Клим Жуков. Всем привет! От зрителей поступают тревожные сведения – по Первому каналу регулярно выходит сериал «Золотая Орда». Люди беспокоятся: стоит ли смотреть, если посмотрели – на что стоит обратить внимание. Ну и мы сегодня вдвоём с Иваном Диденко – Иван, привет! – постараемся об этом фильме поговорить с точки зрения специалиста по режиссуре и актёрской игре, ну и с точки зрения специалиста по истории, потому что фильм, как ни крути, всё-таки называется «Золотая Орда», а значит, явно про историю. Засим начнём.
Иван, что есть нам сказать по поводу этого фильма?
Иван Диденко. Во-первых, Клим Саныч, специально для вас в первых кадрах фильма всё время пишут: «Это не имеет никакого исторического значения».
Клим Жуков. Дисклеймер такой.
Иван Диденко. «Это не реконструкция». Там написано: «Специально для К.С.», затёрто это потом было, но для того, чтобы вы не докапывались…
Клим Жуков. Боятся!
Иван Диденко. …специально, уже после «Викинга» все понимают, что первое, что вы будете делать – это считать заклёпки на кольчугах, измерять размер мечей и сравнивать это всё с историческими аналогами.
Клим Жуков. Да!
Иван Диденко. Мне кажется такой способ защиты от вас наивным, особенно учитывая, что даже в Сети люди пишут о том, что что бы ни писали в начале, всё равно получается исторический… история, опирающаяся на какие-то реальные события, которые ну никак в фэнтези не укладываются.
Клим Жуков. Так ну на самом деле – потому что фильм называется «Золотая – чёрт возьми – Орда», внутри есть хан Берке, которого почему-то называют…
Иван Диденко. Это совпадение!
Клим Жуков. Совпадение? Не думаю, потому что ещё есть Менгу-Темир, который тоже исторический персонаж, есть Ярослав, явно Всеволодович – папа Александра Невского, есть стольный город Владимир, упоминаются Переславль, Суздаль, Торжок, ну и т.д., т.е. это помещено в реальные исторические места, имеются реальные исторические персонажи и имеется в виду конкретный исторический период, но почему-то это названо авторской фантазией. Почему-то, непонятно.
Иван Диденко. Авторы фильма не предусмотрели ещё один небольшой комментарий – что любые совпадения имён и событий тоже являются случайностью, поэтому хана случайно зовут так, города называются одинаково случайно, вообще всё случайно в жизни происходит.
Клим Жуков. У меня такое впечатление, что в противном случае вот на это, так сказать, фэнтези государство бы не дало денег ни копейки, потому что что мешало придумать интереснейшую историю про любовь, интриги, предательство в каком-нибудь фэнтезийном мире какой-нибудь там не Вестерос, как у Джорджа Мартина, а какой-нибудь Остерос. Вот сняли бы фильм «Остеросская Орда», и вообще бы проблем никаких не было, потому это было бы точно не из истории, но была бы другая проблема – на это не дали бы денег.
Иван Диденко. Я не знаю, я не могу думать за государство и предположить, почему дали денег именно на это, наверное, не смогу, потому что причин может быть множество, о которых мы даже подумать не можем. Вдруг нужно было, вот знаешь, что такое – освоить деньги? Вот есть люди, которые живут от зарплаты до зарплаты, а когда в государственное учреждение выделяется определённая сумма, довольно большая, а учреждение весь год ничего не делало и не потратило эти деньги, то до Нового года за 2 недели нужно купить чего-нибудь на эту сумму, чтобы в следующий раз дали опять.
Клим Жуков. Понятно: закрыть надо финансовый год с нулём.
Иван Диденко. Это тяжёлая работа – когда в короткое время нужно купить много дорогих вещей так, чтобы они были нужными. Я был свидетелем того, как вот… откуда мы знаем, что закрывали наши чиновники и почему они дали денег именно на эту работу? Вы озадачили меня вопросом того, как можно прокомментировать сериал «Золотая Орда» с точки зрения актёрской и режиссёрской работы. Я честно вам скажу, что я посмотрел 1 серию, 2 серии я просмотрел мельком…
Клим Жуков. Т.е. итого 3 получилось?
Иван Диденко. Нет, в сумме, скажем, 1 целиком и 2 по половине – наверное, две.
Клим Жуков. Две, хорошо.
Иван Диденко. Но для того, чтобы складывать впечатление о работе, я считаю, что этого достаточно, и могу сказать, что впечатление, конечно же, тяжёлое. Но здесь, понимаете, здесь очень сложно: мы многократно и на этом канале, и на других каналах говорим о том, что происходит с нашим кинематографом. Да, и фильм «Викинг» вы здесь обсуждали с Д.Ю. …
Клим Жуков. Да и не только.
Иван Диденко. И не только, да, и мы всё время повторяем одни и те же вещи: исторически недостоверно, художественно не точно, плохо, почему на это дали денег? И мы каждый раз, как «У попа была собака», возвращаемся на один и тот же круг. Есть ли какая-то возможность из него выскочить? Потому что люди, которые смотрят эти ролики, они тоже уже угадывают, что вы сейчас скажете: «Это исторически неточно», я скажу: «У героев нет цели, нет проживания». Что, какой, куда… Вот мне лично интересно, чтобы мы в сегодняшнем разговоре помимо безусловно необходимой критики ещё и попробовали наметить ну хотя бы какой-то вариант, как из этого можно выскочить, ну хоть какой-нибудь, потому что если мы не дадим надежду, то я думаю, что зрители на нас будут обижаться, потому что надежда нужна и нам, и зрителям, потому что ну смотреть, конечно, на это невозможно без боли.
Я просто смотрю на лист, который я заполнял в момент, когда просматривал этот сериал, и здесь так много вкусного, я даже не знаю, с чего начать, честно скажу.
Клим Жуков. Я предлагаю по старой схеме: начать с начала и постепенно двигаться к окончанию.
Иван Диденко. Я, когда вы меня попросили посмотреть этот сериал, скажу честно, что я его не видел, не слышал, я не знал о том, что Первый канал снимает нечто, что должно сравниться с «Игрой престолов», и конечно же, меня такой замах на рубль, безусловно, заинтересовал, я с любопытством приступил к просмотру. Просмотр был мучительным, но я подошёл фундаментально к процессу: я делал скриншоты, я делал пометки для того, чтобы как-то можно было аргументированно показать с точки зрения той профессии, к которой я имею отношение, что в кадре сделано не так. И где-то через час я бросил это делать, потому что что очень трудно говорить о процессе, что в нём сделано не так, когда в нём всё сделано не так. Приведу пример: вас, как строителя, просят прокомментировать, грамотно ли построен этот дом, и есть 2 варианта: вы подходите и понимаете, что вот это не соответствует, здесь по-другому, здесь не выдержаны какие-то ГОСТы, и вы можете критиковать. Второй вариант: вы подходите – там куча дерьма, это в принципе не дом, и вам говорят: покритикуйте. И вы стоите, и вы не знаете, с чего начать, потому что и форма не та, и содержание не то, и жить в нём сложно. Можно, но сложно. Поэтому, критикуя «Золотую Орду» с точки зрения актёрской игры, я постараюсь, я очень не хочу обижать и каким-то образом принижать значимость актёрской работы и того актёрского состава, который в этом сериале участвовал. Особенно не хочу это делать, потому что, наверное, самый незащищённый и самый безобидный человек в этой работе – это именно актёр.
Клим Жуков. Ну естественно.
Иван Диденко. Потому что человека позвали сниматься, одели его в костюм, дали ему текст, он выучил, он вышел, сказал, уехал, получил свои деньги – хорошо, если получил.
Клим Жуков. Бывают варианты.
Иван Диденко. Бывают варианты. И уехал – какой с него спрос? Если актёр плохой, предположим, он плохо сыграл, очень много людей, которые в этом серале, как актёры, работают категорически плохо – это проблема режиссёра, которые его отобрал. Он подобрал такого артиста, который именно вот так живёт именно вот в этой роли, или он не сумел поставить перед ним необходимые предлагаемые обстоятельства и зажечь его, объяснив ему те условия и дав ему те манки, которые бы этому артисту позволили бы реализоваться в этой сцене.
Вообще кино – вещь довольно хитрая, потому что если в театре артист работает от начала до конца спектакль...
Клим Жуков. И не один раз.
Иван Диденко. …и никто ему не помогает, он сам проживает весь процесс, то в кино – откуда вы знаете, может, ему положили горячую картофелину в карман, намазали попу скипидаром и сказали: улыбайся. И он с таким лицом, а мы понимаем, что с ним происходят какие-то чудовищные внутренние переживания. А он в этот момент думает про кружку пива и воблу, а у него на лице любовь. Поэтому режиссёр со своей стороны может многократно подворовать, дав конкретному артисту конкретную задачу, о которой мы не знаем, которая совершенно не совпадает с происходящим в сценарии, но лицо артиста будет работать так, как нужно режиссёру. Это распространённая практика, ну как распространённая практика – чтобы все артисты смеялись в кадре, а смеяться очень тяжело, перед ними режиссёр начинает раздеваться за кадром. И все смеются, зритель не понимает, почему. Краснеют и смеются. Т.е. неважно, как режиссёр мотивирует артистов, если артисты играют плохо, виноват режиссёр, и только режиссёр. Поэтому говорить: артист плохой – нельзя, это как ругать краску на холсте художника, говорить: здесь плохо нарисовано, потому что краска плохого цвета, она плохо легла – кто-то её туда положил.
Клим Жуков. Выбрал и положил.
Иван Диденко. Выбрал и положил, поэтому нравится ли мне актёрская работа в этом сериале – категорически нет, и фактически всех артистов, за исключением, наверное, одного, не буду говорить, кто это – пусть каждый думает про себя, что это он, пусть ему будет легче, но то, что происходит в кадре, не имеет никакого отношения к актёрскому проживанию, которое внутри себя содержит огромное количество элементов, которые не выполняются. Специально для тех актёров, которые нас смотрят: вы понимаете, о чём я говорю – это внутренний текст, которого нет, это распределение объектов внимания, это работа физики, мелкой моторики – её нет, потому что люди пузом стоят друг на друга в каждой сцене, потому что я делал скриншоты, я не буду их показывать, вы можете включить сцены и посмотреть: стоят 2 человека, в течение сцены разговаривают, пузом один на другого от начала до конца сцены. Договорили, ушли. Или лежит женщина в постели, князь на неё смотрит, он вошёл, пузом поговорил, она в такой позе ему ответила, он ушёл. Входит её служанка, она в такой же позе говорит, та в этом же месте стоит. Ощущение, что у них камеру не двигали, т.е. ощущение, что никто вообще в этим не работал – ни с актёрским проживанием, ни с мизансценами, ни с характерами никто не работал. Ощущение, что людей одели в костюмы, заставили выучить текст, и они его с тем или иным… и ещё 2-3 выражения лица: грустное, радостное и ещё какое-нибудь. И вот это максимальный уровень актёрского проживания.
