Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Павел, добрый день.
Павел Перец. Добрый день, Дмитрий Юрьевич.
Д.Ю. Что у вас?
Павел Перец. Мы переходим к моменту образования “Народной воли” непосредственно. И сегодня, я надеюсь, мы посвятим основной рассказ взрыву, который они устроили в Москве. Я бы хотел напомнить, что я все-таки стараюсь свое повествование строить вокруг неких географических точек, преимущественно в Петербурге и Москве. Так вкратце буду и про остальное все говорить. Как я говорил, много и часто, в предыдущих выпусках... Кстати, если нас смотрят жители Москвы, которые проживают рядом со станцией метро “Римская” или “Площадь Ильича”, то вы удивитесь, что буквально недалеко от вас некогда был взорван царский поезд. Тогда это были задворки Москвы. Можете себе представить, это в двух шагах от Третьего транспортного. То есть, это сейчас вполне себе комфортабельная полоса.
Д.Ю. Чуть ли не центр.
Павел Перец. По Московским меркам уже да. Соответственно, в партии “Земля и Воля” намечался раскол. Это привело к тому, что... Ну, то есть, я рассказывал про покушение Морозова, когда Александр II бегал от него. Уже тогда собственно они чуть ли не с пистолетами друг на друга кидались. Я рассказывал про то, как они заседали. И, в общем, было понятно, что надо что-то с этим делать. Надо вопрос решать. Был объявлен съезд всероссийский, который решили провести в городе Воронеже. Но перед тем, как съехаться на этот съезд, часть землевольцев договорилась встретиться в Липецке, чтобы предварительно договориться и приехать туда уже подготовленными.
Д.Ю. А смысл в чем был встречаться в Липецке, а не в Москве? Конспирация?
Павел Перец. Естественно. Была даже такая пьеса в начале XX века, “Липецкие воды”, написана. Это был такой курорт.
Д.Ю. Даже не слышал.
Павел Перец. Вот, можешь себе представить.
Д.Ю. А сейчас есть?
Павел Перец. Вот не был в Липецке к сожалению. Вообще прошу прощения у зрителей из города Липецка и ряда других городов. Россия - страна необъятная, и всего, как бы, не узнаешь. Понимаешь, у нас же тоже есть вода “Полюстрово”.
Д.Ю. Хорошая. Последнее время не вижу, кстати.
Павел Перец. Полюстрово, это минеральные источники. По идее тоже могли бы быть наши курорты. У нас есть минеральные источники, например, в курорте непосредственно, в Сестрорецке я хожу. Там единственный у нас в округе бассейн с минеральной водой. И сама минеральная вода из кранов льется.
Д.Ю. На следующей неделе я туда поеду. С внезапной проверкой.
Павел Перец. Вот. Это сказка. Это одна из прелестей жития в этом курортном районе. Но суть не в этом. Это был курорт. Почему это важно? Туда приезжало большое количество людей. Соответственно, можно было встретиться незаметно.
Д.Ю. Собравшись вокруг источника со стаканами минералочки.
Павел Перец. Или как Петр I приучал минеральную воду пить. Никто же не хотел эту вонючую жидкость употреблять. Поэтому он сначала предлагал стакан водки каждому, кто выпьет стакан минеральной воды. И тогда количество желающих значительно увеличилось. Вот такие были оздоровительные процедуры в то время. Для чего они там собирались? Во-первых, нужно было в принципе понять, кто эти люди, на что они готовы. Выработать какую-то хотя бы условную, предварительную программу для того, чтобы, когда встретиться со всеми членами партии “Земля и Воля”, готовое решение вынести и сказать: “Давайте так”. Ибо был определенный баланс, баланс денежный. Были финансы в парии, было техническое обеспечение. Типографии и прочее. Были связи. Было некое хозяйство. Об этом писали, но вскользь. На самом деле это было важно.
Соответственно, на юг поехал такой Михаил Фроленко. И здесь, знаешь, “11 друзей Оушена”, классическая схема американского боевика. Когда несколько человек собираются грабить банк. И человек собирает команду. Вот абсолютно такая же история здесь случилась. Поехал, например, на юг этот Михаил Фроленко. И здесь очень интересно сказать о том, что и Перовская и Желябов, они были на юге. К Перовской он не поехал. Он не поехал потому, что он знал ее как заклятую народницу, которая никогда в жизни не станет заниматься террористической деятельностью. На дворе 1879 год. До убийства Александра II остается всего ничего, в 1881 году его грохнули. То есть, вы можете представить, как эволюционировали взгляды у людей, достаточно быстро. Он приехал к Желябову.
Д.Ю. У людей достаточно стойких убеждений.
Павел Перец. Не просто стойких, я бы сказал железобетонных убеждений. И это как раз очень важный момент. Потому, что “Народная Воля”, это такой краеугольный камень в нашей революционной истории. Опять, очередной раз говорю потому, что мы увидим на примере того же Савинкова, как убеждения могут немножко меняться в ходе террористической деятельности. К Перовской он не поехал. Он поехал, соответственно, к Желябову. Желябова он, так сказать, рекрутировал. И после этого он заехал... В этой книжке замечательной описывается, он заехал к Баранникову и Оловенниковой. Баранников, это один из участников убийства шефа жандармов Мезенцова, и это один из тех, кто принимал Александра Соловьева. Они поселились в деревне с этой Оловенниковой и жили такой жизнью... Ну, то есть, он не мог уже жить под своей фамилией, у него были документы на фамилию Кошурников. А по этим документам он был семинарист, которого выгнали со второго курса. В общем, с соседями как-то не заладилось. Он пытался охотиться, но ему местный какой-то персонаж сказал: “Сейчас не время для охоты, поэтому можете сойти за браконьера”.
Он сначала обратился к Баранникову, а потом вечером они встретились за чаем с его женой. И как тут: “ Оловенникова слушала как зачарованная. Это грядущее было столь заманчиво, что Мария Николаевна не мыслила его без своего участия. Довольно, довольно! Хорошего понемногу! Фроленко понял, что она будет в Липецке вместе с мужем”. На обратной дороге Фроленко заехал в город Орел. И туда параллельно приехал царь. Ну, то есть, проездом. Но у Фроленко не было с собой ничего, даже револьвера. Поэтому... А вот, была возможность.
Пару слов о том, кто такой был Михаил Фроленко. Он в свое время из Киевской тюрьмы умудрился устроить побег трем людям. Как он это сделал? Он туда устроился сначала охранником. Его, естественно, сначала не пускали к политическим, он охранял уголовников. Он был просто зверский цербер. Он был самый ненавидимый охранник. Тем самым он добился...
Д.Ю. Служебного роста.
Павел Перец. Да. И его перевели непосредственно к политическим. Соответственно, он достал два солдатских костюма. Бежали Стефанович, Бохановский и, по-моему, третий там был Дейч. Он достал эти два костюма. Принес им. И самое смешное, что когда он ночью повел их, один из этих товарищей, зацепил за что-то, и раздалась сирена. Фроленко не растерялся, он другому охраннику сказал, что это он зацепил.
Д.Ю. Это нервы.
Павел Перец. Это не просто нервы. Это какие-то жилы. Причем двоих он переодел, а Дейчу переодеться было не во что. То есть, он в арестантской робе так и шел. Соответственно, они проникли за пределы тюрьмы. Да, вот сигнальная веревка там была. За сигнальную веревку.
Д.Ю. Растяжка тюремная.
Павел Перец. Более того. Новая беда после этого. Беглецов в темноте растерял. То есть, они вышли в какое-то помещение, он их потерял.
Д.Ю. Бараны.
Павел Перец. Но он в итоге собрался, он их нашел. И когда они дошли до выхода, получалось, что эти двое в солдатских одеждах, они как бы третьего конвоируют. Соответственно они вышли к Днепру. Там Валериан Осинский на лодочке их ждал и они уплыли. Вот, пожалуйста, конкретная история, как можно было это осуществить. И оповестив некую эту компанию, они отправились в Липецк. В этой книжке есть...
Д.Ю. Что это за картинка?
Павел Перец. Это из этой книжки, потрясающая картинка. План, где они собирались. Очень условный конечно. Там лесок, песок. Они всегда старались собираться в леске. Они замаскировались под компанию молодых людей, которые едут в лес на пикник. Они наняли несколько пролеток, с песнями и плясками туда отправились. Причем там произошел характерный эпизод, который вспоминали многие. Заговорили про силищу и прочее. И Желябов, он, соскочив со своей пролетки, когда вторая ехала, ее схватил за заднюю ось, затормозил. И чуть-чуть приподнял двумя руками эту телегу с сидящими на ней людьми. У него даже немного потрескалась кожа на руках. Это произвело, конечно, на всех впечатление.
