Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Вячеслав, добрый день.
Вячеслав Алексеев. Здравствуйте.
Д.Ю. Представьтесь, пожалуйста.
Вячеслав Алексеев. Я – Вячеслав, фамилия – Алексеев, организация «Фонд друзей балтийской нерпы», занимаемся мы изучением и спасением тюленей.
Д.Ю. Сколько лет вы дружите с балтийской нерпой?
Вячеслав Алексеев. Уже 10 лет.
Д.Ю. А зачем?
Вячеслав Алексеев. Ну, в общем-то, они вымирают у нас, в нашем регионе, в Финском заливе, и нас это очень сильно волнует, и мы стараемся им помочь.
Д.Ю. Т.е. наша нерпа нуждается в дружбе?
Вячеслав Алексеев. Конечно.
Д.Ю. А почему она вымирает?
Вячеслав Алексеев. Очень много причин, но сейчас на данный момент это очень тёплые зимы, животные не могут своё потомство нормально выращивать из-за этого, ну и плюс за последние 20 лет Финский залив очень сильно изменился – сейчас это очень такое густонаселённое место, везде, где жила нерпа, теперь порты, везде огромные суда проходят, везде какие-то дачи понастроены, в общем-то, жить им осталось мало где, и нужно что-то делать, нужно, чтобы кто-то ими занимался.
Д.Ю. А им для чего-то берег нужен, да?
Вячеслав Алексеев. Они любят иногда полежать на каких-то прибрежных камнях, отдохнуть, где-то поохотиться. В общем-то, да, им берег нужен. Ну и, собственно, своё потомство, были участки побережья, где они рядом с которым раньше могли построить снежные логовища и вырастить своих детёнышей, но сейчас такой возможности у них нет.
Д.Ю. Т.е. про всемирное потепление – никакие не шутки. на данном примере прекрасно видно, что ни снега, ни льда нет, и зверь плодиться не может.
Вячеслав Алексеев. Для нас это, да, уже такой свершившийся факт, и мы именно боремся с последствиями этого потепления.
Д.Ю. А что вы делаете?
Вячеслав Алексеев. Прежде всего, из-за того, что у животных вот такая беда с этими тёплыми зимами, самки очень часто преждевременно теряют своё потомство, своих детёнышей просто по причине того, что слишком рано тает лёд, их детёныши на этом тающем льду отрываются на льдинах, их уносит от самок, самки их теряют, и кому повезёт, попадают в руки к человеку, а люди звонят нам и доставляют, или мы сами выезжаем, к нам в Центр их, специальный Центр помощи этим животным, и там мы их восстанавливаем, обычно около 2 месяцев, и выпускаем обратно в море.
Д.Ю. А чем их кормите, что они едят?
Вячеслав Алексеев. Рыбой. Ну, они не сразу едят рыбу, сначала им достаточно долго и неприятно приходится загонять трубку в желудок и заливать туда разные жидкости, и лишь потом приучать их к рыбе, и потом уже… Причём эту рыбу сначала приходится запихивать принудительно, а потом уже через какое-то время они только начинают понимать, что с этой рыбой делать. Мы их откармливаем, грубо говоря.
Д.Ю. Это ж возни сколько с единичным-то …!
Вячеслав Алексеев. Обычно по-разному, т.е. в этом году у нас было мало животных, но в 2014 году у нас было одновременно 30 животных, ну, обычно так 15-17 животных – это приличное количество.
Д.Ю. Это же целый зоопарк!
Вячеслав Алексеев. Да, это целый зоопарк, и, в общем-то, довольно трудно бывает с ними со всеми справиться, потому что серые тюлени, у нас несколько, точнее, 3 разновидности тюленя на нашей территории, и вот, например, серый тюлень – это огромное создание с острыми большущими зубами, они ими пользуются очень охотно, их агрессивное поведение очень утомляет. А вторые – кольчатые нерпы, они, напротив, очень нежные создания, которые практически нигде в мире не живут в неволе, и они от любого неосторожного движения помирают тут же, и с ними тоже всё время нужно работать очень-очень так на пределе осторожно.
Д.Ю. В смысле – пугливые такие?
Вячеслав Алексеев. Да, очень пугливые. Их очень много где пытались содержать в зоопарках, в океанариумах, но пока сейчас только 2 места – в Нидерландах и в Японии, где смогли это сделать более-менее стабильно, а так везде они умирают достаточно быстро.
Д.Ю. А там что – их не пугают, или что делают?
Вячеслав Алексеев. Есть специалисты, в одних местах более чуткие, наблюдательные, в других менее чуткие. У тех, у кого специалисты более внимательные и осторожные, у них что-то получается, а в других местах нет.
Д.Ю. 30 штук, а как вы их кормите? Там же личный состав, наверное, нужен?
Вячеслав Алексеев. 30 штук – да, там самая большая сложность, что их кормить нужно каждые 4 часа, особенно первый месяц они в этом нуждаются. Мы занимаемся этим вдвоём со своей супругой и коллегой Еленой, и когда мы заканчивали кормить вот этих все 30 штук, начиналась следующая кормёжка, и в итоге в течение месяца мы спали по 2 часа, мы даже не знали, что человек так может, но вот… Иногда, конечно, мы ходили уже, просто на ходу засыпая, падали и засыпали, но оказалось, что такое возможно пережить.
Д.Ю. А вас только двое?
Вячеслав Алексеев. Нас двое, да, но мы хотим, чтобы это дело продолжалось, и когда-то у нас будут и помощники, и волонтёры для этого, но пока что нас… ну, животные опасные, от них можно заразиться, получить травмы, и люди неподготовленные и с плохой реакцией с ними работать не смогут, а я несу за это, как руководитель всего этого заведения, ответственность, и мне, конечно, не хочется, чтобы наша замечательная деятельность прервалась из-за того, что кто-то останется инвалидом или погибнет. Поэтому пока что мы так вдвоём работаем в основном.
Д.Ю. Ну т.е. это не милый котик, да, который об тебя трётся?
