Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч, добрый день.
Клим Жуков. Добрый день. Всем привет.
Д.Ю. Третьего дня в Бундестаге выступил наш отечественный мальчик Коля, который рассказал о немецких военнопленных, безвинно погибших в советских лагерях. Что мы можем об этом сказать?
Клим Жуков. Он ещё там говорил про «так называемый Сталинградский котёл».
Д.Ю. Это который образовался в ходе так называемой Сталинградской битвы.
Клим Жуков. Да. Сначала о матчасти. Мне как человеку, который интересуется военной историей, это всегда важно упомянуть. Во время т.н. Сталинградской битвы в т.н. Сталинградском котле из 6 армии Паулюса в плену оказалось разом 108 тысяч человек. Это довольно много.
Д.Ю. Мальчик Коля сказал, что 250 тысяч, из которых выжило 6.
Клим Жуков. Я не знаю, откуда он берёт такие данные про 250 тысяч. Ну, даже тем более если 250. ОК, пускай будет 250. Мальчик Коля когда-нибудь представлял себе, как выглядит 250 тысяч человек в одном месте? Это довольно большая толпа.
Д.Ю. А сколько это, если в дивизия посчитать?
Клим Жуков. Ну, дивизия это 14,5 тысяч человек приблизительно, ну, 15.
Д.Ю. 7-8 дивизий, да, за раз?
Клим Жуков. Так, нет.
Д.Ю. Не будем углубляться.
Клим Жуков. 8 дивизий это не 250 тысяч человек, это гораздо меньше.
Д.Ю. Я про 100.
Клим Жуков. А, про 100. Ну да-да-да. Вот куда их девать? Вот у вас есть побережье реки Волги, зима, очень холодная зима, кстати говоря. И вдруг у вас, буквально в течение нескольких суток к вам поступает больше 100 тысяч человек. Просто что вы с ними будете делать? Понятно, что никто не рассчитывал на конкретное число пленных, это процесс не линейный, предсказать его невозможно. Соответственно, подготовить комфортные помещения и условия проезда до комфортных помещений…
Д.Ю. Просто помещения, даже не комфортные.
Клим Жуков. Нет, если будут помещения некомфортные, там будет плохо. Я имею в виду там, где можно гарантированно сохранить всем этим пленным жизнь и здоровье. Так вот, этого всего подготовить невозможно просто потому, что не знаешь, сколько у тебя окажется людей в плену. Более того, ты не знаешь, не окажешься ли ты в плену, потому что Сталинградская битва была очень напряжённым моментом во время Великой Отечественной войны, где всё некоторое время колебалось на очень тонком лезвии.
Д.Ю. Многие, кстати, не в курсе, что там было 3 лагеря для советских военнопленных, где их тупо умерщвляли, как это у немцев было принято. Про это не надо говорить.
Клим Жуков. Не, не надо. Так вот, советские войска захватили больше 100 тысяч человек, и нужно было куда-то их девать. Соответственно, нужно под них транспорт, или, в противном случае, организованный пеший марш. Помещения, которых нет; еда, которой, между прочим, самим-то не хватает, даже гражданскому населению, я уж молчу про военнослужащих, которых вообще кормить нужно усиленно в силу опасной работы.
Д.Ю. Еда, которую надо оторвать от военнослужащих и мирного населения, для того, чтобы кормить пленных агрессоров.
Клим Жуков. Ну, а т.к. люди там оказались, прямо скажем, не из санатория, они там просидели, в этом котле, некоторое время. Опять же, на холоде, без оборудованного какого-то там обогреваемого помещения, в основном, без нормальной еды, под непрерывными обстрелами, бомбёжками, в условиях постоянного стресса, в конце концов, ещё и всё проиграли.
Д.Ю. Можно посмотреть, есть хорошие фотографии, например, там горы копыт от мёртвых лошадей, которых они сожрали там, сидючи уже в окружении.
Клим Жуков. Это ещё не плохо, лошадь вкусная.
Д.Ю. Мёртвая.
Клим Жуков. Ну, в конце концов, захочешь жить, не так раскорячишься, как сказали в известном фильме. Так вот, люди ослабленные, пешим маршем двинулись, так сказать, в место нового расположения.
Д.Ю. Среди них ещё раненые были.
