Александр Скробач. Уважаемые зрители, здравствуйте. Сегодня мы с Борисом Витальевичем обсудим тему злободневную, как я думаю – это Украина, бывшая, нынешняя, будущая. Поговорим о том, что там происходит сейчас, может быть, наведём резкость на события, которые происходили там не так давно, обсудим, обменяемся мнениями, возможно, они у нас не совпадут, постараемся найти консенсус.
Борис Юлин. Или пристрелим друг друга.
Александр Скробач. Нет, нет, нет, я в этом не участвую, будем решать всё мирным путём, диалогом, как говорил товарищ Горбачёв, ибо в диалоге рождается ну если не истина, то, по крайней мере, многие вещи становятся понятнее, и люди, по крайней мере, высказывают свои позиции, желательно аргументировано, мы будем стараться. Вот, я хочу сразу же, я сейчас буду играть зачастую роль адвоката дьявола, буду вбрасывать некие чуждые моей ментальности утверждения, но я считаю, что эти вещи нужно обсуждать, от них нельзя уклоняться, прятать голову в песок либо в какую-то другую субстанцию. Так вот, понятно, что ситуация с бывшей Украиной, с бывшей советской Украиной, потому что всё-таки это государственное образование я предпочитаю называть так – бывшая советская Украина, ибо, собственно говоря, до 22 года, по большому счёту, там не было ничего внятного, с 22 года там, по крайней мере, в каких-то там очертаниях, хоть что-то, но началось. Конечно, это было не государство, отнюдь. Это был, ну что, некий, как вы думаете, что это было такое?
Борис Юлин. Начнём с того, что само понятие, как «украинский язык», «украинский народ», оно существовало и до революции. Были, например, украинские части народного ополчения в войне 1812, прямо так и назывались – украинские.
Александр Скробач. Это касалось только правобережья, а на левобережье – это было…
Борис Юлин. Я понимаю. Я говорю, это не касается именно всей территории, просто говорю, что такое было. Нынешняя Украина, понятно, что состоит, собственно говоря, из прежней, вот это, собственно говоря, Украина и Запорожье, из Новороссии. Т.е. сама Украина называлась Малороссия. Это Малороссия, Новороссия, и Слобожанщина – слободская Украина, и ещё Галичина, которая была вообще не в Российской империи, а в Австрийской, они вот вместе составили то, что сейчас называется Украиной.
Александр Скробач. Ещё и Закавказье, которое вообще даже Русью не было. Даже Русью не было, фактически, Ужгород – это Унгвар.
Борис Юлин. Закарпатье.
Александр Скробач. Да, Закарпатье.
Борис Юлин. Ты просто сказал Закавказье.
Александр Скробач. Закавказье? Это оговорка по Фрейду. Закарпатье. Они даже Русью не были, несмотря на то, что себя считают русинами.
Борис Юлин. Русины и есть, они не были частью…
Александр Скробач. Древнерусского государства. А Ужгород – это Унгвар, причём венгры так держатся за это дело, что у них даже корабли называются именем Унгвар, во время Великой Отечественной войны один такой немножко утонул, самую малость.
Борис Юлин. Вот я и говорю, в данном случае, конечно, понятно, что это образование достаточно искусственное, но любое крупное образование на территории что Российской империи, что Советского Союза – оно неизбежно будет нести определённую искусственность, потому что у нас страна многонациональная, многоконфессиональная, да.
Александр Скробач. Наша страна – да. Но они же это переводят как на…
Борис Юлин. А вот они как раз таки пытаются многонациональную, многоконфессиональную свою часть… Вот Советский Союз разорвали на куски, разодрали в клочья.
Александр Скробач. Я считаю, что это было абсолютно незаконно.
Борис Юлин. Ну да. Я здесь полностью согласен, собственно говоря, народ был против этого, на народ всем было плевать, потому что строили демократию, демократия, когда плюют на народ.
Александр Скробач. Народ был обманут.
Борис Юлин. Ну как, ему дали даже высказаться на референдуме, народ высказался за сохранение, но всё равно всё развалили, потому что, говорю, демократия буржуазная – это когда на народ надо плевать. Оно в этом выражается. И вот разодрали местные царьки, так сказать, на куски бывший Советский Союз. И ясно, что эти вот куски – они в основной своей массе оказались, так как был таким весь Советский Союз, многонациональными и многоконфессиональными. Поэтому почти во всех кусках вспыхнули межнациональные и межконфессиональные конфликты. Это в Таджикистане война, недавно вот в Киргизии был конфликт с киргизами, это не граждане в Прибалтике, это Карабахский конфликт, это грузинская война с абхазами и осетинами, т.е. это было везде, во всех частях Советского Союза. В этом отношении, кстати, Украина, она как-то оказалась, вместе с Белоруссией, вот эти 2 республики, оказались в какой-то момент счастливым исключением. Только в них этого не было. Нельзя, чтобы это продолжалось долго.
Александр Скробач. Дело заключается в том, что конфликт там был, Белоруссию оставляем за рамками, берём Украину, конфликт там был, но он был в стадии ментальной, а не…
Борис Юлин. Я говорю, что он не был такой, как поражение в правах, как в Прибалтике, или прямая резня, как в Молдавии или в Закавказье.
Александр Скробач. Согласен, но, тем не менее, он и был на уровне...
Борис Юлин. Я и говорю, но это всё равно было счастливое исключение, видно оно украинцев ну устроило.
Александр Скробач. Кстати, между прочим, я тут с тобой очень сильно даже соглашусь. Помню, в 14 году, будучи в Крыму, я встретился с товарищами, которые бежали от войны, из Новороссии, из Луганской народной республики, и вот они говорили, что ещё год назад мы были за Украину, потому что в ней всегда был мир, и вот сейчас, и вот сейчас… Т.е. у них определённый такой, вы знаете, за 20 с лишним лет постсоветской жизни образовался определённый такой взгляд ментальный, отличающийся от нас. Они смотрели на нашу войну на Кавказе и говорили «ой нет, нам этого не нужно». Другое дело, что было совершенно ясно и понятно, я за себя говорю, что та сумма противоречий, которая была в этой Украине изначально (абсолютно искусственное образование, согласен, да), заключена, её можно было разрулить, если бы к этому подошли с умом. Но подошли без ума, как обычно.
Борис Юлин. Не, ну как, подошли с такой вещью, как строительство национального государства. Национальное государство построить, я просто как историк могу сказать, удаётся нормально обычно только в той стране, которая мононациональна. Т.е., допустим, есть Япония, там раньше было 3 народа крупных, примерно одинаково крупных – это ямата, хаята и айна. Хаятов перерезали всех, айнов перерезали почти всех. Остались только ямата, поэтому у них получилось вот это вот мононациональное государство. Так получается. А в противном случае, как там взяли, вот у нас есть типа украинская нация, украинский язык, это наше всё. Но при этом на украинском языке говорит меньшинство населения, меньшая часть. Украинцами себя считает половина, может, чуть больше половины – по переписи населения той же самой Украины, правильно? Украинская культура вот эта вот силюковская, которую они пропагандируют, вышиванки и так далее, извини, костюм-тройка с вышиванкой – это смотрится совершенно безумно, это как если бы у нас тоже начали таскать, допустим, наши эти националисты, например, тот же самый смокинг с лаптями. Смотрелось бы тоже безумно. У нас, слава богу, пока до этого мало кто опускается, а там это приняло бы массовое явление.
