Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч.
Клим Жуков. Добрый день. Всем привет!
Д.Ю. Павия!
Клим Жуков. Павия, да.
Д.Ю. С раскладами мы ознакомились.
Клим Жуков. Да. Жалко, наверное, нельзя музыку чужую включать, а то YouTube накажет.
Д.Ю. А какую – «Rammstein»?
Клим Жуков. Нет, там есть такой «Botho-Lucas-Chor», берлинский, по-моему, коллектив, они как раз замечательную песню исполняли «lerman fon Pavia» на немецком языке. В общем, наверное, кто-нибудь сам послушает, там уж больно бодро – барабаны там такие: бум-бум-бум-бум! Во!
Д.Ю. Всё, как мы любим.
Клим Жуков. Всё отлично просто! А мы, собственно, покинули Францию, belle France, Испанию, Священную Римскую империю, а также Карла Пятого, Франциска Первого и всех их друзей в очень напряжённом состоянии, потому что Франция оказалась в крайне двусмысленном положении, поэтому в Милане же подняли голову Сфорца. Мы же помним, что Милан-то уже как бы французский, и французы уже думают, что они совсем уже их.
Д.Ю. А змея у кого – у Сфорца или у Висконти?
Клим Жуков. У Сфорца.
Д.Ю. У Сфорца?
Клим Жуков. У Сфорца, конечно, змея, да.
Д.Ю. Тварищи ещё те, да?
Клим Жуков. Да. Кстати, во владения Висконти мы прямо сейчас вот попадём ногами, прямо сейчас вот тут же, потому что всё будет происходить именно вот конкретно там, на той земле, которую они осваивали много лет, причём именно вот сами, там у них была дача. На дачу к Висконти скоро поедем – во! Точно, фактически.
Словом, Милан решил с Францией порвать решительно. Порвать! Ну и в общем, в основном порвал. Ну и конечно, Франциску, это прямо вот его была суперидея – что Милан должен быть французский, прямой проход в Италию должен быть французский, а т.к. он Гектор и Юлий Цезарь, и он же победил при Мариньяно, он считал, что он великий военный. Плюс, конечно, Франция – это мощнейшая континентальная держава, просто мощнейшая. Мы это уже упоминали, когда говорили о религиозных войнах, что Франция – да, она меньше, чем Священная Римская империя, и если со всей Священной Римской империи собрать войска, и эти войска просто на месте подпрыгнут – Францию сдует. Но собрать с них войска невозможно, т.е. вообще. Начнём с того, что Швейцария – это тоже Священная Римская империя, однако Швейцария воюет с австрийцами страшно совершенно. Т.е. собрать всех этих сволочей и имперских князей в одно место нельзя никак, это невозможно.
А вот против конкретно габсбургских родовых владений, которые, собственно, и будут воевать, ну и плюс, конечно, есть Бургундия, Испания – ну да, вот тут Франция имеет огромный плюс, потому что находится непосредственно в середине, она может в каждое место гораздо быстрее выставить решительную массу войск, и это Францию, в общем, на протяжении всего Нового времени очень сильно спасало, т.е. если даже вдруг она оказывалась слабее на какой-то момент, например, Испании, то испанцы очень мало что могли в принципе сделать с французами просто потому, что они, как любое государство того времени, не были способны на многолетнюю решительную кампанию: войскам надо платить, денег никогда не хватало. А вот французы, которые находятся прямо в середине между всеми, они прямо в любое место могли привести хороших войск, скорее всего, больше, чем все окружающие, и если не победить – французов, конечно, тоже колотили регулярно – то, по крайней мере, поставить их в такие условия, что дальше войну продолжать уже просто тяжело, т.е. нужно как-то договариваться. И, пользуясь центральным положением, Франция всегда решала очень многие вопросы, и именно из-за центрального положения она всё больше и больше, и больше сама централизовалась внутри себя. Это был объективный процесс, это было удобно.
В данный момент, конечно, ещё было удобно то, что, мы же помним, что началось в Германии.
Д.Ю. Слушай, как всё ловко привязано одно к другому! Так вот сидишь, думаешь: Франция, оказывается… О! Стареет Дементий. А так, оказывается, всё имеет под собой железную почву.
Клим Жуков. Вполне конкретно. А вот у Карла Пятого тоже была почва, но не очень железная, потому что ведь в Германии началась Реформация, потому что вот только что Мартин Лютер в Виттенберге к дверям замковой церкви запостил 95 постов одновременно по поводу того, в чём не согласен с Римской Католической Церковью, и Реформация началась конкретно, и вот тут, конечно, Карл Пятый попал в очень неприятное положение, потому что у него сразу половина князей оказались вдруг лютеранами, а он-то всем вокруг заявлял, что он – опора католичества.
Д.Ю. Ага. Нехорошо получилось, да.
Клим Жуков. Нет, он-то никогда не переходил в лютеранство, даже приблизительно вообще никуда не переходил. Когда к нему пришли на…
Д.Ю. Лютеры.
Клим Жуков. …да, на Вормсском рейхстаге с вопросами, что ну давай, может быть, ладно – ты-то не переходи ни в какое лютеранство, просто объяви какую-нибудь прагматическую санкцию, чтобы мы могли спокойно исповедовать то, что хотим. Вот тут Карл сказал, что пока он жив, он никогда, вообще в жизни никогда не поступится вообще ни миллиметром католического учения, чем сразу очень сильно благорасположил к себе Папу Римского, прямо незамедлительно, очередной раз.
Что характерно: когда Лютер умрёт, а у Карла Пятого будет к тому времени уже очень сильное положение в Империи, то ему немедленно католики посоветуют, кстати говоря, давайте так скажем: Папа ему посоветует, не он, конечно, лично, но мы все понимаем, кто стоял за этой прекрасной инициативой – раскопать Лютера и его куда-нибудь в море выкинуть.
Д.Ю. Ха-ха-ха! Хорошая мысль.
Клим Жуков. Вот. Карл Пятый сказал: «У Мартина теперь другой судья, а я с мёртвыми не воюю».
Д.Ю. Орёл! И сказал красиво.
Клим Жуков. Да. Кстати говоря, вот когда в Вормс ехал Лютер, ему же лично Карл выдал грамоту охранную под личные гарантии безопасности. Но все же помнили, что всего сто лет назад точно такой же император той же самой Империи Сигизмунд Люксембург точно такую же грамоту выдал Яну Гусу, и все очень хорошо помнили, чем это закончилось, потому что это было всего сто лет назад, ну чуть больше. Но, однако, вот видишь – Сигизмунд оказался сволочью двуличной, а Карл Пятый никому не дал Лютера обидеть…
Д.Ю. Молодец!
Клим Жуков. …потому что вот этим он очень сильно, по крайней мере, на этом этапе правления, к себе располагал, т.е. было видно, что с ним можно договориться, т.е. совершенно необязательно, что даже если ты серьёзно будешь против него виноват, если ты не будешь упираться вот прямо до конца, то с императором можно наладить какие-то отношения. В дальнейшем его это, конечно, подведёт, потому что всё-таки это эпоха кровавая и страшная, а ему именно кровавости и страшности местами не хватало, потому что там, где объективно нужно было по примеру его младшего современника Ивана Грозного провернуть именно репрессии, вот как это в 16 веке много кто делал, Карл Пятый этого…
Д.Ю. И не только в 16-ом.
Клим Жуков. Нет, в 16 веке конкретно вокруг него самого, вот он никогда до этого не доходил, хотя, повторюсь, иногда вполне конкретно этим нужно было заниматься. Но он, в общем, доработался до того, что Империя-то, как только он сам ушёл с трона, Империя-то развалилась по факту.
Д.Ю. Не совсем правильно вот так вот всё время со всеми договариваться, некоторых надо того…
Клим Жуков. Да, потому что Иван-то Грозный некоторых того, но, однако, вот посмотрите: а мы в России до сих пор живём.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. А где та Империя? Нет той Империи. Т.е. всё-таки вот у него не хватало местами жёсткости, но, опять же, это потому, что он всем рассказывал, что он такой же рыцарь, как его дед. Кстати, Франциск Первый тут его даже опережал во многом, потому что он говорил: «Да? А я – как прадед!» Ну, условно, потому что следование строго средневековым рыцарским идеалам у Франциска регулярно зашкаливало за здравый смысл, т.е. он настолько сильно ударялся в реконструкцию и косплей, что забывал, видимо, на каком свете живёт, т.е. что сейчас не 12-ый век отнюдь. Причём не тот 12-ый век, а тот, который он себе в голове нарисовал, потому что что было реально в 12 веке, он, конечно, не знал, а в 12 веке – мы же буквально недавно говорили о крестовых походах – там было так интересно иногда! А это, конечно, романтические представления 15-16 века о настоящем рыцарстве, которые были почерпнуты в первую очередь из художественной литературы, как мы понимаем, т.е. как бы сейчас мы сходили бы посмотрели кино с Кевином Костнером и сказали, что вот 12-ый век такой – я имею в виду «Робин Гуд: король воров», конечно. Ну и там: «Everything I do – I do it for you». Или нет: «…all for one and all for love…» – там пели, точно. По-моему…
Д.Ю. Это же… точно, это же про «Три мушкетёра».
Клим Жуков. Да-да-да. Ну, короче говоря, было удобно конкретно сейчас заняться итальянскими делами, но, опять же, Франциск всё-таки как-то поначалу, наверное, не очень всерьёз расценивал Карла Пятого, потому что он какой-то маленький, опять же, молодой, т.е. его моложе заметно… («Ответ с сайта Википедия»). Спасибо.
Д.Ю. Проснулась, гадина.
Клим Жуков. Да, жаба очнулась. Небольшого роста, молоденький, и он, видимо, его, конечно, совсем-то всерьёз не расценивал поначалу, видимо. А он-то уже прославленный воин, и он выше Карла Пятого, гораздо здоровее, и если они прямо сойдутся там на мечах, на кулачках, на чём угодно, он его, конечно, заплющит почти наверняка. И вот мы видим, как Карл Пятый создал коалицию против Франциска, что в одном месте уже готовится высадка английских войск Генриха Восьмого, а его собственные войска уже вторглись в Пикардию и атаковали Прованс.
В Прованс шли, конечно, из Италии, потому что Милан вот, посмотрите, а вот уже Милан, там же Сфорца конкретно, Милан стал союзником Империи. С Венецией заключили мир, хотя только что Империя с Венецией просто напрямую воевала, это война Камбрейской лиги т.н., одна из составляющих частей Итальянских войн. С Венецией мир, и из Италии выходит войско Шарля де Ланнуа, как раз того самого прославленного «испанского» полководца.
