Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Павел, добрый день.
Павел Перец. Привет. Сегодня мы будем говорить про один из самых парадоксальных эпизодов нашей истории, когда откровенно не самого худшего правителя России…
Д.Ю. Что это, блин?
Павел Перец. Это жидомасоны подкинули. Там микрофон спрятанный.
Д.Ю. Жидомасон Дементий это подкинул, блин.
Павел Перец. Мы его раскрыли, на чистую воду вывели. Вот. Когда не самого худшего правителя России убили не самые худшие люди России. Но вот так вот судьба их свела и, в общем, об этом мы сегодня поговорим. Ну, у нас была такая довольно длинная предыстория, я уж даже не помню, сколько там выпусков, и всё это привело к 1 марта 1881 года.
Д.Ю. Т.е. по мелочам, по мелочам к чему-то стремились, и в конце концов…
Павел Перец. И в конце концов да…
Д.Ю. Убили царя.
Павел Перец. Убили царя. Если вы смотрели предыдущие выпуски, то вы видели и слышали, я это не раз объяснял, прямо на пальцах показывал, что все вот эти люди, которые решили убить царя, изначально никакого царя убивать не собирались. Более того, они вообще никого убивать не собирались, они хотели как бы жить, трудиться и бороться, как завещала им, я не знаю, совесть и так далее. Меня постоянно спрашивают, вот я когда это всё рассказываю на экскурсиях, на лекциях, очень многие меня спрашивают – ну а как, почему, как это вообще было возможно? И у меня вот родился, я с этого просто начну, этим, по идее, надо было бы закончить, но я с этого начну. У меня родился это мой личный вывод, мой личный вывод, я не настаиваю, он абсолютно субъективный. Дело в том, что эпоха Николая I, она была эпоха зажатая. Т.е. у людей не было возможности самореализации фактически никакой, т.е. процветало пьянство, игра в карты, это поощрялось на самом деле, особенно игра в карты. Если вы почитаете, за что был осуждён Достоевский по делу петрашевцев, это просто тихий смех. Он был за недонесение чтения письма Белинского Гоголя. Ну, к расстрелу человек был приговорён, что ж тут дальше говорить.
Д.Ю. К повешению.
Павел Перец. Нет, их должны были расстрелять. Петрашевцев должны были расстрелять. По тройкам их туда привозили. И это, кстати, случилось на Семёновском плацу, где потом казнили первомартовцев, я потом об этом сегодня, соответственно, тоже скажу, если мы дойдём до этого, я не знаю, как у нас пойдёт ход беседы.
Д.Ю. А теперь построили театр ТЮЗ.
Павел Перец. Да, ТЮЗ построили, но на самом деле изначально этот Семёновский плац, если вы посмотрите по старым картам, он был огромный. ТЮЗ, он стоит, грубо говоря, сбоку от него. Я не уверен, что мы дойдём сегодня до казни их, но если дойдём, то я об этом скажу. Так вот, была такая зажатая эпоха, и потом вот эти реформы Александра II, т.е. у общества начал выходить пар, причём так резко, резко начал выходить пар, ведь слово «оттепель» это отнюдь не хрущёвского времени термин, это термин 19 века, как раз про эту эпоху. И народ настолько, ну вот он заждался, соскучился, я не знаю, человек очень-очень долго сидел на одной воде и так хотел чайку попить, и вот ему, наконец, чайку дали, а потом говорят – нет, ты знаешь, давай обратно воду. Ну, ему неприятно. Это, конечно, примитивное сравнение, но тем не менее. И когда правительство, ведь там в чём была основная проблема, я вот сейчас читаю серию лекций «Романовы без соплей», вот на примере Константина Николаевича это показываю, у меня там на канале даже некоторые выложены. Они все думали, что реформы это вот мы приняли, вот 1 раз что-то там подписунку сделали, и всё вот, всё зацвело, запахло…
Д.Ю. Стало хорошо.
Павел Перец. И всё стало хорошо. А то, что это длительный, нудный такой, очень сложный противоречивый процесс, об этом если они даже и догадывались, то они их старались просто об этом не думать. И когда это выяснилось вдруг, что на самом деле вот они реформы начали проводить, а тут вдруг масса недовольных – и помещики чем-то недовольны, и крестьяне чем-то недовольны, и т.н. нарождавшееся третье сословие чем-то недовольны. И ладно бы они просто были недовольны, они начали требовать что-то там. В общем, началась вся та история, которая при Николае I вообще была невозможна. А она была буквально недавно. Чтобы при Николае I в какой-то там газете кто-то там чего-то печатал – да вы что? И поэтому правительство начало обратный ход, и вот наиболее пассионарная часть населения, это как правило, естественно, молодёжь, и в большинстве своём студенчество, она начала очень болезненно реагировать на всевозможные ограничения, потом что вот она дорвалась, наконец, вот ей, наконец, позволили. А её опять пытаются, может быть, не в такие жёсткие рамки, но тем не менее в рамки. Это первое.
Второе – в эпоху Александра II было несколько смертельных казней, в то время как в эпоху Николая I казнили, в общем-то, вот этих пятерых декабристов и в общем-то всё, по политическим делам я имею в виду. А тут вдруг, ну, грубо говоря, 10 казней, это для нас там, знаете, мы живём в 21 веке, хронику криминальную открой и вообще… А тогда это воспринималось как просто вот всё, начался ад на земле. И в этой связи вот, как мне кажется, вот эта самая наиболее пассионарная часть этой молодёжи, она и начала радикализироваться. Потому что она уже не могла, она не могла, не хотела ну никак. А когда ты молод и горяч, и прочее, тебе хочется, а тебе не дают. Ну вот такое у меня лично некое такое достаточно примитивное объяснение, но как могу. Мне кажется, оно имело место быть.
Д.Ю. Я бы с твоего позволения добавил, что реформы, как мы недавно выяснили, желательно было начать лет за 100 до этого.
Павел Перец. Ну это, конечно, всегда так.
Д.Ю. А постольку поскольку это как в скороварке – оно кипело-кипело, а тут мы крышечку-то чуть-чуть открутили, и засвистело.
Павел Перец. Николай I, он был не идиот в этом плане, он прекрасно понимал, и на самом деле шла подготовка, там принимались определённые законы, просто в Советском Союзе не любили о них говорить, потому что эпоха Николая I объективно была такой заморозкой, да. Но, тем не менее, там тоже шли процессы, просто у Николая I не хватало духу вот это всё окончательно впустить. Не нужно забывать ещё про некую метафизическую сторону вопроса, да, они как бы помазанники божии и всё такое прочее, они обязаны не только перед людьми, они обязаны ещё вот перед тем, как бы некой высшей силой, к которой они относились…
Д.Ю. Серьёзно.
Павел Перец. Серьёзно, не так, как сейчас, да, для вида там свечку поставил. Нет. Они реально это чувствовали, верили, и на них это тоже давило. Т.е. как бы вот это весь комплекс, его надо просто иметь в голове, когда мы пытаемся об этих людях судить. Короче, вот прошли все эти процессы, о которых я рассказывал – и судебные, и эта куча покушений, терактов и т.д. Возможно, кстати, в следующий раз мы поговорим ещё, почему это стало возможным с т.з. охранной системы, это ж тоже немаловажный аспект, там тоже было всё, мягко говоря, не самым лучшим образом сделано и организовано. И в итоге на дворе уже конец 1880 года, с Александром II уже чего только не случалось – и поезд его взорвали под Москвой, ныне уже в Москве, недалеко от Курского вокзала, и в Зимнем дворце уже произошёл взрыв, который Халтурин устроил, и Александр Соловьёв на него покушался прямо на Дворцовой площади – бежал за ним, стрелял, не попал ни разу. Его, кстати, тогда огрел шашкой плашмя человек по фамилии Кох, это один из немногих, он потом, соответственно, был вот в этих структурах охранных именно царя, и он пытался как-то что-то сделать, какие-то предпринимал телодвижения, но везде упирался в какой-то формализм, наплевательство, и проще говоря пофигизм, да.
Д.Ю. И так всё хорошо.
Павел Перец. Да, и так всё хорошо, чего ты тут суетишься? Просто он как раз присутствовал 1 марта 1881 года, ехал за царём, о чём мы сегодня тоже будем говорить. Т.е. вот это всё, царь вынужден ездить с охраной, что было для него крайне тяжко, причём это было для него крайне тяжко вдвойне. Во-первых, это показатель того, что не всё спокойно, и я вынужден, да…
Д.Ю. Даже в столице.
Павел Перец. Да, в столице своей собственной, в своём доме. А во-вторых, ну это просто ещё было ему неудобно, ему хочется какой-то там интимности, да, у него там в самом разгаре роман с Екатериной Долгоруковой, которой у меня тоже была посвящена отдельная лекция, пару слов в следующий раз мы об этом скажем. И тут вот такие стеснения. Т.е. он вынужден жить в своём Зимнем дворце и чего-то там ждать. И его на самом деле просили, его просили не очень выходить из этого Зимнего дворца, подождать буквально чуть-чуть, потому что на самом деле, несмотря на всю вот такую абсолютно дилетантскую порой подоплёку в деятельности спецслужб, тем не менее, к народовольцам уже начали подбираться вплотную. Значит, первым звоночком стал арест Желябова.
