Егор Яковлев. Добрый день. С вами я, Егор Яковлев, и «Цифровая история». Сегодня у нас в гостях снова Татьяна Владимировна Кудрявцева, доктор исторических наук, профессор РГПУ им. Герцена. Татьяна Владимировна, здравствуйте.
Татьяна Кудрявцева. Здравствуйте.
Егор Яковлев. С большой популярностью прошёл наш первый диалог о судьбе Юлия Цезаря. Сегодня мы продолжим…
Татьяна Кудрявцева. И решим её.
Егор Яковлев. Да, и решим. В прошлый мы остановились на том, что Рим стоит на пороге гражданской войны, отношения Цезаря и Помпея ухудшаются. Скажите, пожалуйста, можно ли было всё-таки избежать гражданской войны, могли ли 2 триумвира договориться?
Татьяна Кудрявцева. Ну, теоретически всегда есть такая возможность. Практически шансы, если брать ситуацию, как это всё к ней постепенно подходило, 50 год до н.э., он стал решающим в этом, в преддверии гражданской войны, то каждый этап этого преддверия показывает, что этих шансов оставалось всё меньше и меньше. И тут были, конечно, опять же объективные и субъективные причины. С одной стороны, недоброжелатели Цезаря, прежде всего, это даже не Помпей, а те самые непримиримые оптиматы, которые пытали на его счёт самые страшные подозрения, ожидали от него всяческих каверз. Они прекрасно понимали, да и Помпей это тоже понимал, что как бы вот в законной политической борьбе практически без шансов, потому что Цезарь действительно к этому моменту был настолько и популярен, и богат, и влиятелен, что им его было так не одолеть.
Если не одолеть законными политическими способами, они его подозревают во всём тяжком, то остаётся, в общем-то, единственный способ – путём насилия. И поэтому я всё-таки настаиваю, это не только потому, что я как-то симпатизирую Юлию Цезарю, я стараюсь сохранять объективность как историк, что, конечно, в том, что дело всё-таки кончилось гражданской войной, главную лепту внесла сторона Помпея и помпеянцы. Если говорить о субъективных факторах, вот я уже говорила в прошлой части, это, конечно, недооценка Цезаря, знаменитая фраза Помпея, что стоит ему топнуть ногой, и вся Италия сбежится под его знамёна. Плюс ещё случилось так, что весной 50 года до н.э. Помпей серьёзно заболел, он был в это время в Неаполе. Он выздоровел, всё окончилось благополучно, и вот это выздоровление Помпея очень эмоционально было воспринято и жителями Неаполя, и жителями других италийских городов. На пути Помпея из Неаполя в Рим его встречали восхищённые, благодарные жители, дамы бросали в воздух чепчики, ему веночки дарили, и, в общем, он наблюдал эту картину всеобщего народного энтузиазма и любви.
Кстати, Плутарх, один из наших главных источников по этому периоду, греческий историк, замечает, что вот эта любовь и восторг, она настолько овладела душой Помпея, т.е. вот он её так понял, что он самый популярный политик и действительно легко справится с Цезарем, что вытеснила из его головы все разумные мысли. Ну вот, и всё, в общем-то, шло к этому часу икс, и в конце 50 года уже по городу ползли слухи, совершенно беспочвенные, что Цезарь идёт с армией на Рим, и распускали, скорее всего, недоброжелатели Цезаря. И когда 1 января 49 года собирается Сенат, вот счёт уже пошёл если не на часы, то на дни, потому что на этом заседании Сената трибуны-цезарианцы Марк Антоний и Квинт Кассий – это, кстати, то ли брат родной, то ли кузен Гая Кассия Лонгина, убийцы Цезаря – настояли на том, чтобы было зачтено письмо Цезаря. Это вот то самое письмо, где он, в общем-то, предлагал сложения одновременно полномочий для себя и для Помпея, т.е. определённый компромисс. Он был в очередной раз отвергнут, и более того, тогда консул, один из консулов этого года, 49, потребовал, чтобы Цезарь к определённой дате, неизвестно точно, допустим, к 1 июня или 1 июля 49 года, сложил с себя полномочия. Если он этого не сделает, то он будет объявлен hostis patria, т.е. врагом отечества.
И когда 7 января собирается очередное заседание Сената, и на нём звучат требования о том, чтобы Цезарь немедленно как-то отреагировал на этот сенатский декрет. Трибуны-цезарианцы, вот те самые Антоний и Кассий, накладывают вето, тогда Сенат вводит senatus consultum ultimum, чрезвычайное положение, т.е. приостанавливает все действия трибунского вето и всё. Фактически это означало объявление Цезарю войны. И трибуны, опасаясь за свою жизнь, бегут, переодевшись в рабскую одежду, т.е. они реально опасались за свою жизнь, из города к Цезарю в Равенну. Цезарь зимует в Цизальпинской Галлии, он всегда зимовал во время Галльской кампании именно там, с одним легионом, в этот раз это был 13 легион, с которым он там был. Они ему, естественно, всё сообщают – да, и вместе с ними курион ещё туда бежит – подробно, что происходит в Риме, и Цезарь тогда выступает перед своими солдатами, и конспект этой речи Цезарь сам приводит в записках о гражданской войне.
Он говорит о том, что вот его враги совратили Помпея, что они растоптали права народных трибунов, что они нанесли ему, его воинам оскорбление, они пытаются умалить его dignitas. Вот это такое очень важное понятие было в римской системе ценностей, вообще переводится как «честь», «честь, достоинство». Собственно, гражданскую войну Цезарь представлял именно как войну за отстаивание вот этого своего достоинства, dignitas, потому что ввиду всех тех достижений во благо Римской республики, которых он добился, он имел право претендовать на такое почётное положение в государстве, а ему в этом его праве было отказано его врагами.
Ну и дальше уже следует эта знаменитая сцена, кстати, точно не известно – 12,13,14 января, где-то вот эти вот дни, когда он уже выступил перед легионом, он с ним подходит к реке Рубикон. Речушка эта – приток реки По, или Пада, она непростая, она является границей провинции Цизальпинская Галлия и, собственно, Италии. Т.е. Италия тогда начиналась за Цизальпинской Галлией, за Апеннинами, север современной Италии не входил в это географическое понятие Италии. И Цезарь, как говорят наши источники, некоторое время стоял в раздумьях, а стоял вот он в раздумьях, потому что вот этот вот его шаг, т.е. если он переходит Рубикон…
Егор Яковлев. Гражданская война.
Татьяна Кудрявцева. Не распускает армию, он нарушает известный закон Суллы о провинциальных наместниках. Этот закон требовал, что как только наместник с армией оказывается на территории Италии, он эту армию обязан распустить. Помпей вернулся из Сирии, высадился, армию распустил. То же самое, по идее, должен был сделать Цезарь. А если он этого не делает – да, это гражданская война. Поэтому он и говорит вот эту знаменитую фразу – цитату из Менандра, по-гречески он её произносит. Она известна, конечно, по латыни «аlea iacta est» - жребий брошен. И переходит Рубикон, и начинается гражданская война.
Егор Яковлев. А ожидали в Риме такой реакции, или всё-таки надеялись, что Цезарь, грубо говоря, прогнётся?
Татьяна Кудрявцева. Нет, нет. Они, конечно, потому что они действительно оскорбили его dignitas, потому что действительно своей неуступчивостью они… Хотя, с другой стороны, знаете, вот вы сейчас задали такой, я сейчас уже попытаюсь переосмыслить свой ответ на пути. Трудно сказать, потому что вообще, знаете, дальше вот опять, события очень стремительно идут и некоторые моменты – они странные. И тут к вопросу, наверное, об исторической психологии, или даже просто о психологии, потому что вот Цезарь начинает стремительно двигаться через Этрурию к Риму. Действительно, очень стремительно двигается, и какая-то вдруг растерянность среди противного лагеря происходит. Вроде бы они сделали всё, чтобы события развивались именно таким образом, неужели действительно, как вы спросили, они надеялись, что он прогнётся, и добровольно себя на алтарь привнесёт их каких-то амбиций, политических планов. Это же совершенно невозможно, такую мысль допускать.
Но, тем не менее, когда вот это началось, буквально числа 16 января собирается заседание Сената, и Катон торжественно на этом заседании Сената вручает, вносит предложение, все «за» естественно, верховное командование в войне с Цезарем Помпею. В какой-то, видимо, надежде, что сейчас Помпей будет оборону организовывать. А Помпей вдруг неожиданно заявляет, что он принял такое решение – покинуть с верными ему войсками, людьми Италию и создавать базу такую против Цезаря в Греции. Причём они настолько торопились покинуть Италию, что даже казну оставили Цезарю, да, он же потом воспользовался оставшейся государственной казной. Тут, конечно, Помпею припомнили вот эту фразу, один из помпеянцев, Фавоний, сказал – ну, топни ногой, давай, настал этот момент-то.
Егор Яковлев. Пора.
Татьяна Кудрявцева. Да. Где же, где же? И Помпей заявляет, что те, кто с ним сейчас не последуют, те – враги отечества и его собственные враги. Довольно неуклюжее политическое заявление, Цезарь отыграл на 5, что называется, потому что он заявил, что те, кто в этой войне не примкнут ни к нему, ни к Помпею – те его друзья. И с самого начала этого своего движения по Италии он вёл себя необычно с точки зрения, нельзя сказать такого, там, практики узуса гражданской войны, но у римлян же уже был опыт гражданской войны. Это Вторая гражданская война была, Первая гражданская война, мы о ней вспоминали, между Марием и Суллой, и было определённое представление о том, как это всё происходит. А происходит страшно, потому что мы говорили о сулланских репрессиях, но марианцы, когда захватили Рим в 87 году, они там тоже резню устроили страшную. И многие знатные оптиматы, в том числе, кстати, коллега по консулату, который вместе с Марием громил кимбров и тевтонов, были убиты.