Вот типа – силюковская культура, украинский язык, который никто не знает, на котором никто не говорит, ну как, на нём была литература, рассказывают о том, что при Советском Союзе был запрещён украинский язык, не запрещён, его изучали в обязательном порядке в школе. Я в Харькове в школе учился, я изучал, у нас была украинская мова. Кстати, тогда она была не такой, как сейчас.
Александр Скробач. Я как раз хотел этот момент…
Борис Юлин. Вот это очень интересный момент, т.е. новую украинскую мову – её придумали, почему, потому что старая украинская мова гораздо ближе к русскому языку, чем новая.
Александр Скробач. Мой отец учился в Чернигове, сейчас вот у меня из головы вылетело, в какой школе, но, значит, товарища Тычину, «лучше гристи кирпичину», оно всё это было, было, было, конечно же, и мова там была, и всё, что хочешь. Я сам знаю мову, но западло на ней говорить, зачем коверкать язык?
Борис Юлин. А я её уже не помню.
Александр Скробач. А я её понимаю.
Борис Юлин. Не, я понимаю, но не помню.
Александр Скробач. Понимаю, при желании, конечно, но желания такого нет. Суть не в этом. Суть заключается в том, что эта попытка создать единую украинскую нацию, вот я скажу тебе чисто свои ощущения. Вот моя бабушка, мать моего отца, она была из казачьего рода. Т.е. это не те казаки, донские, кубанские, новоукраинские казаки – это очень сложное явление, там столько градаций разных, самых разных, ну вот они к моменту Великой Октябрьской Социалистической Революции считали себя казаками, т.е. они никогда не были крепостными, они были зажиточными и так далее и тому подобное. Отец моего отца, соответственно, из крипаков, никогда бы он не женился на моей бабушке, если бы не революция. Просто он был первым комсомольцем, у него был наган, и я так понимаю, что всех несогласных, дедушка был нрава крутого, и поэтому я думаю, что недаром за него, значит. Он сделал предложение, от которого не смогли отказаться родственники будущей жены. Но дело-то не в этом, дело заключается в другом. Дело заключается в том, что когда собираются эти люди, которые сейчас называют себя украинцами, и воют про то, что они казацкого роду, я понимаю, смотря на их лица, что это, например, армянин, это, например, еврей, это, например, вообще неизвестно кто. Что такое казацкий род, сколько казаков-то было?
Вспомним товарища с саблей, Богдана Хмельницкого.
Борис Юлин. Я могу коротко рассказать, сколько было казаков.
Александр Скробач. Сколько их было? Переписанных поляками, реестровых, сколько было?
Борис Юлин. Давай скажем так. Во-первых, в Речи Посполитой, когда это ещё было, там было 2 категории – это были реестровые казаки.
Александр Скробач. Законное воинское образование на службе короля.
Борис Юлин. Да, но это люди, которые были очень сильно ограничены в количестве. Например, во времена гетмана Сагайдачного их было 12 тысяч. Потом их число сократили до 6 тысяч.
Александр Скробач. До 6 тысяч.
Борис Юлин. Т.е. это был незначительный процент населения.
Александр Скробач. Крайне незначительный, об этом я речь и веду.
Борис Юлин. Остальные – это просто середняки-крестьяне.
Александр Скробач. Так точно.
Борис Юлин. Были запорожские казаки, которые имели особый статус, но дело в том, что запорожские казаки – они были, действительно, среди них можно было найти и армянина, и еврея, и татарина, потому что как – они не были украинцами.
Александр Скробач. Конечно, конечно.
Борис Юлин. Запорожские – они не украинцы.
Александр Скробач. Вообще ни разу.
Борис Юлин. Потому что реестровые – они жили там, а запорожские казаки – они практически все пришлые, т.е. это люди, которые сбегают на Сечь.
Александр Скробач. И поляки их воспринимали зачастую и почти всегда как незаконное вооружённое формирование.
Борис Юлин. Ну почему? Иногда использовали…
Александр Скробач. Иногда, во время войны.
Борис Юлин. А иногда, допустим, они вместе с крымскими татарами грабили польские земли, по всякому бывало.
Александр Скробач. По всякому бывало.
Борис Юлин. Суть не в этом, суть тут в том, что украинские казаки и запорожские казаки – это 2 разных общности.
Александр Скробач. Абсолютно.
Борис Юлин. Так вот, дальше запорожское казачество, оно было ликвидировано.
Александр Скробач. Ликвидировано. Переселено фактически.
Борис Юлин. А вот здесь немножко другой момент. Дело в том, что, собственно говоря, Запорожскую Сечь в первый раз разогнали ещё при Петре.
Александр Скробач. Я знаю об этом, да.
Борис Юлин. Потом её снова разгоняли. И вот в это время как раз таки из оставшихся запорожцев и украинских казаков сложилось как бы общее украинское казачество, вот которое как раз и было переселено на Кубань. Там людям был предоставлен добровольный выбор, т.е. если они не хотят переселяться, они могут остаться, но перейдя в крестьянское сословие. Т.е. станут крестьянами. Поэтому на Украине потомков казаков, может, и много, но очень давних. А вот потомков как бы казаков уже времён Российской империи там нет, это потомки крестьян.
Александр Скробач. Конечно.
Борис Юлин. Потому что потомки казаков украинских – они живут на Кубани.
Александр Скробач. Потомки украинских казаков, там энной итерации, живут на Кубани. Кто живёт, поэтому я и говорю, что да, мои родственники себя считали казаками, но фактически они никакой казачьей службы не несли, никаких повинностей не выполняли, но они, хотел такое слово сказать – кичились, не то слово, да, они гордились тем, что они были свободными. Их никто, они не были крипаками, они не были крепостными.
Борис Юлин. Ну вообще на Украине после того, как у Речи Посполитой земли отобрали, крепостное право, собственно говоря, вообще, там испомещение не проводилось, поэтому крепостного права не было.
Александр Скробач. Но, тем не менее, они считали себя свободными людьми, возможно, конечно же, тут и мифология семейная какая-то накручивается, не без этого, но суть заключается в другом. Я возвращаюсь как бы к сути: когда они воют о том, что они казачьего рода, казацкого, становится немного смешно. Если учесть, что треть населения Украинской ССР, начиная с 45 года по 91 год было просто замещено, и в основном приезжали, собственно говоря, из Российской Федерации, треть, это официально.
Борис Юлин. А украинцы расселились в это время по всему Союзу.
Александр Скробач. Если взять город Санкт-Петербург, то я чётко могу сказать, что где-то порядка 30% населения, 30% населения – это либо люди, первое поколение, либо второе, либо третье. Т.е. либо сами, либо дети, либо внуки.
Борис Юлин. В Советском Союзе вообще миграция населения была довольно большая. Т.е. на Дальнем Востоке, где я родился, тоже были украинцы. Кстати, на тему воющих о казачьих родах, мне почему это особенно весело, у меня у матери девичья фамилия была… Т.е. как раз вот это чёткое отношение к казачьему роду, но…
Александр Скробач. У нас Федорчук.
Борис Юлин. Но при этом чем-то здесь кичиться, я просто вообще не понимаю.
