Баир Иринчеев. Итак, уважаемые зрители, добрый вечер. Теперь я в роли ведущего, а не докладывающего. В гостях у нас Борис Мегорский – исследователь петровской эпохи, исследователь истории русской армии, реконструктор русской армии петровских времён и один из руководителей клуба военно-исторической реконструкции «Лейб-гвардии Преображенский полк 1709 год». В прошлый раз мы поговорили о начале Северной войны и о первой Нарвской баталии, которая была для наших неудачна. Наконец переходим к реваншу, т.е. всё не закончилось поздней осенью 1700 года, через 4 года наши вернулись, и вернулись так, что все вздрогнули. Поэтому, Борис, добрый вечер!
Борис Мегорский. Добрый вечер.
Баир Иринчеев. И давай перейдём, собственно, к самой истории осады и взятия Нарвы и Ивангорода нашими войсками в 1704 году. Чем это важно? Почему важно это?
Борис Мегорский. Надо сказать, что военная история петровского времени – довольно популярное направление в отечественной историографии, все знают Полтавское сражение, Гангутское морское сражение, наш славный город основан на территории, отбитой у шведов в ходе Северной войны, т.е. казалось бы, про военную историю Петровского времени все наслышаны. При этом, пожалуй, этими двумя наиболее громкими сражениями знания большинства из нас ограничиваются. При этом, если смотреть глубже, то выясняется, что таких крупных полевых сражений, как Полтавское, было крайне мало, и в принципе сражений, когда бы 2 армии сталкивались друг с другом в открытом поле, было крайне мало в начале 18 века, не говоря уже о морских сражениях, которых было ещё меньше, во всяком случае для молодого русского флота. И если мы посмотрим на то, чем занималась молодая петровская армия в течение 21 года Великой Северной войны, то становится понятно, что наиболее типичная военная операция для того времени – это либо осада крепости, либо оборона крепости. Я собрал некую статистику и посчитал, что за годы Северной войны можно насчитать, в зависимости от выбранных критериев, от 70 до 100 случаев, когда одна из сторон-участниц Северной войны обороняла либо осаждала крепость. Это довольно много боевых эпизодов, естественно, в каких-то случаях это большая крепость, вокруг которой собирается огромная осадная армия, где-то это борьба за какой-то небольшой форт, тем не менее, это очень распространённая и, пожалуй, самая распространённая боевая операция для той эпохи. Полевых сражений было гораздо меньше. Если мы будем считать не только крупные полевые столкновения, но и, может, какие-то стычки, засады и прочие рейды, то, может быть, их тоже наберётся под сотню, но в общем и целом нужно признать, что осада крепостей – это то, что случалось очень часто в ту эпоху, это то, чем преимущественно занимались солдаты, офицеры и генералы армий Петра и Карла XII. Но, наверное, осады – это не такое зрелищное событие, как больше полевое сражение, где на зелёных лугах шагают линии батальонов, скачет конница, развеваются знамёна – ну все эти образы сражений эпохи войн в кружевах любители военной истории, наверное, себе представляют. Так вот, осада крепости – это совершенно не оно, это позиционная война, во многом… ну конечно, серьёзные историки покривятся от такой аналогии, но тем не менее, это позиционная война, которая во многом напоминает позиционные бои Первой мировой войны – это длительное нахождение в траншеях, это кровопролитные штурмы, когда по сигналу солдаты выходят из траншеи и идут на укреплённые позиции противника, это что-то, что очень растянутое по времени, а не то полевое сражение, которое за 2 часа всё произошло. Поэтому очень много специальных военных знаний было связано с этим типом боевых действий, большое количество трактатов. Многие слышали про маршала Вобана – великого французского инженера и фортификатора, вот он был не единственным, кто писал на тему строительства и атаки крепостей, таких трактатов было написано много на разных языках, и это большой пласт знаний, который более или менее успешно применяли военные специалисты по всей Европе, и в русской армии в частности. Поэтому когда мы говорим об осаде Нарвы, нужно понимать, что это хороший и удачный пример того, чем, как правило, занимались армии в ту эпоху.
При этом нужно также понимать, что осада Нарвы 1704 года – это во многом уникальная осада, и тем интереснее обратиться к ней и разобрать ей, что мы сегодня и сделаем.
Баир Иринчеев. Чем она уникальна?
Борис Мегорский. Осада крепости – это последовательность неких шагов, начиная от блокирования, когда перекрыли все коммуникации, потом мы начинаем вести постепенную осаду, т.е. приближаться ближе к крепости.
Баир Иринчеев. Это всё связано с тем, что нужно рыть траншеи или ставить туры?
Борис Мегорский. Да-да-да, естественно. Крепости в ту эпоху – это уже артиллерийские укрепления бастионного типа, предназначенные для артиллерийской обороны, обеспечивающие перекрёстный огонь.
Баир Иринчеев. С бастионов?
Борис Мегорский. Да, поэтому приближаться к этой крепости в открытую можно, но солдаты быстро закончатся. Поэтому да, ты совершенно прав, упоминая траншеи – нужно рыть траншеи, т.е. зарываться в грунт либо каким-то образом себя прикрывать, для того, чтобы приблизиться к крепости. Подойдя на ту дистанцию, на которой уже можно ставить пушки, мы возводим артиллерийские батареи, устанавливаем пушки напротив того места, где мы хотим пробить брешь, и начинаем пробивать брешь в крепостной стене. Потом мы начинаем бомбардировать крепость не только…
Баир Иринчеев. Прямой наводкой, а и мортирой.
Борис Мегорский. Не только прямой наводкой, но и навесным огнём, совершенно верно, и начинаем готовиться к штурму. Когда брешь у нас готова, у нас войска готовы пойти на штурм, и в назначенный день войска идут на штурм и врываются в город.
Баир Иринчеев. Борис, но я так понимаю, что крепость же не средневековая, да, потому что средневековая крепость, когда у нас есть башни, между ними стена, и такие крепости своё уже на тот момент отжили, т.е. там быстро брешь пробивается, башня сносится, а крепость бастионного типа – это уже как Петропавловка, т.е. фактически насыпные всё бастионы, т.е. бреши в стене, я так понимаю именно, что нужно разбить каменную кладку, чтобы она обвалилась, и появился вход туда…
Борис Мегорский. Да-да-да, совершенно верно, но мы об этом поговорим, я просто начал так в общих чертах рассказывать о стадиях осады, для того чтобы сказать, что вся эта последовательность у того же Вобана очень подробно описана.
Баир Иринчеев. Всё это растягивается на полгода.
Борис Мегорский. По-разному. Опять же, у Вобана довольно методично всё это, при достаточном количестве ресурсов можно это сделать быстро. Но тот же Вобан, когда заканчивает описывать все эти стадии, он в конце пишет, что вообще, на самом деле, за всю свою карьеру я не помню ни одного случая, когда бы все эти стадии были реализованы в ходе одной осады, потому что губернатор крепости, командир гарнизона, он, скорее, сдастся раньше, чем допустит до штурма.
Так вот, осада Нарвы интересна тем, что, в отличие от многих других осад, которые провела русская армия, она-таки закончилась генеральным штурмом – русская армия с боем ворвалась в город. Такого не случалось ни до, ни после, во всяком случае, на русско-шведском театре, если мы говорим об осадах, которые называются «постепенная атака» или «формальная осада», т.е. когда мы сначала блокируем, потом ведём траншеи, и потом идём на штурм. Понятно, что были штурмы, которые не были так подготовлены с инженерной точки зрения, но они проводились, как правило, на какие-то более слабые укрепления, ну а вот Нарва – это, пожалуй, такой самый идеальный пример, на котором можно показать вообще все стадии, которые может пройти осада крепости.
Баир Иринчеев. Всё по инструкциям, всё по науке.
Борис Мегорский. Более либо менее по инструкции, да, и мы можем на эту тему поговорить. Чем ещё хороша эта операция для исследователей: ты лучше меня знаешь, что любое сражение, любую операцию лучше описывать, используя источники с обеих сторон.
Баир Иринчеев. Так точно.
Борис Мегорский. А ещё лучше – и с какой-нибудь с третьей.
Баир Иринчеев. Да, если есть кто-нибудь ещё, кто со стороны на всё это смотрит, конечно, надо это… обязательно нужно изучать.
Борис Мегорский. Да. И в отличие от многих других событий Северной войны, по которым не очень много источников у нас, ну во всяком случае, известных на текущий момент исследователям, не очень много источников с противоположной стороны известно – вечная проблема: русские историки не очень владеют иностранным материалом, тем более архивным, ну и в зеркальности то же самое – иностранные историки русским материалом тоже владеют, крайне редко.
Баир Иринчеев. Здесь получается такое кривое зеркало.
Борис Мегорский. Да, и здесь благодаря многим поколениям архивистов и исследователей, любителей эпохи у нас есть довольно большой массив источников как с русской стороны, так и со шведской стороны, причём это то, что в эпоху, близкую тебе, называлось бы журналом боевых действий, а тогда это военно-походные журналы или подённые записки – в общем, это такие дневниковые записи, которые велись в канцелярии либо царя, либо его генералов. Это дневниковые записи, которые вели офицеры в частном порядке, в русском обществе на тот момент это было не очень принято ещё. Да, офицеры начинали писать мемуары, воспоминания – это немножко другой вид источника, человек через 20 лет начинает описывать события, что-то он вспомнил, но понятно, что могут быть какие-то искажения. Совершенно другое, когда человек ведёт день за днём записи. Такие потрясающие источники сохранились как раз со шведской стороны.
Баир Иринчеев. Это они сидели в крепости и писали?
Борис Мегорский. Да. Есть один дневник, он анонимный, но мы можем представить, кто это был, но это военный, т.е. там в основном какие-то военные события описаны довольно подробно, и есть 3 дневника, которые вели горожане, находившиеся внутри Нарвы. Понятно, что они больше описывали какие-то события по бытовой части, что они могли наблюдать, что они могли слышать в городе, но тем не менее, это очень и очень ценная информация. Плюс мы сюда добавим переписку царя с генералами, переписку со шведской стороны, которую вёл комендант крепости, и в общем, очень большой массив источников, которые позволяют создать такую качественную 3-мерную картину. Очень большая часть этих источников была опубликована, а некоторые новые источники мне удалось добыть в архивах.
