Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Баир, добрый день.
Баир Иринчеев. Добрый день, Дмитрий Юрьевич. Добрый день, уважаемые зрители и слушатели.
Д.Ю. Про что сегодня?
Баир Иринчеев. Сегодня, по многочисленным заявкам, во-первых, я сменил рубашку на рубашку с более толстыми полосками, потому что…
Д.Ю. Мне велено следить за гостями, не допускать их появления в рубашках в мелкую полосочку, иначе некоторые не могут смотреть.
Баир Иринчеев. Кошмар вообще, да. Ладно, всё, полосочки исправлены, продолжаем, соответственно. Продолжаем о событиях на Карельском перешейке, т.е. это штурм финской промежуточной линии обороны и завершающие сражения в наших краях. После этого будет ещё отдельная лекция, то, что происходило в районе Питкяранта, т.е. северное приладожье, там своё отдельное сражение было. Ну и после этого всё, уже подведение итогов по Советско-финской войне, потому что уже достаточно многие вещи мы здесь…
Д.Ю. Нас жёстко поправили – Советско-финляндская война.
Баир Иринчеев. Да, Советско-финляндская война, да, хорошо. Ну, будем использовать, можем использовать это название, это не проблема. Итак, 15 февраля 1940 года Маннергейм отдаёт приказ об отходе на 2, на промежуточную оборонительную линию, которая проходит где-то в 15-20 км севернее самой линии Маннергейма, т.е. к 15 февраля 1940 года стало ясно, что сама основная линия обороны прорвана, вернуть её невозможно, все атаки, контратаки финские не привели ни к каким результатам. Красная Армия продолжает наступление в сторону Кямяре, т.е. нынешняя станция Гаврилово, и как-то плохо очень удаётся её останавливать.
Д.Ю. А тупой вопрос от тупого слушателя и зрителя – а это потому что русские пёрли как зерги, не считая солдат и всего, или там какое-то военное мастерство присутствовало?
Баир Иринчеев. Там было сделано всё очень правильно. Действительно, как Маннергейм сам в своих мемуарах потом писал, «мы оперировали батальонами, а они оперировали дивизиями», т.е. Тимошенко всё сделал по всем правилам военной науки, т.е. линия обороны прорвана, 2 линия обороны тоже прорвана. Всё, больше уже финнам, в общем-то, делать было нечего абсолютно. Но, опять же, здесь начались у нас небольшие проблемы с такой простой вообще вещью, как регулирование движения на дорогах, потому что по всем правилам военной науки того времени, когда линия обороны прорвана, сразу в тыл нужно заслать большую какую-нибудь часть бронетанковую с десантом на броне, что, собственно, уже пытались сделать и тогда, в 40 году. Но единственное, что в феврале 40 года это просто не получилось, потому что наши 2 легкотанковые бригады на танках БТ, которые ждали этого момента, в общем-то, 2 месяца, стояли в Каменке и в боях особо не участвовали, за исключением отдельных стычек на высоте 38.2. Вот они все поехали, где-то 200 танков, и сразу же на высоте 65.5, на месте прорыва, встали в пробку. И в пробке стояли целые сутки.
Д.Ю. Однако.
Баир Иринчеев. Потому что всё сразу забилось. Опять же, повторилась ситуация в декабре, когда все дороги забиты, всем надо ехать вперёд и непонятно, кто едет первым, а кто едет не первым. Кто-то из наших артиллеристов, командир, вспоминал, что Тимошенко сам на фронте, т.е. он сам был лично на поле боя, и чуть ли не лично разруливал ситуацию, кто едет первым, кто едет не первым, кому на фронт нужно проехать быстрее.
Д.Ю. Непросто.
Баир Иринчеев. Да. Это всё уже, как вы понимаете, было полностью решено уже в ходе Великой Отечественной Войны. Мерецков, командующий 7 армией, после прорыва линии Маннергейма сказал, что всё, создаём эти подвижные группы, т.е. на танки БТ сажаем наших стрелков и они 18 числу, к 18 февраля должны быть в Выборге, т.е. уже Выборг взять. Но, опять же, то, что у финнов там была ещё одна линия обороны, то, что они всё-таки ещё не были в таком тяжёлом состоянии, до которого они дошли в конце февраля, привело к тому, что наши действительно этот промежуток от линии Маннергейма до Выборга шли где-то 2 недели, даже больше, даже 3 недели всё это продолжалось. Вторая финская линия обороны, так называемая промежуточная линия, или средняя линия, там по-разному её переводят название, не имела никаких дотов. Это была полевая оборона, т.е. те же самые надолбы, колючая проволока, траншеи, и немногочисленные деревоземляные огневые точки. Что было очень плохо для финнов, так это то, что там не было вырыто блиндажей для того, чтобы можно было хотя бы поспать в тепле, это то, к чему финны были уже…
Д.Ю. Что такое блиндаж?
Баир Иринчеев. Блиндаж – это землянка, т.е. это фактически сруб деревянный, врытый в землю. По опыту Первой мировой войны немцы считали, что блиндаж должен быть вырыт на глубине 8 метров, т.е. вверху над ним 8 метров земли, ещё желательно это усилить камнями. Там 2 входа обязательно, потому что 1 может завалить. Ну, метро, это фактически метро получается такое. Но почему оно на такой глубине – потому что немцы поняли, исходя из опыта Первой мировой, что снаряд 152 мм, это стандартный снаряд тяжёлой артиллерии тогда и сейчас, он, скорее всего, не пробьёт. Т.е. те, кто там сидят внизу, останутся во время артобстрела живы и, соответственно, после вот того, как всё закончится, когда закончится артобстрел, они могу снова вести бой, вести огонь из траншей.
Д.Ю. А у финнов такого не было, да?
Баир Иринчеев. На промежуточной линии их было очень мало. И, конечно, это сразу вызвало, скажем так, большой дискомфорт, потому что финнам пришлось испытать на себе то, что наши красноармейцы испытывали с декабря. Вот, и, ну это просто требовало большого направления сил, как вы понимаете, когда вы днём воюете, а ночью вам нужно как-то ещё выжить, т.е. нужно как-то поспать и ещё, при этом, не замёрзнуть. На всей промежуточной оборонительной линии, в общем-то, было только 2 участка, где были бетонные сооружения. Опять же, это тот кусочек линии Маннергейма, до которого наши в декабре 1939 года просто не дошли. Т.е. финское предполье стало основной линией обороны, а вот эти доты, они автоматически стали, соответственно, частью промежуточной оборонительной линии. И вот, собственно, об этих событиях, сражениях именно в 2 укреплённых районах, где были доты, и хотелось бы поговорить сначала.
Это район Муолаа, ныне это район Стрельцово, Грибное, и северный берег реки Солменкайто, ныне это река Булатная. Стрельцово – это у нас Выборгский район, а река Булатная, там как раз проходит граница Выборгского и Приозерского районов Ленинградской области. Несмотря на то, что дотов там было построено очень много, укрепрайоны эти были ещё не достроены, т.е., например, в укрепрайоне Солменкайто не успели отлить бетонное убежище. Если там сейчас походить, там есть места, где просто котлован вырыт и больше ничего, есть места, где залит только пол, есть места, где залит пол и потолок, стоит дот без крыши, т.е. просто не успели это перед войной отлить. Плюс не успели вырыть нормально окопов, что, в общем-то, привело к проблемам. И третье, что самое важное, эти долговременные огневые точки не очень замаскировали. Это касается обоих этих участков обороны, т.е. Муолаа и Солменкайто. По поводу погодных условий, в какой ситуации всё это происходило. Значит, все мы знаем, что если речь идёт о Финской войне, то сразу…
Д.Ю. Лютый мороз.