Александр Скробач. Вот я об этом. И кода появляются некие представители непонятно чего, и начинают говорить о том, что они являются эталонными представителями (прошу прощения за тавтологию) украинской политической нации, что есть они украинцы, а мы нет, вот здесь возникает у меня когнитивный диссонанс. Я вот так думаю, ну, вообще ты кто, дядя? Или тётя. Ты вообще зачем? Кто тебе делегировал право, во-первых, себя так называть, а во-вторых, выступать от имени украинского народа, явления ещё более сложного.
Борис Юлин. Нет, это в данном случае у нас есть. Если говорить об Украине, которая образовалась в 91 году, как государство, то если украинец – это просто человек, который имеет гражданство Украины, это одно. Тогда он может говорить на любом языке и быть любой крови. А если мы говорим об украинских нацистах, то они пытаются и кровь подтянуть, при этом безосновательно зачастую, но не суть в этом, а суть в том, что когда это подтягивают, это деление людей на сорта. Вот есть первый сорт украинца, а есть второй сорт – это остальные.
Александр Скробач. И вот мы пришли к первому выводу нашей с тобой встречи – о том, что любой политический или ментальный, как хочешь называй, украинец – это, во-первых, человек, принадлежащий к некой ментальной секте, сектант, во-вторых, это уже нацист.
Борис Юлин. Ну я бы ограничился тем, что это нацист, потому что ментальная секта, по-моему, это преумножение сущности. Это нацист.
Александр Скробач. Нацист. Соглашусь, соглашусь. Это уже нацизм, который лежит в основе. И теперь возникает вопрос: как мы с этим государством, государством фактически победившего нацизма, что бы тут они не говорили и не визжали, наши оппоненты, но это государство победившего нацизма, потому что я могу провести любой эксперимент, простой, вот приводится сюда любой представитель Украины в нашем медийном пространстве, вот он садится на стул, я задаю ему один простой вопрос, под камерой, что это будет транслировано и увидят сотни тысяч человек. Простой вопрос: кто такой товарищ Бандера? Он педераст либо в хорошем смысле слова, либо в плохом. Либо вообще герой и замечательный человек. И глядя мне в глаза, и глядя, понимая, что его снимают камеры, любой из них либо попытается соскочить с этого вопроса, либо выдавит из себя, что Бандера – це герой, херой. Почему? Потому что если он скажет иное, и это иное будет увидено там, по возвращению туда ему придётся за это ответить. Это железно. О чём это говорит?
Борис Юлин. Ну, они могут диалектически подойти. Согласиться, что он был педерастом, при этом, он герой.
Александр Скробач. Кстати, между прочим.
Борис Юлин. Некоторые так делают, кстати. Я с такими сталкивался. Вопрос-то немножко в другом. Дело в том, что у них есть чёткие признаки другие нацистского государства. У них, допустим, сейчас, буквально недавно, был принят закон о запрете, по сути, русского языка. Дело в том, что сегрегация по языковому принципу и преследование по языковому принципу – это признак нацизма.
Александр Скробач. Один из ключевых.
Борис Юлин. Так вот, дальше. У них есть совершенно фашистский момент, типа мы все объединяемся, так сказать, как единый украинский народ, для борьбы с внешним врагом. Это чётко такая фашистская фишка. Т.е. корпоративное государство.
Александр Скробач. Товар – кто?
Борис Юлин. Чего?
Александр Скробач. Враг – кто?
Борис Юлин. В данном случае – Россия для Украины. Но в других фашистских государствах придумывали других врагов. Например, когда Муссолини был в Италии, он же не Россию объявил главным врагом, а других. В каждом фашистском государстве врага находят внешнего обязательно. Просто для украинцев этот враг – обязательно Россия. Он у их героев был врагом, у Бандеры, у Шухевича он был врагом.
Александр Скробач. Ну, у Бандеры, у Шухевича врагов было много, потому что…
Борис Юлин. Но главный – большевики.
Александр Скробач. а УН-то была создана в 26 или 27 году, не дай мне соврать, правильно? И Бандера там вообще рядом не стоял. Он там ещё, так сказать, мальчишкой был. И боролись они с кем? Понятно, на большевиков у них, как бы зуб они точили, но боролись первоначально с кем?
Борис Юлин. Они созданы были на территории Польши.
Александр Скробач. И боролись они с кем?
Борис Юлин. С большевиками они бороться даже не могли.
Александр Скробач. Но зуб точили, я и говорю, что они зуб точили.
Борис Юлин. А так – они поляков, евреев резали.
Александр Скробач. Да. С удовольствием, и боролись они с польской государственностью. Бандера – это уже отдельный разговор.
Борис Юлин. Но в дальнейшем, у них нынешний враг – это Россия.
Александр Скробач. В дальнейшем их, конечно же, направили, их кураторы, опекуны из соответствующей…
Борис Юлин. Дело в том, что без вражды с Украиной…
Александр Скробач. С Россией. Они не могут существовать.
Борис Юлин. Обосновать вообще существование независимого украинского государства…
Александр Скробач. Невозможно.
Борис Юлин. Оно просто не нужно.
Александр Скробач. Верно. Золотые слова. Целиком и полностью под каждым.
Борис Юлин. Кстати, как и в этом случае независимой Белоруссии независимая Россия не нужна. Т.е. у нас просто народ, разорванный на части.
Александр Скробач. Без сомнения так. Но возвращаясь обратно к Украине, вот я теперь адвокат дьявола, и я говорю следующее. Рассказываю следующую историю. Встретился я не так давно с одним товарищем, товарищ служит в вооружённых силах Российской Федерации, имеет звание подполковника, занимает довольно серьёзный пост, ну, должность, от которого зависит обороноспособность нашей страны. И вот он высказывает такое мнение: «зачем нам нужна эта Украина? Зачем мы туда лезем? Это же другое государство. Вот у нас на Дальнем Востоке, там дела плохи, нам нужно туда деньги вкладывать, сюда деньги. Зачем нам эта Украина сдалась? Зачем нам сдался Харьков, Донецк, Луганск?» Я ему возразил – ну там же убивают русских людей, разве не так? «Ну и что» - ответил он мне. «Эти люди могут собраться и переехать жить в Россию. Если им там плохо, почему не переедут в Россию? И пусть живут у нас, и здесь мы будем о них заботиться». Как тебе такой подход?
Борис Юлин. Подход, во-первых, достаточно идиотский, потому что изгнание людей с насиженных мест – это, собственно говоря, одна из форм геноцида. Вот человек живёт, у него есть родная земля, где он родился, допустим, у него есть здесь и круг общения, и жильё, и так далее. И вот он должен сняться и ехать куда-то, где у него нет жилья, нет работы, где всё для него пока что неизвестно и непонятно. Просто потому что вот здесь ему какие-то нацисты сделали, что ему жить плохо. Может, лучше фашистов этих, нацистов нафиг? Т.е. почему люди должны эти уезжать, потому что это не нравится там, местным нацистам?
Александр Скробач. А вот, этот человек, к сожалению…
Борис Юлин. Нет, а теперь я хотел ещё к государственности перейти, типа кому чего нужно. Во-первых, это государство, я-то воспринимаю по-прежнему территорию бывшего Советского Союза как землю моей родины. Я советский человек.
