Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Игорь Васильевич, добрый день.
Игорь Пыхалов. Добрый день.
Д.Ю. Про что сегодня?
Игорь Пыхалов. Про то, за что репрессировали маршала В.К. Блюхера.
Д.Ю. Так…
Игорь Пыхалов. Как мы говорили в прошлый раз, когда наши разоблачители говорят про армейскую «чистку», там естественно подразумевается, что все вычищенные высшие наши военачальники, во-первых, пострадали «ни за что», а, во-вторых, это были такие гениальные люди, чья потеря обошлась нам очень дорого.
И тут, действительно, можно в общем-то спорить «за что» или «ни за что», потому что многие документы пока ещё не известны. Но что касается их профессиональных качеств, то здесь очень такой интересный момент можно посмотреть на нашем Дальнем Востоке.
Д.Ю. Извините, перебью. Совершенно понятно, прошло много лет и теперь есть время, мир вокруг нас относительный и мы можем с чувством, с толком, с расстановкой практически каждым, наверное. При желании и наличии свободного времени, у вас, например. Без суеты посмотреть кто же на что похож. Как служил, как жил, чем прославился и всё такое.
Всё-таки, человеческая жизнь, она самая дорогая на свете и разбираться надо индивидуально…
И что же индивидуально с гражданином Блюхером было?
Игорь Пыхалов. Он, как известно, командовал нашей Особой Краснознамённой Дальневосточной армией, которая защищала наши дальневосточные рубежи и можно сказать венцом его деятельности стал знаменитый инцидент на Хасане, когда мы вступили в боевое столкновение с японскими войсками. И надо сказать, что по официальной версии у нас там всё было здорово.
Но реально ситуация там была не такая радужная.
Небольшое предисловие. Этот инцидент произошёл не просто так, а потому что, начиная где-то с начала 30-ых годов Япония, точнее её сухопутные вооружённые силы, целенаправленно пробовали на прочность наши дальневосточные рубежи.
Причём, что нужно понимать – Япония такая страна была интересная, что у них армия и флот получались были как бы самостоятельными структурами, каждая из которых имеет своё мнение, как следует стране развиваться и в какую сторону вести экспансию. Естественно, флот был нацелен на южные моря, то есть, что надо завоёвывать колонии западных держав. Армия же, по понятным причинам, хотела вести экспансию в сторону наших границ и дальше, то есть на нашу территорию.
Вначале они создали марионеточное государство Маньчжоу-го на территории Маньчжурии. Они начали эту агрессию осенью 1931 года, весной 1932 года его провозгласили. Такой кусок территории, причём даже с настоящим императором – Пу И, который был кстати говоря, последним китайским императором, т.е. фигура вроде как легитимная.
А дальше уже, когда Маньчжурия в их руках, когда они вынудили нас продать остатки КВЖД, которые мы имели после Русско-японской войны, дальше уже пошёл собственно натиск на наши границы – там постоянно были вооружённые провокации, причём, довольно крупные.
Д.Ю. А в чём провокации выражались?
Игорь Пыхалов. Даже вплоть до того, что силами одной роты они вторгались на нашу территорию и там вступали в боестолкновения с нашими пограничниками. Причём, что интересно, у нас тогда все эти вещи не замалчивались. И, например, когда был достаточно крупный по тем масштабам бой, где с обеих сторон участвовало до роты военнослужащих, то после этого в январе 1936 года буквально в нескольких номерах газеты «Правда» на первой полосе публиковались фотографии наших бойцов, которые в этом поучаствовали.
Надо понимать, что по силе информационного воздействия это всё равно, что сейчас где-нибудь в праймтайм вытащить бойца из той же Сирии или ещё откуда-то. То есть можно сказать, что здесь была полнейшая гласность и полнейший настрой на то, чтобы давать жёсткий отпор японцам их сателлитам из Маньчжоу-го.
Дело в том, что в это время, где-то ещё с 1929 года нашими силами на Дальнем Востоке командовал Василий Константинович Блюхер, герой Гражданской войны. Он, как известно, был первым награждён орденом Красного Знамени, ещё в Гражданскую. Потом в 1930 году по результатам конфликта на КВЖД, где он как раз и вступил в командование нашими силами на Дальнем Востоке, он получил орден Красной Звезды №1.
Тут что ещё надо понимать, у нас многие люди считают, что если человек совершил в жизни что-то выдающееся, то это даёт ему карт-бланш и индульгенцию до конца жизни. То есть он может вытворять что угодно, пускаться во все тяжкие и при этом ему всё должно сходить безнаказанно, потому что он человек заслуженный.
Но действительность она к сожалению, не такая.
Если человеку поручили командование нашими силами на Дальнем Востоке, командование ОКДВА (Особая Краснознамённая Дальневосточная Армия), то он должен к порученному делу относиться должным образом. А там, к сожалению, ситуация была не такая. Фактически Блюхер в течение многих лет возглавляя эту армию почувствовал себя таким, местным царьком, тем более, что и регион к этому располагает, он фактически полуизолированный от европейской России, т.е. далеко довольно. Опять же, под его рукой такая мощная вооружённая сила и он фактически дела запустил.