Т.е. там, в общем, тоже творились. Конечно, может Сулла своими проскрипциями эти зверства марианские переплюнул, но тем не менее. То, что обе стороны занимались вот этим террором по отношению к своим противникам, запугиванием населения, это уже было такое представление, что так происходит во время гражданской войны. А Цезарь сразу же объявил о том, что он будет проводить по отношению к своему противнику политику clementia, милосердия. Вот это такой уникальный пример во всемирной истории. Вообще война – это дело такое, когда не до гуманности, не до милосердия, а когда война гражданская, вы знаете, что это самая всегда жестокая и свирепая из всех войн, которые ведут люди. И вот одна сторона заявляет, что она будет проводить эту политику милосердия.
Егор Яковлев. Видимо, он пытался расколоть лагерь своих противников, чтобы те, кто был не стоек в коалиции врагов.
Татьяна Кудрявцева. Вы знаете, едва ли потому что к нему после этого очередь не выстроилась записываться в его армию. Но то, что население отреагировало – несомненно. Кстати, многие города, муниципии, они добровольно, когда Цезарь подходил со своим 13, потом к нему ещё 12, он же с одним легионом был вообще. Т.е. у Помпея его армия была, сил было гораздо больше, а Цезарь первоначально был с этим одним 13 легионом, потом только 12 подошёл. Он подходил к какому-то городу, и обычно из этого города выходила депутация и говорила – Цезарь, прими наши лучшие пожелания, гостеприимство и т.д. и т.п.
И первый такой случай массового применения вот этого принципа милосердия, осуществления принципа милосердия, это был такой город Корфиний, это средняя, центральная Италия, Самний. И там получилось так, что скопился довольно значительный отряд помпеянцев, в том числе во главе с консулом, бывшим консулом Агенобарбом. Это один из таких вот рьяных, заклятых недругов Цезаря, который как только его в Сенате раньше не клеймил, и у него 30 когорт, и там довольно много знатных нобилей, сенаторов при нём, опять же, бывших консулов, преторов, человек 50 таких вот сливок было. Т.е. у него значительные силы, он мог бы организовать сопротивление. Но когда Цезарь подошёл к этому Корфинию, солдаты Агенобарба, они просто, в общем-то, заявили ему, что они сражаться не будут, а жители сдали город. И вот сидит этот Агенобарб у себя, ждёт…
Он, в общем, враг Цезаря, он это понимает, что у Цезаря есть масса оснований с ним как-то расправиться, и он позвал к себе своего личного врача и велел приготовить отраву. Тот ему, значит, принёс некий напиток, он его выпил. А дальше он получает информацию о том, что те из противников Цезаря, кто с ним уже встретился в Корфинии, т.е. они как-то к нему на приём записывались, он с ними встречался. Они все прощены, Цезарь их всех отпустил, так, пожурил немного и отпустил, и он зовёт к себе врача и говорит – да что ж ты наделал, да как же так, я не хочу умирать. А тот его успокоил, что он дал ему сонное зелье. И вот, значит, радостный Домиций побежал к Цезарю, получил прощение, и после этого побежал к Помпею. И вот такие случаи, это повторялось все годы.
Цезарь же, в основном, побеждал во время гражданской войны. Были какие-то моменты, мы будем говорить, очень для него неприятные, но все самые большие сражения этой войны он выиграл. Но война, при этом, длилась фактически 5 лет, пока физически просто не истреблены были основные силы помпеянцев, потому что происходило всё время одно и то же, т.е. ему сдавались пачками, либо он брал в плен после очередной победы, всех прощал, и потом они опять начинали с ним воевать.
Егор Яковлев. А скажите, пожалуйста, чем объяснить столь странную позицию Помпея? Зачем он увёл войска в Грецию?
Татьяна Кудрявцева. Ну а кто его знает, зачем? Были, конечно, соображения – подтянуть из ближайших провинций, там такие провинции серьёзные, Македония, Иллирик, Сирия, там довольно много легионов и, видимо, он полагал, что эта часть римских сил будет ему верна. У него ещё есть другая база – в Испании, где тоже у него несколько легионов. У него довольно мощный флот, чего не было у Цезаря, и что потом тоже скажется во время греческой кампании в следующем году, в 48. Т.е. он мог, как-то удобно было сосредоточивать именно в Греции и деньги, и силы. Кстати, потом, уже после гибели Цезаря, когда начнётся очередной этап гражданской войны, Брут и Кассий туда же убегут, в Грецию.
Егор Яковлев. Он предполагал, что у него не хватит сил оборонять Рим? Он же фактически сдавал столицу, центр.
Татьяна Кудрявцева. Ну да, ну да. В самой Италии войск немного. Легионы, они в основном в провинциях дислоцируются. Да, в Италии есть какие-то силы, но это силы какого-то быстрого реагирования. Допустим, легион ждёт, объявляется набор, легион ждёт отправки куда-то. А вообще, в самой Италии, не знаю, это один из вопросов, у нас таких несколько будет вопросов – а почему Цезарь вот так делал, почему Помпей так делал? Помпеянцы тоже удивлялись, почему он принял такое решение. Цезарь, тем временем, уже после этой истории с Корфинием, уже когда слух о его милосердии распространился по Италии, без всяких проблем, никто не пытается ему помешать, он входит в Рим, т.е. получает доступ к государственной казне, что было, конечно, очень кстати, потому что война – дело дорогое.
И дальше он отправляется в Испанию, через юг современной Франции в Нарбонскую Галлию, где греческая колония Массилия поддержала Помпея. Массилию он, кстати, несколько месяцев осаждал. Сам он отправляется уже весной 49 года в Испанию. Собственно, над Италией он контроль в течение 2 месяцев установил. Дальше он отправляется в Испанию, там тоже всё для него достаточно успешно проходит, потому что легионы Помпея не желают сражаться и воевать, может быть, в отсутствие своего военачальника. Какие-то отдельные происходят стычки, но в общем испанские города и испанские легионы Помпея переходят на сторону Цезаря. Он устанавливает контроль над этой провинцией, это, конечно же, хорошо, но это его армию особо не увеличивает, потому что в этой же провинции остаются эти же легионы.
Ему приходилось всё время силы свои распылять, поэтому, когда он принимает решение отправиться в Грецию и там выяснять отношения с Помпеем, это уже зима 49-48 годов, причём даже не сразу, а несколько этапов, он перевёз туда только тысяч 20 воинов. Это в 2 раза меньше, чем было у Помпея. Потом, опять же, какие-то силы подходили, но надо было посылать отряды в соседние провинции, Македонию, Иллирик и т.д. Реально, что называется, под ружьём, у него было всё время, во время этой греческой кампании, пехоты примерно в 2 раза меньше, чем у Помпея, т.е. 45 тысяч против 20-22 тысяч, а конницы и того меньше. У Помпея была как раз довольно сильная кавалерия – 7 тысяч, а у Цезаря, он сам пишет – тысячи, но исследователи говорят, всё-таки 1800 у него было кавалерии. И совсем плохо было со флотом, это у него долго была такая проблема, поэтому его солдаты, с которыми он переправился тогда, они не получали достаточно продовольствия, было просто не подвезти необходимое продовольствие, фураж. Конечно, там пытались как-то в местности раздобыть, но это тоже было сложно.
И они, в общем, очень так сурово зимовали и первое же такое сражение, оно было недалеко от побережья – кстати, говорят, это тоже сыграло свою роль – в Греции сражение, под Диррахием, оказалось для Цезаря неудачным. Т.е. он вообще-то это сражение проиграл, и если бы, он сам говорил потом, что гражданская война могла бы окончиться в этот день, когда он проиграл битву при Диррахии, если бы у противника был во главе полководец, который умеет побеждать. Это, конечно, шпилька в адрес Помпея, он потом ещё не раз будет такие шпильки отпускать. Это действительно тоже вопрос, а почему Помпей тогда, когда у него был реальный шанс добить Цезаря, почему он этого не сделал? Вот не решился, не сделал, осторожничал. И Цезарь, когда он получил уже подкрепление и, главное, понял, что надо уводить армию подальше от побережья, чтобы лишить противника преимущества во флоте, потому что противник мог как раз получать ещё…
Егор Яковлев. Ну как это, десант высаживается.
Татьяна Кудрявцева. Да-да-да. И он уходит уже вглубь полуострова и происходит, собственно, одно из самых известных сражений, это уже лето, август гражданской войны, битва при Фарсале. А известное оно потому, что тут опять Цезарь – Помпей, спор, кто круче, то лучший полководец, и вроде бы преимущество изначально у Помпея, у него, как я уже сказала, двукратное преимущество в пехоте, многократное преимущество в кавалерии. Надо сказать, что сам Помпей и помпеянцы не сомневались в своём успехе, они накануне Фарсальской битвы делили провинции Цезаря галльские, кто там будет наместничать, украшали свои палатки плющом, столы были накрыты, т.е. это всё потом обнаружил Цезарь в лагере Помпея. Т.е. они готовились праздновать, они были настолько уверены в своей победе и, конечно, Фарсал – это такой пример полководческого гения Цезаря, потому что эти свои меньшие силы он расположил таким образом, там была одна, точнее, 2 задумки, блестяще выполненный.
Он, в общем-то, понимал, что помпеянцы, опираясь на свою кавалерию, попытаются обойти с правого фланга и зайти в тыл своего войска. И он за своим правым флангом поставил такой отборный отряд пехоты, примерно 3 000 человек, т.е. такой запасный полк некоторым образом. И когда помпеянцы действительно начали обход фланговый, они вдруг упёрлись в этот засадный полк и перепугались, решив, что у Цезаря гораздо больше войск, чем они думали. Плутарх также замечает, это настолько такое колоритное замечание, что едва ли он это выдумал. Скорее всего, действительно у кого-то прочитал, в воспоминаниях участников, он же пользовался теми источниками, которые , увы, до нас не дошли, в том числе, и современные этим событиям. Цезарь дал такое распоряжение своим, этим сидевшим в засаде воинам, поражать копьями и прочим оружием холодным противника в лица, потому что кавалерия Помпея – это, в основном, молодые люди, такая золотая молодёжь Рима и Италии, т.е. молодые люди, которые пекутся о своей внешности, и вот так он с ними обошёлся не по правилам, и это тоже внесло в их ряды сумятицу, потому что они не хотели как-то украшаться шрамами, видимо, всё-таки будучи не до конца уверенными, что они украшают мужчину, и это тоже способствовало тому, что они просто разбежались.
