Александр Скробач. Уважаемые зрители, здравствуйте! Сегодня у нас в гостях очередной интересный гость, представьтесь, пожалуйста.
Юрий Бычков. Бычков Юрий Петрович.
Александр Скробач. Кто вы, что вы?
Юрий Бычков. Постольку поскольку мы сегодня говорим о пожарной безопасности, я пожарный. Начинал, скажем так, с бойца, затем учился в Ленинградском пожарно-техническом училище, это было с 85 по 87 год, потом работал инспектором, потом снова учился - в Высшей инженерной пожарно-технической школе в Москве, дальше продолжал свою деятельность. После выхода на пенсию до настоящего момента занимаюсь вопросами пожарной безопасности, только уже с другой стороны баррикады.
Александр Скробач. Ну, на самом деле, перед нами представитель одной из самых, с одной стороны, обычных профессий, а с другой стороны, одной из самых необычных профессий, ведь сами подумайте, действительно, пожар, особенно в замкнутом помещении – это страшная вещь, и всё живое от этого дела бежит. Как говорится, бежит, как от огня. Всё живое, исключительно. Кроме борцов противопожарной охраны, которые, наоборот, идут против естественного движения. В этой связи у меня такой вопрос: как так получилось, что привело вас? Ведь наверняка был какой-то выбор жизненного пути, как так получилось, что вы пошли именно в это, выбрали эту стезю, совсем непростую? Если, например, военный, по моему глубокому убеждению, большинство военных уверены в том, что воевать им никогда не придётся, то огнеборец не может себе позволить такой роскоши, он чётко знает, что придётся, и очень быстро, потому что пожар – это, к сожалению, довольно распространённое явление, слава богу, не обыденное, но, тем не менее. Вот как?
Юрий Бычков. Сложный вопрос. Ответить на него непросто, хотя всю жизнь занимаюсь пожарной безопасностью. Может быть, романтика на первых порах привлекала, настоящее мужское дело. Мне кажется, что это высокие слова. На самом деле да, работа пожарных непростая, мы считаем нашу деятельность работой, хотя в пожарной охране есть Устав, который так и называется – Боевой Устав пожарной охраны. Т.е. человек, который заступает на сутки, который тушит пожары, в своей деятельности он руководствуется именно боевым уставом. И на пожаре тоже создаются, на крупных пожарах создаются боевые участки, боевые действия, и пенная атака, т.е. всё, очень много терминов, которые заимствованы, скажем так, из воинского лексикона.
К слову сказать, пожарная охрана в своём составе не только ограничивается тушением, но и профилактикой, чем я большее время и занимался – профилактика пожара, т.е. инспекция Государственного пожарного надзора, сейчас она немного по-другому называется. Затем подразделение технической службы, которое обеспечивает успешную работу боевых подразделений. Испытательная пожарная лаборатория – это те люди, которые помогают выяснить наиболее вероятную причину пожара. Вот, вкратце, примерно такой состав у пожарной охраны.
Александр Скробач. Понял. Ну вот вы, когда учились в училище, тогда называлось среднее?
Юрий Бычков. Ленинградское пожарно-техническое училище.
Александр Скробач. Значит, вы оттуда выпустились лейтенантом, учились сколько, 3 – 4 года?
Юрий Бычков. 2.
Александр Скробач. 2, 2 года учились. Но до этого у вас уже образование средне-техническое было?
Юрий Бычков. Да, строительный техникум.
Александр Скробач. Ну, понятно. Средне-техническое образование, и на базе его ещё 2 года. Вы наверняка, ещё будучи курсантом, уже поняли, куда попали. Бросали же наверняка на пожары, возможно, даже на серьёзные?
Юрий Бычков. Ну да, потому что в процессе обучения, кроме теории и практика, практика в основном выражалась, это учебная пожарная часть, УПЧ. В учебную пожарную часть курсанты младших курсов заступали бойцами, курсанты старших курсов заступали начальниками караулов. И нас, по мере возможности, нас – это я имею в виду УПЧ, учебную пожарную часть, привлекали к тушению пожаров. Так что опожариться пришлось ещё в момент обучения, скажем так. Были такие показательные пожары, например, ДК Первого мая, если мне память не изменяет. Был пожар, чем запомнился – это было минус 25, нас одевали, кто-то метко окрестил нас пингвинами, потому что всё, что можно было надеть, а боёвки были тогда немножко другие, не такие, как сейчас. Мы в училище были в брезентовых боёвках, вот под эту брезентовую боёвку всё, что можно, было поддето, руки в стороны, выезжали мы, мы работали на разборке покрытия, т.е. на самый верх ДК поднялись и разбирали кровлю для того, чтобы можно было протушить, дальше убедиться в том, что всё потушено и прочее, и прочее.
Самое яркое впечатление – это в ДК были очень широкие мраморные лестницы, а воды было вылито так много, что все они были, как в сказке, льдом покрыты. И поднимались мы, такие неуклюжие все, накутанные, цепляясь за перила. Такое вот осталось воспоминание. Из крупных пожаров что ещё? Мы тушили склады пограничников, они в черте города находились, такое небольшое здание, там что было характерно – это были вещевые склады, матрасы, одеяла и прочее, и прочее, огромные тюки, которые нужно было выволакивать на улицу, и там мы убедились, что протушить ватные матрасы, которые скручены, невозможно. Их надо все распотрошить, потом очень долго проливать. Ещё характерный пожар, я сейчас точно не помню, по-моему, это был 86 год, на нефтебазе Кириши горел десятитысячник с бензином.
Александр Скробач. А 10 000 чего, простите, перебью?
Юрий Бычков. 10 000 кубов.
Александр Скробач. Это 10 000 тонн, да?
Юрий Бычков. Да.
Александр Скробач. Ну это корабль, короче говоря, фактически. Я понял, да, только корабль наоборот.
Юрий Бычков. Да. Пожар был знаковый, силы и средства собирались со всего северо-запада. Тушили долго, по-моему, не меньше недели, очень сложный был пожар, сожгли 1 пожарный автомобиль.
Александр Скробач. Зачем?
Юрий Бычков. Ну так получилось, что в процессе тушения периодически вспышки возникали, и во время одной из таких вспышек – пожарный автомобиль был поставлен очень близко – огонь перекинулся на автомобиль. Пострадавших, скажем так, от огня не было. Больше люди страдали, это была ранняя весна, от химических ожогов, которые смесь воды, пенообразователя и бензина – плохо на кожу действовало. Ребята уезжали туда в составе групп.
Александр Скробач. Получается, что вот этот резервуар, он находился как, как озеро вокруг него, что ли, образовалось?
Юрий Бычков. Да, потому что каждый резервуар окружён обвалованием, высота обвалования где-то метр, метра полтора, и специфика тушения такова, что его постоянно нужно, стенки резервуара, охлаждать. Иначе перегретые стенки, металл не выдержит, лопнет, сложится резервуар, и весь этот бензин устремится наружу. Для того, чтобы этого не произошло, постоянно подаются мощные лафетные стволы для охлаждения стенок. Естественно, вода сбегает со стенок резервуара и скапливается в обваловании. Там же, в обваловании, и пенообразователь, потому что остатки пены там находятся, там же и бензин, т.е. смесь такая ядрёная внутри. Именно от этой смеси у нас ребята получали ожоги.
Александр Скробач. Т.е. они вынуждены были заходит внутрь этого озера?
Юрий Бычков. Да, обязательно, потому что с обвалования там тоже, на обваловании там ступенчатая, по-моему, была организована защита, но и в обваловании тоже люди находились.
Александр Скробач. А они были в каких-то гидрокостюмах, либо в чём они были, хзк, может быть, или как?
Юрий Бычков. Нет, там они находились в боёвках, брезентовые те же боёвки.
Александр Скробач. И в кирзовых сапогах?
Юрий Бычков. Ну да, конечно. Отстоял положенное время.
Александр Скробач. Сколько?
Юрий Бычков. Не могу сказать цифру, боюсь соврать.
Александр Скробач. Ну, час?
Юрий Бычков. Меньше.
Александр Скробач. Меньше часа, полчаса?
Юрий Бычков. Я думаю, да.
Александр Скробач. В ледяной воде?
Юрий Бычков. Ну да. Отстоял, отработал, ушёл, на смену тебе пришли другие люди. Но это, я думаю, что не всё, не весь процесс тушения заключался в том, чтобы люди там стояли по пояс в воде. Например, при подготовке атаки, при, значит, какой-то перемене месторасположения стволов, потому что пожарный ствол – это такое понятие маневренное, его нужно и можно передвигать в процессе тушения. Но всё равно хватало времени на то, чтобы постоять, хлебнуть этой воды.