Клим Жуков. Театр Кабуки – там тоже грустная маска, весёлая маска, или греческий театр: там тоже грустный персонаж, … какой-нибудь ещё персонаж.
Иван Диденко. Есть много вариантов художественного действия, где персонажи ограничены несколькими масками, но тем не менее, аскетичность в выборе масок далеко не всегда сказывается негативным образом на творческом процессе.
Клим Жуков. Не, я же не говорю, что греческий театр – это плохо, это просто так вот было, что они играли в такой маске, в сякой маске, там, в этакой маске.
Иван Диденко. Есть ещё один аспект, который артисты позволяют себе применять на площадке, а режиссёр с удовольствием этим пользуется – это… как же это называется-то, я уже забыл, это то, за что ругают в театральном институте на 1 курсе, потому что все люди, впервые выходящие на площадку, начинают орать и давить эмоцию. Ну вот ты вышел, и как бы тебе нечего делать, и, там, либо агрессию проявляешь, либо орёшь на кого-то… Ничего не происходит – ты просто орёшь. Вы думаете, это сложно? Т.е. орать на кого-то со страшным лицом – это самое простое, что может артист, любой артист. Вот они и орут – там, мальчика схватила за ухо: «А, ты подлец, я тебя…» - и бьёт. Что здесь нужно играть? Т.е. выезжать на вот этой моторике с белым криком, ничего не значащим – это 1-ый курс, и за это бьют, потому что это никому не интересно, мало того – это ещё и не заставляет публику быть сопричастной. Самая первая сцена самой первой серии, когда выводят эту женщину, которая падает на колени и кричит: «Не отдавайте меня татарину!»
Клим Жуков. Да, это то, с чего начинается просто фильм – начинается он с истерики.
Иван Диденко. Посмотрите внимательно на несколько аспектов: во-первых, посмотрите на то, как она выходит, с каким лицом. До момента, пока она упала на колени, по её лицу можно подумать, что она вышла выбирать себе мужа. По её лицу не понятно, что жизнь её кончается прямо здесь, что она стоит перед выбором: жить или умереть, прямо сейчас. Т.е. пока она не дошла и не упала, и не сказала, что не отдавайте татарину, я думал: ну может, она мужа себе выбирает или вышла, в танец пойдёт? Т.е. у неё никакого события нет внутреннего, оно не сделано. Посмотрите внимательно тех, кто стоит позади неё: стоят люди из массовки…
Клим Жуков. Со сложными лицами.
Иван Диденко. С одинаково сложными лицами, ни между кем из них нет никаких взаимоотношений, у всех одинаковые позы, мизансценически с ними ничего не происходит – никто с ними не работал, одели людей в костюмы, поставили в кружок, вышла женщина и упала на колени с истерикой. Ребята, я, конечно, понимаю, что требования сегодняшнего зрителя невысокие, скажем так, но много ли нужно было приложить труда, чтобы в этот кадр добавить вот этой вот работы? Ну чуть-чуть, ну не так много. Ну у вас есть герои в кадре – вы должны понимать, как они взаимоотносятся. Найдите вы человека, который сможет вам построить мизансцену и кадр, поговорите вы с актрисой, добавьте ей объектов внимания, дайте ей внутренний текст, дайте ей исходные события, дайте ей что-нибудь – пусть что-нибудь произойдёт. А так мы видим в кадре людей, стоящих, соответственно, в костюмах, которые не понимают, что происходит, не понимают, что играть, не понимают никаких взаимоотношений, и соответственно, мы, как зрители, тоже ничего не понимаем.
Здесь же в чём сложность: сложность в том, что мы, например, не знаем, когда они снимали этот конкретный фрагмент. В кино за редчайшим исключением, которое только подтверждает правило, сюжет снимается не хронологически.
Клим Жуков. Да, как удобно.
Иван Диденко. Он снимается по местам действия: вот мы сейчас снимаем в этой квартире, мы снимаем все сцены, которые в этой квартире были в течение всего фильма от начала до конца.
Клим Жуков. Естественно.
Иван Диденко. Мы можем снять сначала финал: представьте себе, как человеку в первый съёмочный день, когда он ни сном, ни духом, с самолёта, а ему нужно играть финал и давить какие-то страсти, а он не знает ничего, а он не готов, а с ним не работали, а нужно выйти и играть. Поэтому, конечно, артистам очень сложно, катастрофически сложно. Это была работа не артистов, наладить взаимоотношения позади этой женщины в толпе, построить мизансцену – это была работа режиссёра, дать актрисе внутренний текст, подправить её… Хорошая, фактурная девочка, но пустая, как барабан. Подправить её, помочь ей выйти не просто – из гримёрного вагончика вышла она, и она в таком же состоянии – а в какой-то роли. Ну помогите вы актёру!
Молодой человек, я, правда, не знаю, насколько он молодой – фотография на «Кинопоиске» молодая – который снимал этот фильм, посмотрите, где он учился, что он снимал, почему ему доверили такой большой проект. Ну кто-то же его выбрал, как…
Клим Жуков. Рубен Дишдишян, нет?
Иван Диденко. Нет.
Клим Жуков. Это был продюсер. Я забыл.
Иван Диденко. Нет-нет, это не Рубен Дишдишян, я специально выписал, сейчас я найду, как его зовут – его зовут Тимур Алпатов.
Клим Жуков. А, точно – Тимур Алпатов! Рубен – это был продюсер, да.
Иван Диденко. Тимур Алпатов поступил на факультет рекламы Московского гуманитарного университета в 2002 году и закончил его по специальности «продюсер и режиссёр в рекламе». До этого он учился – с живописью что-то связанное, до этого закончил с живописью. Это всё. Человек закончил «продюсер и режиссёр в рекламе». У нас на сегодняшний день вообще образование актёрское и режиссёрское находится в коматозном состоянии, даже в центральных вузах, а центральных вузов в Москве 3-4 и в Петербурге 1. А ещё народилась куча «левых» вузов, которые тоже говорят: «Мы учим артистов». А ещё, понимаете, вот этот вот факультет "продюсер и режиссёр в рекламе» МосГУ – это что?
Клим Жуков. На самом деле, с актёрами-то беда. Вот я имею некий опыт, а именно: мы же сейчас пытаемся запустить съёмочный процесс фильма «Севастополь-1942», и в принципе, у нас уже много работы сделано, бюджет пока до конца не найден. Но мы на главных героев, которые должны быть очень молодые по сценарию, им там одному 16, самому старшему 22-23 года. Ну и соответственно, понятно – 40-летнего дяденьку не поставишь играть 20-ти или 16-летнего юношу…
Иван Диденко. Если Безруков – можно, он вживётся
Клим Жуков. Безруков – безусловно, на всех Безрукова не хватит. Так вот, мы с 12 городов самых крупных в России и ещё из Минска отбирали актёров, мы больше 200 просмотрели мальчиков и девочек – ну, честно говоря, вот это видно, что мы имеем дело с… хотя они почти все выпускники, это очень сырой материал. Это вижу даже я, который не специалист, прямо скажем, в этом, но даже меня они ни в чём не могут убедить. Сцена… ну там, в общем, довольно… там нужно было сыграть 2-3 сцены военной поры, и видно, что люди максимум, что они могут сделать, в самом лучшем случае… видно, что стараются, их просто не учил никто. Максимум, что они могут сделать – это вот сделать какие-то очень сильные эмоции на полном оголённом нерве…
Иван Диденко. Просто выдавить из себя, да-да.
Клим Жуков. Выдавить, да. Не все, конечно, но подавляющее большинство.
Иван Диденко. Подавляющее большинство. Это серьёзно показывает разницу между обучением актёров в России и обучением актёра на Западе. Разница, если говорить очень поверхностно, такова: у нас пытаются из актёра вытащить эмоцию через крик, через драму и через оголённый нерв, в самом плохом смысле этого слова, на Западе стараются подходить технично к процессу, у них актёры обычно техничны, им не нужно оголять нерв, они довольно чётко работают, пользуясь, кстати, той самой системой Станиславского, которая была рождена у нас, которая была у нас трагически забыта. Я учился с 1992-го по 1996-ой год и могу сказать, что уже на тот момент ситуация в институте была с обучением плачевная: оставались 1,5 старых мастера, которые ещё могли учить и которые умерли, спустя буквально 3-4 года они ушли полностью. Те, которые пришли новые, уже не понимали, чему они учат, не понимали систему Станиславского. Я вообще хотел бы поговорить с человеком, который способен на сегодня объяснить систему Станиславского на пальцах. Я могу объяснить, что это такое, я могу объяснить, из чего состоит артист и чем он должен оперировать, и тогда очень легко понять, что сегодняшние выпускники не оперируют ничем из того списка всего лишь трёх компонентов, которые должны быть, которые Станиславский предполагал. А на Западе систему Станиславского обожают, чтут, причём чтут до запятой, и внедряют, и очень активно, и она у них до сих пор прекрасно работает. Ну вот у нас в стране, как говорится, отрицаются собственные наши знания, отметаются, и мы в 90-ых годах получили мощнейший обрыв в обучении актёрского… Вот мне сейчас 44, да, извините меня, соответственно, всё, кто моложе, чем 44 года – это те люди, которые уже учились с оборванным образованием. Из центральных актёрских вузов выходят чудовищные артисты, чудовищные режиссёры, их чудовищно учат. Я могу назвать причину: причина даже не в том, что умерли мастера, причина не в том, что пришли плохие люди и сказали: плевать нам на Станиславского, причина в том, что людям, выходящим из института, с этими знаниями некуда идти. Предположим, ты обучился хорошо, ты приходишь сниматься в сериал, первое, что тебе говорит… что вот мне сказали, когда я впервые пришёл сниматься после института, сказали: никаких вопросов, вот то, чему вы учились в институте, все аспекты, которые вы знаете, ни одного вопроса режиссёру не задавайте. Т.е. артист, прежде чем выйти в классическом театре, вот как учат в театральном институте, он должен знать свою цель а рамках данной сцены – простой вопрос: цель…
Клим Жуков. Чего добиваешься-то?
Иван Диденко. Да-да-да. И есть ряд аспектов, которые ему режиссёр обязан сказать. Если ему не сказали, артист не может играть, это его условия, предлагаемые обстоятельства, режиссёр должен их донести – он этого не делает. Он не способен заявить цель. Ну так цель нелегко находится, найти цель персонажа в сцене: это не так, что ну пришёл за грибами – нет, это серьёзная работа, режиссёр этого не может сделать сегодня, методиками не обладают. Соответственно, артист выходит – никто его умение востребовать не может, он выходит и не может продать себя, нет рынка. Вот они и ушли свадьбы вести, корпоративные мероприятия вести, на радио работать, кто из профессии ушёл – вообще в чиновники пошёл, я про конкретных людей говорю. Да, поэтому вот всё это развалилось, и то, что мы сегодня смотрим на экране – это те люди, которые учились непонятно где, непонятно у кого, и что самое страшное – непонятно чему, и непонятно что мы видим в результате, поэтому логика не нарушена никак: чему учились, то мы и получаем на экране.
