Баир Иринчеев. Добрый вечер, уважаемые зрители. Сегодня у нас большая честь и редкая честь - сегодня в студии у Дмитрия Юрьевича Пучкова ветеран Великой Отечественной войны Николай Петрович Колбасов, гвардии сержант, награждённый тремя медалями "За Отвагу", командир радиостанции 31-го отдельного гвардейского тяжёлого танкового полка прорыва, который воевал на Ленинградском фронте. Действительно, времени с Великой Отечественной войны прошло очень много, и мне кажется, что это вообще первый раз, когда в студии у нас присутствует ветеран Великой Отечественной войны, поэтому, Николай Петрович, добрый вечер и спасибо огромное, что нашли время, желание и силы, чтобы прийти в студию и рассказать.
Н.П. Колбасов. Здравствуйте. Это наоборот мне большая честь, что меня пригласили и хотят со мной побеседовать.
Баир Иринчеев. Да. Николай Петрович, в 1975 году Константин Симонов - один из главных наших поэтов на Великой Отечественной войне и писатель известнейший, его имя и вся его его деятельность, и поэтическая, и литературная, связана именно с Великой Отечественной войной, делал серию интервью с ветеранами ВОв, в частности с бойцами, которые были награждены орденами Славы всех трёх степеней. У него есть вот такой список вопросов, который я хотел бы вам задать, но для начала хотел бы вообще немного расспросить вас о жизни в Ленинграде до войны. Вы сюда приехали в 30-е годы из Тверской области, тогда это была Калининская область.
Н.П. Колбасов. Псковская область.
Баир Иринчеев. Да, это была Псковская область тогда.
Н.П. Колбасов. Уже Псковская.
Баир Иринчеев. Вы жили в деревне, и в своей книге...
Н.П. Колбасов. Деревня Филевка.
Баир Иринчеев. В своей книге вы очень подробно описали быт довоенный в деревне, и потом вы в начале 30-ых мальчишкой переехали в Ленинград. Вот что вас больше всего вообще поразило при переезде из деревни в город тогда, уже 80 лет назад? Потому что сейчас люди уже не понимают, какая была разница между городом и деревней, не понимают, какая была городская жизнь в Ленинграде до войны.
Н.П. Колбасов. Знаете, мне было тогда 5 лет, и меня ничто не поражало. Я уж особенно ничему не удивлялся.
Баир Иринчеев. Ясно, т.е. в школу вы пошли уже здесь, в Ленинграде?
Н.П. Колбасов. Да, 8 лет когда мне стукнуло, я пошёл в школу, в 1 класс.
Баир Иринчеев. А жили вы тогда на Васильевском острое?
Н.П. Колбасов. На Васильевском острове.
Баир Иринчеев. Ясно. А вот не могли бы вы описать атмосферу 30-ых годов, потому что сейчас, в наше время, очень много говорят о том, что это было время репрессий, время было такое очень мрачное, жуткое, все жили в страхе, всех по ночам забирали, через каждого второго. Вот вас это как-то коснулось в вашем детстве?
Н.П. Колбасов. Знаете, мы тоже не видели. Были уже в 1938 году, в 1939-ом, в 1937-ом были случаи. В нашем доме семья Берг жили, немцы - хозяина арестовали, семью выслали, а так больше... Ну ходили слухи, говорили, но нас особо это не касалось.
Баир Иринчеев. А насколько была, с вашей точки зрения, серьёзная нагрузка в школе? Вот сейчас школьники все жалуются, что тяжело, что по субботам учимся, очень много уроков, тяжело очень, слишком много задают и т.д. Вот тогда, в вашем детстве?
Н.П. Колбасов. Нет, у нас таких суждений не возникало, мы ходили учиться с радостью и с удовольствием, и все дети спокойно занимались обучением.
Баир Иринчеев. А какие у вас были оборонные кружки в школе? Вы занимались в этих кружках каким-то образом? Или не в школе, а вообще?
Н.П. Колбасов. Уже класса с 5-6 был военрук у нас, и занимались с нами подготовкой, с удовольствием ходили стрелять в тир - это было, но не слишком, не особенно заставляли нас этим делом заниматься, но было дело.
Баир Иринчеев. А насколько престижным было иметь значки оборонных обществ - "Ворошиловский стрелок", "Готов к ПВХО", "Готов к санитарной обороне" и т.д.?
Н.П. Колбасов. Это ребята, которые получали, гордились ими и восхищали всех, что у них есть такие значки.
Баир Иринчеев. Т.е. это было престижно, и государство сумело создать такую атмосферу?
Н.П. Колбасов. Да, насчёт этого очень хорошо было.
Баир Иринчеев. А сложно было получить значок "Ворошиловский стрелок"? Нужно было действительно очень-очень хорошо стрелять?
Н.П. Колбасов. Сложно, да, надо постараться было.
Баир Иринчеев. А насколько хорошо была построена спортивная подготовка - много занимались спортом?
Н.П. Колбасов. Физкультура каждую неделю была, а так, чтобы особо... Некоторые ребята участвовали в кружках, занимались, но в основном мы жили во дворах, и все занятия были, игры у нас были, можно сказать, спортивные, все старались, подвижными игры были - "казаки-разбойники", "пятнашки", в лапту с удовольствием играли. Это всё время во дворах и даже на улице играли, вместе с нами иногда даже ввязывались и парни, а иногда и взрослые играли вместе с ребятами в лапту.
Баир Иринчеев. А какое было до войны у школьников на Васильевском острове главное развлечение или самое такое интересное? Куда хотелось попасть больше всего? Потому что сейчас и компьютерные игры, и что угодно, а тогда что было очень популярно?
Н.П. Колбасов. Нет, у нас этого не было.
Баир Иринчеев. Это понятно, что тогда этого не было.
Н.П. Колбасов. У нас рядом был Василеостровский сад, там были игровые комнаты и площадки были для занятий спортивными играми, были различные там турники, можно было... В общем, занимались в основном мы в Василеостровским саду, проводили своё свободное время.
Баир Иринчеев. А насколько доступным было кино? Оно было дешёвое, дорогое, интересные фильмы, не интересные фильмы, часто, не часто ходили?
Н.П. Колбасов. Кино было в кинотеатре 50-75 копеек. Рядом с нашим домом был клуб завода "Электроаппарат", и там был кинотеатр, каждую неделю устраивали просмотр кинофильмов, а т.к. контролёры были из нашего дома, ребятишек они пропускали без билетов, так что можно сказать, мы почти ни одного кино не пропускали, ходили смотреть все.
Баир Иринчеев. А бывало такое, что несколько раз ходили на тот же самый фильм?
Н.П. Колбасов. Бывало. "Чапаева" очень много смотрели. Вообще хороших фильмов тогда было очень много. "Мы из Кронштадта" с удовольствием смотрели, в общем, в кино мы ходили очень часто.
Баир Иринчеев. А какое было главное лакомство у школьников в Ленинграде в 30-е годы, с вашей точки зрения? Мороженое, пирожки какие-то или что-то - шоколад?
Н.П. Колбасов. Мороженое. Мороженое было доступно. Шоколада мы, можно сказать, не видели, а конфеты часто ели.
