это время ни он, естественно, ни его соперники, которые боролись в это время за московское наследство, не могли оказать никакой деятельной поддержки Новгороду, поэтому когда с москвоцентричных позиций в историографии рассматривается вот эта война, и делается вывод: ну вот видите - в конце концов это же не просто Новгород, а за ним стояла огромная Россия, почти Советский Союз, и понятно, что при поддержке Москвы, московской дипломатии, угрозы московских войск вот пришлось немцам пойти на попятный. Ничего подобного! В этот момент Новгород в основном был предоставлен в военном отношении сам себе. Возможно, ему сочувствовали литовцы. Сочувствовали они, конечно, материально, потому что в это время в Новгороде один за другим правят несколько князей - выходцев из Литвы, естественно, с ними были литовские дружины. Ну откуда "из Литвы" - это из русской Литвы, естественно, в это время, Ольгердовичи. Но что такое дружина - это очень небольшой контингент, прямо скажем, и поэтому Новгород, ещё раз повторюсь, в военном отношении в основном был в свободном плавании. И вот в таком непростом окружении появился князь Григорий Клевский. И естественно, вся эта политическая система, которая держалась на очень тонких международных компромиссах и консенсусах, и в т.ч. не только международных, но и внутриполитических, в частности, в отношениях внутри Ордена и между Орденом и Ганзой, между Орденом и Тевтонским орденом - оно всё было крайне ненадёжно. И вот тут воля одного человека могла повернуть всё в нехорошую сторону.
Д.Ю. Григорий, как дятел, залетел в наш карточный домик.
Клим Жуков. Который мы с ливонцами тщательно, по кирпичику, по карточке строили десятилетиями, понимаешь. Или как голубь на шахматную доску. Кстати, он именно как голубь поступил в итоге. Кто не помнит анекдот, найдите его, пожалуйста, в Гугле, он хороший. Так вот, убили его переводчика, и он стал требовать сатисфакции. Даже магистр Ливонского ордена, который возглавлял вообще-то максимально агрессивную партию в Ливонском ордене, понятно, это были те самые рыцари, военная часть, которая сама хотела иметь паритетные отношения с Новгородом и при этом держать свою территорию под собой полностью, а Новгород им этого не давал, поэтому, конечно, у них были максимальные поводы для того, чтобы воевать с Новгородом, но даже он, звали его Хайнрих Финке фон Оверберг, даже он не осмелился воевать с Новгородом. Он обещал Герхарду Клевскому, что да, всё будет в порядке, и ничего не делал до 1440 года, т.е. совсем. После чего князь Григорий не выдержал и, как я уже говорил, арестовал ливонских купцов и товары в Марке и инициировал такой же арест в герцогстве Клевском у своего родственника. И конечно, вот с этим уже пришлось что-то делать. Ливонский магистр вдруг понял, что у него есть вполне конкретное средство давления на торговые круги Ордена, а раз у него есть средство давления на торговые круги Ордена, у него есть средство давления и на епископов, и он стал склонять всех к войне. Ты представляешь, эта политическая игра продолжалась 3 года после этого - после 1440 года, потому что, в общем-то, меньше всех хотел воевать Орден.
Д.Ю. Ну зачем это надо?
Клим Жуков. Только что все торговали, всё было отлично. Тут нужно сказать, что в историографии в основном существуют несколько подходов к это проблеме, потому что старая советская историография, которая, как я уже неоднократно говорил, объективно находилась под неким москвоцентричным гипнозом, она считала, что все эти самые ливноские источники можно резюмировать словами Новгородской летописи: "А то всё лгаша немцы", потому что они ангажированы. И конечно, никакая война из-за одного человека начаться не могла, тем более посмотрите: в 1438 году убили переводчика, вот тут Герхард Клевский обиделся, а война началась только в 1443 году. Понятно, что немцы просто использовали данное событие в качестве какого-то такого относительно приличного повода, и никакая это не причина вообще. Это, собственно, и Казакова Наталья Александровна, упоминавшаяся мной, и Зимин, и Козак - такой исследователь. Другой подход - это подход религиозный, потому что все знают, что Новгород - это православная страна, а Ливонский орден - католическая, и что войну начали папские круги или, по крайней мере, круги, опирающиеся на мнение Папы, с целью очередного витка распространения католичества на восток. Это такой у нас есть исследователь очень осведомлённый эстонский - Селарт, у него смешное имя - Анти, и поэтому когда говорят вместе: Анти Селарт, коллеги молодые неосведомлённые иногда спрашивают: а против какого это Селарта? Нет, товарищи, это имя у него - Анти, это он не противо-Селарт, просто его так зовут. Но это к слову. Вот это вот один из ярких представителей такого конфессионального подхода. Тут истина лежит, наверное, совсем не посередине, а немного в стороне, потому что ещё существует, конечно же, немецкий подход, который сейчас в основном всерьёз не рассматривается, но он есть, потому что примерно в 1918 году, если я не ошибаюсь, вышла статья "Очерки Эстляндской, Лифляндской и Курляндской истории" в Риге, на немецком языке, разумеется. Там просто было сказано, что это была русская агрессия против Ливонского ордена.
Д.Ю. Ну тут сомнений-то быть не может, да.
Клим Жуков. Тут же были подвёрстаны гораздо более поздние пропагандистские источники Ордена, которые напрямую на всю Европу кричали о русской угрозе. Но это совсем уже другая эпоха, это конец 15 века. Ну вот произошла экстраполяция на более раннее время, заговорили о русской угрозе - ну это понятно, что это же 1918 год, большевики, русская угроза, поэтому всё имело очень яркое политическое созвучие, в рамках которого данные работы и писались. Так вот, я же говорю, что истина находится в стороне. Мы попытаемся её выявить. Сразу скажу, что никакого, что называется, искусственного сложения сразу всех причин вместе в одну такую пирамидку не получится.
