Александр Невзоров на линии

"Потрал-Credo.Ru": Вы прямо стояли на клиросе и богохульствовали?

Александр Невзоров: Не осталось ни одного песнопения, которое не было бы так или иначе нами метаморфизировано. Поскольку мы басы — нас плохо слышно, а хоры тогда состояли из абсолютных безбожников. Рядом со мной стоял Валька Лесовский — он был организатором похоронных торжеств в крематории.

И мы с ним вместе бегали еще в синагогу быстренько петь по бумажке, потому что хорошие голоса нужны были везде.

- Это в 80-х годах?

- Да, это было очень весело все. Рядом стоял еще один бас, по-моему, из оперной студии консерватории. И практически ни одного песнопения не было не переделано.

- Ваш талант да в мирных бы целях…

- Знаете, оказалось, что это вообще традиция. Традиция того певческого контингента, который всегда набирался из черт знает кого. Там же никто не спрашивал, верующий ты или неверующий. Проверяли сольфеджио, проверяли элементарную спетость и умение вести свою партию — только это. Ведь помимо всяких больших служб были так называемые "ранние", где были квартетики в наше время и где уже не подпоешь — где надо четко своего баса гнуть и не сбиваться на альта, и не создавать какофонию.
На Пасху весь хор потешался над тем, что означает "ХВ": "харьковский велосипедный" или "Хай вышел"?

Надо понимать, что басы — это отдельная категория, самая матерая. Когда, например, в Никольском соборе в мужском туалете писали церковно-славянской вязью просьбу не курить и не мочиться в раковину, то в ответ басы писали: "Только покойник не сс…т в рукомойник" тоже славянской вязью. Я догадываюсь, кто это делал, но это не суть важно.

Деньги платили очень большие. И ставка у меня по тем временам была максимальная — у меня была сила в голосе.

- Какая, кстати, не помните?

- Десять рублей.

- За каждую службу?

- Конечно. А за "жмуров" получалось по 25-40, в зависимости от количества "жмуров".

- А в месяц сколько?

- Очень много. Но на отпеваниях тоже изголялись: "Со святыми упокой Рабиновича с женой".

- Давайте все-таки в наше печальное время вернемся. По-Вашему, нынешняя властная "вертикаль" взаимодействует с патриархией только ради "теневой экономики"?

- В том числе, вероятно, и так. Притом что здесь мы можем говорить только теоретически.

- Соответственно, любые потуги деклерикализировать власть исходят из какой-то альтернативы путинской "вертикали"?

- Я не вижу пока сознательного желания деклерикализировать власть. То, что меня выпустили на пространство — не нужно здесь видеть какой-то глобальный замысел. Это я всем говорю, что я всегда, когда меня спрашивают, не еврей ли я, отвечаю, что я не еврей и очень об этом жалею.

Мне всегда не хватало всяких грантов, мировой закулисы, всякой помощи тайных сионистских организаций. Но я, правда, делаю некоторые шаги сейчас в этом направлении.

- Очень интересно.

- Я сейчас в универсаме обязательно покупаю только еврейский творог, в надежде, что я буду за этим замечен все-таки мировой закулисой.

Все же надо немножко понимать структуру медийного пространства — то, чего, братцы, не обижайтесь, не понимаете вы — я-то старый эфирный волк, который прожил в этих эфирных и медийных джунглях всю жизнь. Был и добровольцем, и наемником, и честным солдатом. И я вам могу сказать, что любое, самое подконтрольное медийное пространство на 5-7 % остается неподконтрольным.

Потому что есть такое понятие как "информационный товар". И всегда, когда тема перестает быть "информационным товаром", выставляется контртовар просто ради спасения рейтинга. И здесь идут на любые хитрости, на любой обман курирующих структур, но это происходит. Чаще всего это происходит еще и по причине того, что меня могут вызвать в Кремль и пожурить, не более того. А я всегда говорю, что попы первые начали.

Мне говорили о том, что надо бы быть на поворотах чуть помягче, ну я сказал, что попы первые начали, потому что большие свиньи. И дело не в подготовке ГКЧП. Им в свое время много помогали. Помогали их приходам, давали им эфир, давали им возможности. Никто не понимал, что они так быстро обнаглеют и отрастят такие зубища!

- Эти зубища имплантировал какой-то хирург господина Путина?

- Нет. Эти зубы у веры достаточно быстро вырастают сами. Под "верой" я подразумеваю всю религиозную формацию. Что такое вера? Вера — это поступок этого норвежского мальчика, это поступок тех мальчиков, которые сидели за штурвалами боингов, врезавшихся в башни-близнецы.

