Впервые мне случилось побывать в Ижевске в 2002 году. В качестве редактора журнала «Хакер» довольно стремительно посетил знаменитый Ижмаш и куда более подробно осмотрел заводской музей ОАО «ИЖмаш», пообщался с заводскими специалистами. От поездки остались двоякие впечатления: с одной стороны, как всякому русскому, посмотреть на производство легендарных «калашей» мне было просто необходимо, с другой же поджидала постперестроечная реальность. Неподготовленного зрителя развернувшиеся картины могли бы и напугать. Тем интереснее было оказаться на оружейном производстве современного «Калашникова» и лично пронаблюдать за изменениями, случившимися за почти 15 лет.
Фоторепортаж о сегодняшнем дне «Калашникова»
Визит в производственные цеха концерна «Калашников» начинается с посещения бюро пропусков. Для прохода на территорию предприятия нужен паспорт, сопровождающий и пропуск. Сами «гостевые» пропуска содержат все необходимые данные для контроля и, помимо того, специальные графические символы, позволяющие определить в какие цеха доступ разрешён, а в какие нет.
Если театр начинается с вешалки, то оружейное производство на «Калашникове» — с рабочей раздевалки. Директор дивизиона оружейного производства концерна «Калашников» Дмитрий Тарасов специально подчёркивает этот момент, обращая наше внимание на стенд из серии «было — стало», наглядно отражающий произошедшие изменения в быту сотрудников предприятия. Дмитрий работает на директорском посту уже больше полутора лет и отмечает изменение масштаба (в большую сторону) и огромный прирост «рычага воздействия» на происходящие вокруг процессы.
До 2014 года управленческие команды на оружейном производстве менялись не раз, что не самым позитивным образом сказалось на работе. Дмитрий Тарасов и его команда в этом смысле «долгожители», имеют возможность не только внедрить новые подходы, но и проследить за полученными результатами. Некоторые моменты оказались удивительными для всех: запросы рабочих часто сводились совсем не к зарплатной прибавке: здесь просили в первую очередь построить туалет в шаговой доступности, там — отремонтировать душ в раздевалке. Весь производственный этаж вмещает до 1000 человек, и всех необходимо обеспечить удобными санитарно-бытовыми помещениями, раздевалками, комнатами приема пищи. Обеспечили.
Из раздевалок попадаем в 101-й цех (сборочный цех оружейного производства). Время обеда. Сотрудники цеха массово выходят через очень дотошную охрану в столовую и потом таким же порядком возвращаются с обеда назад. Гость ты или не гость — досмотр был подробным и детальным для всех. Режим.
Неподалёку от входа в цех установлены верстаки «военной приёмки», действующей в России ещё с 19 века. Стандартная задача военной приёмки: отобрать выборку изделий из каждой партии и подвергнуть отобранные экземпляры очень жёсткому контролю, изучить их, буквально, под лупой. Если инспектор находит несоответствие — «разворачивают» всю партию. Партия уходит на доработку, затем из 1000 штук снова отбирают 50 случайных, отобранные изделия «перестреливаются» в тире и заново контролируются военной приёмкой.
Если на этапе контрольного отстрела можно получить заявленную проектную «кучу», безотказность, надёжность (или не получить) и она инструментально измерима, то ряд параметров определяется органолептическим методом. Военный приёмщик трактует любое сомнение в пользу заказчика. Приёмка работает очень придирчиво, руководствуясь, в том числе, своими техническими знаниями и опытом эксплуатации изделия. По мнению Дмитрия Тарасова — это совершенно правильный подход и позиция инспектора «предположим, что я солдат в окопе, что мне теперь делать с этим недочётом?» в итоге оборачивается выгодно для обороноспособности страны.
Сами «приёмщики» находятся в ведении МО РФ, и концерн «Калашников», даже при желании, никак на них воздействовать не может. Это офицеры, хорошо подготовленные и теоретически и технически и периодически подтверждающие свою техническую квалификацию на экзаменах. В процессе приёмки принимают участие и гражданские инспекторы, но окончательное решение всегда за офицером военной приёмки. Кроме приёмки по Гособоронзаказу (например, партии стрелкового оружия для нужд ФСО), офицеры контролируют качество и всех экспортных контрактов.
