Клим Жуков. Всем привет! После долгого отсутствия мы возвращаемся, и возвращаемся мы в Италию к увлекательным приключениям армии Наполеона и самого молодого Бонапарта в Северной Италии. Олег Валерьевич, здравствуйте.
Олег Соколов. Добрый день.
Клим Жуков. С нетерпением ждал.
Олег Соколов. Я рад отправиться с вами снова в Италию – там яркое солнце, красивые пейзажи. Отлично! Но прежде чем отправиться в Италию, мне бы хотелось сказать несколько слов. Во-первых, мне бы хотелось обратиться к нашим зрителям: я был просто потрясён тем количеством людей, которые смотрят и которые пишут положительные рецензии, тем количеством людей, которым понравилось – это просто потрясающе! Если бы не было какого-то маленького процента людей, которым не понравилось, тогда бы я не верил вообще, что всё остальное – это правда.
Клим Жуков. Остановите планету, я сойду.
Олег Соколов. Вот именно. В общем, это просто прекрасно, я рад, что то, что мы сейчас делаем, полезно людям, и поэтому хочется делать это как можно более интересно, полезно, а тема, конечно, очень, по-моему, увлекательная. Но возвращаясь всё-таки к некоторым замечаниям: я хотел бы сказать по поводу роста Наполеона. Были такие замечания по поводу роста Наполеона, что автор-то, типа, не знает, и говорили, что в футах и в дюймах это будет на самом деле вот столько. Дело в том, что…
Клим Жуков. В смысле, меньше чем заявлено?
Олег Соколов. Да. Дело в том, что футы и дюймы существуют французские и английские, и во Франции, разумеется, измеряли во французских футах, а французский фут 325 мм, а английский фут 305 мм. На самом деле там 324, там ещё с копейками долгими, т.е. почти 325, так же как и английский – 304 с копейками. Соответственно, дюйм французский 27,2 мм, английский – 25,4 мм. И вот рост Наполеона был измерен, сейчас мы не будем о военных его школах, а вернёмся уже к главному – к тому, что рост Наполеона взрослого, он был измерен после смерти, и во французских футах он 5 футов 2 дюйма и 4 линии, что, если посчитать прямо до копеечек – 168,79 см. Ну естественно, нужно округлить до 169. И он был измерен также в английских – 5 футов 7 дюймов, что составляет по-английски 1,70 м. Ну естественно, что есть погрешности, плюс-минус. Грубо говоря 1,69-1,70 м – это рост Наполеона. Это абсолютный документ, это измерение запротоколировано, поэтому сомнений здесь нет, есть только единственное сомнение – насколько он, так сказать, тут говорят, что позвонки с возрастом спрессовываются. Я не медик, не знаю, но вроде медики так говорят, и что, соответственно, если у него было 1,69-1,70 м, значит, очевидно, в жизни у него было 1,70-1,71 м. И ещё раз повторяю то, что мы уже говорили: средний рост его армии 1,65 м, средний рост русской армии 1,60 м, а средний рост населения русского и французского ещё меньше, чем рост армии. Это возвращаясь к напечатанному.
Следующее, что мне бы хотелось сказать, что всё, что я здесь рассказываю, это не прочитанные 2-3 книжки и пересказ – этому посвящены десятки лет исследований, и прежде всего для меня главная путеводная звезда – это синхронные документы, т.е. документы, которые написаны… вот если сейчас мы компанию 1796-го года, что писали тогда, в 1796 году люди, которые командовали французской армией, которые командовали австрийской армией, население местное и т.д. Разумеется, самые главные источники – это приказы, то, что несомненно. Если приказано наступать на Кремону, это значит, что не приказано наступать на Милан, это несомненные вещи. Приказы, разумеется, рапорты официальные, но здесь мы уже понимаем, кому направлен этот рапорт: ясно, что если командиру направят рапорт, там будут воспевать свои подвиги. Ну это понятно, что нужно сразу вносить соответствующие корреляции, но всё равно, этот рапорт написан в это время. Зато что точно в рапорте – откуда он направлен. Скажем, если подписано, что он написан был в Пьяченце, это значит, что полк стоял в это время в Пьяченце. Это первое, ну потом, разумеется, дневники, записки, письма этого времени, т.е. всё, что исходит из этого времени, потому что мы знаем, что пройдёт несколько лет, и люди уже во многом изменят свою позицию по отношению к тому, что происходит, поэтому смотреть на события, как смотрели люди того времени, в котором происходит событие. Дальше: я, конечно, больше работаю с французскими документами, потому что, можно сказать, французский у меня второй родной язык, но я, разумеется, работаю с документами австрийскими. К счастью для меня, австрийцы большую часть своих документом написали на каком языке?
Клим Жуков. На французском.
Олег Соколов. Ну конечно. Вот сейчас я занимался как раз в архиве рапортами Кутузова, 1805 год, в который раз пересматривал, так они все на французском, Михаил Илларионович пишет. А чего на русском писать? Он же пишет, чтобы все могли прочитать. Рапорты Александру, Чарторыйскому, Разумовскому на французском языке. Даже внутренние иногда войсковые рапорты на французском языке. Ну и у австрийцев то же самое. Но если нужно, можно разобрать и на немецком, но разумеется, местные документы и т.д., всё это сравниваем. Если мы оцениваем потери австрийцев, сегодня мы будем говорить о сражении при Лоди, разумеется, только на основе того, что пишут австрийские отчёты, а не то, что французам там показалось. Соответственно, так же и потери французов только на основе того, что пишут французские отчёты. А уж насколько они верны, это уже сравнивая, оценивая, исходя из многих параметров, ты понимаешь, где здесь больше правды, где здесь меньше, но это уже чувствуешь всё это, анализируешь.
Клим Жуков. Это называется критический анализ источника, в целом.
Олег Соколов. Совершенно верно. И наконец следующее: рассказывая о военных событиях тех времён, я тоже буду, как многие просят, говорить о некоторых технических подробностях, потому что сейчас не всем очевидны некоторые технические данные той эпохи, и чтобы понять стратегические и тактические моменты, необходимо говорить о том, как это всё выглядело на поле боя, и мы об этом будем говорить. Но сегодня мы скорее поговорим о той части, которая касается осадной войны. Но всё равно мы будем говорить обязательно о тактике, о характеристике различных видов вооружений. Но вот говоря о тактике, мне бы хотелось сказать следующие: дело в том, что у меня есть, может быть, больше возможностей, чем у некоторых других историков в этом вопросе. Почему – я уже говорил о том, что мне посчастливилось быть основателем движения военно-исторической реконструкции в нашей стране, я был первым, кто это начал, потом пришли другие люди, потом пошли другие эпохи, но когда это начинал, я мечтал о том, что мы будем устраивать огромные реконструкции сражений – и вот мы их теперь устраиваем. Конечно, когда на площадке реконструкции сражения, скажем, 300 человек, мало что можно почувствовать, но эксперимент уже начинается, когда мы переходим уже тысячи, и вот могу вам сказать, в 2015 году на поле боя при Ватерлоо нас было 5 тысяч человек – это совершенно чётко, это учитывался каждый человек. 5 тысяч, примерно поровну французов и англичан. Ну, французов, я имею в виду, из всех стран мира и англичан тоже из всех стран.
Клим Жуков. Реконструкторов, которые были одеты в мундиры разных…
Олег Соколов. Реконструкторов 5 тысяч, да, французов, англичан и пруссаков. Наверное, может быть, высокой оценкой того, что я делал в реконструкции, было то, что армия, в которой я был, французская, она командовалась, как ни странно, тремя русскими – мной и моими двумя коллегами, один командовал кавалерией, другой артиллерией, а я командовал всей французской пехотой. Командующим, естественно, был бельгийский организатор, но т.к. он поранился очень серьёзно, упал с коня и пострадал, он фактически отдавал только самые общие распоряжения, т.е. я делал в соответствии с общим планом. Но общий план уже 18 июня 1815 года был составлен, поэтому оставалось только повторить всё это. Так вот, смотрите: под моим командованием было 1,5 тысячи человек.
Клим Жуков. Полк фактически.
Олег Соколов. Здесь даже ещё интереснее – они были сведены в условные батальоны, которые были, конечно, меньше настоящего батальона, он там был 150-160-200 человек, но я должен сказать – знаете, я подробно изучаю, в кампаниях некоторых, когда уже понесли потери, бывали и в то время по 200 человек батальоны, т.е. ничего такого удивительного нет.
Клим Жуков. Они и во вторую войну бывали по 200 человек.
Олег Соколов. Ну т.е. вот – 8 батальонов примерно по 160, по 200 человек. 8 таких батальонов. Этим всем управляется в грохоте пушек. Пушек там порядка с каждой стороны по 40, всё грохочет, земля трясётся, люди не могут понять приказы, ты скачешь в дыму, в грохоте, адъютанты не понимают, что ты им говоришь, он передаёт приказ – тот неправильно понял… Все проблемы управления войсками мы смоделировали. Я себя чувствовал… ну зрителей я не видел, площадь была там почти кв.километр, вокруг меня был грохот, пушки, кони, офицеры, скачущие с приказами.
Клим Жуков. Дым.
Олег Соколов. Дым, пальба, крики, и управление – конечно, у нас не было смертельной опасности, ясно, что мне было проще, грубо говоря, в 10 раз. Я это прекрасно понимаю, но ведь можно скоррелировать, т.е. можно представить, а как это управляется, т.е. передвижение батальона, его развёртывание, построение в колонну, в линию, в каре, и как это всё действует на поле боя – я вот со всем этим столкнулся в реальности, и были там очень интересные эксперименты, но я об этом заговорю, уже когда мы дойдём, если мы, конечно, дойдём, я надеюсь, мы дойдём до этих событий, потому что мне их пришлось пережить прямо на своей шкуре, потому что я фактически вёл в атаку колонны Друэ д’Эрлона на плато Мон-Сен-Жан, и это смоделировали настолько, что я был просто потрясён! Вот просто я оказался в той эпохе, в том мире, разве что там непосредственно трупов не валялось. Но были и люди, которые были ранены там, и т.д., это всё было передо мной непосредственно. В общем, мы далеко зашли в этой области моделирования, и я знаю, что в Средневековье сейчас тоже ведь моделирование уже очень на серьёзном уровне.
Клим Жуков. Я со своей стороны, как зритель, был как-то раз на Бородине во время реконструкции сражения – было, безусловно, интересно там повстречать старых друзей, но когда всё началось, я с интересом поглядывал на поле – там разворачивались батальоны, роты, и тут заработали пушки, которых было серьёзно меньше, чем на Ватерлоо 15 года, но всё равно через 10 минут я просто перестал что-либо различать. Я говорю: вот посмотрел так посмотрел!
Олег Соколов. Да-да-да.
Клим Жуков. Потому что всё заволокло дымом, и представить себе солдата, который находится на поле боя в клубах этого самого дыма, это да – солдату не позавидуешь, но сугубо не позавидуешь офицеру, которому нужно управлять сотнями людей – как до них докричаться? И тут сразу понимаешь, зачем нужна строевая подготовка.
Олег Соколов. Ну да, без сомнений. Кстати, по поводу Аустерлица 2005 года мне зрители рассказали, они на вип-трибунах, всё классно видно, и вдруг – бабах! И через 5 минут всё – был один дым, потому что там было пушек много … там было штук по 20, может, но всё равно было столько, что всё затянуло дымом. В общем, зрелище было красивое.
Клим Жуков. Прекрасно!
Олег Соколов. Зато огонь в дыму. Когда видишь – батальон на тебя надвигается, и он стреляет, залп – это вообще! Особенно когда английские батальоны – они же, черти, стреляют быстро очень, быстро, чётко заряжают ружья, и вот этот вот батальон, который стреляет… До сих пор у меня в глазах этот батальон, который на меня надвигается и вух, вух – залпы, и всё это в дыму. Вы видите, знаете что – вы видите дым и в нём всполохи пламени, которые перекатываются по рядам. В общем, это всё реально, это всё мы ощутили.
Клим Жуков. Круто!
Олег Соколов. Да. Вот поэтому, может быть, и есть возможность у меня зрителям, нашим слушателям донести некоторые эпизоды тех войн, уже немножко попробовав. Я говорю, что немножечко, чуточку, но всё-таки.
Ну что – в Италию?
Клим Жуков. Давно пора!
Олег Соколов. Отлично! Итак, мы с вами говорили то, что в ходе двух недель потрясающей, сокрушительной апрельской кампании Наполеона 1796 года Пьемонт был выведен из войны, вот посмотрите на политическую карту Италии, Пьемонт выбит из игры, и теперь кампанию нужно продолжить, почему – потому что впереди Миланская область. Миланская область принадлежит Австрии.