Причём, бойцы очень активно использовались во всяких хозяйственных работах, в том числе для местного народного хозяйства. Конечно, с одной стороны, может быть кажется, что правильно – красноармейцы должны помогать колхозникам, но вообще, я скажу одну вещь, которая может для многих служивших в советской и российской армии покажется странной, но армия она вообще-то предназначена для того, чтобы уничтожать врага силой оружия.
Д.Ю. Для многих открытие.
Игорь Пыхалов. То есть она должна либо воевать, либо быть готовой к войне, либо учиться военному делу. Естественно, что если происходит какое-то стихийное бедствие или катастрофа, то армия – да, может и должна принять участие в спасении людей. Но если нужно спасать урожай, который почему-то приходится спасать каждый год, то армия в этом участвовать не должна. И не должна совершенно покрывать разгильдяйство местных начальников, которые не могут это сделать своими силами.
Но к сожалению, не все разделяли такое мнение и фактически на момент начала событий на Хасане у вверенных Блюхеру частях и соединениях был очень большой некомплект из-за того, что люди тупо находились на всяких хозработах, причём не в расположении частей, а где-то в народном хозяйстве.
Причём, ещё в мае 1938 года, как раз накануне событий, последовал приказ из Москвы о том, чтобы к 1 июля всех красноармейцев вернуть в свои воинские части, но этого исполнено не было.
Когда Блюхер в конце мая 1938 года выступал на заседании Главного военного совета, он достаточно бодро рапортовал, что всё хорошо и мы готовы к отпору. Однако действительность показала, что это не совсем так. Как раз к этому времени японцы уже созрели для серьёзной проверки наших возможностей на Дальнем Востоке.
Там была такая динамика событий. 13 июня 1938 года на японскую сторону перебегает крупный чин НКВД Г.С. Люшков.
Д.Ю. А чего это он?
Игорь Пыхалов. Он опасался, и совершенно справедливо опасался, что его арестуют и расстреляют за эти самые «сталинские репрессии». О чём мы в общем-то говорили в одной из передач, что во время Большой «чистки» репрессии явно вышли из-под контроля и в этом естественно был виноват ряд людей, в том числе из крупных функционеров НКВД, за что многие из них были тоже репрессированы, совершенно заслуженно, естественно, после смены руководства НКВД. И при этом некоторые из них были реабилитированы уже в хрущёвское или горбачёвское время.
Д.Ю. Как «невинно пострадавшие».
Игорь Пыхалов. Да.
Д.Ю. И что же этот Люшков?
Игорь Пыхалов. А Люшков, он не захотел быть «пострадавшим», он просто перебежал к японцам и там естественно сдал всю ту информацию, которую он имел.
Д.Ю. То есть как обычно: предал Коммунистическую партию, предал свою организацию, которой присягу давал, предал народ и побежал всё рассказывать.
И что же он им рассказал, интересно?
Игорь Пыхалов. Во-первых, в принципе его показания нам не совсем доступны, потому что всё-таки по отношению к Японии мы и находимся в числе победителей, но их архивы мы не захватили, в отличие от тех же, скажем, польских архивов. Но как свидетельствуют те западные исследователи, которые имели возможность ознакомиться с его показаниями, там есть много чего интересного.
В частности, по мнению Люшкова, точнее, по тому мнению, которое он изложил своим новым японским хозяевам, у нас в стране действительно были военные заговоры, как это ни странно. Хотя сейчас у нас считается, что этого не может быть, потому что не может быть никогда.
Д.Ю. Каков подлец…
Игорь Пыхалов. Но дело в том, что это такие вещи, что называется, высокая политика.
Конкретно по Дальнему Востоку, известно, что он там изложил про известные ему вещи: диспозиция наших частей, возможно, шифры и прочее, что могло быть интересно японцам.
Во всяком случае, наверное, не случайно, что через два дня после того, как Люшков совершил свой подвиг, то есть выбрал свободу, 13 июня, а 15 июня японцы уже предъявили требования к нам, чтобы несколько сдвинуть границу в районе озера Хасан.
Там изначально ситуация была какая: естественно, что граница изначально была установлена между Российской Империей и цинским Китаем, то есть ещё до их революции. И по этому договору граница должна была проходить по вершинам сопок, которые лежали между озером Хасан и рядом текущей рекой Тюмень-Ула, наше название – Туманная. Китайцы, если не ошибаюсь, называют эту речку Туманган.
Японцы захотели, чтобы граница проходила не по вершинам сопок, а по их подножью. Казалось бы, разница небольшая – несколько десятков или сотен метров, но просто если отдать им вершины сопок, то с этих вершин очень хорошо просматриваются и соответственно, простреливаются в случае необходимости наши шоссейная и железная дороги, которые проходили на нашей стороне.
То есть это имело стратегическое значение, поэтому мы ответили довольно решительным отказом. Опять же, фактически советское высшее руководство имело уже такую привычку, что надо давать японцам на их поползновения жёсткий отпор. Хотя в принципе, нам большая война с Японией была совершенно не нужна, потому что у нас по всему периметру в основном недружественные страны, в Европе такая уже ситуация нехорошая…
Но тем не менее, спускать это дело нельзя. Поэтому уже фактически, если не ошибаюсь, к концу июня Особая Краснознамённая Дальневосточная армия преобразуется в Дальневосточный фронт, то есть ещё мирное время, но уже фронт, готовимся воевать.
