Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Армен, добрый день.
Армен Гаспарян. Приветствую.
Д.Ю. Армен Гаспарян, «Ложь посполита» - новенькая?
Армен Гаспарян. Новенькая, сейчас будет истерика всех слоёв общества, начиная от наших либералов и заканчивая самыми отпетыми польскими русофобами, потому что за последние, не побоюсь этого слова, 70 лет я первый, кто напомнил полякам про их участие в холокосте, а такие вещи не прощаются, потому что это плевок в самое святое – они же у нас главные жертвы Второй мировой войны, ну прежде всего Советского Союза, который их закабалил, а тут им вот такой привет из прошлого прилетел. Мало просто кто знает, что следственные дела по холокосту после разгрома Третьего рейха оказались на территории СССР. И вот представим себе август 1945 года: казалось бы, Третий рейх 3 месяца в руинах, война самая страшная закончилась, а в Польше начинается акция под таким абсолютно невинным слоганом: «Завершим дело Адольфа Гитлера».
Д.Ю. Что это?
Армен Гаспарян. Это еврейский погром, причём участвовали не только польские активисты, которые потом на суде рассказали массу всего интересного, ну например, о том, что их спровоцировали на это немцы, которые 5 лет им рассказывали, что именно евреи во всём виноваты, вот они поэтому не смогли побороть в себе животный инстинкт, и даже после разгрома нацизма, после того, как их самих спасли от мыловарни и расстрельных рвов, они вот, к сожалению, участвовали в этом. Здесь хуже-то всего то, что участвовала даже польская армия и польская полиция.
Д.Ю. Какие прекрасные люди!
Армен Гаспарян. А собственно, ведь именно после этого в Польше не осталось евреев. Наивное заблуждение, что всех перебили немцы. Немцы, конечно, хотели, это правда, но оставались, действительно, несколько тысяч евреев. Уже к началу 60-ых годов число евреев там не превышало, по-моему, 150 человек на всю территорию Польши. Массовая эмиграция после вот этих погромов 1945 года в Израиль. Поляки, разумеется, ни о чём подобном вспоминать не хотят. Я читал далеко не всё это следственное дело, потому что это несколько томов показаний свидетелей и показаний участников, но я тебе могу сказать: это ничем не отличается от того, что происходило на оккупированных территориях СССР, ну только здесь нету шуцманшафт батальонов, здесь нету немецкого вермахта, а здесь есть непосредственно граждане Польши, глумящаяся польская полиция. Там есть вообще зубодробительные эпизоды, когда сама полиция схватила несчастную старую еврейскую женщину и швырнула её в толпу, где её забили трубами. 1945-ый год, август – это я так для понимания говорю. Вот о таких эпизодах поляки разве любят вспоминать?
Д.Ю. А они их как убивали – они их убивали как евреев или как большевиков?
Армен Гаспарян. Нет, как евреев. Там правда, был ещё эпизод 1941 года, когда, действительно, их убивали, как большевистскую заразу, но тут они, поляки сразу сказали, потому что там следствие вели немцы, поскольку для немцев вообще стало неожиданностью: вдруг откуда-то погромы, хотя там в том месте не особенно ещё на тот момент зверствовали. Они там на немецком следствии сказали, что мы почитали прессу, которая у нас выходила, поняли, что есть источник зла, и выместили на нём, так сказать, свою боль и печаль.
Д.Ю. А вот этот источник зла – это, как обычно, ну видятся-то все эти жидомасонские заговоры...
Армен Гаспарян. Ну, азиатско-московское жидобольшевистское государство – это я цитирую, не надо потом мне говорить, что я тут разжигаю рознь, это цитата прямая.
Д.Ю. Не-не-не, я чуть-чуть про другое: т.е. вот еврейские магнаты, которые... у них там миллиарды баксов, золота, и всякое такое, они коварно управляют миром. Или, как положено, они просто убивали беззащитных баб и детей, которые не имеют ни к деньгам, ни к чему никакого отношения?
Армен Гаспарян. Не, ни один магнат на тот момент не пострадал. Женщины, старики и дети – вот главные жертвы этих погромов. А там, кстати, на следствии даже некоторые, ну особо, видимо, политически подкованные, они мотивировали тем, что вот именно евреи спровоцировали Россию не платить нам деньги по Рижскому договору, и вот мы таким образом, через, получается, 20 лет отомстили.
В сегодняшней Польше если ты задашь вопрос об этих событиях, на тебя посмотрят просто как на умалишённого, там вообще об этом никто не знает и об этом никто не вспоминает. Это, кстати, громадная наша вина, потому что как только следствие прошло, документы все пришли сюда, а здесь они были благополучнейшим образом засекречены, и первые публикации были, по-моему, лет 5-6 назад, причём они такой очень лайтовой версии были: ну как бы да, такой печальный тут эпизод, давайте тоже это будем иметь в виду. Ну я считаю – напрасно.
Д.Ю. Напрасно.
Армен Гаспарян. За всё то, что там происходит, в современной Варшаве... Ты видел самую громкую новинку этого года перед 9 Мая?
Д.Ю. Что именно?
Армен Гаспарян. В Варшаве торжественно презентовали здоровые баннеры, витрины все оформленные, всё, как положено – вышла книга, которая называется «Красная зараза», как на самом деле освобождали Польшу в 1944 году. «Красная зараза», я подчёркиваю. На обложке – для понимания – фотография, ну ты её распрекрасным образом знаешь, как советский солдат якобы велосипед отнимает в Берлине в 1945 году. Во т такая вот обложка книги.
Вообще если бы подобного рода событие произошло по отношению к Германии, я думаю, был бы уже достаточно серьёзный судебный процесс, издательство бы разорили. Ну мы, как обычно...
Д.Ю. Тут шизофрению надо бы побороть, определиться хотя бы внутри себя, кто предки-то были – освободители или кровавые сталинские упыри, как-то на чём-то одном, наверное, надо остановиться, иначе получается, что мы внутри страны точно так же поддерживаем то, что происходит там. А вот к вопросу о, два примечания: я помню, я ещё в школе учился, когда-то была одна из переписей населения, а мне отец показывал, что посмотри – в Польше евреев нет вообще, там прочерк стоит в переписи населения, их просто нет.