Баир Иринчеев. Ясно, т.е. у вас было нормальное, счастливое детство.
Н.П. Колбасов. Очень счастливое, прямо скажем, плохого я в детстве ничего не помню, чего-то такого противного, всё было нормально.
Баир Иринчеев. Учителя были хорошие?
Н.П. Колбасов. Учителя хорошие, замечательные были, в общем, всё было очень хорошо.
Баир Иринчеев. Ну вот заканчиваются 30-е годы, и у нас в конце 1939 года начинается советско-финская война, т.е. это уже как раз, уже понятно, что Вторая мировая...
Н.П. Колбасов. Ещё до этого в 1934 году в декабре, когда был убит вождь ленинградцев Киров, началось, у нас в классах стали часто предлагать вырвать из учебников какие-то страницы, где были портреты партийных деятелей. В общем, здесь уже началось - борьба с вредителями, с врагами народа, и мы один раз попали в такую историю: у нас Флориан Русаков был - сын большого геолога из Горного института, который открыл балхашскую медь. Впоследствии, правда, он был репрессирован, сослан. Сын приехал один раз, принёс в школу экспортные спички т.н., которые чиркались и об стенку, и об подошву. Мы выпросили у него несколько спичек, и он кому коробок, кому несколько спичек дал, и мы ходили на переменах чиркали. Нас за этим делом заметили, вызвали к заведующей школой, она нас построила, заставила вывернуть карманы, у всех отобрала спички и начала говорить, что вот вы зиновьевцы, вы бухаринцы. Мы стояли, опустив головы, но когда Флориану она сказала, что ты главный вредитель, он начал доказывать, что он спичек не чиркал. Она сказала: "Бухарин с Зиновьевым тоже не чиркали, а ты самый главный зачинщик." Ну мы думали, что и нас теперь под трибунал поведут, но потом она собрала наши дневники, написала замечание о плохом нашем поведении, и на этом дело было закрыто.
Баир Иринчеев. Но вы были, я так понимаю, достаточно напуганы этим?
Н.П. Колбасов. Напугались, да, думали, что...
Баир Иринчеев. Сколько вам лет было в это время?
Н.П. Колбасов. Лет 10-11.
Баир Иринчеев. Понятно. Помните ли вы разговоры взрослых уже в 1939 году, что сейчас будет война, что уже обстановка тревожная, затем рядом с Ленинградом проходит советско-финская война. Да, кстати, по поводу советско-финской войны вопрос такой заняты госпиталями в Ленинграде, и что вообще учёбы не было.
Н.П. Колбасов. Нет, этого не было. Обстановка была напряжённая, мы все видели, ожидали, и в газетах часто писали о провокациях финнов, и когда мы вдруг услышали в районе Белоострова орудийную стрельбу, и залезли на чердак и увидели там даже вспышки орудийные, мы поняли, что началась война. У меня отец был призван в ряды Красной Армии и участвовал в финской войне. Но война недолго длилась - около 3 месяцев, и он вернулся, но, правда, вернулся застуженный, седалищный нерв застудил, болел после этого.
Баир Иринчеев. Николай Петрович, каким вам запомнился первый день Великой Отечественной войны - 22 июня 1941 года? Вы помните - это же было воскресенье, чем вы занимались в этот день и как вы узнали о начале войны?
Н.П. Колбасов. Прекрасно помню. Мы в этот день в скверике завода "Электроаппарат", где была волейбольная площадка, турник, где мы часто проводили свободное время, и мы играли в волейбол. Прибежал наш товарищ и говорит: "Ребята, по радио передают важное сообщение". Ну мы побежали к репродуктору уличному, и передавали выступление министра иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова, и мы здесь услышали, что враг вероломно напал, началась война. Народ стоял понурый, женщины многие плакали, но мы-то особо не поняли. И в общем, так война началась, а вскоре уже начались воздушные налёты, уже начали зенитки... мы собирали осколки от зенитных снарядов. В общем, началась война.
Баир Иринчеев. Понятно, но тем не менее, 1 сентября 1941 года, несмотря на то, что немцы были уже рядом с Ленинградом, у вас всё равно началась учёба в школе, да, правильно я понимаю? Потому что я видел фотографии и читал документы, что во многих школах учёба всё равно шла, т.е. она началась 1 сентября 1941 года, а неделю спустя началась блокада. Вы всё равно учились осенью?
Н.П. Колбасов. Нет, мы не учились.
Баир Иринчеев. А чем вы тогда занимались, потому что 1 сентября - начало же учебного года?
Н.П. Колбасов. Началась война, нас начали посылать на оборонительные работы - копать окопы. Первый раз послали под Красное Село, дня 3 мы там копали, через некоторое время опять школьников собрали, посадили на поезд и отправили на станцию Чолово, уже далеко, со станции пошли на реку Оредеж, и там мы несколько дней копали противотанковые рвы. Обстановка была очень напряжённая, часто видели, как ракеты взлетали - говорили, что это шпионы дают сигналы. На третий день прошёл слух, что немцы взяли Псков, и нас отрезают от Ленинграда. Тут все заволновались, и нас построили и повели на станцию Чолово, и там в конце концов мы выехали и вернулись в Ленинград. После этого я поступил учиться в техникум, чтобы не ездить на оборонительные работы, но вскоре, когда настала уже голодовка, в ноябре уже стало и холодно, и голодно, то мы бросили учёбу, и я поступил работать вместе с товарищем - в "Лентрамвай" взяли нас ремонтниками: мы ремонтировали пути и восстанавливали повреждённые при бомбёжках, здесь очень много было работы. К зиме мы поняли, что там и далеко ходить, и тяжело стало, мы уволились, и в это время уже началась блокадная зима и голодовка началась.
Баир Иринчеев. Николай Петрович, но если вот вернуться чуть-чуть назад, в сентябрь - 8 сентября немцы отрезают Ленинград от остальной страны, и начинается блокада. Как вы это восприняли, т.е. это как-то было объявлено населению, что город отрезан, что сразу вводятся карточки, т.е. пошли какие-то слухи, по городу - что-то вы помните об этом? Начало блокады, т.е. сентябрь. Или же всё воспринималось как-то достаточно спокойно?
Н.П. Колбасов. Нет, никаких ни объявлений не было, ничего. Но мы знали, что уже отрезаны, но такой паники не было. Постепенно стало заметно, что недостаточно продуктов, и постепенно началась голодовка.
Баир Иринчеев. Ну ещё раз хотел бы спросить, потому что сейчас тоже блокада воспринимается, как что-то такое очень ужасное, что это было... действительно, это было ужасное время...
Н.П. Колбасов. Очень, это страшное было время.
Баир Иринчеев. Но тем не менее, когда я читал вашу книгу, там у вас достаточно спокойно это всё описано - что тем не менее вы всё равно искали способы заработать, выжить, т.е. шли вперёд.
Н.П. Колбасов. У всех была одна задача - выжить, и все разными путями этого добивались. Я спасся тем, что у меня мать до войны работала на хлебозаводе, и в начале войны она устроила туда отца, а потом и я некоторое время работал на хлебозаводе, и за счёт этого наша семья выжила, хотя дед умер в декабре или январе, умер от голода. В конце концов во время войны брат мой брат мой умер от туберкулёза, который он подхватил, когда их школьниками посылали на уборочные работы, и он там застудился и в 1946 году умер от этого. В общем, чувствовалось тоже.
