Егор Яковлев. Добрый день. Сегодня в роли ведущего буду я, Егор Яковлев, а в гостях у нас Баир Иринчеев. Баир, привет.
Баир Иринчеев. Приветствую, Егор. Добрый день!
Егор Яковлев. Поводом для встречи у нас стало издание знаменитого романа Вяйнё Линна «Неизвестный солдат». Перевёл его Баир и издал тоже Баир. Баир, поздравляю тебя.
Баир Иринчеев. Спасибо большое.
Егор Яковлев. Я так понимаю, что это культовая книга для Финляндии?
Баир Иринчеев. Для Финляндии это то же самое, что «Война и мир», «Преступление и наказание» и «Они сражались за Родину» в одном флаконе.
Егор Яковлев. Т.е. это главное произведение финской литературы 20 века или вообще главное.
Баир Иринчеев. Одно из главных, т.е. если не первое, то второе точно. Там, как всегда, мнения расходятся, потому что это художественная литература, но, конечно, для финского самосознания и вообще для финской культуры и литературы это произведение не знаковое, оно является, можно сказать, одним из таких краеугольных камней современной финской культуры.
Егор Яковлев. А Вяйнё Линна что-то ещё написал?
Баир Иринчеев. Он написал очень много.
Егор Яковлев. Очень плодовитый автор?
Баир Иринчеев. Да, был плодовитый автор, и помимо «Неизвестного солдата» он написал ещё трилогию «Здесь, под Полярною звездою», которая у нас ещё переведена «Здесь, под Северной звездою», и это 3 тома, трилогия о жизни бедных финских батраков, торпарей. Первые 2 тома – это до независимости Финляндии и гражданская война, третий том, не переведённый на русский – это уже то, что происходит в 20-30-е годы и заканчивается всё как раз Советско-финляндской войной 1939-40 гг. И в силу этих причин третий том не переведён, т.е. перевели в 60-е годы только первый и второй, т.е. то, что касается угнетения.
Егор Яковлев. Там что-то неприглядное?
Баир Иринчеев. Ну, в 60-е годы, мне кажется, любое произведение с финской стороны, особенно о Советско-финляндской войне, которую тогда на официальном уровне обе стороны – и СССР, и Финляндия – пытались забыть ради добрососедских отношений, мне кажется, там невозможно себе представить, чтобы перевели третий том именно тогда. Первый перевод романа «Неизвестный солдат» был только в 1989-90 гг. Книга вышла в издательстве «Прогресс» тиражом 50 тысяч экземпляров и с тех пор на русском не издавалась. Т.е. видите – «Неизвестного солдата» тоже перевели уже, в общем-то, на закате советского периода нашей истории, в 60-е годы было просто, наверное, невозможно себе представить, что такая книга будет издана в СССР на русском языке.
Егор Яковлев. Я читал, что там было много ошибок, в первом переводе.
Баир Иринчеев. В старом переводе там были неточности, были лакуны, и там были моменты, связанные с советской цензурой, но опять же не в плохом смысле этого слова, с моей точки зрения, в хорошем, щадящем, т.е. Линна сам воевал с 1941 по 1943 год, и он считается мастером финского реализма, т.е. он всё описывает очень реалистично, и очевидно, то ли переводчики, то ли цензоры посчитали, что некоторые моменты слишком натуралистичны, и они, конечно, смягчены. Ну и плюс есть смысловые искажения, есть моменты, которые переводчики того времени просто не поняли, но это связано с материальной культурой, о чём мы поговорим несколько позже.
Егор Яковлев. Расскажи, почему этот роман стал фундаментом финского национального самосознания в 20 веке? Почему именно он, что он такое выразил?
Баир Иринчеев. Очень хороший, правильный вопрос, потому что первый момент: первоначальную рукопись издатель забраковал вообще, т.е. Линна принёс текст, и издатель сказал, что это выглядит, как репортаж с поля боя, никому это не интересно, переделывайте. Линна переделал, сдал свою рукопись в издательство, издатель там немного выкинул его пространные рассуждения, подсократил немного его рукопись и издал тиражом, по-моему, 4 тысячи экземпляров, и издатель считал, что ну вот, сейчас эти 4 тысячи продадим и, собственно, всё.
Егор Яковлев. Всё, да? А потом ещё в СССР тиражом 50 тысяч издали.
Баир Иринчеев. А на самом деле… Ну вообще-то вышло более полумиллиона этих книг, и собственно, тот текстовой файл pdf, который мне прислали от правообладателя, на нём было написано, что это 56-ое издание, т.е. он с 1953 года, получается, выходил каждый год.
Егор Яковлев. Неплохо!
Баир Иринчеев. И действительно, это роман, который читал, наверное, каждый финн, и иногда даже финны говорят, что если ты не читал «Неизвестного солдата» и фильм не смотрел, то ты вообще не финн.
Егор Яковлев. Не финн.
Баир Иринчеев. Да, вообще не финн, что несколько забавно, потому что вышло 3 фильма по этому роману, снятых в 1955, 1985 и сейчас только что вышел в 2017 году, и вот у меня сын учится в Хельсинки, в финской школе, он из класса пошёл один на этот фильм, все остальные пошли на «Тор: Рагнарёк», и это к вопросу, кто финн, кто не финн, в результате. Но о фильмах мы ещё поговорим.
Дело в том, что Линна каким-то образом сумел показать именно простого финского человека, простого финна на войне, сумел показать основные черты национального характера, и с другой стороны, дал такую очень саркастичную и критичную картину того, что происходило вообще с 1941 по 1944 год, потому что, конечно, можно было бы подумать, что Линна будет писать о советско-финляндской войне, т.е. 1939-40 гг., война, которая для Финляндии стала Отечественной, и это, действительно, нужно подчеркнуть – что у нас есть Великая Отечественная война, у нас есть Отечественная война, и для Финляндии война, которая началась 30 ноября 1939 года, тоже стала Отечественной, потому что в первый же день войны, когда Маннергейм стал главнокомандующим и выпустил приказ № 1 по Финской армии, он заканчивался словами: «Мы воюем за веру, дом и Отечество», т.е. тем самым Маннергейм творчески переработал главный лозунг Российский империи: «За веру, царя и Отечество!» Ну, царя нет, зато есть дом, и это было равноценно объявлению, действительно, Отечественной войны, и вся нация, конечно, его поддержала. Но здесь речь идёт о второй войне – о войне 1941-1944 гг., и в книге описывается боевой путь пулемётного взвода, который воюет с 1941 года и заканчивает свои боевые действия 4 сентября 1944 года, когда вступило в силу соглашение о прекращении огня между Финляндией и СССР, и рисует картину, как сам Линна писал потом, отвечая на критику, он рисует картину совсем другую, не ту, что рисовали другие авторы, писавшие в эти послевоенные годы о событиях 1941-44 гг. Т.е. все написано с точки зрения призывников, которых призвали в 1941 году, из них фактически, т.е. там есть несколько персонажей, которые уже были на предыдущей войне, на Финской войне, как у нас её называли, но в основном это совсем молодые необученные новобранцы, вот их собрали, их послали, они воюют до 1944 года, ну и в конце их остаётся совсем мало, и роман заканчивается словами: «Братья моя дорогие», т.е. он описывает таких совсем-совсем простых финских солдат, офицеры показаны скорее негативно, чем позитивно, очень чётко даётся понять, что господа офицеры – это высшая каста, а мы – это мы.
Егор Яковлев. Пушечное мясо?
