13.05.18

01:38:28 | 62368 просмотров | текст | аудиоверсия | скачать

Сергей Ивановский. Итак, всем добрый день! А у нас в гостях Святослав Морозов, и мы продолжаем тему космонавтики. Привет!

Святослав Морозов. Здравствуйте, Сергей!

Сергей Ивановский. Я знаю, что ты не спал уже двое суток, чтобы специально к нам прилететь. Правда?

Святослав Морозов. Ну это так получилось, да, это ситуативный момент, просто самолёты-поезда были.

Сергей Ивановский. О чём будем говорить, рассказывай.

Святослав Морозов. Ну вот надеюсь, нам не помешает это поговорить и ответить сегодня на главный вопрос – у нас стоит задача ответить на вопрос: как стать космонавтом? Звучит просто, понятно, но на самом деле тема очень обширная, широкая, в двух словах ответить на это нельзя, нужно немножко поговорить и обсудить. Чтобы не быть сегодня совсем голословным, вот у нас есть несколько книг, на эту тему написанных, могу сразу, забегая вперёд, кому будет интересно, обратиться потом, почитать литературу: книга С.А. Жукова, так и называется – «Как стать космонавтом». Сергей Александрович прошёл подготовку в отряде, будучи ещё по второму образованию журналистом, написал хорошую книгу. К сожалению, в открытой продаже, как обычно, хорошую литературу найти сложно, поэтому ну кто сильно захочет – пожалуйста, дерзайте. Потом книга Ю.М. Батурина «Повседневная жизнь российских космонавтов» - о том, как живут, про всякие социальные вопросы, где живут, и тоже очень интересная. И книга, которую я читал, наверное, раз 5 в разные этапы жизни, Ю.В. Усачёва, который летал в космос трижды: летал на станцию «Мир», летал на «Шаттле», летал на станцию МКС, летал в т.ч. в компании с первым космическим туристом, т.е. вот так называется – «Три жизни в космосе». Тем, кто интересуется, рекомендую.

Сергей Ивановский. Т.е. это прямо Библия такая?

Святослав Морозов. Ну, Библия – конечно, это громко сказано. Наверное, каждый второй точно космонавт пишет книги, они все достойные, все интересные. Но сегодня у нас в первую очередь стоит задача рассказать именно про то, как стать космонавтом, как попасть в отряд космонавтов.

Сергей Ивановский. Ну т.е. как стать космонавтом – это прежде всего как попасть в отряд космонавтов для того, чтобы начать проходить отборы?

Святослав Морозов. Совершено верно, потому что информации о том, как проходит подготовка космонавтов, как потом проходит полёт, достаточно много. Космонавты часто выступают, дают интервью, это всё можно посмотреть, несложно найти. Что происходит в космосе, красивые видео научно-популярные, познавательные – масса информации, это безусловно, но вот вопрос, как вообще в отряд попасть, тут начинается тёмный лес. Я об этом...

Сергей Ивановский. Ну вот давай тогда так начнём: давай, вот сколько тебе было лет, когда ты первый раз об этом задумался, что тебе надо попасть в отряд космонавтов, и вообще вот эта вот твоя мечта какая-то? Я так понимаю, что вот мы беседовали с тобой, это был такой подростковый возраст. Вот я своё время, я не знаю, горел секциями по восточным единоборствам, и я, собственно говоря, туда пошёл, а ты вот, допустим, загорелся идеей стать космонавтом.

Святослав Морозов. Совершенно верно, т.е. у меня такая идея, мечта появилась в возрасте где-то 14 лет в школе, когда уже была старшая школа, где-то 9-10 класс, когда стало нужно определяться как-то в жизни, нужно было понимать, куда дальше пойти учиться, чем заниматься, и родилась эта не просто идея, мечта, а, скажем, я поставил себе конкретную цель, это вот в 14-15 лет, и в возрасте 25 лет меня зачислили в отряд. Т.е. вот от идеи, от мечты до зачисления прошло 10 лет. Начиналось это всё – ну это конец 90-ых годов был, школу я заканчивал в городе Саратове, учился, и надо понимать, что в то время интернета не было, была совсем другая жизнь, ну совершенно другая, сильно не похожая, например, Саратов сегодняшнего дня совсем не похож на Саратов 1995 года. И в те времена, т.е. когда у меня такая идея родилась, это воспринималось в 90% случаев со смехом, это было просто смешно. Ну так отвлекаясь немножко в сторону, когда зарплаты были, условно, 20-30 долларов, у людей стоял вопрос, как просто выжить, как прокормить себя, прокормить семью. Многие уезжали за границу – лишь бы уехать, и т.д., и когда я тут школьником начинаю вопросы задавать, а как в космос полететь, на меня смотрели, как на... ну что ты, парень фильмов насмотрелся, успокойся. Сейчас ситуация совсем иная: желающие ребята, я надеюсь, наш сегодняшний разговор будет полезен именно таким же ребятам в первую очередь, которые вот сегодня заканчивают школу, которым 14-15 лет или больше, будет полезен тем, кто в 20-25, хоть в 55 – пожалуйста, в принципе, в космонавты можно хотеть в любом возрасте. Есть определённые требования к набору, там и возрастные в т.ч., но мы об этом поговорим, они не всегда строги, скажем так, главное – было бы желание, это ключевое.

И что у нас получается: для меня стало большим удивлением, что сегодня в наш век повального интернета, повальной информатизации, когда масса информации на любую тему есть, мне казалось, что ребята сегодня живут в счастливое время: нет никаких проблем, жителям, школьникам Саратова, Нового Уренгоя, любого населённого пункта – ты открываешь интернет и узнаёшь всё и обо всём. Но я когда сам столкнулся, поинтересовался, как это происходит, кстати, натолкнул-то на мысль именно тот факт, что сейчас идёт т.н. открытый набор, он и раньше по факту был открытый, просто состоял из многих этапов и начинался, условно говоря, со школы. Сегодня идёт открытый набор под лозунгом, иногда в СМИ звучит лозунг, что теперь космонавтом может стать любой. Это звучит, на мой взгляд, немного странновато. Это правда, президентом у нас тоже может стать любой, доктором наук, олимпийским чемпионом любой может стать – ведь правда? У нас нет каких-то классовых, расовых, слава Богу, ограничений, не проблема, но просто это подаётся так, что может стать любой, т.е. может стать кто попало, дверь открыта, жалеющие заходите, просим – это совершенно не так. Т.е. может стать любой, это правда, и набор сегодняшний открытый, система набора радикально отличается от того, что было раньше, и ту второй момент, который возникает – в том, что о космонавтике информации достаточно мало, и в одну кучу валится всё подряд: то, что было, начиная с Ю.А. Гагарина, то что дальше было во времена запуска первых орбитальных станций, станций «Мир», потом то, что в 90-е годы происходило, сегодня – это по сути разные периоды. Ну нельзя сравнивать период сегодня, 2018 года, с 1968-ым, никак нельзя. Однако из-за того, что информация первое время была вообще строго секретная вся, это понятно, до сих пор многие сотрудники отрасли интуитивно информацией не делятся, просто вот это «зашито» в подсознании. И правильно, это правильная привычка, но, к сожалению, она идёт во вред в том смысле, что сейчас, например, при открытом наборе, когда открылись двери, и вот, пожалуйста, любой – начался он уже более года назад, в марте 2017 года, планировалось набор провести за 4 месяца, собрать заявления, приступить к очному этапу и за 4 месяца-за полгода набрать. Вот уже его потом продлевали до осени, продлили до Нового года, до сих пор набор идёт, там приём заявлений уже прекратили, сейчас очный этап, но идёт он потому, что заявлений, к сожалению, чрезвычайно мало. Я точные цифры не могу назвать, потому что я не интересуюсь точными цифрами, это не так важно, сколько их – 402 или 442, это не суть. Интересно тоже, что даже на официальных источниках, знаете, там был повод для юмора, когда была информация, что подано 404 заявления, из них 320 мужчин и 80 женщин. 320 и 80 – это 400, а всего 404. Вот у общественности возник: это 4 – те, кто не определились? Интереснее ещё то, что...

Сергей Ивановский. А вот вопрос: а сколько они ожидали, какую цифру они ожидали вот этих заявлений на входе?

Святослав Морозов. Это, конечно, вопрос не ко мне, потому что...

Сергей Ивановский. Ну мало ли просто...

Святослав Морозов. Кто сколько ожидал, это сказать невозможно, но сравнения и аналогии всегда проводятся, например, с американским агентством НАСА, где вот набор прошлый в 2016 году, кажется, проходил – было подано...

Сергей Ивановский. Несколько тысяч, да?

Святослав Морозов. Я слышал цифры – 18 тысяч, где-то 10 тысяч, но в любом случае порядок: пускай 10 тысяч и 400. Тут дальше интересно, что на каком-то этапе в конце прошлого года была информация, что подано 300 заявлений, т.е. 300 пакетов документов пришло с просьбой рассмотреть заявку, а принято 30. Т.е. правильно заполненные документы, правильно собранный весь комплект, если эта информация верна, представьте себе просто пропорцию – это о чём-то говорит. На мой взгляд, т.е. всю систему отбора мы физически не успеем обсудить, это целая серьёзная отрасль, это понятно, но, на мой взгляд, здесь есть один момент, который остаётся за кадром – что люди просто боятся. Это, знаете, если бытовое, житейское сравнение приводить – считается, что красивые девушки часто остаются одинокими, потому что они вот такие самые красивые, казалось бы, и, в принципе, все бы парни, когда видят, они хотят, но они боятся, не хватает решительности, поэтому в итоге замуж быстрее выходят средненькие – такая есть история. И вот что-то, на мой взгляд, подобное происходит с отрядом космонавтов. Это не потому, вот эти 300, 30 заявлений – это цифры просто ни о чём, пытаются там это выставить, якобы что это пускай мало, но зато они самые-самые, это уже сливки отборные, но это не совсем так. На мой взгляд, это происходит оттого, что люди стесняются и в первую очередь потому что не знают конкретных требований. Я уверен, что есть у нас так же тысячи потенциальных будущих космонавтов, которым, может быть, сегодня как раз таки 15 лет, 20 лет, сколько угодно, которые хотели бы, но не знают, что именно нужно, потому что известный стереотип, известная информация: если у любого человека спросить, что он знает про космонавтов, в первую очередь это идеальное здоровье, например, любой это знает.