Армен Гаспарян. Да, правда. Они оказались такие юден фрай, но это уже начало 60-ых годов, и к сожалению, это далеко не всё можно записать на немцев. Кстати говоря, погром, например, 1945 года – его по формальному признаку адресовали именно туда, дескать, немцы там взбаламутили всех, так же, как в 1941 году, поэтому вот они несут за это ответственность. Поэтому вот этот факт красиво очень выпадает из общей истории, его нету даже в летописи холокоста, она как бы сама по себе существует, а вот вопрос с польскими евреями по сути закрывается событиями варшавского гетто 1944 года – всё.
Д.Ю. Вот тут недавно сходил в кино, посмотрел художественный фильм «Собибор» про концентрационный лагерь в Польше, где прибывший туда советский офицер объединил местных разрозненных евреев, поднял восстание и организовал самый большой побег.
Армен Гаспарян. Собственно, единственный удавшийся вообще за всю Вторую мировую войну.
Д.Ю. Так точно, да. И вот на мой взгляд, может, я не сильно грамотный, но когда в конце пошли титры, то там было написано, что из 300, по-моему, сбежавших 150 убили и переловили, и отдали обратно немцам поляки – вот про это надо кино снять, не про лагерь, а про то, что было после: вот эти крестьяне, которые ловят евреев и отдают нацистов, и убивают их.
Армен Гаспарян. Ну там вообще история невероятно гадкая: во-первых, часть евреев, а там других не было в этом лагере как раз, она вообще отказалась бежать – это порядка 150 человек. У немцев есть документы, они же всё-таки там некоторых допросили перед тем, как сразу в расход отправить, и некоторые говорили о том, что они считали, что вот таким вот актом твоего, условно, примирения перед новым порядком ты заслужишь себе некую индульгенцию, возможно, тебя выпустят из лагеря. Ну 150 человек оставшихся вообще перебили, из тех, кто сбежал, там разнятся цифры – там 320-340 человек, до сих пор тоже не очень понятно, сколько всего, действительно, человек 140-150 выдали непосредственно польские крестьяне, при этом не испытывая ни малейших колебаний, ни малейших сомнений. Там есть вообще чудовищные эпизоды, что пока там, условно, кому-то бабушка налила тарелку супа или там что-то ещё дала, пока вот эти несчастные где-то в сарае ели, она успела сбегать и вернулась уже не одна, и соответственно, людей тут же отправили обратно в лагерь и там казнили. Об этих фактах вспоминать не принято, как и вообще о многом том, что происходило и в 20-ых, и в 30-ых, и в 40-ых годах, да даже в 50-ых, по отношению к Польше.
Д.Ю. А вот тут сразу же первая глава: «Что стало с пленными красноармейцами в 1920 году» - а что с ними стало?
Армен Гаспарян. Знаешь, я писал только в данном случае о красноармейцах, потому что вообще по сути получилась книга в таком... я очень любил всегда этот жанр: советская политическая литература – они такие же были небольшие все книги, это некий такой summary по всем вопросам. Я писал только к красноармейцах, хотя меня подмывало, конечно, сделать отдельную. главу – а что стало с белогвардейцами? Это вообще тема, о которой единицы людей знают. Пленных красноармейцев морили голодом, им не давали ни медикаментов, ничего, ну т.е. это представляло польские концентрационные лагеря, они, кстати, именно так и назывались тогда, в годы, ну у нас это считалась эпоха Гражданской войны, они ничем не отличались от того, что было потом в немецких лагерях, единственно, в чём разница есть – туда всё-таки приезжали комиссии, и существует огромный массив документов: там была комиссия военного министерства Польши, которая зафиксировала вообще чудовищные факты – завшивевшие гниющие тела просто, которые не могут даже сами встать, которые лежат в собственных испражнениях. В общем, это совершенно чудовищная картина. В результате всего мы даже не знаем, сколько погибло, цифры разнятся, причём разнятся на сущую малость – на 100 тысяч человек.
Д.Ю. Ничего себе!
Армен Гаспарян. От 69 до 160 тысяч. Поляки говорят о том, что давайте считать только тех, условно, кто сидел в 1920 году, а не будем считать тех, кто присел в 1919 году, ну и т.д. Дошло даже до совершенно абсурдного: Российское военно-историческое общество выступило с идеей поставить поминальный крест на одном из кладбищ в Польше, и нашлись честные поляки, которые тоже стали присылать деньги, но польское министерство иностранных дел выступило, естественно, сразу с гигантским протестом, ничего сделать не дали, и вообще об этой теме вспоминают только совки и потомки комиссаров, как нам говорят небезызвестные польские политики. Не могли паны заморить голодом несчастных русских людей.
Д.Ю. А вот сразу возникает вопрос...
Армен Гаспарян. А с белогвардейцами что было?
Д.Ю. Да-да-да.
Армен Гаспарян. С интернированным отрядом генерала Бредова. Помнится, я первый раз когда к тебе приезжал, мы говорили в т.ч. про дело генерала Скоблина – вот генерала Скоблина по официальной версии завербовал бывший штабс-капитан Ковальский, который как раз был в этом отряде Бредова, который прошёл лагерь интернированных, чудом выжил, голодал, и вот у него жизнь там наладилась в тот момент, когда он постучался в советское посольство, пришёл каяться. Если ты задашь полякам вопрос, что было с отрядом Бредова, с тобой даже никто не будет разговаривать, потому что сколько раз в федеральных эфирах в присутствии поляков я произносил это заветное словосочетание, столько раз на меня смотрели как на пришельца с Марса – они вообще впервые в жизни это услышали: какие-то белогвардейцы, откуда они взялись в Польше, кого мы там морили? Да не могли мы, благородные, морить русских антибольшевиков. Когда им начинаешь называть цифры, они говорят: «А это точно?» Я говорю: ну вообще есть документы, они не у нас-иудокомиссаров в архивах, а они во Франции есть, в Колумбийском университете, вы можете полюбопытствовать, что такое Крест верных, которым были награждены выжившие вот из этого отряда Бредова. Ничего поляки не знают, у них нету этой истории вообще.
Д.Ю. Ну зачем всякие гадости про себя знать и рассказывать?
Армен Гаспарян. Есть история только о том, как гнусные русские всё время их порабощали. Т.е. история с чего начинается: то, что у нормальных людей считается договором о ненападении между СССР и Германией, у этих, соответственно, это пакт Молотова-Риббентропа. Это первая претензия, вторая претензия – это 1944 год, кровавый азиат Сталин не помог варшавскому восстанию. Претензия только к нам, к правительству Великобритании или США нет вообще никаких претензий, к французам тоже, только мы виноваты. Третья претензия: вы не дали нам осуществить план Маршалла, при этом на вопрос: послушайте, зайчики, а вам известно, сколько денег СССР в вас вложил тогда, в 1944 году?
