Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Ким, добрый день.
Ким Дружинин. Добрый день.
Д.Ю. Представься, пожалуйста.
Ким Дружинин. Ким Дружинин, режиссёр, как обычно я представляюсь теперь – режиссёр картины «28 панфиловцев».
Д.Ю. Так-так. Получается, ты откатил очередную глыбу, х/ф «Танки», да?
Ким Дружинин. Ну, глыбу не глыбу, это уж пусть там зритель решает, но да, сняли кинцо такое хорошее, на мой взгляд, динамичное такое, развлекательное, приятное кино.
Д.Ю. Для тех, кто несведущий, это про что?
Ким Дружинин. Значит, в основу картины нашей лёг знаменитый пробег М.И. Кошкина из Харькова в Москву, который состоялся в марте 40 года, для того чтобы продемонстрировать технику непосредственно И.В. Сталину, вот.
Д.Ю. Т.е. это правда, что он лично там обозревал это дело?
Ким Дружинин. Да-да-да, это правда, лично обозревал. Они, правда, на смотр опоздали на пару дней там, но ничего страшного, генсек спустился ещё разок и посмотрел. Всё ему понравилось действительно. Вот. Дело в том, что в самом пробеге ничего такого примечательного в общем-то и не было – ну, ехали, ломались, чинились, с собой везли там ещё целый танк запчастей, значит. Поэтому было принято решение кино на эту тему делать приключенческим, дабы молодого зрителя затянуть-таки в кинотеатр и поговорить с ним на эту тему, рассказать молодому зрителю о том, кто такой М.И. Кошкин.
Мы, конечно, в фильме… нельзя сказать, что мы рассказываем о судьбе Михаила Ильича очень много и подробно, вот, но всё равно привлечь внимание к его имени это замечательно. Если кто-нибудь, из кинотеатра выходя, погуглит, кто такой Кошкин, наша задача в каком-то смысле будет выполнена, вот. Надо сказать, что на самом деле этот пробег, он для Михаила Ильича стал трагическим, потому что на обратном пути Михаил Ильич решил так же лично на танках ехать самостоятельно все 700 км, и он был тогда уже простужен, болел, но вот люди, когда чем-то одухотворены и тянут вот эту вот машину вперёд, то уже не замечают там, не смотрят на своё здоровье, ни на что. По себе знаю, что если у тебя там съёмки какие-то, то у тебя там температура 38 это в общем не помеха, вот.
И Михаил Ильич, они там провалились в какое-то там болото, ещё больше промок, и когда вернулся в Харьков, уже у него было серьёзное воспаление лёгких, он начал лечиться, и буквально там через несколько месяцев скончался. И в общем-то даже не увидел, как его танки пошли в серию. И мы вот, это была очень сложная такая задача, т.е. с одной стороны, этот пробег стал трагическим в жизни, судьбе Михаила Ильича; с другой стороны, мы хотели рассказать историю победы, историю пути туда, в Москву, как они всё-таки доехали, как всё--таки благодаря этому пробегу, в частности благодаря этому пробегу танки пошли в серию в общем-то. Потому что в 40 году ни одна техника, ни одна машина такого уровня, военная, она не могла преодолеть своим ходом такое расстояние. И это, конечно…
Д.Ю. Я замечу – и сейчас не все могут.
Ким Дружинин. И сейчас не все могут. Там моторесурс вообще у танка там что-то 150-120 часов, что-то такое, а после этого надо мотор выбросить и другой поставить. И вообще вот надо сказать, что танк Т-34 это гениальное изобретение, гениальное. Потому что оно сложное в управлении, оно тяжёлое, оно достаточно дубовое – я сам там немножко подёргал за рычаги, вот, и это физически тяжело. Если немецкие танки того времени, у них там была полуавтоматическая коробка, у них вместо рычагов уже на «Тиграх» уже руль стоял, комфортные условия…
Д.Ю. Это им не помогло.
Ким Дружинин. Не помогло, да. Но дело в том, что даже вот в документах, в воспоминаниях есть, когда после боя немцы растаскивали технику, всю ночь её там чинили, очень сложно там как-то, а на утро наши, например, на новых танках выезжали уже, просто на новых. Потому что они были дешёвые, они были простые в сборке, их, на секундочку, собирали на 5 заводах разных, не имея никакой связи между ними, абсолютно не отлаженное между ними было производство, но вот простота, допуски, ведь танки дети собирали – на самом деле могли, вот. И поэтому 2 одинаковых танков нет. У нас даже были на съёмках 2 танка, причём это были не танки, это были тягачи на базе Т-34 62 года выпуска, мы их взяли на Мосфильме, вот, и надо сказать, что они тоже разные.
Потому что мы на один танк там на крюки задние сделали такую штуку, ширеметр назвали её вот. Когда лебёдкой вытаскивали танк, сделали специальную штуку. И надо сказать, что на второй танк эта штука не подошла уже, сантиметров 10, наверное, уже было разницы. Вот. Но внешний вид танка Т-34, он поражает просто. Такое ощущение, что он выполнен вот с учётом золотого сечения. Он настолько приятный для глаза, на него настолько приятно смотреть, и несмотря на то, что это грозная боевая машина – тяжёлая, мощная, вот, они когда появлялись там на площадке, вся группа с умилением, значит, смотрела на них. Они правда замечательные.
И вообще надо сказать, что вот советские конструктора, они все подходили к технике ещё и с эстетической т.з., да. Например, вот тот же танк Т-34. Был разговор, значит, Кошкина и Кучеренко, когда они поставили на танк уже следующее орудие, сначала там Л-11 пушка стояла, а потом поставили следующее, я не помню, как она там точно называлась. Она была чуть длиннее, она тоже было 76 мм, но была чуть длиннее. И когда они поставили, Кошкин с Кучеренко, значит, стояли смотрели на танк, и Кошкин сказал – слушай, непропорционально длинновата немножечко пушка, ты видишь? Кучеренко сказал – на тебе ножовку, иди отпили. Это вот такой был разговор. Ведь вся наша военная техника, она же вся невероятно красивая. Вот даже если зайти в Кубинский музей, и зайти в какой-то там французский павильон, там английский… Ну, французский – там вообще смех на палке там как всё это выглядит. И когда заходишь в советский павильон, то вот… Надо сказать, что немцы, значит, тоже вот они, что-то у них есть, у них свой стиль такой, но вот…
Д.Ю. Я тебе так скажу, я по многим танковым музеям – наши, белорусские, французские, немецкие, английские, много где ездил. Наибольший интерес у публики вызывают только залы 2 мировой войны.
Ким Дружинин. Да.
Д.Ю. А причина примитивная – т.е. там вот когда стоит какая-нибудь самоходная артиллерийская установка, на которую сейчас-то смотреть страшно, настолько она там чудовищная, а рядом танк «Шерман» высотой с 2-этажный дом, и там совершенно очевидно – вот это вот военная техника, она воевала, и поэтому у неё такие формы, а вот это вот неведомыми какими-то странными людьми сделано в соответствии с их какими-то странными… Мишень на гусеницах, не очень быстро перемещающаяся. Всем интересно только вот это. Поэтому да – и вид хищный, и приплюснуто. Ну, немецкие впечатление производят – и «Тигры», и «Пантеры».
Ким Дружинин. Производят.
Д.Ю. А я подозреваю, когда ты в 41 году такие чудеса техники видел, это вообще, наверное, угнетало чисто психологически.
Ким Дружинин. А если ты ещё откуда-нибудь из-за Урала, когда ты трактор-то 2 раза в жизни видел…
Д.Ю. Так точно, да.
Ким Дружинин. А потом на тебя вот эта едет, и едет не одна, едет ещё и стреляет по тебе, это кошмарно, конечно.
Д.Ю. Тебе продолжают рассказывать, что ты снимал кино про мифы, нет?