А что было стартовой ракетой для начала войны в горячей фазе? Причём как для имперцев, так и для французов. Сейчас мы упомянем последнее важное имя, о котором нужно помнить – это Карл Третий де Бурбон, коннетабль Франции, т.е. Главком. Одновременно начальник штаба, одновременно Главком – в общем, самый главный военный над всеми. Коннетабль Карл Третий Бурбон – это, конечно, близкий родственник, естественно, короля Франциска и очень богатый аристократ, с огромными земельными владениями. Ну и опять же, очень такая должность знаковая, потому что коннетабль-то он был не за красивые глаза далеко, потому что автором многих побед в Итальянских войнах был именно он, Карл Третий. Причём, когда на его портрет смотришь, вот там понятно, что портрет, конечно, сугубо идеализированный, там обычно всё это зарисовывали, все эти шрамчики им там заделывали, очень было модно женские руки пририсовать, которые из рукавов торчат…
Д.Ю. Оу! Благородно.
Клим Жуков. …потому что маленькая ручка с тонкими пальцами – вот это им казалось очень правильно, потому что когда смотришь там, например, на Антуана Бастарда Бургундского, которого просто биографию когда читаешь, просто страшно, откровенно говоря, что он там вытворял – ну и там портрет ван Эйка, и там такая рожа у него, даже, я говорю, что когда она облагорожена кистью, и такие женские ручки торчат, думаешь: ууу… Думаешь: интересно, как он за двуручный топор-то ими держался?
Д.Ю. Фотошопа не было, поэтому перебивались вот так, да?
Клим Жуков. Да, но ван Эйк был! Вот, собственно, Карл Бурбон, у него даже просто через идеализированный облик на портрете видно, что это просто очень опасный мужчина, просто исключительный: взгляд такой, такая у него борода клином, такая челюсть – ух, зверь прямо! И его страшно любили женщины, очень любили его женщины.
Д.Ю. Как у Шукшина: «Вот кого я всю мою жизню-то искал, вот кому я сейчас кровя-то пущу!» Так-так, женщины?
Клим Жуков. Его страшно любили женщины, ну просто, опять же, статный был очень, такой знатный рыцарь, очень лично храбрый, очень удачливый, очень богатый, красивый, короче говоря, что ещё, блин, нужно? У него была жена. Конечно, опять же, брак был сугубо деловой, но у них были очень хорошие отношения, дружеские, я бы сказал. И всё было хорошо, но жена-то у него умерла, как это часто случалось в Средние века – там же очень много родов, санитария так себе, даже у высшей аристократии. Ничто не предвещало беды, но ещё совсем не старая и вполне себе в соку мама Франциска Луиза Савойская, ну как мы помним, что Франциску тоже лет-то совсем чуть-чуть, она выступила к Карлу Третьему с предложением от которого, казалось бы, он не должен был отказаться, ну полового свойства.
Д.Ю. Да. А он?
Клим Жуков. А у того только что жена умерла. А он сказал: «Знаете что, барышня, нет, не хочу, не буду, у меня тут, между прочим, молоденьких вон целый… аж за горизонт стоит прямо эта очередь, получше некоторых…»
Д.Ю. До Парижа раком не переставить.
Клим Жуков. «Да даже до Мадрида раком не переставить, причём туда и обратно – сколько тут этих самых желающих. Всё-таки приятнее было бы, я, конечно, всё понимаю, что деловой акт, но гораздо лучше, когда жена молодая и красивая, чем вот как ты».
И она закусила удила конкретно, отвергнутая тётенька, она немедленно вступила в сговор с канцлером Франции, просто немедленно, и они вместе стали наушничать Франциску Первому, что у них что-то очень много земель, и вообще ему, вот посмотрите, вот это и это, и это не по чину. И Франциск, опять же, он ничего не понимал в подковёрной возне, он был рыцарь, ему мама сказала, канцлер сказал, что родственник зарвался. А когда смотришь на его банковский счёт, понимаешь, что откуда ты столько денег взял и недвижимости? Явно жулик и вор. И он у него оттяпал часть земель.
Д.Ю. Молодец.
Клим Жуков. После чего Карл Третий высказался насчёт того, что, простите, а это, вообще-то, моё наследственное, феодальное, я же феодал, как и вы, между прочим, дорогой самодержец, после чего Луиза сказала: «Ты знаешь, что он против тебя заговор организовал? Настоящий заговор – он собирается предать тебя». А он в то время не собирался ещё никого предавать. И Карлу Третьему пришлось бежать из собственного поместья…
Д.Ю. Ловко!
Клим Жуков. …в панике. Там он, по-моему, собрал с собой 80 человек военных, которые у него там при себе были. И вот Главком, который знает всё про военное дело Франции, про состояние войск, про мобилизационную способность, про сроки мобилизационной способности, места мобилизации, т.е. он знает просто вообще всё, он годами это всё в своих руках держал, с документами, он бежит куда – да к Карлу Пятому!
Д.Ю. Блин! Удачно.
Клим Жуков. И это будет прославленнейший полководец Карла Пятого, который для него возьмёт Рим в 1527 году. Ну а мама-то и говорит Франциску: «А я говорила, что этот гандон против тебя заговор готовит – видишь?»
Д.Ю. Вывернулась, да.
Клим Жуков. Вот, т.е. а он уже сбежал, т.е. что – виноват. И предательство настолько близкого родственника, которого, в общем, Франциск считал старшим другом, которому очень сильно доверял, а он взял его и предал – и вот это было последней песчинкой, после чего война началась уже в горячей фазе.
И тут Карл Бурбон вторгается в Пикардию во главе имперских войск. Он понимает, что мама-то права кругом – это же не просто заговорщик, а генерал Власов. Ух, как всё это нехорошо. И конечно, Франциск начинает действовать с огромной скоростью, по средневековым меркам, потому что за то время, когда он с огромной скоростью начинал действовать, имперские войска, во-первых, прошлись по Пикардии, во-вторых, захватили половину Прованса и встали под Марселем, взяв его в осаду, пытались с налёта захватить – не получилось, потому что Марсель: а) мощная крепость, и б) это порт, т.е. пока ты его с моря не заблокируешь, его, наверное, вообще быстро взять не получится, т.е. – ну как? Там, конечно, подволокли пушки, как положено, развлекались тем, что по стенам ему лупили со страшной силой из своих этих пушек, постоянно ходили на приступы, т.е. там была не такая развлекательная осада, там было всё очень серьёзно, по-настоящему, его реально пытались быстро взять, но быстро взять его не получилось в сентябре, и они там застряли до зимы.
Д.Ю. Деньги, люди?
Клим Жуков. Деньги, люди, хотя, конечно, опять же, Карл Пятый подготовился к кампании очень серьёзно. Т.е. да, там постоянно дальше будут проблемы с тем, что этим ландскнехтам не платят – они бунтуют… Да, там, кстати говоря, ландскнехты один раз, уже в Италии, прямо штурмовали штаб-квартиру Карла Пятого, правда, самого Карла там не было, но штаб-квартиру они штурмовали, потому что им не заплатили. Это собственные войска. Ну потом им, правда, заплатили – они такие: «Ой, извините, что-то не то».
Д.Ю. «Ничего плохого не имели в виду».
Клим Жуков. «Нет, мы просто хотели денег чуть-чуть. Посмотрите, как нас много и какие мы красивые». И вот это уже наступает зима, уже всё, уже начинается 1525 год, т.е. первый год войны прошёл для имперцев крайне успешно, но вот тут-то Франциск Первый с огромной средневековой скоростью собрал войска, и он вступает в Прованс всего лишь с 40-тысячной армией, ну там чуть меньше, но для ровного счёта будем считать 40 тысяч. А эти уже стоят с сентября фактически под Марселем, и у них уже, да, у них там уже успевал побывать боевой понос, они, естественно, потери понесли при штурме, у них, естественно, куча войск распылена по территории, чтобы держать гарнизоны, и вот к ним двигается такая громада. Естественно, они тут же сразу снимаются, незамедлительно отступают в Италию, потому что в этот момент бодаться с Франциском у них не было никаких шансов. Это обычный маятник средневековой войны – кто начинает второй, имеет огромные шансы на успех, если тот, кто начал первый, не достиг успеха сразу. Вот как Иван Грозный чуть позже будет под Полоцк ходить: он просто появился там с армией в 36 тысяч человек, и в общем, даже можно было уже не воевать, потому что понятно, что сопротивляться ему некому.
Д.Ю. Кто не смотрел ролик – посмотрите.
Клим Жуков. Да. А потом раз – и также появился Стефан Баторий, он там тоже привёл с собой, ну, больше – около 42 тысяч человек, и тоже Ивану Грозному…
Д.Ю. Примерно с тем же успехом, да?
Клим Жуков. Да. Но как только он оказался во время второго похода под Псковом и не смог его взять, маятник тут же качнулся в обратную сторону. Это так работало всегда, и тут оно сработало точно так же: т.е. первый грандиозный успех – там пол-Прованса они отхватили, но они оказались под ключевой точкой, под Schwerpunkt в Марселе, взять не смогли – пришлось очень быстро убегать, побросав тяжёлые пушки, что обидно. И на плечах у них Франциск Первый, лично возглавляя войско, бросился в Италию, тем более что он имел в виду некоторым образом посчитаться со Сфорцами и забрать себе Милан.
Там, кстати говоря, посчитаться было бы, наверное, с ними довольно легко в том смысле, что Милан-то, конечно, перешёл на имперскую сторону, но там сидел имперский наместник, т.е. Милан перестал быть уж совсем самостоятельным. Понятно, что тут уже Империя взяла их, так сказать, за нежные места и держала крепко, ну а обещая местным аристократам некие вольности и преференции, можно было их склонять на свою сторону, на что, конечно, Франциск и рассчитывал, и его расчёт, что бы вы думали, удался, потому что, вступив в Италию, он незамедлительно начал выбивать все имперские войска, которые вообще есть перед ним, потому что перед этим бронированным валом французской кавалерии, свеженанятой швейцарской пехоты – вот это вот всё начало просто сокрушать всю итальянскую компоненту армии Карла Пятого. Карл Пятый сам при этом не мог находиться при войсках, никак, он разбирался с сословиями в Германии, потому что если бы он лично поехал воевать, он, возможно, бы победил, но возвращаться ему было бы некуда.
Д.Ю. Некуда, да? Блин, как непросто всё, вообще!
Клим Жуков. Поэтому ему пришлось всё передоверять проверенным кадрам. А с проверенными кадрами, конечно, у него были потери, потому что совсем недавно умер великий испанский генерал Просперо Колонна, он был как раз из той части испанцев, которые прописались в Неаполе, он был такого итальянского образования, это был реально испытанный воин с огромными связями в Испании, знатный человек, конечно, и человек, который выиграл огромное количество боёв, т.е. он был опытнейший, и он внезапно вот взял и помер, что было очень обидно. Но младшие родственники подхватили внезапно выпавшее из цепких когтей знамя, а именно его родственник Франческо д’Авалос маркиз ди Пескара и его двоюродный брат Альфонсо д’Авалос дель Васто – вот эти два замечательных человека испанских испанскую компоненту армии возглавили. При этом Шарль де Ланнуа осуществлял общее руководство, и около него оказался незаменимый помощник – Карл Третий Бурбон, который всё знал про французов. И Карлу Третьему Бурбону доверили ответственнейшую миссию, потому что было понятно, что без серьёзнейшей помощи из Германии справиться со всем этим будет невозможно, и в первую очередь, конечно, нужна была некая парирующая функция, которая могла бы сдержать швейцарскую пехоту, нужны были ландскнехты, а ландскнехты – это очень дорого, просто ну потому что, что бы ты думал –швейцарской пехоты вместе с Франциском шло больше 25 тысяч, т.е. это бронированный, ощетинившийся пиками и аркебузами вал, который никто в тот момент не смог бы остановить вообще, т.е. нужны немедленно были сопоставимые силы ландскнехтов, что стоит просто безумных денег, для чего Карл Бурбон, заручившись санкцией императора, вступил в сношение с Георгом Фрундсбергом.