События развивались так: граф Марки просил, чтобы Орден и ливонские города арестовали русских купцов, ну а ему логично отвечали, что сейчас в Ревеле находится 13 русских купцов, а в Новгороде 200. Как только мы арестуем эти 13, у нас арестуют 200 - приди в себя! Но товарищ не успокоился...
Д.Ю. А это, извини, о чём говорило: что от нас вывозили больше, чем завозили к нам, или о чём?
Клим Жуков. В данном случае это говорит просто о том, что на данный момент туда приехало столько-то немецких купцов, они там занимались каким-то бизнесом. А в Ревеле столько-то русских. Это говорит, в первую очередь, о другом - это говорит, в первую очередь, о том, что даже магистр не мог приказать своим вроде бы подопечным что-то сделать, потому что это были фактически полунезавимсимые образования, которых входили в очень рыхлую конфедерацию, и магистру приходилось договариваться, предлагать какие-то выгоды. Вот вы арестуете - а его спрашивают: а что нам за это будет хорошего от тебя?
Д.Ю. Ничего!
Клим Жуков. Ну тогда и не будем мы никого арестовывать, тебе надо - ты и воюй. Кстати, тебе это не надо, потому что понятно, что если будет воевать магистр, перепадёт всем. Но, как я уже говорил, Герхард наш дорогой не успокоился, арестовал ливонских купцов, и тогда ливонцы попытались договориться вот уже последний раз, для чего предприняли, как положено в Средневековье, 3 попытки.
Д.Ю. Что же там было?
Клим Жуков. 3 раза Финке фон Оверберг, представители этого графа Клевского собирались на саммиты, и у ливонцев было 1 критическое требование: новгородцы должны удовлетворить все требования по возмещению ущерба, собственно, чести графа Марки.
Д.Ю. И чего он хотел?
Клим Жуков. Он хотел денег.
Д.Ю. Сколько? Много?
Клим Жуков. Неизвестно. Известно то, что новгородцы отказывались вообще как-либо это рассматривать.
Д.Ю. Ну это нехороший прецедент, наверное, да? Во-первых, борзость непонятная - ну зарезали, и зарезали, да?
Клим Жуков. Мы точно не знаем, в каких именно формулировках, на что опирались новгородцы, когда отказывались рассматривать эти претензии. Я думаю, что имелась в виду несоразмерность причинённого ущерба и высказанных претензий, потому что я думаю, что за убийство они готовы были выплатить виру, причём не герцогу Клевскому, а родственнику убитого в Ямбурге.
Д.Ю. Ну, всё по закону, да.
Клим Жуков. Потому что он-то кто? Ну подумаешь, он его нанял - и? Это ему кто - родственник, брат? Ливонские и новгородские отношения регулировались вполне конкретными международными договорами, в которых места графу Марки не было. Если кто-то кого-то убивал, то существовали ливонско-новгородские способы решить проблему. Но пока граф Марки инициировал блокирование всей ливонской торговли в Клевском герцогстве, это уже не графство Марка, это большое серьёзное европейское государство, они были вынуждены как-то это решать. И эта проблема никак не решалась. И конечно, "ястребы" внутри Ордена, понимая, что всё идёт к развалу этого непрочного, но мира, начали готовиться к войне, естественно: начали заводить наёмников, запретили торговлю с Новгородом. Т.е. пока проблема не будет решена, торговля с Новгородом была прекращена. И более того, Финке фон Оверберг обратился к великому магистру Германского ордена, чтобы тот запретил вывоз соли в Новгород.
Д.Ю. Это был удар ниже пояса, да.
Клим Жуков. Соль - это стратегический товар, потому что соль - это единственный нормальный консервант, который позволял делать запасы. Всё усугублялось тем, что к второй половине 30-ых годов 15 века в Новгороде очень ярко проявилась его, скажем так, сторона экономической слабости: очень населённая, ну, относительно населённая, территория для столь трудного в обработке аграрного сектора, который давал вообще негарантированный урожай, привело к перенаселению и к тому, что Новгород стал предельно зависим от поставок продовольствия извне. Соответственно, соль - это запасы, и во второй половине 30-ых 15 века в Новгороде начинает разворачиваться вереница голодовок, сначала небольших, а к началу 1443 года, когда неурожай поразил всю Русь, Новгород стал очень сильно страдать от элементарного недоедания, и тут ему перекрывают балтийскую торговлю в одностороннем порядке. А голод был страшный, например, Иван Андреевич Можайский, князь, вынужден был в Можайске сжечь одного мужика за людоедство.
Д.Ю. Всего одного?
Клим Жуков. Ну он, правда, вообще любил кого-то сжечь, потому что он там у одного своего боярина жену сжёг. Он был, как пишет летопись, "князь безлепый и злой".
Д.Ю. Гад!
Клим Жуков. Но тем не менее, если уж дошло в Можайске, это пригород Москвы, до людоедства, это значит, что ситуация была в самом деле поганая с едой, и Новгород, как зона рискованного земледелия, был голодовкой поражён сильнее всего.
А в это время великий магистр Тевтонского ордена, а вслед за ним и Финке фон Оверберг, вообще настоятельно рекомендуют купцам не появляться в Новгороде. Т.е. он не только закрыл морскую торговлю, но он ещё и своим купцам не рекомендует появляться в Новгороде, потому что эта нерекомендация вела к чему: если купец приезжал в Новгород, и там с ним что-нибудь случалось, то за него орденские власти уже не отвечали - это ты на свой страх и риск. Понятно, что в таких условиях, например, страхование торгового каравана было практически невозможным, и естественно, купцы туда ездить перестали.