Александр Скробач. Искупаться.
Юрий Бычков. Да, можно и так сказать, искупаться.
Александр Скробач. Слушайте, а почему так долго тушили? Такой глупый вопрос от полного дилетанта.
Юрий Бычков. Сейчас попробую рассказать. Потому что пожар возник на том резервуаре, так называемый резервуар с плавающей крышей. Опасен, скажем так, не столько сам бензин или другой, сколько его пары в смеси с воздухом. И вот для того, чтобы исключить образование в резервуаре в самом паровоздушной, вот этой взрывоопасной смеси, или хотя бы уменьшить её объём, крыша резервуара делается плавающей. С уменьшением уровня бензина опускается и крыша. И когда возник пожар, произошёл взрыв, и крыша перекосилась. Получилось так, что часть зеркала резервуара открыта и доступна для тушения, а часть была перекрыта этой заклинившей крышей, и туда было просто не добраться. И только благодаря тому, что директор киришского завода бросил клич, нашёлся храбрый, отважный сварщик, который вырезал в стенке резервуара окно.
Александр Скробач. Горящего?
Юрий Бычков. Да, и через это окно поданы были пеногенераторы, и вот тогда удалось потушить. Но всё это, как всегда. Первая атака была предпринята, закончилась неудачно, вторая атака была предпринята (пенная, я имею в виду), закончилась неудачно. Потом закончился пенообразователь, его нужно было подвозить, подвезли, сосредоточили силы и средства для успешного тушения, и вот, вырезав окно, только так.
Александр Скробач. Прошу прощения, сварщик вырезал окно в стальной стенке резервуара, наполненного бензином.
Юрий Бычков. Да.
Александр Скробач. Автогеном?
Юрий Бычков. Да.
Александр Скробач. Ну я не знаю, что нужно сделать, чтобы я пошёл на такое, честно говоря. Автогеном, в резервуаре горящем с бензином, где 10 000 тонн бензина, вырезать окно, ещё ты не знаешь, какой там уровень бензина, это можно прямо в бензин автогеном попасть.
Юрий Бычков. Здесь, скажем так, если бы…
Александр Скробач. Это герой, герой, его надо просто награждать за отвагу на пожаре, была же при советской власти награда такая.
Юрий Бычков. Да, и, к слову сказать, та самая награда – медаль за отвагу на пожаре, бытовало такое расхожее мнение, что эту медаль проще получить пионеру, чем пожарному, потому что очень было в ходу – милиционеры получали медаль за что: проходил мимо горящего дома, увидел дым, метнулся туда, вытащил какую-нибудь старушку из огня, всё, его представляли к медали. Я сам такое представление писал. И тут же пожарный, который каждый день может этим заниматься, т.е. каждые свои дежурные сутки. Ну, объявят благодарность.
Александр Скробач. Вас, награждённых, в тех коллективах, в которых вы были, награждённых…
Юрий Бычков. Ну, по пальцам можно перечесть, и знаете, как, это очень серьёзная награда, она очень уважаемая, если она у пожарного.
Александр Скробач. Т.е. стенку вырезать в горящем резервуаре с 10 000 литров, тоннами бензина, автогеном, стоя, как я понимаю, он стоял вообще…
Юрий Бычков. На лестнице.
Александр Скробач. А внизу стояли пожарные, которые держали лестницу сами по пояс в воде, 1,5 м в глубину, по грудь в воде ледяной?
Юрий Бычков. Примерно так.
Александр Скробач. Не в воде, а в смеси бензина с пеной и с водой, наверняка ещё эта смесь, это озеро, оно периодически загоралось?
Юрий Бычков. Да, потому что пространство это в обваловании периодически заполнялось пеной для того, чтобы исключить тушение, но, к сожалению, пена имеет свойство разрушаться. И как только получается открытое пространство, от горящей ли стенки, от ещё каких-то причин, на зеркале появляется пламя, и оно дальше бежит по кругу вокруг резервуара.
Александр Скробач. А люди там стоят, в этом пруде?
Юрий Бычков. Вовремя замечают и дают команду на отход. К слову сказать, единственный, по-моему, пострадавший, который был на пожаре, мне так кажется, это командир отделения, не из училища, он командир отделения одной из пожарных частей, вот он получил перелом челюсти, потому что вдвоём удерживали ствола, это довольно солидный, скажем так, ствол, с большим расходом воды, на который подавали, по-моему, около 10 атмосфер давления. И когда дали команду на отход, давление не сбросили с этого ствола, его напарник отпустил ствол, а ствол под давлением дёрнулся и ударил его в челюсть, получил перелом челюсти, примерно такая работа.
Александр Скробач. Ну, я думаю, там и обгоревшие были, просто это всё так не фиксировалось, брови, вот это всё, лица.
Юрий Бычков. Это не считается за ожоги.
Александр Скробач. Когда тебе полыхнуло в лицо – это так, мелочи жизни?
Юрий Бычков. Можно и так сказать.
Александр Скробач. Слушайте, ну… в итоге, он вскрыл это окно, туда загнали…
Юрий Бычков. Подали пеногенераторы, подали пену и потушили. Вот это был финал этой эпопеи.
Александр Скробач. Ну, слушайте, я учился в школе в советские времена, и нам постоянно говорили «в мирное время есть место подвигу». Я считаю, что это на самом деле подвиг. А вот как учат, ведь учили же, да? Как вот учат, процесс обучения, в начале вот в пожарно-техническом училище, а потом и в Высшей школе, что это было такое? Как учили, ну там шаляй-валяй, либо драли так, что… На что ориентировали, как психологически?
Юрий Бычков. Надо, наверное, уточнить. В то время, когда я учился в училище, 2 основных направления было, это оперативная, т.е. боевая работа, это начальники караулов, начальники частей и дальше, дальше, дальше. И профилактическая работа – это инспектора, начальники инспекций и прочее. Так вот, разницы не делалось никакой, готовили из нас универсальных специалистов, по окончании училища могли направить как и на тушение, так и в инспекцию. Подход был такой, что, например, на занятиях по изучению КИПов, т.е.кислородных изолирующих противогазов, я имел неосторожность ошибиться в диаметре дюзы, и потом майору Елманову я сдавал, пересдавал в течение полугода, может, года, потому что всё время находилась какая-то деталька, про которую я забывал или путал размеры. Т.е. очень было всё серьёзно, скажем так, халявы не было никакой.
Александр Скробач. Слушайте, а наверняка же вы изучали какую-то технику. В представлении обывателя что из себя выглядит пожарная охрана – есть пожарная часть, за почти за всегда закрытыми воротами там через стекло видно, стоят машины, очень редко они выезжают, куда-то едут, и люди вообще как-то так воспринимают это всё через призму техники. А вы изучали саму автомобильную технику? И какая она вообще есть, если в двух словах можно объяснить? Что выдвигается на пожар? Я понимаю, на пожары сейчас, тогда тоже это было, сейчас-то точно есть, градируются по сложности, в зависимости от градации выдвигается тот или иной наряд сил и средств. На самый такой простенький пожар, там, я не знаю…
Юрий Бычков. По первому номеру вызова…
Александр Скробач. Что едет?
Юрий Бычков. Обычно выезжают 2 автоцистерны и автолестница. Ну, у Санкт-Петербурга своя специфика, там обычно выезжали 2 автомашины – автоцистерна и автонасос. Автоцистерна, оно из самого названия понятно, что возит с собой запас воды, а автонасос вывозил повышенный, так сказать, запас рукавов пожарных, и работал от насоса. Это с чем связано, с тем, что в Питере наружный противопожарный водопровод очень сильно развит, всё время находился в порядке, и поэтому проблем взять воду было, скажем так, не было проблем.
Александр Скробач. Поэтому брали с собой лестницу?
Юрий Бычков. Лестница, это автолестница. Автолестница предназначена для подъёма в этажи, когда невозможно, скажем так, к помещению пробраться по стационарным лестницам, либо по наружным пожарным лестницам, которые на здании находятся. Ну и для сокращения времени эвакуации людей, т.е. по этой лесенке, по автолестнице эвакуируют людей. Конечно, нужно иметь крепкие нервы, чтобы перейти на эту лестницу, и если человека сзади не поджаривает, большая решимость нужна. Представьте, вот вы, например, в окне 5 этажа, а лестница, очень редко, когда есть возможность положить её, например, на подоконник, чтобы человек спокойно взялся за тетиву и перешёл. Чаще всего лестница находится в таком состоянии, когда она чуть покачивается очень-очень близко от проёма, и поэтому, чаще всего, по лесенке поднимается пожарный, который помогает, принимает, страхует.
