Д.Ю. Опять крепок! Итак, виден берег.
Клим Жуков. Вот там уже.
Д.Ю. Да, девятая серия.
Клим Жуков. Да, девятая второго сезона того же самого сериала «Рим».
Д.Ю. Да. Мы вас категорически приветствуем.
Клим Жуков. Всем привет.
Д.Ю. Как она у нас называется – ты помнишь, не помнишь?
Клим Жуков. Я же это, сценарий-то не вижу, я вижу только сериал, а там ничего не написано.
Д.Ю. Ну, в названии ролика будет, да. Итак?
Клим Жуков. Для меня было вообще, как я уже говорил, большое открытие, что, оказывается, там какие-то серии ещё и называются. Зачем?!
Д.Ю. Непотребно. (Хрю-хрю). Работает. Итак?
Клим Жуков. Ворена глючит, что у него жена-то жива.
Д.Ю. Постельная сцена.
Клим Жуков. Присутствует постельная сцена, и тут же выясняется, что это вовсе не жена, а очень даже мерзкая лысая египетская проститутка в каком-то мразотном борделе.
Д.Ю. «Опять всю простынь на себя стянул, сволочь волосатая! Опять эти твои кошмары! За такое надо доплачивать». – «Заткнись, женщина». Ну хорошо хоть женщина.
Клим Жуков. Да, уже, кстати, прогресс. Сейчас бы снимали, поди, даже боюсь представить, что бы было. Ну а чего – Ворен надевает каску, доспехи и идёт на службу через Александрию. Александрия, кстати, как-то очень странно показана – такое впечатление, что это какой-то современный арабский город пытались изобразить, но нет, конечно, оно должно было быть немножко не так. Всё-таки это не современный арабский город, это древний египетский город, причём со страшным влиянием уже эллинистической традиции. Птолемеи – это же соратники Александра Великого, там всё было настроено под эллинистическую традицию, конечно. Египетского в фундаменте было больше, но тем не менее это не арабский город, он, в общем, наверное, на Афины был больше похож, чем на современный какой-нибудь Каир – кто бывал, поймёт.
Д.Ю. Да, Каир – страшный город.
Клим Жуков. Так точно!
Д.Ю. Это самый грязный город, какой я в жизни только видел.
Клим Жуков. Симметрично.
Д.Ю. Самое яркое впечатление – два дома, между ними мусор насыпан до второго этажа, а наверху лежит дохлый ишак лапами кверху. Неужели не воняет? Т.е. там вообще непонятно, гадюшник какой-то нечеловеческий! Ещё отлично было: нас на автобусе везли, автобус остановился – тут же там какой-то человек бегал с сапожными щётками. Я такое только из советских детских стихов помню, что маленькие дети кому-то чистят башмаки. В Соединительных Штатах, в городе Нуёрк на Сентрал стришн там это отдельно, как объекты, так сказать, быта из прошлого стоят эти здоровенные стулья высокие, где там тебе ботинки могут начистить. Но нынешние ботинки, по-моему, вообще чистить не надо – только мыть. Хотя, смотря какие... Ну и короче, там какой-то египтянин, значит, один, который чистит ботинки, а второй в ботинках, которые надо почистить. Он ему, значит, скидавает башмаки, а тот даёт ему на подменку шлёпанцы, тот по телефону авторитетно разговаривает, ходит, а этот, значит, который сапоги чистит, у него лапы все в гуталине просто по локоть, он там суёт в них, в эти ботинки, пидарасит их изо всех сил. Я смотрю, думаю: что это? А в это время из-за угла бежит другой египтянин со стеклянной...
Клим Жуков. Мензуркой?
Д.Ю. ...рюмкой, я не знаю, ну короче, как стакан, но на ножке, и тащит этому... Это, видимо, богатый, который может позволить себе чистить ботинки.
Клим Жуков. Чаю тащит?
Д.Ю. Да, ну у него рожа такая, что сразу видно, что он богатый. Вот, он ему наливает чай из чайника горячий, и он, продолжая беседовать по телефону, ходит отхлёбвает. Я немедленно пошёл за угол, откуда выбежал этот гад со стаканом, захожу – а у него там, значит, ведро с водой, в нём эти стаканы для богатеев там отмокают от говна. Тихий ужас! В Египте хорошо.
Клим Жуков. Да! Но тогда было чуть-чуть, видимо, по-другому, всё-таки в Александрии уж, наверное, точно. Во-первых, там не было арабов, т.е. совсем, они гораздо туда позже пришли.
Д.Ю. А египтяне, кстати, на них не похожи вообще, т.к. это совершенно другой тип лица.
Клим Жуков. Ну а там же они были ещё более непохожи, потому что арабы-то туда в 7 веке только припёрлись, а этого тогда ещё не было.
Д.Ю. Безобразия такого...
Клим Жуков. Там все эти семитские племена находились ещё в полудиком состоянии на периферийке.
Д.Ю. ИГИЛ ещё голову не поднял, да?
Клим Жуков. Да, основная масса всё-таки, видимо, по-другому и выглядела, и вела себя как-то иначе, всё было там по-другому. Ну в общем, идёт Ворен через Александрию на службу и приходит во дворец. Кстати говоря, заход во дворец через центральные ворота, куда все выходят и заходят, ну чисто на завод, только там проходной нету с той стороны, где отмечают...
Д.Ю. Просто коммунизм какой-то!
Клим Жуков. ...время явки. Ну что это такое?! Не, я всё, конечно, понимаю – что это же кино, а стало быть отдельный рабочий вход, просто вот воротца, это отдельная локация, её делать надо, это денег стоит. Если уж построили ворота, давайте все будут через них ходить.
Д.Ю. Ну уж не таких и денег. Всякая сволочь, как «Размышления у парадного подъезда»: парадный – это не для вас, для вас чёрных ход, вот где мусор выносят, там вы заходите, там, туда-сюда.
Клим Жуков. Потому что там эти вот ворота, они одни во дворце – такое впечатление. Дворец же огромный просто был в Александрии, вот просто был огромный, соответственно, входов там масса, и вот этот вот вход, в который грузовик въедет, ну он же явно каких-нибудь там церемоний, делегаций, а то, что на работу туда все ходят, вот туда же, собственно – ну как так?
Д.Ю. Там, поди, ещё и святость какая-нибудь, что ты там осквернишь своей мерзкой рожей и вообще присутствием?
Клим Жуков. Ну это святость – не святость, а нарушение логистики элементарно, потому что если все... ну во дворце служит толпа людей, ну их там тысячи – если все будут через центральный парадный вход ходить и выходить, ну всё, можно будет сразу вычёркивать в качестве парадного и центрального.
Д.Ю. Немедленно вспоминается наш Олег, который прибивал щиты на ворота. Говорят, в Константинополе тоже было штук 100 ворот разных, и куда он что прибил, никому не ведомо, да?
Клим Жуков. Ну мы же это уже обсуждали...
Д.Ю. Многие не смотрят все наши ролики.
Клим Жуков. ...два года назад, что ничего он не прибивал вообще, это цитата, прошу прощения, из Библии, из пророчества, которое говорит о падении города Тира, и что город Тир был настолько мощно богат и зазнавшись, что на него даже финикийцы вешали щиты, и финикийцы, и ливийцы, и кто попало – все вешали щиты на его ворота и шлемы, т.е. это значит, они ему служат, они его защищают, как наёмники. А это просто цитата из Библии, потому что это всё наше летописание – это контаминированный памятник, сделанный, по крайней мере в значимых своих сообщениях, из массы цитат из разных других источников, как правило... точнее, не как правило, а исключительно авторитетных. Например, Библия – куда уж авторитетнее? – или «История Александра Великого», «Хроника Георгия Амартола», вот какие-то такие суперзначимые памятники, которые все читали из тех, кто мог тогда вообще прочитать книжку, и открывая, например, летопись, он видел, что это не просто летописец от балды чего-то там себе придумал, а это серьёзное сочинение, где каждое слово, ну по крайней мере, фраза или смысл этой фразы, взят из тех книг, которые он читал и которым он доверяет. Вот так. Поэтому ничего Олег никуда не прибивал, это легенда.
Д.Ю. Вот так ты опять растоптал русскую историю. Мало тебе Задорнова было?
Клим Жуков. Мало!
Д.Ю. Итак?
Клим Жуков. Так, во дворце: во дворце вместо щита, прибитого к воротам, Ворен находит обдолбанного Поску, который дует кальян, как у нас говорят, «треплет гибкого».
Д.Ю. Да. Я, кстати, тут ходило в одно заведение, и меня угостили кальяном. Я не любитель кальянов – какое-то бессмысленное это, дуешь... Я не курю...
Клим Жуков. Оно булькает.
Д.Ю. Да, поэтому оно как-то... Если я не курю, и не вставляет, то вообще непонятно, зачем вы это курите. Но я нашёл, оказывается, бывают разные смеси, есть хорошая, называется «DarkSide».
Клим Жуков. Есть, да.
Д.Ю. Надо сидя курить.
Клим Жуков. Лучше лёжа.