Егор Яковлев. Разложил.
Татьяна Кудрявцева. Разложил. И Помпей вдруг понял, что он эту битву проиграл. Это, конечно, такой шок был, ну вот он бежал, а Цезарь потом как раз ходил по лагерю и удивлялся беспечности и недооценке его врагами, и видел вот эти приготовления к пиршеству. Кстати, он там обнаружил переписку Помпея, в том числе, там были и какие-то римские, италийские корреспонденты, и, возможно, даже какие-то люди, которым он доверял. Но он велел сжечь все бумаги, т.е. даже не посмотрел, что там было. Т.е. весь этот архив Помпея он спалил. Кстати, там же, в лагере, он обнаружил одного из офицеров Помпеянских – Марка Юния Брута, которому он всегда очень симпатизировал. Говорили, что у него с его матерью, Сервилией, были нежные отношения и даже – это совершенно точно неправильно – ходили слухи, что это его сын. Это неправда, это давно уже опровергнуто.
Но, тем не менее, он всегда относился с нежностью к Бруту и очень обрадовался, что он цел-невредим, и, в общем, его, естественно, принял, обласкал. И больше, кстати, Брут в гражданской войне не воевал, его противостояние военное с Цезарем закончилось именно в Фарсале.
Егор Яковлев. Драматургия высокая.
Татьяна Кудрявцева. Это да.
Егор Яковлев. Как отреагировал Помпей, в целом? У него не возникло желания просто сдасться на милость победителю?
Татьяна Кудрявцева. Нет, такого желания не возникло. Помпей, видимо, всё-таки, ещё не оставлял надежду как-то воспрять вновь. Он отправляется в Египет, он когда-то оказал услугу египетскому царю Птолемею XII, в тот момент в Египте был другой царь – Птолемей XIII, малолетний, лет 12-13 ему было, мальчик. И он надеялся, что в память об этой услуге, о добром отношении предыдущего царя ему окажут гостеприимство. Ему сначала действительно пообещали, и он, простившись, там было такое условие, что он один должен прибыть для переговоров в царский дворец, и он простился с женой и сыном, которые остались на корабле римском, прыгнул в лодку, которую за ним прислали. И в этой же лодке, т.е. она подплывает к берегу, жена и сын стоят на корабле, они всё это наблюдают. Кстати, садясь в эту лодку, он произнёс фразу, по-гречески тоже, это была цитата из Софокла о том, что тот, кто идёт в дом деспота, тот не может чувствовать себя в безопасности, какой-то такой был смысл этой фразы. Это, собственно, были последние его слова.
И его вот так подло и коварно убили, потому что царедворцы этого юного Птолемея XIII, они всё-таки решили в этом споре между Помпеем и Цезарем, сначала, по крайней мере, они как бы намекали, что они поддержат Цезаря, а не Помпея, и вот так подло его убили. А Цезарь, он же фактически по пятам преследовал Помпея, т.е. ему действительно хотелось пленить. Конечно, он бы потом его там, не знаю, объял, обнял, поругал. Кстати, до начала гражданской войны, вот такой тоже интересный факт, т.е. до, прямо до начала войны Помпей был его главным наследником. Завещание Цезаря было известно.
Егор Яковлев. Конечно, они же и родственники, и, в общем-то…
Татьяна Кудрявцева. Да-да-да. Отношения уже ухудшались и, тем не менее, война уже была на пороге, а он ещё был его наследником главным. И Цезарь прибывает буквально вослед Помпею и ему преподносят в качестве дара отрубленную голову Помпея. Известно, что он был в негодовании, не смог сдержать слёз, когда это увидел, не оценил такой варварский подарок, который ему преподнесли. А дальше начинается тоже такой интересный эпизод, вы же спрашивали, почему Помпей так поступил. А вот тут уже вопрос, почему Цезарь так поступил. Т.е., конечно, там есть одно объяснение, почему он так поступил, потому что египетские царедворцы, они то надеялись на расположение Цезаря, а оказалось, что они, наоборот, как-то его оскорбили этим даром страшным. И в Египте вообще шла такая внутридинастическая распря между Птолемеем XIII и его старшей сестрой Клеопатрой, Клеопатрой VII.
По заведённому порядку, который греческая династия Птолемеев, там же после Александра Македонского греческая династия Птолемеев правила в Египте. Птолемей Лаг, это один из военачальников и диадохов Александра. Но они переняли этот египетский обычай, принятый среди фараонов, когда фараон женится на своих сёстрах, и Клеопатра, она была формально и женой своего младшего брата, и сестрой, и женой. Дама она, несомненно, была очень амбициозная, и у них не заладилось с братом, там произошла некая ссора. Советники Птолемея, у него был один такой Потин, евнух, главный советник, и Ахилл, что-то вроде военачальника. Они были резко против Клеопатры и она, в конце концов, даже бежала из дворца.
И вот она, Плутарх пишет о том, что таким вот экзотическим способом – завёрнутой в ковёр её принесли во дворец, где гостил Цезарь, для беседы с римским военачальником. И вот она с ним побеседовала и убедила Цезаря поддержать её интересы в этой распре. И Цезарь действительно встал на сторону Клеопатры, а тем самым, значит, обрёл врагов в лице её брата и его советников, и началась так называемая Александрийская война, т.е. совершенно неожиданно Цезарь оказался вовлечённым в эту вот внутриегипетскую войну. Из-за того, что это было неожиданно, он там не собирался воевать, в Египте, у него сил-то с собой было совсем немного. Это уже ноябрь месяц, когда это всё завертелось, там дальше зима, а зима, это, в общем-то, святое время, когда армия зимует и не воюет. Ему, конечно, пришлось очень непросто. Там было несколько эпизодов, когда Ахилл, военачальник египетский, пытался его отрезать от кораблей, Цезарь для этого поджёг доки, и пожар перекинулся на Александрийскую библиотеку. Часть знаменитой библиотеки даже погибал в огне. Вот такое бывает, да.
И потом был ещё один замечательный эпизод, весьма драматический, там происходила тоже какая-то стычка в районе насыпи, дамбы, которая соединяла Фаросский маяк, собственно, с берегом. И в какой-то момент Цезарь, значит, он к своим солдатам прорывался, ему пришлось выпрыгнуть из лодки, он плыл по морю, держа вот так, высоко поднятые руки, свои записки, над которыми он работал всё время, а зубами поддерживая свой плащ алый, императорский плащ военачальника, потому что он не хотел, чтобы этот плащ попал в руки врагу. Вот так, подняв руку и зажав зубами плащ, он выплыл. Правда, с плащом непонятно, некоторые источники говорят, что попал он в руки врагу. Кстати, чары Клеопатры, они, видимо, так действовали точечно на собеседников, потому что Цезаря-то, она, конечно, очаровала, а жители Александрии её не любили.
Егор Яковлев. А вот я хотел спросить, что источники говорят про внешность Клеопатры? Она правда была такой красавицей, как принято считать?
Татьяна Кудрявцева. Значит, смотрите. Один французский историк сказал такую фразу, что если бы форма носа у Клеопатры была другой, то вообще мировая история пошла бы таким, совсем иным путём. У неё была правильная форма носа, поэтому получилось так, как оно получилось. Если мы посмотрим скульптурные изображения Клеопатры, картин до нас не дошло. Всякие там египетские, такие, стилизованные под древнеегипетские рельефы и росписи, типа Дендере вот в известном храме, где её изображение, они, конечно, ничего общего с реальным обликом Клеопатры не имеют. Но есть несколько близких по времени бюстов, такой вот, известный по времени бюст, он обычно всегда, как только загуглишь «Клеопатра картинки», он появится, его можно посмотреть. Показывает, что вовсе она не была такой красавицей-то. Так на неё посмотришь, даже с учётом того, что каноны красоты меняются, если судить по этому изображению, она писаной такой красавицей не была. Но она действительно, есть такое понятие, мы говорим о харизме, о некой такой внутренней силе, которой обладает человек, это очень важно для политика, полководца, он может воздействовать на массы людей и люди за ним идут. Вот у Цезаря была эта харизма.
А есть такая женская харизма, когда не будучи даже такой супер-пупер красавицей, тем не менее, некоторые женщины наделены какой-то особой, особыми чарами, притягательной властью. Судя по всему, Клеопатра действительно была ею наделена, потому что дальше, значит, нам будет непонятна история с Антонием, да и история с Цезарем тоже непонятна. Потому что ладно, он её поддержал тогда. Но вот уже весной, с ноября чуть ли по апрель длилась вот эта Александрийская война, уже прибыли подкрепления, уже вот разбили они египетскую армию, было там даже сражение довольно большое. Птолемей, кстати, утонул в Ниле его корабль, потерпел кораблекрушение. Его советники были убиты, погибли, в общем, всё эту Александрийскую кампанию выиграл. Ситуация в Римской республике, она, в общем-то, требовала от него неких быстрых, решительных действий, потому что в Риме, там были какие-то такие беспорядки происходили. Помпеянцы, естественно, укреплялись, собирали силы, создавали какие-то оплоты сопротивления. Надо было, в общем-то, делами заниматься, а он, тем не менее, гостит у Клеопатры и предпринял с ней такое романтическое путешествие по Нилу.
Этот эпизод и вся Александрийская война, и главное – потом неспешность Цезаря после войны, конечно, вызывает очень оживлённую дискуссию среди историков, которые пытаются найти какие-то рациональные объяснения действий Цезаря и не находят. Не было там рациональных…
Егор Яковлев. Т.е. политического расчёта не было?