Клим Жуков. На самом деле, вот этот подход, который не имеет под собой какой-то, хотя бы минимальной, глубины, он даже с точки зрения моих любимых заклёпок сильно виден: вот там у нас одно из главных мест действия – это стольный град Владимир, который выглядит, как теремок Петрушки, по-другому сказать не могу – там какие-то половцы приезжают, ну большой вопрос, какие половцы во второй половине 13 века – их просто не было, их монголы расколошматили и разогнали по всей Восточной Европе. Ну допустим, приехали какие-то половцы, Бог с ним. Перед ними ворота, которые… ну на даче ворота серьёзнее выглядят. Когда-нибудь режиссёр слышал такое название – «золотые врата»? Это был обычно главный въезд в стольный град со времён ещё Киева, там были мощные каменные башни, это всё по-другому выглядело. Ну Господь с ним, ладно, пускай вот тут такой Владимир, хреновый и деревянный, выглядящий, как вот натурально теремок Петрушки, но люди стоят на крепостной стене, они там, кстати говоря, довольно много времени и много сцен и кадров проводят. Крепостная стена – это вещь, которая находится на воздухе, открытая всем ветрам, дождям, снегам, перепадам влажности и температуры. У них видно, что только что, и довольно, кстати, плохо, обтёсанные брёвна, которые только что уложены в пазы сруба, и с ними ничего даже не пытались сделать: там нет ни следов мха, там нет следов выветривания, там нет следов растрескивания от перепада температуры, там, чёрт возьми, эти брёвна даже никто не пытался морилкой покрыть, чтобы они были похожи на какие-то старые брёвна. Т.е. это видно, что построили только что, причём непонятно, с какой целью, потому что оно предельно хреново выглядит. Но оно новенькое, оно не имеет следов жизни. Так со всем, потому что я, например, проживя уже почти сорок один год, знаю, что если я пользуюсь столом обеденным много лет подряд, на нём будут следы того, что я его использую, хотя он у меня закрыт ламинатной плёнкой, всё равно будет тут сколото, тут в своё время пролита какая-то очень горячая жидкость, и несмотря на старания моей супруги, всё равно спасти поверхность стола окончательно не удалось. И тут есть деревянный стол – например, стол – за которым люди едят. Они на него должны проливать пиво, мёд, какие-то подливки, тереть его локтями, но этот стол выглядит так, как будто его только что купили в ИКЕЕ. Я понимаю, что большинство зрителей такими вопросами не задастся – почему так новенько выглядит стол, но я уверен, что у 99% жизненный опыт, который они просто прожили физически, подспудно подскажет, что в то, что показывают на экране, верить нельзя, потому что это даже не театральный реквизит, это просто какие-то новенькие вещи, которые вот сгрузили в кадр зачем-то.
Иван Диденко. Ну, то, о чём вы рассказываете, оно иллюстрирует общий подход к работе во всём – и в декорациях, и в актёрской работе, и в режиссёрской работе. Я не знаю, не смотрел на операторскую работу… кстати, нет, операторская работа не бросается в глаза, т.е. некоторые кадры даже довольно красивые.
Клим Жуков. Да, там периодически какие-то степи, уходит всадник в закат…
Иван Диденко. Чувствуется, что режиссёр художественное образование имеет, да – чувствует прекрасное? Спасибо хотя бы за это, да, т.е. что не как в фильме «Аритмия» - непонятно, кто и чем это снимал. Нетребовательность к процессу производства фильма имеет такие масштабы, о которых вы даже не… Вот вы говорите: ворота новые, незафактуренные, стол новый из ИКЕИ незафактуренный – первая серия, 23:33 изображения – один из артистов на реплику другого говорит: «Сосём за дядьку».
Клим Жуков. Офигеть!
Иван Диденко. «Сосём за дядьку». Я пересмотрел раз 5, я позвал жену, чтобы она проверила не ошибаюсь ли я, чтобы я не обидел никого, на самом деле он сказал: «Совсем ты, дядька», но там в прямом смысле слова говорится: «Сосём за дядьку», до буквы! То, что артист оговорился, это нормально на озвучании, все могут оговориться, я многократно оговариваюсь, но то, что это выпустили…
Клим Жуков. В таком виде.
Иван Диденко. …в таком виде на экран и подсунули это фуфло зрителю – ну я не знаю, до какой степени это может быть… до какой степени это отражает общее состояние дел.
Я хочу чуть-чуть разговор в другое русло сместить. Я же правильно понимаю, что это Первый канал снимал?
Клим Жуков. Да.
Иван Диденко. Т.е., видимо, Эрнст как-то знает об этом сериале, да?
Клим Жуков. Да, это фильм, который был выпущен на волне производства…
Иван Диденко. Успеха «Викинга»?
Клим Жуков. Нет, «Софьи», был сериал «Софья» о прошлом годе, и реквизит – просто видно – реквизит из «Софьи» почти полностью перекочевал в этот про Золотую Орду. Я просто, т.к. я внимательно просмотрел всю «Софью», по сериям мы её разобрали, я вижу, что это отсюда, это отсюда, это отсюда. Все прекрасные вещи, которые там были, ну не все, конечно, но очень многие, используются здесь.
Иван Диденко. Ну это достойно того, что реквизит используют 2 раза, это хорошо. Я вот о чём хотел спросить: вот Константин Эрнст, который явно в курсе о том, как происходит съёмка, он видел какие-то рабочие материалы, наверное, каким-то образом всё это пытается регулировать, я хотел выступить в его защиту, как это ни странно, потому что его многократно ругают, и в т.ч. с историей с «Викингом», а я хочу выступить, встать на его сторону и объяснить, почему так происходит: представьте себе, что за вами руководство колоссального размера организации «Первый канал» со всеми вытекающими отсюда последствиями – это все кадровые проблемы, это все финансовые проблемы, это все проблемы с законом, с «крышей» проблемы, с руководством проблемы, с государством проблемы, с Путиным…
Клим Жуков. С этими авторскими правами.
Иван Диденко. …авторскими… т.е. представить себе, сколько тянет на себе Эрнст, довольно сложно, но по крайней мере это колоссальный объём дел. К нему приходят и говорят: «Нужно снять филь про Золотую Орду». Он говорит: «Давайте, снимайте». Он, там, звонит какому-то другу: «Лёша… (я не знаю, Лёша – это вымышленное имя, если совпадает с кем-то, это случайность) Лёша, снимешь, может?» Он говорит: «Да, сниму, хороший фильм, тут снимать…» - «Что нужно?» - «Вот у меня реквизит…» «Слушай, у меня остался с «Софьи», давайте вот это замутим, возьми кого-нибудь…» Лёша снимает, получается вот так. Что может сделать Эрнст? Ну ничего, он скажет: «Лёша, ну чего ты, в конце концов? Ну красиво? Ну красиво. Бог с ним, пройдёт». Что он должен сделать?
Я это к чему завёл: я говорю о том, что я уверен, что он достаточно организационно грамотный человек и талантливый человек, что если бы он захотел, сделать так, как, например, он сделал открытие сочинской Олимпиады, которое я смотрел: я смотрел и наслаждался, я аплодировал тому, что было на площадке, это была феерия, это было великолепие в полном смысле этого слова, а я по отношению к российским актам творчества говорю это чрезвычайно редко. Это была феерия, да, и он сделал это, ну судя по тому, что я видел, он это делал, руководя этим процессом. Вопрос, сколько он жизней положил на это, сколько людей он при этом прибил метафорически, и чего ему это стоило, сколько ресурсов он потратил на организацию этого феерического шоу. А на этот сериал не потратил, у него не было, он не мог выделить эти ресурсы, потому что там это был имидж, там это была страна, там это был штучный товар, который он делал сам, а это он делал не сам. Я абсолютно убеждён, что если бы перед ним стояла задача, равная по важности открытию Олимпиады, он бы снял очень неплохой сериал. Он талантливый организатор, он может это сделать – не хочет, и не потому что он плохой, потому что не может человек разорваться, нет другого, который… Вот я так считаю.
Клим Жуков. Ну тут сразу отдельный вопрос: я много лет, десятков уже, руковожу довольно крупным военно-историческим объединением, организовывал массу военно-исторических фестивалей с числом участников за 1,5 тысячи человек, имею некоторое представление о руководстве людьми, не исчерпывающее далеко, но тем не менее кое-что понимаю. Если ты существуешь в ситуации, когда ты вынужден рулить процессом в ручном режиме сам всем, то, значит, ты, как организатор, величина около нуля, потому что невозможно процесс, в котором задействовано больше 10 человек, разрулить своими руками, нужно кому-то передоверять часть функций и контролировать уже этих людей, соответственно, подбирать людей, которые в состоянии контролировать часть твоих функций вместо тебя, ну как минимум, не сильно хуже тебя. Если ты такой уникальный один, что ты не можешь передоверить всё своим подчинённым, ну или часть своих функций своим подчинённым, значит, ты плохой организатор, плохой, ты не можешь ничего организовать, кроме самого себя – сам ты можешь быть великолепен.
Иван Диденко. Я один раз по работе беседовал с человеком, возглавляющим чуть ли не целую отрасль в России целиком, т.е. какой-то колоссального размера начальник, и мы с ним беседовали, и уже после окончания работы он спросил: «Иван, знаете, что самое тяжёлое…» Я не помню, как мы вышли на эту тему, он сказал: «Знаете, что самое в России сложное? Найти людей, которые могут руководить. На 100 человек не найти того, кто будет этой сотней руководить». Не несут ответственность.
Клим Жуков. Сделать надо человеку такого.
Иван Диденко. Нет, это всё понятно, но не нужно забывать, что Первый канал – это телевизионная студия и не киностудия, они не специализируются на съёмках кино, у них другой формат.
Клим Жуков. Ну да.
Иван Диденко. И наверное, то, что они делают в рамках телевидения, действительно, очень хорошо, я не сильно разбираюсь в телевизионном формате, но наверное, они делают это хорошо.
Клим Жуков. Я уже 11 лет не смотрю телевизор, поэтому не в курсе, что они делают.
Иван Диденко. Наверное, делают хорошо, но вот с кинематографом, условно говоря, не поднять. Здесь чтобы найти крайнего и понять, от кого это идёт – вот это, конечно, хочется, но мне кажется, что это не Эрнст, а кто – это, собственно говоря, нужно… Понимаете, вот любой сериал или фильм – это продукт.
Клим Жуков. Конечно.