Следующим шагом агрессии со стороны Ордена было обращение к королю Дании Кристоферу, которого попросили своих шведских подопечных прекратить торговлю с Новгородом. А вот это была уже блокада, потому что как только ганзейские города и ливонскиое города прекращали торговать с Новгородом, вдруг оказывалось, что есть город Выборг на границе новгородской земли и шведского королевства. А город Выборг не входил в Ганзу, его туда не взяли, и поэтому сразу все купцы говорили: ну ладно, ганзейский запрет - так ганзейский запрет, а у Выборга запрета нет. И Выборг сразу начинал богатеть со страшной силой, а Новгород получать оттуда товары. Но как только прикрыли выборгскую форточку, стало конкретно нехорошо. И я думаю, что в этот момент ни новгородцы, ни ливонские "ястребы" не понимали всей серьёзности ситуации, потому что видно, что санкции для Новгорода - это очень серьёзно в условиях общерусской голодовки, а Новгороду было, с другой стороны, отлично видно, что уже сколько времени прошло: с 1440 года до 1443 года - это же всё это время ни ганзейские, ни ливонские торговцы не получали дохода от новгородской торговли. Это же для них удар был страшнейший, они с этого фактически и жили, потому что они жили с транзита товаров, которые шли со всей Руси в Новгород и дальше по Балтийскому морю вокруг Дании в Европу. Они этого дохода лишились. Это был страшный удар, и поэтому, понятно, тут было - кто кого пересидит. В этот момент наш дорогой князь Григорий инициировал самовольный набег наёмников из Германии и Швеции на новгородскую территорию.
Д.Ю. Какой бодрый парень был!
Клим Жуков. Потому что наёмники-то уже были, они сидели, готовые к применению, и их никто не применял.
Д.Ю. Зря жрали хлеб, да.
Клим Жуков. Их никто не применял, а самое-то главное, ладно бы они жрали хлеб - они за добычей приехали. Наёмникам платили не такие большие деньги, чтобы ради этого стоило наниматься, они рассчитывали на грабёж, в первую очередь, из чего состояло примерно 80% средневековой войны нормальной. И вот когда немцы потом объяснялись с новгородцами и говорили, что это "не мы вас воюем, а воюет вас князь Григорий про своего проводника Итолка Ругодивца", они говорили абсолютную правду. В конце 19 - начале 20 века был опубликован массив ливонских документов. В многотомном шикарно изданном сборнике "Курляндише, Эстляндише унд Ливонише ольконденбух", т.е. "Книга источников по истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии", есть переписка внутриорденская, между Ливонским орденом и Тевтонским орденом, что это была полная неожиданность для ливонского начальства - что вся эта наёмная братия соберётся и сожжёт пригород Ямгорода, что они сделали. После чего князь свет Григорий посчитал себя вполне удовлетворённым и уехал в Марку.
Д.Ю. А вы тут разбирайтесь, да?
Клим Жуков. Да, а все эти прекрасные люди - новгородцы и ливонцы - оказались перед тем, что просто начались военные действия, что пригород Ямгорода сожжён, посады, убиты люди, угнаны в плен, разграблено огромное количество добра. И что теперь делать? Вот тут-то уже новгородцы проглотить это не могли, они, естественно, пошли в ответный набег и разорили часть ливонских земель в походе, после чего вынуждены были отступить, потому что немцы выдвинулись им навстречу. Понятно, что шаткое равновесие нарушилось, и это как снежный ком покатилось, потому что следующая попытка решить дело миром закончилась на саммите, где собрались приличные люди, но так как уже очень трудно было понять, кто кого больше обидел, кто кому должен, и то, что новгородцы отказались вообще верить в то, что войну в горячем её виде разжёг князь Григорий, сказав, что нет, ребята, это вы, ваши наёмники напали на наш город - вы будете отвечать, сделало просто так торможение войны на уровне договорённостей невозможным. Всё, конечно, усугублялось тем, что магистр Ливонского ордена крепко подозревал, что за такой бодростью новгородских претензий стоит напрямую великое княжество Литовское, и усиление литовского влияния в Новгороде было последним, что он мог вообще себе позволить, в смысле внешней политики.
А в это время в Новгороде сидит литовский князь Юрий Лугвиниевич, и он возглавляет очередные военные предприятия от Новгорода. Поэтому начинается внутри Ордена, как бы я это назвал, внутрилитовская истерика. Тем не менее, если "ястребы", военное крыло нового Ордена активно воюет, это всё выражается в серии набегов постоянных на новгородские земли, то никакая литовская истерика вообще не может поколебать стремление епископов и торговых городов к миру, потому что торговым городам вся эта история была вообще не нужна. Если бы Новгород лёг, например, под Литву, на торговлю на Балтике это вообще бы не повлияло. Даже если бы весь Ливонский орден бы захватила Литва или, например, Новгород, или и Новгород, и Литва поделили бы их между собой, это опять же на купцов не повлияло бы никак - они как торговали, так бы и дальше торговали, только теперь платили бы налоги не Ордену, а Казимиру Четвёртому Ягеллончику, князю великого княжества Литовского. Какая им была разница, по большому счёту? Это я о настоящем средневековом патриотизме.
Д.Ю. Совершенно другие расклады, настолько непривычные, вообще. Как-то мы другими категориями мыслим.