Надо сказать, что Желябова многие тогда еще не знали. То есть, это собрались люди, которые кто-то кого-то знал, а кто-то были относительно новые. Было уже реноме определенное потому, что революционная среда, это такая субкультура. Там новости достаточно быстро распространяются. Более того, Желябова там сразу выбрали секретарем, что говорит о многом. То есть, он себя сразу так проявил, что поняли... То есть, надо было регулировать потому, что все приехали свое мнение выражать. Когда каждый начинает выражать мнение, всегда нужен какой-то модератор. Круглый стол – нужен модератор. “А теперь слово передается Дмитрию Пучкову”. Вот Желябова сразу же таковым выбрали. И после этого, соответственно, они там долго заседали. Когда они вышли, извозчики уже на них плюнули, уехали. Потому, что сколько можно ждать. Они пошли пешком.
И после этого, когда они более-менее договорились, они поехали в Воронеж. Надо сказать, что среди их программных установок было, например, то, что: “Имущество частных лиц или обществ, не принимающих участия в борьбе правительства с нами, будет для нас неприкосновенным”. Вот такой интересный момент, очень важный. И еще, на что бы я хотел обратить внимание. Пункт 9, это “Предварительная программа”: “Для заведования текущими практическими делами выбирается распорядительная комиссия из 3-х человек и 2-х кандидатов в нее на случай ареста кого-либо из трех до нового общего съезда. Комиссия должна лишь строго исполнять постановления съездов. Не отступая от программы и устава”. То есть, не было фактического руководителя в партии. Был исполнительный комитет, была вот эта самая распорядительная комиссия из 3-х людей. То есть, все принималось коллегиально. Это на самом деле уникальная ситуация.
Мы прекрасно знаем, чтобы процесс пошел, кто-то должен руководить. А вот здесь настолько люди грамотно спелись. Они умели настолько, с одной стороны, подавлять свои амбиции, а с другой стороны очень грамотно аккумулировать свою энергию в нужное дело, что вот так у них получалось. Исполнительный комитет был некий живой организм. То есть, Владимир Ильич – руководитель партии большевиков. А кто был руководителем партии “Народная Воля”? Не было такого. Были ведущие представители. Желябов, Перовская, идеолог Тихомиров, Кибальчич техник, Морозов еще один теоретик. И прочее. Но вот назвать кого-нибудь одного, начальника, директора, президента и так далее, невозможно. Это показательный момент.
И они приехали в Воронеж. Здесь их место Воронежского съезда, тоже вот такая схема. На самом деле я был в городе Воронеже. К сожалению, я был там очень короткое время. Мне не хватило времени доехать, там есть памятный знак, где они собирались. Естественно, сейчас это уже в черте города Воронежа, а тогда это было на задворках. И там...
Д.Ю. Я тоже был в Воронеже, но посетил только могилку Юрия Хоя из группы “Сектор Газа”.
Павел Перец. До могилки Юрия Хоя я не доехал. Нам там очень повезло с экскурсоводом. Она нам рассказала про эту мясорубку во время Второй мировой войны. Я как раз перед этим ездил в Ржев. Там я выяснял по поводу Ржевской мясорубки. И я не знал ничего о Воронеже, что там происходило. Самое интересное я там почерпнул, в двух словах скажу. Там, оказывается, стояли венгры, и когда Воронеж брали обратно, был приказ венгров живыми в плен не брать. Немцы, когда захватили, они говорили: “Вы подождите, сейчас придут венгры и вам...” С чем это связано? Я не хочу повторять совершенно жуткие вещи. Вот такая ситуация. Испанцы, которые стояли под Ленинградом, были, наоборот, такие добряки. А вот венгры там лютовали.
И очень логичную мысль на этом съезде высказал Попов, который точно так же противился покушению Соловьева на Александра II: “Свести всю деятельность нашей организации на политическую борьбу легко, но едва ли также легко будет указать предел, дальше которого идти социалистам непозволительно”. Это совершенно на поверхности, казалось бы, лежащая мысль. В чем она выражается? Вот, мы поставили перед собой цель убить Александра II, допустим. Мы его убили, а дальше-то что? Ну, и все, убили и убили. Больше никого убивать не будем. Но аппетит приходит во время еды. Мы увидим дальше, что когда Александр II был убит, для тех оставшихся на воле народовольцев было понятно, что надо что-то делать дальше.
Д.Ю. Кого-то еще.
Павел Перец. Кого-то еще надо убивать. И потом на примере партии социалистов-революционеров мы увидим, что когда был разоблачен Азеф, обязательно нужно было предпринять какой-нибудь центральный террористический акт, чтобы реабилитировать честь и совесть партии. Но у людей, как обычно, огонь в глазах и шило в попе. И вот именно на этом Воронежском съезде Желябов не то, чтобы сошелся, а стал плотно общаться с Софьей Перовской. Он пытался ее убедить в том, чтобы она примкнула именно к террористам. Ну, это мы их сейчас называем террористами. А тогда их называли по-другому.
Д.Ю. Как?
Павел Перец. Их называли администрацией. Такое название, в воспоминаниях оно мелькает. Они с ним катались на лодочке. И он сетовал, что ничего с этой бабой не сделаешь. Такая фраза, которая тоже известна в воспоминаниях. Тем не менее, этот Воронежский съезд проходил. Привел он к тому, что всем стало понятно, что раскол намечается, но окончательного решения там не было принято. Определились лагери. Когда они уже вернулись в Петербург, поселились в Лесном, там уже стало понятно, что вместе... Они решили: “Да, мы разделяемся. У нас остается некая общая... Деньги и прочее”. Но когда они вернулись, выяснилось, что на практике это невозможно осуществить. В итоге произошел дележ наследства. И надо сказать, что эта новообразованная партия “Народная воля”, она получили львиную долю этого всего. И типографское оборудование. И самое главное еще, так называемая, “небесная канцелярия”, это весь архив фейковых печатей, бланков, паспорта и прочее.
Водил я тут недавно экскурсию в бывшем Лештуковом переулке, ныне переулок Джамбула. Мы поговорим об этой квартире отдельно. Она знаковая. Знаковая она тем, что именно там, в доме номер 15, по этому Лештукову переулку, произошло собрание, где и было выбрано название партии. Происходило это посредством тайного голосования, все писали свои варианты, скидывали и вытягивали. Название партии “Народная воля” было признано самым удачным. Соответственно, когда эта партия была образована, в итоге Перовская в нее вступила. Не только Перовская, еще ряд людей. И они наметили план покушения. План покушения заключался в том, чтобы взорвать царский поезд.
Царский поезд планировали взорвать по дороге государя из Крыма. Государь из Крыма ездил двумя путями, как правило. Самый распространенный путь был, он плыл пароходом до Одессы, а там на паровозе уже до Москвы. Первый взрыв должны были подготовить в Одессе. Если я ничего не путаю, туда как раз отправилась Вера Фигнер. Второй путь должен был быть под городом Александровском. Вот туда-то отправился Желябов вместе с Анной Якимовой. Все происходило всегда по одной и той же схеме. Некая, якобы, семейная пара приезжает и что-то организовывает. Чем был город Александровск на тот момент? Как бы это помягче выразиться, попой мира. То есть, это такое захолустье. Естественно, когда туда приехал Желябов... А он разыгрывал такого богатого купца. Он взял извозчика и по дороге говорит: “А что есть у вас тут какое-нибудь производство?” – “Да какое производство”. – “А вот хочу кожевенный завод построить”. Городская Дума естественно оживилась. Потому, что это всегда хорошо, когда что-то появляется подобное.
Д.Ю. Рабочие места, деньги.
Павел Перец. Да. Вот в этой книжке приводится даже официальное прошение, которое он подал: “Желаю устроить в городе Александровске кожевенный завод. Сыромятного, дубильного и иного кожевенного производства. Честь имею просить городскую управу, первое, дозволить мне устройство вышеозначенного завода. Второе. Отвести для сего около крепости тысячу двести квадратных сажен на условиях продажи на продолжении аренды. Тимофей Черемисов”. Тимофей Черемисов, это имя, под которым выступал Желябов. Но участок он попросил не очень удачный с точки зрения Городской думы, у самого полотна железной дороги: “Гласные тешили себя надеждой, что Лозово-Севастопольская дорога будет расширяться. Подтянут еще одну нитку и железную дорогу проложат на том месте, на которое претендует Черемисов. А ведь земля принадлежит городу, ее можно будет выгодно продать”. Решили отвести другой участок, через полотно, близ села Вознесенки.