Иван Диденко. За производство продукта кто-то платит. Кто может платить за фильм? Предположим, это какие-то коммерческие организации или частный капитал. Из каких соображений люди могут платить за фильм?
Клим Жуков. Заработать денег, ещё больше, чем было.
Иван Диденко. Я думаю, что таких сумасшедших людей в России, которые вкладывают…
Клим Жуков. Уже нет.
Иван Диденко. …уже нет. Такие люди были в 90-е, я знаю, которые вкладывали безумные деньги и перестали это делать тогда, когда они поняли, что это ничего не приносит. Сейчас частный капитал или коммерческие организации могут вкладывать в ситуации, только если они снимают своего директора или жену директора…
Клим Жуков. Имиджевые проекты.
Иван Диденко. …или любовницу директора, или дочь директора, или сына директора, или кого-то, кого они хотят просто таким образом…
Клим Жуков. Развлечь, продвинуть, прославить.
Иван Диденко. Пусть, да-да, ради этого кто-то готов вкладывать деньги, как в «Масяне»: «Котик, лапочка, иди, 20 тысяч уже уплочено». Это первый вариант. Опять-таки, в данной ситуации никто не ждёт денег назад, дай Бог, чтобы что-нибудь получилось, это вложение без возврата, поэтому такой вариант нас не сильно интересует – такие фильмы есть и у нас, и за рубежом, кстати.
Клим Жуков. Конечно.
Иван Диденко. Второй вариант – это когда государство выделяет некие средства, рассчитывая получить на эти средства некое количество контента – вот это уже гораздо более интересный вариант, потому что государство, выделяя эти средства, чего-то вроде бы как должно ожидать обратно, но у нашего государства на данный момент есть одна серьёзная проблема: оно не знает, чего ждать обратно. Им как бы хочется патриотизма, но они не очень понимают, как этот патриотизм… фильм «Крым» сняли и думают, что будет патриотизм – нет, не будет.
Клим Жуков. Не, не будет. Будет ровно наоборот. После просмотра фильма «Крым» у меня была только лёгкая тошнота.
Иван Диденко. Да, патриотизм уменьшается. И они говорят: «Надо поддерживать нашу историю,» - и снимают, и каждый раз провал. Государство не знает, чего оно хочет. С одной стороны, оно боится, потому что если оно даст возможность художникам поднимать реальные проблемы общества, это для него тоже вредно и страшно, потому что люди вдруг начнут понимать, что что-то неплохо было бы поменять, а мы только-только чуть-чуть устаканились, как общество, чтобы не развалиться. Да, и оно не знает: то ли развлекать – как развлекать? Патриотизм – чёрт… что заказать-то? Поэтому мне кажется, что главная проблема нашего сегодняшнего кинематографа, и в т.ч. того, что мы с вами сегодня обсуждаем – это полное непонимание государством того, что оно хочет получить от сферы кинематографа. И то, что сейчас происходит с социумом, с обществом, с людьми, в голове у которых живут американские герои гораздо более живо и ярко, чем российские. Если взять людей, например, и просто провести какие-то ассоциативные исследования, я думаю, что американские символы и американские герои будут узнаваться на порядок быстрее и мощнее и вызывать больше эмоций, что самое страшное в русском человеке, чем русские. Я сейчас не говорю о красном знамени, я говорю о российских…
Клим Жуков. О киногероях.
Иван Диденко. Киногероях, да.
Клим Жуков. В самом деле, вот сейчас кто-нибудь вспомнит Ивана Третьего из сериала «Софья» или Софью из сериала «Софья» - как хотя бы он выглядит? А Железного человека – да все сразу вспомнят, да просто потому, что Роберт Дауни-младший в роли Железного человека был в 25 раз убедительнее, чем тот артист, который играл Ивана Третьего, или та девочка, которая играла царицу Софью. Потому что я вот специально смотрел, разбирал эту «Софью», чёрт возьми, серия за серией, со стоп-кадрами, с подбором референсов, как что должно было выглядеть, из реальных исторических источников, потратил неделю на это – я не помню, как они выглядят, а Железного человека помню. И даже я, чёрт возьми, трансформеров помню, потому что эти роботы 30-метровые были прикольные. Вот. А эти никакие не прикольные, они просто во мне не трогают никаких душевных струн, чтобы мне хотелось сопереживать Софье, ассоциировать себя с Иваном Третьим или с его подонками-братьями – ну вдруг я плохих персонажей больше люблю? Нет, и братья там не подонки, и Иван Третий там не царь, ну кто угодно, только не царь, и Софья там – просто случайная девочка, которую нарядили в дурацкое платье и заставили говорить странные слова со странным акцентом, подразумевая, видимо, то ли итальянский, то ли греческий, я так и не смог понять. А тут, между прочим, то же самое, и у меня большой вопрос, я его всё время задаю, начиная с самого первого исторического фильма, который мы с Д.Ю. разбирали, я задаю вопрос один и тот же: если вы берётесь снимать фэнтези и заявляете честно, что это фэнтези – ну будьте честными до конца, снимайте фэнтези – придумайте свой «Остерос», раз мы тут на востоке, то будет пускай на Вестерос, а Остерос, и снимайте там внутри любые перипетии, которые будут исходить только из вашей головы и из вашей души. Но если вы берётесь снимать на каком-то историческом бэкграунде, вы убедитесь, что ваш сценарий как минимум не менее интересен, чем то, что было по-настоящему, потому что когда мы говорим о событиях, которые якобы придуманы все, а-ля Орда, первое, что у меня возникает в виде вопроса – это подбор не актёров, а персонажей – почему именно они? Потому что в это время, они снимают нам князя Ярослава, великий князь Владимирский Ярослав был один ровно – Ярослав Всеволодович, папа Александра Невского. К 46-ому году он помер, в фильме 50-е годы, он уже лет 5 как в могиле, но тут он почему-то живой. Бог с ним, я даже против ничего не имею – пускай будет...
Иван Диденко. Пусть живёт, в конце концов!
Клим Жуков. Пусть живёт, он был интересный мужик исключительно – пусть живёт! Но вот у него был сын – Александр Ярославич Невский, между прочим, прославленный наш герой, и он после Святослава Всеволодовича – брата Ярослава Всеволодовича, Андрея и Михаила Хоробрита правил этим самым Владимиром, и в это время он был жив, здоров, в силах – это вам что, плохой референс для персонажа? Почему там нету Александра Невского, почему там есть Фёдор, который умер в 13 лет и к описываемым событиям уже давно сгнил? Ну, я тоже не против – пускай живёт – что он там делает? Он там ничего не делает. Почему брата зовут Борис, а не Святослав, хотя в реальности был Святослав? Почему, в конце концов, вот есть у вас хан Менгу, который не был тогда ханом вообще, был тогда ханом Берке. Берке у вас почему-то называется Великий хан – он не был Великим ханом. Я не против, чтобы так было всё в кино, вы, в конце концов, хозяева художественного полотна и имеете делать внутри право всё, что угодно – что фильм выиграл от всей этой лажи? Ну это же просто тупая лажа, которая не имеет отношения, как и было заявлено в дисклеймере, к реальности. Но если вы взяли историческое полотно, которое невероятно интересное и насыщенное событиями, просто невероятное, зачем вы его испортили? Вы испортили это историческое полотно своими дурацкими придумками, просто дурацкими. Я понимаю, что дурацкие придумки могли бы улучшить драматургию, сделать её интереснее, ближе к зрителю – вы что выиграли-то, я не пойму? Вы ничего не выиграли. Почему у вас появился там какой-то митрополит Филарет? Не было никакого митрополита Филарета, в это время во Владимире был митрополит Киевский и Всея Руси Кирилл Третий. Вот что случилось бы, если бы вы назвали своего Филарета Кириллом? Стало бы хуже – нет, не стало бы хуже, всё осталось бы по-прежнему. Ну зачем эту лажу-то придумывать? Я уж молчу о том, почему митрополит крестит людей в княжеской церкви, которая сложена из неошкуренных брёвен, точнее из плохо ошкуренных брёвен – ну это же бред! Ну и сам Сарай-Берке вы построили, т.е. столицу хана Берке, сарай – значит, дворец, дворец Берке вы построили – это какие-то юрты непонятные и какой-то каменный штукатуренный сарай с синими маковками. Сарай-Берке – это 2100 га территории, это нынешний археологический памятник «Селитренное городище» Астраханской губернии. Это дворец, который был при хане Берке как раз покрыт изразцами персидскими целиком, снаружи и изнутри, это паровое отопление, это бани, это мастерские, арыки, водяные мельницы – это безумной сложности город. Это город был, понимаете, а не эта убогая фигня, которую вы показали. Я не спорю, что построить это руками очень трудно, но это же можно нарисовать один раз для кино, для того, чтобы делать заявочный кадр. Всё.
Иван Диденко. Можно для всех фильмов один и тот же город – для «Викинга», для… просто одни и те же брёвна перекрашивать, и всё. Ну хоть как-то, пусть в одном городе всё снимается.
Клим Жуков. Кстати, если вы не в курсе, под Астраханью построен под открытым небом музейно-развлекательный комплекс, который так и называется – «Сарай-Берке». Там сделано, ну там квартал, условно, этого Сарай-Берке сделан вот так! Чего туда не поехали снимать, я не очень понимаю – там отличная фактура.
Иван Диденко. Я вот, серьёзно, я всё понимаю – всё сделано очень плохо и безалаберно, и я никак не могу понять, к кому можно предъявить и можно ли к кому-то предъявить какие-то претензии? Я вас уверяю, что если нас будет кто-то смотреть из организаторов, у них будет своя точка зрения, по которой они физически не могли поступить иначе, как например: им были выделены деньги, деньги должны были быть выделены тогда-то, а их выделили полгода спустя, всё это время не работали, пришли к сценаристу – он за 2 дня написал что-то, что успел, сделали это, этот не успел, этот заменился. И в результате позвали нормального режиссёра, показали ему материал, он сказал: «Вы что, сдурели? Я под это не подпишусь». Они сказали: «Хорошо», позвали того, кто снимает рекламу, он сказал: «Подпишусь!» - ну по каким-то своим соображениям. Нормальный не подписался, потому что он понимает, что как он потом, у него какое-то имя есть, да, он скажет: «Я не буду это снимать!» А ненормальный сказал: «Я буду это снимать, потому что быстро», и снял, как мог. Артисты, не успели они работать, вот успели сшить костюмы, настругать брёвна и не зафактурили, и успели снять, и ещё и задержались. Кто виноват? Они старались, как могли – вот я пытаюсь встать на их место. У них аврал, они старались, как могли. Кто виноват? Это я сейчас не риторический вопрос задаю, предполагая, кто виноват – я его реально задаю! У людей вот такая ситуация, кто виноват, я не знаю, серьёзно.