Сергей Ивановский. Ну вот я уже тебе говорил: мои стереотипы про космонавтов – это идеальное здоровье, это значит, человек умеет выживать вообще в любых условиях – в пустыне, в морозах, в лесах, во льдах, где угодно. Я не знаю, ну наверное, должен владеть какими-то рукопашными, может быть, приёмами – ну мало ли, он куда-то попал не туда, на него идёт, я не знаю... ну, надо защищать свою собственную жизнь. Но это такие стереотипы, скорее всего, которые, может быть, где-то из фильмов, где-то там из каких-то СМИ.

Святослав Морозов. Наверное.

Сергей Ивановский. Возможно, это неправда.

Святослав Морозов. Сергей, вот у вас всё правильно, такое мнение – это, действительно, мнение у всех нормальных людей, которые далеки от отрасли и даже, я больше скажу, даже те, которые работают в отрасли, тут ещё фокус заключается в том, что я в период с ноября 2010 года по 2012 год прошёл этап подготовки под названием «общая космическая подготовка», т.е. в самом непосредственно отряде. Про подготовку – это разговор, конечно, отдельный, но...

Сергей Ивановский. Кратенько, так сказать.

Святослав Морозов. Ну, кратенько – сейчас мы к этому подойдём. Суть в том, что я, проходя подготовку в самом отряде, до этого я 3 года работал инженером-испытателем в РКК «Энергия», в отделе обеспечения выходов в открытый космос, т.е. до этого я закончил МАИ и, соответственно, уже был достаточно близок, и вот в то время, когда я был, казалось бы, близок, т.е. я работал уже в ЦПК инженером-испытателем, бывал там регулярно, ежедневно, рядом ходили космонавты, была возможность даже пообщаться, задать уже любой вопрос, т.е. это было уже вплотную, казалось бы, но разница между тем, когда ты снаружи и когда ты внутри отряда, колоссальная, вот просто колоссальная. По факту люди могут десятилетиями работать рядом в отрасли, знать многое, но требования, какие нужны для того, чтобы успешно пройти подготовку, со стороны не заметны, не известны.

Сергей Ивановский. Ну вот хорошо, вот твой путь, да, вот я чуть-чуть ещё прерву: ну вот в 15 лет где-то ты там зажёгся, т.е. ты дальше понял, наверное, я так предположу, что нужно: какие-то технические дисциплины изучать и попасть в технический вуз. Вопрос: какой и где? В этом проблема была?

Святослав Морозов. Совершенно верно, этот вопрос, вот именно вот буквально вы сейчас процитировали моего папу, потому что я первым делом, я не знал ничего, интернета не было, я – школьник, в Саратове учусь и загорелся. Что делать? Интернет, надо сказать, появился, уже тогда он физически существовал, в центре города был один компьютерный клуб, стоил страшно дорого, там интернет был совсем не такой, как сейчас, и вот мне приходилось откладывать деньги с завтраков, которые давали родители в школу, накопить, чтобы поехать в интернет и попытаться какую-то информацию выдернуть. Я там нашёл информацию – адрес, что есть такой Звёздный городок, что есть ЦПК и даже имя и фамилия руководителя. Я буду рассказывать, наверное, смешные вещи, но у нас сегодня неофициальная беседа, поэтому: я написал письмо, как, знаете, на деревню дедушке, в чистом виде, ну просто вот адрес есть, взял бумагу написал: «Прошу объяснить, что, куда поступать, я желаю...», конверт там отправил, не знаю, куда это письмо дошло. Ну т.е. я начинал с самого нуля, не знал вообще ничего и по сути пробивал лбом гранитную стену. Первое время я начал собирать вообще всю информацию: я ехал на трамвае, проезжая газетный ларёк, киоск, видел где-то там краем глаза фотографию, похожую вроде как на Гагарина, на Королёва или на какую-то ракету, я выбегал на остановке, возвращался, могло денег не хватить запросто на газету, я читал, если хватало – покупал, собирал вот эти вырезки, там какая-то общая информация ни о чём, но тем не менее я по крупицам хотя бы что-то, для меня было не известно ничего. И ключевым переломным моментом получился, во-первых, многие жители Саратова не знают, что Ю.А. Гагарин учился в Саратове, он там учился в индустриальном техникуме, он там ходил в аэроклуб, и впервые вот поднялся в воздух, прыгал с парашютом и потом он приземлился в Саратове, это была не совсем штатная посадка у него, он должен был приземлиться в районе Казахстана, там же где и взлетал, но приземлился в 30 км от Саратова – так знаковое совпадение. И вот как раз на месте посадки 12 апреля устраивали праздник. Я краем уха услышал, что есть автобусы, которые идут из центра города на это место посадки, там в 7 утра они отправляются. Проснувшись в 5 утра, добрался до этих автобусов, выяснилось, что автобусы эти официальные, полные генералов. Пришлось залезть на заднее сиденье, там, знаете, как в дурацких фильмах это всё. Залез, я будучи школьником, спрятался втихую, доехал до места приземления Гагарина. Там, действительно, праздник, там я впервые увидел космонавтов – для меня это уже было достижение. Вот когда А.А. Леонов был приглашён, я его увидел, там всего метров 500 до меня, и вот он космонавт. Не слышно ничего. Вот, я поучаствовал, для меня это было грандиозное впечатление, и там прыгали парашютисты, показательные прыжки. Я понял: надо поэтапно, шаг за шагом, т.е. большое дело начинается с первого шага, нужно всегда уметь – это на будущее уже совет желающим, что любое большое дело нужно по ложке, по шагам, маленькими кирпичиками строить фундамент своей будущей карьеры. Я понял, что надо хотя бы с парашютов начать. Увидел, где парашютисты приземляются, нагнал их, прямо застал врасплох, они там все в стропах, я: «Разрешите обратиться: где, как, что? Вот желаю...» Мне сказали: пожалуйста, вот есть аэродром Дубки, по выходным занятия. Выяснилось, что до этого аэродрома там мне тоже опять надо вставать по выходным в 5 утра, там единственный автобус, который мимо проходит, надо успеть заскочить. Я начал ездить на этот аэродром: сначала теоретические занятия, потом практика, готовили очень серьёзно, просто чтобы 1 раз прыгнуть с парашютом.

Сергей Ивановский. Сколько стоило?

Святослав Морозов. Стоило это минимум, я помню, ну по тем деньгам, я просто помню эту цифру – 200 рублей, но 200 рублей тогда, это не надо сейчас сравнивать, это серьёзные были деньги. Т.е. проезд на автобусе стоил 1 руб. 50 коп., условно говоря – ну вот можно попробовать...

Сергей Ивановский. Пропорцию вычислить?

Святослав Морозов. Да. 200 рублей, причём надо было собрать кучу документов, страховку оформить обязательно, сдать все зачёты, т.е. это занимало всё лето. И вот представьте моё чувство и разочарование, что в итоге я так и не прыгнул с парашютом, пройдя всю подготовку, всё лето каждое утро. Не прыгнул – меня не допустили, потому что не хватил одной справки, анализа, простите, мочи, что ли, формальность абсолютная для прыжка с парашютом. Сейчас, когда можно: платишь деньги, и можно поехать прыгнуть... Но я сразу хочу обратиться, т.е. на тот момент для меня это была трагедия: т.е. я всё прошёл, заплатил деньги, и меня не допустили, а это был конец августа, был крайний день, когда была возможность. Я был расстроен, но недолго, потому что как раз все ребята, которые со мной готовились, полетели прыгать с парашютом, и один приземлился – открытый перелом, т.е. несмотря на всю подготовку, ребята толковые, всё делали – это к тому, что будущим космонавтам: есть интуитивное желание вот так же, что надо прыгать с парашютом – не обязательно. Я вот, рассказывая сегодня, волей-неволей буду ссылаться на свой опыт, потому что как иначе? Нужно понимать, что мой опыт – это не образец для подражания ни в коем случае. Я сделал что-то случайным образом, например, правильно, верно и прошёл по кратчайшему пути, скажу: попасть в 25 лет в отряд – это очень быстро, т.е. средний возраст, в принципе, сейчас озвучивается – это 30 лет, 35, это, действительно, средний возраст, но в 25 – это очень быстро, поэтому мне повезло, ну и я много усилий приложил для этого. Но при этом мой опыт это не образец, я сделал много... т.е. с парашютом не обязательно уметь прыгать совсем, во-первых, это травмоопасно, и сразу можно сказать будущим космонавтам, главный совет, один из – это, в принципе, оберегать себя от всякого экстремального спорта. Многим кажется, что космонавты – это экстремалы, это такие парни отважные, которые на грани идут аж в космос, т.е. они как бы логично продолжают всю эту историю с парашютами, со всякими экстремальными парашютами – лыжи, мотоциклы... Ни в коем случае, т.е. это принципиально разные вещи, это принципиально разный склад психики, т.е. экстремалов в космонавты не берут. Экстремальным спортом, психологи считают, что... ну опять же, горными лыжами многие занимаются, это в определённых рамках, это никаких вопросов. Т.е. когда ты космонавт – это люди, которые сами себя воспитывают, и потом их учат идти на обдуманный риск, где соблюдены все техники безопасности, т.е. риск всегда присутствует, но он осознанный, и это нельзя путать с идиотизмом, извините.

Сергей Ивановский. Ну т.е. когда человек хочет получить какие-то острые впечатления от прыжка, на велосипеде, там, на мотоцикле, там, на чём угодно, на горных лыжах – там риск есть, но человек должен быть холоден, как бы, он не должен стремиться к риску, получается?

Святослав Морозов. Совершенно верно. Вот опять же, у тех, кому кажется... вообще самый коварный вопрос, который задают в т.ч. и на отборочных комиссиях, простой: зачем? Вот зачем ты хочешь в космонавты?

Сергей Ивановский. И что люди отвечают?

Святослав Морозов. Отвечают все по-разному.

Сергей Ивановский. Например?

Святослав Морозов. На этот вопрос есть ответ, условно говоря, правильный, тут в двух словах, опять же, не скажешь, но тут радикально отличается от того, что многим кажется... Вот тем, кому кажется сразу, что в космонавты идти нужно, потому что это круто, это экстрим, это адреналин, это можно сделать крутое селфи...