Д.Ю. Да. Хорошая, блин, забористая. А тут выдали кальян, ну там кроме того, что он там в каком-то грейпфруте, как ты понимаешь, внизу там рому подлито децл для аромату, а шланг вынут из морозилки, и это важнейший аспект – шланг из морозилки.
Клим Жуков. Чтобы лучше морозило дым.
Д.Ю. Такой прохладный, забористый вообще – я был удивлён, потому что в некоторых наших заведениях, не будем...
Клим Жуков. Показывать пальцами.
Д.Ю. ...указывать название, да, за кальян просят по 7 тысяч рублей, блин! Ничего похожего вообще.
Клим Жуков. Ну во-первых, на 7 тысяч рублей можно купить кальян себе домой, причём хороший, и делать с ним всё, что угодно.
Д.Ю. Я вам так скажу: 7 тысяч рублей – это не только кальян.
Клим Жуков. Есть такая смесь, называется «Tangiers» ещё, ну там целая сетка этих табаков, вот когда он, «Tangiers», без ароматических добавок, просто табачная смола, он так вставляет, что вот натурально, когда лежишь, хочется лечь ещё сильнее, а потом не вставать полчаса, как минимум.
Д.Ю. У нас тут есть кальян, надо опробовать.
Клим Жуков. Однажды мы с моим хорошим другом Павлом Пасечником году в 2006 в Москве попросили кальян на абсенте...
Д.Ю. Так?
Клим Жуков. В принципе, пока его раскуривали, табак уже был вообще не очень нужен, мы так надышались этими парами абсента, что уже всё.
Д.Ю. В общем, мы считаем, что у Поски правильный кальян, с охлаждённой кишкой, блин.
Клим Жуков. С охлаждённой кишкой, абсентом и правильным... Кальянов только не было – вот в чём дело, вот это единственная проблема. Кальяны неизвестны тогда были. Но они в смысле курительных приспособлений чем дальше, тем у них идиотизм нарастает.
Д.Ю. Да-да-да. Ну, видимо, кайф откуда-то получать надо, а откуда, чтобы зрелищно было – непонятно, поэтому всовывают всякую...
Клим Жуков. Так они бы ему ещё шприц бы всунули!
Д.Ю. Ха-ха-ха! Поска с «баяном»! Поска хамит: «Люций Ворен! Твой ежемесячный загул уже закончен?» Т.е. надо понимать, Ворен там...
Клим Жуков. Во все тяжкие ...
Д.Ю. ...бухает, как надо, блин! Ворен отвечает: «А твой, я смотрю, ещё нет?» Наркоман проклятый. «Это ерунда, это от нервов». – «Где он?» - «Где он? Глубокий вопрос! Его смертная плоть в тронном зале встречает делегацию сената». Надо понимать, и Марк Антоний, от которого смертная плоть где-то присутствует, тоже увлекается чем-то. В Египте, я смотрю, хорошо было. «Они уже здесь?» - «Да, сенатор Бибул и несколько высокопоставленных персон, чьи имена я забыл...» - Поска, который всё помнит, он же специальная записная книжка у Цезаря был, совсем охерел уже там, в Египте.
Клим Жуков. Я думаю, что он специально «забыл».
Д.Ю. Да. «Прибыли сегодня утром». – «А ты почему не там?» - «А я ценю свою жизнь такой, как она есть. Когда царица на меня рычит, я удаляюсь. Это не трусость – кто позаботится о моей жене?» Молодец Поска! Так?
Клим Жуков. Да. В тронном зале Марк Антоний специфическим образом принимает римских послов, в частности... Нет, не в частности – в частности там послы, а самое главное – что он Клеопатру учит охотиться и тупыми стрелами стреляет по рабу, который переодет оленем. Очень смешно!
Д.Ю. Олень смешно, да.
Клим Жуков. Единственное, что я не понял про сенатора Бибула, потому что я знаю одного в это время сенатора Бибула – это Луций Кальпурний Бибул, это, собственно, соратник Марка Антония, как он оказался послом Октавиана – отказываюсь понять. Ну причём сначала-то он был не соратник Марка Антония, это же был известный... из рода, который поддерживал Помпея сначала, потом они переметнулись к Бруту и Кассию, он командовал одним из соединений в битве при Филиппах, попал в плен, после чего, как и многие соратники Помпея и оптиматов, он переметнулся от Октавиана к Антонию, и он никак не мог быть послом Антония, потому что ну вот не мог, и всё. Чего они придумали этого Бибула – непонятно, других что ли нету в Риме фамилий?
Д.Ю. Нормального можно было послать, да. Странно.
Клим Жуков. Их же там как собак, всяких этих Марков Юниев и прочих. Не знаю. Они, конечно, я думаю, не сильно думали, они просто взяли какое-то имя и сказали: «Он будет посол» - вот такое у меня полное впечатление, но попали, ну т.к. там 50 на 50, половина за Антония, половина за Октавия, попали неудачно. Да, а в это время Люций Кальпурний Бибул, собственно, был легатом в Сирии, легатом от Антония, конечно же.
Д.Ю. Удивительно!
Клим Жуков. Ну там таких косяков, вот таких вот... Я, конечно, понимаю, что в целом это никак на фильм не влияет, но если ты хоть чуть-чуть интересовался вопросом, то как-то это слух немножко режет. Вот мне режет.
Д.Ю. И всё-таки неясно, что мешало определить персонажа, который был на самом деле и мог на самом деле – непонятно. Теряюсь. И тем не менее Марк Антоний: «Плавно ведёшь лук за животным, с упреждением. Видишь, в зависимости от скорости движения зверя. Пей воду!» - даёт команду оленю. – «Сейчас самое время – животное думает только о жажде. Олень знает об опасности, но очень хочет пить. Видишь, как всё просто?» - попав в этого. Отлично, это мне напоминает ночь в казарме – там примерно так же было, блин! Луков только не было.
Клим Жуков. Слава Богу. Луки в оружейке стояли под замком.
Д.Ю. Ну там: «Моя очередь!» - «Антоний, мы можем обсудить насущные дела?» - «Тссс! Спугнёшь оленя! Он переместился, зверь сдвинулся!» - «Ещё разок». Этот опять: «Насчёт поставок зерна. Меня уполномочили предложить тебе двойную цену, если гарантируешь поставку до конца месяца». – «Двойную, говоришь? Неплохо!» Вступает...
Клим Жуков. Клёпочка.
Д.Ю. ...Клёпа: «Тройную!» - «Согласен».
Клим Жуков. Слишком быстро согласился.
Д.Ю. «Мы заплатим втрое больше обычной цены» - не умеет торговаться. «И Карфаген. Вы передадите Карфаген под управление Антония». - «Это возможно». – «Бедный Октавиан, должно быть, он в полном отчаянии». – «Люди голодают и умирают. Октавиан сделал всё возможное во избежание дальнейших страданий». – «Потому что он так любит свой народ». – «Любит». – «Никого он не любит, и его никто не любит! Может кормить народ жаворонками и устрицами, пока те не лопнут, а меня всё равно будут любить больше. Правда, Ворен?» - «Да». – «Вот он, глас народа! Они любят меня». – «Несомненно, ты прав, но у нас уговор, да?» - «Да: тройная цена и Карфаген. И Испания». Молодец! «Испания?! Да ты не можешь получить Испанию». – «Какая жалость! Тогда договор отменяется». – «Послушай, это абсолютно...» - «Договор отменяется! Браво, любовь моя!» - уже совершено попадание в оленя. «Значит, на ужин оленина. Приятного пути домой, ребята». Вот, ребята отшиты.
Клим Жуков. На самом деле всё это, конечно, очень странно. Я ещё когда давным-давно первый раз смотрел, я недоумевал, потому что в Риме, конечно, были проблемы, и даже, возможно, где-то не хватало еды, но, блин, так, чтобы люди умирали от голода – нет, т.е. категорически, во-первых, во-вторых: Карфаген же у Лепида был, так на секундочку. Как он может просить у Октавиана то, что за Лепидом находится, неясно. Ну в общем, это Бог с ним, там проблемы были гораздо глубже, чем хлеб, чёрт возьми! Ну во-первых, Рим мог из Сицилии возить хлеб, он мог вообще очень много откуда возить хлеб, это Средиземное море, там много где чего растёт, можно вот за угол на тазу отплыть и там что-нибудь купить помимо Египта. Проблемы были не в этом, проблемы были в том, что триумвиры, ну теперь уже, наверное, всё-таки два из триумвиров, Октавиан и Антоний, тянули одеяло власти на себя, вот и всё, и было понятно, что да, вот они раз за разом продляли срок действия триумвирата при помощи разных бюрократических тонкостей, но они друг другу были уже не нужны, потому что гражданская война кончилась, врагов внешних больше нет, а значит, должен остаться только один, как в известном кино. Ну а объявить друг другу войну – это, кстати говоря, ловко в фильме показано – они не могли, ну а как тебя люди-то поймут, что ты снова сейчас гражданскую войну начнёшь? Вот только что, начиная с Гая Мария это всё продолжалось без остановки, ну с маленькими перерывами, всем уже это вот так вот надоело. Соответственно, человека, который первый развяжет гражданскую войну, его сразу перестанут поддерживать, и это для него плохо кончится. Оба – и Марк Антоний, и Октавиан – использовали различные подковёрные интриги, ну а также в т.ч. и некие военные демонстрации, потому что, как мы помним, Антоний не очень удачно, прямо скажем, воевал с парфянами и чудом ушёл, но тем не менее он продолжал заигрывать с Арменией, потому что у него эта идея парфянского похода никуда не делась, помимо внутриполитических амбиций у Антония были вполне конкретные внешнеполитические амбиции, он хотел присоединить к себе как можно больше территорий. В 35 году царь Артавазд предлагал объединиться против парфян, и Антоний вроде бы согласился, и перемещая войска в сторону Парфии, в сторону Армении, таким образом, оказывалось, что войска... ну да, они, может, конечно, пойдут в Парфию, но они же могут пойти и в другую сторону, т.е. в Италию, ну как минимум в Грецию. Это вызвало серьёзнейшее недовольство, с одной стороны, с другой стороны, на парфян-то вторично Антоний не пошёл, а вот Армению он к себе присоединил, из-за чего устроил триумф, конечно же, но триумф мог быть только в одном месте – в Риме, а Антоний устроил в Александрии.
