Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч, добрый день.
Клим Жуков. Добрый день. Всем привет.
Д.Ю. 12 серия у нас, обращаю внимание, завершающая 1 сезон. Таки мы его добили.
Клим Жуков. Ну, почти. Осталось ещё ответить на вопросы по 12 серии, которые незамедлительно воспоследуют, я почему-то уверен.
Д.Ю. Да. Итак, что же у нас?
Клим Жуков. Во-первых, мы переместились в февраль-март, видимо, уже в март 44 года до н.э. Это важно.
Д.Ю. Чем важно?
Клим Жуков. Потому что 15 марта 44 года во время мартовских ид убили Гая Юлия Цезаря.
Д.Ю. У нас сегодня 13.
Клим Жуков. А через 2 дня будет годовщина. Ну и, конечно, начинается серия с того, что в уличном театре разыгрывается некое представление, где наглядно демонстрируются подвиги Тита Пулло и Люция Ворена на арене цирка, где они там всячески… Где они всячески там сокрушают гладиаторов. Пытались у меня спросить неоднократно, а я всё время откладывал, что это там за представления такие на улице. Случай не выпадал, а теперь всё-таки последняя серия, немного расскажу. Скорее всего, имеются в виду мимы, потому что греческая такая вот уличная комедия, которую мы бы сейчас назвали буффонада, она предполагала вполне конкретных персонажей. Т.е. типа Петрушки нашего советского, французского Арлекина, т.е. там представления могли быть на самую разную, практически любую тему. Но там, как правило, были фиксированы эти персонажи.
А мимы устраивали представления с любыми персонажами. Там можно было напялить на себя маски, загримироваться как угодно, и вот это как раз был этот вот народный театр, который, кстати говоря, был страшно популярен вообще в народе, т.е. не только среди низов, но и среди верхов. Более того, аристократические всякие разные юноши очень любили напялить на себя маску, намазаться, и плясать по этому самому…
Д.Ю. Умело выступить, да.
Клим Жуков. Умело выступить на этих подмостках, чтобы высмеять кого-то себе лично неприятного. Естественно, это было важным очень орудием народной пропаганды, потому что вот тут же, как показано в фильме совершенно правильно, происходит некое событие, например, завалили Помпея. Или вот Тит Пулло с Вореном ярко выступили на арене, и на это сразу есть какая-то реакция. Это не было никаким официальным театром, это именно был народный уличный театр. Кстати, со времён Древней Греции всех этих буффонов не очень любили и периодически убивали, я имею в виду власть предержащие. Потому что когда они перебарщивали со своими инициативами, их могли завалить.
Д.Ю. А мим подразумевается, что они там молча кривлялись или орали что-нибудь?
Клим Жуков. Нет, они могли и орать тоже. В принципе, конечно, были и пантомимы.
Д.Ю. Ограничений не было?
Клим Жуков. Как вот мы сейчас видели в серии, когда артист, изображающий Люция Ворена, и артист, изображающий Тита Пулло, молча изображали из себя что-то. Ну, могли и орать, и кривляться, и песни петь.
Д.Ю. Звук всё-таки добавляет.
Клим Жуков. Ну, это, опять же, несколько разные жанры, чуть-чуть разные. А в принципе занимались этим одни и те же люди, одни и те же труппы. Т.е. такая вот злободневная реакция. В принципе, первый театр, официальные постоянный каменный театр в Риме был построен около 55 года до н.э. Туда, говорят, влезало 17 000 человек.
Д.Ю. Неплохо.
Клим Жуков. Это, конечно, далеко ни цирк какой-нибудь там, или Адрианов ипподром на 150 000 человек, но всё равно очень большое сооружение.
Д.Ю. У нас такого театра в городе Санкт-Петербурге нет. У нас в самый большой спортивный дворец влезает на концерты 15 000, по-моему.
Клим Жуков. Вот. А тут 17 000. Ну, конечно, римский театр напрямую растёт из греческого театра, но и отличается, конечно. Потому что в Греции это была глубокоуважаемая профессия, которая имела глубокий сакральный смысл. А в Риме нет, в Риме такого не было, потому что именно вот театралы… Ну, конечно, все любили на них ходить смотреть, как на гладиаторов, собственно говоря, тоже очень любили, потому что нужно как-то развлекаться же в конце концов. И это могло и быть и политическое звучание, и быть чрезвычайно богато обставлено и очень торжественно. Известно, что Нерон купол этого самого театра сделал целиком из парчи с золотыми звёздами и изображением себя на колеснице. Ну, чтобы было понятно, кто тут за всё платит. Там золото, драгоценные камни, и прочее-прочее-прочее. Ну, просто потому, что Рим даже в эпоху Республики был кратно богаче любого самого богатого греческого полиса, естественно, они могли себе позволить такое. Но это, конечно, было в меньшей степени религиозное мероприятие, сколько это было чисто развлечение и заработок денег. Потому что 17 000 билетов продашь – это уже очень неплохо.
Д.Ю. Если по 1 денарию, уже 17 000 денариев.
Клим Жуков. Очень неплохой прибавок к пенсии, прямо скажем. И, конечно, театральные представления очень любили заказывать всякие разные власть предержащие люди богатые. Т.е. они могли целиком оплатить эти билеты, заплатить труппе, и от своего имени запустить представление.
Д.Ю. Т.е. уже тогда интеллигенция обслуживала правящий режим, да.
Клим Жуков. Более того, Цезарь очень активно, как мы можем предположить, пользовался услугами этих самых мимов, чтобы высмеивать своих недругов – Помпея и прочих.
Д.Ю. И нашим, и вашим за копейку спляшем.
Клим Жуков. Да, да. Тут у нас вот имеется такой миманс ярко выраженный.
Д.Ю. Отлично, отлично.
Клим Жуков. Там ещё забавно Атия так смотрит, хмыкает и говорит – а в жизни они гораздо симпатичнее.
Д.Ю. Ну, ей виднее.
Клим Жуков. Да-да-да. А в это время Тита Пулло лечат в некоем госпитале. Он там не совсем в сознании, а в это время художник-мазила рисует эскиз грифельным карандашиком в высокохудожественном стиле. Пулло проснулся, схватил его – ты чего тут делаешь? Что вы тут задумали, говнюки? А он говорит – как же, я вас рисую, по всему Риму ваши портреты, только они плохие, а я нарисую гораздо лучше, будьте уверены. Говорит – зачем ты придумал делать такое? – Ну как же, вы же знаменитости прямо. У Пулло лицо меняется – да?
Д.Ю. - Знаменитость, говоришь? – Ты и магистрат Ворен символ братской любви и искупления. Окажись ты сейчас в Риме, каждая дама в городе отворит свои двери могучему Титу Пуллону. Пожалуйста, отпусти меня.
Клим Жуков. Тот прямо так – о, каждая, какие перспективы.
Д.Ю. А до нас вот рисунки такие не сохранились в силу там времени и всякое? Они же наверняка отлично рисовать умели.
Клим Жуков. Конечно, они замечательно рисовать умели. Ну, просто это же краска, она была на штукатурке. Это и перештукатуривали по 30 раз, естественно, и, может быть, дошли какие-то отдельные фрагменты, и то довольно поздние. От эпохи ранней республики я сомневаюсь, что что-то дошло. Может быть, в Помпеях. Помпеи хорошо законсервированы. Они, конечно, не совсем того времени, но там всё-таки рядом. И, конечно, большой вопрос у меня про госпиталь.
Д.Ю. А почему, кстати, госпиталь? Это военное учреждение…
Клим Жуков. Ну, больница некая.
Д.Ю. В нашем понимании, ну, по-английски-то они все госпиталя, а в нашем понимании госпиталь это военная, а гражданская – больница. Он же не военный, поэтому в больничке, наверное.
Клим Жуков. Да. Я вообще не очень понимаю, насколько это было распространено именно в Риме того периода, общественные больницы. То, что врачей было много, в т.ч. приглашённых из Греции, из Египта, из Малой Азии, которым, кстати говоря, Цезарь активно раздавал гражданство, потому что ценные кадры. Вот это да.