Александр Скробач. Я тоже советский человек.
Борис Юлин. В этом отношении, давайте, вот просто, допустим, у нас Сибирь отделится с Дальним Востоком, и будет «ну это же другое государство», а потом отделится, допустим, Поволжье. И потом типа вот Московское княжество, а всё остальное – не наши дела? А почему не наши дела? Почему, вот у меня родственники живут в разных частях бывшего Советского Союза, почему это я теперь должен считать чужим… Я вообще даже не понимаю, почему я должен какой-то выбор делать между разными частями Советского Союза, где живут мои родные, которые я сам считаю моей родной землёй. Почему вот это должно быть моё государство, а вот это – чужое государство?
Александр Скробач. Ну этот человек тебе скажет – ну как же, сейчас признана членом ООН, есть границы, и мы туда не можем лезть.
Борис Юлин. Вот во Франции признали, допустим, типа такую вещь, как геноцид турками армян, и ввели уголовный срок для тех, кто не признаёт геноцид турками армян. На это, например, турецкий посол задал законный вопрос, типа «а я вот не признаю геноцид турками армян, вы меня будете сажать в тюрьму?»
Александр Скробач. Ну, посла нельзя, у него дипломатическая неприкосновенность.
Борис Юлин. А если просто турок приедет?
Александр Скробач. В тюрьму посадят.
Борис Юлин. Вот, а с какой стати? Вот здесь тот же самый момент, мол, типа другое государство, они объявили. А я не признаю законным вообще Беловежское соглашение.
Александр Скробач. И я его никогда не признавал законным, и не признавал никогда существование Украины как независимого государства. Никогда, ни единого дня, начиная с 92 года, вот никогда, честное слово.
Борис Юлин. Я признаю её как сложившуюся историческую данность, что сейчас существует украинское государство.
Александр Скробач. Временно.
Борис Юлин. Я не знаю, насколько оно временно будет существовать. Извини, самые разные ситуации бывали, когда вроде бы совершенно искусственные, непонятные образование потом постепенно складывались в довольно устойчивые государства.
Александр Скробач. Через большую кровь.
Борис Юлин. Даже не через большую кровь, а через большое внешнеполитическое вмешательство. Например, та же самая Бельгия была создана совершенно искусственно.
Александр Скробач. Да, абсолютно. Но так она и трещит по швам, собственно говоря.
Борис Юлин. Для того, чтобы трещать по швам, ей потребовалось 200 лет.
Александр Скробач. Согласен.
Борис Юлин. Многие страны и без этого по швам трещат через 200 лет существования.
Александр Скробач. Согласен.
Борис Юлин. Т.е. здесь это как раз…
Александр Скробач. Всё сложно, и всё зависит от внешних обстоятельств, просчитать и спрогнозировать которые сложно.
Борис Юлин. Бельгийское государство было чисто искусственное образование 1814 года. Всё, т.е. взяли и создали, притом даже не в Бельгии.
Александр Скробач. Подожди, там же, по-моему, ещё и голландцы с французами, по-моему, воевали, французы у голландцев что-то отнимали…
Борис Юлин. Там была то испанская вот эта вот была, испанские Нидерланды, то там Фландрия, там всё это. Там то испанцы господствовали, то французы, то претендовали, но никогда этим не владели, потому что это та самая часть, вот эти вот Нидерланды, которые были испанскими. Т.е. Голландия получила независимость, и Бельгия, которая тогда не получала независимость. Но после наполеоновских войн было принято решение, что вот здесь будет государство Бельгия, и всё, и никого.
Александр Скробач. Слушай, я бывал в Бельгии и в Голландии, смотрел, я могу сказать так: в 91 году, в январе, я был в Голландии, я там жил определённое время. Тогда ещё номера отличались – у бельгийцев были белые с красным очень характерные номера автомобильные, а у голландцев синие с жёлтым или жёлтое с синим, я не помню. Но очень характерные, и очень сильно отличались. Голландцы когда видели на улицах бельгийские номера, хотя там уже Бенилюкс, границы никакой не было, переезжали её легко, они говорили – «бельгийцы, мы их не любим!»
Борис Юлин. Вот так вот, в принципе, и создаётся государственность и государства на новом месте и могут даже долго существовать.
Александр Скробач. Могут. Но возвращаясь к Украине, давай подумаем вот о чём.
Борис Юлин. В Бельгии был такой момент интересный. Там не было людей первого и второго сорта, там 2 государственных языка.
Александр Скробач. А на Украине есть.
Борис Юлин. Правильно. Вот поэтому Украина не является Бельгией, и не будет никогда Бельгией, потому что в Бельгии 2 государственных языка, на Украине 1, и притом язык меньшинства.
Александр Скробач. В Бельгии есть ещё и монарх, король.
Борис Юлин. Ну монарх, это, кстати…
Александр Скробач. И некоторые считают, что король же?
Борис Юлин. В Швейцарии короля нет и государственных языков – 4, так что вот.
Александр Скробач. 4.
Борис Юлин. Так что монархия здесь как раз таки абсолютно не причём.
Александр Скробач. В Бельгии 2, по-моему?
Борис Юлин. Да. Поэтому здесь монархия не причём. В Швейцарии, например, монархии нет и не было никогда. Так вот, здесь вопрос в том, что язык, который на 91 год был языком меньшинства, объявлен государственным, и притом единственным, единственным государственным. То, что идёт преследование за неукраинскость.
Александр Скробач. За нелояльность.
Борис Юлин. Сначала была мода на украинскость, потом была…
Александр Скробач. Обязанность.
Борис Юлин. Нет, потом была, скажем так, осуждение такое общественное за неукраинскость, а сейчас преследование за неукраинскость.
Александр Скробач. Обязанность.
Борис Юлин. Т.е. это идёт, в принципе, как.
Александр Скробач. По нарастающей.
Борис Юлин. Это как раз развитие нацизма.
Александр Скробач. Согласен. Многие могут тебе сказать так – это не развитие нацизма, это построение национального государства. Вот в России сколько много народов, язык-то русский, государственный один.
Борис Юлин. Во-первых, в России нет ни одного национального меньшинства, которое могло бы дать хотя бы процентов 20 носителей другого языка, не русского.
Александр Скробач. Согласен.
Борис Юлин. При этом, в национальных автономиях у нас – в Татарстане, Башкирии…
Александр Скробач. Их список длинен.
Борис Юлин. У них везде на территории автономии есть свой ещё язык, правильно?
Александр Скробач. Да. А русский выступает как язык межнационального…
Борис Юлин. И межрегионального общения. Так вот, но если в стране есть хотя бы 20% носителей какого-то ещё языка, то в любой нормальной стране мира вводится 2-3 государственных языка. Есть несколько государственных языков в Индии, есть 2 государственных языка в Канаде, есть 2 языка государственных в Бельгии, есть 4 государственных языка в Швейцарии. Чем их это, украинцев, не устраивало? Если у них половина населения официально считает себя русскими, почти половины населения говорит на русском языке, что им мешало использовать русский язык как второй государственный? Кроме самой идеи, что это должно быть чисто украинское национальное государство.
