АНТОН ТОЛСТОВ: Встречаем в этой студии переводчика и публициста Дмитрия Пучкова «Гоблина». Дмитрий, здравствуйте.
ДМИТРИЙ ПУЧКОВ: Добрый день.
А. Толстов: На Невский проспект принесли чёрный гроб с радужными символами, просто флажок висит. Несколько человек разговаривают с сотрудниками полиции. Говорят, что у одного из активистов нет регистрации, поэтому с ним будут отдельно беседовать. Завернули этот гроб в какую-то белую тряпочку и, видимо, уносят с Невского проспекта. Не знаю, удалось ли активистам провести акцию или нет. Но они говорили о том, что внутри лежат бумажки с надписями «ненависть», «страх». Виталий Милонов, например, депутат Госдумы, говорит, что это совершенно бессмысленно, никого в городе не осталось, он как будто всех победил. Дмитрий, как вы относитесь к подобным акциям?
Д. Пучков: Милонов в Москву уехал — действительно, никого в городе не осталось.
ЕЛЕНА НИКУЛИЧЕВА: Всё, Питер свободен.
Д. Пучков: Как некое выражение чувств и чаяний, на мой взгляд, это абсолютно нормально. Если это никому не мешает. Например, если мне в выходные дни мешают выезжать из моей подворотни на Лиговском проспекте какие-то марафоны, пробеги, ещё что-то, меня это раздражает, — не буду лицемерить. Хорошо, у меня два выезда, можно в другую сторону уехать, где никого нет. А ведь у многих такого нет. Люди мучаются. Поэтому, если создают какие-то помехи, то надо задуматься. Есть же интернет, в конце концов, — пиши в интернет, там гораздо больше народу охвачено, люди могут мнения выражать. Как у вас: они же что-то пишут — получается обратная связь. А тут что: вышел, поскандалил с полицией.
А. Толстов: Может, так и надо?
Д. Пучков: Метод старый и неэффективный, на мой взгляд, уже давно.
А. Толстов: А есть к чему стремиться этим ЛГБТ-активистам? Вы понимаете, почему они это делают?
Д. Пучков: Честно говоря, с трудом. То есть позыв особо активных понимаю, позыв нормальных, по-моему, вообще отсутствует. Люди заняты своими собственными делами. В настоящее время, если некоему абстрактному мужчине хочется сожительствовать с мужчиной, я не слышал ни разу, чтобы устраивали какие-то дикие гонения. То, что на каком-то личном уровне, — бывает. Кто-то не любит таджиков, кто-то не любит русских, кто-то не любит евреев, кто-то не любит кавказцев, а кто-то не любит гомосексуалистов. Вы же не считаете, что мы все должны быть одинаковыми? Мы уже были 70 лет одинаковыми, многим это почему-то не понравилось. Так и тут: отдельные проявления были, есть и будут всегда. Вот я когда-то, например, проживал в коммунальной квартире на улице Старорусской. У нас там было 20 комнат, в которых проживало 38 человек. Был у нас там гомосексуалист, мужчина в возрасте. Постоянно у него было два возлюбленных: один бывший уголовник, синий ходил, другой — гвардеец-десантник, в Афганистане служил.
А. Толстов: То есть вся коммунальная квартира следила за этим, видимо.
Е. Никуличева: Знала развитие романа.
Д. Пучков: Шутили непрерывно, то есть никто его за это никак не унижал, не оскорблял, всем было весело — ну вот такие тараканы у человека в голове. Он от этого регулярно страдал. Он, например, на улице знакомился с молодыми людьми, приглашал их распить бутылочку-другую к себе домой, после чего, видимо, выступал с предложениями, потому что всегда это заканчивалось побоями и выносом вещей из его комнаты. Но я считаю, что неправильно себя вёл просто. Вот гвардеец-десантник почему-то из его комнаты ничего не выносил, всегда с цветами приходил, и великолепно себя всегда оба чувствовали.
А. Толстов: Очень красивая картинка, конечно. Очень романтично. Вы говорите скорее здесь о толерантности, о том, что все равны, все имеют равные права. Но такое ощущение, что вообще в нашей стране слово «толерантность» ругательное стало. Нет, не находите?