Сергей Ивановский. Селфи из космоса, да?

Святослав Морозов. Ребята, даже не думайте. Не за горами тот день, надеюсь, наверное, когда будут частные коммерческие какие-то кратковременные полёты, и там будет сделано этот как раз для экстремалов, для любителей острых ощущений. Профессия космонавта – это очень бытовая, рутинная работа, которая ближе к работе научного лаборанта, электрика, сантехника, системного администратора – всё вот это вот в одном флаконе, всё это в одном помещении. Вот можете представить, попробовать приблизительно, как это выглядит. Т.е. это работа такая мужская, что касается выходов в открытый космос, так это вообще работа чисто монтажника-высотника, скажем так, где надо крутить болты, гайки, что-то там... физический такой труд. Поэтому сразу тем, кому хочется в космонавты прикола ради – даже не думайте.

Сергей Ивановский. Ну вот я перебью: ты, будучи мальчишкой ещё, ты понимал, что это серьёзная такая штука, или... что тобой руководило? Я думаю, что, наверное, не понимал?

Святослав Морозов. Конечно, понимание было совсем другое, но вот мечтают в космос с такими целями в 6-8 лет, когда совсем дети маленькие: «я построю ракету, сам полечу на Луну» – это всё мило. Я в том возрасте, наверное, не мечтал, я, честно, не помню, т.е. я уже это начал в сознательном возрасте, извините, когда... у меня, на самом деле, много было причин, что к этому подвело, но одно из таких сильных впечатлений: я помню, смотрел фильм документальный про станцию «Мир», это было не просто – во-первых, про станцию хорошо рассказывали: станция «Мир», которая в советское время ещё была создана, запущена, и потом в суровые 90-е годы существовала, тяжело, но тем не менее развивалась, и там новые модули появлялись, и несмотря на весь кошмар, который происходил у нас в стране и в отрасли в частности. Т.е. те, кто... вот так на секунду отвлечёмся: космонавтика, как отрасль, базируется, это как вершина пирамиды, которая стоит на медицине, Министерстве обороны, промышленности, образовании, вот это остриё копья, скажем так. Соответственно, в советские времена у нас медицина, образование, армия, промышленность – всё это развивалось, и лучшее шло в космонавтику, безусловно. Вот в 90-е годы вся эта картина практически наоборот развернулась – у нас что происходило с армией, с наукой, с промышленностью, многие помнят. Космонавтика втройне получила удар по нескольким направлениям. Короче говоря, я помню, смотрел фильм про станцию «Мир» со слезами на глазах, т.е. там рассказывали, что она шикарная, уникальная станция, как там интересно, и её сейчас придётся топить, потому что нету денег, как продолжать – ну это всё так эмоционально было ... Меня вот это впечатлило, я понял, что хочу просто этим заниматься. И вот это было, кстати, очень верно, я тогда, наверное, не понимал: в идеале, к сожалению, сегодня это не так, но в идеале работа космонавта – это веха, это кратковременный период жизни инженера. Ну вот для примера, может быть, лучше будет понятно: есть профессия историка-археолога, который большую часть работы проводит за столом, изучая документы, но иногда выезжает куда-то на раскопки на полигон, в поля, в Египет там куда-то, условно говоря. Т.е. вот эта дальняя кратковременная командировка, где вот он выполняет тяжёлую рутинную работу, собирает материал, потом его возвращает опять в лабораторию и может годами, десятилетиями опять проводить...

Сергей Ивановский. Анализировать.

Святослав Морозов....анализировать, работать с документами. Вот в идеале похожая история происходит в жизни инженера ракетно-космической техники – когда ты становишься инженером, ты создаёшь технику, и она определённом этапе возникает необходимость её эксплуатации, как конечного пользователя, в режиме, в условиях её реальной эксплуатации.

Сергей Ивановский. Ну т.е. и получается, что вот тебя замотивировало именно какая-то... мне кажется, что не только фильм?

Святослав Морозов. Ну конечно, это как такая... критической, может быть, массой сработала капелька. Это была череда факторов. У каждого своё, у каждого своя мотивация. Я сразу хочу сказать: кому кажется, что космонавты – это штампованные люди, все равны, как на подбор, по медицине в соответствии с медицинским атласом, где идеальные все пропорции, всё, идеальное здоровье, одинакового роста, веса – вот посмотрите на меня, вот есть худые, как я..

Сергей Ивановский. Есть толстые, как я....

Святослав Морозов. Да, я предвосхищу вопрос, потому что это уже проходил: вешу я 80 кг, рост у меня 170 см. Для роста 170 см считается, что оптимальный вес 70 кг, я вешу 80 кг. Со школы как весил 80, так и вешу. Через камеру кто будет смотреть, я это проходил уже неоднократно: знаете, во время подготовки там журналисты иногда пробегают, что-нибудь снимут краем, и даже опомниться не успеешь, покажут – на следующий день меня уже врачи с вилами и с пулемётом встречают с весами: «Ну-ка срочно, ты куда – у тебя лицо в телевизор не помещается». Так что, ребята, вес для космонавта максимальный 90 кг, кому интересно.

Сергей Ивановский. Ну т.е. как дальше твоя судьба складывалась: ты... на парашюте у тебя тогда прыгнуть не получилось – что дальше пошло? Ты поступил туда.

Святослав Морозов. Да, я закончу, что космонавты все разные, вот у меня есть свой опыт, который мой, но это не обязательно его повторять, у каждого космонавта – можно почитать биографию, всё это есть – видишь, что каждый проходил по своему пути, поэтому тот, кто захочет, не привязывайтесь конкретно, у вас будет тоже что-то своё обязательно.

Космонавты вот все разные по росту и по весу, по характеру все абсолютно разные, нет ни одного одинакового. Ну есть какие-то похожие черты, понятно, кто-то вот любит рыбалку, кто-то любит качать штангу – так же, как в среднем любые случайные люди на улице, если взять 40 человек...

Итак, я про себя на парашютах – мы остановились, да? С парашютом прыгнуть не получилось, я на секунду, конечно, расстроился, но недолго, потому что вот это перелом, и прочее – я понял, что нужно идти дальше. Я всех просто опрашивал, начиная с родителей, учителей, всех более-менее авторитетных людей, подходил и спрашивал: «А вы не знаете, как в космонавты берут, где?» Все чесали голову в лучшем случае, 90% начинало ржать, просто: «Ха-ха-ха, ты куда?» Но некоторые чесали голову, задумывались. Ну и так потихоньку, ниточка за ниточкой, мытьём да катаньем, т.е. какая-то информация начинала попадать, и папа мне сказал самую ключевую на тот момент вещь: что космонавты – дело хорошее, но надо в любом случае заканчивать институт, технический, в космонавты навряд ли без высшего образования пустят – это дело обязательное.

Хорошо. Институт технический у нас в Саратове был Саратовский политех, СГТУ, сейчас его назвали именем Гагарина, кстати говоря. Был ещё СГУ, где был физфак, ну и есть до сих пор, мехмат. И я начал готовиться к поступлению в институт – осваивать математику, физику про полной программе, потому что требований я не знал, что именно, не знал, надо делать по максимуму. Получилось найти разные курсы, я ходил на все, т.е. нормальные люди ходят 2 раза в неделю, я ходил 7 дней в неделю, потому что там были ещё бесплатные курсы, которые шли по выходным, очень сильно мне помогли. Я ушёл в это с головой – математика, физика – настолько, что просто, я помню, ехал в автобусе по дороге на занятия и книжку, математический сборник Сканави...

Сергей Ивановский. Да, известный, конечно, мы тоже все читали.

Святослав Морозов. Все технари через это проходили. Я вот этот Сканави сидел и читал, как художественную литературу – логарифмы, помню, там такие вот эти многоэтажные, я их уже в уме просто... Читал, как люди читают художественные книжки, без задней мысли, просто ехал и ехал, и вот тут дядя, знаете, как в кино или в романах Булгакова получилось – дядя в шляпе чёрной и в чёрном плаще на соседнем кресле сидел, говорит: «Молодой человек, я, конечно, извиняюсь, я впервые вижу, чтобы молодой человек читал сидел такие вещи». Ну, слово за слово, и я тоже без задней мысли по привычке и его спросил, говорю: «Да, вот я читаю готовлюсь, а вы не знаете, как в космонавты берут?» Он сказал: «Знаю». Это был первый человек вот так вот, который сказал: «Да, знаю: есть МФТИ, там есть факультет космических исследований, его заканчивали несколько космонавтов». Он, оказывается, там учился, потом вылетел, и т.д. Он говорит: давай. У меня так рот открылся, я даже и не понял, как так, т.е. я получил самую нужную информацию. Дальше оставалось дело техники – я нашёл путь, как... что такое Физтех начал уже узнавать, оказалось, туда очень сложно поступить, во-первых, Физтех – это лучший наш вуз по терфизике, это лучший, я думаю, в мире, в самом деле. Но делать нечего – надо поступать. Начал готовиться туда, т.е. ушёл ещё глубже с головой, познакомился с ребятами, выяснил, что у нас в Саратов приезжают специальные программы от этого института, которые заранее, т.е. вступительные экзамены летом проводятся, а они заранее в марте проводят олимпиаду, если ты олимпиаду сдал, то ты без экзаменов уже принимаешься. Вторая олимпиада в мае, т.е. есть несколько попыток, потому что поступить реально очень тяжело. Я начал поступать, там своя история получилась – что на первой олимпиаде я сдал хорошо математику, 9 баллов, физику провалил. Всё, математика сдана, давай долбить физику. В конце концов, когда... т.е. это был уже выпускной класс, 11 класс, я плюнул – там речи не шло про последний звонок, про всякое это, какие-то выпускные – всё это прошло мимо меня, потому что я каждый день ходил на подготовительные курсы, до 2 часов ночи дома что-то решал, в 5 утра... я ещё волею случая узнал, тоже к нам в школу приезжал психолог, читал лекции, ну просто лекции читал школьникам, назовём, сейчас это модно, про мотивацию. Тогда этого не было ничего, мы его слушали внимательно. Он тоже потом давай вопросы задавать: «Дети, а кем вы хотите стать, как?» Все молчат. «Ну есть кто-то?» Он начал рассказывать, как он хотел быть психологом, поступал 5 раз, его на 4 раз уже мама в дверях не пускала, а он выпрыгнул в окно, сломал 2 ноги, год отлечился и на 5-ый раз поступил, потому что он хотел быть психологом. Я думаю: «О, это по-нашему! Ноги ломать не надо, но настойчивость достойна уважения». И вот полный зал школьников, нас человек 200 как раз, он спрашивает, все молчат. Я говорю – ну а что мне терять? – «Я!» Смешно было тогда – говорю: «Вот, хочу в космонавты». Все опять: ха-ха-ха, конечно. А он тоже без задней мысли: «Да, я вот знаю, что космонавтам нужно плаванье» . Первый человек, вот мы дальше сейчас дойдём, что у нас информация какая о наборе, что есть в интернете – про плаванье нет ни слова. И мне тогда этот психолог сказал: «Знал я одного парня, который хотел в космонавты, он приезжал каждый год на море и плавал километр, километр туда и обратно». На самом деле вот сейчас уже оглядываюсь: это, мягко говоря, странная идея – в море километр, не надо так делать, но меня впечатлило, я думаю: плавать. Моря нету – надо найти бассейн. Нашёл бассейн, опять же там, как обычно, чтобы подешевле была возможность, в 5 утра в воскресенье бежишь с бассейн, потом после этого на подготовительные курсы. Т.е. вот у меня почти 2 года, плюс дополнительно спортом заниматься. Я как-то полюбил отжимания, я помню, на тот момент тоже ставил себе всякие цели, отжимался 200 раз.