Клим Жуков. Да. Ну а, наверное, ещё одним фактором, почему люди не хотели воевать, это же нужно вспомнить, что в 1435 году Ливонский орден потерпел страшное поражение от поляков и литовцев на реке Свенте и с тех пор вообще не мог оправиться в военном смысле. Поэтому вся земля совокупно о войне думала в последнюю очередь. О войне думали только те, кто решал какие-то на этом свои политические задачи, т.е. военно-монашеская организация Ливонского ордена. Тут, когда мы говорим о военных действиях в завершающем этапе 1444-48 года, ничего себе "завершающий этап" - 4 года, тем не менее нужно вспомнить, что в 1445 году князь Московский Василий Второй потерпел от казанских татар Улу-Мухаммеда чудовищное поражение при Спасо-Ефимиевском монастыре под Суздалем и попал в плен. Таким образом, когда немцы развязали новый этап войны, они ещё имели в виду, конечно же, и то, что Москва никак не сможет помочь Новгороду ни в каком виде, потому что в это время вся Русская земля собирала выкуп за великого князя в сумме 25 тысяч рублей серебра - это чудовищная сумма, которая представляет из себя ордынский выход за 5 лет во времена Джанибековы. Т.е. со всех собираются налоги, всёй землёй буквально эти 5 тысяч рублей серебра несут выкупом за великого князя, и понятно, что им не до какой-то там возни на речке Нарве.
Кстати о речке Нарве: речка Нарва явилась камнем преткновения, вот именно тем самым камушком, о который споткнулись конкретно мирные переговоры, потому что по Нарве, как мы знаем, опять же я карту пришлю, всё будет видно наглядно, проходила граница между Новгородом и Ливонским орденом. И естественно, по Нарве шла торговля, потому что Нарва от Чудского озера вытекает в Финский залив, это важнейшая судоходная торговая артерия, и от того, как граница по реке пройдёт, напрямую будет зависеть, кто будет по фарватерам водить суда. Если судно, не дай бог, разобьётся, на чьей стороне оно разобьётся, и, собственно, чья будет добыча. Кто будет рыбу ловить здесь, наконец. А так как довольно протяжённая река по меркам нашего небольшого региона, разделить её чётко пополам никак не могли, тем более, тогда не было теодолитов, не было кадастровых инженеров и проч., которые могли бы нормально, как геодезисты, провести чётко разграничение, поэтому всё время возникали споры - это тут чьё? И очередные переговоры зашли в тупик именно из-за речки Нарвы. Ну а на Нарве стоит город Нарва. Кто не был, заедьте или просто посмотрите фотографии: там с одной стороны стоит Нарва, а потом в 1492 году ровно напротив построили гигантскую, мощную крепость Ивангород по велению Ивана Третьего, великого князя Московского, специально для того, чтобы решать эти торговые вопросы на Нарве. Вот там, как у Толкиена "Две башни", вот там настоящие две башни: там речка-переплюйка, очень небольшая, и две просто гигантские, мощные каменные крепости, которые пушками вот так вот через реку смотрели друг на друга. Тогда не было ещё Ивангорода, а Нарва уже была, и она, конечно, с одной стороны, мешала новгородской торговле, с другой стороны, являлась важнейшим контрагентом Новгорода в этой самой торговле, ну а во время войны, конечно, это был большой такой, жирный, я бы сказал, снежок в руках орденского начальства.
Когда развернулись военные действия в очередной раз, новгородцы собрали очень серьёзную рать - немецкие источники её исчисляют в 2,5 тысячи человек. Исчисляют её очень просто: потому что она передвигалась по рекам, там была масса пушек - это же новшество какое в ведении полевых осадных работ. Это всё-таки уже почти середина 15 века, и пороховая артиллерия играет всё большую и большую роль. Передвигались на судах, и немцы исчисляли новгородскую судовую рать в 50 ладей. Ну а там дальше прикидывали: 50 ладей, 50 человек на каждой - 2500 человек. Но это, конечно, очень оптимистический расчёт, потому что ладьи не были стандартные, они могли быть больше, могли быть меньше, и 50 - это максимальное значение, которое могло бы поместиться на ладью в это время. 50 человек - это много, прямо скажем, ведь они же там не просто 50 спортсменов которые на вёслах сидят, это помимо того, что спортсмены, безусловно, это ещё и военные, т.е. у них с собой доспехи, снаряжение, пушки, порох. Это любители неплохо пожрать, потому что военный человек должен кушать. Наконец-то, это боевые алкоголики, потому что у них с собой должна быть какая-то выпивка, потому что пить воду постоянно нельзя - можно заболеть какой-нибудь нехорошей желудочной или кишечной инфекцией. Т.е. нужно с собой везти вино, пиво, мёд - это всё занимает место. Поэтому 50 человек может быть на флагманских каких-то судах сидело, а так в среднем человек 30-40 - это в лучшем случае, т.е. от 1,5 до 2 тысяч человек эта рать вся, если её собрать всю вместе, она там да, составляла. Это много.
Д.Ю. Ну тем не менее, не звучит известная цифра - 80 тысяч, гораздо скромнее.
Клим Жуков. Не звучит. Но тем не менее, 2 тысячи - это очень много. И тут проявились высокие воинские дарования Юрия Лугвиниевича, потому что как только он пошёл в поход на немцев, у него начался падёж лошадей и мор, и он был вынужден развернуться и убежать. Учитывая, что незадолго до этого он вообще не вступил в бой с немцами, когда они вторглись на русскую территорию, а потом, когда он пошёл с ответным визитом на немецкую территорию, при появлении немцев просто развернул войска и ушёл, новгородцы ему указали путь. Он вернулся в великое княжество Литовское и с горя основал династию Бельских. Вот все последующие Бельские, которые...
Д.Ю. Малюта Скуратов-Бельский - он его потомок, что ли?
