Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Илья, добрый день.
Илья Чех. Добрый день.
Д.Ю. Скажи, пожалуйста, чем ты занимаешься.
Илья Чех. Моя команда занимается разработкой высокотехнологичных протезов кисти. То есть, это изделия, которые способны не просто заместить отсутствующую конечность, но и чем-то даже расширить возможности человека. Ключевое отличие и ключевая миссия нашей команды, это сделать из человека с ограниченными возможностями, человека с дополнительными возможностями. То есть, с помощью современных технологий расширить его возможности в современном мире.
Д.Ю. Сразу два вопроса. А ты этому как-то специально обучен?
Илья Чех. Я по образованию робототехник. То есть, в принципе, да, я обучен работать с самыми последними современными технологиями. Я слежу за развитием, постоянно приходится самообучаться, изучать что-то новое. Потому, что то, что мы изучали в университете уже буквально через три года после выпуска устарело многое. Поэтому в нашей компании, в наших наработках мы постоянно стараемся быть на передовой, скажем так. То есть, постоянно пробовать применять что-то новое. Мы в производстве начали применять промышленную печать трехмерную, как один из новых способов промышленного производства. И пытаемся это интегрировать уже в конечные высокотехнологичные продукты.
Д.Ю. Ну, то есть, ты не на ровном месте, а есть специальное образование, знания, которые позволяют этим заниматься, да?
Илья Чех. Да. У меня нет специального знания медицинского, но вот за годы работы над проектом, сложилось понимание и в биофизике, и в анатомии, и в биомеханике движения человеческой кисти руки. Этому обучиться, как оказалось, гораздо легче, чем именно инженерным началам.
Д.Ю. Сразу вопрос номер два. Если ты этим занялся, значит, есть некая ниша. А родное государство этим занято, не занято?
Илья Чех. Родное государство этим занято. Но, как ни странно, занято достаточно слабо. Не смотря на то, что все передовые технологии, которые сейчас используются в Европе, в Америке, все вышли из Советского Союза. Первый функциональный бионический протез, который считывает мышечные импульсы, он был разработан еще в 1957 году в Советском Союзе. Он был создан, испытан. В Москве даже есть, в Политехническом музее, прототип. Там еще такая гидравлическая система управления. То есть, там ящики такие, большие достаточно. Такой интересный образец. Но по тем или иным причинам, это не получило развития своего. И, начиная примерно с 1980-х годов, все, что у нас ставят в России, де-факто, с точки зрения качества использования, это все тот же крюк. Деревянная нога, грубо говоря.
Д.Ю. То есть, “кровавый совок” и здесь “издевался” над гражданами, придумывал неведомо что. А ты руками занимаешься. У нас же кругом война, больше минно-взрывных травм. То есть, чаще всего отрывает ноги. Коммерчески, наверное, выгоднее ноги делать, нет?
Илья Чех. На самом деле это так. Когда мы начали, все удивлялись почему мы занялись протезами рук. Все, как один, специалисты говорили, что это очень маленький рынок. Спроса здесь нет, никому такие протезы не нужны. Но, как показала практика, мы правильно выбрали направление. То есть, по сути, мы смогли создать протезы за свои ресурсы небольшие, которые у нас были на старте. Мы не занимались привлечением дополнительных средств. Наша компания, наши московские партнеры, компания “Can Touch”, которая занимается промышленной печатью. Они обеспечивали производство. Моя компания и моя команда инженеров обеспечивали разработку. Первый этап, первый протез мы разработали, сертифицировали, вывели на рынок полностью за свой счет. С ногами так бы сделать не получилось потому, что, с одной стороны, протезов ног достаточно много. Потому, что это гораздо более крупный рынок, гораздо больше игроков на нем есть. И с точки зрения технологий ножные протезы, российские, зарубежные, уже достигли своего максимума. Сейчас уже 3 – 4 компании делают настолько качественные “ноги”, что, будучи в штанах, невозможно отличить человек идет с протезом или без протеза.
И мы обратили внимание на более тонкую область. Это область протезов рук. Там гораздо больше возможностей для модернизации протезов. И это очень хорошо сходилось с нашей концепцией, что в протезы рук мы можем встроить очень много дополнительных модулей, дополнительных фишек. Сделать из медицинского устройства гаджет, который сможет интегрировать человека в цифровую среду, которая вокруг него находится. Подключение к интернету, сменные насадки, замена “пальца” на какой-нибудь инструмент.