Баир Иринчеев. Ну, не то, чтобы пушечное… с их точки зрения, они просто товарищи, они там вместе воюют, а Линна сам поскольку был из бедной семьи, он это чётко очень ощущал это различие классов, т.е. господа офицеры – это одно, а мы, простые солдаты – это другое. Т.е. не то, чтобы пушечное мясо, хотя в начале романа там в одном из эпизодов есть такой тонкий намёк на то, что молодой фендрик Карилуото солдат за людей не считает, там очень тонко это показано, и вот в этом, конечно, Линна тоже мастер.
Егор Яковлев. Это офицер?
Баир Иринчеев. Да, фендрик – это как младший лейтенант у нас, у нас 1 звёздочка на погонах, у финнов 1 маленькая розочка в петлице. Командир взвода. И там всё время говорится, что господа – это одно, а мы – это другое, что вся эта дурь – это для господ: великая Финляндия, присоединение Восточной Карелии, патриотизм, т.е. вот все эти высокие рассуждения – это дурь, которую придумали господа, у них голова постоянно забита какой-то ерундой, а мы просто делаем, что нам приказывают.
Егор Яковлев. А в чём мотивация этих парней, которые на войну пошли? Вот именно в том, что им приказали – они и пошли?
Баир Иринчеев. Вначале Линна показывает энтузиазм основной массы этих призывников, связанный именно с тем, что первое: финское общество восприняло советско-финляндскую войну, как большую несправедливость, что с ними так обошлись, т.е. там как раз через диалоги это показано – что Финляндия уже дала немцам право транзита, и немцы уже размещаются на севере страны, и в книге до января 1942 года есть персонаж Лахтинен из северной Тавастии, северной Хямё, который вообще-то коммунист, и он с самого начала говорит, что нам, наверное, не надо ввязываться в это дело, потому что СССР – страна большая, ресурсов у них много, людей у них много, у них всего много, а у нас как-то всего мало, и когда они обсуждают, что сейчас будет ещё, т.е. начинается действие романа до объявления войны Финляндией СССР, т.е. они сидят в лагере, тренируются, и потом им говорят, что всё, выступаем к границе, т.е. им просто говорят, что мы выступаем, и причём…
Егор Яковлев. Там в романе никак не трактуется?
Баир Иринчеев. Нет, там просто сказано, что всем собраться, выезжаем, оружие, боеприпасы, снаряжение берём с собой, все гражданские вещи упаковать и сдать на склад. И они, конечно, обсуждают, куда мы едем, и соответственно, они обсуждают, что, наверное, мы выдвигаемся к границе, выдвигают самые разные версии того, почему, зачем мы едем туда, и кто-то там говорит, что, наверное, это потому что Россия, может быть, на нас нападёт, и для этого мы пододвигаемся на границу, чтобы это предотвратить. И Лахтинен говорит: насколько я знаю, Россия ни на кого ещё не напала, а немцы уже здесь, типа, что они тут делают? Ему отвечают: ну это просто туристические перевозки. Он говорит: ага, что немцы здесь туристы, что ли? И они ему отвечают: такие же туристы, как те, что сидят на Ханко, т.е. здесь намёк на советскую военно-морскую базу на Ханко, и такие же туристы, как те, кто в Выборге сейчас сидят. Т.е. солдаты хором ему отвечают возмущённо, что, как бы, немцы здесь, но смотрите, СССР у нас забрал Выборг, забрал и Ханко, ну, арендовал. Т.е. сначала у них такое ощущение у всех, кроме Лахтинена, наверное, и кроме фельдфебеля Корсумяки, который уже пожилой и не рвётся никуда, что они сейчас отомстят.
Егор Яковлев. А Лахтинен – нейтральный персонаж? Он не подаётся как негативный?
Баир Иринчеев. Нет, он скорее подаётся наоборот как позитивный, т.е. несмотря на то, что он постоянно бурчит, он постоянно критикует армию Финляндии, он постоянно критикует снабжение, питание, и он в открытую восхищается Красной Армией вообще-то, против которой он воюет, всё равно в январе 1942 года, прикрывая отход товарищей, он погибает, т.е. не то, что он там как-то перебежал или ещё что-то там… Ему другой главный персонаж … говорит: слушай, Юрьё, если бы у меня так припекало, как тебя припекает в нашей армии, я бы уже давно бы перебежал в Красную Армию и оттуда бы уже поливал всех из пулемёта. Но тут именно показывается через Лахтинена, что да, есть политические убеждения, он коммунист, но для него важнее спасение жизни товарища в бою, т.е. это очень интересно в книге показано.
Егор Яковлев. А отступая немного от текста книги: это реальная ситуация, при которой коммунист по убеждениям или член коммунистической партии Финляндии?
Баир Иринчеев. Нет, он именно по убеждениям, т.е. они же там…
Егор Яковлев. А, она была запрещена же, да?
Баир Иринчеев. Она была запрещена, да, но он напрямую позволяет себе очень позитивные высказывания в адрес СССР, русских людей, стойкости бойцов Красной Армии и вообще всего-всего.
Егор Яковлев. А от него не шарахаются?
Баир Иринчеев. Нет, от него не шарахаются, над ним издеваются, т.е. он, на самом деле, там вот именно Линна тоже говорит, что они издевались над всем: они издевались и над коммунизмом, и над Маннергеймом, и над вот всякими речами о великой Финляндии – они над всем издевались, но в конце это всё сводилось в шутку, т.е. как только Лахтинен начинал говорить: давайте, может быть, что-нибудь сделаем, там, какой-то протест заявим офицерам или ещё что-то, то всё это превращали в шутку, т.е. они не готовы в открытую бунтовать. Т.е. несмотря ни на что, они подчиняются всё-таки приказам, и там единственный раз, когда они фактически начинают бунтовать – когда их из Петрозаводска отправляют на фронт уже осенью 1941 года, т.е. после того, как они взяли Петрозаводск, с большим трудом туда дошли, там потеряли кучу людей по пути, их отправляют на Свирский фронт, и там они начинают бунтовать, но там это не связано с тем, что они коммунисты, или ещё что-то такое – они просто очень устали и им просто прикольно быть в Петрозаводске, потому что там девушки, там снабжение хорошее, и вообще, как в книге написано, «быть оккупантом оказалось очень приятно», т.е. Линна вот такие себе высказывания позволяет, и книга, на самом деле очень саркастичная, и она антивоенная. Как Линна в 1955 году, отвечая на критику, написал: «Я хотел написать такую книгу, чтобы, во-первых, изобразить войну максимально реалистично, а с другой стороны, описать её так, чтобы она никому никогда более не показалась привлекательной». Т.е. он её рисует, конечно, очень мрачно.
Т.е. вот вначале они: сейчас мы покажем! Тем более, что потом объявляется, что мы не одни, с нами великая армия великой Германии, с нами вся Европа, и они с большим энтузиазмом идут сначала в наступление, но после первых двух боёв как-то уже энтузиазм заканчивается, и там дальше Линна описывает, как они наступают, теряя товарищей, встречая очень упорное сопротивление Красной Армии, и там весь энтузиазм моментально иссякает, и слова: «Парадный марш до Урала» - они несколько раз используют это выражение, но уже, по-моему, в августе 1941 года с очень таким саркастическим оттенком.
Егор Яковлев. А про нацистов там есть?