Ким Дружинин. Да нет, как-то это всё поутихло, да, и… Да на самом деле, ну, во всяком случае мне хочется так думать, что люди, спорившие – было/ не было, зачем вы снимаете про миф, что вы такое делаете, которые посмотрели кино, они в общем-то поняли – ну а что, действительно, вот так, скорее всего, оно и было. Поэтому…
Д.Ю. Как говорил гражданин Дюма, что история это гвоздь, на которую я вешаю свою картину. Что про пробег гражданина Кошкина, можно его, так сказать, обвить приключениями различными, что про 28 панфиловцев. Никто же не говорит, что это реконструкция боя, это обобщённая картина обороны Москвы.
Ким Дружинин. Да. Совершенно верно, и герой там в общем-то один, да. Если нас обвиняют – у вас там в «28 панфиловцах», значит, нет главного героя. Да он есть, главный герой – 28 панфиловцев. Но эти 28 панфиловцев, они объединяют все, условно говоря, 25 млн., да, которые отдали свою жизнь за то, чтобы мы с вами сейчас сидели здесь и нам было хорошо, светило солнышко и т.д. Поэтому всё-таки нельзя же в художественном произведении, да, не добавлять ничего художественного. Потому что художественное это же, почему художественное произведение – потому что оно образное, мы оперируем образами.
А для человеческого восприятия образы, они гораздо сильнее, нежели просто факты какие-то, что было так, было так, было так. Нет, если мы даём образ, то у человека он откладывается, человек запоминает это, и это так же к легендам, да, относится, потому что мы не можем помнить всё, что было в Великой Отечественной войне, и мы не понимаем, что такое официально 25 млн. погибших, мы не понимаем. А вот когда мы ездили по Подмосковью, искали деревню, в которой «28 панфиловцев» снимать, мы заезжали в огромное количество деревень всяких разных – тупиковых, проездных, и в каждой недели, как бы она ни была – 100 домов, 10 домов, 3 дома, есть стела, на которой написаны фамилии погибших жителей этой деревни. Иванов там 3 фамилии, Петров 5 фамилий.
И вот когда ты ездишь в течение там месяца по деревням, и в каждой деревне ты понимаешь, что всё мужское население этой деревни не вернулось, вот тут становятся вот эти 25 млн. гораздо очевиднее. И ведь это тоже образ, который вот… Вот он у меня, этот образ, отложился, и я уже его не забуду никогда в жизни. И точно так же и с историей – ведь если есть какие-то вехи образные, которые мы помним, легенды, на которые мы опираемся, тогда и память сохраняется.
Д.Ю. А вообще какие трудности при съёмках фильмов про войну? Техника, люди?
Ким Дружинин. Значит, трудностей при съёмках даже не про войну огромное количество. И самая главная трудность это перенести замысел, значит, на экран, на плёнку там, на жёсткий диск, вот. Самое вот сложное это то, что ты задумал, воплотить в жизнь. Потому что кино, оно рождается не на съёмочной площадке, оно рождается на кухне, на листочке, на раскадровке, на сценарии, в голове, вот. И потом это всё нужно, так скажем, технически уже воспроизвести. Кто-то из великих наших советских режиссёров, я, к сожалению, уже не помню кто, потому что много там кого читал, сказал замечательную фразу – кино готово, осталось только снять. Вот. И вот этот промежуток «осталось только снять», он, конечно, самый сложный, потому что твоему замыслу сопротивляется всё – природа, погода, люди, техника и т.д. Вот. Ну и в частности, конечно, на картине «Танки» масса была сложностей.
Я вообще очень всегда опасаюсь использовать историческую технику, историческое оружие, потому что всё это реально всегда плохо работает. Но надо сказать, что с танком Т-34 было не так, он работал как часы. И ребята, Дима и Денис, танкисты наши, которые с нами работали, они просто асы. Это многотонная машина, там 30 тонн она весит, в общем достаточно так слабо управляющаяся, потому что там такой лёгкий манёвр какой-то сделать небольшой очень сложно на нём, потому что там застревают гусеницы там, всё это. Но настолько филигранно они управлялись с техникой, настолько точно они попадали во все повороты, просто блестяще.
Д.Ю. Я тебе больше скажу как матёрый танкист, что даже когда едешь прямо, бросая рычаги и дёргая ручку передач (она только 2 руками переключается), даже прямо ехать не просто.
Ким Дружинин. Даже прямо ехать не просто, да. Но это профессионализм, профессионализм. И у нас было много техники, там и мотоциклы были, и танки, и пушки опять, и т.д., много стрельбы, лошади, и всё это было в достаточно сжатые сроки, поэтому какого-то права на ошибку мы не имели. Т.е. то, что запланировали, и так, как запланировали, так и нужно действовать, а, естественно, были нештатные ситуации. У нас там на какой-то из сцен лошадь завалилась на камеру вместе со вторым оператором, с Настей Мазиной, там прямо… Хорошо постановщик трюков наш, Максим, он уверенно, значит, подбежал, лёг под лошадь, чтобы там Настю сильно не придавило. Но всё равно Насте там досталось, шея там…
Д.Ю. Ужас.
Ким Дружинин. Потом ходила в такой штуке, вот. Но, слава богу, там обошлось всё, вот. Ну, оптику, правда, там покоцали сильно. Оптика там космических денег каких-то стоит просто. Мы снимали на самую дорогую оптику, которая только там есть, и, конечно, расстроились.
Д.Ю. Застрахована хоть была, нет?
Ким Дружинин. Нет, ничего не застраховано. У нас вообще нет такой системы, у нас никто не страхует технику. Я думаю, может, даже стоит открыть страховую компанию, которая бы страховала. Т.е если в Голливуде, например, на съёмках приключенческого кино камера это расходный материал вообще.
Д.Ю. Они богатые.
Ким Дружинин. Потому что застраховано всё, потому что всё застраховано. И у них эти камеры поэтому близко с машинами с переворачивающимися и, конечно, эффектней это гораздо смотрится. А у нас всё-таки мы там стараемся как-то так…
Д.Ю. Немедленно вспоминается любимый случай – съёмки на Чёрном море, боевая сцена какая-то, корабль должен проплыть вплотную к мине. Выписана мина, приехал мичман, привёз мину; мичману ставят задачу, что корабль пойдёт вот так, мина тут, и он её бортом там тиранёт. Мичман говорит – так нельзя. Они говорят – ну, задача-то вот, чтобы вот впритык, туда-сюда. – Так нельзя. – Почему? – Мина настоящая, взорвётся. Привезли на съёмки.
Ким Дружинин. Да. Вот. Поэтому много всего было сложного, тяжёлого. И вот у нас была ночная смена, когда мы снимали погоню на мотоциклах за танками, вот. И, ну, мы всё спланировали, всё хорошо, но не учли один момент, что после первого же дубля вся дорога (а там такой был карьер песчано-глиняный), что после первого дубля весь этот песчаник, он взобьётся, и станет для мотоциклов просто непроходимым, да. Потому что колёса узкие, хоть мы и сделали там протектор специальный, для них подготовили, вот, но всё равно мотоциклы вязли и ничего не получалось. Ну и тогда мы приняли решение, значит, один мотоцикл мы привязали к танку, второй мотоцикл, значит, привязали там к операторскому автомобилю, и третий мотоцикл привязали к моему автомобилю. И мы, значит, этим кортежем ехали.
А там должен был, значит, быть такой кадр, что у нас едет наш главный немецкий злодей, который, значит, догнал мотоцикл, и дальше он даёт сигнал рукой, чтобы, значит, начинали операцию, и мотоцикл, который находится слева, должен начать обгонять, и уезжать из кадра должен был. И вот этот мотоцикл мы привязали, значит, к моей машине, этот мотоцикл был привязан к танку, рядом ехал, значит, операторский автомобиль с краном наверху, вот. А у меня в машине был монитор, рядом сидел оператор, вот, и я по монитору, через радиосигнал передавалось в мою машину, я по монитору видел, значит, кадр, и в нужный момент должен был, значит, поехать вперёд, вот. А рядом, естественно, со мной едет танк, это очень такая, когда ты едешь за рулём легковой машины, рядом с тобой танк, а дорога становится всё уже-уже-уже, потому что там такой… И надо сказать, что уже на мотоцикле ехали чуть-чуть бочком вот так вот, чтобы не попасть под гусеницы танка, вот. Ну, нормально, справились, т.е. это такая история приключенческая, она в общем подразумевает активно ездить.