Георг фон Фрундсберг – это один из испытаннейших имперских полководцев, которого по праву называли отцом ландскнехтов, это самый знаменитый вообще военачальник ландскнехтов в истории. Т.е. там, где был он, там конкретно…
Д.Ю. Там победа!
Клим Жуков. Там, самое главное, с ландскнехтами можно договориться об отсрочке зарплаты – хрен с ней, с победой, потому что у него был такой авторитет, что ландскнехты всегда знали, что при Иорге заплатят, т.е., возможно, не прямо сейчас, но точно заплатят больше, с процентами, и проч., плюс очень приятно воевать, когда тебя возглавляет человек, который очень редко проигрывает, потому что победа – это грабёж.
Д.Ю. Да!
Клим Жуков. А Фрундсберг провоевал с этими ландскнехтами с 15 века, потому что он вообще человек немолодой, прямо скажем, ему было прилично лет, и у него был огромный опыт, и он, самое главное, воевал с швейцарцами вместе и воевал против швейцарцев, т.е. он как раз провёл всю раннюю карьеру ландскнехтов на своих плечах, от нижних чинов до великого оберста, т.е. полковника, который имел право… только он имел право, по большому счёту, с имперским патентом нанимать ландскнехтские армии. Плюс, конечно, он же знал чуть менее авторитетных коллег, которым можно было передоверить нижние звенья командования, и он бы точно угадал. В этот раз он великолепно угадал, потому что он нанял ещё одного второго своего помощника, великолепного совершенно специалиста и одного из блестящих командиров имперской пехоты Марка Зиттиха фон Эмса.
Д.Ю. Кадры решают всё!
Клим Жуков. Да. Их всех вместе нанимал в это время Карл Бурбон, потому что, опять же, это был очень уважаемый человек, Фрундсберг его знал лично, поэтому они могли как-то это, на бытовом уровне договориться, что называется. Но это было ещё впереди, потому что они находились ещё за Альпами, а в это время испано-итальянские войска Империи имели, конечно, бледный вид, потому что им пришлось оставить Милан. Там стоял Антонио де Лейва, испанский полководец, который понял что, несмотря на примерно 14-тысячный гарнизон, который у него есть, и на его войска, которые есть вокруг Милана, удерживать Милан он не сможет, потому что у него просто не хватает пороха, ядер для пушек и денег для жалованья, поэтому нужно срочно из Милана убегать и оставить Милан вот этим самым людям.
Клим Жуков. В это время, опять же, из-за проблем с финансированием на службу к Франциску Первому переходит совершенно блестящее кондотьерское подразделение во главе с блестящим командиром, это ещё один такой ярчайший представитель этого великолепного 16 века, особенно его начала, это Джованни де Медичи делле Банде Нере.
Д.Ю. Богато назван!
Клим Жуков. Вот, и его обычно… отряд его называют «Чёрной бандой» - «Банде Нере», ну «нере» - «чёрная», «банде» - «банда». «Банде» - это «лента». Какая «банда», ну вы что?! Потому что у них были на знамёнах чёрные ленты, и они носили чёрные повязки поверх кирас для опознавания.
Д.Ю. А как «банде» превратилась в «банду»?
Клим Жуков. Потому что оно похоже на немецкую «банда», потому что у ландскнехтов банда – она «шварценбанда». Например, вот прямо сейчас Франциск наймёт ландскнехтских ренегатов, которые будут называться «шварценбанда», а тут же «банде нере», и все думают, что «чёрная банда» и «чёрная банда», и это «чёрная банда», и это «чёрная банда» - а в чём разница? Ах, это итальянская «чёрная банда», потому что, видимо, непонятно почему, а это потому что у них доспехи чёрные.
Ну это такая ересь, друзья мои! Во-первых, ландскнехты не носили чёрных доспехов в это время вообще, потому что самое главное, что они носили поверх доспехов или месте с доспехами – бургундские цвета. Ну они же все происходят из родовых земель Габсбургов, это была самая главная отличительная черта ландскнехтов, чуть позже об этом расскажу, они носили бургундские цвета, т.е. белый с красным. Какая, в жопу, чёрная, вы чего? Потом, что значит – чёрные доспехи? Ну и что? Можно подумать, ландскнехты были одеты в доспехи, как рыцари, вот прямо полностью, это всё было покрашено «Кузбасслаком», и поэтому они производили…
Д.Ю. В мошоночные доспехи.
Клим Жуков. …да, поэтому они производили такое жуткое впечатление. Нет, решительно, и мошоночных доспехов они не носили. Что там: кираса, шлем, наручи – это вот круто, ну даже если они будут чёрными, допустим – и что? У него такое количество тряпок на себе, у этого ландскнехта, что это чёрное пятно потеряется. Короче говоря, ерунда, а «Банде Нере» - это «Чёрная лента» всего лишь.
Д.Ю. Так а эти почему были «чёрными» тогда, почему их называли?
Клим Жуков. А, они назывались «чёрными», потому что они не находятся на службе у императора, вот и всё, потому что ландскнехты, в принципе, сейчас об этом чуть позже расскажу, это только имперская пехота, да, наёмная, но в этот момент, конкретно в этот ещё момент, это пехота, которая нанимается только на землях имперского домена, только, и воевать за кого-то ещё она может, если это ещё не воюет против императора. Если оно воюет против императора, то наниматься против нельзя. Можно вообще не наниматься, ну это же твоё право, а против императора наниматься нельзя. Но это уже всё-таки излёт, собственно, в узком смысле слова ландскнехтов. В это время после победы при Мариньяно и победы, самое главное – вот, это важно: 1522 год, забыл сказать, конечно, как-то я пропустил, 1522 год, начало же войны – это победа при Бикокка, когда имперская армия разбила опять швейцарцев, причём она не просто разбила, как при Мариньяно французы, при Бикокка имперская армия фактически уничтожила корпус швейцарцев, который против них пришёл, вместе, кстати говоря, с прославленным унтервальденским полковником Арнольдом Винкельридом, которого, по легенде, убил лично Фрундсберг в бою.
Д.Ю. Как же так получилось, что их почикали?
Клим Жуков. Их почикали по мариньяновской схеме – при помощи аркебуз и пушек, самое главное, т.е. с ними очень долго не вступали в рукопашный бой, потому что швейцарцам это было… ну бог знает, бесполезно или нет, но они крови такой тебе пустят, это гарантированно, что… Они их встретили очень большим орудийным парком и огромным количеством испанских аркебузиров, которые проредили их войска так, что когда они полезли через валы, а они полезли через валы, они оказались настолько крутые, что они через пушечный огонь, через пули и картечь, через ядра дошли до валов, перелезли через валы, ландскнехты отступили назад, и когда на них пошли швейцарцы, они их к валам прижали и перерезали.
В этом, кстати говоря, был огромный плюс, просто почему – потому что у швейцарцев конкретно в этот момент, т.е. там 3 года прошло, не успело вырасти подготовленное пополнение, т.е. их личный состав был, да, очень большой, потому что Швейцария сама по себе большая, но именно ветеранов опытных в этот момент было мало, потому что все опытные ветераны остались при Бикокка.
Д.Ю. Сурово!
Клим Жуков. Вот.
Д.Ю. Во как бывает на войне-то, да?!
Клим Жуков. Повторяюсь: швейцарцы ландскнехтов в плен не брали с 1499 года, с битвы при Дорнахе, ну и ландскнехты отвечали вполне тем же самым. Т.е. попасть в плен швейцарцу к ландскнехтам и наоборот – это была гарантия очень интересной смерти: хорошо, если просто зарежут – это парень ещё легко отделался, просто очень легко, потому что они там придумывали всякое. У них, опять же, с момента битвы при Дорнахе был такой кровавый счёт чудовищный, что они прямо это, изощрялись, кто вперёд, как индейцы вообще. Ну что там самое простое – привязать к пушке и выстрелить, вот самое простое, это быстро, красиво, эффектно. Ну, опять же, при Дорнахе там загоняли людей, это зимняя была кампания, в воду и держали пиками в воде, пока он не замёрзнет насмерть – вот это что-то такое, уровень ожесточённости был именно такой.
Да, Фрундсберг, как раз он, естественно, был при Бикакка, и поэтому вот у него был мало того, что кровавый счёт к швейцарцам, у него был опыт, как швейцарцев бить, поэтому Фрундсберга нужно было привлекать. Да, его привлекли, но это, опять же, когда ещё будет, пока у имперской армии, прямо скажем, были незавидные дела, потому что Милан отняли, и эта «Чёрная лента» Джовани де Медичи, в которой была масса лёгкой кавалерии, а не только закованных в латы жандармов… Ну, жандарм, кто не понимает – это тяжёлый кавалерист, полный аналог рыцаря, может быть, даже и рыцарь, но совершенно не обязательно, главное, чтобы человек был в полном облачении, с бронированной боевой рослой лошадью, который умеет атаковать с копьём и мечом на полном скаку в тесном сомкнутом построении регулярном.
Вот итальянские страдиоты, т.е. лёгкая кавалерия, зачастую стрелки и, что важно, подпёртые французской кавалерией во главе с Анном де Монморанси – это как раз великий французский воин, мы про него рассуждали, говоря о битве при Дрё, который погибнет в битве при Сен-Дени в возрасте 75 лет, ещё когда…
Д.Ю. И вспоминая книжку «Трое в лодке, не считая собаки».
Клим Жуков. Да, точно! Он подпирал итальянскую конницу своей тяжёлой конницей, и сталкиваться с ними в прямом бою было практически невозможно, это почти всегда заканчивалось поражением имперских войск. В небольших боях они, как правило, бывали в этот момент биты.
Но испанцы отлично знали самый лучший приём всей средневековой войны: вызвать на дуэль и не явиться.
Д.Ю. Толково.
Клим Жуков. Самое главное – не вступать в бой, потому что бой – это грабёж, и даже наёмники после победы некоторое время чувствуют себя хорошо, на адреналинчике, и могут ещё некоторое время повоевать, так сказать, из-за перспектив.