В общем, они там устроились, огородили все и начали делать подкоп. Как они делали подкоп, я сейчас подробно расскажу про Московскую историю. Потому, что это не главная тема нашего сегодняшнего рассказа. Но суть в том, что у них все было нормально, они вырыли эту яму. Не яму, тоннель, выражаясь точнее. И когда пошел поезд, Желябов должен был замкнуть провода. Ты говоришь “поджигай”, когда мы начинаем, а он говорил “жарь”. Соответственно, не сработала мина. Почему она не сработала, до сих пор неизвестно. Есть разные версии. Одни говорят, что Желябов провода перепутал. Другие говорят, что еще что-то, какие-то причины. Но, в общем, она не сработала.
Д.Ю. А что это было? Что они туда, динамит, порох?
Павел Перец. Это был специальный динамит, который как раз тогда уже... Вообще надо сказать, что перед этим Желябов еще в Симферополе, они ездили испытывать. Вообще проблема взрывчатых веществ была актуальна. Они во фруктовых лавках не продаются. Например, они ездили испытывать такие снаряды, которые зажигались от бикфордова шнура, и выяснилось, что с таким же успехом можно кирпич бросить. Потому, что он взорвется тогда, когда шнур этот догорит. Нужно бросать одномоментно 8-10 таких штук. Это нереально. Поэтому нужно было разработать свою специальную систему. Этим как раз занимался Кибальчич. Мы об этом поговорим дополнительно. Пользуясь случаем, ко мне на экскурсии одно время ходил профессиональный сапер. Я примерно знаю устройство этих мин, а он планировал сделать макет, реально, как это все происходило. И, возможно, когда мы будем говорить уже про убийство Александра II, я попрошу его. Пользуясь случаем, обращаюсь, он наверняка посмотрит этот выпуск. Приглашу его, он сделает этот макет и уже со своей профессиональной саперской точки зрения четко расскажет. Потому, что конструкция этих метательных снарядов была гениальная. Соответственно...
Д.Ю. То есть, Кибальчич не только ракетные двигатели разрабатывал.
Павел Перец. Да. Не только и не столько на самом деле. Мы сегодня поговорим про одного человека, который на самом деле участвовал в побеге Гартмана. Гартман, это персонаж к которому сейчас мы переходим. Это рассказ наш будет основной. Иохельсон, он на самом деле стал потом известным этнографом. Он получил золотую медаль от Русского императорского географического общества. То есть, опять-таки мы сталкиваемся с этой вечной проблемой, что люди были достойные, каждый талантлив в какой-то своей сфере. Из Желябова получился бы какой-нибудь государственный деятель. Меня сейчас, может быть, шапками закидают, но реально, возможно, уровня Столыпина. Кибальчич провозвестник космических историй, а в итоге занимается этим. Вот трагедия нашей истории, к сожалению. И, соответственно, вся надежда была на Москву. В Москве Софья Перовская вместе с Львом Гартманом, они...
Д.Ю. Извините, еще чуть-чуть перебью. А как копание туннеля-то?
Павел Перец. Сейчас расскажу. Все подробно описано. Кстати некоторые зрители считают, их не так много, но, тем не менее, что проще профессионального историка послушать или книжку прочитать. Пожалуйста. Но сегодня я расскажу, что ни в одной книжке не написано. Я специально распечатал статьи из газеты “New York Times” того времени. Потому, что мы будем говорить про уникальную историю. Как Запад не выдал террориста, покушавшегося на жизнь государя Российского, с чем это было связано и так далее. Этот момент идет в русле моего проекта “Россия: чужой взгляд”, за счет медийной шумихи удалось этого человека отстоять.
Д.Ю. Я бы сделал некоторую ремарку. Если вам хочется наблюдать историков, которые роют на полный штык, наблюдайте. Никто не мешает. Данное наше мероприятие имеет другие задачи: в популярной форме изложить чего и как. Хочется копать дальше – никто не мешает. Наоборот, к этому только призываем.
Павел Перец. Тут просто вопрос подачи формата. Кому-то нравится другая подача, другой формат. Да, пожалуйста. У нас интернет, это самый демократичный ресурс. Кто бы, что ни говорил. Там есть все. Пожалуйста, ищите. Я уже молчу про литературу. Так вот, Софья Перовская с этим Львом Гартманом как муж и жена купили дом. Да, кстати, хочу обратить внимание. Дело в том, что они покупали эти участки, дома...
Д.Ю. Деньги были.
Павел Перец. Деньги были и деньги немалые на самом деле. Потому, что вот этот дом под Москвой, где-то тут была... По-моему, в районе трех тысяч рублей. Я тут недавно читал книжку про знаменитого нашего ученого Павлова. Он сначала по бедности получал студенческую стипендию 150 рублей в год. А потом за хорошие успехи ему назначили императорскую стипендию 300 рублей в год. На нее уже можно было прилично жить. Дом они покупали за три тысячи рублей. На самом деле это вполне приличные деньги, что говорит о том, что они у них были.
Соответственно, Перовская была под именем Марины Семеновны Сухоруковой, жена непосредственно самого этого Сухорукова. Здесь я бы хотел... Вы помните этого господина Кравчинского, нашего великого литератора, “Андрей Кожухов” роман. Здесь он будет очень в тему со своим высоким полетом. Вот как он это описывал в своих воспоминаниях: “На одной из окраин первопрестольной русской столицы, там, где этот полуазиатский город, не уступающий по величине древнему Вавилону или Ниневии”. Ниневия, это в Ассирии был такой город. Там еще был храм богини Иштар. “Побежденный наконец пространством, сливается с огоpoдами, садами и пустырями, которые со всех сторон облегают Москву, - в этой почти уже сельской части города стоит или, по крайней мере, когда-то стоял ветхий одноэтажный домик с мезонином, почерневший от времени и полуразрушенный. Однако, хотя мы и в столице, это убогое обиталище не поражает контрастом с окружающими строениями”. Действительно, на самом деле я принес книжку одну, хочу вам показать панораму Москвы, 1896 год. Вот посмотрите, это храм Христа Спасителя. То есть, это центр. Это, судя по всему, с Воробьевых гор сделана фотография.
Д.Ю. Ни стадиона, ничего.
Павел Перец. Вообще ничего. Хотя это сейчас одна из “блатнейших” частей столицы. Вот здесь вообще какие-то бараки стоят. Соответственно, они там купили этот дом. За две тысячи триста. Дело в том, что этот дом принадлежал крестьянке Тихомировой, которая заложила дом мещанину Кононову. Заложила, в смысле под заклад. Когда наступил срок закладки, Кононов предложил Тихомировой продать дом. Приехал этот самый Сухоруков, Лев Гартман, и купил его не за две тысячи, а за две триста. Покупка была оформлена нотариально 13 сентября 1879 года. Была задача, заключавшаяся в том, что они должны были разыгрывать из себя некую семейную пару, что они с успехом и делали. Причем Перовская играла жену купца. С “окающим” говором. Это важно, расскажу потом про один эпизод.
И туда съехались еще несколько человек, которые начали рыть подкоп. Как они рыли подкоп? Это все очень подробно описано. Галерея была следующая, она была призма такая. Высота этой призмы 18 вершков, стороны 28 вершков, основание 22 вершка. То есть, вот так она выглядела. Вершок, это где-то 0,044 метра. Небольшой такой проем. Как они это дальше делали. Они сначала копали маленькой английской лопаткой, делалась выемка вчерне. А садовым черпаком, употребляющимся для отделывания ямок и представляющим рассеченный по высоте цилиндр, как у нас хозяйки крупу обычно, названным ими “совком”, придавалась большая правильность сторонам. В день, при работе от 7 часов утра до 9 часов вечера, успевали вырыть от двух до трех аршин. Аршин, это у нас о,7 метра. Где-то полтора-два метра они вырывали за один день.
Вспоминает Александр Михайлов по кличке Дворник, я думаю, в следующий раз подробнее про него расскажу: “Работа внутри была утомительна и тяжела по неудобному положению тела, недостатку воздуха и сырости почвы, причем приходилось, для большей свободы движений, находиться там только в двух рубахах, в то время, как работы начались только после 1 октября, и холодная сырость давала себя чувствовать”. Представьте себе эту ситуацию. У меня это в голове не укладывается. Сырая земля. Они, конечно, как-то подпирали это все досками. Ты туда забираешься в двух рубашках. На дворе октябрь. Ты это все роешь. Дальше была задача вынуть землю. Это была самая сложная тема потому, что они либо на рогоже, либо на металлическом листе тянули эту землю. Это было крайне тяжело, они пытались усовершенствовать этот процесс, делали вороты. На старых гравюрах, где показана установка колонн для Исаакиевского собора, это такой крест, который вот так тянут.