Александр Скробач. Есть ещё одна идея о том, что Украина – это некий альтернативный России проект, естественно, эта идея идёт рука об руку с демонизацией России как таковой и жизни в ней. При этом у них полное раздвоение сознания, с одной стороны, они говорят, что в России всё плохо и ломятся сюда миллионами работать, и прекрасно они всё видят. И всё сравнивают и всё понимают. Конечно же, я это всё характеризую как паранойю и как секту, как-то так. И паранойя, и секта, возможно я пложу сущности, но суть заключается, на мой взгляд, в том, что сейчас главным вопросом является для нас для всех – для тебя, для меня и для всех наших зрителей является такой вопрос – что дальше? Что дальше? Вот сейчас, возвращаясь как бы к Новороссии, я думаю, что на все вопросы, которые я задал до этого, ответы мы дали. Сейчас возвращаемся к Новороссии, к ситуации в Новороссии. Мы сегодня не знаем, что будет дальше, судя по всему события набирают оборот, но, тем не менее. Сейчас можем сказать следующее – я как бы говорю, а ты оппонируешь мне, если не согласен.
Пункт первый, буквально по пунктам. Минские соглашения умерли, сдохли, по-украински.
Борис Юлин. Я бы сказал, они и не рождались, родились мёртвыми.
Александр Скробач. Согласен. Мёртворождённые. Вначале они умерли де-юре, т.е. это 1 января 16 года они де-юре умерли, я читал, там всё про 15 год, там просто план действий.
Борис Юлин. Знаешь, прежде чем задавать вопросы будешь, я просто по предыдущему моменту.
Александр Скробач. Давай.
Борис Юлин. Обрисуем маленький нюанс. Начнём с того, что будущего, именно сначала глобальными крупными мазками, т.е. будущее любого нацистского государства, на самом деле, любого.
Александр Скробач. Предсказуемо.
Борис Юлин. Оно не то, что предсказуемо, оно было в истории не один раз. Во-первых, это уничтожение в какой-то момент тех, кто не хочет быть именно национально объединённым, т.е. мы смотрим на нацистскую Германию, можем посмотреть на нацистскую Венгрию или Румынию, т.е. это не один раз было.
Александр Скробач. Ну я понял. Эксперимент – мерило истины.
Борис Юлин. Т.е. вот это вот нарастание нацизма – оно абсолютно неизбежно.
Александр Скробач. Согласен.
Борис Юлин. И это будет проливаться кровь и так далее. Так вот, второе, так как там строится фашистское корпоративное государство, т.е. типа мы объединяемся, олигархи, так сказать, с угнетаемыми олигархами людьми, т.е. трудящиеся с олигархами объединяются, то нужно объединятся против какого-то внешнего противника, т.е. против внешнего Ктулху, это, собственно говоря, было у итальянцев при Муссолини, это было у Гитлера, т.е. у немцев при Гитлере. Блин, это было у румынов при Антонеску, это было у всех у них. И это неизбежно есть у Украины. Но дело в том, что подобный подход, подобная идеология, она неизбежно ведёт к тому, что нужно развязывать внутренние противоречия, внутренние, с помощью войны с внешним врагом. Т.е. страна неизбежно начинает воевать, потому что без войны фашистская идеология корпоративная удержаться не может.
Александр Скробач. Согласен. Подпишусь под каждым словом. Так вот, нашим зрителям вот мы сейчас постараемся ответить на вопрос – что дальше? Многие этим вопросом сейчас задаются – что дальше? Мы, конечно, вступаем на зыбкую почву прогнозов, да, но, тем не менее, попытаемся на основе аналитического анализа, как меня учили в университете, а тебя в МАИ, да?
Борис Юлин. Ну я и в педагогическом университете учился тоже, так что… Учили…
Александр Скробач. Везде и всегда, да.
Борис Юлин. Ну как, здесь предельно простой момент: для того, чтобы власть нынешняя – нацистская, фашистская – на Украине удержалась и окрепла, ей нужно дальше проводить эскалацию конфликта, потому что списывать всё сейчас на внешний конфликт не получается. У них произошла «революция гидности», правильно? Они обещали золотые горы своему народу, они обещали членство в ЕС и безвизовый режим, они обещали процветание экономическое. Они рисовали по этому поводу картинки, комиксы, карикатуры и прочее.
Александр Скробач. Борьбу с олигархами обещали.
Борис Юлин. Борьбу с олигархами обещали.
Александр Скробач. С этого всё шло.
Борис Юлин. Да, т.е. борьба с олигархами у них завершилась уже успешной победой, у них теперь олигарх является президентом. И часть губернаторов является олигархами напрямую. Т.е. более успешной борьбы с олигархами я, пожалуй, нигде не видел.
Александр Скробач. Олигархи победили в этой борьбе.
Борис Юлин. Нет, это их так победили и наказали – одного президентом поставили, ещё нескольких губернаторами.
Александр Скробач. Можно так сформулировать.
Борис Юлин. Да. Это их наказание, карма. Их поставили на службу народу, и Порошенко во весь опор служит, увеличив в несколько… он, по-моему, только за 2014 год что ли увеличил своё состояние в 9 раз.
Александр Скробач. Борис, смотри, это всё так.
Борис Юлин. Будет нарастание конфликта. Т.е. это относительно мирное существование в районе Донбасса сейчас, ну такое перемирие с постреливанием, их не устраивает. Оно не позволяет всё списать. Нужно конфликт, провести эскалацию. Но при этом эскалацию они будут стараться обязательно представить, как русскую агрессию. Собственно, как у них это и представляется – русская агрессия, но представлять они это будут обязательно. Так вот, представлять они это будут обязательно, и эскалацию проведут тоже обязательно, т.е. то, что будут боевые действия – это неизбежно, потому что иначе олигархический фашистский режим на Украине начнёт рушиться.
Александр Скробач. Я целиком и полностью с тобой согласен, и ещё раз я хочу акцентировать внимание наших уважаемых зрителей на одной простой мысли. Идея, часто высказываемая украинцами в нашем медийном пространстве (они, кстати, присутствуют, естественно) о том, что «оставьте нас в покое, и всё у нас – у них, у украинцев – будет хорошо» - она, на самом деле, нежизнеспособна по одной простой причине: у них, может быть, и будет хорошо, но когда-нибудь потом. Но до того, как у них наступит «хорошо», они с неизбежностью начнут создавать нашему государству и нашему народу такие проблемы, от которых нам станет плохо. Почему? Потому что невозможно жить с нацистским государством, героем которого является кошкодав, у кого есть кошка, тот понимает дело с кошкой, он понимает, что если кошка тебя не знает, она тебе в руки не дастся. Т.е. он довёл котов, которые ему доверяли, т.е. это убийство доверившегося, беззащитного животного, это вообще мразь из мразей – это национальный герой. Это есть факт.
Так вот, государство, построенное вот на этом, на такой крови, на такой мерзости; государство, построенной на полной лжи, потому что там ложь – всё, от начала до конца; это государство, находящееся буквально в 400 км от Москвы, там 450 км от границы до Красной площади, до центра Москвы. Такое государство у нас под боком, такого масштаба, такой протяжённости границы – это для нас является вещью невозможной, мы не можем с этим жить. А они так же обречены на конфликт с нами, они не могут жить спокойно, они будут, будут провоцировать конфликт – в Донбассе, на русско-украинской границе в Крыму, где-нибудь будут. Т.е. без крови, без убийств, без создания напряженности и проблем для нас, для России, они жить не смогут. Украина – это антиРоссия, а сейчас это антиРоссия в обострённой форме.