Баир Иринчеев. Из Королевского архива ты заказывал в Стокгольме?
Борис Мегорский. Да, в Королевском архиве я заказывал некоторые иконографические источники – карты, планы, чертежи, в наших петербургских архивах работал, из московских архивов есть материал. Т.е. это сущее удовольствие – работать с таким количеством материала по такой довольно узкой теме.
Баир Иринчеев. А скажи, пожалуйста, в русской армии того времени на каком уровне должен был вестись журнал боевых действий – на уровне полка, дивизии или это именно в канцелярии царя только пишется какая-то летопись?
Борис Мегорский. Это хороший вопрос. Нам известны военно-походные журналы боярина и генерала-фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, т.е. это уровень армии, самостоятельной армии, которая вела свои операции. И есть т.н. походные журналы, которые велись, очевидно, в окружении царя, либо на уровне гвардии, ну т.е. это вопрос немного открытый – кто вёл некоторые походные журналы, но тем не менее, они описывают… многие, действительно, велись с точки зрения царя, что он был сегодня там-то, потом переехал туда-то, что происходило без него в других местах не описано, но тем не менее, добавляет каких-то данных.
Баир Иринчеев. Это замечательно, т.е. уникально тем, что осада успешная, осада большая, по всем правилам искусства того времени и с огромным количество описаний со всех сторон.
Борис Мегорский. Совершенно верно.
Баир Иринчеев. Хорошо, перейдём к самому повествованию.
Борис Мегорский. Да, но просто для того, чтобы закрыть тему по источникам, нельзя не отметить, что книга, которая у меня вышла в конце прошлого года, посвящена этому событию, и действительно, там есть много нового и по-новому поданного, но было бы самонадеянно называть себя единственным исследователем этой темы. Самое относительно недавнее исследование, которое посвящено преимущественно событиям вокруг Нарвы, это труд советского эстонского историка Хельдора Пайле, который описал события, которые происходили между первой Нарвой 1700 года и второй Нарвой 1704 года. Очень добротное исследование, особенно для советской историографии, очень большое количество иностранных источников, очень качественная работа.
Баир Иринчеев. Ты говорил – ты её нашёл где-то в «Старой книге» в Таллине?
Борис Мегорский. Да, совершенно верно, ну т.е., естественно, я её читал в Публичке, у нас в библиотеке, но да, потом мне посчастливилось её добыть в Таллине в «Старой книге». Это большая находка.
Хорошо, в прошлый раз мы по верхам прошлись по первым годам Северной войны. В комментариях к нашему ролику были обоснованные претензии к тому, что очень много было общих слов, очень мало конкретики. Спасибо за ваши комментарии, сегодня конкретики будет гораздо больше. Итак, 1704 год…
Баир Иринчеев. Уже есть Петербург, взят Ниеншанц, взят Нотебург.
Борис Мегорский. Да, совершенно верно, выход к морю, как минимум, в виде Петербурга, получен. Помимо этого начали строить форт Кроншлот.
Баир Иринчеев. Ещё даже не Кронштадт.
Борис Мегорский. Это ещё даже не Кронштадт, и даже не на самом острове Котлин, а это именно форт…
Баир Иринчеев. Это именно на фарватере он стоит?
Борис Мегорский. Да, форт, который построили, причём, за зиму 1703-1704 г. таким образом, что когда шведский флот появился в начале навигации 1704 года, они обнаружили, что в фарватере уже стоит укрепление с пушками, с русским флагом – это было совершенной неожиданностью для шведов.
Баир Иринчеев. Он был какой-то, по-моему, 4 этажа, или что-то такое?
Борис Мегорский. Он был 3-ярусный, был таким многогранником, но по большому счёту, он, как таковой, не был достаточно сильным укреплением, но он свою роль сыграл. Многие укрепления работают не тем, что их невозможно разбить, а тем, что одним своим фактом они отпугивают противника.
Баир Иринчеев. Да, заставляют задуматься, имеет ли смысл вообще туда лезть.
Борис Мегорский. Да, особенно если этот противник недостаточно решительный, что кампания 1704 года и продемонстрировала.
Итак, у Петра были свои соображения, как вести кампанию 1704 года. Мы помним, что единственный союзник – польский король Август продолжал по Польше бегать от шведского короля Карла XII, Карл XII разбивал уже неоднократно саксонскую армию, но при этом ему не удавалось принудить Августа к капитуляции, ну и в результате он решил поставить своего ставленника на польский трон, что и произошло как раз в 1704 году. Таким образом, в Польше образовалось 2 партии – одна просаксонская, другая прошведская, и было 2 короля: прошведским королём стал Станислав Лещинский, ну и, в общем, аристократии Речи Посполитой поделились условно на 2 лагеря. Это добавило забот петровской дипломатии, потому что приходилось теперь не только договариваться с Августом, но ещё и как-то стараться влиять на аристократию и Польши, и Великого княжества Литовского, которые составляли Речь Посполитую, это отдельный сюжет, там было очень много сложной дипломатии. Пётр в начале этой кампании – его переписка чем хороша: «Письма и бумаги Петра Великого», многотомное издание, которое до сих пор продолжается – даёт инструкции своим генералам, командующим группировками на разных направлениях. Боярин Шереметев, генерал-фельдмаршал, со своей армией базировался на Пскове, и его задача была в том году взять Дерпт, Тарту современный. Сам Пётр с гвардией и с заметной частью армии планировал пойти на Кексгольм/Приозерск, а потом, если получится всё с Кексгольмом, то пойти к Выборгу, а потом, если и там всё получится, то… ну скорее это уже так просто пообещать Августу – из-под Выборга уже двинуться на Ригу, потому что Рига – это место, из-под которого два раза подряд саксонцы уходили, не солоно хлебавши, ну и Пётр должен был их рано или поздно в этом поддержать. Т.е. это были 2 таких основных направления для кампании 1704 года, как Пётр её запланировал, скажем, в феврале-марте.
Баир Иринчеев. Но всё пошло вообще не так.
Борис Мегорский. Всё пошло очень сильно не так, и здесь приходится отметить, что хотя у Петра были 2 эти направления, он подстилал соломку и в других местах. В частности, небольшой корпус генерал-майора Петра Матвеевича Апраксина, родственника царя некоторым образом, базировался на Ладоге, то, что сегодня называется Старая Ладога, и его полки были разбросаны от Ладоги и до Ямбурга, то, что сегодня называется Кингисепп. Собственно, Ямбург на тот момент – это была самая западная русская граница.
Баир Иринчеев. Да, т.е. он уже был взят?
Борис Мегорский. Да, взяли Ямы, переименовали из старого русского названия «Ямы»…
Баир Иринчеев. На немецкий манер?
Борис Мегорский. Да, в германизированный Ямбург, и этот Ямбург был русским аванпостом, потому что буквально через 30 км уже Нарва – крупная шведская крепость.
Баир Иринчеев. Ну и Ивангород, да, но уже устаревший…
Борис Мегорский. И Ивангород, который, собственно, стал предмостным укреплением для Нарвы. Этот П.М. Апраксин с небольшим корпусом, буквально несколько полков – 4 пехотных полка неполных. Пётр ему сказал, что с открытием кампании, т.е. когда сойдёт снег, вы должны занять устье реки Наровы. Ну и здесь нужно сказать несколько слов о положении Нарвы: Финский залив, в который впадает река Нарова, которая вытекает из Чудского озера, и на этой реке Нарове примерно в 3 км от побережья стоит город Нарва. Город Нарва из себя представляет, ну и на тот момент представлял старый город, основанный в 13 веке датчанами, потом это был город под Ливонским орденом, в ходе Ливонской войны русские его захватили, и 23 года это был русский город и некоторым образом такое первое окно в Европу, ну а потом город взяли шведы и уже не отдавали. Помимо этого на одном берегу стоял именно город Нарва, немецкий изначально, при Иване III в конце 15 века на русском берегу построили Ивангород, крепость с русской стороны, которая вырастала и соперничала с Нарвой, и если мы посмотрим и на гравюры 17 века, и на современные фотографии, очень живописные – это 2 замка, которые смотрят друг на друга через широкую бурную реку, сейчас, к сожалению, Ивангород, его башни гораздо ниже после событий 1944 года, но тем не менее это башни, которые росли и старались друг друга перегнать по высоте, чтобы посмотреть через реку, а что там у соседей или противников делается за стеной?
Баир Иринчеев. Итак, Апраксин занимает, я так понимаю, устье Наровы.
Борис Мегорский. Да, задача Апраксина была в том, чтобы занять устье Наровы, и не очень понятно, что имел в виду Пётр, потому что просто вот – займите.
Баир Иринчеев. А снабжали Нарву тогда по реке или же через… или по суше из Ревеля?
Борис Мегорский. Вот как раз с Нарвой была интересная ситуация, потому что Нарва – это был крупнейший пункт обороны шведского королевства, который оставался в регионе после падения Нотебурга, Ниеншанца, Копорья, Ям, которые все были маленькие крепости, а Нарва была действительно крупной крепостью, причём укреплённой по самым последним веяниям. Вот мы упоминали Вобана – в Швеции в тот же момент действовал их великий фортификатор Эрик Дальберг, который совершил инспекционную поездку по всем крепостям Шведского королевства и укрепил наиболее важные из них по самому последнему слову инженерного искусства. И Нарва – это был один из таких пунктов, который к 1700 году, к началу войны был прямо новеньким идеальным укреплением.
Но война-то уже шла 4 года, и русские – мы об этом упоминали в прошлый раз – русская армия вела т.н. «малую войну» - войну на опустошение территорий, и довольно эффективно.
Баир Иринчеев. Вынесла всё вокруг.
