Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Игорь Васильевич, добрый день.
Игорь Пыхалов. Добрый день.
Д.Ю. С Новым годом, и всё такое!
Игорь Пыхалов. Взаимно.
Д.Ю. Что сегодня?
Игорь Пыхалов. Сегодня мы поговорим о благородном маршале Маннергейме, который, по мнению некоторой особо одарённой части наших соотечественников, является спасителем нашего города.
Д.Ю. Не далее, как вчера по России-24 показывали документальный фильм про этого замечательного русского офицера, какой он был хороший.
Игорь Пыхалов. Да, это несомненно, и вообще, если верить определённой части нашей публики, то получается, что мы вообще только и думали, чтобы как-нибудь финнов обидеть, что существует Финляндия – такое маленькое, обязательно маленькое, белое и пушистое государство, которое никого не трогает, но мы на них сперва напали в 1939 году, потом опять же зачем-то напали 25 июня 1941 года, после чего они, скрепя сердце, вынуждены были нам объявить войну, но всё равно маршал Маннергейм, помня покойного государя Николая Второго, помня учёбу в Николаевском кавалерийском училище, приказал на наш город не наступать, и в итоге финские войска остановились на старой границе.
Д.Ю. А мы тем самым оба раза раскрыли свою гнусную совковую сущность.
Игорь Пыхалов. Совершенно верно. Но тут, чтобы, опять же, меня не обвинили, что я утрирую, я процитирую известного нашего историка Виктора Правдюка, это интервью радио «Свобода» 25 июня прошлого года: «Именно мы толкнули социал-демократическую республику Финляндия в объятия Третьего рейха. Мы в начале в ноябре 1939 года на неё напали, а если внимательно рассмотреть историю того, как Финляндия оказалась во Второй мировой войне на стороне Германии, как 26 июня 1941 года она вынуждена была объявить нам войну, то мы увидим, что это было ответом на действия Красной Армии».
Ну вообще, когда говорим о белости или пушистости Финляндии, естественно, можно также вспомнить, как эта маленькая Финляндия до этого дважды нападала на нашу страну в 1919 и 1921 годах …
Д.Ю. Не дожидаясь Красной Армии, да?
Игорь Пыхалов. Да, здесь я как-то об этом рассказывал. Но вообще очень показательно, что у этой страны в качестве опознавательного знака для танков, для самолётов была свастика.
Д.Ю. Они и сейчас её, по-моему, не особо стыдятся.
Игорь Пыхалов. Да, и сейчас опять же начали выносить, т.е. они некоторое время стыдились после того, как им вломили, и они были вынуждены перейти на нашу сторону в конце Великой Отечественной войны, но сейчас опять потеряли страх, они опять её выносят на публичное обозрение. Но здесь у нас есть множество одарённых людей, которые сразу же мне начнут резко возражать и говорить, что эта свастика совсем не та, потому что, во-первых, она синяя, а гитлеровская свастика чёрная, потом гитлеровская свастика под углом в 45 градусов, а эта прямая, ну и вообще это всё возникло само по себе, и это такой древний какой-то финский символ, очевидно.
Д.Ю. Солярный, да?
Игорь Пыхалов. Солярный. Ну конечно, надо признать, что не всякая свастика является фашистской, и когда мы находим какую-нибудь древнюю керамику, на которой идёт свастичный узор, то очевидно, что это к НСДАП и вообще к нацистской идеологии отношения, по всей видимости, не имеет. Но происхождение конкретно финской свастики вполне чётко прослеживается – она взялась у них от шведского графа Эриха фон Розена, который в 1918 году подарил тогдашней Финляндии, воюющей против нашей страны, 2 боевых самолёта, на которых как раз были намалёваны вот эти свастики, вот этот хакаристи. Опять же, этот символ вовсе не являлся родовым символом графов фон Розенов, как нам вещают некоторые одарённые люди, это лично сам граф Эрих фон Розен придумал, поскольку он был, как это ни покажется странным, убеждённым нацистом.
Д.Ю. Вот ведь!
Игорь Пыхалов. Да, и в будущем, уже в 30-е годы, он в своей родной Швеции как раз баллотировался в парламент по нацистскому списку, как один из лидеров их местных национал-социалистов. Мало того, при этом он был достаточно близким другом и даже родственником Геринга – они были женаты на родных сёстрах. И здесь получается, что финская свастика является, можно сказать, сестрой гитлеровской свастики, и даже, я так подозреваю, что старшей сестрой, т.е. как бы это не возникло пораньше, чем собственно нацистский символ.
Т.е. вот такая у нас мирная социал-демократическая Финляндия. Но тут надо всё-таки сказать, что не всё время от Гражданской войны и до Второй мировой войны Финляндия была таким чётким союзником Германии: во-первых, сама Германия в разное время была разной, т.е. до 1933 года это Веймарская республика, вполне демократичная, нацисты приходят к власти только в 1933 году. С другой стороны, у Финляндии был такой принцип, который сформулировал их первый правитель независимой Финляндии Пер Свинхувуд, который там вначале был председателем Сената, потом премьер-министром, потом регентом, потому что Финляндия начала свою государственность, как королевство, вассальное от кайзеровской Германии. Так вот, этот достойный человек в своё время заявил примерно так: любой враг России должен быть другом Финляндии. А поскольку у нас врагов много, и они разнообразные, то, соответственно, Финляндия дружила и с западными демократиями, типа той же Англии, Франции, и с Японией, ну и с Германией тоже. С Германией у них были такие давние связи. Вот время Зимней войны за Финляндию почти что вписались Англия и Франция, которые были готовы послать туда свои войска, но там не срослось, потому что мы успели всё-таки финнов разгромить весной 1940 года. Но после этого, взвесив весь расклад, финское руководство приняло решение, что дальше они будут добиваться реванша в отношении нашей страны, а также исполнения своих желаний, а желания у них были вовсе не только, чтобы вернуть территории, которые были на линии границы до Зимней войны, но и гораздо дальше, что вот эти все желания им поможет осуществить Гитлер.
Д.Ю. А гораздо дальше – это примерно до Урала было, да?
Игорь Пыхалов. Ну как сказать: у них был такой, скажем так, план-минимум – это провести границу по водным рубежам, т.е. это по Неве, когда Ленинград, естественно, срывается, дальше южное побережье Ладожского озера, потом Свирь, Онежское озеро, потом линия Беломорканала, ну и там дальше до Белого моря, и Кольский полуостров им. А вариант-максимум – это взять себе все земли, населённые финно-угорскими народами – это, как известно, у нас и Поволжье, и всякие там коми…
Д.Ю. Марийцы?
Игорь Пыхалов. Да, т.е. у нас там много кого есть, которые к ним…
Д.Ю. Мордва, т.е. все.
Игорь Пыхалов. Ну в конце концов даже при должной степени фантазии это те же самые ханты и манси – они тоже, в принципе, родственники, т.е. они какие-то угорцы, из того же семейства языкового. Вот такие были фантазии, и поэтому уже где-то к концу лета 1940 года начинаются финно-германские контакты.
Кстати, интересно: вот всякие эти правдюки – они люди уже достаточно в возрасте, т.е. наверняка застали Советский Союз, читали литературу, которая тогда издавалась, и как-то странно, что мимо них прошли дневниковые записи начальника штаба Сухопутных войск Германии Франца Гальдера, которые были у нас опубликованы ещё в такое кондовое советское время, потому что если бы тот же Правдюк заглянул бы в эти записи, он бы мог, например, прочесть следующую запись от 22 августа 1940 года: «Рёссинг (это военный атташе Германии в Финляндии) доложил о состоянии финской сухопутной армии, насчитывающей 16 дивизий. Перемена отношения фюрера к Финляндии. Помощь Финляндии вооружением и боеприпасами. Переговоры о разрешении прохода двум горным дивизиям по приморской дороге в Киркенес».