Д.Ю. Я тебя, извини, перебью. Я тебе сразу подсказываю перспективное направление. Если это фактически рука. Это манипулятор руки, и, если например, здорового человека запихнуть в приемо-передающее устройство, а там, на другом конце те же самые руки что-то повторяют. Я не знаю, но шарить во всяких “Титаниках”, запуская дрона, который “руками” может замки в сейфах открывать. В минно-взрывном деле крайне пригодная вещь, когда ты видишь через камеру и на расстоянии что-то хватаешь. Радиоактивные вещества, там непаханое поле. Что значит невостребованное? Странные вещи такие люди говорят.
Илья Чех. Вы совершенно правильно отметили, что это расширение возможностей в области разработок. Такие системы, экзоскелетные, копирующие управление, оно тоже было все разработано еще в Советском Союзе. То есть, оно все применялось.
Д.Ю. “Кровавый совок”. Ну, а что у тебя есть, что вы делаете, с чего начинали?
Илья Чех. Начинали мы с обычных тяговых протезов.
Д.Ю. Тяговый, это что?
Илья Чех. Тяговый, это значит на тяговом управлении. То есть, он полностью механический, тут нет никакой электроники, работает он за счет тяговых тросов. Это протез на тот случай, когда сохраняется подвижность лучезапястного сустава. То есть, это либо потеря пальцев, либо врожденное недоразвитие, так называемая, аплазия. Либо производственные травмы, которые часто бывают на механических участках.
Д.Ю. Я когда на заводе работал, у нас был цех грубой обработки металлов, куда, кто из лагерей выходил, судимые, тех... Большевики опять-таки принудительно отправляли трудиться на заводы. А их определяли вот в этот цех. Там был такой суровый инструмент гильотина, которая железо листовое нарезала. Ну, и гильотинщика было видно издалека. Половины пальцев у них, как правило, не хватало. Пригодился бы.
Илья Чех. Да. То есть, он работает за счет движения лучезапястного сустава.
Д.Ю. Можно гляну. То есть, это когда у человека кисти нет?
Илья Чех. Когда кисти немножко осталось, культя кисти. Если говорить медицинским языком.
Д.Ю. И ты гнешь сюда, а оно за веревочки тянет.
Илья Чех. Да. Это один из наших старых образцов. Сейчас они уже функциональнее. Да, можно попробовать что-нибудь взять.
Д.Ю. Хватает? Да. Ну, оно примитивное такое, да?
Илья Чех. Да, по сути, это “хваталка”. Мы это позиционируем не как протез, а как тренажер для детей. Чтобы развивать мышцы предплечий, чтобы можно было впоследствии поставить высоко функциональный протез. Тем не менее, мы довели его до тех возможностей, когда это не просто “хваталка”. Во-первых, мы можем индивидуально выбирать натяжение каждого пальца, соответственно можем сгибать 2 – 3 пальца. Таким образом менять хват и менять жесты. И, опять же с точки зрения нашей концепции расширения возможностей, мы ввели в базовую конструкцию протеза специальный механизм, на который надеваются разные насадки. На тот протез, который вы смотрите можно надеть камеру, ходить по мероприятию и снимать. Это может быть просто какой-то игрушечный самолет для детей. Сейчас у нас запущен проект, целью которого является сбор идей и распространение информации, что есть такие новые технологии протезирования.
Д.Ю. Идей или денег?
Илья Чех. В первую очередь идей. Сумму мы заявляли совсем маленькую. То есть, мы собираем идеи какие бы еще насадки для детей, для взрослых были бы интересны и полезны. Наш crowdfunding базируется не просто на вознаграждениях, а человек покупает себе какой-то гаджет, либо квадрокоптер, либо камеру, либо фонарик, компас, такие небольшие гаджеты. Такой же гаджет мы дарим ребенку. И делаем для этого гаджета специальное крепление под протез. Таким образом, задача crowdfunding испытать нашу концепцию, насколько она работоспособна, насколько детям интересно. Ну, как показывает практика, у нас есть две девочки маленькие, которые активно пользуются нашими насадками. Это насадка со скакалкой и насадка с плеером. То есть, мы в протез встраивали плеер музыкальный. И насадка с фонариком. То есть, девочка после школы одевает себе фонарик на протез и в темноте подсвечивает себе дорогу, скажем так. Мы за неделю буквально собрали ту сумму, которую заявляли и поставили более глобальные задачи. В том числе, если мы соберем миллион... У нас сбор, скорее всего, продлится до конца января. Если мы собираем миллион рублей, мы разрабатываем высоко функциональную бионическую кисть для шестилетнего возраста. То есть, это самая маленькая кисть не только в России, но и в мире. Я не встречал, чтобы шестилетним детям ставили такой протез. То есть, это управление от мышечных импульсов, это уже индивидуальный привод пальцев. Это возможность выбирать различные жесты. Это направление у нас в компании основное.