Сергей Ивановский. Нормально, у нас, мы на каратэ занимались когда, у нас была такая тренировка – всё по 200 надо было сделать и как можно быстрее: пресс 200, спина 200, ноги 200, отжимания 200. Я начинал с тренером, я мог делать 200 ноги за один подход, но не мог делать 200 раз отжимания. 200 отжиманий – у меня сколько-то там по 30 раз, пауза, там ещё сколько-то...

Святослав Морозов. Т.е. несколько подходов.

Сергей Ивановский. Да, а тренер у меня, значит, делал 2 по 100. Ну он-то не сильно напрягался, но 200 раз – это уважительно очень да!

Святослав Морозов. Вот в том-то и дело, что, видите как, я не понимал, что конкретно нужно, никто этого не знал, поэтому я просто по максимуму делал, что могу, насколько сил хватало. Ну вот полюбилось отжиматься, как-то подтягиваться – тоже и подтягивался, и всяким другим спортом пытался заниматься. Я не знал, что требуется, поэтому... Вот сегодня мы дойдём обязательно до этих, до конкретики, до физподготовки и об этом поговорим, потому что вот вся информация, которая есть в интернете на этот счёт, она вся неверна.

Сергей Ивановский. Неконкретна, короче.

Святослав Морозов. Неконкретна, что делать, непонятно. Ну к этом дойдём.

Сергей Ивановский. В итоге в универ-то московский получилось?

Святослав Морозов. Да, в итоге я приехал поступать на Физтех, выяснилось, что ту олимпиаду, которую я сдавал математику, это неправда – там ошибка прошла, тогда всё это через интернет, интернет был на педальной тяге, неправда – математика у меня незачёт. В общем, на Физтех там целая история, но это меня уже не так волновало, потому что я для себя один критерий выбора вуза: вот Физтех закончило 3 космонавта – это шикарно, для меня это было очень здорово, но когда я уже приехал, выяснилось, что есть ещё Бауманка – съездил туда, но там иногородним общежитие не давали, его на тот момент закончило 8, по-моему, космонавтов – это уже, но есть ещё институт МАИ, Московский авиационный, его закончило 22 космонавта, это самое большое, там прямо на входе в приёмной комиссии висел большой стенд, что космонавты учатся у нас, и т.д. Я понял: всё, мне туда. Я в МАИ, поступаю без проблем, потому что всё-таки после физтеховской подготовки было не так сложно. Поступаю в МАИ и, соответственно, 6 лет я учился в МАИ на аэрокосмическом факультете, на специальности «космические аппараты и разгонные блоки». На 4 курсе у нас открылась новая кафедра под названием «Эксплуатация ракетно-космической техники». Когда она открылась, объявление в деканате висело маленькое, я поинтересовался, что такое – вот новая кафедра, эксплуатация. Я как-то понял, что космонавты как раз занимаются эксплуатацией, космонавты технику-то не производят, не проектируют, у них задача – её именно эксплуатировать грамотно. Правильное было...

Сергей Ивановский. Решение?

Святослав Морозов....мнение, да, решение. Я обратился в деканат, говорю: «Новая кафедра – моно переводиться?» - «Да». Перевёлся, у нас началась учёба с 4 курса, там кафедра состояла из 3 человек: я, как студент, наш профессор Родченко В.В. и зав. кафедрой, который по случайному совпадению оказался главой Роскосмоса. Я тогда этого даже не знал, т.е. выяснилось: А.Н. Перминов, который на тот момент глава Роскосмоса, т.е. эта должность – это царь и бог в этой отрасли, он по своей личной инициативе на базе нашего института организовал новую кафедру, стал формально, конечно, заведующим, потому что у него своя работа, и мы его за всё время учёбы видели 2 раза, он там приезжал на официальные мероприятия. Ну в общем, началась эта новая учёба, эксплуатация – это совсем другая история, нас возили на Байконур, я помню, мы там участвовали в разных конкурсах, там пришлось целый месяц делать доклады, специально выступать на конференциях, я там занял призовое место, старался, потому что призом была возможность поехать в ЦУП и в прямом эфире задать вопрос космонавту. Это для меня было уже, в принципе – жизнь удалась. Просто хочу...

Сергей Ивановский. Короче, вы мечтательный человек?

Святослав Морозов. Тут знаете, как: я мечтательный в этом плане... определение с подвохом – можно сидя на диване мечтать...

Сергей Ивановский. Можно сидя на диване мечтать

Святослав Морозов....вот о чём речь. Я хочу донести, что мечты нужно активно реализовывать, и глобальные, казалось бы, невозможные мечты, т.е. на тот момент это было, вот ключевое, что мне говорили: «Это невозможно! У тебя должно быть идеальное здоровье – а оно у тебя идеальное, мальчик?» Ну, как-то, наверное, не очень, я там что-то вот тут болел...

Сергей Ивановский. Нет, вот я скажу так про мечтательность: очень многие люди – про тех же вот, сейчас многие посмеиваются над всякими лекциями, курсами про мотивацию и прочее, и везде речь идёт, так я смотрю, вот резюмировать, что мечта должна быть каким-то мотиватором для какой-то определённой деятельности. Но в твоём случае получается так, что то, о чём ты мечтал, это было прямо мотиватором, чтобы ты прямо это всё реализовывал, и ты, и ты там куда-то бежал, получается, делал чего-то.

Святослав Морозов. Всё верно, я к этим всем курсам современного отношусь с настороженностью, там разные есть люди, разная информация, и всем тоже, кто хочет идти по этому пути: нельзя слушать всех подряд, нужно искать всё-таки людей знающих. Всё проще – знаете, как говорится: вижу цель, не вижу преград, условно говоря. Вот цель – шаг за шагом делаешь, там как получится.

Сергей Ивановский. Ну тут речь уже о 4 курсе, это получается, тебе где-то там 22, 21, наверное, да?

Святослав Морозов. 20, наверное, я закончил институт в 21-22 так, да.

Сергей Ивановский. Ну и получается, а в 25 тебя зачислили в отряд? Что ты ещё делал, чтобы в отряд попасть?

Святослав Морозов. С 4 курса я так же ходил в бассейн, потому что продолжал, надо было поддерживать форму. Я помню – тоже поставил себе небольшую цель: в Саратове река Волга шириной 3 км 300 м. Ну я для себя поставил – проплыть 3 км. Надо сказать, как-то это быстро получилось, не почувствовал я удовлетворённости от выполненной задачи – решил: 5 км. 5 км уже так подольше, в итоге проплыл я 5 км за 2 часа 20 минут. Кто спортом занимается – это цифра ни о чём, т.е. для спортсменов это...

Сергей Ивановский. Ну вот я, как любитель, я понимаю, что долго, да.

Святослав Морозов. Я тоже как любитель, т.е. я занимался только для себя, без каких-то секций.

Сергей Ивановский. Я помню – я бежал сколько там, 30 км 3 с лишним часа, это тоже не рекорд – так решил, но я помню, что это было долго и тяжело. 5 км, 2 с лишним – ну тоже.

Святослав Морозов. Да, в воде 2,5 часа почти провести – я просто вышел оттуда, понял, что ОК, достаточно, галочку поставил. Забегая вперёд: плаванье космонавтам, действительно, очень нужно, мне это очень помогло, с плаваньем очень полезно дружить. В принципе, в жизни это штука полезная, плавать даже для себя, регулярно – это всегда хорошо. Так вот, там же на 4 курсе плаванье, учёба, и опять же, я начал, тут я хочу подчеркнуть: учёба в МАИ, где уже реально работают специалисты, профессора высочайшего уровня, которые – вот она, вся ракетная техника, образцы, какие-то образцы, летавшие в космос, какие-то с РКК «Энергия» привезены со времён нашей лунной программы, и т.д. Казалось бы, это уже альма-матер, и там люди должны знать всё. Я всех аккуратно, т.е. не надо думать, что я, как бешеный фанатик, бегал каждый день: где космонавты? Аккуратно там при случае просто спрашивал: а вы вот не знаете? Мне сказали одно: мы не знаем, во-первых, никто точно не знал, как обычно, но знают, что есть РКК «Энергия» - это ракетно-космическая корпорация «Энергия», где есть отряд космонавтов, куда нужно устроиться инженером, желательно в хороший отдел, близкий к непосредственной деятельности, потому что РКК «Энергия» - это большое предприятие, градообразующее. Чтобы устроиться в хороший отдел и вообще иметь хорошие перспективы, надо красный диплом. Ну я понял: появилась новая задача – красный диплом. Надо сказать, что я учился, мягко говоря, не отлично, старался, конечно, не запускать каждый предмет, сдавать получше, но потом надо было красный диплом – я, во-первых, все остальные, что оставались, предметы сдавал на отлично, и пришлось пересдавать...