А дальше происходят такие события: 20 июля японцы предъявляют опять свои требования, при этом они свои требования сопровождают таким пояснением, что, если мы откажемся, они решат вопрос военной силой. В ответ на это 22 июля, то есть через два дня, по приказу наркома обороны К.Е. Ворошилова наш Дальневосточный фронт приводится в боевую готовность. Кстати, тут интересно, что он, можно сказать, через голову Блюхера такой приказ отдаёт. Точнее, не через голову, но по инициативе из Москвы это происходит.
А ещё через два дня, т.е. 24 июля, уже по инициативе Блюхера происходит такая, я бы сказал, «миротворческая операция» – он посылает к границе комиссию, которая совместно с японцами расследует ситуацию на месте и приходит к выводу, что в принципе, да, японцы правы, потому что позиции наших пограничников оказались на 3 метра на японской территории.
Д.Ю. Какой молодец.
Игорь Пыхалов. И соответственно, по этому поводу японские требования нужно удовлетворить, начальника заставы арестовать, за то, что он совершил такое преступление и поставил под угрозу наши отношения с Японией.
Причём, что интересно, эту «миротворческую миссию» Блюхер совершил в общем-то в тайне от Москвы, а также в тайне от находившихся на Дальнем Востоке в это время замнаркома НКВД М.П. Фриновского и замнаркома обороны Л.З. Мехлеса. В общем-то говоря, оба персонажи довольно известные.
Д.Ю. Это в обстановке, когда всех без передыха расстреливают за анекдот, да?
Игорь Пыхалов. Здесь надо опять же понимать грубо говоря степень свободы в своих действиях. Что фактически местный начальник, он не боится проявлять такого рода инициативу.
Правда, эта инициатива никакого понимания в Москве не встретила, его довольно жёстко одёрнули и сказали это дело прекратить и готовиться к защите нашей территориальной целостности. Тем не менее, дальше, когда собственно начались боевые действия, оказалось, что всё-таки Блюхер, он либо не хочет, либо не умеет выполнять свои должностные обязанности должным образом.
Потому что, что получалось. Первый акт конфликта был утром 29 июля 1938 года, когда высоту Безымянная, где у нас было 11 пограничников, атаковали две японские роты. Естественно, пользуясь таким подавляющим превосходством, они высоту захватили, однако в тот же день была проведена контратака, в которой участвовали подошедшие пограничники плюс стрелковая рота и мы высоту вернули обратно. На это временно всё закончилось.
Но через два дня, 31 июля, опять же утром, японцы атакуют эти две спорные высоты – Безымянную и Заозёрную, уже силами двух полков и находившиеся там наши пограничники, в течение боя, длившегося более четырёх часов, были оттуда выбиты и большей частью уничтожены. Причём, понятно, что находившихся там наших сил было недостаточно, для того чтобы давать отпор именно такому уже вторжению, а ближайшие наши армейские части находились на расстоянии где-то примерно в 30-40 километров от места действия.
Д.Ю. Это тоже гражданин Блюхер так отруководил?
Игорь Пыхалов. Фактически, да. Потому что он должен был бы достаточно оперативно среагировать. Тут нельзя сказать, что как 22 июня 1941 года, когда был пакт «о ненападении», «не поддавайтесь на провокации». Здесь в общем-то было уже понятно, что могут быть довольно масштабные боевые действия и в принципе надо было что-то по этому поводу сделать.
Но здесь каких-то действий со стороны Блюхера предпринято не было и фактически что получилось – на следующий день после этих прискорбных событий, 1 августа, Сталин в телефонном разговоре с Блюхером задал ему прямой вопрос: «А скажите, товарищ Блюхер, как коммунист коммунисту – вы вообще с японцами собираетесь воевать или как?»
Д.Ю. Кровавый тиран опасно зашёл, да…
Игорь Пыхалов. После этого Блюхер, видимо, обиделся, потому что он в течение трёх дней вообще не выходил на связь с Москвой.
Д.Ю. То есть в обстановке жесточайших репрессий такое возможно было, да?
Игорь Пыхалов. Фактически, он там якобы уехал в войска и в течение трёх дней с ним не могли связаться.
Д.Ю. А в войсках значит связи нет? Сильно, сильно…
Игорь Пыхалов. Опять же, при нормальном командовании, при нормальном руководителе естественно, что он выезжая из расположения своего штаба куда-то в войска, он позаботится, чтобы с ним можно было связаться и начальству и, соответственно, подчинённым. Но здесь такого не было.
Что произошло дальше. Дальше у нас было принято решение естественно высоты отбивать и тут оказалось, что наша армия, мягко говоря, не совсем готова. То есть те войска, которые были посланы на эту операцию (чтобы вернуть высоты), там несколько батарей приехали туда без снарядов, дальше у нас пехота в основной своей массе получала не пристрелянные винтовки, ну или как нынешние военные выражаются «не приведённые к нормальному бою». То есть это означает, что у бойца далеко не факт, что пуля полетит туда, куда он целится, могут быть отклонения, как небольшие, так и значительные.