Татьяна Кудрявцева. Нет. Вот отдохнуть решил, устал. Человек имеет право на отдых. Он воюет с 58 года, пирамиды посмотрел, красивая женщина. И он, действительно, такое ощущение, как теперь говорят, забил на всё и несколько месяцев просто наслаждался этим отдыхом с Клеопатрой. И когда уже действительно ситуация приобретала критический характер, потому что ладно там помпеянцы, ладно там в Риме вообще-то что-то там происходит неладное, но Боспорский царь Фарнак, это тот самый, которому когда-то за помощь и предательство, за помощь в войне против Митридата и предательство отца фактически, это сын Митридата, римляне оставили часть Понтийского царства в виде Боспорского царства. Вот он воспользовался всей этой ситуацией в Римской республике и начал захватывать, на тот момент это были римские владения, римские провинции, которые раньше входили в царство его отца. Т.е. это просто уже такой наглый, дерзкий шаг, и надо было на это реагировать, поэтому, как, наверное, не печально было Цезарю, ему пришлось оставить Клеопатру. Через несколько недель после того, как Цезарь уехал, у Клеопатры родился сын. Она его назвала Цезарь.
Егор Яковлев. Так вот и ответ. Он, наверное, хотел сына увидеть, поэтому он и ждал.
Татьяна Кудрявцева. Вы предложили интересное объяснение, хотел увидеть. Он же, наверное, не знал, что там сын родится, у него до этого только девочка рождалась.
Егор Яковлев. Ну вот он и ожидал.
Татьяна Кудрявцева. Ожидал, наверное. Но не довелось, Фарнак помешал. Кстати, он его не признавал никогда официально, этого ребёнка. Но то, что он разрешил Клеопатре назвать его именем Цезаря – вряд ли бы она осмелилась это сделать – показывает то, что это действительно его сын. Кстати, александрийцы называли его уменьшительно Цезарион и он, в общем-то, этот ребёнок вошёл в историю как Цезарион. А Цезарь, значит, теперь стремится туда, к берегам Понта, чтобы разбираться с Фарнаком. Разобрался с ним очень быстро, это знаменитая кампания, ему фактически 5 дней понадобилось на то, чтобы разбить Фарнака, решающее сражение было в битве при Зеле, и он о своей победе сообщил своему другу Маттио фразой, которая стала крылатым выражением – veni, vidi, vici, пришёл, увидел, победил. Потом, кстати, когда он будет триумф справлять в 45 году, его воины будут на этом триумфе нести в качестве таких слоганов – veni, vidi, vici – пришёл, увидел, поюедил.
Егор Яковлев. Я смотрю, что с пиаром у Цезаря всё было хорошо, т.е. у него голова была настроена.
Татьяна Кудрявцева. Да. Политическая пропаганда, об этом думали обе стороны, конечно, об этом думали и заботились. И Цезарь, в общем-то, тут… Хотя вы понимаете, опять же, у нас, наверное, дойдёт речь, мы будем говорить о его диктатуре, вот тут, конечно, он маху дал, когда он всё-таки, когда он принял диктаторские полномочия, потому что тут это было неудачное решение, скомпрометировано было само слово уже благодаря диктатуре Суллы. И вот как раз Август, собственно, архитектор империи, преемник Цезаря, он же откажется именно от диктатуры. Т.е. он, в общем-то, фактически ту идею, которую Цезарь ему подкинул – сосредоточивать в своих руках разные полномочия, это и есть такой фундамент авторитарной власти – позаимствовал, но диктатуру отбросит и, в общем-то, будет прав.
Егор Яковлев. Хорошо, ну вот как раз триумф, да?
Татьяна Кудрявцева. Нет, ещё не триумф, ещё не триумф. Это пока только 47 год, у нас ещё впереди целый ряд драматических событий. Цезарь возвращается в Рим. Кстати, по пути он встретил Цицерона, Цицерон, он колебался долго, к кому примкнуть, но всё-таки примкнул к Помпею, и очень так тоже опасался встречи с Цезарем, но Цезарь его так ласково принял, убедил вернуться в Рим. И, в общем, Цицерон действительно возвращается в Рим. В Риме Цезарь уладил какие-то первоочередные дела, провёл выборы магистратов, и дальше надо было решать ещё одну проблему, потому что за те месяцы, пока он там отдыхал в Египте, его противники, сторонники Помпея, оптиматы, собрали довольно значительные силы в Африке, провинция Африка, это территория бывшего Карфагена. И там у них был союзник, Нумидийский царь Юба, который с самого начала войны поддержал именно Помпея. Цезарь ещё в 49 году пытался как-то Африку поставить под свой контроль, он туда отправил 2 легиона во главе с Курионом, но вот Курион потерпел поражение, погиб, там, в общем, всё него не ладилось с Африкой с самого начала.
И надо было, конечно, спешно как-то решать эту проблему, хотя, опять же, зима уже была на пороге, надо было переправлять войска с тем, чтобы весной начинать уже кампанию. И тут Цезарь столкнулся впервые, нет, не впервые, это был второй раз, сейчас скажу, когда был первый раз, но это был такой серьёзный случай бунта среди его солдат. Я говорила, что за все годы тяжёлой Галльской кампании ни разу никакого недовольства ни его легаты, офицеры, ни солдаты не проявляли, и более того, когда началась гражданская война, все, значит, легионы Цезаря, они ещё раз присягнули ему на верность, а центурионы заявили, что они готовы каждый за свой счёт снарядить всадника для войны. А солдаты заявили, что они готовы скинуться для любимого командующего.
Тем не менее, когда война началась, стало ясно, что она быстро не кончится, один из легионов Цезаря, 9-й, по-моему, это был легион, ещё в самом начале войны, в 49 году стал проявлять какое-то недовольство, требовать, опять же, немедленных выплат, в основном те, кто много лет воевал, устал, хотел выйти в отставку и Цезарь тогда очень так жёстко с ними поговорил, но это имело эффект. Он хорошо чувствовал своих солдат, подбирал всегда правильный тон и правильные слова говорил. Тогда он им сказал, что он вообще применит по отношению к ним децимацию, старинное наказание, когда в провинившемся легионе, или манипуле, или когорте, каждый 10 предавался смерти. Его стали умолять легионеры, что нет, пожалуйста, не делай, Цезарь, этого. Ну и порешили, что децимации будет подвергнуто 120 человек зачинщиков, т.е. 12 человек было казнено за это. Тогда, значит, это всё разрешилось, эта ситуация, а сейчас, т.е. это уже конец 47 года, его любимый 10 легион, считается, что это любимый его легион, и вдруг там тоже бунт. Солдаты требуют немедленно с ними рассчитаться, немедленно выделить им наделы и т.д., причём Цезарь посылает туда для переговоров сначала Саллюстия, претора, известный писатель, историк, его просто эти солдаты прогнали. Потом двух каких-то переговорщиков – сенаторов они просто убили, и он приезжает к ним сам.
И он приезжает к ним сам, и можно эту сцену смоделировать, там шум, гам, требования, они кричат, требуют, чтобы Цезарь им заплатил, и Цезарь им говорит так спокойно – я вам заплачу. Тут уже такое молчание, и он им говорит – я вам заплачу, когда вернусь из Африки, справлю триумф с другими легионами, и обращается к ним quirites. Quirites – это граждане, а вообще к воинам он всегда обращался milites, воины. Т.е. он их называет теперь не воинами, а вот штатскими, quirites. И вот одно слово, и вот эти бунтовщики начали умолять Цезаря, чтобы он их простил, что они готовы с ним плыть в Африку. На этот раз зачинщики были наказаны только тем, что получили в 3 раза меньше обещанной платы, чем другие солдаты. Вот так он решил эту проблему, и дальше, в общем-то, у него больше никаких проблем не было, да, собственно, и эти 2 истории, конечно, скорее, опять же, говорят о его популярности, о его полководческом даре и умении общаться с солдатами, чем о каких-то его серьёзных проблемах. Если. Опять же, смотреть на те же легионы помпеянцев, которые в случае чего пачками просто переходили, сдавались. Солдаты Цезаря действительно за него воевали героически. В записках есть много примеров подвигов, которые совершал тот или иной центурион.
И он отправляется в Африку, Цезарь, там зимует и тоже первоначально соотношение сил не в его пользу. Там ещё был замечательный эпизод, когда он, когда они приплыли в Африку, Цезарь спускался с корабля, споткнулся и упал. Упал на землю, вообще, это очень нехороший знак. Но он делает следующее – он имитирует, что он обнимает эту землю и говорит «Ты – моя Африка». Т.е. вот так. Он, кстати, конечно, был человеком, мягко говоря, не суеверным, и очень с иронией относился ко всем этим суевериям, но, тем не менее, если надо было сделать вид, что он как-то уважает такую народную религию, существовало такое поверье, что в Африке победить может только человек по имени Сципион. Собственно, главнокомандующий помпеянскими силами в Африке – это Метелл Сципион. В его лагере тоже был Сципион некий, действительно какой-то там потомок Сципиона Африканского, но, как все источники говорят, совершенно никчёмный человек, но держал он его исключительно вот ради того, чтобы показать, что у нас тут тоже Сципион есть.
Егор Яковлев. Гениальный пиарщик просто.