Сергей Ивановский. Тройки там или четвёрки?

Святослав Морозов. У меня одна тройка была...

Сергей Ивановский. Ну, четвёрки, получается.

Святослав Морозов....и куча четвёрок, да, пятёрки, четвёрки. Вот все их пришлось пересдавать, договариваться, и получил в итоге красный диплом именно для этого. Дальше получилось, что к нам пришёл профессор Олег Семёнович Цыганков, преподаватель, это был уникальный случай, т.е. это вот, наверное, самое главное везение в моей жизни – О.С. Цыганков. К сожалению, такие фамилии неизвестны, а должны быть – это человек, который долгое время был начальником, и, проще говоря, человек, который своими руками делал всё, что у нас происходит в открытом космосе. Ну вот первый выход Леонов совершил давно, т.е. без участия, а дальше активно началась работа космонавтов снаружи станции, т.е. чтобы вы понимали – многим кажется, что космонавты живут в таком режиме, что вот ты захотел, надел скафандр и вышел в космос, что-то поделал... вот в фильмах, был недавно этот «Салют-7» - там, опять же: вот они внутри что-то общаются: «Надо выйти, там молотком постучать», следующий кадр – они уже в скафандре, стучат молотком. Я сейчас фильм комментировать не буду, мы отвлечёмся, просто это многим кажется, что космонавт... это не так, выход в космос – это чрезвычайно сложная процедура: по сути, скафандр, вот он здесь нарисован, понятно – выходной скафандр «Орлан», это отдельный космический аппарат, который может в течение, там, максимально расчётное – 9 часов, существовать автономно от станции. Т.е. ты превращаешься в отдельный космический летательный аппарат, ну так если для понимания. Нужно пройти процедуру шлюзования, нужно подготовить оборудование, каждый выход – это серьёзнейшая работа, к которой готовятся на земле, может готовиться года 1,5, десятки, а то и сотни специалистов, под каждый выход, бывает, создаётся своё новое оборудование, специальные инструменты, каждый выход нумеруется, т.е. это отдельное событие, там иногда даже праздники празднуют – юбилеи какого-то знакового выхода. Вот на «Мире» была серьёзная работа, когда строили долго ферму «Софора», до сих пор вспоминают и отмечают даже юбилейные даты. Т.е. выход в космос – это очень серьёзное дело, есть космонавты, которые летали, но не выходили, выйти – это... И соответственно, на Земле... я могу много рассказывать про выходы, но у нас сейчас тематика другая. На Земле проходит отдельная подготовка длительная, и занимается этим отдел на РКК «Энергия», отдел 293, и вот О.С. Цыганков долгое время возглавлял этот отдел, строили они с нуля, всё, что делается у нас по сей день в открытом космосе – это его заслуга. Плюс он доктор наук, стал учёным, и уже принял решение заниматься преподавательской деятельностью, т.е. нам повезло, что Олег Семёнович пришёл к нам в институт и начал читать лекции. Вот год он у нас читал, я могу сказать, что за год... это я, если что, забегая вперёд уже, отвечаю на вопрос, что у нас вот здесь пишут, что профильных вузов для профессии космонавта нету, т.е. у нас нету вуза, где на входе было бы написано, знаете, как «Школа милиции» - «Школа космонавтов». Есть ЦПК – это другое, это уже подготовки, а учебного заведения как бы нет. Всё-таки есть, я считаю, по крайней мере, я за свой институт могу сказать: МАИ, аэрокосмический факультет, где есть разные специальности, специализации, но уже во время обучения нас возили в т.ч. и на космодром Байконур, в т.ч. и на все предприятия, на все... в ЦПК, и нас-студентов учили инструктора в ЦПК, и казалось тогда: ну что, мы студенты, как бы, программа упрощённая, космонавтов-то учат по-серьёзному – по факту потом оказалось, что то же самое, т.е. что студентам читают, примерно такого же объёма, по крайней мере на этапе общекосмической подготовки читают и космонавтам.

Итого, учитывая удачную возможность личного знакомства с Олегом Семёновичем, я в него вцепился, как клещ: я хочу на «Энергию», хочу куда это... Он стал моим научным руководителем, дальше я под его научным руководством диссертацию писал, в аспирантуре учился. Ну в итоге я попал в РКК «Энергия», в отдел обеспечения выходов в открытый космос, это называется ВКД – внекорабельная деятельность, отдел 293. Отдел 293 входит в структуру 29-ой службы, вот 293 – это выходы, 292 – это внутрикорабельная деятельность, а 231 – это отряд космонавтов, т.е. на тот момент попасть в отряд космонавтов де-юре, как бы со стороны, это просто перейти из одного отдела в другой, т.е. я потихоньку-потихоньку подбирался. Ну и дальше проходил медкомиссию, сначала стал водолазом-испытателем 5 категории, потому что у нас для того, чтобы тренировать космонавтов в открытом космосе, там главный фактор космического полёта – это невесомость, а тренировать полновесно невесомость вот здесь на Земле невозможно, нужно что-то придумывать. Есть разные способы, в т.ч. под водой: космонавтов в гидролаборатории погружают под воду, обеспечивают нулевую плавучесть и тренируют выходы в открытый космос. Космонавты в скафандре, погруженные под воду, беспомощные, как котята, т.е. их надо привести к станции, прикрепить, дать в руки инструменты, ну и дальше они уже самостоятельно начинают работать – для этого нужны водолазы. Вот я стал водолазом-испытателем, инженером-испытателем, как следствие, и работал, дальше проходил медкомиссию, написал заявление в отряд, ну и был зачислен в отряд в ноябре 2010 года.

Сергей Ивановский. Ну и готовился сколько-то лет, получается так, да?

Святослав Морозов. Да. Подготовка в отряде от момента зачисления до полёта – это опять же важный момент – в среднем занимает на сегодняшний день 10 лет. Это очень хорошая цифра, т.е. дорогие друзья-будущие космонавты, первое, что нужно понимать: когда вот сейчас идёт открытый набор, кричат, что космонавтом может стать любой, добро пожаловать, пройдёшь отбор – полетишь в космос, полетишь на Луну... – стоп-стоп-стоп, это, конечно, хорошо мотивирует, как рекламный ход работы, но нужно здраво понимать, что выбор этой профессии – то именно выбор масштабом с жизнь, нельзя, по крайней мере пока, взять и стать космонавтом на полгодика – пойти, что-то там поучить, слетать в космос, вернуться. Вот есть сериал такой – «Теория большого взрыва», популярный, там есть как раз момент, где один из героев занимается как раз наукой...

Сергей Ивановский. И его посылают неожиданно в космос.

Святослав Морозов. И неожиданно вдруг он получает телеграмму: а я в космос лечу. И летит. И вот так вот это воспринимают со стороны, что это так происходит, что... В идеале – я забегаю далеко вперёд – оно так и должно быть , вот полёты в космос для инженеров такими и должны – когда ты на Земле работаешь, потом летишь в космос, работаешь с техникой в условиях невесомости, в условиях космического полёта, возвращаешься и полученный опыт применяешь дальше на производстве для дальнейшего развития нашей пилотируемой космонавтики. К сожалению, сейчас это не так, у нас космонавты сейчас – отдельный отряд, и там есть ряд сложностей, но не будем пока об этом. Поэтому главное просто, что нужно понимать – это выбор масштабом с жизнь.

У меня ушло 10 лет, чтобы зачислиться, я попал в отряд в возрасте 25 лет. Со мной в группе одному человеку было 42, который точно так же, как и я, начал проходить отбор после института и проходил отбор, проходил именно медкомиссию, раньше... вот мы сейчас вынуждены будем оговариваться постоянно: старая система, новая система, т.е. раньше была одна система отбора, сейчас всё принципиально по-другому, но раньше была возможность в отряд проходить спокойно многие годы, наоборот даже стимулировалось со стороны корпорации никуда не торопиться. Врачи не любили, когда ты торопишься, подход у врачей был совсем другой – они наоборот, отбором занимался Институт медико-биологических проблем, т.е. они кроме формального отбора занимались ещё и наукой, они на тебя смотрели, как на предмет исследований. Им интересно было смотреть, естественно, в динамике, т.е. прийти взять у тебя анализы, понять, годен ты, не годен – это одно, а посмотреть, что ты годен, но на грани – а давай-ка подождём и посмотрим, куда эта грань качнётся, и ещё разберёмся. Из-за этого... эта система тоже складывалась годами, из этого целая наука, важные открытия потом совершались. Т.е. раньше инженеры спокойно медкомиссию проходили если люди за 3 года, это прямо считалось моментально, т.е. медкомиссию ты проходил поэтапно, до первого промаха серьёзного, когда у тебя одно хорошо, другое хорошо, потом бац: знаешь, надо зубы подлечить. Ну, зубы ладно, давай ещё посмотрим: ты знаешь, вот у тебя носовая перегородка, надо будет её выпрямлять – это операция, это потом период восстановления, поэтому давай-ка делай операцию и к нам вернёшься через год. Ну, обидно, конечно, но что делать – человек спокойно возвращался к работе и продолжал работать инженером, выбирал время, договаривался, делал операцию, восстанавливался, никуда не торопясь, потом приходил и дальше проходил медкомиссию.

