Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Павел, добрый день.
Павел Перец. Привет, привет. Сегодня поговорим про Остапа Бендера российского терроризма по имени Сергей Геннадьевич Нечаев. Который “жег напалмом”, но с более трагическими последствиями, чем литературный персонаж. Также мы поговорим, как обычно, про ряд географических объектов. Я хочу много чего рассказать, не знаю, успею ли, но если успею, надо обязательно рассказать про чрево Петербурга и чрево Парижа. То есть, в Париже чрево, а у нас в Москве и Петербурге тоже есть свои чрева. Сенная площадь в Петербурге, а в Москве, это “Хитровка”. Потому, что это тоже имеет непосредственное отношение к теме нашей беседы. И вот, к вопросу о том, ходили или нет студенты в эти кабаки. Как раз сегодня попробуем на этот вопрос ответить. Сначала я должен пояснить пару моментов. Во-первых, я поражен адекватностью восприятия материала.
Д.Ю. У нас калиброванный контингент, дураков не держим.
Павел Перец. Меня конечно можно закидать помидорами, что я шел в логово, Вокруг все... А я на белом коне. Нет. Я все прекрасно понимаю, у меня был свой канал. Точно также калибровку там проходили годами. Но, у меня есть такая тайная полиция, мне ничего не надо знать, они сами присылают все, что происходит в интернете. Я думаю, у тебя такая же история. Я посмотрел, на youtube более-менее нормально. Но людей смутило два моих высказывания. Первое, что Россия родина терроризма. Второе, что из ссылки не бежал только ленивый. Наверное, нужно было сказать, что Россия, это родина современного терроризма. Тут я, возможно, был не совсем прав. Но мне написали, что я не совсем в теме потому, что вплоть до Юдифи, которая тоже была террористкой. Я сначала подумал, что меня “троллят” жестко. Потом залез, оказалось, что нет.
Д.Ю. Точно террористка.
Павел Перец. Точно террористка. Дело в том, что поскольку я еще и гид, иногда вожу экскурсии в Эрмитаж. Нечасто. Потому, что в основном “индивидуалов” туда вожу. Нужна лицензия, причем лицензию выдают, только для тех, кто водит иностранных туристов. Для тех, кто водит российских туристов, лицензии в принципе не существует. Соответственно, у меня там есть любимые картины. Одна из них, “Юдифь” Джорджоне. Она висит там же, где висят два полотна Леонардо да Винчи. Все, естественно, прут к Леонардо да Винчи, смотрят это все. Я не очень люблю Леонардо да Винчи. Я очень честно подхожу к процессу восприятия искусства. В отличие от тех, кто строит из себя искусствоведа, подхожу очень просто: нравится, не нравится. А в соседнем зале эта “Юдифь”, она уникальна тем, что там уже все закончено. Она там такая стоит, у нее голова Олоферна. Потому, что обычно эту Юдифь изображали, например, у Боттичелли она могла идти, как женской сумочкой, помахивая этой головой. Есть у Караваджо картина, где она отпиливает эту голову. Такая замечательная поза, она там по-женски отклонилась, чтобы блузочку не запачкать в кровище. Поэтому я, естественно, в курсе про Юдифь. Но, если мы называем Юдифь террористкой, то давайте глубже. Товарищ Каин, который убил товарища Авеля, он в принципе тоже подпадает под это. Если ассасины террористы, тогда сюда надо приплетать и ниндзя. Если Революционный Конвент террористы, тогда и большевики, и белые, это террористы. Потому, что они занимались тем же самым, каждый со своей стороны. Если террорист “и ты, Брут”, тогда вся честная компания, которая убила Павла I, Петра III, они тоже террористы.
Д.Ю. Я страшное скажу. Все наши партизаны, с точки зрения немцев, тоже террористы.
Павел Перец. Да. Тут, понимаете, нужно четко определиться с дефинициями. Почему я, еще и Виталий Будницкий, специалист в этой области, профессор Высшей школы экономики, он об этом тоже говорит, что профессиональной террористической организацией была “Народная воля”. У нее был систематизированный подход, что крайне важно, у нее был свой тайный агент в секретных службах, Клеточников. У нее был налаженный канал освещения информации. У нее был свой технический отдел, который изготовлял бомбы, были свои представители за границей. Четкая система конспирации была выработана Александром Михайловым по кличке “Дворник”. Это была организация, которая этим занималась систематически и профессионально. Ничего подобного до этого не было. У ассасинов не было задачи освещать свою деятельность и кого-то в чем-то убеждать. Технических средств таких у них не было. А еще убийца Линкольна, о котором я слышал. Я когда был в городе Вашингтоне, у меня там зрители канала живут, они там дом снимают в пригороде, и я у них останавливаюсь, я, естественно, попросил провести меня мимо театра Форда. Где, как раз за год до покушения Каракозова, был убит Линкольн, точнее смертельно ранен господином Джоном Бутом. Поэтому, я не только слышал, но и видел место, где это произошло. Но, опять-таки, есть ряд покушений на американских президентов. Самое первое было совершено умалишенным, президент не был убит. Затем, Гарфилда смертельно ранили на вокзале. Товарищ, который это сделал, стрелял из того же самого револьвера, из которого Вера Засулич будет стрелять в губернатора Трепова. Точнее, до этого, мы об этом поговорим. Он стрелял потому, что сначала голосовал за Гарфилда и надеялся, что ему предоставят пост после во Франции. Ему не предоставили, и он решил убить. То есть, приходили к выводу, что он не совсем вменяемый. То есть, системы не было.
Д.Ю. Я бы, с твоего позволения, копнул немножко глубже. То есть, первое, абсолютно согласен. Прежде, чем начинать дискуссии, давайте определимся с понятиями. А дальше, если углубиться, то, наверное, на каждый момент есть действующее законодательство, которое классифицирует. Если атаман Кудеяр, он кто? Разбойник, бандит, руководитель ОПГ? На мой взгляд несколько странно с позиции современного Уголовного кодекса. оценивать то, что было тогда. Как в процессе становления зверский терроризм, я, конечно, извиняюсь перед всеми историками, но, с моей точки зрения, вот именно в таком виде он появился конкретно у нас.
Павел Перец. Да, к сожалению. Это не предмет для гордости., но все последующие организации, которые возникали в Европе и у нас в России, “Народная воля” для них была эталоном. Но, по крайней мере, это вопрос дебатируемый. У вас могут быть другие мнения, на сей счет, это нормально. Я считаю, что не очень корректно называть Юдифь террористкой, если вы считаете иначе, это ваше право. Второй момент, про ссылку. Здесь конечно у людей каша в голове. Потому, что они путают круглое с мягким, а красное с теплым. Дело в том, что В Советском Союзе выходил журнал, который назывался “Каторга и ссылка”. Где специально отделялись мухи от котлет. Дело в том, что из каторги действительно никто не бежал. Хотя, как мы увидим в дальнейшем, Гершуни, глава боевой организации партии социалистов-революционеров, бежал из Нерчинской каторжной тюрьмы. Его вынесли оттуда в бочке с капустой. То есть, даже это было возможно, но это исключение из правил. Что касается ссылки, там были комментарии “как они там по тайге”, Причем здесь тайга? Ссылали не только в тайгу. Знаешь, например, куда первый раз был сослан товарищ Сталин? В Сольвычегодск. Если мы сейчас залезем на страницу Википедии и посмотрим, что такое город Сольвычегодск, не поверишь, там написано “курорт”. Имеется в виду не курорт в стиле Фиджи, а там минеральные источники. Курортом он стал в 1923 году, если мне память не изменяет. Но это не тайга. Что сделал товарищ Сталин? Конечно, он оттуда сбежал. Его “приняли”, отправили обратно. “Принимали” его в Петербурге, сидел он в здании Александро-Невской части на Старо-Невском проспекте, чья каланча была видна раньше с Площади Восстания. Он под фамилией Чижиков прибыл к нам. Причем этот Чижиков тоже был бывший ссыльный, но дал ему свой паспорт. Потом товарища Сталина “принимают” еще раз и отправляют в Нарым, это Томская область. Да, там тайга. Там он пробыл 41 день в ссылке. Сел на пароходик и по Оби, по Томи доплыл до Томска, а там на поезде пересек всю Россию и уехал за границу, где встретился с товарищем Лениным. То есть, он второй раз бежал из ссылки. Потом вернулся в Россию, его в какой-то момент опять арестовали. И вот оттуда он уже вышел по манифесту 1917 года.