Баир Иринчеев. Лютый мороз, линия Маннергейма и кукушки – вот 3 вещи, которые людям сразу приходят на ум. В январе действительно температура опускалась до минус 45 градусов на Карельском перешейке, ну и вообще везде, по всему северу Европы морозы были лютые, абсолютно лютые. Но в это время как раз на Карельском перешейке наши занимались боевой подготовкой в основном. Финны сидели в блиндажах своих и сидели в долговременных огневых точках, и тоже, в общем-то, страдали от холода, потому что, мы говорили, что если ясная погода, то днём печку топить нельзя, потому что сразу с советской стороны что-то прилетит. И прилетит, опять же, очень много, потому что артиллерийская группировка действительно была собрана на советской стороне очень мощная. Линию Маннергейма саму прорывали при температуре минус 30 градусов и при толщине снежного покрова около 1 метра.
Д.Ю. Ого.
Баир Иринчеев. Вот, т.е. да, январь это где-то минус 30, до минус 45, а первая половина февраля температура была где-то минус 30. И вот как раз когда финны начинают отход с линии Маннергейма на 2 оборонительную линию, начинается снегопад и потепление до минус 15. И снегопад сыграл финнам очень и очень на руку, потому что это ограничивало действия нашей авиации, т.е. наша авиация в сложных погодных условиях тогда не очень-то и летала. Вот, т.е. финны сумели достаточно организованно отойти на промежуточную оборонительную линию, там, где на них наши не наседали, они перед уходом взорвали доты, сожгли бутылками с зажигательной смесью свои блиндажи деревянные, т.е. максимально всё сделали как надо. Там, где шёл бой, там, где был прорыв, понятно, что они просто не могли этого успеть сделать. И, соответственно, примерно к 20 числу финны заканчивают отход на промежуточную оборонительную линию и начинается бой уже именно на ней. И здесь я хотел бы сказать одну с моей точки зрения важную вещь – у нас иногда пишут, есть такое клише, что после того, как линия Маннергейма была прорвана, всё, боевой дух финской армии был сломлен и уже всё было легко. Это не совсем так, потому что всё-таки на промежуточной оборонительной линии они дали следующий серьёзный бой. И, собственно, ещё раз подчеркну, что температура где-то минус 10-15, погода разная, как правило, облачная, в основном.
И вот в такой ситуации начинается сражение на промежуточной оборонительной линии. Давайте сначала расскажем про то, что творилось в районе Муолаа, там, значит, это у нас, да, это карта 1, там, собственно, как и вся линия Маннергейма, идёт шоссе, слева озеро, справа озеро, и вот этот перешеек между 2 озёрами, соответственно, сильно укреплён. Т.е. там финны построили несколько дотов в 20-е годы, старых, их там было достаточно много, а за ними финны построили ещё одну линию новых долговременных огневых точек, это капониры и полукапониры пулемётные образца 39 года, т.е. они компактные, с хорошим качеством бетона, уже без распила, который у них там был в 20-е годы, с очень высоким насыщением арматурой, с бронекуполами, т.е. действительно, как наши сапёры говорили, очень плохо подвергаются разрушению, т.е. очень прочные конструкции. И, собственно, у финнов там была 1 бригада, т.е. 4 батальона, ну а наши, собственно, наступали там силами одной дивизии, т.е. это 9 батальонов, и плюс ещё подтянулся ещё 1 стрелковый полк Крюкова из 62 стрелковой дивизии, т.е. у наших, собственно, превосходство в пехоте было очень большое. Туда же приехала 39 легкотанковая бригада Лелюшенко, она, напомню, в декабре она была на востоке Карельского перешейка, на плацдарме, на северном берегу реки Тайпале, вот она полностью приехала в центр перешейка и поддерживала там наши части – 136 дивизию Черняка и вот, соответственно, полк Крюкова. Плюс, опять же, как потом говорили наши командиры, которые участвовали в этом бою, у них там на вот этот не очень широкий участок штурма, 3-4 км, не более того, было 12 артиллерийских дивизионов, т.е. это 144 орудия. У финнов был 1 дивизион, т.е. 12 гаубиц, и вот на весь этот укрепрайон у них была только 1 противотанковая пушка. Т.е. наши танкисты там чувствовали себя гораздо более свободно, нежели чем на плацдарме у Тайпале, потому что финские противотанкисты, они просто никуда не успевали. Напомню, что была метель и, собственно, этой метелью наши воспользовались очень хорошо, потому что метель – это всегда ограниченная…
Д.Ю. Видимость.
Баир Иринчеев. Ограниченная видимость, и как раз наши подошли к укреплённому району, днём ничего не видно, т.е. финские окопы скрыты в лесу, на высотах, идёт какая-то пальба, наши даже не видят, откуда по ним стреляют. Но вечереет, темнеет, метель продолжается, и, собственно, принято решение захватить этот первый узел на высотах ночной атакой внезапной, без артподготовки, безо всего. Действительно, это получилось. Т.е. бойцы Крюкова бесшумно подобрались к колючей проволоке, разрезали её, и абсолютно неожиданно для финнов ворвались в траншеи. После короткого очень рукопашного боя финны отступили, т.е. первая линия дотов была взята достаточно… т.е. первая группа дотов на высотах была взята достаточно просто. Следующие доты тоже взяли без особых проблем, единственно, что очень тяжёлый бой развернулся за дот 1-2 на берегу, как раз на берегу озера Глубокого (Муоланярви) он стоит. Там, в этом доте, засела как раз группа финских артиллерийских разведчиков с радиостанцией, и они, собственно, просто отчаянно отбивались, из этого дота, и несколько раз вызывали огонь на себя. Т.е. они там продержались сутки, потом отступили. И младший лейтенант Бекетов, наш командир роты, получил за взятие этого дота звание Героя Советского Союза.
Финны при отступлении начали сжигать уже деревни, там были какие-то финские хутора, и опять же наши подумали – ну всё, уже дело сделано, и путь на Выборг открыт. О том, что там есть ещё одна линия дотов, наши фактически не знали. Но, опять же, эти доты были не очень хорошо замаскированы, как говорили все – и наши, и финны говорили, что они были достаточно хорошо видны, и наши артиллеристы сразу начали их расстреливать прямой наводкой, и выяснилось, что несмотря на то, что толщина брони у купола, у бронекупола, который находится наверху, такая башня, толщина брони там где-то 20 см, всё равно при попадании тяжёлого снаряда 152 мм прямой наводкой, как правило, бронекупол просто срывает, его просто отрывает и он улетает. Вот. И действительно эти бронекупола правильной формы финские доты и выдавали, это картинка 2, бронекупол. Вот, и, соответственно, если бронекупол сбит, то уже в отверстие – в крыше дота появляется отверстие, куда можно что-нибудь забросить, например, ящик со взрывчаткой, вот. И действительно очень быстро эти доты были найдены, с них были сбиты бронекуполы. И тот, конечно, у финнов как раз очень плохо сыграло то, что у них не было вот на этой новой линии дотов вырыто траншей, т.е. они могли быть только в дотах. Ну и, собственно, мы с вами уже обсуждали, что доты все друг друга прикрывают пулемётным огнём, но если в этой линии есть разрыв, то тогда самый крайний дот в линии, он оказывается достаточно уязвимым. Что, собственно, наши и использовали, т.е. дот №15 был взят штурмом и подорван и, собственно, самый крайний дот в линии, №14, полукапонир на 1 пулемёт с бронекуполом был уничтожен нашей штурмовой группой с применением взрывчатки и огнемётов вместе с гарнизоном.
Это единственный случай вообще на всей линии Маннергейма, хотя огнемётных танков у наших было много, и именно здесь они сыграли свою роль. Очень интересно, что описание штурма этого дот есть как у наших, так и у финнов. Я специально принёс книгу, Кауко Тиле, финский артиллерист, который как раз в это время там присутствовал. Ну, он был артиллерист, поэтому у него было побольше времени, чем у пехотинцев, это раз. А второе, он всё-таки был в доте №16, т.е. это командный пункт командира батальона, он был не очень далеко, но всё-таки до их дота огнемётные танки не доехали. И, как это ни странно, один из защитников финского дота уцелел, и вот он как раз эту историю Тиле и рассказал. Значит, каким образом это всё случилось. Значит, наша штурмовая группа, т.е. сапёры, стрелки и танки подъехали к доту и огнемётный танк просто начал его заливать огнесмесью снаружи. А амбразуры у финских дотов не очень большие, поэтому было видно, что да, что-то внутри горит, но, очевидно, гарнизон просто ушёл, отошёл от амбразур, где-то спрятался во внутренних помещениях, и они там все ещё живы, сдаваться отказываются. Поэтому наши сапёры сделали следующее – они договорились как раз с огнемётчиками, что, значит, вы даёте там 3 длинные очереди из огнемёта, прекращаете огонь, в это время за танком сидят наши сапёры и готовят заряды. Значит, после 3 очередей сапёры выскакивают из-за танка и эти снаряды просто закладывают в амбразуры для того, чтобы их взорвать, чтобы отверстия были…
Д.Ю. Расширить.