Здесь в чём ситуация: к тому моменту Германия уже смогла оккупировать Норвегию, и соответственно, там у них возникают проблемы с некоторой логистикой, с проходом через… естественно, это желательно осуществлять через территории нейтральных Финляндии и Швеции. И обе эти страны прогнулись. Но поскольку мы на тот момент ещё с Германией не воюем, то нас это как бы не затрагивает, хотя с точки зрения тех же западных стран, которые типа воюют с Германией, т.е. той же Англии, вообще говоря, за такого рода шаг уже можно Финляндию бомбить, потому что тут финны ответили согласием, т.е. 12 сентября 1940 года в Хельсинки был подписан соответствующий договор о транзите немецких войск через территорию Финляндии, и 21 сентября первые немецкие части появились на территории этой маленькой, но гордой страны.
Д.Ю. Ещё раз: в каком это году?
Игорь Пыхалов. 1940 год, т.е. осень 1940 года, соответственно, сентябрь. По большому счёту, тогда Гитлер уже замышлял воевать против нас, но план «Барбаросса» ещё не был подписан.
Когда Гитлер уже принял решение на войну, соответственно, конец декабря 1940 года, как раз в тот момент Гальдера, начальника штаба Сухопутных Сил Германии, посетил финский генерал-майор Пааво Талвела вместе с военным атташе Финляндии в Германии полковником Вальтером Хорном, и по этом поводу Гальдер в своём дневнике пишет следующее: «Я просил дать сведения о сроках приведения финской армии в состояние скрытой боевой готовности для наступления в юго-восточном направлении». И здесь же, поскольку эта книга была переводная с немецкого языка, примечание немецкого издателя: «Т.е. по обе стороны Ладожского озера в общем направлении на Ленинград».
Д.Ю. В 1940 году?
Игорь Пыхалов. Да, декабрь 1940 года.
Д.Ю. Красная Армия ещё никого не успела спровоцировать, да?
Игорь Пыхалов. Нет, мы уже спровоцировали, как бы, мы их обидели – победили в Зимней войне, но вот как раз Гитлер принимает решение о «Барбароссе», и здесь уже финны… тут генерала Талвела никто за язык не тянул, т.е. они уже предлагают свои услуги в наступлении по обе стороны Ладожского озера на наш город и окрестности.
Ещё через месяц, т.е. 30 января 1941 года, Германию тайно посещает начальник финского Генштаба генерал-лейтенант Эрик Хейнрикс, который приступил к переговорам со своим коллегой Гальдером, который в своём дневнике по этому поводу пишет: «30 января 1941 года, 13:00 – завтрак с генералом Хейнриксом, начальником финского Генштаба. 16:30 – совещание с генералом Хейнриксом», и дальше идёт перечисление – что именно они там насовещались: «Для доведения войск на границе до штатов военного времени после объявления мобилизации потребуется 9 дней (но это имеется в виду опять-таки финская армия). Скрытая мобилизация, однако её нельзя сделать совершенно незаметной. Направление главного удара по обе стороны Ладожского озера, 5 дивизий южнее и 3 дивизии севернее Ладожского озера». Потом в конце этот визит закончился торжественным ужином, который, как было официально объявлено, «прошёл под знаком дружбы и традиционного германо-финляндского братства по оружию». Эти традиции берутся из апреля 1918 года, когда именно с помощью германских интервентов финские «белые» во главе с Маннергеймом смогли победить финских «красных», т.е. оттуда возникли эти традиции боевого братства. Правда, там отдельные финские военные успели уже до этого повоевать в составе финского егерского батальона в кайзеровской армии в Первую мировую, т.е. там да…
Д.Ю. Против России воевали, да?
Игорь Пыхалов. Совершенно верно, да.
Д.Ю. Будучи частью Российской Империи, они поступили на службу немцам и там воевали против России.
Игорь Пыхалов. Да, т.е. это фактически предатели, и…
Д.Ю. Т.е. это как примерно как сейчас с Кавказа едут в Аль-Каиду повоевать там, поубивать наши русские войска.
Игорь Пыхалов. Да, примерно так. И вот сразу после этого визита начальника финского Генштаба финский посланник в Берлине Тойво Кивимяки от имени президента Рюти, который был после войны осуждён, как военный преступник, официально сообщил министру иностранных дел Третьего Рейха Риббентропу, что Финляндия становится на сторону Германии. Т.е. можно запомнить, что конец января – Финляндия уже себя объявила союзницей Германии, т.е. за это высказались военные, и по дипломатической линии тоже это подтверждено.
Дальше через 2 месяца, 30 марта 1941 года, после совещания у Гитлера Гальдер в своём дневнике пишет следующее: «Никаких иллюзий по отношению к союзникам: финны будут храбро сражаться, но их мало, и они ещё не оправились от поражения (Зимняя война 1939-40 года)», т.е., в принципе, уже всё понятно, что Финляндия – это союзница, но вот единственное, что плохо, с точки зрения Гальдера, что они ещё достаточно потрёпанные, не оправились от поражения годичной давности, поэтому их будет там, может быть, маловато.
Но кстати, здесь надо, забегая вперёд, сказать, что опасения Гальдера были напрасны, потому что финны в войне с нами в 1941 году выложились по полной, и вообще, если брать именно полноту мобилизации, т.е. кто тотальнее всего мобилизовал своё мужское население, то, естественно, это Германия и СССР, т.е. у нас под ружьё была поставлена примерно пятая часть от населения, ну а следующая – это Финляндия, потому что у них там при населении где-то 3, 6 млн., по-моему, было мобилизовано 650 тысяч человек в армию, из которых больше половины находились на фронте и воевали против нашей страны. Т.е. они очень старались помочь Гитлеру победить нашу страну.
Ну и наконец 24 мая 1941 года, т.е. за месяц до начала Великой Отечественной войны, начальник Генштаба Финской армии Хейнрикс и начальник оперативного отдела полковник Кустаа Тапало в сопровождении ещё 3 представителей финляндских вооружённых сил прибыли в Германию для окончательного согласования уже планов совместных операций. С немецкой стороны в этих переговорах участвовали фельдмаршал Кейтель, генерал Йодль и тот же самый генерал-полковник Франц Гальдер.
25-28 мая германский и финский Генеральные штабы уже окончательно всё урегулировали, утрясли, и согласно этим планам Финляндия должны была вступить в войну не сразу, а через 14 дней после начала немецкого вторжения.
Т.е. когда наши всякие одарённые особи заявляют ещё, что вот, дескать, Финляндия не напала 22 июня – так значит она вообще, наверное, хотела оставаться нейтральной, то, вообще говоря, вот такой порядок действий был заранее оговорен.
Д.Ю. А в чём смысл был? Т.е., типа, немцы нападают, наши усиленно стягивают все войска, оголяя там какие-то участки, и, по всей видимости, после этого ударить…
Игорь Пыхалов. По всей видимости, я тут уже не знаю, это уже надо было бы смотреть подробности финско-немецких переговоров. Наверное, это с финской стороны было уже такое выторговано, именно такая вот уступка, чтобы облегчить финской армии наступление, потому что всё-таки это государство не слишком большое, армия не слишком хорошо вооружена и потрёпана, поэтому да, чтобы, действительно, они могли наступать тогда, когда перед ними будут более лёгкие задачи, чем если они бы с самого начала…
Д.Ю. А вот к вопросу о потрёпанности финской армии: вот война Финская, Зимняя война с Советским Союзом – потрёпанность в чём выражалась? У них, как известно, каждый финн убил по 100 русских, это не подвергается сомнению, а русские-то сколько-нибудь финнов убили? Это про что вообще – про то, что резко убыл личный состав, потому что их поубивали, ранили, покалечили, пропали без вести, или оружия лишили – что это такое?