Клим Жуков. Ломбардия.
Олег Соколов. Да, Ломбардия, это центр Ломбардии, с 1714 года она австрийская, и разумеется, чтобы принудить Австрию к миру, нужно, очевидно, занять Ломбардию, чтобы потом, дальше появилась возможность наступать через Тироль на сами уже наследственные владения Австрии для того, чтобы угрожать Вене, для того, чтобы вынудить Австрию к миру. Итак, впереди у Наполеона Ломбардия. Как я уже говорил, в ходе кампании в Пьемонте первоначально Наполеон фактически вынужден был, учитывая состояние его армии, призвать солдат ну почти что, скажем так, к грабительскому походу. Потом пришлось подтягивать дисциплину, и очень серьёзно. Но нужно сказать, что над этой проблемой ему придётся очень долго работать потому что армия за те 4 года, пока до него там воевала, пришла в такое состояние, что её нужно было… сложно навести идеальную дисциплину, но всё, что можно, делал. Но я хотел бы… насколько воззвание различается – то воззвание, с которым Наполеон обратился в начале кампании, мы его точно не знаем, потому что оно только в устной традиции, а вот теперь уже все воззвания Наполеона записаны, они все задокументированы, запротоколированы, более того, они издавались даже печатными, обязательно набирались, и это всё раздавалось и читалось…
Клим Жуков. Как прокламации некие.
Олег Соколов. Как прокламации, да. Так а по-французски так и называется. По-русски называют «воззвание», по-французски – «proclamation», «прокламация».
Клим Жуков. Ишь ты!
Олег Соколов. Да, так вот, прокламация после победы над Пьемонтом и перед новым периодом кампании. Обратите внимание, как уже по-другому… Я буду не всё читать, с некоторыми сокращениями, потому что такое у него красноречие Республиканской эпохи, с большими перифразами. Итак, давайте послушаем:
«Солдаты! В течении 2 недель вы одержали 6 побед, взяли 21 знамя, 55 пушек, несколько крепостей и завоевали самую богатую часть Пьемонта. Вы захватили 15 тысяч пленных, убито и ранено вами более 10 тысяч вражеских солдат. Лишённые всего, вы сами позаботились обо всём, вы выигрывали сражения без пушек, переходили реки без мостов, шли форсированным маршем без обуви, отдыхали без водки и часто без хлеба». Без водки и часто без хлеба!
Клим Жуков. Ха-ха-ха! Ну без водки же вообще невозможно отдыхать, понятно же.
Олег Соколов. «Только республиканские фаланги, только солдаты свободы способны перенести то, что перенесли вы! Да возблагодарят вас за это солдаты! Обе армии, которые недавно были смело атакованы вами, в страхе бежали от вас. Развращённые люди, смеявшиеся над вашей нищетой и радовавшиеся в своих мечтах успехам ваших врагов, смущены и трепещут. Но, солдаты, вы ничего не сделали, потому что у вас осталось ещё дело – ни Турин, ни Милан не взяты вами, прах победителей Тарквиния ещё топчут убийцы Бассвиля!»
Послушайте: прах победителей Тарквиния ещё топчут убийцы Бассвиля!
Клим Жуков. А солдаты знали, кто такой Тарквиний?
Олег Соколов. Вот знаете, чтобы… кто такой Бассвиль – наверняка. Бассвиль – это Николя Жан де Бассвиль, французский посланник в Риме, убитый фанатичной толпой с январе 1793 года за то, что надел 3-цветную кокарду. Ну а Тарквиния – не знаю, может, им объясняли, что Тарквиний Гордый, такой нехороший римский тиран, последний римский царь.
Клим Жуков. Вот мне кажется, что сейчас если солдатам что-нибудь такое сказать, они вряд ли воспримут это близко к сердцу – ну кто такой Тарквиний?
Олег Соколов. Итак: «В начале кампании вы были лишены всего, теперь вы обильно снабжены, у врага взято много складов, к нам прибыла полевая осадная артиллерия. Конечно, самые большие препятствия позади, но впереди ещё битвы, которые мы дадим, города, которыми мы овладеем, реки, которые нужно будет форсировать. Неужели среди вас найдутся такие, мужество которых ослабеет, неужели вы предпочтёте вернуться на вершины Альп и Апеннин, чтобы слушать оскорбления со стороны солдатни врага. Нет, не может быть таких среди победителей при Мондови! Друзья, я обещаю вам победу, но при условии, которое вы поклянётесь выполнить – вы будете уважать народ, которому несёте свободу, вы сами будете останавливать ужасные грабежи, которые пытаются организовать негодяи, подстрекаемые нашими врагами. Без этого вы не будете освободителями народов, а их бичом, вы не будете гордостью. Французского народа, а будете его позором. Победы, отвага, успехи, кровь наших братьев, погибших в бою – всё это будет потеряно, а вместе с ними честь и слава. Грабители будут безжалостно расстреляны, и уже многие из них были казнены».
«Народы Италии, французская армия идёт, чтобы разбить ваши цепи, французский народ – это друг всех народов, встретьте же её с доверием. Ваша собственность, ваша религия, ваши обычаи будут уважаться. Мы ведём благородную войну только с тиранами, которые вас угнетают».
Клим Жуков. Т.е. ставили всё-таки ещё революционные задачи?
Олег Соколов. Да, во-первых, осталась революционная риторика, это без сомнения, но это он никак не мог, армия была проникнута революционной риторикой, она присутствовала в разговоре между солдатами. Несмотря на их грабежи, на их безобразия, у них постоянно было в голове, что они должны нести какой-то новый возвышенный порядок миру. Это у них присутствовало, и между собой они об этом говорили. У каждого народа, у каждой определённой эпохи есть слово для названия плохих, так вот у них название плохих – «аристократы», это слово стало синонимом слова «враг», как у нас «предатель Родины», у них «аристократ», ну это оттого, что старый порядок, аристократы… Более того, самое интересное – воров в Париже они тоже будут называть аристократами, ну т.е. раз они воруют – плохие, значит, они с аристократами.
Клим Жуков. Как в тюрьмах есть самое страшное оскорбление – интриган.
Олег Соколов. Ну вот что-то в таком духе.
Клим Жуков. Ну а грабежи – это что? Это же немножко экспроприация, это традиционно для революции.
Олег Соколов. Ну здесь нет, я думаю, что это не связано с революцией, это связано просто …
Клим Жуков. С распущенностью?
Олег Соколов. С распущенностью, это здесь не связано с революцией, как раз революция против того, что армия действительно очень сильно распустилась.
Клим Жуков. Ну это я так пошутил, солдаты, естественно, если их отпустить на вольный выпас, будут грабить.
Олег Соколов. Да, любые: роялистские, республиканские – любые. Ну что ж, итак, Пьемонт разбит, но впереди Миланская область, впереди австрийская территория, и армия Болье, как мы знаем, в процессе предыдущей кампании фактически самоустранилась, пока её немножко оттолкнули в сторону, и она смотрела, как бьют пьемонтцев. Пьемонтцев разбили, а армия Болье ещё осталась, она в общем ещё насчитывала где-то порядка 26-26,5 тысяч человек.
Клим Жуков. Представительный корпус вполне.
Олег Соколов. Представительный, да. Кроме того, чем она отличалась: в ней было очень много кавалерии. Дело в том, что кавалерия-то почти не участвовала в этих боях – Дего и т.д. – кавалерия стояла в стороне, а у австрийцев великолепная кавалерия – прекраснейшие гусары, великолепные уланы, из поляков, кстати, состоящие.
Клим Жуков. Драгуны?
Олег Соколов. Драгунов там не было, там были гусары, уланы, там только лёгкая кавалерия, а вот драгуны были неаполитанские. Неаполь послал, у него была армия не очень большая и не очень хорошая, но они набрали элитный кавалерийский корпус– около 3 тысяч великолепной кавалерии.
Клим Жуков. Ну т.е. это типа дивизии наполеоновской получается?
Олег Соколов. Да, кавалерийская дивизия неаполитанская. Т.е. из этих 26 тысяч человек порядка 6 тысяч была кавалерия.
Клим Жуков. Это очень много.
Олег Соколов. Это очень много, великолепно. И кроме того хорошая артиллерия – 69 пушек ещё отличных и т.д. Т.е. Наполеон думал, что не так-то просто на равнине сразиться этим. Одно дело в горах, благодаря энергии, скорости и т.д., а когда здесь на равнине, а у него конницы-то очень мало. На начало мая 1796 года у него под рукой 36 тысяч человек, которых он может двинуть вперёд, из этих 36 тысяч кавалерии только 3,5 тысячи, мало пушек, которые он мог с собой взять, т.е. сразиться на равнине не так просто. И вот ещё: нужно форсировать реку По.
Посмотрим на карту: французская армия находилась здесь – в районе Александрии, Тортоны, Акви и т.д. Задача этой армии – форсировать По и двинуться на Милан. Где лучше всего форсировать? Ну, наверное, вот здесь.
Клим Жуков. Где поуже!
Олег Соколов. Где поуже, да, и здесь город-крепость Валенса, где есть переправа через По. Наполеон в условиях перемирия с Пьемонтом заложил, что Валенса предоставляется французам, чтобы здесь заложить переправу, и австрийцы об этом, естественно, знали, поэтому все главные силы…
Клим Жуков. Откуда они это узнали?
Олег Соколов. Ну, Господи, об этом знали все, условия перемирия с Пьемонтом знала каждая собака.
Клим Жуков. А как же секретный протокол основать?
Олег Соколов. Нет, это было… Одну секундочку, это было как раз не в секретном протоколе.
Клим Жуков. Напрасно.
Олег Соколов. Нет-нет-нет, именно это и было условие, чтобы австрийцы думали, что Наполеон будет переправляться в Валенсе, он специально это всё в открытую…
Клим Жуков. А, всё понятно!
Олег Соколов. Условие – переправа в Валесне, и более того, армия концентрировалась к Валенсе. Почему он не пошёл? Здесь бы ему дали мост, он бы прямо - ещё раз говорю: у австрийцев 6 тысяч великолепной кавалерии.
Клим Жуков. Ну, манёвр хороший, значит.
Олег Соколов. Здесь абсолютная равнина, он не знает, как в полях будут вести себя его солдаты, которые славно дрались в горах, но перед такой блистательной конницей на равнине ещё не сражались. Это первое. Кроме того, даже если он отбросит австрийцев, они будут отходить на последовательные позиции – видите, здесь река Тичино.
Клим Жуков. Река Тичино, там Павия и дальше Милан.
Олег Соколов. И т.д., т.е. мы встречаем ещё … препятствия, т.е. могут австрийцы отходить под фронтальным натиском, и тем самым этот бой станет очень тяжёлым, и ещё неизвестно, с какими последствиями. Тем более, что пока он переправит только часть войск в Валенсе, ведь понимаете, 36 тысяч переправить – это не за 1 час, это как минимум…
Клим Жуков. Это сутки потребуются.
Олег Соколов. Как минимум.
Клим Жуков. Как минимум, если быстро, хорошо переправятся.
Олег Соколов. Это же обозы, это артиллерия, всё это – т.е. это сутки, а то и больше. А если они подождут, пока половина перейдёт, атакуют со всеми своими силами своей конницы, своей мощи, они разгромят. Поэтому он решил, что надо предпринять какой-то манёвр, который позволит ему нейтрализовать вот эти силы австрийцев, и кроме того обойти препятствие. Поэтому, показав именно всеми… он здесь сосредотачивал войска, в открытую готовили переправу в Валенсе, и поэтому Болье стоял неподалёку, абсолютно спокойно ожидая, и уверен – сейчас французы переправятся, и он им даст великолепную трёпку с помощью своей блистательной доблестной конницы.
А что сделал Бонапарт? Он решил провести стремительный обходной манёвр. Для этого он, я ещё раз подчёркиваю, приковал внимание Болье сюда, а ещё нужно сделать то, что будет… знаете, есть такое выражение французское «fer de lance» - «наконечник копья», т.е. ударная часть, и он её создал.
Клим Жуков. «Fer de lance» - получается «железка копья» дословно?