Баир Иринчеев. Да, чтобы их расширить. И после этого уже снова огнемётчик начинает дот заливать уже через большие амбразуры. На финских, вот на амбразурах финских дотов образца 39 года должны были быть бронезаслонки вообще-то. А выглядят они, судя по чертежам, примерно как дверца от печи, только толщиной 3 см брони, т.е. просто можно открыть, можно закрыть. Но, опять же, доты не достроены, заслонки не поставлены. И финские солдаты, которые видели массированное применение советских огнемётных танков, они поняли, что сейчас их будут тут явно применять…
Д.Ю. Психологический эффект от них тяжёлый.
Баир Иринчеев. Да, что они пытались сделать – они пытались заложить амбразуры как-то камнями, вот с хуторов они брали подушки, матрасы, всё это намачивали водой, пытались амбразуры каким-то образом так вот закрыть, но, как выяснилось, это абсолютно не помогало. И действительно случилось всё именно так, как наши и запланировали, т.е. сначала финнов заставили отойти от амбразур, заливая их, потом по условному сигналу дали 3 длинных очереди из огнемёта, сапёры выскочили из-за танка, подбежали к доту, вставили в амбразуры ящики и отъехали. Всё это взорвалось, танк снова подъехал, начал всё заливать из огнемёта. Потом, значит, наши сапёры туда внутрь ещё забросили ящик со взрывчаткой, ну и как вот они говорят, что когда из дота вылетела дверь и сорвало бронекупол внутренним взрывом, то мы посчитали, что, наверное, там уже никого нет. И, конечно, у вас может возникнуть вопрос, а каким образом один человек вообще уцелел среди этого всего, потому что там все реально сгорели заживо, кто там был внутри. Уцелел только 1 солдат, который стоял около входа в дот. Значит, это картинка №3, как раз чертёж финского дота.
Значит, около двери, там есть 2 амбразуры, и вот он как раз стоял около двери и танк заливал, поливал именно через эти 2 амбразуры, и вот он, этот солдат, потом написал, что он стоял, прижавшись к стене, и он видел, как справа и слева через амбразуры в дот течёт как суп, он написал - как суп или как желе течёт огнесмесь. На нём загорелся маскхалат, на нём загорелись волосы, но он как-то сумел себя потушить, вот, и в этот момент он как раз увидел, что танк немного отворачивает, т.е. что наши поехали, соответственно, жечь уже другие амбразуры. И он понял, что это последний шанс, выскочил из дота, значит, ему сразу попало, очередью из пулемёта попало ему в ногу, но он даже не заметил. Человек был в таком шоке, что просто убежал в лес, добежал до этого дота №16, где сидел Тиле и командир батальона, и эту историю поведал. А все остальные, кто были в доте, 11 человек, все сгорели заживо. И это был единственный случай на всей линии Маннергейма, потому что, как вы понимаете, ну, финские солдаты, которые сидели в дотах, когда они видели, что подъезжает огнемётный танк, они просто дот сразу покидали. Т.е. никто не хотел повторения.
Д.Ю. Огнемётный танк можно было определить по внешнему виду?
Баир Иринчеев. Да, у него же не пушка, у него огнемёт гораздо короче. Т.е. внешне он похож, но у него, соответственно, не орудие 45 мм. Можно было понять, что это огнемётчики.
Д.Ю. А на сколько его хватало? Сколько у него там керосина?
Баир Иринчеев. У него, если я правильно помню, 350 литров – бак с огнесмесью, и огнесмесь – это как раз керосин с мазутом, если я правильно помню, смешанные. Т.е. на открытой местности этот огнемётный танк, он был не так страшен, на самом деле, потому что действительно, ну, ещё как-нибудь мы с вами поговорим об униформе, снаряжении финской войны. Всё-таки на финском солдате было много чего одето, т.е. это свитер шерстяной, сверху китель, сверху кителя могла быть ещё шинель, всё это суконное, толстое, а ещё сверху маскхалат. Т.е. температура горения, ну это не напалм, т.е. температура горения не такая высокая, ну и плюс ещё, может быть, и подшлемник есть, который закрывает лицо , рукавица, т.е. открытых участков кожи не очень много. И когда финский солдат попадал под огнемётную струю, то у него, как правило, обгорало лицо, как вы понимаете, могли обгореть руки, но он быстро успевал себя потушить, т.е. у него сгорал, как правило, только маскхалат. Это, кстати, показано в фильме Talvisota финском, если этого не понимать, то выглядит, конечно, по-идиотски, как он там, т.е. действительно он горит, но потом показывали, что у него только лицо обгорело и у него сгорел маскхалат.
А вот в закрытом помещении, как вы понимаете, если в дот удавалось залить огнесмесь, то это, конечно, было гораздо более эффективно и просто действительно ужасная смерть. Напомню, сейчас у нас огнемёты запрещены вообще.
Д.Ю. А как же «Шмель»?
Баир Иринчеев. «Шмель» - это не огнемёт, это боеприпас объёмного взрыва. Нет, просто огнемёты у нас сейчас не используются нигде просто потому, что действительно это мучительная смерть очень, живым-то сгореть. Ну, как химическое оружие. Огнемётных танков сейчас больше нет. Ну, боеприпас объёмного взрыва, да, можно сказать, что тоже огнемёт, но он просто убивает очень быстро, т.е. там… это не то, что там поджариваешься…
Д.Ю. Облить керосином и поджечь.
Баир Иринчеев. Да. Т.е. да, это всё происходит 22-23 февраля, поэтому эти байки финские, или западные байки о том, что 23 февраля 1940 года Красная Армия бухала, что там все перепились и никакого наступления не было, это всё не соответствует действительности, потому что наоборот, у нас день Красной Армии, давайте его отметим как следует, давайте возьмём эти доты…
Д.Ю. Зажжём.
Баир Иринчеев. Да, давайте зажжём, в буквальном смысле. И, собственно, вот этот бой в укрепрайоне Муолаа, он длился фактически неделю, т.е. с 21 по 28 февраля. К 28 февраля у финнов уже действительно выросли потери, доты в основном разбиты, один сожжён с гарнизоном, один сожжён без гарнизона. Т.е. там тоже так интересно описано, в отчёте о боевых действиях 39 легкотанковой бригады, что, значит, 3 наших танка, 1 огнемётный и 2 пушечных, подъехали к доту, расстреляли дверь, через дверь его залили огнесмесью, потом ещё танкисты вышли из танка, его закидали гранатами, этот дот. Потом, когда финны перешли в контратаку, сели в танки и из танков уже контратаку отбили пулемётным огнём. Т.е. к 28 действительно ситуация в укрепрайоне Муолаа складывается так, что, в общем-то, уже и, ну, не удержать. Финны уже понимают к 28, что, хотя промежуточная оборонительная линия и держится, но во всёх местах, фактически во всех местах уже кризисные ситуации очень тяжёлые, и поэтому уже к 28 февраля финны начинают отход с промежуточной линии дальше, на север, уже на тыловую позицию. Но тыловая позиция фактически была только на бумаге, можно так сказать, т.е. уже приходилось воевать не то что в чистом поле, а среди камней, без окопов, без блиндажей, безо всего.
И особо нужно сказать снова о погодных условиях, потому что вот как раз в эту неделю февраля, последнюю, по-моему, как раз 23 или 22 была оттепель, первая вообще за всю зиму, за январь-февраль, температура поднялась до +1, пошёл мокрый снег. Как вы понимаете, вся пехота финская и все наши бойцы лежали в мокром снегу, как вы понимаете, у всех промокло всё – и шинели, и буденовки, и валенки, полушубки, варежки, всё это было мокрое. И на следующий день снова стало -10 с сильным северным ветром.
