Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч, добрый день.
Клим Жуков. Добрый день. Всем привет!
Д.Ю. С мест сообщают, что мы внезапно ослабили революционный накал.
Клим Жуков. Так ослабили. Сначала некоторые уехали на фестивали, потом другие некоторые уехали в США – какой тут может быть революционный накал в такой ситуации и в такой, я бы сказал, эстетически безобразной экологической ситуации?
Д.Ю. Невозможно с вами спорить, но таки продолжим.
Клим Жуков. Нет, это безусловно. У нас очередная серия – беседа про революцию будет называться условно «Дворянская феодальная контрреволюция», потому что мы окончили на Петре Первом, который попытался совершить буржуазную революцию сверху и не совершил, но он попутно сделал много хорошего и связанного с этим плохого.
Д.Ю. Как это кто-то говорил: «Россию поднял на дыбы…
Клим Жуков. …и так стоять её оставил». Ну, он, да, он её оставил так стоять. По этому поводу замечательно сказал, как обычно, мой любимый поэт А.К. Толстой в известной поэме «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева», про Петра Первого, естественно:
Пришла для государства
тут новая пора.
Царь Петр любил порядок,
Почти как царь Иван,
И так же был не сладок,
Порой бывал и пьян.
Он молвил: «Мне вас жалко,
Вы сгинете вконец;
Но у меня есть палка,
И я вам всем отец!
Не далее как к святкам
Я вам порядок дам!»
И тотчас за порядком
Уехал в Амстердам.
Вернувшися оттуда,
Он гладко нас обрил,
А к святкам, так что чудо,
В голландцев нарядил.
Хотя силён уж очень
Был, может быть, прием;
А всё ж довольно прочен
Порядок стал при нем.
Но сон объял могильный
Петра во цвете лет,
Глядишь, земля обильна,
Порядка ж снова нет.
Д.Ю. Как мой хороший друг Джон Александрович Шемякин приводил пример, он сказал так, что вот эти вот: взять всех побрить, тогда брились только гомосексуалы, вот всем бороды сбрить – это уже само по себе было караул, а потом переодеть не пойми во что. Так вот, Джон Александрович привёл роскошный пример: это как сейчас скажут, что с завтрашнего дня в Кремль приходить всем только в зелёных колготках, без штанов – и вот это…
Клим Жуков. А ещё вот - …
Д.Ю. Да-да-да, с помадой, там – выглядело примерно так для тогдашних граждан, да?
Клим Жуков. Тем более, что помада – это же совершенно почти не шутка, потому что положено было пудрить себе всякое. Это же просто кошмар!
Д.Ю. Атас!
Клим Жуков. И когда вместо длиннополой одежды ниже колен, которую положено было носить мужчине, длинный кафтан, тебя одели в обтягивающие штанишки…
Д.Ю. Обтягивающие известно что.
Клим Жуков. Ну так-то они, конечно, не обтягивали всё-таки, это ещё начало 18 века, там таких лосин, как в 19-ом ещё не носили, но всё равно, извините: курточка с коротенькими фалдиками, паричок – ужас! Все были, конечно, в шоке некоторое время.
Д.Ю. И ведь это было ещё плюс ко всему не православно.
Клим Жуков. Ну да, не православно, хотя, конечно, догматика никак не страдала, но, в общем, это было некоторым образом жутенько.
Д.Ю. Но я вас отвлёк, давайте вернёмся.
Клим Жуков. Нет, на самом деле это правильное замечание, совершенно не отвлёк, а всё верно – это как раз, что называется, такое внешнее выражение правления Петра, потому что всё сделал вообще вроде бы по-новому, хотя, как мы говорили, ничего-то он на самом деле нового-то и не придумал, всё начал его папа делать и в более широком смысле – дедушка, Михаил Фёдорович.
Тут, отскочив назад, в предыдущий Разведопрос про Петра, нужно сделать буквально пару замечаний: чем закончилось его правление, потому что к моменту его смерти у нас было построено 233 крупных мануфактуры, из которых…
Д.Ю. С нуля?
Клим Жуков. Нет, часть была уже к тому времени, но их было просто там очень мало, прямо скажем. С нуля были построены 98 крупных заводов, что для того времени была настоящая индустриализация. И мы на какой-то момент, собственно говоря, до Екатерины Второй оказались первым в Европе, а значит, и в мире экспортёром чугуна, потому что чугуна мы выплавляли на 100% больше, чем Североамериканские Соединённые Штаты будущие, они просто ничего такого не делали. Мы выплавляли его в 2 раза больше, чем Англия и в 4 раза больше, чем Франция на этот момент.
Д.Ю. Ничего себе!
Клим Жуков. Ну правда, конечно, когда мы сравниваем эти нетто-брутто показатели выплавки чугуна, глядя на 19 век, его вторую половину, где это было в самом деле очень важным показателем общего экономического развития, напрямую его переносить в начало 18 века нельзя, тем более, когда мы говорим о чугуне, как о статье экспорта, потому что нужно понимать, что чугун, как экспортное средство – это очень хорошо, но это же опять же полуфабрикат, это не изделие из чугуна. Мы пушки чугунные никому не продавали, ну например, пушки, или какие-нибудь там корабельные кабестаны. Мы продавали чугун в ту же Англию, и англичане там сами всё, что нужно из чугуна делать, делали, т.е. мы опять же поставляли сырьё. Просто начало 18 века, первая половина 18 века, ещё нет никаких паровых машин, потребности в чугуне, как в критически важном стратегическом материале, из которого делаются машины, она была в десятки раз меньше. Хотя, конечно, в общем, довольно показательно, что мы чугуна вообще, считай, не делали до 17 века, потом стали делать в 30-е годы 17 века, а при Петре Первом, к концу его правления мы первый экспортёр в мире – это, в общем-то, что-то да стоит.
Д.Ю. Солидно, да.
Клим Жуков. Ну, в конце концов, за это просто денег давали. Там уж неважно, он высокого передела, низкого передела, а покупали и давали за это денег, что важно. Ну и сложилась при Петре, нужно это подчеркнуть, довольно специфическая система, когда вся старая аристократия была полностью уравнена в правах с новым дворянством, ну и вообще с дворянством, потому что оно было, как мы знаем, ещё и старое родовитое дворянство, хотя и довольно нищее, ну и боярско-княжеская аристократия, которые были полностью через Табель о рангах уравнены в правах с дворянством. Т.е. в данном случае Пётр выступил…
Д.Ю. Как великий уравнитель.
Клим Жуков. Он выступил вторым изданием Ивана Грозного, безусловно, потому что Иван Грозный попытался в первый раз сделать нечто подобное, по крайней мере обязал всех службой вне зависимости оттого, являешься ли ты вотчинником или помещиком, т.е. помещён ты или от папы сидишь на земле – у всех наличие земли гарантировало, что ты будешь служить, или у тебя эту землю отнимут, а с тобой самим что-нибудь нехорошее вдогонку сделают.
В принципе, что-то такое, только на новом витке спирали развития сделал Пётр Первый, потому что для него дворянство, естественно, это была единственная точка опоры, на которую он мог опереться, это были единственные люди, которые могли иметь доход и досуг, достаточные для того, чтобы иметь образование. А всё-таки это 18-ый век – эпоха регулярных армий, их самое начало, начало линейной тактики в высшем её выражении, и тут нужны были образованные люди. Образованными могли быть только дворяне и попы, но попов в армию призвать нельзя, ровно как и привлечь серьёзно к государственному управлению. Т.е. нужны были дворяне, поэтому должны быть все служебно обязаны. И таким образом при Петре складывается, как это говорят, этатистская монархия, от французского «l'état» - «государство», т.е. государственническая монархия – это так замаскированное слово «абсолютизм», потому что «абсолютизм» – это термин, который Маркс употреблял, а сейчас положено забыть, не надо такого.
Д.Ю. Не дай Бог, вы ещё и про Маркса вспомните.
Клим Жуков. У вас ассоциации какие-то нехорошие могут появиться.
Д.Ю. А вот это вот старое дворянство – оно, естественно, решительно отвергало все эти реформы, да?
Клим Жуков. Как раз дворянство-то не отвергало, боярство отвергало, потому что дворянство…
Д.Ю. Старое, да.
Клим Жуков. …даже старое дворянство, которое ещё происходит из времён Ивана Третьего, у него может быть дворянин в 100500-ом поколении, обязательно возводит свой род от каких-нибудь пруссаков, но у него ни хрена нету, у него там деревня в 5 домов – и всё. Поэтому нужно именно по имущественному цензу распределять: те, кто победнее, приветствовали такие реформы – основная масса, собственно, дворянства. А те, которые породовитее и через это имеют или имели раньше возможность причаститься неких благ и привилегий, они, конечно, против.
Д.Ю. Настрадались.
Клим Жуков. И те, кто уже сильно богаче – они тоже против.
Д.Ю. Мемуары не остались, как их там вот эта тоталитарная власть гнобила? Страдали?
Клим Жуков. Страдали, это даже без мемуаров понятно, потому что мы просто видим, какие потом пошли просто напрямую прошения, требования в верховные круги. Но это чуть позже. Т.е. этатистское государство, этатистская монархия, она же абсолютная монархия, т.е. это максимально регламентированное государство, где даже есть соблазн, и причём многие исследователи, например, такие как Раев, известный исследователь этого периода, на этот соблазн ведутся и говорят, что элита, т.е. дворянство, была отделена от государственной власти, и государственная власть стала неким самодовлеющим, имманентным самой себе явлением. Тут, конечно, соблазн большой, потому что в самом деле, если говорить об этатистской монархии образца Петра Первого, ну, нечто похожее получилось сделать у Фридриха Великого в Пруссии, причём позже, т.е. такое полицейское государство, где дворяне отдельно, государство, вроде бы, отдельно, в лице монарха и его ближайшего окружения, а народ вообще безмолвствует, как положено. Но это соблазн неправильный, потому что, ну товарищи, а кто это ближайшее окружение, интересно, было у Петра Первого или, скажем, у Фридриха Великого? Это была та же самая элита, и они друг от друга неотрывны. Вот государство было имманентно, как обычно, не самому себе, а этой самой своей элите, т.е. элита выдвинула именно такое государство. А элиту выдвинул, как ни странно, экономический базис, т.е. в данном случае, крестьянство, ну и к концу правления Петра Первого народившаяся у нас буржуазия.