Но прежде чем мы поговорим про арест Желябова, я должен сказать, что готовилось ещё одно покушение на Александра II на Каменном мосту, это Гороховая где пересекает канал Грибоедова. Ныне это канал Грибоедова, а тогда это Екатерининский канал. Потому что проследили царя и выяснили, что он именно по этой дороге ездит на вокзал. Соответственно, решили подложить бомбу, бомбу под мост. И вот это, конечно, тоже история на миллион. Значит, как они это хотели сделать? Раньше, я вот этих картинок не взял, но, может, в следующий раз покажу. Если вы возьмёте вообще вот фотографию канала любого петербургского 19 века или вообще старую гравюру, то вы увидите там следующую картину. Во-первых, всё заставлено баржами с дворами, всё. Кстати, касается не только Петербурга, я тут в Париж ездил, группу экскурсионную возил, то же самое и в Париже было, потому что любой мегаполис потреблял огромное количество дров. И были ещё т.н. портомойни или, я не знаю, мобильные плоты, на которых стирали. Если вы сейчас вот страдаете, что у вас там, не знаю, машина стиральная как-то не так работает, то я вам хочу сказать, что в 19 веке люди приходили туда вот, девушки…
Д.Ю. Отлично работала.
Павел Перец. Да, всё отлично работало. Поэтому вот вы посмотрите на эти самые гравюры. Вот есть замечательное произведение «Лето господне» Шмелёва, и там как раз вот у отца главного героя, у него часть бизнеса построена на том, что у него на Москве-реке вот эти вот мойни, портомойни, я не знаю как назвать.
Д.Ю. Я такое слово слышал только принудительно к Марте Скавронской…
Павел Перец. Ну да, да, портомойня.
Д.Ю. Портомойня.
Павел Перец. Но это вот, ну, такое просто было слово, её поэтому так и называли уничижительно, что вот она эти портки мыла. Ну, её по-другому ещё называли, но мы не будем говорить.
Д.Ю. Это тема для отдельной передачи.
Павел Перец. Да-да-да. Вот. Ну вот, соответственно, там вот, в «Лете Господнем», он реально на этом делал деньги, он сдавал эти портомойни, к нему ходили, за деньги там стирали. Соответственно, там стояла, рядом с этим Каменным мостом, эта портомойня, и они, значит, задумали как сделать: они под видом, сначала они плавали, выбирали, они под видом, значит, каких-то рабочих на этом плоту копались. И они сделали бомбы, заложили их в специальные гуттаперчевые подушки, на лодке подплыли, закинули эти бомбы под основу моста, вывели провода на этот плот, специально эти провода там хитро спрятали…
Д.Ю. Высокотехнологично по тем временам.
Павел Перец. Это вот к вопросу о Кибальчиче, о котором сегодня мы тоже, может, пару слов скажем, это всё он, короче, гений «Народной воли» технический. И в день Х должен был, значит, Анна Якимова, о которой мы тоже будем сегодня говорить, она была хозяйкой лавки Кобозевых, откуда вёлся подкоп, на Малой Садовой. Она должна была стоять, подать сигнал, и, значит, рабочий Тетёрка и Андрей Желябов, они должны были, соответственно, осуществить взрыв, т.е. соединить провода. Этого не произошло по очень смешной причине. Дело в том, что Тетёрка был рабочий, и у него не было часов. И он, короче, просто тупо проспал. Когда он прибежал, царь уже проехал.
Да, вот по такой вот причине не случился этот теракт. Видите, от великого до смешного и от трагического до смешного один шаг. Всегда какая-то вот, грубо говоря, ты устраиваешь какую-нибудь съёмку, всё взял с собой, а вот не взял какую-нибудь, я не знаю, карту памяти, и всё, и нет съёмки. А ближайшее место, где её можно купить, я не знаю, за тридевять земель. Вот здесь то же самое. Собираетесь на теракт – собирайтесь ответственно, просчитайте всё. Они пытались потом эти бомбы изъять, у них не получилось…
Д.Ю. А что за взрывчатое вещество было?
Павел Перец. Значит, это смесь пироксилина, нитроглицерина и камфоры. Я не химик, но это, короче, вот этот вот студень взрывной, это была как раз разработка… Коллоидный, по-моему, пироксилин, это разработка была Кибальчича…
Д.Ю. Там забрасывать-то сложно, оно жахнет от сотрясения.
Павел Перец. Да-да-да. Полупрозрачная такая масса тёмно-жёлтого цвета, её можно было разрезать, и она вот хорошо взрывалась, если грамотно положить этот взрывательный снаряд. Но об этом тоже, может быть, мы потом отдельно поговорим, на самом деле. Вот эта технология, которую придумал Кибальчич, это тоже прекрасно. Ну, дойдём когда до взрыва, скажу. В общем, потом полиция спустя, я вот не помню сколько, но точно они там пролежали чуть ли не месяц с гаком, они вынули эти взрывательные снаряды, и они были просто в шоке, потому что они были до сих пор готовы к употреблению, их можно было по-прежнему взрывать, вот настолько качественно всё это было сделано, можешь себе представить. Взрыв этот не удался, и у них уже началась вот эта вот лихорадка по поводу убийства Александра II. А про Александра II нужно сказать, ну вот сейчас буквально вкратце эту историю расскажу. Там был ещё один такой нюанс.
Дело в том, что у Александра II, естественно, как и у любого российского императора, у него была официальная жена – Мария Александровна. У них реально была любовь. Он её сам выбрал, причём никто не думал, что он её выберет, он поехал в такой тур по Европе а-ля знакомство с Европой, на самом деле себе невесту выбирать, и, соответственно, когда он её увидел, она шла в задке, ела вишни, и когда он к ней обратился, она … - Ваше Величество. Никто не думал, что он на неё западёт, потому что все остальные, они знали, что он выбирает невесту, они там жеманились перед ним как-то, а она ничего не хотела от него. Она понимала, что он вообще не её вариант, и она так спокойно представилась. И он на неё запал, всё.
Д.Ю. А кем она была? Графиня, княгиня?
Павел Перец. Ну, она принцесса, если не ошибаюсь, Гессен-Дармштадтская, по-моему. Она была принцесса из Германии современной, ну, Германия тогда такое лоскутное одеяло, т.е. тогда, конечно, Бисмарк уже начал это всё…
Д.Ю. Т.е. типичная русская царевна.
Павел Перец. Типичная русская да-да царица, немочка такая. И у них всё было хорошо до определённого момента, но потом у неё начались реально проблемы со здоровьем, туберкулёз, и ей врачи уже запретили рожать. И Александру II было под полтос, ему всё ещё хотелось, он был крепкий мужик, и он, в общем, у него там разгорелся роман с Екатериной Долгорукой, она была смолянкой, учился в Смольном институте. И в общем этот роман в итоге перерос, это я так вкратце рассказываю, у меня есть подробная лекция, я её скоро выложу на канале. Перерос в такую связь, что там даже вот сначала один ребёнок, потом ещё один ребёнок, потом ещё один ребёнок. И рожать она пришла, например, в Зимний дворец.
И в итоге даже всё закончилось тем, что у Александра II, у него живая супруга всё ещё, ну, она не в хорошем состоянии, но она жива, живёт в Зимнем дворце, он туда же селит свою Катеньку Долгорукую с потомством. И там был потрясающий эпизод, когда… Ну, некоторые историки вообще пишут, что они жили прямо над ней, и она типа слышала топот этих детских ног, что ей, конечно, добавляло массу приятных эмоций. И там был такой знаменитый обед, когда он просто в какой-то момент… это уже было после того как она умерла, Мария Александровна, она умерла. Причём в этот день Александр II был в Царском селе у Долгоруковой, и пришлось, соответственно, официальным его детям, ну, Александру III будущему, ничего не говорить, чтобы Александр II успел приехать. Вот. Потому что это было не очень хорошо, что в тот момент, когда она умерла, он там с любовницей находился.
И всё, и он просто в какой-то момент просто представил свою семью своим детям, и там был такой чудесный обед, пришли эти дети, он взял старшего, сказал – как тебя зовут? – Светлейший князь Георгий. – А хочешь ли ты стать Великим князем? – спросил он. Тут Александр III, наверное, поперхнулся. И у него были ещё очень жёсткие разборки с папой, потому что, естественно, принцесса Дагмар, его невеста, нашего наследника, она там просто была в шоке, в депрессии и всё такое. И он говорил, что я в таком случае откажусь от престола. А он говорит – так и отказывайся, пожалуйста, чемодан-вокзал-Дания, вот к своей невесте давай…
Д.Ю. Что не так-то?
Павел Перец. Да-да-да. И, в общем, там уже историк Баханов рассказывал, что он сам не видел, но разрабатывался вензель Екатерина III. Долгорукая, она из древнейшего рода, он ещё более древний, чем Романовы. И Александру II, тоже очень умилительно, ему нравилось то, что у него дети от русской. Т.е. то, что сам он от мамы нерусской, его как бы не смущало. Но вот он как бы, его это как бы радовало. В общем, там была такая любовь-морковь, и это был очень серьёзный династический кризис. И в этой связи есть конспирологическая версия, что в охранных системах специально на самом деле допустили его убийство (бытует такая версия), чтобы его как-то решить.
Ну ты просто на секунду представь – он на ней же женился в итоге, на Екатерине этой Долгоруковой, и вот как бы у него есть официальный наследник, будущий Александр III, и есть как бы вот этот его старшенький. И как бы чёрт его знает, что бы там потом было бы. В этом очень большой изъян этой монархической системы, что всё зависит от женской утробы, грубо говоря. И вот таким образом, забегая вперёд, народовольцы эту проблему решили. Они этого, естественно, не предполагали, но они вот сделали такой «подарочек» будущему Александру III.
Д.Ю. Ну т.е. если там кто-то за спиной стоял, то это тогда получается, что их руками решили проблему.