Клим Жуков. Обязательно. Раненые, обмороженные, контуженные, просто дико уставшие. И опять же, это зима. И вот пешим маршем их довели до куда-то. Причём заметьте, их не перестреляли там, не утопили в баржах в Волге, как это вообще у большевиков, говорят, было принято, по доброй традиции. Ну, так было бы проще. Ну, конечно, в баржах-то я загнул, баржа денег стоят, на ней можно хлеб возить или что-нибудь ещё. Но, в общем, их отвели.
Д.Ю. Зеков в ГУЛАГ и обратно.
Клим Жуков. Туда-сюда. И вот их увели в места расположения. По дороге, я уверен, я не знаю, сколько, но я уверен, что дошли не все.
Д.Ю. Конечно, да.
Клим Жуков. На месте, это же у нас самое начало 43 года, зима, это только что закончилась просто чудовищная зима 42 года, самая голодная, во время Великой Отечественной войны. И у нас-то мирное население от голода периодически помирало. У нас там в Ленинграде, чуть севернее, вообще люди в это время мёрли, как мухи. Ну и было бы странно, если бы агрессоры, которые пришли к нам отнюдь не с цветами и не с тайским массажем, а с Маузером-98К и танками марки 4, 3 и т.д., самолётами Юнкерс-87 с бомбами, вот они, было бы странно, если бы они все выжили. Ну, если кто-то не в курсе, они воевать сюда пришли, и вообще-то их должны были тут убить. Но так получилось…
Д.Ю. Этим повезло.
Клим Жуков. … что не убили, а отвели в плен. Где их, во-первых, А – хоть как-то, но кормили. В котле их никак не кормили. Б – оказывали медицинскую помощь, кому каким бы это странным не показалось.
Д.Ю. Тратили наши лекарства на них.
Клим Жуков. Тратили лекарства, усилия врачей-специалистов, которые могли бы пригодиться в другом месте. Причём, как говорили немецкие врачи военные, которые были, прямо скажем, не самые плохие врачи в мире, тем более военные, с большущей практикой. Когда они оказывались в плену, они, откровенно говоря, первое время поражались, почему русские советские врачи не делают ампутации в таком количестве, в котором они привыкли. Первая мысль, что это специально, чтобы гангреной уморить немцев. А потом выяснилось, что процент ампутаций в советской армии заметно ниже, чем в вермахте, и они немцев точно так же, как и наших, пытались спасать, верные клятве Гиппократа.
Ну, опять же, учитывая предельно экстремальные условия, конечно, пережили не все. Другое дело, что задачи этих немцев уморить специально, не было. Потому что если бы она была, такая задача, там и ни 5, ни 500, ни 5000, ни 500, ни 5 бы не выжило, уморили бы всех. Потому что, опять же, для этого не нужно прилагать никаких усилий, нужно просто бросить их посреди степи в снегу, и они сами.
Д.Ю. Ну это точно так, как делали немцы с нашими военнопленными. Т.е. столбы, колючая проволока, загнали, пулемёты. Ну, ешьте друг друга, совершенно спокойно. Есть хорошая книжка гражданина Адамовича, называется «Каратель или песнь ножа».
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Всем рекомендую к прочтению. Произведение сугубо документальное, что происходило в этих лагерях для советских военнопленных, и как вообще оттуда люди выходили. Это у немцев была политика уничтожения, а не у нас.
Клим Жуков. У нас это просто ни по одному документу вообще не прослеживается, чтобы мы специально кого-то морили где-то. Вот просто, опять же, уж если мы об истории говорим, неплохо бы и исторических источников. Благо это было совсем недавно, 20 век, документов тонны. Соответственно, если вы специально куда-то уводите людей… Ну, чтобы их увести, для этого нужно конвойные части какие-то, чтобы они не разбежались по дороге.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Организация марша. Соответственно, нужно организовывать охрану дороги, чтобы, опять же, они не устроили побег, восстание, не захватили оружие. Т.е. на всё это требуется наряд сил, который требует документов. Эти документы есть. Т.е. этих людей доставили для чего? Чтобы уморить? Так давайте посмотрим, как это выглядело. Приказ должен быть такой специальный, что у вас поступило 100 тысяч немцев, приказываю, чтобы, значит, к 15 марта, допустим, никого не осталось в живых. Потому что если у тебя контингент поступил в распоряжение (военнопленных), и они у тебя начали дохнуть, то тебе придётся за каждого отчитываться. И если не будет приказа их уничтожить, никто их уничтожать не будет просто потому, что это чревато. Ну ка докажи, что он у тебя умер, а не сбежал?