Борис Мегорский. Да, вокруг, и несмотря на то, что крепость оставалась шведской, там сидел сильный шведский гарнизон, вокруг было всё так или иначе вынесено: деревни уничтожены, население этих деревень бежало в крепость или куда-то вглубь территории, или было уведено в качестве пленников в Россию. И крепость, и город остро нуждались в провианте, и просто вот зимой, несмотря на то, что крепость была не в осаде, люди там умирали от болезней, от скученных условий жизни.
Баир Иринчеев. Эпидемии, опять же.
Борис Мегорский. Да, недоедания, а шведская администрация Эстляндии занималась вопросом снабжения города, и вот в книге Пайле рассказывается о том, как в 1703 году губернатор Нарвы Генинг Рудольф Горн, генерал-майор, мы о нём будем неоднократно говорить, он постоянно требовал: пришлите, пришлите провиант. А в 1703 году пришли довольно немалые запасы в Ревель в кораблях из Померании, и решили: ну ладно, сейчас вот пришли корабли, мы сейчас перегрузим на телеги и довезём по дорогам из Ревеля в Нарву – ну там какие-то 200 с чем-то км, Ревель/Таллин. Потом решили: ну осень, дороги разбиты, на телегах всё это будет тяжело, ну и плюс ещё русские разъезды, поэтому давайте мы подождём зимы, а зимой открывается санный путь.
Баир Иринчеев. По льду залива, да, через…
Борис Мегорский. Не обязательно, даже можно просто по снегу, санный путь, это всё гораздо проще. О´кей, начали собираться, чтобы перевозить это всё на санях, а потом решили: ну ладно, сейчас уже навигация откроется, ну давайте мы всё таки…
Баир Иринчеев. А т.е. люди реально всю зиму сидели просто без еды?
Борис Мегорский. Ну да, город тем временем ждал этих припасов, а шведская администрация думала, как бы лучше отправить, в результате решили: ну сейчас уже откроется навигация 1704 года, давайте мы всё-таки эти корабли уже отправим с навигацией туда.
Баир Иринчеев. По заливу и через реку?
Борис Мегорский. Да, по заливу и чтобы войти в устье реки Наровы и всё довезти до города. И вот П.М. Апраксин должен был перекрыть устье. И здесь впечатляет, конечно, то, что Пётр пишет неоднократно этому генерал-майору о том, что ради Бога, поспешайте, берите войск, сколько найдёте, но вам, действительно, нужно как можно скорее выйти и быть там раньше шведов. И действительно, когда Апраксин наконец собрался, появились сведения о том, что шведские корабли уже стоят на рейде Нарвы, он взял те полки, которые у него были под рукой, не стал дожидаться каких-то подкреплений, взял те немногие пушки, которые у него были с собой в Ямбурге, обозов не стал брать – солдаты в котомках несли с собой провиант, и они довольно оперативно дошли от Ямбурга до устья Наровы и увидели, что действительно на рейде уже стоят и военные корабли шведские, и шкуты, т.е. грузовые суда…
Баир Иринчеев. Транспортные?
Борис Мегорский. …да, гружёные рожью, солодом, сельдью и прочим. И даже несколько кораблей успели пройти вверх по реке. Но дело сделано – наши полки встали на устье, построили батарею. Пушки там были не Бог весть какие: 6 3-фунтовок, т.е. это совсем небольшой калибр, и 3 6-фунтовки, но тем не менее, поставили вот эту батарею, а шведский флот – в нём были и большие корабли, и корабли поменьше, но Нарвское устье мелкое, там отмели и очень сложный фарватер, поэтому крупные шведские корабли не могли подойти близко или по какой-то причине опасались в незнакомом фарватере подходить близко. Отправили вперёд 2 бригантины 14-пушечные, ну т.е. относительно небольшие корабли, но тем не менее, пушек у них всё равно было больше, чем у всего русского корпуса, которые попытались войти в Нарвское устье, вступили в артиллерийскую дуэль с батареями Апраксина, получили несколько попаданий из этих русских небольших пушечек и в результате были отбуксированы обратно к своей эскадре.
Баир Иринчеев. Т.е. блокаду Апраксин сумел всё-таки создать?
Борис Мегорский. Да, и это был тот момент, когда стало понятно, что город с моря блокирован. Естественно, он не был блокирован с суши, потому что отряд был, действительно, небольшой, но дело было сделано. И здесь, конечно, очень впечатляет, когда смотришь на переписку, с одной стороны, этого Апраксина с царём и с Меншиковым и коменданта Горна…
Баир Иринчеев. С Ревелем.
Борис Мегорский. … с Ревелем, да – очень впечатляет. Мы привыкли, что есть Карл XII со своими стремительными атаками, со своими победоносными полками, генералами, которые блестяще выполняют его приказания – ну да, шведская армия была, действительно, непобедима на полях Северной войны довольно долго, ну и мы знаем, что есть Пётр I, который тоже неоднократно…
Баир Иринчеев. Харизматичный…
Борис Мегорский. Харизматичный лидер, который не то, чтобы лично водил полки в бой, но во всяком случае отправлял полки на победы. Здесь мы видим, что этот Пётр Апраксин сам был из робких, и в переписке неоднократно встречается: «У меня очень мало солдат, эти солдаты плохо одеты, плохо обуты, плохо вооружены, плохо обучены…
Баир Иринчеев. Мало еды, мало припасов.
Борис Мегорский. Да, и пушек мало, а вот тут стоит огромная эскадра. Если они сейчас высадятся, а если ещё из Ревеля подойдёт корпус Шлиппенбаха, то я боюсь…» Ну т.е. вот такая тревога, опасения за то, что мы не сможем здесь удержаться, потому что мы вроде как заняли, но вокруг много шведов, тут сильный гарнизон в Нарве, тут сильная эскадра, тут из Ревеля должен подойти вспомогательный корпус генерал-майора Шлиппенбаха, ну в общем, действительно, положение было так себе.
Баир Иринчеев. И со шведской стороны то же самое, что там у них тоже паника?
Борис Мегорский. Да, выясняется, что шведские, и сам генерал-майор Горн в Нарве и его подчинённые полковники тоже, как оказывается, когда король далеко, были далеко не такие инициативные и дерзкие. И несмотря на то, что Нарвское устье было занято, и русских там было очень мало, шведы не предприняли серьёзных попыток как-то выбить русских, они на своём берегу стояли, подходили, смотрели, атаковать не решились, ну и в результате дождались того момента, когда русская армия пришла уже всей своей массой.
Баир Иринчеев. Это уже с Петром, да?
Борис Мегорский. Да.
Баир Иринчеев. Т.е. Пётр резко поменял планы, когда началась эта история?
Борис Мегорский. Да, и когда Петру стало понятно, что в Нарвском устье стоит вражеский флот, что действительно есть опасение, что из Ревеля придёт ещё больший отряд шведов, и Апраксина действительно могут снять, он быстро переориентировал весь ход кампании, и войска уже из Петербурга отправлялись под Кексгольм. Как раз пришло очередное письмо от Апраксина о том, что приходите, а то сейчас будет плохо, и Пётр оперативно развернул всю свою армию, причём уже пушки были погружены на корабли, чтобы идти вверх по Неве до Шлиссельбурга, а оттуда по Ладоге до Кексгольма, так вот всю эту махину развернули, сказали: так, концепция поменялась – мы идём на Нарву. И действительно, к концу мая Пётр заявился под Нарву уже со всей армией.
Баир Иринчеев. И с флотом?
Борис Мегорский. Флота на тот момент ещё не было, флот только-только строился, на тот момент ещё даже не в Петербурге, а на Олонецкой верфи – это на Свири, на Сяси, на Ладожском озере, и только-только первые корабли спускали и проводили к Петербургу.
Баир Иринчеев. Т.е. это именно те вот, на которых он должен был подтащить пушки?
Борис Мегорский. Ну, пушки, понятно, тащились на грузовых судах, а я имею в виду какие-то боевые корабли флота, и они в принципе были ещё небольшие – это были шнявы, там, фрегаты самые первые, т.е. небольшие корабли. На лодках, тем не менее, да, по Финскому заливу, стараясь как-то проскочить мимо шведского флота, провозили пушки, боеприпасы, лагерное какое-то оборудование. Опять же, здесь шведский флот проявил себя не с лучшей стороны, если можно так сказать – у них были все возможности пресечь какие-то коммуникации. Есть воспоминания одного из пехотных офицеров, который сопровождал грузовые какие-то суда, гружёные ядрами, гранатами, палатками из Петербурга в Наровское устье.
Баир Иринчеев. Мимо Кроншлота, мимо шведского флота, который там болтается где-то.
Борис Мегорский. Да, к ним подходили какие-то шведские корабли, он в них – что у него там было, какие-то фальконетики небольшие – он в них пострелял, и они от него отстали. Наверное, это не очень серьёзное поведение, я думаю, если бы они приложили усилия, они бы могли создать проблемы для Петра гораздо более серьёзные.
Баир Иринчеев. С самого начала могли бы вообще с этими…
Борис Мегорский. Да, совершенно верно.
Баир Иринчеев. Тут получается: они здесь прозевали, тут прозевали, там прозевали, и в результате Нарва оказывается в осаде.
Борис Мегорский. Она оказывается в осаде, а тот самый генерал Шлиппенбах, которого наши опасались, что он подойдёт из Ревеля, он тоже всё собирал свои войска, и собирал, и собирал, и собирал, и собирал… В частности, это было связано с тем, что войска Шереметева в предыдущем 1703 году совершили удачный рейд по территории Эстонии и разорили довольно много городов и селений, поэтому собирать войска, а главное – провиант для шведских войск было проблемой, но тем не менее, когда уже войска были собраны у шведов, и они выдвинулись из Ревеля к Нарве, в районе сегодняшнего города Раквере, Клим Саныч рассказывал про Раковорскую битву – так это вот там, тогда по-немецки город назывался Везенберг, по-русски его называли Раковор. Вот в районе этого города, который также был сожжён в предыдущем 1703 году, отряд драгун полковника Ренне, один из многочисленных, но один из немногих выдающихся иностранных кавалерийских генералов на царской службе, в будущем генералов, так вот этот драгунский отряд пошёл навстречу Шлиппенбаху и атаковал его в лесу, и шведы также не проявили инициативы, уклонились от боя, были опрокинуты, преследованы, потеряли много и людей, и лошадей. Наши драгуны занимались тем, что гонялись за поводными лошадьми, ну т.е. шведская кавалерия идёт в поход, какой-то багаж у них во вьюках, поводные запасные лошади для господ офицеров и для самого генерала – вот наши потом занимались тем, что отлавливали этих лошадей по лесам.