Клим Жуков. Ну, у нас такое сейчас кино, которое называется «кино продюсерское». У нас продюсер имеет власти больше, чем режиссёр, как бы это ни было печально, ну в основном, не всегда, конечно, но в основном.
Иван Диденко. Харви Вайнштейн-то?
Клим Жуков. Да. У нас такого нету. При Медведеве такой фигни не было. Харви снимал кино в это время, при Медведеве. Поэтому всегда виноват человек, который стоит на самой верхотуре процесса, т.е. продюсер, который не смог найти режиссёра, не смог вовремя достать денег, не смог сдвинуть съёмки и дату релиза, соответственно.
Иван Диденко. Деньги выделены? Выделены. Фильм снят? Снят. Серии есть? Есть. Какие претензии?
Клим Жуков. Дрянь.
Иван Диденко. Красиво?
Клим Жуков. Нет!
Иван Диденко. Нет-нет. Надо красивый. Ну да, есть недочёты, но снято.
Клим Жуков. Но продукт есть – это факт.
Иван Диденко. Продукт есть, и мы опять стоим с вами на ситуации, когда вот вам и мне этот продукт не нравится, а тёте Оле и дяде Пете продукт нравится, например, и вот докажите, что наша позиция правильная, а их позиция неправильная. Где критерии?
Клим Жуков. Ну, во-первых, у меня есть критерии того, что было в истории. Я могу просто показать контрольной группе людей – дядь Петь, тёть Оль, там, 200, 300, 1000 человек – неважно – даже не сценарий, а выжимку событий, которые происходили реально в тот период, который освещает фильм «Золотая Орда», и из них, я уверен, процентов 80 скажут, что вот это надо снимать, вот это интересно. А если показать им то, что показано в фильме «Золотая Орда», это будет слабее просто в разы. Это вопрос, конечно, вкусовщины, но это будет вкусовщина большинства населения, потому что населению хочется как минимум интересного кино, и чтобы там история была. Чтобы там была интересная история, чтобы она была не дурацкая, чтобы не было сюжетных логических дыр, которыми данное повествование просто всё наполнено.
Иван Диденко. Да.
Клим Жуков. Вот как они себе видят момент, когда вот там в конце первой серии девка уезжает, мобилизованная в ордынскую армию в качестве мужика? Спряталась она, значит, в доспехах, абсолютно идиотских, потому что там юшман 16 века, который взят с «Софьи», при этом дурацкая нормандская шапка с приваренным наносником, из-под которой торчат идиотские кожаные стёганые уши. Ну допустим, пофигу, оставим это – вот она в этом дурацком спряталась и уехала с татарами, мобилизованная в ордынскую армию. Как вы думаете, в армии долго женщина сможет прятать своё женское естество так, что никто ничего не заметит? Ну я думаю, часа 3-4…
Иван Диденко. Думаю, да.
Клим Жуков. …до того момента, как встанут на привал оправляться – все же увидят, что писает она сидя, и сразу спросят: «Мужик, ты чего?» И тут выяснится, что не вполне это мужик, вот, после чего будут всякие интересные моменты. Скорее всего её, конечно, отправили бы домой. Ну я молчу, что в реальной истории никто никого никогда никуда не мобилизовывал, чушь собачья. Бывали союзные контингенты, которые вместе воевали – да. Ну ладно, пускай вот призыв случился весенний, значит, из княжества Владимирского в ордынскую армию, и вот туда девка уехала. Ну как вы думаете, это правдоподобно? Нет, конечно. Зачем это придумали, я вообще оказываюсь понять?
Иван Диденко. Или если они придумали, предположим, почему они не оправдали это так, чтобы это было для вас, как для зрителя, более убедительно, потому что можно придумать некие предлагаемые обстоятельства, которые помогут, условно, легче проглотить эту не очень доверчивую пилюлю. Это работа сценариста для того, чтобы сделать сюжет достоверным и легко воспринимающимся.
Клим Жуков. Конечно, он обосновать должен.
Иван Диденко. Ну не ставилась цель сделать хорошо, ставилась цель сделать продукт. У нас вообще сейчас очень много вещей делаются не ради качества, не ради того, чтобы сделать хорошо, а ради того, чтобы просто сделать, и кстати, если сделать их хорошо, это зачастую будет даже вредно тому, кто сделал хорошо. Серьёзно.
Клим Жуков. Выбивается из общей колеи?
Иван Диденко. Да, и таких людей не любят. Знаете, я в силу того, что я общаюсь и со своими друзьями, и с теми, кто снимает кино, и даже с режиссёрами общаюсь по работе, по знакомству, слышу очень много разных трагических историй, и есть, например, такая логика у продюсера, что на проекты не берут талантливых режиссёров.
Клим Жуков. Много думают?
Иван Диденко. Выступают. Много выступают. Да, если вдруг такой человек попадается, и его берут в работу, то после определённого этапа его меняют на другого. Продюсеру неудобно, потому что талантливый режиссёр говорит: «Так нельзя, потому что у вас будет это, это, это. Мы сделаем плохо. Давайте хотя бы из того, что можем, сделаем хорошо». Зачем нужен такой человек? Им нужен такой человек, чтобы сказали: «Сделай так» - идёт и делает так. Всё, у продюсера нет вопросов никаких. Талантливый человек – это кость в горле, а если он ещё, действительно, хороший организатор, а если он может говорить слово поперёк продюсеру, кому он такой нужен? Продюсеры очень обидчивые люди, они не терпят рядом с собой сильных людей, ну как мы видим.
Клим Жуков. Все, кто будут работать на фильме «Севастополь-42», знайте: чтобы меня обидеть, нужно очень сильно постараться. Скорее всего, у вас не выйдет.
Иван Диденко. Нет, нужно просто прийти в исторически неточном доспехе, вот и всё. Или с бревном незафактуренным.
Клим Жуков. Да-да-да. Ну, это мы поправим, я не обижусь, это без всяких обид будет поправлено.
Иван Диденко. Вот, поэтому продюсеры – это тоже люди, которые выстраивают для себя комфортный вариант взаимодействия со съёмочной группой и с режиссёром, на должность которого они берут человека, которым они могут легко управлять. Кто-то должен это остановить. Я не знаю, может быть, замерять какие-то… Я, кстати, слышал одну очень неприятную вещь, я не знаю, это слух… нехорошо говорить, но я не буду говорить, кто мне сказал – я слышал о том, что не всегда можно доверять тому, какие сборы фильмы получают в кинотеатрах. Вот говорится, что фильм получил миллиард, а он в реальности получил, по слухам, во много раз меньше. Кто, кстати, где это можно проверить, по каким бухгалтерским отчётам или по каким ведомостям, сколько пришло и сколько посмотрело? А можно ли пририсовать? Потому что некоторые фильмы, которые в нашем российском прокате якобы окупились, я всегда думал: ну как они могут окупиться, кто вообще мог это досмотреть? Чудовищная вещь! Может быть, кстати, этот слух… т.е. продюсер может оперировать любыми вещами, в т.ч. завышением сметы, занижением сметы, больше людей пришло, меньше… Говорит: «Ко мне пришёл миллиард человек». Ну хорошо, миллиард сложнее.
Клим Жуков. Да, миллиард вряд ли пришёл.
Иван Диденко. Миллиард набрать трудно, да, но какую-то сумму, например, можно и приврать. Кто на фильм «Гоголь» ходил на первый? Кто пойдёт на второй фильм «Гоголь»? Как он в принципе может окупиться?
Клим Жуков. Я даже не знаю, потому что «Гоголь» - это такой кошмар, на мой взгляд!
Иван Диденко. Это какой-то такой паноптикум, и он не может окупиться. Блин…
Клим Жуков. Я не смог его досмотреть, честно говоря, «Гоголь» даже до трети, я просто прекратил просмотр.
Иван Диденко. Вот как на Луне Гоголь появился, я так схватился за голову и в безумии выбежал из зала – это невозможно! Мало того, я уже говорил об этом: они, снимая следующие фильмы, говорят, там: «От создателей «Притяжения», от создателей «Гоголя»…» Ребята, это паноптикум! Нужно как-то это регулировать. Дайте возможность забирать деньги обратно из кинотеатра. Вот я хочу прийти, посмотреть 15 минут – мне не понравилось, и я хочу выйти и забрать свои деньги. Я даже знать не хочу, чем это закончилось. Давайте так, давайте наказывать как-то. Пусть остаётся та часть, которую хочет забрать себе кинотеатр…
Клим Жуков. Половина.
Иван Диденко. Некоторая часть, которую хочет забрать – пусть он тоже потеряет на дерьмовом фильме, чтобы не получалось так, что он, счастливый, нас зазвал и свои денежки в карман положил. Нет, за то, что он дерьмо показал, он тоже должен что-то потерять.
Клим Жуков. Ну конечно, чтобы они дрянь-то не прокатывали.
Иван Диденко. Да, а им сейчас, как с гуся вода.
Клим Жуков. Конечно, им всё равно.
Иван Диденко. Кстати, я вспомнил, что из всего фильма, который я просматривал, из «Золотой Орды», больше всего мне понравились сцены, где наложницы, бордель, там, где все раздают… - эти сцены убедительнее, чем остальные, т.е. если остальные совсем не убедительные, то моменты, когда выстраивают девиц и объясняют, кто из них как должен что делать и как поступать, смотрятся хорошо, т.е. это то, что артистам удаётся. Вообще мы далеко ушли от темы «Золотой Орды», хочу ещё сказать, что все без исключения персонажи в кадре выглядят, как абсолютно современные люди.
Клим Жуков. Да-да-да.
Иван Диденко. Они ходят, как современные, они говорят, как современные, они как современные опираются и сидят на старинной мебели, они как современные кланяются – видно, что он в первый…
Клим Жуков. Он не умеет вот это вот.
Иван Диденко. Это он в первый раз в жизни поклонился – не очень удобно, а вот это второй раз в жизни, и ты понимаешь, что артисту самому некомфортно это делать. Но сцены, где такое своеобразное подобие маман и публичного дома, они, как ни странно, заходят, чувствуется…
Клим Жуков. Да-да-да! На самом деле, конечно, меня всё время поражало – вот смотрите: приехал человек, вот опять же в самом начале фильма «Золотая Орда» покойный князь Ярослав Всеволодович избивает кого-то мечом.
Иван Диденко. И это такой поединок …
Клим Жуков. Да-да-да. И тут приезжают какие-то его родственники на лошадях откуда-то издалека. Они соскакивают – у человека даже походка не поменялась. Вы попробуйте проехать на лошади часа 2 хотя бы – вы ходить будете вот так. Даже если вы супервсадник, у вас ноги сразу на место не встанут, будет специальная походка. «Шаркающей кавалерийской походкой всадник Золотое Копьё Понтий Пилат в белом плаще с кровавым подбоем» - эта вот шаркающая кавалерийская походка, о которой писал Булгаков, это не фантазия, она есть. Человек если слезает с коня, видно, что он на него сел за компендиумом камеры.