Вот умный де Лейва оставил Милан французам – разбирайтесь, вам там сейчас всех кормить придётся, гарнизон там придётся оставить, т.е. вас меньше будет прямо сейчас, пот прямо тут же. И самое главное что было – удержать ключевую точку, которая бы постоянно угрожала Милану, это конкретно Павия, на юг от Милана городок. При этом Павию занял Антонио де Лейва, примерно там было с ним около 7 тысяч человек. Я встречал: до 9 тысяч человек, но всё-таки мне кажется, что 7 тысяч, причём не 7 арифметических тысяч, а 7 расчётных тысяч, т.е. 7 условных полков, т.е., возможно, их было ещё и меньше. Просто потому что Павия такого размера, что если туда придёт именно 9 тысяч человек, там, видимо, они будут друг из друга вот так вот домики строить из людей, живые пирамиды, как сталинские гимнасты на Красной площади. Городок, по средневековым меркам, реально очень маленький. А основная армия отошла в город Лоди, нависая, таким образом, над флангом французского войска.
И вот тут-то, конечно, они выиграли время, потому что, захватив Милан – это был расчёт идеальный – французы получили себе гирю на ногу, т.е. они больше не могли всей этой гигантской массой, которую просто имперцам нечем было парировать, у них были, да, очень большие войска – тут 15 тысяч человек, тут 2 тысячи человек, ну собрать всё вместе – ну получится, может быть, 19 тысяч человек, но против 40 тысяч, которые привёл в Италию Франциск – ну как? Это смерти подобно, тебя просто растопчут.
Д.Ю. Такой перевес, да.
Клим Жуков. Конечно, даже они могут все не прийти, всё равно тебя растопчут. Но как только ты взял Милан, вот ты тут же попал в то же самое положение, в которое попали имперцы во время успешного начала войны, потому что Милан – это гарнизон, Милан – это предместья, Милан – это полицейская служба. А оставить Милан нельзя, потому что это же главный приз, ради него всё вообще затевалось. А при этом нужно, с одной стороны, обязательно брать Павию, потому что пока Павия в руках имперцев, туда по генуэзской Ривьере могут прийти имперские войска, например, из Испании подкрепление, и снова начнётся всё опять, т.е. нужно обязательно обезопасить себя со стороны Павии, её нужно брать, во-первых, а во-вторых, у тебя же главная армия в Лоди стоит, т.е. нужно с ней что-то делать. И конечно, они же там в Лоди не просто сидели – они постоянно подбадривали французов ценными инициативами, т.е. пересчитать количество стычек, которое там было в это время, за очень короткий промежуток времени, почти невозможно. И всё, вся эта огромная французская армия, вместо того чтобы победоносно воевать, ввязывается в тягучую малую войну, которая могла продолжаться, как мы знаем, лет 100, если денег, конечно, хватит, а вот это самое главное, потому что деньги начали стремительно кончаться теперь уже у Франциска, ну потому что всё это нужно кормить, обеспечивать и непрерывно платить деньги, безостановочно.
И таким образом, Шарль Ланнуа, в общем-то, выиграл стратегический момент войны, потому что он не дал себя разбить и поставил французов в положение именно малой вязкой войны, для чего как раз его небольшие силы, которые располагались в Италии, подходили отлично. Т.е. он не идёт на генеральное сражение, его невозможно сразу разбить, потому что он с тобой не встречается, он уходит, если что, и всё. Рядом дружелюбная Венеция, которая, конечно, помогает тебе денежками и едой – очень удобно! Ну конечно, опять же, и имперцам-то не позавидуешь…
Д.Ю. Это же типичная китайская мудрота: если я не могу вот так, то надо навязать противнику такую войну, которая удобна нам. Не дурнее китайцев были!
Клим Жуков. Да. Самое главное, что это же, наверное, многие понимали, что нужно делать так, но далеко не все могли. Тут нужно было быть мастером, во-первых, манёвра, во-вторых, отлично знать топографию и, самое главное, твёрдо управлять войсками, потому что любое войско, как только начинает отступать, у него сразу падает мораль, оно начинает грабить. Как только войско начинает грабить систематически, оно перестаёт быть войском и превращается в банду, а точнее, много банд мародёров. Командовать мародёрами уже невозможно. Как только солдат принялся заниматься мародёрством – это уже не солдат, всё.
Д.Ю. «Если парень начал безобразничать, и его сразу не пристрелить, он так ничего и не поймёт», да.
Клим Жуков. Т.е. вот эти небольшие силы, по крайней мере пока, были вполне имперцами контролируемы, они выдерживали манёвр, отступление и все связанные с этим неудобства. А Франциск не смог сразу победить, и это было самое главное, потому что выигралось время.
Ну конечно, Франциск тоже всё понимал, тут-то, во-первых, и он сам был не сильно дурак, потому что, опять же, на войне он уже был, и у него были очень опытные полководцы, реально очень опытные полководцы, а именно, самое главное, Тьерселин и ла Палисс – это были очень опытные люди. Да, плюс обязательно, конечно, Джованни де Медичи, чей боевой опыт очень сложно было переоценить: ну мало того, что он командовал… («Предлагаю начать всё сначала. Привет, чем могу помочь?») Вот Франциску нужно было так сказать.
Д.Ю. Давно хотел тебе сказать: пошла ты…
Клим Жуков. Давно хотел тебе сказать… («Не удалось найти») Какая настырная задница! Конечно, все эти люди давали вполне конкретные советы, но тут самое главное – важная опора была на швейцарцах, потому что удалить швейцарцев из войска было невозможно, потому что как только ты удалишь швейцарцев, у тебя пропадёт самое главное – решительный перевес в пехоте. Как только у тебя пропадёт решительный перевес в пехоте, так а там, понимаешь, есть там у имперцев и испанская пехота, которая очень хороша, на тот момент она далеко не лучшая в мире, но она очень хороша, они уже много лет тусуются с ландскнехтами вместе, очень много чего у них почерпнули, и вот как только ты останешься только с французской пехотой, этот Ланнуа, не дай бог, ещё решится на генеральное сражение, а вот там бог знает, что выйдет. Вот поэтому нужно держать Милан, платить швейцарцам и пытаться взять Павию.
Д.Ю. Непросто.
Клим Жуков. Самое главное – пытаться взять Павию, чтобы обезопасить ключевой город всей кампании от угрозы. И под Павию отправляется мощнейший экспедиционный корпус французов, причём возглавляет его на какой-то момент лично Франциск.
Д.Ю. Настолько ответственный момент, да?
Клим Жуков. Да. Причём, опять же, то же самое, что с Марселем – речь была про то, что Павию нужно просто взять и взять, вот прямо вот так вот: взять и взять. Но Марсель-то какого размера, с какими укреплениями, с каким гарнизоном и с каким сообщением по морю – его, понятно, что, скорее всего, быстро взять не получится, тут нужно большое дерзновение иметь, чтобы на такое решиться.
А Павия, по нашим меркам, это даже не город, Павия – это где-то так примерно…
Д.Ю. ПГТ?
Клим Жуков. ПГТ, причём даже не ПГТ – это село натурально, потому что оно по размерам ну где-то, наверное, ну там, понятно, не она сама, а центр города, который именно укреплён, ну может быть, метров 700 на 900, вот так вот, т.е. какая-то мелочь вообще. И вот его взять не удалось. Они туда пришли, они город бомбардировали со страшной силой, наделали дырок в стенах, пошли на приступ, и оттуда французов вынесли на пинках с такими потерями, что они аж даже удивились: как так? Да, притом что, конечно, испанцы и ландскнехты, там самое главное, что было очень много ландскнехтов, т.е. главный гарнизон состоял из имперских ландскнехтов – вот это вот нужно запомнить. Испанцев там было меньше, ну конечно, командир испанец. Они понастроили вокруг кучу земляных укреплений, т.е. просто так подойти именно к каменным стенам города с пушками было нельзя, потому что вокруг стояли земляные блокгаузы которые нужно было постоянно штурмовать, потому что как только ты их не будешь штурмовать, оттуда будет или вылазка, потому что гарнизон-то 7 тысяч – это очень много вообще-то, или вылазка, или из пушек по тебе будут стрелять, и самое главное, что эти земляные укрепления не дают бить по городу прямой наводкой они ведут фланкирующий огонь мешают, просто элементарно мешают выстрелить напрямую.
И вот началась эта возня, и конечно, город решили обложить. Армию разделили на три большие части: одна из них расположилась под руководством Анна де Монморанси в районе Пяти аббатств т.н., там потому что было пять аббатств – получается, на юго-восток. На северо-западе встал ближайший родственник короля, а именно герцог Алансонский. Он сыграет огромную роль в предстоящих событиях, просто грандиозную! Он оказался самый умный из всех.
А сам Франциск вместе с Тьерселином, который возглавлял французскую конницу, не королевскую – заметьте, мы о силах сторон поговорим отдельно, вместе с Робером де Ламарком, сеньором де Флёранжем, который возглавлял – важно – нанятых имперских ландскнехтов… нет, вру – он возглавлял швейцарцев, и всего лишь графом Саффолком, англичанином, которого звали «Белая Роза», потому что это был последний йоркист на планете, т.е. он вынужден был бежать из Англии, потому что у него были конкретные претензии на королевский престол – вот ему доверили командовать как раз наёмными ландскнехтами-ренегатами, которых наняли в довесок к швейцарцам в войско.
Д.Ю. Как они там вдвоём-то, если так друг друга ненавидели?
Клим Жуков. Вот посмотри: они стояли на севере в охотничьем парке Мирабелло. «Мирабелло» - наверное, «Красивое чудо»? Это как раз земля Висконти.
Д.Ю. «Миро» - «вид».
Клим Жуков. «Красивый вид»?
Д.Ю. По-испански «mira» - это «смотри».
Клим Жуков. Ну да. Ну, «bello» - понятно всё.
Д.Ю. Да – «красота».
Клим Жуков. Да. Это был родовой охотничий парк герцога Висконти. Это вот если посмотреть: вот это у нас будет Павия, и к нему вот так вот с севера огромным треугольником примыкает этот самый парк Мирабелло. Треугольник, у него неровное основание, таким тоже оно углом выдаётся небольшим пологим, ну и этот треугольник где-то примерно, наверное, километра 1,5-2 по стороне по каждой.
Д.Ю. Большой.
Клим Жуков. Парк обнесён стеной, это охотничий парк, куда загоняли зверей, и там за ними по этому парку скакали на лошадях, там травили, постреливали, выпивали-закусывали в более мирные прекрасные времена. Посередине стоял охотничий замок, собственно, Мирабелло, по имени которого он и назван. Замок – это такое слово, при произнесении которого сразу себе представляют какие-то стены, эскарпы, подъёмные мосты – нет, это охотничий домик, ну для приличных людей герцогского уровня, скажем так, это не замок в нашем понимании, просто такое приемлемое название. Кстати, очень интересно: вокруг была масса инфраструктуры, потому что стены там были добротные, метров 4-5, чтобы браконьер не лазил, и зверь не сбежал, в парк вели ворота, которые реально запирались засовами и замками изнутри, т.е. там егерь сидел и следил за ними, опять же, чтобы никто не лазил, а снаружи располагались, например, псарни, чтобы можно было в любом месте взять собачек, открыть ворота и поехать поохотиться – это важно.