Потому что когда мне православные говорят, что они поехали лечиться или были в реанимации, то мне всегда непонятно, а где их встреча со Христом? Это такой сладостный и долгожданный момент — зачем же его оттягивать?

- Но с помощью самоубийства его ведь тоже не удастся достичь.

- А здесь нет никакого самоубийства, просто здесь нет никакой медицины и все.

- Но тогда вера — это поступок новомучеников, это поступок Митрополита Петра (Полянского), которому в ГПУ предлагали разные компромиссы, но он пошел в ссылку и на верную смерть…

- Знаете, мы ничего не знаем про Петра (Полянского), потому что подлинные чекистские архивы на эту тему закрыты — их никто не видел. А те апокрифы современные, которые православные складывают сами о себе, — цену мы им тоже знаем. А когда мы еще знаем подробности жизни тех архиереев, которые прошли за последние пятьдесят лет, то мы вправе не верить уже ни в каких Петров, и в реальность их трагедий тоже.

И не забывайте, что когда нам кажется, что верующий человек совершает что-то чудовищное и алогичное, на самом деле, — это сладкий момент подписания одного из самых выгодных контрактов, который осуществляется ценой определенного рода неприятностей, но вознаграждение невероятно.

Мы, язычники, всегда предлагали: "Вот тебе статуя императора, вот пучок травы — сожги, а дальше иди и делай, чего хочешь".

- Иной современный архиерей, наверное, и согласился бы…

- Потому что несмотря на все омерзение, которое внушала секта христиан, среди римлян не было убежденных врагов христианства — еще не понимали, с чем имеют дело. Еще не понимали, какую беду человечества выпускают в свет. Прошу прощения, если я обижаю чьи-то чувства.

- Современные же архиереи, которых мы наблюдаем, бросают какие угодно веточки, ладанки, перед каким угодно путиным. В чем же проблема тогда? Значит, уже вера не является альтернативой язычеству?

- Я только про то, что все мученики, как мы знаем — я могу говорить про историю Рима — были добровольными мучениками. Если вообще это все правда, потому что у нас мало источников типа Марцеллина и Тацита — мы, в основном, пользуемся христианскими источниками.

И мне, например, совершенно понятно, что у Нерона не было никакой необходимости жечь Рим, а у христиан такая необходимость была, потому что они всегда жили эсхатологией. Тогда действительно была подлинная вера, вероятно, и она была верой, когда конец света хотелось приблизить, потому что для верных, для избранных это был сладчайший момент. И уже никакой грязный вольноотпущенник не посмеет их ткнуть рожей в стенку — они становятся царями. Вот тут я хорошо понимаю гнев Рима в отношении христиан.



- Но римские историки Тацит и Светоний считают, что у Нерона были веские причины поджечь Рим.

- Тацит — ни в коем случае. Светоний не является римским историком, он является беллетристом, "пикулем". Всерьез воспринимать Светония довольно сложно, потому что даже если мы посмотрим на причины оплевывания Гая Калигулы и на причины такого маниакального очернения его памяти, хотя вроде бы Сапожок ничем особенно не провинился, то мы легко можем понять причины, когда он потребовал воздвижения своей статуи в храме Соломоновом, и кто финансировал всю кампанию против него.

А Тацит отзывался о христианах с омерзением. О Нероне он отзывался все-таки достаточно нейтрально, то есть вопрос остается спорным. Как всегда: ищи, кому выгодно. Следовательно, когда мы говорим о мучениках, мы говорим о добровольцах, практически о самоубийцах, которые, в надежде на очень большой бонус, совершают то или иное действие. То же самое сделали эти ребята в боингах, направив их на башни-близнецы.

- То есть такие проявления веры Вы понимаете и готовы их принять?

- Я не готов их принять, потому что они слишком дорого обходятся. И тут я совершенно убежден, что если мы имеем дело с истинной верой, то она должна быть полностью изолирована от общества. И главное, что, поймите, это мое мнение. Я не претендую на роль последней или даже предпоследней инстанции. Я считаю, что каждый вправе развлекаться и заниматься чем угодно: хоть обожествлением героев еврейских сказок, хоть выпиливанием лобзиком.