Борис Юлин. Я бы тут чисто как историк сформулировал бы некоторые моменты чуть иначе, ну как, во-первых, что действительно нацистское государство без обеспечения внешним конфликтом существовать не может, но нацисты, у них есть много слабых мест. Например, они всегда выдумывают себе для обоснования нацистской теории своей, они выдумывают себе искусственную историю. Это придумывали гитлеровцы, это придумывают сейчас на Украине. Дело в том, что история – это то, что нас чему-то учит. Т.е. это опыт человечества, история. Он позволяет поставить диагноз и проводить лечение, правильно?
Александр Скробач. Правильно.
Борис Юлин. Так вот, дело в том, что выдуманная история – это заведомо неправильный диагноз. И, соответственно, убийственное лечение.
Александр Скробач. Конечно.
Борис Юлин. Так вот, это уже произошло с гитлеровцами в своё время, это произойдёт с нацистами на Украине. Т.е. их выдуманная история – она не поможет им разобраться с тем, что было, и как нужно вести себя дальше, что делать.
Александр Скробач. А вот смотри. Они там, на Украине, считают, что нацисты и фашисты – мы. Мы пришли за их землями, мы убиваем украинцев, мы отобрали у них Крым, сейчас отбираем Донбасс, мы посылаем им своих зелёных человечков, мы посылаем оружие, боеприпасы и так далее. Ты наверняка слышал список этих обвинений, повторять мы их не будем ради экономии времени. Что мы можем ответить на это?
Борис Юлин. Ты знаешь, на некоторые вопросы ответить даже сложно немножко получается. Например, я считаю, что аннексия Крыма – она, в какой-то мере, оказалась ошибкой. Дело в том, что нужно было обеспечить воссоединение Украины с Россией, а не передел территории по сравнению с теми границами, которые были получены в 91 году. Т.е. само Беловежское соглашение – оно преступно, правильно? Ты не признаёшь распада Советского Союза, я его не признаю законным, правильно? А это означает, что когда начались события на Украине, нужно было эту фашистскую власть свергать на всей Украине, и освобождать всю Украину.
Александр Скробач. Да. И вот здесь мы касаемся очень интересного момента, вопроса, который наверняка крутится на языке у многих наших зрителей. Это вопрос очень жёсткий, и в медийном пространстве от него уклоняются. Было ли поведение наших власть предержащих в 14 году, летом-осенью 14 года, весной 14 года, правильным, либо ошибочным? Я сам его задал, я на него отвечу.
Борис Юлин. Ну, я могу сказать так: я считаю его не то что ошибочным, а заведомо неправильном, притом сознательно. Дело в том, что у нас ведь тоже есть свои нацисты, правильно? Которые тоже придумывают историю. Вот сейчас у нас, так сказать, продвигается теория о том, что революции вообще не было, что был всего лишь переворот, и у нас до сих пор, фактически и юридически, является монархия. Так вот, люди пересматривают историю, искажают её, изменяют.
Александр Скробач. Человечеству это свойственно.
Борис Юлин. Нет, есть история – наука, а есть, мягко говоря, создание мифов и выдвижение их вместо науки.
Александр Скробач. Ну, естественно. Науку мало кто знает.
Борис Юлин. Можно на науку опираться, а можно её игнорировать. Вот сейчас начинают всё больше игнорировать, и…
Александр Скробач. Ничего необычного.
Борис Юлин. И решать внутренние проблемы, у нас, за счёт того, что есть конфликт вовне, у нас тоже пытаются. Поэтому я считаю так, что если мы решили всё-таки, у нас Украина – государством юридически признана с 91 года, да?
Александр Скробач. Да. И нынешняя власть в ней признана.
Борис Юлин. Так вот, и нынешняя власть в ней признана, поэтому, если мы решили вмешаться во внутренние дела Украины, считая, это наши тоже дела, то нужно было вмешиваться полностью, и эту власть фашистскую оттуда выкидывать. Помочь украинскому народу не стать…
Александр Скробач. Жертвами фашистского режима.
Борис Юлин. Да. Либо нужно было соблюдать все формальные соглашения, в том числе и пункты Беловежского соглашения, по которому границы административные, которые стали государствами в 91 году, признаются нерушимыми. Это же тоже подписало наше правительство, правильно? Т.е. в данном случае надо было или-или. А тут, знаешь, типа того, типа на чуть-чуть, на полшишечки. Ну это, извини, ни то – ни сё. И, кроме того, у нас есть серьёзная двойственность в политике. Да, народ Крыма решил, что он не хочет. Кстати, он решил это ещё в 91 году – Крым отказывался находиться в составе Украины, они создали Крымскую республику, которая была фактически ликвидирована в 92 году. Президента этой Крымской республики выслали без права возвращения. Т.е. это так было.
Крымский народ высказал своё мнение – он не хочет быть на Украине, он не хочет жить в фашистском, бандеровском государстве. Так вот, это мы признали. Но дальше мы признали референдума, что они хотят присоединиться к России. И их в Россию приняли. Вопрос: почему не признали точно такие же решения народа и референдумы народа в Приднестровской республике, Абхазии, Южной Осетии. Там тоже…
Александр Скробач. Донецке и Луганске.
Борис Юлин. Там тоже были проведены референдумы. И, кстати, число проголосовавших за присоединение к России, например, в Приднестровье или в Южной Осетии – оно было не меньше, чем в Крыму.
Александр Скробач. В Донецке и Луганске тоже было подавляющим.
Борис Юлин. Вот почему у нас в одном случае действует такой принцип, типа того – воля крымского народа для нас священна. А в другом случае воля осетинского народа для нас не священна, или воля русского народа в Приднестровье для нас не священна. Почему?
Александр Скробач. Готов ответить. Отвечаю, первое. Несколько пунктов будет. Первое – по поводу нашей власти. Наша власть, во многом её действия нынешние я поддерживаю, во многом, практически во всём, но не во всём, всё-таки во многом, скажем так. Но, тем не менее, я не могу не сказать следующее. Наша власть является последователем власти товарища Ельцина. Той самой власти, которая разрушала Советский Союз, активно разрушала Советский Союз. Той самой власти, которая противников разрушения Советского Союза расстреляла, расстреляла. Я помню людей… короче говоря, поинтересуйтесь, что стало с защитниками Белого Дома в 93 году в Москве. Вот за Белым Домом, там был стадион, сейчас он застроен. Там горы трупов лежали в буквальном смысле этого слова.
Борис Юлин. Сейчас уже ничего доказать нельзя, поэтому…
Александр Скробач. До 97 года это сохранялось, там поддерживалась фотовыставка. Видел? Я был на ней. Вот стоит ларёк, в 97 году было, и сейчас стоит, и вот фотография октября 93 года, 4 октября, рядом ларёк стоит, БМП-2, и лежат 5 убитых русских мужиков под этим БМП-2. Это та самая власть, которая расстреляла в 93 году парламент, которая устроила гражданку, законно избранный парламент. Так вот, конечно, эта власть сильно-сильно видоизменилась, конечно, сейчас во многом её действия я поддерживаю. Но когда я вспоминаю про Ельцин-центр, когда я вижу Наину Ельцину на центральном телевидении, что ей 85, да плевать, хоть 95, кто она мне такая? Кто он такая? Она вообще не занимала никаких постов. Мы что, всех старушек, которым 85…
Борис Юлин. Она жена подлеца.