Татьяна Кудрявцева. Ну да, вот так. А дальше действительно, опять же, поначалу, пока собирались войска, помпеянцы, они же там уже несколько лет копили силы. Собственно, после Фарсала они создавали этот оплот в Африке. Цезарю надо было, опять же, собрать необходимый какой-то ударный кулак для того, чтобы противостоять армии помпеянцев и кавалерии нумидийской, которая, конечно, была серьёзной силой. Ну и происходит знаменитая битва при Тапсе, это уже 46 год, в Африке. Битва, в которой помпеянцы потерпели очередной поражение, причём в ходе этой битвы солдаты Цезаря так разъярились, что несмотря на офицеров, которые пытались как-то их удержать, они убивали даже тех помпеянских солдат, которые просили пощады, готовы были сдаться. Плутарх говорит, что будто бы помпеянцы потеряли в этом сражении 50 000, а Цезарь 50 человек. Это, конечно, совершенно фантастическая цифра, нереальная. В записках об Африканской войне, начиная с Александрийской войны, это уже не Цезаря записки, кого-то из его офицеров. Он только начало войны сам писал, а дальше уже за него дописывали, видимо, опимии. Есть разные варианты. Там цифра приводится, что 20 000 погибло. В любом случае, когда даётся такое соотношение сил, это показывает, что разгром-то полный одна сторона претерпела. Конечно, это нереально, потому что это невозможно, но действительно основные вожди помпеянские, и тот же Метелл Сципион, и Афрани, и Петрей, Юба, они все погибли либо прямо во время битвы, в основном, после битвы. Юба и Петрей, например, когда стало понятно, что они в плен попадут, они устроили такое единоборство, поединок, просто друг друга убили, чтобы не попадать в плен.
Конечно, в Африке произошёл ещё один эпизод знаменитый, это история с Катоном тем самым, идейным лидером, собственно. Если Помпей – это военный руководитель, то идейный руководитель, вдохновитель дела оптиматов – это, конечно, Катон. Катон держал Утику, это второй после Карфагена по важности город вообще в Африке был. Карфаген римляне, как известно, разрушили, потом там колонию свою организовали. Утика – это очень действительно важный город, и Катон был кем-то вроде коменданта этой Утики, и когда стало после Тапса понятно, что Цезарь вот-вот с войском подойдёт к Утике, тут, в общем-то, всё понятно было, Катон, не желая доставлять Цезарю удовольствия простить его, а он предвидел, что Цезарь именно так и сделает, и действительно с удовольствием. И заявляя не раз, что ни один поступок тирана не может быть назван ни законным, ни справедливым, принял решение уйти из жизни, причём он так, есть там подробное описание, как это всё происходило, как он там сначала пообедал со своими друзьями, близкими, простился с сыном, почитал на сон грядущий трактат «Федон» Платона. Утром проснулся – и совершенно спокойно проткнул себя либо коротким мечом, либо ножом, в общем, каким-то таким. Но неудачно проткнул, потому что сразу не умер, тут уже сбежались близкие, рану ему зашили, но воспользовавшись тем, что его оставили на какое-то время без присмотра, он разорвал эти швы и вот так, в мучениях испустил дух, исключительно ради того, чтобы Цезарь его не простил. Цезарь сокрушался, что его лишили такой возможности.
Егор Яковлев. Суровый поступок.
Татьяна Кудрявцева. Да. И человек был суровый.
Егор Яковлев. Мне кажется, это характерно для римской культуры, такое картинное самоубийство.
Татьяна Кудрявцева. Его, кстати, потом дочь – Порция, которая была замужем за Брутом, она ж после гибели Брута тоже покончит с собой, проглотив горячий уголёк. Зачем страшным таким способом себя убивать – это другой вопрос, ещё и помучиться при этом. Собственно, после Тапса казалось, что война закончена, потому что основные силы были разбиты, и Цезарь вернулся в Рим. И вот тогда-то он справляет знаменитый четверной триумф. Триумф он справляет за победу над Галлией, естественно, над Египтом, Понтом, и Африкой. Естественно, не за победу в гражданской войне, потому что его никто бы не понял, если бы он справлял триумф за победу в гражданской войне. Триумф как бы за победу над всякими иноземными врагами. И проносит трофеи, идут в этом триумфальном шествии знатные пленники, и Верцингеторикс тот самый, который всё ждал этот галльский триумф, чтобы его после этого задушили, и Арсиноя, это младшая сестра Клеопатры, её тоже проводят в триумфе. Она была противницей Клеопатры. И 4-х летний сын Юбы, который потом остался в Риме, и Плутарх пишет, что это был самый удачный плен в истории, потому что этот мальчик получил прекрасное образование, и потом из него получился известный писатель, учёный и т.д.
Вот их проводят в триумфе, там же проносят, не помню точно цифру, но там больше 2000 точно венков золотых, которыми Цезаря награждали города, муниципии, всякие мелкие иноземные правители в знак своего восторга и благодарности. Все вот эти 2000 с чем-то венков, они такие, довольно много кг золота, тоже торжественно проносят. Но на самом-то деле война, как оказалось, не закончилась, потому что предстояла ещё последняя битва, и последняя битва, последнее поле битвы оказалась Испания.
Испания, которая до этого, в общем-то, как-то там всё было более-менее спокойно, хотя, в общем-то, не везло ей с наместниками в этой Испании, которых туда Цезарь посылал. Сначала там был Квинт Кассий – бывший народный трибун, сторонник Цезаря, который, в общем-то, оказался совершенно таким жадным, вороватым наместником, и просто задушил налогами этих несчастных иберов, пока там очень кстати не погиб. И последующие тоже наместники, в значительной степени благодаря их некомпетентности, неразумным действиям получалось так, что стоявшие в Испании легионы, а в основном это бывшие воины Помпея, те самые, которые в 49 году, а начале гражданской войны, перешли на сторону Цезаря. Теперь они решили, вдруг вспомнили о том, что ни вообще-то легионы Помпея, в Испанию приезжает старший сын Помпея – Гней Помпей. В гражданской войне участвовало двое сыновей Помпея – Гней и Секст. Они были из редких вождей помпеянских, кто уцелел после Африканской кампании, а также Тит Лабиен, тот самый бывший легат, любимый офицер Цезаря, который ещё в начале, в преддверии войны перешёл на сторону Помпея, мы о нём говорили на прошлой нашей встрече. Вот он тоже остался в живых, и ещё там известный офицер помпеянский.
Вот они организуют сопротивление в Испании, и Цезарь на этот раз, действительно ему не хотелось покидать Рим, потому что там надо было всё-таки заниматься, наконец, заняться и управлением, потом мы поговорим о диктатуре Цезаря, видимо, отдельно, и решать массу проблем. И надо было, тем не менее, ехать на этот новый образовавшийся фронт действий, и он отправляется в Испанию, там, это уже 45 год, происходит последняя битва гражданской войны – сражение при Мунде, и сражение это было очень упорным, очень упорным. В какой-то момент совершенно было непонятно, как оно всё сложится, и Цезарь самолично пошёл в атаку, один вообще пошёл в атаку, его осыпал град стрел, но тут уже пристыжённые центурионы, когда они увидели своего командующего, который пошёл вот так одиноко в атаку, они подбежали, поддержали, и в итоге, в общем-то, перелом внесли в эту битву. И Цезарь потом говорил, что он много раз сражался за победу, и только 1 раз сражался за жизнь, это была имена Мунда, последнее сражение гражданской войны, которое оказалось самым тяжёлым. В битве, вскоре, опять же, после неё погибли последние вожди помпеянцев – Тит Лабиен, он погиб, и Цезарь велел его похоронить с почестями. Потом Гней Помпей бежал, его поймали, убили, уже Цезарю голову привезли. Только Секст Помпей остался, но с ним уже потом отдельная история, с ним уже будут Октавиан и Антоний потом разбираться.
А так это действительно уже конец гражданской войны, Цезарь возвращается в Рим и, кстати, он справляет испанский триумф, и вот этот триумф, он вызвал в народе такое, в общем-то, непонимание, потому что одно дело… И тот вот, прошлый четверной триумф там, в общем-то, хотя позиционировался как триумф над внешним врагом, но все же понимали, что Цезарь отмечает победу в гражданской войне. Он, кстати, тогда одарил всех воинов, т.е. всех наградил, выплатил всё обещанное, тогда-то, я рассказывала уже на прошлом занятии, были устроены вот эти вот угощения для народа, когда он несколько дней кормил всех римлян, а потом сказал, что нет, плохо покормили, ещё раз надо это всё повторить, и все, каждый римлянин получил денежный подарок в 400 сестерциев. Испанский триумф, он вызывал вопросы, потому что все, в общем-то, понимали, что это уже в честь побития, конечно… Триумф за победу над врагом в гражданской войне, а это не есть хорошо, потому что это же граждане, это наши же римляне.
Вот это, собственно, гражданская война, а дальше, видимо, мы будем с вами уже о власти Цезаря говорить, да, о диктатуре.
Егор Яковлев. Да.
Татьяна Кудрявцева. Значит, диктатура Цезаря. Дело было так: первый раз он получил диктаторские полномочия ещё в 49 году, т.е. это ещё 1 год гражданской войны, он получил диктаторские полномочия, тогда он был всего лишь 11 дней диктатором. Т.е. он приехал в Рим из Испании, надо было провести выборы на следующий год, потому что комиций не было. Собственно, вот диктатор, обычно консулы проводят комиции избирательные, а консулы, оба помпеянских консула, они сражались против него, в бегах в этот момент были. Поэтому надо было провести выборы на следующий год, в том числе для этого ему были даны диктаторские полномочия. Был принят также указ о возвращении изгнанников и о даровании гражданских прав, это, кстати, такой чуть ли не первый пример, когда… нет, уже были такие прецеденты, но всё-таки это редко, когда целая провинция – Транспаданская Галлия, часть Цизальпинской Галлии, получила гражданские права. Т.е. жители этой провинции получили от Цезаря гражданские права. И дальше он складывает с себя полномочия.
Потом ему дали также диктаторские полномочия после Фарсала, т.е. он тогда сам в Рим не приехал, назначил своим заместителем, т.е. начальником конницы Марка Антония, своего военачальника. А сам как раз отправился в Египет тогда. Тем не менее, после Фарсала ему была дана диктатура, как когда-то Сулле, на неопределённый срок, потому что вообще вот эта древняя чрезвычайная магистратура в Риме ещё встречалась, начиная с эпохи ранней республики, и объяснялась элементарно тем, что на войне консулы и прочие магистраты диктатору подчинялись, а если у нас диктатора нет, то армию приходится делить между двумя консулами. Или ещё круче, как во время битвы при Каннах, они командовали (Вторая Пуническая война с Ганнибалом) они по очереди командуют армией, день – один, день – другой. Чтобы, собственно, достигнуть единоначалия, чаще всего и выбирался диктатор раньше, это ещё было во времена ранней республики. Хотя вот такая последняя известная диктатура, это как раз Вторая Пуническая война, диктатура Квинта Фабия Максима, то диктатуры Суллы.