Павел Перец. Но это абсолютный бред и чушь, потому что нужно всё-таки понимать людей, которые тогда работали в охранных системах. Да, они могли быть разгильдяями, да, они могли быть казнокрадами, но они всё-таки были, вот в этом пане они были абсолютно идейными. Т.е. никто бы своими собственными руками царя убивать бы не стал.
Д.Ю. До такого ещё не дошли.
Павел Перец. До такого ещё не дошли, вот. Да и при Николае II, в принципе, ещё всё-таки до такого не дошли, хотели его сместить, хотели туда-сюда, но убить нет, извините. Это уже потом, в эпоху демократии как бы. Параллельно при этом, кстати, во Франции президента там вполне убивали. Соответственно, вот есть такая проблема в царской семье, очень серьёзная. Я ещё раз говорю – посвятил ей отдельную лекцию, при этом там эта ещё Долгорукова жгла напалмом. Она там и сидела на откатах, т.е. выдавала кому надо концессии на строительство железных дорог. А в будущем так вообще, но при Александре III не забалуешь, он был парень серьёзный, а с Николая II она там такие деньги пыталась тянуть, ой, это вообще песня. Но это отдельная тема.
И вот Александр II живёт, вот у него такая коммуналочка, значит, в Зимнем дворце, да. Ну, к 81 году уже не коммуналочка, хотя тоже коммуналочка, т.е. супруга уже умерла, но тем не менее как бы вот наследник есть. Наследник уже предпочитает жить не там, а в Аничковом дворце, где он потом и поселился. Аничков дворец стал его резиденцией. И царя всячески просят, значит, никуда не уезжать. 28 февраля 1881 года Андрей Желябов вызвал в Петербург своего старого приятеля Тригони. Они там ещё вместе в гимназии учились в керченской, в общем такие старые кореша, вызвал, чтобы помочь. Для чего нужна была эта помощь? Значит, я вам хочу показать, я скину потом твоему монтажёру отсканированную эту картинку, она у меня есть, но просто сейчас тебе и всем остальным.
Значит, вот это вообще Большая Садовая, чтобы вы понимали, это Малая Садовая. Вот. Вот этот вот дом, сейчас здесь магазин Елисеева, такой большой, красивый. А раньше этот дом выглядел вот так, маленький дом такой. Но это панорама-то ещё 1830-х годов, это известная панорама Садовникова. Потом там, конечно, многие дома стали меняться. Но вот этот дом во времена «Народной воли» был именно таким. И вот здесь вот, со стороны Малой Садовой, сдавалось помещение под торговлю, его сняли народовольцы. Сняли якобы под торговлю сыром, открыли там сырную лавку. Почему они сняли здесь это помещение и для чего? Дело в том, что выследили царя, были целые команды по выслеживанию, потом эту практику переняли уже социалисты-революционеры, в основном это были студенты и рабочие. Некоторые из них как раз и приняли потом участие в покушении на Александра II. Выследили и выяснили его маршрут. И вот очень часто его маршрут по воскресеньям пролегал по этой Малой Садовой.
Он ехал иногда по Невскому проспекту, сворачивал на Малую Садовую, и приезжал к Манежу. В Манеже был развод. Развод это некое такое торжественное мероприятие, где вот на красивых лошадях… Нужно сказать опять-таки, что конная гвардия это были привилегированные войска. Вот они там совершают некие действа военного характера. Ну, они любили вот это всё красиво – туда-сюда перестроились, поскакали. И для Александра II это был такой шанс как бы себя показать, на других посмотреть, в своей среде оказаться. После этого, как правило, он ехал по Итальянской улице, заезжал в Михайловский дворец, это нынешний Русский Музей, к Екатерине Михайловне, это дочь Елены Павловны, супруги Михаила Павловича, великого князя, для которого, собственно, и был построен этот Михайловский дворец. Вот этот маршрут проследили, и решили здесь делать подкоп и заложить туда бомбу. И вот это, конечно, просто сказка.
Значит, владельцами этой лавки Кобозевых или Кобозевых, я не знаю как правильно фамилия их произносится, были Богданович и Якимова, 2 таких народовольца. Богданович он был такой с бородой, он такой походил на купца, в такой шубе ходил. Якимова, она была вятская, у неё такой был ещё говорок, на О, и, соответственно, вот они сняли эту сырную лавку, навезли туда сыров, и решили делать подкоп. Значит, с чем они, первая проблема, с которой они столкнулись, это нужно было пробить стену, которая отделяла непосредственно. Там полуподвальное такое было помещение, очень удобно было копать. Они это сделали. Принимало участие в подкопе более 10 человек, в т.ч. и Желябов, вот для этого как раз он Тригони-то и вызвал. И Тригони поселился рядом там, он поселился на углу Невского и Аничкова моста, это тогда назывались меблированные комнаты, меблирашки их называли обычно. Короче, это такой полугостиничный вариант жития, жизни.
Д.Ю. Апартаменты.
Павел Перец. Апартаменты, да, можно и так выразиться. Они начали делать этот подкоп. Значит, пробили эту стену, копали-копали. Сначала они дошли до, значит, одной водосточной трубы, которая была металлической.
Д.Ю. Канализационная.
Павел Перец. Канализационная труба. Она была узкая. Они её как-то обошли. Тут ещё надо понимать, что землю, т.е. ты же не будешь, вот сырная лавка, и тут ты выносишь мешки с землёй – извините, где тут земельку можно высыпать, не подскажете? Землю они складировали либо в бочках, якобы с сыром, либо у них там была ещё специальная отдельная комната, они её тупо сваливали и накрывали рогожей и сеном. И даже, потом когда был обыск, и даже в диван, в диван они тоже эту землю ссыпали. В общем, они копали всё это дело. Ну, естественно, это работа, скажем так, не очень простая и очень опасная. Технология была уже отработана, потому что был совершён подкоп, и не один, под царский поезд. Технология была уже отработана.
А потом у них была ещё одна, более существенная проблема, потому что они наткнулись уже на канализационную трубу на деревянную, таковые тоже были в тот момент. И эта труба, она уже была вот такая вот, примерно я показываю, естественно. И если ты начнёшь копать выше, то есть шанс обрушения. Если ты начнёшь копать ниже, то там уже шанс наткнуться на подпочвенные воды и т.д. А оставалось буквально до середины улицы немножко там, чтобы эту бомбу заложить. И тогда они решили в этой.. Они каким-то образом вычислили, что эта труба, она заполнена только на половину и, соответственно, в верхней половине можно сделать дырку и просто потом просунуть сюда. Когда они пробурили эту трубу…
Д.Ю. Хлынуло.
Павел Перец. Нет, не хлынуло. Но оттуда понёсся такой амбре, что там они надевали, по-современному говоря, ватно-марлевые повязки, пропитанные марганцовкой. Ничего не спасало. Т.е. там люди просто чуть ли не обморок падали, т.е. вот это всё в замкнутом помещении. Тем не менее.
Д.Ю. Ну, это плюс ядовитые газы. Здоровью пользы не несут.
Павел Перец. Конечно, ядовитые газы. Ну, они все в общем-то были готовы умереть априори, поэтому они там за своим здоровьем-то не шибко следили.
Д.Ю. Ну, как-то от ароматов не хотелось бы всё-таки.
Павел Перец. Да. Значит, они, соответственно, пробурили эту дырку, заложили эту бомбу.
Д.Ю. Из чего бомба была? Опять Кибальчич там?
Павел Перец. Да, Кибальчич это всё сделал.
Д.Ю. Молодец.
Павел Перец. Сейчас я скажу параллельно про как был устроен взрывной снаряд. Это было не всё. Т.е. они решили действовать наверняка. Дальше в конце Малой Садовой улицы по обеим сторонам должны были находиться ещё по 2 метальщика, итого 4. У каждого из метальщиков по бомбе. Значит, что такое была эта бомба. Я не химик и не техник, поэтому я так, знаете, на уровне блондинки буду рассказывать. Профессиональные сапёры меня извинят и поправят, да. Тем более что некоторые ходили ко мне на экскурсии и потом после экскурсий и лекций мне прямо рассказывали. И даже предлагали прийти на экскурсию и показать макет.
Д.Ю. Со своим взрывным устройством.
Павел Перец. Со своим, да. Но не пришли, сволочь, - ты знаешь, о ком я говорю – и не показали. Но там просто у человека дети, семья и всё такое. Некогда. В общем, короче, это по объёму примерно как трёхлитровая банка современная.
Д.Ю. Большая.
Павел Перец. Да. Они использовали, значит, не коробки – банки из под керосиновых ламп для этого. Значит, туда они наполняли этим вот гремучим студнем, но там, во-первых, Кибальчич располагал 2 запала. Значит, запалы эти были поперечные и вертикальные. Что такое запал? Запал это многослойная трубка с кислотой, вокруг обвязанная специальным таким жгутиком, и на эту трубку насажен грузик металлический. Для чего этот грузик – грузик нужен для того чтобы трубку переломить. А от этих трубок…
Д.Ю. Метнул, удар, трубки сломались.
Павел Перец. От этих трубок идёт специальный шнур к капселю взрывателя. Т.е. они вот это переломление, кислота вытекает, вступает в реакцию, моментально, соответственно, загорается вот этот вот шнур, передаётся к капселю, идёт микровзрыв, который уже создаёт детонацию и там где-то порядка, по-моему, 1,5 кг в эквиваленте в тротиловом.
Д.Ю. Неплохо.