Баир Иринчеев. Нет, там немцы тоже упоминаются так достаточно нейтрально. Там немцы упоминаются сначала именно как такая непобедимая армия, и Германия показывается именно как то, чему стремятся подражать господа финские офицеры. Там очень хорошо как раз описывается это через того же самого фендрика Карилуото, который… как раз показано в романе, как он перерождается из… Карилуото сам студент, из хорошей семьи интеллигентной, из семьи очень правого толка – у него папа госчиновник, он член Шюцкора, и по выходным он участвует в военных учениях и военных занятиях Шюцкора, и там Линна тоже так очень тонко намекает на то, что когда собиралась вот эта финская интеллигенция, то они, конечно, обсуждали, что надо нам создать великую Финляндию, что нам нужно освободить Карелию. Когда они входят уже в Карелию, подходят к Петрозаводску, то Карилуото, там прямо Линна описывает, что это же освобождение восточной Карелии, освобождение братского карельского народа от ига, это то, с чем нормальный финн должен ложиться спать, вставать, постоянно об этом думать, и вот наконец это происходит, т.е. мы освобождаем Карелию. Т.е. Карилуото представитель второго поколения интеллигенции независимой Финляндии, он ярый националист. И там в книге это, конечно, очень показано, и Карилуото, когда видит как раз, когда мимо проходят финские части, там егеря, потом пехота, потом танки, и т.д., он на всё это смотрит и говорит: почти как немцы, нам бы такую же армию, как у немцев – такая вся образцовая, там все в касках, все маршируют, как надо, штурмовые части, немецкие штурмовики – вот как бы было классно. И почему нам не выдали касок?
Егор Яковлев. И ещё бы СС.
Баир Иринчеев. Нет, вот про СС он не говорит, но там по поводу вот этих прогерманских и вообще пронацистских настроений офицеров очень хорошо показано через драку между лейтенантом Коскелой и каким-то ещё фендриком, когда 4 июня 1942 года, как мы знаем, это день рождения Маннергейма, 75-ая годовщина, юбилей, и Коскела уже в нетрезвом виде идёт в блиндаж к офицерам, и там кто-то из офицеров, фендрик поёт: «Ди Фане хох», т.е. он поёт «Хорст Вессель» - это марш нацистов. И Коскелу это выводит из себя, после чего он начинает этому фендрику выговаривать по-русски, причём матом, и потом просто его начинает бить.
Егор Яковлев. Почему по-русски?
Баир Иринчеев. А потому что Коскеле не понравилось, что тот в Финляндии, вот они все финские офицеры, а Коскела, на самом деле, сам красный вообще-то, что кто-то тут поёт по-немецки. Поэтому он начинает ему говорить по-русски.
Егор Яковлев. Это троллинг такой?
Баир Иринчеев. Да, он просто начинает его жестоко троллить, и, собственно, начинается драка. Т.е. за «Хорст Весселя» этот фендрик огрёб. И кстати, тут интересный очень момент, что на Линну, когда вышел роман, обрушилась страшная критика, потому что командир роты лейтенант, а потом капитал Ламмио показан вообще полным уродом: кадровый офицер Финской армии, из Хельсинки, т.е. из столицы, прошедший военную академию, его ненавидит вся рота, причём всю войну с самого начала. Карьюла, подполковник, который там появляется в конце книги, он вообще убивает двух солдат во время бегства, т.е. он там пытается изобразить «ни шагу назад» и терпит неудачу. Единственный офицер, которого Линна изображает крайне позитивно, это фендрик Вилле Коскела из Тавастии, т.е. коже из Хямё, и он из семьи красных. И конечно, все возмутились в Финляндии: а что такое, почему всё офицеры-то плохие, а единственный нормальный – это Коскела, и он из красной семьи, из семьи красногвардейцев, как так вообще можно? Ну и Линне пришлось ответить – просто сказал: слушайте, первое, что в Коскеле я хотел показать все самые лучшие черты нашего народа, финского народа. Это первое, а второе – он говорит: слушайте, ну комбат Сарастие – я его нормальным показал офицером. Кто там ещё? Там ещё несколько, Аутио, которого убило перед Петрозаводском, тоже нормальный офицер, который на Финской воевал, и т.д. Он говорит: вы сами себе это просто придумали. Поэтому он так написал, что отстаньте от меня, я нормально показал офицеров, вообще я писал с точки зрения нормального финна и нормального солдата, а не с точки зрения армии, потому что если бы я писал с точки зрения армейской дисциплины, то Ламмио вообще образцовый офицер, потому что в начале войны он лейтенант, в конце войны он уже майор, т.е. у него вообще с карьерой всё хорошо, это только Коскела как был фендриком, потом ему дали лейтенанта, т.е. он за 4 года продвинулся только на 1 ступень по службе. Но Коскеле это было неважно, и в конце он тоже погибает.
Почему Линна назвал это «Неизвестный солдат» - ну, с моей точки зрения, в силу 2 причин, и почему он так, действительно, зашёл вообще читателям в Финляндии, почему он считается основой финской национальной культуры, т.е. одной из основ – потому что, смотрите: им всем 20 год в 1941 году, 20-21 год, причём это тоже Линна показывает очень тонко: после первого боя в советской траншее, рядом с траншеей, они находят умершего нашего лейтенанта, его обыскивают, срезают с него петлицы, полностью забирают с него всё, что можно, и достают его удостоверение командира Красной Армии, говорят: «А, родился в Вологде в 1916 году – о, на 4 года старше нас». Т.е. тем самым даётся понять, что они все родились в 1920 году, т.е. им 20-21 год, не более того. Так вот, они вот молодыми пошли на войну, 4 года там были, потом в 1944 году те, кто вернулся, те вернулись, и понятное дело, как и у нас, в СССР, после войны нужно было как-то обустраивать свою жизнь, люди были простые, страна небогатая, поэтому все пошли работать: кто-то вернулся на свои хутора, кто-то пошёл работать на заводы, ну там, может, кто-то пошёл доучиваться в университетах, кто мог. Потом, понятное дело, все переженились, у всех пошли дети, и в связи с тем, что война для Финляндии закончилась совсем не так, как вообще планировалось изначально, то и ветераны, в общем-то, были нельзя сказать, что в таком особом почёте. И вот эти 10 лет, что прошли с 1944 года, они никому ничего особо не рассказывали – чем они там занимались 4 года, куда они там ходили в Петрозаводск, в Карелию и обратно бежали, отступали. Все молчали. Т.е. вот Линна первым, в общем-то, открыл рот…
Егор Яковлев. Т.е. это прорыв такого заговора молчания вокруг…?
Баир Иринчеев. Да, это как Ремарк «На Западном фронте без перемен» стал голосом вот этого потерянного поколения, точно так же и Линна – он от лица всех вот этих 20-летних призывников 1941 года рассказал их историю. Это первое объяснение, почему «Неизвестный солдат», потому что никто же не знал, что там вообще было. А второе объяснение – это то, что всё-таки официальная финская пропаганда совсем не так изображала финского солдата, как показано здесь. Официальная финская пропаганда в период с 1941 по 1944 год, понятно, изображала финского солдата, как сознательного гражданина Финляндской республики, который осознанно стоит на защите идеалов демократии, свободы слова, либеральных ценностей и правового общества, и западной цивилизации против орд восточных варваров, т.е. Финляндия – это такой вот…
Егор Яковлев. Форпост на пути Орды?