Олег Соколов. «Fer» по-французски – это и «железо», и «наконечник», «fer de lance» - это «наконечник копья». Так вот, наконечник копья, значит, что-то такое ударное. В ходе кампании в Пьемонте он заметил, как славно дерутся австрийские гренадерские батальоны, и пьемонтские тоже гренадерские батальоны под командованием Дель Каретто, который дрался с необычайным мужеством. И он решил: надо бы создать тоже элитные части. У французов каждый батальон в то время состоял из 9 рот: 8 – это обычные роты, фузилерные, и 1 элитная рота гренадерская, если это линейная пехота, а в лёгкой пехоте 8 рот егерских и 1 карабинерская. Он решил: почему бы не взять вот эти роты гренадерские и карабинерские, создать из них не просто батальоны отдельные, а создать из них ударную дивизию, супердивизию, так сказать. И он создал её – он приказал взять в конечном итоге 36 рот – 12 из лёгкой пехоты карабинерских и 24 из батальонов гренадеров, и создать 4 батальона гренадеров и 2 батальона карабинеров элитные, т.е. лучших вообще, ударную часть, 6 батальонов, и поручить её одному из самых таких отчаянных генералов – высокого роста, решительный, с громовым голосом генерал Дальмань, дать ему в помощники совершенно отвязного, безумно отважного полковника штаба Ланюсса, который решил битву при Дего, к нему приставить Ланна, вот эту будущую звезду полководческого искусства, и Дюпа. Дюпа – это огромного роста такой дядька тоже. Вот таких людей элитных во главе этих 6 батальонов гренадер. Естественно, когда эти роты встречались, они вдруг … знаете, во французской армии ведь были и солдатские дуэли, не только офицерские дуэли, и когда образовывалась эта дивизия, многие солдаты из разных полков друг друга проверили, кто чего стоит.
Клим Жуков. Начальство с этим не боролось?
Олег Соколов. С этим нет. Нет. Но это было немножечко, для того, чтобы все держали…
Клим Жуков. Поддержать себя в форме.
Олег Соколов. Поддержать себя в форме. Но когда они прониклись, слились, они превратились ну действительно… А ещё там соревнования – кто, из какого полка круче будут гренадеры или карабинеры? И в общем, это было действительно такой ударной колонной. И вот он приказал 6 мая сконцентрировать их недалеко в районе Кастеджио, и дальше 7 мая в 4 утра авангард под командованием Дальманя двинулся вперёд, и двинулся вдоль…
Клим Жуков. А Кастеджио – это восточнее Тортоны получается?
Олег Соколов. Это получается северо-восточнее Тортоны, а здесь плоская равнина. Смотрите, вот здесь горы Апеннины, они близко подходят к По, но до По они не доходят. Кстати, тоже ещё хотел сказать: все места, о которых я говорю, я все прошёл, проехал, пешком, на коне, поэтому… Здесь плоская, как стол, равнина. Вот здесь горы, а здесь абсолютно плоская равнина, и вот по этому плоскому месту через Страделлу на Пьяченцу французы форсированный марш – 64 км за 36 часов.
Клим Жуков. Это очень много.
Олег Соколов. Это очень много! И подошли они, соответственно, в 9 часов утра 7 мая к Пьяченце. Пьяченца была городом нейтральным, она принадлежала герцогу Пармскому, но нейтралитет в данном случае, сказали, что извините, но нам нужно будет здесь переправиться в Пьяченце, а за то, чтоб герцог Пармский продолжал там дальше править, он ещё должен за это заплатить небольшую…
Клим Жуков. Взнос.
Олег Соколов. … контрибуцию, да. Дело в том, что, знаете, по этому поводу: армии было, пардон, жрать нечего, и поэтому здесь церемониться было невозможно – либо будут грабить солдаты, либо нужно как-то организованно их кормить, а чтобы организованно кормить, соответственно, нужно какие-то деньги добывать. И поэтому если герцог Пармский хочет остаться править, а правительства, кстати говоря, нужно революционизировать, нужно всех свергать, там, всяких герцогов, королей … Республики.
Клим Жуков. Это же аристократы!
Олег Соколов. Да. А он говорил: вы знаете, что – мы не можем всех там свергнуть и т.д. Давайте они будут править потихонечку, но помогут армии для благородного дела. Вот поэтому с герцога Пармского ещё немножечко взяли контрибуцию. И дальше тотчас же, немедленно стали переправляться не другой берег, и у нас есть по этому поводу великолепное изображение, это просто потрясающе! Это нарисовано участниками, посмотрите: вот река По, мы видим, это город Пьяченца на другой стороне, а это на барках, на паромах французские гренадеры переправляются. На первой барке около 500 гренадер под командованием Ланна, они переправились, и тут же их уже атаковала австрийская кавалерия, потому что на том берегу везде были разъезды вдоль всего По, но, конечно, эти разъезды не могли справиться с французами, которые переправились через реку.
Клим Жуков. Ну это же ведь не главные силы, всего лишь заслоны, разведка.
Олег Соколов. Да, это мелкие заслоны совершенно. И уже тотчас же началось наведение моста, Андреосси, командир батальона инженерных войск, тотчас же начал наводить мост, мост был готов к вечеру, и началась переправа основных сил – сначала гренадеры, за ними пошла дивизия Лагарпа. Интересно: переправа продолжалась ночью, при свете 48 огромных факелов, французы переходят через По. Для австрийцев это было , конечно, совершенной неожиданностью.
Клим Жуков. А как же они не обратили внимание, что перед ними только что была армия, вдруг её нет – это же должно было насторожить?
Олег Соколов. Нет-нет-нет, французы бросили только часть войск, а часть ещё здесь находилась, она потом догонит.
Клим Жуков. Демонстрационные силы?
Олег Соколов. Демонстрационные силы оставались. Потом они будут догонять. Т.е. всё это было сделано очень здорово с точки зрения…
Клим Жуков. А что с разведкой? Как это было поставлено?
Олег Соколов. Вы знаете, разведка во всех армиях – это было прежде всего лёгкая конница, которая…
Клим Жуков. Визуальное наблюдение они осуществляли?
Олег Соколов. Визуальное наблюдение лёгкой конницы. В данном случае между французской и австрийской армией была река По, которая, как видите, шириной несколько сот метров. Ширина По рядом с Пяьченцей – это как Нева перед университетом примерно.
Клим Жуков. Богато!
Олег Соколов. Серьёзная река. Я в этих местах тоже всё прошёл – ну там переправиться так просто, понимаете, какие-то гусары не переплывут на лошади, брода здесь нет. Поэтому фактически армии друг от друга были отделены, и каких-то шпионов заслать…
Клим Жуков. А агентурная разведка?
Олег Соколов. Да ну, какая там агентурная разведка? Шпионы в то время абсолютно ничего не могли сделать – нет средства быстро передать информацию. Единственная боевая разведка – это лёгкая конница, которая высылает маленькие отряды, которые пытаются проникнуть как можно ближе к врагу. А у французов была такая традиция – мелкими отрядами считалось как-то неприлично, поэтому они высылали на разведку потом уже, в эпоху Империи, до дивизии лёгкой кавалерии.
Клим Жуков. Ого!
Олег Соколов. Причём она шла с боями, прорываясь, бой обычно был славный, а информации ноль. Ну – враг там, там их много.
Клим Жуков. Послали на разведку – враг разбит.
Олег Соколов. Враг разбит, да – примерно такого плана. Ну а если серьёзно, в общем, войска во многом воевали вслепую, потому что было очень мало информации о противнике. Ну естественно, тотчас же Болье донесли, очень быстро, за несколько часов он получил сведения о том, что французы здесь, и поэтому все те части, которые у него ближе, были немедленно посланы попытаться остановить французов.
Клим Жуков. Но ведь Болье пришлось бы через Тичино переправляться?
Олег Соколов. Да, ну так у него здесь была в Павии переправа, он переправился. А здесь был Липтай, отряд Липтая был с этой стороны от Тичино, с этой стороны стояли основные части Болье, он переправился у Павии, и впереди идёт отряд Липтая, который попытался задержать вот в этом месте, у местечка Фомбио, продвижение французов. У Липтая было где-то порядка 8 тысяч человек, французы атаковали их решительно, первые вот эти гренадеры и плюс авангардные части дивизии Лагарпа. Это было 8 мая, отчаянный совершенно бой. Посмотрите на изображение: мы видим здесь тот момент, когда французы штурмуют, это нарисовано – художник …(Багетти), мы видим тот момент, когда французы штурмуют замок Фомбио. У нас есть великолепное изображение, и вот сейчас вы можете посмотреть фотографию этого места сейчас, как это выглядит сейчас.
Бой закончился блистательной победой французов, Липтай был разгромлен и убежал за реку Адду, открывая французам путь на Милан. В результате получилось, что Болье оказался здесь совершенно отрезан, его крупный отряд разбит. Теперь уже Болье сопротивляться не мог, ему нужно было уходить. Он уходил через Милан и уходил даже дальше, за реку Адда. И вот здесь, на берегу Адды произошёл эпизод, который, собственно говоря, стал поворотным пунктом в Итальянской кампании.
Итак, австрийцы отходят, они отходят к Адде, и они, перейдя через реку Адду, закрепились на том берегу. Они не уничтожили мост, в этом смысле была их ошибка. Давайте посмотрим картинку, там, где они находятся. Они не уничтожили мост, вы видите: с одной стороны реки стоит около 10 тысяч австрийских солдат, артиллерия – около 14 орудий. Город на другой стороне, город со стороны французов. Французы сходу подошли к этому городу, у них впереди шла дивизия Лагарпа – опять-таки Лагарп и гренадеры, и буквально сходу они сумели овладеть укреплением этого города, это было 10 мая. Несколько французских гренадеров: Сюльпис, Каброль, Леон, Гансье и Брашене – залезли через полуразваленные стены, сбили ворота, и французы ворвались в этот город, громя хорватские батальоны, которые были на пути. Но перед ними мост, вы видите вот на этой картине, очень хорошо эта картина нарисована не просто очевидцем – это люди, которые там находились, это всё видели и очень точно… Перед ними мост 200 м длиной, узкий довольно-таки – в ширину буквально метров 5. На той стороне австрийская артиллерия. Казалось бы, взять это немыслимо, потому что с той стороны 14 орудий, которые простреливают мост. В общем, конечно, Наполеон мог бы отказаться от штурма этого моста, это не было важно, он мог подождать – австрийцы отойдут, они уже отходили. Но вот здесь, мне кажется, просто великолепным то, что сказал Клаузевиц об этом сражении, он абсолютно прав: «Бонапарт был окрылён своими успехами. Нет, он был не самоуверен, он был просто полон полнокровного чувства победы». Он понял, что нужно сейчас вот, может быть, потрясти врага каким-то удивительным, необычайным событием. И поэтому он приказал выкатить все орудия, которые были. Постепенно до 30 пушек подвезли – вот на этой картине мы видим французские орудия прямо у моста. Вот сам Бонапарт здесь стоит рядом с мостом. Открыли огонь эти пушки по австрийским, завязалась мощная артиллерийская дуэль, и в этой артиллерийской дуэли австрийцы стали постепенно проигрывать, потому что всё-таки у французов было больше артиллерии, и она была лучшего качества. И вот когда артиллерийский огонь стал слабеть, французская колонна, которая стояла внутри города, которая ждала этого момента, приготовилась к штурму и где-то в районе 6 часов вечера после того, как огонь австрийцев окончательно ослабел, Бонапарт отдал приказ, и колонна бросилась на мост. Причём вместе с ней были самые лучшие генералы – Дюпа, Ланн. Они бросились вместе с этой колонной. Вот видите – на картине изображён тот момент именно, когда колонна идёт по мосту. И в тот момент, когда вылетела на мост, разумеется, австрийские пушки дали залпы, и в колонне посыпались убитые. Ну понятно, что такой мост – 200 м, в общем, чтобы перейти 200 м, очевидно, не менее минуты нужно, чтобы пройти эти 200 м, даже самым быстрым шагом.
Клим Жуков. Ну это пушки успеют раза 2 точно стрельнуть.
Олег Соколов. Без сомнения! О скорострельности орудий можно сказать, что в те времена орудие стреляло, нормальная скорострельность могла легко достигать 3-4 выстрелов в минуту. 3 выстрела в минуту – это совершенно без вопросов. Поэтому пушки могли пару раз-то точно выстрелить по этой колонне. Потери были огромные, колонна заколебалась, груда убитых на мосту, и тогда вперёд колонны бросились сам начальник штаба армии дивизионный генерал Бурсье, бросился дивизионный генерал Массена, генерал Червони, Ланн, Мане, Дюпа, и все вместе со знамёнами, генералы похватали знамёна и с криком: «Вперёд! За нами! В атаку! Да здравствует Республика!», и солдаты, видя… вот эти гренадеры, во-первых, они же клялись, что они самые крутые, они гренадеры, впереди них сам начальник штаба армии, сам дивизионный генерал, понимаете, вот эта куча генералов, которые впереди них, и солдаты пошли, тронулись, преодолели мост, причём, мы вот здесь видим на картинке – уже у конца моста некоторые спрыгивают в воду, некоторые спрыгнули уже, где было неглубоко, ринулись вперёд, и батарея была взята, артиллеристы были перебиты, которые там ещё оставались, а австрийская пехота была настолько изумлена, настолько, очевидно, не ожидали этого броска, этого удара, что австрийская пехота непосредственно сразу за мостом была опрокинута. Сейчас на этом говорят, что вот и всё, и мост взяли – нет-нет-нет, конечно, всё это было непросто. Дело в том, что дальше была вторая линия австрийцев под командованием генерала Николетти, она двинулась вперёд, неаполитанская кавалерия, кстати, контратаковала. Французы понесли большие потери в схватке с конницей, но уже, понимаете, они переломили морально. Кроме того, примерно километр выше по течению, вот на картинке там видно, переправляются кавалеристы генерала Бомона, французская кавалерия прошла выше по течению. В результате австрийцы были уже охвачены с фланга, центр их был прорван, короче говоря, наступил перелом, и всё это бросилось бежать, австрийский отряд под командованием генерала Себоттендорфа был вдребезги разбит.