Но если есть верующие люди, то мне жалко их, потому что ведь Русская Православная Церковь вторглась в наше, отвоеванное еще со времен Вольтера пространство. Потому что сложился огромный пласт человеческой культуры — Фейербахи, Сеченовы, Докинзы, Вольтеры — мы оттеснили их. И когда Церковь в чисто коммерческих целях… Если вы думаете, что уроки "Основ православной культуры" вводятся в школах для того, чтобы кого-то спасти — да нифига! Им просто нужно вырастить пару поколений покупателей свечек. И на самом деле за всем этим слова "иди, покупай свечки" и ничего больше.

Когда они вторгаются во все сферы жизни, тогда они подставляют веру этих несчастных людей, и ничего больше. Потому что те интеллектуалы, которые будут сопротивляться, они же будут производить гораздо более жесткую ревизию христианского мировоззрения и христианской веры, безжалостно совершенно.

- Есть такой интеллектуал как Кураев...

- Да, мы с ним даже беседовали когда-то.

- Как Вы оцениваете его эксперименты? Они способны спасти репутацию официального православия?

- Мы с ним беседовали очень давно. Он очень глубокий обрядовер, который совершенно бессилен, когда ты ему говоришь: "Ребята, все эти ваши необыкновенные тонкости — это правила вашей ролевой игры. У каких-нибудь грибных эльфов, которые собираются в ЦПКО, тоже необходимо точно знать количество пластиночек на внутренней стороне поганки и не ошибиться, сказав, что их 68, а не 69 — там это считается невероятной безграмотностью. Но это правила вашей ролевой игры, которые меня совершенно не интересуют. Я вас оцениваю как общественное явление. И как общественное явление вы омерзительны".

Почему Кураев, собственно говоря, многократно уклонялся от встречи со мной? Когда я был на "Пятом канале" в эфире, я просил сделать мне очную ставку с попом и всегда заказывал Кураева. И Кураев всегда избегал этих встреч. Потому что он умный, в отличие от них, и видит, что с моей тактикой ему невозможно конкурировать — я не собираюсь говорить о высоком, я не собираюсь рассуждать про Бога — мне это совершенно неинтересно.

Но как внутренняя, каббалистическая, но вместе с тем наиболее интеллектуальная составляющая РПЦ он, конечно, занятен. То, что я видел — это действительно запутавшийся в собственной премудрости и достижениях — подсчетах количества демонов на кончике иглы — человек. Но как только ему говоришь, что "б..ть, нет иголки и нет демонов", то ему становится плохо.

- Вот это слово он любит по-церковнославянски.

- На самом деле, он абсолютно прав. Потому что это блуд, слово "бл…дословие" употребляется в Четьях-Минеях Митрополита Макария чуть ли не на каждой странице. И это нормативные слова церковнославянской лексики. Здесь, надо сказать, Кураев прав. Я не знаю, насколько он прав во всем остальном, но здесь он прав.

- Нашли точку соприкосновения, слава Богу! Здесь, в Петербурге, есть еще более утонченный православный интеллектуал — епископ Григорий (Лурье). Вы слышали что-нибудь о нем?

- Катакомбщики?

- Да, нового формата.

- Типа ИПЦ?

- Да. И он, будучи епископом, антиклерикал.

- А они антиклерикалы только потому, что грубо нарушается закон о свободе конкуренции. Потому что на этом рынке религиозных услуг есть масса организаций, которые тоже мечтали бы оказывать религиозные услуги. Я вообще не понимаю, куда смотрит Антимонопольный комитет.

Я же не против того, чтобы кто-то во что-то верил, более того - меня это абсолютно не касается. И я готов потерпеть ради удобства и душевного комфорта других людей - неважно, чем они увлечены: собиранием марок или верой в мертвецов с вертикальным взлетом.

Я готов потерпеть. Вы отбираете у меня музей, потому что он вам нужен для вашего молитвенного дома? Хорошо, хрен с вами, если он вам так нужен, то берите! Тот же самый Казанский собор — я уже никогда не смогу отвести туда ребенка, потому что я не пойду в молитвенное собрание — я не знаю, сколько раз надо бить в бубен, как приседать и нужно ли трясти козьими копытцами в этот момент — я вправе всего этого не знать.

Если им это так надо, если для них это так важно, пожалуйста, пусть берут — я обойдусь — это не предмет крайней необходимости для меня. Я готов терпеть издевательства и ущемления своих чувств. То есть я готов был бы уважать верующих в той степени, в которой они уважают мое неверие, но они его не уважают.

- В обратную сторону Вы не готовы пойти до того предела, до которого они идут, критикуя Ваши атеистические убеждения? Вы более культурный человек?