Д.Ю. Тут позволь опять тебя перебью. У нас есть легендарный труд “Архипелаг ГУЛАГ” гражданина Солженицына. Который без затей непрерывно сравнивает, как он сидел придурком лагерным при оперчасти постоянно, а вот глупый Достоевский, в “Записках из мертвого дома”, писал всякую чушь. Александр Исаевич непрерывно сравнивает, как ему нарядчиком прекрасно и вольготно жилось в ГУЛАГе, а тут Достоевский, дурачок, горя в жизни не видел. Это другая страна, в ней другие способы сообщения, например, другие способы контроля путей сообщения. Все было не так. И это, если я правильно понимаю, называлось “места не столь отдаленные” и “места отдаленные”. А ссылка, это как при Советской власти было, тебя за 101-й километр. То есть, в этих городах тебе проживать запрещено, а вот в других можешь. Никто особо за тобой там не следил. Именно поэтому они и убегали. Из мест лишения свободы убегать, это совершенно другое.
Павел Перец. То есть, я не говорю о том, что бежали люди с каторги. Ни из Шлиссельбурга, ни из Трубецкого бастиона не убежишь.
Д.Ю. Иначе при царях всякие там чукчи, эвенки и другие наши, глубокоуважаемые малые народности, которые обитали вокруг мест лишения свободы, они беглым каторжникам бошки бы не резали, чтобы их сдать и получить за это деньги. Как-то вот так получалось.
Павел Перец. Либо еще вот яркий пример. Потому, что про этого человека мы сегодня вскользь упомянем. Это Герман Лопатин. Он первым перевел “Капитал” Маркса на русский язык и даже лично с Марксом встречался. У этого товарища точно такая же история. Определенная революционная деятельность, они там “Рублевое общество” организовали. По просвещению, и, параллельно, революционную литературу распространяли. Сначала его вообще сослали в Ставрополь. Это вообще ссылкой-то не назвать. Он там продолжал свою деятельность, какой-то пост даже занял. Затем он, по истечении ссылки, вернулся. Далее, он, во-первых, помог господину Лаврову сбежать за границу, отдав ему свой паспорт. После чего сам бежал. А господин Лавров, кстати, в ссылке писал знаменитые “Исторические письма”, которые очень сильно повлияли на умы людей. В частности, Софьи Перовской. Потом, на подъеме, Герман Лопатин отправился в Иркутск избавлять из ссылки Чернышевского. Это не удалось, его самого там “приняли”. Он два раза убегал от конвоя, его ловили. Потом он убежал в третий раз, как-то в тайге скрылся, каким-то образом добрался до Петербурга. Есть целая история, как он это сделал.
Д.Ю. Вот интеллигенция была.
Павел Перец. Интеллигенция была такая. Соответственно, этот самый Лавров тоже из Вологодской области бежал. Вологда, Тотьма, я был в тех местах. Сейчас это тоже, наверное, места ссылки для какого-нибудь московского хипстера.
Д.Ю. Могу привести пример. Когда я служил в Советской армии, это начало 1980-х, у нас были люди, например, из Вологды. Потом выясняется, что он живет примерно в 300-х километрах от Вологды и фотографию показывает. А на фотографии ГАЗ-66, сидит в грязи по двери, а проходимость ГАЗ-66 вызывает глубокое уважение, но из этой грязи выехать не может даже он. Ездить можно только зимой, когда замерзшие дороги. Или летом, когда все высохнет. Там хорошо и сейчас, я к этому.
Павел Перец. Потом Лопатин возвращается в Россию. Его опять арестовывают, отправляют в место просто таежное, в Ташкент. Оттуда его переводят в Вологду, из Вологды он, естественно, бежит. Но в третий раз, когда он прибыл в Россию, в один из этих периодов он разоблачал Нечаева, его арестовывают и он “нарвался” на каторгу. То есть, это такой цикличный процесс, их отправляют в ссылку, они оттуда бегут, их ловят и опять отправляют. Если мы почитаем биографию любого профессионального революционера, то мы увидим, что через раз эта история. Почему это важно? Потому, что терроризм в России был возможен вследствие пассионарности этих молодых людей, в основном студентов, а еще потому, что система это позволяла. Потенциальный или уже состоявшийся государственный преступник, его куда-то отправляют и создаются все условия, чтобы он оттуда сбежал. Более того, совершенно спокойно пересек всю страну, отправился в Европу, откуда на самом деле уже тогда не шибко выдавали. Хотя сегодня расскажу историю, когда выдали. Я сейчас перечитываю воспоминания террориста Савенкова. Маня Школьник и Аарон Шпайзман, такие господа, их отправили в ссылку, они оттуда бежали, вступили в боевую организацию социалистов-революционеров. И стали участвовать в покушениях на высокопоставленных лиц. Поэтому господа из ссылки бежали. Не все, согласен, что Чернышевский так и не бежал. Из Чернышевского у нас в Советское время сделали такого вождя революции, а на самом деле это был такой классический интеллигент, “ботаник”. Он если куда и мог сбежать, то это из комнаты в туалет. Он в принципе не обладал такими демоническими революционными качествами, которыми его пытались наградить. У нас сейчас станция метро его имени, библиотека, проспект. Это чтобы данный момент прояснить и больше к нему не возвращаться. Система не работала, Точнее, она работала, но не достаточно профессионально.
Д.Ю. С твоего позволения, завершающий пример. Вот есть спецназ самого разнообразного толка, который на Северном Кавказе борется с конкретным вполне терроризмом. Вот у них бывают соревнования, приезжают туда иностранные гости, например, из Норвегии. И в беседах с нашими представителями славных органов, норвежцы задают вопрос: “А вот захват заложников. Захватили, окружили в неком отдельно стоящем здании, частном доме. Что вы делаете?” На что наши отвечают: “Ведем переговоры, сначала”. – “А потом, если безрезультатно?” – “Если безрезультатно, то подгоняем танк и складываем дом”. – “Что делаете?” – “Стреляем из танка. Дом разрушен, террористы внутри все умерли”. – “Там все в шоке. Как так можно? Это же люди, с ними нужно договариваться, брать в плен”. Это все происходит потому, что у вас нет конкретного опыта общения с подобной мразью. У вас еще сотрудников полиции в должном количестве не убили. Нужно время, чтобы государственный механизм провернулся и начал принимать такие решения, пригоняем танк и стреляем туда без разговоров фугасным снарядом. А государство неповоротливое, а давайте мы с ними разговаривать будем, давайте их в ссылку отправим.
Павел Перец. И в Голландии, и в Норвегии. И прочее, и прочее. Это опять-таки важно потому, что Сталин и все, кто потом пришел к власти, они же тоже были не “травоядными”, они прекрасно эту систему знали. Они сделали все возможное, чтобы уже в Советском Союзе ничего подобного не было.
Д.Ю. И его не было, что характерно.
Павел Перец. Нет, оно было, но в таком, очень малом количестве. Я потом, может быть, расскажу про один террористический акт, который у нас был в Ленинграде. Кинули бомбу, потом не пойманные убежали в Финляндию. Но это был один случай... Не было такого разгула, как в дореволюционной России. Потому, что люди имели опят изнутри, они сделали все, чтобы этого не повторилось. Это еще один момент для понятия той системы, которая образовалась не на пустом месте. А сегодня мы говорим об одном человеке, я хочу показать две его фотографии.
Д.Ю. Нечаев Сергей.
Павел Перец. Да, Нечаев Сергей Геннадьевич. Хочу сразу же зачитать описание из девичьих уст, какое впечатление производил этот человек. Мария Петровна Негрескуп (Лаврова) вспоминала: “Небольшие темные глаза смотрели на меня с таким выражением холодного изучения, с такой неумолимой властностью, что я почувствовала, что бледнею, не могу опустить век. Страх, животный страх охватил меня как клещами. Никогда, ни раньше, ни позже, в своей жизни я не испытывала ничего подобного”.
Д.Ю. Молодец Серега.
Павел Перец. То есть, вы представляете, сейчас он был бы звездой Голливуда. Фотография ничего подобного не передает, если честно. Наталья Алексеевна Тучкова-Огарева вспоминала, что у него были “огненные” глаза. Соответственно, сестра его в своих воспоминаниях оставила следующий пассаж: “У Сергея была сильная воля и это правда. Иногда он влиял и на отца. Барышни, мои подруги, при взгляде на него переживали что-то особенное. Влюблялись и уважали его. Я спрашивала, не носит ли он магнита. Вот и сейчас на карточке он таков, что не хочется отрываться. Он как бы разговаривает с тобой”. Вот такое впечатление производил этот человек на современников. Надо сказать, что на мужскую половину он производил впечатление абсолютно такое же. Он умел подчинять людей своей воле. Благодаря чему он добился в определенный момент того, чего добился. Чем характерна эта история. Она выбивается из колеи террористической деятельности в России потому, что Нечаев совершил террористический акт, но по сути это были не террористический акт, а просто уголовное преступление. Потому его, забегая вперед, и выдали швейцарские власти. Что является вопиющим случаем с точки зрения, как обычно происходило наше общение с европейскими странами.