Нужно сказать, что процесс этот в любом случае неприятный и, как бы, несправедливый для многих, потому что много бывало случаев, когда ребята, например, им нужно было исправить перегородку. Исправляли перегородку, на следующий год приходят – находят какую-то кисту в придаточных пазухах, надо убирать кисту. Убрали кисту – находят что-то ещё. И потом, сделав массу операций, которые, в принципе, можно было бы и не делать, в конце концов их всё равно признают негодными. Т.е. люди проходили, бывало, я знаю лично таких достаточно много, проходили годами, делали серьёзные операции – это тоже нужно учитывать будущим космонавтам, что это не так просто. Я могу сказать, что я отделался достаточно легко пока, слава Богу – мне удалили гланды, миндалины, причём тоже, чтобы вы понимали: в космической медицине есть свои особенности и своя организация, и например, гланды на сегодняшний день эти, миндалины, не обязательно удалять, их можно лечить, есть разные методики, но врачи при уже отборе, при зачислении в отряд мне открыли медицинский приказ, он, может быть, от 1960-какого-то года, но он действует до сих пор, где чёрным по белому написано, что при диагнозе «хронический тонзиллит» необходимо операционное вмешательство. При отказе от операции кандидат подлежит отчислению. Вот 2 строчки, они говорят: видишь? Операция, отказываешься – до свиданья. Ну и пришлось удалять без каких-то вопросов, без проблем. Т.е. на фоне того, что проходили остальные люди... в космонавтике, поговаривают так, что каждый частичку себя должен оставить на столе хирурга, каждый через... Ну действительно, даже если, бывает, в отряд тебя берут, казалось бы, ты полностью здоров, потом что-то вылезает, ну вот как-то так это получается, какой-то злой рок, хотя... Ну, жизнь такая, скажем, такая профессия – к этому тоже надо быть готовым. Хорошо, если только что-то одно, а бывает одно, другое, пятое, десятое, а потом всё равно тебя списывают, и дальше не проходишь. Это обидно, но через это люди тоже проходят, поэтому надо тоже учитывать, что нет никаких гарантий, ты можешь на любом этапе слететь. И в этом смысле полезно хотеть в космонавты, что ты волей-неволей развиваешься в жизни, шаг за шагом, и даже если где-то потом понятно, что ты дальше ты не пройдёшь – ну зато ты и так путь хороший прошёл, и так чего-то в жизни добился, и это можно использовать.

Ну давайте ближе к конкретике, наверное, тут так мы можем...

Сергей Ивановский. Ну да, мы самое интересно-то такое, собственно говоря, вот последнее, что я хотел ещё тебя порасспросить: т.е. ты дальше попал на 1,5 года в Арктику, правильно?

Святослав Морозов. А, ну это уже другое, это уже пройдя общекосмическую подготовку, т.е. давайте на секунду остановимся: после зачисления в отряд подготовка делится на 3 этапа – общекосмическая подготовка, это первый, казалось бы, но он самый интенсивный, это школа молодого бойца, где тебя учат всем спецтренировкам: прыгать с парашютом, летать на самолётах, выживать – то, что вы сказали, выживание в зимнем лесу, на море, т.е. считается, что космонавты могут приземлиться в любой климатической зоне, и их обязательно найдут в течение 3 суток везде, т.е. где бы ты ни приземлился, за 3 дня тебя найдут, но эти 3 дня ты обязан уметь выживать. И вот учат выживаниям в лесу, на море, в пустыне, вот сейчас вернули выживание в горах ещё – тоже полезное дело, потому что бывали случаи, когда у нас космонавты улетали в район Алтая, и в этом смысле начали готовить в т.ч. в горах. Но это уже, вот что касается общекосмической подготовки, там сдаётся огромное количество экзаменов – примерно 100 экзаменов, по-разному их оценивают, но чтобы вы понимали: она длится 2 года, за 2 года 100 экзаменов и зачётов, т.е. это в среднем 1 зачёт в неделю. Ну тут, как бы, 2 года общекосмической подготовки ты живёшь в режиме сессии, вот кто учился в институте, хорошо помнит, что такое сессия, когда ты не спишь, не ешь, экзамен за экзаменом, но она длится у студентов 2 недели, 3 недели – кто как, у космонавтов это длится 2 года, поэтому это дело непростое, и именно об этом С.А. Жуков написал книжку, мы, я думаю, к этому ещё вернёмся.

Дальше: это первый этап общекосмической подготовки, после которого наступает этап подготовки в группах специализации т.н. – это изначально название появилось в то время, когда у нас были разные специализации у космонавтов, считалось в теории, что одни полетят на Луну, другие полетят выполнять военные какие-то задачи, третьи – краткосрочные научные, и т.д., т.е. могли быть разные специализации, но особенно это было актуально, когда проводили набор под программу «Энергия-Буран», у нас когда создали наш корабль «Буран» самолётного типа, там требовались лётчики, вот у них была сильно другая программа. Сейчас специализация у всех одна – это полёт на МКС. К сожалению, у нас унификации сейчас в отряде нет. Этот этап может продолжаться, там минимально за год его проходят, но он может продолжаться 10 лет и до бесконечности, т.е. это вот этап, по сути, ожидания становится, когда тебя назначат уже в конкретный экипаж. И когда тебя назначают в конкретный экипаж, когда ты уже знаешь точно, что, условно говоря, полетит с вами американский астронавт, японский, вы уже знаете, у вас есть конкретная научная программа работ, вы готовитесь в составе экипажа, там от года до 2-2,5 иногда лет, ну и потом наконец-таки полёт, сейчас он занимает полгода, потом курс реабилитации, ну и дальше по новой можно готовиться к новому полёту. Но суть в том, что от этапа зачисления в отряд до первого полёта в среднем проходит 10 лет. Самые минимальные сроки, на которые можно действительно рассчитывать – это 6 лет, но это теоретически, а так вот на сегодняшний день в отряде у нас 26 космонавтов, из них 13 не летавших. Минимум ребята, которые были отобраны в 2012 году, они уже ждут 6 лет, остальные больше, больше и больше.

Сергей Ивановский. А что они делают в это время – тренируются, там, я не знаю, работают инженерами? Что у вас, как это складывается?

Святослав Морозов. Вот хороший вы, кстати, вопрос задаёте: работали инженерами. Вот раньше, действительно, космонавты имели возможность продолжать работу, инженерную деятельность, разнообразную деятельность. Сейчас этого ничего нет. Конечно, пытаются привлекать, действительно, чтобы занять космонавтов, привлекать на производство новой космической техники, вот сейчас у нас на «Энергии» готовятся новый модуль под названием «НЭМ» - научно-энергетический модуль, который, дай Бог, полетит в ближайшие годы, но прежде чем полетел, его надо на Земле отработать, и вот буквально на днях провели конкурс испытаний по этому, привлекая как раз тоже космонавтов, хорошая была масштабная работа. Но понимаете, раньше космонавты были в составе РКК «Энергия», космонавты непосредственно могли участвовать в любой работе, сейчас они находятся в отдельной организации, и каждый раз это организационно очень сложно, т.е. под каждую задачу... Понимаете, когда я работал инженером-испытателем, была масса случаев, когда во время работы требовался опыт человека, летавшего в космос, потому что ты вот делаешь какое-то оборудование и толком не знаешь, как его лучше сделать. Работа длится, бывает, месяц-полтора-два, потом приходит летавший космонавт, говорит: «Ребята, вы что здесь наделали? Вы понимаете, что вот это вот в невесомости, вот я открою – это всё разлетится бахромой, вот до этого будет не дотянуться, эти инструменты вообще не нужны, зачем их таскать, а это... всё не так и всё не этак, т.е. он за полчаса разносит нашу 2-месячную работу. Т.е. опыт летавшего человека, конечно, был бесценным. Сейчас это сложно, но это разговор отдельный про организацию...

Сергей Ивановский. Ну это вот обычная история, когда человек-практик сталкивается с проектировщиком., т.е. я вот, например, помню: точно так же я писал диплом, мне нужен был турникет на некий преобразователь, который должен выточить рабочий. Я нарисую что-то, принесу, он ко мне назад приходит, он взрослый мужчина, а я студент, и говорит: «Ты уж извини, дружище, но давай вот здесь перерисуй, здесь перерисуй, здесь поправь», и т.д. Т.е. это вот естественная такая...

Святослав Морозов. Понимаете, это вообще естественная нормальная производственная практика, на любом заводе есть свои испытатели: автомобильном... Сейчас у нас получается странная картина на производстве, что люди делают технику, все, кто в космос не летал никогда.

Сергей Ивановский. Ну, теоретики.

Святослав Морозов. Теоретики, да, поэтому, конечно, это ситуация сложная, но это отдельный вопрос, мы с вами сейчас давайте не будем, отвлекались. Вернёмся к тому, как стать космонавтом.

Сергей Ивановский. Про Арктику я задал короткий вопрос: т.е. в ты Арктику-то как попал вообще?

Святослав Морозов. В Антарктиду.

Сергей Ивановский. В Антарктиду, пардон.

Святослав Морозов. Я, соответственно, пройдя этап общекосмической подготовки, вместо того, чтобы ожидать полёта в космос, неожиданно улетел в противоположном направлении в сторону Антарктиды и провёл в составе Российской антарктической 58-ой экспедиции на станции «Восток», которая расположена на Южном полюсе Земли, это полюс холода, провёл там в общей сложности около 1,5 лет, из которых была 10-месячная автономная зимовка. Во время зимовки, ну это требует, конечно, тоже отдельного разговора, потому что экспедиция 1,5 года, её за 2 минуты не расскажешь, но суть в том, что станция «Восток» расположена в самом труднодоступном месте планеты Земля. Во время зимовки температуры за бортом в среднем минус 70 градусов – у нас на Марсе средняя температура теплее. Плюс там высота 3,5 км и парциальное давление воздуха примерно... общее давление в 2 раза почти ниже – 400 мм рт. ст., короче говоря, дышать там очень тяжело, жить там вообще тяжело, за бортом не просто чудовищный холод – это уже не холод, это минут 30 – минус 35 – это очень холодно, а минус 70 – это не холодно, это совсем другая уже среда, в которой нужно уметь жить и работать, привыкать и адаптироваться, это уже условия... Плюс условия полярной ночи, когда 4 месяца солнце не встаёт, ну и прочие прелести, связанные с электростатикой, всё это в замкнутой изолированной станции, к которой 10 месяцев никто не может физически ни прилететь, ни доехать, никто не может спасти тебя, ты 10 месяцев живёшь. У нас со станции МКС из космоса есть возможность срочной эвакуации так или иначе, конечно, до этого ни разу пока не доходило, слава Богу, не дай Бог, но тем не менее какая-то возможность всегда есть сесть в корабль «Союз» и вернуться быстренько на Землю. Со станции «Восток» такой возможности эвакуации нету физически никакой, вообще никак, туда даже корабль «Восток» не может сесть, потому что он у нас садится в пределах 51-ой параллели, станция на Южном полюсе, он туда не долетит при всём желании. И это получился... я туда ехал специально получить специфически опыт жизни и работы в сверхсложных условиях существования, в которых есть много общего с тем, что делают космонавты. Смотря на перспективу, если вот сейчас всерьёз начинается работа по лунной программе, где дальше, естественно, будут разрабатываться лунные модули постоянного обитания, мы тут уже... Я, надо сказать, уже 10 лет назад начинал диссертацию писать по марсианской теме, но сейчас у нас все вопросы по Марсу ассоциируют только с Илоном Маском, к сожалению, но это вообще отдельный разговор, и я это не хочу обсуждать, но так или иначе до Марса мы когда-нибудь долетим, и прежде чем туда долетим, не знаю, будет ли это при нашей жизни, опыт вот работы в Антарктиде, особенно на станции «Восток», т.е. станция «Восток» принципиально отличается от других станций береговых, опыт очень полезный для пилотируемой космонавтики. Вот я его некоторым образом получил и надеюсь сейчас его активно применять на пользу. Тут, забегая далеко вперёд, стоит сказать, что вот эта станция «Восток» у нас уникальна, например, у наших партнёров-американцев такой нету. Тот опыт, который есть у нашей страны, если его грамотно применить в пилотируемой космонавтике, это как раз опять будет то преимущество, которым мы можем играть, которого нету ни у американцев, ни у тем более японцев, китайцев и т.д.