Д.Ю. Ну, это за гранью понимания. Я ещё для бестолковых, так сказать, дополнительно. Лагерь, в нём содержится определённое количество людей, которые строжайшим образом учтены. На каждого заведена карточка, дело, там уж по мере, так сказать, этих самых. Соответственно, на каждого выделяется, во-первых, еда, во-вторых, медикаменты. Если он умер, а ты продолжаешь, например, получать на него еду, ну, ты вор, живёшь воровской жизнью. Ну, тобой немедленно займётся вездесущий НКВД, чтобы ты не воровал. Если гражданин…
Клим Жуков. Парни в синих фуражках придут.
Д.Ю. Да. Выбыл из строя, возможно, скончался, ну, акт о смерти, где прописана причина смерти, куда закопали, кто там осмотрел тело, установил, и прочая, и прочая. Оно всё в наличии, извините, конечно. Никто ничего не скрывал, и никто ничего не прятал, это никому не надо.
Клим Жуков. Уж про немецких военнопленных, про них не то что никто ничего не скрывал и не прятал, их специально показывали вот всем гражданам и, более того, всему миру – вот, посмотрите. Это находилось настолько на виду, потому что нам нужно было показывать то, что мы всё-таки тут воюем и некоторым образом даже начали побеждать, что для всех было большим удивлением, потому что все думали, что ничего такого не получится, против Германии мы не осилим.
Д.Ю. В первую очередь немцев это удивило.
Клим Жуков. В первую очередь это должно было удивить наших в то время союзников так называемых – англичан с американцами, которые в то время уже в который раз не смогли открыть 2 фронт, когда было очень сильно надо. И, кстати говоря, почти ничего не поставляли по соглашению о ленд-лизе в это время, потому что они стали поставлять только после Курской дуги в 43 году.
Д.Ю. Когда стало понятно.
Клим Жуков. Стало понятно, что уж…
Д.Ю. И без них обойдутся.
Клим Жуков. Да. Нужно как-то поучаствовать ради приличия. И вот нужно было им всё показать. И более того, это находилось под внимательным оком наших западных соседей, и если бы товарищ Сталин, про которого и так рассказывали всякое, принялся бы специально морить голодом или как-то ещё иначе морить военнопленных, поднялся бы некий вой.
Д.Ю. Тут, кстати, интересный момент, как всё время рассказывают про какую-то Женевскую конвенцию, которую подлец Сталин не подписал, и поэтому с советскими военнопленными обращались вот так. Тут какая-то шизофрения уже просто запредельная.
Клим Жуков. Гитлер-то подписал.
Д.Ю. Да, вот Гитлер подписал. И почему же он так обращался с военнопленными? А вот Сталин не подписал, и чего же они живыми-то остались, как это так вышло? Наверное, он должен был всех умертвить.
Клим Жуков. Ну, подписать-то Сталин не подписал, однако обращались с военнопленными в строгом соответствии с другой конвенцией, которая, в принципе, в основных своих деталях повторяла Женевскую. И обращались с ними не то что скажу «нормально», с ними обращались так, как это было, в принципе, возможно, потому что, повторяюсь, если мы говорим про Сталинград, это начало 43 года, это просто кошмарная ситуация с продовольствием, не самая лёгкая ситуация с медикаментами, ну и, соответственно, с свободными руками врачей, которые нужны были и на фронте, и в собственном тылу.
Опять же, мальчик Коля, если ты не в курсе, это они к нам пришли, не мы к ним, а они к нам с прямой военной агрессией. Соответственно, они подписывались под то, что они будут убивать, и что их будут тоже в ответ убивать. И попадание в плен, например, в английский или в американский, давай посмотрим, мальчик Коля, вместе, как там выживали немецкие военнопленные. Сколько там у них был процент потерь, сравним этот процент потерь с процентом потерь пленных у нас, посчитаем. Ну, всё-таки взрослый же мальчик, можно осилить. Это про матчасть.