Второй момент. Это Федор Михайлович Достоевский, о котором, я надеюсь, мы сегодня успеем поговорить, написал роман “Бесы” под впечатлением от данной истории. Этот роман наш демократический лагерь принял в штыки. Каких только ярлыков на Достоевского после этого не навешивали. При этом не надо забывать, что Достоевский, во отличие от большинства из них, прошел буквально через смерть. На Семеновском плацу. Он это описал, у него было пять минут. Говорят, за секунду-то жизнь перед глазами проходит.
Д.Ю. С мешком на голове.
Павел Перец. Нет, он был не с мешком на голове. С мешками была предыдущая партия, а он стоял, ждал. Еще одна деталь, должен был приехать человек-заика, объявить о помиловании. Соответственно, потом он были на каторге. Известен случай, когда в одном из салонов ему некорректный вопрос задали, он просто поднял штанину и показал след от кандалов. Это был его ответ на претензию, которую ему выставили. Сергей Геннадьевич Нечаев, в отличие от большинства революционеров, кто был поповский сын, поповская дочь, дворяне, он был реально из крестьян. Его отец был с одной стороны профессиональным маляром, с другой стороны он сделал карьеру как официант. И своего сына начал с этого приучать с детства. Самое главное, что хочу сказать, если вы хотите изучить биографию Нечаева, есть замечательная книга, написал Феликс Лурье в серии “Жизнь замечательных людей”. Отец не поскупился, тратил достаточно серьезные средства на образование собственного сына. С одной стороны он хотел, чтобы сын пошел по его стопам, но с другой стороны хотел для него чего-то большего. И Нечаев, будучи в отличие от многих сверстников человеком образованным, рано начал думать о том, о чем другие не думают.
Здесь очень важный момент. Я приведу несколько отрывков из его писем, чтобы вы представляли, какая атмосфера была в провинциальных городах, а он из города Иваново. Это и сейчас не пуп земли, а тогда, так вообще. Как он описывал обстановку, которая происходила тогда: “Ни одного явления, ни радужного, ни возмущающего душу. Какая-то сделалась последнее время сдержанность у ивановцев. Спячка, просто ровно ничего нет нового. Отчего это происходит, я уж не берусь объяснить”. Еще одно письмо: “Скука страшная. Снег тает, на улицах лужи. Везде течет, льет, каплет. Не видно ни души человеческой. Зато царство животных заполняет теперь каждый закоулок. Всякий наслаждается по-своему. Свиньи валяются в лужах, куры копаются в навозе, собаки бегают целыми бандами. Только коровы прогуливаются со степенностью и важностью, свойственной ивановским купцам”. Полный мрак. Я хочу зачитать вам цитату, это другой уже источник, это одно из писем Софьи Перовской. Чтобы вы четко понимали, почему эти люди, которым что-то надо было в этой жизни, не могли сидеть, когда вокруг них куры копаются в навозе, все спят. А душа просит, как говорится. Перовская пишет своей подруге Ободовской: “Как глянешь вокруг себя, так и пахнет отовсюду мертвым, глубоким сном. Нигде не видишь мыслительной, деятельной работы и жизни. В деревнях и в городах, всюду одинаково. И крестьяне точно также перебиваются изо дня в день, ни о чем не думая, точно мертвая машина, которую завели раз и навсегда. К чему не подойдешь, все из рук валится. Это правда, что умение и знание можно приобрести, но настоящее положение все-таки подло. Хочется расшевелить эту мертвечину, а приходится только смотреть на нее”. В такой атмосфере эти люди росли и вырастали. И если большинство людей с этим мирились, то этим товарищам хотелось что-то сделать. И когда они пытались это делать каким-то официальным способом, открывать школы, лечить крестьян, им практически сразу все это обрубали.
В общем, он жил в Иваново, поскольку был человеком образованным, решил поступать в учебное заведение. Он приехал в Москву, поступил в услужение к историку Погодину, пробыл у него недолго. Однако, Москва не была столицей, столицей был Петербург. И он перебрался в Петербург. У него было две цели. Первая, это поступить в университет. Вторая, это сдать экзамен на учителя, по-нашему говоря, средней школы. Для этого университетского образования тогда не нужно было. Он приехал в Петербург, в университет он не поступил. А экзамен на учителя, не с первого раза, но сдал. Тут важно сказать, что Нечаев преподавал. Он преподавал Закон Божий. Более того, известно место, где он это делал и я вам сейчас это место покажу. Находится это на Васильевском острове, сейчас эта школа выглядит вот так. За этим зданием находится аптека Пеля. Обыкновенное здание такое классическое. На первом этаже располагались квартиры учителей, на втором этаже располагались четыре помещения, где обучали детей. Это была система, которая была введена еще Екатериной II. Матушка, как известно, играла в просветительство, иногда успешно, иногда не очень. Соответственно, он в 1780-х годах поручила разработать проект устроения таких школ, они назывались “Главные” и “Малые”. Отличались по количеству лет, сколько там обучались и по количеству дисциплин. Для них был разработан архитектором Волковым типичный проект.
Д.Ю. А адресок, где это?
Павел Перец. Это угол Большого проспекта и Седьмой линии Васильевского острова. Там с другой стороны Андреевский рынок. А еще с одной стороны Андреевский собор. Почему Андреевское училище? Все эти училища были при соборах, как правило. А это уже перспектива с Шестой линии. Это собор в честь Андрея Первозванного. Поскольку там находился капитул ордена Андрея Первозванного, это первый орден в Российской империи.
Д.Ю. Что такое капитул?
Павел Перец. Капитул, это некая комиссия, которая занимается всеми делами, связанными с орденом. Рядом там сейчас бюст Головину, это человек, который первым получил орден, поэтому его бюст там и находится. Вот еще, это перспектива с Андреевского рынка. Сейчас эта местность несколько иначе выглядит. И вот еще одна церковь Андрея Первозванного. Вот так это раньше было. И вот там-то, в здании этой школы он и начал преподавать Закон Божий.
Д.Ю. Что это такое? Нынче граждане не сильно в курсе, что туда вообще входит? Что там надо учить в Законе Божием? Молитвы, что вообще?
Павел Перец. Вообще тут надо начать не с того, что надо учить, а с того, как раньше жизнь протекала. Нам это сложно понять. Вы приходите в школу... Даже не так, некоторые жили в школе. А если вы приходили в школу, всегда ваша учеба начинается с молитвы. С молитвы начинался обед, соблюдались посты все. История Библии, естественно. Вы заходите сейчас в тот же самый Эрмитаж и надо начинать с “азов” потому, что большинство картин на библейские сюжеты. Более того, они не просто на библейские сюжеты. Если брать, например, ту же картину Караваджо, где Юдифь отпиливает голову Олоферну, помимо того, что это библейский сюжет, это еще аллегория, подтекст. Дело в том, что картина эта писалась в тот момент, когда шла жесткая контрреформация, Юдифь выступала в образе борьбы с протестантством. Для современников этот контекст был понятен. Соответственно таким аллегориями тогда оперировали. У нас в Петербурге есть Петропавловская крепость, там самые главные, Петровские ворота, там есть барельеф “Низвержение Симона-волхва апостолом Петром”, современники-то понимали, что Симон-волхв, это Карл XII, шведский король. Вот такие вот подтексты... Самсон, разрывающий пасть льву.
Д.Ю. То есть, как обычно, существует некое общее для всех поле зрения.
Павел Перец. Да. И оно было очень плотно связано с библейской историей потому, что все ее прекрасно знали. Сейчас мы ее не очень хорошо знаем. А некоторые вообще ее не знают и задумываются: “А зачем?” Ответ очень простой, в Библии все описано. У нас произошел технический прогресс, но, к сожалению, мотивация человека и мотивация абсолютно не поменялись. Они как были, так и будут. Поэтому все искусственные попытки ввести человеческие желания в какие-то рамки, “от каждого по способностям, каждому по труду”, не работает. Потому, что рано или поздно находятся те, кто говорит: “А я так не хочу, я хочу вот так”.
Д.Ю. Я тебе больше скажу, что если будет наоборот, “не от каждого по способностям и не каждому по труду”, найдутся недовольные.
Павел Перец. Недовольные найдутся везде. Понимаю, что не в тему. Живу сейчас в Сестрорецке. Там по собственной инициативе администрация сделала перед поликлиникой маленькую парковку для колясок. Сама, по своей инициативе. Читаю комментарии: “Почему так мало места?” “Почему козырек такой?” И прочее, и прочее. Может быть, можно было сделать лучше, но вам же сделали, уже хорошо. Я к тому, что ни сделай, будут критики. Это не значит, что у нас все делается идеально. Я к тому, что какие-то процессы проходят, а воспринимаются они в привычном ключе.