Д.Ю. Молодец!
Клим Жуков. Триумф в Александрии – это намёк на то, что столица теперь там. Ну понятно, что Антоний, конечно, хотел, чтобы столица была в Риме, но столица там, где Антоний, просто сейчас он в Александрии, и поэтому триумф будет в Александрии. Это был вызов, потому что это был намёк на то, что столица там, где Антоний находится. Если он провёл триумф со всеми положенными атрибутами триумфа не в Риме – это прямой вызов, с одной стороны, с другой стороны же можно сказать, что это не триумф, а подделка какая-то, что Октавиан и сделал, конечно же, с одной стороны, с другой стороны принялся проповедовать, ну естественно, не он сам, точнее, не только он сам, в Риме, в сенате то, что Антоний гад такой, во-первых, проводит освящённый богами римский ритуал непонятно где, в колонии, по большому счёту, что нельзя делать, во-вторых, что он собирается перенести столицу по-настоящему в Александрию, а это значит, что весь тот миллион человек, который проживает в Риме, тут же обнищает немедленно, потому что там этот миллион человек жил только потому, что была столица, куда стекалось всё. И теперь что? Ну теперь вот из вас 90% тут просто уже вообще не нужны, им придётся куда – в Египет? Там уже свои наверняка будут, свой миллион, их там не ждут. Таким образом это всё очень сильно возбуждало недовольство, собственно, толпы в Риме, которое, как мы знаем, было самым главным в империи: как думает столица? А Антоний ко всему прочему очень ярко опирался на авторитет Гая Юлия Цезаря, потому что это был вообще единственный авторитет, к которому апеллировали буквально все, потому что, во-первых, он был из предшественников данных персонажей самый великий, чьё величие было неоспоримо, который лучше всех воевал, правильную политику проводил и, в общем, гений. К нему все апеллировали. И Антоний целенаправленно проводил политику, которую проводил Юлий Цезарь, а именно он постоянно обещал латинизировать все варварские провинции, которые были присоединены. Ну что такое Египет – для римлян это варвары, потому что они говорят непонятно: бар-бар, а по сути дела-то это же цивилизация, причём серьёзнейшая цивилизация, и гражданам этой цивилизации, особенно, конечно, знатным, было не очень приятно, что они находятся в составе некоего государства, где они не являются гражданами. Он обещал раз за разом, конечно, это невозможно было сразу присвоить, но обещания такие проводились, что провинции будут латинизированы, они получат равные с Римом права. И это, конечно, для Антония, который находился вне Рима, в провинции, это играло очень сильно на руку, потому что его местные страшно поддерживали, потому что всем же хочется...
Д.Ю. Конечно, да.
Клим Жуков. ...такие бонусы-то получить.
Д.Ю. Грин-карту.
Клим Жуков. Конечно. А римлян, наоборот, дико бесило. Октавиан, т.к. он находился в Риме, вполне откровенно заявлял, что он придерживается старых римских традиций, и поэтому местные поддерживали, конечно, его. Но все эти перемещения войск, которые организовывал Антоний, очень беспокоили Октавиана, потому что Октавиан, как мы знаем, сам по себе не был полководцем. Он, конечно, участвовал в военных кампаниях и более чем разбирался в военном деле, но великий полководец был Антоний, и было совершенно понятно, что если Октавиан и Марк Атоний столкнутся один на один, скорее всего, Октавиану ничего не светит, что, кстати, опять же в кино показано замечательно: он такой военный крутой. Поэтому Октавиану нужна была армия, которая была гарантированно сильнее, чем у Антония, а как можно такую армию собрать? Два пути есть: во-первых, гарантировать легионерам, которые уже отслужили, что у них будет земля в Италии, чем Октавиан и занимался – он расселял легионеров-ветеранов в Италии. Второе – нужны деньги для набора новой армии, вооружение, снаряжение, прокорм ея, для чего был введён налог в 25%.
Д.Ю. Ого!
Клим Жуков. И единовременный налог на имущество богатых граждан и вольноотпущеников в 12,5%. Ну это закончилось, естественно, бунтами, которые армия давила напрямую, вот просто физической и военной силой. Никаких полицейских у них не было там – Росгвардии, ОМОНа... точнее, Римгвардии, ОМОНа, поэтому давили их без затей войсками. Войска как могут давить, мы все знаем – это всё заканчивается большой кровью всегда. Естественно, это никому не нравилось, т.е. с одной стороны какие-то старо-римские традиции, а вот эти вот 25% налога плюс 12,5% экстраординарного налога – это про какие такие традиции? Это где так было, спросили его окружающие. И поэтому это, конечно, очень сильно не нравилось местному населению, в первую очередь, конечно, богатым людям, которым было что терять. Потому что, например, брать налог с какого-нибудь римского пролетария, у которого вообще никакого имущества нет – ну с него налог бы и не брали, потому что брать нечего, ему всё равно. Наоборот, Октавиан ему был близок, потому что он гарантировал, что ему и дальше будет гуманитарная помощь приходить, будут обеспечиваться работы, и т.д. А вот богатым людям это было очень неприятно, потому что 25% от ничего – это не страшно, а если у тебя миллион сестерциев, то 25% - это...
Д.Ю. Четверть, да.
Клим Жуков. ...обеднел, заметно обеднел. Ну и конечно, у Антония именно в этой связи была мощнейшая поддержка в самом Риме. Но об этом мы чуть дальше поговорим.
Д.Ю. Ну, дальше беседа: «Ну если это не заставит мелкого говнюка объявить войну, тогда даже не знаю». – «Он осторожный зверь. Может, просто обрубишь концы и объявишь войну сам?» - «Объявить войну? Октавиану? Моему самому надёжному, любимому коллеге? Риму, моему народу? Не-не-не, так не пойдёт. Я вернусь домой как спаситель, а не как завоеватель. Я очень устал». Да.
Клим Жуков. Антоний при этом размалёван, как... этими татуировками из хны, выглядит омерзительно.
Д.Ю. Да-да-да. Ну, погряз в пороке, наркомании, там, и вообще. Вот до чего бабы-то доводят.
Клим Жуков. Да, ну а в это время Тит Пуло спит с рабыней Гейей, его тоже баба доводит до непонятного. Спит он с рабыней Гейей, в это время его будит шум на улице, потому что голодные сограждане требуют еды. Ну и он, постепенно одеваясь, отправляется на улицу беседовать с электоратом.
Д.Ю. «Иногда забываю, какая ты на самом деле бессердечная сука». – «А ты хотел бы меня другой?» - «Шутишь? Как только мне предложат добротного коня с упряжью, я с тобой тут же распрощаюсь». Фактически: «Дорогой, так это ты что, «Спартак» любишь больше, чем меня?» - «Да я и «Зенит» люблю больше, чем тебя». Так-так?
Клим Жуков. Ну, Пуло с телохранителями прорывается через толпу, заходит на балкончик, с балкончика толкает речь вполне разумную, что «если я вам сейчас раздам зерна, вот всё, которое есть, так вы сегодня нажрётесь, а завтра будет голод. Это неразумно, не будем так поступать». Все очень, конечно, разочарованы. Пуло возвращается на «малину», вразумляет детей Ворена, как надо жить. В конце концов он там отправил этого самого сына: «Ну иди, поучись арифметике или чему-нибудь...»
Д.Ю. Да: «...читать или ещё чему-нибудь».
Клим Жуков. Чему-нибудь хотя бы, да, научись. А рядом семенит хромой Маский на аппарате Илизарова фактически. Чего он до сих пор так плохо себя чувствует, непонятно – с момента прошлой серии, так судя по событиям, которые в фильме...
Д.Ю. Там дальше говорят, что сколько-то лет прошло.
Клим Жуков. Уже года два там точно прошло, если не три. Маский рассказывает, что коллеги-пекари требуют зерно, которое положено к раздаче, за любые фактически деньги, там ещё плюс мёртвого ребёнка.