Д. Пучков: Обсуждение данного понятия в основном наблюдаю в интернете, где постят какую-нибудь совершенно идиотскую новость из Соединённых Штатов Америки, и дальше все радостно начинают пинать её сапогами и весело хохотать: посмотрите, какие идиоты, как у них всё по-глупому устроено. Как-то нехорошо граждан сверхдержавы держать за идиотов. Они не идиоты, потому что они построили такую страну. Ну есть у них особенности действующего законодательства и особенности массового поведения. Есть, безусловно, точно так же, как они есть и у нас. Но ты попробуй разобраться, а в чём вообще корень, почему так насильно заставляют любить чёрных. Не то что любить, а относиться, как ко всем остальным. Ну, наверное, есть какие-то проблемы в обществе. Проблемы эти заключаются в том, что 200 лет рабства наложили на страну серьёзный отпечаток, что к чёрным относятся нехорошо. И небезызвестный президент Обама это неоднократно отмечал, что не всё так хорошо у нас с расизмом, надо этим заниматься. На мой взгляд, покопаться в этом, разобраться что к чему гораздо интереснее, чем смеяться и издеваться.
А. Толстов: Вернёмся в Россию. Те же активисты пытаются провести гей-парады в центре города, но им всячески не разрешают это сделать. Почему?
Д. Пучков: Потому что никому не разрешают проводить парады на Невском проспекте, вообще никому. Я не знаю никого, кому бы разрешали проводить парады. Вы знаете? Есть официальные мероприятия.
А. Толстов: Первомайское шествие.
Д. Пучков: Да, вот демонстрации какие-то, то есть это массовое мероприятие для граждан. Последним у нас был Бессмертный полк. Но когда хочет выйти 100 тысяч человек, наверное, надо идти на встречу такому массовому волеизъявлению. Когда 20 человек хотят перекрыть Невский проспект и создать серьёзные проблемы для движения транспорта и перемещения граждан, лично я категорически против. Вот у нас есть образцовый пример одной из древнейших демократий в Европе Великобритании, где есть город Лондон. В городе Лондоне есть так называемый Гайд-парк. Раньше напротив него виселица стояла, где по 30 человек за раз вешали. Но про это теперь никто не вспоминает. В Гайд-парке все могут выразить своё мнение, открыто, публично. Есть одна особенность: нельзя очень высоко подниматься, то есть на картонной коробочке ты можешь стоять, и нельзя пользоваться звукоусиливающей аппаратурой. В голос, насколько тебя хватает, можешь орать.
Е. Никуличева: Там довольно странные товарищи высказываются. Сколько раз я там ни проходила — никто даже двух или трёх человек не собирал вокруг себя.
Д. Пучков: Дело в том, что это никому не интересно. Если вот данные граждане решат собрать вокруг себя толпу, не перекрывая Невский проспект, то, кроме себя, соберут пару-тройку православных активистов, которые будут выступать решительно против.
А. Толстов: Гайд-парк — это Марсово поле, по сути, где тоже могут высказываться, не согласовывая, до 200 человек.
Д. Пучков: Честно, не знал. Видел только ролики в интернете, где данные граждане выступали, а другие граждане, православные, ходили кругами и на них орали.
А. Толстов: Вы думаете, только православным интересно запрещать? Ведь есть у нас закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. Вы приводили в пример Великобританию — там как раз такого нет, там наоборот сейчас разрешены гей-браки.
Д. Пучков: Меня как бывшего сотрудника органов внутренних дел эти законы ставят в тупик. А что такое пропаганда? Вот, например, плакат Бориса Моисеева, что он концерты даёт, — это пропаганда или нет? Или Мадонна к нам приехала, и тоже плакаты висят — это пропаганда или нет? Дети слышат. А песни Мадонны, например, в интернете, в социальных сетях — это пропаганда, не пропаганда? Если да, если законом это запрещено, вы, во-первых, мне как законопослушному гражданину объясните, что я должен делать, столкнувшись с пропагандой? Во-вторых, предпримите меры для того, чтобы я с этой пропагандой не сталкивался, раз она у вас запрещена. Иначе получается, что вы что-то там сочинили, написали, оно никак не работает, и ничего, кроме безумного веселья, как с толерантностью, не вызывает. Вот зачем это.