С тяговых протезов мы начинали. Довели это до хорошего функционального состояния, сертифицировали. Теперь собственно занимаемся установкой. Кстати, пример небольшой, как такие травмы протезируются у нас. Делается такая, не знаю как назвать, насадка, не насадка, куда ребенок может вставлять кисть и что-то прижимать кистью. Не знаю, зажать ручку, ложку. так это выглядит. Это называется “рабочий протез”.
Д.Ю. Это промышленного производства, правильно понимаю?
Илья Чех. Да. Это на официальном протезном предприятии государственном сделано. Либо такие, либо просто косметические есть.
Д.Ю. Я считаю, адский рывок со времен проклятого “совка”.
Илья Чех. К сожалению, да. Не смотря на то, что очень мало людей, которым нужны протезы верхних конечностей, но они есть. Из-за того, что их очень мало, внимания на них не обращают. Мы начали с того, что решили обеспечить этих людей будущим, скажем так. Но в целом наша компания будет заниматься не только протезами рук. Мы планируем заниматься разработками на стыке медицины и робототехники. То есть, это в нашей области компетенции, скажем так. Соответственно мы хотим создавать что-то высокотехнологичное и, притом, полезное. Не просто игрушки домой или промороботов, которые ездят, что-то рекламируют, а что-то более интересное.
Д.Ю. А как это выглядит, когда с моторчиками, на что это похоже? Все-таки роботизированное, оно про моторчики, нет?
Илья Чех. Да. Роботизированное, это уже про моторчики. Уже более функциональная вещь. По сути, это протез, который обладает индивидуальным приводом каждого пальца. В нашей версии, два привода на большой палец. То есть, обеспечивает движение в двух плоскостях. Таким образом, он может выполнять, в принципе, любые жесты, на которые способна человеческая рука. Он пока не способен на выполнение тонкой моторики, тонкие манипуляции объектами внутри кисти. Это одна из перспективных задач, которые мы, в том числе, будем решать. Такие протезы были придуманы в Советском Союзе, потом успешно экспортированы, как технология за рубеж, там запатентованы. И сейчас три европейские компании, они создали коммерческий продукт, который стоит у нас от полутора миллионов рублей и больше. За один протез. То есть, государство такие протезы оплачивает только в исключительных случаях. Либо если эта травм получена на производстве. И можно получить, в том числе, и дорогое изделие. В этом сегменте наша главная задача создать функциональное, надежное изделие за минимально возможные деньги. То есть, сделать ценовой сегмент такой, чтобы любой человек, не зависимо на производстве, не на производстве получил травму, чтобы он мог прийти и потребовать себе такое функциональное изделие.
Д.Ю. Ну, и как оно функционирует, можно что-нибудь сделать?
Илья Чех. Сделать можно. Конкретно эта версия, два способа управления. В предплечье встроены датчики, которые считывают мышечные импульсы человека и выполняют определенные жесты. Они двухканальные, работают за счет того, что при сокращении мышцы в одну сторону, грубо говоря, при сжатии кисти, срабатывает один датчик, при выгибании кисти срабатывает другой датчик. Таким образом, комбинация сигналов, выполняются различные жесты. Также есть приложение для телефона, которое расширяет возможности. В базовой версии у нас будет от трех до шести жестов, которые человек сможет выполнять без каких-либо приложений. Как только человек научится делать эти жесты, он понимает, что ему необходимо чуть больше, какие-то новые жесты, то с помощью приложения она как бы докачивает их себе на протез. И начинает использовать новые жесты. По идее, приложение нужно просто, чтобы подготовить кисть для определенного жеста, но его можно использовать и как оператора. Чтобы сторонний человек мог управлять протезом другого человека. То есть, такие возможности тоже есть.
Д.Ю. А что жужжит?