Игорь Пыхалов. Для них, действительно, были такие существенные потери в личном составе, потому что, естественно, если сравнивать с нами, мы потеряли в несколько раз больше – это, увы, факт. Но у финнов, они сейчас признают, что у них было убито или пропало без вести с концами 26 тысяч военнослужащих. Возможно, эта цифра занижена, но если занижена, то ненамного. Т.е., казалось бы, не слишком много, но у них на тот момент, на Зимнюю войну, армия была после мобилизации где-то 300 тысяч, т.е., получается, каждый 10-тый убит, плюс ещё где-то, по-моему, 44 тысячи раненых. Я так подозреваю, не все из этих раненых смогли потом вернуться в строй. Т.е. потери не такие критичные, чтобы вообще отбить желание воевать, но существенные.
Д.Ю. 10% - это немало.
Игорь Пыхалов. И потом, естественно, были потери материальной части, правда, потом уже с помощью немецких друзей эта матчасть была частично восполнена.
Теперь по поводу этих совместных финско-немецких планов: во-первых, надо понимать, что на Финском фронте помимо финнов сражались и немецкий войска тоже, которые уже и находились в Финляндии, и потом при необходимости могли быть туда переброшены, потому что Швеция вполне охотно пропускала через свою территорию немецкий транзит. Планировалось, что Финская армия создаст 2 ударные группировки, одна из которых будет наступать у нас на севере, также на Петрозаводск, а вторая – на Ленинград и его окрестности, причём по обеим сторонам Ладожского озера.
Ну ещё в качестве отдельного оперативного направления был выделен полуостров Ханка, на котором после Зимней войны была открыта наша военно-морская база, и надо сказать, что как раз полуостров Ханка – был в первые месяцы войны единственным местом, где наша Красная Армия не отступала, а наоборот наступала, т.е. мы там смогли отбить все финские атаки и кроме того захватить ещё ряд соседних островов. Потом, правда, уже осенью 1941 года эту базу пришлось эвакуировать. Причём наши некоторые военные историки считают, что это решение, возможно, было ошибочным, там просто, видимо, решили, что, во-первых, это очень удалённый театр, его сложно снабжать, ну и второе – чтобы всё стянуть в Ленинград. Но тем не менее, был и такой ещё театр военных действий.
Дальше что происходит: чтобы соблюсти все тогдашние обычаи, 17 июня 1941 года Финляндия выходит из Лиги Наций.
Д.Ю. Это тогдашняя ООН?
Игорь Пыхалов. Да. Вообще это организация интересная: во-первых, её в своё время так же добровольно покинули Германия и Япония, а нас оттуда исключили после начала Зимней войны, причём исключили с нарушением процедуры. Но вот Финляндия сама добровольно вышла за 5 дней до Великой Отечественной войны. Спрашивается, если, по мнению некоторых наших таких одарённых товарищей, Финляндия собирается соблюдать нейтралитет, то зачем же вот так брать и выходить из этого международного органа? Казалось бы, совершенно незачем, но тем не менее, они это делают, а на следующий день, т.е. 18 июня, объявляют всеобщую мобилизацию. И в тот же день, 18 июня, немецкие войска, находившиеся на территории Финляндии, начинают выдвигаться к советской границе, и на следующий день, т.е. 19 июня, тот самый генерал-майор Талвела в своём дневнике записывает: «Предварительный приказ о наступлении получен». Но поскольку мы знаем, благодаря Виктору Правдюку, что Финляндия собиралась соблюдать нейтралитет, то, естественно, верить этому генералу не следует, потому что какой может быть предварительный приказ о наступлении, если страна будет нейтральной?
Но дальше что уже происходит: 21 июня, как раз накануне гитлеровского нападения, финны начинают некоторое активное шевеление – во-первых, они высаживают свои войска на Аландских островах – это такое место в Ботническом заливе, в своё время, когда мы победили Швецию в последний раз в 1809 году и включили Финляндию в состав своей страны, то там статус этих островов был особо оговорён, что они вместе со страной Финляндией переходят в состав Российской Империи, но при этом они являются нейтральными и демилитаризованными, т.е. там нельзя держать войска, нельзя строить укрепления. Потом после того, как Финляндия стала независимой, соответственно, эти острова перешли, т.е. были в составе уже независимой Финляндии, но опять же этот нейтральный статус был подтверждён международными соглашениями о том, что там финны не могли держать своих войск. Но вот 21 июня они высаживаются, и кроме того, они не просто высаживаются – они там также арестовали персонал нашего консульства.
На следующий день, когда 22 июня идёт гитлеровское нападение, то группа финских диверсантов пыталась взорвать шлюзы Беломор-Балтийского канала, но неудачно.
Д.Ю. Тут – извиняюсь, перебью – это же наше любимое, т.е. нам Александр Исаевич Солженицын доподлинно сообщил в таком великом труде «Архипелаг ГУЛАГ», что всё строительство Беломорканала – это сплошная… как это он, великий русский писатель – «тухта», у него эта «тухта» сплошная, что глубина Беломорско-Балтийского канала везде была полметра, и никто там плавать не мог. Я сделал такое скромное предположение, что великий математик Александр Исаевич просто не знал, что такое шлюзы, когда закрывают, воду наливают, переливают, зачем шлюзы строят, он, видимо, тоже не знал. А самое главное – тупые финны, видимо, тоже не знали, что Беломорско-Балтийский канал не работает, А.И. Солженицын забыл им рассказать или не успел, я не знаю, и поэтому засылали диверсионные группы для того, чтобы взрывали шлюзы. Вопреки Александру Исаевичу оказывается, там всё время что-то плавало туда-сюда, доставлялись грузы, по всей видимости, военные для обороны северо-запада страны, и финны хотели его того, да?
Игорь Пыхалов. Дальше происходит такой интересный казус: Финляндия хотя уже по официальным договорённостям является союзницей гитлеровской Германии, но эти договорённости тайные, и по этим договорённостям Финляндия должна вступить в войну позже. Но тут, как часто бывает в таких ситуациях, происходит накладка, и когда утром 22 июня Гитлер выступает с речью к немецкой нации о начале войны против Советского Союза, то он там, перечисляя всех своих союзников, также радостно поведал немецкому народу, что вместе с нами сражаются наши финские братья. И эта речь была в том числе опубликована на первой полосе крупнейшей финской газеты «Хельсингин саномат». Произошёл некий скандал, и по этому поводу Виктор Правдюк пишет следующее: «Финский МИД немедленно выразил протест, и вечером около 18 часов тот же Геббельс заявил по берлинскому радио, что произошла ошибка, и Финляндия не воюет». Ну естественно, здесь надо верить Геббельсу и Правдюку, что Финляндия не воюет и, видимо, не собирается воевать.
Д.Ю. Они на одной стороне – Геббельс и Правдюк.