По тому же, «военному» принципу, «Калашников» планирует учредить и свою собственную, «гражданскую приёмку», жёсткую и беспощадную, рассчитывая «перекрыть кислород» даже для мелкого производственного «брака». До сего момента для «гражданского» оружия отдельной приёмки у концерна не было, кроме, конечно, стандартного поточного контроля изделий силами инспекторов заводского ОТК. Кроме того, директор оружейного дивизиона думает над возможностью приглашать для участия в работе «гражданской приёмки» потребителей продукции, которые могли бы внимательно посмотреть на изделие незамыленным глазом и сказать — мне здесь не нравится то и это. Скорее всего, технически всё будет в норме, но такие нюансы, например, как цвет и фактура дерева специально приглашённый потребитель-контролёр может и не пропустить, пояснив, что именно ему не нравится. Пока что это идея, но реализовать её в концерне очень хотят, так как считают, что такой подход позволит производству максимально приблизиться к рынку, выслушать новые предложения.
Очередной стенд из серии «было — стало» установлен прямо в цехе. Драматические изменения коснулись, например пола в помещении. В своё время пол был изношен до предела, ямы, выбоины и полутораметровое изменение уровня не позволяли нормально возить тележки с «изделиями» и заставляли прибегать к услугам лифта, а это дополнительные время и силы. Теперь в цеху ровный наливной пол. В процессе ремонта взялись и за вентиляцию — высокая влажность при перемене погоды оборачивалась ржавчиной на металле «изделий». Капитально поработали над освещением производственных линий: если раньше работники не всегда могли невооружённым глазом рассмотреть дефекты внешнего вида, то сейчас света достаточно даже для фотосъёмки с короткой выдержкой.
Из ещё более важного и заметного: старые рабочие верстаки заменили новыми и перенастроили производственные потоки. В работу цеха были внесены 16 глобальных изменений, так что считать произошедшее только реконструкцией (читай — «ремонтом») не стоит, это полноценная трансформация с перенастройкой потоков.
Простой пример: склад. Каждый раз детали для снабжения цеха попадали в «пробку» на контрольном пункте, из неё ехали на сборку, со сборки отправлялись на лифте к месту нанесения специального покрытия, потом на лифте отправлялись назад на сборку и снова на склад. Отформатировали этот конкретный поток: склад-спецпокрытие-сборка. Экономия на логистике вышла очень существенной — сократили около 15 км «пробега» ежедневно только на одной операции.
Пересмотрели внимательно все операции в цехе. Где-то оказалось выгодно один большой поток поделить на серию мелких, а где-то поступили и наоборот: в последнее время у потребителей стал популярен ижевский «зверинец» (болтовые карабины «Лось», «Барс» и т.д.) — участок по их производству был расширен вдвое, а за счёт оптимизированных потоков высвободили около 180 м2 цехового пространства. Разведение потоков нарезного и гладкоствольного тоже дало прибавку в скорости совершения операций до 40%, а выпуск гладкоствольного оружия увеличили вдвое. Вроде бы и не построили ничего нового, а экономический эффект стал сразу же заметен.
Дополнительно продумали и внедрили оборудование участка обучения новых сотрудников (например, слесарей механосборочных работ) и отдельно — участка обучения всех сотрудников основам бережливого производства. Заменили изношенные оружейные козелки на новые — сократили процент царапин на изделиях. Верстаки снабдили колёсиками — перекатили их в случае надобности и опять изменили потоки. В ближайшей перспективе — полная замена инструмента и оснастки, это настоятельное требование директора дивизиона. Пока что заменили все тиски на верстаках. А вот станочный парк решили пополнять постепенно, старые станки, на 100% выполняющие свои функции, до износа на новые не меняются, это не целесообразно экономически.
В прошлом году на «Калашникове» начали массово запускать новые изделия (чего не было уже десятки лет), это сразу же выявило ряд недостатков в организации производства. Недостатки увидели, оценили, провели работу над ошибками. В целом на предприятии взялись, и, похоже, всерьёз, за так называемую «культуру производства». Ввели очевидные требования к состоянию рабочего места, покусились даже на традиционную промасленную ветошь и тряпки — замещают их спецполотном для протирки.
Изменения коснулись и обычных для заводских цехов эпохи позднего СССР комнатушек, каморок и загородок. Здесь, в 101-м цеху всё когда-то было устроено именно таким образом: даже в случае, если перегородка была застеклённой, то стекло закрашивали, заклеивали, покрывали рифлением — лишь бы ничего не было видно наружу. Поставил себе за тремя шкафами стол, принёс чайник и гоняй чаи в уютной каморке. Доходило до смешного: мастера в своих «бендейках» сидели вообще безвылазно, часто рабочие и не знали толком кто именно у них мастер.