Д.Ю. Есть о чём вспомнить.
Ким Дружинин. Есть о чём вспомнить, да-да. И в общем надо быть такими активными ребятами, чтобы это всё… Оператора там привязывали к танку. Тоже снимали одну сцену, когда у нас там в начале погоня, не погоня, вернее, а гонки на танках они там решили устроить, ну, там проверить кое-какие вещи, Кошкин хотел по приборам, значит, устроили там гонки небольшие. И снимали изнутри ЗИСа. Т.е. ЗИС гонялся за танками, чтобы, значит, обогнать и навести порядок, вот. И изнутри ЗИСа, там маленькое окошко, и у меня не получалось там скомандовать, чтобы и ЗИС меня слышал, и танки чтобы слышали, а там же всё грохочет. Ребята-танкисты, они вообще брали рацию на полную громкость и так под шлем, к уху, чтобы хоть что-то слышать там как-то, вот. И, значит, я не успеваю ЗИСу давать команду и танкам, чтобы это всё синхронизировать, и пришлось меня привязать снаружи ЗИСа, к кабине там, тоже в шлемофоне, там есть фотка такая даже, вот, потому что я ЗИСу просто рукой говорил там притормаживай, разгоняйся, а танком уже командовал. Ну в общем так вот развлекались мы будь здоров.
Д.Ю. И это ещё стрелять не очень сильно надо было, да?
Ким Дружинин. Это ещё стрелять не надо было.
Д.Ю. А как вот со всякими взрывами, как вообще? Это технически сложно, не сложно?
Ким Дружинин. Ну, технически сейчас всё достаточно так просто кажется, да, что за каждую отдельную вещь отвечает отдельный человек. Вот у нас Паша Маркин, он пиротехник, мы с ним работали и на «Панфиловцах», и на «Танках» вот работали, вот, и всё так мы досконально обсуждаем – как, в какой момент. И Паша такой человек, который в общем и за безопасность, вот, потому что, тьфу-тьфу-тьфу, ни разу у нас с ним не было каких-то неприятностей. Хотя вот на «Панфиловцах» у нас была там с Пашей, значит, мы взрывали блиндаж… ну, ребята-художники блиндаж сделали как надо, т.е. там брёвна в 3 слоя, как полагается всё. Я говорю – Паша, надо, чтобы, значит, это всё взорвалось. – Ну давай. Мы, значит, заложили всё там, все отошли на безопасное расстояние. – Паша, огонь, и весь этот блиндаж, он так вот сделал, но остался лежать.
Д.Ю. Маловато будет.
Ким Дружинин. Маловато будет. Паша… Я говорю – Паша, ну давай, чего, надо вот побольше. – Хорошо. Я говорю – Паша, но задача, чтобы как бы блиндаж, он там вот так вот встал. – Хорошо. Паша заложил, значит, Паша, огонь, и блиндаж этот весь, осталась только яма. Паша – много. Как в «Неуловимых мстителях». Профессор, вот. Но потом это всё, значит, восстановили, декорацию сделали. А наутро, значит, приезжает съёмочная группа, и Паша как-то – подождите-подождите. Ну, мы как-то вокруг блиндажа ходим, там Паша тоже ходит с таким лицом озабоченным. – Паша, что случилось? – Да тут вот один заряд, по-моему, не сработал, где-то он тут продолжает лежать. Но потом, слава Богу, всё нашли, разминировали, всё хорошо закончилось.
Д.Ю. Непросто.
Ким Дружинин. Поэтому это тоже очень.. Это кажется так – заложил, кнопку нажал, взорвалось и хорошо. Но на самом деле там куча нюансов, куча сложностей всяких разностей, вот. И на танках тоже мы… Мы же танки эти переделывали, мы полностью сделали башни как бы с нуля, потому что башен того типа, именно сварных, т.е. они были самые первые, были сварные, потом стали делать литые, потом они всё больше и больше становились, пока уже до 85 не дошло модификации. Ну, естественно, сделали из железа, конечно, но там не 40 мм броня. Из тройки делали, вот. Ну и там тоже есть сцена у нас, когда из пушки, значит, 45 мм по танку там шандарахнули. И надо было заложить заряд прямо на башню, что в башню попадание. Ну, Паша заложил, там бахнуло, такая получилась небольшая вмятинка в башне, чего в общем-то быть не должно, естественно. Пришлось там немножко подправить потом, отрихтовать чуть-чуть.
Д.Ю. А вот помню, читал когда-то, есть такой режиссёр Роберт Родригес, я бы даже сказал «т.н. режиссёр», или самопровозглашённый даже, он когда-то заснял первый день на свои деньги, там лёг в больницу на опыты, там какие-то таблетки жрал месяц, ему за это, по-моему, не то 3000 баксов, не то сколько-то дали. В общем и целом он накопил 7, и на эти 7 тысяч заснял х/ф «Эль Марьячи», который увидели нужные люди, дали там сигнал – децл переработайте, получился х/ф «Desperado», «Отчаянный», который уже там денег собрал. Ну там видно, что это не его, так сказать, работа, но тем не менее.
Он про это написал книжку, называется «Rebel without a crew», как-то так, «Бунтарь без команды», где, значит, описывал, что вот он когда был маленький, страшно любил кино, папа там ему откуда-то раздобыл видеокамеру, тогда ещё видеомагнитофон стоял отдельно, а ты там с такой дурой со шнуром там. А у него там 8 или 9 братьев-сестёр, в общем, он их всех там тренировал, снимал, туда-сюда, а потом отправился уже в киношколу. В киношколе с удивлением увидел, что люди, которые учатся с ним, они ничего никогда не снимали, они вообще не понимают, с какой стороны к чему подходить, и все только мечтают, что сейчас вот мне дадут там 100 млн. баксов, и уж я тут развернусь, вы все обалдеете.
А дальше излагает, что, дескать, вот в Голливуде, поскольку заведение, мягко говоря, состоятельное, технология решения проблем везде одна – берётся брандспойт с баблом, и под напором бабла смываются и решаются все проблемы. А вот гордый маленький Родригес, он всё с помощью палки и верёвки делает один, сам, вообще вот никак. А как это выглядит у нас? У нас есть брандспойт с баблом или всё-таки надо самому?
Ким Дружинин. Ну, у нас не брандспойт, у нас так это, поливалка, вот. Но самому много приходится чего делать, много приходится. И вот в частности, например, наши проезды танков, да, как мы снимали. Вот был вариант взять там, например, мой автомобиль, у меня там люк открывается большой достаточно, можно из него вывеситься, из этого люка, с какой-то деревянной палкой, на которой будет привязан какой-то там ронин, и будет торчать камера, значит, и это вот будет стоить 3 копейки, значит. И эта как-то вся эта конструкция должна будет… А можно взять авторобот, на базе Тойоты Тундры вот ребята сделали, «Чёрный единорог» называется, вот, который стоит сумасшедших денег в смену. И вот есть выбор – за 3 копейки это сделать или за бешеные деньги.
Д.Ю. А по качеству зрители заметят разницу, нет?
Ким Дружинин. Ну, это так кажется, что да зритель ничего не заметит, это всё мы там сделаем. На самом деле если хочется сделать качественно, это в любом случае будет стоить денег, в любом случае. Потому что «а что так дорого, почему такие космические деньги?». Ну как, потому что этот автомобиль, его надо купить, эту конструкцию, этот кран, который поднимает камеру, и на достаточно большой скорости может вокруг крутиться, и эта управляемая голова, которая всё там чётко работает, это всё стоит денег, больших денег. Это всё – и инженерные разработки, ребята кое-что там сами делали, кое-что заказывали и т.д. Это серьёзный труд.
Д.Ю. А потом кто этим должен управлять умелый.