Баир Иринчеев. Да, форпост западной цивилизации на пути Орды, а форпост Финляндии на пути Орды – это Карелия, куда они, собственно, и вваливаются в 1941 году. Здесь же Линна показывает, что им как-то вообще… во-первых, они не очень образованные все, они все из деревень, и там Хиетанен на это намекает, он говорит: слушай, я после школы-то ничего, кроме газеты, не читал, но моего образования хватит, чтобы понять, что ты там фигню несёшь – вот такого плана у них разговоры. Потом пишется, что Хиетанен коряво вообще пишет, т.е. не очень хорошо пишет, т.е. тут ни о какой сознательности речи не идёт, и Линна напрямую пишет, что все речи финских политруков, у финнов назывались «офицеры просвещения», вызывали у солдат тоже полное отторжение. И здесь вот показано, что у них было такое очень циничное отношение ко всему…
Егор Яковлев. А образ врага присутствует?
Баир Иринчеев. Образ… ну это такое классическое военное произведение, с моей точки зрения, где враг – это что-то такое неосязаемое, т.е. они его особо не видят, а если видят …
Егор Яковлев. Т.е. демонизации нет?
Баир Иринчеев. Ну только у Карилуото есть в самом начале: когда он идёт во вторую атаку, он там про себя думает: «Азия для азиатов, Европа для европейцев, и сейчас я тебя загоню за Урал», т.е. у него там эти мысли озвучены, но самое-то интересное, что Линна показывает, каким образом вот этот ярый национализм, как он меняется к концу книги, и меняется отношение к солдатам в конечном итоге. Т.е. Карилуото – храбрый офицер, но в первой атаке он не может поднять взвод в атаку с земли, а точнее, с болота, и сам не может подняться, и в результате поднимает его взвод в атаку и погибает егерь капитан Каарна. В следующей серьёзной атаке, когда они штурмуют линию обороны советскую, заранее подготовленную, они не могут вывести из строя советский ДЗОТ. И тут подползает Коскела как раз, он говорит: слушай, я знаю, что надо делать – я сейчас возьму 2 противотанковые гранаты, их свяжу и заброшу на крышу этого ДЗОТа, а вы, главное, меня прикрывайте. Я в одиночку подползу, они меня, скорее всего, не заметят. И там есть замечательное предложение, в котором Линна показывает отношение Карилуото к своим людям, т.е. у него уже там несколько человек убило во взводе, кого-то ранило, но ему наплевать, и это Линна показывает через одно предложение, что Карилуото начал сомневаться: что если Коскелу убьют, и тогда уже второй человек погибнет по его вине. А тут то, что его солдат валят одного за другим – это неважно, потому что это его подчинённые, это не люди, они не столь важны, а вот егерь капитан Каарна, который в 1919 году участвовал в Олонецкком походе, у него там куча наград, и всё такое, вот он человек, потому что он офицер. И Коскела тоже фендрик, он тоже офицер, поэтому он человек, а его подчинённые – пф…
Егор Яковлев. Очень круто.
Баир Иринчеев. Т.е. Линна очень тонко всё это показывает, и там некоторые моменты замечаешь только с пятого прочтения, и собственно, описывается всё с 1941 по 1944 год и постепенно показано, как у них меняется отношение вообще к войне, потому что им-то обещали сначала, что сейчас великая армия великой Германии всё сделает, мы им поможем, и через 3 недели мы все поедем домой на сенокос. И наверное, ты знаешь, что у финнов в начале вот этих всех событий, т.е. июль-август 1941 года, они же придумали официальный термин для этой войны: вот была Талвисота – Зимняя война, эту назвали Кесесота – Летняя война.
Егор Яковлев. Летняя война, ты рассказывал, да.
Баир Иринчеев. Потом им пришлось отказаться от этого термина, потому что как-то лето кончилось, а война не закончилась, и потом уже осень, потом, соответственно, там как раз, когда они доходят до старой границы, они доходят до Погранкондуш в Карелии на берегу Ладождского озера, и там они тоже начинают говорить: о, смотрите, это же старая граница, мы уже дошли до пределов своей державы. И кто-то говорит: а, сейчас резервистов всех распустят по домам. И Лахтинен говорит, что никого не распустят по домам, это всё слухи, мы идём наступать дальше, мы строим великую Финляндию, и у господ там…
Егор Яковлев. Большие планы?
Баир Иринчеев. Нет, у господ там голова аж дымится от возбуждения, т.е. опилки в голове аж дымятся – так они перегрелись. Да, и потом Лахтинен всё время говорит, что, наверное, нам всё-таки не надо пытаться построить сверхдержаву – видно, что нас мало и ресурсов у нас мало, и вон смотрите, там эти резервисты идут 40-летние или 45-летние, пожилые совсем. И Линна тоже показывает, что там есть и пожилые, и как раз там это показано особенно в конце книги, но до конца книги мы ещё дойдём. Там ещё очень хорошо показано то, что они говорят: слушайте, мы 20-летние, мы молодые, и мы пойдём, вот что нам скажут, то мы сделаем, а вот эти резервисты 40-летние, 45-летние, они ещё подумают, они ещё все соберутся, обсудят и только потом решат, идти им или не идти. И действительно вот как раз среди пожилых финских солдат, которые 40 лет и больше возрастом и были самые серьёзные волнения в 1941 году и в дальнейшем, потому что они все уже крепкие мужчины, с жёнами, с детьми, с хозяйством, им есть что терять, и они, получая боевую задачу, сначала собирались, обсуждали и только потом говорили: мы пойдём, или: мы не пойдём. И например, я сейчас как раз вернулся из Сортавалы, там местные поисковики нашли такой интересный эпизод, когда финны начали штурмовать группу долговременных огневых точек советских на границе, и они не поняли, что ДОТы-то уже первые построены, в них уже стоит оружие, и там они заняты гарнизонами. Их там наши встретили стеной огня, там сразу 27 убитых, 50 раненых, и одна рота резервистов просто ушла с поля боя и сдалась военной полиции, сказала, что знаете, лучше арестуйте нас, мы лучше пойдём в трудовой лагерь болота осушать, чем тут вот это всё, нам это неинтересно.
Показывалось, как они идут, Лахтинен, когда пересекают границу старую между Финляндией и СССР, говорит: ну вот и заканчивается наша справедливая война, теперь мы захватчики. Дальше они идут до Петрозаводска, доходят до Петрозаводска, там 2 недели отдыхают, и там поведение финской армии в Петрозаводске показано не очень хорошо…
Егор Яковлев. Да, а вот вопрос: реалии оккупации там показаны: лагеря для русского населения сегрегационные…?
Баир Иринчеев. Нет, в книге этого нет, они не успели там долго пробыть. Но там, опять же, в книге как говорится – что Петрозаводск сразу наводнила толпа как раз всяких военных чиновников, пасторов, «лотт», оккупационной администрации, и там Линна пишет так, что они бы скорее пошли в тюрьму, чем начали бы отдавать честь вот этим офицерам, т.е. как простые солдаты, они считали, что это вообще какие-то…
Егор Яковлев. Тыловые крысы?
Баир Иринчеев. Да, что это тыловые крысы, и т.д. И нужно сказать, что они же весь этот путь идут пешком, и Линна показывает, описывает все трудности марша, они тащат на себе эти пулемёты, станок пулемёта весит 30 кг, сам пулемёт, т.е. тело пулемёта весит 30 кг, и всё это они таскают на себе туда-сюда, причём там в конце книги есть карта, как они шли маршем – там они километров 700, наверное, пахали пешком со всем этим снаряжением и вооружением на себе.