Д.Ю. Как каток.
Баир Иринчеев. Да. И поэтому, как вы понимаете, все просто покрылись ледяной коркой – и наши бойцы, и финны. Поэтому, в общем-то, ну, например, 541 полк, они просто сказали, что полк с передовой отводим на 1 км, всё, так воевать невозможно, сейчас нужно людей отвести в тыл чуть-чуть, развести костры и хотя бы чтобы все отогрелись, потому что иначе все сейчас просто тут замёрзнут. Финны, к сожалению, не имели такой возможности, потому что некого было отводить. Если отвести всех с фронта, то уже всё.
Д.Ю. И фронта не будет.
Баир Иринчеев. Да, и фронта уже не будет, резерва, собственно, нет. Потери с обеих сторон были высокие, т.е. наш полк, который шёл в центре, там от него оставалось, по-моему, 30% всего лишь. Все остальные были убиты и ранены. Но потери были высокие и у финнов, опять же, понятно, что они были меньше, чем у наших, но можно себе представить, что целую неделю вы воюете, воюете, воюете, лежите в снегу или сидите в холодном доте, спать тоже нужно где-то на улице, потому что блиндажей нет. Понятно, что через неделю уже просто люди были доведены до ручки.
Ну и примерно такая же ситуация была в соседнем укреплённом районе, это Солменкайто, река Солменкайто, ныне река Булатная. Единственное, там была такая вот проблема, что танков у наших было гораздо меньше и огнемётных танков тоже, т.е. фактически штурмовали пехотой эти долговременные огневые точки. Но на реке Булатной, там очень интересно, потому что все доты стоят на северном берегу реки, значит, там, около реки, и на южном берегу, и на северном берегу, там поля, собственно, они и сейчас сохранились. А южнее полей находятся, опять же, высоты, где наши сразу поставили всю свою артиллерию и прекрасно видели, что происходит за речкой. Доты, опять же, были не очень хорошо замаскированы, это были новые долговременные огневые точки 39 года образца. И, собственно, фактически сразу половину дотов тоже повредили, т.е. сбили с них бронекуполы и т.д. Абсолютно точно так же в первый же день, когда наши подошли, тоже снова начали атаку, но были отбиты, поднялась метель и, соответственно, тоже ночью сумели тоже, в общем-то, абсолютно внезапно для финнов появиться около 2 дотов на берегу ночью, и больше вот финны сделать ничего не смогли.
Там получилась такая интересная ситуация, значит, что наши действительно приползли к дотам ночью, в метель. Около дота стоял часовой, его звали рядовой Паркканен, вот, значит. Он стоит на берегу реки, видит, что туда ползёт наша разведгруппа. Он начинает стучать в дверь дота с криками «пустите», его не пускают, дверь заперта. В результате этот солдат, что он сделал – он просто зарылся в снег, спрятался…
Д.Ю. Смекалка.
Баир Иринчеев. Да, и, собственно, там лежал и смотрел, что наши сначала дот окружили, потом стреляли по двери, потом предлагали финнам сдаться, потом дот просто взорвали вместе с гарнизоном тоже. Ну а этот уполз, тоже воспользовавшись, очевидно, там суматохой, которая была, он просто уполз в убежище № 36 и там рассказал об этой печальной истории. И, собственно, отделался только обморожением пальцев на ногах, потому что пролежал на снегу так долго. Ну и, соответственно, в том месте, в центре финского боевого порядка, как раз там и было что, т.е. именно там наносился самый главный удар, и, соответственно, бой за дот № 15 длился 4 суток. С него сразу сбили купол, т.е. появилась, соответственно, дырка в крыше, и, значит, начался там опять бой за этот дот тяжелейший. И, собственно, наши его в результате взяли, но, в общем-то, командир вот этого дота был вынужден написать докладную записку – пишите объяснительную, а что вы дот сдали, что вы его оставили противнику? Он, соответственно, написал следующее, что, значит, докладная командиру 3 батальона 6 пехотного полка.
«По вашему приказу доношу вам о том, как каземат № 15 попал в руки противнику. 23 февраля 1940 года я оборонял вышеупомянутую позицию весь день вместе с 1 пулемётным расчётом. Поскольку, несмотря на мои просьбы о помощи, 8 рота нам помощь не прислала и сказали, что от 36 дота никого к вам не пришлём. У меня был один лишний пулемёт, который я направил в руины ближайшего дома, - там хутор был, - и, соответственно, приказал им вести огонь по крыше нашего дота для того, чтобы предотвратить появление на крыше советской штурмовой группы. - Потому что, опять же, на доте уже нет купола, т.е. в крыше дырка. – вместе с этим пулемётом я отправил из дота всех, кто не был нужен для его обороны. Таким образом, мне удалось предотвратить попытки подорвать дот до наступления сумерек. В сумерках из руин уже крыша была плохо видна, куда противник принёс мощный заряд взрывных веществ и сбросил его внутрь через открытое отверстие сбитого бронекупола. Все мои люди были либо убиты, либо ранены, но когда дот ещё и загорелся, я посчитал, что я имею право дот покинуть. Все раненные были вытащены, в руинах осталось 2 убитых. Все пулемёты и наше снаряжение уничтожено. Фенрик резерва Хелмер Конкила, командир 3 пулемётной роты 3 пехотного батальона».
Вот, собственно, очень хорошо описывает, что там происходило, т.е. действительно, сначала сбивается бронекупол и потом, если сапёры наши туда подобрались, то, в общем-то, те, кто там внутри, все либо погибали, либо, соответственно, получали ранения.
Д.Ю. Какая-то дурацкая конструкция.
Баир Иринчеев. Да, она, оказывается, очень уязвимая, и финны поняли, что конструкция не очень удачная получилась, потому что мало того, что бронекупол выдаёт дот, так ещё вдобавок его оказывается достаточно легко сбить, т.е. он раскалывается. И да, если он сбит, всё, дот крайне уязвим для атак с фронта. Потом вот за эти руины дота ещё 4 суток бились, собственно, наши и финны, и, соответственно, финны только потом тоже вот к с дотом № 2, как во многих очень случаях, они тоже сказали, только на 4 сутки сказали – ну всё, хватит, уже ничего не сделать. И именно в этом месте и в это время как раз и случилось то, что приписывают на Западе нашим, что шли в атаку, взявшись за руки, с красным флагом, с пением Интернационала и т.д. и т.д. Это кочует из одной финской книги в другую, из одной западной книги в другую. Если говорить именно о письменных источниках – наших и финских – здесь есть чёткое подтверждение этому делу, потому что, соответственно, как раз в эту неделю, 26 и 27 числа, значит, наши, кто там наступал, это была 17 мотострелковая дивизия, сформированная в г. Горьком, т.е. только что, свежая часть, до этого она уже была обстрелянная, соответственно, и, в общем-то, опыт у них уже был. Но, значит, 278 полк, в общем-то, понёс очень тяжёлые потери при штурме этих дотов, т.е. в результате очень многие командиры вышли из строя. И вот есть воспоминания одного бойца этого полка, он пишет следующее, его зовут Анатолий Деревенец.