Д.Ю. Лепилы.
Клим Жуков. Лепилы. А то чтобы вот централизованные больница, что-то я про такое нигде не смог прочитать. Возможно, читал не там. Но как бы то ни было, Пулло лечат в этом самом госпитале, откуда он, узнав, что ему теперь все дадут, немедленно тикает.
Д.Ю. Надо воспользоваться, да.
Клим Жуков. Не дождавшись выписки. Угоняет лошадь и тикает. Ну а Ворен – второй символ братской любви и искупления, в это время общается с семьёй, а конкретно с женой. И он очень боится, что вообще-то за такой подвиг его не то что из магистратов, его из города выгонят. Кстати, имели полное право, если он в самом деле казнь прервал, организовал фактически побег – ну это вообще залёт жесточайший.
Д.Ю. Ворен залётчик.
Клим Жуков. Поэтому, конечно, у Ворена, у него были основания опасаться за карьеру и своё гражданское состояние. Поэтому он присматривает землю в деревне…
Д.Ю. Это, я так понял, ему уже выделили.
Клим Жуков. Выделили, он приехал её посмотреть, где он проведёт, так сказать, вторую половину своей жизни.
Д.Ю. Пока пацаны идут в Паннонию…
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Далеко, Ворену выдали под Римом где-то рядом.
Клим Жуков. Да. Ну, конечно, мы уже договорились, что в Паннонию они не ходили ни в коем случае. 10 легион, например, он ушёл в Нарбонну, Нарбонская Галлия, там были эти самые пацаны-ветераны 10 легиона компактно селились.
Д.Ю. Как упоминал Пулло – да за такие деньги всех нарбонских шлюх передрать можно. – Здесь тебе не Нарбонна.
Клим Жуков. Ну, Нарбонна это очень хорошо, это же всё-таки южная, по современным понятиям южная Франция, там замечательный климат, тепло, хорошо, давно находится в сфере влияния Рима, и Цезарь как раз сделал всё, чтобы это стало реально Римом. Мы об этом чуть позже поговорим. Тут, конечно, очень показательно, что они некоторым образом консумируют владение землёй в виде ритуального совокупления на этой самой земле, которое внезапно перерастает в не вполне имитацию.
Д.Ю. Говорят, раньше российские крестьяне заставляли служителей культа совокупляться с землёй.
Клим Жуков. Ну или хотя бы подрочить.
Д.Ю. Без баб.
Клим Жуков. Да. А тут, понимаешь, вот как не хардкорно. Всё-таки женщину можно было употребить на пашне.
Д.Ю. - Шевелись, пока я не замёрзла досмерти. – И долго так? – Пока жрец не позвонит в колокольчик. – Юнона, помоги. Хорошая земля.
Клим Жуков. Совсем мало глины, тут вырастет всё что угодно.
Д.Ю. - Ты же должен только притворяться.
Клим Жуков. - А я и притворяюсь.
Д.Ю. - Неправда. Так.
Клим Жуков. Ну, пока Ворен консумирует пашню, Цезарь консумирует целиком Рим. Ему там, видимо, в тамошнем Сенате, как это в кино изображено, расстелили мега карту, по которой он ходит ногами и говорит – тут русло отворотить, тут болота осушить. Вокруг бегает Марк Туллий Цицерон и говорит – это замечательно, замечательно, это всё, конечно, будет только на пользу городу. Давай поговорим пару слов о том, что ты собираешься Сенат расширять?
Д.Ю. Я тебя чуточку перебью. До этого Пуллон прикатил на лошади. Упал на мосту, какие-то возчики нашли. – Пуллон сбежал из больницы. Какие-то возчики нашли его полумёртвым у Аппиевой дороги. Он попросил привезти его сюда. – Сюда? – Он в доме. И Пуллон уже лежит. Так-так. А в это время Цезарь да.
Клим Жуков. Да. Ну тут, конечно, нужно вспомнить, что рабыня Ирка, Иринка, хочет его прирезать, Пуллона.
Д.Ю. Да-да. Все раны раскрылись как свежие цветы. Порезали, видимо, Пулло изрядно.
Клим Жуков. Растряс.
Д.Ю. Да, себя красивого.
Клим Жуков. Растряс себя красивого. Ирка ночью хотела его прирезать, но не смогла.
Д.Ю. - Где я. – В Риме, у меня дома. Ты должен быть в больнице в Авернуме. – И пропустить всё веселье? Почему я связан? – Какое веселье? – Мы же знаменитости, герои песни и представлений, рисунки на стенах. – Глупая суета. И что с того? – Туго соображаешь. Женщины, женщины больше всего любят известных мужчин. – Тебе повезло, что ты до сих пор дышишь. Даже если выживешь, Цезарь наверняка снова бросит тебя на арену, и меня вместе с тобой. – Думаешь, бросит нас на арену? – Завтра узнаю. Велено явиться. Женщины, говоришь? Так-так. А Ирка, дура, хотела его зарезать.
Клим Жуков. Подвергшись эмоциям.
Д.Ю. Да. На что ей эта, Индира Варма, так и кричит – дура! (Найоба). А если бы ты его убила? И что тогда? Все бы поняли, что это ты, освобождённая женщина, убила бывшего хозяина. Куда бы ты пошла и что бы ты с собой сделала? Вовремя остановили.
Клим Жуков. Индира Ганди. Т.е. Варма.
Д.Ю. Дальше она ему – закончишь, проверь и смени, если потребуется, повязки Пуллона, и накорми его кашей. – Тьфу. Не понимает, дура, Пуллону-то только весело.
Клим Жуков. Он в армии ещё не то жрал, какая ему разница?
Д.Ю. Да-да-да. А тем временем человек-газета…
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. - С первого дня февральских календ наш любимый отец-диктатор Гай Юлий Цезарь повелел призвать в Сенат республики 100 новых членов. На третий день перед нонами в честь новых сенаторов будет устроено народное пиршество. Рабы и вольноотпущенники не допускаются.
Клим Жуков. Вот этак вот – не допускаются.
Д.Ю. - Любое повторение недавних беспорядков будет строго наказано. Ну а далее вот реку я поверну сюда, видишь, надо прорыть канал к холмам Ватикана.
Клим Жуков. Это, кстати говоря, в самом деле было, тут они не соврали в кино. Что удивительно, они так часто врут, но иногда, конечно, прорывается кусочек правды исторической. Потому что Цезарь очень активно занимался благоустройством города.
Д.Ю. Чисто Собянин.
Клим Жуков. Даже лучше. Собянин даже приблизительно столько не сделал, сколько там Цезарь понаделал. Собянин что-то Москву-реку никуда новое русло не прорывает, не поворачивает, и прочее. И храм в честь Венеры не строит, ну или кто там считается начальником собянинского рода.
Д.Ю. Хоть бы старое углубил.
Клим Жуков. Да. Вот. А Цезарь благоустраивал Рим и тут, конечно, очень важно, как он к Риму относился как к городу. Потому что чуть-чуть раньше, ещё при самом Цезаре, Римом считался только Рим и то, что непосредственно к нему прилегает. Всё остальное это было покорённые территории. Ну, понятно, что какие-то совсем близколежащие города типа Капуи и прочее – ну уж так и быть, тоже Рим. Всё остальное – это какая-то безобразная провинция и т.д. Но Цезарь, это было важнейшей частью его реформ. Он попытался привести в соответствие муниципальные законы в посторонних городах с муниципальными установлениями Рима. Понятно, что это дословно сделать было невозможно, единого городского устава никак нельзя было сделать.
Но Цезарь ясно давал понять, что теперь это всё Рим. Вот эта вся территория, где стоят римские легионные лагеря, где стоят бани, где проложены дороги, это всё целиком Рим. И вот вы готовьтесь становиться гражданами Рима, потому что у вас уже даже муниципальное самоуправление по образцу города. А город таким образом становился чисто столицей. Не единственным городом, который вообще есть, а столицей. Ну а столица это резиденция правящей династии, на которую Цезарь в лице себя явно намекал. И, конечно, все эти реформы по градоустроению, которые проводил Цезарь, его эти обильные строительства очень, конечно, напоминают отношение к империи, например, Александра Македонского.