Д.Ю. «Шестьсот за мешок». – «Шестосот?!» - «Да, шестьсот и несколько мёртвых детей за каждый мешок, который не достанется голодным». – «Мы не за выгодой гоняемся». – И всё же шестьсот...» Лена – это Лена, а 2 раза – это 2 раза. (с) «А плевал я на коллегию пекарей!» - «Ну, тебе решать». Тут же кормление сидящего в клетке Меммия происходит, блин.
Клим Жуков. Заросшего волосами.
Д.Ю. Да. «Ты зачем тратишь на него драгоценную еду? Пусть жалкий мерзавец сдохнет». – «Меммий? Нет, он напоминает остальным, что надо быть честными». – «И что делать?» - «Неси мою лучшую одежду. Узнаю, есть ли идеи у Его чести». И на рычащего Меммия: «Слышь, а ну тихо, пидор волосатый!»
Клим Жуков. Оказавшись у Октавия, Пуло открывает некую проблему – что людям жрать нечего, что, повторюсь, крайне странно. Ну Октавий раскладывает по понятиям Меценату и Агриппе, что на самом деле это всё Антоний подстраивает, чтобы спровоцировать Октавиана на войну. Ну собственно говоря, о чём Антоний только что беседовал с Клеопатрой. Это всё мудрый Октавиан мощью интеллекта пронзил, превзошёл и теперь рассказывает окружающим.
Д.Ю. Сначала отличные советы: «Насколько мне известно, можно есть собак». – «Можно, на вкус, как свинина, если правильно приготовить». Тут я несколько теряюсь: или там свиньи были какие-то чудовищные – как собаку можно сравнить со свининой, мне вообще непонятно. Я вот очень много собак съел...
Клим Жуков. У нас свиньи-то сейчас хорошие, кошерные.
Д.Ю. Да-да-да. «Собак уже съели». – «А я-то думаю: чего по ночам так тихо – лаять некому».
Клим Жуков. Это Меценат распинается, он чист, как это вот, как у нас в 2012 году-то было на Болотной...
Д.Ю. Да-да-да.
Клим Жуков. ... – революция дельфинов против анчоусов. Вот Меценат в фильме дельфин.
Д.Ю. «Дельфин» по фене оскорбление ...
Клим Жуков. Ну вот Меценат плохо себя ведёт, поэтому я про него так плохо и говорю.
Д.Ю. Предлагают потрошить военные склады, что там армия сытая. «Отправь три легиона в Африку, пусть их кормит Лепид – обеспечит город зерном на месяц». – «Так и поступим. Но это временное решение. Это лучшее, что мы можем сделать. Пулон, скажи, что говорят люди, кого винят в голоде?». – «Тебя, ты здесь главный». – «Не Антония?» - «Они слышат, как чтецы новостей говорят, что он задерживает поставки, и всё такое, но это же Антоний – зачем ему морить их голодом? Они всегда любили его, а он всегда любил быть любимым. А ты... ну ты – это ты». – «Холодный и бессердечный?» - «Я бы так не сказал, но ты не из ласковых». – «Благодарю, Пулон». – «Так я получу зерно?» - «Агриппа проследит». Так?
Клим Жуков. Агриппа-то, между прочим, говорит: «Так может, просто повоюем?» Ну а Меценат сообщает: «Так это же так можно... Ты слышал же, что сказал Пулон? Так можно объявить войну вину и песне». Тогда Октавий разрабатывает хитроумный план, а именно: посылает за мамой и за сестрой, чтобы они пришли на обед для некого разговора.
Д.Ю. Толково придумано.
Клим Жуков. Да. Ну понятно, на обед-то их практически вызывают, чуть ли не с полицией, судебными приставами.
Д.Ю. Ну как обычно, да. Взвод солдат приглашает.
Клим Жуков. На обеде Октавиан уговаривает маманю и сестру поехать к Антонию и урезонить его, потому что, с одной стороны, маманя – любовница, сестра – законная жена, ну в общем, дуплетом бабахнуть.
Д.Ю. Ну он там тонко подходит: «Нежный голос любящей жены добьётся успеха там, где не помогло остальное». – «Ты шутишь?» - «Не припомню, когда я последний раз шутил». «Если серьёзно, - говорит Октавия, - ехать должна не я, а мать, она его настоящая жена». Прекрасно то, что всплыло в семье опять! «Вы могли бы, - тут же ловко подмечает Октавиан, - могли бы поехать вместе: подарим Антонию и настоящую жену, и официальную. Мама?». «Всё это очень хорошо, но у меня нет желания совершать долгое морское путешествие. А у тебя?» Октавия: «Нет». – «А кроме того, мы не голодны, нам зерна не надо. Что нам за это будет? Как ты заплатишь за наши хлопоты?» - «А чего ты хочешь?» - «Помпеи стали вульгарны, хочу виллу на Капри».
Клим Жуков. Рядом с Горьким.
Д.Ю. Да-да-да. «Хорошо». – «А ты, Октавия, хочешь виллу?» Мама тут мастерски удваивает цену! «Не знаю, было бы здорово, и несколько гладиаторов в придачу». – «Может, взять деньгами и решить позже?» - «Хорошая идея. Деньги!» Молодец! – «Ну, как пожелаешь. Меценат, пусть чтец новостей объявит, что они отплывают как можно скорей». Толково, все отлично выступили. Хорошая семья, вот...
Клим Жуков. Отличная!
Д.Ю. ...без промаха, и Октавия умнеет на глазах: «Несколько гладиаторов...»
Клим Жуков. После чего Октавиан шпилит супругу, та бьёт его по морде и придушивает. Чёртов извращенец! Так всё это...
Д.Ю. Хотя обещали наоборот.
Клим Жуков. Да, только что вот буквально в прошлой серии обещали, что наоборот. Ну, видимо, передумал. Хотя я думаю, может быть, скорее всего, это феминистки проснулись и заставили.
Д.Ю. Может, может. Твари, блин!
Клим Жуков. Да. Ну в общем, короче говоря, сексуальная жизнь Октавиана какая-то не очень.
Д.Ю. Да. Но сцена неплохая.
Клим Жуков. Да, и так это всё вдумчиво развёрнуто показано, минуты на три. В это время Ворен играет в мячик с якобы сыном Цезаря Цезарионом. Мы-то все помним, кто по фильму его настоящий папа. Хе-хе-хе! Тот просит постоянно рассказать об отце, ну а Ворен ничтоже сумняшеся рассказывает ему про настоящего папу, ну конечно, не называя имён.
Д.Ю. Там ещё упустили сцену на корабле, когда мама с дочерью...
Клим Жуков. А, да!
Д.Ю. ...Атия с Октавией. Атия переживает: «Я сильно изменилась с тех пор, как он видел меня в последний раз?» - ну это речь про «постарела». Никто не молодеет, а для тётки это беда. «Ни капли не изменилась. Он упадёт в твои объятия в экстазе любви». – «Серьёзно?» - «Нет». - «Ты стала очень грубой, - говорит Атия, - грубой и злой». «А ты – сентиментальной, как девчонка, - говорит умнеющая Октавия, - и это, честно говоря, отвратительно». Закалка, характер!
Клим Жуков. Да. Ну а мы же помним, что Антоний обещал Атию-то забрать, выписать, так сказать, к себе, и она всю дорогу ждёт гонца, а телеграмма с вызовом всё не поступает и не поступает.
Д.Ю. Душещипательная была сцена, да: «Я за тобой пришлю» - молодец, конечно, но сломался.
Клим Жуков. Сломался.
Д.Ю. Итак, с Цезарионом играет.
Клим Жуков. Да, играет он с Цезарионом.
Д.Ю. Сначала там какого-то там евнуха мерзкого мячиками забросал: «Играешь, как баба!»
Клим Жуков. Ну а чего – потом приходит Марк Антоний, и выясняется... прибегает, собственно, Поска и докладывает, что уже приехали Атия и Октавия и домогаются аудиенции.
Д.Ю. Клеопатра сбоку: «Как мило – жена и любовница прибыли вместе, чтобы повидаться с тобой». – «Молчи, женщина! Чего ни хотят?» - «Не знаю. Что им сказать? Они скоро будут здесь». – «Дай подумаю. По собственной воле они бы не приехали, значит, их отправил Октавиан». – «А зачем?» - «Зачем присылать мою жену – только если за каким-то примирением». – «Ты должен ей отказать». – «Разумеется, именно этого он и хочет». Молодец Марк Антоний, умён. «Вынуждает меня публично выбирать между ней и тобой, а когда я её отвергну, а я отвергну, у него будет повод для объявления войны». – «А чего ты тогда такой мрачный? Ты добился того, чего хотел – войны, которую начнёт он, войны, к которой ты не стремился». – «И всё же мне это не нравится. Он наносит удар по моей поддержке среди народа и будет думать, что перехитрил меня». – «Какая разница? Главное, чтобы в войне победил ты». – «Пожалуй, так». – «В любом случае надо быть приветливыми хозяевами. Устроим чудесный приём. Чермиан, давай управляющего кухней». – «А тебе бы это понравилось, да – унизить Атию, смотреть, как она мучается, пока ты играешь в царицу?» - «Играю в царицу? Да я и есть царица». – «Ты меня поняла!» - «Нет, не понимаю». – «Ты просто хочешь выставить нашу любовь перед ней напоказ». «А почему бы и нет? - говорит чаровница Клёпа. – Мы ведь любим друг друга, а ты больше не любишь её – ну пусть узнает об этом. Это доброе дело, она перестанет грезить о тебе. Я права? Ты больше её не любишь?» - «Конечно, не люблю, и ты знаешь, что я её больше не люблю, но всё же публичного унижения она не заслуживает» - последние, так сказать, останки, такие остатки страсти тлеют ещё в Марке Антонии, сопротивляется. «Да в этом весь смысл, они здесь для того, чтобы их унизили!» - «Не думаю, что она это знает, иначе её бы здесь не было. Думаю, её бл...ский сынок манипулирует ей». И тут поступает радикальное предложение: «Ну тогда давай их убьём». – «Что ты сказала?!» - «Атия не будет унижена, потому что Атия умрёт, а Октавиан поймёт, что тебя не провести. Это идеально». – «Мой народ будет презирать меня, как убийцу жены». – «Ну хорошо, тогда их корабль утонет по пути домой». – «Нет!» - «Такое часто бывает». Такие решения отличные! «Нет! Я серьёзно: нет». – «Понятно: либо ты трус, либо у тебя до сих пор к ней чувства, - давит на больное, гадина. – Так что из этого правда?» - «Закрой свою бл...скую пасть!» Настоящий военный!