А тут, как когда то Сулла, не на 6 месяцев, как должны быть диктатура, а на неопределённый срок. Т.е. это уже показывало, что имя вроде бы известное, а власть уже какая-то совсем другая по сути своей. И тогда же он получил ещё некоторые важные полномочия, в частности, получил он, это называется по латыни tribunicia potestas, т.е. трибунская власть. Что это означает? Цезарь же не мог быть народным трибуном, потому что он патриций, но вот был придуман такой трюк, когда полномочия были отделены от должности. Т.е. не будучи народным трибуном, каковым он не мог быть по определению, Цезарь получил права народных трибунов.
Егор Яковлев. Давайте поподробнее просто зрителям поясним, что это значит, какие именно права?
Татьяна Кудрявцева. Самое главное право, которым обладал народный трибун, ради чего это всё делалось, это право вето. Народные трибуны, или плебейские трибуны, как их ещё называют, это магистратура, когда-то завоёванная плебеями во время известной борьбы патрициев и плебеев, плебеи боролись за свои права, и вот они добились создания такой особой плебейской магистратуры народных трибунов, которые будут защищать их интересы, интересы плебеев – плебса, народа. И народным трибунам было предоставлено очень важное право, они могли говорить заветное слово «вето», что в переводе с латыни означает «я запрещаю», относительно любого законопроекта, который предлагается в комициях или Сенате, обсуждается, относительно любого решения Сената, решения должностного лица. Они могли вот это вот слово произносить, вето – я запрещаю. И трибунское вето было непреодолимо, кроме, о чём мы сегодня уже говорили, тех случаев, когда вводилось чрезвычайное положение, это со времён Гракхов впервые проделано, senatus consultum ultimum, когда приостанавливалось действие трибунского вето.
Дальше, особо трибуна вообще была sacro sanctus, т.е. священной, неприкосновенной, это специально было сделано, потому что деятельность трибунов, она вызывала досаду у патрициев многих, и чтобы соблазн не возник как-то расправиться с трибуном, вообще вот убийство, насилие по отношению к трибунам – это святотатство. Цезарь же не случайно тоже к этому апеллировал, когда начиналась гражданская война и он выступал перед своими солдатами. Вот, ну конечно, самое главное – это право вето, которое, в общем-то, Цезарь теперь приобретал. Ну и, видимо, либо тогда же, либо позже, это вопрос спорный, он получил ещё так называемое право рекомендации, т.е. право рекомендовать половину кандидатов на все должности. Т.е. он такого-то человека порекомендует сделать претором, или консулом, или вот ему в качестве проконсульской провинции такую-то чтобы провинцию отписали. И вот такое право ему тоже официально было даровано.
Это, конечно, был первый такой этап на пути складывания модели авторитарного режима Цезаря и, собственно, эта самая же модель потом ляжет в основу императорского режима в Риме, когда император аккумулирует в своих руках много всяких важных полномочий. Т.е. юридическое основание его власти, обоснование его власти являются эти самые полномочия, и Цезарь их начинает потихоньку собирать в своих руках. Кстати, он 4 раза за годы гражданской войны сам был консулом, т.е. он совмещал периодически должность консула и диктатора. Все его коллеги, естественно, были его сторонниками, выборы, они всегда так переносились к визитам Цезаря в Рим, потому что он во время войны далеко не постоянно в Риме бывал. Но когда он приезжал в Рим, чтобы вот были комиции, на которых он мог бы, т.е. народное собрание, которое выбирало должностных лиц председательствовать. Следующую пачку всяких разных полномочий и привилегий он получил уже после битвы при Тапсе. И тут надо сказать, конечно, Сенат весь свой такой сервилизм что ли продемонстрировал, потому что такое было ощущение, что они ещё сидели и думали, что бы ещё такое для Цезаря придумать, родного нашего.
Он получил цензорские полномочия, полномочия цензора, цензор – это такая почётная магистратура, обычно бывшие консулы становились цензорами. Что это означает: цензоры составляли список Сената и второго римского сословия, всаднического сословия. Т.е. получив право составлять список Сената, Цезарь получил контроль над Сенатом. Он теперь мог тех людей, которых считает нужным, включить; тех, которых ненужным – выключить. Он, естественно, пополнил Сенат своими сторонниками, кстати, очень много прощёных помпеянцев включил в состав.
Егор Яковлев. А Брут тогда вошёл?
Татьяна Кудрявцева. Брут ещё раньше был членом Сената, он уже делал cursus honorum, да, он конечно был. И более того, на 44 год, когда Цезаря убили, мы потом к этому, естественно, подойдём, Брут, это Цезарь его назначил фактически. Формально его выбирали, но по рекомендации Цезаря был претором, а потом ему уже через 3 года было обещано, было зафиксировано, что он будет консулом, и уже провинции ему были определены очень даже такие хорошие.
Егор Яковлев. Дурачок.
Татьяна Кудрявцева. Да, кстати, вот, Цезарь, между прочим, когда ему намекали, что Брут там что-то такое, он не верил, говорил, зачем ему это? Ну мы потом к Бруту, конечно, вернёмся. Значит, цензорские полномочия и ещё куча всяких разных почётных титулов – pater patriae, отец отечества, он так официально назван был Сенатом, liberator – освободитель, и вот, наверное, самый интересный, ключевой титул – император. Император вообще – это понятие вполне себе республиканское, тут ничего нового не было и Цезарь ничего не придумал. Кто такое император в республиканское время? Это победоносные полководец. Полководец, который выиграл либо сражение, либо какую-то кампанию военную, это могло быть решение и армии, т.е. солдаты провозглашают своего военачальник императором, таким победоносным полководцем. Поэтому все полководцы – и Сулла, и Марий, и Помпей, и Цезарь – все они были в этом смысле императорами. Что тут было нового, что, собственно было придумано?
Это слово – император – становилось prenomen, т.е. первым именем Цезаря. Т.е. теперь его официально звучало как Imperator Gaius Julius Caesar по латыни. Вот этот момент действительно был новый, что теперь это просто вошло, стало частью его имени. Там были другие тоже такие почести, ему отписали 76 ликторов, это такая, что-то вроде телохранителей, торжественный караул, сопровождающий высшего магистрата, у консулов было 12 ликторов, у диктатора 24, а Цезарю аж 76 отписали, по совокупности несколько лет. Кстати, тогда же, в 76 году, после Тапса, диктатура была объявлена магистратурой годичной, и Цезарь получил её на 10 лет вперёд. Ну да, это было после Тапса, потому что в начале 44 года, это уже после Мунды, битвы при Мунде, диктатура вообще была объявлена пожизненной магистратурой, т.е. Цезарь получал её пожизненно после Тапса, пока вот так. Таким образом, уже к 44 году он сосредоточил в своих руках, в общем-то, кучу всевозможных полномочий, при этом у него же оставались проконсульские империи, т.е. он командовал, верховный главнокомандующий, он верховный понтифик ещё с 63 года, глава римской религии. По-моему, тоже то ли после Тапса, то ли после Мунды он стал также princeps senatus, т.е. человеком, чьё имя стояло первым в списке Сената и человек, который высказывал первым своё мнение по тем или иным вопросам. Т.е. голосование в Сенате шло вот с такого принцепса Сената. И, опять же, все преемники Цезаря, начиная с создателя империи, Августа, они будут принцепсами Сената и, собственно, потом вот тот режим личной власти, который характерен для ранней Римской империи, он получит название Принципат, как раз по этому. А первым, опять же, показал, как надо сосредоточивать в своих руках все эти полномочия и, таким образом, фактически обретать высшую власть в государстве, был Цезарь.
При этом, такая особенность всей этой конструкции властной, которую он, очевидно, выстраивал, после Тапса, он уже, конечно, всерьёз этим занимался, потому что если до этого приходилось действовать ad hoc, по случаю, допустим, в Риме какие-то беспорядки, много должников. Такой некий политик демагогического плана Делабелла обещал списать задолженности по квартплате, вообще на год отменить квартплату, и вот там возникают какие-то смуты, Цезарь приезжает, улаживает этот вопрос, частичная инкассация долгов, плату сократили и так далее. Т.е. он действовал так, ситуативно. А тут, конечно, начиная с 46 года, он уже всерьёз задумывается о том, как это всё должно выглядеть, и начинает выстраивать эту вертикаль властную, во главе которой он. Но при этом он не подавляет, не отменяет, и никуда не деваются ни народные собрания, т.е. комиции собираются, ни Сенат, ни магистраты, должностные лица. Т.е. он это всё не уничтожает, а ставит под свой контроль, опять же, в общем-то, показывая путь к империи, которым потом пойдёт Август, как это сделать, не надо это уничтожать, достаточно поставить под свой контроль.
Егор Яковлев. Он задумывал эту систему как постоянную, или всё-таки как временную, вызванную чрезвычайными обстоятельствами преодоления гражданской войны, последствий гражданской войны?
Татьяна Кудрявцева. Вы знаете, возникает такое чувство, что к концу гражданской войны он уже настолько глубоко разочаровался в человеческом материале, который его окружает, что в каком-то смысле, наверное, моделировал это всё как постоянную систему. Но сказать, что вот он, во-первых, есть очень много спекуляций на тему того, что Цезарь чуть ли не с младых ногтей, даже с материнской утробы задумал захватить в Риме власть, стать царём, императором, неважно, таким самодержавным правителем неким, авторитарным правителем. Этот телеологизм, это, конечно, всё совершенно несерьёзно и, в общем, никаких таких изначально планов, да, т.е. Цезарь, конечно, не составлял такой конспект на грядущие годы свои, что в таком-то году он победит Помпея, в этом-то году он станет диктатором, а в том году он как бы вообще захватит в Риме всю власть. Потому что, ещё раз скажу, что приходилось действовать часто по ситуации, и в начале-то гражданской войны действительно главный такой лозунг был то, что он воюет не за власть, а за своё достоинство, за это вот dignitas, которое было оскорблено, проигнорировано, нарушено его врагами.