Баир Иринчеев. А были ли какие-то разговоры о том, что город надо сдать, что немцы хорошие?
Н.П. Колбасов. Я ни разу таких разговоров не слышал, наоборот, у всех было настроение держаться, во что бы то ни стало.
Баир Иринчеев. А доходили ли до вас какие-то новости из страны, например, что в начале декабря немцев отогнали от Москвы? Вы как-то следили за новостями?
Н.П. Колбасов. Очень внимательно следили. Первая радость была, когда наши отбили Тихвин, и когда мы по радио услышали об этом, мать моя даже заплакала от радости - это была первая такая весточка. А когда под Москвой начали уже бить - тут мы уже воспряли духом, значит, и мы можем.
Баир Иринчеев. Понятно, и затем весной 1942 года вы поступили в радиошколу, или же когда это было?
Н.П. Колбасов. Не весной, я до августа месяца... где-то в июне нас-ребятишек взяли на всеобуч - мы каждый день ходили в Дом культуры, в клуб Балтийского завода, там был наш учебный пункт, и занимались там строевой подготовкой, изучением винтовки. Там нас кормили, строем водили в столовую Горного института и обратно. В августе 1942 года меня призвали в армию, и я был послан в Ленинградскую военную школу радиоспециалистов, и там нас обучили на радиста.
Баир Иринчеев. Николай Петрович, ещё чуть-чуть назад: после первой блокадной зимы все были очень ослаблены голодом, те, кто был жив, и вы идёте на всеобуч - там винтовка, извините, 4,5 кг весит. Как вы вообще с этим справлялись?
Н.П. Колбасов. Я к этому времени уже окреп, работая на хлебозаводе, я отъелся и это я не замечал, я был уже здоровый. И у нас очень многие, во-первых, в радиошколе со мной человека 3 было, которые работали на этом же хлебозаводе, и остальные ребята были: 2 товарища, которые потом вместе со мной в нашем полку воевали, были из Московского района, они выжили за счёт того, что работали на мясокомбинате. В общем, в основном выживали те, кто как-нибудь приспособился.
Баир Иринчеев. Понятно. Но вот по фотографиям мы знаем, что весной 1942 года Ленинград был весь сразу распахан под огород, т.е. все клочки земли. На Васильевском острове это где было - на Большом проспекте?
Н.П. Колбасов. Это было, на Большом тоже были огороды, в Гавани много было огородов, и в центре даже, на Марсовом поле, по-моему, там тоже были. В общем, где земля была, там старались огород вскопать.
Баир Иринчеев. Ясно. Вот если вернуться в первую блокадную зиму, то у вас была "буржуйка" или у вас было какое-то своё...
Н.П. Колбасов. У нас капитальная печка была.
Баир Иринчеев. У вас была своя печь, да?
Н.П. Колбасов. У нас парового отопления в то время не было. Печка очень хорошая, дров хватало, потому что очень много деревянных 1-этажных, 2-этажных домов разбирали, и дровами обеспечить легко было.
Баир Иринчеев. Т.е. у вас не было, как во многих домах, где было центральное отопление, паровое отопление, что у них там стоит "буржуйка", и температура в комнате 5-10 градусов, не более того? Т.е. у вас было достаточно тепло?
Н.П. Колбасов. Тепло было.
Баир Иринчеев. Т.е. это вас не коснулось?
Н.П. Колбасов. Да, этим мы не страдали.
Баир Иринчеев. Иногда встречаются такие утверждения, что в первую блокадную зиму хорошо в городе жилось только крысам, что крысы ели трупы, сбивались в стаи и чуть ли не нападали на людей. Вам такое попадалось?
Н.П. Колбасов. Нет, у нас и даже слухов таких не было, в нашем окружении, по крайней мере.
Баир Иринчеев. Но вот вы в книге пишете, что весной 1942 года увидели собаку...
Н.П. Колбасов. Да, мы очень удивились. Мы как раз работали, после работы нас посылали убирать город от нечистот, потому что во время блокады канализация не работала, и город был весь загажен нечистотами. И хорошо власть организовали - все посылали на уборку: ломы, лопаты - всё скалывали, на машины грузили, всё увозили, и действительно никаких эпидемий не случилось, всё было вычищено. И вот один раз во время этих работ мы вдруг увидели собаку - это была такая редкость, что мы все удивились, и видно, что собака эта была стреляная, потому что бежала по середине улицы и всё время крутила головой, оглядываясь. И мы все были даже рады, что увидели живую собаку.
Баир Иринчеев. Ясно. Т.е. все нечистоты люди просто выливали на улицу, на лестницу?
Н.П. Колбасов. На улицы и во дворы, всё было, весь снег... в общем, горы снега, и все залиты были нечистотами.
Баир Иринчеев. Понятно. А помните ли вы пуск трамвая весной 1942 года? Потому что это показано как раз в фильмах, что когда 17 апреля 1942 года был пущен трамвай снова в городе, это было воспринято всеми с очень большим воодушевлением - что всё возвращается нормально...
Н.П. Колбасов. Этот момент я не помню, а вот то, что троллейбусы по улицам города стояли там, где их застал недостаток, отсутствие электричества - это я хорошо помню.
Баир Иринчеев. Понятно. Насколько сильно был побит бомбами и снарядами ваш район? Где были разрушения? Потому что сейчас же всё восстановлено в основном, и люди уже не понимают, что было разрушено, что было повреждено, потому что город же сейчас полностью восстановился.
Н.П. Колбасов. Я помню одну ночь, наверное, в августе, когда горел чуть-чуть не весь Ленинград, был ожесточённый налёт авиации, и было сброшено большое количество "зажигалок". В этот день сгорел ... и в зоологическом саду слон был убит, мы видели, как горел Дом культуры Кирова. Рядом с нами стояли заводы "Элекроаппарат" и Гвоздильный завод, в дальнейшем завод им.Молотова - там была пожары. Вот эта ночь здорово запомнилась, казалось, что весь город горит.
Баир Иринчеев. Но тем не менее паники какой-то...
Н.П. Колбасов. Нет, наоборот, во время этого пожара мы пошли пошли к "Электроаппрату", там увидели: какой-то склад небольшой был, какие-то трубы пластмассовые горели. Мы их разбросали, потушили. В общем, паники не было.
Баир Иринчеев. Ясно. Ну теперь давайте как раз пойдём вперёд - в август 1942 года. Правильно ли я понимаю, что на радистов брали только тех, кто закончил 8 классов, т.е. менее грамотных просто не брали?
Н.П. Колбасов. Брали.
Баир Иринчеев. Т.е. были и те, кто с 4-мя классами был?
Н.П. Колбасов. В нашей роте был курсант по фамилии Швец, он до войны был гужбаном, как их тогда называли - ломовым извозчиком, образование 5 классов. Он был в нашем взводе. Парень очень весёлый, остроумный, можно сказать, любимец наш был. А когда начали заниматься приёмом на слух и передачей на ключе, то надо было успевать записывать текст, и он не смог, и его первого отчислили. Правда, его не выгнали из училища, а поставили учиться на моториста, в общем, на обслуживающий персонал.