Клим Жуков. Ну он, да, пытается доминировать безостановочно.
Д.Ю. Но погряз уже, уже погряз...
Клим Жуков. Да, уже видно, что коготок увяз – всему Марку Антонию пропасть.
Д.Ю. Нельзя, нельзя так с бабами, т.е. это вообще политическая близорукость.
Клим Жуков. Но опять же, тут всё в фильме показано идеалистически – что всем рулят какие-то отношения между какими-то людьми. Они не всем рулят, у них были конкретные интересы естественные, поэтому он же не потому, что Клеопатра, окопался в Египте, а потому что Октавиан окопался в Риме – вот, собственно, и всё. Ну а раз ты в Египте, тебе нужно отстаивать местный интерес и опираться на местную публику, и т.д. Ну и идея того, что он пошлёт свою куда-то жену, это спровоцирует войну – ну это просто несерьёзно. Там эта верховная элита Рима вела себя так на глазах у всех, что уж к первому веку, там, к концу первого, второй половине первого века до н.э. настроить римскую публику против кого-то из-за того, что он там с женой как-то не так обошёлся, было уже просто нереально, уже это набило оскомину настолько, что сейчас там расскажут про то, что Филипп Киркоров, понимаешь, опять спит с Аллой Пугачёвой – и что?!
Д.Ю. И что? Никому не интересно.
Клим Жуков. Всем пофигу! Тогда тоже было всем пофигу абсолютно, все уже наелись этими выступлениями настолько мощно. Вон там про Цезаря рассказывали, что он гомосек и шпилил Октавиана – это же, однако, не отвратило от него римскую публику совершенно, потому что одна половина была уверена, что это байки, второй половине было просто наплевать.
Д.Ю. А трезвомыслящие люди говорили: «А что, Октавиан симпатичный, почему бы нет?». Но прибывают ко дворцу: «Боги! Какое жуткое сооружение!» - «Зато большое». – «Это верный признак вульгарности. Род Птолемеев происходит от козопасов. Почему двери не открыты?» В общем, никто не встречает.
Клим Жуков. Да, а зато выбегает Иокаста через некоторое время, как раз из этих самых из парадных, опять же из тех самых парадных дверей.
Д.Ю. Да-да-да, пока все мучаются от жары. «Может вернёмся на корабль?» - «Исключено. Останемся здесь, пока эти жалкие людишки...» Открывается дверь. «Ну наконец-то!» - «Иокаста, это ты?» - «Конечно, я, а кто ещё?» - «Что с тобой?!» - глядя на всю эту прелесть.
Клим Жуков. А она в парике.
Д.Ю. «А, это? Её величество не любит римский стиль у подчинённых женщин. Весьма неразумно, на мой взгляд, но на что не пойдёшь ради спокойной жизни, да? А теперь мне даже нравится. А вы что здесь делаете? Прибыли на день крокодила? Так я его называю, никак не могу выучить их язык. Она постоянно вопит, а я притворяюсь придурочной, тогда перестаёт».
Клим Жуков. Удобно.
Д.Ю. Ну ей, по-моему, притворяться не надо. «Почему двери закрыты? Почему нас никто не встречает?» - «Ну, я уверена – скоро кто-нибудь выйдет. Здесь всё происходит очень медленно из-за жары». – «Слушай, может, пойдёшь скажешь Антонию, что мы ждём встречи? Очевидно, ему не сообщили, что мы здесь». – «Я не могу» - т.е. дисциплина. «Никто не смеет говорить с Антонием без её разрешения, ну кроме моего дорогого Поски и Люция Ворена, конечно. Мне нравится твоя причёска, теперь так носят?» - «Ну, слава Юноне, Поска! Во имя неба, что это? – «Иокаста, ты чего творишь?!» Поска прибежал затаскивать её обратно. «Да я только...» - «Молчи!» - «Поска, где Антоний?» - «Да-да, очень рад! Действительно! Пошли». – «Поска!» - «Спасибо». – «Они все посходили с ума». Да...
Клим Жуков. Очень смешная сцена, исключительно, я смеялся, как безумный, конечно.
Д.Ю. Атас!
Клим Жуков. «Все посходили с ума» - да, в общем, мать с Октавией страшно фраппированы тем, что произошло. Ну а потом приходит Люций Ворен.
Д.Ю. «Ну хоть ты не перенял обычаи туземцев. Может, всё объяснишь – что с этими людьми? Почему Антонию не сообщили о нашем прибытии?» - «Триумвир Марк Антоний приказал мне проводить вас обратно на корабль и убедиться, что вы покинете Александрию, как только позволит ветер». – «Не повидавшись с ним?» - «Он прогоняет мать своего ребёнка?» - «Так точно». – «Это она тебе приказала? Антоний так низко не поступил бы». – «Мне отдаёт приказы только Марк Антоний». – «А мы не уйдём. Мы не уйдём. Я не сдвинусь с этого места, пока Антоний лично не выйдет и не скажет мне уйти». – «Если не уйдёте добровольно, мне приказано удалить вас силой». – «Ты не тронешь женщин из рода Юлиев?» - «Я – нет, а вот эти, эти не постесняются».
Клим Жуков. Толпа негров.
Д.Ю. «Антоний! Выйди, сволочь!» - уже она, как Сервилия, кричит. «Передай мужу, что он трусливая мразь. Обязательно передай». Жестоко, жестоко.
Клим Жуков. Ну в общем, удаляют их от дворца, а в это время во дворце...
Д.Ю. А Поска заметался. Заметался с Иокастой: «Ты понимаешь, что нам придётся...»
Клим Жуков. Во-первых, во дворце Антоний дерётся с Клеопатрой, она его кусает прежестоко. Так у них, так сказать, по-семейному разбираются ...
Д.Ю. Милые бранятся, да, только тешатся.
Клим Жуков. Да-да-да. А вот потом Поска заметался.
Д.Ю. Смекнул, что всё уже совсем плохо, что вот это вот добром не кончится.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. «Ты же понимаешь, что нам придётся оставить все деньги?» - «Да мне плевать!» - «Мы будем нищими». – «Мне страшно, я хочу домой. Поторопись!» – «Куда-то собрались?»
Клим Жуков. Ворен их спалил немедленно.
Д.Ю. «Нет». – «С чего ты взял?» - «Прошу, Ворен, не говори, пожалуйста, пощади – они нас убьют, бросят крокодилам!» - «Моя жена переутомилась. Мы хотели прогуляться вдоль гавани, посмотреть на корабли». – «Ну тогда поспешите – ветер меняется, а корабли красивее всего с поднятыми парусами». Все друг друга поняли.
Клим Жуков. Я, кстати говоря, этот ход про корабли-то не понял – они же гребные все, какая им разница, какой ветер?
Д.Ю. Паруса-то там тоже есть.
Клим Жуков. Нет, ну они, конечно, есть, но из гавани-то они на вёслах выходили. Тесные манёвры с этими парусами не совершить.
Д.Ю. Ну и тут же вопрос: «Давай с нами». – «Нет».
Клим Жуков. «У меня обязательства».
Д.Ю. «Теперь точно будет война, порядочным римлянам здесь не место». – «Согласен, но меня держат обязательства». – «Сейчас самое время!» - «Если вдруг увидишь Тита Пулона, попроси его поцеловать за меня детей». – «Обязательно. Спасибо!»
Клим Жуков. Ну так-то конечно, скоро будет война, т.е. года через три.
Д.Ю. Да-да-да.
Клим Жуков. Так-то вообще.
Д.Ю. Но Поска лыжи уже смазал. Забегая на корабль: «И снова здравствуйте!» - «Извините за беспокойство, вы не будете возражать, если мы здесь спрячемся, пока корабль не выйдет в море?» Прекрасно построена фраза! «Мы здесь спрячемся, пока корабль не выйдет в море» - блин, красота! Молодец.
Клим Жуков. На самом деле, конечно, каюта, которая там у двух виднейших матрон Римской республики...