Видимо, Цезарь видел в себе, а может быть в каких-то своих последователях такого монарха эллинистического образца. Причём именно монарха. Хотя, конечно, как я уже говорил неоднократно, это можно прочитать в любом толковом исследовании по поводу Цезаря, да и в источниках, что публично он все намёки на царскую власть отвергал. В частности, вот прямо сейчас – это, к сожалению, не показали, а было бы очень яркое, между прочим, очень яркий сюжет в рамках фильма. В луперкалии, т.е. в середине февраля, ему во время праздника Марк Антоний протягивал царскую диадему при большом стечении народу. Все говорили – бери, бери, а Цезарь раз за разом отказывался. Там можно было 3 раз отказаться. Он 3 раза отказался, и под конец приказал Марку Антонию отнести диадему в храм Юпитера. Т.е. у нас Юпитер царь, а не я.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Вот. Т.е. публично он отвергал. А реально, конечно, он делал из Рима просто столицу, главный из всех городов, но не единственный город. Ну и тут, конечно, нужно вообще поговорить о реформах Гая Юлия Цезаря, потому что шанса больше не представится при рассуждении об этом фильме. Цезарь сделал, конечно, массу важного. Если мы говорим о реформе управления следом за муниципальной реформой, он ввёл в Сенат, конечно, чудовищное количество сенаторов. Потому что тут говорят про 100, но в начале правления Цезаря было 300 сенаторов, а в конце правления их было 900. Т.е. он ввёл 600 сенаторов, а не 100.
Д.Ю. - А мы можем поговорить об этом расширении Сената? – Можем. – Галлы, кельты. – Длинноволосые галлы и синемордые кельты.
Клим Жуков. Это Марк Антоний жёг.
Д.Ю. Это Цицерон бегал.
Клим Жуков. Я имею в виду – Марк Антоний троллил Цицерона.
Д.Ю. Синемордые, да.
Клим Жуков. Да. Так он же вводил не просто так сенаторов. Потому что кто такой сенатор? Сенат это… ну, какая-то очень далёкая аналогия, верхняя палата парламента. Потому что на низовом уровне были народные комиции, собрания, где принимались законные всякие инициативы. В сенате их утверждали. Это, конечно, было не совсем так, как у нас сейчас, но оно к тому двигалось. Там всего 2000 лет осталось и оно вот именно так и будет. Началось всё тогда. В сенат избирали бывших консулов, цензоров. Это, кстати, при Цезаре цензоров стали назначать в сенат. И магистратов отслуживших. Ну а раз у вас теперь в других городах тоже есть собственное муниципальное управление по образцу Рима, так у вас там тоже будут свои магистраты, свои преторы, свои квесторы, и их придётся по закону тащить в сенат.
И это был единственный способ вообще, чтобы всю эту гигантскую по тем временам территорию соединить воедино, потому что у Цезаря именно это и было главной задачей, что он управляет не одним городом, который завоевал что-то там вокруг себя, а он управляет всей этой территорией как единой страной. Потому что все реформы Цезаря направлены были на обслуживание центростремительных тенденций, которые объективно наметились в Риме в силу движения в первую очередь, конечно, производительных сил экономики. Тут же сенат разросся. Ну, конечно, при Октавии Августе его сократили, очень сильно сократили, потому что бюрократия при Цезаре вообще выросла многократно. Не очень было понятно, как вообще всем этим управлять без наличия серьёзного управляющего аппарата. Но тем не менее. Вот у Цезаря 900 человек и, конечно, там не было синемордых галлов.
Д.Ю. Почему?
Клим Жуков. Волосатых германцев..
Д.Ю. Не пустили? Или надо было постриженным приходить?
Клим Жуков. Потому что собирали-то откуда их, этих сенаторов? Собирали их из, например, из Транспаданской и Цизальпинской Галлии. Цизальпинская Галлия это вот Ломбардия современная, а Транспаданская за рекой По то что находится. Это же романизированные провинции были давным-давно.
Д.Ю. Т.е. там уже все понимали, как надо одеваться, как стричься.
Клим Жуков. Там все ходили нормально. Я уверен, что там почти всех уже звали нормально, по-римски, они говорили по-римски. Это были фактически римляне уже давным-давно, но они ещё не имели римских прав. Поэтому какие там синемордые галлы, да вы чего? Там такие же были парни в тогах, в туниках, в сандаликах, без штанов, как приличные люди. Вот. Другое дело, что их стало много, и, конечно, для римской аристократии, вот именно внутриримской, вот это было крайне неприятно. Им было решительно плевать, даже если бы это было в самом деле галлы. Главное, что это не римляне, они откуда-то происходят, непонятно откуда, и с ними придётся делиться властью. Потому что одна из важных составляющих реформ Цезаря, что каждый отдельный магистрат, кроме диктатора, конечно, заметно урезался в полномочиях, функциях.
А вот диктатор, наоборот, получал всё большие полномочия и функции. Ну, понятно, чтобы у всех этих самых начальничков на местах было меньше шансов что-нибудь замутить по собственной инициативке. Вот. Цезарь, кроме того, попытался упорядочить римскую монетную систему, в частности, он попытался ввести золотое монетное обращение, аурей при нём начали чеканить. Это было важно просто потому, что соседи вокруг – в Малой Азии, например, они имели золотые деньги, а в Риме их фактически не было. Там пытались делать золотые монеты, но это никогда не получало широкого распространения. Было серебряное монетное обращение, ну и медное, естественно. Т.е. серебряные денарий был основной валюткой.
Д.Ю. Это потому что золота было просто мало, да?
Клим Жуков. Да, конечно, конечо. Ну а тут они наворовали, и стало возможным чеканить единую золотую монету. Смогут это сделать уже не при Цезаре, позже, но он попытался. Опять же, это нужно было для того чтобы объединить страну воедино, потому что золотую монету смогут чеканить только в Риме, это вот с гарантией. Потому что золота мало, оно в самом деле очень дорогое, многократно дороже серебра, и его сильно меньше. И если появится единая золотая валюта, она будет исходить только из Рима. Там устанавливались единые чеканы, единые штампы, по единому образцу, и это было очень важно. И тоже, между прочим, не шибко здорово для местной аристократии, которая на инфляции денег, как и теперь, могла неплохо подниматься.
Потому что деньги дешевеют, можно купить дешевле какие-то объекты недвижимости, например. Просто потому что у тебя уже есть много денег, ты успел их накопить тем или иным способом, а тут раз и всё подешевело. А ты вывалил тут же кучу денег, и эта куча оказывается меньше, чем месяц назад, если бы ты покупал то же самое. А при введении единой валюты на разнице курсов, на дешевении денег играть будет уже не так просто, а скорее всего невозможно, потому что золото это есть золото, это очень дорогая монета сама по себе просто в силу содержания драгметалла внутри себя.
Кроме того… Так, это мы о чём сейчас поговорили: монетная реформа. Ах да, конечно, всё спрашивают про ростовщиков. Когда я говорю, что Цезарь запретил ростовщичество, Цезарь запретил налоговое ростовщичество в первую очередь. Т.е. налоги, как я в прошлый раз рассказывал, собирали откупщики, которые таким образом могли, ну как вот библейские мытари, то же самое буквально, они могли налоговые долги прощать, но под проценты, причём под очень серьёзные. Естественно, все эти откупщики были не сами по себе, они находились под крышей у тех или иных аристократов, которые контролировали ту или иную территорию. Они с этого собирали просто чудовищные деньги, загоняя людей в долговую кабалу. Кстати, с долгами Цезарь неоднократно пытался разделаться. Так до конца, правда, насколько я понимаю, и не разделался, но он там прощал задолженность по квартплатам…
Д.Ю. Проводил кассации.