Егор Яковлев. А когда они приходят в Карелию, они понимают, что они на чужой земле, или у них возникает ощущение, что они всё-таки на своей?
Баир Иринчеев. Солдаты не понимают, т.е. что они говорят – там Хиетанен такой, самый боевой, он говорит: а, мы теперь в Карелии – это тут, где у них есть карельский плач, что они тут на похоронах плачут, и всё такое? Нет, там очень интересно показано, что они идут по Карелии, и они ощущают скорее, что они за границей, т.е. для них это такое уже, что они за границей, поэтому себя можно вести иначе. И там есть замечательный эпизод, когда они встречают старого карельского деда и начинают его спрашивать о том, как ему тут жилось при советской власти, и Линна тоже очень саркастично пишет, что дед сидел, они друг друга не очень понимали, потому что карельский и финский языки отличаются, но Линна там очень хорошо пишет, что дед в конце концов понял, что спрашивающим приятно, когда он отвечает, что тут людей мучали или расстреливали, и он просто начинает отвечать, что всех расстреляли, тут у нас был поп – его расстреляли, и он подытоживает свой рассказ, этот карельский дедушка, что, короче, всех расстреляли, что очень перекликается с современным днём, на самом-то деле. И несмотря ни на что,. они выполняют приказы, т.е. это показывает тоже, с моей личной точки зрения, как переводчика и читателя, показывает вот это финское законопослушание – это тоже их такая характерная черта, но оно очень характерно для западных народов в большой степени, вот это … этика.
Егор Яковлев. Скажи, пожалуйста, вот ты говоришь о том, что когда роман вышел, на него обрушилась значительная для критики. Можно ли сказать, что этот роман оказался неудобен?
Баир Иринчеев. Мне кажется, для элиты страны и для офицеров, конечно, и вообще для финской армии, он оказался как-то не очень удобен, потому что, действительно, офицеры показаны как-то не очень, мягко говоря, за исключением Коскелы, Сарастие и сейчас, надо вспомнить, кто там ещё то есть… А, всё: 3 хороших офицера. Ламме, с которым они постоянно имеют дело, они его все ненавидят, т.е. офицеры показаны как-то не очень, и опять же, где там патриотизм, где идеалы – там абсолютно этого нет. Вот над всеми этими вопросами: присоединение восточной Карелии, братские народы – карелы, вепсы, Калевала – они над этим всем скорее издеваются, нежели чем действительно этому следуют. Ну и плюс в книге показана одна «лотта», Райли Котилайнен, ну «Лотта», кто не знает – это финский женский вспомогательный корпус добровольческий, они замещали мужчин там, где могли, но без оружия в руках, т.е. они были скорее медсёстрами, машинистками, связистками, воздушными наблюдателями, метеорологами, понятно, что они обслуживали полевые кухни, помогали на кухнях, помогали раненым в госпиталях, т.е. вот замещали мужчин, где можно, и их было порядка, т.е. общая численность этой организации, по-моему, свыше 200 тысяч человек, но в реальности так активно… Да, это добровольческая организация, т.е. можно было вступить, но не активничать особо, а вот активно было порядка 50 тысяч человек. И там отношение солдат к этой «лотте» однозначное – что это просто девушка лёгкого поведения, которая проводит время с господами офицерами, и это, конечно, вызвало возмущение в Финляндии, несомненно, потому что там единственная «лотта», и она с низкой социальной ответственностью. Ну т.е. сначала там показывается так, что она очень простая девушка с 5 классами образования, из деревни, и вот она пошла в «лотты», причём пошла в «лотты» на фронт именно из-за того, что тупые иностранные журналисты создали вот этот миф о героической «Лотте» на Финской войне, на предыдущей войне, и вот она, короче, увидев этот миф, пошла в «лотты», там влюбилась в адъютанта батальона, но адъютанта батальона быстро убило, и потом она… т.е. она описывается в 1941 году, что у неё какие-то ещё есть идеалы, но она описана такой простушкой всё-таки, простой девушкой деревенской, и вот наличие «лотт», наличие женщин молодых у господ офицеров – это тоже вызывает кучу зависти у солдат. Рахикайнен говорит, что как-то нечестно карты легли – кому-то всё, а кому-то ничего. Он говорит: был бы я генералом, я бы бордель из этих «лотт» сделал – хорошо бы торговля шла билетиками в борделе. А в конце книги там Линна абсолютно напрямую пишет, что в этом военном походе, или в этом военном путешествии «лотта» Райли Котилайнен не нашла себе мужа, но это было компенсировано тем, что она нашла себе много мужиков и опустилась до такой степени, что переспала даже с противотанкистом. Т.е. там вот этот сарказм из автора просто прёт, и можно себе представить, когда все эти «лотты» ещё были живы в 1954 году…
Егор Яковлев. Видимо, это окопные разговорчики просто …
Баир Иринчеев. Да, и Линна, отвечая на критику, отбиваясь от неё, сказал: слушайте, ну это было? Было, а вы нам уже 10 лет рассказываете про то, какие они там были целомудренные, какие они были монашки и хорошие патриотки. Ну было же это, я же видел, я же сам там был на фронте, поэтому я решил, что я имею право показать и оборотную сторону медали. Вы нам показываете только парадную картинку, а я показал такую. И да, ему говорили: а что вы солдата показали таким грубым, бесчувственным и вообще, он говорит: ну потому что мы все находились в очень сильном физическом напряжении, мы постоянно голодали, мы были уставшие, нам было холодно, мы мокли под дождём , вот осенью 1941 года, и мы постоянно жили в страхе смерти, поэтому, говорит, нам было не до чего вообще. Так что во вступлении в книгу это всё как раз Линна описывает, и вот это отношение, кстати, к высшему руководству Финляндии он тоже очень тонко подаёт через солдатские разговоры и через искажённую молитву «Отче наш», которую читает один солдат – Ханкайоки в одном из блиндажей как раз во время позиционной войны уже в конце 1943 года, по-моему, когда он говорит, что храни главнокомандующего, начальника Генштаба, командующего армией, корпусом, храни нашего комбата и в особенности храни нашего командира пулемётной роты, артиллеристов можешь не хранить, он говорит, и в особенности в заключение хотел бы, Господи, тебя попросить, чтобы ты хранил господ Финляндии, чтобы они, не дай Бог, ещё раз не расшибли себе лоб об карельскую сосну. Т.е. вот это вот отношение показывается. И когда они начинают отступать, когда они бросают позиции и уходят в 1944 году, там как раз солдаты-то и говорят: да, что-то не стала Свирь границей Финляндии, и они говорят, что мы ещё заплатим за каждое дерево, которое мы здесь повалили, т.е. они понимают, что, скорее всего, их заставят всё это, т.е. страну заставят компенсировать. И тот отвечает: ещё и внукам, и правнукам за это всё придётся расплачиваться. Т.е. вот так он это всё показывает.
Егор Яковлев. Повезло – не пришлось.
Баир Иринчеев. Ну да, Финляндия уже всё оплатила, так что уже можно сказать, что дети и внуки расплатились, Финляндия выплатила СССР всё, что СССР с неё потребовал после войны.
Егор Яковлев. Скажи, пожалуйста, это кадр из фильма?