Вячеслав Алексеев. Есть часть животных, которые очень милые, и трутся, и мы к ним очень плохо относимся, потому что мы боимся, что такие животные останутся и не захотят от нас уходить, а для нас это самый большой кошмар – выпускать ручное животное, и мы, скорее, любим таких агрессивных да нахальных животных, ну и с ними, конечно, приходится быть настороже и начеку постоянно, от них уворачиваться, хитрить как-то, но по крайней мере из них качественные такие выпускники получаются, готовые к жизни, а вот эти добренькие такие, приторные бывают тюлени – мы их, конечно, не очень любим, и вот у нас в этом году первый раз случилось то, чего мы так боялись – у нас один тюлень вернулся. Ну, о нём, наверное, можно потом попозже рассказать.
Д.Ю. Ну это же немного – один вернувшийся.
Вячеслав Алексеев. Ну, один, да, это немного…
Д.Ю. Похоже, они вас всё-таки ненавидят.
Вячеслав Алексеев. Мы надеемся, потому что уже в тот момент, когда они сами начинают есть рыбу и, в общем-то, не нуждаются особо в обществе человека, мы стараемся сделать всё, чтобы они нас именно не любили, именно возненавидели – это лучше даже, и применяем к ним, как говорят тренеры морских млекопитающих, различные формы отрицательного подкрепления.
Д.Ю. Здраво.
Вячеслав Алексеев. Да, и плюс рыбу мы им уже бросаем в бассейн из-за какого-то укрытия, чтобы они не видели, что рыба и человек связаны, и благодаря этому всё-таки большинство животных уходят от нас дикими.
Д.Ю. А вас этому учили где-то – бросать рыбу из укрытия, например?
Вячеслав Алексеев. Так уж получилось, что мы по образованию биологи – и жена биолог, и я ветеринарный врач, и мы долгое время работали в Ленинградском зоопарке, кстати, туда приносили этих животных измученных, все они там погибали, потому что не было тогда опыта работы с этими животными. Мы стали изучать проблему, стали общаться со специалистами, стали читать литературу какую-то, свой опыт стал появляться, и постепенно от разных… конечно, через ошибки, через разные неприятности. Потом уже выработалась система работы, мы даже написали уже научную работу методическую по этой теме, предложили её Министерству природных ресурсов для утверждения. Первое время вообще было жутко – эти животные, серые тюлени, они нас кусали каждую кормёжку за руки, а у них на зубах такая микобактерия находится, очень неприятный микроороганизм, который… ну вот если вы сталкивались – если рыбной косточкой вы проткнёте палец, у вас в суставах начинает нарывать так и очень сильно болеть – такой панариций возникает. А у нас на руках каждый сустав…
Д.Ю. … панариций – это ноготь, нет?
Вячеслав Алексеев. Нет, воспаление сустава, и ногти воспалялись, и суставы все на пальцах и на руках, и просто вот каждый сустав воспалён, дико болит, рука в 3 раза толще, чем в норме, и этими руками мы ещё вынуждены были продолжать кормить животных, и они нас кусали, и это было такое «весёлое» занятие, конечно, адское такое мучение поначалу, но вот сейчас уже 2 года подряд удаётся пройти сезоны, когда нас животные ни разу не кусали.
Д.Ю. Кольчужная перчатка, или что?
Вячеслав Алексеев. Нет, не поможет – там при принудительном кормлении животных нужно чувствовать до мельчайших подробностей, т.е. чтобы животному не повредить, никак не травмировать и, в общем-то, всё приходит с опытом, конечно…
Д.Ю. Так а как – вы его так ловко хватаете, или что?
Вячеслав Алексеев. Ну да, мы садимся сверху, запрокидываем ему голову, раскрываем двумя руками пасть и заталкиваем туда рыбу. Конечно, поначалу движения были робкие, неуверенные и т.д., всё это срывалось, рука часто оказывалась на зубах, и было так по-разному, некоторые дни, когда нас по 10 раз кусали за одну и ту же руку воспалённую – было так тяжело.
Д.Ю. А он как – просто кусается или ещё башкой дёргает, нет? Оторвать норовит?
Вячеслав Алексеев. Нет, к счастью, только небольшое количество животных головой дёргает, в этом плане хорошо, потому что, конечно, там были бы переломы и рваные раны, но всё равно было тяжело. Елене, например, даже делали операцию под общим наркозом, потому что у неё началась флегмона, уже пошло вверх по руке воспаление, т.е. нам между кормлениями пришлось ехать в больницу Св.Георгия, мы там быстро прооперировались, и убежали утром из больницы, и пошли дальше тюленей кормить.
Д.Ю. Настоящие учёные! А до этого кого лечили, будучи ветеринаром? …
Вячеслав Алексеев. В основном всё-таки я занимался поведением животных, и у нас в зоопарке было тогда ещё новое направление такое для российских зоопарков – мы начинали работу по обогащению среды обитания диких животных, это, грубо говоря, так если объяснить – чтобы животные зоопарковские не превращались в растения, ну они сидят в клетке, заняться нечем. Во многих современных зоопарках проводится такое направление деятельности, как обогащение среды – это различные развлекалки для животных, тренажёры, ситуации игровые, дрессировка и т.д., и животные очень ждут обычно этих занятий, очень им всё это нравится, очень для зрителей интересно. Вот этим мы занимались, т.е. поведением животных, и это было очень интересное занятие, но вот тут у нас вот региональная такая проблема, она нас захватила тогда больше, чем это интересное перспективное занятие в зоопарке.
Д.Ю. А если вернуться чуть-чуть обратно: вот этот, который назад приплыл – он кто такой вообще? Где вы его взяли?
Вячеслав Алексеев. Это ладожская кольчатая нерпа, у нас на Ладоге от 5 до 8 тысяч этих животных.
Д.Ю. Как в Байкале примерно, больше, меньше?
Вячеслав Алексеев. Ну примерно, да, только там больше гораздо – там несколько десятков тысяч животных, а у нас от 5 до 8 тысяч. А, например, балтийской кольчатой нерпы в Финском заливе всего около 200 животных, т.е. совсем мало.
Д.Ю. Я у нас их не видел. На Байкале был, там у них есть какие-то специальные Ушканьи острова, и там из засады можно с хорошим фотообъективом пофотографировать. Они здоровые!