Павел Перец. Так нет. Более того, Кибальчич, он очень долго думал, как сократить ареал поражения, т.е. над этим тоже думал. И вот эти 2 запала, т.е. это, грубо говоря, трубка и таких вот 2 грузика, он располагал как так, так и так. Т.е. эту бомбу можно было кинуть как угодно, он всё равно бы разорвался. Они испытывали эти запалы за Смольным собором, приезжали туда специально, была зима, они переходили по Неве (а Нева там, кстати, широкая, я хочу сказать) на эту вот, там где сейчас Ржевка-Пороховые, на Охту. И там они вместо гремучего студня насыпали песок и кидали эту бомбу, происходил щелчок, они убеждались, что всё работает. Я вам это всё долго рассказал – там что-то выливается, зажигается, подрывается, взрывается, а на самом деле всё происходит практически мгновенно. Т.е. ты кинул это всё, и фактически сразу же взрыв.
Д.Ю. Вот ты сказал, что это ёмкости из-под керосина для ламп. Т.е., видимо, это жестяная банка?
Павел Перец. Жестяная банка, да-да-да, это жестяная банка.
Д.Ю. Т.е. фактически безоболочечное устройство и поражающего элемента там не было. Т.е. вдоль стен болтов и гаек, намазанных говном, не клали.
Павел Перец. Там не было. Они потом были, это мы потом дойдём, когда уже т.н. младонародовольцы, это старший брат Владимира Ильича, мы пойдём другим путём, всё такое. Вот там они были, поражающие элементы. Но забегая вперёд – там это всё было сделано на таком дилетантском уровне, что они бы просто не взорвались бы, эти бомбы. Не было у них уже Кибальчича на тот момент.
Д.Ю. Но учитывая 1,5 кило тротила там…
Павел Перец. Да. Там почему не было поражающих элементов, ещё раз – для того чтобы максимально сократить число невинных жертв. Народовольцы об этом думали. Они, конечно, не ангелы с крыльями, никто их не защищает, но согласитесь, подход принципиально отличается от современного, где современный терроризм, он наоборот, рассчитан на то, чтобы максимально поразить людей вокруг, ну и создать, естественно, определённый пиар-эффект. Вот 4 таких снаряда у 4 метальщиков. Если бы даже в этом случае у них ничего не получилось, тогда по старой классической схеме, опробованной на убийстве шефа жандармов Мезенцева, Андрей Желябов должен был подскочить к карете и заколоть императора ножом. Ну или кинжалом, я не знаю, чего у него там было. Короче, у царя просто шансов не было от слова вообще.
Д.Ю. Т.е. если не взрывается мина под мостовой, тогда граждане…
Павел Перец. Тогда сначала метальщики. Если не метальщики, что-то там происходит, тогда Желябов, вот. Соответственно, ну, это, знаете, просто сокращается возможность избежать смерти. Конечно, и тогда был бы шанс. Была бы нормальная охрана, ничего бы этого невозможно было бы. Но народовольцы пользовались тем, что охрана была не очень хорошая. И оперативная работа у них была не очень хорошая. И вот здесь произошёл очень интересный эпизод. Дело в том, что окрестные купцы, когда к тебе кто-то заезжает, первое что думают – ну, конкуренты, и начинают волноваться. Но почему-то как-то у конкурентов особо торговля не идёт и всё такое прочее, и как-то они сначала расслабились, а потом что-то пошла какая-то такая тема, что может они и не купцы, какие-то они странные.
Вот в воспоминаниях одних написано, что, например, Якимова там курила папиросы. Это было крайне недопустимо для женщины в принципе того времени, а для купчихи вообще. Ну и там ещё была масса таких моментов, и вообще это всё нагнеталось в обществе. В какой-то прекрасный день к ним пришли с проверкой. Значит, такой военный, значит, инженер Мравинский пришёл к ним туда. Был Богданович на тот момент, Якимовой не было. И вот он приходит. А они что делали – они после вот этой трудовой ночи, они вот эту дырку, у них там была специальная деревянная обшивка, они её, соответственно, ставили на место. И более того, они специально каждый раз подклеивали обои. Т.е. там всё прям ммм, не подкопаешься.
Приходит Мравинский. Значит, он видит эту обшивку, говорит – а это зачем? Они говорят – от сырости. – Хорошо. Подёргал её, она не поддалась. Но хорошо. Дальше идёт, стоит бочка, из-под бочки вытекает, ну, земля сырая, вытекает. – А это что такое? – А это, говорит, на масленицу сметану пролили. – Хорошо. Идёт дальше А там ещё котик бегает, он котика погладил. Заходит в ту комнату, где у них, соответственно, земля лежит. Он попинал, соответственно, это сено не очень сильно, говорит – ну что же, всё хорошо. И ушёл.
Д.Ю. Молодец.
Павел Перец. Приходит Якимова, это в воспоминаниях так написано, и этот Богданович чуть ли не вприсядку такой говорит – а у нас был обыск, а у нас был обыск. Она говорит – если бы у нас был обыск, ты сейчас не танцевал бы. Он говорит – а вот такой был обыск у нас. Ну они, конечно, выдохнули, но стало понятно, что дело висит на волоске. А дело в том, что конспирация внутри была такая, что, например, вот эти самые метальщики, мало того что они друг друга по именам не знали, они, естественно, не знали вообще про… Им просто сказали, что вот случится нечто, после чего, если царь выживет, вы понадобитесь. Им даже не говорили, что. Они, конечно, наверное, догадывались…
Д.Ю. Могли догадаться.
Павел Перец. Они догадывались, но где и как, и по каким причинам… Они просто знали, что это вот.
Д.Ю. Ну, могли догадаться и до другого, что типа на углу Невского стоят такие же как они метатели, и если у них не сработает, то эти добросят.
Павел Перец. Соответственно, ничего не нашли.
Д.Ю. Ну, я замечу, что окружающие купцы, которые на них смотрели, наверняка что-то доносили.
Павел Перец. Нет, но, конечно…
Д.Ю. Но вот такие бестолочи от лица…
Павел Перец. Постукивали-постукивали, но тут надо, во-первых, сказать, что у страха глаза велики и, возможно… Ну, наверное, в следующем выпуске будем рассказывать. Так вот, в этой книжке, авторы Борис Григорьев, Борис Колоколов, они приводят случай, когда как раз к этому Коху пришла одна дама и сказала, что вот она хозяйка конспиративной квартиры, где собираются эти вот террористы и как бы она в курсе дел. Понятно, что это бред сивой кобылы, народовольцы были не так организованы, никто там ничего не знал. Но тут авторы на другое указывают, что да, может быть это бред, но любая входящая информация такого рода должна быть проверена. Никто там даже палец о палец не ударил. Он с этим ходил и, кстати, к Лорис-Меликову, о котором у нас был… Ну, я его представил как бы с положительной стороны, но придётся сказать и о некоторых его отрицательных качествах чуть попозже.
Д.Ю. Ну, обыск прекрасный, да.
Павел Перец. Обыск, ты понимаешь, тебе эта тема близка, ты проникся.
Д.Ю. Ну, если уж на то пошло, посадите людей, которые посмотрят, например, сколько чего привозят – продукта, и сколько чего увозят.
Павел Перец. Ой да ты что…
Д.Ю. Ну, перебор, видимо, да.
Павел Перец. Обыск ничего не дал. И на ту беду…
Д.Ю. Он даже не понял, что под сеном земля лежит?
Павел Перец. Нет, он ничего не понял. Нет, он не понял, что под сеном земля лежит, что эта обшивка, она что-то скрывает, что это вытекающее из бочки это вода, а какого хрена она оттуда льётся?
Д.Ю. «Откройте бочку» тоже не сказал.
Павел Перец. Да-да, покажите, что в бочке. Нет-нет-нет, т.е. это вот так вот…
Д.Ю. Преступная халатность.
Павел Перец. Чисто для галочки. Да, преступная халатность. Едем дальше. 28 февраля…
Д.Ю. Но они – извини, перебью – они сквозь трубу прошли, сломав верхушку, да?
Павел Перец. Да-да-да, заложили.
Д.Ю. Заряд заложили и уже затаились, ждут.
Павел Перец. Да, затаились, ждут.
Д.Ю. То же самое электричеством всё там?
Павел Перец. Да-да-да, там провода, провода там, значит, соответственно…
Д.Ю. А взрывать хотели прямо из этого помещения?
Павел Перец. Из этого помещения.
Д.Ю. Отважные.
Павел Перец. Специальный человек, Фроленко, он должен был это сделать. Все прекрасно понимали, что он, ну, тогда этого слова не было, значит, камикадзе, вполне возможно. И забегая вперёд могу сказать, что в воспоминаниях Веры Фигнер есть очень характерный эпизод. Значит, он приходит в этот день, 1 марта, он приходит к ней домой на конспиративную квартиру на углу Вознесенского и Грибоедова, и достаёт колбасу и бутылку красного вина. А они на самом деле, это я уже вперёд забежал, они всю ночь готовили эти бомбы, вот эти снаряды, у неё нервяк, она в полной вообще прострации, а тут, короче, колбаса и красное вино. И она в таком ужасе говорит – это вообще что такое? А тут спокойно отвечает – я должен быть в полном обладании сил, сказал он. И начал есть. И она пишет, что, конечно, перед таким я могла только преклониться.
Д.Ю. Ну, орёл, да.
Павел Перец. Чувак понимал, что на голодный желудок такие дела не делаются. Надо быть спокойно сытым, чтобы больше ни о чём не думать. Конечно, предполагали, что у него был шанс выйти через заднюю комнату, но он был очень мал. Скорее всего, ему там суждено было погибнуть. Анна Якимова должна была дать сигнал, что царь поехал. Но это мы немножко вперёд забежали. Значит, 28 февраля в эту меблированную комнату к Тригони является Желябов. Ну, он к нему несколько раз туда заходил. А Тригони уже выследили, его проследили и за ним пришли. И вот в этой книжке очень интересно описан Желябов, это такая ЖЗЛ, советская тема.