Баир Иринчеев. А было ли какое-то численное преимущество у наших, у Ренне, или нет?
Борис Мегорский. Преимущество было, я не уверен, что его успели реализовать, потому что объективно это какая-то узость, то что называется дефиле в лесу, какая-то дорога, шведы перегородили со своей стороны, выстроились строем. Даже если у Ренне было больше войск, он не мог их все ввести в бой.
Драгуны- это кавалерия, на всякий случай ещё взяли с собой немножко пехоты, посадили её на телеги, чтобы поспешать за кавалерией, но эта пехота даже и не успела вступить в бой, т.е. всё было решено одним драгунским полком.
Баир Иринчеев. Т.е. шведы просто разбежались, получается?
Борис Мегорский. Ну, так или иначе, да – они, как сказано в источнике, «нимало бою не дали», в общем, не приняли боя и были опрокинуты.
Баир Иринчеев. И корпус тоже фактически не может прийти на помощь?
Борис Мегорский. Да-да-да. И Нарва оказалась уже на самом деле блокирована и в изоляции.
Баир Иринчеев. Т.е. и продовольствие к ним так и не подошло, за исключением первых нескольких судов, и помощи от Ревеля нет, зиму они голодали, и тут появляется Пётр со всей своей армией.
Борис Мегорский. Да, совершенно верно. Ещё нужно сказать о том, как велась война в ту эпоху: уже зимой, ещё когда кампания была не открыла, уже зимой очень активно использовалась наша кавалерия – драгунские полки, по факту это та же дворянская конница, просто по-другому организованная, по-другому снабжаемая, но тогда это ещё была по сути дворянская конница. Очень активно их использовали, как тогда называли, в подъездах, т.е. это рейды для нападения на деревни, для захвата «языков». Ну и собственно, основное – это был захват языков, т.е. постоянное было такое давление на разных пунктах на шведскую территорию, постоянный захват «языков», допросы, выбивание информации, и информации у русского командования было очень много.
Баир Иринчеев. А шведы это вообще никак не парировали? Т.е. они сидели в Ревеле, сидели в Нарве и как-то даже не пытались противодействовать этим русским подъездам?
Борис Мегорский. У них это плохо получалось, как минимум. Они старались отправлять каких-то своих шпиков. В походной канцелярии Меншикова нашёлся интересный документ, как какие-то русские крестьяне Копорского уезда поймали какого-то другого русского крестьянина по имени Сенька, которого, как выяснилось, подослал комендант Нарвы, чтобы он на территориях, занятых русскими, высчитывал, какие полки стоят…
Баир Иринчеев. Нет, я имею в виду, что именно в военном плане, т.е. что наши постоянно подъезжают, берут языков, а шведская кавалерия-то что – она сидит в Ревеле…
Борис Мегорский. А у шведской кавалерии лошади мрут, люди болеют, ну и в целом да, комендант, видимо, предпочитал не рисковать, и каких-то активных операций по противодействию русским не было.
Баир Иринчеев. Т.е. получается, что шведы заперлись в крепости, а всё, что вокруг крепости, уже достаточно не защищено?
Борис Мегорский. Да, совершенно верно, вплоть до того, что в какой-то момент отряд, рота драгун подъехали под самые стены Ивангорода, где во рву крепости, т.е. под самыми пушками стояли какие-то караульные избы, в которых сидели караульные солдаты с какими-то крестьянами местными …
Баир Иринчеев. Это боевое охранение?
Борис Мегорский. Да, предположим, ночь они… ну даже не знаю, насколько они боевое охранение, если они сидят в домике с крестьянами, проводят время каким-то образом, и вот на рассвете появляются эти русские драгуны, вышибают ногой дверь, вламываются внутрь, хватают тех, кого можно схватить, тех, кого схватить нельзя, закалывают палашами или убивают из пистолетов, захваченных «языков» перебрасывают через седло – и только их и видели. Со стен раздаются выстрелы, но эти драгуны уже ускакали и повезли очередную порцию информации о том, что… и в общем, надо сказать, что довольно подробно, и притом совершенно разных людей захватывали, и не только захватывали – были же дезертиры, как их тогда называли, «выходцы», т.е. человек, который сам ушёл – какой-то крестьянин, у которого вся семья в Нарве умерла от голода и болезней, и он ушёл оттуда, его больше там ничего не держало, и он пошёл не в Ревель, а он пошёл на русскую сторону, у него деревня там в Копорском уезде была, вот он пошёл куда-то туда, сдался русским драгунам и рассказал им всё, что… Т.е. получается, наше командование имело хорошее представление о том, что творится в крепости, и то, что творится вокруг крепости. Да, и было очень много информации собрано, но этого казалось мало, хотелось всё больше информации, потому что те, кого захватывали до сих пор, это были либо крестьяне, либо какие-то рядовые солдаты.
Баир Иринчеев. Нужно офицера?
Борис Мегорский. Нужны были офицеры. Одного такого офицера, собственно, тот, с чьих показаний началась переброска Петра из Петербурга под Нарву – тоже русские драгуны в лесу захватили молодого офицера, который шёл из Ревеля в Нарву с донесением от ревельского губернатора.
Баир Иринчеев. Без охраны?
Борис Мегорский. Ну, может быть, там кто-то и был, в общем… А нет, с охраной – это был молодой офицер Георг Богислаус фон Гольштейн, в общем, немец, условно, у которого семья жила в Нарве, у которого родственники были на голштинской службе, ну в общем, такой молодой блестящий дворянин, успевший поучаствовать в Нарвском сражении 1700 года, в качестве волонтёра совсем ещё молодым подростком. Когда его приняли наши драгуны, он сдал вообще всех – он рассказал, какие полки стоят в Нарве, какие полки стоят в Ревеле, какие корабли военные стоят в Ревеле, кто на них капитан, кто полковники. Часть из них там была его родственники, поэтому он особенно подробно рассказывал, что происходит в Нарве…
Баир Иринчеев. Повезло, повезло…
Борис Мегорский. Да, и вот, собственно, от него знали, что из Ревеля собирается корпус Шлиппенбаха, что флот состоит из стольки-то кораблей, и вот сейчас Апраксину не поздоровится. Апраксин всё это донёс до Петра, и Пётр быстренько переориентировался.
Баир Иринчеев. Быстро развернулся, да.
Борис Мегорский. Но это был всё равно какой-то младший офицер, а хотелось большего.
Баир Иринчеев. Куда уж больше-то?
Борис Мегорский. Ну тут же, в общем, судя по всему это был Меншиков, он придумал то, что тогда называлось «стратагема» - «военная хитрость» по-нашему: давайте, - говорит он, - изобразим сражение между как бы шведами и русскими. Ну а мы знаем, что комендант Нарвы ждал, что вот сейчас придёт этот самый Шлиппенбах, он, в принципе, ожидал, что вот скоро придёт помощь, ну естественно, он помнил, что в 1700 году помощь-таки пришла. Поэтому весь город и весь гарнизон были в ожидании – когда уже? И решили на этом сыграть. И плюс ещё поначалу комендант высылал вылазки, как минимум одну он сделал очень большую вылазку – там целый полк кавалерии выехал, много пехоты, что было довольно рискованно. Тот же Вобан говорит, что не нужно рисковать такими крупными частями гарнизона, вылазка должна просто затормозить осадные работы, но если вы вывели большую часть гарнизона в поле, и его там, не дай Бог, разбили, то вы сильно рискуете. Но вот русское командование приметило, что да, комендант не прочь высылать большие отряды – давайте этим воспользуемся.
Баир Иринчеев. На этом сыграем, да.
Борис Мегорский. И устроили, как это назвали, «маскарадную баталию».
Баир Иринчеев. Реконструкцию.
Борис Мегорский. Да, и можно сказать, что Пётр и Меншиков – первые военные реконструкторы в России.
Баир Иринчеев. Но это было с пользой для дела очень большой.
Борис Мегорский. Да, с пользой. Взяли Семёновский полк. Русская армия тогда только начинала одеваться единообразно, уже к концу войны русский пехотинец – это всегда зелёный с красным преимущественно, а в начале войны преображенцы были в зелёном с красным, семёновцы, 2-ой гвардейский полк из двух гвардейских полков, был синий с красным. Был ещё Ингерманландский полк – личный полк Меншикова, который, по одному из источников, был в сером сукне. А шведы тоже носили либо синее, либо серое. И вот выбрали эти 2 пехотных полка, взяли один драгунский полк, надели на него серые епанчи – плащи, выдали какие-то шляпы, собрали знамёна, которые были жёлтого, белого, голубого цвета, издалека похожие на шведские, и отправили их тайком куда-то там за лес, на ту дорогу, по которой обычно приходят из Ревеля.
Баир Иринчеев. Ага!
Борис Мегорский. Да, и в назначенный, оговоренный час вот этот вот небольшой корпус «притворных шведов», как их называли, он начал подавать Нарве сигналы. Понятно, что тогда радио не было, средством подавать сигналы на расстоянии были лозунги из орудийных выстрелов.