Всё это до какого-то момента было в рамках вот этой республиканской системы власти, но с оговорками. Помните, мы с вами говорили, что вот эта вот система власти – она явно уже не соответствовала современным вызовам, в том числе управление такой обширной территориальной державой, коей была Римская империя, уже становилась. И Цезарь, в общем-то, видимо понимал, что, и не видел никакой альтернативы той модели власти, которую он выстраивал. Что дальше, это вопрос большой, потому что вот, чего, собственно говоря, опасались его враги, может быть, перейдём…
Егор Яковлев. Да-да-да, конечно.
Татьяна Кудрявцева. К его уже таким, заключительным.
Егор Яковлев. Я единственный момент хотел уточнить. Я правильно понимаю, что слово «империя» к территории Древнего Рима в этот момент ещё не применялась?
Татьяна Кудрявцева. Хотите – применяйте, я объясню, что это такое.
Егор Яковлев. Нет, я хочу понять, как они сами это называли.
Татьяна Кудрявцева. Слово «империя» - это слово вторичное, оно происходит от слова imperium. Слово imperium означает некую совокупность полномочий, это военная власть и юрисдикция в рамках этой власти, которой наделялись высшие магистраты в Риме. Вот в Риме были магистраты, так называемые магистраты con imperi, консулы – magistrates imperi, преторы - magistrates imperi, ну вот из высших, я беру высших магистратов, диктатор - magistrates imperi. Одновременно этот imperi распространялся на определённую территорию. Скажем, провинция, которая давалась в качестве провинциального наместника, он имел над этой территорией, может быть, вы обратили внимание, несколько раз говорила проконсульские imperi. Т.е. ему вручалась власть, и эта власть называлась именно этим словом imperi. И вот эта территория, на которую распространяется imperi – это и есть империя. Откуда потом возникло это слово, просто закрепилось оно уже за тем государством римским, которое возникло уже после гибели Цезаря, после гражданских войн, когда уже Август начал выстраивать свою модель власти. И строго говоря, Рим и Италия в империю не входили до Септимия Севера, это уже конец 2 – начало 3 века нашей эры, который уничтожил эту разницу, это называется, собственно, Италия и Рим, на которую не распространяется империя, где не должно быть дислоцировано войско на постоянной основе.
И вот эти провинции, которые есть империя, потому что на них распространяется импери магистратов, либо в эпоху империи это уже импери императора, потому что были императорские провинции, в которых он имел, император, проконсульские империи. Либо некоторые провинции, они по-прежнему управлялись вот такими назначаемыми Сенатом, а фактически потом уже и официально императором наместниками.
Егор Яковлев. А как сами римляне называли своё государство? Просто Рим?
Татьяна Кудрявцева. Просто, да, республика. Римляне называли своё государство – Республика. Республика, это, опять же, у нас это слово имеет такой определённый оттенок, связанный с формой правления, а для них республика – это государство. Так как, начиная с царей, они не знали никакого другого государства, кроме как государства, где есть Сенат, где есть народные собрания, где правят senatus populus que romanus – это ещё одна формула, которой они называли фактически вот ту политическую реальность, которую мы называем Римская республика или Римская империя. Сенат и римский народ – вот эта вот фраза. Сенат и римский народ – это то же самое, что республика. Respublica Romana – вот это и есть их государство. Рим – это просто город, вот все знают, город – это Рим. А республика – это Respublica Romana.
Егор Яковлев. Спасибо. Мы переходим к заговору против Цезаря.
Татьяна Кудрявцева. Да, и, собственно, к вопросу о власти Цезаря. Смотрите, мы, конечно, никогда точно не узнаем, что там было у Цезаря в голове, что он планировал дальше, но то, что определённое заигрывание с идеей, скажем, царской власти, шло, и Цезарь каким-то образом, скажем так, прорабатывал эту идею, но вот определённые признаки того имеются. И самое главное, пожалуй, это случай, который произошёл в середине февраля, это уже совсем близок заговор, который возник, скорее всего, в начале 44 года, это середина февраля 44 года, праздник луперкалии в Риме, такой весёлый праздник, и Цезарь во время этого праздник, там молодые юноши – луперки, жрецы бога Фавна, бегали, хлестали ремнями молодых римлянок, а это считалось очень здорово, если тебя отхлестает луперк, потому что это способствует плодовитости, семейному счастью и так далее. Кстати, привет святому Валетину, праздник, День святого Валентина был придуман потом в качестве замены именно луперкалии так же, как, допустим, рождество – замена сатурналии, другого римского известного.
Так вот, значит, бегают эти луперки, Цезарь сидит смотрит, и рядом с его креслом, он на ораторской трибуне сидит, стоит Марк Антоний – его друг, к которому Цезарь несколько иронически относился, Марк Антоний, конечно, очень хороший полководец, но совсем никудышный, скажем так, государственный деятель. Когда Цезарь после Фарсала его оставил в Риме за себя в качестве начальника конницы, потом 100 раз пожалел, потому что он, в основном, пьянствовал, кутежи устраивал. Кстати, захапал дом Помпея фактически за бесценок, поселил там каких-то куртизанок…
Егор Яковлев. Конечно, зачем власть брали.
Татьяна Кудрявцева. В общем, веселился. Но, тем не менее, он ему предан и, наверное, искренне любит Цезаря, и Цезарь к нему с теплотой всегда относился, к этому несколько беспутному Марку Антонию, но, опять же, хорошему военачальнику. И вдруг, значит, Марк Антоний, он коллега Цезаря по консулату, Цезарь не только уже вечный диктатор, dictator perpetuus, c начала этого года, он также и консул 44 года, и Марк Антоний – его коллега по консулату. И он пытается на голову Цезаря возложить что-то вроде такого царского венца. Ну и тут, видимо, в толпе были какие-то товарищи, которым было дано соответствующее поручение, в общем, раздались такие жиденькие аплодисменты. Но аплодисменты были жиденькие, действительно, и Цезарь делает такой жест, он руку Марка Антония, который пытается, «не надо». И тут раздались очень такие громкие аплодисменты, когда он сделал такой жест. Марк Антоний ещё раз ему пытается возложить этот венец, Цезарь опять делает этот жест, ещё как бы громче аплодисменты.
Т.е. вот, с одной стороны, как-то вот эта идея у него, очевидно, мелькала, вот спросили – а что дальше, он тоже думал – а что дальше? Модель наследственной монархии типа эллинистического монарха – это едва ли, потому что у него, в общем-то, и наследника официального нет, хотя ведь Клеопатра, она в 47 году, в конце, она приехала в Рим с младенцем Цезарионом, и Цезарь даже чуть ли не в своём доме его поселил, где вообще-то у него жена была, Кальпурния, верная и преданная, за что его тоже укоряли, Клеопатру с ребёнком. Понятно, что тут без шансов, потому что римляне никогда бы не признали вот этого ребёнка в качестве наследника Цезаря, от чужеземки. У него выстроить наследственную монархию эллинистического образца – едва ли. А вот древнюю царскую власть восстановить… Теодор Моммзен – великий немецкий историк, о котором мы говорили, он был уверен, что именно такой был план Цезаря. Не знаю, я как-то всё-таки в этом сомневаюсь, хотя, опять же, определённые заигрывания есть.
Потом там периодически ещё, тут трудно сказать, насколько это народная инициатива, насколько это нанятые люди, но у статуи Цезаря… кстати, ещё такой момент, в начале 44 года, в конце 45-44 года мы наблюдаем уже элементы апофеоза Цезаря, обожествления. Ему начинают возводить статуи повсюду, его именем начинаем приносить клятвы, клятву именем богов вообще-то приносят, а тут именем диктатора приносить клятву. Ну и, наконец, месяц квинтилий, в который он родился, был переименован в Julius, июль. Т.е. он не был обожествлён при жизни, его обожествит уже посмертно Август, но вот какие-то определённые элементы обожествления Цезаря, а это как раз характерно для восточного монарха, мы уже наблюдаем.
Заигрывать с идеей царской власти, вот такой древней римской власти, тоже, конечно, опасно, потому что вообще так сложилось в политическом дискурсе римском, что это такой страшный жупел – обвинения в стремлении к царской власти, Тиберия в этом упрекали в каком-то смысле он за это жизнью поплатился, хотя, конечно, Тиберий ни сном ни духом никаким царём быть не собирался. Это часто использовалось в политической пропаганде, политической борьбе. Чуть что, вот когда возник первый триумвират, Цицерон тоже триумвиров обвинял в том, что они царями хотят стать. Понятно, что тут всё накручивается, те, кто использовали в политической борьбе, в это они не очень верили на самом деле, но это в общественном мнении крепко сидело, что это плохо. Настолько была память о последнем царе – Тарквинии Гордом, хотя это был конец 6 века до н.э., нехороший был царь действительно, что римляне как-то категорически с этой идеей возврата в той или иной форме к царской власти не желали в большинстве своём. И Цезарь, видимо, в какой-то момент это тоже понял, может быть, не без досады. Как-то он пытался с этой идеей поиграть, и были такие эпизоды, когда, как я уже говорила, просто потом отвлеклась, нанятые люди, или кто-то от чистого сердца, пытались на статуи Цезаря венки, значит, явно царские, диадемы устанавливать.
И вот 2 народных трибуна, Мерула и Цезетий, как-то так их звали, они заметили, кто это делает, отвели даже в тюрьму этого человека, кто это делал. Потом опять был ещё 1 случай, и они опять кого-то арестовали, и Цезарь очень рассердился на этих трибунов и даже отстранил их от власти, как диктатор мог, заявив, что они компрометируют его тем, что пытаются внушить римлянам, что якобы Цезарь хочет стать царём. Вот такое сложное объяснение. Интересно, что когда были выборы народных трибунов, больше всего голосов было подано вот за этих отстранённых Цезарем Мерулу и Цезетия. Такой вот определённый месседж от общества Цезарь получал, что общество к этому не готово, к этой вот идее.