Александр Скробач. А он сам застрахован?
Юрий Бычков. Отдельный, конечно, вопрос такой – техника безопасности на пожарах. По уставу обязательно должен быть застрахован. У каждого пожарного пояс, довольно прочное такое, скажем так, сооружение. На этом поясе через металлическую проушину крепится пожарный карабин. И вот, если человек работает с лестницей, он обязательно пристёгивается карабином к ступеням лестницы, потому что работа со стволом, открываешь ствол, получается небольшой такой гидроудар, толчок, и если ты не закреплён, ты должен держать ещё и ствол, и одной рукой не удержишь.
Александр Скробач. Наверное, тут следует пояснить, что такое гидроудар, кто-то, может быть, знает, кто-то, может быть, нет – это когда, значит, сплошная среда начинает вести себя как твёрдое тело. Т.е. фактически вот у тебя в руках шланг, грубо говоря, ствол, он открывается, подаётся давление воды, вылетает струя воды, она упирается, предположим, в стену здания. И она ведёт себя так, как будто ты в эту стену здания бьёшь, тыкаешь. Соответственно, там сила действия равняется противодействию, 3 закон, и человека… Так?
Юрий Бычков. Немножко не так, мы не будем сейчас в гидродинамику углубляться, потому что это заведёт нас.
Александр Скробач. Вас тоже учили гидродинамике, было такое?
Юрий Бычков. Обязательно.
Александр Скробач. Гидравлика, гидродинамика, всё это было в училище?
Юрий Бычков. Да. Химия, химия горения, конечно, в основном, строительные дисциплины – это строительные конструкции, было такое направление, потому что человек, который занимается тушением, должен прекрасно знать, из чего может состоять здание, как эти элементы здания будут себя вести в условиях пожара. Ещё что: делопроизводство, газодымозащитная служба, т.е. это то, о чём мы с вами говорили, на чём я засыпался, что долго пересдавал. У нас в то время были на вооружении кислородные изолирующие противогазы, КИПы-8, довольно сложные устройства, в котором есть и баллон с кислородом, и регенеративный патрон с химпоглотителем для того, чтобы углекислый газ поглощался, и дыхательный мешок, в котором смесь очищенного воздуха, добавлялся кислород, и вот из этого дыхательного мешка уже воздух и поступал к пожарному.
Александр Скробач. Слушайте, так там же, а воздух брался из окружающей среды?
Юрий Бычков. Нет, это замкнутого типа. Кислород, т.е. замкнутого типа противогаз, можно его сравнить, скажем так, под воду можно с ним нырять, но нужно немножко выпускные клапаны изменить. Там слишком маленькое сопротивление на выпуск. Т.е .вода продавит и попадёт внутрь. А так – никакого контакта с окружающей средой у газодымозащитника нет. Он дышит той небольшой частичкой кислорода, которая добавляется, и тем воздухом, который выдыхает, который периодически проходи очистку.
Александр Скробач. Очищается и снова идёт.
Юрий Бычков. Да, и немного обогащается кислородом. Но время работы, если не соврать, не более 45 минут. Но всё зависит, опять же, от интенсивности работы, т.е. если ты просто идёшь к месту пожара и не работаешь со стволом, то у тебя будет одна продолжительность. Если ты в противогазе занимаешься разборкой каких-то конструкций, или надо сломать какую-то перегородку, или вытащить пострадавшего – нагрузка другая. Возрастает нагрузка – уменьшается время работы.
Александр Скробач. Это было комфортное устройство? Оно тяжёлое, наверное, было, я не знаю, как?
Юрий Бычков. Я думаю, что не меньше 5 кг.
Александр Скробач. Это ещё можно.
Юрий Бычков. Но некомфортное, потому что реакция поглощения углекислого газа вот в этом регенеративном патроне сопровождалась выделением тепла. И когда пожарный работает в условиях повышенных температур, ещё и дышать приходится горячим воздухом, то условия, мягко говоря, некомфортные. Но в настоящее время всё это в прошлом. Нынешние бойцы выезжают на пожары, у них аппараты сжатого воздуха, они работают на не смеси кислорода и обогащённого воздуха, а на сжатом воздухе, т.е. вот обыкновенный воздух. Это более естественно. Такое стало возможно широкое распространение, я думаю, в основном-то сейчас баллоны сжатого воздуха композитные, они гораздо легче, и время работы больше, и обслуживание проще. Это тот же самый акваланг.
Александр Скробач. Акваланг. Как раз это у меня в голове крутилось, акваланг. Юрий Петрович, вот смотрите: вы закончили училище, вы получили, как я понял, очень такое хорошее и широкое образование. Кроме всего, за всё время обучения вы получили прекрасную практику и закалились. Я думаю, после этого тушения десятитысячника в Киришах, я бы ушёл сразу, честно скажу, наверное, а может, и нет. Это всё-таки был некий фильтр. Кстати, уходили люди или нет?
Юрий Бычков. Не помню такого случая, чтобы кто-то ушёл.
Александр Скробач. Ну, вот вы закончили, вы лейтенант, вы же до этого в армии служили наверняка, т.е. вам 25, наверное, было, когда всё это, примерно плюс-минус, да?
Юрий Бычков. 23.
Александр Скробач. 23. Ну что, ну молодец, это очень быстро на самом деле, так вы всё быстро успели. 23 года, вы лейтенант, у вас уже за плечами есть и определённый опыт, и знания, как я понимаю, неплохие, и дальше что? Что произошло дальше? Куда вас распределили? И какова дальше была служба, что происходило, может быть, что-то такое запоминающееся, это же всегда интересно, потому что вы, фактически, всю ваша жизнь вы занимались тем, что простому человеку неподвластно, потому что если человек вдруг, простой человек, я имею ввиду «простой человек» в хорошем смысле слова, если вдруг окунается, не дай бог, во всё вот в это, то это, как говорится в народе, погорелец. Или пострадавший, не дай бог, ну, как говорится, не дай бог, лучше этого не знать. А для вас это была специальность, для вас это была обыденность, т.е. вот эти вот пылающие сутки. Может быть, я утрирую и высокопарно выражаюсь, наверняка же было такое, что, скажем так, оставалось в памяти, и, возможно, даже какие-то вопросы вызывало. Мы к этому вернёмся чуть позже, а сейчас вот вы закончили, и куда?
Юрий Бычков. Я вернусь к самом моменту окончания, когда вот выпуск весь сидит в актовом зале училища, поднимается на трибуну убелённый сединами подполковник, и говорит: «Ну что, ребятки, закончили, можно вас всех поздравить, теперь у меня к вам просьба. Вот вы придёте все на места, забудьте всё, чему вас здесь учили, потому что на местах вам всё придётся начинать заново». Он был, конечно, отчасти прав. Конечно, это была доля шутки в его словах, но, скажем так, что работа пожарного такая, что нельзя подготовиться к ней один раз и навсегда. На любом пожаре возникает что-то необычное, что приходится тебе самому решать в первый раз.
Вот такой вот пример, опять же, в училище, преподаватель тактики на занятиях говорит: «Ответьте мне, пожалуйста, какой самый простой пожар?». Народ сразу же – мусорный бак. Всё понятно, что он этого ответа просто ждал, потому что он тут же достал оказавшиеся совершенно случайно фотографии и показал. Ну, представляете, да, контейнер мусорный, металлический, и он показывает. Сразу было непонятно, он был разложен на проекции, на плоскости. Мы, конечно, спросили, а что с ним случилось-то? Ну, говорит, какой-то чёрный копатель пришёл домой, попилил, попилил какой-то снаряд, что-то он взял, то, что ему нужно, что-то осталось, в общем. Остальное, он ничего лучше не придумал, как бросил в мусорный бак. А в то время было очень популярно – машины, которые собирают мусорные контейнеры, их содержимое, периодически запаздывали. И дворники для того, чтобы из контейнера мусор не рассыпался по двору, ему же убирать, он их поджигал. Прогорит, снова полупустой контейнер, снова можно сыпать, всё чудесно. К слову сказать, пожарные очень не любили на подобные вызовы выезжать, потому что всё равно вызывали, и шла такая война. Вот дворник подожжёт и ждёт, пока прогорит, чтобы было чистенько. Вызывают пожарных, пожарные приезжают, ствол первой помощи, ну это обычный рукав, не очень длинный, давление побольше, ствол внутрь контейнера – всё по двору. Ну надо как-то дворников учить, чтобы не безобразничали.