Клим Жуков. Да, дальний родственник. У него там была масса детей, он был седьмая вода на киселе. А вот вместо него на новгородский престол по ряду с Новгородом взошёл совершенно другой человек, тоже литовец - Александр Васильевич Чарторыйский, который имел большой опыт в обращении с немецкими соседями.
Д.Ю. Поляк?
Клим Жуков. Литовец. Почему, нет, не поляк.
Д.Ю. Фамилия странная.
Клим Жуков. Александр Васильевич - это вообще фигура, это такой кондотьер настоящий. О нём если говорить, нужно говорить отдельно, потому что много интересного в его биографии есть, в том числе касательно непосредственно внутримосковских дел.
Д.Ю. Кондотьер - это по-нашему контрактник, да?
Клим Жуков. Ну это не совсем контрактник, нет.
Д.Ю. Контрабас!
Клим Жуков. Это у него "контрабасы" служили, а он их нанимал, он был проект-менеджером, который набирал под проект аутсорсеров. Так вот, он собрал серьёзную судовую рать и пошл к Нарве. И тут выяснилось, что у немцев судовой рати нет. Они выставили сначала, это было 3-го... в начале июля 1447 года, они выставили сначала 2 корабля, которые, увидев, сколько там новгородцев, сбежали просто, а потом ещё 2 корабля, которые наши поймали, в ловушку натурально, потому что, видимо, судя по описанию в летописи, они успели организовать ещё ко всему прочему ещё береговые позиции, где находилась артиллерия, и поставить флот в атакующие порядки, т.е. поддержав огнём из пушек с берега, немцы активно отстреливались, естественно, эти 2 корабля, как при Гангуте, взяли на абордаж. Причём это удивительно дело, потому что в кои-то веки новгородские и ливонские источники расходятся в цифре потерь в обратную сторону: немцы говорят о 140 убитых у них, а новгородцы говорят, что убили 85 немцев всего.
Д.Ю. Нехарактерно, да.
Клим Жуков. Как-то очень нехарактерно. Должны были сказать, что убили то ли 5, то ли 6 тысяч, мы точно не знаем.
Д.Ю. Да, минимум 850.
Клим Жуков. Минимум 850, а тут... И ещё "без числа взяли в плен, и чуди без числа побиша". А тут как-то так точно указывают, что 85 человек убили. А немцы вот говорят, что нет, всё-таки 140. В любом случае разгром был полный, ну хотя ничего другого и быть не могло, учитывая абсолютную неравновесность сил. Там единственное, что могло спасти - что эти корабли были больше у немцев, чем наши ладьи заметно. Высокобортные парусные корабли, но тем не менее, их окружили и взяли на абордаж. Это же в конце концов не фрегат конца 18 века, который мог бы из пушек от любых лодочек отстреляться - там только полетели бы доски во все стороны и оторванные конечности. Всё-таки артиллерия была: а) крайне малочисленная, б) чудовищно несовершенная, и она не могла на поле, тем более если это поле было водным, сказать своего веского слова - только при осаде города ещё, по стационарной позиции в это время пушка могла сделать что-то такое, по-настоящему серьёзное. Но несмотря на это немцы собрались с силами и предприняли осаду Ямгорода. Как пишет Новгородская летопись, что у них была "пушка нарочита" - т.е. большое осадное оружие какое-то, а какое именно, не говорится.
Д.Ю. "Нарочита" - это спецпушка, да?
Клим Жуков. Да. Специальная пушка, т.е. это или очень большая осадная бомбарда, или мортира, которая могла метать тяжёлые ядра по крепостным стенам. Дело в том, что полевая артиллерия, которая в это время представляла из себя, наверное, большинство стволов в артиллерийских парках, крепостям того времени ущерба причинить не могла никакого - там максимум кого-нибудь со стены сшибить, эти самые лёгкие зубцы посбивать, какие-то деревянные укрепления порушить - это всё, что можно было сделать лёгкими полевыми пушками против серьёзных, мощных, долговременных каменных укреплений классического позднего Средневековья. Но как только появлялась нарочита пушка, т.е. нечто осадных калибров: 200-250 мм, которая метала многостокилограммовые ядра, тут вся средневековая фортификация начинала немедленно трещать по швам, потому что что такое классическая средневековая школа постройки крепостей - это всегда высокая стена, чтобы на неё нельзя было забраться, и эта стена полностью каменная, понятно, чтобы её нельзя было разрушить медленно летящими ядрами из катапульт, требушетов, баллист, короче говоря, этой самой метательной артиллерии Средних веков. Как только появляется по-настоящему тяжёлая пушка осадного калибра, она выдаёт ядро, которое летит гораздо быстрее, чем из требушета, и это ядро, попадая в жёсткую преграду, полностью реализует кинетическую энергию, которая накапливается во время полёта. Получается что: оно попало в стену, и стена начинает рушиться. Она, конечно, рушится не сразу, не вся, но тем не менее, жёсткое ядро врубается в жёсткую стену, и получается разлёт каких-то осколков. Стрельнешь 5-6 раз, глядишь - стена упала, потому что есть, куда падать: она выше, чем шире.
Д.Ю. Я всё время думал, что мортира, чисто гаубица, стреляет, навесиком.
Клим Жуков. Она могла и так стрелять, а могла бить по стене непосредственно.
Д.Ю. И получалось хорошо, да?
Клим Жуков. Я не говорю, что это была точно мортира, скорее всего нет, но тем не менее, какое-то серьёзное осадное средство. Как пишет Новгородская летопись, "божиим заступлением расседеся пушка на многие части, и обратися въспять на них, и поби Немець много". Т.е. пушка просто взорвалась. А зимой 1447-48 года князь Чарторыйский предпринимает успешный рейд за речку Нарву, и "многа землю повоеваша и села их пожгоша".