Д.Ю. Без плана Маршалла, да?
Армен Гаспарян. Вам известно, что Варшава на самом деле должна считаться мини-Санкт-Петербургом, потому что весь исторический центр Варшавы восстанавливали архитекторы из Ленинграда, больше того: все эти здания – это ленинградский цемент, ленинградский бетон и ленинградский кирпич, и ещё в 60-70-ых годах коренные варшавяне прекрасно об этом знали, но современные, понятное дело, на тебя посмотрят, как на идиота – какой тут Ленинград? Это наш исторический центр. Они даже не знают, наверное, уже о том, что это всё восстанавливали.
Четвёртая претензия – это Катынь, естественно, первая.
Д.Ю. Как раз хотел вопрос задать: если нашим мёртвым не надо ставить кресты, то в это Катыни полякам надо, да?
Армен Гаспарян. Ну сейчас у них опять истерика, потому что там же обновили экспозицию в музее мемориальном, там в т.ч. о красноармейцах говорится, поэтому сейчас у Варшавы негодование жуткое: как это вы посмели? Вы тем самым оскверняете, т.е. всё ещё у вас на государственном уровне это. Но у них же ещё есть Катынь № 2.
Д.Ю. Что это?
Армен Гаспарян. Это катастрофа самолёта Качинского. Это, как известно, Путин, пробравшись на военный аэродром, привязал себя к крылу самолёта и на подступах к Смоленску он, соответственно, взрывает снаряд, катапультируется и идёт встречать уже руины этого самолёта.
Д.Ю. Там ещё, говорят, берёзу Берия посадил специальную, чтобы он об неё стукнулся.
Армен Гаспарян. Да-да-да, ну это само собой. Вот об этом они тебе с превеликим удовольствием будут говорить. При этом когда ты скажешь: хорошо, ребята, ладно, пленные красноармейцы вас не интересуют, ОК, отряд генерала Бредова тоже, скажите, пожалуйста, вот сейчас современная Польша демократическое государство? Да. Либеральное? Конечно. Скажите, когда сейчас у вас офицеры миссии НАТО в Варшаве сидят ровно в том же здании, больше того, ровно на том же этаже и ровно в тех же кабинетах, где сидел «Прометей» - это вы другого места найти им не смогли или в этом есть всё-таки некий глубокий символизм?
Д.Ю. Преемственность. Надо объяснить, что такое «Прометей».
Армен Гаспарян. Что такое «Прометей»: как известно, польскую вторую Речь Посполиту, которую, собственно, Адольф Алоизович Гитлер-то и сокрушил, задолго до нас, кстати говоря, потому что ему 17 дней на это потребовалось, возглавил маршал Пилсудский, а был он русофобом, ещё каких поискать, т.е. вот там современные Маккейны всякие – это там рядом даже не стояло. Пилсудский был последовательным борцом со всем русским, и естественно, что победив – вот эта битва на Висле – нашего «чудеснейшего» маршала Тухачевского, но это вообще отдельная история, почему так получилось, Пилсудский совершенно справедливо рассудил, что радоваться рано, потому что всё равно вот этот азиатский деспот под боком, и сейчас он накопит силы и обязательно он возьмёт реванш. Тут, кстати, надо сказать, что Пилсудский, действительно, не ошибся, потому что обиду затаили. А как этому можно противодействовать? Понятно, что воевать маленькая Польша с большим СССР не может. Мы же знаем прекрасно, как именно был составлен рейтинг могущества армий 30-ых годов – ну поляки денег занесли просто, выражаясь современным языком, они нашли... опять же, там, на современный лад, была некая лоббистская структура, находилась она в Швейцарии, которая за небольшое вознаграждение подняла Польшу на № 2 в рейтинге, сразу после армии фюрера.
Д.Ю. О боже!
Армен Гаспарян. Но там смешно даже то, что за дополнительное вознаграждение некоторые из вот этих экспертов, которые составили этот самый рейтинг, говорили, что вообще, конечно, надо ещё тут тоже поразмышлять философски, потому что возможно даже поляки № 1, а вермахт – это всего лишь № 2. Ну как бы нормальный, вполне демократический подход. И Пилсудский прекрасно понимал, что это, конечно, тюлька, и он может поить собственное население, но не получится серьёзно воевать, потому что военный ресурс СССР, даже лежащего в руинах после Первой мировой войны, после Гражданской войны, несопоставим. Значит что надо сделать – значит, надо добиться того, чтобы это снова перестало быть единой страной, т.е. вернуться, условно, на положение 1918 года, когда есть РСФСР и есть все отдельно вот эти маленькие аппендиксы, которые ещё будут, соответственно, грубить и Москве, и всем, кто рядом. Для этой цели была придумана при Втором отделе польского Генерального штаба, т.е. при контрразведке, не где-то, а именно в контрразведке, организация «Прометей», которая поставила своей целью раскол СССР по национальному признаку.
Д.Ю. Я смотрю – ничто не ново.
Армен Гаспарян. Не, абсолютно. Подошли невероятно профессионально – всю шваль, какая только нашлась, всех приютили: от каких-то беженцев крымских татар и до Урала, ну т.е. татары Поволжья, до представителей грузинской, азербайджанской, армянской, там какой угодно общественности. В «Прометее» не было только одной нации – догадайся, какой.
Д.Ю. Неужели русских?
Армен Гаспарян. Да. Русских не было ни в каком виде, во-первых, их негде было взять, потому что все возможные русские организации они к тому моменту уже выгнали. По формальному признаку, конечно, и Народно-трудовой союз нового поколения, и Русский общевоинский союз существовали, но их нельзя было сравнивать ни по численности, ни по влиятельности, например, с балканскими отделами, ну я уже не говорю про германский или французский, а все остальные, конечно, уже были вытеснены куда-то, потому что после начала политики насильственной полонизации сначала же пострадали больше всех белорусы, потом дошли до украинцев, причём не западных, а вот именно настоящих таких, и на третьем месте уже стояла Россия, поскольку русские были самой многочисленной колонией, соответственно, надо было уже весь ресурс бросать туда. Вот прежде чем громить храмы, прежде чем громить культурные учреждения и т.д., надо было сначала всех вытеснить, всех активных деятелей, что, собственно говоря, и произошло.