Д.Ю. Да там не каюта, там трюм какой-то.
Клим Жуков. Да какой-то вообще просто... какая-то конура просто фактически. Я-то думал, сейчас там будет триремный люкс – ни фига!
Д.Ю. Ну опять, видимо, деньги кончились, или ещё что – непонятно. Хотя это же, вроде, комнатка просто.
Клим Жуков. Конечно, там нетрудно – тряпками завесьте её красивыми...
Д.Ю. По палубе они не ходят.
Клим Жуков. Да, непонятно. Ну в общем, видимо, это чтобы показать тяготы путешествия, чего эти девки так расстраиваются.
Д.Ю. Харчи мечут, да?
Клим Жуков. Да, в люксе-то чего расстраиваться, если ты в люксе туда, в люксе обратно – какая разница? Так вот, у них там тяжело, оказывается, вот так вот. Ну, Цезарион в это время опять допрашивает про папаньку, опять приходит Марк Антоний, ну а ему нужно поинтересоваться, что Атия, как она восприняла известие – с присущим себе самообладанием? Я сразу подумал: присущее самообладание у кого – у Атии?!
Д.Ю. «Нет». – «Нет? Ну что ж, так должно было случиться. А где Поска? Я посылал за ним, а он не пришёл». – «Не знаю. Хочешь, схожу поищу?» - «Не-не, всё нормально, уверен – он объявится». – «Господин, твоя жена просила тебе кое-что передать». – «Да?» - «Просила передать, что ты трусливая мразь». – «Неужели? И что ты об этом думаешь?» - «Я не в том положении, чтобы иметь мнение, господин». Очень хорошо сказал. «Всё равно скажи». – «Это приказ?» - «Да, это приказ». – «Ты не трус, но душа твоя тяжело больна, и эта болезнь будет грызть тебя до самой смерти». – «Правда? И что это за болезнь?» - «Не знаю, я не лекарь». – «Ты не лекарь, а почему тогда так уверен в диагнозе?» - «Узнаю симптомы – я болен тем же». Да, уже жалко парней, вот...
Клим Жуков. Да, попали в непонятное, вот конкретно. Вот именно туда, в непонятное. Ну а что, Атия с Октавией прибывают обратно в Рим, говорят, что вот так с ними обошлись. Короче говоря, если коротко, докладывают, что Антоний – полное говно, а вилла твоя вообще не нужна никому. Вот так вот. Очень расстроилась, говорит: «Раздави его вместе с его царицей»- это, типа того что, будет лучшей наградой. Говорит: «Поска тебе хочет что-то сказать», это уже...
Д.Ю. «Оставь себе свою паршивую виллу, да. А у Поски кое-что есть, что поможет тебе уничтожить Антония». – «Круто! И что же у тебя для меня есть, Поска?» - «Последняя воля и завещание Антония и Клеопатры, должно быть вскрыто и прочитано только в случае их смерти. Это позорный документ. Учитывая, что он отрёкся от твоей сестры, римляне сочтут, что война против Антония не только неизбежна, но и в высшей степени желательна». – «Завещание подлинное?» - вот это вот он к чему спросил, там нотариус что ли заверял? Непонятно.
Клим Жуков. Не, вдруг Поска сам написал, пока ехал, по дороге?
Д.Ю. Ну а как он отличит, мне непонятно?
Клим Жуков. А я сейчас расскажу, как он отличит.
Д.Ю. Так-так? «Подлинное». – «Ты хороший и верный друг, Поска». – «Он сам себя погубил: просит, чтобы его похоронили в Александрии, объявляет Клеопатру своей женой и заявляет, что они живые боги – она Изида, а он Осирис». – «Превосходно!» - «Погоди-погоди, дальше больше: он оставляет своим детям от Клеопатры все восточные провинции, а ейному сыну от Цезаря – Рим и запад». Ну, смертный приговор фактически ребёнку подписан. Так-так, и как подлинность?
Клим Жуков. Это был такой крайний шаг Октавиана, потому что завещание знатные люди, ну особо знатные люди, типа Марка Антония, оставляли в храме Весты у весталок, собственно, там их подписывали, и в храме Весты это хранилось, а Октавиан это завещание из храма Весты насильно изъял, прислал ментов, кровавых своих опричников, они отобрали просто у них это завещание и прочитали, что, конечно, было святотатством и вообще так делать было нельзя ни в коем случае, но тем не менее – а там вот это самое и было написано.
Д.Ю. А Поска?
Клим Жуков. А причём тут Поска? Поски никакого не было в истории.
Д.Ю. Не, ну как: они его прилепили, что он его из Александрии привёз, т.е. тогда...
Клим Жуков. Ну это же в самом деле было бессмысленно – оно, самое главное, что в Риме хранилось, завещание, в храме Весты. Его отняли, и вот тут уже вопросов подлинности не стояло, потому что в храме Весты оно могло быть только подлинное.
Д.Ю. Ловко!
Клим Жуков. Потому что если бы это привезли из Александрии на корабле – ну Марк Антоний сказал бы, что я не знаю, это вы написали что-то...
Д.Ю. Что вы там понаписали, да?
Клим Жуков. ...я могу сейчас тоже что-нибудь написать, влёгкую. А то, что это реально из храма Весты, подлинное завещание, а там, да, там так и было сказано, что Цезариону отходит Рим, потому что это законный сын Цезаря, а это была одна из пропагандистских фишек вообще Марка Антония – что Октавиан это приёмный, ненастоящий сын, и его усыновили после того, как родился Цезарион, а Цезарион получается, таким образом, по факту старший сын, и даже если признать факт усыновления, ну а это, вроде, было законно установлено, и в Риме это была нормальная практика, т.е. Октавиан настоящий сын, то Цезарион, получается, старший сын, и наследство Цезаря его. Тут, опять же, в фильме нам пытаются как-то это всё смазать, и не только пытаются, но и смазывают, потому что такое впечатление, что это всё монархи, у которых есть право отдать Рим кому-то. Нет, тут вопрос про недвижимость и завещание Цезаря, т.е. деньги, прочее-прочее-прочее – оно просто было такого размера, что если бы это Цезарион реально получил, он бы смог просто влиять на политику. Это ещё республика, потому что вот в этот момент, когда Октавиан отнял завещание, это было для многих знатных римлян очень хреновым знаком, потому что это был знак того, что Октавиан наступает на последние республиканские права натурально, и 300 человек сенаторов сбежало из Рима в Александрию. 300 человек!
Д.Ю. Ого!
Клим Жуков. В это время, ну чуть-чуть раньше, два консула были избраны – Гай Сосий и Гней Домиций Агенобарб, оба друзья, соратники Марка Антония. Сразу два консула стали антонианцами, и вот после этого консулы, два консула сбежали в Александрию, оба, т.е. у Октавия была просто крайне неприятная и шаткая ситуация, потому что, считай, половина сената там и два консула действующих тоже там, у Антония. И там, в Александрии, начали проводить заседания сената. Тогда Октавиан насильно заставил избрать новых двух консулов-суффектов и провести заседания, которые осуждают Антония, в Риме, и таким образом ну вот фактически... уже был момент полного раскола, т.е. там до войны оставалось вот буквально чуть-чуть. И в это время самое главное что? А самое главное то, что истекает срок последнего триумвирата, это же, повторюсь, была законом прописанная магистратура чрезвычайная – диктатура на троих. И вот триумвират кончается, и они больше друг другу всё, не коллеги, и власть реально находится уже по закону в руках консулов, а не их, и отсюда нужно было делать – или что ли отказываться вообще ото всего, уходить из политики, но это было уже невозможно, потому что это был смертный приговор для того, кто уйдёт из политики, потому что один-то уйдёт, а второй-то нет, или власть консулов делать номинальной, как при Цезаре, и захватывать власть самостоятельно, а чтобы её захватывать, нужно было грохнуть одного из присутствовавших бывших триумвиров. Вот, собственно, оно из-за этого началось, а не из-за того, что кто-то куда-то послал жену, а её там не пустили во дворец, что кто-то откуда-то привёз завещание – всё там было гораздо хуже, как обычно в истории, и значительно страшнее.
Д.Ю. Ну если так кино показывает, то зритель должен глубоко погрузиться в исторические и политические реалии.
Клим Жуков. Так это же объяснить несложно.
Д.Ю. Для рядового зрителя немыслимо. А вот когда кто-то кого-то нахер послал – другое дело! Кривляние, слюни, вопли, слёзы – это тупому понятно предельно.
Клим Жуков. Ну тут видно, что они с историей-то знакомы, потому что фишка-то про завещание Цезаря... Марка Антония в самом деле имело место.
Д.Ю. Я бы, например, возьму на себя смелость такую, я бы сделал так, что когда Поска приплыл из Александрии, Поска побежал бы к Октавиану и сказал...
Клим Жуков. «А вот там..»
Д.Ю. «Вы вот забыли про такой интересный момент, а вот там лежит завещание...»
Клим Жуков. Прячется завещание.
Д.Ю. И тут тогда ни вопросов про... А Октавиан сказал бы: «О! Поска, ты настоящий друг!» - и отправил бы взвод солдат отнимать это самое завещание. По-моему... Весталки бы визжали, орали...