Александр Скробач. Да, в тот случай был снаряд, как, кстати, такой мостик с нашей первой передачей, предыдущей по поводу чёрных копателей. И он там взорвался, естественно, и, в общем, контейнер этот разложило. Я помню, в советские времена были круглые контейнеры с крышками, они с такой…
Юрий Бычков. Нет, нет, нет, речь идёт о высоких таких контейнерах, которые примерно больше метра высотой, вот такие большие металлические.
Александр Скробач. Да, да, да, они с двумя такими бондажами были, и крышка сверху закрывалась.
Юрий Бычков. Были и такие.
Александр Скробач. Да, да, да, чтобы на машинку не закатывались, они переворачивались и закатывались так, т.е. крышка закрывалась и закатывала на себя. Такие машинки по 3 этих штучки, или по 4 брали, на базе ГАЗ – 53 или ЗИЛа – 130, я не помню.
Юрий Бычков. Ну, я не настолько давно…
Александр Скробач. Да, я понял, детские воспоминания.
Юрий Бычков. Я не настолько давно учился.
Александр Скробач. Я помню, помню, помню. Ну да, его, конечно же… Слушайте, так он толстый же был такой, в общем да, на все случаи жизни, его, значит, разложило, т.е. там взрыв был…
Юрий Бычков. Поэтому когда вот, скажем так, я начинал работу инспектором в сельской местности, что это за работа такая – это когда ты и швец, и жнец, и на дуде игрец. Т.е. если пожар, ты выезжаешь, тушишь, сам же после пожара, после окончания остаёшься и собираешь материалы для расследования пожара.
Александр Скробач. Сам же расследуешь?
Юрий Бычков. Сам же расследуешь, сам же пишешь постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, сам же, и основная-то моя задача была, конечно, профилактика. Сельская местность – это что, это сенные сараи, это фермы животноводческие, склады разные, МТС и прочее, и прочее. Вот поэтому инспектор сельской местности раньше был человек универсальный, который знает, как что потушить, и знает, как профилактировать. Может быть, он не достигнет высот в профилактике, где сложные какие-то химические процессы в производстве, но так, подготовка и закалка была хорошая. Я так 2 года отработал в сельской местности.
Александр Скробач. А где?
Юрий Бычков. Парфинский район Новгородской области.
Александр Скробач. Парфинский район Новгородской области. Слушайте, ну за эти 2 года наверняка же были какие-то такие случаи, которые… либо, может быть, позже. Как я понимаю, вы всю жизнь в Новгородской области, Великий Новгород и Новгородская область, всю свою жизнь. Наверняка же были какие-то случаи, выдающиеся. Ну, понятно, была лавина обыкновенных таких вот случаев, которая шла и не запоминалась. А наверняка что-то запомнилось такое, что осталось в памяти? Может быть, поделитесь?
Юрий Бычков. Я даже не знаю, там столько в памяти осталось.
Александр Скробач. А давайте. Начнём с начала.
Юрий Бычков. Ну так вот, когда я всю мощь пожарной техники ощутил. Парфино чем славилось, там крупный фанерный комбинат. Вокруг фанерного комбината, значит, много лесозаготовительных конторок, там ещё что-то, ещё. Так как не рационально, скажем так, подходили к производству, опилки, обрезки досок – всё это копилось. Представьте себе свалку, которая занимает по площади, как стадион средний, и высота с 3-5 этажный дом.
Александр Скробач. 15 метров.
Юрий Бычков. Ну да. И на этой свалке уже поверху растут кустики, небольшие деревца, основа-то её – опилки и обрезки досок. Вот оно загорается, загорается очень, так скажем, бодро, и начинает угрожать уже… мало того, что там соседнему какому-то деревообрабатывающему цеху, но и населённый пункт недалеко. Тушение тоже затянулось где-то так, ну на неделю, наверное. А приходилось тушить таким образом: часть свалки, с которой начался пожар, пришлось отрезать бульдозерами. Т.е. 2 бульдозера по переменке отрезали, скажем так, она вытянутая, и язык, т.е. одну часть свалки просто вот так вот отрезали. Я потом ходил по земле, когда пытался наверх посмотреть, фуражка падала. И что интересно, прорезана была вот эта вот, скажем так, отделить одну часть свалки от другой, там траншеей нельзя назвать, там шириной метров 6, наверное.
Александр Скробач. Каньон, ущелье.
Юрий Бычков. Т.е. с той стороны, где продолжало гореть, руку было не удержать на стенке. Тогда из города Старая Русса, город-курорт, по совместительству ещё и опорный пункт пожарной охраны, и оттуда были вызваны насосные станции и рукавный ход. Что сказать про насосную станцию? Представьте, что на шасси автомобиля стоит дизельный двигатель, мощный такой. И вот этот дизельный двигатель отвечает только за работу отдельного насоса пожарного. Т.е. такая мощная штука.
Александр Скробач. Не с вала, не идёт использование у вала отбора мощности?
Юрий Бычков. Свой самостоятельный дизель.
Александр Скробач. Ну там, конечно, наверное…
Юрий Бычков. Мощь такая, громадная. Поэтому с реки рукавный ход забирал воду, вернее, насосная станция, а от насосной станции рукавный ход занимался тушением. Там работал лафетный ствол. Ствол, сказать, что при соответствующем давлении и при соответствующем расходе воды струёй лафетного ствола можно шпалы легко шевелить. Я наблюдал, как оно всё шевелится. Там диаметр просто рукавов очень большой.
Александр Скробач. Ну и, грубо говоря, сунули весь отрезанный полуостров и его превратили в озеро, нет?
Юрий Бычков. Нет, на это не хватило, потому что в те времена жестокая экономия и никто бы не дал насосной станции столько работать.
Александр Скробач. Топлива?
Юрий Бычков. Конечно. Только при помощи этой насосной станции все очаги удалось пролить, только вот так вот.
Александр Скробач. Слушайте, это же наверняка внутри всего этого дела периодически эти процессы возникали, тёплая погода, там прогреет, и где-то там должно что-то тлеть. Наверняка там и прогорали, и дырки, и провалы, ну это же всё опасно, как-то это очень сложный объект должен быть. А там, на этом фанерном комбинате, не было своей пожарной части, которая за всем этим делом зорко наблюдала?
Юрий Бычков. Там немножко по-другому было. Рядом с фанерным комбинатом была профессиональная пожарная часть. Раньше пожарные делились на военизированных и профессиональных. Военизированные – это те люди, которые носили погоны, у которых были специальные звания, а профессиональные суть гражданские люди, которые работали немножко по-другому. Если военизированные в том время работали сутки через двое, и всего было 3 караула, то профессионалы работали сутки через трое, там 4 караула. Им попроще было, им полегче, им зарплату поменьше платили, у них социальные льготы были другие, но невозможно было, скажем так, и обеспечение было другое, т.е. военизированного бойца нужно было одевать по всем нормам положенным, это шинели, и парадная форма, и хб, и боёвки, и прочее, прочее, то этих просто, знаете, как в охру раньше одевали, синего цвета костюмы, боёвки, всё, т.е. государство немножко экономило на этом. И вот такая пожарная часть, она была буквально за забором у Парфинского фанерного комбината, она и сейчас там стоит.
Александр Скробач. А, просто к слову, саму свалку разгребли, или она там так и осталась?
Юрий Бычков. Нет, она так и осталась.
Александр Скробач. А сам фанерный комбинат-то жив сейчас?
Юрий Бычков. Да, с трудом, но работает.
Александр Скробач. А куда девают опилки? Уже ДСП делают, или всё туда же?
Юрий Бычков. Нет, я не помню, как было в то время, но сейчас почти все процессы, которые требуют тепла, на фанерном комбинате, в том числе и котельная, она работает на вот этих опилках. Т.е. они то, что обрезают, вот эти отходы – сразу же, таким образом, утилизируют. Почему раньше это было сделать, ну, скажем так, оборудование непростое, за ним следить надо, и соответствующие контрольные приборы, и техника исполнения, очень, скажем так, капризная была раньше к сырью. К слову сказать, у нас ведь в Великом Новгороде был большой мебельный комбинат, и вот там тоже была котельная на этих обрезках, но она с трудом работала, и очень много хлопот доставляла. И чтобы не было хлопот, там топили обычным газом.
Александр Скробач. А всё это на свалку?
Юрий Бычков. Конечно. Поэтому такие многокилометровые свалки собирались.
Александр Скробач. Слушайте, сейчас такой вопрос затрону, такой специфический. Наверняка на пожарах были жертвы, люди гибли?