Иван Диденко. Конечно.
Клим Жуков. Проехал, слез, и он такой вот бодрый, причём у него незапылённый плащ, который свисает довольно низко, или там кафтан – он будет в пыли и в грязи неизбежно, это не асфальтовая дорога, да даже если она асфальтовая, всё равно он испачкается. Чистые сапоги, абсолютно чистые, и даже лошадь вы не покрыли какой-то там, не знаю, подобием пота, травой какой-то обтереть, пылью обсыпать – ну она чистая, она приехала вот, как только что из автомойки, лошадемойки. У них там что – на въезде во Владимир сервис стоит, что ли, где можно быстро лошадь поставить, чтобы её там помыло? Сомневаюсь. Ну как-то это всё выглядит просто чудовищно, неправдоподобно. Я даже смотрю вот сейчас фильм 11-летней давности «Александр. Невская битва», где я был историческим консультантом и погонщиком исторической массовки, когда я его смотрел, рабочие материалы, я попросил убрать своё имя из титров, чтобы просто не иметь публичного касательства к результату, потому что мне показалось, что это просто кошмар. Это и в самом деле кошмар, но на фоне того, что снимаю сейчас, я вижу, что «Александр. Невская битва» вообще-то неплохая костюмная драма: там и костюмы ничего, и главный герой Александр Невский, прежде чем выйти в кадр, 2 недели жил в доспехах, чтобы они по нему обмялись, чтобы ремешки растянулись, чтобы это выглядело убедительно, чтобы где-то подржавело, и это почистили, чтобы оно потёртенькое было, чтобы самому понять, как в этом двигаться. Там стол Лёша Качанов, реквизитор, обливал всякой кáкой, чтобы потом его ножом почистить, чтобы он выглядел натурально, ну там и т.д., и т.д., целая история. Но теперь-то этого даже близко нет.
Иван Диденко. Это вот мы недавно с Д.Ю. обсуждали фильм «Аритмия» и ругали его, и я сказал: «Д.Ю., вы знаете, что самое страшное – что пройдёт 3 года, и мы скажем: а не такой был плохой фильм».
Клим Жуков. А лет через 10 – так вообще и хороший.
Иван Диденко. Да-да, просто нужно подождать. А по поводу работы художника: у меня такая была история – я снимался на одном проекте, где мы в течение 2 месяцев в одном месте существовали. И прошло 2 месяца, ходит художник по этому пространству открытому, на улице, смотрит – там такой потёк воды по стене от крыши, красивый такой. Он говорит: «Вот природа – вот так, конечно, зафактурить пространство со временем может только она». К нему подходят и говорят: «Дурак, ты это сам нарисовал. Ты не помнишь?» А он ходит, восхищается: вот смотри, как красиво, прошло время, и появился какой потёк.
Да, ещё один хотел аспект упомянуть: в актёрской профессии есть первые упражнения, которым учат на 1 курсе, когда ты ещё не говоришь, когда ты только выходишь на площадку, и ты занимаешься острыми физическими ощущениями. Ну вот ты вышел на площадку, и тебе нужно, предположим, ты посадил себе занозу, предположим, в палец, и ты её достаёшь, и ты стараешься проживать эти ощущения и вспоминать их таким образом, чтобы твоя физика на них отозвалась. Т.е. ты учишься чувствовать то, чего нет.
Клим Жуков. Ну, вызывать ощущения.
Иван Диденко. Да, вызывать физические ощущения. Это называется острые физические ощущения – это самое-самое первое упражнение, которое делают очень долго. Потом от этого переходят к работе с предметами: воображаемый костёр разводят, там не знаю, умываются воображаемой водой. Вот работа с ощущениями, она очень…
Клим Жуков. Т.е. пантомима такая?
Иван Диденко. Нет, ни в коем случае, это делается только для того, чтобы ты мог отдельно от предмета запомнить ощущения от работы с ним, подробности взаимодействия. Это один из механизмов переведения реальных аспектов в воображаемое сценическое пространство. У тебя же нет раны в кадре, правильно? Или у тебя что-то… т.е. ты должен это каким-то образом сначала оцифровать, а потом проявить в кадре. Поэтому первейшая задача артиста – это научиться играть острые физические ощущения.
И вот в первой серии, где хану нехорошо, и он лежит там, его отпаивают какими-то чаями – не чаями, ему то лучше, то хуже, вот то, что делает артист, ну скажем так, это не работа с физическими ощущениями, это очень плохая игра самой простой актёрской задачи. Почему я вспомнил об этом сейчас – потому что я вчера ходил на очень нехороший фильм вот этот самый…
Клим Жуков. «Tomb Raider».
Иван Диденко. «Лара Крофт», да, «Tomb Raider», с новой актрисой. Фильм очень скучный, очень неинтересный. Конечно, не настолько плохой, как «Золотая Орда», есть разница, но по сюжету фильм примитивнейший, не на что смотреть. Но как она играет физические раны! Я смотрел, у меня… я артист, я знаю, как это делается – у меня волосы шевелятся, я верю до микрона, я вижу такую мощную… Это школа, т.е. то, что она делает, это самые первые упражнения, и делает она это феноменально! Вот ей за острые физические ощущения нужно Оскара дать, если бы был такой Оскар, она бы его взяла. Причём не все западные артисты так хороши, например, фильм «Ковбои против пришельцев» - там в самом начале Дэниел Крэйг очнулся раненый где-то там в степи – не в степи, в какой-то там прерии, и, значит, пытается врачевать свою рану, что-то вытащить – ну тот же фрагмент. Он делает это не очень хорошо, не так плохо, как в фильме «Золотая Орда»…
Клим Жуков. Там просто никак не делают.
Иван Диденко. Да-да-да, там не делают никак, Крэйг делает ну на начало 2-го курса, примерно так, не плохо, но средненько, но вот актриса, которая играет «Tomb Raider», когда будете смотреть этот фильм, наверняка, будете, обратите внимание моменты, когда её ранило или когда ей зашивают рану вживую. Посмотрите, что она делает: ей же ничего не зашивают, но… просто я хотел аплодировать, как актёр, потому что это в плохом фильме, который неинтересно смотреть, показывает класс актёра, обученность актёра. Актёр, которые делает это в «Золотой Орде» - ощущение, что это плохой студенческий театр. Извините, в данном случае я могу критиковать конкретную сцену и конкретное очень простое физическое проживание. Вот пример…
Клим Жуков. Ну, оно стоит 25 млн. рублей за серию, казалось бы, для сериала очень большие деньги, для отечественного – могли бы как-то это…
Иван Диденко. Это получается, почти 500 тысяч долларов? Ну, чуть поменьше.
Клим Жуков. Да-да-да.
Иван Диденко. Много.
Клим Жуков. 400 млн. стоил весь сериал.
Иван Диденко. Молодцы, ну кто-то же деньги заработал. Мы-то тут причём? Мы с вами причём?
Клим Жуков. Мне вот, как зрителю, интересно, например, вот что: фильм этим наполнен. Простой пример: у хана появляется новая жена, молодая новая любимая жена, кажется её зовут Айжан, которую только что увели у купца, перебив всю его семью. Ну там хан Берке показан вообще любителем садо-мазо и БДСМчика, потому что предыдущую свою жену он регулярно порет плёткой. Он её раздевает, значит, она, раздеваясь, уходит за кадр, дальше идёт мерзкий старикашка с плёткой. Этого не показывают, но понятно, что он будет её бить. Так вот, надоело ему бить предыдущую любимую жену, и у него появилась новая любимая жена, и предыдущая любимая жена, возревновав, собралась нагадить этой самой новой невесте – она прямо на свадьбе поджигает её факелом, тыкает в неё, значит, факелом в одежду, одежда загорается, и девушка с себя эту одежду… точнее, с неё сразу срывают – она вся абсолютно целая, у неё нижнее платье целое, т.е. понятно, что она не успела получить даже травмы никакой, но она оказывается почему-то во врачебном каком-то покое, её там лечат от чего-то, непонятно. Допустим, пускай, я к этому даже не придираюсь. Оборзевшую предыдущую жену наказывают – сажают в тюрьму и приговаривают к смерти, т.е. ей должны отрубить голову. Опять же, я молчу о том, что монголы такого никогда бы не сделали, ей бы сломали позвоночник или посадили бы, как в самом деле сделал хан Берке с бывшей женой, точнее, вдовой хана Бату – посадил её в мешок со змеями. Кровь нельзя проливать ни в коем случае.
Иван Диденко. Мешок со змеями – это красиво.
Клим Жуков. Да. Кровь нельзя проливать, потому что это можно отрубить голову какому-то там всаднику незнатному, а это же знатные люди, это твоя жена. Кровь для монголов – это выпустить душу непонятно куда. Нельзя. Отвернуть голову, задушить – без вопросов. Ну вот, я всё к чему веду: она оказывается с палачом, который должен её высечь, и вдруг палач в неё влюбляется и предлагает вместе сбежать. Откуда это растёт? Нам где-то показали до того, что палач на неё положил глаз, на эту самую жену, как-то, я не знаю, с ней взаимодействовал в предыдущих сценах, в предыдущем развитии сюжета, ну хотя бы как-то на неё посмотрел и прямо вспыхнул лицом и сказал: «Ай-вэй, какой жэнщина хароший!»? Нет, просто она оказывается в том месте, где палач должен всыпать ей 40 плетей, и палач говорит: «Как можно было тебя променять на тощего испуганного ребёнка? Давай вместе уедем жить где-нибудь». А я прямо аж руками так это развёл, думаю: чёрт возьми, как?! Откуда вдруг это чувство-то появилось? Почему откуда-то взялся палач, который вдруг влюбился в бывшую ханскую жену? Как так это вышло?
Иван Диденко. Это вышло так, что никто не хотел, чтобы было иначе, всё получилось так, как они хотели. Со мной связался один сценарист профессиональный, который пишет сценарии для фильмов, которые вы видели, но я не хочу его называть, и который мне рассказывает, каким образом он отказывается от работы, по каким причинам отказывается, и что требуют от него продюсеры при написании именно тогда, когда логика не прослеживается никак. Он говорит: «Ну как вы хотите, чтобы я это написал? Ну это невозможно!» И он, например, отказывается, а есть те, кто говорят: «Да господи, палач влюбился! Да вообще: влюбился палач – всё, нормально? Нормально, хорошо!»
Клим Жуков. Он же влюбился? Влюбился.
Иван Диденко. Он же влюбился… Он же палач? Палач. Всё, логика, да.
Клим Жуков. Палач. Влюбился? Влюбился. Отлично! Да, так и вот таких сцен в фильме много, я не говорю, что из них состоит, но они проскальзывают непрерывно, потому что вот, например, ну там постоянно происходит межрасовый обмен бабами, потому что двух русских баб увезли в Орду, одну – жену князя, которую он просто отдал, сказал: «Забирай в подарок».