И опять же, напомню, что буржуазия у нас народилась тоже в очень специфической форме, потому что в связи с тем, что основную массу прибавочного продукта и уже происходящей в это время из него прибавочной стоимости порождало крестьянство, т.е. к тому времени более 85, и наверное, 90% населения. Кстати население очень небольшое – мы были серьёзно меньше той же Франции по населению в это время, то это самое крестьянство производило довольно мало, и т.к. оно производило очень мало, оно очень мало могло купить, а иногда и ничего просто потому, что ему ничего не было надо: крестьянин свой инструмент, например, соху, мог сделать сам, ему для этого не нужно было ничего покупать.
Д.Ю. И делал.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Домотканные портки. Ну, я тебе замечу, что ещё…
Клим Жуков. Жопу подтирать лопухом – он бесплатный.
Д.Ю. Да, майкой, если длинная, если достаточной длины, и если майка есть. Я замечу, что ещё когда я в Советской Армии служил, масса наших крестьян, у нас в основном рабоче-крестьянская Красная Армия была, служили в ней рабочие и крестьяне, так вот в общении с крестьянами, они всё время говорили, что, по большому счёту, в магазин-то ходим только – соль, сахар, вот такое.
Клим Жуков. И карасин.
Д.Ю. Ну, забывая рассказать про железные инструменты и всякое такое.
Клим Жуков. Гвоздики, там, всякие.
Д.Ю. Но в целом самодостаточно, конечно. А древний-то крестьянин – так вообще. Ещё даже я помню, как половики сами делали, там, всякую фигню, шмотьё. Феодальное хозяйство – как подводная лодка: всё закрыто, замкнуто, и всё само происходит.
Клим Жуков. Я, помню, страшно удивился: мы когда купили в советское ещё время дачу себе под Калугой, там между Калугой и Брянском такая станция Фаянсовая, он же город Киров-2 там неподалёку.
Д.Ю. Секретный?
Клим Жуков. Нет, там при Екатерине Второй было фаянсовое производство, поэтому она, собственно, и Фаянсовая. Оно там и сейчас есть, там делают вот такие 5-литровые заварные чайники с безумными росписями и фарфоровые статуи оленя в натуральную величину. И унитазы.
Д.Ю. Неплохо!
Клим Жуков. Ну вот, я, естественно, тут же побежал шакалить по свежеприобретённой фазенде, зашёл в сарай и обнаружил там натурально деревянную соху. Я просто охренел, потому что я хоть и маленький ещё был, но я понял, что это что-то такое древнее безумно.
Д.Ю. Т.е. соха, кто не знает, это предшественник плуга.
Клим Жуков. Да. Вот это просто можно самому сделать из дерева. Вот спрашивается: когда у тебя в Центральной России такого населения около 90%, ты им ничего не можешь продать. Спрашивается, зачем тебе эти все твои мануфактуры? Кому ты будешь продавать то, что ты произвёл? Только государству, поэтому государство сразу выступает основным потребителем и заказчиком того, что производится, потому что, опять же, на экспорт поставлять можно только полуфабрикаты, сырьё, ну в редком случае такие серьёзные полуфабрикаты, как чугун, потому что хоть ты тресни, а чугун, даже будучи, несомненно, сырьём, для 18 века это, конечно, где-то так около высшего писка технологии: для этого требуется доменная печь, доменную печь требуется обслуживать постоянно, уметь её обслуживать, чтобы её построить, нужно знать ну хоть на каком-то примерном уровне сопромат, потому что доменная печь должна работать круглые сутки, без прекращения производственного цикла. Т.е. она должна быть просто прочная, и за ней должна постоянно работать смена, за ней должны следить специалисты – это круто.
Д.Ю. Ну т.е. нужен материал, из которого её построят, чтобы она хотя бы не развалилась, когда её затопят, нужен уголь специфический, которым её топят…
Клим Жуков. У нас топили его просто очень долго просто деревянным углём, конечно. Потом стали каменным углём топить.
Д.Ю. Его надо нажечь, тем не менее.
Клим Жуков. Привезть.
Д.Ю. Да, всё это запихивать-выпихивать, подвозить-отвозить, руда добыта должна быть, карьер разработать…
Клим Жуков. Да, известь.
Д.Ю. Да, и всякое такое. Всё это надо засыпать внутрь, готовый чугун вывезти. Для тупых: что из чугуна можно делать, ну кроме мостов, которые чиновники …
Клим Жуков. Ну например, втулки для орудийных лафетов. К примеру. Из чугуна они хорошие получаются. Корабельная железная утварь, ну там, для рангоута, например, тоже можно сделать нечто из чугуна, они тоже крепкие, износостойкие очень получаются.
Д.Ю. Ядра.
Клим Жуков. Ядра обязательно из чугуна, лучше всего получались ядра из чугуна, тем более, что он относительно дешёвый, его можно: пииу – и забыл, не жалко. И т.д.
Д.Ю. Полезный металл.
Клим Жуков. Полезный металл.
Д.Ю. Давайте всё-таки заострим ещё разок для особо тупорылых, т.е. для представителей самопровозглашённой интеллигенции нашей творческой, по большей части: мало народу, крестьян, тупо, мало, они все нищие, соответственно, продавать им нечего – они ничего не покупают, и результатом, в общем-то – наше любимое сырьё за кордон. Это не совсем сырьё, но около того. Да?
Клим Жуков. Да, и сразу моментальное сращивание крупной промышленности и государства, т.е. они друг без друга не могут. Демидовы – вроде бы это же такие были предприниматели, но где бы они были без госзаказа?
Д.Ю. Да, что бы они предпринимали?
Клим Жуков. Да, что бы они предпринимали? Они бы продавали бы своё это куда – в Индию?
Д.Ю. Да, это, так сказать, тупым на заметку: почему у нас не так, как во Франции. Вот по этом, по всей видимости.
Клим Жуков. Да, и если мы будем говорить о чуть более поздних временах, мы уже увидим, что примерно к Петру Третьему стало абсолютно ясно, что у нас народу-то немного, безусловно, но все места, где они живут, жутко перенаселены, т.е. масса избыточного населения, которая просто не нужна там. А при этом его никуда не деть – а куда ты его денешь?
Д.Ю. В древние времена, например, образовалось много народу – Александру Македонскому поручают организовать мегапоход: идите…
Клим Жуков. Утилизировать.
Д.Ю. … утилизируйтесь, да, может, чего завоюете – хорошо, нет, сгинете там – прекрасно!
Клим Жуков. Тоже хорошо. Во всех отношениях замечательно. Да, ну и при Петре Первом расходы на государственный аппарат, потому что это всё могло контролировать только государство, вырастает в 3-4 раза по сравнению с временами Алексея Михайловича и его братьев-соправителей Фёдора и Ивана. Т.е. до 2,5 миллионов рублей возрастает расходная часть на государственный аппарат. В армии одновременно к концу его правления находится 1,64% населения.
Д.Ю. Это много?
Клим Жуков. Т.е. это по тем временам очень много, потому что больше смогла выставить уже при Фридрихе Великом только Пруссия, которая была гипермилитаризированной и всё-таки заметно богаче на душу населения, чем Россия – 3,4% смогла выставить Пруссия. Мы вот в это время выставляем столько. И конечно, очень ярким маркером правления Петра Великого стало то, что, в общем, задало до конца, наверное, 18 века в объективном смысле тон развития Российской Империи – мы не могли развиваться интенсивно в силу малоземельности крестьянства – основной массы населения, в силу того, что оно бедное, оно малолошадное, а если лошадное, то худолошадное, т.е. лошадки просто паршивые. Мы не могли внедрить ни новую агрокультуру, ни принципиально повысить производительность труда, т.е. сделать некий революционный рывок. Поэтому нужны были новые земли.
Д.Ю. А вот государство могло, например, открывать для крестьян сельскохозяйственные ПТУ и техникумы, где бы их учило?
Клим Жуков. Нет не могло – а какой смысл?
Д.Ю. А лошадей могло где-нибудь выращивать и по дешёвке им продавать?
Клим Жуков. Это делали, но это, правда, опять же не приобретало последовательного характера, т.е. могли в качестве какой-то меры вот для данной земли, какой-то, условно, губернии каким-то крестьянам что-то выделить, ну просто потому что там только что случился жуткий неурожай, они там просто все сейчас перемрут, нужно помогать. А ПТУ сельхоз открыть было бессмысленно – а зачем? У тебя у помещика Залупупкина 50 крестьян, каждый из которых владеет на душу 1,5 десятинами земли. Где они будут внедрять-то новые сельхозтехнологии? Тем более, что эта земля каждый год общиной переделяется по новому внутри себя. Это бессмысленно просто было. А вторгнуться в то время внутрь крестьянской общины было немыслимо. Т.е., конечно, можно было попытаться, только зачем, опять же?
Д.Ю. «Доктор, меня не трахают, и у меня прыщи». – «Не трахают – прыщи, прыщи – не трахают… Какой-то замкнутый круг!»
Клим Жуков. Да-да-да. Ну и да, нужны были новые земли.