Игорь Пыхалов. Но вообще, если брать финские планы дальнейших действий, надо понимать ещё такую вещь: поскольку Финляндия оказалась на стороне проигравших, и там они чудом успели вовремя переобуться с минимальными потерями и для страны, и для её руководства, хотя всё равно целый ряд государственных деятелей пришлось отдать под суд, но там никого не казнили, им там просто дали разные сроки, которые, как правило, они не отсидели, гораздо меньше. Тем не менее, у финского руководства к концу войны было такое сильное подозрение, что их там «кровавая гэбня» будет сейчас шерстить, искать доказательства и потом, может быть даже, судить и вешать. Поэтому изрядная часть финских официальных документов по поводу вступления Финляндии в войну просто уничтожены. Но по этому поводу у нас есть такой источник, как мемуары различных финских государственных деятелей, и здесь мы можем их почитать, поскольку они опубликованы, в т.ч. и в нашей стране, и в русском переводе, и там весьма интересно.
Возьмём дневник Юхо Паасикиви. Паасикиви вообще входил в высшее финское руководство, после того, как пошёл вот этот процесс переобувания Финляндии, когда Маннергейм стал президентом Финляндии и заключил мир с нами, а Паасикиви стал премьер-министром, а потом он просто сменил Маннергейма. В советское время была линия Пасикиви-Кекконена, Кекконен, это следующий президент – на дружбу и сотрудничество с нашей страной. Но в тот момент он ещё не был нашим другом, и он 23 июня 1941 года пишет в дневнике следующее: «Был у Рюти на его летней квартире (как мы помним, Рюти – это тогдашний финский президент), Рюти рассказал: 3 июля 1941 года мы выступаем, т.к. к этому сроку немцы в Северной Финляндии будут готовы. Мы уточнили будущую границу Финляндии. Границы будут установлены в зависимости от исхода войны и от того, что станет с Советским Союзом. Сейчас стоит вопрос о Восточной Карелии. Германский посланник передал Рюти собственноручное письмо германского фюрера, в котором фюрер обращает внимание, что Германия и Финляндия во второй раз будут сражаться вместе, и заверял, что он не оставит Финляндию в беде. Это хорошо. Маннергейм, который приходил к Рюти, был также этим очень удовлетворён. Маннергейм сказал Рюти, что немцы преуспели против Советского Союза с самого начала гораздо больше, чем можно было предвидеть. У Советского Союза дефицит высшего командного состава. Фалькенхорст — на севере Финляндии, он командует германскими войсками. О финляндских условиях мира говорили с Риббентропом, и он их одобрил».
Т.е. вот такое свидетельство, но конечно, если у нас Правдюк и Геббельс говорили совсем другое, то этому, наверное, верить нельзя.
Другое свидетельство, точнее, другого финского государственного деятеля – это у них там был такой деятель по имени Вяйнё Войонмаа, он был финским дипломатом, кстати говоря, он входил в социал-демократическую партию, которая так восхищает Правдюка. В письме сыну он пишет следующее: «Воскресенье 22 июня 1941 года. Во время утренней прогулки встретили на лесной тропинке четырёх дочерей Таннера…» Таннер – это тоже финский государственный деятель, он тоже был до этого министром иностранных дел, кстати говоря, как и Войонмаа, только они были в разное время, т.е. Войонмаа был в конце 20-ых годов министром иностранных дел, а Таннер был министром иностранных дел во время Зимней войны, после чего по настоянию Советского Союза после поражения в войне он был с этого поста снят и был перемещён на пост министра торговли. Т.е. можно сказать, это два бывших министра иностранных дел сейчас будут общаться. Значит, встретил он четырёх дочерей его, «которые сообщили, что Германия объявила войну России. Они пригласили нас в Соркки (Имение В.Таннера неподалёку от Хельсинки). В Соркки мы всё время слушали радио... Таннеру было известно, что Финляндия вступит в войну через десять дней и что ближайшие дни будут весьма критическими».
Т.е. вот поговорили двое бывших министров иностранных дел Финляндии, и оказалось, что одному из них, а именно – Таннеру, было известно, что Финляндия через 10 дней после 22 июня вступит в войну. По итогам Великой Отечественной войны Таннер тоже был осуждён, как военный преступник, правда, ненадолго и очень быстро вышел.
Кстати, по поводу вот этой социал-демократии, которой восхищаются: как раз на предвоенном совещании социал-демократов финских этот самый Таннер высказал дословно, что «дальнейшее существование России нецелесообразно».
Д.Ю. Кому, как не ему, очевидно, да.
Игорь Пыхалов. Да. Т.е. вот такие у нас там друзья. Дальше, что происходит в эти дни между 22 июня и 26 июня…
Д.Ю. Я извиняюсь, перебью: если бы товарищ Сталин сказал, что дальнейшее существование Финляндии нецелесообразно, или Германии, которая полмира кровью залила, нецелесообразно, я представляю, какой бы вой стоял до сих пор. Что-то я про такое от наших друзей и не слышу.
Игорь Пыхалов. Ну, несомненно. Что происходит дальше: 23 июня немецкие самолёты, вылетевшие из Восточной Пруссии, сбрасывают мины на наш морской фарватер возле Кронштадта, после чего садятся на финских аэродромах. С точки зрения международного права, это вещь совершенно недопустимая, потому что если страна официально объявила о нейтральном статусе, то она должна все военные самолёты, суда, оказывающиеся в её территориальных водах или в пространстве, интернировать, т.е. помещать…
Д.Ю. Что значит это слово?
Игорь Пыхалов. Это значит, что это транспортное средство – самолёт или корабль – задерживается до окончания войны, экипаж разоружается и помещается, скажем, в лагерь для перемещённых лиц.
Д.Ю. Потому что они нейтральные, да?
Игорь Пыхалов. Да, таковы законы войны. Ну или в более ранние, можно сказать, рыцарские времена, Русско-японской войны могли взять честное слово с офицеров, что они не будут участвовать в войне, тогда их выпустят. Т.е., грубо говоря, вот эти самолёты и их экипажи должны были быть из войны выведены.
Д.Ю. Да, а вместо этого они предоставляют аэродромы для нацистов, а нацисты с этих аэродромов минируют наши фарватеры.
Игорь Пыхалов. Т.е. получается челночный такой рейс, ну так же, как потом мы с американцами – мы предоставляли им аэродромы в районе Полтавы, и те летали бомбить Германию, а потом к нам садились. Т.е. здесь они работают примерно по такой же схеме.
24 июня, т.е. на следующий день, посол Финляндии в Берлине Тойво Кивимяки вручил Герингу Орден Белой Розы - это был один из высших орденов Финляндии. Кстати, интересно, что спустя 64 года, в 2005 году такой же орден вручили Георгию Вилинбахову, заместителю директора нашего Эрмитажа, за то, что он вместе со своим начальником Михаилом Пиотровским устроили здесь такую замечательную выставку, посвящённую Маннергейму.
Д.Ю. Только я хотел закричать: что-то мы забыли про нашего красавца стройного.
Игорь Пыхалов. Соответственно, Пиотровский за это получил Орден Финского Льва, а вот Вилинбахов – Орден Белой Розы, который в своё время получил и Геринг.
Д.Ю. Только поздравить!
Игорь Пыхалов. Ну, в принципе, если учесть, что всё-таки Геринг реально был в своё время боевым офицером и ветераном Первой мировой войны, наверное, если бы он узнал о таких награждённых коллегах, ему было бы неприятно.
Д.Ю. Видимо, наградили за действия, приравненные к боевым.
Игорь Пыхалов. Получается, да. Наконец, на следующий день, т.е. 25 июня 1941 года советская авиация наносит бомбовый удар по 18 финским и норвежским аэродромам, где базируется немецкая авиация. Надо понимать опять же, что раз уж Финляндия допустила у себя на территории присутствие войск враждебного нам государства, точнее, не просто враждебного, а воюющего против нас государства…
Д.Ю. И тут не просто допустила, а пригласила, по всей видимости.