Иван Диденко. Да, рожать не хотела.
Клим Жуков. Да-да, в подарок, пускай, всё. И вот в Россию поступила татарская красавица Наргиз, слюшай, а? Когда эта баба, которая в первой серии истерикует и орёт, что не отдавайте меня татарину, буквально через 7 минут хронометража она крутит хвостом перед этим самым татарином, крутит отчаянно, это просто неважно, как сыграно – это прописано в сценарии, что она с ним заигрывает, она ему говорит всякие разные ласковые слова, задаёт ему наводящие вопросы, и когда он говорит: «Поехали со мной», вдруг начинается истерика. Вопрос: хотели показать, что она просто хотела позаигрывать с симпатичным татарчонком, или она в самом деле собиралась замутить с ним что-то серьёзное? И откуда взялась эта истерика – она из первого произрастает или из второго? Даже я не говорю про актёрскую игру – в сценарии нет намёка на это. Зачем это? Это же на самом деле, чтобы это оправдать – я могу, как писатель, сказать – нужно одно предложение написать, ровно одно, вот это предложение, которое могло быть произнесено вслух там, в разговоре со служанкой, например – неважно, или с братом князя, или сказанное просто про себя шёпотом, или сыгранное актёром – ну как это делается, это уже вот Ивану виднее, оно бы много что объяснило. А оно не объясняет ничего, это просто тётка заигрывала с татарином, он её позвал с собой – она бьётся в истерике. Почему это произошло, объясните мне, пожалуйста, как это, чёрт возьми? И такого, повторюсь, там очень много: вещей, которые ничем не оправданы, не обоснованы, я просто не понимаю, из чего произрастают те или иные события в этом фильме или эмоции, например.
Иван Диденко. Я не знаю, мне трудно понять людей, которые… У всех людей разные представления о том, что хорошо, что плохо, кому-то стыдно за такую работу, кому-то не стыдно за такую работу. Я, например, когда делаю какую-то работу плохо, неудовлетворительно, я её либо переделываю, либо… ну т.е. я, во-первых, я делаю выводы, безусловно, и стараюсь доработать технологию таким образом, чтобы привести это к тому результату, который лично меня устраивает, за который мне не стыдно. Любой творческий человек может сделать что-то недостаточно хорошо. но он должен понять, что он сделал, провести какую-то работу над ошибками и исправить это. Вот это лично моё мнение. Но люди, производящие сериал «Золотая Орда», для них… они, видимо, не могут позволить себе из коммерческих соображений что-либо переделывать, что-либо переснимать, и такое понятие, как творческий стыд или совесть за проделанную работу, наверное, сегодня никому не нужно, потому что оно несёт большие убытки.
Я вам расскажу одну короткую историю про 90-е годы, эта история случилась не со мной, мне её пересказал мой хороший товарищ, но я думаю, что он ни в чём мне не соврал. На тот момент в актёрском пространстве было очень мало работы, и все работали даже не за копейки, а за какие-то обещания каких-то денег, т.е. это было чрезвычайно бедное время – 96-е года, когда я закончил институт, и только-только стали появляться какие-то коммерческие съёмки, на каждую коммерческую съёмку люди просто молились, как могли. И в театре был у этого артиста некий персонаж, который был такой очень бедный человек, нуждающийся в средствах. У нас таких людей был полный курс, мы хлеб носили в институт, для того чтобы люди могли что-то там себе приготовить. И вот этот человек, который был его партнёром, ему дали возможность сыграть в коммерческой съёмке – приехала западная группа, которая снимала какой-то фильм про немцев, про фашистов, и его отправили, там, обещали ему заплатить, я не знаю, 300 долларов, ну т.е. по тем временам это было просто вот манна небесная, упавшая с неба на тебя, счастье великое. Через какое-то время он возвращается и говорит: «Знаешь, я не стал сниматься, отказался от съёмок». – «Что такое?» Он говорит: «Ну, меня одели в фашистскую форму, сказали женщине дуло между ног вставить и стрелять – я отказался». Я не знаю, мне кажется, сейчас мало бы кто отказался – я к этому вёл.
Клим Жуков. Да какая разница, господи, куда его вставить? Сейчас вставлю! И выстрелю – не вопрос.
Иван Диденко. Господи, куда вставить и стрелять, да? Я не знаю, как правильно – вот так, как тогда, когда человек говорит: есть вещи, которые я не могу делать, не могу позволить себе это делать, или как сегодня, когда человек говорит: за 300 долларов – кому что вставить, показывайте, я сейчас вставлю и выстрелю.
Клим Жуков. Всем вставлю.
Иван Диденко. Всем вставлю, а если будет бюджет, вообще всё могу. Я не знаю, как правильно, не знаю, от чего отталкиваться, у всех, у людей, которые снимают сериалы, у них своя логика, своя касса, своя прибыль и свой процесс, который они должны реализовать, и зритель в этом процессе не имеет никакого значения. Вы всё ждёте, что кто-то сделает вам интересно – не сделает, вы не в зоне их интересов. Они вообще не хотят, чтобы кто-то это смотрел, для них было бы хорошо, чтобы они сняли – на склад, и они снимали следующее. Они как шьют костюм, в котором никто не будет ходить, или строят дом, в который никто никогда не въедет.
Клим Жуков. Похоже на то, кстати, очень точная аналогия.
Иван Диденко. Да, и пока не будет задана ситуация, что в этом костюме, кто-то его должен надеть…
Клим Жуков. И чтобы он мог спросить, рекламацию.
Иван Диденко. Конечно! Т.е. представьте себе, что наше общество российское дошло до ситуации, когда общество ненавидит свою страну, ненавидит свою историю, не хочет здесь жить, хочет западных ценностей, ненавидит своё искусство и думает: что бы эта страна сгнила и сгорела, и сдохла. И это большая часть общества, которая воспитана на прозападных ценностях. Вот умерли все старики, умерли все, кто жил при СССР, взросла молодая поросль, которая хочет смерти этой стране. Ну вот так – она не хочет работать, платить налоги. Там лучше – так они считают. Что вынуждено сделать государство? Государство чешет репу и говорит: а может, мы как-то что-то сможем… что мы сможем? ОМОНом их загнать уже не получится – их очень много. Что делать? Стрелять тоже бесполезно. Учить? Ну, надо, конечно, учить-то, патриотизм… А что, как патриотизм…?
Клим Жуков. Кино же есть.
Иван Диденко. А, надо же как-то им транслировать какие-то морально-нравственные ценности, рассказать о том, кто их отцы, чем они жили. Что у нас есть? Кино есть. Кино, театр, книги, другие источники, через которые транслируются морально-нравственные ценности. И государство приходит к какому-то сегодняшнему режиссёру, вот тому, который снял «Орду», и говорит: «Друг ты наш, сними-ка ты нам фильм, чтобы люди у нас полюбили свою страну в какой-то её части, какой-то аспект. И он снимает фильм «Золотая Орда». И вот здесь с него впервые спросят, с него и с продюсера: а что ты снял? А ну-ка давай-ка мы посадим людей и спросим с них, а им вообще понравилось, они полюбили свою страну после этого? Они что-то о ней узнали, у них появилось чувство привязанности к кому-то из героев? Нет? И что тогда будет – будет ли этот человек снимать, будет ли это продюсер снимать? Да продюсер сразу не возьмёт этого режиссёра – продюсер не идиот, он откажется от этих артистов или возьмёт того режиссёра, который хлыстом загонит этих артистов в нужный сюжет. Продюсер же сформирует такую историю, которая тронет людей, потому что перед ним поставлена такая задача. Сейчас задача эта не стоит, с него никто ничего не спрашивает. Когда с человека не спрашивают, он работает так, как хочет.
Клим Жуков. Это безусловно. Делать-то что будем, Иван, на ваш взгляд? Потому что у нас же в самом начале разговора было заявлено 2 цели: разобрать, ну насколько это возможно, фильм «Золотая Орда» - что-то мы разобрали, посмотреть на ситуацию в современном кинематографе – мы посмотрели, а потом же мы собирались наметить какие-то выходы из сложившейся ситуации, потому что вот мы-то что можем сделать? Зрителю, как вы правильно сказали за чаем в кулуарах, нужна какая-то надежда, потому что мы уже раз за разом говорим, что это, это и это в кино плохо, и в принципе, оно совпадает в деталях, или не в деталях, а в основном, из раза в раз. Делать что будем? Есть какое-то понимание?
Иван Диденко. Надежда всегда есть. Надежда, мне нужна надежда, да.
Клим Жуков. Надежда, да, надежда, точно-точно.
Иван Диденко. Смотрите: у вас есть ваша работа с фильмом «Севастополь», которую вы делаете – ну соответственно, значит, здесь есть некий творческий акт, который может быть прецедентом, который может показать, как это может быть в хорошем смысле слова. Это же у каждого из нас есть какая-то работа: у вас – над фильмом «Севастополь», у меня – над теми проектами, которыми я занимаюсь, включая Шекспира, которым я занимаюсь. И на этом этапе я тоже куда-то сдвинулся и что-то осуществил такое, чего в России не делал никто и никогда. Соответственно, этот этап ни у вас, ни у меня не последний. Дальше мы двигаемся во что – вы в съёмку фильма, я двигаюсь в постановку и продвижение своей идеи по Шекспиру, поэтому эта работа и есть то, что мы можем сделать. Потом мы приходим к Д.Ю. или на своих каналах мы занимаемся просветительской деятельностью, объясняя, что такое хорошо и что такое плохо не просто на словах: это плохой фильм, это хороший фильм. Вот как на днях я сделал ролик про старое и новое «Простоквашино», в раскадровке на 15 секунд показав разницу между двумя фрагментами. И люди пишут: «Я никогда бы об этом не задумывался, что в 15 секундах такая сложная работа, и сейчас я понимаю, что здесь персонажи это делают, а здесь не делают», т.е. я дал конкретный механизм, как увидеть плохую или хорошую работу. Поэтому я думаю, что надо говорить об актёрской работе, просто я не знаю, либо с Д.Ю., либо вот здесь, либо у себя на канале я начну записывать ролики об актёрской работе и о режиссёрской, один ролик у меня уже есть, кстати. Т.е. рассказывая о том, объясняя, как делать правильно. Сколько нас осталось – тех, кто ещё знает, как правильно? Вот мы помрём, лет через сколько мы помрём, кто будет дальше рассказывать? Да наверное, уже никто. Поэтому вот на нас сейчас лежит обязанность это хоть кому-то успеть передать, хоть в чём-то, поэтому надежда только в том, что делает каждый лично из нас, та работа, которую мы перед собой ставим. И я всегда, приходя сюда, в студию, и вообще делая ролики, я всегда хочу, чтобы это было не просто рассказ о том, как всё плохо, и давайте мы над этим посмеёмся – как-то уже вот не смешно совсем, потому что это не смешно.