«Часов в 5 вечера Тригони зашёл к Суханову». Суханов это боевой морской офицер кронштадтский, которого завербовала «Народная воля», глава т.н. военной организации. Желябов, Вера Фигнер, это их заслуга, то, что они ездили в Кронштадт, и вот там, соответственно, сформировали этот кружок. Это было крайне полезно для них, потому что у офицеров была полная неприкосновенность, офицеров никто не досматривал, никакой полицейский чин не имел права их останавливать, и поэтому если надо было срочно откуда-то какую-то там вещь, нелегальщину и прочее вывезти или прочее, тогда обращались к ним, это был самый надёжный вариант.
Д.Ю. Чисто как в Перестройку – бандиты едут на стрелку, а сзади доблестный милиционер везёт оружие.
Павел Перец. Вот. «В половине седьмого вещи собраны». Да, Тригони уже просёк, что за ним следят на самом деле. Ну, ТригОни, я надеюсь, он же не француз, не ТригонИ.
В половине седьмого вещи собраны. Суханов запаздывает. Тригони настороженно прислушивается. Чьи-то твердые шаги. В комнату входит Желябов.
— Здравствуй! У тебя в коридоре, кажется, полиция!
— Беги, это за мной!
— Теперь не убежишь.
— Подожди.
Михаил Николаевич выходит в коридор.
— Катя, принесите самовар!
До Желябова доносится шум борьбы. Хлопает дверь, и все стихает. Теперь очередь за ним. Сопротивляться? В кармане «смит-вессон». Но их много. Желябов метнулся к окну. Во дворе усиленный наряд полицейских.
В номер входят.
— Ваши документы!
Андрей не торопясь лезет в карман за паспортом. Рука натыкается на запечатанный конверт. Желябов холодеет. Там шифровка, письмо Нечаева из крепости.
А помните, ещё в лекции про Нечаева я говорил, что он вышел на народовольцев и наладил с ними связь? И они сами-то в шоке, что он ещё жив и прочее. Вот они как раз были настолько заняты делом 1 марта, что им было уже не до Нечаева.
Хотя шифр трудный, но еще нет такого ключа, который не смогли бы разгадать специалисты.
— Прошу вас. — Желябов протягивает приставу паспорт.
— Дворянин Слатвинский Николай Иванович?
— Да, это я. А в чем, собственно, дело? — Голос у Желябова надменный, вид солидный.
Пристав растерян.
— Прошу прощения, но вынужден вас задержать. Следуйте за мной.
Желябов медлит. Всего несколько шагов до двери. Двое полицейских не помеха. Их можно застрелить, наконец, просто сбить с ног. Но дверь наверняка заперта, и одним ударом ее не высадить.
Через час две закрытые полицейские кареты доставили Тригони и Желябова в канцелярию градоначальника. Там же присутствовал товарищ прокурора судебной палаты Добржинский.
Т.е. Желябов, он, мягко говоря, не робкого десятка, но как-то вот так дался в руки. При том, что он…
Д.Ю. Слушаю с ужасом, просто с ужасом. Пришли. Он наверняка вооружён – и тот, и другой.
Павел Перец. Так вот – «Смит-Вессон».
Д.Ю. И вы тут с ними ещё – покажите паспорт. Какой паспорт, рыло в пол, ёлы-палы, руки за голову, на тебя трое сели, а после этого мы будем смотреть твои документы, которые сами достанем – шифровки, пистолеты и всё. Ужас, ужас. Довели страну, блин.
Павел Перец. Ну и Желябов тоже хорош, господи.
Д.Ю. Зачем ты это носишь с собой?
Павел Перец. Зачем ты это носишь с собой? Почему ты в такой момент всё-таки не бежишь? Потому что уж он-то профессиональный революционер, он знает, как там дальше скрыться и прочее. Более того, он руководитель подготовки теракта 1 марта 1881 года. В общем, короче, он им отдался, но там же как было – их принимали, сначала пытались выяснить, кто они. Потому что, естественно, у них все паспорта не свои и т.д., и они себя не признают. И совещания исполнительного комитета намечается, Желябова нет. А тогда все прекрасно понимали, что если человека нет, значит это, скорее всего, арест. Было 2 конспиративные квартиры – одна на углу, соответственно, Вознесенского и канала Грибоедова, там жила Вера Фигнер и там изготавливались бомбы. А вторая конспиративная – на Тележной улице, это вот продолжение Гончарной. Вообще Тележная и Гончарная это попытка спрямить Невский проспект, пытались. Они ж копали с двух сторон Невский проспект и не встретились. Поэтому пытались спрямить, сделать такой дублёр. Отсюда топоним Староневский, его хотели Новоневский, а этот Староневский стал называться.
На Тележной, 5 была другая конспиративная квартира, которой заведовала такая Геся Гельфман, и вот там-то как раз собирались метальщики. Значит, очередное собрание. Среди метальщиков был очень молодой парень, ему не было ещё 20, Рысаков. Он был студент. Проблема была в том, что до этого было уже много арестов, и если раньше попасть, ну, не в «Народную волю», в исполнительный комитет уж подавно, в саму партию, как-то начать с ней работать, было очень сложно. Нужна была рекомендация как минимум 2 членов исполнительного комитета, но поскольку была огромная полоса арестов, посадок и т.д., то кадров стало не хватать. И поэтому на какие-то такие второстепенные истории – наблюдение и прочее, вот уже начали проникать. За Рысакова очень поручился Желябов, уж очень он ему понравился, хотя всех очень смущал его молодой возраст. Помимо Рысакова был ещё рабочий-котельщик Михайлова. Их было 3 Михайлова – Адриан Михайлов, Александр Михайлов – дворник, про которого я рассказывал, и вот этот вот Тимофей Михайлов, который участвовал потом в покушении. Дальше было ещё 2 человека, значит – Игнатий Гриневицкий, это студент Политехнического университета, поляк по национальности, кличка у него была Котик. И последний человек, забыл его фамилию, но вспомню – скажу. В общем, 4 метальщика. На самом деле был ещё пятый, Сидоренко, но он потом не участвовал, вот их было четверо.
Д.Ю. Тоже проспал?
Павел Перец. Не-не-не. Там по другим причинам просто вот этих 4 выбрали. И вот они пришли, Рысаков начал что-то бычить, а вот где, соответственно… Ну, он не знал, что он Желябов, он его, естественно, под его конспиративной – Тарас он его звал. – А где Тарас? Но Перовская объяснила – Тараса нет, значит так надо, я теперь вами занимаюсь плотно. И на совещании вот на главной конспиративной квартире было принято решение, что всё, вот надо либо сейчас, либо никогда это делать. Потому что Желябов арестован, и как бы, не ровён час, мы все там окажемся. И за одну ночь, соответственно, вот как раз Суханов, Кибальчич и, по-моему, Исаев, они сделали 4 бомбы. Девушки им помогали как могли, Фигнер с Перовской там что-то нарезали и прочее, в общем, весь день у них там шла работа. Сделали сначала 2 снаряда, а потом ещё 2.
Перовская на своих двоих притаранила сначала 2 снаряда туда, на Тележную, потом вернулась, значит… А вторые то ли она же принесла, то ли Суханов принёс, не помню. Но не важно. Короче, 2 снаряда она принесла сама, и в воспоминаниях это есть – вот, братцы, держите. Значит, она говорила, что был и пятый снаряд, она сама его взяла. Она раздала снаряды эти 4 людям, им даны были чёткие инструкции. Причём Рысаков, он вообще должен был стоять у Катькиного сада. Дело в том, что, значит, один должен был стоять у Катькиного сада, Рысаков (второй) на углу Невского и Малой Садовой, ближе к современному Гостиному двору. И двое на той стороне улицы, где уже Итальянская и Манежная площадь. Вот. Она их расставила.
Царь в этот день, он встал, и его уговаривали все не ехать на этот, соответственно, развод. Во-первых, когда арестовали Желябова, значит, пришло сообщение царю, что есть чёткие сведения о том, что готовится покушение. Есть чёткие сведения об этом. Далее, естественно, Катенька Долгорукова, ну, она уже была не Катенька, она уже была Екатерина Михайловна, потом она станет Светлейшей княгиней Юрьевской, это у неё был такой специальный титул для неё изобретён. Она его, естественно, отговаривала. И в принципе Александр уже был готов не поехать. Но вот это известие, что арестовали одного из … ещё не понимали до конца кого, но понимали, что это какая-то шишка нигилистическая, да, это его взбодрило. Т.е. было понятно, что вот-вот уже накрывают.
Во-вторых, приехала Александра Иосифовна, супруга Великого князя Константина Николаевича. Вот я недавно выложил лекцию про спиритизм дома Романовых, это вот барышня, которая 6 месяцев магнетизировала свою фрейлину Анненкову, пытаясь её излечить от сомнамбулизма. В общем, там ТНТ отдыхает просто, это отдельная песня. В общем, она приехала и сказала, что её сын, один из сыновей, Дмитрий, он как раз должен участвовать в этом разводе, очень волнуется, и так ему важна поддержка императора, бла-бла-бла. Ну и в итоге, короче, Александр II сказал – еду. И поехал. Значит, как он ехал. У меня вообще на самом деле есть такая вот книжечка…
Д.Ю. У меня тоже такая есть. Отличная.