Баир Иринчеев. Да, ты говорил: там 2, 2, как-то там…
Борис Мегорский. Да, совершенно верно, если в русской традиции выстрелы были кратны 3, как правило, то у шведов это было 2. Два выстрела – это шведский лозунг, русские его слышали неоднократно, и неоднократно же и использовали, благо, что они слышали, как в том же 1700 году Карл XII подавал этот лозунг. Пётр решил-таки изобразить шведского генерала, т.е. он был в синем со своими семёновцами. Подали двойной сигнал из пушки – естественно, из Нарвы ответили. Весь город высыпал на стены крепости, комендант с чердака своего дома смотрел.
Баир Иринчеев. … наконец помощь пришла.
Борис Мегорский. И вот эти «притворные шведы» с русскими начали играть в войну. «Шведы»…
Баир Иринчеев. Наши «шведы»?
Борис Мегорский. Да, начали вести бой, регулярный – это огневой бой, никто не бегал цепями, они медленно сходились, «шведы» изображали упорядоченный огонь, всё в порядке делали, использовали, уж не знаю, когда они и где успели выучить шведскую экзерцису, т.е. действовали согласно шведскому уставу, русские показательно делали всё плохо, медленно, с потерей порядка и построения и постепенно, изображая всё… а, пушки стреляли поверх голов, мушкетёры стреляли просто пыжами…
Баир Иринчеев. Не вставляя пулю, да?
Борис Мегорский. И постепенно вот эти синие «шведы» русских оттесняли, в русском лагере изобразили панику качественно – начали сворачивать шатры, запрягать лошадей, в общем, полностью была картина того, что всё это уже происходило в 1700-ом, да: никогда этого не было, и вот опять. И тут Горн понял, что пора уже высылать вылазку.
Баир Иринчеев. Сейчас осаду снимем, всё.
Борис Мегорский. Да, полк кавалерии, там какие лошади ещё не умерли – вперёд, за ворота, полк пехоты – туда же, с пушками – туда же.
Баир Иринчеев. Туда же волонтёры.
Борис Мегорский. Назовём их так, да, горожане помнили, что в одной шведской листовке, которую в 1700-ом же году перевели, т.е. понятно, что это была шведская версия событий, там было сказано, что в городе Нарве не осталось ни одного бедняка, кто не обогатился бы за счёт поживы в русском лагере. Ну и вот теперь тоже множество местных жителей: женщины, дети, ремесленники, бюргеры – они тоже отправились за тем же самым.
Баир Иринчеев. Немного пограбить лагерь.
Борис Мегорский. Но не тут-то было, потому что шведский кавалерийский отряд, который, естественно передвигался быстрее, он быстрее всех отправился навстречу к «притворным шведам». Пока пехота выкатывала орудия из ворот, пока пехотинец, особенно с пушкой, всё это делает медленнее, в общем, пехота с пушками не успела уйти далеко от ворот, кавалеристы подъехали к строю русских драгун полка Горбова в синих плащах, перед ними были русские офицеры тоже в русских плащах или в синих кафтанах, был представитель польского короля Августа полковник Арнштедт, который тоже во всём этом участвовал. И дальше картина маслом: съезжаются два синих строя, одни стараются держать…
Баир Иринчеев. Стараются не ржать.
Борис Мегорский. Да-да-да, не ржать, а другие откровенно радуются, ну и есть чему. Саксонец Арнштадт, выезжая на коне вперёд, раскрывает объятья, к нему навстречу выезжает шведский кавалерийский подполковник Марквард и тоже его заключает в объятья, они обнимаются и по-немецки так друг друга поздравляют с тем, что произошло, ну и постепенно достаётся шпага, и ещё несколько офицеров вместе с этим подполковником шведским, они тоже выехали вперёд, их тоже начали принимать. Там 2 или 3 корнета было и был ещё один офицер, который, как сказано в русском источнике, может, и клевещут, конечно: один пьяный офицер отчаянным образом себя застрелил, т.е. какой-то один из шведских офицеров понял, что что-то не так, выхватил пистолет и застрелился.
Баир Иринчеев. Ну непонятно.
Борис Мегорский. Да. Ну всё, алярм, драгуны русские бросились на шведов, кого порубили, кого похватали. Шведы бросились обратно к своим воротам, … да, похватали ещё много горожан, и в общем, самый крупный трофей – это был тот самый подполковник, который рассказал тоже что-то интересное.
Баир Иринчеев. Слил ещё больше информации.
Борис Мегорский. Да-да-да.
Баир Иринчеев. А сколько процентов Горн от своего гарнизона лишился в результате этой замечательной реконструкции? Есть какая-то оценка? Ну сколько он отправил и сколько успело удрать обратно в крепость?
Борис Мегорский. Пехота и пушки ушли без потерь, а кавалеристов в плен взяли порядка 40, притом, что вся вылазка там была, может, пара сотен человек – ну да, заметно. В принципе, Горн и в Стокгольм отписывался, что у него гарнизон был на начало лета 5 тысяч с чем-то человек, но из них явно много было больных, не в состоянии и прочее.
Русская армия тоже была постепенно, если поначалу корпус Апраксина был 2,5 тысячи человек, то постепенно наращивались, и там это было и 20 человек, а потом, когда Шереметев, который не участвовал в операции, брал Тарту/Дерпт, вот он пехоту свою отправил, присоединились уже на финальном этапе осады.
Ну и осада уже пошла своим чередом – это строительство траншей, это строительство батарей, подвоз огромного количества пушек. В общей сложности осадная артиллерия состояла из 100 орудий – это пушки тяжёлые, которыми пробивают брешь, это мортиры для навесного огня разрывными и зажигательными, это полковые орудия.
Баир Иринчеев. А что шведы могли противопоставить? Т.е. вот наши сконцентрировали огонь на стене одного из бастионов – сколько пушек было у шведов и могли ли они маневрировать артиллерией в крепости?
Борис Мегорский. Маневрировать, наверное, могли, но в целом, когда мы говорим «Нарва», мы подразумеваем Нарву и Ивангород, т.е. это единый фортификационный комплекс, всего там было более 600 орудий: бронзовых, чугунных орудий на нарвских стенах и на ивангородских, разных калибров, т.е. в принципе, орудий было везде много, и совершенно не обязательно было их как-то перетаскивать. Были свои нюансы: уж насколько тот комендант Горн в 1700 году вёл грамотную и активную оборону, мы помним, что стрелецкие полки попадали под раздачу под стенами Ивангорода, в общем, довольно агрессивно оборонялся Горн, здесь явно он потерял инициативу и, видимо, начал сдавать. Ну понятно – это большой начальник, на совести которого судьба не только его подчинённых, но и целого города, там сколько-то тысяч гражданских.
Баир Иринчеев. А может, у него просто, действительно, уже к началу осады и ресурсов-то не было, т.е. именно, что уже и пороха, ядер уже мало?
Борис Мегорский. На самом деле, да, с провиантом были проблемы, и как любой комендант осаждённой крепости, он предпринимал усилия для того, чтобы обеспечить в первую очередь солдат, т.е. весь провиант у местного населения был переписан на короля, свезли всё в замок – тот Нарвский замок, который сегодня видят туристы, а то, что там местное население – крестьяне и горожане остаются без провианта – ну да. Т.е. в принципе, гарнизон необходимым обеспечен был, но это был, действительно, самый минимум, потому что было какое-то количество перебежчиков, которые говорили, что нам жалованье не платят, есть дают какой-то солод, мы так больше не можем. В одной роте гренадеры заявили своему капитану, что мы вообще не пойдём в караул, потому что так невозможно служить. Ну и в общем, были такие конфликтные ситуации. И помимо всего прочего, комендант совершал какие-то странные шаги, которые сложно объяснить, в частности, ну вот русские уже ведут осаду, и нужно собирать хворост, плести из него фашины, туры – эти большие корзины такие цилиндрические, которые выстраиваются в ряд, засыпаются землёй, и за ней можно спрятаться. Вокруг Нарвы и Ивангорода очень каменистый грунт, там много известняковых плит, и в грунт не закопаешься, как учил Вобан, поэтому нужно не рыть траншею вглубь, а просто ставить такой забор из…
Баир Иринчеев. Ну да, выставлять стену здесь.
Борис Мегорский. Ну и вот русские занимались тем, что выставляли эти туры из леса, где они их плели, свозили и складывали в одно место, и вот один из полковников шведского ивангородского гарнизона решил пострелять по тому месту, где русские складывали эти самые туры.
Баир Иринчеев. Ещё не заполненные землёй? Их можно просто взять и сжечь.
Борис Мегорский. Ну да, вот он решил просто из пушки пострелять по этому месту, помешать русским, а комендант Горн сделал ему выговор, потребовал заплатить по гульдену за каждое выпущенное ядро – мол, не стреляйте без приказа. Следующее распоряжение было ещё более странное, и у каждого мушкетёра требовали, чтобы они без приказа не стреляли, а если он выстрелит без приказа, то ему дадут 10 шпицрутенов и вычтут из его пайки несколько хлебных лепёшек. Ну, очень странно, притом, что в целом артиллерийская оборона велась, шведы отстреливались, и русские несли потери от огня, но, видимо, по какой-то причине комендант решил, что…
Баир Иринчеев. А может, он действительно экономил просто или как-то пытался поддержать дисциплину?
Борис Мегорский. В крепости, когда уже русские описывали свои трофеи, всего было очень много. Ну это такое странное. Бомбардировка велась, и в какой-то момент началось пробитие брешей в стенах. Надо сказать, что здесь русская артиллерия впервые, скажем так, сработала, как положено, потому что первый раз под Нарвой были большие проблемы с матчастью, потом, когда брали Нотебург, Орешек, там тоже были проблемы, потому что пушки вышли из строя раньше, чем пробили нормальные бреши, и пехота была вынуждена штурмовать недопробитые стены, а здесь всё было хорошо: в течение недели пушки работали, пробили брешь на бастионе «Виктория». Один из бастионов – бастион «Гонор» обвалился…
Баир Иринчеев. Т.е. «Честь».
Борис Мегорский. Да. Его фас обвалился сам, ну т.е., очевидно, была бомбардировка, и поскольку бастион, мы помним, к 1700 году только построили, видимо, в спешке, там какими-то подземными водами подмывало основание, и от сотрясения, которое происходило от взрыва бомб, одна стена просто обвалилась.