Вячеслав Алексеев. Ну да, да. У нас на Ладоге тоже есть такие места, где можно понаблюдать этих животных, но обычно там у нас не принято сообщать их местоположение, и, в общем-то, это правильно, потому что во избежание каких-то там диких туристов, которые разгонят там все эти залёжки…
Д.Ю. Ну, на Байкале тоже не всех пускают.
Вячеслав Алексеев. Ну да. А этот тюлень, нерпа – просто сидел человек, рыбачил на льду Ладоги в 12 км от берега, сидел он там у своей лунки, и вдруг к нему приполз маленький тюлень, совсем маленький, попросился на ручки. И он позвонил в панике нам: что делать – такая ситуация? Мы попросили фотографию прислать, потому что мы не всех тюленей берём, не все тюлени нуждаются в помощи человека. Попросили прислать, он прислал, и оказалось, что там совсем маленькая нерпа. Когда он к нам приехал, мы его взвесили – он весил всего 4 кг, а рождаются они 4,5 кг, т.е. он даже меньше, чем…
Д.Ю. Может, изнемог уже?
Вячеслав Алексеев. Ну да, он был обмороженный…
Д.Ю. А они могут замёрзнуть?
Вячеслав Алексеев. Да, он, видимо, полз ночью, ночью было холоднее, и он примёрз нижней частью туловища и ластами ко льду, а утром солнце встало, отогрело его, он смог выбраться, но шерсть у него там удалилась с кожи. Ну вот он старался выжить и сдался человеку. Оказалось, что это вообще самый маленький тюлень, который когда-либо на реабилитацию где-либо в мире попадал. Всего в мире около 90 центров реабилитации для морских млекопитающих. многие из них занимаются тюленями, и вот это самый маленький тюлень, который когда-либо попадал к нам на реабилитацию. Назвали его Крошик, прикрепилась к нему такая кличка. Но он с самого начала, видимо, с самкой оставался очень мало времени, и у него переключилось вот это внимание, как эти истории…
Д.Ю. Мартышка и плюшевый медведь.
Вячеслав Алексеев. Ну, что-то вроде того, да, в общем, видимо, человека, как родителя и как покровителя воспринял, и с тех пор, буквально со второго дня общения с ним мы поняли, что это животное очень трудно будет подготовить, потому что очень он такой, прилипал буквально постоянно, постоянно лез на ручки, постоянно сюсюкать лез, и у него такая особенность была с самого начала. И в то же время к нам попала самка ещё ладожской кольчатой нерпы, такая же практически история у неё была – она весила всего на 300 г больше, чем вот этот Крошик, и она нормально, её удалось подготовить, она стала диким здоровым животным, была выпущена и уплыла, и ничего о ней больше мы не знаем. А этот вот товарищ всё время оставался именно таким, как мы его ни старались от себя отучить, всё равно он постоянно искал общения с человеком. На какой-то момент нам в прошлом году показалось, что он начал такого крутого перца из себя строить…
Д.Ю. Созрел.
Вячеслав Алексеев. Да, что он нас готов… и что он уже такую агрессию проявлять стал, в общем, независимость вроде как, нам показалось. Мы его попытались выпустить, выпустили вот с этой его коллегой – Пашой нерпой. Нерпа Паша уплыла сразу, а он покрутился в Ладоге, 15 минут поплавал, метров 100 от нас отошёл и к группе провожающих вернулся с таким же видом: чего вы там ждёте, я, в общем-то, никуда не собирался. Пришлось его забрать и с Валаама везти обратно в Центр. Решили дать ему немножко повзрослеть, он у нас на улице прожил зиму. Тоже старались его… причём он, когда вернулся, перестал есть рыбу и стал есть её только из рук, т.е. когда рыбу бросали в воду, он её оттуда не брал, т.е., видимо, он подчеркнуть хотел…
Д.Ю. Толковый!
Вячеслав Алексеев. Да, что я тут хочу, с вами. Вот, и год мы его там держали, в Центре, научили охотиться на живую рыбу, привозили ему живца, тоже отучали, продолжали с ним так очень неприятно для него общаться, там, бывало, и швабра шла в дело, и ботинок резиновый. В общем-то, на какой-то момент он тоже вроде как одичал, и тоже мы его попытались выпустить, и он ушёл, и потом через месяц он вернулся, причём за неделю до возвращения стали люди с Приозерского района звонить, с Ладоги, и говорить, что тут тюлень плавает у нас на катере, тюлень у нас украл на пристани рыбу, тут ночует, вот тут он кого-то покусал, с детьми в оздоровительном лагере пришёл пообщался. Ну, уже понятно было, что это наш Крошик возвращается. Мы боялись только, чтобы он не попал к каким-нибудь нехорошим людям и благополучно вернулся. Но когда он к очередным пляжникам залез на колени погреться и пообщаться, они нам позвонили и попросили его забрать уже. Сейчас он в Центре живёт, и сейчас ситуация такая, что он государственная собственность, и т.к. он в Красной Книге, то его дальнейшей судьбой распоряжается государство. Мы написали запрос в Росприроднадзор с просьбой определить его дальнейшую судьбу, но по закону он должен быть передан в государственное учреждение. Мы пытаемся сейчас, чтобы его всё-таки передали нам, потому что у нас лучшие в России условия для его содержания, но посмотрим, там есть идеи, и в общем-то, мы различные ходы сейчас предпринимаем, действия, но надеемся, всё-таки удастся у нас в Центре его оставить, ну а дальше будем ждать, когда он повзрослеет, достигнет половой зрелости – может быть, это следующий рубеж, когда его можно будет попробовать отправить в море.
Д.Ю. А у них враги естественные есть какие-нибудь?
Вячеслав Алексеев. У кольчатой нерпы на севере враг – известный нам белый медведь, а здесь у нас враги – только люди.