Клим Жуков. А он Себоттендорф или Зеботтендорф? Ведь по-немецки же «С» как «З» читается.
Олег Соколов. Ну вообще всегда пишется «Себоттендорф» в нашей классической литературе. Знаете, я в данном случае доверяю классике – переводы наши такие, которые издавались в 50-60-е годы, когда действительно переводчики высокого класса, а всегда пишется «Себоттендорф».
Клим Жуков. Странно. Я думал, что это родственник нацистского преступника генерала Вольфа Дитриха фон Зеботтендорфа.
Олег Соколов. Может быть, здесь я не буду с вами спорить, потому что, вы знаете, пускай специалисты по немецкому языку…
Клим Жуков. Но это мелочи, да.
Олег Соколов. … пишется действительно «Se…».
Клим Жуков. Ну «S» - оно как «З» читается на современном русском языке.
Олег Соколов. Ну может быть, Зеботтендорф, но почему-то всегда во всех русских классических, и 19 века, и средины 20 века «Себоттендорф» всегда.
Клим Жуков. Ну, оставим его.
Олег Соколов. Пускай он будет Себоттендорф.
Клим Жуков. Да!
Олег Соколов. Чтобы отличать его от нацистского преступника, чтобы понимали… Так вот, по австрийским данным потери: 153 убитых, 182 раненых и 1701 пленный. Ну ясно, что 153 убитых – не может быть 182 раненых, потому что всегда на 1 убитого как минимум 3 раненых.
Клим Жуков. Три, да.
Олег Соколов. Т.е., значит, очевидно, австрийцы потеряли где-то 600 человек убитыми и ранеными, 1700 пленных, т.е. 2300 человек примерно. Французы потеряли 500 человек убитыми и ранеными – гораздо меньше всё-таки по сравнению…
Клим Жуков. Безусловно!
Олег Соколов. …потому что проломав и наведя панику в рядах неприятеля, естественно, они прорвались. И вот по поводу этой битвы ряд военных специалистов говорили, что это было бесполезно, риск неоправдан – всё равно австрийцы бы отступили на следующий день, можно было бы переправиться в другом месте. Клаузевиц великолепно написал: «Так говорят те, кто понимает по стратегии только геометрическую составляющую. Но разве моральное воздействие не находит себе места в законах войны? Если кто-то в этом сомневается, значит, он не понял войны в её сложности и не ощутил её души». «Действительно, - рассуждает военный теоретик, - чем рисковал Бонапарт в случае неудачи? Потерей 300-400 человек, осторожной критикой нескольких подчинённых да чувством неудобства, которое стёрлось бы через несколько дней. Зато победа дала необычайные последствия: никогда битва не вызывала в Европе такого изумления. Огромный энтузиазм охватил французов, их друзей и их генералов».
Т.е. понимаете, под Лоди он рискнул и одержал такую ошеломительную победу, необычную победу, и тут солдаты: ничего себе! После победы в Пьемонте он стал для них, конечно, человеком – ну да, это действительно генерал. А тут просто блеск какой-то, искромётный гений, и такая вера в победу – естественно, солдаты… Легенда говорит, здесь у нас нет никаких документов, типа приказов, отчётов официальных, но эта легенда столь стойкая, я думаю, что, в общем, примерно себе представляя дух Республиканской армии, я думаю, что, скорее всего, она справедлива. Дело в том, что для солдат, Наполеон когда приехал, они все говорили: «conscrit» - «новобранец», ну типа, сопляк, и они всё его называли «conscrit» - «новобранец», вот до конца Пьемонтской кампании, а тут они между собой: о, новобранец-то, может, дадим ему звание?
Клим Жуков. Капрал?
Олег Соколов. Капрал, и старые гренадеры, покрытые шрамами, пришли на бивак и сказали: «Генерал, мы решили, что ты теперь настоящий наш, и мы тебя производим в капралы!» Ну, Наполеон, конечно, улыбнулся, принял эту из бумажку, производство такое с благодарностью, выпил, может быть, стаканчик вина с ними. Я думаю, что это очень в стиле Республиканской армии, очень в стиле французской армии, я думаю, что это вполне могло быть, тем более, после этого у него появилось это прозвище – «Маленький капрал». Больше его уже дальше не производили, уже не надо было, но вот капрала он получил за битву при Лоди.
Клим Жуков. А они всё ещё на «ты» общались друг с другом?
Олег Соколов. Да-да-да! Это официально было, и общались на «ты». Хотя здесь уже таким образом: для солдат, конечно, разрешали им говорить на «ты», почему – потому что солдаты эпизодически обращаются, они подходят, подошли, знаете, от всей души: мы тебе хотим вручить звание… Ну конечно, а уже если когда офицер на «ты» - вот это уже далеко не всегда приветствовалось, и это могли уже… уже постепенно стали переходить на «вы». Ну естественно, в эпоху Консульства уже перейдут на «вы», но ещё оставалась это… это зависело от того, с кем он. Ланн всегда говорил на «ты», и он даже в эпоху Империи будет императору говорить на «ты».
Клим Жуков. Заслуженный человек.
Олег Соколов. Да. Он, понимаете, вот здесь, на мосту под Лоди сражался, и он Наполеону говорил «ты» вплоть до смерти в 1809 году. А что касается самого Бонапарта, с ним тоже произошло изменение – он вдруг почувствовал, что он не просто может быть генералом, и он написал позже: «Вандемьер и даже Монтенотте ещё не побуждали меня смотреть на себя, как на необыкновенного человека. Только после Лоди у меня появилась мысль, что я мог бы стать решающим лицом на нашей политической арене, и я проникся честолюбием для совершения великих дел, которые до этого рисовались мне фантазией». Т.е. вечером 10 мая 1796 года под Лоди он подумал: «Да, наверное, всё-таки… Не всё же время для этих адвокатишек из Директории таскать каштаны из огня».
Клим Жуков. Надо что-нибудь сделать такое, значительное.
Олег Соколов. Да, но дело в том, что они-то это тоже поняли.
Клим Жуков. Было бы странно, адвокатишки – они обычно умные.
Олег Соколов. И поэтому коррумпированные директоры, узнав обо всех этих великих победах, решили сделать вот что: нужно как-то так, чтобы его не снять, не наказать – разве можно наказывать за такие великие победы, победы, победы? Нужно сделать так, чтобы всё-таки не было у него такой возможности, и поэтому они решили сделать гениальную вещь: помните, мы знаем, что армия Келлермана здесь стояла в Альпах, она должна тоже теперь идти на подкрепление, её часть. Её часть отправят на другое направление, а часть должна идти на подкрепление – 9 тысяч из армии Келлермана. Они решили: так и Келлермана туда, и армию Келлермана, ту часть, которая придёт, соединить с армией Бонапарта и разделить всё это пополам. Келлерману дать командование Северной Италией, а Бонапарта, ну как бы его – а, Южная, пускай Папу Римского революционизирует.
Клим Жуков. Идеально! Идеальный план.
Олег Соколов. Гениальный план, при этом получалось, что армия будет примерно 40 тысяч человек, ну чуть больше, может – половина останется на севере , 20 с небольшим, а 20 тысяч куда-то пойдут, непонятно куда, на Рим. В общем, это конец точно, потому что у австрийцев же, у Болье осталось порядка 20 тысяч человек, он же скоро получит подкрепление, он же не будет просто так, понимаете…
Клим Жуков. Он, безусловно, он же тылом-то находится к метрополии.
Олег Соколов. Он же близок, он вот совсем прямо в Тироле, естественно, ему пришлют ещё, и этого 20 тысяч Келлермана здесь разгромят, а то, что туда Бонапарт пойдёт на юг, он там на юге и останется в конечном итоге с этими 20 тысячами. Вот такой гениальный план.
Клим Жуков. Ну потому что нетрудно посмотреть на Италию – она довольно узкая, и Бонапарта легко отрезать от баз снабжения.
Олег Соколов. Без сомнения! И вот в этой ситуации Бонапарт как раз получил это сразу после Лоди вот такое письмо рекомендательное: что вот так и так, мы тут подумали, посовещались с товарищами – и вот так вот. И он 14 мая пишет письмо… Я вообще даже не знаю, как это письмо, которое… Серюрье 20 апреля, когда он старому генералу объяснял, что генерал, это только преддверие к вашим успехам – уверенно ему так. А здесь он пишет правительству, ещё раз подчёркиваю – ему 26 лет, мальчишка пишет правительству: «Келлерман сможет командовать армией так же хорошо, как я, но соединить в Италии Келлермана и меня означает всё потерять. Лучше один плохой генерал, чем 2 хороших. Война, как и управление государством – дело, требующее такта».
Клим Жуков. Ни хера себе! Извините…
Олег Соколов. Сопляк пишет в правительство: вы знаете, война – это же дело требует такта, это же не так с кондачка, понимаете, тут же подумать надо головой. И дальше он намекал, что если так, то тогда всё, я ухожу. Он сыграл, в общем-то, ва-банк. И он понимал: дело в том, что ведь он был единственный из генералов, который приносит победы – на Рейне там ничего ещё не происходит, там вообще толком ещё ничего не начали нигде, только он приносит победы, только отсюда, из Италии идут, и вдруг, если правительство сказало: «Мы сняли этого генерала». «За что?!» «Ну вот он…» «За что его сняли?»
Клим Жуков. Борзый очень.
Олег Соколов. Там Париж бы весь поднялся, понимаете? Дело в том, что уже по этому поводу там… И правительство понимает: как же его снять? Тем более, что он ведь парень был тоже не дурак, в Бонапарте действительно много такого идеализма и порыва сочетаются с очень хорошим прагматизмом. Вот эти контрибуции, которые он брал, в частности, например, с Пьяченцы, он умный человек, он не всё на армию потратил.
Клим Жуков. Кое что припас.
Олег Соколов. В правительство посылает – что вот тут у нас денежки, вы распорядитесь, наверное, знаете, куда их там потратить? Они знали, куда потратить, и поэтому они подумали: ничего себе, ещё и победы, ещё и денежки откуда-то идут из Италии – этого парня убирать? Не осмелились и подписались под его требованием оставить ему всю армию. Фактически с этого момента он уже стал в Италии самостоятельным политическим деятелем.
Клим Жуков. Всё на волоске висело! Чисто по политическим причинам.
Олег Соколов. Да, могли запросто, потому что они уже чувствовали, что этот парень уже становится, он переходит эти границы, мгновенно причём, поймите, насколько это быстро: 12 апреля утром он ещё никто, вообще просто человек, который приехал, 27 апреля он уже человек, который победил Пьемонт – 2 недели, а ещё через 2 недели он уже человек, который, по сути дела, уже Ломбардию почти занял, его уже готовы приветствовать в Ломбардии. Но ещё ведь на следующий день вообще началось что-то потрясающее – французы же оказались вот, они уже у входа в Милан. 14 мая авангарды французской армии уже были в Милане, а 15 мая Бонапарт вступил сам в Милан. Для того, чтобы понять, что здесь происходит, смотрите: это очень же большой город – Милан, он и сейчас центр Северной Италии и огромный промышленный город, имеющий огромное значение. В те времена Милан был, пожалуй, самым экономически развитым городом Италии. Замечательно здесь, вы, конечно, как специалист по истории оружия, понимаете, что миланские оружейники и т.д. …
Клим Жуков. С 14 века виднейшая кузница всей Европы.
Олег Соколов. И Милан и тогда оставался центром производства, в частности, оружия, Милан – центр сукноделия, да он центр многих-многих производств. Здесь была очень развитая буржуазия, ремесленники, здесь были очень… вот эти идеи Великой Французской революции в Милане нашли огромный отклик!
Клим Жуков. Потому что масса пролетариата. И масса буржуазии.