Баир Иринчеев. Там же, ты пишешь, что наши сказали, что это сам Бог повалил.
Борис Мегорский. Да-да-да, потом даже назвали этот бастион, переименовали из «Гонора» в «Божью брешь», потому что вот сам Бог открыл путь к штурму. И надо сказать, что Пётр медлил со штурмом, потому что неоднократно…
Баир Иринчеев. Т.е. он думал, что сдастся.
Борис Мегорский. Неоднократно предлагали сдаться, более того, ждали, незадолго перед тем, как пала Нарва, пал Дерпт, и Пётр требовал, чтобы дерптского коменданта доставили ему сюда в траншеи под Нарву, чтобы этот дерптский шведский комендант рассказал бы нарвскому коменданту о том, что сопротивление бесполезно, а в плену хорошо кормят, ну и всё прочее.
Баир Иринчеев. Наше радушие, да.
Борис Мегорский. Ну кстати, вовсе не в плену, это фигура речи, потому что дерптский комендант как раз выдержал 13 часов штурма и успел сдаться ровно в тот момент, когда русских от того, чтобы ворваться в город, отделяли последние непроломленные брёвна внутренних ворот крепостной башни.
Баир Иринчеев. И он просто вовремя поднял белый флаг?
Борис Мегорский. Они вовремя вступили в переговоры и договорились о том, что крепость сдаётся, не на самых почётных условиях, но сдаётся. И поэтому этого коменданта привезли под Нарву, он там поучаствовал в каких-то переговорах, его потом отпустили в Ревель.
Баир Иринчеев. Т.е. такое тоже практиковалось?
Борис Мегорский. Да, такое практиковалось. Горн же, причём он же был старшим губернатором, которому подчинялись губернаторы маленьких крепостей, будь то Копорье, Ниеншанц, Орешек/Нотебург, и он всегда очень сурово относился к тем, кто сдал свою крепость …
Баир Иринчеев. Ну т.е. вот пришёл его подчинённый и сказал, что извините, но крепость сдал, и я пошёл в Ревель, и вам то же самое советую.
Борис Мегорский. Да. Горн отказался с ним разговаривать, с ним разговаривали только его подчинённые офицеры, но поскольку сам Горн до этого даже коменданта Нотебурга отправил под суд за то, что тот сдал крепость, не исчерпав все возможности обороны, суд ничем не закончился, но тем не менее. И здесь сам Горн оказывается в такой же ситуации, причём ситуация уже абсолютно безвыходная, потому что понятно: вот бреши проломлены, город блокирован, армия мощная, и уже ничего не сделаешь, и помощи ждать неоткуда, и он тем не менее не соглашается сдать. А мы помним ещё его ответственность не только за гарнизон, но и за всё население города, и вот он отказывается. И в шведском журнале обороны есть запись такая, на которую раньше никто не обращал внимания, которая, может быть, объясняет, почему он до последнего так и не согласился сдать крепость – они буквально за день до того, как русские всё-таки пошли на штурм, шведы слышали на Лифляндской стороне 2 выстрела.
Баир Иринчеев. Т.е. со стороны Ревеля откуда-то?
Борис Мегорский. Ну откуда-то, да. Они где-то услышали или захотели услышать, что помощь идёт, и вот решили подождать ещё немного, но не дождались, поскольку последние переговоры были проведены 6 августа 1704 года…
Баир Иринчеев. А сколько раз Пётр предложил Горну сдаться?
Борис Мегорский. Это было несколько раз, но конкретно 6 августа это происходило в течение дня, т.е. отправили барабанщика, как парламентёра, как символ временного прекращения огня, с письмом с предложением сдаться. Оно было отвергнуто, причём в русских источника говорится, что комендант Горн какие-то хулительные слова позволил в адрес государя…
Баир Иринчеев. Т.е. послал всех, просто Петра послал?
Борис Мегорский. Да, но если мы почитаем само это письмо, оно в абсолютно вежливых выражениях о том, что он, как честный офицер, слуга своего короля, не может сдать крепость. Единственное, что он себе позволил – это он намекнул, что он надеется, что, как и в прошлый раз, поморщь ему придёт.
Баир Иринчеев. А, т.е. он потроллил чуть-чуть.
Борис Мегорский. Он исключительно вот так вот тончайшим образом намекнул, что в прошлый раз у русских не получилось. Ну естественно, это было воспринято, как хулительные слова.
Баир Иринчеев. Ну, в общем, да. Пётр потерял терпение и сказал, что всё?
Борис Мегорский. Да. Здесь, во-первых, ещё нужно сказать очень вкратце о том, как гарантировалась безопасность самой осадной операции. Мы помним, что в 1700 году построили вот эти длинные циркумвалационные линии, в которых заперлись, и которые Карл пришёл и прорвал. Теперь, в общем, заняли примерно ту же позицию, но уже не стали рыть никаких рвов, там огородились рогатками, просто заняли всё то же самое место для лагеря. Но тем не менее, военная наука того времени учила, что нужно рыть полевые укрепления и за ними держать оборону, поэтому вновь прибывший новый иностранный командующий генерал-фельдмаршал-лейтенант Георг Бенедикт Огильви, шотландец, проведший большую часть своей 60-летней на тот момент жизни на службе у императора австрийского. Так вот, этот прибывший генерал, теперь уже генерал-фельдмаршал-лейтенант, он сказал, что…
Баир Иринчеев. «А чего это у вас тут ничего не вырыто? Давайте рыть.»
Борис Мегорский. «Чего это у вас тут ничего не вырыто? Давайте мы на дальних подступах». И на высотах Синимяэ, которые известны по событиям 1944 года, вырыли вал со рвом, и надо сказать, что он и сегодня виден.
Баир Иринчеев. Ничего себе!
Борис Мегорский. И даже на спутниковых снимках видны реданчики, бастионы, ну и ногами там тоже можно пройти, всё это посмотреть. Это была одна линия, которая шла от моря до, грубо говоря, болот, т.е. перекрывая дорогу и все подступы, и была ещё одна линия такая же у Пихаиоги, это ближе к Ревелю. Т.е. было две такие линии.
Баир Иринчеев. Т.е. реально, помня уроки 1700 года, там настроили своих укреплений гораздо больше?
Борис Мегорский. Да, туда отправили всех драгун, потому что в осаде нужна пехота, а драгунам делать там особо нечего, поэтому всю кавалерию отправили копать, рыть, носить. Они построили там такие укрепления, шведы к ним даже не подходили. Единственно, когда шведы там оказались – это когда, забегая вперёд, Нарву-то взяли штурмом, там всех взяли в плен, кто выжил, а из Ивангорода потом отпускали остатки гарнизона, который сдался, и их, поскольку они сдались, то их отпустили, причём с русским конвоем до Ревеля. И вот шведы проезжали эти укрепления, ну и да, всё это посмотрели, сказали: да, если бы нашим пришлось их атаковать, то это было бы сложно.
Баир Иринчеев. Т.е. помощь не пришла бы в любом случае, похоже.
Борис Мегорский. Да, а этот новый командующий, мы помним, что у предыдущего иностранного главнокомандующего де Круа не очень получилось, по объективным, скорее, причинам, а здесь долго выбирали, царь развернул большую рекрутинговую кампанию по найму офицеров, в первую очередь старших офицеров, генералов, генерал-майоров, ну вот целого фельдмаршала удалось нанять. Его, помимо того, что у него был богатый послужной список, он ещё знал чешский язык.
Баир Иринчеев. В принципе, как русский.
Борис Мегорский. Да, славянский язык – считалось полезным свойством. И в какой-то момент, уже осада шла, этот Огильви прибыл в армию, Пётр устроил смотр войск, представил войска Огильви и представил его самого, как нового главнокомандующего этой армией. Надо сказать, что его капитуляция, как тогда называлось, т.е. договор о найме, предписывал, что Огильви, у него чин генерал-фельдмаршал-лейтенанта, т.е. это чуть младше, чем генерал-фельдмаршал, каковым на тот момент был Шереметев, но один другому не будет подчиняться – у Шереметева будет своя армия, а у Огильви будет своя армия. Ну и Огильви начал развивать более или менее бурную деятельность: вот здесь построить, там построить, наблюдал всё равно некий бардак, который творился в армии. Был выпущен приказ, который с барабанным боем зачитывали по всему лагерю: вот мы тут неоднократно наблюдали, что подчинённые не оказывают почтения офицерам, а офицеры – старшим офицерам, ну так вот, давайте-ка соблюдать воинскую субординацию, ну и в общем, там…
Баир Иринчеев. Начал всех строить?
Борис Мегорский. Начал всех строить, при этом, как обычно, русские генералы, которые должны были ему подчиняться, они всё равно по привычке как-то напрямую к царю.
Баир Иринчеев. Ну его игнорировали, получается?
Борис Мегорский. Не то, чтобы игнорировали, но во всяком случае…
Баир Иринчеев. Были определённые трения?