Д.Ю. А они на этих землях, вот это было надо понимать, что крестьянин занимал удобную землю, на ней массово плодился, несмотря на прыщи, все расселялись, заселили-заселили всё удобное, и жить дальше негде, да?
Клим Жуков. Да, т.е. нужно что – нужно массово новую землю расчищать, потому что, ну все знают – у нас Центральная Россия довольно обильно заросла лесом, и болот много, т.е. это всё нужно сводить, но для этого нужно что – нужны вложения. Т.е. просто так сказать крестьянам… вот у вас было только что 40 крестьян, а завтра 60 – ну это прекрасно, конечно, только им жить негде. И вот ты говоришь: эй вы, 20, ступайте на расчистку в лес и осушать болото Гадюкино. Тебя сразу спросят: а с какого, собственно, мы куда-то пойдём? Мы никуда не пойдём. Почему? Это во-первых, во-вторых, этот лес может принадлежать соседнему помещику, потому что это же земля не просто крестьян – это земля помещиков. Т.е. нужны были специальные капитальные… И потом, сколько там 20 человек расчистят, откровенно говоря? Они не расчистят ничего, потому что осушить болото – это нужно гигантское мелиорационное хозяйство и огромные усилия, чтобы осушить болото.
Д.Ю. Только Советский Союз такое мог сделать.
Клим Жуков. Ну или беспощадные капиталистические монополии, которые просто выгонят всех с земли и заставят работать за еду, ну почти как рабов.
Так вот, таким образом, как я уже сказал, очень важно то, что мы стали напрямую зависеть от экстенсивного расширения Империи, и самым главным предприятием после того, как Пётр Первый вышел к Европе, завоевал Прибалтику, стало освоение Черноземья, т.е. возвращение исконных русских земель, оказавшихся под властью Речи Посполитой и, с другой стороны, находящиеся в запустении из-за постоянной крымско-татарской угрозы и, соответственно, турецкой угрозы.
Но это потом, пока только отмечу, что только за счёт экстенсивного расширения хозяйства мы могли вообще как-то развиваться внутри себя, т.е. мы не могли не захватывать земли. Нам нужно было захватывать земли, а земли нужно было захватывать не в Сибири, Сибирь – это, конечно, прекрасно, она очень нужна, но в то время от неё пользы было сильно меньше: с тысячи кв.километров Сибири было пользы меньше, чем с 1 кв.км в Польше, потому что там народу больше живёт. Там хорошая земля.
Д.Ю. Погоды.
Клим Жуков. Погоды, это во-первых, во-вторых, там народ уже живёт, т.е. его можно просто брать на месте и использовать – это тоже важно.
Но царь Пётр помер. Дальше, как А.К. Толстой писал, «Тут коротко иль скоро цари во много лиц. Царей не слишком много, а более – цариц». Как мы знаем, с потомством по мужской стороне у Петра Алексеевича была полная беда, и поэтому первой правила его жена Екатерина Первая, урождённая Скавронская, Екатерина Алексеевна. Не очень понятно было, почему она должна вообще править – это был большой вопрос, и все на неё с большим интересом так посматривали: девушка, ну это всё хорошо, пока с вами сожительствовал наш любимый государь-император, приходилось как-то с вами считаться, а теперь-то зачем? Но деваться было некуда, и поэтому оказалось, что это очень удобная фигура. В феврале 1726 года создали такое замечательное учреждение, как Верховный Тайный Совет, который находился при императрице и постоянно легитимизировал то, что она делает, придумывает, на самом деле сам за неё всё делал и придумывал, там первым лицом, конечно, был Александр Данилович Меншиков некто, долгое время.
Д.Ю. Известный жулик и вор.
Клим Жуков. Известный жулик и вор. Опять же, генерал-адмирал, начальник ВМФ Фёдор Матвеевич Апраксин, граф-канцлер Гаврила Иванович Головкин, граф Пётр Андреевич Толстой, князь древней, очень древней нашей фамилии Дмитрий Михайлович Голицын и очень важная фигура – барон Андрей Иванович Остерман, который на самом деле был Георг Фридрих Иоганн Остерман, такой настоящий кондотьер, выходец из Вестфалии. В Вестфалии он родился, он вообще не был никаким бароном, он родился в семье пастора, подрался, учась в университете, на дуэли убил человека и вынужден был очень быстро из Вестфалии бежать, а потом, в 1704 году к Петру Первому прибыл в Россию. Т.к. Ливонский орден комплектовался в основном выходцами из Вестфалии, вот он мог бы быть веке так в 14 настоящим ливонским рыцарем, и не удивлюсь, кстати, если у него тут родственники воевали в своё время.
Так вот, Остерман, как мы видим, среди этой блестящей плеяды он никто. Т.е. там никто Меншиков по происхождению, потому что непонятно… Пушкин, правда, писал, что он был из литовских дворян – но всего лишь дворянин обычный.
Д.Ю. Бумаги выправили, наверное.
Клим Жуков. Ну Бог его знает, он там был дворянин – это неважно, самое главное, что он не был из родовитой аристократии. И вот Остерман. Но все, причём, как несложно убедиться, «птенцы гнезда Петрова», все поголовно.
Д.Ю. Я, с вашего позволения: был такой автор – гражданин Павленко… Да, Павленко его фамилия?
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Две замечательные книжки про Петра и про «птенцов» в «Жизни замечательных людей», по-моему, лучшие из тех, что мне попадались.
Клим Жуков. Ну, они интересные, безусловно, интересные, т.е. вообще без никаких. Да, ну и Верховный Совет оказался очень серьёзным учреждением. Скоро туда кооптировали, но это уже прямо при Анне Ивановне, чуть позже второго Голицына и Долгорукого, собственно, они там играли, Голицыны и Долгоруковы, первую скрипку. И это, конечно, было прямо отдохновение для старой московской аристократии. Как мы знаем, и Долгорукие, и Голицыны – это старые московские фамилии, как Пётр помер, они прямо вздохнули, и там вот начался такой недолгий старомосковский…
Д.Ю. Оттепель.
Клим Жуков. Да, оттепель началась натуральная. Никто не знает, точнее, многие забыли: в 1728 году столицу перевели обратно в Москву, потому что ну Питер – это же кошмар. Как писал, если я не ошибаюсь, Долгорукий… а, Голицын, прошу прощения, что «Питербурх как часть тела, охваченного Антоновым огнём, если её не отсечь, всему телу умерщвлену бытии».
Д.Ю. Неплохо.
Клим Жуков. Т.е. ну гангрена, нужно её просто вот… Всё, что сделал Пётр, просто вызывало подёргивание конечностей, глаз дёргался – так всё это не любили.
Д.Ю. Многие кушать не могли.
Клим Жуков. Аж кушать не могли. Да, и конечно, именно в связи с тем, что этот самый Верховный Тайный Совет воцарился в полном смысле слова, потому что он управлял вместо императрицы, она ничего не могла без него сделать, похерили всё, что сделал Пётр, потому что армия сократилась почти в 2 раза до 0,83% населения, на флот практически перестало выделяться хоть какое-то финансирование, и он тупо сгнил, всё, что было построено.
Д.Ю. Молодцы.
Клим Жуков. Но с этим был связан большой плюс, потому что как только исчезла эта гигантская петровская армия, без которой Империя, я повторюсь, на тот момент не могла существовать, исчезли расходы на неё, а как мы говорили в прошлый раз, расходы на армию были просто чудовищными, и т.к. у нас пока ещё не были в полном смысле колонизированы южные области, не была колонизирована Польша, нам приходилось основную нагрузку по обеспечению этой самой армии перекладывать на крестьян центральных губерний в основном, т.е. там, где жили основные трудовые ресурсы. И если у нас урожайность средняя с десятины, кто не помнит – напомню: это чуть-чуть больше 1 га, была примерно 15 пудов хлеба, то потребление должно было быть где-то около 13-14 – это вот прожиточный минимум. А иногда крестьянину приходилось отдавать 5-6 пудов. Т.е. учитывая то, что он должен обеспечивать помещика, т.е. он находится на барщине, отрабатывает ему, плюс есть оброчные обязательства, т.е. он должен ему натуральные какие-то отдавать, например, излишки хлеба, если они вообще есть, излишки, а отдавать всё равно обязан, и плюс налоги, которые он платит государству, потому что феодал налогов не платил. До половины этого хлеба приходилось отдавать, а есть-то что? Вот просто: что есть?
Д.Ю. Ну, лебеды подмешать, наверное, да?
Клим Жуков. Да. Ну, естественно, тут же включались такие замечательные русские народные средства, как отработки, т.е.выход из деревни в город, занятие каким-то ремеслом, торговлишкой мелкой – коробейничество.
Д.Ю. Отхожий промысел.
Клим Жуков. Отхожий промысел, да. Оно, конечно, не было так развито, как в 19 веке, но какое-то время спасало. Естественно, оно так могло существовать бесконечно до тех пор, пока был в порядке климат. Но к концу правления Петра Первого похолодало примерно на 0,4° по сравнению с концом 17 века, и урожаи упали. Начался голод, соответственно, такую армию, как была при Петре, содержать просто стало невозможно вообще, и в этом отношении, конечно, да, можно сказать грубым словом «просрали», но при этом было совершенно объективно понятно, что дальше ещё лет 5-10 такого напряжения народ просто не выдержит.
Тут вот помню, как-то мы разговаривали про реформы Петра Первого, Ивана Грозного и прочих наших тиранов, которым памятники ставят. Мы там упомянули такие данные, что как будто бы при Петре Первом население уменьшилось на 5,5 млн. человек, т.е. приблизительно на 10-15%. Это, конечно, именно данные такие, которые чисто исходят из подсчёта популяции – но это же просто были беглые люди, которые переселялись из деревни в другие, более благополучные деревни, бежали на Дон, бежали в Запорожье на Украину, бежали напрямую в Польшу или бежали в Сибирь, ну или на Волгу, например. Короче говоря, это не убыль населения, население не убыло, оно просто не успело настолько от голода пострадать, но люди стали разбегаться, форменным образом. Ещё бы лет 5-10 в таком режиме, и было бы очень плохо, всем причём.