Баир Иринчеев. Нет, это, на самом деле, как раз подлинная фотография 1944 года, это как раз финны у нас на Карельском перешейке, где-то в районе Лемболово, но просто тут-то у них такое выражение на лицах, именно, что в конце они все понимают, что всё это было зря, т.е. что всё это напряжение, все эти потери, жертвы, физические усилия – это всё абсолютно было зря, и Линна это тоже напрямую говорит. И если посмотреть на то, как автор подводит читателя к окончанию романа, то там, если посмотреть на боевые единицы, на подразделения, то от взвода Коскелы остаётся 5 человек, а вот 4-ый взвод, которым начинает сначала командовать Карилуото, а потом Карилуото уходит на повышение, и т.д., их никого не остаётся. И тоже это Линна показывает очень тонко, не то, что там «и в этот момент взвод Карилуото погиб в полном составе» - нет, он это показывает следующим образом: последний солдат погибает, который в 1941 году с ними поехал на войну из одной учебки, и они говорят: слушайте, а Уккола-то – он же был последним. Они говорят: да, точно, он был последним, всё, больше их никого не осталось из 4-го взвода. Т.е. вот это отступление и собственно сам итог войны в романе показан однозначно как военное поражение. И в этом смысле роман был бы очень и очень депрессивным, но там у них есть персонаж – Ванхала, который всю войну адски шутит и всех троллит, и вот в самом конце, когда уже всё, наступил мир, он отпускает эту знаменитую шутку, которая гуляет и по интернету: «СССР победил, а второе место заняла маленькая, но упорная Финляндия». Т.е. это прямая цитата из романа, сейчас в русскоязычном интернете вам это преподнесут, как какой-то финский анекдот. На самом деле, нет, и в этом тоже значение романа, потому что если у нас в этом году не будут показывать «Иронию судьбы», вроде в новостях прошло…
Егор Яковлев. Нет, её просто с 1 канала перенесли на канал «Россия».
Баир Иринчеев. Да, но суть в том, что у нас показывают «Иронию судьбы, или С лёгким паром» каждый Новый год, и все его смотрят, а у финнов каждый год на День независимости показывают фильм «Неизвестный солдат», причём самый первый, 1955 года выпуска, т.е. фильм тоже растащен на цитаты, там все его по 20 раз смотрели, все уже знают, что там как будет происходить, и очень много выражений из романа стало такими крылатыми фразами, как у нас фразы из фильмов Гайдая и фильмов Рязанова, и конечно, из фильма «В бой идут одни старики», т.е. тоже все это знают, все это смотрели, и поэтому, конечно, для финнов это огромнейшее значение имеет – и книга, и фильмы.
Хотелось бы поговорить немного о фильмах: т.е. 3 версии снято – первый фильм 1955 года, второй – 1985 года, и третий вышел только что. Интересный момент, что финская армия так обиделась на книгу, что она не выдала реквизит для фильма 1955 года, реквизит и всё прочее…
Егор Яковлев. 1955 год, я так понимаю, это на следующий год после выхода он вышел?
Баир Иринчеев. Да, на следующий год после выхода.
Егор Яковлев. Т.е. сразу же взялись снимать?
Баир Иринчеев. Да, сразу же я снимать и сразу сняли, и именно этот фильм показывают на каждый День независимости. И фильм очень чётко следует книге, т.е. отклонений никаких вообще нет. Да, фильм тоже стал хитом, но реквизит выдавала не финская армия, а финская погранслужба, потому что финская армия сказала: нет, Минобороны сказало: слушайте, этот ваш поклёп на финскую армию – это какое-то издевательство над нашими солдатами и вообще над нашими офицерами, в первую очередь, и над нашим командованием вообще над всем, поэтому ничего не дадим. Но тем не менее, фильм вышел, и ремейк сделали только в 1985 году, он тоже подробно очень следует книге. Самое интересное, что для фильма было взято несколько буквально кадров из эпопеи Озерова «Освобождение», когда показывается мощь Красной Армии уже в конце войны, то они показали там буквально несколько кадров, несколько секунд – это выдвижение советских танковых колонн. Но фильм заканчивается очень интересно, потому что там в книге всё заканчивается тем, что они сидят у костров, варят себе эрзац-кофе, как обычно, и всё возвращается в начальную точку, потому что когда объявляли войну, то связной Миелонен их всех звал к палатке послушать речь министра. И вот они в начале книги слушают речь министра, что вот СССР на нас напал, но наша Финляндская республика вместе с великой Германией сейчас покажет соседу, отомстит, вернёт, и т.д., и в конце они точно так же слушают, и Миелонен точно так же их зовёт, говорит: кто хочет послушать, идите послушайте, что министр говорит. И министр говорит, что установление добрососедских отношений с нашим великим восточным соседом является главным приоритетом нашей политики. И мимо проезжает повозка с телами убитых – что последние убитые едут домой. Так вот, в фильме 1985 года показали эту повозку, которая едет, и на ней рядом лежат убитый финн и убитый наш боец, там по форме это прямо видно, у них там ещё постановщик так ещё выложил финскую кепку, чтобы финская кокарда была видна, и советскую пилотку, чтобы звёздочка была видна, т.е. видно, что они как бы вместе уезжают.
Вот на этом заканчивается фильм 1985 года, тоже неплохой, но фильм 2017 года оказался очень особенным, потому что то, что в книге показано буквально одним предложением или половинкой предложения, режиссёр Аку Лоухимиес развил в целую историю, т.е. это не противоречит самой книге никоим образом, но он там сделал ещё акцент на то, что там вообще-то у одного из героев – Антти Рокки есть семья, и он там несколько раз ездит к ним в отпуск, что у Карилуото есть невеста, что у Коскелы есть мама вообще-то, и у него двое братьев младших было убито уже на Финской войне. Т.е. показывается как бы жизнь, ну не жизнь – там такие наброски о жизни в тылу в Финляндии, и кстати, с моей точки зрения, здесь Лоухимиес просто молодец, потому что сначала такое начало фильма очень динамичное, они как-то очень все воодушевлены тем, что идут на войну, а потом, когда всё это тянется-тянется-тянется, там показывают, что первое Рождество не дома, а им же обещали, что к Рождеству-то 1941 года мы точно вернёмся домой, и там семья Рокки сидит у ёлки, поют церковные гимны, и там Рокка в блиндаже сидит такой мрачный, смотрит на ёлочку, украшенную советскими кокардами, тоже такой сидит, вспоминает. Потом второе Рождество точно так же, и третье Рождество. И там показывают что они все уже на самом деле очень устали от этого, все уже поняли, что не будет никакой великой Финляндии, что Германия проиграет, и вообще надо как-то из этого выходить. Ну и потом вот 1944 год, там показывается, как их всех убивают по очереди, и вот этой фразой, что СССР победил, а втрое место заняла маленькая упорная Финляндия, эта фраза очень нивелирует всё, тяжесть этого поражения – в фильме этого нет, фильм заканчивается тоже на такой очень депрессивной ноте. И когда фильм закончился, я своего сына спросил: «Ну что ты скажешь?» Он говорит: «Да мне просто жалко их всех, что все погибли». Я говорю: «Ну хоть Рокку ранило, он хоть домой всё-таки вернулся». Там показывают, как он наконец возвращается к семье, домой, там всего обнимают, что наконец он вернулся.