Игорь Пыхалов. Ну да, по заключенному до этого соглашению, то это вполне законная цель для наших ударов. И когда тут нас Правдюк уверяет, что после этого Финляндия была вынуждена объявить нам войну, то могу привести пример, что месяц спустя, т.е. 30 июля 1941 года, точно так же поступили англичане: они тоже нанесли бомбовый удар по финскому городу Петсамо, нынешняя Печенга, где на финском аэродроме находились немецкие самолёты, немецкие войска. Но после этого Финляндия почему-то не объявила войну Англии, а ограничилась только тем, что они разорвали дипломатические отношения. Ну в общем-то, вполне понятно, потому что здесь действительно мы для Финляндии враги, причём то, что они будут против нас воевать, это уже заранее оговорено, а фактически мы вот этой бомбёжкой просто дали удобный пропагандистский предлог, но не более того, потому что всё равно, как мы видим, даже если бы ничего не было, даже если бы мы вели себя идеально и всепрощающе, всё равно бы через 10 дней после 22 июня нам бы объявили войну, и на нас бы напали. Ну а Англия – совсем другое дело. Правда, надо сказать, что финнам это не помогло, и потом Англия сама объявила войну Финляндии, но реально боевых действий там практически не велось, кроме таких эпизодических действий авиации и флота.
Ну и как раз по поводу вот этой финской пропаганды: тот же самый Вяйнё Войонмаа, которого я цитировал, в своих письмах пишет следующее, как раз на следующий день после этой бомбёжки: «Сегодняшний день прояснил многие вещи – Финляндия снова ведёт священную «оборонительную войну», в которой повинна Россия. У Финляндии же не было никаких причин воевать. И никто не сказал ни слова о том, что немецкий военный плацдарм в Финляндии мог дать России основания упрекнуть нашу страну в том, что она не держит данного ею слова. Русские объявили нам войну - а о том, что это было спровоцировано, никто и не упоминает!» Это он пишет о своих коллегах-парламентариях, потому что Войонмаа, как я уже сказал, был членом социал-демократической партии и кроме того бывший министр иностранных дел, а на тот момент он возглавлял комиссию по иностранным делам финского парламента.
Но при этом, интересно, что, трубя на весь мир о советской агрессии, сами финские парламентарии не особенно шифровались, например, один из депутатов по фамилии Салмиала в своём выступлении сказал дословно следующее: «Нам необходимо объединить теперь все финские племена, нам нужно осуществить идею создания Великой Финляндии и добиться того, чтобы передвинуть границы туда, где проходит самая прямая линия от Белого моря до Ладожского озера». Ну, как мы понимаем, это достаточно такая скромная заявка, т.е. это как раз тот вариант-минимум – по водным путям граница.
Д.Ю. «Дойти до старой границы и там остановиться», да?
Игорь Пыхалов. Ну, малость подальше, чем старая граница. При этом один из его коллег-депутатов его просто попытался прервать, сказав, что не нужно говорить всего, что думаешь, на что этот депутат Салмиала возразил, что вообще заседание закрытое, поэтому, дескать…
Д.Ю. … городи, что хочешь, да?
Игорь Пыхалов. Да, типа, и не страшно. После того, как была объявлена война, и Финляндия вступила в войну, войска получили приказ Главкома маршала Маннергейма, в котором говорилось дословно следующее, я зачитаю: «Во время освободительной войны 1918 года я сказал карелам Финляндии и Востока, что не вложу меч в ножны, пока Финляндия и Восточная Карелия не будут свободны. Я поклялся в этом именем крестьянской армии, полностью доверяя самоотверженности наших мужчин и самопожертвованию женщин. Двадцать три года Северная Карелия и Олония ожидали исполнения этого обещания, полтора года после героической Зимней войны финляндская Карелия, опустошённая, ожидала восхода зари… Солдаты! Эта земная твердь, на которую вы ступите, орошена кровью и страданиями родственных народов, это святая земля. Я верю, что наша победа освободит Карелию, ваши действия принесут Финляндии большое счастливое будущее».
Что было дальше: первые недели финского участия в войне наши войска достаточно успешно держались, но потом, поскольку, к сожалению, на других участках фронта дела складывались не так удачно, мы были вынуждены часть войск перебрасывать с Карельского перешейка и с территории Советской Карелии на другие участки фронта, это позволило финнам осуществить там уже ближе к сентябрю достаточно успешное наступление.
Но вот когда у нас наши обличители, любители Маннергейма говорят о том, что он, дескать, мог взять Ленинград, наступая с Карельского перешейка, но не сделал этого, надо просто посмотреть на карту и вспомнить некоторые географические и военно-топографические особенности. Ведь если мы посмотрим на карту, то можем увидеть, что Карельский перешеек здесь имеет форму треугольника, поставленного на вершину, т.е. в сторону Финляндии он расширяется, в сторону Ленинграда он достаточно сильно сужается, и поскольку Финляндия для нас была страной враждебной, то по ту сторону границы была линия Маннергейма, которую мы прорвали в Зимнюю войну, потом прорвали в Великую Отечественную, а с нашей стороны там был Карельский укрепрайон, который тоже был достаточно оборудован в военно-инженерном отношении. При этом, поскольку здесь перешеек сужается, то его и оборонять гораздо проще, а прорвать гораздо труднее, поэтому для Финской армии его прорвать в случае, если он изготовлен к обороне, задача очень нетривиальная. Но поскольку финнам удалось, когда они начали своё наступление, достаточно быстро опрокинуть и окружить наши войска в районе Выборга, то к 1 сентября 1941 года финны вышли на линию старой границы по реке Сестре и после этого в течение нескольких дней пытались штурмовать Карельский укрепрайон, пользуясь тем, что там наших войск почти не было. Причём, действительно, им удалось углубиться в нашу территорию, они заняли Старый Белоостров и ещё целый ряд населённых пунктов, а 4 сентября даже смогли захватить один из наших ДОТов.
При этом что надо сказать: когда у нас разные люди пишут, что, дескать, финны остановились на старой границе, я даже процитирую такого по большому счёту приличного автора, как Дмитрий Стешин, это наш корреспондент «Комсомольской правды», который известен своими репортажами из ряда «горячих точек», а здесь вот он зачем-то написал статью в защиту Маннргейма и мемориальной доски под названием «Тоска преткновения по Маннергейму», где пишет следующее: «Во Второй мировой войне Финляндия участвовала «спустя рукава», с прохладцей. Финская армия вышла на свои старые границы по рекам Сестра и Свирь и встала. Немцы пытались соединиться с финнами, но им не дали, благодаря первой в Великой Отечественной войне успешной наступательной операции – т.н. Тихвинской. Финны, конечно, могли пойти фашистам навстречу, форсировав реку Свирь, но не стали этого делать. Разумеется, Финская армия держала Северное кольцо блокады Ленинграда, но оттуда по умирающему от голода Пиетари, как финны называют Петербург, не прилетел ни один снаряд. Немцев на старые свои границы финны не пустили, за это их тоже можно поблагодарить».
Д.Ю. И ещё за миллион умерших от голода тоже надо поблагодарить.
Игорь Пыхалов. Здесь практически ляп почти в каждой фразе. Ну, в качестве такого самого очевидно ляпа – что река Свирь никогда не была финской границей, ни старой, ни новой, она была только в некоторых их мечтаниях линией границы, а реально даже до Зимней войны старая финская граница проходила много севернее.
Д.Ю. У нас есть карта? Мы можем это показать на карте?