А. Толстов: Представители ЛГБТ-движения говорят, что создаётся общий негативный фон в отношении них благодаря таким законам. Непонятно, как это будет применяться. По-моему, только одно дело по этому поводу было в суде.
Е. Никуличева: Ещё в самом начале, мне кажется. По-сути, это такой определённый месседж.
Д. Пучков: Я бы не согласился. По-моему, на этот так называемый закон всем откровенно наплевать, никто им не интересуется, никто его не выполняет, и вообще никак это никого не касается, в том числе и лиц нетрадиционной ориентации. Им, по-моему, тоже всё равно. Повторюсь, они живут как хотят, никто их не трогает. До тех пор, пока не начинают перекрывать Невский проспект.
А. Толстов: Или Лиговский, там, где вы живёте. И всё-таки они говорят о европейских ценностях, когда те же самые браки, например, разрешены между мужчинами и мужчинами. В Соединённых Штатах Америки сейчас тоже подобная штука происходит. То есть вы не против этого? Вы считает, что это тоже личное дело каждого?
Д. Пучков: Честно скажу, мне непонятно, зачем это надо. Если там какие-то вопросы наследования, имущества какое-то, усыновления, то они решается другими способами, и никакая «женитьба» для этого не нужна, на мой взгляд. Это сугубо вещи политического толка. Я некоторое время служил в известных местах и наблюдал лиц нетрадиционной ориентации практически в естественной среде обитания. Как мой опыт говорит, у них психика несколько не так устроена. У них всё идёт на разрыв: любовь такая, что никаким Ромео и Джульетам и не снилось. Но скоротечная, потому что дальше будет другая такая же яростная любовь. Всё это влечёт за собой серьёзнейшие психологические переживания. У меня много знакомых мужчин-гомосексуалистов, женщин сильно меньше. Я вот с одной женой живу 36 лет, а таких среди нет, вообще нет. Возможно, этой мой опыт, ограниченный. Но у них всё гибко, может, они себя гораздо свободнее в этих вещах чувствуют.
А. Толстов: Вы сказали по поводу возможных политических мотивов: тот же Милонов, который уехал из Петербурга в Москву, говорит, что на самом деле вот эти вот сами организации пытаются отработать деньги, которые они якобы получают за свою деятельность у американских спонсоров. То есть возможно ли, что это участие других государств в жизни нашей страны?
Д. Пучков: Как бывший оперуполномоченный скажу вам так: не использовать подобные вещи спецслужбы других стран просто не могут. Мы жили в Советском Союзе, там среди прочих народов у нас были, например, евреи. А западные спецслужбы яростно поддерживали советских евреев, часть, в их желании эмигрировать из Советского Союза на землю обетованную. Далеко не все евреи хотели уехать. А самое главное, далеко не вся страна состояла из одних евреев. Но акцент всегда делался именно на них: что вы их зажимаете, вы не даёте им уехать, у вас записано в Конституции «свобода передвижения», а вы её нарушаете. Никто не выступал за эстонцев, чтобы они куда-то уехали. Никто не выступал за чукчей, чтобы они мигрировали на Алеутские острова и счастливо зажили в США. Речь шла только про евреев. Но вот евреи закончились у нас благополучно. Все, кто хотел, уехали в Израиль. Больше того, кто хотел, уже расхотел, вернулся обратно, потому что здесь по ряду параметров жить лучше. На замену этому назначены гомосексуалисты. Теперь их тут страшно угнетают, теперь у них тут невыносимые условия обитания. Действительно ли это так? Само собой.
А. Толстов: Многие тоже уехали.
Д. Пучков: У некоторых персонажей жизнь действительно невыносима. Но так бывает всегда. То, что этим воспользуются спецслужбы, ничего удивительного нет. Советский Союз тоже Анжелу Дэвис любил, Леонарда Пелтиера. Все государства поддерживают всякие безобразия у соседей. Другой вопрос, у кого сколько денег, кто сколько на это выделяет.
А. Толстов: А задача государства — бороться с этим?
Д. Пучков: Бороться с чем?
А. Толстов: С финансированием из-за рубежа.
Д. Пучков: Оно должно быть пресечено, государство не должно с этим бороться. Как в США, всё это должно быть законодательно запрещено, категорически нельзя спонсировать из-за рубежа ничего внутри страны. Хочешь картину в Эрмитаже отреставрировать — вот это да. В Галерее Уффици во Флоренции идёшь: это Hitachi отреставрировал, это Mitsubishi, это ещё кто-то. Это пожалуйста, а лезть во внутреннюю жизнь страны категорически нельзя.