Д.Ю. "Ride across the river deep and wide ... to the other side".
Клим Жуков. Вот тут немцы не выдержали, а с другой стороны, не выдержали новгородцы, потому что было понятно, что вот даже это решительное столкновение на Нарве на речке ни к чему фактически не привело. Ну да, было, конечно, очень приятно победить, пограбить эти корабли, отличные рейды во вражескую территорию, там опять же замечательно грабят, но это опять же ни к чему не приводит, а в ответ немцы приходят и точно так же грабят. Там одна была маленькая осада Ямгорода до описываемых мною событий, которая ничем не кончилась, потом большая 13-дневная осада Ямгорода с применением нарочитой пушки. Понятно, что всё это какие-то мелкие рейды, которые в результате не ведут к решительному превосходству одной из сторон, а торговля стоит. Новгород голодает, ливонцы несут убытки, и торговые круги Ливонского ордена инициируют мирные переговоры, и что интересно: в Новгород приезжает не представитель великого магистра, а дерптский епископ, который начинает вести мирные переговоры. И весной 1448 года подписывается перемирие, а 25 мая 1448 года - 25-летний мир. Он, что характерно, почти буква в букву повторял мирный договор с магистром Зивертом 1421 года, т.е. стороны не подвинулись ни в одну, ни в другую. Как по речке Нарве проходила граница, так она и проходила. Т.е. что воевали - всё абсолютно зря.
Д.Ю. Радио послушали, да.
Клим Жуков. Ну хотя это, без сомнения, очень интересно с точки зрения военного искусства, и нам, и я думаю, им приятно было, в конце концов, размяться, потому что всё-таки военное сословие для этого и существовало, чтобы воевать, или вообще непонятно, на кой оно такое нужно красивое? Ну вот, как-то все размялись, участвовали в войне наёмники, участвовала артиллерия, что вообще ставит эту войну в ряд одних из первых войн уже типа нововременного, т.е. совсем другого, нежели средневековые: т.е. основная сила - наёмники, много артиллерии, осады постоянные с применением артиллерии и спецсредств. Но с точки зрения политической, она кончилась фактически ничем, но из неё можно сделать очень важные выводы. Не знаю, насколько важные выводы сделали её участники, видимо, важные, учитывая, что 25 лет с Новгородом торговали опять спокойно совершенно, без всех этих диких выкрутасов, которые позволил себе князь Григорий. Вот он убежал, насрал тут на политическом поле и убежал: "Ну я всё, я доволен. Бывайте!" Выводы можно сделать следующие: во-первых, и это важно, Новгород мог решить все задачи, которые он имел на узко локальном Ливонском фронте, сам, без помощи Москвы или Литвы, потому что мы видим, что в основном экономическая тяжесть войны вся была Новгородом принята на себя, и литовцы помогали только поставкой двух военных специалистов, один из которых оказался болван, а второй ничего, нормальный был, годный специалист. Т.е. 50 на 50, т.е. с одной стороны, помогли, с другой стороны, не очень. Лучше бы они этого Юрия Лугвиниевича себе оставили, в конце концов. При этом стало понятно, что Псков, если и участвует со стороны Новгорода в чём-либо, то только в виде, как сказать, благосклонного наблюдателя. Псков во всю эту историю не вмешивался, хотя и он вынужден был разорвать под давлением Новгорода мир с Ливонским орденом, который у него был сепаратный, отдельный, он никак в это всё не вмешивался. Вот если бы его лично, Псков, его интересы задевала бы вся происходящая история - вот тогда да, но без непосредствепнной угрозы псковичи не готовы были воевать за новгородцев совершенно, поэтому псковичи, как раз вот они-то ярко выраженно опирались на Москву, потому что сама Псковская земля была сильно меньше и слабее Новгородской, и им внешняя поддержка нужна была гораздо сильнее, чем Новгороду. Новгород ещё мог как-то побороться сам и мог подороже себя продать: литовцам ли, москвичам лию Вся последующая история московско-новгородских отношений и московско-псковских отношений как раз демонстрирует это, потому что с псковичами заключаются договоры, а новгородцев сын Василия Второго Иван Третий вынужден приводить в чувство только грубой силой.
Д.Ю. Пришлось немножко порезать, да?
Клим Жуков. Пришлось немножко настучать по голове, и никак по-другому. Третье: несмотря на то, что с Ливонским орденом Новгород был готов тягаться один на один и в военном, и в экономическом плане, мы видим, что Новгород уже не может претендовать на роль самостоятельной политической силы в стратегическом масштабе. Т.е. если в 13 веке это была в самом деле решающая сила, он мог напугать и немцев, он выступал вполне на равных и с Владимиро-Суздальской Русью, то уже в 15 веке из-за вполне конкретных экономических проблем он перестал быть таковой решающей силой, хотя и оставался очень важным фактором, конечно же. Во-первых, как я уже говорил, это сложности аграрной политики и популяционной политики, собственно говоря, Новгорода, и это, конечно, расслоение новгородского общества, потому что в это время Новгород окончательно превращается в олигархическую республику. Всё его богатство, экономическая мощь в высшем выражении в стратегическом смысле, опять же почти ничего не стоили, потому что земля и власть шли двумя разными путями: у власти были интересы, которые с интересами земли не совпадали. И что хуже всего - внутри этой самой власти не было единства никакого, потому что вот этот вот Совет 300 золотых поясов, т.е. новгородская олигархия, имели торговые заинтересованности в Швеции, на Нарве, в Балтийской море, Финском заливе, вели торговлю с Русью, и в общем, их конкретно бизнес-интересы абсолютно перевешивали интересы государства - Новгородской земли.