Но т.к. вот тут-то невидимая рука феодального рынка работает железно, она начинает дёргать за причинное место сначала крестьянина а потом и помещика, и помещик понимает, что ну всё, приплыли. Я вот сейчас был помещик, а завтра не буду помещик, потому что у меня крестьяне кончатся. Что делать? Значит, нужно сокращать что – оброк, сокращать барщинные отработки и сообщать наверх, что налогов в этом году не будет. Ну, наверху, конечно, поругаются, даже, возможно, накажут, но когда это делает один человек. его накажут, когда так делает половина помещиков у тебя в стране, ну как, ты всех не накажешь, ну просто никак.
Д.Ю. Не получится, да.
Клим Жуков. Не получится, они сами соберутся и накажут – вот в чём дело. Ну и конечно, кто сильнее всех пострадал-то в этом отношении? Нет, не так: кто думал, что сильнее всех пострадал? Дворяне, потому что дворяне только что вывезли Северную войну, вывезли несколько тяжелейших турецких кампаний, этот безумный Прутский поход, это бесполезное взятие Азова, который потом отдавать пришлось – это же всё, этим занимались дворяне, вынесли всё это канцелярское безумие, которое организовал Пётр, чтобы руководить в ручном режиме гигантской империей – это опять же всё были дворяне, кто это ещё мог делать? Ну и конечно, тут ещё и получается, что ко всему прочему сейчас у них крестьяне будут разбегаться и дохнуть – ну они пострадавшие со всех сторон. То, что крестьяне дохли – это ладно.
И дворяне начали борьбу за свои объективные экономические права, причём осознавая себя, как единая экономическая корпорация, т.е. зная, что они класс. Они слова такого не знали, но как класс для себя, они уже себя осознавали в полной мере. Если говорить языком диалектики, они знали, что они уже не класс в себе, а класс для себя, потому что дворянин дворянина, вне зависимости от его происхождения, места проживания и возраста, немедленно идентифицировал, как своего, просто потому что они владели одинаковым хозяйством, как два автомобилиста себе найдут общий язык. Ну вот как, помнишь, был отличный фильм Клинта Иствуда «Гран Торино», где он этого молодого корейца учил, как нужно с мужиками базарить: чуть что – сразу говорить про машину, что у тебя там что-то сломалось…
Д.Ю. Помпу поменял, да?
Клим Жуков. Помпу поменял, денег содрали, защиту картера пробило – и тебя сразу все поймут и поддержат, незамедлительно.
Д.Ю. Такой же случай, да?
Клим Жуков. Да, вот сейчас я тебе… И тут то же самое, потому что они владели одинаковым хозяйством на одинаковых условиях, тянули одинаковую лямку. Они себя сразу идентифицировали, причём уже к тому времени очень давно, со времён, наверное, Ивана Грозного, ну может быть, точно совершенно со времён Смуты себя идентифицировали и как единая корпорация, и, самое главное, как пострадавшая корпорация к тому времени. Потому что когда помер Пётр Второй, он же был совсем маленький мальчик, у него не могло быть ни наследников ещё, никого, а нужно было кого-то сажать на престол, и ближайшей кандидатурой была Анна Иоанновна – это племянница, соответственно, Петра Первого, дочка Иоанна Пятого – старшего брата-соправителя Петра Алексеевича.
А как это её посадить так просто на престол, скажите, пожалуйста? Ну вот как? А так там же уже есть Верховный Тайный Совет, которые сказали: конечно-конечно, давайте нам её, это очень-очень хорошо! Сейчас мы углубим и расширим. И естественно, старая московская аристократия сказала, что это у них была, как тогда говорили – затейка, что Анну Иоанновну посадят на престол только в том случае, если она подпишет статьи о привилегиях, т.е. о том, что она не будет делать практически ничего без указа Верховного Тайного Совета.
Д.Ю. Ловко!
Клим Жуков. Ну, там статей была целая серия, которые обеспечивали привилегии, короче говоря, должно было быть второе издание польского Сейма, если так говорить по-простому. Там, конечно, не было права liberum veto, но это, в общем, было то, что должно было управлять государством вместо монарха с в общем довольно декоративными его функциями.
Но тут наша старая московская аристократия не учла одной очень для себя плохой вещи – там сидел вот этот самый Остерман, который был представителем мало того, что мелкого дворянства, так ещё инородцев, а они взвились на дыбы, сказали: что-что-что?! Побежали… А Анна Иоанновна подписала все эти статьи. Вот они прибежали к ней и сказали
Д.Ю. Да вы что творите?!
Клим Жуков. Вы что творите, девушка? Вы понимаете, что это же нехорошо? А если вы нас поддержите, мы вас поддержим. И похлопали глазами, после чего Анна Иоанновна отказалась признавать свою подпись на статьях и сказала, что «буду править единовластно, как предки». И когда старая московская аристократия попыталась как-то выступить, то их просто начали сажать, потому что Голицын, например, помер в заключении. Всех разогнали, послали в ссылки, причём при Анне Иоанновне никого не казнили, я имею в виду вот этих вот представителей высшей аристократии – их отправляли в ссылки. Там было сослано за время её правления около 20 тысяч человек.
Д.Ю. Ну как Меншикова, да?
Клим Жуков. В том числе, да. Причём при ссылке было очень интересное обыкновение – потерять документы, куда сослали.
Д.Ю. Это чтобы пенсию не платить, или что?
Клим Жуков. Да чтобы тебя просто там забыли, и всё.
Д.Ю. Хорошо.
Клим Жуков. Ну чтобы не стрелять тебя, не вешать, голову не рубить, просто послали куда-то, в какой-нибудь Кременчуг, и там забыли.
Д.Ю. Или Тобольск.
Клим Жуков. Или Тобольск, и там просто забыли, где ты, кто ты вообще.
Д.Ю. У нас в армии такая же фигня была, когда, боюсь – могу ошибиться, командир роты, по-моему, больше 3 суток дать не мог, но мог тебя оттуда 10 не забирать. Если ты был борзый, то начальник «губы» спрашивал: «Сколько это?» Тупые говорили: «Два». А он говорил: «Нет, это пять суток». И так ты там и сидел, да.
Клим Жуков. Ну, короче говоря, партия монархистов, потому что вот это обычное дворянство называлось монархистами, потому что выступало за абсолютного монарха, так сказать, абсолютного, оно наголову разбило ту старую олигархию. Но как только оно разбило старую олигархию наголову, это означало ровно одно – что та власть, которая была у старой олигархии, оказалась у дворян и представителей этого самого дворянства, которые немедленно стали делать то же самое, что делала старая олигархия, только там фамилии поменялись.
Д.Ю. Только для себе уже.
Клим Жуков. Только для себе, естественно, вот этих всех отодвинули от корыта и к корыту припали сами. Ну, тут, конечно, нужно понимать, что, естественно, и у царя, точнее, у царицы и её ближайшего самого окружения были свои интересы, они, конечно, пытались одеяло на себя подтягивать, и даже некоторое время этот тяни-толкай получался вполне успешно, потому что, например, дворяне должны были избирать Сенат, но Анна Иоанновна не дала им этого сделать – Сенат назначался в итоге, никто его не выбирал. Верховный Тайный Совет назначал Сенат. Т.е., как мы видим, как обычно, движение некой массы выдвинуло наверх 7-8 ловких ушлых парней, которые оказались на самом верху, и всё хорошо, а остальные – ну, по остаточному принципу.
Д.Ю. Покурите пока.
Клим Жуков. Да, пока покурите. Т.е. они одну банду гэть, а другую банду вместо этого поставили. Конечно, при Анне Иоанновне, мы знаем, опять масса немцев при дворе, там прекрасно себя чувствовали Бирон, Миних, причём я про них не хочу сказать ничего плохого, потому что и Бирон, и Миних, и многие другие люди – это были достойные люди в самом деле, потому что они были не дураки, помимо собственных шкурных интересов знали ещё то, что есть интересы корпоративные. Т.е. я не говорю, что они были какими-то особенными патриотами, но если уж ты плывёшь на корабле под названием «Россия», нужно сделать так, чтобы этот корабль как минимум не утоп, а лучше всего, чтобы он шёл хорошим прямым курсом на хорошем ходу. И что Бирон, что Миних много сделали для этого, прямо скажем. Но самое главное что – они же как варяги были, потому что да, конечно, это были российские граждане, потому что в основном это было Остзейское дворянство и некоторая кооптированная часть шотландцев, французов, голландцев, которые прибывали ещё со времён Петра Первого. Ну вот там, например, их там масса: Гордон, Ласси, которые воевали, проливали кровь за Россию десятками лет. Но неважно, это просто посторонние люди, т.е. на них можно опереться, они тут никому не родственники и не друзья, они не заинтересованы ни в ком местном – это удобно. Не потому, что все наши цари того периода были прямо такими низкопоклонниками перед Западом, да если и были – чёрта лысого, если они могли бы более выгодно опереться на местных, так они бы, знаете, минуты 1,5 бы подумали и потом бы опёрлись.
Дело не в этом, дело в другом: как только дворянство победило, это означало конец, уже в самом деле конец петровского государства – этатистской монархии.
Д.Ю. И что пришло взамен?
Клим Жуков. Дворянская контрреволюция. Незамедлительно, потому что мы видим, как богатства перераспределяются в пользу дворян, потому что, во-первых, они напрямую перестали платить налоги, которые собирали со своих крестьян. Это было сплошь и рядом, и мы знаем сотни фамилий дворян, которые… причём наиболее богатых, которые просто отказывались платить.