Илья Чех. Жужжат двигатели. Мы сейчас испытываем три компоновки. Это самая шумная, которая есть компоновка, но при этом самая быстрая. В январе мы испытаем еще две компоновки, и в марте месяце мы планируем поставить тестовую серию. Это будет пять-шесть человек из наших текущих запросов. Сейчас у нас порядка 40 запросов уже на такие протезы. Мы им поставим, бесплатно само собой, они их будут испытывать. Их главная задача будет сломать его и потом рассказать нам как они его сломали. Таким образом, за весну, начало лета, мы доведем до ума, исправим те косяки, которые возникнут в процессе эксплуатации. И уже осенью он должен поступить в продажу. То есть, за лето мы его сертифицируем...
Д.Ю. И сколько ориентировочно стоит?
Илья Чех. Ориентировочно он будет стоить порядка от 250 тысяч до 300 тысяч. Это уже вся услуга по протезированию. Поскольку сами мы не сможем обеспечивать, как протезное предприятие, скажем так, всех людей, кому нужны такие протезы, мы будем работать и с государственными предприятиями, которые в регионах обеспечивают протезирование. В этом случае мы будем просто предоставлять полуфабрикат, это отдельный модуль кисти, плюс датчики и аккумуляторы. В этом случае он будет стоить около 150 тысяч. Ближайший аналог, Bebionic, английский протез, с индивидуальными тоже жестами, он стоит полтора миллиона. Именно за полуфабрикат, без услуги протезирования.
Д.Ю. Разница чудовищная.
Илья Чех. У нас он будет чуть-чуть менее функционален с точки зрения усилия. Потому, что мы будем использовать в базовой версии более дешевые электродвигатели. К сожалению, у нас не достать таких двигателей в России. То есть, их производством уже не занимаются. Все это придется заказывать и это будет несколько дороже, чем мы рассчитывали. Но мы все равно будем сегмент ценовой сохранять потому, что это та сумма, которую государство будет всем обязательно компенсировать. Это наша ключевая задача. А уже после этого, после того как мы наработаем определенный опыт с точки зрения технологии, с точки зрения наиболее надежного использования протезов, мы будем уже расширять возможности. Встраивать гибкие экраны для подключения к интернету, для подключения к электронным девайсам. Будет возможность отстегивать “пальцы”, ставить какие-то дополнительные инструменты. И так далее.
Д.Ю. А вот вопрос. Понятно, что природа все делает гениально, там никаких сомнений не возникает. Но является ли такая форма, пять пальцев, технологически правильной. Может, если бы большой палец рос отсюда, оно бы лучше стакан хватать, правильнее, чем сверху, нет?
Илья Чех. На самом деле вариантов много. Есть даже такие протезы в виде щупальца, которые обхватывают. Но как показала практика... Многие считают, что мизинец бесполезный в принципе палец. Но на самом деле мизинец обеспечивает тонкую манипуляцию.
Д.Ю. Когда рубишь мечом, мизинец тянем рукоять меча. Когда якудза отрезает себе палец, он рубить уже нормально не может.
Илья Чех. Совершенно верно. Тут, скорее, с точки зрения безымянного и среднего пальца, они анатомически работают как один палец. И их оптимально было бы сделать если и не одним, то чтобы они двигались практически вместе. Нет смысла разделять их движения для каких-то экзотических, не совсем приличных жестов, скажем так.
Д.Ю. Неприличные жесты делает? Можно научить?
Илья Чех. Пока нет. Научить можно. Такой жест был изначально, потом мы его убрали перед выставкой, чтобы случайно не нажали. Поэтому с точки зрения количества пальцев и расположения, это конечно все индивидуально. Особенно в тяговых протезах потому, что каждый протез он всегда индивидуален тяговый. Всегда разрабатываем его практически с нуля под каждую травму. Там человек может выбрать, в том числе, и цвет, и количество пальцев, и длину пальцев. То есть, такие параметры, которые его индивидуализируют как-то. Но, как показывает практика, все стараются брать максимально похожие. Все интересуются, есть ли косметические оболочки, чтобы все это спрятать. Мы всем говорим, что не надо прятать, наоборот, вы не должны стесняться, вы не должны чувствовать себя каким-то ограниченным, что ли. Наоборот, понимать, что используя современные технологии, вы можете достичь большего. Банальный пример. Мы всегда приводим пример бразильского бегуна, которого дисквалифицировали после олимпиады потому, что он слишком быстро бегал на протезах.