Баир Иринчеев. В училище хорошо кормили?
Н.П. Колбасов. Неважно. В основном кормили овощами: рагу из овощей - там свёкла, брюква в основном, на второе - картошка или макароны, котлет давали, но не хватало.
Баир Иринчеев. Ну вам тогда было 18, т.е. всё равно растущий организм, поэтому не хватало.
Н.П. Колбасов. Правда, в воскресные дни организовывалась комната свиданий, родители могли приезжать и навещать своих детей. И они приезжали, привозили каши, ну в общем, чего-нибудь привозили перекусить, это разрешалось.
Баир Иринчеев. В училище вы изучали только отечественные радиостанции или лендлизовские тоже?
Н.П. Колбасов. Нет, отечественные.
Баир Иринчеев. Только наши?
Н.П. Колбасов. Да.
Баир Иринчеев. И курс учёбы продолжался сколько месяцев?
Н.П. Колбасов. В августе начали, и в декабре уже начали по частям рассылать. Август, сентябрь, октябрь, ноябрь - 4 месяца.
Баир Иринчеев. А занимались ли вы чем-то ещё помимо освоения радиотехники: стрельба, строевая, уставы?
Н.П. Колбасов. Строевая была, уставы учили, но основная задача была - приём на слух, передача на ключе и изучение матчасти, чтобы знать, как работать на радиостанции.
Баир Иринчеев. Учили ли вас также устранять поломки, если что-то там сломалось в радиостанции?
Н.П. Колбасов. Нет, это уже мы в части, нас старшие товарищи натаскивали. Радиомастера у нас были, они ремонтировали.
Баир Иринчеев. Ясно. С вашей точки зрения, тот уровень воинской подготовки, что вы получили, был достаточен для работы?
Н.П. Колбасов. По крайней мере, у нас 4 радиста из нашей роты были, и никаких порицаний мы не получали, в общем, на нас не обижались, работали хорошо.
Баир Иринчеев. Итак, вот наступил декабрь 1942 года, и уже приезжают представители разных...
Н.П. Колбасов. Из разных частей.
Баир Иринчеев. Называли их "купцы", нет? Вот иногда встречается такое в воспоминаниях ветеранов, что "купцы" приехали и выбирают себе.
Н.П. Колбасов. У нас особо так, по-моему, не называли, но "покупателями", да, "покупателями" называли. Начали рассылать по частям.
Баир Иринчеев. Ну это у нас как раз закончилось лето 1942 года, уже был приказ "Ни шагу назад", затем был ноябрь 1942 года - наше контрнаступление под Сталинградом, и декабрь 1942 года - немцы уже окружены под Сталинградом, т.е. вы это уже знали и уже ...
Н.П. Колбасов. Мы как раз в это время - во время Сталинградской битвы часто слушали радио и напряжённо следили за всеми этими перипетиями, этими боями, в курсе дела все были, конечно, ознакомлены.
Баир Иринчеев. А была ли какая-то политическая подготовка в училище: политинформации, где политрук разъясняет, что вообще в мире происходит, что хорошо, что плохо, почему так... - политического такого не было?
Н.П. Колбасов. В радиошколе не было.
Баир Иринчеев. Вы постоянно находитесь на радиостанциях, т.е. вы слушаете всё, и вы можете слушать немцев, по идее. Вы их слышали в радиошколе?
Н.П. Колбасов. Я скажу даже лучше: один раз в 1943 году, перед тем, как наступать на Синявино...
Баир Иринчеев. Нет, я имею в виду, извините, это уже на фронте - а в радиошколе в самой когда вы были, вы их слышали?
Н.П. Колбасов. А, в радиошколе мы на радиостанциях особо часто не работали, чтобы можно было послушать чего-то лишнего, только под руководством командиров занимались, так что там никакой возможности чего-то слушать не было.
Баир Иринчеев. А на фронте она уже была?
Н.П. Колбасов. На фронте работаешь на какой-то волне, и рядом, совершенно рядом немецкая радиостанция, и хочешь-не хочешь, а приходится слушать, не отстроиться, не уйдёшь со своей волны. Так что там часто слышали мы.
Баир Иринчеев. И вы, соответственно, направляетесь вот в этот прославленный 31-ый отдельный тяжёлый танковый полк.
Н.П. Колбасов. В то время он только организовался, ещё не прославленный был, славу мы сами завоёвывали ему.
Баир Иринчеев. И первая ваша операция, операция полка - это январь 1943 года, операция "Искра", прорыв блокады Ленинграда?
Н.П. Колбасов. Да, в январе, операция "Искра". Наш полк бросили... В начале операции мы не участвовали, при форсировании линии нас не было, нас бросили уже тогда, когда переправа была налажена, можно было тяжёлые танки переправить, и бросали на расширение прорыва.
Баир Иринчеев. Не, ну это понятно, потому что там же лёд, и лёд этот не мог выдержать КВ, там сначала нужно было построить гать...
Н.П. Колбасов. Переправу сначала делали, усиленную переправу, и в это же время уже мост начинали капитальный строить.
Баир Иринчеев. Причём это фактически, рядом же 8-ая ГРЭС, т.е. почти что на виду у немцев всё это происходит?
Н.П. Колбасов. Да, на глазах немцев это строили.
Баир Иринчеев. И под воздействием артиллерийского и миномётного огня?
Н.П. Колбасов. Они всё время обстреливали, да.
Баир Иринчеев. Каким вам запомнился ваш первый бой? Какие ваши действия были, как радиста? Т.е. вы же были не в танке, вы были вы вашем фургончике отдельном и поддерживали связь?
Н.П. Колбасов. Да, наша задача была держать связь с танками и со штамбом бронетанковых войск армии, так что мы знали о действии только то, что скажут танкисты. Мы сами не участвовали в боях, не видели, что там делалось, а когда танкисты возвращались, они уже рассказывали, что там происходило.
Баир Иринчеев. Но вы слышали все переговоры между танками?
Н.П. Колбасов. Это были мы участниками их переговоров.
Баир Иринчеев. А рядом с вами всё время находился начальник штаба?
Н.П. Колбасов. Нет, не всё время. Он своими делами занимался, он давал нам указания, что там передать, и мы, получив радиограмму, приносили начальнику и шифровальщику, чтобы они уже там разбирались, что делать.
Баир Иринчеев. Но получается, что начальник штаба и штаб совсем неподалёку от вас был?
Н.П. Колбасов. Нет, вместе с нами, но на радиостанции он редко бывал.
Баир Иринчеев. Т.е. это всё зашифровано, т.е. не открытым текстом?
Н.П. Колбасов. Нет, всё через шифровальщика проходило.
Баир Иринчеев. А открытым текстом пользовались очень-очень-очень редко?
Н.П. Колбасов. С танкистами - там безо всякой морзянки, просто через микрофон - там открытым текстом разговаривали, а со штабом армии только шифрованные радиограммы передавали.
Баир Иринчеев. И вы слышали собственно переговоры танкистов на поле боя, кто что...?
Н.П. Колбасов. Это на наших ушах всё происходило.