Олег Соколов. Масса пролетариата, масса буржуазии, развитое производство, и поэтому об идеях революции все здесь уже говорили. И более того, настолько это всё уже поднялось, зная победы Бонапарта, что ещё в Милане официально австрийские власти, а 7 мая горожане самостоятельно образовали гвардию из горожан под командованием герцога Галеаццо Сербеллони, чтобы, типа, порядок наводить, и униформу для этой гвардии они выбрали, т.е. как национальная гвардия во Франции: во Франции синий мундир, белые лацканы, красные эполеты и украшения…
Клим Жуков. Выпушки.
Олег Соколов. Обшлага и воротники, а здесь тёмно-зелёные мундиры, белые и красные, т.е. как образец, как у французов.
Клим Жуков. Очень похоже.
Олег Соколов. Ну фактически ясно, что они, подражая французскому флагу, т.е. зелёное, белое, красное. И герцог Галеаццо Сербеллони, командующий национальной гвардией – это как раз сторонник реформ как раз, скажем так, человек века Просвещения.
10 мая убежал австрийский наместник эрц-герцог Фердинанд. По этому поводу много смеха было, очень интересно: будущий выдающийся, знаменитый художник французский Антуан-Жан Гро, он тогда, был учеником и в Милане учился живописи, и он по этому поводу карикатуру нарисовал, которая ходила по всему Милану. Тот человек, который позже о котором мы будем говорить, как портретист Бонапарта, один из самых первых, лучших портретистов, он в это время находился в Милане, он среди тех был, кто с ликованием ожидал вступления армии Бонапарта.
На Палаццо Реале, где был австрийский эрц-герцог, когда он оттуда убежал, там написано было: «Дворец сдаётся. Обращаться к комиссару Саличетти». Ну все знали, кто в армии Бонапарта комиссар.
И вот 15 мая – яркий солнечный день, Милан залит светом, все жители в нарядных одеждах высыпали на улицу. И вот пишет Рогэ - тогда унтер-офицер 32-ой линейной полубригады: «Я никогда не видел зрелища более величественного, чем наше вступление в Милан: всё население вышло нам навстречу, Бонапарт ехал перед дивизией Массена. Улицы, по которым мы шли, были украшены, на балконах было много элегантных дам. Энтузиазм и восхищение миланцев были доведены до экстаза».
Ну а Стендаль, который так много жил в Милане, который очень хорошо знал Милан, говорил: «Вступление французов в Милан было праздником для миланцев и для армии. Крики «виват!» сотрясали воздух, самые красивые женщины стояли у окон. Вечером этого прекрасного дня французская армия и миланский народ были уже друзьями». Бонапарт ехал со своими друзьями просто под благоухающим шквалом из цветов, просто все улицы были засыпаны цветами, крики восторга и т.д. А дальше вечером был праздник в Милане, на площади перед собором посадили Дерево Свободы, как было принято во Французской революции, вокруг него устроили огромную фронду, огромное пиршество для солдат на площади перед собором, а в Палаццо-Реале накрыли роскошный банкет для 300 человек – офицеров армии Бонапарта и высшего общества Милана. Там, кстати, Бонапарт рассуждал о будущем Италии, он такие фразы говорил: «Вы будете свободны! Милан будет вашей столицей. У вас будет 500 пушек для обороны и вечная дружба с Францией».
Клим Жуков. Отлично!
Олег Соколов. 500 пушек и вечная дружба – и всё в порядке.
Клим Жуков. Понятно, что добрым словом и 500 пушками можно сделать гораздо больше, чем просто добрым словом.
Олег Соколов. Конечно! Ну а выступая с идеей века Просвещения, он говорил: «Но опасайтесь священников, не допускайте их на государственную службу» - но это тоже, так сказать, что священники должны быть там, заниматься религией, но ни в коем случае не мешаться в государственные дела.
Клим Жуков. Это правильно, мы сейчас это видим наглядно.
Олег Соколов. Но при этом интересно, что посмотрите-ка на план Милана: в центре Милана укрепление, а здесь стоит замок – Кастелло Милан, т.е. вот так вот укрепление, а здесь Кастелло. Так в Кастелло-то остался гарнизон – 2 тысячи человек и 52 пушки. Т.е. когда всё это происходило, прямо буквально перед замком народ веселился, а в замке сидел австрийский гарнизон.
Клим Жуков. Потрясающе! А что же они себе думали?
Олег Соколов. Ну, неприлично портить людям праздник. Ну а на самом деле дивизия Массана уже вокруг замка приготовилась осаждать, но только со стороны поля, не со стороны города, потому что с австрийским комендантом договорились: ну нехорошо – люди там отдыхают, веселятся, не надо ничего портить. Давайте мы, война у нас в отдельном месте, а в этом месте не ...
Клим Жуков. Люди тут ни причём.
Олег Соколов. Люди ни причём. Вы знаете, шутки шутками, но действительно они подписали соглашение, что осада будет проводиться только со стороны поля, что со стороны города никаких боевых действий, чтобы городу не наносить ущерб.
Клим Жуков. С большим уважением друг к другу.
Олег Соколов. В общем, да. Вы знаете, это вот такие вещи красивые, вот так вот контролировали имеющееся насилие. Ну а город продолжал веселиться. Нужно сказать, что французов приглашали везде, вот например, пишет тот же Стендаль: «Господин Робер, один из самых блестящих офицеров армии, прибыл в Милан 15 мая утром и был приглашён к обеду маркизы А., в палаццо которой его назначили на постой. Он оделся весьма тщательно, но у него не было башмаков. На ногах у него, как обычно, когда он вступал в какой-нибудь город, были верхи, довольно хорошо начищенные его денщиком, но подошвы отвалились и были прикреплены с помощью бечёвок, искусно завязанных. Маркиза показалась ему такой прекрасной, и он так боялся, как бы великолепный ливрейные лакеи, прислуживающий за обедом, не заметили его нищеты, что вставая из-за стола, ловко сунул им шестифранковую монету - все, что у него было». Подал на чай всё своё состояние. Но зато они не заметили то, что у него были подошвы… Вот армия в таком виде, т.е. она оборванная, вся разодранная, но она вступает в Милан – такое веселье какое-то наполнило его. Правда, дальше Стендаль совершенно великолепную фразу добавляет: «Позднее восторг пошел на убыль... Добрый миланский народ не знал, что пребывание армии – всегда великое бедствие». Потому что вначале, конечно, радовались. Потому что армия Бонапарта несла на своих штыках не только передовые идеи, но и требовала контрибуции, мы уже говорили, она их брала в звонкой монете. Но я ещё раз говорю, что армию нужно было накормить.
И вот тоже очевидец: «Трудно представить себе всю нищету и все лишения, которые терпела армия, действовавшая тогда в Италии. Самые причудливые карикатуры, плод изобретательной фантазии наших молодых рисовальщиков сильно отстают от действительности».
Но деньги были, конечно, не только для армии, они передавались и членам правительства, были непременным условием свободы рук Бонапарта. Ну и наконец, следующее: молодой генерал был реалистом. Он был далёк от алчности, но он понимал: чтобы делать политику, нужны средства, поэтому часть денег он готовил себе для этого.
Здесь, конечно, нужно обязательно сделать уточнение: по меньшей мере было бы наивно представлять Бонапарта, как кристально чистого воина, думающего только о благе армии и Родины, но также извращённо было бы образ его представить делягой, который мечтает только о том, чтобы…
Клим Жуков. Хапнуть что-нибудь.
Олег Соколов. Для этого он остался бы в Париже – там у него был пост такой, который позволял вот это вот делать по полной программе, а он пошёл на поиски необычных каких-то приключений. Конечно, он был не такой человек, но нужно сказать: все эти реквизиции, поведение армии – они вызвали, естественно, и к тому же остались, австрийцы посылали своих агентов, которые пытались поднять в обществе недовольство. В Милане в конечном итоге через некоторое время возникло недовольство, но его как-то так сумели пригасить более-менее легко, а вот в Павии возник настоящий бунт, было несколько убито французов, а остальную часть, маленькую – гарнизон 300 человек – взяли в плен. И тут стало понятно, что дело в том, что это же тылы армии огромные, ведь эта армия 40 тысяч человек, которая он …
Клим Жуков. Ну это ничтожное число на такой фронт кидаться.
Олег Соколов. Там впереди 20 тысяч австрийцев, ещё неизвестно, сколько подойдёт, если в тылу ещё всё вот это будет, т.е. Бонапарт здесь был вынужден дать жёсткий пример. 1500 солдат 26 мая штурмовали город, Павия была взята, на 3 часа она была отдана на разграбление, а организаторы всего были расстреляны. И здесь вот Стендаль, мне кажется, написал правильно: «Существует обязанность, одно упоминание которой может показаться жестоким: главнокомандующий должен расстрелять трёх человек, чтобы спасти жизнь четырём», а уж тем более, чтобы спасти жизнь… Т.е. в данном случае Бонапарт не был не только жестоким, уж тем более тем, кто получает удовольствие от подобных вещей. Но он был абсолютно реалистическим полководцем, и у него просто другого выхода не было. После этого больше никаких смут и беспорядков на тылах армии не было, армия исправно получала всё, что ей нужно, Милан стал базой французских войск.
Но французы двинулись теперь уже вперёд. Вот эту линию Минчо австрийцы занимали, и французы двинулись прямо на неё. 30 мая французская армия форсировала Минчо у Боргетто посредине, австрийцы готовились здесь и здесь, а они прорвали у Боргетто.
Клим Жуков. Т.е. севернее Мантуи?
Олег Соколов. Да, вот сейчас о Мантуе поговорим. Интересно, что вечером 30 мая, когда французы переправились через реку, вроде всё быстро, разбили небольшой отряд австрийский, но Наполеон остался в местечке Валеджио только со своим штабом, а рядом пехота какая-то бивакировала, и в это время вдруг, когда он садился ужинать, раздался крик: «Австрийцы!» - и всё: пушка грохнула, кто-то забегал, и вдруг видят, что тут огромный кавалерийский отряд. На самом деле это были не австрийцы, а неаполитанская кавалерия, но это было неважно.
Клим Жуков. Ну а какая разница-то? Всё враги.
Олег Соколов. В общем, да. И он едва успел выскочить, ему драгун дал коня своего, он выскочил уже в последнюю минуту, сумел избежать пленения. Но потом эта кавалерия решила, что не надо с ним связываться, она уехала, не стала по-настоящему атаковать. Но если бы она решила по-настоящему атаковать, она могла вполне взять Бонапарта в плен. И после этого он понял: нет, штаб нельзя так без прикрытия оставлять. По его решению был создан отряд, который он назвал «гиды». По-французски «гиде» - «вести», «гиды» - это не только гид-переводчик, а…
Клим Жуков. Проводник, так сказать.
Олег Соколов. Проводники, т.е. те, кто сопровождает. Т.е. создали отряд гидов, для этого взяли несколько хороших очень кавалеристов из полков лёгкой кавалерии, из них создали небольшой отряд – сначала 1 роту, потом 2, задача которых – охрана главнокомандующего, чтобы у него по этому поводу голова не болела. И отряд гидов был поручен Бессьеру – будущему знаменитому маршалу Империи. Вот с этого момента начинается, можно сказать, начало императорской будущей гвардии.
Ну а 1 июня французы, продвигаясь, вышли уже к Тирольским горам, и Бонапарт написал Директории: «Австрийцы полностью выброшены из Италии. Наши аванпосты стоят у гор Германии». 3 июня он получил ответ Директории на своё дерзкое письмо от 14 мая, согласно которому он получил полноту власти на итальянском театре военных действий, т.е. фактически с этого момента он теперь не просто генерал, он, можно сказать, проконсул в Италии, с этого момента, можно сказать, что начинается его опыт политического деятеля.
Ну а впереди у него была Мантуя. Итак, сейчас мы поговорим о том, что такое Мантуя. Посмотрите, пожалуйста, вот на это изображение – вы видите, какой это красивый сейчас город, но это не только красивый город, это очень интересный город, и это очень интересная крепость. Смотрите – вот чертёж Мантуи. Что такое Мантуя и почему Наполеон дальше не мог двинуться, не остановившись у Мантуи, не овладев Мантуей. Дело в том, что обычно себе представляют фортификацию, как то, что мешает неприятелю физически пройти, грубо говоря, линия – линия Зигфрида. Её нельзя обойти, нужно её штурмовать, или линия Мажино, предположим, или какие-то линии Сталина. Это же крепости контролируют вокруг себя пространство на 1,5 км своими пушками. Но почему нельзя пройти мимо Мантуи? Дело в том, что в Мантуе в этот момент находился гарнизон: 13753 человека, из которых 101 человек – штаб, 12345 – пехота, 434 – кавалерия, 701 человек артиллерия, инженерные войска, 315 артиллерийских орудий, 115 тысяч запасных ружей, 314 тонн пороха, сотни тысяч патронов и т.д. Т.е. это мощнейший гарнизон, более 10 тысяч человек. Армия 40 тысяч – пройти вперёд, оставив сзади себя гарнизон в 14 тысяч, ну даже если сказать 10 тысяч, из 14 тысяч там было 2 тысячи больных, раненых и т.д., но оставить позади себя целую здоровенную дивизию…
Клим Жуков. Они дорогу перехватят в тылу.