Д.Ю. Это говорит о том, что бойцы из этого оружия не стреляют, это ключевое. Они из него не стреляют, они не знают, как оно стреляет. За каждым закреплена винтовка, номер, военный билет – там записано, а они соответственно, из них просто никогда не стреляли. То есть, если она не пристреляна, говорит о том, что они вообще из них не стреляли.
То есть боевая учёба поставлена была как следует.
Игорь Пыхалов. И возможно как раз они в это время занимались всякими хозработами на благо народного хозяйства.
Д.Ю. А установлено, не установлено – они бесплатно этим занимались? Или за это какие-то деньги платили? Может он их в рабство там продавал, нет?
Игорь Пыхалов. Это такие схемы, ближе уже к 90-ым годам. Но здесь я не берусь ответить, хотя там всякие комбинации в общем-то возможны, это не исключено. По крайней мере, если в царское время такое бывало, бывало и в позднесоветское, возможно и в то время что-то такое могло быть.
Но это ещё цветочки, а ягодки в том, что многие бойцы винтовок не получили, в том числе, одно подразделение пришло на передовую без винтовок. Также у командного состава был явный дефицит карт местности. Кроме того, что ещё тут крайне важно, фактически, наш личный состав действовал очень неумело. То есть они просто не умели на месте действовать так, как положено в этой ситуации, в условиях такого рельефа.
Поэтому у нас были довольно большие потери и в пехоте и, кстати говоря, потери в танках. Кстати, танкисты тоже действовали довольно безграмотно.
Д.Ю. Извините, перебью. Есть такая вещь, называется Боевой устав: взвод, рота, батальон, полк, в соответствии с которым надо примеряться к рельефу, на котором ты собираешься действовать. То есть я так понимаю, не только солдаты из винтовок не стреляли, но и вообще никакая боевая учёба не производилась. Есть же журналы, где всё это расписано, учитывается.
Игорь Пыхалов. Фактически, именно так. Тем более, что на самом деле во время этого конфликта было два фактора: один для нас полезный, другой – вредный.
Вредный фактор – как раз условия рельефа, условия местности. Потому что как получилось – нужно было действовать в узком перешейке, который находится между озером и рекой. И более того, поскольку Блюхер был таким «миротворцем» он в принципе запретил пересекать границу, то есть нельзя было зайти в тыл и более того – первоначально он даже запрещал использовать авиацию, мотивируя это тем, что от авиации может пострадать мирное корейское население, которое живёт возле границы.
Д.Ю. Я бы сразу подумал, что ему денег дали, эти самые японцы, ничего другого просто в голову не идёт.
Игорь Пыхалов. Про этот момент мы ещё дальше скажем.
Но в итоге, был и положительный фактор – то, что японцы всё-таки не хотели ещё большой войны, хотели сделать такую разведку боем. Поэтому у них были задействованы пехота и артиллерия, но не задействовались авиация и танки с их стороны.
А с нашей стороны танки всё-таки использовались, хоть и неумело, а также была задействована авиация. Правда авиация использовалась довольно-таки специфически: если 1 августа Блюхер ещё был настроен на то, чтобы авиацию вообще не использовать, дальше, 2 августа была дана отмашка, всё – летим, бомбим. При этом нашу одну эскадрилью И-15 (это наш истребитель, который может также использоваться как штурмовик-бомбардировщик), их вооружили очень, скажем так, своеобразно. То есть вместо осколочных бомб АО-10 (десятикилограммовые осколочные бомбы) на эти самолёты были подвешены очень похожие боеприпасы, отличающиеся одной буквой, а именно – АОХ-10, а это – осколочно-химические бомбы.
Д.Ю. А что в них химического?
Игорь Пыхалов. Химическая начинка в них – так называемое химическое вещество №12, которое является, насколько я понимаю, смесью раздражающих и удушающих газов.
Д.Ю. То есть это фактически химическая атака была произведена?
Игорь Пыхалов. К счастью, не была произведена. Тут надо понимать, как всё получилось. Во-первых, само по себе оснащение самолётов осколочно-химическими бомбами произошло по такой простой причине, что старший лейтенант, который выдавал со склада эти боеприпасы, он просто не разбирался в маркировке. Он посмотрел, что калибр вроде бы подходит и думал искренне (или не очень искренне), что выдаёт простые осколочные бомбы, а вместо этого выдал осколочно-химические.
Ну а дальше, из-за того, что в этот день стоял туман, эта эскадрилья не отбомбилась боевой химией по противнику, а вернулась обратно. При этом соответственно часть бомб были сброшены просто в воду, часть просто вмести с ними сели, снаряжённые. Лётчики они искренне полагали, что несут обычные осколочные боеприпасы и уже только во время допроса через несколько дней, они с удивлением обнаружили, с чем их туда отправили.
При этом одну бомбу умудрились потерять. Через несколько дней её обнаружили сапёры и просто подорвали на месте.
То есть фактически получалось, что без какой-либо необходимости мы чуть не начали боевые действия с применением боевых химических веществ, что в принципе было бы неприятно. Хотя понятно, что не нужно демонизировать средства массового уничтожения, как нас это делает пропаганда, но тем не менее, у нас были тогда уже подписаны всякие конвенции о неприменении химического оружия и вообще, пропагандистский ущерб для нашей страны, я думаю, был бы колоссальным.