Клим Жуков. Да, проводил кассации, так точно. И это было для страны, конечно, несомненный плюс, но вот для аристократии Рима это был чудовищный минус, это был удар, и вот именно этого-то Цезарю простить никак не могла местная знать просто в силу того, что ей нужно было бороться за свою власть. Напомню, что уже к временам Суллы (к юности Цезаря) демократия аристократии, т.е. правление олигархов, раздёргали римскую землю на составляющие, и чем дальше, тем больше. Т.е. власть олигархии равно сепаратизм на местах, потому что каждый олигарх, он сам по себе хозяин себе, и он своей делянкой стремится управлять максимально плотно, без участия коллег по опасному бизнесу. Поэтому т.н. демократия ко временам Цезаря фактически уже умерла сама собой. Дальше был вопрос – это всё развалится в ближайшее время или, наоборот, получит централизацию. Вот Цезарь был объективным выразителем центростремительных процессов.
Д.Ю. Чтобы всё объединялось.
Клим Жуков. Чтобы всё объединялось. Ну а, соответственно, олигархия выступала прямым его противником. Соответственно, столкновение было это было в первую очередь не столкновение человеческих интересов, а столкновение объективных экономических интересов классов. О как сказал. Поэтому, конечно, Цицерон в кино говорил про расширение сената, но вот буквально в этой короткой фразе, нужно понимать, зашифровано всё-всё-всё, что я уже четверть часа рассказываю. Он вообще хотел привести всё к старине, Цицерон, т.е. к состоянию республиканскому, как казалось, идеальному, которое уже к тому времени пережило себя и идеальным даже приблизительно не являлось. Ну а тут прибывает беспощадный Ворен на ковёр.
Д.Ю. - Ну, Ворен, и что мне с тобой делать? Ослушался моего приказа, осмелился вмешаться в одобренную законом казнь. Это проявление грубейшего преступного неповиновения. – Прошу извинения. Мне нет оправданий.
Клим Жуков. Прошу простить.
Д.Ю. - Передо мной дилемма. По закону могу приказать сбросить тебя с Тарпейской скалы, но простодушный народ сделал из тебя и Пуллона великих героев. Если я вас накажу, народ будет разгневан (какой популизм неприкрытый). Я не хочу злить народ, а значит не могу тебя наказать. Если не могу наказать, значит, надо наградить (следите за полётом политической мысли), иначе покажусь слабым. Слушай, Цицерон, под всеобщее народное одобрение я назначаю Люция Ворена римским сенатором. Здорово, да? А теперь вы все поражены. Ворен, ты будто Горгону увидал. – Извини. Я потрясён. – Будешь выступать в сенате от лица народа? – Такая честь, если сочтёшь меня достойным. – Нет никого достойнее (очень трогательно). Первые недели держись рядом со мной. Вопли Цицерона – прости, я вынужден протестовать. Низкорождённый плебей в сенате это уже слишком, не обижайся, Ворен. – Я не желаю скакать по аренам, Цицерон. Придётся угождать народу другим способом. – Построй ещё один храм, убей кого-нибудь. Народу легко понравиться, но не так. – Я хочу, чтобы сенат состоял из лучших людей Италии, а не только из пожилых римских богачей. – Занятное намерение.
Клим Жуков. Да-да. При словах «занятное намерение» все перечисленные персонажи убегают из здания сената. Да, всё это, конечно, немножко странно. Раз Люций Ворен магистрат, он не может быть в сенате, потому что он исполняет должность магистрата. А вот когда он демобилизуется, он автоматически туда попадёт. И что там Цицерон рассказывает про низкорождённых плебеев, он сам не шибко-то…
Д.Ю. Высокорождённый.
Клим Жуков. Да-да-да. Другое дело, я об этом тоже говорил, старинные плебейские роды выбились на самые-самые верха вообще римской власти.
Д.Ю. Выше некуда, да.
Клим Жуков. Выше уже в общем фактически и не запрыгнуть. Некоторые патриции переходили в плебеи, если требовала политическая обстановка того, без вопросов, это уже ничего не значило, плебей ты или не плебей. А там они постоянно говорят, что низкорождённый плебей – ну и что, собственно, какая разница? Сами-то они кто? Поска, оказавшись наедине с Цезарем и Марком Антонием, говорит, что надо быть осторожнее и ходить везде с охраной.
Д.Ю. - Многих обозлишь своими галлами, кельтами, плебеями и прочими. Надо удвоить стражу. – Я говорил то же самое. Разве он слушает?
Клим Жуков. Это Марк Антоний.
Д.Ю. - Стража не подпустит врагов. – А как быть с друзьями? (вот полёт политической мысли). – Ты обо мне? Уверяю, у меня нет дурных намерений – вопит сверху Брут. Сразу понял, о ком речь. – Я знаю, хоть ты и способен…
Клим Жуков. Это Марк Антоний.
Д.Ю. Извините, да.
Клим Жуков. Там Брута не было.
Д.Ю. - Я знаю, хоть ты и способен на всякие гадости. – Спасибо. – Но если бы хотел меня предать, давно бы уже предал. – Ну, ты не думай, искушение-то было. – Значит, никакой стражи, понадеешься на Фортуну. Очень хорошо, очень праведно. – Хватит ворчать, как старая бабка. Кто посмеет поднять на меня руку, когда рядом беспощадный Люций Ворен. – Умно. – Столько лет вместе, ты до сих пор удивляешься, что я сам могу завязывать сандалии. Вот принято решение достойное, так сказать, мегапредводителя древности.
Клим Жуков. Да. Припас себе с одной стороны верного сенатора, с другой стороны бодигарда вроде бы.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Хотя не очень понятно, что этот бодигард при наличии 900 сенаторов в состоянии будет сделать. Если захотели бы затоптать – затоптали бы. И затоптали, кстати, в результате.
Д.Ю. Хотя бы десяток если, хватило бы.
Клим Жуков. Да-да. Ворен очень обрадовался, что его не будут наказывать, а наоборот, наградят, ну и решает дома текущие семейные вопросы, и обещает выдать дочку Люцию замуж. А она рассказывает папе, что хочет выйти замуж за того, кого полюбит. Тут Ниоба, конечно, выступила как суперэксперт по семейным отношениям.
Д.Ю. Там прекрасно: - не нужен мне богатый старик. – Ещё как нужен. Подумай о нарядах, украшениях и рабах, которые у тебя будут. – Такая ерунда меня не волнует, говорит малолетняя. Папа – ерунда? В твоём возрасте я глодал кости из канавы. Наряды и украшения это тебе не пустяки. Они показывают, что ты из богатого влиятельного рода, что тебя любят, защищают и ценят. (Не все понимают, кстати). – А я хочу замуж за того, кого люблю. – Любовь не приходит просто так, над ней надо работать. Странный бы вышел брак, если бы ты любила мужа с самого начала. Тут вот просто каждая фраза в корень вообще.
Клим Жуков. Ниоба, ей можно просто выступать в качестве семейного консультанта вообще, я считаю, потому что всё правильно…
Д.Ю. - Всё верно. Нужно время. Будешь хорошей добродетельной женой, и любовь придёт. У нас с твоей матерью тоже бывали трудности, посмотри на нас теперь, говорит Ворен, мы счастливы. Ну, наверное. Так что добрый богатый старик. Принимает решение.
Клим Жуков. Да. Дочке-то к тому времени лет уже по фильму, прямо скажем, немало, ей уже пора-пора совсем, совсем пора ей уже замуж, потому что ей уже около 16-17 лет..
Д.Ю. Засиделась.
Клим Жуков. Старуха почти. В 14 – вот нормальный возраст. Ну, в 15.
Д.Ю. Максимум.
Клим Жуков. Ну а чего это? В 17 это уже вообще кошмар.
Д.Ю. Никому не нужна, получается.
Клим Жуков. Ну, просто если так долго она не выходит замуж, значит, что-то не в порядке.
Д.Ю. Дефективная, возможно.
Клим Жуков. Может, дура.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Может, сволочь какая-нибудь психованная.
Д.Ю. Гадина.