Д.Ю. Ну как положено всем нормальным людям при деньгах - их деньги интересуют, а не ваши какие-то государства, там, ещё чего-то.
Клим Жуков. Естественно, и это при том ещё всё-таки, что эти бояре все, которые в первую очередь заведовали новгородской торговлей и ростовщичеством в 15...
Д.Ю. Они же православные были - какое ростовщичество?
Клим Жуков. Это ничего не значит, потому что православие православием, а норма прибыли должна неуклонно повышаться. Они же причём не стеснялись совершенно, потому что это же не как какие-то приличные люди, которые сначала берут, еврея, дают ему в долг, еврей даёт в долг всем остальным, потому что он может - он иудей...
Д.Ю. Да, чтобы все его ненавидели, а не того, кто стоит за спиной, да?
Клим Жуков. Новгородские бояре не стеснялись - они сами всем давали в долг, потом ломали ноги, если им не выплачивали проценты - как положено. И уже к битве под Руссой, о которой мы отдельно поговорим, я надеюсь, и тем более во время битвы на Шелони стало абсолютно ясно, что новгородское войско не очень понимает, за что оно воюет, и не очень вообще стремится воевать хоть за что-то. Ну да, их мобилизовали, призвали, выставили на службу, и если бы они имели немедленный успех и полезли бы грабить проигравшую сторону - это со всем удовольствием, но если речь идёт о решительном противостоянии насмерть, то умирать за чьи-то денежные мешки новгородские военные уже совершенно не стремились. Это, я повторюсь ещё, притом, что всё-таки это боярство, это ещё была старая воинская аристократия, они сами ездили воевать зачастую в это время ещё и выставляли свои дружины, которые как раз... вот они-то и были мотивированы максимально на войну, просто их было немного. Всё-таки это уже 15 век, это не 13 век, это время, когда один новгородский полк, он, конечно, был серьёзной силой, но сам по себе он не мог уже решить стратегических задач. Он мог победить или проиграть в частном столкновении, но стратегических задач он решить уже в это время был не в состоянии сам по себе. Это, кстати, четвёртое, что мы тоже видим, потому что эти вот частные маленькие феодальные силы, конечно, оставались грозным инструментом войны в руках своих сюзеренов, которые могли, да, нанести поражение, и серьёзное. Более того, мы видим, что в это время большинство воинских конфликтов на Руси решаются силами нескольких сотен, реже 2-3 тысяч человек, т.е. ни о каких армиях в 15-20 тысяч человек вообще речи не идёт. Вот ты смотрел фильм "Андрей Рублёв" Тарковского, там показана замечательная сцена разграбления Владимира татарами. Так вот, взяли-то город 150 русских и 150 татар - 300 человек столичный город взяли. Князь Чарторыйский, Александр свет Васильевич, когда сбежал из Пскова и увёл с собой 300 человек кованой рати, просто ушёл в побег, что называется, с ними, вот эти 300 человек кованой дружины оказались почти историческим фактором, потому что оказавшись в одном месте, они просто оказались ферзём, потому что им никто не смог противостоять. Когда взяли в плен Василия Второго, сказано в источниках, что с ним было человек "мало не тысяча". Т.е. в основном действуют всё ещё маленькие дружины, но они крайне редко могут решить стратегическую проблему, уже видно, что нужно по-другому формировать армию. И как раз в это время - конец первой половины 15 века - Русь напрямую подходит к тому, чтобы сформировать новую армию, потому что выводы делаем не только мы, но в первую очередь выводы делали они. Русь объединяется вокруг Москвы, и на смену феодальной старой рыцарской армии приходит совсем другая армия, основанная на других принципах, вооружённая по-другому, действующая по-другому, уже даже не с тактикой, самое главное, а со стратегией другой. Тактика, понятно, другая, но самое главное - с другой стратегией.
Ливонский орден оказывается, прямо скажем, не в самом лучшем положении, потому что ливонские владыки тормозили в историческом смысле ничуть не меньше новгородских, потому что старая 3-членная организация: военно-монашеская, торговая и собственно монашеская, т.е. епископская, ещё и помноженная на старую эстляндскую аристократию, которая была в Датской Эстонии, которая не попадала в круг Ливонских рыцарей, но при этом потому что они там с 13 века грабили местное население, они были очень богатые, они были одними из самых богатых феодалов вообще в Ливонском ордене, с ними приходилось считаться. Это четвёртая нога, о которой я говорил. Т.е. нам не 3 ноги уже дрались, а 4. Вот это всё стало хромать на все ноги. Опять же, пока речь шла о феодальной войне с ограниченными задачами, этого вполне хватало. В 13 веке мы видим, что Ливонский орден справляется и с внутренними задачами, поставленными восстаниями или просто отношениями местных племён, и в общем сопротивляется успешно Новгороду, более того, активно его теснит, ну конечно, процесс был двусторонний, но тем не менее это была серьёзная сила, то вот уже в средине 15 века с военной точки зрения они силы из себя не представляют. Переписка, которую вели орденские чины в ходе этой войны, особенно перед Нарвой, битвой на Нарве 3 июля 1447 года, показывает, что у них нет кораблей военных, т.е. они есть, но их мало, если они есть, то у них нет экипажей, у них мало коней, что вообще-то для рыцарской армии это катастрофа.
Д.Ю. Нонсенс, да.