Д.Ю. Удобно, да.
Клим Жуков. Очень удобно. Красиво! Ну а… получается, это у нас на север, а с юга всё это отсекала река Тичино, в которую упирался город Павия своими стенами.
Д.Ю. Украинская река Тычина.
Клим Жуков. Тычина, точно. Вот Тичино. И вот у нас с одной стороны Павии стоит вот тут вот Монморанси, здесь Алансон, а вот тут вот в парке стоят швейцарцы, ландскнехты, королевские жандармы, и посмотри – парк вот так вот разделён напополам почти ручьём, и вот швейцарцы стоят с одной стороны, а ландскнехты с другой, их нельзя было в лагере смешивать, это было запрещено ещё со времён Камбрейской лиги, когда с венецианцами дрались. Как только швейцарцы и ландскнехты оказывались в одном лагере – всё, финиш!
Д.Ю. Война закончена?
Клим Жуков. Ну потому что там обязательно… ну там заводка-то простая: пошёл играть в кости и сообщил, что у тебя кости со свинцом – и тут же ножом по горлу. Ну и всё: «Пацаны, наших бьют!» - и у тебя в лагере просто кровавое побоище, у тебя нет половины пехоты, кто-то потому что победит. Вот там как раз жёстко смотрели, чтобы ландскнехты не оказались около швейцарцев, их всё время разводили. Да, причём сделали здорово, потому что около парка Мирабелло специально поставили парк обоза, он примерно посерединке, там поставили французский парк обоза, где сидели всякие чернорабочие, сапёры, маркитанты, проститутки, т.е. вот всякая сволочь, т.е. чтобы это чётко разделило лагерь швейцарцев и лагерь там, где есть ландскнехты. Причём с ландскнехтами, опять же, для гарантии от всякого нехорошего встал лично Франциск Первый. Т.е. ну понятно, что при короле безобразничать всё-таки не совсем здорово.
Д.Ю. Да, не очень хорошо.
Клим Жуков. Плюс с королём же стояла тысяча копий французских жандармов ордонансовых рот. Тысяча копий – это 4 тысячи тяжёлой кавалерии, причём, заметьте, лучшая в мире, которая в принципе была когда-либо. Т.е. лучше кавалерии тяжёлой больше не было никогда, причём в таком количестве, собранном в одном месте. Ордонансовая рота – это то, что появилось ещё когда – в 15 веке, когда, с одной стороны, самых буйных собрали, а с другой стороны, наоборот самых проверенных, и их всех смешали вместе, на жаловании, это регулярная армия, которая… ну почти регулярная, а по тем временам так она суперрегулярная, которая дислоцируется в одном месте, имеет единое командование, единую систему подчинения и проходит регулярные совместные тренировки. Т.е. опять же, по меркам 16 века, это чудо-оружие вообще, если его правильно использовать. Плюс, опять же, самые лучшие доспехи, которые только могут быть, очень дорогие, и тысяча копий – это, получается, а каждом копье 4 человека. Причём эти роты ещё не побывали по-настоящему в бою, и когда мы говорим «тысяча копий», это значит, что это скорее всего будет именно комплектные роты где-то примерно 4 тысячи человек, в полном порядке.
Д.Ю. А что подразумевается под «копьём»?
Клим Жуков. Копьё – это самая низшая организационная единица: жандарм, 2 конных лучника т.н., они никакие не лучники, это просто тяжёлая кавалерия, у них такая должность – лучник, он точно такой же кавалерист с копьём, с мечом, в кирасе, и у них есть лёгкий – их ещё иногда называли шеволежеры. Это то же, что потом перейдёт в Новом времени на улан, т.е. на копейщиков конных – шеволежеры. И с ними один лёгкий кавалерист-кутилье, который их всех подпирает с тыла, а если что – служит разведчиком. Это всё организовано в роту из 100 копий, т.е. в роте приблизительно 400 человек получается.
Д.Ю. Однако!
Клим Жуков. Ну, опять же, это рота не современная, это, скорее, по каким-нибудь наполеоновским меркам, неплохой конный полк вообще. Ну они и функции-то, эти роты ордонансовые исполняли именно как конный полк. И вот их получается 4 тысячи человек, т.е. сколько – 10 рот получается по 400?
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Вот. При этом отправили вокруг, чтобы понятно, что пока мы тут осаждаем, у тебя же ещё куча сил есть, просто куча сил, основной, самой подвижной из которых силой была эта самая «Чёрная лента» Джованни де Медичи, его кондотьерский отряд, который попортил чудовищное количество крови имперцам, потому что он-то там был местный, он всё и всех знал, это была его родная земля, его территория, на которой он воевал, его отец, дед, и т.д., с 13-го и дальше века, тут не было ничего не знакомого, поэтому он появлялся там, где надо, очень быстро, наносил удары, уходил, если нужно было ограбить, вступал в решительное сражение, если видел, что положение позволяет.
И вот тут, конечно, Франциску очень сильно не повезло, потому что непосредственно перед решительным столкновением было решено предпринять локальный манёвр, чтобы выбить имперцев из одного городка, захватить его, короче, маленькая победоносная кампания нужна была внутри большой кампании. Её возглавлял Джованни де Медичи, и он напоролся на имперскую артиллерию, попали ядром ему в ногу и раздробили голень, после каковой раны он уже не выжил, т.е. он уехал домой лечиться, в родовое имение, ну и там от гангрены скончался. И в итоге вот эта вот блестящее итальянское подразделение осталось без своего командира, оно, конечно, утратило половину боеспособности сразу же, просто потому что заменить его в тот момент было некем. Очень не повезло!
Ну и конечно, пока всё это происходило, что – у французов стали кончаться деньги, как ранее у имперцев они стали кончаться. Ну теперь попробуй эти 40 тысяч, которые раскиданы по всей Италии, элементарно проконтролируй и накорми. Ну и часть швейцарцев во главе с командиром де Гризоном просто взяла и ушла, сказала, что денег нет. Ну и дальше последовала знаменитая фраза: «Нет серебра – нет швейцарцев». И они ушли, всё, и конечно, осталось швейцарцев несколько меньше, их итого, наверное, получалось около 8 тысяч человек швейцарцев осталось, плюс 4 тысячи ландскнехтов – 12 тысяч пехоты, т.е. серьёзно.
Д.Ю. А вот вопрос: они же, наверное, не столько из-за того, что денег не дали, сколько что-то понимая, что это может как-то неправильно сложиться, и тогда денег не заплатят вообще: сейчас вот мы тут навоюем, а вы вообще не заплатите?
Клим Жуков. А видишь ли, со швейцарцами тут дело такое, как и с ландскнехтами – я имею в виду первых, изначальных ландскнехтов: это корпорация строго средневековая, она ещё не нововремённая воинская часть, которая воюет за деньги, это средневековый цех на войне, средневековая военная гильдия, причём, если говорить о швейцарцах, да кстати говоря, и ландскнехтах того времени, национально образованная, т.е. они занимаются военным ремеслом, а по средневековым меркам ты не можешь выдавать брак из цеха вообще никак, поэтому если занимаешься военным ремеслом, ты не будешь выдавать брак – лучше откажись от контракта по тем или иным причинам. Ну как: вот нет денег – ну до свидания, всё, а уж если ты подписался и воюешь, ты воюешь до конца. Именно поэтому и ландскнехтов, и швейцарцев в это время очень любили…
Д.Ю. Надо же, как!
Клим Жуков. …потому что, я опять же говорю, это не совсем наёмники, как мы понимаем, это не наёмники 18 века, которые вообще воевали только потому, что боялись сержанта больше, чем неприятеля – это национальное образование, которое на постоянной основе занимается военным ремеслом и имеет в виду, что если они будут хорошо воевать, и их всех убьют, они всё равно докажут свою полезность, и их детям потом точно так же заплатят. Поэтому ни бежать с поля боя был нельзя, ни предавать нанимателя, ничего, это были очень надёжные войска в этом смысле.
Д.Ю. Интересно!
Клим Жуков. Пока платишь, потому что как только ты платить перестаёшь, они могут себя посчитать в полном праве в соответствии с контрактными обязательствами покинуть вашу прекрасную кампанию до следующих разов.
Д.Ю. Будут деньги – обращайтесь, да?
Клим Жуков. Да, вот часть и ушла. А в это время через Альпы перевалил Карл Третий де Бурбон и Йорк фон Фрундсберг с очень серьёзной подпиской ландскнехтов – там до 15 тысяч человек с ними пришло одновременно. Ну опять же, не нужно думать, что они все в обязательном порядке пришли к месту генерального сражения – нет, но общая банда была примерно такая, т.е. там три баталии по 5 тысяч человек.
Что интересно: есть замечательный источник, анонимный, но есть огромные основания считать, что его написал лично Фрундсберг – это «Добрый советчик и наставления испытанного воина, написанные им самим», такая вот книжка.
Д.Ю. Почти «Хагакурэ», да?
Клим Жуков. Да. Там прямо бездны открываются воинской мудрости 16 века, прямо бездны: как строить войска, что говорить, если они бунтуют, как делать, чтобы они не бунтовали, как идти в атаку, когда драпать пора – всё расписано, великолепная книжка просто, опять же, анонимная, но есть огромное подозрение, что это или писал лично Фрундсберг, или, скорее всего, это писал под его диктовку его секретарь Адам Райснер – такого человека мы знаем, он потом при его сыне Каспаре будет состоять.
Д.Ю. Почерковедческая экспертиза?
Клим Жуков. Да, от него осталась масса документов. Кстати говоря, один из персонажей в моей книжке «Солдат императора», как раз про битву при Павии, художественной строго…
Д.Ю. Высокохудожественной!
Клим Жуков. Ооо, sky high! Там написано, что главные силы – это вот как раз в этой книжке – что главные силы баталии должны быть в размере 6 тысяч человек, если вы хотите победить. Это чудовищных размеров колонна, просто чудовищных! В глубину – не менее 40 шеренг.
Д.Ю. Суровый подход. И лозунг: «Делать – так по-большому!»
Клим Жуков. Да, это вот должна быть главная колонна ударная, более маленькие в разных местах, в зависимости от тактической необходимости, а главная должна быть 6 тысяч человек. Почему не 7, не 8 или, например, не 5? А потому что 6 тысяч – это максимум, чем можно управлять из одного места, большее количество пехоты ты из одного места проконтролировать не сможешь, а строевая подготовка почти отсутствует. Она, конечно, есть, т.е. перед походом они стояли все вместе в лагере, тренировались ходить, привыкали как-то друг к другу, но в нашем понимании её вообще нет, строевой подготовки, именно поэтому нужна огромная глубина строя, потому что если ты построишь их тоненько, они просто развалятся.