Клим Жуков. Чего это её не может папа выдать замуж? Это какой-то нехороший симптом. Может, больная? А жена Цезаря в это время, Кальпурния, возлегая с Цезарем (Цезарь там читает восковой ноутбук какой-то такой, планшетик), она видит нехорошие сны про чёрных воронов, которые «что ж ты вьёшься» в большом количестве. Просыпается. Цезарь говорит – не хотел тебя будить, но если ты что-то видела, это наверняка был кошмар, что-то такое.
Д.Ю. - Опять снился вещий сон. Я была в деревне. – Перестань. Я годами вижу подобные сны. Кровавый дождь, чёрные псы, паромщики в капюшонах. Годами. И вот он я – жив здоров, говорит Цезарь. Это мне напоминает произведение, если правильно помню, «Приключения Г. Финна». «Всем известно, что нельзя смотреть на молодой месяц через левое плечо. А наш звонарь-дурак знал, а взял и посмотрел. Семи лет не прошло, навернулся с колокольни насмерть».
Клим Жуков. Да. Всё, конечно, это немножко странно в смысле Кальпурнии, потому что она там как-то выглядит на много лет, прямо вообще.
Д.Ю. Она там тётенька немолодая.
Клим Жуков. Тётенька, да.
Д.Ю. Помладше Сервилии, но тоже в возрасте.
Клим Жуков. Весьма в возрасте. Её выдали замуж за Цезаря, это его 3 и последняя жена, в 59 годе. Это был её первый брак, т.е. выдали её в районе 14-15 лет. Т.е. сейчас у нас 44 год, ей 30 максимум. Она была довольно молодая тётка в самом-самом соку. А тут что-то как-то вот не знаю. Зачем её такой сделали древней, непонятно. И Сервилию зачем сделали такой древней, она же моложе была заметно. Хотя, конечно, она была старше, чем Кальпурния, но всё равно. Сделали бы их как раз… было бы понятно, чего она возмущается, что Цезарь ходит налево. Она такая молодая, красивая и прикольная, а он что себе позволяет, непонятно? И зачем, главное.
Д.Ю. По бабушкам бегает.
Клим Жуков. По бабушкам и по всяким, между прочим, Клеопатрам.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Ну с Клеопатрой-то ещё ладно.
Д.Ю. Куда не шло.
Клим Жуков. Куда не шло, да. Такая пуэрториканская проститутка. Кривляется ловко, опять же. Тит Пулло в это время ухлёстывает за Иркой, ходит за ней, смотрит разными глазами – то правым, то левым.
Д.Ю. Со значением.
Клим Жуков. Да. Корчит трогательные морды. Видно, запал окончательно.
Д.Ю. Ирка своего хромого уже забывает.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. А Брут, гадина, или кто там, мама его – предки Юниев, просим благословения мужчине вашей крови, пусть рука его будет тверда, пусть он нанесёт удар без промаха, и пусть сердце его наполнит священный гнев. Всё уже решено.
Клим Жуков. Да. Ну, к этому времени в самом деле всё уже было решено, заговор вполне сложился, Брут уже к тому времени не кривлялся, а был вполне себе с заговорщиками. Видимо, спусковой кнопкой непосредственно послужили эти праздники в луперкалиях, когда Цезарю подносили царскую диадему. Понятно было, что это не инициатива Марка Антония, что это спектакль, который сам Цезарь поставил, срежиссировал и приказал провести. И его этот показательный отказ от царской короны, сказали, что отказывается, значит, точно собирается быть царём, только пытается всех обмануть. После этого, конечно, уже было всё совершенно ясно. И тут, конечно, поражает чудовищный фатализм Цезаря, реального Цезаря. Кстати говоря, неплохо показан в фильме, потому что он не предпринимал никаких вообще шагов по самообороне. Хотя как человек, который вращается в римской политике уже с младых ногтей, не первый десяток лет, он не мог не понимать, что вокруг него не всё в порядке, просто не мог не понимать. Однако ни охраны, ничего, он был уверен абсолютно, что то ли его Венера будет хранить, то ли Юпитер, то ли Фортуна, то ли все вместе, то ли он так уже здорово всех к себе расположил, что уж точно ничего не случится. А это была большая ошибка.
Д.Ю. В судьбу, видимо, верил – раз так всё прёт хорошо, то и дальше, наверное, не хуже будет.
Клим Жуков. Да. А тут в сенат прибывает пополнение из бородатых упырей.
Д.Ю. - Вот этот точно торговал на форуме рыбой. – Этот хотя бы римлянин! Римский торговец рыбой – аристократ по сравнению с этими белгами и кельтами, которые зовут себя вождями. Глянь, у этого вообще серьги, блин.
Клим Жуков. Это кубло римских аристократов стоит на балкончике в составе Марка Туллия Цицерона, Марка Юния Брута, Гай Кассия Лонгина, Гая Сервилия Каски и всех-всех прочих, при том что выделываются, у них там патриций только Каска из рода Сервилиев. Все остальные – плебеи. Что они выделываются – неясно. Кроме того, уж белгов там быть не могло точно, потому что белгы это была дальняя Галлия, теперь Бельгия, а это не была в то время романизированная провинция никакая, и поэтому оттуда никаких вообще сенаторов не было и быть не могло. Я повторяюсь, всё это происходило из Цизальпинской, Транспаданской Галлии, которых Цезарь по муниципальной реформе присоединил к территории Римской республики.
Д.Ю. Ну, в целом они про то, что вот про серьги это про то, что надо было держать себя в строгости. Приличный мужчина не мог себя никаким безобразием украшать.
Клим Жуков. Ни в коем случае.
Д.Ю. Там какие-то пряжки на сандалиях – недопустимо.
Клим Жуков. Только завязки.
Д.Ю. Да. Вот эти серьги – что это вообще?
Клим Жуков. Римские мужчины вообще этого не носили в принципе, а уж тем более в сенате, вы чего?
Д.Ю. - Это конец. Вторжение галлов.
Клим Жуков. Они намекают на вторжение галлов времён царей, когда гуси Рим спасли, загоготав и обосрав всю стену.
Д.Ю. Да. – Я так понимаю, вот этот рыжий, идущий по пятам за Цезарем, это знаменитый Люций Ворен? – Он самый. – Животное с полей – римский сенатор.
Клим Жуков. Да-да-да. И да, что характерно, это же как раз Гай Сервилий Каска выдаёт про животного с полей. А рядом стоит настоящее животное с полей, с удивлением на него взирая, а именно Гай Кассий Лонгин, который уж настоящее животное с полей, который прошёл огонь, воду, медные трубы, он с самого рождения фактически в армии, профессиональный головорез и боевой офицер. А тут такое этот сказанул, ну вообще.
Д.Ю. - Не волнуйся, Каска. Скромные подданные царя Цезаря должны учиться терпению. Пойду-ка я домой да напьюсь вина. Всего вам хорошего.
Клим Жуков. Говорит Марк Туллий Цицерон и он удаляется.
Д.Ю. - Старый дурак.
Клим Жуков. Да-да-да. Цезарь со значением разворачивается с площадочки, видит Брута и кидает ему среднюю зигушку. Брут тоже так неуверенно ему подзиговывает, типа ой…
Д.Ю. Извините.
Клим Жуков. Извините. После чего, конечно, все оказываются в доме у Брута и страшно психуют, потому что Брут бегает кругами и орёт…
Д.Ю. - Видал, как он посмотрел?!
Клим Жуков. - Он всё узнает!
Д.Ю. Да. – Прикидывается, будто ничего не знает. Ждёт, когда выдадим себя. – Ему на нас плевать, он считает нас трусами. – В любом случае пора действовать. Сегодня он привёл галлов, кельтов, плебеев, завтра приведёт белгов или вольноотпущенников, и не угомонится, пока не превратит сенат в публичный дом. Чужеземного сброда станет больше, чем нас, представителей знати. Нас унизят и лишат власти. Пора действовать. – А как же кровожадный Люций Ворен? – Люций Ворен – сын шлюхи. Прямо как дети в интернете.
Клим Жуков. - Вы знакомы лично?
Д.Ю. - Вы что, знакомы лично? – Я знаю его. Отлично, отлично.