И думаю, что сегодня наши обличители с пеной у рта проклинали бы кровавый сталинский режим, который применил оружие массового поражения.
С другой стороны, был такой интересный, можно сказать положительный, эпизод. Как раз 2 августа, когда состоялся этот злополучный вылет, наши войска предприняли попытку выбить японцев с занимаемых позиций. Боевые действия шли два дня и в итоге успехом не увенчались и пришлось возвращаться на прежние позиции.
После этого вместо Блюхера уже командовал его заместитель Г.М. Штерн и второе, уже более подготовленное наступление состоялось 6 августа. Причём, оно было предварено массовым использованием наших тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3. Это был мощный четырёхмоторный самолёт, начала 30-ых годов, но к Великой Отечественной войне он уже безнадёжно устарел, а вот там, на Хасане, был единственный боевой эпизод, когда эти самолёты были применены массировано. У нас там вылетело 60 бомбардировщиков, сбросили свой груз на японские позиции, получилась такая ковровая бомбардировка, после которой в том месте, куда этот удар пришёлся, выживших почти не было. По крайней мере, по воспоминаниям выживших японцев, эффект был в общем впечатляющий.
Тем не менее, несмотря на такие бонусы – использование массировано авиации – итог оказался не очень утешительным. Хотя высоты мы вернули – 6 августа начали массированное наступление, 9 августа мы эти сопки заняли, а ещё через два дня японцы запросили мира. Тем не менее, если брать соотношение потерь, то примерно получается, что мы потеряли в полтора раза больше убитыми, чем японцы: если с их стороны потери были где-то 650 убитыми, с нашей стороны – 960.
Что характерно, были чрезвычайно высокие потери нашего комсостава – если не ошибаюсь, мы потеряли убитыми 152 командира и 178 младших командиров. То есть фактически больше, чем 1/3 – это комсостав. Это свидетельствует о том, что бойцы были подготовлены плохо и в этой ситуации командиры, как лучше обученные и ответственные люди вынуждены своим героизмом это компенсировать и нести такие невосполнимые потери.
Кстати, тут нужно ещё сказать, по поводу этой, хозяйственной жилки Блюхера, что, хотя склады были подготовлены к тому, что военные соединения будут воевать, даже фронт был организован Дальневосточный, тем не менее, многие бойцы пришли на фронт полу разутыми, даже без шинелей, а там, хотя это лето, август, но ночью там холодно.
Д.Ю. Ночью везде холодно, да.
Игорь Пыхалов. То есть тоже не очень хорошо получилось, поэтому было много заболевших.
Получилось так, что мы вроде победили, но победили довольно неубедительно. И поэтому, хотя наша пропаганда официально заявила про триумф советского оружия, как пелось тогда в советской песне «сунул враг свиное рыло в наш, советский огород», но тем не менее, лично для Блюхера это кончилось печально.
Д.Ю. А песня «В это ночь решили самураи перейти границу у реки…», это оно, нет?
Игорь Пыхалов. Нет, это как раз из фильма «Трактористы», после этого оно и пошло в народ.
Собственно, этот инцидент с японцами был далеко не первым, но и не последним тоже. Хотя, как раз следующий эпизод, он показал наши Вооружённые Силы в совсем другом свете.
Но закончим с Блюхером. Его вызвали в Москву, и 31 августа состоялось заседание Главного военного совета, на котором ему устроили разбор полётов, которое закончилось снятием его с должности и арестом. А 4 сентября вышел приказ наркома обороны Ворошилова под номером 0040 (как понятно из нумерации, по-моему, даже под грифом «Совершенно секретно» - два нуля), где подробно, по пунктам, разбирались все перечисленной мной художества.
И ещё через пару месяцев Блюхер умер во время следствия. Это произошло 9 ноября 1938 года.
Естественно, что у нас ещё и в хрущёвские времена, и в горбачёвские, рассказывали всякие страшилки, что его чуть ли не забили на допросе, глаз выбили и всё такое прочее. Но реальность не настолько брутальная – ему артерию просто закупорило тромбом. У Блюхера была по жизни такая ситуация, что он был тяжело ранен ещё в Гражданскую войну, настолько тяжело, что его даже комиссовали, и в последствии ему эти ранения всю жизнь откликались и во время следствия случилась такая трагическая неприятность.
Я думаю, что его всё равно ждал приговор к «высшей мере».
Кстати, по поводу того, что вы говорили, не получил ли он денег от японцев. Насчёт денег сведений нет, но есть такое интересное донесение нашего знаменитого разведчика Рихарда Зорге от 14 декабря 1937 года, то есть примерно за полгода до этих событий, где он там дословно пишет примерно следующее, что «ведутся серьёзные разговоры о сепаратистских настроениях Блюхера, поэтому считается, что если нанести первый удар, то можно добиться с ним выгодного для Японии мира». Близко к тексту, примерно вот такая информация.