Павел Перец. Да. Тут вот просто до костей вот всё. Во-первых, тут напечатан дневник. Он так и называется – «Дневник событий с 1 марта по 1 сентября 1881 года». Это официальный документ, который просто вот приведён здесь. И здесь вот всё – в аршинах, в людях, всё просто по деталям объяснено, как и чего. Значит, он выехал уже в привычном тогда для себя составе. Со своим ординарцем, его была фамилия Мачнев, Кузьма Мачнев. И вокруг него ехало 6 казаков – 2 ехало спереди, 2 по бокам, 2 сзади. А дальше, следом за царской - лейб-гвардия Терского казачьего эскадрона. Следом за царской каретой ехал полицмейстер 1 городского отделения полковник А.И. Дворжицкий в санях, а за ним начальник охраны стражи, вот тот самый капитан Кох, и ещё несколько лиц. Более того, потом к этой процессии присоединился ещё ротмистр Кулебякин, который просто по своей собственной инициативе нанял извозчика, и решил вообще проверить, как работает царская охрана. Он поехал за ними, это абсолютно был его добровольный акт.
И вот они поехали. Александр II не поехал по Малой Садовой. Т.е. он приехал в этот Манеж, по Малой Садовой он не проехал, и стало понятно, что Малая Садовая отпадает. И вот тогда – вот это железная воля С. Перовской – она их, всех этих 4 парней, собрала в кафе Андреева. Очень много где я читаю, что кафе Андреева находилось по адресу Невский, 6.
Д.Ю. Это ж далеко.
Павел Перец. Это первое что приходит в голову – это же далеко. На самом деле это не так. В воспоминаниях Тыркова – это человек, который одним из последних видел Перовскую, там дано чёткое указание, что она находилась напротив Гостиного двора. Короче, ребята, это современная кофейня «Север». Ну, это известная эта кофейня-кондитерская. Она до определённого момента называлась Café du Nord – Северное. Ну вот когда у нас была борьба с космополитизмом, и у нас, соответственно…
Д.Ю. Совершенно справедливая борьба, кстати.
Павел Перец. Французская булка стала городским батоном, а салат оливье стал столичным.
Д.Ю. Меня вот раздражает, когда по-английски написано. Это вы для кого пишете?
Павел Перец. Особенно где-нибудь в провинции, где… Я не могу, у меня, короче, я занимался, у меня напротив дома фитнес-зал. Я туда долго ходил, сейчас не хожу, потому что немножко поменял нагрузки, я больше стал в бассейн ходить и прочее. И там, значит, был этот, господи, как это, которые с брёвнами бегают?... Кроссфит. И там, значит, английскими буквами – coach, и там, значит, какой-то Alexander тра-ля-ля. Нахрена? Во-первых, он, не знаю, сам-то не производил впечатление знатока английского языка, но вот это меня просто убивает. На кой ляд?
Д.Ю. Я понять не могу, зачем? Ты что, не такой, что ли? Во-первых, ты для сограждан, наверное, это пишешь, иностранцы к тебе не ходят.
Павел Перец. Ты вообще с какого берега?
Д.Ю. Да. Иностранцы к тебе не ходят. Что ты показать-то хочешь? Вообще это некрасиво. Я могу понять – у нас туристов море…
Павел Перец. В метро хорошо, там…
Д.Ю. Туристов море, названия улиц продублируй, никаких проблем. Только по-русски должно быть больше написано – вот таким шрифтом, а по-английски маленьким.
Павел Перец. В метро так и делают – по-русски большим, по-английски поменьше.
Д.Ю. Замечу. Вот есть такая цивилизованная страна, безусловно, цивилизованная – Франция. Заходишь в Лувр – ни единой надписи на английском языке нет вообще. Ну, если авторов картин ты хоть как-то там можешь это, понять кто это такие, то уж названия – хер поймёшь хоть одно. Если ты не в курсе вообще и французского языка не знаешь – ничего не поймёшь. Ну, нет там ничего по-английски. Потому что у нас великая французская культура, в отличие от вас.
Павел Перец. А ещё во многих кафе вы найдёте, если вы английского не знаете, вы как баран на новые ворота будете смотреть. Я один раз в музее Орсе, короче, реально захотелось поесть, ещё в одну из первых поездок, когда я по-французски не очень. Это сейчас я могу каля-маля, шаля-маля что-то сказать. А тогда, в общем, пришёл в это кафе и так просто, знаешь, а так хотелось мяска какого-то. Я думаю – вот это. Мне приносят какие-то баклажаны, блин. Потому что по-английски не было ни одной надписи. Музей Орсе это главный музей вообще Европы по импрессионистам и прочее, и прочее, и вообще по всему вот этому срезу, да.
Д.Ю. Ну это, наверное, перебор, я так думаю. Но, в общем-то, кто тут главнее-то – вопрос. Итак.
Павел Перец. Вот. В это, соответственно, кафе, вот оно там располагалось, они пришли, она села и, соответственно, нарисовала схему, что теперь вы, дорогие друзья, идёте на Екатерининский канал (это нынешний канал Грибоедова). Значит…
Д.Ю. Это кто у нас был – Казанский собор, дом книги, а это туда, вглубь…
Павел Перец. Туда, где Спас на Крови. Но, как вы понимаете, в тот момент Спаса…
Д.Ю. Спаса не было.
Павел Перец. Спаса не было.
Д.Ю. Он только готовился.
Павел Перец. Да, он готовился в умах там, я не знаю. Как мне тут один зажёг в комментарии, что… как объяснить – ну, Спас на Крови был задуман Перовской и Желябовым.
Д.Ю. В общем-то прав.
Павел Перец. Жёстко, я говорю – опять жжёшь. У меня такой очень прекрасный есть московский постоянный тролль. Идёте на Екатерининский канал. Почему Екатерининский канал? Было замечено, что когда сворачивая с Итальянской или с Инженерной улицы, поворачивают они на Екатерининский канал, во-первых, карета замедляет ход царская. Это первое. Второе – конкретно этот участок дороги, он наиболее малолюдный, т.е. наименее людный. И в этой связи Перовская сказала – идёте вот туда. Причём у всех мандраж. Ну, опять-таки нужно понять, забегая вперёд – Рысаков сразу же начал стучать, моментально начал стучать, заложил вообще всех, но это мы сейчас ещё поговорим об этом. У всех мандраж. И только Гриневицкий смог съесть поданную порцию, т.е. ему подали, не знаю, кофе с пирожным, я уж не знаю. Он спокойненько это всё съел. Просто Гриневицкий как раз тот, кто царя и укокошил, видите. Вот у кого стальные нервы, те, соответственно, и… Хотя у Гриневицкого не было ни малейших иллюзий по поводу своей собственной судьбы. Он оставил абсолютно проникновеннейшее письмо потомкам, ну, его, конечно, без слёз и содроганий читать невозможно. Настолько самоотверженные люди, и всё зачем, ради чего, понимаете? Ну ладно.
Значит, она их расставляет вдоль вот этого отрезка. Сама она встаёт на противоположную сторону Екатерининского канала, как раз в створ Итальянской улицы, или Инженерной. Господи, там какая? Вот Невский, дальше там же у нас 2 улицы, да, они обе отходят. Первая – Итальянская, а дальше Инженерная.
Д.Ю. С той стороны Итальянская, с другой…
Павел Перец. В створ Инженерной улицы она встаёт, на том берегу. Когда царь должен был выехать из Михайловского дворца, она должна была взять белый платок, что она потом и сделала, и по одним воспоминаниям типа высморкаться, по другим просто что-то поправить. Короче, это был знак.
Д.Ю. Цинкануть пацанам.
Павел Перец. Да, это был знак. Что она, собственно, и сделала. Когда выехала царская карета, она достала этот белый платок. А Рысаков, он опять-таки, он должен был кидать последним. А так получилось – они же не просто стояли, они там ещё прохаживались – а так получилось, что он оказался перед каретой первым. И он бросил эту бомбу. Он её бросил, раздался взрыв, лошади бьются в крови, ординарец Мачнев убит. Затем ещё один из казаков, Малеичев его фамилия, тоже убит. А царь невредим, он выходит из кареты. И тот вот тоже песня. Вот что должен сделать глава государства после теракта в этой ситуации и что должна сделать его охрана?
Д.Ю. Пример М. Саакашвили наглядно – русский самолёт. И все на него упали, завалили телами, всё нормально. Первое лицо должно быть сохранено живым.
Павел Перец. Это нормально.
Д.Ю. Выглядит безобразно, согласен. Но…
Павел Перец. Выглядит безобразно, но понимаете, вы чего хотите? Картинку красивую или вам нужно главу государства в живых оставить? Это как вот в фильме, господи, «9 рота», когда он там кинул танк и обоссался, и все над ним ржут. А логично говорит – он выполнил задание? – Ну да. Хоть так, но выполнил. Да, совершенно правильно. Т.е. всё в охапку, в другие сани, вперёд. Но, во-первых, глава государства, господи, глава государства Александр II – ну на тебя же, на вас, Ваше Величество, уже же столько раз покушались, ну вы же уже же опытный парень…
Д.Ю. Должны осознавать.
Павел Перец. Вы уже бегали от террориста Соловьёва зигзагами, потому что вы военный человек, вы омоноподкованный, вы знаете как бы, как правильно убегать от пуль. Ваш поезд взрывали, у вас в вашем доме, в Зимнем дворце, Халтурин сделал взрыв и его не нашли, этого террориста. Ну куда? Нет, он решил, что это единственный взрыв, что опять бог его миловал…
Д.Ю. Да-да-да.