А. Толстов: В Facebook у вас видел этой ночью пост по поводу интервью Шнурова в программе Познера. Такое нелестное высказывание было на вашей страничке. Я так понимаю, в адрес Шнурова всё-таки, а не в адрес Познера? Я процитирую: «Редкого калибра гнида».
Д. Пучков: Если пояснять, то смысл утрачивается.
А. Толстов: Тем не менее вы заинтересовались этим интервью.
Д. Пучков: Да, я с Серёгой общаюсь.
Е. Никуличева: Он по итогам интервью в Instagram написал: «Всё, что я хотел - сказал, а всё что не хотел - не сказал. Мыслей двинул не много, ну а что вы от меня хотели? Туповат-с».
Д. Пучков: Именно так и было, да. На мой взгляд, мы с вами одним и тем же занимаемся. Вот пришёл человек, вот с ним беседуют. С моей точки зрения, как оперуполномоченного, надо дать возможность человеку говорить. И, мне так кажется, говорить он будет про то, что интересно ему — если он вообще согласился прийти и поговорить. Мне, имея за спиной богатейший опыт допросов, это неинтересно и неприятно. Это не та ситуация, не та обстановка, где я должен тебя, тыкая штыком с обеих сторон, загонять в какую-то колею, навязывать тебе свою точку зрения и заставлять тебя сказать то, чего ты сказать не хочешь. Кому-то, возможно, такое нравится. Мне не нравится категорически.
А. Толстов: Всегда же можно поспорить с оппонентом.
Д. Пучков: В чём смысл? Я в жизни привык от слов стремительно переходить к делу. Например, придёт человек абсолютно противоположных моим политических убеждений. Буквально через три минуты после начала диалога придётся его избить. Хотя он, конечно, может оказаться здоровее, но всё равно получится драка, физическое воздействие. Это нормально что ли? Я считаю, что нет. Я считаю, что словами надо. Это во-первых. А во-вторых, следует как-то избегать некоторых острых углов. Знаете, у нас есть прекрасный пример — Великобритания, где, как вы знаете, все всё время говорят о погоде.
Е. Никуличева: Ну не всё время.
А. Толстов: Как и у нас.
Д. Пучков: Да-да-да. И практикуют так называемый small talk.
Е. Никуличева: Small talk — да.
Д. Пучков: Это просто трепаться ни о чём. Почему? Причины вульгарны и просты. Как только вы заговорите про политику или про религию, вас тут же придётся избить или зарезать, потому что это вопросы, в которых никакая стыковка вообще невозможна. А внутри общества должны быть выработаны механизмы, в рамках которых мы не переходим в кулачным боям через три минуты после начала дискуссии. Поэтому, когда дискуссию склоняют в это русло, лично мне это категорически неприятно. Больше вам скажу: вызывает омерзение. Вот тебя позвали, вроде это «Первый канал», главный канал в стране. Многие не знают, но у нас на большей части территории ничего другого просто не видно вообще. То ест все мегарейтинги обусловлены тем, что ничего другого и нет.
А. Толстов: Наталья тоже пишет: «Случайно вчера наткнулась на передачу — действительно, это была не беседа, а допрос. Но было любопытно послушать». А с вашей точки зрения, не много и Шнура стало в нашей жизни, на телевидении.
Е. Никуличева: И на том же «Первом канале».
Д. Пучков: Я несколько дней тому назад пришёл домой, женщина моя смотрит телевизор. И вдруг я вижу, что там Шнур в какой-то передаче, чуть ли не «Пусть говорят».
Е. Никуличева: Это передача «Про любовь».
Д. Пучков: Это лично у меня вызывало серьёзнейшее изумление. Наверное, Серёге это зачем-то надо. Зачем — я не понимаю.
Е. Никуличева: Ну вот его и спрашивали, зачем ему это надо. В итоге он ответил, что это миротворческая армия, сражается теми же средствами.
Д. Пучков: Может быть.
А. Толстов: В чём секрет успеха Шнура и группировки «Ленинград»? Такое время?