Игорь Пыхалов. Да, у нас есть карта, и на ней можно реально посмотреть, что финны здесь продвинулись гораздо южнее. Но что интересно: и на реке Сестре, т.е. непосредственно на подступах к Ленинграду, Финская армия вполне бодро и весело попыталась начать штурм Карельского укрепрайона, и то, что этот штурм не удался, это заслуга не благородного маршала Маннергейма, а заслуга советских войск, которые нанесли контрудар. И вот получается, что 3 сентября Старый Белоостров взят финскими войсками, причём это именно наша территория, соответственно, дальше они продвигаются, но 5 сентября уже контрудар, и Старый Белоостров освобождён.
И я тут просто зацитирую наградной лист на командира отделения 181-го стрелкового полка 291-ой стрелковой дивизии красноармейца Смирнова Михаила Алексеевича, 1916 г.рождения, русский, беспартийный, в РККА с 1940 года: «Смирнов в неоднократных боях с врагом за свою социалистическую Родину, партию Ленина-Сталина проявил своё мужество, отвагу и преданность Родине. Тов.Смирнов особо показал себя в боях за Родину при изгнании белофиннов из Белоострова. К бою своё отделение тов.Смирнов подготовил хорошо. Умелое руководство в бою дало возможность тов.Смирнову на протяжении всего боя не иметь потерь. Энергичными и бесстрашными действиям своего отделения Смирнов первый вошёл в Белоостров, огнём своего отделения метко разил врага, в результате боя отбил у белофиннов 1 орудие, 4 ручных пулемёта и много другого оружия противника. За умелое руководство отделением в бою, личный пример и бесстрашие в бою с врагом тов.Смирнов достоин правительственной награды – ордена «Красное Знамя»».
На самом деле ему за это дали только медаль «За отвагу!», поскольку в первые месяцы войны у нас были скупы на награждения, ну и понятно – поскольку армия терпит поражения, то там особо награждать не будешь, но тем не менее, что мы видим из этого текста: когда наши любители Маннергейма нам вещают, что дескать финны не сделали ни одного выстрела с севера по Ленинграду, то обнаруживается, что они это не сделали, потому что вот то самое орудие, которое они притащили в Старый Белоостров, было захвачено отделением товарища Смирнова, и те же самые финны из этого Старого Белоострова были Смирновым и его товарищами выбиты.
Д.Ю. Ну тут, извиняюсь, перебью: интересно – артиллерия у финнов была? По всей видимости, была. Вели ли финны огонь из этой артиллерии? По всей видимости, вели. Были ли у финнов орудия такой мощности, чтобы с этих рубежей добивать до города Ленинграда? Нет, не было. Баир Иринчеев очень интересно в ответе знаменитому писателю Даниилу Гранину на пальцах объяснял, что у финнов было, и почему они физически не могли стрелять по городу Ленинграду.
Игорь Пыхалов. Ну просто здесь ситуация такая, что если бы не было вот этих красноармейцев из 181-го полка, которые контратаковали финские войска в Белоострове, то финны бы продвинулись и дальше, в конце концов они бы смогли те полевые орудия, которые у них имелись, подтащить на ту дистанцию, когда уже можно гвоздить по Ленинграду, и они бы это, несомненно, сделали.
По поводу того, что они не хотели пересекать границу: с рекой Сестрой мы разобрались, что они у нас побывали и были выкинуты обратно, но одновременно же части 6-го корпуса Карельской армии под командованием генерал-майора Талвела двинулись в обход Ладожского озера как раз к той самой реке Свирь, которая, по мнению некоторых, является границей, хотя таковой не является. При этом когда они дошли до старой границы, то командир 30-го пехотного полка 7-ой пехотной дивизии финской отдал такой приказ вверенным войскам: «С торжественным настроением мы переходим государственную границу, вступая на старую финскую территорию страны Калевалы (кстати, обращаю внимание, что они дошли до границы, они её переходят, и тем самым вступают на финскую территорию страны Калевалы), которая была нам недоступна многие столетия. Мы в сражениях несём нашему народу, всем его последующим поколениям светлое будущее. На нашу долю легло исполнить великое пожелание финского народа, на это решились самые отважные. Нанесём же последний сильный удар во имя устойчивого мира для всего нашего народа и во имя всего счастливого будущего родственных финнам народов на древней Карельской земле».
А через несколько дней после этого сам генерал-майор Талвела своему секретарю задиктовал, это 8 сентября было – как раз день установления блокады, генерал-майор Талвела задиктовал секретарю следующий текст: «Я прибыл на Свирь и почувствовал могучее её течение. По ней спокойно пройдёт теперь новая граница Финляндии, о которой я грезил во сне». Ну, надо понимать, что, действительно, Пааво Талвела, наверно, о ней грезил, потому что он был участником как раз той самой, как у нас в советской историографии именовали, «Карельской авантюры» - когда в ноябре 1921 года финские войска вторглись в Советскую Карелию, то как раз Талвела, тогда он был просто майор, в этом тоже участвовал, но тогда не получилось дойти до Свири, тогда их гораздо раньше тормознули и выкинули обратно. А тут действительно, как говорится, «сбыча мечт», т.е. он дошёл до Свири и посмотрел на её могучее течение.
Кстати, если мы посмотрим на карту, то можем обнаружить, что финские войска не просто дошли до Свири – они её пересекли, т.е. они захватили целый ряд плацдармов на южном берегу Свири, но дальше они не продвигались, потому что ждали своих союзников. Но об этом я чуть позже.
Дальше, если уже говорить про всякие торжественные речи, то как раз в преддверии ожидаемого падения Ленинграда, а ведь там не одни финны участвовали в наступлении на наш город, там главный удар наносили немцы с юга, соответственно, у них тоже была заготовлена торжественная речь, с которой должен был выступить будущий финский президент Юхо Паасикиви. Речь должна была дословно звучать следующим образом: «Пала впервые в своей истории некогда столь великолепная российская столица, находящаяся вблизи от наших границ. Это известие, как и ожидалось, подняло дух каждого финна… Для нас, финнов, Петербург действительно принёс зло. Он являлся памятником создания русского государства, его завоевательных устремлений». Но поскольку не срослось, эта речь пропала втуне и не была произнесена.
И что получилось: поскольку обнаружилось, что Красная Армия ещё не уничтожена немецкими союзниками, и советские войска смогли нанести такой мощный контрудар на линии старой границы, точнее, линии Карельского укрепрайона, то дальше финское командование поняло бессмысленность этих штурмов, поскольку у них не хватает для этого ни соответствующей численности войск, ни наряда сил, потому что всё-таки, чтобы штурмовать укрепрайон, нужна и крупнокалиберная артиллерия, причём в товарных количествах, и другие средства поддержки, поэтому там наступление остановилось, и на этом участке наступило затишье. Но эта ситуация была, в общем-то, вынужденная. И здесь просто даже интересно: давайте сопоставим с тем, что происходит на южных рубежах нашего города – там на нас наступает группа армий «Север» во главе с фельдмаршалом Вильгельмом фон Леебом, 8 сентября они устанавливают блокаду, т.е. когда выходят к Ладожскому озеру, отсекают наш город, после чего немцы пытаются в течение сентября наш город штурмовать с юга, но уже к последней декаде сентября эти попытки прекращаются, и фактически с конца сентября здесь тоже наступает то же самое позиционное затишье, т.е. немцы, как и финны, тут тоже держат кольцо блокады, т.е. блокируют наш город с целью таким образом выморить его население и гарнизон, но попыток штурма уже не ведут. Очевидно, по логике наших маннергеймославцев получается, что, наверное, и Вильгельм фон Лееб тоже был таким тайным любителем нашего города, и поэтому он приказал своим войскам больше Ленинград не штурмовать, а перейти к обороне. Причём, действительно ведь, его через пару месяцев после этого сняли с должности, причём якобы по состоянию здоровья, и потом, по-моему, он где-то с января 1942 года находился на каких-то тыловых должностях или даже вообще в отставке. Т.е. это очевидно, что человек был таким скрытым патриотом Петербурга, и мы, как порядочные люди…
Д.Ю. Вполне заслуживает такой же доски, как Маннергейм.