Юрий Бычков. Мне, скажем так, «повезло», что я попал именно в такой район, который был притчей во языцех на каждом совещании в управлении областном. Т.е. наш небольшой район, по тем временам там было 7 000 в посёлке жителей, и по-моему, столько же во всём районе. Больше всего было, скажем так, погибших. За 2 года работы через, скажем так, мои руки 42 погибших прошло. Это для маленького района очень высокая цифра.
Александр Скробач. Как я понимаю, вы были там одним из немногих офицеров в этом районе?
Юрий Бычков. Двое было – мой начальник и я. Начальник инспекции и инспектор, всё.
Александр Скробач. Наверняка с этими погибшими приходилось работать именно вам, т.е. извлекать, делать экспертизу, оценивать, вот это всё, всё, всё. Не без вас проходило?
Юрий Бычков. Слава богу, на пожаре человек один почти никогда не работает, но да, приходилось в другой раз и вытаскивать. Я, скажем так, той черствости не наработал за всё это время. И у меня до сих пор, когда погибший человек, такой, знаете, удар проходить через меня в первое мгновение, потом уже дальше всё, приходится работать, описывать, измерять, рядом находиться. В другой раз выносить, когда больше некому. Но первый всё равно такой удар по нервам, неприятно.
Александр Скробач. Неприятно и непривычно, привыкнуть к этому невозможно.
Юрий Бычков. Не знаю, вот говорят, что те же самые хирурги – люди, скажем так, циничные, к этому делу привыкают, но это всё, я думаю, зависит от человека. Кому-то, может, достаточно раз-два пронёс гроб, и всё уже, на него не действует.
Александр Скробач. Слушайте, а такой вопрос, тоже, скажем так, не очень простой. А в основном от чего гибнут люди на пожаре?
Юрий Бычков. На пожаре 90% погибших – это люди, которые получили отравление. Отравление либо угарным газом, а чаще всего продуктами горения ядовитыми, потому как угарный газ – это, скажем, больше у народа ассоциируется с печкой, с баней, ну, это и правильно. А продукты горения, к сожаления, у нас слишком много окружает материалов искусственного происхождения, пластики различные, здесь вот, в этой студии, не дай бог, тьфу-тьфу-тьфу, возникнет пожар – концентрация веществ ядовитых будет запредельная.
Александр Скробач. И мгновенно, наверное?
Юрий Бычков. Нет, слава богу, не мгновенно. Слава богу, не мгновенно, но, скажем так, вот например, мы сейчас сидим за столом, это древесно-стружечная плита. При её нагреве, древесно-стружечной плиты, выделяется фенол, потому что основа – это фенолформальдегидная смола. Очень ядовитое вещество. Большинство пластиков цианиды выделяют при горении. Поэтому, когда приходится заниматься обучением людей, я постоянно напоминаю, что «уважаемые граждане, не надо проявлять излишнего героизма, если возник пожар, ваша первая святая обязанность – сообщить в пожарную охрану, а дальше уже эвакуироваться». Что касается, конечно, больших городов, потому что время прибытия в городах определяется 10 минутами. Приедет кавалерия, специально обученные люди, в соответствующей форме, с техникой, и всё сделают. И самое дорогое, что есть – это жизнь и здоровье человека, и рисковать им ради каких-то бумаг, материалов, мебели просто не стоит.
Александр Скробач. Вы предупредили мой очередной вопрос, а я хотел спросить вот что. Ну, на самом деле есть различные типы огнетушителей и я, как автомобилист, должен иметь огнетушитель в машине, и когда истекает срок его годности, периодически (я законопослушный), через какой-то время я покупаю новый огнетушитель. А старый выбрасывать не хочу. У меня бывают разные, но, в основном, наверное, у меня не пенные, а порошковые, скорее всего. Я так смотрю, там в порошковом давление показывает?
Юрий Бычков. Да, это порошковый.
Александр Скробач. Я смотрю, вроде давление в зелёной зоне, ну, может там стрелка приклеена, конечно, но я всегда думаю о лучшем. Я его несу домой. Хотел спросить, какой огнетушитель, как нужно подготовиться. Понимаю, что вопрос, в общем, на самом деле, не к месту, потому что если что-то случается, то пытаться, наверное, даже если маленький огонёк, что-то там пытаться самому – это всё, лучше не связываться, задохнёшься, не дай бог, надышишься этой гадостью, которая… Кубатура-то у нас в домах не очень же большая, наполняется, наверное, до критической концентрации, ну… минуты?
Юрий Бычков. Я хочу немножко о другом сказать. Вот боевые действия – это не только добрался до очага пожара, развернул рукав, подал воду, потушил. Зачастую приходится прибывать, когда уже пожар развился в большей или меньшей степени, я хочу сказать, что как неисповедимы пути Господни, так и трудно определить пути распространения пожара. И то, что вам на первый взгляд кажется простым, и горит, например, в одном углу, или дымок откуда-то вьётся. Для того, чтобы, скажем так, не ошибиться с прогнозом, как дальше будет развиваться, и в какой стадии пожар находится сейчас, нужно иметь большой опыт, потому что есть, скажем, там, такое выражение – конструкции, способствующие скрытому распространению пожара. Самый простой пример – подвесной потолок. Вот мы зашли в помещение, в углу горит штора, например. Мы с азартом бежим в коридор, возвращаемся, огнетушитель хватаем, тушим эту штору, штора потушена, а у нас сзади падает метров 20 потолка.
Александр Скробач. На нас.
Юрий Бычков. Не обязательно на нас. Возле двери, и нам не выйти. Вот такая ситуация. Потушить, скажем так, на бетонной площадке кучу мусора – это не сложно. Предугадать, как пожар развивался и как он… в другой раз просто смотришь, думаешь – не могло вот так вот быть, так быть не должно, потому что нечему, скажем так, нет путей распространения пожара. Почему он здесь был, а дальше очаг за 10 метров, просто голову ломаешь, если не поджог. Я тут хочу, скажем так, привести пример: у иностранцев очень, скажем, меня удивили и порадовали англичане. Когда у них возник крупный пожар с большими жертвами в метро, разобраться было в причинах распространения пожара сложно, потому что пожар якобы развивался против всех законов физики, т.е. сверху вниз, ещё навстречу выходящему потоку воздуха. Так вот, они, к чести своей, взяли, построили один в один модель вот этого эскалатора метро, т.е. от уровня земли и до уровня платформы подземной. Провели там испытания, и в конце концов разобрались. Этот фильм можно при желании найти в интернете. Для того, чтобы просто выяснить причину пожара и, естественно, потом принять какие-то меры, для того, чтобы подобная трагедия не повторилась.
Оказалось, что при подъёме на эскалаторе, а там, скажем так, вопрос с курением как-то так строго не стоял. Т.е. люди, выходя из поезда, поднимались по эскалатору, уже в порядке вещей закуривали, бросали спички, ели какие-то орешки, семечки, всё это падало на ступеньки эскалатора и проваливалось вниз. Эскалатор – такая сложная машина, в которой много подвижных частей, которые требуют постоянной смазки. В чём англичане, конечно, им не откажешь, они постоянно всё это смазывают. Но вот этот мусор и эта смазка образовали такой интересный конгломерат, что горело именно так. Пожар возник почти на выходе из эскалатора, наверху, и спустился вниз вот по этой вот горючей смеси смазки и вот.
Александр Скробач. Потрясающе.
Юрий Бычков. Это к вопросу о расследовании пожара. Сложная вещь.
Александр Скробач. К этому сейчас вернёмся, сейчас хочу констатировать тот факт, что вы ответили на вопрос, что нужно делать, если вдруг не дай бог что, вы пришли, не дай бог, что-то где-то горит, что-то где-то дымит, нужно просто хватать телефон, хватать всё самое ценное, детей, и покидать помещение, и уже по телефону набирать, вызывать, правильно? Не пытаться что-то сделать самому, потому что можно преуспеть, а можно и трагически ошибиться.