Ким Дружинин. Умелый кто-то должен этим управлять. Там приехала целая команда, вплоть до того, что они приехали на площадку и начали с того, что они поменяли колёса на Тундре на этой, чтобы им ехать по песку было комфортно, удобно, чтобы сцепление хорошее и т.д. У них всё продумано, у них всё чётко сделано.
Д.Ю. Мы недавно видели, не знаю, ты видел/не видел ролик, как Почта России запускала квадрокоптер.
Ким Дружинин. Да, я видел.
Д.Ю. Жахнулся о стену.
Ким Дружинин. Не, ну такое бывает.
Д.Ю. Вот бесплатно, наверное.
Ким Дружинин. Ну не, там тоже не бесплатно. Даже чтобы он взлетел, надо…
Д.Ю. Уметь.
Ким Дружинин. Уметь, да, это всё. Ну да, всё, что летает, оно всё жахается. Сколько Королёв, прежде чем запустить Гагарина в космос, там жахнул этих ракет. Никто ж не знал, как это делается, это всё с нуля.
Д.Ю. И всё стоит денег.
Ким Дружинин. И всё стоит денег. Представляешь, сколько стоили эти ракеты, которые там жахнулись? Но оно того стоило, и сейчас мы приближаемся, там сейчас околоземная орбита, потом Луна, потом дальше-дальше-дальше. Ну и что будет дальше, мы с Андреем Шальопой, надеюсь, скоро расскажем.
Д.Ю. Так.
Ким Дружинин. Ну это я так, знаешь, вскользь так, вот. И поэтому тут, конечно, надо с умом подходить, и есть какие-то вещи, которые можно действительно сделать проще, дешевле; есть какие-то вещи, которые просто не нужно делать. Поэтому брандспойт с деньгами иметь очень хорошо, но голову на плечах ещё лучше, на мой взгляд.
Д.Ю. Всё равно, как говорит Родригес, все проблемы всё равно брандспойтом не решаются. Всё равно надо голову и руки прилагать. Вот тут недавно поехали на отдых, задумался – взять с собой камеру или не взять. Ну, камера не очень большая, но большая, т.е. как хороший фотоаппарат. Ну, HD, 4K, все дела, там всё как надо. В итоге решил не брать. Взял телефон. Телефон, внезапно оказалось, ну вот если смотреть, то и не поймёшь, на что это снято.
Ким Дружинин. Да-да, сейчас, конечно…
Д.Ю. Такой настолько чудовищный прогресс, просто слов нет. А вы на что – на цифру, на плёнку? Может, ты мечтаешь на плёнку кино снять?
Ким Дружинин. Я однажды снял кино на плёнку. Это была короткометражка, это была в рамках, значит, студенческой работы там оператора-студента кино и телевидения, вот. Надо сказать, что в этом есть какая-то магия, конечно, снимать на плёнку.
Д.Ю. Я могу сказать какая – никогда не знаешь, что в конце получится. О!
Ким Дружинин. Ух ты! Ну в общем да, на самом деле так и получилось, так и получилось. Мы там снимали, получилось несколько другое. Но это не суть важно, это был хороший опыт, очень хороший опыт, потому что было 800 метров плёнки всего лишь, и у нас, значит, метраж был просчитан прямо вот до метра. Т.е. мне нельзя было взять там поставить «восьмёрку» сначала в одну сторону, потом в другую сторону, потому что плёнки не хватило бы. И мне пришлось, значит, точно просчитать, спланировать, продумать, какие фразы мне нужны отсюда, с этой крупности, какие фразы отсюда и т.д. и т.д., вот. И когда ты говоришь там «Мотор, камера!» и включается эта штука, ты уже понимаешь, что всё – трррр, уходит, уходит, надо делать. И надо сказать, что вся группа, актёры вот при этом звуке тррр, он, конечно…
Д.Ю. Дисциплинирует.
Ким Дружинин. Дисциплинирует очень сильно это всё. И уже так просто «ой, что-то текст забыл, стоп, извините, давайте сначала», уже так не прокатит. Надо уже понимать, что если не получилось, то всё, кирдык. Но на самом деле нет такой мечты «хочу на плёнку снять и всё тут», потому что на самом деле сейчас уже цифровые камеры, они, наверное, уже ничем не отличаются…
Д.Ю. Думаю, глобально превосходят, постольку поскольку…
Ким Дружинин. Ну, по возможностям уже превосходят, да.
Д.Ю. Ты вот упомянул про мегаоптику. Ну вот если эту мегаоптику… Я как-то это, ну, эти дискуссии на предмет того, что лучше, что хуже, я в детстве, в молодости фотографировал много ч/б, ну а теперь, конечно, хочется там всё это дело перевести. Я сначала бегал там за какими-то сканерами, потом попробовал плёнку приставить к оконном стеклу и фотоаппаратом сфотографировать. Ну в общем и целом я могу тебе сказать, что там примерно 2-3 мегапикселя разрешающая способность нашей плёнки…
Ким Дружинин. Ну да.
Д.Ю. Ну вот этой именно. Ну, барахло вообще полное. Вот. Но вот цифра, она, во-первых, разрешающая способность там превосходит…
Ким Дружинин. Да-да, практически ночью можно снимать. Т.е. можно снимать на улице при реальном освещении уже.
Д.Ю. Да-да-да. Чувствительность безумная, там всё. И в результате получается, я первый раз когда смотрел, когда, ну, первый выполз Питер Джексон там со своим «Хоббитом», что «Хоббит» там 4К, 60 кадров в секунду. Выглядит настолько непривычно – ну там жуткие последствия, потому что оказалось, что весь грим надо менять вообще, потому что в 4К сразу видно, эти лапы резиновые приклеены там с шерстью, тоже безобразно, всё сразу заметно, всё вылезает, подход надо менять полностью. Но люди, посмотрев на это, они непроизвольно это отторгают – не надо такого. И мегаоптика теперь, наоборот, есть объективы, которые дадут отвратительное качество, и это будет похоже на плёнку. Тогда ты с комфортом смотришь. Нет вот этой чудовищной резкости, внимания к мелочам.
Ким Дружинин. Это же не только оптика, т.е. это же и матрицы, и вот это вот разрешение и т.д. На самом деле у нас кинотеатры, они, ну, кроме IMAX, да, IMAX там какая-то у них своя технология, я даже, честно говоря, не очень как-то это понимаю.
Д.Ю. Она страшная – там соотечественники ничего не могут сделать, оно само включает, настраивает яркость, звук, и всякое, это само.
Ким Дружинин. Само, всё само. Мы, конечно, хотели бы как-то…
Д.Ю. Наладить.
Ким Дружинин. Наладить производство. Как этот анекдот, да – поставили в деревообрабатывающий цех новый японский станок, да…
Д.Ю. Сковали руки рабочим.
Ким Дружинин. Хрясь лом туда. Ааа… Вот, это да, это у нас, конечно, любят люди испробовать, испытать.
Д.Ю. А на какие камеры, вот чем в основном пользуетесь?
Ким Дружинин. Ну, вот «Танки» мы снимали на «Alexa», на «Alexa Mini», сейчас вышли они такие. Сейчас на самом деле камеры уже выглядят… несолидно стали выглядеть. Раньше если это камера, то такая бандура, вокруг неё 3 человека. А сейчас это какая-то уже фигулька. Но оптика на самом деле ещё до сих пор там, из-за физических свойств она всегда будет оставаться огромных размеров, вот, чтобы там и светосильные были объективы и т.д. Но при этом при всём становятся гораздо легче и удобнее. Т.е. эту камеру уже можно там куда-то подсунуть, там уже можно и внутри танка поснимать и т.д. И это, конечно, удобно. Я представляю, как вот аксакалы советского производства, когда у них там были плёночные камеры огромные…
Д.Ю. Да это ж даже это, как его, только перед записью обсуждали гражданина Тарантино – открыть багажник и сказать «надо было брать дробовики», там всю машину разобрать нужно, чтобы это внутрь засунуть, убрать сидения…
Ким Дружинин. Ну или просто построить багажник ещё один.