И с этой концепцией, в 2016 году, пройдет общемировое соревнование, оно называется “Кибатлон”. Это, по сути, первое соревнование киборгов. Задача мероприятия собрать со всего мира команды, которые занимаются разработкой протезов, экзоскелетов, интерфейсов, всех тех средств реабилитации, которые помогают людям вести более активную жизнь, и продемонстрировать свои технологии. По сути “Кибатлон”, это будет аналог паралимпиады в будущем, в котором команды и пилоты не будут ограничены с точки зрения технологий. Сейчас в этом соревновании могут принимать участие, в том числе, студенческие команды, с технологиями, которые даже не прошли еще апробацию клиническую. То есть, что-то в гараже собрали на коленке, привезли, показали. Главное, чтобы пилот был согласен это использовать. Мы там будем участвовать от России, в направлении протезов верхних конечностей. У нас будет пилот с двумя протезами. Это будет такая интересная особенность, в основном, все будут с одним протезом, у нас будет два протеза. И постараемся там показать, что не зря у нас все было придумано изначально.
Д.Ю. На Терминатора, конечно, не похоже, но делает уже первые шажки.
Илья Чех. Этот протез я сам разрабатывал лично. Это уже третья версия. В целом на нее ушло полтора месяца работы, с учетом проектирования, производства, подключения всего и программирования. Это достаточно простая вещь. Почему до сих пор этого у нас никто не делает, никто не продает? Не знаю, сказать сложно. Может потому, что маленький рынок, может потому, что это никому не интересно. Но мы с нашей маленькой командой, у нас 5 человек в команде, смогли разработать, смогли выйти на заказчика, по сути, государство. То есть, мы наладили все эти связи и взаимодействия. И сейчас наша главная задача, довести до промышленного образца. Пока что это еще прототип, и очень часто команды на нем и тормозятся. Сделать прототип достаточно просто и быстро, но поставить это на серийное производство, на промышленные рельсы, это уже гораздо сложнее. Здесь нужны, в том числе, и крупные производственные партнеры. И над этим мы сейчас активно работаем.
Д.Ю. А что надо для работы? Деньги?
Илья Чех. Деньги, производство. Как я уже говорил, первую часть проекта мы делали за свой счет. По сути это был вклад моей команды и вклад компании “Can Touch”, производителя московского. Это по тяговым протезам. По бионическим протезам уже необходимы квалифицированные кадры, квалифицированные инженеры. Тут уже, естественно, мы привлекли инвестиции. Мы не стали ходить, добиваться каких-то грантов, поддержек и прочего, мы пошли по венчурному пути. То есть, привлекли инвестиции за долю в компании. Соответственно сейчас занимаемся доработкой и выводом на серийное производство базовой версии протеза. В дальнейшем я рассчитываю, что мы все-таки начнем реализацию, и не просто выйдем на самоокупаемость уже за счет одного этого протеза, а сможем зарабатывать для того, чтобы реинвестировать в следующие свои разработки. Ну, это не отменяет того, что мы можем пользоваться поддержкой государства, в том числе и финансовой. То есть, это различные гранты, фонд “Сколково”, фонд Бортника. То есть, такие возможности у нас тоже есть.
Д.Ю. Я бы сказал, как бывший оперуполномоченный, что это кусочек RoboCop уже. Если оснастить дрона парой таких “рук”, чтобы он подбегал к негодяю и хватал его хотя бы...
Илья Чех. В него можно встроить шокер, то есть, пальцем дотронулся и все. Пятьдесят тысяч вольт и вперед.
Д.Ю. Это много. Хотя бы просто схватил и держал, было бы хорошо. Полезнейшая вещь. Я бы категорически не стал бы ограничиваться... Понятно, что помощь инвалидам это прекрасно, но, по-моему, масштабы применения гораздо шире.
Илья Чех. Совершенно согласен, у нас есть отдельное направление работы. С Фондом социального страхования, с точки зрения реабилитации пострадавших на производстве. Мы хотим разрабатывать протезы для рабочего места, скажем так. Грубо говоря, фрезеровщик пришел на свое рабочее место, снял протез домашний, надел протез рабочий, но тоже высоко функциональный, возможно с подключением к своему фрезерному станку с ЧПУ, чтобы он с протезом мог управлять, по сути, производством. То есть, такое направление тоже есть. Это такие узкоспециализированные изделия будут. Такие решения сейчас никто не делает в мире. Никто не предлагает узкую доработку. Причем очень глубокую доработку. Не просто внешний вид и какие-то формы, а именно глубокую переработку всей конструкции под определенное рабочее место. У нас такие возможности будут.
Д.Ю. Ну, это же фактически инструмент.