Павел Перец. И ему, естественно, стало интересно. Он видел, что убегает террорист, его поймали. Причём этот Кох, когда схватили Рысакова, он к нему подбежал и вынул шашку для того чтобы показать окружающим, потому что окружающие были готовы его разорвать просто тут же. Он таким образом его, значит, просто спас от народной расправы. Ну там разные есть версии, значит, подходит к этому Рысакову, говорит… Емельянов, вот фамилия четвёртого, почему – скажу ещё. Подходит к этому Рысакову, ну, по одной из версий говорит -«Хорош». Его, естественно, спрашивают – Ваше Величество… Кох ему говорит – Ваше Величество, давайте вот ко мне в сани, поехали.
Д.Ю. Бежи, ростыка.
Павел Перец. На что Александр II говорит – да, хорошо, но сначала покажи мне место взрыва, хочу посмотреть на воронку.
Д.Ю. Господи…
Павел Перец. Ну, понимаешь, он царь, ну что Кох может сделать?
Д.Ю. Ну, естественно.
Павел Перец. Ну вот что он может сделать? Он же не может ему сказать – слышь ты, ты жить хочешь? Садись, поехали уже. Они идут к этому месту взрыва, смотрят на эту воронку. И ещё, значит, тоже по одной версии его спросили – вы живы ли? Он сказал – я жив, слава богу. И в этот момент…
Д.Ю. Гриневицкий.
Павел Перец. Гриневицкий, этот самый Котик…
Д.Ю. Бархатный животик.
Павел Перец. Игнатий Гриневицкий, он говорит – это ещё посмотрим, слава ли богу… И вот он уже подходит просто вплотную к царю, и между собой и царём кидает этот снаряд. Ну, тут уж, тут жесть. Значит, у царя просто раздроблены обе ноги…
Д.Ю. Не оторвало?
Павел Перец. Ну, там как бы не оторвало, но фактически оторвало ниже колен. Котик тоже смертельно ранен. Ранен был ещё там мальчик, по-моему, фамилия Гусев, он шёл вообще, ему было 14 лет, и он шёл, нёс корзину с мясом. Он работал.. Извините, Николай Захаров. Николай Максимов-Захаров, двойная фамилия, не более 14 лет от роду, он служил на посылках в мясной лавке и нёс теперь одному покупателю корзину с мясом на голове. Вот этого несчастного мальчика тоже грохнули. И тут уже прискакивает брат царя, он ещё после первого взрыва выскочил из Михайловского дворца, прискакивает брат царя Михаил Николаевич и говорит – Саша, что с тобой? И Саша ему смог сказать только – отвези меня в Зимний дворец, я хочу умереть там. Привозят царя туда…
Д.Ю. 2 бомбы кинули?
Павел Перец. Кинули 2 бомбы.
Д.Ю. Четверо не понадобилось.
Павел Перец. Вишенка на торте, это тебе очень понравится. Террорист Емельянов, держа одной рукой бомбу, второй подошёл и помог царю забраться в сани.
Д.Ю. Блин. Фантасмагория какая-то вообще.
Павел Перец. Это и в его воспоминаниях, и в его показаниях. Он потом говорил об этом на суде.
Д.Ю. Атас.
Павел Перец. Ну это же просто сюр какой-то. Да, вот помог. Царя повезли. Его привозят, у Долгоруковой, естественно, истерика. Причём ещё когда был первый взрыв, сидели Валуев с Лорис-Меликовым во дворце, когда ещё был первый взрыв. Вообще, кстати, когда был первый взрыв, все там не Невском кинулись смотреть часы, потому что решили, что это пушка просто стреляет. Ну что-то как-то время там уже было, больше часа времени. И когда был этот первый взрыв, по-французски один другому сказал «attentat possible» - сказал Валуев (т.е. «возможно, покушение») Лорис-Меликову. Тот сказал – исключено. Привозят Александра II, ну и в общем там буквально 2 часа и всё, он скончался просто от потери крови. Потому что когда его вытаскивали из кареты, там просто, извините за такую подробность, кровь приходилось вычерпывать.
Д.Ю. Т.е. наложить жгуты никому в башку не пришло.
Павел Перец. Какие жгуты? Никто, ну… Да блин, да вообще, ну ты же видишь, это просто как бы ну вот… Т.е. если с этой точки зрения смотреть, это какая-то фантасмагория просто адская. Разные есть рассказы про это событие, но вот в таком ключе я ещё ни у кого не слышал, понимаете? Причём я же опять-таки, я вам всё рассказываю из официальных документов, вот целая книжка, тут это всё. У меня тут куча всего подчёркнуто, но я даже не собираюсь вам тут всё это зачитывать, потому что и так всё понятно. Александр II скончался, спустили штандарт на Зимнем дворце, в городе началось просто нечто. Значит, во-первых, надо сказать о том, что было тоже в чьих-то воспоминаниях такое свидетельство, что прямо на Дворцовой площади шёл какой-то студент еврейской наружности, что-то там его схватили, уже хотели… Или не студент, в общем, уже тащили, уже вешать его собирались, его еле отбили. Какие-то драки начались – ну там как обычно, знаешь, одного начинают, кто-то подхватывает и т.д. А потом ещё…
Д.Ю. Я думал, по всей стране началось.
Павел Перец. Да-да. А потом ещё… Очень интересна, кстати, вот реакция народовольцев. Т.е. когда случился этот теракт, Перовская, она пришла тоже в одну из кофеен, вот как раз там её встретил этот Тырков, который потом описал, и сказал, что тогда она была максимально спокойна. Но потом уже, когда она пришла в квартиру, она заревела, у неё случилась вот эта истерика. И, в общем, что делать дальше? Сейчас я просто хочу… Вот ещё потрясающая как бы подробность: «разобрав бомбы, все присели по русскому обычаю». Т.е. перед тем как нести бомбы, они как бы присели на дорожку. Ротмистр Кулебякин этот вот да, несчастный.
Д.Ю. Кулебякин живой остался?
Павел Перец. Да, Кулебякин живой остался. Ну, Кулебякин, просто когда был первый взрыв, он оттолкнул этого извозчика, сам сел и погнал. Что писали газеты, это потрясающе. Значит, «Страна», была такая газета «Страна».
Недели две тому назад государь стал замечать каждое утро убитых голубей на своем окне; оказалось, что огромная хищная птица, одни говорят — коршун, другие — орел, поместилась на крыше Зимнего дворца, и все усилия ее убить оказывались тщетными в течение нескольких дней. Это обстоятельство встревожило государя, и он говорил, что это дурное предзнаменование. Наконец был поставлен капкан, и птица попала в него ногой, но имела силу улететь, таща его за собой, - т.е. она летит и капкан за собой тащит, - и упала на Дворцовой площади, где была взята. Это оказался коршун таких небывалых размеров, что чучело его будет помещено в кунсткамере.
Газета «Улей»…
Д.Ю. Мегакоршун.
Павел Перец. Да. Да, газета «Улей» писала: «накануне первого марта на небе была видна «звезда необыкновенно яркая, с двумя хвостами: одним вверх, другим вниз». «Московский телеграф»: «В квартире преступника, взятого двадцать седьмого февраля, - 27 февраля, не 28, а 27, - во Второй роте Измайловского полка (это Вторая Красноармейская нынче, они там жили с Перовской), как говорят, была найдена громадная (миллионная) сумма денег, принадлежащая террористам». Дальше газета «Порядок»: «Полиция нашла в квартире одного из «вожаков» стол с кувертами, винами и закусками, приготовленный на сорок человек».
Д.Ю. Хорошая квартира.
Павел Перец. Да. Ну это всё, естественно, домыслы, просто что писали про них. Газета «Земство»:
В настоящее время езда по Невскому и проход близ Аничкова дворца, где остается жить Александр Третий, не допускается; кругом всех строений дворца вырывается широкая и глубокая канава. По словам одних, в этой канаве будет заложена каменная стена, проникающая в землю гораздо глубже фундамента; по словам других, в этом месте будет устроена галерея, по которой караулу можно будет обходить кругом всего дворца.
В общем полная паника в обществе, все думают, что сейчас начнётся, сейчас начнётся. А ничего не началось вообще. Потому что вот они как бы этого добились, с одной стороны. Вот здесь у меня, по-моему, воспоминания Веры Фигнер были, сейчас найду. Вот. Очень показательный пассаж Веры Фигнер.
День спасла она, - писала она про Перовскую, - и заплатила за него жизнью. Я плакала, как и другие: тяжелый кошмар, на наших глазах давивший в течение десяти лет молодую Россию, был прерван; ужасы тюрьмы и ссылки, насилия и жестокости над сотнями и тысячами наших единомышленников, кровь наших мучеников — все искупала эта минута, эта пролитая нами царская кровь; тяжелое бремя снималось с наших плеч, реакция должна была кончиться, чтобы уступить место обновлению России.
С какого хрена? – хочется задать себе вопрос.
Д.Ю. Наивно, да.
Павел Перец. Т.е. это вот процесс ради процесса. Притом сама же Вера Фигнер потом писала в своих воспоминаниях, что они думали, что ну вот как бы они убьют Александра II, и на этом как бы терроризм у них закончится. Но это же, понимаете, аппетит приходит во время еды, и она потом оказалась на юге, и там опять начали готовить очередные теракты. В 3 35 умер Александр II. Ничего не происходит, полная вообще паника, роют, значит, проверяют в Исаакиевском соборе камины, печки, роют вокруг траншеи. Значит, вокруг Зимнего дворца всё перекопали, сохранились такие рисунки, как копают вокруг Зимнего.
Д.Ю. Т.е. они сразу нашли подземный ход?
Павел Перец. Нет, подземный ход они сразу не нашли.
Д.Ю. А зачем принялись рыть, если руками бросали бомбы?