Клим Жуков. Ну, опять же, конечно, все эти вопли про плебеев от плебеев, даже не понятно, что вы пытались этим сказать, неясно, неясно.
Д.Ю. Дальше обсуждают Ворена – помнишь легионера, который…? Цезарь сделал его сенатором, чтобы угодить толпе. А в сенате этот пёс ни на шаг не отходит. Грозный пёс. Если хотим разобраться с Цезарем в сенате, надо разобраться с Люцием Вореном. – Убьём и его, в чём проблема?
Клим Жуков. Тут Сервилия заорала, что нельзя убивать народного героя.
Д.Ю. - Его любит народ. – И что? Я убью его. – Нет, убивать народного героя нельзя, это всё испортит. Умрёт только тиран. – Тогда убьём Цезаря в постели. Он же не спит с легионером. - Неплохая мысль. Можно подкупить рабов, подкупить подкупить повара, подкупить дегустатора, отравить его. И тут Брут взвивается – это вам не дешёвое убийство, это благородный акт, который надо совершить с достоинством, при свете дня, в стенах сената своей рукой. Моей рукой. – Ты прав, конечно. Прости. Всё это здорово, но как? Зарезать, что как, непонятное обсуждение.
Клим Жуков. Но они побаиваются, что их Ворен сам зарежет. Потому что так-то зарезать можно, а если их? Нас-то за что?
Д.Ю. Нас-то за что, да. От Ворена любой фигни можно ждать.
Клим Жуков. Так точно. Ну а тут напряжение-то в кино нарастает, и кадры прямо сменяются довольно быстро. Явно символизируя то, что всё движется к развязке, потому что сериал «Рим» характерен довольно неторопливым повествованием. Кадры длинные, сцены неторопливые, продуманные, а тут прямо всё так начинает клиповой мозаикой идти. Ворен спит с Ниобой, жаба Сервилия спит одна, вспоминает вдруг, откуда она слышала про этого Люция Ворена, будит своего сына и говорит – точно Ворен? Я же вспомнила, кто это. У него родилась… Хитрый план Сервилии.
Д.Ю. - Я слышала это имя раньше.
Клим Жуков. Да-да-да. Ну и тут приходит рабыня, которая приносит Атии приглашении от Сервилии то ли на ужин, то ли на обед, короче, в гости.
Д.Ю. На вечеруху.
Клим Жуков. На вечеруху. Атия сидит в своей потрясающей совершенно вилке, там так всё здорово сделано, там садик такой, вид на Рим офигительный совершенно открывается. Там видно Капитолий, там видно цирк.
Д.Ю. Room with the view.
Клим Жуков. Да-да-да. Видовая виллочка у неё, шикарная совершенно. Ну и Атия говорит, что она хочет пойти к Сервилии, потому что её очень забавляет, как она злится.
Д.Ю. Тут Атия не угадала. Не знала, что такое.. Хотя нет, она же говорила Цезарю.
Клим Жуков. Атия это первая говорила Цезарю, потому что Атия по фильму точно знала тварь Сервилию и знала, что она не угомонится ни в коем случае.
Д.Ю. Даже сын обалдел. – Разумеется, приму приглашение. - Это разумно. – Наверное, нет. Её гнев меня забавляет. А ты пойдёшь со мной. – Защитить меня, конечно. Кто знает, что на уме у безумной старой черепахи. Дочурка встревает – не говори так. – Она безумная старая черепаха. Я думала, ты выше таких дурацких переживаний. Расти должна, дочурка. – Нет, но я стараюсь. – Всё-таки пришла в ум. У тебя ещё остались к ней чувства. В этом нет ничего плохого. – Нет у меня никаких чувств. Только жалость к ней и к себе, какой я тогда была. И к тебе.
Клим Жуков. - Ко мне?
Д.Ю. - Глупышка. Так. А Пулло собирается в деревню.
Клим Жуков. В поля.
Д.Ю. - Хотел прогуляться до святилища богини Русины попросить прощения за всё плохое, что я натворил. Как думаешь, она простит меня?
Клим Жуков. Это с Иринкой общается.
Д.Ю. - Кто знает этих богов? Пошли со мной, говорит Пулло, если хочешь. Он к ней со всем вообще уважением.
Клим Жуков. Да. Так Пулло вообще её освободил, с собой везде таскает, разговаривает ласково. Чего она такая неблагодарная дура вообще, а?
Д.Ю. Не знаю. Баба, одно слово.
Клим Жуков. Да. Мужская шовинистическая свинья. Человек-газета возник. Толстый человек-газета, наш любимец.
Д.Ю. - Сборища возле сената запрещены. Никаких игр, никакой проституции. Да благословят боги нашего священного отца Гая Юлия Цезаря.
Клим Жуков. Они, видимо, намекают на то, что заседание сената было очень серьёзным развлечением для окружающих, потому что было интересно, что они там сейчас нарешают. Вокруг собиралась толпа людей, а там, где толпа людей, немедленно начинается торговля, проституция, карманные кражи, несомненно. Это я вот, приехав в королевство Сиам, общаясь с местными жителями, с Костей Анисимовым, привет, Костя.
Д.Ю. Константину привет.
Клим Жуков. Да. Он там рассказывал про майдан а-ля Таиланд. Собралось в Бангкоке 400 000 человек, которые немедленно расположились под навесами на шезлонгах и не стали вообще ничего делать. Тут же им стали делать тайский массаж, продавать еду, тут же развернулась обильная торговля сувенирами с майдана, которую крышевали местные менты, которые тоже ничего не делали. Потому что эти ничего не делают, эти ничего не делают.
Д.Ю. Главное чтобы не бандиты.
Клим Жуков. Да. И тут же развернулась, конечно, проституция немедленно. В общем, фестиваль был месяца на 2. Ничего не происходило, просто все валялись, потому что жарко.
Д.Ю. Там не попрыгаешь.
Клим Жуков. Да. Им делали непрерывно массаж, продавали еду, торговали сувенирами, давали интервью иностранным каналам. Всё, на этом всё закончилось. Вот тут, видимо, было нечто подобное. Там тоже жарко, и поэтому тут же нужно как-то расслабляться. Вот. А человек-газета говорит, что это вам серьёзное мероприятие, а не цирк. Никакой проституции и сборищ! Цезарь в сопровождении ликторов и Ворена двигается в сенат, Атия прибывает в гости к Сервилии, это опять кадры нарезкой пошли. А стрёмная рабыня Сервилии в чёрной одежде идёт наперерез колонне Цезаря. Ну у Пулло в это время пешком сваливает за римский кад. И тут же мне очень понравилось, как римляне при помощи верёвок и палок поднимают гигантскую колонну, демонстрируя причастность к технологиям богов.
Д.Ю. И рептилоидов.
Клим Жуков. И рептилоидов с Нибиры. Прямо вот очень наглядно показана эта конструкция, её там тянут за верёвки через много блоков, колонна отличненько поднимается. Но это, конечно, не могли такое вручную поднять ни в коем случае. Ну и тут, пока суть да дело, рабыня говорит Ворену, что нам надо поговорить о твоём внуки Люции.
Д.Ю. Насчёт твоего внука, да.
Клим Жуков. Пара слов про твоего внука Люция, как-то так.
Д.Ю. - Сенатор Ворен, я насчёт твоего внука Люция. То, что я тебе сейчас скажу, чистая правда. Вот это заход, я понимаю, чистая правда. И поверил тут же. Вот оно отсутствие критического мышления.
Клим Жуков. Ну, Ворен вообще импульсивный и не шибко умный по фильму.
Д.Ю. К сожалению, да.
Клим Жуков. И Ворен, конечно, покидает колонну и бросается домой. Понятно, кто не смотрел кино, во-первых, посмотрите, а во-вторых, рабыня Сервилии снаушничала то, что Сервилия выведала у дуры Октавии, дочки Атии, которая знала от своего младшего брата, что жена Люция Ворена, пока тот числился мёртвым, прижила ребёнка от мужа своей сестры. Т.е. вела себя недостойно.