Илья Чех. Совершенно верно.
Д.Ю. И во многих местах... Я когда-то в авиации служил. В авиации существовала шутка, что в самолете к различным запчастям, деталям, механизмам бывает “белый” подход, это когда руку надо согнуть в трех суставах. А бывает “черный” подход, когда в четырех и больше. Разная рука, которая изгибаться может под разными углами, куда-то забираться, тонкие манипуляции - вещь совершенно незаменимая. Там, как в механизмах, так и во всяких вещах. Это же круто. Помнишь? Не помнишь. Раньше во всяких фильмах древних, типа “Фантомаса”, там пара пассатижей и за стеклом какие-то штуки из пробирки в пробирку что-то наливали. Это-то гораздо круче. Живет своей жизнью, она все время щелкает. Может она что-то замышляет?
Илья Чех. Теоретически возможно. Бывают иногда глюки, что-то начнет делать. Непреднамеренно.
Д.Ю. Опасен. Язык глухих может знать. Показывать что-то на пальцах.
Илья Чех. Да, кстати, программирование определенной фразы с помощью жестов, достаточно просто.
Д.Ю. А вы только на кисти сосредоточены, да? То есть, пальцы, кисть, не целиком рука?
Илья Чех. В принципе этот модуль кисти идет как базовый элемент и для протеза локтевой части, и для протеза полностью всей руки. Это элемент, который нужен во всех протезах. Мы с него и начали. Мы не начали сразу плечо делать, а именно кисть потому, что везде можно ее использовать. Ну, а сейчас мы уже ведем разработки локтевого сустава, в основном, усилиями аутсорс-разработчиков и студентов, которые нам помогают. То есть, у нас достаточно ограниченные ресурсы. Есть четкая задача доработки протеза предплечья. Но мы смотрим наперед, то есть, уже делаем наработки, чтобы к моменту, когда появится финансирование на дальнейшую разработку локтевого, плечевого сустава, уже, по сути, была конструкция. Осталось только ее изготовить, протестировать, внести изменения и вывести на рынок.
Д.Ю. Батарейки насколько хватает? Сутки может проработать?
Илья Чех. Батарейки должно хватать примерно на 12 часов активной работы. В основном, каждый протез ночью снимается, ставится на подзарядку. Будет возможность заряжаться в автомобиле, будет возможность замены аккумулятора. Если не успел зарядить, запасной аккумулятор в кармане. Будет возможность, в том числе, заряжаться от телефона.
Д.Ю. Ну, а все-таки, куда деньги-то нести, где помочь-то можно производству?
Илья Чех. Помочь можно в рамках нашей краудфандинговой кампании на planeta.ru, называется очень интересно “Киби - протезы для маленьких героев”. Киби, это тот персонаж, которого мы придумали, чтобы помочь ребенку научиться пользоваться своим протезом и воспринимать его как гаджет. Если зайти посмотреть на нашем сайте или на той же planeta.ru, это такой веселый супергерой с протезом. Мы, в том числе, хотим вывести этого супергероя из формата наших инструкций, приложений в такой мультимедийный формат. Это и ролики, и мультфильм может быть в том числе. И таким образом эту тему информационно освещать. Но наша ключевая задача, с точки зрения поддержки, как нас можно поддержать, это разработка именно детского бионического протеза. То есть, в рамках краудфандинговой кампании на planeta.ru мы собираем, это сейчас наша максимальная цель стоит, один миллион рублей. Если мы ее достигнем, то мы обязуемся сделать первую в России, возможно в мире, как я уже говорил, бионическую кисть для шестилетнего ребенка. То есть, у нас есть такие запросы, есть и младше запросы. Младше пока, даже тяговые протезы мы начинаем делать с трех лет. Соответственно, если мы эту сумму собираем, то шестилетний ребенок получает свой первый базовый протез. И мы впоследствии, вложив собственные ресурсы, сможем вывести это в серию. Нам необходимы сейчас средства на изготовление, скажем так. Чтобы привлечь дополнительно специалистов на разработку и миниатюризацию технологий, которые мы сейчас используем во взрослом протезе. После чего все эти наработки с помощью налаженного производства, по сути, просто пойдут в серию.
Д.Ю. Ясно. Ну, что сказать? Линк под роликом. Кто хочет помочь - можно помочь. Спасибо за интересный рассказ.
Илья Чех. Спасибо.
Д.Ю. А на сегодня все. До новых встреч.
Новости
VIP