Игорь Пыхалов. Да, даже не такой же, поскольку всё-таки немецкое направление было таким более важным, более критичным – это, наверное, на Невском проспекте надо ему обязательно…
Д.Ю. Доску с дубовыми листьями.
Игорь Пыхалов. Да, совершенно верно. Но фактически логика та же самая: т.е. раз он не штурмует, значит, видимо, имеет цель нам помочь тайно. Но если взять наш финский участок фронта, к северу от нашего города, на Карельском перешейке, то там, хотя таких масштабных боевых действий не шло, но люди продолжали гибнуть, и в ноябре 1941 года тоже, т.е. если посмотреть на документы, там потери несутся. Т.е. это вовсе не была такая мирная граница, это была линия фронта, но фронта не действующего, т.е. наступательных операций с обеих сторон там в этот момент не велось.
Но в это время финская армия наступала в других местах: во-первых, та же самая река Свирь, чьё могучее течение с такой радостью наблюдал генерал-майор Талвела, потому что финны туда пошли не просто так – во-первых, они собирались там установить свою новую границу, но кроме того они там должны были встретиться с немецкими войсками, потому что немцы после того, как убедились, что Ленинград взять штурмом не удаётся, они решили здесь сделать второе кольцо блокады. Т.е. получается, что Ленинград блокирован по суше, но остаётся дорога по Ладожскому озеру – во время навигации там можно на судах что-то возить, а во время, когда лёд, там можно что-то по льду, поэтому немцы начали наступление на Тихвин, чтобы потом в итоге пройти по всему побережью Ладожского озера, на реке Свирь встретиться с финскими войсками, и тогда уже получается, что здесь образуется второе кольцо, и тогда уже вообще в Ленинград будет не проникнуть никак, кроме как по воздуху, да и то уже лететь придётся довольно далеко. Т.е. успех этой операции означал уже полное уничтожение населения нашего города голодом, как и планировалось в тех документах, которые я в прошлый раз тут зачитывал. И в принципе, финны в этом поучаствовали, но так – по мере сил: т.е. они дошли до Свири, там частично её форсировали, дальше они ждали немцев, но не срослось, потому что там Красная Армия осуществила одну из своих первых успешных наступательных операций – Тихвинскую и отбросила немцев за Волхов, и таким образом второе блокадное кольцо так и не было сомкнуто, и у нас была создана та самая Дорога Жизни, по которой блокированный Ленинград и снабжался. Но в том, что это было создано, никакой заслуги финнов и их Главкома нету, это целиком заслуга наших красноармейцев и нашего командования, которые не позволили немецким войскам это кольцо замкнуть.
А финны тем временем, раз не получается ни там, ни здесь, начали наступление на Петрозаводск, и 2 октября они его заняли. Таким образом, здесь уже любой человек, более-менее грамотный, никак не скажет, что дескать тут финны не перешли за пределы своей старой границы, потому что Петрозаводск, как столица Советской Карелии, никак не может быть отнесён к Финляндии, только разве что в каких-то самых буйных антисоветских фантазиях.
Что было дальше: Финляндия не была нацистским государством, т.е. это всё-таки парламентская демократия, и там, например, те же самые социал-демократы избирались в парламент, но это уже были совершенно другие СД-ки, т.е. не те, которые воевали в гражданскую войну с Маннергеймом. Это были СД-ки правильные, чьи лидеры считали, что существование России нецелесособразно. Но там были и другие партии, и более радикальные, и правые. Тем не менее, на территории Советской Карелии, которую заняли финские войска, было осуществлено то, что, говоря прямо, является этнической чисткой, т.е. всё население было разделено на 2 категории: первая категория – это люди, расово правильные, расово чистые, это финны, которые там живут, карелы, вепсы, ну и представители других финно-угорских народов. Соответственно, они оставались на свободе, их могли принять на работу и платить им какие-то деньги за это. Там нашлись и те представители этих национальностей, которые пошли служить в финскую армию, совершив тем самым акт измены Родине, но это, в общем-то, были люди первого сорта. Все остальные люди – всё русскоязычное население были людьми второго сорта, и они были помещены в концлагеря. Правда, опять же, справедливости ради надо сказать, что это были не лагеря уничтожения, а просто лагеря, скажем так, для нежелательных лиц.
Д.Ю. Просто там много людей умирало.
Игорь Пыхалов. Да, там, в общем-то, опять же, умирало, причём отчего умирало – их заставляли работать, а кормили недостаточно, ну и там получалось, что у людей наступало истощение, соответственно, заболевания и смертность.
По этому поводу как раз процитирую того же Вяйнё Войонмаа. В своих письмах своему сыну он пишет следующее: «Относительно внутренней обстановки в Восточной Карелии побывавшие там депутаты парламента рассказывают весьма примечательные вещи. Например, что из 20-тысячного русского населения района Ээнислинна (это так Петрозаводск они переименовали) (гражданских лиц) 19 тысяч находятся в концлагере и тысяча на свободе (ну т.е. вот эта тысяча – это соотечественники). Питание тех, кто пребывают в концлагере, не очень-то похвалишь, так как в качестве мяса идут павшие лошади: подбирают лошадиные трупы даже двухнедельной давности. Один из депутатов парламента рассказывал, как русские дети тщательно перерывали помойки и отыскивали выброшенные финскими солдатами пищевые отходы».
Как раз по поводу русских детей есть такая замечательная фотография, она была введена в оборот ещё в советское время, но у нас почему-то обычно, когда эту фотографию публикуют и публиковали особенно, обрезали верхнюю часть этого плаката…
Д.Ю. Это, типа, фотки из ГУЛАГа, да?
Игорь Пыхалов. Нет, дело в том, что там сказано, что за выход из лагеря – расстрел, соответственно, русскую надпись оставляли, финскую срезали, чтобы можно было подумать, что это немецкий концлагерь. Но это такой вариант фальсификации- light, а фальсификация- strong – это когда вот уже у нас сейчас тоже обличители некоторые умудрились этой фотографией проиллюстрировать якобы сталинское решение о том, что детей можно расстреливать, хотя там на самом деле никакого расстрела не предусматривалось. Но вот это реалии финской оккупации.
И как раз здесь я ещё процитирую финского военного историка Хельге Сеппяля, этот человек интересен тем, что он в 80-е – начале 90-ых был подполковником Финской армии и финским военным историком, а в те времена он был просто рядовым Финской армии и, соответственно, очевидцем этих событий. Что он вспоминает по этому поводу, причём вспоминает уже в наше время, когда никто не требует обличать Финляндию, как агрессора, а наоборот, казалось бы, надо обличать большевиков, которые их там обидели: «Летом 1942 года я служил в 9-й отдельной роте, которая была под литерой 6208. Тогда воинские подразделения упоминали только по номерам. Рота выполняла строительные и ремонтные работы в Петрозаводске. Я был на Онежском заводе отметчиком и охранником заключенных. В задачу входило принять утром группу заключенных у ворот и вечером доставить обратно. То есть моих полномочий хватало лишь до ворот. Вид рабочих-заключенных был удручающим. В колонне по три стояли оборванные дети, женщины и старики. Позади, за рабочими, каждое утро дежурила четырехколесная телега со свежевыструганными гробами. По понедельникам их было особенно много. Размер их колебался от неполного метра до двух, и были они искусно сделаны из сосновой доски. Перед входом витал удушливый запах смерти, это было голодное лето 1942 года. Многие финские резервисты и трудообязанные выделяли в меру своих возможностей куски от своего пайка для работающих на Онегзаводе. Повар роты 6208 сквозь пальцы смотрел на то, что иногда наливали и уносили бидоны с супом или кашей для заключенных...»