Д.Ю. При этом я бы добавил, что если вот этих недовольных назначить делать стоянку для колясок, получится еще хуже. И недовольные будут опять.
Павел Перец. Есть “чудесный” период в истории России под названием “Временное правительство”. Вот это яркий пример того, когда неглупые, образованные люди взяли власть, и развалилось все буквально моментально. После этого у него было повышение. Он преподавал историю Библии, молитвы, наставления и прочее.
Д.Ю. Казалось бы, христианин должен быть, вдохновленный всякими примерами. Самопожертвование, всякое такое. Любви к ближнему.
Павел Перец. Тут ко мне заходил наш общий знакомый, Егор Яковлев. У нас в комментариях человек попросил рассказать о взаимоотношениях Церкви с народом до революции. Это больная тема. Я думаю, мы посвятим этому отдельный выпуск. Потому, что все было крайне неоднозначно. Среди революционеров разных партий было много детей духовенства: Кибальчич, Грачевский, Екимова. Это если говорить про “Народную волю”. Среди большевиков, сколько их было. Товарищ Сталин был семинаристом, он не окончил Семинарию, но тем не менее. Не будем углубляться в этот вопрос, он не столь однозначный, как его пытаются сейчас представить, но вы должны понимать, что когда сносили храмы, у этого была определенная предпосылка. Потому, что когда в мусульманской стране произошла бы революция, и начали сносить мечети, нам сложно такое представить.
Д.Ю. Такого и не вспомнить.
Павел Перец. Да. А у нас такое было и тому есть свое объяснение. После этого его перевели в другое училище, это было некое повышение в статусе. Там он хорошо себя показал. Сергиевское училище, там у него была больших размеров казенная квартира. Но его содержание, довольствие, к сожалению, не изменилось.
Д.Ю. Жена, дети были к тому времени?
Павел Перец. Какие жена, дети, что ты. Про женщин мы отдельно поговорим, про его отношения. Сергиевское училище находилось вот здесь. Это в двух шагах от большого дома, улица Литейная, дом 4. Угол Чайковского и Литейной. Сейчас на этом месте находится такое вот здание.
Д.Ю. Адресный центр.
Павел Перец. Когда я возил передачи своему приятелю, сначала в “Кресты”, потом в тюремную больницу, там сидят барышни, которые принимают это, меня поразило какие у них ногти, какой макияж. Я человеку этому говорю, а он говорит: “Ты еще не видел, какие у них туфли”. Здесь стоял “Всей артиллерии Сергиевский собор”. Обратите внимание, что на куполе шестиконечные звезды. Как и на куполе Измайловского собора. По имени этого собора улица Чернышевского долгое время называлось Сергиевской. Потом построили это здание, архитектор Беспалов его возвел. Оно сейчас вот так выглядит. В стиле конструктивизм. Соответственно, рядом там находилось Сергиевское училище, где господин Нечаев и преподавал. Но преподаванием одним Нечаев не собирался заниматься, он мечтал о карьере. Но о карьере революционера. Дело в том, что тогда были определенные движения в студенческой среде. Основным рассадников всех революционных идей были конечно же студенты. Этому способствовали два фактора. Первое, они все были молодые, когда ты молод, надо куда-то бежать, против чего-то протестовать. Во-вторых, они были образованные и больше всех знали. Поэтому студенты и были основной средой, где это происходило.
Он стал присматриваться, что где происходит, начал участвовать в различных кружках. Военно-медицинская академия тогда отличалась. И он понял, что есть определенные группировки внутри студенческой среды и ему хотелось бы в этой истории занять какое-то свое место. Он начал предпринимать к этому какие-то действия, начал где-то выступать, призывать к каким-то радикальным мерам. Жил он не один, к себе из Иваново он вызвал приятеля по фамилии Кацапинский, который практически жил на его иждивении. Нечаев уже тогда начал его очень сильно третировать, выяснять, кто он и что он, выяснять какие у него взгляды, называть “дрянью”. Это привело к тому, что этот Кацапинский ушел от него на иждивение к другому учителю. Сходки происходили в разных местах, например, одно из них описано как “клетушки” возле домика Петра I, это на Петроградской стороне. Где помимо всего прочего обитала Феоктиста Михайловна Засулич с дочерьми. Это важно потому, что одной из этих дочерей была Вера Засулич. И пострадала она как раз вследствие нечаевского дела. Хотелось бы сказать, какое влияние история Каракозова оказала на неокрепшие умы. Вот воспоминание одного из очевидцев: “Истрия декабристов, петрашевцев, воспоминания о Худякове, его рассказов о существовании какого-то тайного общества за границей, были излюбленной темой разговоров на таких вечерах”. Соответственно, Нечаев, терся в этих студенческих обществах и встретил там такого человека, как Петр Никитич Ткачев. Ткачев, это один из, скажем так, лидеров мнений среди таких персонажей, как Лавров и Бакунин. Вот, это были такие направления мысли, а ,еще Писарев был. И этот самый Ткачев познакомился с Нечаевым. Нечаев уже тогда был радикальным, но он увидел, что есть люди радикальнее, чем он. Есть предположение, что тогда Нечаев написал “Программу революционных действий”, она была написана совместно с Ткачевым. Эта “Программа революционных действий” получила распространение. Нечаев начинает понимать, что ему не удается завоевать определенный авторитет в этой среде. Есть какие-то другие люди, у которых все хорошо, а у него как-то нет героического прошлого. Правда есть “огонь в глазах”.
Д.Ю. То есть, отсутствуют лидерские качества.
Павел Перец. Они у него были. Он их не мог пока грамотно аккумулировать. Более того, как и все закомплексованные люди, был нетерпим к чужому мнению. Вспыхивал, когда ему возражали. Более того, его материальное положение было не ахти. Сторож вспоминал, который прислуживал ему в Сергиевском училище, как он иногда себя вел: “10 числа, бывший в пьяном виде, приказал топить печку в 12 часов ночи. Я сказал ему, что не в показанное время топить печку нельзя, через что быть пожарной команде”. То есть, пожарные требования. Отсюда мы выясняем, что после определенного времени в Петербурге было запрещено топить печи.
Д.Ю. Многие не знают, что можно угореть.
Павел Перец. Мало того, что можно угореть. Огромное количество пожаров случалось из-за того, что искра вылетела и прочее. Надо не забывать, что хотя у нас город и каменный, но до определенного момента эти каменные дома были с деревянными перегородками. То есть, они горели. Откуда все эти брандмауэры у нас появились. Соответственно: “А он, ни слова не говоря, взял и толкнул меня в дверь”. В итоге Нечаев придумал такую историю. Он понял, что нужно как-то прославиться и приписать себе определенное геройское прошлое. Он рассказал одному приятелю, Евлампию Аметистову, что его вызывают в полицию и, скорее всего, арестуют. Аметистов сообщил об этом своим приятелям. Нечаев отправился на улицу Гороховую, дом 2. Об этом адресе мы поговорим в следующий раз потому, что там произошло покушение на Трепова Веры Засулич. Это вообще очень памятный адрес потому, что оттуда началась ЧК. Соответственно, он сообщил, что его должны арестовать, потом он является в квартире одной из представительниц этих революционных сходок по фамилии Тамилова. И просит спрятать у нее сверток с бумагами. На следующий день к этой Тамиловаой пришла Вера Засулич с двумя записками, которые она получила по городской почте. Вот, что в первой записке говорилось: “Идя по мосту, я встретил карету, в какой возят арестованных. Из нее выбросили мне клочок бумаги, и я узнала голос дорогого для меня человека: “Если вы честный человек, доставьте это. Я прошу вас как честных людей сию минуту уничтожить мою записку, чтобы не узнали меня по почерку”. Студент”. Вторая записка была от Нечаева: “Меня везут в крепость. Не теряйте энергии друзья-товарищи, хлопочите обо мне”. Вообще сам контекст, везет карета арестанта, а он чего-то там достает, пишет.
Д.Ю. Раскидывает “малявы”.
Павел Перец. “Извините, секундочку. Сейчас я тут”. Выбрасывает, на мосту это подбирается. Но суть в том, что, не смотря на этот весь бредовый контекст, в студенческой среде не принято тогда было врать. Поэтому, людям верили на слово. Был определенный кодекс чести. Мы, к сожалению отвыкли. Не только в студенческой среде. Например, купцы, которые обманывали покупателей, между собой старались, чтобы реноме свое не портить. Было такое понятие, “купеческое слово”.