Д.Ю. А вот упомянутый ефрейтор Рау, говорят, служил в ПВО, т.е. стрелял из зениток по нашим самолётам, а может быть, даже и по танкам.
Клим Жуков. Смотря на какой зенитке он служил. Если на Ахт-комма-ахт, на 88 мм зенитке, то их да, активно использовали против танков, потому что такой снаряд на такой скорости в то время пробивал любой танк от и до.
Д.Ю. И вот, этот ефрейтор ведёт огонь по нашим самолётам, возможно, кого-то сбивает. Может быть, не ведёт огонь, может, он…
Клим Жуков. Наводчик.
Д.Ю. Снаряды подтаскивает, да. Может, он наводчик, может, ещё кто-то. Т.е., во-первых, само то, что он ефрейтор, он старший солдат…
Клим Жуков. Так точно.
Д.Ю. Т.е. он уже выслужился. Интересно, кстати, вот у него награды какие-нибудь были, у этого ефрейтора? Потому что он не виновен ни в чём. Вот он убивал наших людей.
Клим Жуков. А награды давали потому, что у него лицо было хорошее.
Д.Ю. Доброе, да.
Клим Жуков. Доброе.
Д.Ю. Как-то не ясно. Вот ты пришёл сюда, агрессор, оккупант, вести войну на уничтожение, в рамках которой твои коллеги и братья по оружию изничтожили 27 млн. человек. В чём невинность заключается?
Клим Жуков. Я, конечно, понимаю, что тут имеется в виду такая типично либеральная установка, юридическая в первую очередь, персональной ответственности. Т.е. вот конкретно ефрейтор Рау, как его, Герман, что ли, не помню. Ефрейтор Рау, вот лично он занимался военными преступлениями или нет, давайте посмотрим. Вот он был призван в армию, принёс присягу, отправился служить понятно, куда его послало командование. Послали бы его, скажем, в Тунис, поехал бы как миленький в Тунис. Нет, его послали на Волгу, поехал он, значит, на Волгу. И вот он по дороге совершал сам военные преступления, не совершал, знал об этих военных преступлениях, не знал, и вот тогда, предоставив, конечно, адвоката в обязательном порядке, нужно рассмотреть судебное дело и понять, был ли ефрейтор Рау преступником или нет.
А если он не был преступником, ну, значит, таким образом, можно только пожалеть о том, что такой прекрасный человек попал в мясорубку. В принципе, в этом есть здравое зерно, потому что, конечно, первым пострадавшим от нацизма народом в Европе был немецкий народ, безусловно. Потому что это именно их оболванили для начала, именно против граждан Германии были применены массовые репрессии, в первую очередь против них, не против кого другого.
И именно их погнали – оболваненных и уже отрепрессированных – на убой ради интересов, которые, собственно, немцам в стратегическом смысле были нафиг не нужны. Германия сама по себе довольно комфортная для проживания страна, им не нужен никакой этот лебенсраум к чёртовой матери. Ну вот погнали их, однако, в мясорубку. И да, в самом деле многие люди, которые в другой ситуации при прочих равных могли бы быть замечательными людьми, тут убивали, и в конце концов погибали в т.ч. В этом отношении, конечно, можно сказать, что… ну, это такой условный, обобщённый ефрейтор Рау пострадавший.
Но во время войны все эти либеральные установки юридической персональной ответственности не работают от слова совсем. Во-первых, на это нет времени, потому что если человек надел вражескую форму и перешёл твою границу, какие могут быть с ним разговоры? Никаких разговоров быть не может вообще. И если он попал в плен, это будет военнопленный, с которым обращаться будут соответственно. Т.е. точно совершенно не лучше, чем с собственным мирным населением и тем более с военными. Если у нас мирное население дохнет с голоду, потому что они сюда пришли и разорили половину страны, так, значит, твои военнопленные обрекаются на точно такие же условия существования, а возможно, немного хуже. Это во-первых.
Во-вторых, если ефрейтор Герман, хорошо, ефрейтор Рау, не помню, как его звали. Если ефрейтор Рау был совершеннолетним, а по-другому он бы не мог попасть в армию, это значит, что он причалил к этой армии совершенно сознательно, совершив сознательный выбор, за который взрослый половозрелый человек должен нести полную меру ответственности. Получив при пересечении границы приказ об ограниченной ответственности в зоне военных действий, который был издан ещё в 41 году. Кто не знает, тот самый приказ, который разрешал на нашей территории творить буквально всё что угодно безо всякой ответственности.