Олег Соколов. Да они всё отрежут, а дальше к тому же, не забудем, что политически всё ещё здесь совершенно не устоявшееся, эти люди могут… Это не гарнизон замка в Милане – там 2 тысячи, их просто блокировали небольшим отрядом и прошли, а это громадный мощный гарнизон. Поэтому Наполеон вынужден был начать осаду Мантуи. Это единственный раз в своей военной карьере, когда крепость его реально просто связала, он пойти дальше не может. Т.е. Мантуя – это опора австрийского владычества в Италии. Можно сказать, если Милан гражданская столица австрийских земель, то Мантуя – это военная столица, не взять Мантую, оставить позади себя Мантую невозможно.
Клим Жуков. Милан – кто не понимает – стоит практически на равнине, а Мантуя стоит на реке, её гораздо проще оборонять, она удобнее в этом плане.
Олег Соколов. Да, вот по поводу крепости теперь: мне бы хотелось сделать такое маленькое литературное отступление по поводу крепостей, мне придётся повторить, конечно, некоторые вещи, которые вам прекрасно известны, но, может быть, они не всем известны. Итак, мы помним, что в средневековую и в античную эпоху крепость представляла из себя прежде всего, если в разрезе смотреть – высокая стена, и человек, который приближался к крепости, мог быть поражён в любую часть, потому что «мёртвой зоны» перед этой стеной не было. Вот над стеной, мы сейчас видим пример замка, здесь тоже называются машикули – вот эти отверстия, через которые можно бросать камни и всякие прочие нехорошие вещи на людей, стрелять. Конечно, и тогда лучше бы было иметь нечто, что фланкирует, простреливает пространство перед стеной.
Клим Жуков. Для чего башни нужны были.
Олег Соколов. Но это всё-таки было приятным добавлением, можно было теоретически, и были такие крепости, которые были просто огромная высоченная мощная стена.
Клим Жуков. Сколько угодно. Например, наши восточные и южные соседи вообще башни использовали минимально, они просто делали высокую стену и чувствовали себя замечательно.
Олег Соколов. Совершенно верно. Но вот в конце 14 века, начале 15-го, появляется артиллерия, и перед страшной мощью тяжёлого ядра всё это начинает разваливаться. Тогда как сделать так, чтобы стену было не пробить? Начинают насыпать позади земляной вал. Это уже значительно укрепляет, но остаются ещё зубцы – они же подвержены попаданию ядра, т.е. зубцы можно снести ядром. Поэтому возникает необходимость сделать вот что: теперь профиль – стена, насыпанный вал, спереди каменная отделка, а здесь не зубцы, а бруствер, за которым стоит стрелок. Что в результате получилось? В результате получилось, что человек, который находится здесь, в него невозможно никак попасть. Приходится стрелять, вот самый близкий, куда можно попасть – сюда. Т.е., таким образом, всё это пространство перед стеной находится в «мёртвой зоне» теперь. Таким образом, раз в этой «мёртвой зоне», сюда можно что угодно доставить, я не знаю, подложить здесь, пробить в стене и взорвать, поломать и т.д.
Клим Жуков. В конце концов лестницу принести и полезть вверх всем вместе.
Олег Соколов. Хотя бы так. Т.е. возникает необходимость, уже не пожелание, а необходимость фланкировки, т.е. нельзя теперь без флангового огня жить, стена должна быть чем-то прикрыта. И первое, что делают – строят большие плоские невысокие башни – рондели, с толстыми стенами. Но всё таки этого даже становится уже скоро недостаточно, и вот итальянские инженеры в начале 15 века создают 5-угольные укрепления, вот вы сейчас его посмотрите – 5-угольное укрепление стены Вероны, бастион. Бастионы имеют небольшие короткие фланки, вот это называется «фланка» от слова «бок». По-французски «flanc» - это «бок», а «face» - это «лицо», т.е. 2 бока и 2 лица. На эти фланки ставится артиллерия, и они могут простреливать стены. В общем, это уже серьёзно поддерживает стены, но выясняется, постепенно, со временем, что итальянские бастионы маловаты, нужно их делать больше. Начинают их делать больше, начинают появляться другие ещё укрепления, мы о них сейчас ещё поговорим, и постепенно крепость превращается в очень сложное фортификационное сооружение. Главная сила крепости отныне вовсе не высоте стен, а в правильном распределении этих стен.
Клим Жуков. Огневой системы.
Олег Соколов. Огневая система. Фактически отныне в крепости всё держится на том, что всё перекрывается перекрёстным огнём. И вот в середине 17 века французский военный инженер Жан Себастьян Ле Претр де Вобан, которого называли «отцом фортификации» в определённом смысле, он за свою жизнь 300 крепостей перестроил и 30 полностью построил новых, он огромную…
Клим Жуков. Богатая карьера!
Олег Соколов. Гигантская карьера! И Вобан создаёт систему, можно посмотреть для начала, как выглядит система укреплений.
Клим Жуков. А всем жителям Петербурга можно пойти на Петропавловскую крепость и посмотреть её вживую, она похожа.
Олег Соколов. Мы сейчас об этом поговорим дальше. Смотрите: итак, у нас имеется стена, здесь на ней стоят стрелки и пушки. Дальше у нас идёт ров, а перед рвом – вот что очень важно – насыпается гласис – это такая вот покатая насыпь, которая мешает стрелять по стене, если вы…
Клим Жуков. Он же контрэскарп.
Олег Соколов. Нет, контрэскарп вот. Вот это эскарп, «эскарп» - это по-французски «откос». Эскарп, контрэскарп – это обратные откосы, а гласис – это насыпь такая. Позади этой насыпи появляется пространство, в котором можно находиться прикрытым от огня, называется оно «прикрытый путь». Это участок стены, а теперь всё уже вместе смотрите, как начинает выглядеть: вот бастионы, между ними куртины, вот гласис, как видите, здесь крытый ход, это площадки крытого хода, которые позволяют здесь накапливать, скажем, войска для внезапных вылазок, это, кстати, выходы возможных этих вылазок. Дальше на бастионах могут быть дополнительные т.н. кавальер, т.е. это дополнительные укрепления внутри. Перед бастионами во рву строятся вот такие треугольные укрепления – равелины, которые прикрывают бастион от прямого огня и позволяют ещё более усложнить эту оборонительную систему. Всё это приводит к тому, что фактически штурм крепости в упор становится практически абсолютно невозможным. Сейчас посмотрите ещё: вот этот вот рисунок, вам, конечно, понятно прекрасно, что это такое – вы сказали о Петропавловской крепости. Должен сказать, что Петропавловская крепость является не просто построенной по системе Вобана, первым строителем нашего города является Жозеф Ламбер – французский военный архитектор, инженер, который прибыл на русскую службу в 1701 году и который 10 лет состоял на русской военной службе. Он нарисовал проект Петропавловской крепости, т.к. он ученик Вобана, он сделал её строго по Вобану. Разумеется, сейчас там много чего перестроено, мы вот здесь видим как раз – видите, что было: вот равелин был впереди, равелин и 2 полубастиона, которые соединены мостом, отделены рвом от остальных бастионов, но в общем и сейчас читаются эти укрепления.
Клим Жуков. Вполне!
Олег Соколов. Мы здесь видим, что отныне фланки бастионов довольно большие, на них ставилось большое количество орудий, они позволяют простреливать всё пространство перед фасом соседнего бастиона. Теперь всё отныне держится на перекрёстном огне, и штурмовать крепость, вы понимаете, что мы знаем исключения некоторые из правил, ну в частности, знаменитый штурм Измаила Суворовым и т.д., но дело в том, что штурм крепости отныне становится только вещью исключительной, он возможен в каких-то исключительных обстоятельствах, и когда вы готовы положить любое количество народа. Ну и когда крепость всё-таки не очень уж сильная, потому что те крепости, которые были, скажем, такая крепость, как … или такая крепость – Мантуя, попытался штурмовать основной крепостной обвод – ну это положить любое … количество людей.
Клим Жуков. Да, абсолютно!
Олег Соколов. Невозможно. Измаил – там ещё можно было как-то, ценой чудовищных потерь, благодаря огромной отваге русских солдат, но ещё и огромной крови русских солдат. Европейские же крепости, построенные уже по всем правилам фортификации – много рядов укреплений, каменные… там просто невозможно. С помощью лестниц – ну иногда, однако. Французы в 1742 году штурмовали Прагу – но это было внезапно, просто в Праге не знали австрийцы, что французская армия приближается, и французы стремительной атакой овладели Прагой. Она была не готова просто, это внезапный захват.
Клим Жуков. Как у нас говорили, «изгоном в кремль втопта».
Олег Соколов. Именно так, что-то в таком духе. Были такие примеры, но штурмовать крепость, которая знает, что армия подошла, в которой гарнизон, как в Мантуе, это немыслимо!
Клим Жуков. Ну, 10 тысяч человек – это колоссально!
Олег Соколов. Это немыслимо, понимаете. 300 орудий – представляете? Гарнизон 10 тысяч, 300 орудий – это вообще просто… ну как бы это всё, это можно положить там…
Клим Жуков. 60 тысяч человек пригнать, 50 – они бы там все погибли.
Олег Соколов. Все бы погибли, вот сколько угодно. Этого бы никто никогда не сделал. Ну так вот, именно поэтому появляется система, в которой тоже автором во многом является Вобан – штурм и оборона крепостей.
Клим Жуков. Через параллели и апроши?
Олег Соколов. Совершенно верно. Что нам рекомендует Жан-Себастьен Ле Претр де Вобан делать? Прежде всего, когда мы подошли к крепости, нужно блокировать надёжно, отрезать весь подвоз к крепости, а дальше закладывается примерно в 800 м огромная, гигантская траншея, ночью это делается, естественно. Называется она «первая параллель». Для чего она делается – для того, чтобы здесь сообщение вокруг крепости можно было создать, для того, чтобы мы могли здесь передвигать войска и передвигать наши орудия, подвозить, куда нужно, боеприпасы, порох и т.д. вокруг крепости. Это делается обычно несколько ночей. После того, как параллель построена, от неё начинают именно апроши. «Апрошь» от французского «approche» - «приближаться». Видите – они идут зигзагами, почему – чтобы нельзя было прострелять вдоль. В процессе построения апрошей закладываются осадные батареи. Что значит «закладываются батареи»? Ну посмотрите рисунок, что такое из себя представляла батарея, какой у неё мощный бруствер – это делается в течение обычно, ну скажем, недели, а то и больше, строится вот эта … батарея. После того, как батареи будут готовы, а апроши уже выходят, очевидно, ко второй параллели, сюда, на батареи ставятся пушки, их вооружают. Это обычно происходит в какую-то ночь. Батареи вооружены, а когда они уже будут вооружены, открывается, уже когда всё будет готово, начинается огонь. Этот огонь ставит собой задачу, как говорили тогда – потушить огонь крепости.
Клим Жуков. Контрбатарейная борьба.
Олег Соколов. Да, т.е. задача этих батарей – сбить пушки неприятеля, почему – потому что дальнейшее приближение… это всё уже… здесь уже, смотрите, здесь уже у нас расстояние до крепости где-то 400 м, дальше приближаться, если артиллерийский огонь будет сильный, это немыслимо, поэтому задача – бить по орудиям, причём т.к. гласис не закрывает полностью всё-таки, гласис вот досюда, а верхняя часть – здесь пушки врага мы видим, поэтому можно работать по пушкам врага. Крепость, вал, мы не можем разбить.
Клим Жуков. Потому что будут ядра упираться в гласис.
Олег Соколов. Совершенно верно – ядра будут упираться в гласис, а пушки мы можем сбить, поэтому задача батареи – сбить пушки, кроме того, иногда ведётся огонь внутрь крепости деморализующий, кидают туда бомбы, но это не обязательно. Главная задача – потушить огонь неприятеля. Когда эта задача более-менее решена… Да, кстати, а почему это можно, крепость ведь строилась задолго, а у нас тут просто построили какие-то земляные укрепления. Дело в том, что у нас-то батареи сконцентрированы, грубо говоря, нам нужно бить по одному бастионному фронту, наверное, всего там 5 пушек стоят, а мы на нём, мы же сконцентрировали 15 пушек.