Д.Ю. Кабестан корабельный.
Павел Перец. Да. После того, как эта земля вынималась, она сначала сваливалась в дальней комнате, а затем ночью, когда никто не видит, она разбрасывалась по двору. Равномерным слоем. Такая была технология.
Д.Ю. Ну, я хочу заметить, что никто за ними не следил. Иначе бы увидели бы сразу все.
Павел Перец. Да. За ними, естественно, никто не следил. Это, во-первых. Во-вторых, была потрясающая налажена конспирация. Потому, что с виду это был просто домик у железнодорожного полотна. Более того...
Д.Ю. А сколько им метров надо было прорыть? Примерно.
Павел Перец. Слушай, здесь где-то было сказано, сколько они... Они сначала прорыли 15 саженей. Сажень, это два с чем-то метра. То есть, они уже 30 метров прорыли. И, более того, когда уже было 30 метров, они и попробовали этот ворот использовать. Притом, что 30 метров тянуть, ты можешь себе представить. Рельсов нет, вагонеток нет. А потом они начали уже подбираться непосредственно к железнодорожному полотну. И представь, ты лежишь, роешь и едет поезд. Вот это все трясется, шумит, гудит. На самом деле Александр Михайлов вспоминал, что забравшись в этот туннель, он впервые посмотрел в глаза смерти и не испугался. Ну, я могу ему поверить потому, что я бы, наверное, там наложил в штаны. Тебя в барокамеру запихивали, вот мне пару раз делали, я специально глаза закрываю и не открываю, чтобы не представлять себе ничего. Потому, что если мысли не отпустишь в нужную сторону, тебе начинают казаться какие-то штуки. Говорят, в Индии есть такая техника закапывания живьем в гробу на некоторое время.
Д.Ю. У нас тоже практикуют на бизнес-тренингах. Можно рехнуться.
Павел Перец. Говорят, это очень помогает. Вот в гробу я видел эти тренинги буквально. Я не знаю, зачем это делается.
Д.Ю. Ну, то есть, если еще учесть, что они не шахтеры, как эти крепи ставить, чтобы на тебя не обрушилось. А это не скальная порода, где ты штрек продолбил и все нормально, а все осыпается. А паровоз стучит, а с потолка сыпется. Страшно.
Павел Перец. Да. Характерная деталь. Кампания, тем не менее, жила достаточно сплоченно. Люди занимались своим делом. По вечерам они ужинали с шутками, прибаутками. При этом, у каждого был револьвер. В углу стояла банка с нитроглицерином. Не у каждого, у Перовской был револьвер. Если что, она должна была выстрелить в банку.
Д.Ю. Чтобы всех убило?
Павел Перец. Чтобы всех убило. И все это знали. Вот так жили эти люди.
Д.Ю. Жесть.
Павел Перец. Как с такими бороться? Человек все...
Д.Ю. Способы есть.
Павел Перец. Есть, но тогда у царского правительства этих способов не было и в помине. Они не понимали, с кем они имеют дело. Они имели дело с идеологически подкованными, убежденными людьми с твердой волей. И будем говорить откровенно, с достаточно твердыми принципами. Что и вызывало уважение, и до сих пор вызывает уважение, у многих исследователей. Вот именно по поводу членов “Народной воли”.
Д.Ю. Видимо, извини, перебью, сословное общество не предполагает знания высшими стратами, что происходит в нижних. Это никому не интересно. Тысячу лет вот так жили, никто царей не убивал. И дальше убивать не должны.
Павел Перец. И затем они попробовали углублять минную галерею земляным буром. Он был где-то вершка три в диаметре. Такой, достаточно толстый бур. И через образовавшееся отверстие продвинуть мину уже под рельс. Заказан был бурав в семь с половиной аршин длинною.
Д.Ю. Интересно, как они мерили, веревкой внизу и веревкой вверху?
Павел Перец. Аршин, это почти два метра. Это бурав был такой, получается, пятнадцать метров. Со вставными коленами. “И пущен был в дело. Для работы им мы влезли в образовавшийся склеп и, лежа по грудь в воде, сверлили упираясь шеей в плотину, а ногами в грязь. Работа была медленная, неудобная и... Но для полной характеристики я не могу приискать слов”. Охотно верю, это все Михайлов вспоминает: “Работа буравом продолжалась с неделю. Не смотря на условия, мы просверлили семь аршин”. Когда они поняли, что копать дальше бесполезно, они этим буравом просверлили и туда пропихнули непосредственно мину.
Д.Ю. Ну, это, наверное, и есть причина того, что она не взорвалась.
Павел Перец. Нет, нет. Это третья история. Эта мина взорвалась. Это в Александровске она была не взорвана. И вот Желябов присылает из Симферополя телеграмму на имя Сухорукова, 17 ноября: “Москва. Собачья площадка. Силантьеву”. Собачья площадка, это место в районе современного Арбата, уже не существующее потому, что там был проложен Новый Арбат. И построены эти высотки, которые москвичи называют “Мишкины книжки”. Это Михаил Посохин их придумал. Соответственно, эта собачья площадка исчезла.
Д.Ю. Кинотеатр “Октябрь”, Дом книги. Отличный, кстати, Дом книги в Москве. Так.
Павел Перец. “Бабушку проводили утром, встречайте. Цена пшеницы 2 рубля, наша цена - 4”. То есть, царский поезд будет вторым, а вагон будет четвертым. Когда они рыли, в какой-то момент пошел снег. Соответственно, стало заметать следы земли разбросанной. А в какой-то момент началась оттепель. Они выходят и видят, что там образовалась выемка над их галереей. Но она наполнилась водой. На следующее утро должен был проехать водовоз по этой дороге. И они сидели и с ужасом караулили, что он сейчас туда провалится. Он, к счастью для них, не проехал. Также был еще один эпизод. Рядом загорелся дом.
Д.Ю. В смысле образовалась над этим подземным ходом впадина?
Павел Перец. Да. Впадина образовалась.
Д.Ю. Плохо они крепи ставили. По всей видимости.
Павел Перец. Ну, как могли, так и ставили. Значит, загорелся дом рядом.
Д.Ю. От чего?
Павел Перец. Дома горели от массы вещей. Вообще, что Москва, что Петербург, что другие города, они горели идеально потому, что все было деревянное. Народ сбежался, решили в дом Сухоруковых проникнуть, чтобы их спасти, вытащить все добро, помочь. А Перовская понимает, что если они сейчас вбегут, а там вот это. Там такая передняя приличная, а дальше просто шахта. Дырка в стене и эта вся земля. Она не растерялась. Вот до чего умные были и находчивые люди. Схватила икону, выскочила к этому народу и сказала: “На все воля Божья, нас не хватит огонь!” То есть, народ поверил и не пошел. Причем она с таким своим говорком. В какой-то момент, когда им не стало доставать денег, они решили этот дом заложить и стали искать покупателя. Более того, покупатель нашелся. Некий купец, который туда пришел, когда Перовская была одна. Он пришел смотреть дом, она его не могла дальше пустить. Точнее, не одна она была, а как раз рыли. Он пришел и она: “Ой, что-то я не могу, о чем это вы говорите?” В общем, она там с ним поговорила, что: “Мужа нет, я ничего без него не могу сделать”. Купец ушел. И эти, Гартман с Михайловым, держась за животы, хохоча, так мастерски эту роль исполняла.
И, в общем, поезд пошел. Должны были они взорвать и взорвали. Перовская давала сигнал. Ширяев должен был замкнуть провода. Они поскольку получили телеграмму, что “бабушку отправили”, что царский поезд второй, четвертый вагон. Соответственно, первый поезд они пропустили. Поездов всегда было два. Свитский поезд, где все это барахло ехало, ну, и все прислужники. И, соответственно, царский поезд. А поменяли местами. Царский поезд пошел первым, а свитский пошел второй. Они взорвали свитский поезд. Соответственно в отчете об этом теракте дана очень интересная деталь, что: “В результате оба паровоза невредимые оторвались от поезда. И пройдя...” Вот тоже показательный момент. Оба паровоза. Вы помните, я рассказывал про Кони и про Витте. Витте говорил, что нельзя два паровоза пускать, это опасно. Вот до того момента они еще с двумя паровозами ездили. Свитский поезд состоял из трех багажных и четырех пассажирских второго класса, двух пассажирских первого класса, мастерского и служебного вагонов. Мина взорвалась в тот момент, когда проходили первые два багажных вагона. В результате оба паровоза невредимые оторвались от поезда и, пройдя 200 саженей, остановились у моста через Яузу.