Д.Ю. Чем аргументировали?
Клим Жуков. А просто не платить – и всё.
Д.Ю. Самим деньги нужны!
Клим Жуков. Да, что вы тут? Там общий совокупный долг иногда достигал более, чем 450 тысяч рублей в год – это совершенно безумная сумма.
Д.Ю. Ну т.е. если посмотреть с другой стороны, то государство ослабло настолько, что уже не могло даже ничего потребовать, да?
Клим Жуков. Так они ж только что эту самую. Анну Иоанновну привели к власти – как она у них будет требовать? У кого? Так они её сейчас так же от власти и уведут.
Д.Ю. «Вы кто?»
Клим Жуков. Да, девушка…
Д.Ю. «Вы что себе позволяете?»
Клим Жуков. Ведите себя прилично, в конце концов. Но дворяне, откровенно говоря, давайте скажем по-простому – борзеют, потому что…
Д.Ю. «Откуда такая борзота?!» - как недавно было сказано.
Клим Жуков. Очень нужны деньги. Если мы видим временное ослабление налогового гнёта при Екатерине, при Петре Втором, то тут дворяне начинают повышать и барщинную отработку, и оброчную ренту, причём, если посмотреть на центральные области Нечерноземья, то иногда крестьянин просто не мог ходить на барщину, потому что даже совершенно оборзевший от жадности дворянин понимал, что если он будет ходить на барщину, то он помрёт.
Но всё равно постепенно и налоги, и, самое главное, вот этот самый помещичий барщинный и оброчный гнёт иногда отнимают до ½ - ¾ хлеба, который производят вот на этом несчастном наделе. Крестьянин реагирует однозначно – сокращением запашки до минимума, потому что при прожиточном минимуме примерно где-то там в 1,1 десятины на душу иногда обрабатывается 0,80 - 0,83 на душу потому что если обрабатывать больше, всё отнимут. Значит, нужно обрабатывать меньше и освободившееся время использовать, например, для каких-то отхожих промыслов.
Т.е. положение было, прямо скажем, очень тяжёлое у крестьянина в это время, и это не какой-то пропагандистский штамп, вот я сейчас, когда допишу книжку по этому поводу, там цифры будут приведены, цифры, между прочим, иногда пугающие просто.
За счёт чего выживала система – за счёт экстенсивного распространения, потому что колонизируется активно Черноземье, и вот там-то наступает – это нужно отдельно сказать – на некоторое время для крестьянина «золотой век».
Д.Ю. А Черноземье давайте географически определим.
Клим Жуков. Орловская, Курская, Белгородская губернии.
Д.Ю. Исконно украинские земли?
Клим Жуков. Да, ну они же так и назывались – «украинки» в своё время. Просто украинок было много: украинка была Брянская, например, украинка была Псковская.
Д.Ю. Псковская?
Клим Жуков. Это же окраина. Вот у тебя тут находится Ливонский орден, а Псков на границе – это украинка. А что же это такое? Она и есть - Чудская украинка, Пскопская украинка, Запорожская украинка, например.
Вот там при одинаковом высеве с Нечерноземьем урожай получался сам-четвёртый, сам-пятый.
Д.Ю. Это с посаженного мешка…
Клим Жуков. С посаженного мешка вырастало 4,5-5 мешков, т.е. примерно выходило душевое производство до 25 пудов вместо 14 в Нечерноземье. Т.е. такое количество хлеба крестьянин просто не мог потребить физически, это было слишком много, а значит, образовывался избыток хлеба, который просто некуда было девать. В силу неразвитости тогдашней дорожной сети его было не продать где-то далеко. Ну понятно, ты мог его отвезти в Сорочинскую ярмарку, это да, но продать его куда-нибудь, например, во Францию было невозможно, чтобы по-настоящему нажиться, и крестьяне начинают заниматься самогоноварением, разведением скота, т.е. там в это время, известно, что бывало в одном крестьянском хозяйстве по 5 коров и 5 лошадей.
Д.Ю. Неплохо!
Клим Жуков. Да это просто караул, потому что в Центральных регионах в хозяйстве хорошо, если была 1 лошадь и 1 корова, это в самом деле хорошо, потому что когда среднее арифметическое смотришь, там получается 1,2 лошади и 1,1 коровы на хозяйство, т.е. понятно, что у кого-то его просто не было вообще, чтобы эти самые «десятые» получились. А там 5 коров и 5 лошадей, и собственно, все эти легенды кто рассказывал – старики, потому что как только человек выходил из трудоспособного возраста, он садился на завалинку и ничего не делал. Ему не нужно было ничего делать потому что он был полностью обеспечен своими детьми и внуками.
Но это продолжалось недолго, потому что дворяне внимательнейшим образом посмотрели в ту сторону.
Д.Ю. Что это там у вас?
Клим Жуков. Что-то у вас там очень хорошо, очень хорошо у вас там! Ну конечно, например, у того же Меншикова в его южных вотчинках проживало 20879 человек крестьян, которые принадлежали лично ему.
Д.Ю. Это подразумеваются мужики, да – вот эти 20 тысяч? Или это с бабами, с детьми?
Клим Жуков. Это в целом, да. Это всё равно очень много. Это не считая ещё примерно около тысячного штата прислуги, который был в его дворцах, домах и поместьях. Вот Меншиков, сообразив, что их так много, что заставлять их работать на барщине просто тупо, и он стал с них брать очень мягкий налог – примерно 25 копеек с души. Ну, 25 копеек – это получается примерно что-то около 5 пудов хлеба… 2,5 пудов хлеба, прощу прощения, ну просто ни о чём, но просто из-за того, что их так много, Меншикову доставалось такая сумма в деньгах! Ему не нужно было их как-то гнобить, крестьян. Зачем, когда их так много?
Кстати, это урок был всем на будущее, потому что именно вот в таких гигантских объединениях людей в одном месте было будущее, потому что когда их много, они производят настолько много сразу, что не нужно каждого отдельного грабить. Но объективно их было не объединить потому что для этого нужно было разорять помещиков, а это было недопустимо.
Ну и что же мы видим: экологическая ниша народа простого, крестьянства, очень стремительно сжимается, а дворянство наоборот расширяется, и мы видим, как дворяне начинают активно в т.ч. заниматься бизнесом, и первейший бизнес дворянства, конечно, кроме мануфактур, но это было сложно – это было, конечно виноделие, винокурение, производство самогона, водки и прочее, потому что у государства, как мы знаем, до этого была монополия на производство спиртных напитков, но дворяне клали на эту монополию и просто занимались подпольным самогоноварением, иногда выгоняя до половины всего спирта и вина, которое производили вообще в России.
Д.Ю. Неплохо!
Клим Жуков. И реализуя его на рынке, в собственных шинках, и прочее.
Д.Ю. Как там в «Тарасе Бульбе», по-моему, как-то: подъезжая к деревне, к хутору, видит спящего в луже, всё в упадке – знать, шинкарь завёлся, всё бухают. Т.е. и вот эти вот, тут недавно как раз спрашивали, что в курсе ли я, что государство наше спаивает народ? Не только государство, замечу.
Клим Жуков. Это просто прибыльно.
Д.Ю. Да, достаточно вспомнить перестройку и нашего дорогого М.С. Горбачёва, который, глядя, по всей видимости, я надеюсь всё-таки, глядя на США и тамошний «сухой закон», с которого выросла вся организованная преступность в США, проделал то же самое у нас – подпольная торговля алкоголем гигантские деньги приносила!
Клим Жуков. Ещё бы! С них же налоги никто не платит, она же подпольная.
Д.Ю. Ну, там всё значительно проще: купил бутылку вина за 2 или за 3 рубля, а продал за 6.
Клим Жуков. Ну, например так, да.
Д.Ю. Красота!
Клим Жуков. В общем, дворяне осваивают активно невидимую руку уже капиталистического рынка, никакого не феодального, постепенно. Это пока в виде оговорки, но это важно.
Анна Иоанновна померла в 1740 году, и недолго, с 1740 по 1741 год правил несчастный Иоанн Шестой Антонович.
Д.Ю. Это которого в Шлиссельбурге закололи, да?
Клим Жуков. Так точно. Сначала заточили там на всю жизнь, а потом и… Да, ну а Елизавета Петровна, дочь Петра Великого взошла на трон в 1741 году и благополучно проправила до 1961 года, долго в самом деле. В это время при ней такие люди, как Шувалов и прочие видные деятели нашей политики прославились, и мы видим временное отступление налогового гнёта и облегчение доли крестьянства. Но всё равно, самое главное, что при этом активнейшим образом колонизируются южные губернии, и в это время только начинает складываться товарный треугольник Российской Империи, который просуществует до конца 19-го – начала 20-го, по большому счёту.
Д.Ю. Что же там было?
Клим Жуков. Это Центральный район РИ – Московская, Владимирская и прочие области, Черноземье – будущая наша Незалежна Украина, и Запад, т.е. Великое княжество Польское, потому что товарный хлеб в большом количестве могли производить только черноземные латифундии, и они гнали, таким образом, на запад, в Польшу хлеб для транзитной торговли дальше на запад. Собственно говоря, они потом стали, как у нас потом говорили, «кормить Европу», хотя, конечно, ни хрена они её не кормили. Оттуда поступали деньги, на деньги в Центральной части покупали какие-то промышленные товары, потому что промышленность вся была там сосредоточена, а с запада кроме денег потом пошли товары высокого передела, в частности, предметы роскоши. Вот они туда-сюда вот так вот друг другу возили товар, деньги, товар, деньги, товар, деньги. Вот так оно, в общем, до Николая Второго и просуществовало, было очень удобно.
Д.Ю. Это как на Западе с неграми.
Клим Жуков. Да, типа того.