Надо сказать, что самым видным деятелем русской эмиграции там оказался небезызвестный Булак-Балахович, который сам себя уже никак не отождествлял именно с русскими военными союзами, а даже крест у него был сугубо польский, и награждал он тоже людей совершенно определённо. Так вот, именно русских не оказалось в «Прометее», и по всем правилам военной стратегии издаётся журнал ежемесячный и потом ещё ежеквартальный, открыт клуб друзей «Прометея», где постоянные творческие встречи, где объясняется, как именно все должны бороться с кровавым Мордором. Кроме этого существуют филиалы клуба «Прометей» в крупных европейских столицах, которые занимаются ровно тем же самым, ну например, в Париже. А потом к власти приходит Адольф Алоизович Гитлер, который позиционирует себя, по сути, как такой очень большой «Прометей», или «Прометей» в кубе. Но у Адольфа Алоизовича нету такой вот серьёзной разветвлённой агентуры, потому что, как известно по Версальскому мирному договору, Германия была ограничена во всём, в чём только можно. Поляки оказались очень, очень заботливыми людьми, и они передали абверу всю агентурную сеть «Прометея».
Д.Ю. Какая прелесть, а?! Эти недочеловеки, почувствовав хозяина, тут же всё ...
Армен Гаспарян. В Берлине происходили совещания, ну правда, надо сказать, что не вся далеко агентурная сеть «Прометея» почла своим долгом порадоваться такому событию, потому что тут же стал вопрос, а являемся ли мы равными партнёрами, потому что в случае с поляками все были равны, ну т.е. есть, условно, большая Польша, которая будет от моря до моря и цементирующая Европу, ну вот современному нашему зрителю станет понятно: Польша в формате большой Вышеградской четвёрки – тогда было то же самое. Т.е. есть большая Польша, которая объединяет маленькие Чехию, Словакию, Венгрию, ну, возможно, Румынию ещё.
Д.Ю. Неплохо!
Армен Гаспарян. И Польша, соответственно, является управляющей у расколотого Совка, т.е. соответственно, Польша будет давать указания Азербайджанской отдельно республике, Грузинской, и т.д. Но это было понятно в случае с поляками, хуже стало в случае с немцами, потому что тут же встал вопрос по поводу расовой доктрины – она же, как известно, на тот момент уже была прописана, поэтому если были страны, ну или, скажем, не страны, а народы, которые признавались ну хотя бы косвенно по какому-то там одним им понятному признаку если не нордическими, то, по крайней мере, расово через 5 поколений близкими, ну хотя бы с кем можно поговорить, то были народы, с которыми разговаривать категорически не хотелось, а они точно так же входили в «Прометей». И вплоть до начала Великой Отечественной войны со всей этой публикой контакты были очень своеобразные, потому что, ну например, азербайджанцы старались не абверу передать информацию, а туркам, поскольку считали себя скорее турками. Крымские татары тоже тяготели больше в сторону Стамбула, а не в сторону Берлина. Например, то, что когда-то до революции считалось Русским Туркестаном, они вообще смотрели больше в сторону Великобритании, даже не в сторону Польши или в сторону Германии, т.е. агентура была весьма и весьма своеобразной. Но здесь важен сам факт – что, конечно, после начала крестового похода против большевизма те люди, которые были в этой орбите, они приняли в этом, конечно, самое деятельное и самое непосредственное участие. Кстати, очень многие из них попали в тот самый знаменитый список разыскиваемых деятелей антисоветской эмиграции, у нас, как известно, было 2 списка: первый – это список № 1 разыскиваемых военных преступников, совершивших преступления на оккупированных территориях, и второй был список – это деятели русской эмиграции, вот по нему, например, небезызвестный Шульгин был привезён в СССР, небезызвестный теперь уже, по-моему, всем абсолютно интересующимся политикой и историей Гарегин Нжде и многие-многие другие. Вот агентура как раз «Прометея» попала по этому списку, многие, конечно, были крайне огорчены, когда к ним приходили офицеры Советской Армии и просили побыстрее собраться и пройти в комендатуру для дачи показаний.
Д.Ю. С вещами на выход.
Армен Гаспарян. Да, потому что ну а что они – они же ничего такого не делали, они же, как бы, по политической линии боролись. Попробуй сейчас расскажи об этом полякам – с тобой никто разговаривать не будет, потому что только отпетый совок может договориться до такой гнусности.
Д.Ю. Я осмелюсь заметить: отпетые совки до таких гнусностей почему-то не додумались даже, какие учудили у себя поляки.
Армен Гаспарян. Да, но здесь интересно понять, что мы настолько скромные люди оказались – у нас нету до сих пор ни одной серьёзной монографии про «Прометей», единственную статью большую, она там на 100 листов, написала группа историков во главе с руководителем общества по изучению отечественных спецслужб генералом Здановичем. Это всё. Ну т.е. нормальный человек о существовании этой статьи знать никогда не будет, т.е. если ты предметно не будешь шерстить библиотечные каталоги в поиске, что такое «Прометей», ты никогда в жизни не узнаешь. Это большая боль и печаль, это вот у нас такая, извините, отрыжка советского агитпропа: поскольку это страна социалистического лагеря, мы ни о чём плохом вспоминать не будем. Хотя если вот так вот задаться вопросом: ребята, а что было хорошего во взаимоотношениях СССР... ? Ну хорошо, начиная с РСФСР вплоть до распада что было хорошего? Ну тебе скажут: ну как, ну вот они были страной соцлагеря. Да, а чем закончилось? У нас много кто был, у нас и болгары были – те вообще в СССР просились, и венгры были, но это разве отменяет, что мы должны забывать о зверствах венгров на оккупированных территориях?
Д.Ю. Да как раз наоборот – помнить надо.
Армен Гаспарян. А может быть, про румын мы не будем вспоминать, про их зверства, ну не территории, скорее, РСФСР, это получается Молдавская ССР и Украинская ССР.
Д.Ю. Да неважно.