Клим Жуков. Ну правильно, потому что крепости нужно защищать все свои стены, а вы можете всю свою артиллерию притащить на маленький участок.
Олег Соколов. Совершенно верно, на маленький участок, и наша задача – после того, как мы этот огонь потушили практически, тогда уже закладывается вторая параллель, и дальше от неё снова продолжаются апроши, и задача в конечном итоге сделать что – «венчание гребня гласиса» называется. Нет, никакой венец не кладётся нужно до гребня гласиса дойти, докопаться до гребня гласиса и поставить батареи уже теперь прямо на дистанцию буквально рва, т.е. на дистанцию 50-60 м, т.е. мы батареи устанавливаем просто для огня в упор. Тяжёлая артиллерия, но это, естественно, может происходить, только когда огонь уже полностью потушен. Естественно, противник ведёт огонь из ружей, но это уже не так страшно. Работа ведётся ночью, ставятся батареи, и уже когда брешь-батарея начинает работать, тогда обычно стену разносят, в общем-то за 1-2 дня, пробивают огромную брешь. В этой ситуации, естественно, гарнизону предлагают капитулировать, и обычно дальше уже начинается вот такая игра: дело в том, что если брешь пробита легко проходимая, то у гарнизона шанса нет. И тогда гарнизон обычно старался договориться на свободный выход, но здесь вот такой момент: если уже брешь совсем явно большущая, то тогда ему свободного выхода не дадут – скажут: да, принимаем, но капитуляция – складывайте оружие, и в плен. Поэтому гарнизон должен был найти тот момент, когда можно ещё сдаться на условиях свободного выхода – т.е. выход с оружием, знамёнами, с воинскими почестями.
Клим Жуков. И с пулей в зубах.
Олег Соколов. С пулей в зубах, да – это самое высшее, так сказать. Помните – после Нарвы шведы вышли с пулями во рту, как знак именно отважной обороны, что они готовы. И тогда ещё были мушкеты, ещё с зажжёнными фитилями: пуля во рту, зажжённый фитиль – т.е. вы вышли в полной боевой готовности, вы не сдались, вы не сломлены. Но чтобы такие условия предоставили, соответственно, и гарнизон крепости должен был храбро обороняться. В общем, здесь была игра такая между наступающим и обороняющимся, каким образом, насколько быстро он сумеет пробить вот эти укрепления, штурмовать же без пробития этих укреплений невозможно.
И Мантуя, посмотрите, в этом смысле обладала следующими особенностями: смотрите, она находится на большом острове, и ещё на острове остров. Здесь укрепления не очень сильные, потому что здесь её укрепляют болота и водные рубежи. А с этой стороны 3 озера: Верхнее, Среднее и Нижнее, они шириной несколько сот метров. По этим озёрам идут 2 дамбы – одна дамба Сан-Джорджо другая дамба цитадели. В то время Сан-Джорджо – это были только полевые лёгкие укрепления, т.е. предмостное укрепление лёгкое, а цитадель была мощным укреплением. Вот это была настоящая крепость, и вот здесь, действительно, мы видим бастионы, равелины, мы видим гласис, крытый ход и т.д. Эту цитадель немыслимо взять без осады. И эти укрепления тоже можно взять только с помощью осады, но здесь…
Клим Жуков. Там неудобно.
Олег Соколов. Да, но здесь задача очень сложная – сделать осаду. Т.е. видите – Мантую нужно было осаждать комплексно, нужно было, очевидно, осаждать и цитадель, и одновременно обстреливать, бомбардировать, так сказать, создавая неприятелю неудобства, ну и по возможности штурмуя вот это укрепление … Вот примерно такая ситуация в Мантуе.
Итак, французы подошли к крепости 3 июня и 4 июня штурмом овладели предместьем Сан-Джорджио. Я ещё раз говорю «штурм», потому что это полевые укрепления, это можно взять штурмом. Суворов брал предместья Варшавы, там были…
Клим Жуков. Прагу.
Олег Соколов. Прагу, там были укрепления полевого типа, и поэтому Александр Васильевич взял эти укрепления. Здесь то же самое, Сан-Джорджио – это такое же предместье, поэтому французы сходу овладели этим укреплением. Австрийцы бежали по этому мосту, в последний момент успели развести, потому что здесь разводной мост, естественно, но французы не успели сходу занять крепость. Началась дальше, увы, осада. В результате что получилось: французская армия остановилась у крепости Мантуя, её передовые части прошли вперёд, дошли до прекрасного города Вероны.
Клим Жуков. «Ромео и Джульетта», да?
Олег Соколов. «Ромео и Джульетта» и вся красота: Верона, озеро Гарда – вот эти замечательные места, смотрите, куда пошли передовые дивизии французской армии – Ожеро, Массена, Деспинуа, они расположились здесь: Верона, река Адидже и прекраснейшее озеро Гарда, Дезенцано, сейчас такие места – это же просто фантастика! Озеро Гарда – это, я не знаю, рай такой.
Клим Жуков. Только фотографии видел.
Олег Соколов. Потрясающе! Вы сейчас видите – это как раз озеро Гарда, смотрите, какие красивые. Итак: озеро Гарда. Вот здесь располагается прикрывающая осаду армия, а вокруг Мантуи 10 тысяч Серюрье. Вы скажете: а почему 10 тысяч? Внутри 10 тысяч и здесь. Понимаете, ситуация-то какая – в Мантую сложно войти и выйти из неё тоже сложно, потому что чтобы атаковать французов – как вот, по этим узким дамбам тоже выйти очень сложно, и через эти болота. Мантую сложно брать, но и сложно из неё контратаковать – для этого нужно иметь большое численное превосходство, а примерно равные по численности – 10 тысяч там, 10 тысяч здесь, они между собой ведут осадную войну. Серюрье начал осаду Мантуи.
Клим Жуков. Т.е. он её просто, получается, блокировал, блокировал гарнизон, обезопасив манёвр армии.
Олег Соколов. Блокировал, но одновременно он ждал прибытия тяжёлой артиллерии. Дело в том, что в конечном итоге французы замок миланский возьмут, с него пушки снимут и сюда пушки доставят. А замок просто сдастся, после некоторой осады он капитулирует.
Клим Жуков. Там просто хотелось выпить со всеми вместе – все видели, как там веселятся.
Олег Соколов. Ну да, в общем, в конечном итоге это надоело, они капитулировали. И эти прекрасные тяжёлые пушки из Милана, пушки из Тортоны – их сюда привезли к Мантуе, здесь Серюрье начал осаду. Но знаете, что интересно: в этот момент – осада, война – о чём думает Наполеон? Ну конечно, об этой войне, само собой, он отдаёт приказы, он весь в какой-то бешеной энергичной деятельности, но его ум, вы почитайте его письма – он безумно влюблён! Он влюблён настолько, вы знаете…
Клим Жуков. Жозефина, собственно. Этот буквально только-только от неё уехал. У нас 3 лекции прошло, а у него там месяц.
Олег Соколов. Ну не месяц – он уехал же 11 марта, а уже у нас июль с вами.
Клим Жуков. Да, больше. Буквально квартал прошёл.
Олег Соколов. После того, как он одержал эти победы, после того, как Милан уже стал в руках французов, он хотел, чтобы она приехала в Милан, в Милане можно спокойно жить, он ведёт войну где-то в 100 км от Милана, но в Милане-то можно находиться, это же не прифронтовая полоса.
Клим Жуков. Безусловно. И город хороший.
Олег Соколов. И он писал об этом. Да, и город хороший. Но Жозефина совершенно не хотела приезжать. Дело в том, что она же вышла за него замуж – смешной, забавный, какой-то чудной человек, а теперь к этому чудному человеку куда-то ехать в какую-то Италию? Вы знаете, для неё, до мозга костей столичной дамы, ехать в Италию – это вообще, как сейчас москвичке какой-нибудь предложить…
Клим Жуков. Бердичев.
Олег Соколов. Да, в таком духе – в Тамбов какой-нибудь поехать. И она: как, мне туда ехать?! Нет. Тем более, смотрите, здесь все уже говорят о Бонапарте, его здесь славят, поэтому она когда появляется в опере, все аплодируют, кричат: «Да здравствует мадам Бонапарт!» «Гражданка Бонапарт». Когда она появляется на балах, все восхищаются ею. Ну естественно, у неё куча кавалеров, которые за ней ухаживают и т.д. Она вовсе не хочет из Парижа никуда уезжать!
Клим Жуков. Удобно же.
Олег Соколов. Ей просто великолепно. Бонапарт ей пишет, она ему пишет: я приеду, я приеду, я приеду… И вот смотрите: письмо Бонапарта из Милана 8 июня: «Жозефина, ты должна была выехать 5-го из Парижа, потом ты должна была выехать 11-го, а ты не уехала 12-го… Моя душа была открыта для радости, а теперь она наполнена болью. Почта приходит и приходит, а там нет твоих писем. Когда ты мне пишешь несколько слов, чувствуется, что за словами нет глубокого чувства. Твоя любовь ко мне была пустым капризом. Мне кажется, что ты сделала свой выбор и знаешь, к кому обратиться, чтобы меня заменить. Я тебе желаю счастья, если непостоянство, не хочу сказать – коварство, могут его дать. Ты никогда не любила! Я форсировал мои военные операции, я рассчитывал 13-го быть в Милане, а ты всё ещё в Париже. Я ухожу в глубь своей души, я хочу заглушить чувство, недостойное меня, и если слава недостаточна для моего счастья - то она (хотя бы) привносит элемент смерти и бессмертия... Мое несчастье в том, что я плохо тебя знал. Твое несчастье - судить меня теми же мерками, что и других мужчин, окружающих тебя. Мое сердце никогда не испытывало ничего незначительного. Оно не желало любви, но ты внушила ему страсть без границ, опьянение, которое его разрушает. Твоя мысль была моей душе важнее всего в природе…», и т.д. Видите, у него сумбурный такой поток, огромный поток вот этой…
«Твой каприз был для меня священным законом. Иметь возможность видеть тебя было для меня верховным счастьем. Ты красива, грациозна. Твоя душа, нежная и возвышенная, отражается в твоем облике. Я обожал в тебе все. Более наивную, более юную я любил бы тебя меньше. Добродетелью для меня было то, что ты делала, честью - то, что тебе нравилось. Слава была привлекательна для моего сердца только потому, что она была тебе приятна и льстила твоему самолюбию. Твой образ был всегда на моем сердце. Не было мысли, чтобы увидеть его и не покрыть поцелуями. А ты, ты не держала в руках мой портрет в течение шести месяцев. От меня ничего не ускользнуло. Если так будет продолжаться, если я буду любить тебя безответно - это единственная роль, на которую я не могу согласиться. Жозефина, ты могла бы составить счастье человека с более простой душой, а ты принесла мне. Я почувствовал это, когда ты ежедневно захватывала власть без границ над моей душой и порабощала все мои чувства. Жестокая. Зачем заставлять меня надеяться на чувство, которое ты не испытывала!! Но упрекать - недостойно меня. Я никогда не верил в счастье. Все дни смерть витает надо мной. Жизнь - стоит ли она того, чтобы поднимать из-за нее столько шума!!! ... Прощай, Жозефина, оставайся в Париже. Не пиши мне более, постарайся, по крайней мере, уважать мое одиночество. Тысяча ножей раздирают мое сердце - не вонзай же мне их глубже. Прощай, моё счастье, всё существует для меня на земле» - такой поток, и тут гнев, и восторг, и страсть, и отчаяние – вот всё это. И вы что думаете – это одно письмо? Таких куча, чуть ли не каждый день. Я цитировал не полностью, оно просто безумно длинное, но всё-таки вроде как она хочет ехать, и потом она ему… Представляете, это вообще – она ему написала: «Я больна». И Бонапарт пишет из Тортоны, он в Тортоне и получает, что она больна. Она больна! (Это она просто так пошутила). И он пишет: «Моя жизнь – это кошмар! Ужасное предчувствие мучает меня и мешает мне дышать. Я потерял больше, чем жизнь, больше, чем счастье, больше чем отдых – я почти потерял надежду. Я посылаю тебе специального курьера, он только 4 часа пробудет в Париже и сразу отправится обратно с твоим ответом. Напиши мне 10 страниц, быть может, это немного меня успокоит. Ты больна! Но ведь ты меня любишь? Я обещал тебе, и я не увижу тебя – эта мысль повергает меня в ужас! Я так многим виноват перед тобой, и я не знаю, как это объяснить. Я … за то, что ты осталась в Париже, а ты больна – прости же меня, моя возлюбленная! Любовь, которую ты мне внушила, лишает разума. Я ведь тебя не увижу, если ты не вылечишься от этого недуга. Мои предчувствия так ужасны, что я всё бы отдал, чтобы только увидеть тебя на 2 часа, прижать тебя к моей груди и умереть вместе с тобой. Кто ухаживает за тобой? Наверное, Гортензия? (это её дочь от первого брака) Я всё больше люблю этого милого ребёнка с тех пор, как понял, что она может утешить тебя. А у меня нет никакого утешения, никакого отдыха, никакой надежды до тех пор, пока не приедет обратный курьер с письмом от тебя. Я ничего не знаю о твоей болезни – будет ли она долгой? Опасна ли она? Я отправлюсь в Париж, мой приезд поможет победить болезнь, я всю жизнь был удачлив. Но сейчас я поражён в том, что мне дороже всего. Жозефина, как можешь ты так долго не писать мне? Твоё последнее письмо было от 3-го числа этого месяца (а сейчас 27-е флореаля), оно всё время у меня в кармане. Твой портрет, твои письма всегда передо мной. Я ничто без тебя, я не могу понять, как я жил до твоего появления. Жозефина, если ты меня любишь, если ты считаешь, что есть опасность для твоего здоровья, береги себя. Я не могу осмелиться просить тебя предпринять такой вояж, да ещё по жаре. Твоя болезнь – вот о чём я думаю, без аппетита, без сна, без интереса к друзьям, к славе, к Отечеству – весь мир не существует для меня!»