Д.Ю. Недостойно.
Клим Жуков. И ничего не сказала мужу.
Д.Ю. Не доложила, когда он вернулся.
Клим Жуков. Так бы он её сразу убил, ничего бы не было.
Д.Ю. Я тоже так думаю, да.
Клим Жуков. Тем более что он с войны вернулся совершенно без башки.
Д.Ю. Да и этого, наверное, не очень башковитый был.
Клим Жуков. Да. И поэтому Ворен немедленно приходит в своё обычное состояние, т.е. в ярость, и убегает.
Д.Ю. Яростный приходит домой – отвечай, чей это ребёнок? А тут его уже потеряли. – А где Ворен? – Только что был с нами. – Неважно. И сразу следующий – Марк Антоний, можно тебя на минуту?
Клим Жуков. Да. Там его отвлекают заговорщики, 2 человека, и это да, это точно совершенно все источники отмечают, что его перед дверями сената отвлекли разговором, так что… Да, при том, что это были его приятели, с которыми он был в очень хороших отношениях, ну и почему бы перед заседанием не перекинуться парой слов. Он и перекидывался. А Цезарь с очень таким, как обычно, своим этим шикарным видом…
Д.Ю. Пошёл.
Клим Жуков. Да. Вышагивать пошёл в сенат. Ну и тут к нему пристаёт лысый Гай Трибоний, который просит вернуть его брата из ссылки. Это неправда. К нему приставал, но приставал к нему Люций Тиликимбер (или цимбер, как его всякие разные недоучки из МГУ называют). Вот. Люций Тиликимбер его отвлекал, занимал его вопросами про ссылку и брата, потому что именно Цезарь его-то брата в ссылку и отправил. А вот Гай Трибоний, он отвлекал Марка Антония, потому что они приятельствовали.
Д.Ю. Гадёныш.
Клим Жуков. Как раз лысый-то должен был быть в это время снаружи. Тут они, конечно, что-то как-то не очень понятно, зачем они такой ход сделали, потому что какая разница, сюжет бы от этого не поменялся. Могли бы всё показать правильно, от этого было бы не хуже, не лучше. Я считаю, нужно было показывать правильно.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Вот. Ну и лысый пристаёт к Цезарю активно и хватает его за руку. Цезарь говорит – убери руки.
Д.Ю. - Убрал лапы!
Клим Жуков. После чего лысый орёт – чего вы ждёте?
Д.Ю. - Давайте, давайте!
Клим Жуков. И тут-то на Цезаря все набрасываются с кинжалами и начинают его резать. Первого он ловко перехватил, но тут подскочили остальные, которые принялись его тыкать кинжалами. Мягкий как говно Брут, который «этой рукой», вот из этой руки у него кинжал немедленно вывалился, потому что он стоял бояться немедленно. Испугался и не принял участия в непосредственном процессе.
Д.Ю. А тем временем на дому у Ворена…
Клим Жуков. А тем временем, во-первых, Поске по голове поленом дал сын Помпея, который прорывался в сенат, его там пумк.
Д.Ю. Гад, ёлы-палы.
Клим Жуков. А в это время самое главное в доме у Сервилии, куда пришла Атия в гости.
Д.Ю. Это до этого чуть-чуть было. – Ты, наверное, гадаешь, зачем я тебя пригласила. – Я в замешательстве. – А мне важно первой рассказать тебе о случившемся. – Да. И что же случилось? В это время вот его начинают резать. А тут Ворен у себя – где он? – Кто? – Твой сын (твой). Скажи, что это неправда, скажи. Ну и тут заплакавшая Ниоба говорит – я думала, ты погиб. Люций, мальчик не виноват. И самосбрасывается с 3 этажа башкой…
Клим Жуков. На асфальт.
Д.Ю. На асфальт, да. Вот так. А тем временем зарезанный, подсунутый кинжал Бруту.
Клим Жуков. Да. Брута уговаривают, собственно, его Гай Кассий Лонгин уговаривает, что ты должен всё-таки поучаствовать. Напомню, что участие Брута было кардинально важным в этом процессе, потому что он происходил из семьи тираноубийц, и его участие таким образом освятило бы всё мероприятие. Т.е. не просто кто-то собрался, это публичная казнь тирана, никакое не убийство, и собрались приличные граждане, которые защищают республику, и во главе их стоит, между прочим, потомок настоящего тираноборца, освящённый богами. Вот так вот. Ну а по фильму Брут что-то…
Д.Ю. Завершающий удар нанёс, так сказать.
Клим Жуков. Подошёл и нанёс последний удар. Странно, что Цезарь не сказал – и ты, Брут, продался большевикам.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Как нам Шекспир поведал.
Д.Ю. Да. И под крики «с тиранами так будет всегда». Не всегда и не будет, в общем-то. Но сцена снята отлично.
Клим Жуков. Сцена замечательно снята.
Д.Ю. А гадина Сервилия уже, значит, сообщает Атии – как видишь, тиран мёртв, республика восстановлена, а ты осталась одна. Не желаешь воды с мёдом? Атия молодец, держится. – Не хочу, спасибо. – Не бойся, я не причиню тебе зла. Пока.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. - Зла? А зачем тебе причинять нам зло? Мы же всегда были хорошими друзьями. Политика – удел мужчин, а я всегда… - Пока. Я заставлю тебя долго страдать, долго и мучительно, как ты заставила страдать меня. Сперва я хочу увидеть, как ты побежишь, как ты спасаешься бегством в какую-нибудь крысиную нору в Греции или Иллирии, где тебе больше нравится. А я приду и найду тебя. – Спасибо за приглашение, говорит Атия. Духом не упала, молодец, молодец.
Клим Жуков. Ну там эти аристократки римские вообще показаны все как кремень.
Д.Ю. Ну, в общем-то это аристократия, обученные лицо держать, а не визжать, не биться в каких-то припадках. Так и должно быть, я думаю.
Клим Жуков. Ну да, они такие все с каменными мордами ходят. Кстати говоря, яркий контраст с современными историческими сериалами и полнометражными фильмами российского производства.
Д.Ю. Истерика, визги, вопли.
Клим Жуков. И там не важно это – аристократия, не аристократия, все бьются в припадках и орут непрерывно. Вот у нас сейчас вышел очередной шедевр, сериал «Золотая Орда».
Д.Ю. Да. Народ спрашивает, будем ли мы его рассматривать.
Клим Жуков. Я, право, не знаю, потому что я вчера за ужином пытался его смотреть. Ну, во-первых, фильм начинается с истерики, вот прямо тут же. И по фильму все или ходят на сложных щщах, или истерикуют, это просто непрерывно совершенно. То орут, то не орут. И, конечно, там прекрасно фильм начинается. Я только уже приготовился одной рукой есть, а другой обмакнул перо в навоз и приготовился погнать вольную строку, как тут же появился дисклеймер – это всё авторская фантазия, мы ничего не пытались реконструировать, никакого отношения к исторической действительности не имеет. Боятся, редиски.
Д.Ю. Боятся, да. Ну, хорошо, хотя бы так объясняют. Вместо рассказов о том, что сценаристом у нас был Нестор… Третьего дня, кстати, по телевизору показывали этого «Викинга». Он ещё гаже по телевизору выглядит, чем в кино.
Клим Жуков. Я, слава богу, телевизор уже 11 год не смотрю, поэтому не знаю, что там показывают.
Д.Ю. Я, чтобы вот это послевкусие от «Викинга» смыть, побежал посмотрел х/ф «Форма воды».
Клим Жуков. «Форма воды».
Д.Ю. Охерел так, что лучше бы я 5 раз подряд «Викинга» посмотрел, чем этого оскаровского лауреата. Ужас что творится.
Клим Жуков. Не, ну ты не наговаривай, не наговаривай, «Викинг» всё-таки похуже.
Д.Ю. Не знаю, не знаю. Вот водяного человека зачем били электрошоком, ты понял? Если он не разговаривает, явки, адреса, пароли выдать… Я как это, из пыточного отряда. Это что такое, зачем вы его мучили, объясните.