То есть, взрыв произошел в 200 саженях от моста через Яузу. Там сейчас Андроников монастырь. Это просто даже не одна станция от Курского вокзала. Это мне на велосипеде 5, ну, 10 минут от Курского вокзала.
Д.Ю. А чего они мост не заминировали?
Павел Перец. А как ты заминируешь мост? Почему они подкоп делали, это можно сделать незаметно. А мост все-таки охранялся. Была специальная жандармерия, которая занималась именно охраной железных дорог. Они были не идиоты. Если бы можно было заминировать мост, они бы заминировали мост. Естественно, они шли по пути наименьшего сопротивления. В данном случае, с целью конспирации и прочего, они заложили мину, мину была взорвана.
Д.Ю. И что в результате?
Павел Перец. И вот результат, князь Оболенский пишет: “Взорван был багажный вагон с крымскими фруктами. Человеческих жертв не было”.
Д.Ю. А вагон упал, не упал, что получилось?
Павел Перец. Просто их раскорежило. Вот как раз, что с ними: “От двух вагонов поезда свиты остался мармелад”. То есть, их полностью разорвало эти два вагона.
Д.Ю. А мощность заряда, сколько они, чего положили, что это за взрывчатка, в каком количестве?
Павел Перец. Это был такой вот цилиндр, я не сапер, поэтому мощности тебе не скажу. Учитывая, что они разнесли два вагона в пух прах, можешь себе представить.
Д.Ю. А воронка образовалась?
Павел Перец. Конечно.
Д.Ю. Диаметр?
Павел Перец. Этих данных здесь нет. Данные по воронке, которая образовалась после царского поезда, специально для тебя подготовлю, эти данные есть. У меня специальная книжка, где собраны все вообще показания, подробно все описано. Из журналов, которые там вели. Там все до метров, до миллиметров, по минутам все расписано. Мощный был достаточно взрыв. Очень интересная реакция последовала. “Московские Ведомости”: “Не будем говорить о потрясающем характере этого известия. Оно успело облететь всю Москву еще ранее напечатанного. Из всех уст слышится одно предположение: не руками москвича, а пришлыми и темными силами устроено это злодейство”. То есть, опять-таки, все думали, что это какие-то турки, поляки.
Д.Ю. Москвич на такое не способен.
Павел Перец. Москвич на такое не способен. Да.
Д.Ю. Питерские.
Павел Перец. Отчасти это было правдой. Там была Софья Львовна Перовская, она наша, питерская. Дочь губернатора бывшего как-никак. И смех, и грех, как говорится. Цесаревич Александр в дневнике 22 ноября записал: “Вернулся папа из Ливадии, пробыв два дня в Москве, где опять было покушение на его жизнь. И взорван был путь под поездом железной дороги. Но, к счастью, не его поезд, а шедший сзади второй. Просто ужас, что за милое время”. Написал наследник. И вот тут к вопросу про конспирацию и все остальное. “Новое время” написало в свое время статью и “Народная воля” в своем “Листке №3” очень круто потроллило это “Новое время”. Что они написали: “Новое время”, например, ужасно возмущались тем, что заговорщики вели дело скрыто, с расчетом, что они теплили перед Образом лампадку, имели на стене портрет царя и так далее”. Это правда. Потом, когда в этот дом пришли, стали делать обыски, это все обнаружили. “Новому времени”, было бы желательно, чтобы заговорщики выдавили в своем доме какой-нибудь вещественный знак их стремления. Нечто, например, вроде красного знамени. По стенам, например, развесили портреты знаменитых коммунаров. Картины революционного содержания, которые бросались бы в глаза каждому проходящему. И, наконец, приступая к делу, на всю ивановскую заорали бы “Марсельезу”. Заговорщики не поступали так, на то они и заговорщики. А “Новое время”, по своей глупости, серьезно обижается на них за это”. Я считаю, это крутой троллинг на самом деле. Просто пять баллов.
Естественно, после этого Софья Перовская явилась на конспиративную квартиру на этой самой Собачьей площадке. Там ее ждала такая Галина Чернявская, народоволка. И естественно был объявлен, условно говоря, розыск. Перовской надо было ехать в Петербург. Опять-таки, схема такая же, мы на примере Гартмана тоже увидим. Она полностью преобразилась. До этого она была такая купчиха, а тут она такая светская дама, в шляпе. На вокзал приходит всегда с последним третьим звонком, садится в вагон и едет в Петербург. Но в поезде идет, соответственно, конвой, который ведет Никиту Тимофеевича. Это тот самый купец, который приходил смотреть этот дом, на предмет узнать хозяйку.
Д.Ю. Вот так встреча.
Павел Перец. Да. Но он ее не узнал, настолько она преобразилась. Поэтому она благополучно доехала до Петербурга. И в розыскных документах значилось, что: “Хозяин дома молодой человек лет 25, блондин. А жившая с ним женщина тоже блондинка, лет 18 и очень хороша собой”. То есть, опять хочу обратить ваше внимание на то, что Перовской все скашивали лет 5, а то и 10. Ее все принимали за девочку и все писали, что она очень хороша собой, симпатичная, а иногда даже красивая. “В дальнейшем Третье отделение установило, что злоумышленники, перед тем, как переехать в домик проживали в Кривом переулке, на Чистых прудах. И учинили допрос хозяйке квартиры, Александре Васильевне Кузьминой. Та объяснила, что жильцы ее были людьми уважаемыми, тихими, непьющими. Подтвердила, что Мария Семеновна, то есть, Перовская совсем девочка. Лицо имеет красивое, розовое, волос белокурый. Про самого Сухорукова сказала, что волосы и бородка у него русые, но впадают в рыжину и на шее у него имеются шрамы”. Вот это была проблема для Гартмана.
Соответственно, и Гартман и Перовская приехали в Петербург. И тут встал вопрос: что делать? Их везде ищут. Гартмана было решено отправить за границу. Почему? У него нервы начали сдавать. То есть, Перовская, она железная баба, хотя давали ей 18 лет. Но эта восемнадцатилетняя девочка дала бы тогда фору многим стойким шпионам. А у Гартмана начали нервы сдавать. Как раз Владимир Иохельсон, про которого я рассказывал, это народоволец, которого при попытке возвращения в Россию в 1884 году арестовали, осудили, отправили в ссылку. Там, в этой ссылке, он стал этнографом. Вступил в Русское императорское географическое общество и стал известным в этой сфере ученым. А тогда он был народовольцем. И вот он пишет про Гартмана: “Им овладела одна мысль: не отдаться в руки властей живым”. Кстати, Гартман когда копал траншею, всегда брал с собой яд. На всякий случай. То есть, он думал, что если его там засыплет, умирать не мучительной смертью, а сразу коньки отбросить.
Д.Ю. Однако.
Павел Перец. Это такая характеристика людей. “Поэтому он стал нервничать. По словам посещавшего его Александра Михайлова, Гартман при малейшем шуме в коридоре гостиницы баррикадировал изнутри свою дверь столами и стульями. Такими предосторожностями он легко мог обратить на себя внимание и выдать себя. Вот почему было решено отправить его за границу”. Если я ничего не путаю, у них была конспиративная квартира на Гороховой улице. И, по-моему, это Иохельсон, вернувшись после революции, пошел эту квартиру найти и не нашел ее. Настолько изменилась улица. Застроена была домами. Так вот, на этой конспиративной квартире собрались Гартман и все остальные. И ему перед проводами за границу была устроена вечеринка, на которой, как вспоминает Иохельсон, танцевали в носках и чулках.
Д.Ю. Чтобы не топать.
Павел Перец. Да, чтобы не топать. Но, по его словам: “Веселье было на вулкане”. Потому, что все были вооружены. Соответственно, при малейшей опасности там бы начался этот замес, просто жесткий. Потому, что я уже объяснил, что это были за люди, за словом в карман не полезут. Но все обошлось и на следующий день, прямо с утра, из этого Гартмана... По-моему, такой Пресняков был, мастер по гриму. Стали его превращать из блондина. Ему сделали такие черные баки, его покрасили. У него от золотухи или от чего-то остались эти шрамы с детства. Сюда такое кашне. Сделали из него английского денди. Полностью преобразили. И вот как раз переправить его за границу должен был, еще один Владимир Ильич, но на этот раз Иохельсон. Это все было придумано Александром Михайловым, гением конспирации, он продумал все просто до мелочей. Иохельсону были даны четкие инструкции. Более того, Иохельсон оставил свой паспорт там, на Гороховой, чтобы при его приеме не выхватили этот документ.