Разумный человек должен был бы понять, что он вписался в банду убийц и нацистов, и продолжая, так сказать, сотрудничать с ними в дальнейшем, он делается соучастником коллективного преступления такого размера, которого история человечества ещё вообще не знала. И отсюда у него 2 пути – продолжать соучаствовать или не продолжать соучаствовать. Масса немецких антифашистов пошла в тюрьму, на виселицу, под расстрел, только чтобы не участвовать в этом. Некоторые вынуждены были сбежать, некоторые ушли в подполье и сопротивлялись этой власти на местах. Вот взрослый человек обязан делать такой выбор – он вместе с убийцами массовыми или не вместе.
Кто-то скажет, что вермахт это всего лишь строевые части, которые просто воевали. Ничего подобного, даже вермахт отметился на нашей территории, не только на нашей территории, в Югославии, в Греции он отметился зверствами, наверное, вполне сопоставимыми с тем, что творили войска СС и прочие каратели. Потому что если так посмотреть, то вот у нас такой был на слуху человек, Эрих Хонеккер, например, который долгое время возглавлял Германскую Демократическую Республику (ГДР), вот он не пошёл стрелять в русских и вообще соучаствовать в массовых преступлениях вермахта, СС и так далее. Он предпочёл сопротивляться. Вот посмотрите, у нас есть другой пример характерный, наша братская Украина, где тебя тоже могут призвать в нацистскую армию. А ты можешь пойти или не пойти, вот такой выбор.
Д.Ю. Это к вопросу о том, что их штыками загнали, они были подневольные. Да.
Клим Жуков. Пожалуйста, у нас вот речку около Брестской крепости переплыл один такой подневольный, который предпочёл свалить от своих коллег по опасному нацистскому бизнесу и заложить их, что они вот-вот пойдут в наступление. И вот я как-то не могу этого человека осуждать, потому что тут вопрос не о том, что он немцев предал. Он как раз не предал немцев. Этот как раз человек был патриот Германии, который сбежал к нам.
Д.Ю. Не слишком ли это сложно для мальчика Коли?
Клим Жуков. Ну, мальчик Коля, если он в 11 классе, то ему 17 лет, он через год будет…
Д.Ю. Призывник.
Клим Жуков. Призывник, так точно. С полной мерой ответственности юридической, 18 лет ему исполнится, да. Он уже будет не неполовозрелый суслик, а половозрелый суслик, и ему придётся отвечать за свои поступки. И вот такой выбор может встать, да, безусловно, потому что с нацистами, какого бы цвета кожи, под каким бы флагом они не выступали, из какой бы страны они не происходили, вместе с ними находиться нельзя. Нужно сделать всё что угодно, чтобы с ними не находиться на одной стороне баррикад. Ну или ты будешь соучастником в коллективном преступлении, и рано или поздно тебя накажут, вот.
Д.Ю. А как ты думаешь, мальчик Коля, он сам такое вдохновенно писал?
Клим Жуков. Ну, мальчик Коля это же в данном случае только симптом. Я вообще бы персонально про него бы не стал бы говорить, если бы он так ярко не прозвучал на пространствах интернета и средств массовой информации всех прочих. Это всего лишь симптом, потому что ну причём тут мальчик Коля? Он маленький, глупый, без тени мысли в зрачках абсолютно. У нас такое говорят уже около 30 лет, причём отнюдь не мальчики, а вполне себе взрослые мужчины и женщины. В том числе из СМИ, которые находятся на содержании у государства. Т.е. мальчик Коля не сказал ничего такого, что бы выходило за рамки части общественной пропаганды, части.
У него есть учительница или учитель. Учительница у него, да, Елена Яворская, если я не ошибаюсь, её зовут, в этом Новом Уренгое. Заходил я к вам, тётя Лена, на страничку в социальных сетях. Поздравляю вас с кучей интересных друзей. Так вот, она учила его истории. Видимо, учила его истории специфическим образом. Такого рода тексты никогда школьник не пишет без контроля взрослых, тем более что они должны быть зачитаны публично. Более того, я, конечно, не знаю, как это организовано было в гимназии, но обычно такого рода поездки это результат некоего конкурса школьных работ.