Александр Скробач. Главного подлеца. Это первое.
Борис Юлин. Я, например, Ельцина никогда не поставлю выше Горбачёва.
Александр Скробач. Да, подлеца номер 2, согласен, согласен с тобой. Это пункт первый, потому что из этого вытекает, власть была компрадорская абсолютно. Из этого вытекает пункт 2. Когда всё произошло с Украиной, никто не думал, что всё так развернётся, эта власть была просто не готова к этому, она была не готова драться по-настоящему. По-настоящему, насмерть стоять, она к этому была не готова. Рассчитывали договориться, и верили в договорённость до конца. И только буквально год или полтора назад, были, конечно, законные опасения, что наша экономика не выдержит, рухнет и так далее, был страх событий 11 года, всё это было живо. Конечно, каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Всё понимаю, но, тем не менее, объясняю это так. Я своё мнение высказываю, никому не навязываю.
Власть просто не смогла работать на таком уровне, не смогла. Я её не осуждаю, потому что всё бывает в первый раз, всё как бы идёт эволюционно, и сейчас я всё-таки чувствую, что у власть предержащих пришло понимание того, что само оно не рассосётся, и надо что-то делать.
Борис Юлин. Давай всё-таки скажем такой момент. Во-первых, был страх, что экономика рухнет.
Александр Скробач. Был страх, обоснованный страх.
Борис Юлин. Дело в том, что когда экономика рушится, это выглядит как, это не означает, что всё будет как в «Безумном Максе», это не просто апокалипсис. Она у нас рухнула, она рухнула на Украине, говорят, типа «вот вы говорили, что у нас экономика рухнула, она не рухнула». Она рухнула. И у нас рухнула экономика. Когда за короткое время национальная валюта, за несколько дней, падает в 2 раза…
Александр Скробач. Ну, она больше падала, чем в 2 раза.
Борис Юлин. Потом просто выровнялась, так вот поскакала туда-сюда, и где-то, получается, в 2 с небольшим раза меньше, чем была.
Александр Скробач. В 2 раза, сейчас меньше, чем в 2 раза.
Борис Юлин. И упал довольно заметно уровень жизни населения, он упал.
Александр Скробач. Если пересчитывать в долларах, то да.
Борис Юлин. Нет, даже если пересчитывать в реальных продуктах, в колбасе, мясе или хлебе.
Александр Скробач. Несущественно, но упал.
Борис Юлин. Это и есть рухнувшая экономика.
Александр Скробач. Это севшая экономика, севшая. Рухнула она после советской.
Борис Юлин. Стагнацией она называется, когда она не растёт. Т.е. когда на одном уровне – это стагнация. А если она идёт вниз, она рухнула.
Александр Скробач. Давай компромисс найдём, экономические проблемы присутствуют.
Борис Юлин. Нет, экономические проблемы – это когда стагнация, когда она не растёт. А она у нас рухнула. И на Украине она рухнула гораздо сильнее, чем у нас.
Александр Скробач. Согласен.
Борис Юлин. Т.е. экономики рухнули, просто люди почему-то воспринимают, что рухнула экономика – это постапокалипсис. Нет, это не постапокалипсис, это означает, что довольно резкое и сильное снижение экономики произошло. Это произошло и так. Ты как-то упоминал устроителей блокады из украинских нациков, типа никого не будем пускать на Украину, типа назло врагам козу продам, чтобы молоко не пили. Но вот маленький такой момент. Эти самые нацики, устраивающие блокаду, они громят, допустим, офисы Сбербанка на Украине. Так вот, Сбербанк России на территории Украины работает, а на территории Крыма нет. Т.е. в Крыму он не работает, он присоединился к санкциям, он в них участвует, а на территории Украины он работает.
Александр Скробач. Двойственность власти.
Борис Юлин. И после, если до событий этой «революции гидности» основным финансистом выступал, там было несколько финансистов, несколько стран, которые кредитовали украинскую экономику, то сейчас 70%...
Александр Скробач. Финансирует Россия. Мы фактически финансируем своего смертного врага.
Борис Юлин. Да, мы финансируем этих нацистов, этих фашистов, и это финансируют наши банки, часть из которых, например, тот же самый Сбербанк, ВТБ, это же государственный – ВТБ, Сбербанк – государственный.
Александр Скробач. Так вот, я и говорю о том, что невозможно сидеть на 2 стульях, невозможно ждать, что бабло победит зло. Невозможно ждать, что рассосётся само. Надо что-то делать. И тут вопрос – что? Критикуешь – предлагай. Что?
Борис Юлин. То, что нужно было делать раньше, я уже говорил, это уже не сделано, это делать уже поздно.
Александр Скробач. Ну, 14 год, про…
Борис Юлин. Мы уже всё пролюбили. Так вот, что можно делать сейчас. Сейчас можно либо всё-таки последовательно проводить политику по поддержке решений народа на местах, а это как раз Донецк, это Луганск.
Александр Скробач. Харьковская народная республика.
Борис Юлин. Но это касается, опять же, и Абхазии, и Южной Осетии, это касается Приднестровья, и это касается признания нынешней украинской власти, потому что если мы признаём…
Александр Скробач. Нынешнюю украинскую власть, то понятно.
Борис Юлин. То мы тогда вынуждены признать её агрессором, который устраивает геноцид, собственно говоря, на бывшей собственной территории. Либо соблюдать все эти формальные договорённости, с 91 года идущие, и полностью отойти в сторону. И спокойно вот так вот из Крыма уйти и так далее, и вот так вот, закрыв глазки и заткнув ушки, наблюдать за тем, как украинские нацисты устраивают геноцид…
Александр Скробач. Русского народа в 400 км от Москвы.
Борис Юлин. Да.
Александр Скробач. Понятно.
Борис Юлин. Это тоже не привыкать. У нас же спокойно проглотили существование неграждан в Прибалтийских республиках, а это просто какой-то дикий абсурд.
Александр Скробач. Проглотили, более того, товарищ Ельцин признал независимость, но суть заключается в том, что выбора 2. Как ты думаешь, к какому, т.е., грубо говоря, либо победоносная армия Новороссии уничтожает фашистский режим на Украине, борясь с фашизмом, и что получится, то получится. Не знаю, сколько там будет много государств на территории Украины, скажем так, «Украин». Может быть даже и одна получится, но под названием Новороссия, а может быть несколько, либо геноцид русских с миллионами жертв.
Борис Юлин. Т.е., по сути, слив Донбасса. Так вот, могу сказать так. В принципе, ещё Ленин писал, что нужно во всём использовать классовый подход. Т.е. ты сам же понимаешь, что борьба на Украине, нацики – они сами по себе, они, по сути, никто и звать их никак. Это инструмент в руках олигархов.
Александр Скробач. Инструмент в руках Бени Коломойского в данный момент.
Борис Юлин. Инструмент в руках олигархов, так?
Александр Скробач. Так точно.