Д.Ю. Да, отдельный.
Ким Дружинин. Отдельный багажник, да, сделать. А как вот эти кадры, когда там человек холодильник открывает, изнутри вид.
Д.Ю. У Гая Ричи первый раз был в этом, в «Карты, деньги, 2 ствола», где там крышку с кастрюли снимает, что-то бросает, а там из-под воды. Вот это да вообще.
Ким Дружинин. Вот. А знаменитый кадр из «Война и мир», когда там с крана на ролике с камерой на 2 кран, которые вошли в учебники. Сейчас это ну, чего там, ронин взял в руки, да, хоть одним кадром всё кино снимай. И чего, да. А тогда это был подвиг, на это надо было решиться. Это не 1 день репетиций, не 1 день подготовки. Вот. Сейчас это, конечно, технические возможности, эти телескопические краны, которые там дают возможность плавного движения, плавного наезда. Ну, технический уровень, конечно, вырос в разы. Чего нельзя сказать об уровне содержательном.
Д.Ю. Как раз об этом и хотел спросить. Вот всё вроде есть…
Ким Дружинин. Всё вроде есть, а содержание куда-то ушло…
Д.Ю. Почему фильмы такие плохие отечественные? Вот ты там вращаешься внутри сообщества, как так получается? Людям нечего сказать, режиссёрам? Актёрам нечего сыграть? Сценаристам нечего написать?
Ким Дружинин. Я не знаю. Потому что общаешься с людьми, с молодыми режиссёрами, с молодыми сценаристами, с артистами общаешься. Очень всех беспокоит проблема, очень всех беспокоит и гражданская позиция и т.д. Но где это всё на экране, непонятно. Почему это не доходит до экрана, непонятно. И опять-таки вот да, говоря о технических возможностях. Вот есть фильм, например, «Аритмия», да. Ну, кино снято очень просто, там нет каких-то сверхъестественных возможностей. Но это настолько понятная, простая и прекрасная человеческая история, вот как?
Д.Ю. Ну, мне кажется, вот самая сила советского кино, на котором, собственно… Мы другого не видели, мы его любим. Самая его сила ни в каких не спецэффектах, там большинство фильмов это вообще театрализованные постановки приколоченной камерой засняты. Они про людей. Про людей – вот какая в жизни случилась ситуация, что из этого произошло, как герой каким был, каким стал, вот про людей. А эта самая «Аритмия» чем граждан цепляет – ну, про людей.
Ким Дружинин. Потому что про людей, потому что мы узнаём в каких-то вещах себя, мы узнаём там своих соседей. Это абсолютно национальное и замечательное кино, вот. Даже возвращаясь там к советским фильмам и к таким как бы приключенческим, например, «Пираты 20 века», там ведь тоже технический уровень очень серьёзный, очень серьёзный. Но при этом при всём это не пустые там постреляшки, а ведь это тоже про людей, это тоже про выбор, это тоже про подвиг, да. И это вот почему-то сейчас мы перестали об этом говорить, перестали вспоминать национальных героев, перестали вспоминать то, чем мы реально можем гордиться. Ну, слава богу, сейчас там выходят такие фильмы как вот, не знаю, «Движение вверх», например, который тоже рассказывает там о подвиге. Обидно, что таким голливудским языком это рассказано, абсолютно не национальным языком. И там сделано, немножко так… Ну, может быть…
Д.Ю. А зато техническая сторона.
Ким Дружинин. Техническая сторона на высоте.
Д.Ю. Я никаким боком не болельщик и кино у меня вызывает гораздо больше вопросов, чем ответов, это самое «Движение вверх». Я спортом вот этим профессиональным там не интересуюсь вообще никаким боком, но как ловко заснят баскетбол. Конечно, специалисты в баскетболе сказали – полная фигня... Но а мне как непричастному – скачут. Ну, в некоторых местах видно, что их там на верёвках таскают, но даже это ничего не портит, захватывает. Этот, который про баскетбол снимал, отдельный молодец.
Ким Дружинин. Тут то, что баскетбол снят действительно здорово. И в общем, наверное, народ пошёл не столько на кино, сколько на матч, сколько ещё раз испытать вот эти вот…
Д.Ю. Да большинство не видело, ты что? Мне 10 лет было или 11.
Ким Дружинин. Нет, ну потом-то это ж так сильно было в интернете растиражировано, вот этот матч непосредственно. Драматургия самой вот этой игры, она настолько захватывающая, что тут можно было даже и не воротить ничего вокруг, можно было… Но, тем не менее, отзывы о зрителей, вот видно, проголосовали рублём, что называется.
Д.Ю. Самое главное это бабло, да. Вот пошли и посмотрели.
Ким Дружинин. Ну, это, конечно, наверное, плохо мерить художественное произведение.
Д.Ю. Нет другого критерия.
Ким Дружинин. Нет другого критерия?
Д.Ю. Зрительский успех измеряется только так.
Ким Дружинин. Да. Вот такая создалась сейчас ситуация в обществе, ситуация в отрасли, что мы как бы мерим художественные ценности баблом.
Д.Ю. Ну, если в светоче демократии, США, вот так, то ты сначала себя прояви как-то, я так понимаю, вот ты себя сначала прояви в рамках того, что надо собирать бабло, а дальше, если в тебе нечеловеческий талант, гражданин Тарантино, Спилберг, Камерон и прочее, ну, ты свои мысли запихивай, мы тут рядом стоим, деньги даём.
Ким Дружинин. Но гражданин Спилберг и гражданин Камерон, они в общем смогли каким-то образом вот пройти по вот этой вот тонкой грани между зрительским кино, да, между всеобще любимым кино, всеобще известным, доступным кино, и…
Д.Ю. Тем, что лично он хочет сказать.
Ким Дружинин. И кино, в котором человек мыслит, думает. И это не просто так абы что взяли, сляпали, как это, тяп-ляп продакшн, а… Ну вот в мире таких единицы. Было бы здорово попасть, конечно, в этот список…
Д.Ю. Хорошего вообще всегда мало, как ни крути.
Ким Дружинин. Хорошего мало, это правда.
Д.Ю. И книжек мало хороших, и фильмов мало хороших. Вот я третьего дня посмотрел какой-то мегашлак просто, вот слов у меня нет, под названием «Охотники на воров», по-английски «Den of thieves», т.е., ну, «воровское кубло», скорее, так перевести надо. Такая дрянь вообще, с Джеральдом Батлером в главной роли, и там другие вроде не самые там тупые и плохие. Такая дрянь, просто чудовищная. Ну, в моём понимании в Голливуде пирамида вот такая здоровая, и кончик, того что хорошее, он большой. А у нас пирамида совсем маленькая, и хорошего, соответственно, получается совсем мало. А вот личного состава хватает?
Вот ты как… Я когда беседовал с одним из наших, я много с кем дружу и общаюсь, не будем называть фамилии, так сказать, ну, человек, который там у руля стоит. Вот государство назначило там 8 контор, которым государство даёт деньги. А внутри этих контор, по словам руководства контор, ну, например, вот у нас есть там 15 режиссёров, которые могут снимать кино. А в год надо выдать 50 фильмов. А из 15 режиссёров 2 – документалисты, они вообще никакого отношения к художественному кино не имеют. И каким образом можно решить, вот кадровый год в наличии, нет?
Ким Дружинин. Кадровый голод в наличии в таком, просто в отсутствии кадров. Это большая проблема, это реально проблема. И я думаю, что если ничего сейчас вот срочно вчера не начать делать, то лет через 5 мы вообще столкнёмся с тем, что вообще будет некого снимать, некому снимать, некому писать сценарии, и это будет большая беда. И это по всем направлениям – что со сценаристами проблема, что с артистами проблема. Некого снимать. Да, театральные институты выпускают каждый год какое-то количество студентов. И в театрах они сами что-то там играют, какие-то театры свои создают. Но так, чтобы вот это были артисты уровня вот советского кино, когда человек появляется в кадре и он становится звездой, таких нет. Это большая проблема.