Армен Гаспарян. Неважно, на тот момент это единая страна. Так вот вопрос: а что у нас было хорошего с поляками? И вот здесь все заходят в тупик, потому что выясняется, что хорошего было крайне мало. Причём мы ничего не предъявляем, смотри: разграбленное имущество всех храмов РПЦ – произведения искусства, разворовано, всё это находится в польских музеях и в частных коллекциях. Мы ни разу на государственном уровне не поднимали вопроса о том, чтобы нам вернули хоть что-нибудь. Мы ни разу не поднимали вопрос о том, чтобы нам выплатили компенсацию за взорванный собор Александра Невского, самый крупный на территории Европы, там свыше 1300 взрывов потребовалось, это ещё задолго до того, как по плану Емельяна Ярославского должна была начаться «безбожная пятилетка». Т.е. совками оказываемся не мы вовсе, а некоторые другие демократические люди. Вопрос по Рижскому договору: в прошлом году было большое бурление навоза, что мы должны платить – ну мы, собственно, и тогда не отказывались в 20-ых годах заплатить, мы единственное сказали: ребята, послушайте, в договоре зафиксированы условия, да, они обязательны доя исполнения – мы платим, вы исполняете свою часть.
Д.Ю. А что там было – в двух словах?
Армен Гаспарян. Суть была очень простая: надо было полякам парализовать деятельность антисоветских организаций – невинная просьба. Собственно, нас интересовали 2 на тот момент, их больше и не было: первая – это Союз защиты Родины и свободы Савинкова, там, действительно, был очень серьёзный варшавский филиал, возглавлялся он небезызвестным Философовым, а первую скрипку играли редакторы савинковской газеты Мережковский и Гиппиус. И советское правительство просило избавить их от головной боли, отправить их куда-нибудь в Париж. Естественно, ничего этого сделано не было, т.е. был выгнан сам Савинков... ну как выгнан – он в любой день, который ему нравился, мог приехать и повстречаться, например, с руководителем контрразведки, там, провести ревизию своей организации. Ему главное, что он там больше, чем на неделю, не приезжал.
Д.Ю. Да и не надо, наверное, да?
Армен Гаспарян. Пункт 2 – это ещё более смешно, это Организация украинских националистов, ну предтеча ОУН – это петлюровские офицеры. И требовала это, что характерно, не Москва, а Киев, как столица Украинской ССР. Но даже их не выгнали из Варшавы, а напротив им сделали ещё режим максимального благоприятствования. Тогда Москва, увидев, как выполняется на самом деле Рижский договор, сказала: ребята, так не пойдёт, вы не получите золота и остальных поставок. Тема на этом закрылась, но в прошлом году поляки неожиданно об этом вспомнили, и что характерно: претензия была выставлена только России, а Украине современной нет. Почему? Потому что в Польше уточнили, что если выставлять претензию Украине, то Украина отдаёт 54% своих золотовалютных резервов сейчас, а это означает, что страны больше нету, ну т.е. от слова совсем, поэтому пускай платит Москва. На что здесь представители определённых ведомств сказали: послушайте, други, значит, вы 100 лет об этом не вспоминаете – а выполнили за эти годы условия? Ну хорошо, сейчас нету Союза защиты Родины и свободы и нет петлюровской организации – нынешний «Прометей» можно зачесть за то и выгнать? Ну, на этом, собственно, история и заканчивается благополучно.
Третий пункт, это вообще Моисей и скрижали всей истории, я считаю – это как кровавый Сталин не дал возможности своей армии освободить... вернее, не освободить даже, а помочь Варшавскому восстанию, и тем самым позволил немцам потопить его в крови. Обычно главный аргумент, их два: первое – Сталин подло приказал армии остановиться перед наступлением на Польшу для того, чтобы подкопить силы. Для меня это в т.ч. личная история – у меня дед был как раз именно в этих самых частях, которые освобождали Польшу. Для тех, кто плохо учился в школе, я напоминаю, что операция по освобождению Польши от немцев следовала сразу после операции «Багратион», т.е. освобождения Белоруссии. Вовсе не так сказочно нам это далось, потому что, во-первых, потери у нас тоже были большие, и во-вторых, конечно, армия устала от этого наступления, потому что, как мы помним, наступление в Белоруссии Рокоссовский, конечно, придумал гениальное, но оно потребовало невероятных физических затрат, у армии просто, действительно, не было сил для этого рывка. Поэтому Сталин сказал: сейчас перегруппировка, и потом бьём уже что называется наотмашь, чтобы немец уже там не встал. Естественно, современным полякам это бесполезно объяснять, потому что для них война – это же компьютерная, там, как известно, на экране-то солдатики не устают, они могут бегать без устали, как молоденькие свинки.
Второй пункт – это что шепелявый грузинский подонок, как они его называют...
Д.Ю. Поляк и шепелявый – как-то странно звучит, от поляка.
Армен Гаспарян. Да, ну это ладно, это на их совести мы опять же оставляем, такую характеристику человека, перед которым, например, Черчилль вставал на Ялтинской конференции и Потсдамской. То, что он не дал свои аэродромы – слушай, ну действительно, нам остаётся только с тобой посыпать голову пеплом и сказать: какая скотина всё-таки, ну жалко ему было дать аэродромы? А потом мы с тобой, прежде чем открыть этот бидон 5-литровый и обсыпаться пеплом, зададим вопрос: ребята, а зачем вам эти аэродромы? Давай вспомним, что в 1944 году британская авиация вполне себе летала бомбить Берлин, и не только Берлин, и вообще всю Германию они замечательным образом бомбили. А скажите, Варшава – это что, на Северном полюсе находится? Т.е. вы хотите сказать, что не хватало ресурса долететь самолётом до Варшавы и помочь там с оружием, медикаментами и всем прочим? Причём всем сразу: и французам, и англичанам, и американцам – кому угодно. Тогда возникает вопрос: ребята, а не пытаетесь ли вы таким образом несколько сместить акцент? И тут мы с тобой упираемся в то, что, оказывается, подмогу должны были оказывать другие, но коварная скотина Черчилль, этот тучный алкоголик, это ничтожество, как называл его Гитлер, ему настолько надоело польское правительство в изгнании, что когда Сталин в очередной раз поднял этот вопрос, он сказал: ладно, мы сейчас эту тему уладим, и повелел им заткнуться. Он же не мог предвидеть, понимаешь, что через 60 лет эта тема снова выплывет. Уже потомки польского правительства в изгнании, они же, как известно не признают ничего, они выставили снова вот этот вот счёт за аэродромы. При этом никто не может объяснить: ну хорошо, а каким образом тогда британская авиация должна была попасть на эти аэродромы? Т.е. лететь-то всё равно пришлось бы через германскую зенитную артиллерию ПВО. У нас же на территории СССР освобождённых областей что Украины, что Белоруссии, поправь меня, но по-моему, не было британских аэродромов.