Поскольку за границу, с Варшавского вокзала. Это тот самый вокзал, у которого потом убьют Константина Викторовича Плеве, министра внутренних дел. Об этом мы расскажем отдельно. Вокзал. Там, опять-таки, три звонка. Первый звонок, второй звонок. Иохельсон уже начинает нервничать потому, что к третьему звонку весь перрон уже рассосался. Никого нет. И буквально за две секунды до третьего звонка быстренько сбегает не перрон Гартман. Он его практически не узнал, такой действительно преображенный. Они садятся в поезд. В предбаннике Гартман меняет свою одежду. Он надевает другой головной убор. Проходит в вагон и садится в другом месте, чем Иохельсон, они по разные стороны сидят. В процессе следования поезда было несколько проверок. Тем не менее, они благополучно добрались до Ковно. Там они уже более-менее могли выдохнуть потому, что приближались... Я хочу напомнить, что Варшава на тот момент являлась частью Российской империи. Так, на всякий случай. А уж Ковно и подавно.
Иохельсон это очень круто описал: “В нахлобученной старой шапке он со своим бритым лицом, уже более походил на чухонца, чем на англичанина”. Это когда он преобразился. То есть, сначала он был англичанином, а потом стал чухонцем. “В вагоне все стихло. Время было тяжелое, и пассажиры неохотно разговаривали между собою. Какая-то чуйка начала было неодобрительный разговор о “скубентах”, виновных в причинении беспокойств честной публике, но соседи не откликались. В Двинске я сходил в кассу взять два билета дальше, до Ковны. После Двинска я подсел ближе к Гартману, и до Ковны мы уже ехали, как познакомившиеся в поезде пассажиры. Гартман совсем не выходил из вагона. До Двинска он пользовался услугами кондуктора, а затем я уже сам покупал для нас обоих провизию. Мы успокоились, и вообще в вагоне чувствовалось больше свободы и мирного оживления”.
Вот. В Ковно они, соответственно, пошли на постоялый двор, где Иохельсон уже пару раз останавливался, и хозяйка его прекрасно знала. Они заняли некую клетушку, сказав, что завтра они отправятся обратно в Петербург. “Поужинав, мы расположились на жестких койках. Гартман, по обыкновению, приставил к запертой на крючок двери стол. Я ему не мешал. Из кабака доносились шум и пение гулявших новобранцев. В Ковне происходил тогда набор. Хозяева и прислуга были заняты, и на нас не обращали внимания”. И тут какой-то шум и прочее. Там началась драка. Потому, что новобранцы, когда провожаются, как же без этого? Кого-то послали в участок, а нас хозяйка попросила через дверь стать свидетелями. “Я ответил, что мы придем, но вместо того мы оделись и вышли задним ходом на улицу. Там, под прикрытием собравшейся толпы, мы стояли, пока буянов не увели в полицию. Когда все стихло, мы вернулись в свою каморку”.
В общем, после этого ему нужно было отправиться к контрабандисту Залману. В основном занимались евреи этим, переправкой туда-сюда за границу. “Но казус с новобранцами заставил меня несколько изменить план. В Ковне жил тогда в своем собственном деревянном домишке бывший могилевский раввин Соловейчик. Дочь его Марианна получила немецкое воспитание и сочувствовала немецкому социализму. Она была замужем за местным купцом и жила вместе с отцом и женатым братом. Все были превосходные люди”. Это к технологии, как их переправляли. “Я пошел сначала один. По обыкновению Марианна охотно согласилась приютить на день моего товарища, не спрашивая, кто он такой”. И дальше они дождались этого самого Залмана и вместе с ним должны были переправиться. “Я имел поручение проводить Гартмана до Берлина, но Залман окончательно запротестовал, говоря, что двоих труднее переправить через границу, что это лишнее, и что он сам обо всем позаботится. Я должен был с ним согласиться. Вечером того же дня Гартман, опять закутанный в свой пестрый шарф, прошел со мной на вокзал в зал третьего класса, опять таки перед самым отходом поезда, и я указал ему на Залмана, за которым он должен был следовать в вагон. Этим окончились мои обязанности по отношению к переправе Гартмана.
Соответственно, это Залман его переправил через границу. Гартман оказался в Париже. И в Париже он начал выполнять некую функцию иностранного представителя “Народной воли”. Ну, раз поехал. Он и сам хотел чем-то там быть полезным. Но он был арестован. Накануне взрыва в Зимнем дворце, 4 февраля, он был арестован. И тут произошел взрыв в Зимнем дворце.
Д.Ю. Кем? Кто арестовал?
Павел Перец. Парижская полиция. Произошел взрыв в Зимнем дворце, о котором мы будем говорить в дальнейшем, Степаном Халтуриным устроенный. Правительство послало в Париж Муравьева. Муравьев, это будущий обвинитель на процессе первомартовцев. Это детский приятель Софьи Перовской, с которым они познакомились в Псковской области. Вот так судьба их сведет. Этот самый Муравьев отправился туда, чтобы Гартмана передали Российскому правительству. “Чтобы воздействовать на общественное мнение Франции и таким образом повлиять на французское правительство, которое готово было удовлетворить требование России, Исполнительный Комитет решил обратиться с воззванием к французскому народу. Михайлов мне передал, что решено, чтобы я поехал в первый большой германский город и оттуда разослал воззвание по указанным адресам”.
Тут очень интересно сказать о том, что миссия, которая была возложена на то, чтобы вести переговоры с французским правительством принадлежала господину Орлову. И вот Евгений Михайлович Феоктистов, это такой писатель, журналист очень известный у нас был дореволюционный. И был даже начальником главного управления по делам печати при министерстве внутренних дел. Он вспоминал: “Приехав несколько месяцев спустя в Петербург, он откровенно рассказывал мне и моей жене, каким образом старался он выполнить свою задачу. Дело в том, что он вовсе не желал достигнуть успеха. “В случае выдачи Гартмана, - говорил он, - нетрудно угадать, какая постигла бы его судьба; во всякой другой стране можно вполне довериться суду, а я знаю, что такое наш суд, когда дело идет о политическом преступлении; несчастного приговорили бы к смерти, даже порядочно не выслушав его”. То есть, государственный человек, который отправляется за границу. Ну, замените Гартмана, я не знаю, на какого-нибудь из 1990-х чеченского полевого командира в Лондоне.
Д.Ю. Ахмеда Закаева.
Павел Перец. Да. И вот он едет туда, но такой флер вокруг этого создается посредством печати, что как-то неудобно Гартмана уже возвращать. Вот что с ним станется с несчастным? Это с одной стороны. С другой же стороны за Гартмана вписались все, например Виктор Гюго: “Вы не можете выдать этого человека. Законы о выдаче останавливаются перед политическими деяниями. Всеми народами закон этот блюдется. И Франция его соблюдет. Вы не выдадите этого человека!” Джузеппе Гарибальди: “Гартман – смелый молодой человек, к которому все честные люди должны питать уважение и признательность. Министр Фрейсине и президент Греви не сохранят за собой имени честных республиканцев, если выдадут политического изгнанника. Это было бы достойно версальских гиен”. Дейч, тот самый, которого освободил Фроленко из Киевской тюрьмы, вспоминал: “Агитация в пользу освобождения Гартмана приняла неимоверные размеры. По нескольку раз в день газеты выпускали специальные приложения по поводу дела Гартмана. Имя его непрерывно выкрикивали разносчики, и на время он сделался самым популярным человеком не только в Париже, но и во всем цивилизованном мире”.
Д.Ю. Ну, то есть, я смотрю, царя-батюшку в Европе ненавидели лютой ненавистью, раз такое раскручивали.
Павел Перец. Здесь мы сталкиваемся с вечной проблемой, чему посвящен мой проект “Россия: чужой взгляд”. Это силе медиа в деле, так сказать, политики, дипломатии и всего остального. Не очень знакомые с моим проектом, посмотрев один-два выпуска, и решив, что я такой “ультраватный” персонаж: “Вот проклятые пиндосы, что опять про нас сняли”. Но на самом деле, это все влияет на многие аспекты, например, туристический поток в ту или иную страну. То есть, если тебе постоянно показывают, что Россия, это ГУЛАГ, мафия, проститутки и все остальное прочее, то, естественно, у тебя будет складываться такое впечатление. Среднестатистическому американцу глубоко насрать и на Россию, и на Зимбабве, и на Францию. Он живет, как бы, своим миром. Я говорю про среднего американца.
Д.Ю. И никуда не ездит. И не поедет.
Павел Перец. И никуда не ездит. А если и ездит, то с такими, очень смутными представлениями, что его ждет. Поэтому, я, конечно, не имею в виду, что Голливудская машина прямо до попы промыла им мозги.
Д.Ю. Хотя промыла.