Д.Ю. А правда – извините, перебью – а правда, что медведь нос лапой закрывает, и тогда нерпа не понимает, что это медведь? Что 3 точки чёрные – она врубается, а если нос закрыть…
Вячеслав Алексеев. Да, я скажу так, что одна из причин, почему мы кольчатой нерпой так увлеклись – я работал больше, чем со 100 видами диких животных, может, даже и больше, и с дельфинами мы работали, но это уже в других местах, и с различными тоже тюленями, но именно кольчатая нерпа нас покорила своим, так скажем, интеллектом и эмоциональностью и вообще схожестью реакций с человеческими. Т.е., конечно, для биологов нехорошо вот этим очеловечиванием объектов биологических заниматься, но здесь вот у нас было практически полноценное общение, у нас опыт был. Мы – единственные биологи, у которых кольчатая нерпа жила в городской квартире год, и она прекрасно понимала слова, которые касались её жизни: ползи туда, или если слышала где-то, что мы говорим о лососе, красной рыбе, она тут же приползала из комнаты, начинала требовать этого лосося. Причём требовала она – тоже у неё разные такие были трюки, т.е. она нас, например, на кухню впускала, а потом ложилась поперёк проёма дверного и кусала за ноги при попытке выйти, т.е. без подачки там невозможно было выйти, ничего ей не дав. Прекрасно открывала холодильники, шкафчики на кухне, всё там обшаривала, выворачивала всё в поисках какой-нибудь пищи или интересных предметов, выворачивала все на пол, постоянно спать просилась на диван именно – она там выбрала себе место, облюбовала, и там массу ещё интересных таких…
Д.Ю. А она по мозгам как – как собака или…?
Вячеслав Алексеев. Как очень умная собака или может даже превосходит, потому что, в принципе, тюлени – они умные уже из-за того, что существуют в 3-мерном пространстве в таком и в 2 средах: в воде и на суше, плюс к тому кольчатая нерпа – это единственный тюлень, который строит ещё и дом себе, по сути, т.е. на время размножения они себе создают эту камеру подснежную на льду, где спокойно у них щенок почти 2 месяца живёт, укрытый от осадков, от хищников, от всех нежелательных вторжений, и даже нерпы-дядьки у них строят себе такие норы, чтобы там не слишком зимой мёрзнуть. Т.е. они в этом даже уже звери умные, они очень упорные звери, т.е. можно сказать, что когда они, например, плавают под водой, и самка увидела там на льду прозрачном какая-то куча снега, и хочет в ней сделать нору, она начинает этот лёд процарапывать когтями.
Д.Ю. А где у неё когти – на плавниках?
Вячеслав Алексеев. А у них на передних ластах такие достаточно большие когти, и они начинают снизу лёд процарапывать. Лёд обычно там и 20 см, и 30 см, и даже 40 см процарапывают – и всё для того, чтобы добраться до этой вот кучи снега. Т.е. звери очень упорные и очень эмоциональные, т.е., там, у нас даже, ну как – семейная жизнь, бывают и конфликты, бывают какие-то громкие фразы, выражения, и она тут же приползала нас мирить с женой, если что-то не так шло, тут же начинала кататься, в общем-то, очень ласково себя вести, хотя обычно у нас постоянно шла такая борьба за иерархию в семье, т.е. я был на верхней ступени, но это оспаривалось постоянно, нерпа где-то посередине, а супругу она считала уже ниже себя. Я просто постоянно для самозащиты швабру применял и за счёт этого мог, как человек, пользоваться орудием. Жене был жалко обороняться, жалко нерпу, и вот постоянно шло вот это выяснение, кто главный.
Д.Ю. А нерпе её было не жалко, да, в борьбе?
Вячеслав Алексеев. Нет, она там, Лена по квартире прыжками передвигалась, и сидела, если на кресло или диван, надо ноги убирать наверх обязательно, потому что тут же появлялась нерпа: кто ту ноги выставил? Т.е. постоянно о себе напоминала и подчёркивала, что она главнее, т.е. она каждую минуту этим правом своим пользовалась. Но тогда ситуация такая сложилась, что больше эту нерпу некуда было деть, и выпустить это животное тоже мы не могли, потому что, с точки зрения закона, ну и вообще после того, как она пожила в квартире, она, конечно, без дополнительной подготовки уже не выжила бы в море.
Д.Ю. А, извините, вопрос: а вот вода – ей непрерывно надо в воде? Она как бегемот – её поливать надо, нет?
Вячеслав Алексеев. Нет, она нормально у нас жила, она на суше жила, и очень часто мы её сажали в ванну. Потом уже, когда она 50 кг веса достигла, это было уже сложно делать, и ей там в ванне было сложно помещаться, мы её иногда вывозили на природу, там делали вот эти китайские бассейны сборные, наливали их водой где-нибудь в лесу, у знакомых на дачах, на каких-то горнолыжных базах – на горе, я помню, стоял бассейн, и там сидела нерпа. На заливе мы даже один раз огородили 500 м, купили проволочную сетку, огородили ей вольер. Мы старались, чтобы она и на улице жила, и плавала как можно больше, и вот так мы мучились, пока не познакомились с людьми, у которых на даче был бассейн 80 тонн, туда мы её уже привезли, там она перезимовала, мы всеми правдами и неправдами насобирали денег на передатчик, там кредиты взяли какие-то, и родственники помогли – просто это очень дорогая штука, тогда 150 тысяч она стоила, ну и сейчас также стоит.
Д.Ю. Недёшево!
Вячеслав Алексеев. Да, ну и трафик к нему, и т.д. И после того, как она больше года прожила в этом бассейне, перезимовала на льду, мы её там учили эти лунки делать, тоже там много всяких историй было интересных. Но мы её выпустили с передатчиком, и вот 5 месяцев после выпуска она передавала информацию о перемещениях, и выяснили, что она и охотится, и двигательной активности не теряет, и по 40 км за сутки проходит, т.е. понятно, что она уже охотится и обеспечивает себя энергией нормально. Потом передатчик во время морозов стал с перебоями работать, мы думаем, что уже там батарея во время морозов умерла, и надеемся, что она выжила. Вот такие у нас истории, мы занимаемся таким делом необычным, и историй у нас таких сумасшедших великое множество. Когда-нибудь мы, наверное, напишем книгу об этом, о всех наших…
Д.Ю. Хотя бы надиктуйте – народ распечатает, будет интересно.
Вячеслав Алексеев. Ну да, хорошо.
Д.Ю. А вот вы добрые люди, и вам зверей жалко, но сограждане, как известно, по больше части сволочи – враги там среди людей у них присутствуют?