Д.Ю. Не слыхал даже о таком.
Армен Гаспарян. Может, конечно, и было, но тогда это засекреченная информация, потому что там «Нормандия-Неман» пользовалась вполне себе нашими аэродромами, и как раз к ним нету претензий по поводу того, что они помешали спасать поляков, а есть претензия только к нам. Но опять же, это, понимаешь, как всегда в случае с этими малоприятными людьми не рекомендуется об этом говорить вслух, потому что только законченный подонок может задать вопрос: ребята, а как вы это себе представляли вообще? А можешь задать совсем страшный вопрос: скажите, а были попытки, ну хоть одна, британских лётчиков Её Величества всё-таки долететь до Варшавы? Ну может быть, кого-то немцы сбили – тогда же, наверное, в документах должен содержаться отчёт о безвозвратных потерях.
Д.Ю. Приказ, куда лететь, да?
Армен Гаспарян. Да, но насколько я понимаю, даже таких попыток не предпринималось. А ответ-то, оказывается, очень простой: дело всё в том, что хитро выверченные поляки решили, что они Сталину скажут задним числом о начале восстания, чтобы лавры не делить. Ну т.е. как бы мы сами поднимем, сами победим оккупационные власти. Но силы-то оказались больно неравные, а в довершение всего, за что к нам, кстати, ещё там дополнительная претензия, но это уже от современного поколения польских политологов: дело всё в том, что немцы при подавлении восстания ещё использовали наших коллаборационистов, в частности, небезызвестная 29-ая дивизия СС «Каминский», вот сводный полк Каминского, а также представители азербайджанских подразделений легиона специального назначения «Бергманн», вот как известно, за это тоже должны каяться мы. Когда ты им пытаешься, объяснить, что послушайте, ребята, в нашей стране над всей этой сволочью были судебные процессы, ну по крайней мере, над каминцами, и они все получили вышку, а «Бергманн» не брали в плен сами союзники как раз за Варшаву, почему эмблема «Бергманна» считается фантастической редкостью на рынке военной меморабилии – серебряный восточный кинжал. После Варшавы командование союзников отдало приказ: всех, у кого будет найдена символика «Бергманна», не надо даже второго слова – сразу можете ставить к стенке. Поэтому в подавляющем большинстве вот эти легионеры там и погибли. Причём здесь мы? Ну мы какое к этому отношение имеем? Они говорят: ну как, каминцы – они же русские.
Д.Ю. Азербайджанцы, да?
Армен Гаспарян. Нет, Азербайджан на тот момент – тоже составная часть СССР, ну ОК, эти хотя бы отдельная сейчас страна, а вот каминцы были русские. Им пытаешься объяснить: ребята, у нас каминцев всех приговорили к смертной казни, был очень большой процесс, параллельно начался с окончанием процесса над офицерами власовской армии и над казаками. Он просто меньше известен, как всегда, потому что нам было не очень приятно говорить ещё о том, что вот там происходило на оккупированных территориях, но между тем это факт. Потом, если вы мне покажете хоть одного каминца, кого у нас героизируют в обществе, тогда, наверное, будет предмет для разговора, а вот по этническому происхождению рассуждать – ну хорошо, тогда давайте поговорим о многих других вещах, ну например: мы каемся за каминцев, а вы сейчас начинаете последовательно выплачивать России и Белоруссии компенсации за зверства отрядов Булак-Балаховича в 1919-1920 г. По этническому признаку, они там подавляющее большинство были кем – поляками. Да, это, действительно, в прошлом офицеры Русской императорской армии, но вы же подходите по этническому происхождению. Почему вы считаете, что игра будет в одни ворота? Вы хотите так поговорить? Разграбленное золото, а изнасилованные, а убитые, и т.д.? Т.е. счёт-то тоже такой может получиться не очень красивый. Поэтому на этом тема заканчивается.
Дальше вот всё идёт непосредственно уже к тому, что вы нам, скоты такие, не дали осуществить план Маршалла. Тогда им начинаешь говорить: ребята, послушайте, вы знаете, сколько денег вам дали задолго до того, как сенатор Маршалл вообще в Конгрессе заговорил про вот это всё? А самое главное: вы про компенсации говорите – ну давайте и мы поговорим. Голод 1946 года у нас почему получился?
Д.Ю. Почему?
Армен Гаспарян. Потому что мы, голодая сами, спасали поляков, мы эшелонами туда гнали еду. У нас на Украине сейчас очень любят говорить: у нас было 3 голодомора, первый в 20-е годы, второй в 30-е и последний – это 1946 год. Конечно, мы эшелонами гнали продовольствие, мы, жертвуя собой, спасали поляков. Но почему претензия опять к нам у украинцев? Вы тогда, пожалуйста, к полякам и адресуйте, пускай они вам компенсацию за это платят.
Д.Ю. А у них, кстати, как сейчас отношения-то? Там нацисты, тут нацисты – как это?