Баир Иринчеев. Да, не на глазах, а на ушах, получается. И я уже задавал этот вопрос, хотел бы повторить, что в интернете сейчас ходит много историй разных, одна из историй - что во время Курской битвы, где участвуют сотни танков, что девушки-радистки, которые слушали эфир танкового боя, сходили с ума, потому что эти танкисты наши, когда погибали, когда танк взрывается, они там что-то кричали в эфир, какие-то прощальные слова, что это было очень морально тяжело это слушать. Вот вы что-нибудь такое слышали вообще? Потому что бой же идёт, танки подбиваются, танки же горят, люди погибают - вы ничего не слышали: там какие-то последние прощальные слова?
Н.П. Колбасов. Мы слышали только то, что радисты говорили, а как там танк взрывается, там не видно и не слышно: вместе с танком взрывается радиостанция, так что там услышать это невозможно было.
Баир Иринчеев. Т.е. с вашей точки зрения, эта красивая история, она, скорее, придумана уже в наше время?
Н.П. Колбасов. Я не представляю даже, как это так, и тем более я не знаю, хотя может быть армейские радистки там что-то слышали, а на танках девчат... я ни одной радистки и не видел и не слышал.
Баир Иринчеев. Нет, имеется в виду, что именно они были в штабах где-то, а на танках что они слышали прощальные слова наших танкистов, радистов, которые погибали в танках.
Н.П. Колбасов. А, в штабах... Может, и были такие случаи, но не знаю.
Баир Иринчеев. Вы такого не слышали?
Н.П. Колбасов. В моей жизни такого, ни разу не слышал ни криков, ни стонов - ничего.
Баир Иринчеев. Т.е. там всё время такой разговор по делу, именно когда идёт бой, один другому говорит: прикрой, там, пушка справа, пушка слева?
Н.П. Колбасов. То, что они там между собой танкисты разговаривают, мы не слышали.
Баир Иринчеев. Нет, я имею в виду: между танками радисты, а не то, что они внутри танка друг другу говорят. Это понятно, что у них своё танковое переговорное устройство, мы не можем это слышать.
Н.П. Колбасов. Так что мы не слышали, что у них внутри делается, мы слышали только то, что радист или командир танка говорит - вот это мы слышали.
Баир Иринчеев. Ясно. И собственно, вот первая операция за январь 1943 года: из 21 машины у вас осталось в конечном итоге...
Н.П. Колбасов. 3 машины только в конце операции целых было.
Баир Иринчеев. Все остальные нуждались в ремонте или были сожжены, или подбиты?
Н.П. Колбасов. Даже можно сказать - уничтожены были, там некоторые, может быть, потом оттащили и отремонтировали, а так в основном разбиты были.
Баир Иринчеев. Но тем не менее, операция успешная, блокада прорвана, коридор создан, и после этого вы поворачиваетесь на юг и пытаетесь взять Синявинские высоты - это уже не получается.
Н.П. Колбасов. Да, в этой операции не получилось, а всё лето 1943 года мы только этим делом и занимались, 3 операции провели, чтобы расчистить этот коридор, и в конце концов и Синявинскую высоту взяли, и расширили коридор, дали возможность сделать железную дорогу.
Баир Иринчеев. А как там вообще там на этом болоте танки КВ действовали? Там же, если посмотреть, то там эти торфоразработки, везде эти ямы, заполненные водой - т.е. как вообще там тяжёлые танки могли действовать? Там же немцы "Тигры" свои потеряли именно застрявшими.
Н.П. Колбасов. Да, и у них потери были, это да.
Баир Иринчеев. И тем не менее, всё равно ваш полк там действовал?
Н.П. Колбасов. И действовал довольно успешно.
Баир Иринчеев. И там были разговоры о том, что вот против нас "Тигры", т.е. танкисты разговаривали, о том, что "Тигры", или не помните такого?
Н.П. Колбасов. Нет, наши танкисты несколько "Тигров" уничтожили, а особых разговоров насчёт этого не было.
Баир Иринчеев. И ваш полк, кстати, принимал участие в Красноборской операции, да?
Н.П. Колбасов. Да, активное участие принимал.
Баир Иринчеев. Вы не могли бы рассказать этот случай по поводу окружения, когда в окружении состоялся замечательный разговор между замполитом и одним из экипажей?
Н.П. Колбасов. Пожалуйста: рота Конищева оказалась не то, что в окружении, но отрезана от полка, и Конищева вызвали в штаб, и за старшего остался его командир орудия по фамилии Казак. И в это время немцы попытались уничтожить их. Вдруг передали, что нашему полку была придана Т-28 - старая машина из другого полка, которую вывели из боя, а отставшую машину передали к нам. И с той машины передали, что под нас подкладывают взрывчатку. Через некоторое время с других машин передали, что они загорелась. И в конце концов танкисты отбились, и в это время к нам пришёл замполит полка, взял микрофон и начал говорить: "Товарищи, держитесь, вы все представлены к правительственным наградам". А Казак ответил: "На кой нам ваши награды, нам боеприпасов надо и жратвы получить". Ну комиссар начал - что всё в порядке, автоматчики уже понесли вам её, питание и боеприпасы, и на этом разговор кончился. К утру уже там опасность миновала, через некоторое время танкисты вышли из боя, и на этом кончилась эта операция, а уже летом на отдыхе когда мы были, пришла газета Ленинградского фронта "На страже Родины", и в ней на первой странице была большущая статья "Подвиг танкистов", и подробно описывался весь бой, и было сказано, что когда комиссар полка сказал: "Молодцы, товарищи, вы представлены к правительственной награде", старшина Казак бодро ответил: "Служим Советскому Союзу!" Ну потом все: "Казак, как ты там говорил?" - "Ой, хватит вам, надоели вы мне, достали этими воспоминаниями!"
Баир Иринчеев. У вас написано в книге, что весь полк там смеялся над этим.
Н.П. Колбасов. Смеялись все, шутили.
Баир Иринчеев. Ясно. Ну боевой путь полка у вас здесь замечательно описан, и он описан в приложении, где у нас есть документы из Центрального архива Министерства обороны. Не могли бы рассказать о быте на войне, т.е. насколько хорошо вас снабжали?
Н.П. Колбасов. Обижаться не стоит. После первой операции, когда это ещё было тяжело с питанием, а в дальнейшем все операции питанием были обеспечены, кормили хорошо, в общем, недостатка ни в чём не было: обмундирование хорошее было, часто нас и в баню водили, и бельё меняли, в общем, жаловаться на это я не могу - всё было нормально.
Баир Иринчеев. Вы тогда были очень молодым человеком - 100 г фронтовые вы употребляли или же вы меняли на что-то?
Н.П. Колбасов. Нет, я не курил, ребятам табак отдавал, а водку я не отдавал, я там приводил случай, что показалось мало 50 г, договорились: давай ты сегодня 100 г выпьешь, а я завтра 100 г, и вот как раз я сидел на радиостанции, и вдруг начали, надо было принимать радиограмму, и оказалась большущая, я долго её принимал, и когда сказал шифровальщику, что радиограмма пришла, он говорит: возьми шифровальную книгу и расшифруй.. Я стал её расшифровывать, и там, смотрю, радиограмма помпохозу полка: в виду окончания операции с сего числа прекратить выдачу водки. И там ещё, в общем, большая радиограмма была. Ну подал я начальству, и в этот день нам водку не выдали, и мои 100 г, которые я должен был выпить, пропали.