Т.е. есть конкурс школьных работ, лучшие из которых, по мнению педагога или педагогов, отправятся, например, из Питера в Великий Новгород, или, скажем, из Нового Уренгоя в Берлин за счёт, не знаю, школы ли, или принимающей стороны. Ну, интересное путешествие, стоит побороться за участие в этом конкурсе. Для этого конкурса есть требования какие-то. И вот у нас эти требования прозвучали, лучше всех были выполнены мальчиком Колей и 2 его однокашницами-девочками, и они поехали в прекрасный город Берлин выступать публично. Это обычно так делается. Я в школе работал некоторое время. Не думаю, что с тех пор что-то изменилось.
Д.Ю. Я бы ещё дальше немножко зашёл. Наверное, когда вы собираетесь выступать в Бундестаге, то вежливые немцы поинтересуются, что же вы хотите такое, так сказать…
Клим Жуков. Навыступать.
Д.Ю. Да. Ну, например, хотя бы для того, чтобы ознакомить переводчика-синхрониста с этими текстами, чтобы он знал, что ему надо переводить с надлежащей скоростью. Т.е. принимающая сторона тоже знает, про что там написано. И там мама выступила, что мальчик Коля всё сократил, и поэтому получилось вот так. Я не понял – суть исказилась, что ли, или что? Ну вот, проверили учителя, помогли написать, проверили. А что за друзья, кстати, у учительницы? Что за друзья?
Клим Жуков. Ну, я не знаю, может быть, это на самом деле просто случайно попавшие в этих социальных сетях, там же добавляешь чёрт знает кого. Ну, там просто масса людей, героев АТО в Луганске и Донецке. Просто масса.
Д.Ю. Ну, если масса, то не может быть, что они случайно попали.
Клим Жуков. Ну, Бог его знает. Если проверить мои там 10 000 во френдлисте, может, там тоже кто-то окажется не совсем рукопожатный, я не знаю. Я их просто не знаю почти всех.
Д.Ю. Кто-нибудь окажется – это одно, а много – это совсем другое. Но вообще интересно, да. А как вообще школа должна за этим смотреть, нет? Я бы не хотел, чтобы моих детей учила учительница, поддерживающая укронацистов. Я бы не то что не хотел, я бы потребовал её убрать от детей вообще.
Клим Жуков. Тут вообще интересно, потому что гимназия, учитывая родственников, не будем о них говорить поимённо, но учитывая родственников мальчика Коли Десятниченко, то родственники не простые. Гимназия элитная, т.е. туда набирают не абы кого. В такую гимназию просто так устроиться нельзя. Значит, они находятся под довольно… Они вообще, учителя, кто не знает, находятся под довольно плотным контролем дирекции. Потому что учебные программы утверждаются, сдаются заранее учебные планы, это всё проходит через не самый прозрачный фильтр, прямо скажем, потому что так просто детям что-то рассказывать нельзя.
Если они рассказывали, значит, дирекция в курсе, значит, всех всё устраивает. Родителей, которые отдают учеников таким учителям. Дирекцию, которая набирает и воспитывает коллектив такого рода. Значит, в элитной гимназии, которая воспитывает наших будущих управленцев, так сказать, элиту общества, вот такой взгляд на отечественную и мировую историю. И такой идейный методологический подход к преподаванию.
Д.Ю. Отлично выступил мальчик Коля. Высветил ряд проблем. Меня как-то это, к вопросу о родственниках. Когда поднялся дружный вой, к которому подключился аж губернатор…
Клим Жуков. Костогрыз.
Д.Ю. Костогрыз, да. Я посмотрел – как водится, бывший работник ВЛКСМ, всё как надо. Воспитали на свою голову. Т.е. что-то там задето настолько серьёзное, видимо, среди родителей что-то настолько серьёзное, что аж этот должен был заверещать, что тут ничего такого. И дальше понеслась, «вы организовали травлю». Причём тут какая-то травля? Ваш мальчик Коля никого не интересует как мальчик Коля. Интересует то, что он сказал, и кто его этому научил, такое говорить. Я что-то вот, кстати, не слышал, ты знаешь, чтобы в государственной думе заехавшие немцы заплакали и сказали, что вот простите, сколько мы ваших военнопленных уничтожили и мирных жителей. Я что-то не видел, чтобы они памятники где-то ставили нашим солдатам.