Юрий Бычков. Ну вот ещё одну такую страшилку. Мой товарищ, с которым мы вместе в Высшей школе в Москве учились, потому что там же люди учатся, которые проработали хотя бы 2 года, а некоторые гораздо дольше. И вот он всё это время до поступления тушил пожары. И он такое рассказал. Спускаемся в подвал, сообщение пришло – горит в подвале сауна. На первый взгляд, дымок идёт из неплотно прикрытой двери. Вот он открывает эту дверь, резкий приток воздуха, а там всё тлело, и получается объёмное горение. Объёмное горение – это суть взрыв. Вот у него каску сорвало с головы. Так что опытный пожарный к двери подходит, из-под которой выходит дым, со стороны петель, открывает дверь так, чтобы защититься полотном двери, что если вспышка будет, то она уйдёт в сторону, а его не заденет. А зачем знать это, скажем так, обыкновенному жителю, достаточно знать, что почувствовал дым, позвонил, пусть приезжают, пусть работают. Иначе всё это очень рискованно. Я, конечно, не говорю о том, что если человек проходит по коридору, из комнаты валит дым, и тут же ботинки его товарища торчат, конечно, надо вытаскивать. Но здесь вопрос касается жизни и здоровья, здоровья человека, а если жизни и здоровью явных, так сказать, угроз нет, ни в коем случае, поберегите себя, своих близких, своих родных, не рискуйте. Пусть занимаются всем специально обученные и подготовленные люди. Только так.
Александр Скробач. Слушайте, я хочу просто здесь для уважаемых зрителей уточнить, что Высшая школа, правильно называется, это аналог общевойсковой академии, ну, если всё это переводить на военные рамки. Это высшее образование, которое может получить огнеборец, ну, это академия фактически, т.е. после этого вы становитесь старшим офицером. Вы же уволились в звании старшего офицера-майора, правильно?
Юрий Бычков. Совершенно верно.
Александр Скробач. Для огнеборца это очень большое звание почему, потому что начальник пожарной охраны области – полковник.
Юрий Бычков. В то время был полковник.
Александр Скробач. Т.е. начальник всей противопожарной службы субъекта федерации – это фактически полковник, т.е. полковничья должность.
Юрий Бычков. Ну это в то время. Сейчас государство гораздо щедрее.
Александр Скробач. Сейчас МЧС, и генерал небось.
Юрий Бычков. Ну, ждёт генерала. Может быть, будет, не будем загадывать.
Александр Скробач. А штатная должность генерал-майора, да?
Юрий Бычков. Я думаю, что да. Всё же это, скажем так, зависит от Москвы. Как в Москве решат, что уже пора давать генерала, дадут. Нет – это вопрос политический.
Александр Скробач. Но должность штатная – генеральская?
Юрий Бычков. Я думаю, что да.
Александр Скробач. Ну да, я понимаю, генерал – это счастье, это квантовый скачок, это понятно. Как, кстати, от капитана до майора тоже квантовый скачок. И от подполковника до полковника. Ну это ладно, мы немножко в сторону ушли. Я вот хотел вот о чём спросить. Понятно, что если оно начало гореть, дымить и так далее, пахнуть, и уже открытое горение – всё тут ясно, вы всё рассказали. А вот что нужно сделать, вот в реальности, что нужно делать, я как бумажки прописываю, мало кто бумажки читает, не верят зачастую, говорят «ну что вы тут понаписали, я тоже так могу». А вот в реальности, по опыту вашему многолетнему, вот что должно быть в помещении, чтобы А – не было ничего, а, во-вторых, если вдруг что-то случилось, то ты точно, и вот твои шансы на выживание были максимальными? Вот как надо себя вести, что нужно делать, что не нужно делать? Может быть, надо захламлять пожарный выход, ставить там, а может наоборот, этого не стоит делать. Наверняка там на пожарном выходе должен быть замок, либо не должно быть замка, как это вообще всё организовано? Пожарный выход должен открываться либо туда, либо сюда, как вот? Наверняка есть детали, которые простому обывателю, он их и не знает. А вот припечёт, и зачастую оп, и не дай бог, как говорится, о таких вещах говорим, но, тем не менее, все под богом ходим.
Юрий Бычков. Давайте так. Начнём с того, что есть такая формула – не формула, определение – треугольник пожара. Т.е. 3 непременных условия для того, чтобы пожар возник. Это горючая среда, это источник зажигания и окислитель. Значит, горючая среда – это почти все материалы, которые нас окружают. В пожарной охране бытует такое мнение, что горит всё, нужно только создать соответствующие условия. Т.е от горючей среды не избавиться. Окислитель – это кислород в воздухе, без него никак. Значит, остаётся одна вершина этого треугольника – это источник зажигания. Причём устранение одного из этих факторов уже делает горение невозможным. Т.е. тушение – это что, это, скажем так, охлаждение горючей среды и разбавление инертными веществами окислителя.
Вернёмся к тому, что можно сделать, чтобы пожар, скажем так, миновал. Моё твердое убеждение, вы, наверное, и уважаемые зрители, наверное, догадываются, что у нас как в советское время, так и сейчас ведётся строгий учёт и контроль, что касается пожаров. Т.е. как раньше пожары учитывались, так и сейчас учитываются. Заполняется некий формуляр, в котором, кроме всего прочего, должна быть указана причина возникновения пожара. Есть несколько причин, которые, ну, наверное, у всех навязли в зубах – это электротехническая причина, неосторожность в обращении с огнём, самовозгорание, и прочее, и прочее. Моё твёрдое убеждение, что не бывает ярко выраженных однозначных причин. Причины всегда где-то находятся посередине. Ну, представьте, неосторожное обращение с огнём, я выхожу на взлётное поле, неосторожно курю и разбрасываю спички. Что-нибудь загорится? Я вас уверяю, ничего не загорится, потому что там нечему гореть. Значит, для неосторожного обращения с огнём нужно как минимум, чтобы что-то вокруг валялось сгораемое, бестолково свалено было, ещё что-то.
Электротехническая причина. Казалось бы, вся наша жизнь окружена электроэнергией, и почему-то не в каждом помещении загорается, хотя электричество-то есть. Значит, для того, чтобы пожар возник по этой причине, нужны ещё какие-то условия, например, перегрузка в сети, скачок напряжения, те, скажем так, провода, которые есть, не выдерживают. Возникает из-за повышенного напряжения потеря изоляционных свойств, пробой, короткое замыкание, перегретая изоляция, загорается. Но, опять же, должен быть какой-то первый толчок, и поэтому очень важен в профилактике человеческий фактор. Там, где люди поддерживают порядок, будь то их собственное хозяйство, будь то это квартира, будь то это производство, там, где всё чисто, всё на своих местах, не создаётся каких-то чрезмерных запасов, не загромождаются проходы – там всё хорошо. Но как только человек начинает наплевательски относится к элементарным, скажем так, вопросам, которые не требуют больших финансовых затрат, просто требуют постоянного контроля. Вот это один из способов для того, чтобы снизить возможность пожара. Но а все остальные способы, скажем так, затратные. Кто-то, я не помню, когда-то сказал – «есть деньги – есть пожарная безопасность, нет денег – нет пожарной безопасности».
Александр Скробач. Это о многом можно сказать.
Юрий Бычков. Да. Но в чём это выражается? Это система сигнализации. Сейчас, слава богу, всё зависит только от того, насколько вы готовы потратить, сколько вы денег готовы потратить. Т.е. можно сделать сигнализацию, которая будет вам безо всяких проводных сигналов выдавать сообщение прямо на телефон, можно установить систему видеонаблюдения. К слову сказать, люди, которые переживают, например, за те дачи, в которых бывают только в летний период – месяц, два, три, таким образом и поступают, т.е. не надеются на добросовестных соседей, которые вовремя позвонят в пожарную охрану, а устанавливают автономные системы, у которых, зависимо от того, есть ли, скажем так, питание, или из-за того, что пьяный тракторист сшиб какой-нибудь столб, электроэнергия пропала. В системе пожарной безопасности, в автоматической пожарной сигнализации существуют аккумуляторы, которые, по нормам, должны проработать без питания 24 часа, всё это есть. Т.е. первое, я, наверное, как-то пространно начал рассуждать, первое – это порядок и добросовестное отношение к наведению порядка, второе – это простейшие приборы сигнализации.
К слову сказать, сейчас популярны стали автономные извещатели. Что из себя представляют: дымовой извещатель, в котором есть свой собственный источник питания, чаще всего это простейшая «Крона». Но, скажем так, функции у этого извещателя ограниченные. Как только появляется задымление, то этот прибор выдаёт звуковой сигнал. Штука полезная в каком отношении: поставили картошку на огонь, пошли футбол смотреть, увлеклись, а там появился дымок. Сработает звуковой сигнал, он довольно резкий, так что могу тещё и соседи прийти. Вас сбережёт от того, что вся кухня будет закопчена. Или, например, не дай бог, всё это дело происходит во сне. Мы же с вами уже упоминали о том, что большинство жертв на пожаре – это люди, которые задохнулись. А для того, чтобы человеку потерять сознание, много не надо вот этих отравляющих веществ. Необязательно, чтобы дым спустился прямо до самого пола, достаточно небольшой части, если горит какой-то пластик. А вас этот сигнал разбудит.