Д. Пучков: Коллектив можно охарактеризовать известным словом народный. Песни про то, что людям близко. Исполнено в предельно близкой и доступной манере, с употреблением самой разнообразной лексики. К этому всё не сводится, но именно она выступает как один из аспектов интереса. Весело. Бодро. То есть это наше, народное, на мой взгляд. Шнур типичный представитель этого народа в данном аспекте. Я не могу сказать, что по уровню образования и развития мозга он сливается с серой массой, это не так, он выдающийся персонаж. Но это само творчество.
Е. Никуличева: Мы такие, нам это и надо действительно: чтобы поругались матом со сцены, кричали «в Питере — пить»?
Д. Пучков: Если мы употребляем алкоголь и пляшем, то мы будем слушать песни. Если я в своей конторе среди людей, то музыка у меня играет как фон, чтобы она словами не отвлекала. То есть всё хорошо на своём месте. Я всё в кучу не сваливаю: что Серёга флагман всего, что в стране есть. Это не так.
А. Толстов: Наш слушатель Давид прогнозирует политическую карьеру: «Самое логичное замыкание будет таким — Шнуров депутат. Там уже все: прыгуны, бегуны, прочие спортсмены. Вот добавится певец, и полный комплект в цирке будет».
Д. Пучков: Может быть. Никак нельзя отрицать.
Е. Никуличева: И будет народным депутатом тогда.
Д. Пучков: Может быть. Если захочет, я думаю, будет без всяких разговоров.
А. Толстов: Проголосуют?
Д. Пучков: Да.
А. Толстов: В какой партии? Какая партия ему ближе.
Д. Пучков: Я думаю, ему ближе слово «одномандатник».
А. Толстов: Или такое слово нельзя произнести в эфире. Тут слушатель просит вас перевести «Южный парк».
Е. Никуличева: 20 сезон, именно этот.
Д. Пучков: Никак. Руки не доходят. Я такое могу переводить только по заказу правообладателей. Они такого не заказывают. Я для телевидения переводил 1 и 2 сезон. После 2 сезона из министерства культуры позвонили, попросили прекратить. С точки зрения министерства культуры это не должно появляться на экранах наших телевизоров.
А. Толстов: Вы согласны с министерством культуры в этом вопросе?
Д. Пучков: Там звучала фраза, она цензурная: когда дети играли в какую-то разновидность детского баскетбола, кто-то куда-то побежал, а ведущий бодро комментировал за кадром «Такого прыткого еврея в последний раз видел в Варшаве в 1938». Поскольку один из создателей еврей, и ему виднее, про что он может шутить, а про что нет, то рекомендации нашего министерства культуры меня несколько смущают.
А. Толстов: С Украины приходят такие новости: депутат Верховной рады Яков Безбах заявил о начале сбора подписей под обращением президенту Украины с призывом начать отмену взаимных санкций с Россией. Также он инициирует создание парламентской группы по восстановлению торгово-экономической связи с Москвой. До этого сотрудники одного из очень крупных агрохолдингов также потребовали от Порошенко восстановить экономические отношения с нашей страной. То есть говорится о том, что серьёзный экономической урон нанесён стране, экономика выходит на первое место. С вашей точки зрения, добьются своего люди, которые хотят этого восстановления? Или это всё-таки бесполезно в нынешней ситуации?