Павел Перец. Она вносит свою лепту во все это, понимаете? И вот вам конкретный пример. Давайте откинем все эмоции, исторический контекст, просто посмотрим на голые факты. Некий персонаж, очень достойный. Да, я не сомневаюсь, и Перовская, и Желябов, они все очень достойный люди, но, тем не менее, этот достойный человек озадачился тем, чтобы убить главу государства. Хочу напомнить, что этот глава государства освободил Россию от крепостного права. С его подачи были проведены важнейшие реформы, в судебной, военной, где угодно сфере. Ну, да, как говорили “шаг вперед, два назад”, но, тем не менее, хотя бы он это предпринял.
Д.Ю. Другие не делали.
Павел Перец. Да. Папочка его так и не решился крестьян освободить. Хотя понимал, что настанет рано или поздно этот момент. Покушаются на его жизнь. Хорошо, что в данном случае не пострадало мирное население. Хотя взорвись он в другом месте, этот поезд, могли бы быть и жертвы.
Д.Ю. Побочный ущерб.
Павел Перец. Да. И вот он выезжает за границу, его там арестовывают. Не мы, а французская полиция. И французское правительство, оно в принципе готово выдать. Тут начинается буча в медиа. Как это? Мы в эту ужасную Россию, где даже государственный чиновник Орлов говорит: “Как это передать Гартмана, его же тут повесят”.
Д.Ю. Это как раз типичный пример государственного лицемерия: “Мы арестуем, у нас все по закону. Но подождите. Минуточку...” Недавно был такой художественный фильм, “Джонни Д” у нас в прокате назывался. Про злодея Диллинджера, который грабил банки в США. Сцена суда, вскакивает адвокат и орет, вот какое отношение Диллинджер имеет к России в 1930-х годах? А адвокат орет: “Здесь вам не царская Россия, здесь свободная страна”. Если люди думают, что это в голове ни у кого не остается, я разочарую, как раз в голове остается именно вот это. Когда тебе в художественных произведениях ловко и тонко впаривают.
Павел Перец. В общем, вот так, да. Меня больше конечно... Орлов был посланником. Он был русским посланником, послом, короче. Поведение этого посла меня больше всего поразило. И вот посредством этой шумихи Гартмана удалось отстоять. Его не выдали.
Д.Ю. Отлично.
Павел Перец. Вы можете себе представить, какой урон имиджу вообще России был нанесен. То есть, она такая вся, а террориста мы вам не выдадим.
Д.Ю. Цареубийцу.
Павел Перец. Цареубийцу, да. Его удалось отстоять.
Д.Ю. Это мне напоминает сразу, может, ты помнишь, как два литовских родственника, Бразинскасы, угоняли самолет в Турцию, убили бортпроводницу Надежду Курченко. Их немедленно приютили США потому, что они вырывались из этого царства несвободы. И прочее. Тоталитарного Совка и все такое. Лицемеры.
Павел Перец. Теперь мы переходим уже к англоязычным источникам информации. Для начала я хочу зачитать одну цитату. Я прошу прощения, у меня не было времени записать перевод. Поэтому я буду переводить прямо здесь. Это книжка “The Life of Friedrich Engels”. Это все вы сами можете найти в интернете. В этой книжке на странице 708 есть прекрасный абзац, посвященный Гартману, а также революционерам, которые были известны как “Народная воля”. Лео Гартман, у нас он Лев, а там он Лео. Лео Гартман прибыл в Лондон.
Д.Ю. Он на “H” начинается или на “G”?
Павел Перец. Они писали, как Hartmann. После этого он прибыл в Лондон. Потому, что во Франции ему было уже неудобно оставаться. “В 1880-м году, в возрасте 30 лет. Его приветствовали Маркс и Энгельс, которые очень симпатизировали героическим нигилистам”. Вообще, это слово “нигилист”, я уже рассказывал, “Вера, или Нигилисты”, потрясающее произведение Оскара Уайльда. Это был официальный термин, в “New York Times” они так и назывались, “нигилисты”. Вот его там приветствовали Маркс и Энгельс. Но, естественно, Гартману было очень тяжело жить в Англии, и Энгельс сетовал на то, что он сталкивается с постоянными сложностями. Гартман был химиком и немного понимал в электричестве. Энгельс, после консультирования с неким своим другом Шорлеммером, удостоверился, что действительно Гартман был неплохим химиком. Но, к сожалению... Это потрясающе, в книге о Фридрихе Энгельсе. Энгельс убедился, что Гартман был никакой бизнесмен. Так пишется в этой книге. Казалось бы, причем здесь бизнес и идеи коммунистических историй, но, тем не менее. В сентябре 1882 года Энгельс написал Марксу, что Гартман запатентовал какой-то новый тип электрической батареи. И даже продал свое изобретение за три тысячи фунтов, это очень приличная сумма по тем временам, какому-то странному субъекту. “Я очень сомневаюсь, что он получит свои деньги за этот патент”. 15 декабря Энгельс заявил, что: “Батарея Гартмана на самом деле оказалась неспособной к освещению. Но, возможно она будет полезна...”
Д.Ю. В минно-подрывном деле.
Павел Перец. “...В электрическом телеграфе”. Несколько дней спустя Энгельс с облегчением писал, что Гартман покинул Англию и отправился в США. И что это, в общем-то, к лучшему для всех нас. То есть, видать, Гартман приехал таким неожиданным сюрпризом. С одной стороны ему нужно помогать потому, что он русский нигилист. А с другой стороны вот он ни в бизнесе, ни там, ни сям...
Д.Ю. Я думаю, там было немножко наоборот, что он сразу к Энгельсу обратился с какими-то деловыми предложениями. Энгельс, будучи капиталистом, послушал и сказал: “Не бизнесмен”. То есть, деньги с ним зарабатывать нельзя.
Павел Перец. И вот Гартман прибывает в США. Вот, пожалуйста, это “скрин” из газеты “New York Times”. Вот, прямо видно: “Leo Hartmann, Nihilist”. Так вот озаглавлена...
Д.Ю. Что такое “Nihilist”? По-русски, это “отрицалово”?
Павел Перец. Ну, отрицатель, да. И здесь вот подробно рассказывается про то, что Гартман сюда приехал. Как они с Софьей Перовской устраивали этот взрыв под Москвой. Более того, тут вот очень интересные терминологии, про его биографию. И вот он, например, был участником некоего “Red Terror”, пропаганды. Это некая экстремистская секция нигилизма.
Д.Ю. Красный террор?
Павел Перец. Пропаганды красного террора. Экстремистская секта нигилизма, так его подавали. Естественно, его преследовала полиция. Я могу тебе это все оставить, у меня это все есть.
Д.Ю. А откуда они знают про Софью Перовскую?
Павел Перец. А это он рассказал, это все с его слов.
Д.Ю. Конспиратор, блин.
Павел Перец. Это было уже, по-моему, в 1881 году, когда там все было понятно. Здесь очень подробно написано, как они копали подкоп. Очень подробно описано... Ты хотел узнать, как бомбу они делали? Вот тут по-английски все прекрасно написано. Глицерин там и прочее. Подробная инструкция, как они делали эту бомбу. Тут и про Александровск сказано, и про Одессу. Но, самое главное, что финал всей этой истории, которая публиковалась, заключается в том, что Гартман прибыл в прекрасную, свободную страну. И даже здесь ему угрожала опасность, но США его не выдадут и спасибо им за это.
У меня есть публикация за 1886 год. Вот про его приезд. Это уже из Филадельфии. Филадельфия от Нью-Йорка в двух шагах. “Лео Гартман, русский нигилист, который прибыл в город...” Я до сих пор не могу выучить названия дней по-английски. “В компании еще шестерых людей...”
Д.Ю. “Сняли комнату, в которой устроили производство динамита, которого сделали 40 килограммов”. Неплохо.
Павел Перец. Соответственно он приехал, с ним еще шесть человек. И вот в интервью он как раз и рассказал, что приехал получать гражданство. И где-то здесь у меня была заметка... Вот, наверное. 25 октября 1886 года, газета “New York Times”. Заметка называется “Гражданин анархист”: “Лео Гартман, который был обвинен в том, что намеревался убить российского императора Александра II шесть лет назад подрывом поезда...” Я не хочу это все переводить потому, что я это все рассказывал. “Его не удалось убить. Он был в Лондоне. В Лондоне его приветствовали”.
Д.Ю. Приняли с почетом.
Павел Перец. Да. Более того, его там принимал некий Джон Мост, знатоки анархического движения, возможно, знают, кто это, я не знаток. Анархист, Джон Мост, который его приветствовал, сейчас отбывает срок за призывы толпы к убийству, поджогу и грабежу.
Д.Ю. То есть, там за такое сажают. А из России таких поддерживают.