«…Теперь из комбатов остался только один — комбат первого батальона капитан Высоцкий. Финские снайперы упорно и очень успешно охотятся за командирами. И Высоцкий учел это. Он ходит в красноармейской шинели, без портупеи и с винтовкой, как рядовой боец. И, наверное, поэтому он до сих пор уцелел — один из всех командиров. Он воюет умело, и потери в его батальоне не такие огромные, как в других. Однако, видно, сильно «заливает за воротник» — лицо все время сильно опухшее от водки…»
Т.е. действительно потери очень высокие, и 26 февраля политрук роты связи Костров, т.е. рота связи, она вообще, как-то не очень должна участвовать во всём, она обеспечивает связь всё-таки. Уже никого не осталось, поэтому политрук роты связи Костров собирает группу в 30 человек, действительно с красным флагом они идут штурмовать дот, но, опять же, это не так, что просто собрались и с криками «ура» кинулись. Нет, они шли под прикрытием огневого вала, т.е. артиллерия поставила перед ними сползающий заградительный огонь. Ну и, собственно, они действительно плотной группой, с красным флагом дошли до дота № 36, до убежища, забрались на его крышу, поставили на его крышу красный флаг, и это зафиксировано как нашими, так и финскими документами. У финнов ещё была телефонная связь, просто из соседнего дота в убежище 36 позвонили и сказали – а вы в курсе, что у вас там вообще-то красный флаг на крыше уже стоит, и там у вас 30 красноармейцев на крыше? И после этого финны выскочили из убежища, очевидно, частично закидали наших гранатами на крыше, и потом в рукопашной схватке вся наша группа погибла, все 30 человек. Причём всё это происходило, в общем-то, на виду у соседей, в наших документах так и написано, что соседняя рота их вылазку не поддержала и вся эта группа смельчаков погибла. Политрук Костров и красноармеец Бойцов за этот бой, за этот подвиг получили посмертно звание Героев Советского Союза.
И вот именно, скорее всего, это и дало рождение этой финской легенде о том, что красноармейцы атакуют – идут парадным маршем, с пением Интернационала, с красным флагом, сомкнутым строем. Т.е. действительно финны говорят, и в наших документах написано, что атаковали с пением Интернационала. Напомню, что тогда Интернационал вообще-то был гимном Советского Союза, нынешний гимн у нас появился в 43, причём не сразу в 43 году, потому что в операции «Искра», когда наши бежали через Неву, снимая блокаду Ленинграда, тоже играл Интернационал. Ну, о битве за Ленинград мы ещё отдельно поговорим, это совсем-совсем другая история. И в журнале боевых действий 6 полка финского так и записано, что русские с пением и с красным флагом врываются на наши позиции, и как такое вообще может быть? Это связано с тем, что финская артиллерия стреляла не очень охотно. Дело в том, что в воздухе постоянно висели наши разведчики. Сейчас это дроны, а тогда это были самолётики Р-5, это биплан, соответственно, картинка 4. Т.е. тот же самый кукурузник, только, собственно, немного другой. В нём лётчик, а во второй кабине, сзади, сидит, собственно, наш артиллерист с радиостанцией и наблюдает, что у финнов вообще происходит. И как только они видят где-то вспышки выстрелов, т.е. как только финская артиллерия открывает огонь, сразу, соответственно, координаты передаёт на свою батарею, причём даже не батарею, а в полк, потому что этот самолёт-разведчик, он передавался каждому полку артиллерийскому, это 36 стволов тяжёлых сразу прилетало.
И вот когда эти разведчики кружились над финскими позициями, финская артиллерия вообще как-то не хотела стрелять. Они говорили, что мы лучше помолчим. Самолёт очень тихоходный, т.е. он мог и планировать, и так вот кружиться неторопливо, т.е. со скоростью где-то 40-50 км/час всего лишь. Ну и поэтому финны их называли либо «Лентяй», потому что медленно летает, либо его называли «Летучая мышь». Он как летучая мышь там кружится и, соответственно, смотрит. И, конечно, сразу рождается вопрос – а что финны их не посбивали все? Вот это оказалось ещё 1 проблемой финской армии, что у них на фронте не было зениток вообще и не было зенитных пулемётов. Т.е. все средства ПВО финские были сосредоточены в тылу – это противовоздушная оборона ж/д станций, важных промышленных объектов и, конечно, городов. А на фронте ничего не было. Выяснилось, что это было неправильно, да. Ну и, как вы понимаете, если появлялись финские истребители, то сразу они сбивали 4-5 таких самолётов, потому что настолько тихоходный биплан был, в общем-то, обречён в бою против истребителя, любого причём.
.
Д.Ю. Т.е. их никто не прикрывал, наших истребителей не было?
Баир Иринчеев. А вот вы абсолютно правильно задали вопрос – в декабре наши разведчики летали просто так, а потом, когда 2 раза удалось финнам вызвать истребители, 2 раза, ну и сразу там штук 5 сбили за 1 заход, и после этого, конечно, был издан приказ, что пожалуйста, высылайте истребители и прикрывайте, т.е. чтобы они были с прикрытием. Вот. И, собственно, к 28 числу точно такая же ситуация – везде вклинения, везде прорывы, да, они пока что ещё маленькие, но, соответственно, уже не очень-то понятно, удержимся – не удержимся, поэтому точно так же начинается отступления уже туда, на север, ближе к Выборгу. Но вот позвольте, зачитаю вам выдержку из официального журнала боевых действий 278 мотострелкового полка, которая рассказывает о потерях полка.
«25 февраля 1 и 2 батальоны были отведены. На занимаемых рубежах осталось усиленное боевое охранение. В этот день комдив-17, - т.е. командир дивизии 17, - комбриг Бацанов сделал смотр полку. Полк был выстроен, и тут же был взят на учет весь его личный состав. В 1 батальоне оказалось: в пулеметной роте 19 человек, в 1-й роте 21 человек, во 2-й 56 человек, в 3-й роте 32 человека. Минометный взвод 15 человек, взвод ПТО 15 человек. Командовал батальоном капитан Высоцкий, комиссар батальона т Сенечкин сильно заболел и был отправлен в госпиталь. 2 батальон насчитывал к этому времени всего 60 человек. Командовал им лейтенант Захаров. Самым многочисленным был 3 батальон, который насчитывал: взвод связи 27 человек, разведвзвод — 15 человек, 7 рота 78 человек, 8 рота 62 человека, 9 рота 75 человек, взвод ПТО 16 человек, минометный взвод 25 человек, командовал батальоном лейтенант Пряников.» Т.е. всё уже капитанов, старших лейтенантов уже нет. Т.е. можете видеть, что батальон 1, 2 батальон полка, в общем-то, почти весь, буквально за несколько суток боёв почти весь вышел из строя.
Д.Ю. Т.е., несмотря на успехи, потери серьёзнейшние.
Баир Иринчеев. Потери серьёзные, собственно, и, опять же, на Солменкайто была проблема, что танки не особо поддерживали, т.е. там река-то не особо широкая и не очень глубокая, но лёд танки не держал, там буквально 3 танка переправилось на тот берег, и так эффективно, как в Муолаа, не оказывали поддержки. Действительно, есть такое вот у ветерана этой дивизии, Анатолия Деревенца, у него как раз и написано, что мы с винтовками идём штурмовать вот эти доты, и даже что-то получается, но потери действительно очень и очень высокие. Это то, что касается тех кусков оборонительной линии, где были долговременные огневые точки. Ну и, опять же, уже был задан вопрос о том, где наша новая техника вообще, т.е. обсуждали уже, что танки Т-26, Т-28, они пробиваются достаточно эффективно всеми финскими противотанковыми средствами. Наши бойцы уже привыкли к тому, что танки идут вперёд, особенно если Т-26, и вот их сейчас и пожгут. Но, опять же, в то время уже были разработаны, как я говорил, когда мы говорили о первом штурме линии Маннергейма, танки КВ, СНК и Т-100, но СНК успешно потеряли около командного пункта в деревне Суммакюля, а КВ и Т-100, собственно, они продолжили воевать, и уже в декабре 39 года было принято решение, что следующим тяжёлым танком будет КВ, потому что он более компактный, не как автобус, вот эти длинные танки – СНК и Т-100. И также стало понятно, что да, у нас есть танк КВ, у него броня 7 см и больше, финны его ничем пробить не могут. Но, с другой стороны, этот танк тоже ничего доту не может сделать – он подъедет к нему, постреляет по амбразурам, дверь, может, ему разобьёт, и всё. А пушка танка, 76 мм, она ничего не может сделать со стеной 1,5 метра железобетона.