Вячеслав Алексеев. Ну, люди разные: есть люди, которые любят нерп и хорошо к ним относятся, и есть люди, которые вообще уважительно к Красной Книге относятся – это хорошие люди, как правило. Но есть люди… ну как сказать – плохие, ну рыбаки не любят, в основном.
Д.Ю. А им что? Она у них рыбу ест?
Вячеслав Алексеев. Ест рыбу, повреждает орудия лова – это огромная такая всемирная проблема, это во всех странах, это не то, что у нас там…
Д.Ю. В смысле, сети рвёт или что?
Вячеслав Алексеев. Да, везде рыбаки очень не любят морских млекопитающих – и тюленей, и дельфинов, и везде они несут из-за этого иногда даже колоссальные убытки финансовые, потому что вот так выходит рыбак и предвкушает: вот сейчас я сеточку сниму, и бах – мне 40 тысяч, там, лосося балтийского. Выбирает – у него дыры там в сетях или сеть вот так скомкана, и в ней только головы висят рыбьи, и конечно, он в сердцах там много чего может сотворить, и конечно, он это сделает. Ну, кто-то сдерживается, кто-то не сдерживается… мы помимо того, что мы спасатели для этих животных, мы ещё, вторая наша сущность в том, что мы биологи и учёные, собираем информацию, ездим по тем же рыбакам, и об этом конфликте с рыбаками нам многие рассказывают: а вот я сижу, там, бах из ружьеца – голова разлетается, прикольно. Остальные тут же смотрят и дальше продолжают есть. Ну, так рассказывают. Мы принимаем эту информацию к сведению, записываем всё это к себе, публикуем статьи.
Д.Ю. А с точки зрения этих наших дорогих охотников, она на что-то годится – её едят, у неё шкура ценная?
Вячеслав Алексеев. Раньше было, очень сильно этих животных использовали – все эти наши финские народности на берегу залива, а Балтике и на Ладоге…
Д.Ю. Я с детства помню, что для лыж нерпичий мех хорошо: в одну сторону едут, в другую нет.
Вячеслав Алексеев. Да. Ну вот насчёт того, как оно едет, не могу сказать, но жир тюлений очень хорошо использовался и как смазка, и как горючий материал для этих всяких светильников древних, и шкуры тоже пользовались спросом для одежды. Мясо – оно так, на любителя, в общем-то, и мяса очень немного, т.е. животное, вроде огромное, а когда его препарируешь, то внутри совсем небольшое количество мяса, и…
Д.Ю. Это жир, наверное?
Вячеслав Алексеев. Да, огромный, толстый слой жира.
Д.Ю. Это чтобы не мёрзнуть, да?
Вячеслав Алексеев. Чтобы не мёрзнуть, да, и чтобы запас энергии был. Раньше использовались, причём даже ходили тут совершенно жуткие орудия для ловли нерпы, нашли на Кургальском полуострове – там есть деревни заброшенные ингерманландские, сожжённые немцами, и там фундаменты старые, и видно – копатели ходили, там что-то накопали, и мы нашли крюки. С нами там наш эстонский коллега был Март Юсси – такой известный на Балтике учёный-специалист по тюленям, мы думаем – какие-то железки, а он рассказал их предназначение: там тройной крюк такой, острога рядом, наконечник, и в этом доме, видимо, жил рыбак, который вот этот крючок на верёвке забрасывал, он находил нору нерпячью, брал там детёныша, наживлял на этот крючок и бросал обратно его в нору на верёвке, живого, окровавленного, а самка приходила, и нерпа пытается перенести детёныша в случае опасности, и она вот так передними ластами его прижимает к себе, и насаживалась на этот крючок. Их вдвоём вытаскивали и уже этой острогой добивали.
Д.Ю. Жестоко!
Вячеслав Алексеев. Вот такой жуткий совершенно способ, с нашей современной точки зрения, но вот так, например, на нерп охотились, и раньше многие народности, это такое большое подспорье в выживании тогдашнем было. Но сейчас шкуры нерпячьи уже, и вообще шкуры животных для одежды – это немодно, жир тоже, собственно, не нужен, и в этом плане их оставили в покое.
Д.Ю. Ну т.е. только рыбаки, да?
Вячеслав Алексеев. В основном да, это конкурентные отношения, это вот именно борьба за ресурсы – за рыбу. Сейчас надо понимать, что и рыбаки у нас, ну вот на Ладоге, с моей точки зрения, сейчас Рыбоохрана даже отдалённо советскую не напоминает Рыбоохрану, по сути, не работает, и любителей сейчас огромное количество, и оснащены эти любители так, что, в общем-то, просто и зимой могут добраться до любых частей Ладоги, и каких только транспортных средств сейчас нету, и каких только орудий лова нету, и если сейчас на снижение рыбных запасов жалуются, то нужно посмотреть вообще, как сейчас сами люди ловят варварски совершенно, когда ту же щуку на ямах зимовальных добывают. У нас какой-то любитель – у него там катер для троллинга, он говорит: а я вот 800 кг судака удочками просто прошёлся и набрал. Не прошёлся, он там поработал, конечно, но просто сейчас любитель иногда добывает, как раньше промысловик.
Д.Ю. А в чём смысл?
Вячеслав Алексеев. Ну, какой-то, видимо, есть смысл. Нас это уже не интересует: кому-то, может, знакомым раздать, может, свиньям скормить, может, сам всё съест – я не знаю, честно говоря.
Д.Ю. Мы как-то ездили неоднократно в солнечную Финляндию, там возле Порвоо, ну короче, населённый пункт, где реки втекают в залив, там какая-то солёно-пресная вода, и там живут щуки в гигантских количествах просто, и там домики сдаются, как раз эти катера для троллинга. Если на день взять катер, 800 евро стоит, т.е. такое не сильно дешёвое развлечение. Но тоже там, я не знаю, 10 этих удочек воткнуто. Ну, народ соревнуется, естественно, кто больше щуку поймает. Рядовая щука весит примерно 5 кг, которая большая, ну из тех, что я видел, я не рыбак и никакого отношения к этому не имею, я видел 7-килограммовую щуку. Осмелюсь заметить, они невкусные. Она большая, и жрать её невозможно: коптишь – сухая, котлеты какие-то там из неё крутить… Ну я, конечно, не знаю, из 5-килограммовой сколько получится котлет, и сколько человек нужно, чтобы это сожрать, а если ты их в день ловишь 2-3, сожрать это не сможет никто. Развлечение, мягко говоря, странное, с моей точки зрения: если ты их не ешь, зачем они тебе? А 700 кг – это куда он денет всё?