Павел Перец. Почему Гартман про Перовскую открыто заявлял? Потому, что он приехал в июле 1881 года. В марте 1881 года убили царя, тогда уже про Перовскую всем было известно. И один месяц спустя, 18 августа 1881 года, он высказал намерение стать гражданином США. Он был прекрасно одет, очень любил рассказывать про свои приключения на Родине. Как он закладывал мину.
Д.Ю. Поди за деньги рассказывал?
Павел Перец. Да. Как поезд взорвался. Как его приветствовали социалисты, анархисты и прочие коллеги. То есть, он прибыл в 1881 году, в 1886 году он стал гражданином США. Он выглядел несколько угрюмым, что не соответствовало его имиджу электрика, чем он сейчас занимается. Соответственно, вот такая история из нашей Российской действительности. Царь не был убит в этот раз, и вообще, он начал с этого момента верить в свою счастливую звезду. Что на него было столько покушений, а все его никак не берут ни пули, ни все остальное. Но это все до поры, до времени. Что мы видим?
Д.Ю. Вместо того, чтобы укреплять спецслужбы.
Павел Перец. Да. Во-первых, мы видим, что со спецслужбами полный провал. То есть, вообще. Рядом не лежало, не валялось на тот момент ничего еще. Они потом начнут наверстывать к 1881 году, а тогда, ну, просто... Если отмотать пленку назад, посреди бела дня в столице Российской империи убивают шефа жандармов кинжалом. Наверное, это о чем-то говорит. Во-первых, спецслужбы полный ноль. Международного влияния никакого. Террорист, покушавшийся... А, еще. Гартман прибыл в США, а перед этим застрелили Гринфилда, как этого президента звали? Извините, вылетело из башки. И Гартман приезжает, как-то не очень ему в этой ситуации сначала было. Ничего, время прошло, стал гражданином Америки. Международного влияния никакого. То есть, просто это щелчок по носу: “У нас есть террорист. В принципе мы готовы его отдать, но у нас тут общественное мнение, с которым мы не можем не считаться”.
Д.Ю. Которое мы сами формируем.
Павел Перец. Дальше он развивает там активную, бурную деятельность, он везде рассказывает, как он это делал. И он рассказывает, какой прекрасный Исполнительный комитет. Более того, здесь в одной из заметок есть, что когда убили царя, и намечалась коронация Александра III, то Гартман заявлял, что царя не будут короновать потому, что “Народная воля” предпримет определенные шаги. То есть, он выдавал историю таким образом, что “Народная воля” не разгромлена, хотя по факту она была разгромлена, а сейчас рванет. То есть, поддерживал некий всплеск. Все, приехал в иностранное государство, получил там паспорт и спокойно себе дальше жил. Ничего Россия с этим сделать не могла.
Д.Ю. Надо отметить, даже убийц не подослала. Не доставайся ты никому.
Павел Перец. Убийцы, были подосланы, но не правительством. Я когда рассказывал про Сергея Юльевича Витте, я говорил про “Священную дружину”. Эта “Священная дружина”, она ставила перед собой цель как раз бороться с этими террористами. Потому, что все видели, что спецслужбы не справляются. Парни, надо что-то делать, чем мы хуже их? Соответственно Витте был отправлен в Париж, как раз, чтобы убить этого Гартмана. И туда же отправился некий Полянский. То есть Витте вспоминает, что Полянский имел миссию убить Гартмана. Того самого Гартмана. “Несмотря на эту неудачу, все таки держался слух, что Гартман хочет снова делать покушение на нового императора, поэтому Полянскому и дана была миссия убить Гартмана”.
Витте встречался с этим Полянским на следующий день: “На третий день он сделал мне знак, такой знак, который в нашем обществе “Святой дружины” давался, чтобы узнавать друг друга. Я ему в свою очередь ответил знаком. Тогда он подошел ко мне и спросил: “Вы, вероятно, приехали меня убить, в том случае, если я не убью Гартмана? Я должен вас предупредить, что если я до сих пор не убил Гартмана, то только потому, что я был задержан. Вот завтра встанем в 5 часов утра, и пойдем вместе. Я вам докажу, что вполне от меня зависит убить Гартмана; я могу убить его каждый день, но только из Петербурга мне дан приказ, чтобы пока я этого не делал, впредь до распоряжения. Вероятно, это произошло вследствие того, что ожидали вашего приезда”. Организация просто на высоте. Витте туда послали узнать, что этот Полянский там телится.
“Утром мы с ним пошли. Я видел (это было в Quartier Latin), как Гартман вышел, а два апаша или хулигана стояли около тех ворот, из которых он вышел. Они последовали за ним, затем эти хулиганы подошли к Полянскому и начали делать ему сцену. Что вот третий день они готовы завести с Гартманом драку (их план был таков: завести с ним драку и во время драки его убить) и что они этого не делают только потому, что Полянский не разрешает. Затем они заявили, что, хотя Полянский всякий раз платит им по сто франков, но им все это надоело. И, если он им завтра не разрешит убить Гартмана, то мы, говорят, это дело бросим. Я поехал в ресторан “Voisin”. Там действительно был Зографо, я показал ему знак, он мне сейчас же ответил, и мы сели втроем за столик”.
“Когда я вернулся обратно в Киев, то вследствие этой глупой истории с Гартманом, а также истории с содержателем конторы для найма. Который, по видимому, также числился в этом обществе. Так как, кроме того, по всей России распространилось очень много слухов о существовании этого общества, и о том, что туда направилась всякая дрянь, которая на этом желала сделать себе карьеру; это общество в самый короткий срок сделалось “притчей во языцех”. Вот вследствие всего этого, я и почувствовал необходимость выйти из этого скверного, в конце концов, по меньшей мере смешного, если не грязного и гадкого дела”. То есть, на деле Гартмана Витте покинул эту “Священную дружину”.
Д.Ю. Это какой Витте был, тот самый?
Павел Перец. Да. Тот самый Сергей Юльевич Витте. Он туда вступил... Если верить его воспоминаниям, он ее даже создал. Не важно. Создал, не создал, он был ее членом. Действительно они хотели как-то противодействовать этому терроризму. Конечно, когда убивают царя, а они все государственные мужи и монархисты. Витте, государственный человек, мы помним, каких высот он потом достиг. Я, кстати, когда рассказывал, еще не сказал про одно его величайшее достижение, он в очередной раз ввел винную монополию в нашем государстве. И к Первой мировой войне, по-моему, до 25 процентов поступлений в государственный бюджет было с водки. А потому великий, мудрейший император Николай II во время Первой мировой войны объявил сухой закон. Тем самым он, во-первых, лишил государство поступлений. Во-вторых, стимулировал бутлегерство.
Д.Ю. Развитие организованной преступности.
Павел Перец. Да. То есть, Чикаго 1930-х годов мы все помним. Соответственно, он увидел, как это все происходит и сказал: “Ну вас в баню. Занимайтесь этим сами. Не можете по-человечески убить Гартмана”.
Д.Ю. Как это у нас говорят: “Ни украсть, ни посторожить”.
Павел Перец. Да. Вот такая дивная история с Россией, которую мы потеряли. Приближается памятная дата 7 ноября. Вот об этом всем надо помнить, прежде, чем начинать какие-то склоки, споры и так далее. Потому, что не с чистого листа это все происходило. Это если вкратце. Я думаю, на сегодня достаточно. В следующий раз мы уже перенесемся в Петербург. И я думаю, что в следующий раз я расскажу про Александра Михайлова. Про деятельность агента Клеточникова в Третьем отделении. Они умудрились внедрить, грубо говоря, в царское ФСБ своего шпиона, который там даже орден получил.
Д.Ю. Молодец.
Павел Перец. Да, прилежный был работник. Все сливал. Ну, и соответственно, про остальные намечавшиеся покушения. А главное, я уже начну рассказывать про некоторые конкретные точки в городе Петербурге, которые связаны с историей партии “Народная воля”. И вы сможете ходить по городу и как-то по-другому смотреть на те или иные здания. Это если вкратце. Хочу напомнить, до сих пор у меня проходят экскурсии. Хотя я думаю, все, в следующий раз последняя, но приходят люди. В Москве вообще люди по два часа меня не отпускают. Потом еще вопросами меня засыпают. Поэтому по выходным это обычно происходит. Ссылки есть в описании под этим роликом. Ну, или просто наберите в поисковике “Павел Перец”. И там я буду весь, во всех красотах.
Д.Ю. Смотрим ролики, ставим лайки.
Павел Перец. Ставим лайки, ребята. Подписывайтесь на канал.
Д.Ю. Спасибо, Павел. А на сегодня все. До новых встреч.
Новости
VIP