- Ко мне всякие бирочки, в том числе и "культурный", вешать не надо — я бываю всяким — как неоднократно честно говорю.

- Если будет хорошая цена, Вы пойдете громить?

- Нет, громить не буду, в любом случае. И более того, что меня больше всего раздражает, что когда этих сволочей будут сбрасывать с колоколен, мне же их придется прятать — вот самое противное во всем этом.

- Как скоро начнется это сбрасывание, с Вашей точки зрения?

- Сбрасывания не будет как такового.

- А что будет?

- Будет просто введение тех нормативов, когда в какую-то минуту, учитывая незаконность, непрозрачность, огромность финансовых оборотов, просто будет введен налог на прибыль и налог на недвижимое имущество — все. Этих двух маленьких документиков хватит для того, чтобы РПЦ лопнула, забрызгав собой все вокруг.

Тогда начнутся несчастья — начнется расползание по сектам. Тогда вот эти все "диомиды в прогрессии"…

- Альтернативное православие?

- Да. Развалятся на десятки тысяч различных сект. И конец будет достаточно благополучным, потому что та компания, которая претендует на роль в общественной жизни и в идеологии, начнет, наконец, заниматься Христом. И пусть они Им занимаются.

- Большинство же в этой компании не умеют "заниматься Христом"...

- Вот это меня совершенно не интересует. Они могут заниматься хоть Кришной, хоть Вишну, хоть Христом, хоть Макаронным монстром, хоть Чебурашкой. И, более того, я постараюсь сделать все, чтобы к их убеждениям относиться нейтрально-дружелюбно.
Но то страшное, что делает РПЦ — она как татары, которые идут на штурм и ставят перед собой женщин и детей — она двигает впереди убеждения людей. И мы вынуждены, в первую очередь, херачить по этим убеждениям, потому что невозможно говорить о Церкви, не затрагивая, в первую очередь, ее догматическую и каноническую стороны. Она предельно хрупка и предельно уязвима. Она только для тех, кто согласился играть в эту ролевую игру, и эти правила священны только для нее, для нас они ничего не значат.

И эти жулики прикрываются верой, чтобы в веру попали бы первые разрывные пули. А сейчас эти интеллектуалы — я уж не беру всяких докинзов и всех остальных — они же имеют гораздо больше коммуникативные возможности, благодаря тому же вашему любимому Интернету, благодаря тому, что все-таки это пространство отвоевано. И у нас очень крепкие позиции — еще стоят нерасчехленными много гаубиц, установок залпового огня и т.д.

И удар-то придется не по бородатым придуркам. Бородатый придурок быстренько сбреет бороду и на скопленные в церковном служении миллионы откроет сеть ресторанчиков и стрип-клубов. А вот та слепая и простодушная вера, которая помогает жить старушкам и помогает пережить смерть сына-наркомана, например, она примет на себя удар.

- Как приняла его одна певица, которая в нашумевшей программе "НТВшники" оскорбилась Вашими богохульствами и покинула студию.

- Она хорошая девушка. Я не понял, чего она на меня обиделась — я ничего ей не сказал! Я даже не знал про то, что она ушла. Но в искренность ее этюда я не поверил. Я видел несколько верующих людей в своей жизни — это было совершенно другое. В любом случае, религиозная вера — это то, что, по определению, не может оказаться в шоу на телевидении.

- Вера — да, а клерикализация — может? Там был такой о. Сергий Кондаков, который был Вашим эмоциональным союзником.

- Я не видел. Эта запись склеена из тысячи кусочков. И записывалось все, как я понимаю, в разное время. Я никакого там Кондакова не видел. Они с этой записью очень долго тряслись, но я не видел.

Я просто знаю, что есть какой-то раскольник, который не принимает правил игры и всерьез думает, что у Церкви могут быть какие-то легальные и чистые способы существования.

- Я не думаю, что он их не понимает — он 15 лет жил по этим правилам. Они ему просто уже поперек горла встали — "не вынесла душа поэта…".

- Не знаю, я, к сожалению, не могу ни одного попа оценивать, потому что не понимаю, что ими движет. За исключением тех иерархов, с которыми я общался при подготовке путча. Но там были не только кадровые чекисты, там была как раз чистая наша агентура, которой мне поручено было объяснять, как надо себя вести, а как не надо себя вести.