Борис Мегорский. Были, да, непонятности – он ожидал, что все ему будут подчиняться и слушаться, а там выясняется, что генералы что-то делают и решают напрямую с царём. Но тем не менее, он организовал осадные работы, и когда стало понятно, что без штурма крепость не взять, Пётр поручил именно ему организацию штурма, потому что был военный совет, и генералы, в частности, Меншиков, выступали за то, что давайте будем штурмовать ночью. Ну и действительно, все предыдущие штурмы: что Мариенбург в 1702 году и в том же году Нотебург – сам штурм начинался затемно. У этого были свою плюсы, но минусов было больше, потому что в темноте гораздо больше неразберихи, поддерживающая артиллерия не видит, куда стрелять, в общем, много нюансов. И поэтому Огильви сказал: вы привыкли штурмовать ночью, и главное – что и шведы всё время ждали ночного штурма, они несколько ночей подряд поднимали ложную тревогу, потому что любой шорох в русских траншеях они воспринимали, как начало штурма. Он сказал: нет, мы будем штурмовать среди бела дня. И так и произошло: 9 августа в 2 часа дня, после артиллерийской подготовки по сигналу, данному из 5 мортир, ну так, чтобы было видно с разных сторон, крепость же большая, три штурмовые колонны в разных участках, они друг друга не могли видеть, поэтому чтобы сигнал был виден всем с разных точек зрения, 5 мортир выстреливают бомбу, бомба – это взрывной снаряд, обрезают у этой бомбу трубку так, чтобы она взорвалась в воздухе, и вот это был сигнал, по которому колонны вышли из своих траншей, потащили лестницы. Про лестницы нужно сказать особенно: кто бывал в Нарве, тот знает – особенно бастион «Виктория», который выходит на набережную реки Наровы, он же очень высокий. Несмотря на то, что бреши были пробиты, склон был более пологий, но всё равно это высота немаленькая. Так вот, каждая рота в пехотном полку, во всех полках, она себе построила лестницу. Эта лестница была длиной 17 м, я не знаю, как они продольную прочность этого организовывали – это было 3 бревна продольных длиной 17 м и ступеньки поперечные двухаршинные, т.е. 1,40 м. Должно быть, очень тяжёлая конструкция, громоздкая, для того, чтобы её было удобнее вталкивать наверх, к верхней её части приделывали колёсики, чтобы как-то вкатывать. К этим лестницам были отряжены солдаты, в одном официальном источнике сказано, что это были «винные солдаты», которые бежали из полков и были пойманы.
Баир Иринчеев. Штрафники?
Борис Мегорский. Ну вот да – вот это неприличное слово, поскольку эпоха совершенно другая, но есть свидетельство того, что это были не только вот эти вот «винные» солдаты, но и просто солдаты, которым сказали: вот, ты лестницу несёшь. Про другого люди… те из них, которые дослужились до офицерских чинов, они оставляли свои автобиографии, и там очень много интересных: кто-то был, как он называл, «подлазчиком для вымеривания рва и лестниц», т.е. человека отправили заранее, чтобы он там измерил, какой длины там должны быть лестницы, как приставлять, заранее. Кто-то тащил эти лестницы, кто-то шёл просто на штурм. Опять же, усилиями Огильви было создано боевое расписание: 3 штурмовые колонны, каждая штурмовая колонна имела свою структуру – на острие атаки шло 25 гренадеров, их поддерживали 25 мушкетёров. Дальше 35 гренадеров, за ними ещё люди с топорами, чтобы что-то расчищать. Т.е. вот такая колонна в несколько волн, с большими резервами.
Баир Иринчеев. А ты говорил ещё, что они шли с шерстяными щитами, или это было во время строительства батареи?
Борис Мегорский. Использовали шерстяные мешки, как защиту от пуль, их использовали и при строительстве траншей и батарей, и, возможно, их использовали для того, чтобы уже… потому что когда ты идёшь на штурм, ты выходишь из траншеи и идёшь незащищённый. Солдаты несли либо шерстяные мешки – я до сих пор не понимаю, как мешок с шерстью может защитить от массивной свинцовой пули…
Баир Иринчеев. Может быть, они очень сильно набиты были, утрамбованы?
Борис Мегорский. Тогда его как поднимешь? Ну, в общем, это вопрос такой … испытаний.
Баир Иринчеев. Ну это прообраз бронежилета получается.
Борис Мегорский. Ну, нет, скорее, какого-то бронещитка, который ты перед собой катишь или несёшь. Либо фашина просто – связка хвороста высотой в человека, ты её перед собой несёшь, теоретически она может от чего-то защитить. В общем, вот вся эта масса на трёх участках синхронно. На одном участке как раз бастион «Гонор», который обвалился сам – это колонной командовал генерал-майор Иван Иванович Чамберс, на самом деле Джон Чамберс, англичанин, старый семёновец, который с начала 1690-ых годов служил в Семёновском полку, в гвардии, а там были и преображенцы, и семёновцы, и другие армейские полки, эта колонна первая взошла на вал. Бастион «Виктория», который выходит на реку, колонны генерала Шонбека – тоже свежего немецкого генерала, который только-только явился в армию взошла на брешь этого бастиона, но у шведов там был подкоп, и они взорвали мину, т.е. думали пороховые заряды, заложенные заранее, и…
Баир Иринчеев. Т.е. как только наши туда взошли…
Борис Мегорский. Да, всё это взорвалось. Мы представляем – это обломки камней, кирпичей, вот эти гигантские лестницы, которые опрокидываются. Там понятно, что … это довольно плотная масса войск, которая лезет вперёд, плюс шведы, притом, что гарнизон уже был ослабленный, маленький, и атака их застала врасплох, и многие пушки уже были сбиты со стен, тем не менее, оборона была жёсткая, и стреляли, и было очень много потерь от артиллерийского огня, и шведы скатывали разные приспособления противоштурмовые, будь то бочки, наполненные дёгтем, которые поджигали, скатывали вниз, она разбивалась, разливалась эта горящая жидкость. Гранаты, бомбы скатывали, пехкранцы такие – зажигательные венки, пропитанные тоже смолой, дёгтем, которые прицепляются и зажигаются вокруг.
Баир Иринчеев. Это то, что как раз очень неудачно показали в фильме «Викинг», судя по всему – какое-то дурацкое колесо горящее…
Борис Мегорский. Мне посчастливилось – я не смотрел.
Баир Иринчеев. Понятно. Ясно, хорошо.
Борис Мегорский. Ну т.е. на этом бастионе столкнулись с серьёзными проблемами, ну собственно, и на «Гоноре» тоже нельзя сказать, что они взошли без проблем, потому что там один полковник был убит, а полковник – это, представляете, командир воинской части, командир тысячи человек, вот он идёт и погиб. Другой полковник был ранен, и этот полковник в русской военной истории славен – это Алексей Степанович Келин, который был комендантом, командиром гарнизона Полтавы в 1709 году.
Баир Иринчеев. Итак, ну тем не менее, понеся потери, наши штурмовые колонны зашли на валы бастионов, но там же ещё есть внутренние, т.е. бастионы же не всё – там есть ещё внутренние укрепления, замок есть.
Борис Мегорский. Да, сам город состоял из средневекового замка, который там был со Средних веков был построен, потом был старый город уже, в принципе, бастионного очертания, условно, 16 века и были новые бастионы, которые уже построены были непосредственно, поэтому это были 3 рубежа обороны.
Баир Иринчеев. Это как матрёшка получается такая?
Борис Мегорский. Да, и сначала взошли на вал внешнего нового города. Штурмовыми колоннами были отряжены военные инженеры, которые должны были… солдаты при них тащили фашины, туры, чтобы могли построить ложемент, т.е. закрепились на валу и построили какое-то укрепление для того, чтобы отбить контратаки. Т.е. эта сторона вопроса была хорошо подготовлена, но атака была настолько стремительная, что вломились на укрепления нового города и тут же, не останавливаясь, не сбавляя темпа, перекололи тех защитников, которые не успели убежать, и побежали сразу же к стенам старого города. Вот эти гигантские лестницы втащили за собой, проволокли через улицы нового города, приставили к стенам старого города…
Баир Иринчеев. Притом, что там уже никаких брешей-то не было, т.е. там он был целый.
Борис Мегорский. Да-да. Оперативно преодолели и эти стены, шведский гарнизон уже, понятно, не успевал оказывать какого-то сопротивления, они утекали и утекали, и всё – таким образом преодолели старый город и вломились «на плечах» у бегущего гарнизона в Нарвский замок.
Баир Иринчеев. Т.е. те даже не успели ворота закрыть, получается?
Борис Мегорский. Да, при этом какая-то часть гарнизона успела перебежать по мосту через Нарову и скрыться в Ивангородском замке, который атаке не подвергался.
Баир Иринчеев. Его не особо, я так понимаю, наши и обстреливали?
Борис Мегорский. Его практически не обстреливали, потому что…
Баир Иринчеев. Он – уже устаревшее укрепление.
Борис Мегорский. Нарва – это вот был действительно узел обороны, там сидела сильная часть гарнизона, а Ивангород, в общем, тогда не интересовал. Огильви как раз предлагал: давайте сначала возьмём Ивангород, он, типа, крепость поменьше, а потом перейдём к Нарве. Пётр сказал: нет, я решил, что мы сначала будем брать Нарву. Так пи сделали. Но тем не менее, какая-то часть гарнизона осталась, заперлась в Ивангороде, туда же убежало какое-то заметное количество гражданского населения, кому повезло, потому что населению города, который взят штурмом с боя, в общем, не позавидуешь.
Баир Иринчеев. Ну т.е. 3 дня на разграбление – это действовало правило тогда?
Борис Мегорский. Нет, не действовало, хотя это такое распространённое клише: там в городе вино и бабы. Естественно, в общем, военные той эпохи и на то, и на другое рассчитывали, и военная добыча – это было законное священное право, можно отдельно поговорить об обычаях войны …
Баир Иринчеев. Ну это следующая передача уже у нас.
Борис Мегорский. Но да, город подвергся разграблению – это была законная добыча солдат, при этом Пётр въехал вскоре после того, как крепость пала, вместе с Огильо он въехал на улицы города и увидел, что там солдаты несут какую-то церковную утварь. Было сказано: итак, у церквей выставить караулы, и вот это вот всё серебро отнесите на место, а голландские, английские купцы есть? Им сальва-гвардия – это охранный лист, который вешали на дом или на склад о том, что этот дом находится под охраной государя, и его грабить нельзя. Поэтому, в частности, вот этот кавалерийский подполковник, которого взяли тогда на «маскараде», он всю дорогу просидел же в русском лагере, он, очевидно, тоже попросил царя, чтобы его жене дали такую же охранную грамоту, и ей там тоже повесили на дом. Надеюсь, ей это помогло. Но все остальные дома подвергались разграблению на законных основаниях. Было запрещено убивать горожан, хотя, естественно, поначалу разгорячённые солдаты…
Баир Иринчеев. Во время штурма это, понятно, что это невозможно.