Д.Ю. Это было опасно. Так я тебе скажу. Купец возглавлял ОПГ свое и там не забалуешь.
Павел Перец. Да просто могли перекрыть каналы торговли и все. Поэтому “купеческое слово”. Не было определенных юридических форм в тот момент. Поэтому поверили, что Нечаева везут в Петропавловскую крепость. Но на этом дело не кончилось, он тем временем пересидел у какого-то своего знакомого.
Д.Ю. То есть, это он имитировал арест.
Павел Перец. Да, Он имитировал арест. Затем он перебрался за границу, а распространил слух, что бежал из Петропавловской крепости.
Д.Ю. А это не выяснить никак было?
Павел Перец. Я тебе еще раз говорю, мы сейчас обсуждаем это: “Как это, как можно поверить?” Тем не менее, этому поверили.
Д.Ю. Как в анекдоте: “А у нас на слово верят”.
Павел Перец. Адвокат Спасович, который защищал одного из нечаевцев, говорил: “Его сажали в промерзший каземат Петропавловской крепости. Он до того окоченевал в этих стенах, покрытых льдом, что ему ножом разжимали зубы, чтобы впустить несколько капель спирта. Он ушел, надев шинель какого-то генерала, и очутился в Москве”.
Д.Ю. Тут появляется силуэт Солженицына. Я видел, я там был. Даже в карцере печка была.
Павел Перец. Объективности ради надо сказать, что Трубецкой бастион, это далеко не санаторий. Но, “что ему ножом разжимали зубы, чтобы впустить несколько капель спирта”, это когда они насчет молока не могли достучаться. Вот он пустил такую байку и сразу обрел некий ореол вокруг себя. Подготовил, по-современному говоря, медийное пространство для своей персоны. Он приехал за границу и вышел на товарища Огарева и товарища Бакунина. За границей он рассказал, что он представитель чуть ли не всероссийской студенческой организации. Что там идет какое-то движение, готовятся какие-то мероприятия. А он это, естественно, все возглавляет. Ему поверили. Дело в том, что Бакунин на тот момент был немножечко выдохшийся. У него в определенном месте была подмочена репутация. А тут приезжает такой молодой. С горящим взглядом, со стальной волей. Начинает им все это рассказывать, они в это поверили. Более того, Огарев написала стихотворение “Студент” и посвятил его Нечаеву. Я буквально кусочек зачитаю:
Он родился в бедной доле,
Он учился в бедной школе,
Но в живом труде науки
Юных лет он вынес муки.
В жизни стала год от году
Крепче преданность народу,
Жарче жажда общей воли,
Жажда общей, лучшей доли.
И, гонимый местью царской
И боязнию боярской,
Он пустился на скитанье,
На народное воззванье,
Кликнуть клич по всем крестьянам —
От Востока до Заката:
“Собирайтесь дружным станом.
Станьте смело брат за брата —
Отстоять всему народу
Свою землю и свободу”.
Жизнь он кончил в этом мире —
В снежных каторгах Сибири.
Но, весь век нелицемерен,
Он борьбе остался верен.
До последнего дыханья
Говорил среди изгнанья:
“Отстоять всему народу
Свою землю и свободу”.
Д.Ю. Стихи, мягко говоря, скромные. Я бы такие стихи писать не стал.
Павел Перец. Поэтому в произведении “Бесы” Достоевский в уста Петеньки Верховенского вкладывает следующее:
Он незнатной был породы,
Он возрос среди народа,
Но, гонимый местью царской,
Злобной завистью боярской,
Он обрек себя страданью,
Казням, пыткам, истязанью
И пошел вещать народу
Братство, равенство, свободу.
И, восстанье начиная,
Он бежал в чужие краи.
Д.Ю. Ну, это уровень Вилли Токарева: “Носки мои всегда ты драила, меня считала ты за фраера”.
Павел Перец. За границей он их всех очаровал, охмурил. Они ему выдали некий документ, который гласил, что: “Податель сего есть один из доверенных представителей русского отдела Всемирного революционного союза”. За подписью Бакунина. Это такая челночная дипломатия США - он здесь наплел, что там, и там наплел. Он приехал в Россию, окруженный ореолом Петропавловской крепости, это раз. Во-вторых, представителем не чего-то там, а “Всемирного революционного союза”. К бумаге была приложена печать с надписью “Революционный европейский союз, Генеральный комитет”. И он отправился в Москву, цель его была собирать какие-то силы, их возглавить. Свой взор он обратил на Тимирязевскую... Это сейчас она Тимирязевская, на Сельскохозяйственную академию. Дело в том, что после реформы 1861 года, встал резко вопрос о наличии специалистов в области земельного права. Вообще, все, что связано с земельными вопросами. Ради этой цели была организована Сельскохозяйственная академия, которая находится сейчас рядом со станцией метро “Тимирязевская”. Я когда жил в Москве, я жил между станциями “Аэропорт” и “Сокол”, ближе к парку Сельскохозяйственной академии, я там бегал. Знал бы я тогда, что я бегаю по парку, в котором был совершен первый успешный террористический акт в России. Парк чудесный на самом деле. Он вообще принадлежит академии, а народ летом выползает и жарит шашлыки, как у нас водится. С другой стороны, куда народу бедному деваться в матушке Москве. Нечаев стал организовывать кружок свой. Вот он приехал весь такой загадочный, таинственный, с такими документами. Опять-таки, повторюсь, в студенческой среде было принято верить, тем более, что у человека документ с печатью. Я бы хотел зачитать, почему к нему присоединялись. Вспоминает Успенский: “У нас начались споры, которые я не буду приводить в подробностях, так как они слишком длинны. Я укажу только на ту разницу воззрений, которая существовала между мной и Нечаевым. Я предпочитал путь мирного развития народа, посредством распространения грамотности. А он, напротив, считал революцию единственным исходом из настоящего движения”. То есть, никакие умеренные планы Нечаев не принимал, он был сторонником революции, причем “здесь и сейчас”. Дальше Успенский пишет еще одну причину: “Я могу назвать 100 – 150 моих знакомых, сосланных на каторгу или на поселение. Или высланных административным порядком. Последние административные меры сделали то, что ни я, ни кто-нибудь из моих знакомых не могли считать себя в безопасности или гарантированными от преследования”. Также на Успенского подействовал арест пятнадцатилетней девушки, которая была заключена в Петропавловскую крепость. В общем, он начал собирать компанию, а дело в том, что как раз в Тимирязевской академии для этого были все условия. Жили они все очень компактно. И разрешения на сходки им было практически не нужно потому, что зачем им сходки, они вот ходят друг к другу.
Д.Ю. Практически чашка Петри, где росли бактерии.
Павел Перец. Более того, как господин Кузнецов вспоминает, Нечаев, когда ночевал, спал на голых досках.
Д.Ю. Как Рахметов.
Павел Перец. Да. Это же программа действий. Отсюда их артели, это все было у Чернышевского. Довольствовался стаканом молока и куском хлеба. Вообще надо сказать, что у Нечаева была и воля, и железная выдержка. Это мы потом увидим, когда он попадет в Трубецкой бастион. Также он любил устраивать маскарады. Один раз он пришел в офицерском костюме и сказал, что он пришел со встречи офицерского собрания членов этого комитета, куда без офицерского костюма не пускают. Более того, была пятерка, каждому из этой пятерки был назначен номер, они называли друг друга по номерам. И каждый из них должен был вербовать остальных. Если ты номер первый, то следующий, кого ты завербовал, будет номер “1.1”, “1.2”, “1.3” и так далее. Тот должен был вербовать следующие пятерки.
Д.Ю. Это напоминает мне товарища Пол Пота – “товарищ номер один”.
Павел Перец. А мне это напоминает “MMM” и сетевой маркетинг на самом деле.
Д.Ю. Это уже вырождение.
Павел Перец. Какое вырождение, живее всех живых. Товарищ Мавроди отсидел, а до сих пор эти предложения поступают. Один раз Нечаев попросил своего приятеля по фамилии Лихутин, который приехал из Петербурга: “У меня там будет заседание, ты просто приходи и молчи”. Этот Лихутин пришел, молча, с умным видом посидел и ушел. А Нечаев сказал, что это приезжал ревизор, контролирующее лицо от того самого главного контролирующего комитета европейского. Соответственно, за вами следят. Естественно, им строго-настрого было запрещено говорить о том, что они обсуждают на заседаниях. Но Нечаев общался со всеми окружающими людьми и у одной барышни он выяснил, что один человек все-таки проговорился. В одно из следующих заседаний он сказал: “Центральному комитету известно, что кто-то из вас предатель”. И рассказал информацию, которая ему поступила от Центрального комитета. Соответственно для этих отделений, которые формировались, были определенные правила. С частью правил хотел бы вас ознакомить. Во-первых, пункт одиннадцатый гласил, что вопрос о денежных средствах стоит на первом плане. Как они действовали. Во-первых, это прямой сбор с членов. Второе, это косвенный сбор под благовидным предлогом со всех сочувствующих. Третье, устройство концертов, вечеров под разными номинальными целями. Это была распространенная практика, все знали куда эти деньги идут, однако все приходили и участвовали. Разнообразные предприятия относительно частных лиц. Из всей суммы приходов одна треть доставляется комитету. То есть, непосредственно Нечаеву, себя не забывал.