Естественно, это вовсе не значит, что всё обязательно было именно так. Потому что тут опять-таки вопреки всем этим хрущёвским и перестроечным сказкам, в донесениях Зорге далеко не всё соответствовало действительности. То есть это не значит, что он врал сознательно, он просто передавал всякие разговоры, которые слышал, в том числе и всякую дезу, но тем не менее, вот такие сведения он в Москву передал.
И кстати говоря, как мы видим, несмотря на то, что всё это было в самый разгар «кровавых сталинских репрессий», Блюхера с должности не снимали, а наоборот, выказывали ему всяческое доверие вплоть до того, как он лично, делом, не доказал, что не достоин занимать эту должность.
Д.Ю. Сразу возникает другой вопрос: если он вот так борзеет, сидя там, ощущая полную безнаказанность, немедленно приходит в голову мысль, что его кто-то в Москве «крышует», что он исполняет чью-то волю, либо действует заодно, но ему кто-то более высокопоставленный разрешает вести себя подобным образом.
Я конечно не сильно знаю, как тогда, но у нас в армии, когда я служил, регулярно были тревоги, учения, беготня разнообразная и всё это всегда проверялось комиссии. А раз в полгода приезжали политические, эти самые, которые, «покажи наши пятнадцать республик на карте» и всё такое. То есть не только боевая, но ещё и политическая подготовка была. Это непрерывно проверялось.
И как это? Оно же по графику, это не зависит ни от Блюхера, ни от московской «крыши». Это значит, приезжают комиссии проверять и закрывают глаза на то, что винтовки не пристреляны.
Это же безумие вообще. Что значит, «они прибыли без оружия»? Это что, с овощебазы их привезли туда? Да ещё и без шинелей… Я не знаю, это… Он же их на смерть отправил, не воевать и не побеждать, он их отправил на смерть, то есть это он убил этих людей.
Я забегаю вперёд, я надеюсь, его реабилитировали?
Игорь Пыхалов. Да, конечно. Правда, его реабилитировали после Тухачевского. Если я правильно помню, его реабилитировали в марте 1956 года, сразу же после знаменитого доклада Хрущёва на XX съезде.
Д.Ю. Повторюсь, говорит это ровно об одном – что у него была какая-то «крыша» в Москве, которая осталась жива и заботилась о нём дальше.
Игорь Пыхалов. При этом, есть ещё один такой интересный источник, что как раз примерно в те годы один из эмигрантов написал приключенческий роман, где Блюхер как раз фигурирует как такой персонаж, который готовил именно заговор деления Дальнего Востока. Конечно, это может быть просто фантазия, но может быть человек слышал какие-то разговоры и, соответственно, их изложил на бумаге, в такой художественной форме.
Но тут ещё интересно посмотреть, что происходило дальше на наших дальневосточных рубежах.
Потому что как получается, с Японией в XX веке мы воевали много, там получается у нас пять серьёзных конфликтов. И получилось так, что в первой, Русско-японской войне, нам, скажем так, вломили, то есть мы проиграли все крупные сражения, флот у нас вообще был самым позорным образом разгромлен.
Потом, Гражданская война. Понятно, что японцы ушли с Дальнего Востока не потому что их мы так здорово оттуда выбили, а потому что они вступили в противоречия с интересами Соединённых Штатов, которые не хотели, чтобы там были японцы, поэтому фактически их войска оттуда были выведены, можно сказать непобеждёнными.
Дальше, прошло 15 лет, естественно, японскому сухопутному командованию интересно проверить, научились ли чему-нибудь русские за это время. Вот такая проверка на Хасане, оказывается, ничему особо не научились. Конечно, наши тяжёлые бомбардировщики ТБ-3 японцев беспокоили, потому что эти самолёты имели хорошую возможность совершить налёт на японские острова. Естественно, такой вариант им был неинтересен, поэтому тут это был такой стратегический фактор сдерживания.
Но тем не менее, оказывается, что наши обычные соединения – стрелковые, танковые, артиллерия, не на высоте.
И поэтому на следующий год, начиная с весны 1939 года, происходит новая проверка, причём, гораздо более масштабная. На реке Халхин-Гол, это граница между Народной Монгольской Республикой и Маньчжоу-Го. Где опять же, был спор территориальный, где японцы и их сателлиты хотели границу несколько подвинуть. Там, правда, наоборот было, там получалось, что с территории союзной нам Монголии очень хорошо просматривается железная дорога, которая проходит на сопредельной стороне. И опять же, у японского командования было желание опять-таки всё это подвинуть в их пользу.
Там боевые действия шли по нарастающей. То есть сначала там были стычки мелких подразделений, потом пошли уже полномасштабные боевые действия, причём, уже гораздо более серьёзного уровня – там с обеих сторон участвовали танки, с обеих сторон участвовала авиация. Причём, первоначально нас там довольно серьёзно били. Оказалось, что японские лётчики превосходят наших классом. И в итоге эту проблему решили только после того, как специально сосредоточили подразделения из наших асов, то есть людей, имеющих реальный опыт боёв в Испании, Китае. Только тогда мы смогли с японцами сравняться и в итоге завоевать в воздухе господство.
Также, как мы помним, было сражение у горы Баян-Цаган, когда там наши танки по приказу командующего тогда Жукова попытались скинуть японцев в реку, что нашим удалось. Но опять же, там было масштабное сражение с масштабными потерями.