Д.Ю. Из Англии мотыги и топоры, ножи с лопатами в Африку, в Африке покупаем на это негров, негров везём на Карибы, там закупаемся сахаром и ромом, волочём…
Клим Жуков. И табаку!
Д.Ю. Да, волочём в Британию, и все всё время при деньгах. У меня есть отличная книжка, кстати, про рабовладельческие корабли. Сильно удивлён был, когда читал. Т.е. там страховые бумаги-то прямо с самого начала работорговли…
Клим Жуков. Да, естественно, это же опасно было до безумия.
Д.Ю. Всё как-то несколько не так, как казалось. Но это мы обсудим потом.
Клим Жуков. Да, ещё потом обсудим, кстати, про корабли, раз уж мы начали про корабли, и у нас так ловко получилось, про чайный клипер – я знаю кое-что про чайные клиперы, там интересно про чайный клипер очень.
Д.Ю. На речке клипер, на клипере шкипер, а у шкипера нехорошая болезнь.
Клим Жуков. Да. Вот мы видим, да, как колеблются весы: дворянин – крестьянин, крестьянин – дворянин – и над всем этим довлеют те, кто умудряется выскочит наверх, которые пытаются пригрести себе максимальные богатства. А всё это могло закончиться только одним – победой одной из сторон. Но т.к. дворянство в это время было на подъёме, оно закончилось, конечно, победой дворянства, потому что когда умерла Елизавета Петровна, на трон взошёл Пётр Третий Фёдорович, с которым, собственно, началась династия Гольштейн-Готторп-Романовых, который попытался сделать 2 абсолютно взаимоисключающие вещи. Первое: он видел, что единственным двигателем прогресса в стране является образованная и активная часть населения – дворянство, значит, нужно по образцу его несомненного кумира и достойного со всех сторон человека – Фридриха Великого Прусского освободить дворянство.
Д.Ю. Дать ему вольностей, да?
Клим Жуков. Да, потому что ещё при Елизавете дворянство добивается некоторых вольностей, в частности, бессрочный срок службы, который был узаконен Петром Первым, сменяется 25-летним сроком службы, т.е. после 25 лет службы дворянин стал выходить на пенсию. Потом стало возможно оставлять одного из сыновей на хозяйстве, не отдавая его на службу…
Да, так вот, Пётр Третий видел, что дворянство, если дать ему свободу самодеятельности, как организованная сила, способно на многое, и в Пруссии же так оно и было – дворянство играло там очень важную роль. И Пётр идёт в 1762 году на издание Манифеста о вольности дворянской, т.е. дворянство освобождается от службы вообще, т.е. хочешь служить – будешь служить, не хочешь – не будешь, и даётся дворянству масса привилегий.
Д.Ю. Например?
Клим Жуков. Ну, во-первых, по закону запрещено наказывать дворянина телесно, потому что при Петре Первом и при Иване Грозном, и при Иване Третьем дворянин – это был ну просто солдат, его можно было выпороть, драть ноздри – всё, что хочешь. Теперь – ни в коем случае, потому что дворянин – это благородное сословие. Дворяне освобождаются, очередной раз подтвердилось, что им не надо платить никаких налогов. Масса преимуществ! И в общем-то, на самом деле, в этом была своя здравая соль, потому что в самом деле если наиболее образованному, наиболее богатому слою населения дать свободу самодеятельности, то до тех пор пока интересы, объективные экономические интересы этого самого продвинутого слоя совпадают с интересами страны, они просто, волоча себя наверх и вперёд, потащат за собой всё остальное.
Д.Ю. Ну, я бы не был в этом так твёрдо уверен – чем они займутся.
Клим Жуков. Нет, ну опять же, это нужно внимательно посмотреть: их интересы сейчас совпадают с твоими или нет? Если совпадают, всё будет хорошо некоторое время.
Д.Ю. А что же этому противоречило?
Клим Жуков. А этому противоречило то, что Пётр Третий, но это уже было конкретно против всех объективных течений жизни, Пётр Третий, опять же, был фанат, как я уже говорил, это ни для кого не секрет, со школы, Фридриха Великого, и он попытался ввести, во-первых, жесточайшую дисциплину в гвардии, и он попытался взыскать недоимки по долгам, которые дворяне утаивали со своих крестьян. И тут кто-то запустил мульку по Питеру, что сейчас… А, да, Пётр Третий, опять же, очень важно, он, как и просвещённые правители, проводил политику секуляризации, т.е. он монастырских крестьян переводил в государственные крестьяне, чтобы потом их можно было раздавать, например, помещикам отличившимся.
Так вот, кто-то пустил мульку, что он сейчас и помещичьих крестьян сделает государственными, после чего Петра Третьего задушили.
Д.Ю. Я как раз там живу рядом, возле дворца, где произошло удушение Петра Третьего. Ещё там стоит танк КВ. Дворец – в хлам, а танк отлично выглядит, на 9 Мая мы туда ходим, цветочки кладём. А Петру – нет.
Клим Жуков. Пётр Третий, на самом деле, фигура оболганная и неоценённая.
Д.Ю. Да?
Клим Жуков. Да, потому что Пётр Третий при всей его противоречивости, конечно, сделал много хорошего, откровенно говоря, и мазать его чёрной краской – это большая ошибка. Он, как и Николай Павлович, как и, например, этажом пониже – Аракчеев, как и этажом пониже – Бенкендорф – это были люди крайне неоднозначные и, в общем, оболганные в большой мере. Петра-то Третьего, понятно, его супруга Софья Августа Ангальт-Цербстская, Екатерина будущая Вторая, обгадила просто с ног до головы, потому что нужно же было как-то оправдаться, почему они придавили законного супруга и засели вместо него царствовать.
Д.Ю. А вот это считается как-нибудь, что вот они удавили законного правителя земли Российской, считается ли, что пришедшая к власти клика нелегитимна? Меня это волнует всё время.
Клим Жуков. Меня всё время это тоже очень волнует.
Д.Ю. «Фальсификации на выборах какие-то – власть нелегитимна». А она когда нелегитимной стала?
Клим Жуков. Мне другое интересно: а почему Пётр-то Третий Фёдорович не святой до сих пор?
Д.Ю. Это вообще непонятно. Это за гранью, я считаю.
Клим Жуков. Вот его взяли, задушили – ну что это такое?
Д.Ю. Ремнём от ружья.
Клим Жуков. Непонятно – то ли шарфиком…
Д.Ю. А как при этом – ремень отстёгивали, нет?
Клим Жуков. А чёрт его знает!
Д.Ю. Или крутили ружьё, пока башка не отвалится?
Клим Жуков. Бог его знает, но факт тот, что убили помазанника Божьего, так на секундочку. А потом и второго – Ивана Шестого. И ничего – что-то не святой. Я думаю, всё связано с тем, что его убивали приличные люди, а не быдло всякое.
Д.Ю. Тоже верно, да. И с легитимностью всё сложилось сразу.
Клим Жуков. Тут же, да, потому что если быдло всякое, то что-то как-то…
Д.Ю. Следующий опять был помазанник, наверное, да?
Клим Жуков. Ну и опять же, Екатерину-то тут же привели…
Д.Ю. Следующего тоже намазали?
Клим Жуков. Следующую. Да.
Д.Ю. А чем мажут?
Клим Жуков. Елеем – это масло такое ароматическое.
Д.Ю. Деревянное?
Клим Жуков. Да.
В общем, посадили Екатерину Вторую Алексеевну, и она сама говорила французскому послу, что чувствует себя, как заяц, поднятый борзыми, потому что должна была постоянно лавировать между своими дворянскими любимчиками, которые могли в любую секунду стать нелюбимчиками и с ней что-нибудь этакое сделать, потому что она лучше всех знала, как это бывает. И кстати, я почти уверен, что именно с этим связано то, что она не смогла законно замуж выйти и родить наследника, потому что как только бы она отдала предпочтение какой-то дворянской фамилии…
Д.Ю. Которая принадлежала бы к чему-то, да?
Клим Жуков. Да, все остальные немедленно бы обиделись, и это всё могло для неё кончиться просто очень плохо. Ну и поэтому у неё оставался от Петра Третьего сын…
Д.Ю. Павлик?
Клим Жуков. Павлик, который жил при дворе и видел, прямо скажем, очень сильно всякое, и видимо, ему тогда капитально искалечили психику. Ну, не то чтобы…
Д.Ю. Со странностями?
Клим Жуков. … но молодой человек получился со странностями, потому что он уже когда стал править, это был уже совсем не молодой человек. Но о нём чуть позже. Да, и Ключевский Василий Осипович вполне остроумно, со свойственной себе остротой писал, что Екатерина сидела, как на горячих угольях. Она и сидела, как на горячих угольях, потому что в 1785 году она вынуждена была подтвердить мужнин Манифест о вольности дворянской, серьезно его расширив.
Д.Ю. Да, ну т.е. нее как это у нас обычно говорят, что она, дура такая, взяла и сделала вот такое, а была вынуждена это сделать.
Клим Жуков. Так конечно, она была вынуждена это сделать, и она же, собственно, провела массу интересных внешнеполитических акций, о которых я сейчас специально говорить не буду, мы все знаем: за время её правления с 1762 по 1796 год 8 войн, все победоносные, 3 раздела Польши по 1795-ый год в последний раз, т.е. тут в отношении Польши, как только мы захватили по линии Керзона то, что было населено русским православным населением, которое было исконно наше, ещё от Рюриковичей, вот последующие разделы Польши, конечно, мы выступали, как 100%-ные завоеватели, причём такие нормальные хищники европейского уровня, которым надо было оторвать себе кусок земли. Но опять же, не потому, что мы такие плохие – потому что, если бы мы не оторвали кусок земли, оторвали бы кусок земли те, кто вместе с нами участвовал в разделе Польши, ну если бы мы отказались…
Д.Ю. Не мы такие – жизнь такая, да?