Д.Ю. Ну, если довольствовался стаканом молока и краюхой хлеба, наверное, не шиковал, шлюх не выписывал, номера в “Астории” не снимал.
Павел Перец. Теперь пункт двенадцатый. “В числе необходимых условий для начала деятельности отделения есть:
1.Образование притонов;
2.Допущение своих людей в число разносчиков, булочников и прочее;
3.Знакомство с городскими сплетнями, публичными женщинами, собирание и распространение слухов;
4.Знакомство с полицией и с миром старых приказных;
5.Заведение сношений с, так называемой, преступной частью общества;
6.Влияние на высокопоставленных лиц через их женщин;
7.Интеллигенция и литература;
8.Поддержание агитации всевозможными средствами”.
Д.Ю. Это он сам придумал?
Павел Перец. Да. Это мы еще не дошли до “Катехизиса революционера”. Помните, я читал про Ишутина, что там они должны стать последними подонками и прочее. Это опять-таки для полной конспирации. Что будет происходить, когда начнется революция: “В день, когда будет назначен переворот, в неизбежно последующей за ним сумятице, каждый индивидуум должен примкнуть к той или иной рабочей артели по собственному выбору. Руководясь своими силами и способностями. Им будут выдаваться определенные материалы для восстания, а потом для работы. Организовываются артели. Одним словом, не примкнувшая к артели личность остается без средств к существованию. Для нее будут закрыты все дороги, средства сообщения. Останется только одни выход: или к труду, или к смерти”.
Тут мы переходим к моменту, по которому ты совершенно справедливо задал вопрос в прошлый раз. Есть информация, что ишутинцы собирались в этом кабаке под названием “Крым”, в его отделении “Ад”. Нечаев призывал к тому же, что надо ходить по кабакам, выяснять сплетни, налаживать отношения со всеми этими подонками общества и прочее. Один из таких персонажей по фамилии Рипман вспоминает, как он пошел в один из кабаков на “Хитровке”: “Когда я вошел туда, со мной чуть не сделался обморок. При виде той грязи физической и нравственной, которая господствовала в этом вертепе. Если бы не водка, которую я выпил, я бы упал. Я в первый раз проследил там недолго. Потому еще несколько раз приходил. С каждым разом впечатление, производимое на меня этим местом, делалось тяжелее и тяжелее. Из разговоров я знал, что некоторые из посетителей занимаются карманным грабежом. Мне как-то не верилось, что они могли так открыто посещать трактиры, занимаясь таким ремеслом. В это время пришлось встретиться с одним бессрочно отпускным солдатом, который имел вид истощенный. Я угостил его обедом. За это он предостерег меня, что тут есть жулики и надо быть осторожным. Кроме того, мне раз или два удалось поговорить с публичными женщинами, которые посещали этот кабак. Я иногда разговаривал с ними, желая знать причину, почему они так низко пали. И одна из них, которой я оказал маленькую услугу тем, что накормил ее, сказала, что жулики намерены меня ограбить. Вследствие этого обстоятельства и вследствие того тяжелого впечатления, которое производило на меня это место и тамошние посетители, я сказал, что больше не могу туда ходить”. Эксперимент не удался, как ты видишь.
Д.Ю. Действительно, ты же неместный. Выглядишь не так, ведешь себя не так. Никто тебя не знает. Ты зачем сюда пришел?
Павел Перец. В общем, эта деятельность была, но факт оставался фактом, что кроме представителя комитета в лице Нечаева и этого ревизора, никого из этого комитета не было. Нечаев постоянно призывал к более радикальным мерам. И наступил момент, когда была история в другом учебном заведении. Нечаев сказал, что по этому поводу надо обязательно написать прокламацию и вывесить в студенческой столовой. И один из членов нечаевского кружка, Иванов, возразил, что: “Таким образом, мы нечего не добьемся, только столовую закроют”. Что, в общем-то, разумно. На что Нечаев сказал: “Вы что, хотите противоречить указаниям комитета? Я сделаю запрос и уверен, что придет ответ”. На что Иванов с сарказмом заметил, что: “Обычно все решения почему-то принимаются в пользу комитета”. То есть, те, которые угодны Нечаеву. А Иванов был очень популярным в этой среде и Нечаев понял, что надо с этим что-то делать и задумал его убить.
Д.Ю. Молодец. Очень быстро он пришел к правильным выводам.
Павел Перец. Очень быстро, да. Нужно это было для двух моментов. Во-первых, нужно было скрепить пятерку. Ничто так не скрепляет узы преступных группировок, как общая кровь.
Д.Ю. Двоякое. В первую очередь, укрепление дисциплины. Ты кто такой? Веди себя прилично, подчинение, безусловное соблюдение революционных понятий и всякое такое.
Павел Перец. Да. И второй момент, Нечаев рисковал, что эта отлаженная система может дать сбой потому, что Иванов начал противиться, а у него был определенный вес в студенческой среде. И здесь я хочу зачитать, как происходило убийство этого несчастного Иванова. Я читал лекцию об этом лекцию в Москве, оно показывает уровень, который существовал на тот момент. Это из показаний Николаева и Прыжова: “Иванов согласился. До парка добрались на извозчике. Затем отпустили его, и пошли к гроту пешком. Недалеко от входа их поджидал еще один член общества, Алексей Кузнецов, а внутри Петр Успенский и представитель таинственного революционного комитета Сергей Нечаев”. Дальше Николаев описывает: “Когда мы подойдя к гроту вошли в него, пропустив Иванова вперед, Я пошел сзади Иванова, Кузнецов сбоку. Последний крикнул: “Господа, где вы?” Из грота отвечали: “Здесь”. Войдя в середину грота, я схватил Иванова сзади за руки, он стал вырываться. Во время борьбы, происходившей молча, мы прислонились к стене грота. В это время Нечаев закричал: “Где же он?” И схватил впотьмах меня одной рукой за лицо, стараясь зажать мне рот, а другой за горло. Я принужден был выпустить Иванова и закричал: “Что вы меня душите, это я, Николаев!” В это время Иванов, вырвавшись от меня побежал к выходу. Тогда Успенский закричал: “Убежал, ловите!” Кузнецов схватил Иванова и повалил его у входа в грот. Тогда Нечаев, я и Успенский бросились на Иванова. Нечаев сел на грудь Иванова и стал его душить. Кузнецов сидел на ногах, а я и Успенский стояли около и ничего не делали. Иванов несколько раз крикнул: “За что вы меня бьете, что я сделал?” Нечаев выругал нас всех за то, что мы не помогали душить Иванова и потребовал башлык, который я снял с Кузнецова и подал Нечаеву, последний мне кричал: “Души!” Я второпях стал искать шею Иванова, но схватил только за руку Нечаева, душившего Иванова. Причем Иванов успел повернуться лицом к земле и довольно громко простонать. Немного погодя он уже не кричал, но еще шевелился. Тогда Нечаев взял у меня револьвер и прострелил им голову Иванова. После этого Нечаев Привязал к ногам Иванова камень. Я же привязал к рукам, но от волненья привязать не мог, поэтому Нечаев стал привязывать сам. После этого мы стащили Иванова в пруд”. Это, если честно, напоминает мне рассказы Даниила Хармса.
Д.Ю. Полное непонимание вообще, что делать, как делать.
Павел Перец. Да. Потому, что не все были в курсе, что идут на убийство. Нечаев все так организовал. В общем, убили они этого несчастного Иванова. Один из проходивших крестьян увидел башлык, шарф, пошел по этим следам...
Д.Ю. И эти люди...
Павел Перец. Опять-таки, почему я говорю про “Народную волю”. Потому, что там все было нормально. Об убийстве стало известно через какое-то время. Достали тело Иванова, личность его выяснили. Начался розыск. Арестовали достаточно большое количество причастных к этому людей. Нечаев тем временем благополучно скрылся из России. Сначала заехал в Тулу, взял там некую госпожу Александровскую. Она была его старше намного, ей было 37 лет. У нее тоже был такой послужной список, она очень любила молодых революционеров. Она как-то добыла себе паспорт, и они вместе отправились в Европу. Нечаев считал, что таким образом он придаст вес своей персоне, если приедет не один, а с дамой. Но самое страшное заключается в том, что люди, когда начался суд, поняли, что никакого Революционного комитета нет. Что все это один Нечаев, что их, попросту говоря, облапошили.