Поэтому было принято решение срочно разработать штурмовой танк, т.е. ставим на танк пушку ту же самую 152 мм, чтобы он подъехал и мог этот дот развалить. Поэтому начинается разработка танка, который сначала назвали «КВ с большой башней», а потом он вошёл в историю как КВ-2. Т.е. это специально созданная боевая машина с очень невысоким темпом стрельбы, но если попадёт, значит, попадёт хорошо. И создана специально для штурма как раз линии Маннергейма. Но линию Маннергейма прорвали до того, как эти танки сделали. И поэтому танки КВ как раз пошли в бой именно уже на промежуточной линии обороны, как раз неподалёку от Гаврилово, как раз в районе Хонканиеми, и действительно описано в наших документах, в книге у Эквиста тоже описано, что на фронте появляются какие-то новые танки, которые имеют такую, более обтекаемую форму, чем Т-28 и Т-26, и ещё их ничем не пробить вообще. И действительно так в наших документах, что танки КВ пошли вперёд, сразу уничтожили финскую противотанковую пушку, сами себе сделали проход в надолбах. Собственно, там было сказано, что это очень воодушевило бойцов, потому что все были привыкшие к тому, что Т-26 легко поражаются финскими противотанковыми средствами. Уважаемые зрители, кто спрашивал по поводу КВ-2 при штурме линии Маннергейма, они просто не успели туда, но они повоевали уже на второй оборонительной линии, промежуточной, и себя очень и очень хорошо показали.
И как раз вот в районе нынешней станции Гаврилово, Кямяре, уже немного за ней состоялся единственный танковый бой Советско-финляндской войны. Напомню, что у финнов были танки Рено ФТ-17 времён Первой мировой войны, но они были настолько устаревшие, что уже их, собственно, и не использовали особо. Плюс у финнов было 32 танка Виккерс 6-тонный, купленные в Великобритании перед войной, но они были куплены без оборудования. Т.е. без пушек, без радиостанций, безо всего, просто коробка с двигателем. Поэтому срочно их пришлось вооружить в начале Советско-финляндской войны, но поскольку их всего на всю армию вообще 32, то как-то все их сразу в бой бросать финны очень не хотели. Это как раз характерно для применения финских танков и финских бомбардировщиков, они массово их не использовали, потому что да, мы можем послать 30 танков в атаку, а потом они все кончатся, и больше танков у нас нет. Поэтому, в результате, послали в бой танковую роту, и дебют финских танкистов получился, в общем-то, неудачный. Всё закончилось со счётом 5:0 в нашу пользу. Т.е. сначала, когда их разгружали, то ли умышленно, то ли неумышленно в топливо попала вода. Танки заправили и, собственно, из 15 танков у 10 сразу забились карбюраторы, всё, танки ехать не могут. Т.е. до фронта доехало только 5, они пошли в атаку, собственно, на наши боевые порядки и, в общем-то, наши танкисты их сразу, фактически сразу все уничтожили. Это несмотря на то, что вообще-то танки Виккерс 6 тонн, они очень похожи на Т-26. Вообще Т-26 – это советская версия этого английского танка.
Д.Ю. Виккерса.
Баир Иринчеев. Виккерса, да. Тем не менее, действительно, судя по всему, это были как раз Т-26 против Виккерсов, т.е. машины абсолютно одинаковые, одинакового класса, и наши танкисты вышли из этой дуэли, из этого боя победителями. И если посмотреть наградный лист капитана Архипова, которого мы уже упоминали в эпизоде с захватом финских пушек-гаубиц, все танки записали ему, что, собственно, привело к тому, что он получил первую Золотую Звезду Героя за Финскую войну, т.е. и за захват орудий финских, и за этот танковый бой. После этого финны, в общем-то, уже танки на финской войне не применяли.
Д.Ю. Берегли, да?
Баир Иринчеев. 25-26 февраля 1940 года первый танковый бой, и для финнов закончившийся крайне неудачно. После этого финны начинают отход на уже тыловую оборонительную линию, и идут последние 2 недели Советско-финляндской войны, и в эти недели, конечно, очень у финнов начинают расти потери, потому что они воюют уже не в окопах, а на открытой местности. Местность под Выборгом очень каменистая, т.е. снаряды, когда разрываются, добавляется ещё…
Д.Ю. Крошка.
Баир Иринчеев. Да, гранитная крошка, которая тоже поражает людей, не насмерть, но всё равно пораниться он может, если она с большой скоростью летит. Накатывается усталость очень сильно у финских солдат, и резервов, в общем-то, нет. А наши, наоборот, подтягивают ещё 1 корпус, т.е. ещё 3 дивизии, и абсолютно неожиданно для финнов наносят удар через лёд Выборгского залива. Зима была суровая и толщина льда была около метра в Выборгском заливе, т.е…
Д.Ю. И танк выдержит.
Баир Иринчеев. Да, выдерживал и танки, и тягачи с тяжёлыми пушками. И абсолютно внезапно выяснилось, что у Финляндии генштаб не разработал планов обороны Выборгского залива зимой. Т.е. все планы, которые были разработаны, они опирались на то, что есть береговые батареи, причём ещё и российской постройки, имперской, и новые, финские. И вот да, у нас есть план отражения десанта летом. А то, что в Финляндии бывает зима, почему-то финский генштаб забыл. И оказалось, что там появляется наш корпус, извините, ещё 200 танков и там 3 дивизии, т.е. порядка 50 тысяч человек, а у финнов, в общем-то, там 4 береговые батареи и там несколько батальонов. Причём это батальоны, которые относятся к флоту, т.е. тоже береговая охрана, они всю войну там сидели, у них нет боевого опыта, у них плохое оружие, плохое снаряжение, и в связи с этим не очень высокий боевой дух. А опытных пехотных полков, которые отвоевали честно в декабре, в январе, в феврале, их уже просто нет, они уже бьются из последних сил, в общем-то.
И это действительно вызывает очень и очень тяжёлую ситуацию для финнов, т.е. наши в начале марта берут острова Выборгского залива (это у нас следующая карта – сражение в Выборгском заливе), выходят на материк и перерезают шоссе Выборг-Хамина. Одновременно Тимошенко наносит удар восточнее Выборга, т.е. как раз генерал-лейтенант Харольд Эквист, он пишет в своих воспоминаниях о том, что «я чётко вижу, что Тимошенко захватывает Выборг с 2 сторон». Т.е. он не будет брать город в лоб, а будет, наоборот, пытаться все финские войска в районе Выборга окружить полностью. Т.е. ситуация для финнов крайне тяжёлая, и здесь небольшую, но помощь оказывают шведские добровольцы. Не тем, что они воюют в Выборгском заливе, а тем, что они выходят, наконец, на фронт где-то 28 февраля – 1 марта, на севере, в Лапландии, и позволяют финнам оттуда снять 40 пехотный полк, который на всех парах через всю страну, через всю Финляндию мчится и каким-то образом усиливает финскую оборону там, на северном или северо-западном берегу Выборгского залива, где оборона, в общем-то, рушится.
Ну и финны продолжают использовать свою тактику контратак, и ночных, и дневных, но в дневное время суток это всё заканчивалось очень плачевно для участников. Например, 7 пехотный батальон, который был создан из резервистов из волости Куолемаярви, с Карельского перешейка, он вот так и кончился весь в одной такой атаке, т.е. тоже, пытаясь обойти наших, пошли по льду залива, наши их подпустили на 50 метров и просто всех положили из пулемётов. После этого 7 отдельный пехотный батальон финской армии, он просто прекращает существовать как боевая единица. Просто всех, кто остался жив, всех передают в другие части. И положение, собственно, настолько тяжёлое у финнов, что у них даже, в общем-то, и журналов боевых действий-то нет, потому что некому было их писать, все были, мягко говоря, очень и очень заняты. И есть только воспоминания ветеранов с финской стороны, и они показывают то, как всё было плохо, потому что 1 ветеран вспоминал так, что нас погрузили в автобусы (в автобусы, не в грузовики), перебросили на фронт, мы вышли из автобуса и сразу началась рукопашная.
Д.Ю. Приехали, да.