Армен Гаспарян. У них сложные... я понимаю, конечно, что там есть хорошая поговорка: в сортах навоза мы не разбираемся, но у них не складывается, причём они исторически не складывались, потому что на самом деле мало кто знает, что больше всего украинских националистов гнобил-то не Гитлер, и даже не кровавый Абакумов с Берией и со Сталиным, а больше всех гнобили как раз польские власти, потому что именно они закрывали там подпольные украинские университеты во Львове, они там закрывали школы, гимназии, закрывали литературные кружки и т.д., т.е. на тот момент, на начало 30-ых годов главными врагами ОУН были как раз польские чиновники, и они с ними боролись, ни с какими ни евреями, ни с кацапами, москалями Бандера на тот момент не сражался, у него и п/ж-то было за теракт против Польши. Это потом уже офицеры абвера намекнули, что послушайте, есть более выгодный товар на рынке сегодня, и от вас тоже много не требуется – просто там два слова надо ещё дописать в листовку, и всё, и хорош. Поэтому нет, у одних с другими отношения не сложились категорически, потому что, как известно, всё было бы ничего, но существует Волынская резня – до 100 тысяч человек уработали украинские националисты. Вот это, конечно, мешает им слиться в экстазе, потому что не будь Волынской резни, я думаю, что они бы уже забыли бы там про жертвы среди польской интеллигенции по Львовскому погрому 1941 года, и вообще они уже были бы лучшими друзьями, потому что объединяет их ненависть к России. Но вот существует Волынская резня, поэтому приходится постоянно им скандалить на уровне парламентов, и соответственно, там ещё радикальные националисты друг другу фиги показывают через границы, потому что одни там сжигают портреты Бандеры, а вторые наоборот с ними только и бегают. Я думаю, что с этой точки зрения у них ничего не поменяется, эта конфигурация так и будет, но в главном, как любил говорить небезызвестный деятель, в главном-то они едины – ненависть к России совершенно испепеляющая. Самое главное, что... вот меня, знаешь, больше всего умиляет: ну ладно там, полякам не повезло, действительно, в 1939 году – очередной польский раздел генерал-губернаторство сделали, но когда на западе Украины говорят, что мы не признаём пакт Молотова-Риббентропа – да не признавайте вы что угодно, тогда просто возвратитесь в состав Польши, и всё, потому что вы в составе Украины только по результатам договора о ненападении. Это вызывает, конечно, у них огромную обиду и боль, потому что они-то себя отождествляют... Ну вообще, конечно, понимаешь, это политическая шизофрения – они, с одной стороны, ненавидят Восточную Украину, не признавая её за Украину, а с другой стороны, они ненавидят Польшу, они в каком-то таком сознании некоего такого пупкового ферзя посреди Европы, т.е. вот как они с этим живут, я не очень понимаю. Главное, что поляков они ненавидят, как своих поработителей, а обычных украинцев они ненавидят, потому что они совершенно справедливо говорят, что это ничем не отличаются от москалей, а украинцы – это, типа, мы. Ну т.е. там такая очень своеобразная теория, они с ней, кстати, жили-то достаточно долго, это же не они придумали – офицеры германского Генерального штаба, ну вернее даже не германского, а австро-венгерского, подсказали, а эти уже, соответственно, её потом творчески развили, причём довели это до абсурда, потому что мне лично рассказывали люди, которые были на экскурсии во Львове, и для которых это стало неизгладимым впечатлением – они видели, например, там какой-нибудь русский собор или там храм армянской церкви и спрашивают у экскурсовода: а вот это что? А там ни вывесок, ничего нету. Они говорят: вы знаете, ну это памятник, в общем, средневековья, кто-то какую-то непонятную церковь построил, в общем, это всё малозначительно, ну мы просто её держим, как некое напоминание, что вот такое тоже у нас было.
Д.Ю. Идиоты!
Армен Гаспарян. Ну это вот Западная Украина as is, это вот мне лично рассказывали люди, которые поехали, выражаясь современным языком, шопиться, покупать книги про Бандеру, и заодно они заказали себе экскурсию, причём они не говорили о том, что они из России, они говорили только на английском, потому что если бы они сказали, что они из России, никакой экскурсии бы не было, в принципе, поэтому они, значит, на английском языке беседовали, и экскурсовод, наверное, так и не узнал, каким же отпетым подонкам он там всё это рассказывал. Ну это, понимаешь, это общее там – что в Прибалтике, что на западе Украины, там если узнают, что ты из России, с тобой вообще никто разговаривать не будет из этой публики, они тебе ничего не продадут, т.е. надо разговаривать только на английском. Я вот, например, в Прибалтике, когда закупался подрывной литературой, я разговаривал на английском, понимая прекрасно, что единственное слово на русском – они тут же закроют палатку, напишут, что всё, не продаём потенциальному оккупанту, хотя кроме нас вообще это никому не нужно и не интересно. У них же сейчас, кстати, горе большое на Украине.
Д.Ю. Что случилось?
Армен Гаспарян. Ну как, литературу-то никто не покупает. Ну всё, они всех забанили.
Д.Ю. Ну она же, наверное, некоммерческая литература, кто-то, наверное, деньги даёт на производство, нет? Они не могут жить за счёт продаж.
Армен Гаспарян. Так раньше за счёт чего тиражи-то раскупались – кто приезжал, он сразу закупал там пудами в подарок, и всё, и вроде как это расходилось, а теперь русские перестали ездить, и всё это пылится. И больше того, последний раз как раз арестованный теперь за шпионаж на Украине Кирилл Вышинский мне год не мог найти книжные новинки про Бандеру. Я уже ему сказал: иди на рынок, там наверняка какое-то кодовое слово у табачника надо сказать, и он сходил, нашёл, действительно, ему там нашли вот эти новинки, но на него смотрели как на сумасшедшего, потому что там отвыкли уже, что кто-то спрашивает, никому не нужно абсолютно, только вот невменяемые русские политологи и историки будут сидеть и читать на мове святцы про Бандеру, Коновальца, и т.д. Причём там это же с богатым иллюстративным материалом таким, мне особенно там нравятся карты: часть Кубани – Украина.
Д.Ю. Боже мой!
Армен Гаспарян. Т.е. там всё прекрасно.
Д.Ю. Отличные люди!
Армен Гаспарян. Не, ну а в Польше что – не так? Там Смоленск относится на некоторых картах туда же – ну временно под протекторатом
Д.Ю. Видимо, фантомные боли по отрезанной ноге, да?
Армен Гаспарян. Абсолютно!
Д.Ю. Или даже по отрезанной голове.
Армен Гаспарян. Неизлечимо. Вот что с поляками, что, конечно, с западными украинцами разговаривать про историю – я не знаю, это надо сначала, наверное, какое-то успокоительное пить, чтобы не реагировать вообще на всё то, что они говорят, потому что, наверное, кто-то из зрителей твоего канала видел, что у меня был печальный опыт общения с ними в федеральных каналах, и конечно, уходил я в состоянии глубокой задумчивости от их познаний. Когда при поляках произносишь: «Собор Александра Невского», как они на тебя смотрят с тоской. Они-то думают, что ты про Париж говоришь, про Rue Daru, а когда ты им начинаешь, дебилам, объяснять, что это речь про Варшаву идёт и про иконы, и про то, как этот собор вообще строился, они с таким интересом слушают: что правда, у нас? Ничего не путаешь? Точно в Варшаве? Гляди-ка ты, а?