Д.Ю. А это из-за того что мало учебных заведений? Т.е. всего стало больше. Или, может, учат плохо?
Ким Дружинин. Я думаю, что это из-за утраты вот той системы образования. Ведь мы же утратили очень много систем. Мы утратили вот систему кино, да, вот эту отрасль, которая на пике советского кино была там в 4 или ещё во сколько-то раз больше, чем голливудский рынок. То сейчас мы просто, ну, 2500 кинотеатров на такую огромную страну.
Д.Ю. Смешное тебе скажу, что у нас когда там добавляется 1000 экранов, 2000 экранов, 3000 экранов – ну, до Америки нам далеко, там 15 000 экранов. Ну и тут же можно случайно услышать – а в Советском Союзе было 50 000. Как?
Ким Дружинин. 50 000, по-моему, это было кинотеатров 50 000. А если считать с экранами, которые ездили… В любой деревне можно было посмотреть кино.
Д.Ю. К нам в армии приезжала на полёты, у нас полёты 3 раза в неделю по ночам всё это дело, свободные люди сидят, привозят 16мм проектор, включают кино, и в помещении для приёма пищи все сидят смотрят кино. Круто было. Это никаких видиков, ничего, а вот забота…
Ким Дружинин. Не, ну сейчас тоже в частности фильм «Танки» был презентован на авиабазе Хмеймим, вот, ездили туда продюсеры…
Д.Ю. Что сказал личный состав?
Ким Дружинин. Я, к сожалению, не смог присутствовать, потому что у меня сейчас там плотная подготовка уже к 8 сериям для Первого канала, буду снимать там про КГБ кино, вот. А ребята съездили, кино показали, говорят, что личному составу понравилось. Т.е. боевой дух поддержали.
Д.Ю. Нам как людям военным нравятся такие фильмы.
Ким Дружинин. Ну да, он же такой, немножечко как бы развлекательный. Людям-то там есть чем заняться на работе там, на работе серьёзной и опасной. И поэтому немножко отвлечься это же всегда хорошо, вот. И в общем ребята сказали, что понравилось кино, вот. А возвращаясь к разговору о проблемах в отрасли, это гигантская проблема, гигантская проблема. И, видимо, она связана с тем, что была утеряна эта система образования, да, и сейчас в театральных ВУЗах педагогами становятся в общем люди так, достаточно случайные, которым в общем-то всё равно, чего они наберут, чего они выпустят. Ну, 4 года отсидели как-то там, а дальше хоть трава не расти. Потому что я не верю, вот к нашему разговору кухонному, я не верю, что у нас в стране нет такой актрисы как там Шарлиз Терон, например. Я не верю, что её нет.
Д.Ю. По внешним данным?
Ким Дружинин. По внешним данным, по внутренним данным. Ну вот её же надо школьницей, студенткой найти, её надо обучить, чтобы она сохранила и внешние данные свои, и внутренне наполнила, так скажем, это всё дело подогрела, чтобы это была энергия, чтобы на неё было так же интересно и приятно смотреть, как на Шарлиз.
Д.Ю. В общем-то под крики о том, что наши женщины – самые красивые в мире… Где?
Ким Дружинин. Да, они есть, они ходят по улицам, но вот проблема. Вот мы сейчас там для Первого канала искали тоже актрису. Вот огромное количество девчонок посмотрел, ну огромное количество. И они не подходят под главную роль не потому что они плохие, ну вот просто сочетание внутреннего содержания, внешних данных, да, какой-то энергетики…
Д.Ю. Психофизиологических.
Ким Дружинин. Психофизиологических… Ну вот большинство из них да, симпатичные девчонки, красивые, талантливые, но вот так чтобы это была звезда, на которую можно вот поставить историю, с этим сложно.
Д.Ю. Массовость, по всей видимости, должна быть, т.е. надо много народу пропускать через эти учебные заведения.
Ким Дружинин. Надо пропускать, надо фильтровать, а у нас как-то там…
Д.Ю. Они, ты знаешь, вот мои личные, я, так сказать, непричастный, но вот личные наблюдения. Масса граждан, они вообще никак не стараются. Вот тут третьего дня шатался, как обычно, по книжному магазину, чисто случайно смотрю – полочка с аудиокнигами. Ну, все нормальные люди их воруют, качают откуда-то, я несколько другим занят. Ну, смотрю, там братья Стругацкие, любимые книги детства. Дай-ка, думаю, возьму там всякие «Парень из преисподней», «Трудно быть богом»… В детстве обожал просто, отличные книжки для детей и юношества. По тем временам равных не было. Взял. Ну, в машине час на работу, час обратно, и я, соответственно, слушаю.
Ну вот, ты знаешь, первое, что я вижу, там при записи отсутствует режиссёр, который актёру никаких задач вообще не ставит. Понятно, я слышу, что он актёр – поставленный голос там, туда-сюда. Но вот актёр читает, я не знаю, как это правильно назвать, подводка там или как, и персонаж такой-то захрипел, а персонаж такой-то завизжал, а персонаж такой-то сиплым голосом сказал… Он всё читает одинаково. Сиплого голоса у него нет, он не кричит, он не визжит, как военные говорят, он не знает, куда ударение в слове уставной/не уставной, он не понимает, куда его ставить.
И вроде бы мелочи, а ты сам за собой не смотришь, этим жить надо. Т.е. если он орёт, так и ты, будь любезен, ори, там надо ж это, как у товарища Станиславского, ты ж проживать всё это должен. Нет, а я сижу читаю книжку, отвалите от меня. И, скорее всего, в конце он сообщает – а чего вы за такие деньги хотели? Не знаю, ну, наверное, какую-нибудь от тебя лично я хотел бы гениальную озвучку, что я вот сунул книжку – эх, молодец! Кто такой, вот фамилия твоя как, и побежал бы и скупил ещё 20 книжек, которые зачитал лично ты, потому что даже если книжка барахло, но ты как актёр меня так впечатлил, жить не могу.
Ким Дружинин. Да, но это необязательно там всё это так по ролям делать, но действительно есть чтецы, которые вот, не знаю, Сергей Чонишвили, например, вот он читает… Ну, я даже иногда, я тоже много езжу, поэтому я часто чего-нибудь в машине слушаю, я иногда даже не столько по названию, значит, по названию произведения выбираю, сколько по – а, С. Чонишвили начитал, значит, будет интересно.
Д.Ю. Ну, я ещё при этом подозреваю, что он ещё, имея некий уровень, может выбирать – это буду, это не буду, это хорошо, это нехорошо.
Ким Дружинин. Да, скорее всего. Скорее всего, он читает то, что ему самому интересно. И это ведь так и надо, надо делать только то, что тебе интересно действительно, потому что ну…
Д.Ю. Не соглашусь.
Ким Дружинин. Если это просто за деньги…
Д.Ю. Ну и что?
Ким Дружинин. Но хотя бы надо тогда, ну, деньги никто не отменял, надо тоже зарабатывать, как-то работать, что-то делать. Но постараться сделать это интересным тебе…
Д.Ю. Я вот, извини за нескромность, я про себя. Вот моя, как я считаю, если я что-то делаю, моя задача сделать это так, чтобы условный потребитель, посмотрев, послушав, сказал – ну это же Дмитрий сделал. И у него это не вызывает никаких сомнений, что я ему известную субстанцию на лопате в нос не запихаю. Я стараюсь, я делаю. Я считаю, что то, что я делаю, это вот некий знак должно иметь. И тогда, если ты там 10 переводов смотришь в наличии, ну а слушать я буду вот это, а не кого-то другого.
Ким Дружинин. Да. Я вот тут должен с тобой, конечно, согласиться, потому что.. Ну, немножко дифирамбов можно?
Д.Ю. Так.
Ким Дружинин. Потому что, например, кинокартина «Большой Лебовски» в дубляже, я уж не знаю, кто занимался русским дубляжом, картина «Большой Лебовски» в дубляже, она несмешная, неинтересная, и в общем местами даже непонятная.