Эту концепцию пришлось ломать целиком и менять на новую, более открытую. Поскольку глобальное изменение касалось всех на предприятии, то пришлось директору и с военной приёмкой выдержать настоящую битву. Для всех — значит для всех. Перегородки и каморки снесли, заменили пунктиром разметки, выделив в пространстве специализированные зоны для передвижения, складирования и т.д. Наступила производственная прозрачность. Она сыграла позитивную роль в смысле эффективности снабжения каждого сборщика необходимыми деталями: стало понятно, у кого и где какой недостаток или переизбыток деталей и как такие перекосы преодолевать на микроуровне.
Искоренение каморок было болезненным для рабочих, но административными мерами, хоть и со скрипом, идея производственного open space была окончательно реализована. Она, кстати, коснулась и рабочего кабинета директора дивизиона. Директор в своём новом кабинете ещё не успел толком обжиться, нет времени. Старый кабинет Дмитрия Тарасова был вчетверо больше нового — с душевой, диваном, столовой и двумя входами. Сам Дмитрий считает, что классическое начальственное «сидение» в кабинете ему без надобности — директор должен проводить большую часть своего рабочего времени на производстве или на совещаниях разного уровня. Сегодня стандартный рабочий день директора Тарасова состоит из примерно 15.000 шагов (шагомер в часах бдительно учитывает каждый шаг) — это примерно 12-13 километров.
Рядом с директорским кабинетом расположился ЦУП — центр управления производством (или потоками). Помещения Центра оборудованы специальными окнами, позволяющими живьём наблюдать процессы на производстве. Дмитрий Тарасов отметил, что видеонаблюдение далось рабочим, конечно, легче (предприятие-то режимное, без контроля никуда), а вот полная прозрачность психологически переносилась заметно тяжелее, пока люди привыкают к новым условиям работы.
Прозрачность коснулась не только людей, досталось и машинам. Станочный парк и цеховые заказы в работе были сведены в единую ERP-систему, отражающую в реальном времени ситуацию в цехах и статус выполнения всех работ. Каждое внутрицеховое поручение или поручение, поступившее извне, в системе регистрируется и отображается на экранах мониторов. Это существенно сократило чисто бумажный документооборот, а настройка системных фильтров позволяет сразу видеть текущие и просроченные поручения, так что на планёрках есть повод обсудить, что и где необходимо улучшать в первую очередь. По уже накопившейся статистике (обработано более 150.000 электронных поручений) введение электронной системы сократило срок реакции по некоторым заявкам аж в 4 раза.
На этапе внедрения ERP-системы опять пришлось столкнуться с «противодействием на местах»: есть основное производство и вокруг него 10-15 обеспечивающих служб. Управлять судьбой «отфутболенной» заявки в одну из таких служб раньше было очень сложно, сейчас же всё видно сразу и очень наглядно: кто, когда, к кому, с чем именно обратился и каков результат обращения. Внедрение системы заняло примерно год, сейчас в ней около 2.500 пользователей. Доступ к системе пока есть у мастеров и бригадиров, в перспективе же доступ будет обеспечен для всех сотрудников поголовно. Дмитрий Тарасов уверен — объединив всё внутрицеховое общение сотрудников всех уровней, концерн получит не только экономическую выгоду.
В соседних помещениях расположился КП, где проводятся совещания и «планёрки». Все стены в «командном пункте» отделаны специальным образом — на них можно оставлять надписи. Собрались, подумали, порисовали, определили, что делать дальше. На планёрках, с подачи директора дивизиона, стремятся обсуждать вопросы, максимально приближенные к «земле».
Курение. Для курящих сотрудников сделали специальные курительные кабинки прямо в цеху. Само курение в рабочее время не приветствуется, потому в «курилках» нет скамеек и сами по себе они маленькие, чтобы не собирались помногу и на перекурах не задерживались. В целом в рабочее время можно выйти на пятиминутный перекур трижды в день, но тотальной слежки за соблюдением норматива «пятиминуток» нет, если приспичит — можно и 4-5 раз перекурить.
В дивизионе поощряется инициатива снизу. Для мастеров на производстве, например, была введена специальная «грейдовая» система. Каждый мастер может посильными разумными мерами увеличить производительность труда на своём участке и, тем самым, увеличить размер заработной платы для своего микроколлектива вдвое. Это подстёгивает внутреннюю конкуренцию на производстве, для рабочих есть экономический смысл учиться, повышать свою квалификацию и действовать коллективно. Для выхода на новый этап или «грейд» бригаде необходимо подтянуться и начать соответствовать новым требованиям производства: например, сократить брак до установленного минимального процента. Дмитрий Тарасов считает, что это вполне выполнимая задача для многих работников предприятия. Невыполнимые задачи в оружейном дивизионе когда-то стали называть «амбициозными». По словам Дмитрия — невыполнимых задач на производстве теперь нет.