Клим Жуков. Не-не, это было смешно на «Викинге» ещё.
Иван Диденко. Хочется делать, хочется реальных воплощений работы для того, чтобы переводить это из слов в фактические вещи. Сейчас закончили «Ромео и Джульетту», потом будет «Гамлет». «Гамлет» - это бомба! Это всё работа, которую нужно воплощать, и которая в т.ч. … не в т.ч., а в первую очередь в России создаёт возможность реализовывать проект, которого в мире нигде не было никогда, по серьёзности задумки. Мы можем утереть нос всему миру: англичанам, которые высылают наших послов, американцам, японцам – никто рядом не стоял. Такие люди в России есть, они есть, соответственно, нужно с ними работать. Бог даст, и выживем, и государство вдруг вспомнит о нас, и начнёт поддерживать. Вот я не знаю, вы Д.Ю. лучше знаете, вот я считаю, что Д.Ю. очень нехило поднимает патриотические настроения в России и много делает для просвещения, очень много! Мне бы очень хотелось, чтобы государство Д.Ю. помогало. Помогает?
Клим Жуков. Нет. Наоборот, он помогает государству.
Иван Диденко. Вот хочу в какую-нибудь посмотреть камеру…
Клим Жуков. А, вот ваша камера.
Иван Диденко. … и спросить, почему не помогает. Ну хорошо, потому что Д.Ю. реально в России делает очень много. Почему не помогают? Помогите человеку с оборудованием, замените, помогите человеку! Нет, он бьётся и поддерживает на плаву то, что он делает, занимаясь коммерческими проектами. Я очень хочу увидеть в его исполнении продолжение о Солженицыне. Ждём, с женой ждём, мне очень нравится! Я уверен, что он не может это делать, потому что прямых денег это не приносит.
Клим Жуков. …, конечно.
Иван Диденко. Конечно, это требует огромного количества времени и усилий.
Клим Жуков. Притом, что текст-то уже весь написан, всё есть.
Иван Диденко. Тем более. А зато у нас выходит фильм «Золотая Орда», мы туда миллиард, туда миллиард.
Клим Жуков. «Матильда» на 1,5 миллиарда.
Иван Диденко. «Матильду» сделали – Поклонская счастлива. Зачем? Ну я понимаю, что у государства другие проблемы, да, но тем не менее, вы не забудьте о том, что люди, которые живут в этой стране, они тоже хотят про эту страну что-то понимать, и фильм «Крым» для них не является убедительным, как и фильм «Гоголь», как и фильм «Золотая Орда» - вы загоняете собственных людей в состояние…
Клим Жуков. Отрицания самих себя, кстати говоря.
Иван Диденко. Пусть так, я не хочу называть это, но в крайне неприятное состояние, в т.ч. и по отношению к государству. У нас не плохое государство, ну так давайте найдём какое-то взаимоотношение – помогите Д.Ю. с его работой, давайте… Ну где там эти Мединские, Министерство культуры.
Клим Жуков. Нет, в данный момент я могу сказать, совершенно обратная ситуация – Д.Ю. помогает государству со своей стороны, бесплатно со стороны государства, т.е. он делает работу, огромный кусок работы, которой должно заниматься, по большому счёту, Министерство культуры, которой оно не занимается в таком объёме и в такой форме доступной, а вот где у нас, например, телеканал, вот который, как там раньше у нас было в советское время, «Очевидное невероятное» бы делал…
Иван Диденко. Научно-популярный канал.
Клим Жуков. Вот научно-популярный канал, который вещал бы круглосуточно, проверенно, гарантированно хороший научно-популярный контент, который бы заходил людям, там, и по истории, и по физике, по актёрскому мастерству всё, что угодно.
Иван Диденко. Пытаются делать - «Платета 2.0», вот есть такие каналы, но они очень кондовые.
Клим Жуков. Да-да-да.
Иван Диденко. Они кондовые, и зритель не испытывает к ним доверия. Чем отличается… Мы так хвалим Д.Ю., как будто мы что-то такое затеяли против него. Пусть он не слышит об этом, мы будем надеяться…
Клим Жуков. Он в Австрии, он не увидит ничего.
Иван Диденко. …что он не услышит, да. Канал Д.Ю. отличается тем, что люди доверяют ему, т.е. степень доверия аудитории высокая. У канала «Планета 2.0», они делают неплохие ролики, не очень плохие, вполне даже достойные – доверия нет. Ну это, мы сейчас не будем обсуждать, почему, но канал не испытывает доверия людей, люди считают, что им снова врут, они уже привыкли, что им всё время врут по телевизору. Как выходит фильм, и каналы одним и тем же языком говорят: «Вот, плачущие люди выходят из зрительного зала, вот какие отзывы…» Приходишь – фильм говно.
Клим Жуков. И никто не плачет.
Иван Диденко. Самое смешное – что если фильм хороший, они говорят то же самое и тем же текстом. Как понять, когда они врут, когда нет? Степень доверия к телевизору ну если не нулевая, то по крайней мере микроскопическая. Люди понимают: нам врут. Измените что-нибудь, это возможно изменить, но они всё это делают кондовыми методами. Меня всегда смешит, когда на ТВ-каналах они пытаются работать, типа, под блогеров, типа, чтобы нам доверяли. На канале «Россия 24» у них есть там такой обзор –там такой пожилой мужчина, ну наверное, моего возраста, такой пожилой, в растянутой майке и в кепке делает вид, что он молодой, и рассказывает о гаджетах. Эти попытки чудовищны, им никто не верит. Ну не верят никому! Но они не хотят отдавать деньги. Зато у них есть деньги на этот процесс, им платят. А Д.Ю. не может доснять ролик про Солженицына, который я пересматривал многократно и очень жду продолжения, я его не будет.
Клим Жуков. А вот ролик про Солженицына на «России 24» не сделают.
Иван Диденко. Не сделают.
Клим Жуков. 100%, потому что Солженицын у нас введён в школьную программу, он считается совестью нации, притом что если вы ЭТО называете совестью нации, у меня сразу вопрос: что это за нация с такой совестью у Солженицына? Это же просто предатель и лжец, вот 2 его главных качества – это предатель и лжец. Как это у вас – у нации совесть мерзавца и лжеца? Ну вот как так можно, а, товарищи дорогие? При этом это человек, поднимаемый на щит государством, защищаемый государством, поэтому, конечно, никто денег на ролик о Солженицыне не даст, это вот точка, ну по крайней мере государство не даст, кто-то, может быть, конечно и даст, я точно в этом не уверен. Ну что, работать самим, получается, на местах, а дальше из-за совокупных сетевых усилий оно…
Иван Диденко. Работать и просвещать, обязательно просвещать, рассказывая то, в чём понимаете вы, и объясняя, как это делается, рассказывать те аспекты, в которых понимаю я, и большинство людей, приходящих на канал, рассказывают что-то интересное про свою работу. Я, например, изначально к Марии Захаровой относился с большим предубеждением, она мне почему-то лично очень не нравилась, ну как-то она мне была несимпатична, но только после того, как я увидел её здесь, в этой студии, и послушал, о чём она говорит в нормальном живом разговоре с нормальным живым человеком, я был в восторге! Я полностью изменил своё впечатление – вот что значит хороший разговор и… ну словом «пиар» у меня не поворачивается язык это назвать, но я увидел хорошего живого человека с юмором, абсолютно адекватного, интересного – ну просто великолепно, а пока её показывали по телевизору, это было ужасно.
Клим Жуков. Это разумеется, в этом и смысл – в том, что тут собираются просто 2 человека с улицы, условно говоря, каких вы видите постоянно в магазине, на работе.
Иван Диденко. И без цензуры, здесь никто не стоит а спиной и не говорит: «Значит так, это мы не обсуждаем, а это, значит, м не говорим…»
Клим Жуков. Максимум – плохие слова могут запикать.
Иван Диденко. Ну, плохие если они… если «Сосём за дядьку», то, в принципе, ну это же цитата.
Клим Жуков. Это хорошие слова.
Иван Диденко. Это цитата из фильма, определяющая, в принципе, суть нашего сегодняшнего разговора, да.
Клим Жуков. Такой у фильма «Золотая Орда», к сожалению, получился слоган: «Сосём за дядьку – «Золтая Орда»».
Иван Диденко. Ой, кошмар какой! 23:33 – можете проверить, посмотрите, если не вырежут, конечно, как-то не запикают
Клим Жуков. Да уже оно в интернете, поздно вырезать и запикивать.
Иван Диденко. Уже поздно.
Клим Жуков. В куче мест распространено – всё, не спрячешь, нынче время такое: оно раз вышло, и навсегда на цифре, всё уже.
Иван Диденко. Не теряем надежды.
Клим Жуков. Ну что, более-менее закончили с «Ордой»?
Иван Диденко. Ну… да-да-да, не теряем надежды.
Клим Жуков. Вот, ребята, вывод у нас такой: с одной стороны, всё, что вам сказали в фильме в дисклеймере: «Фильм не про историю» - это абсолютная правда, так оно и есть – фильм не про историю, там нет ничего от истории вообще, кроме имён, которые зачем-то вставили в фильм, названий топонимов, которые зачем-то вставили в фильм, ну и общего бренда «Золотая Орда», который тоже зачем-то вставили в фильм, сказав затем, что он не исторический. Он неинтересный, очень скучно снят, и при самом поверхностном логическом исследовании зияет просто чудовищными логическими дырами в сценарии. Как нам рассказал убедительно, на мой взгляд, Иван, с актёрской и режиссёрской работой там тоже всё не гладко, хотя местами люди старались, например, оператор пытался сделать местами красивые кадры, и местами даже у него получалось, как мне кажется. В целом это очередная попытка приватизировать то, что ещё не приватизировано, а именно нашу бескрайнюю родную историю. Например, у нас уже приватизирована была Софья, был приватизирован князь Владимир Креститель, теперь приватизировали покойного Ярослава Всеволодовича, хана Берке и будущего хана Менгу-Темира, причём татар показали настолько отвратительно, что вот ей-богу мне даже за наших татарских из Казани, Астрахани и других замечательных городов собратьев по российской нации обидно, потому что предки у них были не такие омерзительные дураки, они были гораздо лучше – они завоевали самую большую в мире территориально империю, вот. А в Золотой Орде вот такие люди ничего бы не завоевали, ни даже юрту нормально поставить не смогли.
Ну а мы, как, на мой взгляд, опять же, верно говорит Иван, на своих местах должны делать хорошо то, что мы делаем, и собираться в кучи, в сети и распространять информацию, потому что народные усилия – это то, что делает историю. Не те люди, которые дают деньги на плохие фильмы в кинотеатре – это надстройка, а базисом являемся мы, историю делаем именно мы. На сегодня всё.
Новости
VIP