Борис Мегорский. Это даже не во время штурма, а вот когда там по улице гонят остатки гарнизона, и кто попадается под горячую руку, многие погибли.
Баир Иринчеев. А если бы город сдался, то отношение, понятно, было бы другое к местным жителям?
Борис Мегорский. Да, естественно: тот же Дерпт – там никаких притеснений местного населения не было.
Баир Иринчеев. И никакого грабежа, ничего?
Борис Мегорский. И никакого грабежа, ну во всяком случае, массового – там могли быть какие-то…
Баир Иринчеев. Эксцессы.
Борис Мегорский. Когда гарнизон стоит на постое в неприятельском городе, могут быть эксцессы, но это не тотальное разграбление.
Баир Иринчеев. Ну т.е. получается, что в Нарве наши, действительно, за 1700 год отыгрались по полной программе?
Борис Мегорский. Да, по полной программе, ну и надо сказать, что, действительно, вот этот штурм был проведён блестяще, стремительно, за 45 минут всё было кончено, притом что предыдущие штурмы были очень тяжёлые: тот же Нотебург 13 часов штурмовали – лезли на стены, подвозили пополнение, шведы отстреливались, отбивались, камнями бросались, когда там у них уже всё закончилось, и так и не смогли взобраться на стены, и нотебургский комендант Шлиппенбах в результате тоже сыграл сигнал сдачи – всё, прекращаем сопротивление, потому что он понял, что у него большая часть ранена, патроны закончились, и русские рано или поздно залезут, если они такие упёртые.
Баир Иринчеев. Ну а когда они залезут, уже ни на какую милость рассчитывать нельзя.
Борис Мегорский. Да. Нотебургский комендант закончил сопротивление, притом что довольно долго отбивался. В Дерпте то же самое – там штурм был тоже тяжёлый, длинный, и в течение все ночи там бились на подступах, на контрэскарпе, у равелина, в ворота уже вломились, т.е. тоже был очень длинный штурм, кровопролитный, большие потери серьёзные.
Баир Иринчеев. И там тоже комендант сказал вовремя …
Борис Мегорский. И вовремя, буквально в последний момент всё там прекратили. И здесь нужно понимать, притом что и Нотебург, и Дерпт – это были крепости не самые большие, Нарва – это была гораздо более мощная крепость, и нужно понимать, что солдаты, которые были в этих штурмовых колоннах, чётко себе представляли всю предыдущую историю – что это будет тяжело, а это крепость ещё гораздо более мощная, у неё гораздо более мощный гарнизон, но в результате всё прошло, как по маслу, стремительно, с полнейшим успехом город был взят.
Баир Иринчеев. А что с Горном-то в результате Пётр сделал – что он такой упорный и не вовремя сдался, и не сдался вообще? Что ему Пётр сказал? И за троллинг что он ему сделал?
Борис Мегорский. Ну, одни из источников говорят, что Пётр дал ему по лицу за троллинг. Сам Горн этого не упоминает. Т.е. Пётр ему сказал, что ты видишь, до чего ты довёл город своим упрямством? Т.е. сам Пётр Горну, видимо, ничего не сделал, но Горну потом досталось от офицеров, которые его конвоировали, ну а главное, что дом Горна тоже подвергся разграблению У Горна была семья, жена его умерла когда-то во время осады, а у него остались дочери и сын, которых взял в свой дом русский генерал Чамберс, и они жили в Москве в его доме, и воспитывались, а сам Горн стал первым шведским генералом-пленником за годы Северной войны, и до 1709 года, до Полтавы, он был старшим шведским офицером в русском плену.
Баир Иринчеев. А где он сидел?
Борис Мегорский. В Москве, если я правильно помню, его в 1715 году обменяли, но тоже там смухлевали, т.е. отправили Горна на русской галере, привезли его в Финляндию и на русской галере отправили уже в сторону Швеции. Шведы приняли Горна и галеру задержали, типа, она занималась разведывательной деятельностью.
Баир Иринчеев. Нормально!
Борис Мегорский. В английских газетах об этом писали. Но тем не менее, он сидел в плену, а его семья так и осталась в Москве.
Баир Иринчеев. Ну т.е. обрусела в результате?
Борис Мегорский. Нет, не обрусела. Там была ещё своя водевильная история – вот этот вот молодой офицер Шталь фон Гольштейн, который сдал всех, когда его взяли русские драгуны, он, тоже находясь в плену, женился на одной дочери коменданта Горна. Женился в Москве, а потом по обмену или как-то, в общем, он вышел из плена, отправился к королю Карлу XII, побывал там и в Бендерах у него, где он скрывался после Полтавского поражения, потом участвовал и в норвежских кампаниях, в общем, у него там жена в Москве сидит, а он где-то…
Баир Иринчеев. Свалил от жены.
Борис Мегорский. Да, и к концу войны он вернулся в Стокгольм и решил жениться ещё раз…
Баир Иринчеев. Ну правильно.
Борис Мегорский. … по любви, всё – и тут возвращается из плена его жена законная, с которой он прожил до средины 18 века, и когда эта его жена умерла, он женился на той, на которой он собирался жениться. Такая история.
Баир Иринчеев. Судьба.
Борис Мегорский. Так что, человеческие истории очень… судьбы вплетены в большие исторические события.
Баир Иринчеев. Нарва взята, грабёж Пётр, я так понимаю, остановил сразу, Ивангород, как ты говорил, уже сам сдался после этого всего?
Борис Мегорский. Да. Грабёж было сказано остановить – вот 9 числа состоялся штурм, 10 числа был выпущен приказ о том, что грабёж прекратить, войска вывести из города и всё награбленное сдать под опись.
Баир Иринчеев. Типа, всё государю?
Борис Мегорский. Не всё, просто нужно было всё описать, посчитать и поровну поделить.
Баир Иринчеев. А, т.е. вот так вот было!
Борис Мегорский. Да. Ивангородский гарнизон отправился в Ревель не без приключений, и главное, что тот офицер, который командовал в Ивангороде, его звали Магнус Шернстроле, он потом командовал обороной Выборга в 1710 году.
Баир Иринчеев. Но тоже не очень удачно. Выборг же полгода осаждали, если я правильно помню?
Борис Мегорский. Ну, не полгода – там с марта по июнь, но тем не менее.
Баир Иринчеев. А как вот так получается, что этого Магнуса Шернстроле выпустили, а потом он снова воюет против наших? Т.е. там не было никакого честного слова?
Борис Мегорский. В принципе, такой формат тоже существовал, но здесь не было обязательства, что он обязуется не воевать против русских.
Баир Иринчеев. Т.е. просто идите с миром, и встретимся на следующей игре, на следующей осаде встретимся, типа?
Борис Мегорский. Да, совершенно верно. Ну это тема отдельного разговора про обычаи и военные традиции, о которых можно поговорить в следующий раз.
Баир Иринчеев. Да, мне кажется, вот это как раз интересно в следующей передаче обсудить. Была ли какая-то медаль учреждена в русской армии за взятие Нарвы? Вот чтобы подытожить уже эту тему.
Борис Мегорский. Медали наградной не было, были памятные медали выбиты, которые просто как сувенир, существовали.
Баир Иринчеев. И такая же за Нотебург тоже была, нет?
Борис Мегорский. Ну да, но там были наградные медали, и были просто памятные. Естественно, были выпущены новостные листки с гравюрами, с текстом-реляцией, на немецком языке, это всё сейчас можно найти в библиотеках всего мира – хоть в Испании, хоть во Франции, хоть где – русские послы распространяли сведения о том, что произошло.
Баир Иринчеев. Т.е. ещё это успешно распиарили? А как Карл XII-то всё это откомментировал, действия своих войск и потерю, т.е. уже и Дерпт, и Нрава… Т.е. он как-то вообще отреагировал на это?
Борис Мегорский. Карл XII в это время был занят польскими делами, примерно тогда же в августе 1704 года он взял штурмом Львов, польский город, который незадолго до этого с цветами встречал русский корпус, который шёл на помощь королю Августу. Значит, львовские горожане встретили русских с цветами, когда русские ушли, остался какой-то польский гарнизон, который при приближении шведов удалился, и вот уже городское ополчение безуспешно обороняло город. В общем, он был взят и тоже пограблен изрядно – есть польский манускрипт, рукопись, называется «Львов руинированный», которая описывает все эти безобразия, которые шведы причинили Львову.
Баир Иринчеев. Это 1704 год, через 5 лет случается сначала Десна, потом Полтава, и шведская сухопутная армия фактически уже, можно сказать, перестаёт существовать.
Борис Мегорский. Главная армия короля, да, перестанет существовать через 5 лет.
Баир Иринчеев. Борис, я думаю, в следующий раз имеет смысл поговорить именно об обычаях, потому что всё это звучит для человека 21 века немного странно: тут договорились, там договорились, что если в нужный момент сдаться, то ты можешь рассчитывать на какие-то бонусы ещё…
Борис Мегорский. Более-менее, да.
Баир Иринчеев. А если сдался слишком поздно, то уже можно от царя по лицу получить, и т.д. Т.е. вот это всё, мне кажется, очень интересно для следующей передачи. Мне кажется, Борис очень интересно рассказывает и ещё более интересно пишет, поэтому вот, пожалуйста, книга, где всё описано очень и очень подробно. Замечательные иллюстрации, огромный массив информации здесь обработан и подан. Так что, пожалуйста, читайте. Действительно, забытая, но славная страница нашей истории.
Борис Мегорский. Спасибо, Баир.
Баир Иринчеев. Спасибо, Борис, большое. Я думаю, что на сегодня, наверное, всё, Нарву наконец взяли. Следующее тогда – традиции и обычаи, а потом уже снаряжение и вооружение Петровской армии той эпохи.
Борис Мегорский. С удовольствием!
Баир Иринчеев. А на сегодня всё. До новых встреч. Спасибо большое.
Борис Мегорский. До свидания.
Новости
VIP