Вячеслав Алексеев. Не, ну судак – хорошая рыба, вкусная, но вот, действительно, сейчас иногда не всё это понятно с рыбаками, и я не берусь их ни осуждать, ни комментировать, но просто у тех же финнов – вот сейчас они, например, начали отстреливать серого тюленя, и эстонцы с прошлого года, потому что численность этих животных на Балтике восстановилась, т.е. они тоже в Красной Книге ещё, в своё время они находились тоже на грани исчезновения, потом все…
Д.Ю. Спохватились, да?
Вячеслав Алексеев. Спохватились, да, балтийцы, все государства запретили охоту на этих животных, добычу, и численность сейчас уже 35 тысяч особей, на Балтику уже, в принципе, действительно, этого вполне достаточно. Финны с эстонцами начали отстреливать, у нас рыбаки на серых тюленей тоже жалуются, но они принимают эти решения на основе тщательного изучения вообще ситуации с теми же тюленями. Вот когда, например, рыбаки заявляют на Ладоге, что давайте возобновим отстрел ладожской нерпы, то нужно, чтобы было понимание, что с этой нерпой происходит: может, там нерпы 2 тысячи, но они за счёт своей мобильности сегодня на севере, завтра на юге, и кажется, что их много там, а может, они…
Д.Ю. Ну если по 40 км в день, то…
Вячеслав Алексеев. Да, им это вообще не расстояние, прогулка просто. И может быть, они просто уже приспособились к новым орудиям лова, тем, которые сейчас применяются, и кажется, что давят там рыбаков. А для начала хорошо бы просто нормальный современный учёт численности этих животных провести, узнать, что на самом деле с рыбными запасами на Ладоге происходит, чтобы вообще всё это было понятно, грамотно и логичны все действия были. А когда всё это наугад, и исследований, по сути, не проводится таких методичных, целенаправленных, то стрелять можно начать, а что дальше, потом как это остановишь?
Д.Ю. Выглядит как-то, мягко говоря, странно. Отскакивая чуть-чуть назад: при советской власти нельзя было купить сеть в магазине, все сети плели лично – технологии, челноки, там, я помню, развлекались. Теперь, если их продают, кому попало, ловить, я так понимаю – это же промысловый лов получается? Рыбаку нельзя, но сеть купить можно. Трудно как-то ждать от людей, что, купив сети, они будут их дома развешивать в квартире, наверное, ловить кого-то будут, с одной стороны. С другой стороны, если оно занесено в Красную Книгу и нуждается в охране – а чего ж государство-то, куда оно смотрит?
Вячеслав Алексеев. Вот это очень правильное замечание насчёт сетей: свободной продажи сетей, в принципе, не должно быть – это наша точка зрения.
Д.Ю. Рыбнадзор, катер с крюками, который всё это вылавливает, за постановку сетей уголовное наказание – просто за постановку, не говоря уже о том, что там что-то поймал. Что это вообще такое? Как такое можно допускать? Рыбнадзор этот – он не того…? Или он в доле там постоянно – как это?
Вячеслав Алексеев. Я не берусь комментировать действия Рыбнадзора…
Д.Ю. Добрый вы человек.
Вячеслав Алексеев. …но, скажем так, в плане сетей, то, что сетей касается именно таких, на Финском заливе, где у нас всё-таки погранзоны, и присутствует такое ведомство, как Морская инспекция пограничного управления ФСБ России, там с сетями немножко поспокойнее, чем на Ладоге, потому что уже там серьёзные люди могут и серьёзно проблему создать такому рыбаку-любителю. А в целом продажа этих вот дешёвых лесочных сетей – это огромное зло, потому что эти сети никому не жалко, если раньше для рыбака сеть – это же целое состояние было, он за ней и в шторм пойдёт, снимет. А сейчас напился водки, приехал, бросил сеть, проспался утром, уехал, сеть забыл, там, или, не знаю, что-то мне лень лезть в воду, куда-то идти, что-то снимать, и никто там геройствовать ради этих сетей не будет, это как расходный материал такой дешёвый – это неправильное отношение к этим… Это опасные штуки, их срывает, они потом дрейфуют где-то или стоят долгое время, и там всё живое гибнет в этих сетях. Это ужасное зло, с этим надо бороться, но пока никто не борется. Кстати, вот, раз никто не борется, надо подумать – может, мы тоже начнём… хорошее…
Д.Ю. Это опасно, физически опасно.
Вячеслав Алексеев. Нет, ну мы снимать сети не собираемся – это действительно опасно, мы работаем часто на воде, и хотим вернуться на берег, и поэтому мы, конечно, если увидим сеть, то её снимем так, если уж совсем будем уверены, что там за нами не сидит, из кустов не смотрит какой-нибудь мрачный тип в состоянии алкгольной…
Д.Ю. Делирий.
Вячеслав Алексеев. Да, потому что…
Д.Ю. Можно натренировать тюленя, чтобы он их откусывал как-то коварно, сети?
Вячеслав Алексеев. Ну да, можно, конечно, подумать, но вот в этом можно во многом истоки вот этих проблем искать, а обвинять тюленя сразу вот так – ну, надо всё-таки сначала изучить вопрос, потому уже говорить такие вещи.
Д.Ю. Ну, во-первых, он зверь, т.е. животное, если он видит добычу, то он её просто ест, не из желания нагадить этому самому рыбаку, а просто ест. Ну если здесь её много, почему не съесть, почему не оставить одну голову?
Вячеслав Алексеев. Да, это легко, она вот уже пойманная, развешенная, подошёл только и съел. Не надо гнаться где-то, нырять, крутиться.
Д.Ю. Наоборот, он если умный, он только и будет вокруг сетей …
Вячеслав Алексеев. А так и есть, там уже у нас есть…
Д.Ю. Я уже мыслю почти как тюлень.