Д.Ю. Я один раз засмеялся. Мне её посоветовали как образец хорошего дубляжа. Засмеялся я 1 раз, когда пепел высыпали и Лебовского обсыпали. Вот этого было смешно. Всё остальное…
Ким Дружинин. Это ты засмеялся не от понимания того, что происходит, а просто от ситуации. А вот в твоём переводе, в правильном переводе Гоблина эта картина гомерически смешная, и я считаю её одной из самых смешных картин вообще в истории.
Д.Ю. Я тебе больше скажу, я её считаю самой смешной, потому что она настолько идиотская.
Ким Дружинин. Но при этом, вот она идиотская, и персонажи там в общем, они все как бы идиотские, да. Но ведь это про жизнь кино…
Д.Ю. Отличное вообще.
Ким Дружинин. Это кино про нас, они же живые люди там.
Д.Ю. Шедевр.
Ким Дружинин. Шедевр, шедевр. Это бесспорно. Это классно.
Д.Ю. Я когда услышал, что его зовут Дюдя, я даже не знаю, что сказать, ёлы-палы. А вот недавно, кстати, смотрел х/ф, редко такое бывает, вот перевод великолепный, я так не умею, там такие эти, знаешь, витиеватые выстроенные фразы…
Ким Дружинин. А что за картина?
Д.Ю. Дубляж отличный, актёры замечательные, все замечательные, вот всё. Смотрел и повизгивал просто. Называется «Отель «Гранд Будапешт». Если не смотрел – страшно рекомендую.
Ким Дружинин. Нет, я смотрел-смотрел.
Д.Ю. И смешно, и здорово сделано, и говорят отлично вообще.
Ким Дружинин. Надо посмотреть, кто режиссёр дубляжа, и этому человеку, значит, доверять.
Д.Ю. Моё почтение режиссёру. Потому что как у америкосов – bad acting is bad directing, т.е. если актёр плохо играет, то виноват в этом строго режиссёр. Это ты от него не требуешь, а он, соответственно, не старается.
Ким Дружинин. Вообще в этом смысле режиссёрская профессия, она очень такая неблагодарная. Потому что если всё здорово, говорят – артисты какие молодцы, как здорово сыграли. А если всё плохо, то режиссёр мудак.
Д.Ю. А за спиной стоит сценарист и говорит – суки, это же я всё написал, почему меня не хвалит.
Ким Дружинин. Со сценаристами тоже бывает, знаешь, вот сейчас тоже споры такие у нас там по поводу сценария для Первого канала, такие рабочие моменты. Понятно, что эта система написания сценариев, она очень сильно отличается там от системы написания HBO, BBC и т.д., когда это в комнате 20 человек сидят, получают там неплохую з/п, и они занимаются целыми днями только тем, что они вот набрасывают идеи, и человек сидит записывает. Потом эти идеи записанные переходят в другую комнату, где ещё 20 человек сидят, которые эти идеи потихонечку разрабатывают.
Д.Ю. Вдогонку тебе замечу, что ещё отдельная комната с 20 человеками же, где придумывают шутки.
Ким Дружинин. Где придумывают шутки просто, да.
Д.Ю. Для меня загадка была. Вот я для ящика…
Ким Дружинин. Да-да. И всю эту когорту, её же надо кормить, платить з/п и т.д. И поэтому там миллионы долларов стоят эти сценарии.
Д.Ю. Оно и денег приносит изрядное количество.
Ким Дружинин. И денег приносит. А у нас как бы там что-то кто-то написал для одного канала, потом взяли чуть-чуть что-то переделали для другого канала, потом это всё, ну, представляешь, как это всё там торчит в разные стороны. Из 12 серий сократили до 8…
Д.Ю. Никак понять не могу, ты знаешь, я это, есть у нас там мегаюмористы типа там Жванецкого, Шендеровича, которые, безусловно, мегаталантливые люди, которые вот там острят годами и десятилетиями. Но – я вот не дураком себя считаю – мне через некоторое время перестаёт быть смешно. Я понимаю, как он шутит, какие у него ходы, так сказать, логические в шутках, и поскольку, ну, если ты ремесленник, то у тебя 10 таких ходов, а если ты гений, то 100. Ну, я и 100 пойму, и вообще-то это, не будучи гениальным, всё равно мне понятно и мне не смешно. А вот перевожу сериал, какой-нибудь «Сопрано», например, а там от начала до конца, понимаешь, 86 эпизодов, и в каждом там несколько штук таких, что я со стула падаю. Настолько смешно, думаешь – кто это, ну не может быть такого, вот что это за мегаталант? В конце купил учебник, в учебнике написано, что вот 20 человек. И шутка-то, она ж тебя срубает, потому что неожиданно абсолютно, вот сказанул что-то неожиданно. Так это, может, не надо изобретать велосипед, надо делать так же, как там?
Ким Дружинин. Да, ну никто не делает у нас так. Потому что, наверное, никто не хочет затрачивать огромные средства на… Чего там, господи, на бумажке написано, почему эта фигня должна строить миллион долларов-то, ну? А эта фигня это то, что потом будет известным…
Д.Ю. Я считаю, это вообще катастрофа.
Ким Дружинин. Катастрофа.
Д.Ю. Вот Голливуд, вот внутри Голливуда нащупаны давно специфические вещи. Фильмы про Джеймса Бонда, Индиану Джонса, Гарри Поттера смотрят на всём глобусе, это не сугубо американское кино. Хотя бывает и сугубо американское, «Большой Лебовски», например, которое тоже не все смотрят на всём глобусе, но на всём. Ну и как же это так, вот они что-то нащупали такое, и понимают, как делать кино интересным, захватывающим, чтобы всем хотелось. И вот оно, будучи поставленным на правильные капиталистические рельсы, когда там максимальный выхлоп, деньги вкладываются, деньги извлекаются, оно приносит бабло, все счастливы. И тут страна Россия, которая сначала целенаправленно всё внутри себя сломала, а теперь сообщает – пожалуй, что мы сократим количество американских фильмов и будем запускать свои. Хотелось бы узнать, откуда вы их берёте, где у вас ПТУ для операторов, ПТУ для актёров, техники, институты, университеты?
Ким Дружинин. Это очень и очень хорошая и правильная задача – сократить количество там голливудских картин. Но это же нельзя просто взять типа – а вот теперь отменим. Вот давайте делаем свои, чтобы они потихонечку это всё выталкивали, выталкивали. Зритель, он хочет смотреть национальное кино, вот «Движение вверх» этому подтверждение. Самый кассовый фильм за историю российского проката.
Д.Ю. Ну, это кино нам понятное, а самое главное – близкое, потому что оно про нас, и мы там ещё кого-то победили, обратите внимание.
Ким Дружинин. А получается такая ситуация, что у нас вроде как наша система, она порушена, мы смотрим на систему голливудскую, что-то из неё берём, складываем с нашей порушенной, и получается, что у нас мы вроде как по духу-то мы работаем ещё в старой советской системе, где есть режиссёр, есть художник-постановщик, есть директор картины, который отвечает за то, чтобы эти 2 человека весь бюджет в 1 день не потратили, вот. И вот так вот они вот этой святой троицей, ещё оператора с собой, вчетвером, вот они создают вот эту вот картину. А сейчас получается, что вот они вчетвером, плюс добавляется location manager, креативный продюсер, исполнительный продюсер, линейный продюсер, продюсер, который продюсеров погоняет там чем-то…
Д.Ю. Как в Америке.
Ким Дружинин. Да. Но в Америке-то это всё в ровненькую стройненькую систему, и там без location manager, линейного продюсера или там креативного продюсера ничего работать не будет, потому что система так создана, в Америке кино снимает продюсер, он человек, который разбирается в кино, разбирается в зрительском вкусе, разбирается в конъюнктуре и т.д., в прокате, во всём. В драматургии он разбирается. У нас как бы получается, что как бы продюсер это человек, которому надо сделать контент, который нужно куда-то продать. Или там наоборот, что пришёл заказ, пришли деньги, энное количество денег, и надо что-то снять, и хорошо бы снять, может быть, чтобы что-то ещё осталось и т.д. И вот эта наша система, которая как бы там как-то перекатывается, и вот эти все продюсеры, которые там линейные-шминейные, это всё мешает только производству. Ну, как бы красивые названия какие-то, location manager…
Д.Ю. Карго-культ какой-то.