Но у Рокки тоже печальная история, потому что у этого персонажа есть реальный прототип – Вильям Пюлькяс, который жил в деревне Келья, это ныне деревня Портовое Приозерского района Ленинградской области РФ, и Рокка как раз старше, чем основная масса персонажей и героев, он воевал уже на Финской войне, причём он воевал на Тайпале, т.е. в родных краях, в тяжёлых очень условиях, и всё такое, и для него это поражение – поражение Финляндии в войне – означает, что он по второму разу теряет свой участок и свой дом. И там Линна тоже так намекает, что дома-то нет, т.е. в 1942 году его жена с 2 детьми, ещё беременная, ждущая ребёнка, она возвращается на пепелище и начинает сама строить себе дом, а Рокка в это время сидит где-то на Свири и всячески пытается ей помогать – он делает колечки из алюминия, которые можно увидеть у нас в музее, продаёт их товарищам и деньги отсылает жене. Но сам он постепенно начинает закипать, потому что он с большим удовольствием, как ты понимаешь, жене бы помогал, вообще строил дом и помогал ей там убирать урожай, и т.д., а он сидит и занимается непонятно чем. И потом, в 1942 году он уже говорит, что вообще, по-моему, солдатам скоро будет вообще наплевать, чем закончится, и кто выиграет в этой войне, потому что уже непонятно, что происходит, сначала вроде, да, немцы наступают, и лето 1942 года они ещё как-то полны энтузиазма, а потом после Сталинграда, там говорится, что резко поменялся тон советской пропаганды, которую им вещали, что если летом 1942 года только какие-то такие дружеские призывы, то с февраля 1943 года тон рупориста с советской стороны стал таким уверенным и угрожающим, и поражение военное для него, действительно, значит, что зря он делал все эти колечки, зря он зарабатывал деньги, и зря его жена там мучилась, строила этот дом, потому что не придётся им в этом доме жить. И действительно, там это всё показывается – что они вынуждены, жена его вынуждена уехать с детьми, из этого дома эвакуироваться, но в конечном итоге они всё-таки встречаются, т.е. хоть кто-то остался в живых.
Егор Яковлев. Я знаю, что есть проект показать фильм в озвучке Дмитрия Юрьевича?
Баир Иринчеев. Да, в фильме они говорят фразами из книги на 95%, поэтому можно сказать, что текст уже готов, за исключением некоторых реплик господ офицеров, потому что они там обильно цитируют классическую литературу, т.е. тоже демонстрируют, что они господа.
Егор Яковлев. Когда ждать?
Баир Иринчеев. Ну если получится, то в марте, надеюсь, что удастся договориться с правообладателем, и конечно, мне кажется, что Санкт-Петербург, может быть, Москва и Петрозаводск, вот Петрозаводск в особенности, вот им было бы интересно посмотреть, потому что там сам город Петрозаводск – он, можно сказать, отдельный персонаж в фильме. Но также сказать…
Егор Яковлев. А его в Петрозаводске снимали?
Баир Иринчеев. Нет, роль Петрозаводска играет крепость Суоменлинна рядом с Хельсинки, ну так просто, очевидно, режиссёру было удобнее. Снято хорошо, но, конечно, Лоухимиес – такой режиссёр современный и достаточно скандально известный в Финляндии, т.е. он там перчику-то подсыпал, в общем-то. Некоторые моменты там вообще заострены, т.е. например, в трейлере есть момент, когда показан лагерь как раз для не финно-угорского населения в Петрозаводске. В самом фильме этого нет, т.е., возможно, это есть в сериале, но глядя на рабочие материалы, которые частично выложены в интернете, такое ощущение, что они сняли вообще всё подряд, т.е. всё, что есть в книге, они всё сняли, а потом нарезали.
Егор Яковлев. А ты говорил, что там такого нету в книге – лагеря.
Баир Иринчеев. В книге нет лагеря, вот я и говорю, что Лоухимиес любит так…
Егор Яковлев. Придумать? Добавить?
Баир Иринчеев. Не то, что придумать, а заострить.
Егор Яковлев. Ну, я имею в виду – добавить.
Баир Иринчеев. Да, добавить жару, потому что например, классическая вот эта сцена с 75-летием Маннергейма – он её показал очень интересно, т.е. у Линны написано, что 4 июля 1942 года был прекрасный летний день с переменной облачностью, это был день 75-летия финского маршала, и вся официальная хроника полна только этим событием. И Лоухимиес в фильме, ни глазом не моргнув, просто показывает кадры хроники с хроникальной же озвучкой, где Маннергейм встречается с Гитлером, и там идёт текст закадровый 1942 года из хроники, что великую честь нам оказал сам рейхсканцлер великой Германии, приехав лично поздравить нашего маршала, и там это идёт секунд 10, эти фразы все такие пронацистские звучат, и потом действие переносится уже опять на фронт, где взвод уже лейтенант Коскелы украл с кухни термос на 200 л, себе сделал браги и упился до невменяемого состояния. Т.е. когда я это увидел, подумал: ну ничего себе – снял режиссёр фильм к 100-летию независимости Финляндии, поздравил от души. Ну наверное, показать ещё лагерь для нефинского населения, т.е. не финно-угорского населения Петрозаводска – это было бы уж как-то совсем, наверное, к 100-летию независимости не очень уместно.
Но и без этого, в общем-то, фильм получился достаточно печальным, депрессивным – что вот сначала вроде всё хорошо, а потом всё хуже и хуже, и там дома все устали в тылу, и на фронте всё как-то не очень. А потом ещё в 1944 году почти всех убивают. И да, конечно, можно сказать, что, как бы, интересная у вас литература, дорогие соседи, что у вас самое великое произведение – о том, как вы воевали-воевали и проиграли, но, с моей точки зрения, так неуместно говорить, это именно просто вот показан простой финский солдат.
Сейчас вышел новый перевод и на английский язык, т.е. там был старый перевод, который финны вообще посчитали филологической катастрофой, потому что там все ругательства финские были переведены, как «oh boy!», т.е. это даже не смягчение ругательства, это просто полная смена смысла, и получается, что финские солдаты – «oh boy!» - это же «ах!», «ох!», там, «ой-ой-ой!», «охохонюшки», как-то можно перевести – что они на поле боя так разговаривают. Понятно, что на поле боя они не могли так разговаривать. Вышел новый английский перевод – то ли «Гардиан», то ли кто-то ещё из британской прессы обрушился с градом критики на книгу саму, не на перевод, а на книгу, сказала, что это же вообще копипаст «На Западном фронте без перемен» Ремарка, только перенесённая на финские реальности Второй мировой войны, но, с моей точки зрения, не совсем так, потому что у Ремарка да, действительно, голос потерянного поколения, да, там тоже они все страдают, и т.д., но там война другая, там фронт не двигается, и они с французами периодически друг на друга набегают, их там мешают с землёй снарядами, травят газами, и они постоянно рефлексируют. Если ты помнишь, они там всегда: вот, наши учителя, которым мы так верили, мы их так любили, мы их обожали, боготворили, они нас воспитали патриотами Германской империи и сказали, что вы – блестящее поколение, и сейчас вы поможете империи стать ещё более великой, и т.д., и они попадают на фронт, и там начинается эта мясорубка просто, где просто их, действительно, разрывают на куски и травят газами, а они там дубинками бьют французов, и французы их бьют дубинками, булавами, палицами и т.д., и они считают, что нас обманули, т.е. весь патриотизм был только для того, чтобы на, как пушечное мясо, туда бросить. Они постоянно рассуждают: а что же будет, когда война-то закончится, если мы останемся живы, как мы сможем вернуться к мирной жизни, потому что мы же школьники, мы же не знаем, что делать, вообще не понимаем, что будет происходить, и вот эта вот такая жалость к самим себе у Ремарка постоянно в книге, она проходит через всё произведение.