Вячеслав Алексеев. Да, тюлени в этом плане близки к людям, потому что они тоже стараются свою энергию сохранять, меньше двигаться и больше лежать, когда представится такая возможность, и они тоже не любят испытывать чувство голода, поэтому, конечно, если они рядом с собой увидят сеть, то многие из них пойдут там мародёрствовать, и, как нам говорили промысловики, есть уже целые группировки, банды, которые буквально там уже… сейчас мало уже сейнеров, нов принципе, они уже идут прямо за пароходиком к месту постановки сетей. И многие даже выходят уже в тёмное время, когда нерпа отдыхает, именно чтобы нерпа их не заметила, и разные петли там описывают на воде, и уклоняются всячески, чтобы не привлечь…
Д.Ю. Противотюленевый зигзаг.
Вячеслав Алексеев. Да-да буквально так, и есть уже специализированные возможно даже группы какие-то, которые следят за какими-то артелями рыболовецким.
Д.Ю. Это же как с медведями: медведь тоже быстро понимает, что на помойке питаться гораздо проще, вкуснее и интереснее, и дальше его уже палкой не выгонишь.
Вячеслав Алексеев. Да, медведи тоже очень умные звери, чрезвычайно умные, но они при этом чувствуют некое… такое чувство превосходства у них зачастую, особенно в тех местах, где они с людьми не сталкивались, то там они себя ведут, конечно, нагло и получают из-за этого. Так что наши питерские медведи, кстати, очень интеллигентные и очень такие ненавязчивые.
Д.Ю. Положено питерскому медведю.
Вячеслав Алексеев. Да, и их вы не увидите и не услышите, и хотя они есть, но увидеть очень сложно.
Д.Ю. Отвлеклись от тюленей, которые за сейнерами ОПГ создают подводные. Так государство-то что? Вот вы, как я понимаю, совершенно частная инициатива, вам жалко зверей, и вы лично на свои деньги в своё время этим занимаетесь. А государство как? Им это интересно вообще, нет?
Вячеслав Алексеев. Государство… ну как: государству интересно всё, как мы знаем, есть даже закон, и там написано, что за причинение вреда редкому объекту животного мира из числа внесённых в Красную Книгу человек будет иметь серьёзные проблемы с законом, а именно около миллиона штраф, по-моему, уголовное преследование…
Д.Ю. Солидно!
Вячеслав Алексеев. Да, но так мы и не слышали, чтобы к кому-то это применялось, обстоятельства, единственное, вот когда мы начинали свою деятельность, нам постоянно раньше говорили, что это будет в отношении нас применено. Но в том же законе есть ещё замечательная формулировка, что за оставление такого животного в состоянии, угрожающем его жизни и здоровью, такое же наказание предусмотрено, и по сути, можно ссылаться на вторую трактовку и заниматься было тем, чем мы занимались. Но сейчас все разобрались уже время прошло, мы уже не такие непривычные, государство нас, именно те, кому положено, они нас не запрещают – это уже хорошо, а так нас ещё государственное предприятие «Водоканал» Санкт-Петербурга поддержало, и с тех пор мы, например, в промышленных масштабах своей вот этой деятельностью по спасению животных занимаемся. Ну в этом вот плане нам вот так государство помогло.
Д.Ю. Т.е. конкретная государственная организация всё равно помощь оказывает?
Вячеслав Алексеев. Да, конкретная государственная организация, но эта организация просто тут, к счастью, так уж попало – просто идеология этой организации совпала с нашей, т.е. большое внимание там уделяется пропаганде бережного отношения к окружающей среде, а мы, в общем-то, тоже в эту струю попали, и вот. Ну и с тех пор, уже с 2013 года мы с Водоканалом этим вместе занимаемся, и у нас уже развивается наш проект, у нас единственный в России специализированный современный центр оказания помощи этим животным, в принципе, там всё есть необходимое для того, чтобы нормально результативно работать, и сейчас мы уже, научившись управлять этим центром, перешли к следующему шагу – сейчас мы уже начали пытаться помогать этим животным в поле, именно в тех местах, где они будут размножаться. Мы с этого года начнём работать, вот как раз бороться с этими бесснежными зимами, но это уже такой безумный проект, он даже нам самим авантюрным кажется немножко – т.е. создавать будем снежные кучи объёмом 20 кубов на льду Финского залива для того, чтобы самки кольчатой нерпы находили эти кучи и приносили в них потомство. Т.е. осталось объяснить нерпам, почему они это должны делать, но единственно, что нас греет – что уже опыт таких работ есть у наших добрых и славных соседей – у финнов. И такая же история с сайменской нерпой: на Сайменских озёрах было 150 животных, они много лет назад схватились за голову, начали там много чего для них делать, и одно из основных направлений их деятельности – это создание вот этих искусственных сугробов, и у них за эти годы численность животных выросла со 150 до 350 особей, сейчас 90% самок размножаются в этих искусственных сугробах, и почти 90% потомства их выживает, потому что животные, детёныши на открытом льду, скорее всего, погибнут, их там либо лисица найдёт, либо собака, либо орёл какой-нибудь. Ну, собственно, в основном их, новорождённых, подбирают орланы, если они не спрятаны от этой птицы. Единственное, что у нас проект будет намного опаснее, намного труднее – они работают на озёрах, а нам на морском льду придётся это всё делать. Мы сейчас, в общем-то, так уж получилось, что если там Водоканал нам создаёт базу такую, вот этот комплекс, который для животных, содержится за счёт средств Водоканала и администрации Санкт-Петербурга, с разрешения городских властей, то вся биологическая часть – это всё мы собираем за счёт пожертвований граждан…
Д.Ю. Только хотел задать вопрос: рядовой гражданин-то может как-то пособить?
Вячеслав Алексеев. Ну да конечно, у нас в основном, мы всегда рассчитываем на помощь людей, именно которым эта тема интересна, и у нас есть сайт, на котором есть реквизиты для пожертвований, сейчас у нас запущен на краудфандинговой платформе Planeta.ru проект «Дом для нерпы», там мы тоже собираем деньги для того, чтобы в этом году стартовать, потому что там много очень серьёзной экипировки нужно для того, чтобы на льду работать и не потонуть. Всех призываем присоединяться.