Д.Ю. Развели.
Павел Перец. Развели, как сами знаете кого. Это был тяжелейший удар. Вследствие чего большинство из них сразу стали давать откровенные показания. Стало понятно, что Нечаев, это не государственный преступник, а просто уголовный преступник, который скрылся. Он приехал с этой Александровской туда в Европу, в теплые объятия Бакунина и Огарева. Об убийстве Иванова тогда не было известно. С Александровской у него не сложилось, отправил ее в Россию. Но, прежде чем отправить ее в Россию, он попросил, чтобы она в полу платья зашила прокламации и прочее. Ее на границе “приняли”, все это выяснилось, ну, и доставили в определенные места. Она там просидела, у нее был не такой жесткий приговор, но характерная деталь, выяснилось, что пока у нее было полуторагодичное одиночное заключение, она там забеременела. Такого в жандармской практике еще не случалось. Устроили следствие, из которого выяснилось, что двери в камеру не запирались, и попутчица легко проникала в соседнее помещение к нечаевцу Свечину. Ну, и вследствие революционных разговоров...
Д.Ю. Произошло революционное соитие.
Павел Перец. Да. Нечаев уехал за границу и стал пытаться там аккумулировать силы. Был организован, так называемый, триумвират, это Нечаев, Бакунин и Огарев. Герцен категорически не принял Нечаева. А у Герцена были деньги, так называемый, Бахметьевский фонд. Товарищ, который передал ему эти деньги, сказал, что это на революционные цели. Герцен положил эти деньги в банк, иногда вынимал оттуда суммы, выдавал нуждающимся. Но все знали, что эти деньги есть, и Нечаев на них позарился. Он для этой цели даже пытался жениться на дочери Герцена. Но самое главное, что он начал из-за границы посылать огромное количество писем, зная, что их все будут перлюстрировать, то есть, просматривать, самым разным людям.
Д.Ю. Точно, как Солженицын.
Павел Перец. Практически их подставляя. Тем самым он пытался показать правительству, что есть такое глобальное движение, правительство должно бояться. Но люди, которым приходили такие письма, они как минимум попадали под полицейский надзор, а как максимум, они арестовывались, у них проводились обыски. По этой лавочке загремело большое число людей. В том числе Вера Засулич. Там он начал публиковать свои труды.
Здесь я бы хотел перейти к главной теме нашего сегодняшнего разговора, к “Катехизису революционера”. “Катехизис революционера” был написан Нечаевым. Есть разные версии. Одни говорят, что он был написан в соавторстве с Бакуниным, но сам Бакунин назвал его “Катехизис абреков”. Самое главное, что это произведение было зашифровано и не предназначено для распространения. Его обнаружили и расшифровали. Я бы хотел зачитать буквально пару моментов отсюда. Параграф третий. “Революционер презирает всякое доктринерство, отказывается от мирной науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает только одну науку, науку разрушения. Для этого и только для этого он изучает теперь механику, физику, химию, пожалуй, медицину. Для этого денно и нощно живую науку людей, характеров, положений, всех условий настоящего общественного строя. Во всех возможных слоях. Цель же одна – наискорейшее и наивернейшее разрушение этого строя”. Ну, и дальше, что он презирает общественное мнение, это даже не оговаривается. “Денно и нощно должна быть одна у него мысль – беспощадное разрушение“. “Природа настоящего революционера исключает всякий романтизм, всякую чувствительность и увлечения. Она исключает даже личную ненависть и мщение. Революционная страсть, став в нем обыденностью должна соединиться с холодным расчетом”. Дальше идет отношение революционера к обществу, и тут, что характерно, общество разделяется на несколько категорий. Первая категория, это сами революционеры. Кстати, он высказал мысль, что: “Революционеры должны проникнуть всюду. В высшие и средние слои, в купеческую лавку, в литературу, в третье отделение. И даже в Зимний дворец”. “Вторая категория, это те люди, которым даруют только временную жизнь, дабы они рядом дерзких поступков довели народ до бунта. К третьей категории принадлежат множество личностей, не отличающихся ни особенным умом, ни энергией. Пользующихся по положению богатством, связями и силой, чтобы потом их использовать. Четвертая категория состоит из государственных честолюбцев, либералов с разными оттенками. С ними можно конспирировать по их программам, делая вид, что слепо следуешь за ними. А между тем, прибрать их в руки, овладеть всеми их тайнами, скомпрометировать их донельзя так, чтобы возврат был для них невозможен. И их руками мутить государство. Пятая категория, это всякие доктринеры и конспираторы, разглагольствующие в кружках и на бумаге”. Тут самое главное, это шестая категория. Это женщины. Как мы выяснили, женщина, это тоже человек. Женщин он выделяет в отдельную категорию. И эти женщины имеют три разряда. “Одни пустые, обезличенные и бездушные. Другие горячие, преданные, способные, но не наши. Потому, что не доработались еще до настоящего, фактического революционного понимания. И, наконец, женщины совсем наши”. Соответственно, все остальное в таком духе. То есть, убивать, разрушать.
Д.Ю. В общем и целом, он глупый конечно, но нащупал нужное. Чисто ваххабит.
Павел Перец. Вот с этими мыслями Нечаев оказался за границей, но шила в мешке не утаишь. Про убийство Иванова стало скоро известно. И эта информация стала просачиваться за границу. Более того, приехал тот самый Герман Лопатин, о котором я рассказывал в самом начале, чтобы вывести на чистую воду Нечаева. А Бакунин с Огаревым долгое время отказывались в это верить, они столько вложили в этого молодого, прекрасного человека, что им конечно же надо было что-то с этим делать. А делать было уже поздно, ситуация нарастала как снежный ком. У них пошли дрязги. Прошел суд над нечаевцами, который выяснил массу интересного. Нечаев даже предпринял попытку издавать “Колокол” Герцена, вышел только один номер. Он не разошелся, остаток тиража некий женевский бакалейщик Гюи купил для обертки товара. Был отправлен шеф жандармов, майор Николич-Сербоградский, была достигнута договоренность с швейцарским правительством, что они его выдадут. У революционеров и у все эмиграции была ситуация безвыходная. С одной стороны он, как бы, свой. То есть, выдать его, значит пойти на уступки правительству. С другой стороны, все понимали уже кто он такой. Его выдали, арестовали и отправили в Москву. В Москве его поместили в здании Сущевской полицейской части. Это здание есть до сих пор на Селезневской улице. Там сейчас, по-моему, музей МВД находится. В этом здании сидел Нечаев. Над ним был суд, который он не признал. Затем над ним была гражданская казнь на, так называемой, Конной площади. Конная площадь располагалась на юге Москвы сразу за Садовым кольцом. На ее месте сейчас Морозовская детская больница. “Морозовская” потому, что построена на деньги купца Морозова. Что такое гражданская казнь на этом самом Конном поле. Его просто приставляли к столбу, он какое-то время стоял, затем зачитывался приговор, его лишали прав, состояния. После этого его отправляли на вечную каторгу.
Довольно интересно проследить маршрут, по которому его везли из Москвы в Петербург. Его везли через Смоленск, Витебск, Даугавпилс, это делалось потому, что власти боялись, что его попытаются освободить. Но желающих не нашлось, Нечаев остался фактически в одиночестве. Потом, что всем было понятно кто он, даже в революционной среде. В Петропавловской крепости его поместили в, так называемый, “Секретный дом”. Выглядел он тогда вот так. Там же сидел Федор Михайлович Достоевский.
Д.Ю. А потом сломали?
Павел Перец. Да. За ветхостью. Даже есть такая схема, он был треугольной формы. По периметру идут камеры, потом двор, всякие служебные постройки. Здесь “Логово Ирода”, это один из революционеров рисовал. “Ирод”, это был надсмотрщик Соколов. Его, кстати, туда перевели после нечаевского дела.
Д.Ю. “Секретный”, по всей видимости, подразумевалось, что там особый режим содержания.
Павел Перец. Да. Я сейчас расскажу про этот режим содержания. На первых порах он еще был более-менее. Нечаев требовал себе книги, журналы, там была библиотека. Он устраивал голодовки, добивался своего. Вот выдержка из меню в начале его пребывания: “Воскресенье. Суп из свежей капусты. Говядина, коренья, картофель. Жаркое, телятина. Четыре штуки огурцов. Пирожные. Мука, масло, яйца, дрожжи, варенье, соль”. “Понедельник. Суп перловый, говядина, перловые крупы. Картофель, коренья, сливки. Говядина, капуста, масло. Оладьи с сиропом”.