Павел Перец. Потрясающий эпизод. Ну может, не сразу, я уж так не могу сказать, сразу ли. Народовольцы думали о том, чтобы вернуться в лавку, забрать динамит, потому что это ценная вещь и как-то. Но решили не возвращаться. Так вот, эта лавка, она простояла ещё несколько дней. Просто опять-таки купцы стуканули, что стоит, никто не ходит, что делать? Вот тогда обнаружили эту лавку, обнаружили динамит, и вот эта паника развернулась опять. И дальше…
Д.Ю. Вообще прикольно. Туда же, по идее, должен участковый приходить за долей малой, это же капиталистическая фактически страна. Т.е. надо платить полиции за то, что за тобой смотрят, а полицейский должен приходить навещать, побеседовать.
Павел Перец. Возможно, ещё не настал, просто там обычно за этими долями приходили не каждый день, на самом деле. Во-первых, за долями очень любили приходить под всякие праздники, особенно церковные, их там одаривали.
Д.Ю. Дело-то святое.
Павел Перец. Естественно. Их там там одаривали, естественно.
Д.Ю. По-православному.
Павел Перец. По-православному одаривали.
Д.Ю. Если от сердца к сердцу, то почему не принять?
Павел Перец. Вот. Возможно, не настал момент ещё, не успели.
Д.Ю. Разгильдяйство кругом, кругом. Эти чудовища хотят убить главу страны, а вам вообще на всё плевать, никому ничего не интересно, никому ничего не надо. Странные люди.
Павел Перец. А дальше происходит ещё один такой эпизод, это есть в обеих книгах.
Д.Ю. Так-так.
Павел Перец. Возможно, здесь я найду. Значит, когда выясняется… Желябов в тюрьме. Ну как в тюрьме – вот в этой вот предвариловке на Шпалерке. Когда выясняется, что царь убит, Желябов пишет письмо. Я позволю себе его зачитать, оно короткое. 2 марта он делает следующее заключение.
Если новый государь, получив скипетр из рук революции, намерен держаться в отношении цареубийц старой системы, было бы вопиющей несправедливостью сохранить жизнь мне, многократно покушавшемуся на жизнь Александра II и не принявшего физического участия в умерщвлении его лишь по глупой случайности. Я требую приобщения себя к делу 1 марта и, если нужно, сделаю уличающие меня разоблачения. Прошу дать ход моему заявлению. И дальше постскриптум: Меня беспокоит опасение, что правительство поставит внешнюю законность выше внутренней справедливости, украся корону нового монарха трупом юного героя лишь по недостатку формальных улик против меня, ветерана революции. Я протестую против такого исхода всеми силами души моей и требую для себя справедливости. Только трусостью правительства можно было бы объяснить одну виселицу, а не две.
Д.Ю. Натуральный самурай вообще.
Павел Перец. Да.
Д.Ю.И меня повесьте тоже.
Павел Перец. Т.е. ну на самом деле… Нет, конечно, когда бы начали копать, наверное бы, докопали. Но на тот момент он не при делах. Ну да, убили, а я-то чего? Вот он сразу на следующий день это пишет.
Д.Ю. Видимо, это событие, которому просто вся жизнь посвящена, и вдруг ты мимо.
Павел Перец. Да, это не «видимо», ты на самом деле зришь в корень. Т.е. это тоже очень многое объясняет. Ну, бьются над этим его заявлением историки, исследователи, т.е. почему он это сделал? Народовольцы, естественно, тоже были в шоке, потому что… Перовская его очень сильно любила, и когда его арестовали, следующим её действием вообще было его освобождение. Т.е. её все ищут. Она руководила этим убийством…
Д.Ю. Ты забыл рассказать про Рысакова, что он всех впрудил.
Павел Перец. Да-да, Рысаков, но я просто чувствую, что это уже…
Д.Ю. Был задержан.
Павел Перец. Мы с этого начнём следующий просто наш рассказ, потому что просто заговоримся. Рысаков да, он сразу начал стучать. Поймите – одно дело, когда ты вот такая, знаешь, тайная организация, ты чего-то ходишь выслеживаешь, туда-сюда, конспиративные квартиры, пароли, шифры, клички, это всё так очень романтично. А другое дело – вот всё, иди убивай царя. Царя, понимаете? Опять-таки нужно понимать, кем был царь для людей того времени.
Д.Ю. Ну, показательно, что выдёргивал шашку, чтобы отогнать…
Павел Перец. Да-да-да.
Д.Ю. Они бы просто порвали…
Павел Перец. Мы об этом ещё поговорим, что творилось во время казни, потому что, естественно, там было просто пара проявлений некоего сочувствия в толпе, где женщины пытались там, значит, как-то помахать платочком или что-то, пока их везли. Их там чуть не разорвали просто на клочья. Соответственно, Перовская, она в розыске, её все ищут. Она, как вот писал Тырков, билась как горлица над своими птенцами, т.е. так вот она хотела Желябова, спасти Желябова. А здесь он делает такое заявление. И когда её, соответственно, спросили, а почему он так сделал, она, потупив голову, сказала – значит так надо. Народовольцы это объяснили тем, что Желябов боялся, что процесс, ну потому что там арестовали вот Рысакова, да, процесс был слишком блёклый, и он…
Д.Ю. Не привлёк должного внимания.
Павел Перец. Не привлечёт должного внимания, он не вызовет такого резонанса. Ведь какие 2 главные цели преследовали и до сих пор преследуют все террористы. Точнее, одна главная цель, а вторая цель конкретно их касается. Это, естественно, пиар. Это всё делается ради того, чтобы донести каким-то образом свои идеи в массы. И если там будет этот вот Рысаков, который там без году неделя и…
Д.Ю. Безобразно себя ведёт.
Павел Перец. Идеологически не подкованный. Ну, они ещё тогда не знали, что он будет стучать. Потом это они уже поняли, когда… Забегая вперёд хочу сказать, что просто буквально через несколько дней накрыли эту конспиративную квартиру на Тележной. И вот тогда-то стало понятно, что Рысаков стучит. Накрыли конспиративную на Тележной, ей заведовали Геся Гельфман и Саблин. Саблин застрелился, он сказал – я не дамся, а Гесю Гельфман взяли. И всё, и там посыпалось всё, т.е. начали загребать всех. Это к тому, что я говорил, что вот к ним уже подбирались, взяли Желябова, взяли Тригони. И вот действительно, может быть, ещё чуть-чуть и какую-то основную часть накрыли. И отсиделся бы Александр II в своём этом Зимнем дворце или ещё где-нибудь, и в общем-то, может быть, ничего этого не было. Но вот не пристало царю это делать. И ещё раз хочу сказать, что этим самым они просто решили вопрос… Династический кризис они разрешили.
Желябов делает это заявление, Перовская начинает мотаться по городу. Т.е. ей все говорят – Сонечка, ну давай уже, вали, потому что понятно, в таком состоянии, в котором… Но ей было бесполезно это говорить. Ей было бесполезно это говорить, она носится со всякими разными идеями, она думала отбить Желябова, когда его будут везти из Третьего отделения на Фонтанке, 16, я уже говорил, в Петропавловскую крепость, там его отбить. В общем, самые фантастические прожекты. И в какой-то момент она приходит к Вере Фигнер и говорить – Верочка, можно я у тебя переночую. Она говорит – ну конечно можно, почему ты спрашиваешь? – Я спрашиваю потому, что если меня арестуют у тебя, то повесят и тебя. На что Фигнер показала ей на револьвер и сказала – если тебя арестуют, то я знаю, что делать. В итоге она осталась.
Ну и понятно, что в итоге её приняли. Приняли её возле памятника Екатерине II, её там, значит, арестовали, и арестовали её, арестован Желябов. Гриневицкий умер не приходя в сознание, и никто не знал, как его зовут долгое время. Арестован Рысаков. Потом арестовывают Тимофея Михайлова, одного из метальщиков. Потом арестовывают Кибальчича, и вот мы имеем эту пятёрку, соответственно – Перовская, Желябов, Рысаков, Кибальчич, Михайлов, а ещё Гельфман. Но Гельфман пощадили, потому что она была беременной. Вот это те 5 человек, которые были повешены на Семёновском плацу. Но вот уже об этой истории, я думаю, мы поговорим в следующий раз. И заодно мы поговорим вообще про, ну, ещё чуть-чуть я расскажу про состояние вот этих самых спецслужб, т.е. каким образом это всё было возможно. Тем не менее, 1 марта 1881 года, 3 35, Александр II, ещё раз хочу сказать – конечно, не самый лучший, но и не самый худший правитель России отбывает на небеса, и его отправили туда тоже не самые худшие люди России. Вот такая у нас печальная судьба в нашей стране.
Д.Ю. Забористо. Только матом выругаться, это вообще. Ну, в общем-то, практически как и всё, что ты рассказываешь. Вызывает оторопь.
Павел Перец. Объявление, объявление. Ну да, сейчас идут лекции, можете приходить, бла-бла-бла, но ещё 1 момент. Я свозил группу в Париж в январе, повезу следующую в феврале, и сейчас идёт набор экскурсионной группы в марте. Едем на несколько дней. Интересно если вам – пишите мне, электронный адрес или там можно там указать, и меня очень легко найти – Павел Перец в любом поисковике, вот все мои там контакты, аккаунты. Пишите, я вам выдам все подробности, программу и т.д. Первый заезд был очень удачный, люди в свинячьем восторге, всё хорошо. Я набил себе все шишки, теперь уже окончательно знаю, как что туда делать и т.д. И вообще когда-нибудь мы отдельно посвятим, я думаю, не одну лекцию про всякие французские темы. У меня есть что об этом рассказать и в исторической перспективе, и в террористической тоже. Т.е. там масса всего интересного.
Д.Ю. Отлично, ждём. Спасибо, Павел. А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