Баир Иринчеев. Ну вы ещё приводите случай, когда там какая-то рота отказалась даже от еды, от приёма пищи, сказала, что только когда нам выдадут...
Н.П. Колбасов. Это был случай - это когда на Синявинскую высоту должны были наступать, утром кухня начала раздачу завтрака, а оказалось, что спирт не успели привезти, и танкисты забеспокоились, и командиры рот когда узнали об этом, сказали не принимать пищу. И повар кричит: "Ребята, ну чего же вы, идите, сегодня завтрак такой хороший!", а никто не получает. Дошло дело до командира полка, узнал об этом, пришёл: "В чём дело, почему не получаете завтрак?" - "Да спирта нет, аппетита нет". Командир полка приказал немедленно помпохозу привезти спирт, и через полчаса машина уже привезла спирт, раздали, и танкисты только успели позавтракать, как началась артподготовка, и пошли в бой.
Баир Иринчеев. Ну вот ваш полк прошёл вообще через все бои Ленинградского фронта, все самые крупные операции: т.е. это и операция "Искра", и январь 1943 года - операция "Искра", и февраль 1943 года - Красноборская операция, затем лето 1943 года - это бои под Синявино, затем январь 1944 года - это полное снятие блокады, потом освобождение Карельского перешейка, против финнов, и потом уже заканчивалось всё в Прибалтике. Вот из всех этих операций, всех этих боевых эпизодов вам какая показалась самой такой сложной, опасной для вас лично, как для радиста, который должен был держать связь полка?
Н.П. Колбасов. Все операции примерно одинаковые, во всех там и напряжённые моменты были, и радостные моменты были, а самые тяжёлые бои проходили в Курляндии, когда нас оставили добивать немцев Курляндском котле, и там основная масса войск была в Германии, в логове фашизма, а у нас сил было немного, и бросили с участка на участок, и успешных операций особо не было: продвинемся на несколько километров, и немцы упрутся, остановятся - перебросят на другой участок, там толкнёмся, опять продвинемся немного, остановимся. В общем, такие, и потери там большущие были, много теряли людей и танков.
Баир Иринчеев. Понятно. А насколько хорошо работала почта полевая?
Н.П. Колбасов. На почту обижаться нельзя, письма регулярно приходили, связь была хорошая.
Баир Иринчеев. Ясно. Ещё такой вот вопрос по поводу особого отдела. Вот опять же сейчас такой стереотип, что особисты всех хватали, всех стреляли для галочки, просто так, для того чтобы себе какие-то... чтобы изобразить бурную деятельность. В вашем полку же тоже был представитель особого отдела?
Н.П. Колбасов. Я скажу, что в нашем полку мы начальника особого отдела особо и не замечали. Были случаи: один раз в 1943 году 22 июня, как раз в годовщину начала войны, пришла газета, где описывали годовщину. Почитав эту газету, у нас два бойца нашего взвода заспорили: один говорил, что немцы правдивее освещают, чем мы, а другой доказывал, что наши не врут, а описывают правду. Ну и после разговора защитник наших, видно, доложил начальнику особого отдела, как раз нашего радиста вызвали в особый отдел, там, видно, пропесочили, но никаких последствий не было, он остался и дальше служить. Со мной такой же случай получился: как раз перед началом операции в нашей машине легли спать заместитель начальника штаба и начальник связи, они на скамейках легли, а мы на полу легли. И утром заместитель начальника штаба включил приёмник радиостанции и стал слушать передачи, и как раз попал на такую волну, где мы услышали: "Внимание, внимание! Передаём важную новость: сегодня наши доблестные гренадёры освободили из английского плена Дуче Муссолини". И в это время в дверь постучали, крикнули: "Радисты, завтрак получать!" Надо было мне идти, я схватил котелки, пошёл за завтраком. Завтрак задержался, я там долго был, возвращаюсь - боец из нашего взвода говорит: "Николай, тебя в особый отдел вызывают". Я говорю: "А что такое?" "Да Володька что-то разболтал". Только я подошёл к радиостанции, начальник связи меня встретил: "Ну что, доигрались? Иди к начальнику особого отдела". Ну я поставил котелки, пошёл. Пришёл, доложился, он в землянке своей принимал. "Садись, Колбасов". И начал меня: "Что у вас произошло на радиостанции?" Я рассказал, что зам.начальника слушал передачу, там передавали что-то про немецких гренадёров, меня позвали на кухню, я ушёл. Старший лейтенант Галкин - начальник особого отдела был неглупый у нас человек, он поговорил со мной: "Слушай, Колбасов, заставить вас, запретить вам слушать немецкие станции я не могу - работа у вас такая, но чтобы больше не было случаев, чтобы вы болтали об этом кому-нибудь. Переговори со своими радистами, чтобы этого не было". Ну я пришёл, беседу провёл, и после этого у нас таких случаев не было.
Баир Иринчеев. А были ли какие-то случаи, действительно, что там показательные расстрел в полку или что-то такое?
Н.П. Колбасов. У нас ни разу не было.
Баир Иринчеев. Такого не было вообще?
Н.П. Колбасов. Нет. Никаких таких, ни этих - и СМЕРШ мы не видели, ни заградительных отрядов никаких вблизи нас не было.
Баир Иринчеев. Т.е. всё было так спокойно, дружная семья...
Н.П. Колбасов. Боевая обстановка.
Баир Иринчеев. Ясно. А вопрос такой: командир полка и комиссар полка, т.е. замполит - они непосредственно на танках выходили в бой или же они боем управляли со стороны?
Н.П. Колбасов. Командир полка всё время в гуще боя был.
Баир Иринчеев. Но он на танке был или же вот...
Н.П. Колбасов. В танке, танк командира полка, и он вместе со всем полком, только то, что руководил боем, руководил полком, а комиссар официально в бой не ходил, но он в нужный момент на переправе или в какой-то напряжённый момент бывал среди войск и там организовывал, политработу вёл. И политруки, у нас одно время политруки были - тоже один капитан Чернов в боях между Псковом и Островом во время постройки моста, переправы через реку, много, он руководил там, помогал, руководил работами, и когда переправу наладили, танки пошли в атаку, мы пошли в бой, он вскочил на танк и пошёл вместе с ними. И в это время налетела авиация немецкая, начали бомбить, и капитан погиб. Был похоронен в 12 учебном полку.
Баир Иринчеев. Ясно. Николай Петрович, не могли бы вы описать день Победы? Как вы узнали, что настала Победа? Она же у вас наступила чуть позже, потому что немцы там в Германии капитулировали, а Курляндская группировка - она же позже сдалась.