Клим Жуков. Они там пытаются вывезти из Пруссии коней хоть 600 для своего войска, а великий магистр, которому эта вся братия напрямую подчиняется, он их не даёт и просит денег. При этом отношения между Ливонским ландмайстерством Германского ордена и митрополией в Пруссии очень сложные, потому что немцы практически не поддержали в митрополии свою ливонскую часть. Ну да, они прислали наёмников, да, они поставили Новгород на санкции, запретив вывозить соль, но какой-то решительной военной помощи, вот просто: братушек обижают и бьют, сейчас мы поставим под ружьё весь свой флот, выведем его в море, перекроем к чёртовой матери всю торговлю, которую только можно, высадим десант, поможем - ничего подобного! Да, экономические санкции они готовы были ввести, но в конце концов, это же не просто союзники, а составная часть их государства. Да, они не препятствуют набору наёмников, всем желающим, волонтёрам - пожалуйста, езжайте, воюйте, но помогать напрямую, с кем-то сражаться, умирать они не готовы, ну ни в коем случае.
Д.Ю. Да и зачем, собственно?
Клим Жуков. Да, это заканчивается всё тем, что в конце 15 века магистр Плеттенберг, который продолжал консервировать всю эту систему, оказался очень сам по себе харизматичным, умным и деятельным владыкой, и он Ливонию, в общем, законсервировал в старом этом самом политическом состоянии, и вот когда он помер, оказалось, что его преемник уже не такой харизматический, победоносный и отличный, и вся эта система просто не работает.
Д.Ю. Тут-то всё и жахнуло, да?
Клим Жуков. Тут-то всё и жахнуло, и, в общем, к тому моменту вопрос, кто поделит Ливонский орден между собой: Московское царство, Дания, Швеция и великое княжество Литовское кому достанется больший кусочек - это уже было просто вопросом времени, и в 1561 году Ливонский орден перестал существовать как самостоятельная политическая единица, закончив таким образом свою многовековую историю, ну а основная его часть в итоге оказалась в составе России, естественно, и последние ливонские рыцари потомственные сражались за императрицу Елизавету Петровну в гусарах.
Д.Ю. Неплохо! Интересная судьба.
Клим Жуков. Вот такая история. Сражения как такового яркого нет, кроме этого самого орудийного с последующим абордажем эпизода на Нарве, но тем не менее очень показательная феодальная война, которая началась, как конфликт частных интересов 1 человека, а потом привела к попытке разрешения большого клубка противоречий, который накопился внутри Ливонского ордена и в новгородско-ливонских и новгородско-ганзейских отношениях.
Д.Ю. Григорий мастер, конечно, был. Надо же так подгадить всем! Прибежал, убежал...
Клим Жуков. А самое главное - сам-то чего?
Д.Ю. Затеял... А он то чего дальше делал? Где помер? Всё хорошо у него было?
Клим Жуков. У него-то всё замечательно было, он помирился со своим братом, жил у себя в Германии, там цивилизованные места, там гипермаркеты, хорошие дороги, тепло опять же. Тут же нужно понимать, что он не просто так выступил, я прямо чувствую, как он пытался попасть на страницы учебников истории. И не попал, потому что никто про него не знает ничего, кроме специалистов, потому что ровно в 1438 году император Священной Римской империи Альбрехт издал знаменитый указ, который настрого запрещал любые частные войны.
Д.Ю. Т.е. это не флюктуация какая-то, а нормальное явление?
Клим Жуков. Это было абсолютно нормальное явление, а так как Священная Римская империя под руководством Габсбургов наконец-то попыталась в очередной раз всем сказать, что да, мы тоже государство, и тут "да, мы тоже государство", и тут какие-то козлы начинают с кем-то воевать, потому что им хочется, и они могут. Конечно, нужно было как-то это прекращать. И да, в общем, это удалось прекратить. И ровно в 1438 году князь Григорий понял, что он может частно повоевать, потому что вопрос частной войны с Новгородом руками Ливонского ордена под запрещение-то не попадает.
Д.Ю. Почему бы нет? Ну и запрет, видимо, был связан с тем, что вы все гадите и вредите торговле, от вас одни убытки.
Клим Жуков. Нет, ну ты представляешь, если во время серьёзных политических переговоров, например, Священной Римской империи и Бургундии, а это же как раз преддверие вообще франко-бургундских войн, куда самым тесным образом была интегрирована Священная Римская империя, вдруг какой-то дегенерат...
Д.Ю. Ишак Григорий!
Клим Жуков. ... ишак Григорий выскочит откуда-то и ударит копытом в грудь бургундского герцога, потому что опять же он может, и его обидели, и ускачет. А после этого вся международная политика пойдёт псу под хвост - как такое терпеть можно? Конечно, нельзя.
Д.Ю. Жалко, что не послали специальных людей Григория в чувство привести как-нибудь.
Клим Жуков. А кто мог? Ливонцы были уже в то время совершенно не в состоянии привести кого-то в чувство - они себя-то не могли в чувство привести. А новгородцам просто по барабану был этот Григорий, потому что они сказали, что "вы всё врете".
Д.Ю. "А немцы лгаша".
Клим Жуков. "А то всё лгаша немцы".
Д.Ю. Да, интересно. Кто у нас на очереди?
Клим Жуков. На очереди у нас, если говорить о Древней Руси, нужно наконец уже поговорить о конфликте Москвы и Новгорода от Руссы до Шелони: сражение при Руссе, сражение на Шелони. Они родственны напрямую в смысле военного искусства, очень показательно. А кроме того, если отскочить в сторону от Древней Руси к временам, которые поближе к нам, совсем скоро - 16-18 октября - будет очередная годовщина известной Семёновской истории, о которой тоже нужно будет поговорить.
Д.Ю. Даже спрашивать не буду, что это такое. Поговорим.
Клим Жуков. Хорошо.
Д.Ю. Спасибо, Клим Саныч.
Клим Жуков. Стараемся!
Д.Ю. Предки не разочаровывают ни в одном аспекте, ёлы-палы! А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