Клим Жуков. Потому что, опять же, повторю то, с чего начал: мы не могли позволить себе никакого другого развития, кроме экстенсивного, мы должны были расти вширь. И южные земли, которые находились под Польшей, это были самые продуктивные в смысле хлеба земли, это было единственное, откуда можно было взять, во-первых, а). товарный хлеб, б). хлеб в случае неурожая, которым можно было потом всех кормить. Другое дело, что это плохо получалось, потому что дворянство, оказавшееся на южных землях, прикинуло, что потребление Центральной России: 14-15 пудов с десятинки он снимает, 5 мы с него возьмём, остаётся 10 – так нужно и украинскому крестьянину оставить 10, а 15 забрать себе так или иначе.
Д.Ю. Неплохо.
Клим Жуков. Ну так это же – чего он столько жрёт?! Экспериментально проверено в Центральной России – хватает столько, значит, нужно весь избыток забирать себе.
Д.Ю. Толково.
Клим Жуков. Ну это с неизбежностью совершенно следует. Напрямую, конечно, было не забрать, прямо вот так вот, но посредством усиления барщинного тягла, посредством увеличения оброка, посредством косвенных различных поборов это всё изымалось, и конечно, именно там «хлебные» состояния складывались серьёзные в итоге.
Дворянство повело активнейшее наступление на бизнес, на промышленность, потому что если мы видим, что при Петре Первом из 233 мануфактур 11 принадлежали дворянам, то к концу правления Екатерины Второй 1098 мануфактур был различного размера, из них 533 были дворянские, т.е. они просто половину бизнеса положили под себя.
Д.Ю. Молодцы!
Клим Жуков. Екатерина, опять же, вынуждена была постоянно идти на раздачу государственных крестьян, потому что государственные крестьяне, т.е. кто не понимает: государственный крестьянин тоже крепостной, который просто принадлежит государству. Были ещё дворцовые крестьяне, которые принадлежали лично императору.
Д.Ю. И хаус-нигерс.
Клим Жуков. Это не хаус-нигерс, они же не все прислуживали во дворце, а они работали на плантациях, как положено, но лично на самого большого феодала – на императора. Так вот фонд государственных крестьян служил постоянно фондом пополнения рабочей силы для помещиков и, что очень важно, фондом пополнения нерабочей силы на промышленных предприятиях. В частности, посессионные крестьяне, т.е. приписные, которые были приписаны к тем или иным мануфактурам, тем или иным фабрикам, это были те же самые крепостные, которые работали на заводе, и об этом я, впрочем, уже говорил: кто работал на заводах у дворян – крепостные в первую очередь. Естественно, кроме высококвалифицированной какой-то рабочей силы, которую обычно выписывали.
Д.Ю. А вот гражданин Ройзман нам рассказывает, что у них на Урале никогда не было крепостных, они не знали крепостного права.
Клим Жуков. Я бы сказал: «Никогда такого не было, и вот опять». Знали они всё прекрасно. Демидовы – это были одни… они не были старинными аристократами, но они были активными потребителями этого самого посессионного крестьянства, посессионной рабочей силы.
Д.Ю. Емельян Пугачёв как раз крепостных крестьян с заводов-то и освобождал.
Клим Жуков. В том числе. Как раз невероятное усиление гнёта напрямую выразилось в 2 вещах: во-первых, даже не в частных беседах – в документах дворяне не стеснялись называть своих крестьян рабами, потому что разница для стороннего наблюдателя была чисто умозрительная, просто называется «крестьяне»-то, собственно, почему – это же раб. И Екатерина вынуждена была потребовать от своих козлов, чтобы они в международной переписке слово «раб» не употребляли – и так на нас все косятся, потому что вроде приличная страна, по-французски все научились калякать, а что у вас там творится—то дома?
Конечно, крепостные крестьяне не были никакими рабами, мы об этом неоднократно говорили, я не буду повторяться, это чистая спекуляция, но выглядело всё, конечно очень плохо со стороны, потому что у нас было наверное, одно из самых реакционных в этом отношении экономических и юридических положений податного населения.
И второе следствие – это было, конечно, начало крестьянских восстаний активнейших, потому что мелких восстаний там бывало за 10 лет 15-20 штук сразу, всегда. И конечно. гигантская крестьянская война Емельяна Пугачёва, который прямо по стопам Стеньки Разина вот прямо один в один пошёл, там опять всколыхнулось старообрядчество, которое, кстати говоря, должно было очень сильно полюбить Петра Третьего, потому что он запретил законодательно преследовать старообрядцев.
Д.Ю. Для меня было большое открытие, что они со Степаном Разиным из одной станицы – надо же!
Клим Жуков. Да, такие богатые традиции. Ну естественно, Емельяна Пугачёва подавили. У него не было никаких шансов, даже не потому, что у него не было военной силы – у него была военная сила, а самое главное, что у него не было – у него не было народной поддержки, потому что вот там, конкретно там, где он, провозгласив себя императором Петром самозванно, вот там, где он выступал – да, там он мог в силу харизмы и личных дарований, неприятного конкретного на местах положения крестьян собрать людей и повести их на те или иные свершения но крестьянство вообще, в отличие от дворянства, не знало, что оно единая корпорация. Были какие-нибудь орловские крестьяне, которым неплохо жилось в силу того, что там чернозём, были московские крестьяне, которым жилось плохо в силу того, что там чернозёма нет, но московским крестьянам до крестьян на этом Яике/Урале, им было просто глубоко наплевать. Они, конечно, знали, что там что-то происходит, я уверен, что знали неплохо даже, потому что слухи такого рода разносятся очень быстро, но это же их никак не касается, казалось бы, потому что крестьянин не чувствовал себя единой корпорацией, он не был классом для себя, он не осознавал себя, как класс. При несомненно общих экономических классовых интересах, которые всегда присутствуют у тех или иных групп общества, скованных едиными средствами производства, едиными общественными отношениями к средствам производства, но тем не менее, у них не было осознания этих самых интересов, поэтому они не могли поддержать выступление Емельяна Пугачёва. Если бы, конечно, 90% крестьян одновременно сказали: нет, хватит, мы просто не будем платить, не то что воевать – просто платить не будем, вот вся эта самодержавная верхушка прожила бы недели 2. Но они не могли этого сделать, потому что дворяне, которые их эксплуатировали, они не просто эксплуатировали, сейчас мы увидим это впрямую – они вели классовую борьбу против крестьян каждый божий день. И это выразила блестяще Екатерина Вторая, сказав, что у вас есть сила, и у вас есть пушки – используйте, чтобы защитить самих себя.
Д.Ю. Ловко.
Клим Жуков. И дворяне, конечно, использовали главное, что у них было – это армия, потому что армия находилась в руках дворянства, и хотя там 90% - это были те же крестьяне, армия была организована, как один из важнейших надстроечных элементов таким образом, что солдат переставал быть крестьянином, он деклассировался. Т.е. обратно солдату вернуться в крестьянскую среду было почти невозможно, ну, на прежних основаниях, окрестьяниться. Т.е. даже когда он выслуживал, например, свой рекрутский срок или, там, уходил по здоровью, то его община обратно принимала очень плохо – достаточно почитать, вот взять 100 русских народных сказок про солдата, из них, наверное, в одном случае солдат будет чем-то приличным. Всё остальное время это какой-то ушлый пройдоха, хитрован, негодяй…
Д.Ю. Жулик и вор, да?
Клим Жуков. Жулик, подонок…
Д.Ю. Супы из топоров, там.
Клим Жуков. Да-да-да.
Д.Ю. И это ещё сказки сексуального толка мы не читали – что они там вытворяли на постое.
Клим Жуков. Так точно. Поэтому солдат против крестьянина мог пойти. Т.е. конечно, не всегда так было, потому что он хоть и деклассированный, но всё-таки человек, через какие-то пороги перешагнуть бывает трудно. Но дисциплина, деклассация личного состава позволяли использовать армию в самом широком смысле, как внутренние войска в т.ч.
И да – у всего этого, конечно, была оборотная сторона, это то, что понимал ещё Пётр Третий и, видимо, то, что понимала Екатерина, то, что понимал Фридрих Великий: самодеятельность дворянства, конечно, дала большой толчок и культуре, и искусству, и военному делу, ну и при Екатерине Второй мы опять же делаемся самой мощной военной державой вдруг в Европе, да наверное, и в мире, потому что сопротивляться там в это время вдруг никто не мог: турков били, всех били – в общем, молодцы со всех сторон. Очень большая армия, хотя в процентном отношении от населения не очень много, но в силу роста населения это небольшой процент давал очень представительную сумму людей под ружьём в один момент.
Ну и конечно, таким вот мраморно-каменным, золотым выражением трудов Екатерины и, в общем, что уж там говорить – начал-то Пётр Третий, это наш Петербург. Посмотрите всё красивое, что здесь есть – это, конечно, сделано было при ней. Основа была, точнее, не основа, а вот эти вот красивые стены на мощном фундаменте, который заложил Пётр Первый.