Баир Иринчеев. Да, просто приехали, действительно. И если попытаться отследить именно на уровне батальонов, журналов боевых действий просто нет, там всех поставили, в общем-то, в строй. И здесь, конечно, наверное, нужно сказать несколько слов, уже много было задано вопросов о том, чего финны сдались-то, можно было и дальше воевать, в общем-то. И если так посмотреть, то потери не очень-то и высокие вроде бы, т.е. финская армия, это 160 000 человек, 26 000 убитых и где-то 43 000 раненых, меньше половины, вроде бы, вышло из строя. Но нужно понимать, что боевые действия велись в разных местах с разной интенсивностью, потери тоже были разные. Под Выборгом ситуация для финнов была крайне тяжёлая, потери были очень высокие, заменить уже их было некем. Да, можете понять, что где-нибудь там на севере, где наши не наступали и финны не наступали, там всё, в общем-то… Никто никого не трогал, полки стоят целые, что наши, что финские, потерь мало. А вот под Выборгом, там ситуация была уже фактически, можно сказать, безнадёжная, потому что, например, я надеюсь, я когда-нибудь переведу эту книгу, это как раз воспоминания Харольда Эквиста, которая называется «Финская война моими глазами», или «Финская война. Мой взгляд».
Он командовал как раз 2 армейским корпусом, он отвечал за всё это дело, он отвечал за как раз оборону Выборга, и за Выборгский залив, и за центр Карельского перешейка. Он был такой вот сам из Хельсинки, с юридического факультета. В 14 году он уехал в Германию, стал немецким егерем, повоевал против России. В 18 году, соответственно, он вернулся в Финляндию и стал уже, по-моему, егерь-майором, или егерь-подполковником. И в 18 году до сих пор не ясна роль его, потому что он был в Выборге как раз когда Выборг был взят армией Маннергейма, и его роль в массовых расстрелах русского населения Выборга пока что не выяснена, т.е. все источники молчат. А потом он всю свою сознательную жизнь, всю карьеру делал именно на Карельском перешейке, т.е. служил в Выборге и продвинулся уже до генерал-лейтенанта, но человек был очень педантичный, он каждый день вёл дневник, и, соответственно, у него очень подробная книга, где он описывает, в общем-то, как он командовал.
Но вот смотрите, например за 11 марта, в общем-то, он пишет следующее, что «мы ведём ужасно рискованную игру. Возможно, что у нас хватит сил держать Выборг до завтрашнего вечера, потому что, грубо говоря, я не собираюсь большую часть своего 2 армейского корпуса оставлять в Выборге на окружение и на растерзание». Поэтому он как раз и говорил о том, что из Выборга нужно уходить, иначе нас здесь просто окружат и уничтожат, но, опять же, это уже идут последние сутки фактически войны, т.е. последние 48-72 часа. В Москве идут переговоры и финны-политики надеются на то, что Выборг как-то, может быть, удастся отстоять на мирных переговорах, и как раз поэтому и говорили генералам фронтовым, что держите, стойте насмерть везде, где только можете, потому что, возможно, в Москве политики договорятся так, что граница будет там, где остановился фронт. Держите Выборг и т.д. Но пошло всё совсем не так, потому что границу проводил Сталин, и Выборг, соответственно, финнам не оставил. Хотя, опять же, финны пытались, конечно, об этом договориться. Т.е. может показаться, что потери не очень высокие. Но давайте посмотрим, что если финский, то получается, что, это у нас получается 48 полков, в полку примерно 3 000 человек. Хорошо, 50 полков, 50 умножаем на 3 000, получается 150 000 где-то, да. Убираем оттуда всяких тыловиков и прочих и прочих, и вот 26 000 убитых и 43 000 раненых, значит, уже больше половины нет строю. Война короткая, война шла всего 105 дней, и поэтому раненые, как правило, не успевали просто выздороветь.
Д.Ю. Поправиться.
Баир Иринчеев. Да, не успевали поправиться, и поэтому, в общем-то, в каких-то полках потери 30%, в каких-то полках потери, не знаю, 20%, а где-то и 70 в некоторых полках, и воевать нечем и некем. Плюс начинают заканчиваться боеприпасы, т.е. действительно у Эквиста в конце войны появляются какие-то отчаянные нотки в его высказываниях, в том плане, что снарядов-то уже и нет, когда подвезут, непонятно. Да и патронов уже мало. Уже всё, всё заканчивается. И самое главное, что даже если потери в полку не очень высокие, то сменять полки финны уже просто не могли, т.е. солдаты без уже тёплых блиндажей с линии Маннергейма, без окопов, с затруднённым снабжением, уже воюют, извините, уже месяц, в общем-то, сражаются, и поэтому как-то уже сил не остаётся, т.е. недостаток сна, простуды и прочее, и прочее, всё это, как вы понимаете, было…
Д.Ю. Сидя на диване, вещи неочевидные.
Баир Иринчеев. Да, сидя на диване, абсолютно неочевидные вещи. А самая-то проблема была в том, что, судя по всему, ставка Маннергейма это не очень понимала, т.е. они точно так же требовали от них стоять насмерть, идти в контратаки ночные и т.д. и т.д. Поэтому к концу февраля – началу марта финская армия уже совсем-совсем не та, что была в декабре. Да, она воевала хорошо…
Д.Ю. Ну, держались как орлы.
Баир Иринчеев. Да, воевали хорошо, нельзя это отрицать. И, в общем-то, к марту 1940 начинают заканчиваться и солдаты, резервов нет, снаряды заканчиваются, патроны заканчиваются. И вот эта ситуация, в особенности, под Выборгом, на Карельском перешейке, она и заставляет, соответственно, Маннергейма попросить генералов дать оценку, сколько ещё армия может держаться. А получив ответ, например, от Эквиста, что нам держаться ещё 2 суток, а дальше уже ничего гарантировать не могу, вот именно это заставляет финскую сторону отказаться от ожидания помощи Великобритании и Франции и идти уже на переговоры в Москву. Т.е. таким образом и заканчивается Советско-финляндская война.
Также нужно сказать, что в марте установилась очень ясная погода, и дни уже были подлиннее, чем в декабре, что очень сильно повлияло на действия нашей авиации. Т.е. наша авиация очень сильно активизировалась, и бомбить стали больше, и истребители постоянно висели над дорогами, и охотились фактически за отдельными финскими солдатами, гоняли их. Т.е. действительно это всё приводило к тому, что снабжение стало более затруднённым и, в общем-то, в конце этой книги, там Эквист тоже пишет, что это сожгли, то сожгли, ту колонну разбомбили, это разбомбили. Т.е. нельзя сказать, что ВВС действовали блестяще, но, с другой стороны, нужно сказать, что к концу всё-таки войны уже много очень поправили.
Д.Ю. Всё пропало, шеф, всё пропало.
Баир Иринчеев. Да, ещё раз, уважаемые слушатели, хотел бы по поводу потерь финских. У нас постоянно путают потери войны 39-40 года, т.е. Советско-финляндской войны, и общие потери Финляндии во Второй мировой войне, т.е. 39-40 – 41-44. Уважаемые зрители, общие потери, безвозвратные, т.е. это убитые, умершие от ран, пропавшие без вести и т.д. и т.д., эти потери составили 96 000 человек у финнов. И, собственно, если вот говорить о Советско-финляндской войне, то 26 000 убитых, что, опять же, это очень немало за такой короткий промежуток, в общем-то, потому что, если мы возьмём финские потери 26 000, и наши потери – 138 500 убитых, всё это сложим и поделим на 105 дней войны, то получится, что каждый день погибало примерно 1500 человек. Т.е. война была очень тяжёлой по потерям для обеих сторон. И, опять же, пожалуйста, не путайте – 26 000 это Советско-финляндская война, затем наступление финской армии в 41 году против наших летом и осенью 41 года, и вплоть до января 42 они наступали, это ещё минус 25 000 человек, т.е., опять же, то, что Красная Армия якобы разбежалась и никто не хотел воевать. Финские солдаты в 41 году это на себе абсолютно не почувствовали, они наоборот почувствовали очень и очень упорное сопротивление Красной Армии и уровень потерь об этом тоже говорит, что за свою наступательную фазу потеряли столько же, сколько за 3 месяца оборонительной войны. Ну и затем отражение советского наступления в 44 году, последняя битва, это ещё минус 48 000 человек. Так что…
Д.Ю. Для такой маленькой Финляндии…
Баир Иринчеев. Ну, ещё сколько раненых, и прочее, и прочее, всё это для маленькой страны, конечно, это очень всё было тяжело. Поэтому, пожалуйста, не надо путать эти потери. То, что там некоторые блогеры пишут, что финны что-то скрывают… в такой маленькой стране, наверное, было бы немного сложно скрыть ещё лишние 50 000 убитых, это просто невозможно, потому что, всё-таки, страна небольшая, тогда она была, в основном, сельская, аграрная, население из маленьких городов, из сёл, как ты спрячешь, что ещё минус 50 человек из деревни, например, нет? По опыту Финской войны как раз финская армия и отказалась от комплектования по территориальному признаку, потому что у них на финскую войну все из одной округи служат в одной части, т.е. из одной деревни, например, все попадают в одну роту и служат вместе, ну и так дальше – соседняя деревня это следующая рота и т.д. и т.д. Но вот оказывалось, что если там действительно это рота попадает в какую-то переделку, то это…
Д.Ю. Деревня без мужиков.
