-
- Мы об вас вспоминали у председателя палаты, у Ивана Григорьевича, -
сказал наконец Чичиков, видя, что никто не располагается начинать разговора,
- в прошедший четверг. Очень приятно провели там время.
— Да, я не был тогда у председателя, — отвечал Собакевич.
— А прекрасный человек!
— Кто такой? — сказал Собакевич, глядя на угол печи.
— Председатель.
— Ну, может быть, это вам так показалось: он только что масон, а такой
дурак, какого свет не производил.
Чичиков немного озадачился таким отчасти резким определением, но потом,
поправившись, продолжал:
— Конечно, всякий человек не без слабостей, но зато губернатор какой
превосходный человек!
— Губернатор превосходный человек?
— Да, не правда ли?
— Первый разбойник в мире!
— Как, губернатор разбойник? — сказал Чичиков и совершенно не мог
понять, как губернатор мог попасть в разбойники. — Признаюсь, этого я бы
никак не подумал, — продолжал он. — Но позвольте, однако же, заметить:
поступки его совершенно не такие, напротив, скорее даже мягкости в нем
много. — Тут он привел в доказательство даже кошельки, вышитые его
собственными руками, и отозвался с похвалою об ласковом выражении лица его.
— И лицо разбойничье! — сказал Собакевич. — Дайте ему только нож да
выпустите его на большую дорогу — зарежет, за копейку зарежет! Он да еще
вице-губернатор — это Гога и Магога!
"Нет, он с ними не в ладах, — подумал про себя Чичиков- А вот заговорю
я с ним о полицеймейстере: он, кажется, друг его".
— Впрочем, что до меня, — сказал он, — мне, признаюсь, более всех
нравится полицеймейстер. Какой-то этакой характер прямой, открытый; в лице
видно что-то простосердечное
— Мошенник! — сказал Собакевич очень хладнокровно, — продаст, обманет,
еще и пообедает с вами! Я их знаю всех: это всe мошенники, весь город там
такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все
христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и
тот, если сказать правду, свинья.
После таких похвальных, хотя несколько кратких биографий Чичиков
увидел, что о других чиновниках нечего упоминать и вспомнил, что Собакевич
не любил ни о ком хорошо отзываться.
|