Александр Скробач. Полезная штука.
Юрий Бычков. И она недорогая. К слову сказать, в некоторых новостройках их ставят, но народ к этому относится…
Александр Скробач. Наплевательски.
Юрий Бычков. Нет, с подозрением. А что это у меня такое на потолке такое кругленькое висит, ещё и огонёчек мигает. Наверное, кто-нибудь меня подслушивает, дай ка я всё это дело сниму. И так бывает. На самом деле, если человек любознательный и не обделён технической подготовкой, он откроет, посмотрит, устройство простейшее. Там нет никаких микрофонов, ничего, там есть оптическая камера, источник света, приёмник света. Между ними появляется преграда в виде дыма срабатывает извещатель. Всё очень просто. Это что касается дома, а что касается производства, там славный Госпожнадзор помогает навести порядок. Тоже неоднозначно.
Александр Скробач. Неоднозначно.
Юрий Бычков. Я уверен, что многие зрители скажут, что не столько помогает, сколько мешает работать.
Александр Скробач. И, как я догадываюсь, истина где-то посередине.
Юрий Бычков. Совершенно верно. Но смотря как вы относитесь к проверяющему. Если уж разговор в эту сторону соскользнул, давайте тогда так. Каждый инспектор в своей деятельности руководствуется превеликим множеством нормативных документов, те, которые, скажем так, написаны для обеих сторон процесса. И для тех людей, которые соблюдать должны, и для тех, кто проверяет. Это различные строительные нормы и правила, это различные своды правил, это федеральные законы, которые регламентируют отношения в области пожарной безопасности, это руководящие документы. Всего, лет 5-10 назад кто-то подсчитал, было около полутора тысяч одних названий нормативных документов.
Александр Скробач. Полутора тысяч?
Юрий Бычков. Да, одних только названий.
Александр Скробач. Инспектор знает их все?
Юрий Бычков. Нет, конечно. Он же живой человек.
Александр Скробач. Слава богу, вы меня успокоили.
Юрий Бычков. И с тех пор количество этих нормативных документов никуда не делось, оно только увеличивается. Так вот, кроме нормативных документов, в которых прописано, например, какой степени стойкости должно быть здание, какая максимальная площадь этажа в приделах противопожарных преград должна быть, ну и прочие, и прочие такие технические. Есть ещё и очень хорошая такая книга, называется «Административный регламент МЧС». Вот в этом административном регламенте расписано всё, какими правами наделён инспектор и инспекция, и какие действия вправе производить, какие не вправе. Т.е. как заходить, в какой угол креститься, что говорить – всё там расписано. В том же самом административном регламенте очень строго теперь определяется порядок, скажем так, прибытия на объект. Прежде чем инспектор придёт к вам на объект, будет обязательно письменное уведомление, в котором будет указано, кто именно придёт – ФИО, по чьему распоряжению, и в какой именно день, и на какой именно срок. Некоторые объекты довольно большие, там одним днём может быть не ограничено. Причём письменное уведомление приносит не инспектор, оно должно прийти заранее.
Александр Скробач. По почте.
Юрий Бычков. Совершенно верно. И, получив сей документ, уже можно будет подготовиться, в том числе в части этого документа есть описание, скажем так, тех документов, которые нужно предоставить, например какие-нибудь планировки, декларацию пожарной безопасности, ещё что-то такое. Т.е. как снег на голову не свалится. Исключением может быть из подобного, если это внеплановая проверка, но опять же, деятельность инспекции Государственного пожарного надзора в части проверки согласовывается с прокуратурой. Т.е. список объектов, которые инспектор должен проверить, утверждается прокурором. И выкладывается в общий доступ. Т.е. при желании посмотреть, когда вашу организацию будут проверять, очень легко можно либо на сайте МЧС, либо на сайте прокуратуры.
Александр Скробач. Ну, это такие детали, которые, на самом деле, немногие знают, но большое вам спасибо, что вы нас просветили.
Юрий Бычков. Я ещё что хотел сказать. Обычно, скажем так, к инспектору относятся если не враждебно, то, мягко говоря, настороженно. Я думаю, что этого делать не нужно. Лучше, если вы инспектора встретите радостной улыбкой со словами «наконец-то пришёл аттестованный специалист, грамотный человек, который нам всё расскажет, что нам нужно делать в области пожарной безопасности», потому что, хотя, честно говоря, инспектора не очень любят об этом вспоминать, но законом возложено, и тем же самым административным регламентом на инспекцию возложена обязанность консультации. Консультация даже в регламенте расписана, дни, когда проводятся консультации, и порядок консультаций довольно, скажем так, свободный. Но один нюанс: если вы консультируетесь по телефону, т.е. вы позвонили в инспекцию и говорите «вот у меня такой насущный вопрос, вот, например, можно мне здесь бочку с бензином поставить или нельзя?». Если вы звоните по телефону, то там вам инспектор точно так же отвечает – можно или нельзя. Если вы написали письмо, то вам должен быть адекватный ответ. Т.е. вам ответ, на ваш адрес придёт письмо. Если вы в электронном виде обратились к инспектору Госпожнадзора, то опять же он вам в электронном виде и ответит, т.е. не стесняйтесь спрашивать. Правда, некоторые инспектора говорят «мы не обязаны консультировать». Вот в этом случае они лукавят, они обязаны это делать.
Александр Скробач. Т.е. инспектор, который пришёл вас проверять, он, кроме функций проверки и каких-то, грубо говоря, карательных функций имеет ещё, обязан заниматься профилактикой какой-то?
Юрий Бычков. Сейчас, сейчас. Только не надо всё это в кучу собирать. Понимаете, если к вам пришёл инспектор уже с проверкой, а вы говорите «ну когда же вы нас будете консультировать?», это будет некорректно, потому что он пришёл с определенной целью уже. А, скажем так, сгладить напряжённость вы можете, обращаясь к нему за добрым советом.
Александр Скробач. Заранее.
Юрий Бычков. Даже вот тогда, но не акцентируя, что…
Александр Скробач. Обязан.
Юрий Бычков. Да. Ну и потом, вся деятельность касается, ну как, сложился стереотип, инспектор пришёл, нарушения обнаружил, составил протокол, вынесли постановление о штрафе. Решает – штраф-не штраф, и меру наказания суд определяет. Потом, инспектор обязан, это в административном регламенте написано, обязан рассмотреть все, скажем так, обстоятельства дела, в том числе и смягчающие. Чаще всего самая безобидная прослойка – заведующая детским садиком, не даёт им комитет образования денег на пожарную безопасность, а инспектор приходит, он тоже совершенно прав, когда нарушения таковы, что ставят под угрозу жизнь и здоровье тех же самых детей. Он вправе потребовать приостановки деятельности объекта. Сейчас я не знаю процедуру, не вникал просто, да это не так важно, но в арсенале воздействия есть и такое. Я считаю, что это справедливо, потому что а как ещё заставить комитет образования выделить деньги на насущные проблемы?
Александр Скробач. Т.е. итожа, мы можем сказать следующее, что если вы хотите не иметь проблем с пожарным инспектором, как говорится, всё ваших руках, вы можете заранее обращаться по непонятным вам и неясным для вас вопросам, письменно обращаться в соответствующую инстанцию, на что получать письменные ответы, соответственно, всё это делать согласно письменным ответам. Их, естественно, хранить, как я понимаю, подшивать, ну и контролировать процесс проверок, обращаясь к соответствующему сайту. Т.е. не быть пассивным, как всегда, под лежачий камень вода не течёт, а течёт только то, что нам не нужно. А поэтому, чтобы не быть пассивным и не превратиться в жертву вымогательства, предположим, такое тоже наверняка бывает, я так думаю. Может, даже не в жертву, а не создать условия, способствующие развитию событий в ненужном направлении, всё в ваших руках. Озаботьтесь этим заранее, консультируйтесь, спрашивайте, наверняка есть соответствующие регламенты, которые вам также доступны. Т.е. профилактируйте сами себя, как говорится.
Юрий Бычков. Нет, не сами себя. Активно используйте специалистов, потому что кто же вам лучше всего расскажет о пожарной безопасности…
Александр Скробач. Я именно это хотел сказать, просто коряво выразился. Спасибо, что уточнили. На самом деле, есть какие-то определённые вещи, в реальности угроза пожара – это совершенно реальная угроза, это действительно может отнять жизнь и здоровье. Поэтому есть какие-то вещи на уровне, я не знаю, на уровне просто здравого смысла. Всё-таки должен быть чёрный ход, если он предусмотрен, значит, он должен быть. Наверняка он там должен не на замок закрываться, а на щеколду какую-нибудь, наверняка это есть.