Хочу подчеркнуть, что оплатили это крестьяне, которые отдавали до половины своего хлеба, недоедая и вынужденные заниматься, в общем, не свойственными им функциями, прямо скажем. И таким образом совершилась дворянская контрреволюция. Когда говорят некоторые исследователи, вот, например, очень хороший исследователь Нефёдов, о социальной дворянской революции– так это не революция, это контрреволюция, потому что у нас Пётр Первый попытался перевести страну в новое состояние, в новую парадигму, в новую социально-экономическую формацию, общественно-экономическую формацию (ОЭФ) в буржуазию – не смог, при этом вполне конкретно прищемив интересы дворянства, т.е. старого средневекового феодального сословия, которое повело немедленно реакционное контрнаступление и победило в долгой борьбе с 1725 до 1762 года. Но почему-то никто не говорит, а неплохо было бы, ты представляешь, сказать такое, что буржуазия – это же утопия. Ну вот смотрите: попробовали при Петре Первом – сколько у вас эта буржуазия просуществовала? 25 лет, 30? Воистину, буржуазный строй – это утопия, эксперимент был сделан, он не получился, давайте не будем теперь дергаться, потому что вот, торжествует у нас феодальная реакция. Ну так это же только реакция, потому что, как в фильме «Большой куш», у каждой акции есть реакция – это оно и есть. Любое действие неминуемо рождает противонаправленное противодействие, и вот это оно и было, потому что феодальная реакция победила прогрессивные буржуазные устремления, причём внутри победившей этой самой феодальной реакции остались мощнейшие локусы буржуазного будущего, потому что если нечто прогрессивное в таком большом смысле, как ОЭФ, появляется, её полностью уничтожить можно только в одном случае – если уничтожить всех носителей, т.е.проживающее на данной территории население.
Конечно, со своими особенностями, о которых мы уже говорили в беседе о Петре Первом, но буржуазные отношения, конечно, оставались, и они нарастали, и внутри них уже начали нарастать свои противоречия.
Д.Ю. Несмотря на эту контру, да?
Клим Жуков. Естественно. Вот у нас есть основная часть феодальная, в ней есть, прямо на ней растёт, несмотря на всё, буржуазная, новая, и внутри этого нового сразу рождается его отрицание. Пока его не видно в силу того, что оно маленькое просто очень ещё, само буржуазное маленькое, но внутри него уже есть отрицание, потому что буржуа в этот момент, как только у него появляется наёмный рабочий, начинает конфликтовать с наёмным рабочим сразу же, просто пока и тех, и других немного. И в общем смысле, конечно, конфликт прогрессивного буржуазного предпринимателя и косного феодала выглядит гораздо более ярким и, в общем, прогрессивной чертой, несомненно, является буржуазия в этот момент, просто опять же это то, что бросается в глаза.
Ну и что мы видим: это вот то, что сделало дворянство в своё время в Польше в 16-17 веках, вот буквально один в один, только у нас так далеко это не зашло – просто, опять же, дворянство видело свои конкретные интересы и не могло позволить себе не иметь абсолютного авторитета … в виде царя. Т.е. если бы мы устроили у себя этот Сейм, с liberum veto и выборами царя каждый…
Д.Ю. Понедельник.
Клим Жуков. Каждый понедельник, да, ну, всем было понятно, что мы просто не выживем, поэтому у нас в таких идиотских формах оно не проявилось. В конце концов, то же самое в 13 веке сделали английские бароны, когда они создали Великую хартию вольностей. Когда у нас в школе рассказывали с придыханием, что у нас там феодализм, а тут 1215 год – Великая хартия вольностей, наша учительница английского языка почему-то забывала, что это вольности дворянства в первую очередь, не всех остальных.
Д.Ю. Без сказок про демократию.
Клим Жуков. Какая там демократия! Ну конечно, демократия, разумеется, только какого демоса эта кратия, всё время нужно помнить, потому что слово-то очень скользкое – «демократия». Какого демоса будет сейчас кратия? То, что мы видели в Священной Римской империи в 15-16 веках, ну, в 16 в основном, конечно: время дворянских конституций, когда дворяне просто брали за горло своих правителей и перестраивали государство в свою пользу. Мы просто отстали в силу неразвитости агрокультуры, как основного экономического базиса, в силу серьёзных сложностей с соседями мы в этом процессе задержались лет на 100-150. А так мы, в общем, пришли к тому, через что прошла вся Европа в этот момент.
И когда Екатерина Великая в 1796 году померла, не оставив никаких наследников, кроме Павла Петровича, который забрался на престол, посмотрев на всё, что происходит, сделал ровно одно – он попытался совершить обратную революцию против контрреволюции, он попытался возродить ну да, пускай не буржуазный, но хотя бы абсолютное государство, абсолютное монархическое этатистское государство, которое могло бы вырвать власть у дворянства и вернуть его хотя бы верховному правителю, который по справедливости, как ему кажется, сможет распределять ресурсы так, как правильно, плановым образом, потому что у нас же территории по-другому нельзя долго делать, у нас слишком сложная территория.
Д.Ю. Но, естественно, тут же был объявлен дураком, клиническим идиотом.
Клим Жуков. Ну, во-первых, первое, что сделал Павел – он отменил дворянскую вольность.
Д.Ю. Всех на службу!
Клим Жуков. Всех на службу.
Д.Ю. Всеобщий призыв.
Клим Жуков. Всеобщий призыв, да. Ну, естественно, это же когда так говорят, ну это не был всеобщий призыв сталинского типа. Просто в 1797 году император предложил дворянам выбирать себе службу. Он не говорил, что сейчас все вот с этой территории замаршируют мне в пехоте, а вот эти пойдут, значит …
Д.Ю. Во флот.
Клим Жуков. А эти во флот, да. Нет, это просто был такой скорее моральный призыв к тому, что если вы жрёте, извольте поработать хоть чуть-чуть, хоть притвориться, что работаете. Но это было воспринято, как серьёзнейшее посягательство на исконные кровью и потом завоёванные права.
Д.Ю. Если сегодня такое, что же завтра будет?
Клим Жуков. Да-да. Финансовые мероприятия Павел Первый предпринял очень разумные, потому что он попытался утраченные при Екатерине доходы казны вернуть, потому что Екатерина, как поклонница Вольтера, отменила государственные монополии, всё отдала дворянам, предпринимателям, но т.к. я сказал, что половина предпринимателей были дворянами по понятным причинам, то, в общем, да, им.
При Екатерине была инфляция ужасная, обесценивание монеты. В силу этого получается, что налога вроде собирают, условно, те же 100 рублей, только они стоят 50 в абсолютном товарном выражении. Но Павел Первый увеличил подушную подать, при Екатерине она достигает очень высоких значений – 1 рубля с души, Павел Первый увеличивает на 26 копеек – 1,26 руб. стали собирать с души. Просто… в хлебном исчислении это возросло не так сильно, просто потому что, опять же, деньги сильно обесценились.
Очень интересно Павел Первый попытался обойтись с государственными крестьянами, которые, в отличие от помещичьих, стали считаться свободными сельскими обывателями. Правда, тут как-то получилось очень двояко, потому что при этом они оставались прикреплёнными к земле государственными крестьянами, правда, переселять их могли только с разрешения властей, т.е. у них, в общем, появились определённые права.
Словом, были вполне интересные реформы, в т.ч. и в военном деле, куда попытались вернуть дисциплину.
Д.Ю. Было и такое, да?
Клим Жуков. Было и такое, да, но самое главное, конечно, это было наступление на вольности дворянства, которые дворяне ему простить не могли, и в 1801 году ближайшее окружение Павла Первого, состоявшее из тех самых дворян, его убило в Михайловском дворце, причём для этого потребовалось усилие каких-то очень небольших сил заговорщиков, там даже не потребовалось гвардию поднимать в ружьё всю, там просто граф Платоша Зубов, граф Пален…
Д.Ю. Выпили, закусили, пошли и удавили.
Клим Жуков. Или, может, сначала выпили, потом удавили, а потом закусили, потому что там – ооо, дыша, перегаром, да. А ведь нельзя забывать, что армия, как высшее выражение политики, а политика, как высшее выражение, внешнее, признаковое выражение сил экономического базиса, вот именно это столкнулось вскоре с Наполеоном Первым и победило его, а победило оно его благодаря усилиям Павла Первого – это он привёл это всё в порядок, он привёл в порядок финансы, он привёл в порядок промышленность, какая-никакая там была.
Д.Ю. И наш любимец Аракчеев к этому серьёзно руки приложил.
Клим Жуков. Да, в т.ч. Т.е. когда мы говорим о победе над Наполеоном, мы все помним Кутузова, Александра Первого – хитрого политика, да, но это нужно понимать, что без Павла Первого этого не было бы ничего, если бы мы бы встретили бы Наполеона в 1812 году с армией образца Екатерины, в своё время она была хороша, эта армия, но в 1812 году Наполеон прошёл бы через нас туда и обратно, как лом через тёплое масло. Мы просто не смогли бы удержать армию нового революционного типа, которую нам поставила через границу объединённая Европа. Только благодаря централистским усилиям Павла Первого это смогло быть сделано, потому что инерция, которую он набрал, была слишком большая, даже после его убийства это сразу не смогли похерить.
Д.Ю. Я в который раз, ты знаешь, как кого-то в русской истории дерьмом поливают особо яростно, как ни копни, оказывается, приличный человек был. Конечно, мы так можем докатиться до оправдания известно кого, но пока мы к этому только подкрадываемся.
Клим Жуков. Подкрадываемся-подкрадываемся. Да, и мы видим, как не было при этом, при Павле Первом полный крах потерпела попытка обратных революционных преобразований в сторону хотя бы этатистской монархии, потому что дворянская феодальная контрреволюция оказалась слишком сильна, и впоследствии эта контрреволюция выльется, в общем, собственным отрицанием, потому что… попыткой по крайней мере, собственного отрицания, потому что часть дворянства, видя, что страна доведена уже до очень серьёзных экономических проблем, о которых мы тоже поговорим в следующий раз, попытается это изменить волюнтаристским способом. Я, конечно, говорю о декабристах. С них мы начнём и скакнём вперёд ещё лет на 100.
Д.Ю. Восторг души, Клим Саныч! Спасибо тебе.
Клим Жуков. Стараемся.
Д.Ю. Я надеюсь, всем присутствующим ничуть не менее интересно, чем мне. Спасибо. А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