Клим Жуков. Ну что я могу сказать: сразу видно, что несмотря на все свои военные дарования, человек в личной жизни был, мягко говоря, неопытный, потому что взрослой женщине писать такую ахинею нельзя и просто напрямую вредно.
Олег Соколов. Но самое-то, понимаете, что он же серьёзно подумал, что она больна. Она написала: «Я больна». – «Ты больна?!» - и всё, он просто исходит. О нём кто-то из специалистов по истории кампании, я уже не помню, кто, сказал очень метко, что у него вся эта Итальянская кампания происходила в каком-то таком возбуждении, он весь в состоянии возбуждения. С одной стороны, это дикая страсть побеждать. Есть даже книга такая … , т.е. «Бешеное желание побеждать». Вот это истеричное желание побеждать, побеждать, и в то же время эта безумная любовь, которая его всего наполняет. Т.е. вы понимаете, он от одной страсти – к другой, он на коне, он весь наполнен энергией, он наполняет людей, он весь харизма – и он спрыгнул с этого коня, он вошёл в какое-то помещение, и вдруг он всё, и у него вот эта вся его любовь, которая его…
Клим Жуков. Как страшно жить-то было ему, а?
Олег Соколов. Да вообще! Но тем не менее, это не мешало ему решать военные вопросы.
Клим Жуков. Да я даже наоборот думаю, подстёгивало его, придавало ему тонуса.
Олег Соколов. В общем, да. Но значит так: в этот момент он получает из Парижа всё-таки инструкцию: надо, типа, с Папой Римским разобраться. Он же революционер, ну как: французские революционные войска вступили в Италию, что-то тут у Мантуи делают – а где революция? Почему её нет? Надо пойти на Папу Римского, свергнуть Папу Римского и установить в Риме республику, чтобы не топтали убийцы Бассвиля прах победителей Тарквиния…
Клим Жуков. Тарквиния Гордого, да.
Олег Соколов. Чтобы снова республика там, даже было, что восстановить на Капитолии статуи героев Древнеримской республики и т.д. Вот великая задача! Но потом подумали – ну бредовая задача, понимаете, дело в том, что у него 40 тысяч человек, 30 тысяч прикрывают осаду Мантуи, 10 тысяч осаждают Мантую. То, что там вот сейчас из гор вылезет, это неизвестно. Они Болье выкинули, Болье отступил, но что он отступил навечно, что ли?
Клим Жуков. Ни в коем случае!
Олег Соколов. Это же Австрийская империя, у неё ещё огромные резервы, и поэтому Бонапарт делает очень, я бы сказал, тонко – он изображает поход против Папы Римского, его войска двигаются в южном направлении, они вступают в Болонью и Феррару, а кстати, Болонья была уже городом, который тоже под влиянием всех этих революционных событий, это город на территории папских владений, там уже тоже все эти революционные движения, и поэтому вступление армии в город было сплошным триумфом.
«В течение тех нескольких дней, которые Наполеон пробыл в Болонье, этот город совершенно изменил свою физиономию. Никогда революция не меняла с большей быстротой нравы и обычаи народа, - это он сам пишет. - Все, кто не принадлежал к духовенству, обрядились в военную форму и нацепили на себя шпагу; да и из духовных лиц многие были увлечены теми же идеями, которые воодушевляли народ. Город и частные лица устраивали множество празднеств, носивших характер народности и величия, какие впервые видела Италия. Французский главнокомандующий появлялся среди народа постоянно, без охраны, и каждый вечер отправлялся в театр без всякого другого эскорта, кроме болонцев».
Т.е. вот он освободил, если так можно сказать, Болонью, ну по крайней мере, здесь он сделал маленькую революцию, а что касается Папы Римского, ему сказали: знаете, если будете дальше себя плохо вести, т.е. высылать войска против Французской республики, то можно…
Клим Жуков. Пострадать.
Олег Соколов. Пострадать. И Папа Римский сказал: а может быть, несколько миллионов золотых решат судьбу…
Клим Жуков. Отца французской демократии.
Олег Соколов. … отца французской демократии? Торг здесь неуместен! И потребовал он 21 миллион .
Клим Жуков. Неплохо.
Олег Соколов. Это по тем временам фантасмагорическая сумма, потому что серебряные деньги тогда, ну если очень приблизительно, ливр тогда, позже потом станет франком, - это по покупательной способности что-то порядка 12-15 евро. Значит, 21 миллион – так это примерно 250 миллионов евро, хорошо, заодно ещё произведения искусства, на всякий случай, для Парижа, по выбору французских комиссаров. И Папа выдал всё это.
Клим Жуков. Папа, надо понимать, был не просто богатым деятелем, а архибогатым, эти 21 млн. было для него много, но не смертельно много, совершенно.
Олег Соколов. Да, и вот в результате таким образом Наполеон как бы исполнил указание правительства – он двинулся против Папы, но потом, видите, пришлось заключить мирный договор, Папа предлагает вот такое выгодное. Ну и правительство, естественно, из-за 21 млн. …
Клим Жуков. Революция или 21 млн. – конечно, лучше 21 млн.
Олег Соколов. Да, лучше 21 млн. Правительство получило эти деньги, большие деньги, конечно, пошли на армию, а армия Итальянская с этого момента уже, когда вокруг Мантуи, она уже начинает получать часть жалованья в звонкой монете – это вообще для всех было совершенно… понимаете, обесценившиеся ассигнации в Итальянской армии, не всё жалованье, но большую часть жалованья начинают платить серебром и золотом, всех уже приодели, накормили, напоили, но за то требуют, конечно…
Клим Жуков. Подошвы пришили к сапогам.
Олег Соколов. Да, подошвы, уже, купили башмаки и т.д. Но осада Мантуи продолжается. В ночь на 18 июля французы попытались овладеть Мантуей следующим образом: часть войск была предназначена для атаки Милиаретто, выдвинулись, а часть должна была высадиться здесь в тылу и помочь проникнуть в Милиаретто.
Клим Жуков. На лодочках?
Олег Соколов. Да. Но дело в том, что из-за жары озёра обмелели, и французские лодки сели здесь на мель, да ещё под огнём неприятеля. В результате весь этот манёвр сорвался, захватить Мантую не удалось. Пришлось осаждать по-настоящему. И началась настоящая осада. К 29 июля всё практически уже было готово для настоящей осады, и 29 июля на рассвете пушки заговорили. Вот именно то, что мы говорили – потушить огонь крепости и уже перейти дальше к брешь-батареям. Кроме того, кроме огня по стенам крепости, били, большое количество бомб метали в город, в городе начались пожары, а крепость усиленно долбили со стороны Милиаретто брешь-батареи. Это было 29 июля, и уже к 31 июля можно было крепость либо брать, потому что были уже пробиты бреши, либо навязывать ей условия почётной капитуляции. Это, без сомнения, бы было, но в этот момент пришло потрясающее известие: из гор со стороны Тироля, со стороны озера Гарда идут видимо-невидимо, огромная австрийская армия идёт для того, чтобы разобраться с тем, кто нарушил спокойствие австрийских владений в Италии. Всё ещё, оказывается, только начиналось. Это было просто маленькое предисловие перед великой Итальянской кампанией.
Клим Жуков. О как! А у меня вопрос: вот мы сейчас говорили только что – Жозефина писала Наполеону, Наполеон писал Жозефине, Директория приказывала ему какую-то ахинею про революцию в Риме. Это сейчас нам легко представить: мы пришли к компьютеру, набрали SMS, это через секунду оказалось в Австралии, где угодно, а тогда это с какой скоростью всё перемещалось? Это же курьер должен был доставлять, понятное дело.
Олег Соколов. Вот видите, у нас очень просто: 14 мая он написал по поводу того, что он не собирается делить армию на 2 части. Итак, 14 мая – 3 июня пришёл ответ согласия. Итак, с 14 мая до 3 июня. Таким образом, у нас письмо, грубо говоря, идёт в одну сторону…
Клим Жуков. 19 дней получается?
Олег Соколов. Нет, в одну сторону идёт порядка 10 дней.
Клим Жуков. Да, 9-10 дней. Довольно быстро, с одной стороны, с другой стороны, всё-таки задержка была вполне заметная.
Олег Соколов. Задержка 20 дней. Но тем не менее, всё-таки не было понятия... по политическим вопросам можно было постоянно консультироваться, но, конечно, по вопросу каких-то тактических, стратегических …
Клим Жуков. Ну не успел просто ни с кем проконсультироваться, понятно, приходилось решать на месте. Потому что вот прозвучали слова, например, что в Париже, когда узнали о победе Наполеона, сразу нужно как-то себе представить, что узнали с лагом времени 10 дней.
Олег Соколов. 10 дней, но, тем не менее, понимаете, 10 дней и поскольку постоянно всё подогревалось, т.е. постоянно из Италии приходили известия о победах, кроме того, Бонапарт стал отсылать адъютантов с захваченными знамёнами – эти постоянно приезжающие адъютанты с захваченными знамёнами, Париж вообще был весь в каком-то опьянении, вот эти весенние месяцы 1796 года – это такое сплошное опьянение победами, притом, что на Рейне, в общем-то, ничего толкового не произошло.
Клим Жуков. Ну там Странная война у них происходила, как бы мы сказали.
Олег Соколов. Ну да. Ну она потом не странная – Журдан и Моро перешли в наступление, но дело в том, что они были потом разбиты в конечном итоге. Т.е. в то время, как на Рейне либо ничего, либо неудачи, в Италии одно за другим, события следуют с какой-то совершенно невообразимой скоростью. И конечно, это вызвало огромный взрыв, конечно, с этого момента уже имя Бонапарта было у всех на устах. Правительство Директории понимало, что этот парень, возможно, очень далеко пойдёт. Как его назвал Болье, он по-итальянски хорошо говорил – «джовиниастро». «Джовиниастро» - это такой «дурной мальчишка, дрянной», и все понимали, что этот «дрянной мальчишка» может сделать что-то очень неожиданное. Правительство уже, конечно, его с этого момента опасалось, и в общем, оно даже и не знало, чего больше хотеть – победы в Италии или чтобы его разгромили.
Клим Жуков. Диалектически, прямо скажем.
Олег Соколов. Диалектически, да: вроде как хорошо, что он побеждает – успех для Франции и лично для этого правительства, а с другой стороны, было понятно…
Клим Жуков. Чем это всё кончится, понятно.
Олег Соколов. … чем это всё потом кончится.
Клим Жуков. Очень познавательно и интересно! Будем ждать развития событий, сводок с фронтов. …
Олег Соколов. Да, так у нас только… самое-то главное, интересное – только австрийская-то армия – вот она по-настоящему, а это ещё только развлечение, это были мелкие армии, а теперь вот настоящая, мощная австрийская армия под командованием одного из лучших полководцев Австрии. Но это мы оставим как раз, наверное, на следующий раз.
Клим Жуков. Обязательно!
Олег Соколов. Отлично!
Клим Жуков. Спасибо.
Олег Соколов. Спасибо вам.
Клим Жуков. Будем ждать развития событий и сводок с фронтов. На сегодня всё. До свиданья.
Новости
VIP