Клим Жуков. Дополнительно
Д.Ю. Да. Все памятники товарищ Сталин поставил. Что-то никаких покаяний, ничего. Даже как-то хитро поделили, что пострадавшим от нацистов евреям вы деньги платите, а пострадавшим русским вы не платите. Т.е. вы и после уничтожения вашего нацистского режима заняты тем же самым, что ваши предки – вы людей сортируете по сортам и определяете, кому деньги давать за нанесённый вами ущерб, а кому не давать. Вот немцы к нам не ездят ни в чём каяться.
Клим Жуков. Я вообще могу сказать, что на Западе публичный человек, (не важно, политик ли, историк ли, публично выступающий), если он, особенно, конечно, политик, если он совершит такой камин-аут, как публично покаяться за преступления, совершённые в 30-40 годах, например, 20 века, или, например, 19 века, например, в геноциде и холокосте индейцев, так у него на этом его политическая карьера закончится незамедлительно.
Д.Ю. Завершится, да.
Клим Жуков. Потому что такое вообще-то считается делать нельзя. Потому что, подумаешь, это в конце концов было давно, неправда, и вообще это наша история, кого это касается? И у них это вообще-то очень сильно нерукопожатно, вот так вот выступать. А у нас можно.
Д.Ю. Какие выводы мы сделаем из произошедшего?
Клим Жуков. Выводы. Первый вывод – свобода слова это великолепно, потому что как только ты дашь гражданам, даже несовершеннолетним, высказывать всё что они хотят и знают, они сразу такого навысказывают, что только открывай блокнотик перекидной и записывай. Потому что правильное выступление Николая высветило вполне конкретные результаты отечественного образования, в частности, гуманитарного. Высветило некую коллегиальную солидарность, т.е. даже губернатор город Новый Уренгой, где добывается куча нашего газа, кстати, вынужден был публично объяснять, что школьник не то имел в виду. Т.е., значит, там рука руку моет. Школа, точнее, гимназия, губернатор, все вместе. Т.е. вот это, значит, это нормальная часть как образования, так и идеологической обработки населения.
Д.Ю. Я бы уточнил, с твоего позволения, чуть-чуть. Почему-то никто из этих псевдозащитников не сказал о том, что творили нацисты с нашими пленными, что это вообще такое было, что это была за агрессия, какой крови стоила родной стране, и сколько наших граждан погибло. Они все пляшут вокруг того, что вы неправильно поняли. Мы всё правильно поняли. Там по-другому понять нельзя.
Клим Жуков. Мы бы правильно поняли, если бы Николай и его подруги выступили бы в Бундестаге с точно такой же речью, сообщив про Ваню Иванова, который жил никого не трогал вообще, а его приехали и грохнули.
Д.Ю. И всю семью его.
Клим Жуков. И как это ужасно – война. Вот посмотрите, у нас таких примеров, у нас нет семьи такой, где не было бы такого примера. Давайте, вот это было бы нормальное выступление. Кстати, я уверен – разумные немцы это бы разумно, нормально восприняли. Другое дело, скорее всего, они бы с такой речью в Бундестаг никого не пригласили. Зачем им это?
Д.Ю. Да. Нерукопожатно получится. Ну, мне кажется, что это вообще такая организованная попытка угодить. В очередной раз потыкали палкой – как, прокатит, не прокатит? Не прокатило. Ну, наверное, я отчасти предвзято сужу, но наблюдая, что, например, происходит в Фейсбуке, Фейсбук у нас сугубо либерален, как ты понимаешь.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. И только такая общественность. Там шквал просто недовольства, просто шквал – что это такое, как вы можете такое говорить? Причём люди самые разные. И весь этот вой сверху донизу «вы неправильно поняли», он говорит о том, что что-то пошло не так. Вместо того, чтобы воспринять как надо, сочувствие проявить. Возвращаясь чуть-чуть назад, было бы странно, если бы мальчик Коля, Витя, Саша, которого в школе обучают истории на трудах А.И. Солженицына, вообще говорил бы что-нибудь другое, было бы очень странно. Ну, собственно, и не говорит, поэтому посевы дают нужные всходы, организовано всё как надо. Это же наш завтрашний день.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Он же это, вот элитная гимназия, в которую с улицы не берут, вот там выращивают…
Клим Жуков. Кадры.