Д.Ю. Лютовал царский режим.
Павел Перец. Лютовал. Надо сказать, что потом эти условия ужесточились. Потому, что Нечаев в какой-то момент ударил одного из высокопоставленных лиц, который пришел туда, дал ему пощечину. Но самое главное, что Нечаев, сидя в “Секретном доме”, умудрился распропагандировать весь личный состав. Потому, что надсмотрщик, у него было 11 детей, он поручил молодому офицеру, молодой офицер на это забил, как водится. Ситуация была такая, Нечаев поручал солдатам, они ходили по городу, доставляли записки от него. Так “Народная воля” в какой-то момент узнала о том, что Нечаев сидит в этом “Секретном доме” до сих пор. “В один из вечеров января 1881 года, - вспоминает Вера Фигнер, - в трескучий мороз, часов в десять, Исаев пришел домой весь покрытый инеем. Сбросив пальто и шапку, он подошел к столу, за которым сидели я и человека два из комитета, и положил перед нами свиток бумажек. Сказал спокойно, будто в этом не было ничего чрезвычайного, что это от Нечаева из равелина”. То есть, это был момент, когда “Народная воля” готовила покушение на Александра II. Они узнали, что Нечаев сидит. И дальше, хотя ни у кого не было иллюзий относительно персоны Нечаева, Фигнер продолжает: “Письмо носило строго деловой характер, в нем не было никаких излияний. Ни малейшей сентиментальности. Просто и прямо Нечаев ставил вопрос о своем освобождении. С тех пор как в 1869 году он скрылся за границу, революционное движение изменило свой лик. Оно расширилось неизмеримо и прошло несколько фаз. Он писал, как революционер только что выбывший из строя пишет товарищам, оставшимся на свободе. Удивительное впечатление произвело это письмо, исчезло все, темным пятном лежавшее на личности Нечаева: пролитая кровь невинного, денежные вымогательства, добывание компрометирующих документов с целью шантажа, вся та ложь, которая окутывала образ Нечаева. Остался разум, не померкший в одиночных застенках. Осталась воля, не согнутая всей тяжестью обрушившейся кары. Энергия, не разбитая всеми неудачами жизни. Когда на собрании комитета было прочтено обращение Нечаева, с необыкновенным душевным подъемом все сказали, что надо освобождать”. Я хочу заметить, что Нечаев даже через письма умудрялся передавать свою неуемную, клокочущую энергию. Народовольцы были не лыком шиты, они должны были понимать людей. Они решили Нечаева освободить. Начались какие-то фантастические проекты. Прибылева-Корба, была такая народоволка, она писала, что по одному из проектов Нечаев должен был пролезть в водосточную трубу, которая выходила из Петропавловской крепости. Даже Желябов ходил смотреть, куда она выходит. Если вы сейчас Петропавловскую крепость по периметру обойдете, поищите там трубы.
Д.Ю. Побег из Шоушенка.
Павел Перец. Да. Более реально было, что с помощью этой распропагандированной команды. То есть, был проект, что во время визита царя в Петропавловскую крепость, арестовать царя, захватить его в качестве заложника, посадить на трон наследника престола, а самому скрыться. Но все силы народовольцев были отданы покушению на царя. За несколько дней до этого был арестован Желябов. После убийства царя “Народная воля” была практически разгромлена. И стало уже не до Нечаева. С этого момента начинается печальная история. В какой-то момент всплыла история, что команда распропагандирована. Сам Александр III написал резолюцию, что “более постыдного и печального невозможно себе представить”. И прошла чистка. Был заменен...
Д.Ю. Это говорит ровно об одном, что оперчасти, которая бдит за всем, в тюрьме не было. То есть, это тоже элемент режима содержания. Просто недопустимо.
Павел Перец. Это было еще до убийства Александра II. После него конечно... Соответственно была заменена вся команда, комендант. Новый комендант Ганецкий. Тогда-то и появился Соколов по кличке “Ирод”.
Д.Ю. А его после этого в Шлиссельбург или он из Шлиссельбурга?
Павел Перец. Нет, его после в Шлиссельбург. Его сначала в Петропавловскую крепость. Ему назначили довольствие выше, чем у предыдущего смотрителя. И он там конечно “гаечки завернул”. И надо сказать, что Нечаев 2 года просидел в кандалах. Потом, когда их с него сняли, у него реально гноились запястья. Нельзя сказать, что его начали морить голодом, но ему урезали рацион серьезно. Когда он умер...
Д.Ю. А где умер?
Павел Перец. Там же, в “Секретном доме”. Когда он умер, это был такой сморщенный старичок, ужасно выглядел.
Д.Ю. Приморили Нечаева.
Павел Перец. Приморили. Но надо сказать, что было за что. Соответственно, такая печальная история. Друзья мои, я предлагаю сделать следующим образом, я собирался тут еще рассказать кое-чего, но с этого “кое-чего” начнем следующий выпуск. Потому, что надо будет обязательно сказать пару слов о Федоре Михайловиче Достоевском. На него и на все общество эта история произвела неизгладимое впечатление. Ну, и рассказать про эти “чрева”. Нечаев, надо отдать должное, выбивается из истории революционного движения. К народовольцам нельзя применять ту критику, которая применялась к Нечаеву. Но потом у нас будет партия социалистов-революционеров и отмежевавшаяся от нее партия социалистов-максималистов. Там мы увидим определенные вещи, которые перекликаются со все, что я вам сегодня рассказал. Самое главное, что Нечаев получил определенную индульгенцию за то, что он сделал от своих же коллег по революционному движению. “Народная воля” была готова его освободить. И что было бы если бы они его освободили. По революционным меркам этот человек смыл с себя пятно. Отсидел, не прогнулся там ни разу. Потому, что когда мы будет говорить про убийство Судейкина и покушение Мирского на Дрентельна, мы выясним, что Мирский и сдал этого Нечаева окончательно. И я расскажу, как Мирский вел себя в этом “Секретном доме”. Он требовал себе апельсинов, виноград.
Д.Ю. Не без оснований.
Павел Перец. Конечно. Более того, ему это предоставляли в итоге. История, которую я рассказал, она даже тебя впечатлила?
Д.Ю. Отличная.
Павел Перец. Я думаю, что вас она впечатлит гораздо больше. В заключение, друзья мои, я прорекламирую свою деятельность. Дело в том, что я вожу экскурсии в Петербурге и Москве. Когда холодно, я читаю лекции. Сейчас этот момент лекционный подходит к концу, солнышко начинает выглядывать, у меня начинаются экскурсии. В Петербурге с какого-то момента они начнут проходить каждое воскресенье в 15 часов. Я как сапожник без сапог, я работаю, шестой год в интернет агентстве, но у меня нет сайта. У меня пока все это движение происходит в группе “ВКонтакте”. Ссылка будет в описании под этим выпуском, там всегда закрепленный пост с анонсом следующего мероприятия. Также еще, как выясняется, есть люди на “Фейсбуке”. Я еще там иногда делаю встречу. Соответственно, там вся информация будет. Первый экскурсионный этап я посвящу всему тому, что мы здесь рассказываем. Конкретно где все это происходило. Места, события, персонажи, куча картинок. Если вам интересно, пожалуйста, присоединяйтесь. Услуга платная, но цена более чем приемлемая. Вообще, если у вас есть вопросы, комментарии, можете писать мне “ВКонтакте”, я всегда всем отвечаю.
Д.Ю. В наших лучших традициях можно отдельно организовать сбор вопросов, которые граждане зададут.
Павел Перец. Да, Курс долгий на самом деле, мы еще до “Народной воли” не дошли. Социалисты-революционеры, еще ряд людей. Мне нравится во всей этой истории, что я вам рассказываю “топографию террора”. Возможно, я, как хитрый человек Егор Яковлев, потом сделаю книжонку, она давно у меня задумана. “Терроризм глазами гида” она будет называться. Вот. На сегодня все.
Д.Ю. Отлично. Про что в следующий раз?
Павел Перец. В следующий раз мы будем говорить про поворотный момент в истории российского терроризма, про покушение Веры Засулич на губернатора Трепова. А самое главное, про то, как ее оправдал суд. Хотя если рассмотреть это преступление в рамках современного закона, ее не могли оправдать никак. Ни в какой стране. И это был поворотный момент, после которого террористическая волна начала нарастать как снежный ком. К чему это привело, я потом расскажу.
Д.Ю. Круто. Ждем с нетерпением. Спасибо, Павел. А на сегодня все. До новых встреч.
Новости
VIP