Ким Дружинин. Location manager это человек, который, прочитав сценарий, говорит о том, что ой, братцы, вот интересно было бы вот эту сцену снять вот в этом месте, а вот эту вот в этом месте. А у нас location manager это риэлтор, который говорит – у меня есть такие квартиры, хотите, я вас туда отвезу, покажу вам? Ну, отвезите, покажите. И всё равно как бы есть вот эта троица – режиссёр, оператор, художник и с ними директор картины, которые в общем-то это всё толкают, но ещё вот эти все висящие, это тоже всё надо как-то так пропихнуть. В общем у нас с системой… Опять-таки что такое система? Система, она же сделана для того чтобы даже, скажем так, среднестатистический, не гений какой-то, среднестатистический режиссёр, среднестатистическая группа, работая по этой системе, выпускала качественный продукт. А у нас получается так, что как бы какой-то там режиссёр с каким-то там сценаристом, каким-то там оператором что-то там понаснимали, потом криво-косо как-то смонтировали, потом радостные там на пресс-конференции друг другу похлопали, что-то выпустили в прокат. Зритель приходит на российское кино, смотрит – больше на российское кино, наверное, не пойду. И всё.
Д.Ю. Ну, к сожалению, да.
Ким Дружинин. И вот так вот мы и теряем нашего зрителя.
Д.Ю. Это только в последнее время стало меняться, потому что не так давно от 30 до 50%, увидев плакат, что это отечественное кино, они просто разворачиваются и уходят.
Ким Дружинин. Да. И слава богу, что вся эта система, она как-то так поворачивается…
Д.Ю. Я подозреваю, что это как обычно, нам нужен вождь, который встанет во главе, железным сапогом под зад всех загонит в счастье, ну, хотя бы производственный процесс выстроит правильно.
Ким Дружинин. Ну, тут уж как бы производственный процесс, наверное, выстраивает каждый сам. Мы там, допустим, «28 панфиловцев» делали абсолютно самостоятельно и, соответственно, систему производства, мы её выстраивали сами. И к тому моменту у меня уже был какой-то опыт, я понаснимал всяких тоже там сериалов, я уже понимал, как должна работать группа, как должна работать эта система. Потому что просто так вот из творческой возбуждохи, из него не получится ничего, должен быть строго регламентированный, как это, рабочий распорядок – кто, что, когда, за что отвечает, во сколько приезжает и т.д. Это всё должно быть в системе, потому что без системы ничего не будет работать.
И т.к. и «Танки» тоже получились так, что мы вот с Дмитрием Щербановым, с продюсером, договорились о том, что вот Дима будет заниматься поиском средств, а всё производство я возьму на себя, т.е. я буду ещё и как бы продюсерский, да, как это сейчас, продюсер же у нас должен взять режиссёра, собрать группу, решать все там проблемы, тонкости, нюансы технические, не технические. Я всё это взял на себя и в общем-то производством занималась по большей части та группа, которая снимала «28 панфиловцев», вот. А Дима, надо отдать ему должное, он всеми правдами, неправдами, зубами выгрызал там отовсюду деньги, и отсылал их нам, чтобы мы ни в коем случае не остановились, ни в коем случае не было никаких задержек, и всё чётко, мы никому не остались должны, всё… В этом смысле, конечно, Дима блестяще провёл всё производство, очень нам помогал.
Д.Ю. Непросто.
Ким Дружинин. Очень непросто это всё было для него, я думаю, но он справился, это круто.
Д.Ю. Как оцениваешь перспективы произведения?
Ким Дружинин. Сейчас вообще такая история, что вообще ничего нельзя спрогнозировать, как там поведёт себя зритель, что он будет смотреть, как он будет ходить на картину, непонятно. Очевидно, что там с выходящими «Мстителями» на следующий уик-энд после нашего выхода нам, конечно, будет не побороться. Пока, в данной сложившейся у нас ситуации, да, не побороться, они, конечно, заберут всего зрителя. Но после них там же будет 9 мая праздники, и может быть, на опять-таки вот этой волне сплочения людей по поводу 9 мая и там Бессмертного полка и т.д., может быть, люди захотят посмотреть что-то такое более-менее военное.
Д.Ю. Нам поближе.
Ким Дружинин. Да. А к 9 мая ничего, кроме нас, там больше такого не будет, вот. Ну, посмотрим, не знаю. Хотелось бы, конечно, чтобы кино посмотрели как можно больше людей, потому что оно необычные, такого кино, мне кажется, не было давно, именно приключенческого. Там, конечно, есть определенная сложность в этой истории, потому что, с одной стороны, задача была сделать кино приключенческое, лёгкое, смотрибельное, эффектное, такое как Mad Max, вот…
Д.Ю. «Дорога ярости».
Ким Дружинин. «Дорога ярости», да. Ну, мы всё прекрасно понимаем, да, что сейчас возможности и те бюджеты, которые есть, та подготовка, которая там, несколько лет они готовились, строили эти машины, репетировали, там видео бэкстейджей, они там репетировали переворот грузовика, т.е. они брали реальный грузовик, его там бросали, и это… Ну, понятно, это серьёзная подготовка, чтобы у тебя всё выглядело так, как ты хочешь. Это как раз вот к разговору, как замысел, да, на плёнку перенести. В этом смысле у них, конечно, возможностей больше.
У нас их было меньше, но, тем не менее, мы постарались приключенческую составляющую такую достаточно жирную сделать. Но при этом при всём у нас есть и реальный исторический факт, который тоже… Т.е. мы не можем совсем там в инопланетян уйти, хотя мы там кое где чуть-чуть инопланетного добавили немножко. Но всё равно реальный факт, он немножечко нашу фантазию сдерживал. Поэтому получается так, что мы в общем-то и не совсем историческое, и приключения у нас такие, в рамках исторических. И это вот было одной из таких сложностей, которые мы, мне кажется, получилось на грани опять-таки пройти, не свалиться ни в одну сторону, ни в другую. Но а дальше уж надо посмотреть, как зритель оценит это всё. Это очень интересно, очень интересно. Для меня как для создателя этот отклик, он очень важен.
Д.Ю. Ну, зрителям порекомендуем посмотреть трейлер. Трейлер, прямо скажем, не совсем отражает то, что внутри кино.
Ким Дружинин. Да, трейлер не совсем отражает то, что внутри, по трейлеру полное ощущение, что это такой жёсткий исторический боевик, вот. На самом деле это семейная сказка. Но вот «20 век Фокс», они выбрали такую стратегию, значит, заманивания зрителя на первый уик-энд, потому что для нас первый уик-энд очень важен.
Д.Ю. Ну, замечу для всех, так сказать, что трейлеры всегда делают совершенно другие конторы, не те, кто снимают кино.
Ким Дружинин. Это делают те, кто кино будут продавать, и они уже на свой опыт опираются, опираются на свои какие-то внутренние задачи, вот. И таким образом делают трейлер. Но, тем не менее, он довольно эффектный получился.
Д.Ю. Ну, желаем тебе успеха в прокате!
Ким Дружинин. Спасибо.
Д.Ю. Всему коллективу.
Ким Дружинин. Спасибо.
Д.Ю. Накала не снижайте. Когда Андрея будем ловить?
Ким Дружинин. Ну вот скоро.
Д.Ю. Как только просигналят, да?
Ким Дружинин. Да.
Д.Ю. Давай, успехов!
Ким Дружинин. Спасибо, спасибо.
Д.Ю. Смотрим трейлер. А на сегодня всё. До новых встреч.
Ким Дружинин. Счастливо.
Новости
VIP