Н.П. Колбасов. Нет, бои там продолжались и после капитуляции, наверное, ещё с неделю бои были. А капитуляция вместе со всеми 8 мая была. Во-первых, первая радость у нас была 2 мая - мы как раз смотрели кинофильм, какую-то комедию, может быть, даже немецкую показывали. И вдруг во время сеанса днём, среди бела дня, и в это время послышалась стрельба. Ну все сразу бросили кино, выскочили на улицу, и смотрим - какая-то пальба из винтовок, из всех видов оружия стреляют в воздух. И тут поняли, кто-то смекнул - Берлин взяли, и об этом услышали и начали салют. Вот это первая была радость. А 8 мая наш полк ожидали, что должно начаться наступление, все были готовы к этому делу, но команды не было. И мы на высотке, с которой можно было разглядеть передний край, лежали, а мимо нас в это время к переднему краю подтягивался мотомеханизированный корпус - шли танки, самоходки, броневики. И мы смотрели за этим делом. И всё время летали самолёты к переднему краю и обратно. И вдруг мы услышали на переднем крае ожесточённую стрельбу, всё заволокло там дымом. Потом оказалось, что пехотная дивизия меняла людей, которые до этого держали оборону, и видно, подняли шум, в общем, немцы засекли это дело и обрушили такой огонь, что там страшно было смотреть. Через некоторое время всё стихло. Прошло минут 15, мимо нас по дороге батальон пехоты ещё шёл к переднему краю, а навстречу всадник гнал на лошади. И вдруг конник остановился, что-то сказал пехоте, и те закричали ура. Кто-то из наших побежал, догнал батальонных: "Ребята, в чём дело?" - "Немцы капитулировали, немцы выбросили белые флаги". И вот мы тут впервые услышали о капитуляции, а к вечеру уже поступило официальное объявление, и тут началась настоящая радость - тоже из всех видов оружия, кроме артиллерии, стреляли, особенно зенитные пулемёты выдавали такие трассирующие залпы, что как змея по небу летит, извиваясь. В общем, было красиво и торжественно, и радостно. Вот так мы узнали, что война кончилась.
Баир Иринчеев. Ясно. Николай Петрович, сейчас буквально несколько вопросов ещё таких, особых.
Н.П. Колбасов. Давайте.
Баир Иринчеев. Это вопросы от тех, кто в нашей группе "в контакте" их посчитал нужным задать: "Доброго вам всего, Николай Петрович, искренне желаю вам всего наилучшего! У меня такой вопрос: Николай Петрович, расскажите, пожалуйста, об отношении людей вашего времени, и простых военных, и гражданских, к Иосифу Виссарионовичу Сталину, и как вы сами относитесь к нему? Спасибо."
Н.П. Колбасов. Я о Сталине ничего плохого не могу сказать. Я считаю, что под его руководством мы одержали победу, и без его руководства могло бы победы ине быть.
Баир Иринчеев. Ясно. Ну тогда вот на политинформации вам всё время говорили о нём или как-то...?
Н.П. Колбасов. И политинформация, и приказы мы слышали, и газеты мы читали, и мы видели, что он руководит всей армией, и руководит достойно.
Баир Иринчеев. Николай Петрович, вот у вас три медали "За Отвагу", медаль "За боевые заслуги", "За оборону Ленинграда", "За победу над Германией", а у вас есть благодарности от Главнокомандующего? Вам выдавали или вам после каждой операции, вот как вы говорите, что награждали весь личный состав? Благодарность Верховного Главнокомандующего - таки грамоты у вас выдавали в полку?
Н.П. Колбасов. Нет, мы не видели.
Баир Иринчеев. Такого не было у вас в полку?
Н.П. Колбасов. Нет.
Баир Иринчеев. Ясно. А вот у вас было такое поощрение, как фотографирование, вот у вас фотография как раз в книге, где вы...
Н.П. Колбасов. Нас собрали несколько человек, которые почти все... я-то, например, можно сказать, почти с организации полка и до его кончины прослужил, а некоторые, может быть, поменьше, но которые тоже прошли весь путь полка. Таких набралось человек 10. Нас сфотографировали, и было написано, что такому-то такому-то: с вашим участием полк прошёл славный боевой путь, ему присвоено звание Красносельского, награждён орденами Красного Знамени, Суворова 3 степени и Александра Невского, славному воину-победителю, в общем, подпись и печать полка.
Баир Иринчеев. Т.е. это было тоже такое поощрение на память?
Н.П. Колбасов. Я считаю, даже лучшей моей наградой, самой почётной.
Баир Иринчеев. Ясно. Следующий вопрос: "Николай Петрович, здравствуйте! Хочу пожелать вам всего самого хорошего и самое главное - долголетия. Мой вопрос таков: вы воевали как против немецких оккупантов, так и против финских. Скажите, чувствовали ли вы и ваши боевые товарищи разницу между немцами и финнами не с точки зрения боевой тактики, а с человеческой точки зрения? Т.е. чувствовали ли вы разницу между немцами и финнами, как людьми, и если да, то какую? Спасибо".
Н.П. Колбасов. Знаете, мы даже и не чувствовали, не замечали, что мы воюем с финнами, мы считали, что мы воюем с немцами.
Баир Иринчеев. У вас в книге и написано, да.
Н.П. Колбасов. Как операция прошла: мы воевали с немцами. Хотя слышали, видели финские машины, и финский бомбардировщик на наших глазах был сбит, но мы считали, что мы воюем с немцами.
Баир Иринчеев. Т.е. разницы не было, да?
Н.П. Колбасов. Нет, мы не считали, что это финны против нас.
Баир Иринчеев. Следующий вопрос: "Уважаемый Николай Петрович, громадное вам спасибо прежде всего, долгих вам лет и здоровья. Вопрос: что сделало ваше поколение таким сильным и выносливым как физически, так и морально, и почему каждое последующее послевоенное поколение по сравнению с вашим кажется всё слабее и слабее? Ещё раз низкий вам поклон".
Н.П. Колбасов. Ну во-первых, воспитание. На с детства уже вводили в курс дела: поступали в первом классе - октябрёнок, в дальнейшем - пионеры, я уже не говорю про комсомол. С самого раннего детства нам внушали идею, а идеи в то время были, как сейчас говорят даже, что божественные, и мы считали, что идеи все были правильные - что надо дружить, надо жить мирно, честно. И мы так старались действовать. И дальше такое же в стране было настроение, что надо жить по совести.
Баир Иринчеев. Понятно. Вопрос такой: "На каких радиостанциях вам приходилось работать и какие их положительные и отрицательные стороны вы можете указать? С уважением к Николаю Петровичу, долгих вам лет".
Н.П. Колбасов. Спасибо. Нас обучали на станции РБ. Когда я уже пришёл в полк, на нашей радиостанции была станция 5-АК, полковая станция средней мощности. В конце войны, когда она была уже старушка и начала выходить из строя, у нас её заменили - пришла по лендлизу американская станция STR-284-А. Станция очень хорошая, мы на ней тоже прекрасно работали. А с танками связь - были танковые радиостанции, и у нас стояла, и на танках танковые радиостанции, и через них мы держали связь.
Баир Иринчеев. Наши радиостанции были менее надёжные, более надёжные, слабее, мощнее, или вы не жаловались?
Н.П. Колбасов. Разные станции были - были и послабее, и помощнее, а в дивизиях и армиях уже мощнейшие станции были.
Баир Иринчеев. Нет, я имею в виду то, с чем вы работали - вот если сравнивать наши радиостанции того времени и лендлизовские, американские?