Но это мы отвлекались, давайте...

Сергей Ивановский. Ну вот я предлагаю как раз таки перейти к тому, как стать космонавтом непосредственно. Ну т.е. мы поняли примерно, как у тебя это происходило: т.е. школа, университет, какие-то случайные встречи, которые помогли тебе в нужную сторону пойти, а вот сейчас мы имеем, допустим, человека 14-15 лет, который уже, допустим, понял, что ему неохота курить или неохота бухать, а вот ему охота, например, заняться каким-то более конкретным делом, и вот ему нужно там к какому-то возрасту, допустим, достигнуть того, что его записывают в отряд. Вот что ему надо делать?

Святослав Морозов. Да, отличный вопрос, давайте ближе к конкретике: что делать? Вот вы мне скажите, Сергей, я думаю, любой ответит: в наше время, 2018 год, молодой человек хочет стать космонавтом или хочет стать лётчиком, хочет стать кем угодно, и вообще он что-нибудь если хочет – хочет найти магазин компьютерных приставок – неважно, что он первым делом делает?

Сергей Ивановский. Ну, лезет в интернет.

Святослав Морозов. Лезет в интернет, в известных поисковиках вбивает простой запрос: «Как стать космонавтом?» Как вы думаете, сколько, вот я анализировал эту информацию, это возвращаясь к цифрам – почему у нас 300 заявлений в отряд, из них 30 правильных. Как вы думаете, сколько? Есть средства узнать поисковые данные – сколько запросов в месяц?

Сергей Ивановский. Сколько запросов там может быть? Ну не знаю...

Святослав Морозов. Как вы думаете, сколько в месяц людей подобные запросы делают? Ну просто это ваше мнение, я же...

Сергей Ивановский. Ну сколько запросов в месяц – я думаю, что не шибко популярный это запрос, не айфон там... Не знаю, ну тысячи какие-то.

Святослав Морозов. Да, это тысячи, действительно, т.е. если посмотреть динамику, получается, что в среднем в месяц по всей стране, по всему русскоязычному интернету получается 2-3 тысячи в месяц и к апрелю резкий всплеск благодаря празднику 12 апреля, по телевизору идёт информация, все вспоминают, и желающих резко в 5 раз становится больше. И каждый год картина похожая, потом падает и в среднем 2-3 тысячи в месяц. Т.е. я не хочу даже какие-то пошлые примеры приводить на этот счёт из серии того, сколько интересуются, как стать миллионером, например, или как стать красивой, девушки спрашивают – ну это миллионные запросы, сравнивать даже нельзя. К сожалению, вот отсюда те, кто организовывают набор, эту информацию, наверное бы, должны иметь в виду – что у нас интересующихся если в среднем 2-3 тысячи, известная вот эта воронка продаж, там, как угодно, что если рекламу вашу увидел миллион человек, заинтересовалась тысяча, из тысячи сто пришло, из 100 пришедших 10 купило, ну и т.д., т.е. нужно, если у нас запросов 2-3 тысячи, просто запросов, заявление...

Ну дальше давайте смотрим: ввёл ты запрос – вываливается куча статей, куча информации, действительно, очень много. Я не все их изучал, конечно, но понятно, что приблизительно они говорят об одном и том же. И нигде нету конкретной, понятной, на мой взгляд, информации, т.е. такой, которую бы 15-летний мальчик смотрит и понимает. Как вот я, как дурак, отжимался, там, по максимуму, плавал по максимуму, не зная – надо оно, не надо, что-то учился, метался методом проб и ошибок. Желательно было бы понять, сколько космонавт должен отжиматься, сколько подтягиваться, если должен вообще, знать иностранные языки, в каком объёме.

Вот первая статья, которая у меня здесь есть, распечатана для примера: первая строчка – это достаточно авторитетное агентство ТАСС, не абы что – ТАСС, это то агентство, которое в своё время голосом Левитана: «Говорит Москва, информационное агентство ТАСС сообщает, что 12 апреля...» Агентство ТАСС сообщало, и вот сейчас у нас агентство ТАСС сообщает, как стать космонавтом. Давайте пробежимся, чтобы времени много на это не тратить. Начало: «Если вы гражданин РФ, вам не больше 35 лет и вы умеете хранить государственные тайны, у вас есть шанс стать космонавтом» - ну сразу как-то начали...

Сергей Ивановский. Боюсь, я отсёкся бы уже на этом этапе.

Святослав Морозов. Да, вот это сразу... Понимаете, в чём дело: люди, которые и так робеют от дерзости мысли, что я хочу стать космонавтом, а начинают информацию изучать с чувством какого-то здравого страха, что ну кто я такой, чтобы хотеть вот к таким высотам, условно говоря. Ну давайте разберёмся. И вот с этим желанием начинают: «умеете хранить государственную тайну» - первая строчка. Я вот задумался: это что значит? Зачем это писать? Знаете: хочешь стать пожарным – вы должны уметь не изменять жене. Ну, наверное, да, это правильное дело, но почему с этого... ? Ладно...

Сергей Ивановский. Причём здесь пожарный, да?

Святослав Морозов. Да, причём здесь...? По пунктам: «1. Дождаться, когда Роскосмос официально сообщит о новом наборе» – т.е. надо сидеть и ждать, предлагает нам статья, т.е. ничего делать не надо, сидим, ждём. «До 14 июля...» – почему-то вот здесь какая-то странная: до 14 июля – ну это, видимо... Ладно, вы не подумайте, я не буду придираться, тут цель-то другая – взглянуть на это глазами молодого человека, истинно желающего... «Подать все необходимые документы по адресу такому-то. Успешно пройти космическое собеседование и вступительные тесты. Посвятить подготовке не менее 6 лет. Дождаться назначения в экипаж и полететь в космос» - не хватает конкретики.

В честь Дня космонавтики перейдём к конкретике. «К слову, сегодня совсем не обязательно быть Юрием Гагариным, чтобы попасть в отряд, требования значительно мягче, чем к первому набору. 57 лет назад космонавт должен был состоять в партии» - это вот прямо первый пункт. Первый наш космонавт гражданский Константин Феоктистов не состоял в партии, если что. «Быть опытным военным лётчиком, не выше 170 см, не старше 30 лет, обладать безупречным здоровьем и физической подготовкой на уровне мастера спорта».

Сергей Ивановский. Какого?

Святослав Морозов. Мастера спорта по шашкам, например, или что это вот? У нас космонавты не были все мастера спорта, единицы там были, но это вообще не... Т.е. понимаете, сразу читаешь на уровне – ну это требования, что были раньше, сегодня: «Сегодня политические убеждения никак не влияют на результат отбора». Я говорю: придираться не хочется, но вот сразу – зачем об этом писать, какие политические...? Ну вот вы серьёзно. А если в комиссии по приёму будет один инструктор, у которого на столе лежит фотография Сталина – он свободный человек, он имеет мнение, вот у него на рабочем столе фотография Сталина, а рядом фотография Ленина, и он при случае может свою точку зрения, почему это так, обосновать. Заходишь во второй кабинет, а там иконостас и «красный уголок», православные иконы, например, в т.ч. с иконой Николая Второго – свободный тоже человек, профессионал высокого уровня причём, имеет право. Вот они вдвоём сели за один стол в одну отборочную комиссию, выходишь ты к ним: «сегодня политические убеждения никак не влияют» - вот что, если они тебе зададут...? Ну к этому мы ещё... Зачем это просто писать, не очень понятно.

«Так путь в космос закрыт для обладателей двойного гражданства» - ну да, это правда, есть такое требование. «Что касается компактности первого отряда, она была связана с небольшим размером корабля. Ограничения по росту сохранились, но в целом современный ... уйти. Требования могут смягчиться уже после введения в эксплуатацию 5-местного космического корабля «Федерация» - ладно. «Но пока регламентирована даже длина ступни» - я, честно, когда вот это прочитал, я думал, это шутка какая-то, там, видимо, над журналистом, может быть, пошутили – какая длина ступни?

Сергей Ивановский. Т.е. это бред просто?

Святослав Морозов. Я прошёл подготовку, мне ни разу ступню, извините, не меряли. Может быть, незаметно как-то, я там как-то... втихую. Но потом выясняется, что действительно есть где-то в новых перечнях и требованиях, приказах, где перечислено, т.е. это по факту вопрос поместиться в существующий скафандр. И вот современный скафандр полётный «Сокол» имеет максимальный возможный..., и в т.ч. длина ступни, которая равна 46 размеру обуви. Хорошо, если на то пошло: бывали случаи, когда скафандр специально расшивали под конкретного космонавта – был такой астронавт Несполи, итальянец, роста 193 см, очень высокий, у него руки – специально для его скафандра делали специальные вставки. Всё это возможно, поэтому про длину ступни... хорошо, что хоть ступни, я думал...

Так, «нижней возрастной планки пока не установлено. Кандидат должен успеть получить высшее образование, проработать по специальности не менее 3 лет» - ну ладно. «За это время успеть проявить себя с профессиональной точки зрения» - хорошо, понятно, как бы, а делать-то что? «Требуется знание английского языка на уровне программы неязыковых вузов» - вот я знаю неязыковые вузы, где для сдачи зачёта по английскому языку надо было принести копчёного леща преподавателю, например. Вот у меня, например, в отряде проводили тестирование по конкретным уровням, вот у меня когда-то был Intermediate high level, красивое такое сообщение ко мне приходило на почту: ... Вот это конкретика. Что такое Intermediate high – не обязательно к этому уровню, это не очень много, но тем не менее. Пока непонятно, да. Ладно.