Я не думаю, чтобы он всерьёз себя объявлял царём на том самом заседании Сената, теперь мы уже подходим к этому драматическому моменту, которое было назначено на иды марта. Иды марта, это римский календарь, там 3 главных дня – календы, ноны, иды. Вот иды марта, это 15 марта, иды могут быть либо 13, либо 15, в марте 15. И вот на иды марта назначено заседание Сената, и это должно было быть последним заседанием Сената перед тем, как Цезарь планировал отправиться в Парфянский поход. Парфяне – это такой довольно грозный и беспокойный сосед, Парфянское царство граничило с римской провинцией Сирия и как-то вот иногда дипломатическими путями какие-то спорные вопросы улаживались с парфянами, иногда не получалось, уже был прецедент с походом Красса неудачным против парфян, и там же, в парфянском плену томились римские пленники и трофеи тогда, значки легионов парфяне захватили. Цезарь, в общем-то, собирался вернуть народ пленный и разобраться с Парфянским царством.
Ходили слухи, никто точно этого не видел, но говорили, что в Сивиллиных книгах есть пророчество о том, что победить парфян может только царь. А Сивиллины книги – это такие книги судеб римского народа, они очень древнего происхождения, т.е. они восходят ещё к царскому времени, когда то ли 5 римскому царю Тарквинию Древнему, то ли последнему римскому царю Тарквинию Гордому, такая древняя пророчица Сивилла принесла вот эти вот свитки, там отдельная история, не буду её рассказывать, она тоже очень интересная, кто заинтересуется, я думаю, информацию найдёт про эти Сивиллины книги, откуда они взялись. В общем, 3 свитка этих Сивиллиных книг. Была специальная жреческая коллегия, которая занималась хранением этих Сивиллиных книг, и периодически, когда в государстве возникала какая-то проблема, какая-то напасть, значит, справлялись, чего там, в Сивиллиных книгах, по этому поводу написано. И что делать в этой ситуации. Как правило, совет был либо какой-то культ новый учредить, так, собственно, практически все культы греческих богов перекочевали в Рим, а потом восточные культы, типа культа Фригийской богини Кибелы – великой матери богов, тоже по совету Сивиллиных книг во время Второй Пунической войны римляне переняли.
И вот ползли эти слухи, что там было на самом деле, сказать невозможно, потому что нет Сивиллиных книг, они сначала сгорели во время пожара Капитолия, потом их вроде бы восстановили, но уже в начале 5 века н.э. христианин, военачальник императорский Стилихон их спалил. Поэтому нам, к сожалению, не свериться с Сивиллиными книгами, не посмотреть, что там было написано. Ходили слухи, что якобы там есть это пророчество, и многие опасались в Риме, что в этот день, последнее перед отъездом Цезаря заседание Сената, он действительно каким-то образом попытается себя провозгласить царём. И вот заговор против Цезаря возник незадолго до этого, в начале 44 года, считается, человек 30-40 заговорщиков. Среди заговорщиков было много прощёных помпеянцев, тот же Брут или тот же Кассий, это всё бывшие прощёные помпеянцы, но было много и сторонников Цезаря, Децим Брут, не путать с Марком Юнием Брутом, Трибоний и другие. Вроде бы те люди, которые всем обязаны Цезарю – и карьерой, и богатством, ну вот…
Кто то, опять же, искренне опасался, что вот эти самовластные замашки Цезаря рано или поздно кончатся тем, что он действительно как-то попытается узаконить своё положение и объявит себя царём. Кто-то примкнул к заговорщикам из личных соображений, как это всегда бывает. И они планировали убить Цезаря на этом заседании Сената. Знал ли об этом Цезарь? Вообще обстановка была довольно тревожной, какие-то слухи ползли, конечно, довольно много людей в этом деле участвовало и, наверное, что-то до него доходило, и сам день, иды марта, 15 марта, он тоже был богат на такие неожиданные какие-то и встречи, и предзнаменования, но, видимо, мы об этом отдельно поговорим.
Итак, иды марта. Накануне Цезарь обедал у Марка Эмилия Лепида – это его тоже друг, военачальник, и когда его спросили, какой смертью он хочет умереть, Цезарь сказал – неожиданной. Его жена Кальпурния вообще-то дама такая трезвая, в каких-то таких вот истерических делах замечена не была, но ночью накануне ид марта, ей приснился страшный сон, будто она держит в руках окровавленное тело мужа, и вот это, уже, конечно, фантазия – вот сон Кальпурнии, видимо, действительно имел место быть – что в этот момент распахнулись окна, двери в доме Цезаря, Цезарь проснулся, Кальпурния рыдает, и она его умоляла не ходить в Сенат. В какой-то момент Цезарь действительно заколебался, идти или не идти, но тут пришёл, по некоторым источникам, Децим Брут, один из его друзей-приятелей, убедил Цезаря, посмеялся над женскими страхами, и убедил Цезаря идти в Сенат, и Цезарь действительно пошёл в Сенат. Шёл он вместе с Марком Антонием, по дороге он встретил гадателя, Спурину, который когда-то предсказал ему опасаться мартовских ид, и, увидев этого человека, Цезарь сказал – ну вот, мол, что ж ты, мартовские иды пришли и ничего не случилось. И этот гадатель сказал ему – пришли, но ещё не прошли.
Самый, наверное, такой драматический момент этого пути, Цезарь идёт в Сенат, к нему всё время подходили какие-то люди, что-то, складывали какие-то записочки, о чём-то просили, все эти прошения, его сопровождали кто-то вроде писцов-помощников, и он им всем отдавал. Но один человек подошёл к нему, протянул свиток и сказал «Цезарь, это очень важно, прочти обязательно». Цезарь взял этот свиток в левую руку, он так его и нёс. Но так как к нему всё время подходили, что-то спрашивали, отвлекали, он его так и не развернул, этот свиток. И он уже подошёл к дверям Сената, опять же, заговорщики не хотели, чтобы он вошёл вместе с Антонием, потому что Антоний такой здоровячок, он может как-то сопротивляться, и они под каким-то предлогом задержали его у входа, и Цезарь входит один, держа этот свиток. Потом оказалось, что это подробнейший донос о заговоре, где перечислены все заговорщики и изложено, как они его будут убивать описано, они же всё это обсуждали.
Ну и как они его убивали – он подошёл к своему креслу, они собрались вокруг него плотной кучкой, меньшинство членов Сената участвовало в заговоре, в основном, вот это сенатское болото, оно как в театре сидело и смотрело на это представление. И под предлогом просьбы за сосланного брата одного из как раз этих сенаторов они его окружили, ну а потом стало понятно, что на самом деле они хотят, засверкали кинжалы в воздухе, и Плутарх описывает эту сцену, что Цезарь, как дикий зверь, окружённый ловчими – куда он не повернётся, кругом кинжалы и они пытаются его все ударить кинжалами. Они договорились до этого, что они все вкусят жертвенной крови, поучаствуют в этом убийстве Цезаря. Поэтому было много ран, и кровь из этих ран, она забрызгала цоколь статуи Помпея. После Тапса Цезарь объявил всеобщую амнистию, все могли вернуться, и в Сенате были восстановлены статуи Помпея и Суллы, которые в начале гражданской войны скинули, сбросили. По иронии, кровь из многочисленных ран Цезаря, она забрызгала статую Помпея.
Говорят, что когда, что сначала Цезарь пытался как-то отмахиваться, сопротивляться, но когда он увидел Брута среди заговорщиков, он произнёс по-гречески фразу «И ты, дитя!», и вот накинул край тоги на лицо, и перестал сопротивляться. Потом выяснилось, что на его теле было 23 раны, и только одна была смертельной. Т.е. они трусили, они боялись ему эти удары наносить. Кто нанёс смертельный удар, неизвестно, конечно. Сенаторы в ужасе разбегались, Брут пытался обратиться с речью к Сенату, но они в ужасе убегали, а тело Цезаря так и лежало окровавленное у статуи Помпея. Через несколько часов посланные Кальпурнией рабы, они положили его на носилки, вынесли, и Светоний, значит, пишет, тоже такая деталь, что несли тело Цезаря по городу, и с носилок свисала его рука, как-то это запомнилось тоже современникам, свисающая рука всемогущего Цезаря.
Егор Яковлев. Сон Кальпурнии сбылся на 100%.
Татьяна Кудрявцева. Сбылся, да, так же, как и это предсказание. Там была масса всяких других примет якобы сбывшихся, это всё, конечно, выдумки. А что касается сновидения Кальпурнии и вот этого Спурины, который действительно предсказывал Цезарю, что ему стоит опасаться мартовских ид, это похоже действительно на правдивое свидетельство, относительно, скажем так.
Егор Яковлев. Как часто бывает после убийства верховного властителя, после смерти Цезаря вновь началась гражданская война.
Татьяна Кудрявцева. О да. Причём там же была ещё такая пушкинская сцена почти, Брут сначала пытался с сенаторами поговорить, они разбежались, а потом с народом пытался поговорить. И вот он произнёс речь перед народом, что они убили тирана, а народ безмолвствует. Так отмечают наши авторы, ещё до Александра Сергеевича, т.е. полное молчание.
Егор Яковлев. Видимо, не весь народ воспринимал Цезаря как тирана.
Татьяна Кудрявцева. Видимо, не весь народ воспринимал Цезаря как тирана. Особенно, когда потом прочитали завещание Цезаря, но об этом, видимо, мы уже точно в другой раз.
Егор Яковлев. Да. Я предлагаю в следующий раз как раз поговорить о новом витке гражданской войны и о том, какая государственность установилась по её итогам в Риме. Спасибо большое, Татьяна Владимировна. Дорогие друзья, до новых встреч.
Новости
VIP