И поначалу я очень смущался, что пожилые, седые, бородатые люди должны были выслушивать от меня нотации, только потому, что я знаю о том, кто они такие. Но потом я, в общем, вошел во вкус. Но ожиданий-то они не оправдали. Им действительно подконтрольно ничтожное количество людей. То есть очень большое количество людей готово их слушаться в вопросах, как петь песенки, есть или не есть винегрет, совать ли палец в срамную щель Великим постом или не совать. Но насчет того, чтобы пойти и рвануть на себе тельник на баррикадах — ни-ни!

- Они-то Ваши инструкции выполнили 19 августа 1991 года?

- Хрен их знает! Они же все равно все продолжали гулять сами по себе, как гулял сам по себе оторвавшийся с чекистского поводка один из митрополитов. Правда, его прогулки прекратили известным образом.

- Он-то один гулял, а остальные?

- Я просто знаю про одного — того, который начал гулять сам по себе. Его прогулочки быстренько прекратили — рассердил он очень сильно.

- Не чувствуете ли Вы сегодня приближения революционных событий в России? Не ощущаете ли, что нарастает какая-то "волна народного гнева". И что эта "волна народного гнева" может по касательной зацепить церковную структуру, наподобие того, что было в начале XX века?

- Не знаю. Вы видите на мне платок? Я же не цыганка и не умею гадать. И политикой не занимаюсь вообще. Я политикой занимаюсь только тогда, когда мне за это платят — мне сейчас никто за это не платит, поэтому я ей совершенно не занимаюсь. У меня достаточно давно уже совсем другие интересы.

- Лошади?

- Что касается лошадей, то на эту тему уже сказано все, что можно. И я полагаю, что все точки над i расставлены.

- А что же тогда Ваш основной интерес?

- Знаете, я боюсь, что мой основной интерес абсолютно неформатен жанру интервью.

- Вы невольно стали символом антиклерикализма. Если бы к Вам поступил какой-то заказ на борьбу с клерикалами, что бы Вы стали делать?

- У меня есть ощущение, что клерикальную блокаду мы уже прорвали. Они могут визжать как угодно и делать все, что угодно, но блокада уже прорвана. Даже эти "НТВшники", несмотря на то, что там от меня осталось два процента, и самое прелестное и сильное они все-таки не решились показать, все эти "Пятые каналы" — это же все равно, что во времена Брежнева выйти и сказать, что "б…ть, КПСС — м…ки". Это примерно равноценно. Это не забывается, эту брешь не зарастить.

То есть они будут вынуждены играть по тем правилам, которые предлагаем мы. Вы предлагаете нам свои идеалы? Давайте-ка мы их попробуем на вкус и на цвет, пожжем кислотами сарказма, сделаем из них карикатуру, пожонглируем и посмотрим, а чего это вы нам предлагаете. Они же не хотели играть по этим правилам. Они думали, что они принесут нам свои идеалы, и мы все встанем во фрунт. А вот…

Антиклерикальный прорыв уже произошел. Но, что касается организованной кампании, я думаю, что тут найдутся другие любители, кроме меня. Меня ребята из "Здравомыслия" приглашали войти к ним в фонд — я отказался. Хотя мне очень понравились ребята, но я же понимал, что, когда это все начнется, по мне станут херачить. А когда по мне начнут херачить, то будут задевать их, их фонд. А они чудесные ребята, но не обстрелянные — они будут нервничать — зачем? А у меня сверхмощный иммунитет к этому за 25 лет сложился. К тому же, то, как херачат, меня разочаровывает, потому что начинают мусолить 35-летней давности тертые факты о психушке и т.д. Я готов сейчас устроить аукцион, поскольку у меня в биографии есть много действительно чудовищных, с точки зрения общественного мнения, фактов, о которых еще до сих пор неизвестно, поскольку нет, вероятно, профессионалов-журналистов приличного уровня, они еще не раскопаны. Поэтому я думаю устроить для православных и других изданий аукцион, где я предложу эти факты на продажу.

- Это превратит Вас в знамя антиклерикальной кампании. Вам тогда уже придется это возглавить, и свой бренд этому делу придать.

- Нет, я еще посмотрю вокруг…

- А если подойдет заказ?

- Заказ — это совершенно другое, это святое и вопрос цены. Но что касается добровольческой позиции, то я еще полежу в окопе, дождусь все-таки, когда подойдет Красная армия, которая обещает подойти.

- Обещает, да?

- Время говорит, что она придет.

Я не говорю о физическом противостоянии, я говорю исключительно об идеологическом противостоянии. Сейчас уже противостоящие подтягиваются потихонечку…