«Профильных вузов пока нет, но Роскосмос активно сотрудничает с МАИ, МГТУ им. Баумана и факультетом космических исследований МГУ» - я при всём уважении вот первый раз, когда это прочитал, я узнал о существовании факультета космических исследований МГУ: такой действительно есть в МГУ, занимается он немножко другими вещами, к космонавтам не имеет никакого отношения. Ладно, едем дальше.

«Есть ли шансы у гуманитариев? Да, но не в ближайшем будущем. Пока, как подчёркивают специалисты, быстрее научить инженера или лётчика вести репортаж, чем...» - в общем, пока у гуманитариев нет шансов: Ю.М. Батурин – юрист, С.А. Жуков – журналист. Вот из трёх книг, Сергей Александрович ещё и Бауманку тоже заканчивал, но проходил в отбор по спецпрограмме именно как журналист, был конкурс всесоюзный среди журналистов, там специальная программа, вот он как журналист проходил. Ну вот, соответственно, насчёт гуманитариев. Это опять же не показатель на сегодня, потому что сегодня с гуманитарным образованием крайне скептически. Вот в прошлый набор был удивительный случай, учитывая, что организация там, сами, кто делали этот набор, люди не знали, как что, какие требования устанавливать, какие-то установили, и приходили порой неожиданные люди – до самого финала дошёл парень, который по образованию актёр, с актёрским образованием, он дошёл до самого конца, он сдал все экзамены, он был полностью годен, и с ним, действительно, просто не знали, что делать.

Сергей Ивановский. Ну вот вопрос: там же всё равно нужно техническое обеспечение, работать с приборами определёнными. Я не очень хорошо понимаю, но как-то так я это себе вижу, допустим. Поэтому отсюда, наверное, технические какие-то специальности стоят в приоритете?

Святослав Морозов. Безусловно.

Сергей Ивановский. Ну или они там могут дальше... ну что вот актёр будет там на станции делать? Ну хорошо, он идеально здоров, он подходит по медицинским аспектам, психологическим аспектам, но эксплуатации оборудования он в процессе учится, изучая саму станцию, как бы, да?

Святослав Морозов. В этом вся суть, что отбор проводился впервые открыто, требования были не очень понятны, и вот в т.ч. пришёл когда актёр, вот этими вопросами задавалась сама приёмная комиссия, вот именно так же это и происходило, когда серьёзные люди задались вопросом: ну возьмём мы его, а дальше что? Ему же работать с конкретной техникой. Тут мы сейчас в другую сторону уйдём, потому что раньше отбор был открытый, но начинался гораздо раньше: прежде чем попасть в отряд, тебе нужно было поступить в профильный институт, потом закончить его так, чтобы тебя взяли на работу в РКК «Энергия», можно было не обязательно в МАИ и Бауманку, есть случаи, когда люди поступали в региональные какие-то политехническое вузы, и т.д. Сегодня командиром отряда космонавтов является Олег Кононенко, он заканчивал Самарский университет и работал в Самаре в ЦСКБ «Прогресс» - это предприятие, которое делает ракеты наши, на которых космонавты летают в космос, серьёзное предприятие, после которого он уже перевёлся на «Энергию» и продолжил свой путь в космос. Т.е. так или иначе этот отбор был многоэтапный, занимал долгие годы, ты должен был на разных этапах доказывать свою профпригодность, свою квалификацию, и если ты уже попал на «Энергию», попал в нужный отдел, проработал несколько лет, тебя лично знают люди, знают, на что ты способен, таких вопросов: а сможешь ли ты – уже не возникает, потому что ты уже проявил себя с хорошей или не с хорошей стороны, т.е. все люди, у всех есть свои достоинства или недостатки. Так или иначе раньше, принимая решение о наборе тебя в отряд, было понятно приблизительно, на что ты годен, сегодня при открытой системе не понятно ничего – люди приходят впервые в жизни, и приёмной комиссии приходится решать задачу, которую раньше решала 10-летняя, условно говоря, система созданная, им приходится задачу в течение одного собеседования. Вот расскажите мне, как можно за одно собеседование, действительно, понять, сможет ли человек управлять любой сложной техникой – танком... или нет? Как...? Тем более профессия космонавта очень специфическая, я говорю: мы сейчас можем отойти в сторону, но я вот... в общем это называется операторская деятельность, вот как нас учили и как нам это объясняли, это, обобщающим таким определением, операторская деятельность, т.е. ты должен быть, как оператор, уметь работать со всем. Но если ты будешь просто кнопки нажимать по инструкции, результат работы так или иначе будет не таким хорошим, как если ты бы работал, зная технику хорошо на фундаментальном каком-то уровне. И вот раньше космонавты так или иначе к этому готовились и шли, сегодня, в принципе, вот на самом деле, к этому мы дойдём, я не знаю, но получается, что а почему бы и талантливому актёру не попробовать себя? Потому что, в принципе, мы говорим о том, что очередь на полёт сейчас очень длинная, готовиться в отряде нужно 10 лет, если ты человек талантливый, ну раз уж на то пошло, то сегодня у нас космонавты оторваны от производства, оторваны от Министерства обороны и проч., т.е. космонавты учатся делать то, что им скажут, учатся делать то, что положено по инструкции, работать с самыми разнообразными системами научного оборудования, но работать вот по инструкции, лишняя инициатива космонавта категорически не приветствуется. Т.е. кому кажется, что космонавты – это какие-то творческие, может быть, люди, инициативные, которые сами там что-то придумывают – нет, космонавт на сегодняшний день это уверенный пользователь, это хороший исполнитель. Инициатива может быть наказуема, и в процессе подготовки в т.ч. Ты должен строго... как, знаете, поговорка: не надо, как лучше, лучше как надо.

Сергей Ивановский. Ну т.е. если вот говорить об этой статье, то она скорее всего у нас не отражает реальных никаких... реальной информации о том, как же в итоге человеку поступать?

Святослав Морозов. Да. Сейчас вот мы... здесь есть такая диаграмма – «Кто покоряет космос?», дальше для наглядности, «кто покоряет космос», и написано: 552 человека, и по профессиям: 138 инженеров, 285 лётчиков, учёные, врачи, 5 бизнесменов, 5 учителей, 3 программиста и 4 другое. Вот понимаете, статья-то, я не говорю, что она плохая – ни в коем случае, её делал... она читается легко, интересно, журналист, который делал свою работу, сделал её отлично.

Сергей Ивановский. С точки зрения журналистики?

Святослав Морозов. Да, с точки зрения общеобразовательной человеку, который просто взял её почитать ради интереса, здесь никаких вопросов не возникает, всё приблизительно по делу, но человек, который это использует, как методическое пособие, руководство к действию, он открывает и видит, что в космос летало 5 бизнесменов и 5 учителей, и думает: а почему бы мне учителем..., у меня педагогический институт через дорогу?

Сергей Ивановский. Ну, путаница, короче, возникает.

Святослав Морозов. Да, т.е. человек заранее... т.е. во-первых, здесь не отражено, что это статистика общемировая, 5 бизнесменов – скорее всего, имеются космические туристы, учителя – это американцы, у них была программа «Учёба в космосе», «Уроки из космоса», они там по-своему, у нас никогда этого не было. У нас пока учителем полететь в космос невозможно никак, т.е. это вот заведомо с толку сбивает человека.

Дальше: «что касается уровня физической подготовки, то космические нормативы частично сопоставимы с нормами ГТО... Кандидатам нужно продемонстрировать выносливость, силу, ловкость...» Продемонстрировать выносливость... «Пробежать 1 км за 3 мин. 35 сек., подтянуться на перекладине не менее 14 раз или развернуться на 360 градусов во время прыжков на батуте».

Сергей Ивановский. Т.е. подтягивание – и разворот на батуте?

Святослав Морозов. Т.е. я вот в Саратове школьником читаю и думаю: подтянуться на перекладине 14 раз или на батуте разворот сделать, т.е. такой вот сложный выбор. Ну я бы вот, если я не умею подтягиваться, выбрал бы батут. Фух! «Пробежать 1 км за 3 мин. 35 сек.» - а если 36, то всё, а если...? Так забегая вперёд, при...

Сергей Ивановский. Ну это уже ладно, здесь чего придираться к статье – обычно просто в любой журналистике какой-то или вообще в копирайте интернетовском, везде любят конкретные цифры, т.е. там 5 причин, 10 навыков того... Вот они тоже написали какие-то цифры, но...

Святослав Морозов. Да, безусловно. Я ещё раз говорю: к статье, её автору и создателям претензии нет, тут вопрос в другой плоскости лежит – что это первая статья, это по сути достаточно конкретная статья, с цифрами с понятными, и дальше она продолжается уже про подготовку. Про подготовку там рассказано достаточно хорошо и по делу, но вот человеку, который хочет, который только начинает, это не говорит ни о чём и может направить не по тому пути. Поэтому давайте потихоньку... Ну вот здесь относительно психологии: «зафиксированных требований к темпераменту нет, но, как подчёркивают медики, не подойдут как чистые меланхолики, так и ярко выраженные холерики».

Сергей Ивановский. Итак, давайте тогда сделаем следующим образом: вот мы сейчас посмотрели в такой большой широкой плоскости, как ты шёл к тому, чтобы зачислиться в отряд космонавтов, ну вот мы познакомились с каким-то вот статейками, понятно, что это всё не очень отражает суть вопроса того, как человеку попасть в отряд космонавтов, как готовиться, вообще что надо делать. На сегодня мы закончим этот видеоролик, но мы приступим к нему в следующий раз, и зрители уже в следующем ролике увидят конкретные советы, услышат конкретные шаги по тому, как к этой идее можно приблизиться, потому что, как выясняется, вот эти требования не совсем такие, как есть на самом деле, и люди туда могут попадать очень разные, и примеры будут разные. Спасибо.

Святослав Морозов. Спасибо вам.

Сергей Ивановский. Ждём следующего ролика.

Святослав Морозов. Будем надеяться.