Ну что, в принципе, можно сказать только спасибо тем финским военнослужащим, которые сохранили человеческий облик и помогали нашему населению в концлагерях, но финскому руководству за это, естественно, никакого спасибо не скажешь, а наоборот остаётся только пожалеть о мягкости и гуманности товарища Сталина.
Д.Ю. Я бы заострил, с вашего позволения, немного: т.е. государственная политика, в соответствии с которой эти люди были направлены в концлагеря, заключены, была направлена на умерщвление этих людей – их не кормили, их заставляли работать, т.е. кто не знает, существуют нормы, которые позволяют работать и при этом жить. Нормы эти разрабатывают специалисты и внедряют специалисты точно так же, паёк всегда специально рассчитан. Вот в Германии, например, паёк совершенно официально был рассчитан так, чтобы ты поработал как можно дольше, а в конце сдох – тебя убивать не надо было бы. И здесь мы наблюдаем то же самое. Демонстрация детских гробов в присутствии матерей при живых детях – это тоже часть государственной политики, естественно: вот, что вас всех ждёт – вот гробы для взрослых, а вот гробы детские. Это не самодеятельность сельская, это совершенно точно делают официальные лица. Ну а то, что при этом среди отвратительных мразей-нацистов находились нормальные люди, финны, которые их кормили – слава и почёт этим людям, которые их кормили. А государственная политика – вот, пожалуйста, да, физическое уничтожение. За это, очевидно, мы тоже должны быть благодарны маршалу Маннергейму – вместо того, чтобы стрелять по Ленинграду, умертвляли детей в концлагерях.
Игорь Пыхалов. Действительно, ситуация такая была. Соответственно, что дальше было: к 1944 году уже стало ясно, что дело пахнет жареным, и, в принципе, финны уже начали такой зондаж, как бы соскочить, т.е. выйти из войны, но при этом ещё желательно бы сохранить то, что завоёвано, т.е. хотя бы сделать границу по старой линии границы, до Зимней войны. Но на это мы пойти не могли, поэтому летом 1944 года у нас проводится, говоря современным языком, операция по принуждению Финляндии к миру. В ней было 2 части: первое – это был прорыв финской обороны на Карельском перешейке, т.е. той же самой линии Маннергейма. Но поскольку боевые действия были летом, а во-вторых, тогда уже Красная Армия накопила достаточный опыт, то всё это было сделано достаточно быстро и весело, т.е. 9 июня 1944 года наше наступление началось, а уже 20 июня нами был взят Выборг, после чего советские войска сделали паузу и остановились. Т.е. фактически за 10 дней линия Маннергейма была прорвана – ну, уже накопили умения, и поэтому начали это делать быстро и решительно.
Сразу после этого, т.е. 20 июня взяли Выборг, а 21 июня началось наше наступление на Петрозаводском направлении, и уже через неделю Петрозаводск был освобождён, а к началу августа наши войска вышли на государственную границу СССР и Финляндии, которая была установлена Московским договором. Но после этого нашим руководством было принято политическое решение, чтобы Финляндию не добивать, а, скажем так, её фактически простить, но при этом обязать их, чтобы они приняли посильное участие в войне против Германии, и действительно, финское руководство, а там президентом стал Маннергейм, проявило благоразумие. Но правда, при этом, можно сказать, совершили очередной акт предательства, потому что они атаковали своих бывших немецких союзников в Лапландии. Можно сказать, финны отделались в какой-то степени лёгким испугом, хотя всё-таки наше руководство их простило не совсем: мы, во-первых, забрали остаток Печенгской области, т.е. Финляндия лишилась выхода к Северному Ледовитому океану, но впрочем надо сказать, что само Великое княжество эту территорию никогда в своём составе не имело, мы им это подарили, когда заключали мирный Юрьевский договор после Гражданской войны, а тут забрали обратно. Кроме того, на Финляндию возложили репарацию в 300 миллионов долларов, из которых, правда, потом часть мы простили, и там они реально выплатили 227 миллионов.
Д.Ю. Всё равно очень много. Надо отдать должное – поступок.
Игорь Пыхалов. Да, здесь достаточно много, а потом ещё также мы на них возложили обязанность осудить своих военных преступников. И действительно, там прошёл соответствующий процесс, бывший президент Рюти получил 10 лет, правда, по-моему, фактически он отсидел 3 года. Таннеру, по-моему, дали «пятёрку», ещё целому ряду людей что-то. Но всё это они делали, спустя рукава, т.е. там тех своих граждан, которые вступили добровольцами в СС, а были такие, их там они просто отпустили бежать, т.е. реально нацистских преступников они там преследовали очень вяло.
Д.Ю. Ну, свои, как ни крути.
Игорь Пыхалов. Но тем не менее, что главное было по итогам этой войны – что Финляндия стала страной не просто дружественной Советскому Союзу, но и страной, нам союзной. Т.е. опять же, об этом мало кто знает, но вот у нас в советское время, скажем так, в догорбачёвское время, существовала Организация Варшавского Договора, которая была вся связана договорами о взаимной помощи, но также был договор с Финляндией, причём именно не договор о дружбе, а договор о взаимной помощи, который предусматривал, что в случае войны Финляндия должна выступить на нашей стороне, правда, на своей территории. И как в своё время для непонятливых разъясняли даже финские военные руководители, что в случае, если через финскую территорию в направлении СССР полетят всякие крылатые ракеты, то финским ПВО будет дан приказ их сбивать. Т.е. это были наши союзники, но после того, как у нас Горбачёв так здорово сдал всю нашу сферу влияния, а потом и саму страну, то естественно, что финны уже нам не являются ни союзниками, в общем-то, по большому счёту и ни друзьями, но единственно, что у них пока хватает благоразумия не вступать в НАТО и не становиться в открытую на сторону наших врагов, хотя, опять же, в некоторые головы там такие мысли приходят.
Д.Ю. Ну, дай то Бог – хватит ума ничего подобного не делать. Да, хороший был человек. Чем глубже, так сказать, закапываемся, тем это всё более и более очевидно. Хороший был, хороший!
Игорь Пыхалов. Нет, ну он человек всё-таки был достаточно разумный, т.е. он по крайней мере с военной точки зрения и перед началом Зимней воны тогда предлагал решить вопрос по-хорошему, и тут сумел вывести Финляндию из войны, но нашим другом он, естественно, не был и ничего хорошего для нашей страны не сделал.
Д.Ю. Рекомендуем всем изучать предмет, знакомиться с тем, что было на самом деле, а потом сообщать про старые границы, про дружбу, любовь к России, к городу Санкт-Петербургу, «ни одного снаряда не прилетело» и прочий бред.
Спасибо, Игорь Васильевич. Про что в следующий раз?
Игорь Пыхалов. В следующий раз будет про гитлеровский Евросоюз, т.е. про союзников Гитлера, которые вместе с ним воевали против нашей страны.
Д.Ю. Отлично! Спасибо. А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