Д.Ю. Ну 40 рядов – это же безумие какое-то!
Клим Жуков. Шеренг, да.
Д.Ю. Не представляю даже, что это такое. На парадах так не бывает.
Клим Жуков. Нет.
Д.Ю. Мы, конечно, в другое время живём.
Клим Жуков. Конечно. И вот эти самые 6 тысяч человек могут в этом месте мало того, что обеспечить максимальную доступную управляемость, т.е. можно через цепочку сержантов доораться…
Д.Ю. Докричаться, да.
Клим Жуков. Да, точнее даже сказать, скорее, капралов, старших солдат, десятников, и трубу все слышат, и барабан, и при этом они на поле боя представляют максимально собранную в один кулак мощь, которая может добиться победы. Больше в одно место ставить нельзя, меньше – опасно.
Поэтому, я думаю, эти три колонны шли: одна там, условно, 6 тысяч человек и две поменьше. И Карл Бурбон с германской кавалерией латной пришёл. И вот они встретились все вместе под Лоди, вместе с Ланнуа, и что они придумали – да гениальный тактический план, что нужно провести обоз в Павию, оставить его де Лейва и уйти, чтобы де Лейва и дальше оборонялся, у него так хорошо получается!
Д.Ю. Интересный ход.
Клим Жуков. Ну потому что, во-первых, они не знали точно, сколько войск у Франциска под Павией – может, больше, чем у них? Как вы тогда прикажете поступать – чтобы проигрывать после этого, что ли? Решительно нельзя! А если оставить припасов и денег Антонио де Лейва, так он там ещё год просидит, в это время деньги кончатся у Франциска, и он сам уйдёт.
Д.Ю. Толково.
Клим Жуков. Всё, что нужно. Но другое дело, что просто так-то пробиться, естественно, не получится, поэтому готовились пробиваться по-серьёзному, но идея была – именно провести обоз в Павию. Всё.
И вот все эти войска наконец пришли к Павии. Что они там увидели: они увидели, что вокруг уже готова практически контрвалация, город весь обложен, все эти земляные блокгаузы наполовину срыты артиллерией Франциска, у него было с собой 53 пушки.
Д.Ю. Циркумвалация.
Клим Жуков. Циркумвалация – это вокруг города, а контрвалация – против тех, кто придёт освобождать. Ну там, конечно, полной-то не было, но вместо неё был парк Мирабелло, в котором стоял огромный контингент войск, который, во-первых, было не разведать из-за стен, т.е. туда просто не пройти, а если пройдёшь – не факт, что уйдёшь, потому что там кругом кавалерийские разъезды, и эта вот штука защищает их от внезапного нападения. А с другой стороны два очень мощных кулака, которые возглавляют прославленный Монморанси и герцог Алансонский, тоже, между прочим, толковый человек, и там куча швейцарцев – ну что делать?
Ну конечно, попытались пробиться с налёта, ну, ограниченным контингентом, и что удивительно – этот ограниченный в Павию пробился, ну правда, конечно, они ничего не смогли с собой серьёзного привезти, но изрядно приободрили упавших духом ландскнехтов, а они уже конкретно падали духом, потому что в это время Антонио де Лейва занимался секуляризацией церковного имущества, а именно – грабил по расписанию все церкви, выдирал оттуда всё золото и серебро и этим платил ландскнехтам.
Д.Ю. По-христиански, да. Ну дело серьёзное, да.
Клим Жуков. Конечно. А дальше уже было всё, никак, он там говорил, что я дальше индульгенцию куплю, и всё будет нормально. Я же католик, мне можно, это протестантам нельзя, т.е. вам, ландскнехтам, вы же протестанты почти все, а я католик, меня простят.
Д.Ю. Держитесь.
Клим Жуков. Да, держитесь, кстати, вот бабки. Они такие: «О, совсем другое дело!», потому что ландскнехты намекали, что как только кончатся деньги, они сразу перейдут к Франциску.
Д.Ю. Вот тоже хорошо, да.
Клим Жуков. Сопротивляйся тут дальше сам, нам что-то как-то вся эта осада не очень нравится. Но пока платят, повторяюсь, ландскнехты, как и швейцарцы, стояли насмерть за деньги. Вот как люди любили деньги!
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Ну тогда, конечно, был собран военный совет, и люди придумали вообще офигенную стратагему, а именно: нужно дождаться ночи, когда будет непогода, а это февраль, уже всё – наступил февраль, уже конец февраля, непогода там в это время просто страшная, там ветер, дождь, хмарь и утром, самое главное, в это время жирнейший туман выше человеческого роста. Вот в это время нужно прокрасться в парк Мирабелло и пройти в Павию с той стороны, где никто не ожидает. Ну понятно, подраться, конечно, придётся, это всё ясно, но сейчас мы вот так ловко замутим всё…
Д.Ю. Ниндзя-стайл.
Клим Жуков. Да, и всё будет нормально. Там главное что: у нас 16 пушек, мы эти 16 пушек… да, лёгкие, как раз на стены встанут, мы их отдадим де Лейва, с ним пороховой обоз, деньги – во!
Послали к де Лейва в Павию гонца, который пробрался, как ниндзя, через блокирующие силы, и сообщили, что «ты должен нас поддержать вылазкой, у тебя там, ну уже, конечно, меньше, чем 7 тысяч человек, но всё равно серьёзная подписка. Сейчас, говорит, будет всю ночь перестрелка артиллерийская, потом она замолкнет, и один за другим прозвучат три холостых выстрела, которые сразу: а) слышно, б) видно, потому что когда выстрел холостой, огромный сноп искр вылетает. С некоторым перерывом: раз, два, три – и атакуешь после этого».
Вся имперская армия стояла вот на этом фасе, на восточном фасе стены около псарни, которая называлась Касса Левриери, напротив ворот Порто Левриери. Они вокруг псарни стояли. Французы, перепугавшись того, что они пришли, прямо напротив этого самого псарного загона построили баррикады, поставили там пушки, встали временным лагерем, там как раз командовал Тьерселин и Робер де Ламарк, они там располагались, они постоянно, там уже довольно давно, уже точно больше двух недель они с имперцами развлекались взаимными вылазками и постоянной перестрелкой. Имперцы тоже там построили лагерь, и стратагема была великолепно сделана: т.е. ночью… как ночью – поздно вечером зажигаются все лагерные костры и специально остаются люди, которые будут следить за этими кострами, которые не должны тухнуть никогда. Должны все гомонить, как будто в лагере есть люди, и стрелять из пушек, т.е. чтобы никто не знал, что вся имперская армия снялась с места. А вся имперская армия реально снялась с места и пошла на север вот с этой самой угловатой длинной стороны, которая с северной стороны парка находится, с максимально удалённой стороны от французских лагерей обоих. Сначала послали, конечно, разведку, вслед за разведкой сразу пошли испанские сапёры, квастадорес, и они кирками стали разбирать где-то в 10 часов вечера каменную кладку. Очень быстро стало понятно, что стена настолько качественная, т.е. браконьер не пройдёт, что её нужно…
Д.Ю. Даже не представляю, что же там за браконьеры были, что такое построили?
Клим Жуков. Ну, Висконти были очень богатые, имели право. Чего – пятиметровая стена, её можно было взорвать, конечно, но как только ты её бахнешь, про тебя сразу все узнают тут же.
Д.Ю. Глинопяточного замеса, да?
Клим Жуков. Да. Я, кстати, в книжке написал, что они её взорвали, чисто для драматичности, потому что это красиво.
Д.Ю. Подвзорвали.
Клим Жуков. Подвзорвали, да. На самом деле её разбирали, причём разбирали очень долго, потому что качественная кладка, большая стена, и там очень быстро стало понятно, что, скорее всего, пролом под… брешь для целой армии там не сделать. Нужно сделать, ну даже не сделать, а, условно, понизить высоту кладки до такого состояния, чтобы просто кто-то мог туда перелезть и потом открыть ворота для того, чтобы уже в ворота нормально въехала армия, и судя по всему, что туда въехала вся артиллерия, которая с собой была, они въехали именно через ворота, потому что иначе пришлось бы сравнивать эту самую огромную стену минимум до 3-метровой ширины вровень с землёй, иначе бы артиллерия не проехала ну просто никак. А если бы они сделали один такой пролом, то, ну, через трёх-, даже четырёхметровый пролом армия, а 23 тысячи человек туда шло, они бы шли неделю там через такой пролом, наверное. Поэтому, конечно, судя по всему, разбирали стену, чтобы проникнуть туда и открыть ворота.
Д.Ю. А чего через неё просто не перелезли?
Клим Жуков. Так 5 метров! Мы с тобой вдвоём и там с Дементием, мы ловкие и сильные, как пауки, мы запросто перелезем, а 23 тысячи человек с доспехами, с конями?
Д.Ю. Ворота-то открыть?
Клим Жуков. Вот ворота открыть – да, так там… А тебя там встретят, там же разъезды, драться придётся за ворота. Т.е. нужно провести туда довольно серьёзную подписку людей, которые смогут пробиться до ворот и их открыть.
Д.Ю. Ну в целом удивительно всё равно: т.е. если начали кирками ломать – это же шум, а разъезды что – не слышат?
Клим Жуков. Так парк-то огромный, и это же ночью, а ночью, самое главное, начался ураган. Молнии сверкают, при этом из лагеря бабахают пушки безостановочно, что тоже вообще ни разу не тихо, там вокруг Павии чёрт-те что происходит, там тоже постреливают, как обычно, собственно, дождь хлещет, ветер – ну в общем, начали всё это делать во время страшной непогоды: ураган, буран, дождь хлещет, пушки стреляют, в общем, можно не услышать.
Да, при этом де Тьерселин постоянно занимался разъездами, и он лично видел, что имперская армия идёт в обход лагеря, лично видел, но он не знал, что это армия, он был уверен, что это демонстрационный отряд, который специально послан, чтобы его развести и оставить главный лагерь. Он лично возглавлял разъезды, он, как говорят, забирался на стену и смотрел на марширующую мимо эту змею ландскнехтов.
Д.Ю. Ловко!
Клим Жуков. Потому что непонятно, сколько их там – темно же, а ты, например, там тысячу человек построишь в 4 ряда, и они мимо тебя час будут идти, ты подумаешь, что вся армия, потому что дальше-то не видно, что у них там в глубину. Вот он и не поверил.