Клим Жуков. Их бы по жопам шлёпали.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Очень прикольно!
Д.Ю. Ножнами – да, было бы прикольно. Это был бы правильных ход, считаю.
Клим Жуков. Конечно. «Ножны» на латыни звучат как «вагина».
Д.Ю. Да. А гладиус, он же меч, вкладывается туда. И вот уже чтец новостей орёт..
Клим Жуков. Человек-газета распинается.
Д.Ю. «Отвергнув свою любящую жену Октавию, Марк Антоний сочетался с колдуньей Клеопатрой, пообещав ей власть надо всем Римом» - пропаганда заработала. «Он поклоняется псам и рептилиям, он красит глаза сажей, как проститутка, он пляшет и играет на кимвалах во время гнусных египетских обрядов». Танцевать было нельзя, нормальные римляне...
Клим Жуков. Нормальные мужики не танцуют.
Д.Ю. Не танцуют.
Клим Жуков. Ни в коем случае!
Д.Ю. Они стоят, смотрят.
Клим Жуков. Они скорее лежат так вот с бухлом. Танцевать плохо.
Д.Ю. Да-да, и вот прекрасно...
Клим Жуков. Я вот тоже не танцую.
Д.Ю. И вот прекрасно про гнусные египетские обряды. Молодцы.
Клим Жуков. Ну надо сказать, что я что-то не помню, чтобы во время этих пропагандистских памфлетов кто-то говорил, что Антоний сам пляшет – говорили, что его подручные пляшут, а он там среди них возлежит, но да, это Антоний сам накапал, так сказать, на мельницу Октавиана много воды, потому что он считал себя таким эллинистическим правителем, а для них было в порядке вещей объявлять себя богом, и его объявили богом ещё только в начале вообще всей этой истории, когда его объявили Дионисом, вот так вот, а уже в Египте – да, он стал говорить, что вы знаете, так получилось, ну просто раньше никто не замечал, а на самом деле я, конечно, Осирис.
Д.Ю. Я думаю, что для граждан верующих тех времён это было абсолютно нормально, т.е. совершенно очевидно, что ты богами-то отмечен, вознёсся в недосягаемые дали...
Клим Жуков. Э, почему Осирис? Это же египетская дрянь! Это же предательство: почему ты не сын Зевса? Сказал бы, что ты сын Зевса – мы бы всё поняли, это же нормально, у нас их довольно много, вот Геракл был, например, там, и всё такое...
Д.Ю. И другие нормальные парни.
Клим Жуков. Полно! Зевс-то вообще своих сыновей там...
Д.Ю. Поубивал.
Клим Жуков. Нет, я к тому, что он их оставил очень много, потому что он ходил к жёнам людским вовсе запросто.
Д.Ю. Да, то лебедем прикинется, то быком...
Клим Жуков. То золотым дождём.
Д.Ю. Это вообще страшно, блин!
Клим Жуков. Так вот, а он прикинулся Осирисом – ну-ка кто ж такое-то потерпит?
Д.Ю. Да, и подводится итог: «Кто не зарыдает, услыхав, что великий Марк Антоний...»
Клим Жуков. Это Октавиан в сенате.
Д.Ю. Да. «...поклоняется чужеземным богам, что он бросил жену, ребёнка и свою страну? Меня спрашивают, не сошёл ли он с ума, не околдован ли он? У меня объяснений нет. Мы можем рыдать по нему, но мы должны исполнить свой долг. Он больше не римлянин, он египтянин. И что нам остаётся, кроме как сражаться с ним? Сражаться и уничтожить его!» Ловко базу подвели, ловко!
Клим Жуков. Да, но тут опять же – сражаться и уничтожить: если бы он плясал, объявлял себя богом – да всем было бы пофигу, пусть пляшет и объявляет себя богом. Ну мало ли дурачков? Много, я бы сказал, их большинство, и все были в курсе этого. Войска Антония находились уже в Греции, он туда их переправлял. Ну войска в Греции – это уже вторжение, всё. Его войска по закону должны были находиться в Египте. Ну ладно бы он там в Армению туда бы отскочил, ну там, в конце концов, это всё на благо Республики в итоге, потому что это же не просто к себе присоединил – он к Республике присоединил, сам умрёт, а Армения достанется уже Риму – всё очень хорошо. А в Греции его войскам находиться было не положено, это было уже фактически прямое нападение. Марк Антоний был уверен, что поддержка внутри Рима у него больше, чем у Октавиана, и то, что сенаторы в таком количестве к нему сдёрнули, включая двух законных консулов... Кстати, Октавиан нарушил закон, назначив избрание новых консулов до истечения срока полномочий предыдущих, этого делать было категорически нельзя, поэтому законные основания у Марка Антония были, и была надежда, что именно его поддержат они, на не Октавиана. Там запутано всё было чудовищно!
Д.Ю. Вот каша, блин!
Клим Жуков. И это мы сейчас, когда мы знаем, чем это всё кончилось, и кто кого реально поддержал, знаем, мы можем сказать, что Антоний ошибался, тогда из Египта это было вообще не видно, тем более, что у Марка Антония было, самое главное, больше кораблей, у него был серьёзнейший флот: у него был свой римский флот, который ушёл с ним, как с триумвиром, в Египет, плюс был египетский флот весь. Учитывая, что к нему примкнуло много помпеянцев, там же была масса специалистов по ведению морской войны, которые соратники Секста Помпея, великого флотоводца. Соответственно, козыри у него были мощнейшие, и, с точки зрения Октавиана, это, конечно, уже был такой шаг не то, что отчаяния, конечно, нет, но это была реакция на уже почти прямое вторжение, т.е. он должен был собирать войска, и это было понятно окружающим, самое главное, потому что окружающие знали, что легионы Антония в Греции, нужно реагировать, потому что сейчас Антоний победит их Октавиана, захватит Рим и всех, кто поддержал Октавиана, кто не сбежал в Александрию, ждут интересные всякие события.
Д.Ю. Придётся отвечать.
Клим Жуков. Да, чем-то жертвовать, возможно – деньгами, недвижимостью, возможно, просто тебя как особо завзятого отктавианофила просто зарежут, бежать в какую-нибудь Фракию придётся... Короче говоря, все, кто мог что-то решать в Риме, к тому времени серьёзно нервничали, и конечно, когда Октавиан обращался с этим воззванием, он знал, к кому он обращается. И вот тогда же рассказывали, что Антоний пляшет, скачет, колдует. В это время Антоний рассказывал то же самое про Октавиана, причём как Октавиан на 90% опирался на истину, только немножко привирал, как положено хорошей пропаганде, так и Антоний, потому что Антоний всем говорил: вот этот святоша, который нам рассказывает, что я тут что-то не так себя веду, вы посмотрите на него – он угнал у сенатора законную жену на 6 месяце беременности. Это как вообще называется? Ну и тут же говорит, что вообще-то он так делает постоянно. Вы там с ним вась-вась, да, вы его поддерживаете, а он, вы знаете, кого уже перетрахал? Это, между прочим, ваши законные жёны. Что вы по этому поводу выразите, товарищ? Т.е. они какашками кидались друг в друга настолько мощно, что если бы у них... вот им недоставало CNN и интернета, если был бы...
Д.Ю. Весь Рим был в веснушках.
Клим Жуков. Да. Если был бы CNN и интернет, то вот тогда бы там, конечно, всё было гораздо круче, а так довольно долго ходили эти самые письма, памфлеты, воззвания, не все их слышали. Вот так.
Д.Ю. И вот Пулон призван пред светлый лик. «Мой старый друг, рад тебя видеть! Присаживайся. Поска говорит, наш друг Ворен поддерживает Антония даже сейчас». – «Ворен преданный человек». – «Он передаёт тебе привет и просит поцеловать за него детей». – «С ним всё хорошо?» - «Ну ты же его знаешь – железный, как всегда». – «Вы с ним по-прежнему друзья?» - «Да». – «Очень скоро я пойду на восток, чтобы покончить с Антонием. Хочу, чтобы ты отправился со мной». – «Зачем?» - «Ты близок с Вореном, а он близок к Антонию. Ты мог бы выступить в качестве посредника – возможно, так мы избежим лишнего кровопролития». – «Не хочу с тобой спорить, но это маловероятно». – «Разумеется, некоторым придётся умереть».
Клим Жуков. А, да, кое-кому...
Д.Ю. «Антонию не спастись, очевидно, Цезариону тоже придутся умереть». Пуло насторожился: «Цезариону?» - «Они провозгласили его будущим царём Рима, Пулон. Он должен умереть. Но возможно, Клеопатру и её детей от Антония можно спасти, чтобы сохранить стабильность». Октавиан ловко втирает – типа, тут у нас справедливость, закон. «Да, понимаю,» - говорит Пулон. «Не хочу тебе приказывать, Пулон, но если придётся, прикажу». – «Да никаких проблем, я поеду». – «Хорошо, как в прежние времена, совместное приключение в канализации».
Клим Жуков. «Я ещё думал: брать тебя с собой?»
Д.Ю. Да, так?
Клим Жуков. Ну а пока Пуло собирается на войну, там...