Баир Иринчеев. Да, вся деревня одномоментно получает похоронки, что, кстати, случилось в двух случаях. Это как раз на Вуоксе, около Барышева, контратака 8 лёгкого отряда финского, вот там как раз… Лёгкий отряд – это что-то вроде нашего разведывательного батальона, т.е. там есть рота самокатчиков, велосипедистов-разведчиков, и есть эскадрон кавалерийский. Этот спешенный эскадрон, из деревни Нурмо весь призванный, вот он пошёл в атаку на холм с церковью, точно так же наши их подпустили на 50 метров (да, всё это днём происходило уже). Т.е. наши прекрасно видели, наши их подпустили на 50 метров, и просто за минуту было убито 39 человек из этой деревни. И для них это до сих пор, это маленькая деревушка, для них это до сих пор день траура.
Д.Ю. Это тебе не кино про рядового Райана, где всех спасли.
Баир Иринчеев. Да. То же самое было как раз под Питкярантой, точно так же взяли острова, там тоже, там ещё 2 деревни очень сильно пострадало, там просто тоже их всех, в общем-то, под ноль, можно сказать, порядка 46 человек.
Д.Ю. Ну, в общем-то, не только они нам горе принесли, но и мы им тоже.
Баир Иринчеев. Там ещё, про это поговорим более подробно, но там же эти острова были взяты с 5 попытки только, и там в плен не брали вообще наши никого, даже кто сдавался, сказали – ну вас. Когда на лыжах бежали в атаку на острова, то фактически на лыжах шли по телам своих убитых товарищей в предыдущих атаках, занесённых снегом. Поэтому там есть официальные документы наши, что командиры не могли контролировать бойцов, т.е. когда на остров ворвались, просто пощады не было никому.
Д.Ю. Неудивительно.
Баир Иринчеев. Вот. Но это отдельная история, это окружение 18 стрелковой, 168 стрелковой дивизий, и 34 легкотанковой бригады под Питкярантой, это сражение около посёлка Лоймала, где и отличился известный финский снайпер Симо Хяюхя. О нём нужно говорить абсолютно отдельно, потому что это такая же легенда для финнов как для нас Василий Зайцев. И, опять же, нужно сказать, что его личный счёт, это предмет доя отдельного исследования, потому что вы зайдёте в Википедию на русском языке или на украинском языке, вы увидите…
Д.Ю. 730 человек.
Баир Иринчеев. Да-да, ещё плюс 200 из автомата, наверное. Зайдёте в финскую Википедию и там будет написано, что 730 – это, скорее всего, преувеличение, сделанное в целях военной пропаганды того времени, и скорее всего 200 где-то, что тоже немало.
Д.Ю. Немало, конечно.
Баир Иринчеев. Немало, конечно, но это к вопросу о том, что в любой стране, в любой армии, если идёт война, должна быть своя нормальная пропаганда, должны быть свои герои, и, соответственно, у финнов это как раз Хяухя, снайпер, и Сарванто, который за 1 бой сбил 5 наших бомбардировщиков. Ну там понятно, что было расследование, как вы понимаете, после этого, и там, конечно, командир эскадрильи, майор, он сделал просто все ошибки, какие только можно было. Они взлетали из Красногвардейска, т.е. из Гатчины, они уже на земле, когда настраивали рации, общались открытым текстом, это раз, т.е. сказали – девятка бомбардировщиков майора такого, такого-то, идём на взлёт. И потом ещё открытым текстом в эфире прочитал маршрут, как они полетят, и прочитал обратный маршрут.
Д.Ю. В общем, встречу организовали.
Баир Иринчеев. Да, и финны, как вы понимаете, их атаковали уже на пути туда, и когда они уже улетали, просто посбивали всех, кроме одного. Из 9 вернулся только 1. Можно, опять же, долго говорить, что это Сарванто сбил, может, его ведомый ему как-то помог, а потом просто всё записали на одного, чтобы сделать героя. Но это не важно, на самом деле.
Д.Ю. Какая разница?
Баир Иринчеев. Да, потому что результат налицо. Да, опять мы уже переходим на легенды Финской войны и мифы. Да, и вот следующая лекция у нас будет о событиях к северу от Ладоги, в приладожье, ну и потом уже, наверное, разбор полётов для обеих армий, подведение итогов, мифы и легенды. Потому что, опять же, Советско-финляндская война очень сильно легендизирована с обеих сторон, что мы о них говорим, что у них и кукушки, и женские батальоны…
Д.Ю. Резиновые купола.
Баир Иринчеев. Резиновые доты, метательницы ножей, т.е. куча всяких интересных историй у нас о финской армии. У финнов тоже, как вы видите, и пьянка 23 февраля, хотя 23 февраля шло тяжелейшее сражение вообще-то, никто там особо не пил. И, соответственно, атака из серии «возьмёмся за руки, друзья», и прочая, и прочая. Легенд очень много, и действительно для некоторых можно найти, откуда они появились, а некоторые, действительно, просто байки фронтовые с обеих сторон. Например, Виктор Михайлович Искров, царствие ему небесное, ветеран, который там воевал, он мне рассказал такую байку фронтовую, что… ну, понятно, что если лежит убитый солдат противника, то надо бы у него поживиться – либо валенки снять, либо носки шерстяные, варежки, понятно, что всегда сразу обирают тело. И наши как раз снимали сапоги с финнов, и он сказал так – значит, видишь, лежит труп в финской форме, если есть педикюр, то это швед. Вот, когда я финнам это рассказал, они очень смеялись, и сказали – мы понимаем, что это байка, но байка крутая, потому что финны шведов считают слишком женственными и такими, определённой ориентации. Когда они услышали…
Д.Ю. Про педикюр, правду говорят, да? От шведов любого можно ждать.
Баир Иринчеев. Т.е. они так очень порадовались этому делу.
Д.Ю. Правдивому рассказу.
Баир Иринчеев. Да, о соседях своих западных.
Д.Ю. Ну что сказать, Баир, тут тебе написали комментарий – «очень близко к историчности». Я уже поинтересовался сразу там, какие у вас эти, образования, научные степени, возможно, труды есть, что позволяет оценивать. Ответа пока не получил.
Баир Иринчеев. Ну, нет. Баек там можно рассказывать сколько угодно, но всё-таки у нас проект скорее образовательный, нежели чем развлекательный, хотя о развлечении тоже не надо забывать. Поэтому, конечно, нужно стараться максимально нейтрально, с уважением к обеим сторонам всё рассказать, и рассказать, в общем-то, почему это случилось – у Финляндии были свои интересы, у Советского Союза были свои, которые Советский Союз отстаивал. Финляндия тоже отстаивала свои интересы. К сожалению, мирным путём этот конфликт интересов не решили. К сожалению, всё разрешилось таким вот образом.
Д.Ю. Спасибо! С нетерпением ждём следующего. А на сегодня всё. До новых встреч.
Баир Иринчеев. Всего доброго.
Новости
VIP