Д.Ю. Страшное оружие – история, в общем-то, для форматирования мозгов. Что ж это получается? Ну, наша позиция, как всегда, ничего, кроме недоумения не вызывает. По-моему, есть прекрасный опыт общения с нацистской Германией и с тем, что после от неё осталось: вот есть нацисты, которые, так сказать, организовали, возглавили и повели, а есть пострадавший от этого немецкий народ, среди которого была масса подонков, которые вот этими вещами занимались, поддерживали. Это не говорит о том, что весь немецкий народ плохой, но он породил вот такого монстра, который принёс вот такое горе всем без исключения народам Европы. Почему в рамках т.н. дружбы надо про подобные вещи молчать?
Армен Гаспарян. Ну вот заметь – у нас в СССР издавалась масса литературы как раз по той теме, о которой ты говоришь. У меня самая любимая, её даже можно не читать, просто надо название запомнить: «Враг всего мира» называлась, очень популярная в то время книга. Про Великобританию у нас даже выпускались книги – как воевать с Великобританией после ядерного удара. Про поляков у нас помимо «4 танкиста и собака» и капитана Клосса у нас же вообще ничего не было. Ну я вот хорошо помню, что для меня, когда я...
Д.Ю. «Кабачок «13 стульев»».
Армен Гаспарян. Не, ну я с точки зрения истории, понятно – там ещё фильм «Ва-банк» невероятно популярный. Я же когда в 1993 году вообще узнал про существование какого-то отряда Бредова, у меня был культурно-анафилактический... причём я не был самым зашоренным скотом, я на тот момент уже знал историю, ну примерную хотя бы, организации Бориса Савинкова, я понимал, что там сложно было, мягко говоря, но что там ещё какие-то белогвардейцы были и что они страдали в Польше – ну это тогда прозвучало весомо. Прошло с тех пор сколько у нас – 25 лет, я тебя уверяю: мы сейчас можем выйти, вот мы находимся в культурной столице России, действительно, я абсолютно точно так считаю – дойти до Невского проспекта и опросить первую тысячу человек. Я подозреваю, что если из этой тысячи нам хотя бы 5 скажут, что это такое – отряд генерала Бредова, это будет гигантским достижением, но подозреваю, что никто не скажет.
Д.Ю. Я, как представитель культурной столицы, не слышал.
Армен Гаспарян. У нас, понимаешь, нету этой истории, мы стесняемся всего. Ну ладно, я понимаю – мы стеснялись красноармейцев, но белогвардейцев чего стесняться? Они в СССР были идеологическими врагами. Как раз наоборот надо было сказать: видите, что творится-то? Но даже этого у нас не было. У нас многие погибшие тогда, убитые поляками священники в рамках насильственного перевода православных христиан в польскую традиционную веру прославлены, как новомученики, но при этом у нас никто не знает про судьбу РПЦ в Польше в принципе. Когда им говоришь о том, как убивались вообще наши священники задолго до Емельяна Ярославского, это задолго до 1937 года, все говорят: не может быть, ну как – это же европейская страна. Когда говоришь: послушайте, Синод РПЦ за рубежом в конце 30-ых годов обратился ко всем правительствам мира с требованием осудить варварское поведение Польши по отношению к РПЦ и, получив ответ поляков, что типа вы не вмешивайтесь не в своё дело, это наша территория, мы здесь будем делать, что хотим. Мы об этом тоже молчим. Т.е. понимаешь, у нас любой факт соприкосновения с Польшей нам самим в первую очередь неприятен, но тогда стоит ли удивляться, что поляки просто будут плевать нам в лицо – мы же не можем ответить. Почему, вот откуда берётся это хамское поведение польских политологов? Потому что кто у нас им противостоит – люди, которые тоже этого не знают. Что для них Польша: это наша совместная война с Гитлером – ОК, а когда им говоришь: а вы знаете, там ещё была антисоветская армия, не менее популярная, которая в подполье ещё находилась – и всё, и наш вот с тобой современник теряется, потому что для него это тоже какое-то откровение. Он там слышал, что было правительство Польши в изгнании, а тут ещё, оказывается, есть какая-то армия. Мы страдаем от собственной малограмотности в исторических вопросах, вот в чём беда, мы не хотим никак наконец-то заняться этим серьёзно. Не знаю, сколько ещё лет или десятилетий мы будем от всего краснеть, и уходить в сторону, хотя, казалось бы, Украина нам показала очень яркий пример тому, что если вы историей не занимаетесь, вам это будут надевать на голову. Как показала практика, задумались над этим единицы, ну т.е. это, условно, если поделить на 2 сектора, они примерно одинаковы по численности – это команда людей, которые ходят в Разведопрос, и команда людей, которые группируются вокруг «Вечер с Соловьёвым» и радиостанции Вести FM, всё, а у всех остальных есть полный мир и согласие. Мне десятки человек сказали: да зачем ты пишешь? Ну сейчас они там обидятся и напишут ноту протеста. Я говорю: да мне наплевать, что они будут писать!
Д.Ю. О боже: они обидятся!
Армен Гаспарян. Кто они такие, чтобы они обижались? Мы заплатили за освобождение этой страны чудовищно высокую цену – 600 тысяч солдат и офицеров СА там полегли. Это для меня личная история – у меня дед получил почти смертельное ранение при освобождении Польши, и когда мне эта мразь вся будет рассказывать про красных фашистов, а я, зная вот это вот, это же я тезисно ещё описал, это же можно на каждую тему по такой книге написать, а я должен стыдливо молчать? Ребята, вот так не будет! Надо научиться давать сдачи.
Д.Ю. По сусалам! Итого – оглавление: «Что стало с пленными красноармейцами в 1920 году?», «Почему провалился Рижский договор?», «Уничтоженная церковь: судьба храмов РПЦ в Польше», «Почему не вспоминают сегодня «Прометей»?», «Во всём ли виноват тот самый пакт?», «Польское участие в холокосте», «Катынь: оставшиеся вопросы», «Варшавское восстание 1944 года: в чём виноват СССР?» и «Кто спонсировал восстановление польской столицы после Второй мировой?», ну и конечной вишенкой – «Катастрофа самолёта Качинского».
Армен Гаспарян. Ну это вообще отдельная песня.
Д.Ю. Ну, как говорится, вода камень точит по капле, будем надеяться, что эта полновесная капля. Кому интересно, кто у нас соседи и чем они в отношении нас занимались – настоятельно рекомендую к прочтению. Спасибо, Армен.
Армен Гаспарян. Спасибо.
Д.Ю. Пиши ещё.
Армен Гаспарян. Постараюсь.
Д.Ю. А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