Д.Ю. Да, кадры, наше, так сказать, ближайшее. Это новые дворяне фактически, как мы понимаем. Они любят рассказывать про прелести сословного общества, великолепное образование. Я не сомневаюсь, кстати, что там лучшие учителя из Нового Уренгоя и не только собраны в этой школе, они лучшие. Вот они вот так учат, вот они готовят элиту, и вот эта элита скоро придёт.
Клим Жуков. И зарулит.
Д.Ю. Да. И зарулит туда, куда надо. Ну, в общем-то, сложно чего-то хотеть от руководства, для которого цвет, так сказать, и смысл, это США, и всё, как в США, устроено, и поэтому и у нас должно быть точно так же. На 7 ноября – день память жертв коммунизма.
Клим Жуков. 100 млн. за 100 лет убили.
Д.Ю. Да. Сталин, как вы понимаете, это то же самое, что Гитлер.
Клим Жуков. Может, даже немного хуже.
Д.Ю. Как недавно выясняется, ещё и хуже, потому что Сталин, т.е. Гитлер убивал чужих, а Сталин своих, это всем очевидно теперь, ёлы-палы. Ну, как-то это вот очень плохо вяжется со всякими маршами Бессмертного полка, куда по 20 млн. человек выходит. Что-то к стенам скорби столько не приходит. А вот на Бессмертный полк выходят.
Клим Жуков. Это в первую очередь ладно, Бессмертный полк, это в первую очередь плохо вяжется, например, с парадом на День Победы. Чего мы его празднуем тогда?
Д.Ю. Непонятно.
Клим Жуков. Я, конечно, понимаю, что мы теперь празднуем его очень специфическим образом, с зашторенным мавзолеем, что позорище вообще. С этими самыми дырявыми звёздами, которые рассекли каким-то летящим то ли журавлём, то ли голубем, что это такое, вообще непонятно. Ну, всё-таки у нас это официальный государственный праздник, так вы вспомните, что мы побеждали-то.
Д.Ю. И кто побеждал.
Клим Жуков. Кто побеждал, что именно мы побеждали. Если мы празднуем это дело, ну так надо прекращать тогда. Потому что у вас вот тут такой кусок пропаганды, а тут такой кусок пропаганды, которые, ну они просто на разных полюсах находятся. Вы скажите, куда вы нас ведёте, будем готовиться к этому. Потому что если вот такая элита у нас будет руководить страной, так это пора уже схроны делать, потому что я с такой элитой, вот честное слово, жить мирно не буду.
Д.Ю. Повторюсь, т.е. количество людей, которые выступают резко отрицательно, оценивая это выступление, оно очень и очень велико. Мне, например, в соцсетях это сильно видно – и в Фейсбуке, и ВКонтакте, и в Твиттере. Везде решительно против. Что-то пошло не так. Но, наверное, надежда-то ещё не утрачена, я так думаю.
Клим Жуков. Ну, потому что любое действие рождает равное по силе противодействие. Как только начали вот так вот нагло лить в уши вот то, что льют, то это же вступило немедленно в конфликт и с исторической памятью, я не побоюсь этого слова, с семейной памятью, и где-то, наверное, даже с генетической памятью, которая сказала, что мы этого терпеть не можем. Потому что это уже вопрос даже не национальной безопасности, это уже вопрос просто, как бы это пафосно не прозвучало, исторической справедливости, которая немного выше, чем национальная безопасность.
Хотя и национальной безопасности, безусловно, тоже, потому что куда вот такие будущие руководящие кадры зарулят страну, предсказать нетрудно. Потому что у Чубайса, Ельцина и прочих героев 90-х всё-таки было советское образование, друзья, которые, может быть, думали не так, и какие-то скрепы имелись, и сдерживающие факторы имелись. У этих никаких сдерживающих факторов не будет. Это, вот это вот, это пехота апокалипсиса настоящая.
Д.Ю. На этой жизнеутверждающей ноте и завершим.
Клим Жуков. Так точно.
Д.Ю. Готовьтесь, друзья. А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