Примерно в 5:30 утра открыли ворота и разобрали часть стены, и внутрь зашли головные силы, а именно аркебузиры де Васто, которые сопровождали 16 пушек, и испанские хинете, лёгкая конница, которая должна была как раз прикрыть развёртывание основной армии. И вот навстречу им выезжает французская кавалерия, не королевская, это наёмники французские и итальянские, масса лёгкой конницы, причём я уверен, что почти вся была лёгкая конница, выезжает во главе с самим Тьерселином. Они видят: «О, что это вы тут делаете?» - имперцы, и переходят на них в атаку, и естественно, итальянская наёмная конница и французская наёмная конница оказываются наголову сильнее испанской лёгкой конницы хинете, они их просто смели, и в это время, конечно, немедленно послали в главный лагерь к Роберу де Ламарку сеньору де Флоранжу гонца, который должен был вызвать швейцарскую пехоту. Швейцарская пехота пришла туда, конечно, не сразу, но очень скоро. А вот передовые-то отряды, которые швейцарцы выслали вперёд, они напоролись на 16 имперских пушек и забрали их себе. Вырезали прислугу и забрали себе всю артиллерию имперскую…
Д.Ю. Вот это да!
Клим Жуков. …собственно, ради которой вообще-то всё и было затеяно. Всё, пушек у имперцев больше нет. Может, там вот то, что в лагере осталось, да, есть – с собой то, что везти в Павию, нет больше пушек. Кстати говоря, имперцы об этом не знали, потому что прислуга погибла или была взята в плен. Т.к. пушки были, скорее всего, или испанские, или итальянские, швейцарцы бы их не стали убивать – зачем? Это же не ландскнехты. А при этом, повторюсь, скорее всего, об этом не знали имперцы, и они продолжали идти в лагерь, накапливаться постепенно. И вот уже в лагере находятся аркебузиры де Васто, которые прямо там 2 тысячи человек аркебузиров.
Почему мы их называем аркебузиры – на самом деле это были не только аркебузиры. Только что в войска массово стали поступать, именно, это ключевое – массово, мушкеты, а не аркебузы, т.е. тяжеленные ружья, которые стреляют пулями весом в среднем около 25-30 г. Т.е. раньше они были, их всегда знали, но чтобы целые подразделения были вооружены таким оружием – это впервые вообще. Они, можно сказать, были презентованы при Павии только что.
Но, опять же, темнотища – глаз коли, и поднимается солнце, и туман поднимается, вот тот самый туман, который выше человеческого роста, очень жирный. Видимость ноль вообще. Т.е. что происходит с пушками, никто не знает, где швейцарцы, никто не знает, и де Васто никто не видит, а у де Васто была по распорядку одна задача – он получил приказ, Альфонсо наш свет де Авалос, и бросился его выполнять, а именно – захватить замок Мирабелло. Он-то уверен, что с артиллерией всё в порядке. И он под покровом тумана, как будто всё в порядке, заходит в замок Мирабелло, видит там этот самый лагерь обоза, режет прислугу и захватывает замок.
Д.Ю. Во сюжет!
Клим Жуков. И вот уже парни, передёргивая винтовки Мосина, понимаешь, свои, рассыпаются вокруг, и тут получается, что первую самую важную стычку французы уже выиграли, даже не зная, что это самая важная стычка, но чётко в центр их позиции воткнут отряд испанской огнестрельной пехоты, и у них вся армия разделена одновременно на две части в парке Мирабелло, они не могут соединиться.
И тут что – час Ч время Д: затихает канонада из главного лагеря…
Д.Ю. И раздаётся…
Клим Жуков. …три холостых выстрела. Ворота Павии открываются, и наружу выходят ландскнехты, которые идут в атаку на блокирующие их позиции. А это же 6 ура, все только что буквально глаза продирают: что происходит? Надевать доспехи, не надевать доспехи – что вообще? Ну конечно, Франциск командует: одевайтесь, т.е. «К оружию!», и собственно, с этого момента начинается уже неостановимо, неотвратимо генеральное сражение, опять же, про которое никто не знает, что это генеральное сражение – вот что самое удивительное! Ну потому что де Васто рапортует, что замок Мирабелло взят, готовятся прорываться к Павии, слышу – там уже драка.
В это время в парк Мирабелло заходит головная баталия ландскнехтов под руководством Марка Зиттиха фон Эмса, и одновременно основные силы швейцарцев подходят к полю боя, вот туда, куда их вызвал Тьерселин. А т.к. они даже не представляли, на кого они идут, они просто вот так, на расстоянии вытянутой руки увидели друг друга, кто – швейцарцы ландскнехтов, ландскнехты швейцарцев! И вот тут-то они опустили пики и бросились друг на друга, молча, самое главное, без криков, как у них было положено, потому что кто разевал хлебальник во время атаки, того могли прирезать собственные товарищи, чтобы он не мешал передаче команд. Только барабан и флейта работает.
Д.Ю. Однако!
Клим Жуков. И вот они опустили пики, и пики схлестнулись, потому что это редчайший, почти уникальный случай, когда пехота или конница, именно в полном порядке, обучена, вооружена и мотивирована одинаково настолько, чтобы решиться вот на эту самую штыковую атаку, вот этот клэш чудовищный. А эти как раз, вот именно для этого они и шли, и те, и другие, и наконец-то они дорвались! И там началась просто чудовищная бойня.
Д.Ю. И, типа, орать нельзя вообще, да?
Клим Жуков. Не, ну если в тебя воткнули уже копьё, то – ори.
Д.Ю. Но никакого боевого «Ура»?
Клим Жуков. Никакого «Ура!» там нельзя, потому что ты просто можешь помешать товарищам, командирам младшим передавать команды.
Д.Ю. Пипец, блин!
Клим Жуков. Нужно рот на замок и только это…
Д.Ю. Атас!
Клим Жуков. Вот. Впереди там где-то 3-4 ряда пикинеров, сзади масса алебардистов, ну и конечно, было огромное преимущество у ландскнехтов в том, что у них было, во-первых, своих много аркебузиров, и их подпирали испанские аркебузиры в большом количестве. Только что, вот только что к Тьерселину прискакал адмирал Бонниве во главе с 50 латниками, присланный лично Франциском разобраться, что происходит-то у вас, чёрт возьми? Каналья! Бонниве приехал, ему доложили, что «были какие-то имперцы, вот валяются теперь. Кстати, вот пушки, мы победили». Он: «Отлично!» - и побежал докладывать Франциску, что всё в порядке.
Д.Ю. Так, а на самом деле?
Клим Жуков. Так ты что, на самом деле там уже началось генеральное сражение, пехота, авангарды уже рубятся, они режут друг друга так, что только кишки летят во все стороны. Повторяюсь, это не какие-то там шутки, это швейцарцы и ландскнехты, лучшая пехота в мире убивает друг друга прямо тут, уже по-настоящему. Центр построения занят испанскими мушкетёрами, из Павии вылазка. Франциск ещё не знает, что происходит. Ну конечно, он очень скоро узнает, потому что грохот начинает стоять такой, что даже туман уже этого не прячет, ружейные выстрелы, идёт постоянный беглый огонь из мушкетов и аркебуз, и тут он понимает: вот оно, кажется, точно началось. И он приказывает строить жандармов, пушкарей, которые стоят на подготовленных позициях, высылает к пушкам, на возвышенностях перед своим лагерем две батареи стояло, судя по всему, где-то там 12-15 пушек на каждой, а с другой стороны выходит испанская терция, ну будущая терция, тогда наверное, ещё просто называлась баталия, точно так же, как ландскнехты были разделены на фанляйны, оно было разделено на… как у них рота прекрасно называлась – бандерас. Т.е. Антонио Бандерас, получается, Антонио Ротный.
И вот как: там посерединке течёт ручей, с одной стороны ландскнехты со швейцарцами режутся, а с другой стороны король строит своих жандармов и своих ландскнехтов, и вот стоят пушки и к ним двигается испанская пехота, ощетинившись пиками и мушкетами. И вот тут-то их увидели французские артиллеристы, и магистр артиллерии Гальо де Генуйяк приказал открыть огонь, а это самая лучшая артиллерия, которая есть. Они принялись крошить испанцев из пушек, причём, судя по всему, крошили их очень-очень успешно, потому что позиция там была давно, они уже про неё всё знали, наконец там появился враг ну потому что эти же лёгкие пушки против города не поставишь – какой смысл? Их там просто держали на всякий случай, и вот этот «на всякий случай» к вам идёт.
Они начинают рубить просто испанцев из пушек и рубят их очень-очень качественно. Но, опять же, все приказы уже отданы, дальше всё развивается само собой, потому что главнокомандующий Шарль де Ланнуа ещё не в парке, около проломов стоит Карл Третий де Бурбон и Фрундсберг и просто пропускают людей через ворота и через проломы, чтобы они там не запутались, не заблудились, и посылают их по старому плану, не по новому, а по старому плану посылают их в нужное место – они прибывают в нужное место под огонь пушек. Ну и конечно, туда же, куда нужно было, поскакала имперская конница. Как раз с имперской конницей шёл лично Ланнуа, т.е. германские жандармы и испанцы, кстати говоря, скорее всего вместе с итальянской наёмной конницей. И они выскакивают, ты представляешь, чётко между своей пехотой и французской артиллерией, и вот вся конница начинает строиться в виду подавляющего артиллерийского огня.
Д.Ю. Толково.
Клим Жуков. Т.е. конница, в общем, как мы знаем, была в битве при Равенне, та конница не могла выдержать такого обстрела, она должна была или убегать, или атаковать, потому что они были недостаточно дисциплинированы, командиры не могли ими управлять, это не кавалерия Фридриха Великого – тем бы приказали: «А ну стоять!», они там: «Jawohl, mein Führer!» - и стали бы стоять, всё, хоть бы их там всех убили. Эти всё-таки рыцари, они так не могут.
Конечно, Гальо де Генуйяк, видя, что происходит, только массировал огонь, но тут их увидел уже Франциск, адмирал Бонниве и срочно прибывший Анн де Монморанси. И они, увидев прекрасных испанских и германских рыцарей, немедленно приказали кавалерийскую атаку, и вся масса французской конницы, 4 тысячи человек, повторяюсь, это лучшая конница не только Франции, но и просто всего мира, такого не было никогда, блестяще вооружённые, эта чудовищная масса, которая, наверное, больше не собиралась в одном месте никогда в таком количестве и, главное, в таком качестве, она вся бросается поперёк своих пушек на имперскую кавалерию. И естественно, эти прекращают огонь тут же, и всё только что выигранное сражение при помощи артиллерии превращается в непонятно что, потому что на имперцев несётся этот чудовищный бронированный кулак, утыканный копьями, с грохотом копыт, с развевающимися знамёнами, в сиянии лат, и тут Ланнуа понимает, что там 4 тысячи французских жандарм, а у него максимум 3 тысячи кавалерии вообще, включая лёгкую, и деваться ему некуда, потому что сзади собственная пехота. И тогда он кричит: «Надежды нет, с нами Бог!», и бросает имперскую кавалерию на французов. И конечно, заканчивается буквально за 5 минут, потому что…
Д.Ю. Кавалерия заканчивается?