Д. Пучков: Устроили они у себя государственный переворот вооружённый, привели к власти каких-то, на мой взгляд, достаточно странных персонажей, которые в том числе захватили власть вооружённым путём. Являются ли они выразителями чаяний украинского народа? Конечно, нет. Одна десятая процента населения бесновалась на Майдане, а результатами этой вакханалии наслаждаются все. Страна Украина теперь отдельная от нас, и мы соседи. Есть у человека жена, и человек с женой может развестись: не хочу я с тобой больше жить. Взял развёлся и убежал. И конкретный человек может жизнь свою построить так, что он эту жену больше не увидит никогда. Она исчезла из его жизни и всё. Эмигрировал куда-нибудь на Галапагосские острова, она, дрянь такая, до него больше не доберётся. А сосед — чего бы тебе ни хотелось — не денется никуда. И Россия никуда не денется. И родственники, которые живут в России, никуда не денутся. И те, которые живут на Украине, тоже никуда не денутся. Хотя вы их ухитрились поссорить. А вишенкой на торте — вы ещё оборвали все коммерческие связи. Мы, оказывается, страна-агрессор, и торговать с нами нельзя. Но не берите наш газ — они его не берут. Угробили металлургию, угробили химию, угробили машиностроение. Вы всё угробили. А почему? Потому что это бывший Советский Союз, эти связи нельзя разорвать. Но вы их разорвали. А что за этим последует? Вы знаете, чтобы войти в торговые сети со своим товаром, надо, например, заплатить, 300 тысяч баксов. Просто для того, чтобы тебя туда впустили. Многие кричат, что это много, но деньги несут. А значит, они есть, во-первых. А во-вторых, они отбиваются. Надо занести деньги, а потом, как на абонентском обслуживании, ещё заносить, заносить. А сзади-то, за спиной, ещё тысяча таких стоит со своими 300 тысячами баксов, а их не пускают, потому что уже никак. И вот ты выбежал из этой торговой сети — как ты обратно влезешь? А самое главное, с чем? С чем они обратно полезут? Отказались сыры какие-то продавать — сыры стали производить у нас в нужных количествах. Возможно, они не такие замечательные, наш пармезан, естественно, отличается от пармезана из Пармы, наша моцарелла — это не молоко буйволиц со склона Везувия.
А. Толстов: Это не на Украине всё-таки, там скорее сало.
Д. Пучков: Я вас уверяю, что большинство населения это не ест, а, даже если накормить, оно не отличит. Ну и куда вы теперь пойдёте? Если вертолётные заводы организованы здесь, если судостроительные заводы организованы здесь, если ваши специалисты, начиная с 2000-х годов ещё, старательно оттуда выманены, и почему-то они работают в Мурманске теперь, а не на Украине, где тепло и хорошо, а в Мурманске холодно и противно, но, получается, что им лучше работать там. И что вы теперь делать будете? Ракетные двигатели строить? Не будете.
А. Толстов: Это понятно. Если есть такой запрос, участие населения, политиков, экономистов, стоит ли нам поворачиваться лицом и как-то помогать. Если действительно для восстановления отношений это необходимо.
Д. Пучков: Я считаю, что украинский народ пострадал. Конечно, среди них есть некая доля, мягко говоря, неадекватных людей. Но остальные-то в чём виноваты? Это инертная масса, которая не за то и не за это. Вот эти крики про то, что мы братские народы — мы не братские народы, мы один народ. Это мы, те же самые. И что — нам ногу себе отрезать что ли? На мой взгляд, это неправильно. Идиоты рано или поздно уйдут. Надо дружить, надо восстанавливать связи. Но, повторюсь, место уже занято, куда вы придёте и что принесёте? И кому это теперь надо? А самое главное, зачем? И до тех пор, пока у руководства страны стоят вот эти персонажи, ничего хорошего не ждите, ничего не будет.
А. Толстов: Это вопрос нескольких лет?
Д. Пучков: Не знаю. Сколько в США денег хватит вот этих персонажей спонсировать, выдавать миллиарды из Международного валютного фонда, так и получится. Рухнет, может, кризис экономический, вот он уже одну ногу в дверь просунул, и вторая вот-вот. Может, завтра всё рухнет. Опять же, в Сирии всё хорошо, вот-вот война начнётся. Ничего угадать нельзя.
А. Толстов: Слушатель пишет, что ему нравятся фильмы с вашим переводом. «Что будет следующим?» — спрашивает.
Д. Пучков: В настоящий момент в кинотеатрах идёт художественный фильм «Зачинщики» с Заком Галифианакисом в главной роли. Накал идиотизма настолько высок, что словами передать невозможно. Можно сходить посмотреть в правильном переводе. На сайте у меня есть объявление — поищите, где идёт.
А. Толстов: Тут просят вас рассказать, как опер стал «Гоблином», просит сделать паузу в политике. Но я предлагаю это оставить на следующий раз или просто почитать в интернете. Когда в следующий раз придёте, может быть, с этого вопроса и начнём. Переводчик, публицист Дмитрий Пучков «Гоблин» был в этой студии. Дмитрий, спасибо вам, что пришли.
Д. Пучков: Вам спасибо.
А. Толстов: Приходите к нам ещё.
Новости
VIP