Н.П. Колбасов. Наша была уже, можно сказать, старенькая, а в 1945 году мы уже получили или в конце 1944-го SТR. Та, конечно, была новая станция, очень хорошая станция.
Баир Иринчеев. Ясно. "Здравствуйте, Николай Петрович, здоровья и долгих лет жизни! Вопрос: Николай Петрович, встречались ли вы лично или только слышали на фронте со случаями применения собак - санитарных или из службы связи и т.д.? Где и при каких обстоятельствах, какие они были, какую задачу выполняли и т.д.? Если можно, подробно. Большое спасибо."
Н.П. Колбасов. У нас в полку собак ни одной не было и никогда не применялось, а то, что в армии применялось - это очень широко: и санитарные собаки были, и противотанковых посылали собак. Их очень широко применяли, но в нашей части их никогда не было и не применялось.
Баир Иринчеев. Ясно. "Уважаемый Николай Петрович, пожелание здравствовать долгие годы. Интересно узнать, каким представлялся вам и вашим товарищам противник, и каким он оказался в действительности? Спасибо вам и низкий поклон".
Н.П. Колбасов. Ну мы всегда уважали противника и знали, что он силён - с начала войны мы убедились в этом и относились к нему серьёзно, но и не переоценивали, и воевали, и били его. Так что...
Баир Иринчеев. Понятно. И последний вопрос: "Присоединяюсь к пожеланиям, высказанным выше. Вопросы следующие: доводилось ли взаимодействовать с авиацией? Как именно? И как обстояло дело с взаимодействием с пехотой? В Красноборской операции 31-й полк встречался с испанской 250-й дивизией? Как оценивали испанцев тогда по сравнению с немцами? Если бы вам предложили тогда и сейчас описать типичного советского солдата или офицера, каков был бы портрет, и была ли разница между 1943, 1944 и 1945 годами? С искренним уважением".
Вот, значит, первый вопрос: доводилось ли взаимодействовать с авиацией, как именно?
Н.П. Колбасов. С авиацией мы мало взаимодействовали, ей другие руководили, но сталкиваться приходилось: был случай, когда на Карельском перешейке шла наша колонна к переднему краю, и в это время прилетел наш истребитель. А там создалась пробка - танк какой-то подорвался и перегородил дорогу, и движение медленное было. И вдруг прилетел истребитель и открыл стрельбу по колонне, и даже одного шофёра убил. Начальник связи приказал мне передать открытым текстом, сказал, на какой волне, и я передал, что в таком-то районе наш истребитель обстреливает нашу колонну. Ну не знаю, помогло это или нет, больше такого случая не было, а вот единственный случай, когда я с авиацией какое-то дело имел. А так мы любовались, когда наша авиация хорошо бомбила, помогала нам. Насчёт истребителей, к моему стыду, на моих глазах ни одного раза, чтобы наши истребители одержали какую-то красивую победу, не было, не приходилось мне это видеть. Как наших сбивали, я видел, но это было в начале войны, а в конце войны наша авиация господствовала, и уже немцы если и прилетали, старались быстренько скрыться с глаз.
Баир Иринчеев. Следующий вопрос: взаимодействие с пехотой - это отрабатывалось как-то? Взаимодействие танков с пехотой.
Н.П. Колбасов. Без взаимодействия танков с пехотой и войны не может быть. Мы всегда бились вместе с пехотой, но это разные случаи были: были - и пехота подводила, бывали случаи - и танки подводили пехоту, но старались взаимодействовать как можно лучше, чтобы поддерживать друг друга и выручать, помогать друг другу.
Баир Иринчеев. Ясно. Следующий вопрос: в Красноборской операции вы встретились с испанцами, с испанской дивизией - как вы их оценивали по сравнению с немцами?
Н.П. Колбасов. Нашему полку против испанцев не пришлось воевать, так что мы не можем оценить, а пленных испанцев я видел своими глазами, когда колонну военнопленных немцев и испанцев вместе гнали по дороге, и мы видели, как их ведут, а как они, какая разница между ними, мне трудно сказать.
Баир Иринчеев. Ясно. Если бы вам предложили описать типичного советского солдата или офицера, каков был бы потрет, и была ли разница между 1943, 1944 и 1945 годами?
Н.П. Колбасов. Я не замечал разницы, все старались действовать, как подобает, и только могу сказать, что у меня прекрасные отношения и прекрасные впечатления от наших и солдат, и от офицеров - все достойно вели себя и держали себя.
Баир Иринчеев. Ну собственно, это и есть название вашей книги - "Воевали мы честно".
Н.П. Колбасов. Честно. Это не мои слова, это радиомастер Ермолинский как-то уже после войны лет через 20 заехал ко мне домой, мы посидели, и в конце разговора, прощаясь, он сказал: "Воевали мы честно, трусов в нашем взводе - он сказал про взвод - не было". И вот мне понравились эти слова, что воевали мы, действительно, честно, всё делали, чтобы победить врага.
Баир Иринчеев. Ну и после войны вы старались встречаться регулярно, но сейчас, как я понимаю, вы уже последний, больше уже, вроде бы, никого нет?
Н.П. Колбасов. Да, вроде не слышно больше никого наших.
Баир Иринчеев. Ясно. Но вы ещё в 80-е годы и в 90-е ещё поддерживали связь?
Н.П. Колбасов. Да. Мой товарищ Николай Индюков лет 8 тому назад - его сначала разбил паралич, инсульт, и он лет 5 мучился больной, но так и умер.
Баир Иринчеев. Ясно. Хотел бы поблагодарить за такую замечательную книгу, потому что действительно вы всё видели, всех знали.
Н.П. Колбасов. Я старался, чтобы запомнил, описать...
Баир Иринчеев. Самое главное - что вы очень много слышали, и у вас было...
Н.П. Колбасов. Вымысла здесь никакого нет, я старался честно писать то, что видел и запомнил.
Баир Иринчеев. И вот последний вопрос в завершение нашего сегодняшнего интервью, беседы сегодняшней: что бы вы могли пожелать современным жителям России, которым сейчас столько же, сколько вам было на войне - 20 лет, вот современные граждане России, которым 20 лет - что вы им можете пожелать?
Н.П. Колбасов. Счастья пожелать, хорошей жизни пожелать, и чтобы честно трудились, честно работали, а если понадобится - честно защищали страну, свою Родину.
Баир Иринчеев. Ясно. Николай Петрович, ещё раз спасибо вам огромное.
Н.П. Колбасов. Не за что.
Баир Иринчеев. Спасибо вам, что вы пришли.
Н.П. Колбасов. Вам спасибо большое, что пригласили, по мере сил старался сделать то, что хотелось вам.
Баир Иринчеев. Спасибо большое, очень интересный рассказ. Настоятельно рекомендую приобрести книгу, книга небольшая, очень хорошо написана и просто замечательно описывает боевой путь одного из прославленных танковых полков Ленинградского фронта. Спасибо вам большое ещё раз, Николай Петрович, здоровья вам.
Н.П. Колбасов. Пожалуйста, с удовольствием.
Баир Иринчеев. На этом наша сегодняшняя передача заканчивается, спасибо вам большое, и до новых встреч.
Новости
VIP