Клим Жуков. …Бог-то с нами, но надежды-то в самом деле нет, потому что имперскую кавалерию просто опрокидывают и втаптывают в грязь, она вынуждена бежать за пики испанцев и за мушкеты испанцев, и вот тут-то оказывается, что де Васто не просто так сидел в этом замке – он высылает во фланг французской кавалерии 2 тысячи неаполитанских мушкетёров, которые начинают из-за кустов и из-за дренажных канав лупить во фланг уже потерявшим разгон, остановившимся фактически жандармам. И тут выясняется, что мушкет выворачивает максимилиановские латы наизнанку. И они окровавили весь фланг французскому кавалерийскому построению, и что важно: в любом другом случае этих мушкетёров жандармы, да какие там жандармы – любая лёгкая кавалерия просто развернулась бы и растоптала, но они не могли проехать эти дренажные канавы быстро. Да, они, конечно, их атаковали, но так что ты будешь делать – там у тебя стоят шеренги и залпами в тебя лупят? Т.е. ты под одному подъезжаешь – ну вы там по одному все и останетесь. Если кто-то проедет, вы окажетесь, опять же, в одиночестве среди кучи пехоты, вас аккуратненько стянут за шею с лошади, ну а дальше уже как получится, может быть, даже и не убьют. Хотя, опять же, есть важественные в огромном количестве изображения, как убивают жандарм из мушкета или из аркебузы – его приставляют вот так к кирасе и стреляют, т.е. там не с дистанции, тебе просто приставляют и стреляют, для верности.
Д.Ю. Наверняка, да.
Клим Жуков. Да. Конечно, Ланнуа всё равно в любом случае оказался в неприятнейшем положении, потому что 4 тысячи тяжёлых всадников – это 4 тысячи тяжёлых всадников, и даже не факт, что их удержит испанская пехота, не факт – они сейчас снова развернутся и снова ударят. И он посылает гонца срочно к Фрундсбергу, чтобы он срочно привёл войска сюда, немедленно, ландскнехтов, главную баталию, на направление главного удара.
А ландскнехты Марка Зиттиха, мы помним, рубятся на другом фланге со швейцарцами, причём рубятся страшно. Да, их больше, причём заметно больше, но они не могут реализовать своё численное превосходство, а самое главное – превосходство в аркебузирах, потому что, мы помним, рядом наёмная кавалерия Тьерселина, которая всех мушкетёров, которые только что выйдут из баталии, сразу растопчет, и они не дают им идти в атаку. Как только ландскнехты собираются в атаку, им во фланг заезжает кавалерия. Она даже не бьёт им, просто приходится останавливаться и выставлять пику на конь, чтобы просто их не вытоптали. И они не могут добиться решительного превосходства, никак.
Но тут как раз туда приходит основная баталия Фрундсберга, и они бьют сначала кавалерию Тьерселина во фланг, вынуждая её бежать, и бьют во фланг швейцарцам. И вот тут-то всё закончилось, потому что швейцарцев… Короче говоря, выжили только те, даже командиры, которые были тогда со швейцарцами, которые остались в строю до ухода ландскнехтов, когда вместо них остались испанцы – испанцы их стали брать в плен. Ландскнехты не брали в плен вообще никого, т.е. невзирая ни на какие чины, вообще, пленных ландскнехтов в том бою не было.
И вот Фрундсберг разворачивает всю свою массу пехоты и маршем идёт к грохочущему французскому лагерю. Там в это время происходит, ну да, вот этот пиковый момент, потому что кавалерия атакует раз за разом испанскую пехоту, испанцы по ней отстреливаются, Ланнуа пытается собрать в тылу собственные остатки кавалерии, из лагеря уже, вот осталось там, может быть, 100-200-300 метров, туда идёт «Чёрная банда» ландскнехтов, которые всё, они уже вот тут, всё, точно, и вот как только окажутся одновременно жандармы французов и ландскнехты, они испанскую пехоту растопчут все вместе.
И тут оказывается, вот тут конкретно в одном месте 8 тысяч имперских ландскнехтов, которые сначала опрокидывают «Чёрную банду», собственных ренегатов, причём вот там не то, что не было пленных, их просто вырезали всех, причём погиб даже, прошу прощения, граф Саффолк, потому что ну что – ты в строю предателей, уж извини, пожалуйста, так получилось. Вырезали всех. И они сразу после этого, немедленно, прямо с марша атакуют французскую кавалерию. Вот эти самые жандармы, лучшая кавалерия в мире, оказываются без разгона перед пиками ландскнехтов, причём чудовищная масса, эта колонна пехоты, которая просто растаптывает всех этих жандармов и режет их, режет, режет, опять же, не беря никого в плен. Лично Франциска, который бросился в последнюю атаку на ландскнехтов, свалили с коня, и спас его только Шарль де Ланнуа, потому что убили бы и короля, причём почти без вариантов, ну потому что что это? Кто это, чего он на нас напрыгнул? Вот, его лично Ланнуа спас, и Франциска просто взяли в плен.
Д.Ю. Там уже хоть рассвело к тому времени, нет?
Клим Жуков. Это конкретно где-то 7:45 утра, где-то 1:45 сражение продолжается.
Д.Ю. Ага.
Клим Жуков. Анн де Монморанси рядом с ним попал в плен, вместе с королём, его верный друг и соратник. Адмирала Бонниве убили. Вот там же как раз ландскнехты его убили, потому что до него испанские военачальники-офицеры не успели просто, потому что Фрундсберг приказал резать всех, потому что чёрт его знает, вдруг мы проиграем – нет, лучше всех убивать, и всех убивали, чтобы не было пленных, чтобы баталия шла сплочённо, и чтобы не нужно было никого выпускать из строя кого-то куда-то конвоировать, кого-то вязать, кого-то стеречь, был отдан приказ: убивать всех! Плохая война, и вот она явилась в полном смысле слова, потому что, я говорю, эти вот жандармы ордонансовых рот – это лучшие дворяне Франции. Оттуда их уехало – дай Бог, каждый десятый.
Д.Ю. Сурово пропололи!
Клим Жуков. Да. И вот оставшиеся полководцы французов понимают, что что-то пошло не так. Лучше всех по этому поводу, как говорят, кричал сам Франциск Первый, когда вёл жандармов в последнюю атаку, когда появились ландскнехты – он кричал: «Господи, а что здесь происходит?!» Это, опять же, не я придумал, это цитата: «Господи, а что здесь происходит?!» - а вот что! Как вам такое?
Французы собираются уходить из лагеря и соединяться, потому что у них войска-то ещё есть, у них есть остатки, ну как, корпус Анна де Монморанси в лагере и нетронутый корпус герцога Алансонского, а герцог Алансонский, увидев такое дело, всех своих людей увёл за реку Тичино и взорвал мост, чтобы его не догнали.
Д.Ю. Благоразумно.
Клим Жуков. После чего вся французская армия оказывается в руках имперцев, и их или берут в плен, или уничтожают. На поле боя осталось из 23 тысяч человек 13 тысяч человек.
Д.Ю. Вот это да!
Клим Жуков. И где-то около тысячи потеряли имперцы. Ну там разные данные – от 500 до 1000, я, конечно, считаю, учитывая, сколько они терпели пушечный огонь, скорее всего, конечно, около тысячи, ну и драку со швейцарцами лоб в лоб, что никогда не заканчивалось лёгкой кровью, я думаю, около тысячи человек. 23 тысячи имперцев пришло, осталось 22, и только те, кому повезло попасть в плен, и кто сумел унести ноги. Вот, собственно, так закончилась битва при Павии, после которой до 40-ых годов 16 века вообще не решались на генеральные сражения, потому что все помнили Павию.
Д.Ю. Во замес!
Клим Жуков. И это, кстати говоря, была школа для почти, наверное, всех высших военачальников Франции, там потому что сражались почти все будущие маршалы Франции, заканчивая Блэзом де Монлюком, который там сражался в лёгкой пехоте с аркебузой.
Д.Ю. Атас!
Клим Жуков. Одного, конечно, Карл Пятый не принял во внимание во всём этом геополитическом раскладе – это маму короля, эту тварь, которая выжила Бурбона.
Д.Ю. Гадину, да.
Клим Жуков. Она умудрилась, пока сын в плену, методом подкупов, просто элементарно засылая сотни и тысячи экю кому попало и кому надо, вернуть почти все завоевания, которые просрал её сынок…
Д.Ю. Толковая баба!
Клим Жуков. …кроме, конечно, Северной Италии, потому что Северную Италию на тот момент имперцы контролировали полностью. Она просто вот конкретно засылает деньги, все, кого надо купить, купила. Вот она единственно, кого не смогла купить, это Франческо де Авалоса, маркиза Пескара, потому что это лучший испанский полководец, который оставался у Карла, он был ранен, и его в это время пытались переманить французы к себе: ну понятно, там в Италии, Неаполь, вот это всё, давай сейчас тебе денег… А он мало того, что отказался, так он ещё и застучал вообще всех Карлу Пятому.
Д.Ю. Ха-ха! Как там: крепость не может считаться неприступной, если в неё можно провести ишака, гружёного золотом.
Клим Жуков. Вот к этому, оказалось, нельзя провести ишака, гружёного золотом. Ну, самого Франциска отконвоировали в Мадрид, там он жил не как в королевском заточении, он там жил именно в заточении. Потом его, конечно, выпустили и оставили двух его сыновей в заложниках, вот я говорю, что за них нужно было почти 3 млн. экю, отдали 1,2.
Д.Ю. Тоже много.
Клим Жуков. Да-да. Ну а война эта продолжится ещё очень долго, и мир в Като-Камбрези будет подписывать уже оплёванный незаслуженно сын Карла Пятого Филипп Второй в 1559 году, по факту.
Д.Ю. Во замес! Вообще, слушай… Вот про что кино надо ставить. В конце каждый раз одно и то же, блин!
Клим Жуков. Есть кино «Джованни ди Медичи» итальянское, но снято примерно вот… у тебя студия дороже стоит, поэтому кино – полное говно!
Д.Ю. Даже я не знаю, какая-нибудь небольшая реконструкция с пластмассовыми солдатиками и то бы ужасающе выглядела – так я тебе скажу.
Клим Жуков. Ну это, на самом деле, конечно, ну как это: такого количества людей в одном месте, вот на этом пятачке, ну хорошо, там 2 х 2 км этот парк, условно, а там с каждой стороны по 23-24 тысячи человек одновременно орудуют, и такие массы кавалерии.
Д.Ю. Жуть! Круто!
Клим Жуков. И никто не знал, что получится – самое главное, потому что я думаю, что на такое столкновение ни Франциск бы не решился, ни полководцы Карла Пятого бы не решились, зная, что там, вот конкретно: что там грозит прямо сейчас. Само получилось.
Д.Ю. Само получилось, да. Круто, круто! Спасибо, Клим Саныч.
Клим Жуков. Надеюсь, к 24-му это можно будет уже кому-нибудь и показать. Я же недаром это к юбилею подогнал.
Д.Ю. Будем стараться, да.
Клим Жуков. Хорошо.
Д.Ю. Нам надо бежать на презентацию.
Клим Жуков. Да!
Д.Ю. Завершаем и бежим. До новых встреч.
Новости
VIP