Тем не менее, эти боевые действия закончились гораздо более убедительно, а именно – полным разгромом японских войск, которые вторглись на монгольскую территорию. Повторюсь, масштаб был гораздо больше – с каждой из сторон было задействовано по нескольку десятков тысяч человек. И результаты оказались настолько убедительными, что у японцев мысль «давайте повоюем с Советским Союзом» в голову как-то не приходила.
То есть у нас на Дальнем Востоке, даже в самые тяжёлые времена Великой Отечественной войны – битвы под Москвой, во время Сталинграда, никаких телодвижений со стороны японцев не было. Хотя понятно, что если бы Советский Союз рухнул, и немцы взяли бы Москву в 1941-ом, Сталинградская битва закончилась бы с другим результатом, то они скорее всего напали бы. Но тем не менее, до тех пор, пока у них не было полной уверенности, что СССР полностью разбит, они не суетились.
Теперь самое интересное. В битве на Халхин-Голе командовал уже как раз представитель следующей когорты, которая пришла на смену репрессированным военачальникам, а именно – Г.К. Жуков, будущий маршал Советского Союза, будущий полководец Великой Отечественной войны, а в то время – просто обычный комкор. То есть оказалось, что человек, который не является так сказать легендарным героем Гражданской войны, хотя в принципе тоже и в Первой мировой поучаствовал и в Гражданской войне, но на гораздо более скромных должностях, он командует гораздо успешней, чем наш герой-орденоносец, каким являлся Василий Блюхер.
Получается, что фактически, когда у нас говорят, что Тухачевский и прочие наши герои были бы живы, то они Гитлеру задали бы. Это, говоря мягко, мнение необоснованное.
Д.Ю. Обоснованное, но на глупости.
Игорь Пыхалов. Что называется, проверить физически мы это не можем, может быть это и так, но вообще говоря, оснований для того, чтобы это утверждать определённо, никаких нет. А скорее даже наоборот – поскольку эти люди зачастую не имели должного военного образования, потому что военного гения, как известно, учить – только портить.
У нас, как известно, было пять человек, которые первыми получили звание маршала Советского Союза, из них – трое было репрессировано и двое остались. Естественно, остались по мнению наших обличителей, самые тупые кавалеристы – К.Е. Ворошилов и С.М. Будённый. Но при этом, Будённый, будучи уже достаточно высокопоставленным военным, не погнушался закончить Военную академию, где-то в конце 20-ых – начале 30-ых годов. И даже там совершил прыжок с парашютом, за что ему был персональный втык от Политбюро. Потому что не дело генералам, точнее, приравненным к ним лицам, заниматься такого рода упражнениями. То есть по крайней мере, желание чему-то учиться у него было.
И естественно такое желание было у тех людей, подобных Жукову или Рокоссовскому, или тому же Коневу, которые будучи по возрасту ровесниками этих репрессированных военных гениев, тем не менее, не получили сразу высоких должностей и были вынуждены проходить служебную лестницу, естественно проходя каждый раз какие-то курсы повышения квалификации или учась в академиях, оказалось, что эти люди вполне успешно справились с немцами.
Д.Ю. Кто бы мог подумать…
Но от меня всё-таки ускользнуло – почему же в Москве никого не искали, тех, кто позволял ему подобное? Как же эти проверяющие, как это вообще?
Игорь Пыхалов. Здесь, видимо, такой момент, что как раз в это время репрессии сошли на нет. Фактически, когда Блюхера арестовали, то как раз в это время «Большая чистка» она уже закончилась. Уже пошла реабилитация. И поэтому волне может быть, что действительно, особо копать и не стали.
С другой стороны, опять же, такой интересный момент, что заместитель Блюхера Штерн, который потом в принципе формально командовал и на Халхин-Голе – он был начальником более высокого ранга, Жуков был его подчинённым. Непосредственно командовал Жуков. Тем не менее, Штерн дотянул до 1941 года и был репрессирован уже после начала войны по «делу авиаторов» вместе с Я.В. Смушкевичем, П.В. Рычаговым.
У нас любят обличать кровавый сталинский режим и лично Сталина за то, что, дескать, он репрессировал Рычагова за то, что тот во время какого-то совещания ляпнул Сталину такую фразу, что «вы заставляете нас летать на гробах».
При том, что Рычагов был в это время начальником нашей авиации, здесь возникает вообще такой интересный вопрос.
Во-первых, лично Рычагова ни на чём летать уже не заставляли. Начальники такого ранга сами не летают, они посылают лётчиков в бой, причём в масштабах фронта. А, во-вторых, именно в это время в нашей советской авиации наблюдался высочайший уровень аварийности. Причём опять же. По этому поводу было специальное постановление, где в общем-то расписывался целый ряд эпизодов, причём, некоторые случаи были просто вопиющие.