Д.Ю. Детишки.
Клим Жуков. ...детишки, меч там проверяет, каски у него так до сих пор и нет, как он тогда её пролюбил, так она у него и не появилась заново.
Д.Ю. Он же там полировал какую-то, помнишь? Шлём полировал, где-то подрезал.
Клим Жуков. Потом-то он бегал и говорил, что... во время триумфа, что каски-то у него нет, всё есть, а каску потерял.
Д.Ю. Это до того было, а полировал после.
Клим Жуков. Видимо, да, закупил себе очередную дрянь индийского производства современного. Да, короче говоря, Пуло собирается на войну, и эта Гейя ему говорит, чтобы он не забыл уксуса взять с собой фляжку, уксус – важнейшая вещь в походе для дезинфекции всякого разного. Он обнаруживает, что нету у него уксуса во фляжке, и спускается на первый этаж, а там Меммий совершил дерзкий побег из клетки и караулит Пуло в темноте, и из темноты «обувает» его по затылку палкой какой-то немыслимой, уже готовится его зарезать. Тогда прибегает на шум Гейя и при помощи гигантских размеров какой-то бронзовой вазы, чашки, я не знаю, как это...
Д.Ю. Канделябра.
Клим Жуков. Там не канделябр, там какой-то безумный кратер совершенно, вот такой...
Д.Ю. Слово красивое.
Клим Жуков. «Канделябр» - отличное слово! Там скорее кратер такой, а вот при помощи этого бронзового кратера она «мочит» Меммия. А Меммий её истыкал всю ножиком.
Д.Ю. Успевает пырнуть, да.
Клим Жуков. Да, и не один раз, он там её истыкал всю ножиком. Там, конечно, кухонные ножики у них – чисто мечта садиста современная, прямо вот такие вот, уж прямо таких вот я что-то не могу в археологии вспомнить форм, размеры-то разные бывали, а вот прямо... Ну современный, чисто современный нож.
Д.Ю. Ну если немножко там в кулинарии, так сказать, еду готовишь, то понятно, что самый ходовой маленький нож – овощи почистить, что-то там накромсать, а такая сабля ни к чему.
Клим Жуков. Ну там только мясо рубать.
Д.Ю. Да. Да тоже сомнительно.
Клим Жуков. Да, кстати говоря, мне в современном этом самом кухонном ножеделании мне всё время странно, что если этот огромный нож, мечта маньяка, я лично им не очень люблю пользоваться, потому что если мне нужно порубать мясо, я лучше вот этот тесак возьму, как у тебя японский.
Д.Ю. Очень хороший.
Клим Жуков. Вот, им мясо рубается гораздо ловчее, а для того, чтобы что-то отрезать и порезать, мне такой огромный нож не нужен, он просто мешается. Даже мясо если резать, мне вот таких здоровенных размеров нож не нужен, мне нужен небольшой средних размеров. А тут прямо ух – такая...
Д.Ю. Ну оно ж строго приспособлено под какие-то конкретные нужды. Вот маленький нож гораздо многофункциональнее. Ну и Пуло заметался – вот эту Гайечку пырнули, а он: «Этого не может быть! Да что ж я натворил? За что вы меня так наказываете?» - обращается к богам, Пуло – совсем недавно стойкий атеист.
Клим Жуков. Да. И циник. Атеист и циник.
Д.Ю. Но девка ему сообщает: «Ты эгоистичный мерзавец, это я умираю, не ты наказан, а я». Она наказана. «Но ничего, так и должно быть,» - смиряется с судьбой мерзавка. «Что ты натворила? Ты хорошая женщина». – «Не будь сентиментальным. Уж я-то точно не хорошая». – «Ты была добра ко мне». – «Нет, Ирина была хорошей женщиной, а не волчицей, как я». – «У неё тоже бывало,» - пытается успокоить Пуло. «Она собиралась подарить тебе ребёнка». – «Судьба решила иначе. Мы с тобой по-своему счастливы». – «Прости меня, не могу уйти в загробный мир с ложью на сердце – Немезида не даст мне покоя». – «С какой ложью? И что нужно от тебя Немезиде?» - «Отошли этих людей». – «Вон отсюда!» - «Помни, когда я уйду: то, что я натворила, было из любви к тебе». – «Что ты натворила?» - «Это я убила Ирину и твоего ребёнка. Я хотела, чтобы ты был мой, и отравила её».
Клим Жуков. И Пуло немедленно её задушил.
Д.Ю. «Прощай, любимый». Душещипательная сцена, блин!
Клим Жуков. Душепищательная. А потом вынес и выкинул её в Тибр.
Д.Ю. Как собаку!
Клим Жуков. Какой-то стоп какой-то, не знаю вот. Все вокруг так с удивлением смотрят – что это происходит? Ну а Пуло, весь такой порвавший с прошлым, собирается ехать на войну. Единственно, конечно, это вот заход Октавиана насчёт того, что на восток они собираются ехать – тут надо уточнить: они в Грецию собирались ехать, потому что из фильма понятно, что они едут в Египет, а в Египет они попали очень сильно не сразу, потому что впереди было сражение при мысе Акций, где Агриппа разгромил египетский флот – не покажут, а я думал, что покажут, и очень разочаровался: где всё интересное?! Были сражения с сухопутными войсками, и только потом они уже приехали в Египет. А тут всё вырезали – и сразу в Египет.
Д.Ю. Тем не менее, серия отличная!
Клим Жуков. Очень, очень, да.
Д.Ю. Т.е. вот под рассказы, что там после 1 сезона нечего смотреть – очень даже есть чего.
Клим Жуков. Есть, безусловно, я со своей стороны могу отметить, что 2 сезон местами просел, потому что некоторые мотивации, типа посылки этих самых жён, кто-то кого-то там обидел...
Д.Ю. Да выглядит-то отлично всё равно!
Клим Жуков. Нет, ну я говорю, что вот, например, как Антония удалили из Рима? Какой там был предлог? Тут предлог-то был дурацкий, откровенно говоря. Придумать точно так же хорошо выглядящий, но более разумный, вообще, по-моему, никаких усилий не составляло. Ну на мой взгляд так.
Д.Ю. Тётенька, которая играет Атию, я её, как актрису... она мне в других местах как-то не знакома – просто гениальная.
Клим Жуков. Она, кстати, очень много где играла, просто исключительно.
Д.Ю. Ну вот как-то я протупил. Драки с Клеопатрой вообще прекрасны, просто прекрасны, блин! Они, по-моему, постоянно чем-то обдолбленные, потому что оба не в себе. Очень странные. Не, как кино – хорошо.
Клим Жуков. Не, сделано всё очень круто, в этом отношении, конечно, второй сезон, если он и на чей-то вкус может показаться хуже первого, то не сильно. Мне он, в общем, зашёл не менее слабо, чем первый. Очень хороший сезон. Ну единственное, конечно, мне вот, ну это уже мои личные вкусовые предрассудки – ну актёра Октавиана подобрали, на мой взгляд, не очень. Парнишка сильнее играл, чем взрослый потом играл.
Д.Ю. Ну это, он играет то, что ему говорит режиссёр.
Клим Жуков. Ну это понятно.
Д.Ю. Он изображает холодную бессердечную тварь такую, рационально рассуждающую. Плохо жена только вступила, мы уже, по-моему, обсуждали, что он к ней, когда ходил с ней советоваться, конспекты писал, что спрашивать, как говорить, и всякое такое.
Клим Жуков. С Ливией?
Д.Ю. Да. Вот ум жены как-то не раскрылся. Ну видимо, дальше предполагалось – не знаю. Очень круто! Итак, это у нас...
Клим Жуков. Предпоследняя.
Д.Ю. Предпоследняя, к сожалению. Как-то мне даже жалко.
Клим Жуков. Так мы уже год его мучаем.
Д.Ю. Гениально, гениально просто! Ну как тебе сказать... мы намеревались, я посчитал, произвёл подсчёты: мы хотели делать по одну в 2 недели, но получилась одна в 3,5. Я считаю, это успех, Клим Саныч.
Клим Жуков. Очень, очень, учитывая нашу пунктуальность...
Д.Ю. Учитывая мою...Отлично, отлично! Осталась одна.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Повторяю для тех, кто не слышал: следующим пойдёт «Во все тяжкие» - это мы будем разбирать с Клим Санычем совместно. «Сопрано» – опять-таки интересуются – пойдёт параллельно, им занимаюсь я один. Это не надо смешивать. Спасибо, Клим Саныч.
Клим Жуков. Я в свою очередь, пользуясь случаем, хочу сообщить, что такая штука модная оказалась благодаря «Антропогенезу» и «Учёным против мифов» - все делают форумы. Вот мы делаем форум «Эра познания III» в Москве, всех зову, и вас, Д.Ю., тоже зову со страшной силой – 8 декабря с.г. в том же самом зале, где у Егора форум.
Д.Ю. Это удобно, не надо никуда перебегать. Адреса, явки известны. Хорошо, да. В общем, задаём вопросы, это уже практически финал, задаём вопросы в комментах, на YouTube, на oper.ru – Клим Саныч на всё ответит.
Клим Жуков. Так точно.
Д.Ю. А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