Д.Ю. А снег откуда планируете брать? Снегоделательная машина?
Вячеслав Алексеев. Во время снегопада его можно ещё успеть собрать в кучу, можно часть привозить с берега, там у нас есть ёмкости, есть мотобуксировщик, который будет двигаться. Часть снаряжения у нас уже есть. Это сложный вопрос: часть куч мы из снега сделаем, часть вот сейчас уже финны начали делать из тростника, например, такие срубы, их легче намного делать.
Д.Ю. Я только хотел сказать: а может, им какие-нибудь специальные плоты, что это не льдина, а закос подо льдину?
Вячеслав Алексеев. Нет, это такое животное, что оно очень настороженно к человеку относится, и скорее всего, она вот эти рукотворные сооружения в большинстве случаев не будет использовать, по крайней мере, сразу. Т.е. были случаи, когда тёплые зимы, когда не было льда и снега, когда животные приносили потомство под лодкой перевёрнутой, лежавшей на берегу, там какое-то животное мы со спасателями МЧС добывали – оно под бетонной плитой на берегу лежало, её домкратами пришлось поднимать, там детёныш сидел. Но это всё ненормальные такие решения, рукотворные сооружения, может, когда-то в дальнейшем они смогут научиться использовать, но пока что из естественных материалов лучше всё делать. Т.е. мы будем из осколков льда что-то такое сооружать. Посмотрим, что из этого выйдет, очень рассчитываем, что всё-таки что-то получится.
Д.Ю. Говорят, что если кролику в клетке пол сделать ниже, то кролик, как норное животное, бежит туда, где пол ниже, и вот это у него нора, и он там прячется. Можно взять какие-нибудь, я не знаю, поливать жидким азотом, чтобы оно застывало всё сразу, если холода хорошего нет – избушка получится
Вячеслав Алексеев. Азотом…? У нас много, наверное, всяких будет рационализаторских предложений по строительству домов для нерпы, разные варианты мы будем пробовать, потому что, конечно, 20-кубовую кучу насыпать…
Д.Ю. Зверь, который идёт за сейнером, идущим противотюленьим зигзагом, догадается, что в избушке ему лучше.
Вячеслав Алексеев. Вполне, мы на это и рассчитываем, именно на их сообразительность рассчитываем, потому что звери очень внимательные, очень вдумчивые, и в общем-то, есть шансы. Им в любом случае с каждым годом всё меньше и меньше мест на Финском заливе остаётся для жизни, потому что он кардинально изменился за 20 лет, везде уже практически сидит человек на берегу с каким-то со своими делами, и нерпе тут уже нужно либо научиться жить в этом антропогенном ландшафте, либо уже исчезнуть полностью.
Д.Ю. Я считаю, что она научится. Вот в городе Сан-Франциско у них там специальные плоты заякорены, они там валяются просто друг на друге, им там страшно нравится: тепло, дерево, хорошо. А то, что люди там таращатся – так они же не подходят близко.
Вячеслав Алексеев. Да, вот именно на такое решение в дальнейшем мы и рассчитываем – что животные, ну и у общества удастся сформировать нормальное отношение. Т.е. у нас же одна из целей нашего проекта, почему у нас так много публикаций, и мы постоянно в СМИ присутствуем – нормальная такая воспитательная работа с населением, скажем, с людьми, чтобы они знали: ну даже добрые, хорошие люди выходят на берег и увидят тюленя, они что первым делом сделают – они побегут с ним общаться, они попытаются к нему приблизиться, сделать селфи. А тюлень может быть, ну вот 2 недели шёл шторм, он болтался в море, он не мог вылезть на камень, обогреться, в себя прийти, он не спал нормально, ему нужно отдохнуть, а тут его приезжает моторка или пляжники бегут, спугивают, и он потом, он же не сразу вылезет, где-то найдёт место. У них все эти камни, в общем-то, под строгим учётом, все эти места поделены между собой, на другой камень, если придёшь, не факт, что тебя пустят на этот камень. И он будет мотаться, и может, на следующий день опять шторм пойдёт, и он в таком состоянии измотанном – его и об камни потом разобьёт, или он охотиться нормально не сможет. У них бывает, что критичные моменты, и вот хотя бы уже в том плане, что не нужно пугать этих животных, не нужно приближаться к ним, они не рады общению с человеком. Если человек спокойно будет вести себя, то они со временем уже начнут сами подтягиваться и располагаться рядом с человеком, и так лучше, т.е. в этом плане приятно, когда во многих странах приезжаешь, и там дикие животные в городах ходят спокойно совершенно, и совершенно полноправные участники социума. Ну, до этого у нас далеко пока, но мечтать не вредно, и в принципе, так вот с течением времени мы наблюдаем, что всё-таки меньше проявлений вандализма, именно чисто вот такой жестокости. Не знаю, или люди добрее стали, или боятся на YouTube попасть – там, что-нибудь сделают не то, и тут же окажутся всемирно известной персоной с миллионами просмотров. Не знаю, из каких соображений, но вот таких диких поступков в отношении животных меньше всё-таки стало за это время, пока мы наблюдаем, например. Поэтому всё это, наверное, не зря, то, что и мы с вами как-то действуем на общественное сознание.
Д.Ю. Ну что сказать – отрадно. Я, честно говоря, думал, что вообще всё на голом энтузиазме, а оказывается, и казённые люди помогают, оказывается, и граждане могут как-то пособить. Все граждане, которые хотят пособить, линки под роликом, пособлять можно там, бегом. Делитесь изобретениями, как нам расплодить нерп, построить для них плоты, норы и всякое такое. Спасибо, Вячеслав.
Вячеслав Алексеев. Вам спасибо.
Д.Ю. Отрадно видеть, что такие люди в родной стране есть, которых не только собственный желудок волнует и благосостояние. Спасибо.
Вячеслав Алексеев. Вам спасибо огромное.
Д.Ю. Кто может ролик распространить – распространяйте везде, наши нерпы должны жить в достаточных количествах. Спасибо, Вячеслав. И жене спасибо тоже.
Вячеслав Алексеев. Хорошо, передам.
Д.Ю. Молодец, отважные вы люди! А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