Например, ситуация такая: наш лётчик, его самолёт потерпел аварию, он был вынужден сесть в ненаселённой местности, дело происходило зимой. Он естественно рассчитывал, что его будут искать и в разумное время найдут, поэтому оставался в самолёте. В итоге он провёл в самолёте несколько суток и там умер. То есть просто замёрз, его не нашли, бросили. При том, что, как потом выяснилось, если бы он знал и решился, то мог бы дойти до ближайшего населённого пункта. Как по мне, это очень некрасивый эпизод и человек за это ответственный, должен как минимум уйти в отставку.
Что, собственно, с Рычаговым и сделали – первоначально его просто отстранили от должности и направили в распоряжение Наркомата обороны. А потом, после начала войны, он, Смушкевич и ещё ряд наших авиационных командиров были арестованы и потом расстреляны. Возможно, в том числе и за то, что наша авиация тоже воевала не слишком успешно в начале войны.
Д.Ю. А эти документы тоже секретные?
Игорь Пыхалов. Нет. Ну по крайней мере, постановление по поводу Рычагова и по поводу аварийности, оно было опубликовано в 90-ые годы. И кстати, в одной из своих книг я его привожу. То есть оно не секретное, оно опубликовано и, думаю, что в интернете есть.
Д.Ю. А материалы следствия дают почитать, нет?
Игорь Пыхалов. С материалами следствия сложнее. Во-первых, тут у нас есть такой порядок, что их дают только родственникам репрессированных (ну если кто-то чудом дожил до нашего времени, ему тоже дадут почитать), а посторонним – если они имеют соответствующим образом оформленное разрешение от непосредственных родственников, чтобы с этим делом ознакомиться.
Д.Ю. А вот если историк хочет ознакомиться и почитать? Причём тут родственники, хотелось бы узнать…
Игорь Пыхалов. С историками здесь сложнее. Потому что здесь как раз мотивируя необходимостью защищать личные данные, не распространять порочащие сведения, у нас обычных историков довольно сильно ограничивают.
Хотя в принципе не всё так безнадёжно. У меня, например, пару лет назад была такая возможность ознакомиться с одним из таких архивно-следственных дел в нашем местном архиве ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Но это именно такие, можно сказать, пока что только первые ласточки. И там, если я не ошибаюсь, должно, по-моему, 75 лет пройти для того, чтобы произошло рассекречивание этих дел. Соответственно, сейчас мы уже достигли этого временного порога…
Д.Ю. Я как-то приобрёл книжку под названием «Дело Берии» или как-то так называется, она вся состоит из протоколов допросов Берии, Абакумова, других его коллег. То есть вот тут нельзя, а тут – можно?
Игорь Пыхалов. Именно, что так. Причём, кстати, по поводу того, что возможен доступ только родственникам. Иногда такие вещи происходят: я в своё время, в конце 90-ых или в начале нулевых, читал, тоже опубликованный в одном из журналов большой материал, посвящённый как раз протоколам допросов Н.В. Устрялова. Это наш известный евразиец, который был в эмиграции, потом он вернулся и был репрессирован. Там как раз автор публикации получил разрешение от родственников репрессированного и дальше там поражаешься его некоторой словесной эквилибристике. С одной стороны, он заявляет, что всё это фальсификация, то есть Устрялов ничего такого показывать не мог (а там он даёт признательные показания), говорит, что это всё сочинил следователь. Дальше, что интересно, хоть всё это и сочинял следователь, но сочинял он всё в духе и стиле публикаций Устрялова и поэтому этот источник имеет ценность.
На самом деле, конечно понятно, что исследователь, если бы он имел возможность, он мог бы честно сказать, что да, это всё показания подлинные, что, либо действительно человек был врагом, либо он сломался, но поскольку родственники такого не одобрят, то он был вынужден заниматься плетением каких-то словесных кружев. Что, дескать, показания не настоящие, но похожи на настоящие, причём настолько похожи, что по ним мы тоже можем судить об этом замечательном персонаже.
То есть понятно, что именно из-за того, что у нас такой порядок доступа к архивно-следственным делам, то и картина, которую нам рисуют получается немного искажённой.
Д.Ю. Тут логика-то самая примитивная – раз вы не хотите их показывать общественности, значит, там написано что-то такое, чего вы не хотите показывать. Ничего другого здесь быть не может.
Если это национальная трагедия, в рамках национальной трагедии вы мне покажите, а кто виноват-то? Виноватые были вообще, нет? Причём здесь ваши родственники? Но если ваши родственники кого-то сдавали, а другие ваши родственники кого-то сажали, ну и живите со своими родственниками – вот такие они у вас были. Это ваши родственники творили с нашими предками то, что они творили.
И что вы тут прячете? Абсолютно непонятно. А раз прячете, значит, железно там не то, что вы хотели бы показать окружающей общественности.
Этак выяснится, что похожи репрессии-то были обоснованные, да? Этак выяснится, что там действительно были военные заговоры и выяснится, что у вас действительно на Дальнем Востоке действительно были сепаратистские настроения, когда он по три дня в армии прячется от руководства, не выходит на связь. Да это дурдом какой-то. Да это и сейчас безо всякой войны, за такое просто головы покатились бы.
Что это вообще такое?
Круто, круто… Я чувствую, Игорь Васильевич, нас впереди ждут замечательные открытия…
Игорь Пыхалов. Да, это вполне может быть.
Д.Ю. Спасибо, очень интересно.
Новости
VIP