Юрий Бычков. Давайте так. Значит, на производстве, в торговых центрах, в больницах, во всех общественных местах существуют планы эвакуации. Смотреть на них, я думаю, вряд ли кто смотрит, мне, например, интересно, как он выполнен, интересно ознакомиться с планировкой помещения, потому что я знаю, что он отражает действительность, план эвакуации. Все остальные навряд ли смотрят, но на плане эвакуации обозначены эвакуационные выходы. Те выходы, которые обозначены на плане эвакуации совершенно точно, должны открываться по ходу эвакуации, т.е. по ходу выхода в коридор, либо на лестничную клетку, либо непосредственно наружу. Эти выходы, если они закрываются, то есть такое выражение «должны быть закрыты на легкооткрывающиеся запоры без замка», т.е…
Александр Скробач. Щеколды.
Юрий Бычков. Самое большее, что может. Затем, на путях эвакуации запрещены турникеты, сдвижные двери и прочее, и прочее. По-моему, сейчас есть оговорка о том, что если эти устройства не оборудованы устройствами «антипаника». Значит, антипатика что, если это турникет, который мы проходили внизу, вот эти вот запирающиеся штанги должны просто легко вытаскиваться.
Александр Скробач. Я понял, просто берёшь её, выкинул, выбросил, и пошёл.
Юрий Бычков. Либо, если дверь закрыта, то это устройство «антипаника» не перепутаешь ни с чем, обычно это такой массивный, скажем, рычаг, который позволяет легко открыть дверь.
Александр Скробач. Дёрнул на себя или от себя, и дверь открывается. Я вас понял.
Юрий Бычков. Эти пути эвакуации, которые ведут к эвакуационным выходам, обязательно должны быть свободны. Если это у вас дома, то не заваливайте собственный выход, если он один. Есть ещё такое понятие «противопожарные разрывы», т.е расстояние между зданиями регламентируются нормами. Мы сейчас говорим об общественных и промышленных зданиях, потому что здания, которые находятся в пределах одного усадебного участка, там сложнее ситуация, требует отдельной передачи. Между зданиями обычно есть расстояние. Эти расстояния регламентированы и называются они «противопожарные разрывы», т.е. минимум метров от одного здания до другого. Так вот, в этих противопожарных разрывах запрещено хранить сгораемые предметы и материалы. Например, если от одного магазина до другого метров 12, но из этих 12 метров один магазин метра 3 отвёл себе под коробки, другой под деревянные поддоны, это будет нарушение. Такого делать не надо, нельзя, и так быть не должно. Что ещё, про нормы говорить можно бесконечно.
Александр Скробач. Бесконечно, я просто хотел сказать, что наверняка в этих нормах есть нечто, что, скажем так, спорно влияет на безопасность, а есть то, что просто, как говорится, the must, должно.
Юрий Бычков. Бесспорно. Значит, что ещё хочется сказать – электрооборудование, электропроводка. Здание, построенное давным-давно, лет 30-50 назад, больше, и вся электропроводка рассчитана была на определённое потребление, на определённую мощность. Если раньше в кабинете была настольная лампа и механический «Феликс», это счётчик, арифмометр, то теперь многократно возросло. Т.е. для того, чтобы уберечься от электротехнической причины возникновения пожара, нужно периодически делать замеры сопротивления изоляции, т.е. проконтролировать, а как у меня вот эта изоляция ведёт себя под штукатуркой. Для этого электролаборатории и делают, явление распространённое, главное относиться к этому не формально, не так, что «Иван Иваныч, ты же знаешь мой объект? - Ну да, знаю. – Ты же уже мерил у нас, давай не будем здесь ничего мерить, мне срочно бумага нужна». Иван Иваныч, зная объект, конечно, это всё напишет, но, а бог его знает? Я сам был свидетелем, когда открываешь щиток, вот такая же ситуация, дом старый, много нового оборудования, и белая изоляция – она уже чёрной становится, лаковой. И конечно, там она на последнем издыхании, вот-вот возникнет пробой и приведёт к пожару. Так что замеры сопротивления изоляции – это штука актуальная, и лучше её делать. Если это частный дом, лучше поменять проводку.
Александр Скробач. А как часто менять её нужно, эту проводку?
Юрий Бычков. Это всё зависит от состояния, вы её как нагружаете.
Александр Скробач. По состоянию, я вас понял. Слушайте, это, на самом деле, очень и очень интересно, и я могу сказать, что все эти вопросы, которые хотел задать в этой передаче, задать у меня не получилось.
Юрий Бычков. Почему?
Александр Скробач. Потому что, не знаю, у меня такое ощущение, что будем до утра говорить, если всё-всё-всё задать. Есть масса вопросов, я бы хотел поинтересоваться, например, а были ли какие, вот вы расследовали причины пожаров, а были ли такие случаи, которые остались для вас (вопрос в стиле расследования авиакатастроф) были ли такие случаи, которые остались для вас терра инкогнита. А были ли какие-то мистические случаи, когда вот-вот, оно должно вот тут вот сгореть, вот загорится, а не горит по каким-то причинам. Кто-то что-то там делает и он не горит? Наверняка что-то такое было почему, мне кажется, что пожар – это, в какой-то степени, конечно же, несчастный случай, а может и проявление воли Божьей, бог его знает, что это такое, трудно сказать, ведь огонь… Помните, вы сами привели пример с эскалатором. Кто бы мог подумать? Противоречит физике, казалось бы, физика процесса должна быть вот такой. Я, когда был молод и занимался наукой, мой научный руководитель был членом совета по горению и взрыву, был такой ГИПХ – Государственный институт прикладной химии, его сейчас снесли, он был напротив, сейчас там будет строиться театр балета Эйхмана, а был на проспекте Добролюбова, по-моему, станция метро «Спортивная», вот выходишь и там справа был целый комплекс.
Юрий Бычков. Не могу сказать.
Александр Скробач. При этом ГИПХе, между прочим, довольно известный институт, значит, там разрабатывали, в том числе, ракетное топливо, на котором, собственно говоря, жила вся наша космическая программа. Был, кстати, в советские времена фильм про какого-то там разведчика, вражеского шпиёна, который, значит, специально топтался ботинками, с ботинок в нужном месте счищали грязь и враги выяснили состав нашего ракетного топлива, на котором мы запустили тогда ещё Гагарина. Серьёзно-серьёзно, есть такой фильм, поищите. Ну так суть, суть в том, что делалось в ГИПХе, и был там такой академик Шпак – руководитель всего этого, царство ему небесное. Сейчас этого уже здания нет, оно снесено. Проспект Добролюбова, по-моему, 14. Так вот, там был совет по горению и взрыву при Северо-западном отделении академии наук, в том числе я там впервые увидел огнеборца в звании полковника, судя по всему, из нашей Высшей школы, там, соответственно…
Юрий Бычков. Это какой год был?
Александр Скробач. Сейчас скажу, какой это был год. Это было, наверное, в районе 2000 года.
Юрий Бычков. Полковник с бородой был?
Александр Скробач. Нет, не с бородой, кучерявенький такой вот. По-моему, был начальник факультета или замначальника.
Юрий Бычков. Питерская вышка?
Александр Скробач. Да, да, да. Ну, в том числе, ему сам бог велел работать. Ну там был совершенно серьёзный, очень такой научный совет, т.е. на очень высоком уровне, и, собственно говоря, речь там шла о многих очень таких серьёзных вещах, связанных с динамикой горения, динамикой взрыва, это очень наукообразно и об этом мы сейчас говорить не будем. Я к тому, что люди изучают физику процесса, очень серьёзно изучают, но реальность такова, реальные случаи таковы, что события развиваются не по физике, вопреки законам физики, как нам кажется. И я, собственно говоря, к тому, что это настолько всё странна зачастую бывает, настолько удивительно, что наверняка есть удивительные истории, непонятные, неясные, где-то, может быть, мистические. Я думаю, что сейчас мы уже поговорить на эту тему не успеем, но я пользуюсь моментом, хочу вас пригласить ещё раз, и надеюсь, что вы не откажете, приедете, и мы поговорим об этом и, может быть, ещё о чём-то.
Юрий Бычков. С удовольствием. Пара примеров у меня есть мистических.
Александр Скробач. Пара – это уже что-то. А вот на этом, дорогие зрители, мы окончим нашу передачу. Мистические примеры, помните, в следующий раз. Всего доброго, спасибо за внимание.
Юрий Бычков. До свидания.
Новости
VIP