Борис Юлин. Т.е. ключевой вопрос борьбы на Украине, он был таким ключевым ещё во времена Януковича и так далее, на что народ выводили, и в чём их обманули – это борьба с олигархатом.
Александр Скробач. Против денег за деньги.
Борис Юлин. Нет, это борьба против олигархии, для народа.
Александр Скробач. Для народа было да.
Борис Юлин. Там же идёт борьба не с Украиной, не с украинским народом, не с народом Украины многонациональным.
Александр Скробач. Это понятие крайне растяжимое, поэтому…
Борис Юлин. Борьба идёт, собственно говоря, с украинской олигархией, которая дорвалась к власти, и которую…
Александр Скробач. создал фашистский режим.
Борис Юлин. Определение Димитрова есть как раз, что фашизм – это террористическая диктатура олигархического капитала.
Александр Скробач. Да, согласен.
Борис Юлин. Т.е. это вполне себе конкретная вещь. Так вот, здесь есть какая проблема: дело в том, что поддержать борьбу народа, на полном серьёзе помочь ему, и действительно суть Украины, это в какой-то мере рискованно, потому что у нас есть свои олигархи.
Александр Скробач. И вот здесь словосочетание, которое ты употребил - «на полном серьёзе» - наверное, это ключевые слова. На полном серьёзе.
Борис Юлин. На полном серьёзе мы с Гитлером воевали, это было на полном серьёзе.
Александр Скробач. Я лично считаю, что все граждане (отважусь, так сказать), все граждане Российской Федерации должны понять одну простую вещь. Да, мы сейчас сидим здесь, в Питере, в 180 км находится граница с Эстонией, там стоят НАТОвские войска. На самом деле, они никогда сюда не придут, крайне маловероятно, и они по-настоящему не угрожают. А вот в 450 км от Красной площади стоят нацисты украинские, и их там намного больше, чем НАТОских войск в Прибалтике.
Борис Юлин. Скажем так, НАТОвские войска, они пойдут вторым эшелоном за этими нацистами.
Александр Скробач. Браво. Аплодирую стоя. Именно эту мысль я и хотел донести до наших зрителей. Вот эти товарищи – украинские нацисты – они спят и видят, как сделать вам плохо. Я не хочу нагонять жути и всякие вещи рассказывать страшные, что они хотят, но фантазия у них очень буйная. Их герой – кошкодав и живодёр Бандера, в общем, недаром он их героем является. Так вот, мы должны понять: для того, чтобы у наших детей было будущее; для того, чтобы у России было будущее просто как у государства, и у русского народа было будущее, у народов России было будущее, мы должны уничтожить фашизм на Украине. Мы должны доделать то, что не доделали наши деды, так получилось, сил у них не хватило на это. Мы должны это сделать на уровне народа, государства, нации. Если мы этого не сделаем, моё глубочайшее убеждение, то нам конец. Поэтому я лично считаю, что как ни крутились бы наши власть предержащие, как бы они не изворачивались – вот так вот, вот так, но рано или поздно даже до них дойдёт одна простая вещь. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца, и, в конце концов, ещё более простая вещь. В марте 18 года выборы.
Борис Юлин. Я бы здесь добавил.
Александр Скробач. Добавь.
Борис Юлин. Что это сделать нужно, но уничтожить нацизм на Украине, фашизм, это обязательно означает ликвидировать власть их олигархов, а здесь…
Александр Скробач. Возникнут самые большие трудности.
Борис Юлин. Потому что олигархи – они, на самом деле, не бывают какой-то национальности, они интернациональны. Вернее, они космополитичны крайне.
Александр Скробач. Люди мира.
Борис Юлин. Так вот, то, что нужно сделать – сделать не получится, пока вся власть принадлежит олигархам.
Александр Скробач. Я тут всё-таки больший оптимист, и я считаю, что в определённых ситуациях благоразумнее, чувство собственного сохранения побеждает даже бабло.
Борис Юлин. Банки российские на Украине, и отсутствие российских банков в Крыму.
Александр Скробач. Так вот, по поводу банков на Украине, смотри. Россией рулят прагматики. Больше прагматика, чем наша нынешняя власть, не найдёшь. Что такое прагматик, в двух словах? Прагматик – это человек, у которого всё просто так, кроме денег. Согласись. Что такое прагматизм?
Борис Юлин. Кто списал долги Украины за газ?
Александр Скробач. Так вот, к чему я это говорю, понятно, кто это списал, и почему они списали – тоже понятно
Борис Юлин. потому что всё равно не отдали бы.
Александр Скробач. Ну да. К чему я это говорю – к тому, что когда вот эта украинская власть так называемая затеяла эту игру дурную с банками, они взяли наших прагматиков за самое святое, что у них есть, вовсе не за Фаберже, а за кошелёк. За кошелёк. Прагматики там, наверху, они понимают, что сейчас им терять реально нечего, либо люди покусились на самое святое. То, что они там живьём сжигали тех, кто называет себя русскими, мы, как говорится, на это глаза закроем. А вот когда они нас за деньги наши взяли, решили нас кинуть – это не понятиям. Я надеюсь, что в конце концов они поймут, что им и экономически выгодно поставить точку, уничтожить не только фашистский режим, но и олигархический базис, на котором он находится, базируется. И пусть, что останется после уничтожения, они поделят между собой. Ради бога, как говорится. Даже я с этим соглашусь, главное, чтобы они хоть что-то сделали, потому что нельзя без конца на это смотреть, кровь – не вода.
Борис Юлин. Посмотрим.
Александр Скробач. Очень надеемся на то, что события будут разворачиваться в нужном направлении и довольно быстро, очень надеемся на то, что то, что происходит сейчас – взрывы, ещё что-то, ещё что-то – это не единичный случай начала чего-то великого, большого, светлого, доброго. И с надеждой на лучшее будущее мы прощаемся с нашими уважаемыми зрителями и заканчиваем эту.
Борис Юлин. Я надеюсь, что взрывов не будет вообще.
Александр Скробач. Как это?
Борис Юлин. Ну что не будут людей убивать всякими взрывами и вообще.
Александр Скробач. Я тоже надеюсь на то, что будущие граждане Новороссии, а именно Харьков, это же Россия, это русский город, зачем? Мы желаем здоровья и всего самого наилучшего, людей убивать, конечно же, не будем. Но с украинскими нацистами нужно будет решать. Решать жёстко, но в рамках закона. Только по суду – военно-полевому, и по закону военного времени, но решать. Если опять начнём миндальничать, как это сделал товарищ Хрущёв исстари, мы опять получим очередной виток. В конце концов, надо выжигать калёным железом. Опять внукам передавать эту проблему? Само не рассосётся.
Борис Юлин. Я бы хотел тоже, как обращение к зрителям, сказать так, что помните, нацизм – чей угодно, где угодно, какой угодно – это всегда к войне, всегда к крови, всегда к несчастью народа. Нацизм – это зло, которое нужно уничтожать, с которым как раз и сражались наши интернациональные предки в Великую Отечественную войну.
Александр Скробач. Целиком и полностью согласен. И я уверен, что несмотря на все трудности, на все сложности самого разного характера, победа, в конечном итоге, будет за нами. И с надеждой на это мы с вами расстаёмся, уважаемые зрители. Спасибо за внимание.
Новости
VIP