Здесь финские солдаты не рефлексируют, им сказали – они пошли. Они не рефлексируют – они воюют. Плюс, опять же, здесь описана война подвижная, т.е. сначала, июль-август-сентябрь-октябрь они пешком идут в Петрозаводск, т.е. там показаны тяготы именно мобильной войны, потом в 1944 году точно так же они отступают от Свири до примерно Лоймолы, т.е. они тоже весь этот путь проходят заново, что снова они отступали по тем же дорогам, которые с таким трудом и такими потерями они отвоевали в 1941 году. Ну и, если ты помнишь, у Ремарка там в конце все погибают, здесь же всё-таки кто-то остаётся, и остаётся кто-то, кто может сказать вот эту шутку, что мы заняли почётное второе место, и в этом, конечно, отличие от Ремарка, т.е. нельзя говорить, что Линна просто…
Егор Яковлев. Переписал.
Баир Иринчеев. …просто переписал, потому что, если ты вспомнишь, у Ремарка-то «На Западном фронте без перемен» книга вышла в 1929 году, и она сразу была переведена на финский язык, т.е. она сразу вышла в Финляндии, и Линна мог её прочесть, да. Какие-то персонажи, может быть, и похожи, да: повар, тоже что есть вот эти молодые бойцы и есть бойцы постарше, но я бы не сказал, что это перепевка «На Западном фронте без перемен».
Егор Яковлев. По тому, что ты рассказал, я книгу ещё не читал полностью, немножко начинаю…
Баир Иринчеев. Надеюсь, что на каникулах будет возможность прочесть.
Егор Яковлев. Да, по тому, что ты рассказал, возникло ощущение, что всё-таки это очень самобытное произведение.
Баир Иринчеев. Да, оно заставляет задуматься, переводил её я, но у нас была целая команда корректоров, литературных редакторов, и одна женщина очень пожилая, которая выступила именно литературным редактором, когда она прочла эту книгу, она сказала: что-то я как-то в финнах разочаровалась. Т.е. тут такое абсолютно не романтизированное описание войны, наоборот, описание очень реалистичное, жёсткое, и собственно само описание боевых действий, как Линна это описывает, мне очень напомнило вообще отчёты о боевых действиях из журналов боевых действий, которые я читаю в архивах, поэтому мне и было очень легко переводить то, что касается непосредственно сражений, потому что там такой репортажный, действительно, стиль, всё описано очень конкретно, и для того, чтобы нормально перевести, нужно, действительно, знать структуру финской армии, тактику – кому придаются пулемётчики, как они наступают, как они отступают, какое у них оружие, что это за оружие, как оно вообще выглядит, и т.д. Вот, к сожалению, в предыдущем переводе это было упущено. Ну и почему я вообще взялся переводить эту книгу – потому что, с моей точки зрения, и сам Линна подчёркивал, что это произведение антивоенное, это не… Мне тоже вот в группе «вконтакте» в нашей, когда я выложил постер фильма…
Егор Яковлев. Зачем ты фашистов переводишь?
Баир Иринчеев. Нет-нет, там было по-другому сказано, там я вывесил постер фильма, а там идёт как раз финский солдат Хиетанен, тащит станок от пулемёта. Станок от пулемёта выглядит, как какая-то штука из «Звёздных войн», на самом деле, т.е. даже не понятно, что он такое тащит, только кто занимается историей, он поймёт, что он тащит пулемётный станок, а так выглядит, как что-то такое, какой-то бластер непонятный. И мне сразу сказали: а что ты тут вывесил постер с солдатом в нацистской форме? Ну да, у финнов кепочки их похожи на немецкие, которые у немцев появились с 1943 года. Мне сразу сказали: что это такое, вообще, и наверное, эта книга о том, как финны классно победили русских? Я говорю, что нет, я бы такое не стал вообще переводить, потому что мне кажется, достаточное количество…
Егор Яковлев. А есть такие книги?
Баир Иринчеев. Честно скажу, я думаю, что есть, но я просто вот не особо стремлюсь читать всю финскую художественную литературу о войне, потому что её огромное количество тоже есть.
Егор Яковлев. Я имею в виду заметные произведения. Поставим вопрос так: есть ли другие заметные произведения, известные произведения, которые были по популярности сопоставимы с «Неизвестным солдатом», именно о войне?
Баир Иринчеев. Роман Антти Туури «Талвисота», т.е. «Зимняя война», по этому роману тоже был снят фильм «Талвисота», 1989 года, но там описывается как раз сражение на Тайпале и потом на Вуоксе в Финскую войну. Но оно такое же примерно, оно достаточно хроникальное, тоже достаточно, ну в какой-то степени следует канве исторических событий, т.е. там не то, что какое-то полное фэнтези, там тоже описывается боевой путь 23-го пехотного полка, но там всё-таки люди-то другие, там другая война. Там люди именно из Остроботнии, они там тоже такие националисты, но потом тоже это всё как-то быстро, насколько я понял, исчезает.
Но на 100-летие независимости Финляндии хотелось познакомить нашего читателя именно вот с этим произведением. Да, возможно, в переводе я что-то упустил, не удалось перевести диалекты, потому что ни все говорят в оригинале на очень сильных диалектах: Рокка говорит на карельском диалекте, его сложно понять, что он там вообще говорит, Хиетанен говорит на западно-финляндском диалекте, офицеры говорят в основном на нормальном финском языке, но в переводе мне это показать не удалось, я сознательно это проигнорировал, потому что попытаться найти аналогии между разными регионами Финляндии и России, мне кажется, это было бы слишком искусственно всё-таки. Т.е. да, там у Линны у самого как раз, говорится, и в авторском тексте он тоже даёт, что это было произнесено на быстром диалекте Карельского перешейка, или это было произнесено с саволакским диалектом, или ещё с каким-то. Но в целом, мне кажется, что я почти всё понял, что Линна хотел сказать, и мне кажется, что удалось сделать перевод улучшенный по сравнению с тем, что было в 1989 или 1990 году, и хотя бы напомнить российскому читателю, что такая книга вообще существует, и произведение, да, самое главное произведение нашего соседа, оно не теряет актуальности, потому что это, действительно, если говорить о пропаганде и особенно о том, как финны приходят в деревню, там встречают этого карельского деда и спрашивают: ну как тут вам при Советах-то жилось? И потом он просто понимает, что они от него ждут ответа, что тут просто всех расстреляли, и он начинает им рассказывать, что и попа расстреляли, и сына у меня расстреляли, короче, всех расстреляли. И потом Рокка только говорит: слушайте, а вы не поняли, что он подстраивается под вас, вы не поняли, что он вам заливает? И только потом они говорят: слушайте, да, точно, он просто делает так, он отвечает так, как нам было бы приятно.
Егор Яковлев. Ну что ж, поздравляю с большой работой, с завершением большой работы.
Баир Иринчеев. Спасибо. 2 года.
Егор Яковлев. Рекомендуем: Вяйнё Линна «Неизвестный солдат».
Баир Иринчеев. Да, приобрести можно в Опершопе, ссылка внизу, и внизу же ссылка на трейлер фильма.
Егор Яковлев. Я обязательно прочту и напишу рецензию у себя.
Баир Иринчеев. Буду благодарен.
Егор Яковлев. Ждём новостей по поводу выхода фильма, обязательно в озвучке Д.Ю.
Баир Иринчеев. Конечно.
Егор Яковлев. Об этом будет сообщено дополнительно. А на сегодня всё. До свидания.
Баир Иринчеев. Всего доброго.
Новости
VIP