Клим Жуков. Просто нравится мучить, видимо. Ну а я других не вижу причин. Просто поймали какое-то существо в джунглях Амазонии, и принялись его дубинкой для скота электрической тыкать.
Д.Ю. Зачем?
Клим Жуков. А так просто.
Д.Ю. На опыты. Ну, надо же было его заставлять какие-нибудь прикольные трюки выполнять, принеси палку там…
Клим Жуков. Веселить всех.
Д.Ю. Да, забавлять. В цирке бы выступал, как Кинг-Конг какой-нибудь. Вот с Кинг-Конгом ума хватило мегаобезьяну приволочь в город, блин. А тут сразу бить электричеством.
Клим Жуков. Надо было его, как Педро Зурита ихтиандра в воду жаба…
Д.Ю. В воду жаба… Пусть бы это, кошельки в Титанике потрошил, я не знаю, что-нибудь. Делом бы занимался. Чушь какая-то вообще. А у бабы что за шрамы были, ты понял, не понял?
Клим Жуков. Я ничего не понял.
Д.Ю. Я тоже.
Клим Жуков. Я посмотрел кино, осталось у меня очень странное от него ощущение. Так вот, «Золотая Орда».
Д.Ю. Да, извините.
Клим Жуков. «Золотая Орда», дисклеймер там понятно почему появился – потому что нас опасаются. И правильно, кстати, делают. Там есть что рассказать. А режиссёр говорит, что у них было аж 3 научных консультанта, каждый из которых говорил разное. И поэтому они сказали – ну его нафиг, давайте снимать что-нибудь своё.
Д.Ю. Что это за консультанты, которые говорят разное, хотелось бы узнать.
Клим Жуков. Да. Кто их консультировал, чем они слушали, кстати говоря, очень серьёзный вопрос, каким местом они слушали. Потому что когда ты говоришь что-то, это не значит, что тебя точно поймут, это категорически так. Все почему-то понимают только то, что хотят понять, а всё остальное почему-то не понимают, это проверено. В результате там такой пипец творится. Начать с того, что реквизит весь утилизирован с фильма «Софья». Ну, не весь, но в массе. Я просто узнаю знакомые пояса, вот прямо те самые, я их из 1000 узнаю. Просто идиотские доспехи, которые там-то изображали конец 15 века, и в принципе они были похожи на конец 15 века, просто очень поганые. Тут-то середина 13. Что вы делаете? 400 млн. рублей бюджет этого сериала. По 25 миллионов на серию. Вы могли сделать всё что угодно. Нет, ну вот надо было такую парашу просто откровенную прогнать, ну просто парашу. Вот 2 серии посмотрел, они тупо плохо сделаны. Я умолчу про историзм, его там, как и обещали, нет. Там такие косяки безумные. Ради чего 400 млн. рублей? На собственные фантазии? Так снимите вы про какой-нибудь если не Вестерос, то Остерос наш советский. И снимайте вы чего хотите, зачем проституировать на истории?
Д.Ю. Непонятно.
Клим Жуков. Вот сериал «Рим» - яркий пример. Там тоже накосячено жутко, но все эти косяки, они сделаны в основном в угоду сценарию, чтобы он был интереснее, чтобы его лучше умять в хронометраж. Понятно зачем они делают все эти… Ну, кроме, конечно, реквизита, за реквизит я им и костюмы никакого прощения. Вонючки. Но смотреть-то обалденно. Это интересно и здорово. А тут 400 млн. рублей ради воплощения своих фантазий на тему. И чтобы им дали эти 400 млн., нужно снять про отечественную историю, потому что на фантазии про Вестерос им никто денег не даст, это гарантированно.
Д.Ю. Ну как-то неясно. Я понять даже не могу. Ну вот есть некая, так сказать, историческая канва, как её правильно называют. Канва?
Клим Жуков. Ну, канва, да.
Д.Ю. Ну, в рамках её что вам там мешает, понять невозможно. Вот как только что обсуждали, вот Трибоний подошёл с вопросом или Каска какой-нибудь? Ну, поменяйте их местами, что изменит в сюжете? Ничего не изменит. Он подошёл, да, поговорил. Что не так? Что мешает? В тех сюжетах, которые создала жизнь, что мешает их нормально экранизировать? Ну, подбавь драматизму тут, подбавь тут, подбавь тут. Персонажи известны, события понятны. Ну а кто что говорил – ну, там уже да, может куда-то туда-сюда плавать. Зачем что-то высасывать известно откуда, в чём смысл? От этого становится лучше? Нет, не становится. Я больше скажу, что когда вы придерживаетесь реальных исторических событий, это даёт почву для обсуждений - а вот тут вот так, а вот здесь вот эдак. Если правильно сделано, то это даёт почву для обсуждения драматизма, который вы своим сценарным мастерством туда внедрили. Если неправильно, вам расскажут, какие вы идиоты. И в том, и в другом случае это привлечёт внимание. А так вы… Это что, вы снимаете сериал «Дружина», что ли, где там детское фентези такое, все там то из под ёлок выпрыгнут, то с дерева упадут. Зачем?
Клим Жуков. Сериал «Дружина» хотя бы был идиотски смешной.
Д.Ю. Да. Следование историческим фактам, на мой взгляд, исключительно полезно. Исключительно.
Клим Жуков. Тем более что если вы не обладает высоким сценарным мастерством…
Д.Ю. А вы им не обладаете.
Клим Жуков. Там девочка какая-то писала сценарий и это сразу видно. Она никаким сценарным мастерством не обладает, это видно сразу. У неё диалоги такие… Вот Солженицын мог бы написать, наверное, хуже. Но только Солженицын.
Д.Ю. Стиль 2 shit bricks.
Клим Жуков. Да-да. Общаются какими-то такими натужными фразами… Ну, если вы не обладаете нужным сценарным мастерством, вот вы сделайте вот эту самую историю середины 13 века с Берке, с хана Берке, Д.Р. Галицким и всем остальным. Там уже сценарий за вас написали. Вам нужно только расписать это дело по кадрам, реплики вставить в рот персонажей, ну и там, условно говоря, подкрутить.
Д.Ю. Путём перестановки слов усилить драматизм.
Клим Жуков. Да. Уже всё готово. Нет, надо какую-то отсебятину прилепить. Слов нету.
Д.Ю. И ладно бы, я бы согласился, если бы отсебятина была такая, что вот глаз не отвесть, вообще интересно и всё такое. Так не получается же. Что вы там, не понимаю… Усилить контроль за сценариями и изготовлением. Смотрите сериал «Рим».
Клим Жуков. Это школа, школа сценарного мастерства, просто школа. Потому что вот возьмите попробуйте элементарно – я, кстати, пробовал неоднократно – посмотрите 15 минут, посмотрите, как там диалоги, хотя бы диалоги как написаны. И просто из головы придумайте 4-5 человек и попытайтесь повторить такой же диалог с ними. Не с теми, которые там в сериале, а вот такой же, только с этими людьми. Ну, например, какие-то ваши знакомые с автомойки. Вот у вас там диалог на автомойке, вот попробуйте повторить. Это школа великолепная совершенно, потому что там работают люди класса архангельского.
Д.Ю. Who the fuck is Архангельский?
Клим Жуков. Архангелы Михаил, Гавриил и прочие архистратиги. Архангелы.
Д.Ю. Ну что, всё-таки мы его додушили. Конечно, не с той интенсивностью, с какой нам бы хотелось – не всегда у нас получалась 1 серия в 2 недели, но, тем не менее, мы его задушили. Спасибо, Клим Саныч.
Клим Жуков. Дмитрий Юрьевич, блестящий перевод. Как заново посмотрел.
Д.Ю. Мы старались, да. Кому интересно, я не думаю, что всем интересно, есть в правильном переводе Гоблина сериал «Рим», валяется известно где бесплатно, берите и пользуйтесь. Ну а мы со свежими силами с начала апреля примемся за 2 сезон, и там у нас ещё кое-что подоспеет, о чём мы тоже поговорим. А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