Перемещаемся в новый Логистический центр. Единый логистический центр концерна «Калашников» открылся буквально накануне нашего визита. До открытия центра на территории предприятия было 33 обособленных склада, «специализировавшихся» по разным категориям материальных ценностей и удалённых друг от друга на несколько километров. В случае необходимости собрать что-то разнородное для выполнения заказа приходилось гонять технику и людей по разным складам, комплектовать заказ, затрачивая на всё это непозволительно много времени и сил. Ситуация изменилась, теперь всё (за единичными исключениями) хранится «под одной крышей».
В новом складе реализовано климатическое микрозонирование. Такое же зонирование в центре предусмотрено и на предмет соблюдения «режимности» — не каждый работник может попасть в любой уголок центра, иногда для этого требуется отдельный специальный допуск.
Раньше металл мог храниться «навалом» даже на улице, что приводило к появлению ржавчины. Если слой коррозии был невелик, то требовалась дополнительная механическая обработка сырья перед запуском его в работу, но случалось и так, что сырьё портилось безвозвратно — это уже прямые экономические потери. К тому же новый логистический центр позволяет на 100% при приёме и выдаче материалов соблюдать известный принцип FIFO: First In, First Out — «первым пришёл — первым ушёл».
Новый складской комплекс полностью компьютеризирован, за счёт чего удалось значительно сократить поток бумажной документации и отказаться от обычной беготни кладовщиков в бухгалтерию для подписаний и согласований. Каждая ячейка хранения помечена своими штрих-кодами. Это серьёзно ускоряет каждую складскую рабочую операцию и делает прозрачным учёт наличествующих материальных ценностей.
Логистический центр больше не закрывается на инвентаризацию (раньше это регулярно делалось в выходные и праздничные дни), что уже само по себе сокращает риск издержек для предприятия. Хранение сделано адресным, полностью устранены возможные негативные влияния «человеческого фактора»: «забыл», «перепутал», «не того сорта выдал». Компьютеризация изменила количество занятого персонала с 23 до 14 кладовщиков, «сокращённые» люди были переведены на другие участки работы, часть ушла на производство.
В зоне «некатегорийного» хранения складируется всё, что нельзя отнести к какой-то крупной категории — чёрные и цветные металлы, дерево, химия и т.д. Склад «до отказа» не заполнен и при правильной организации хранения заполнен никогда не будет. Такой подход позволит и работу по приёму-выдаче материалов упростить и деньги впустую не замораживать.
Идём на производство спецтехники — здесь производятся и собираются противотанковые управляемые ракеты комплекса «Вихрь». Такими ПТРК вооружены российские самолёты-штурмовики ОКБ Сухого, боевые вертолёты Ка-50 и Ка-52 и некоторые катера и корабли. Здесь же производятся и комплектующие для «Панциря» — самоходного зенитного ракетно-пушечного комплекса (ЗРПК) наземного базирования. Автотехника приезжает с КАМАЗа на «Калашников» своим ходом, туда же прибывают и контейнеры для оборудования. А уже всю начинку для машин комплекса «Панцирь» (кроме боевых) делают и устанавливают именно здесь.
В цехах работают высокоточные станки для мехобработки, сам станочный парк обновлён примерно на 80%. Здесь пошли тем же путём повышения технологичности, что и на оружейном производстве — снизили трудоёмкость многих операций, «спрямили» производственные потоки и получили заметный выигрыш во времени и трудовых усилиях. Экономия. Цеха уже секретные, смотреть на некоторые участки работ — можно, а вот снимать ничего, кроме явно разрешённого, нельзя.
Время обеда, из цехов производства спецтехники направляемся в столовую. Здесь работникам предприятия предложат несколько вариантов полноценного комплексного обеда по твёрдой цене в 95 рублей. 45 рублей из этой суммы предприятие своим рабочим компенсирует. Столь невысокая стоимость — требование руководства «Калашникова», стремящегося обеспечить своих работников доступным питанием и принципиальная позиция генерального директора Алексея Юрьевича Криворучко. Желающим же питаться самостоятельно и приносить обеды из дома тоже созданы все необходимые условия в специальных комнатах для приёма пищи.
На этом первую часть истории будем считать завершённой. В следующей части фотоистории: рассказ об оружии главного конструктора Сергея Владимировича Уржумцева и некоторые данные о текущем состоянии дел по проектам 5,45-мм автомата АК-12 (индекс 6П70) и 7,62-мм автомата АК-15 (индекс 6П71), разработанных «Калашниковым» в рамках ОКР «Ратник».
Новости
VIP
