Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Клим Александрович, добрый день.
Клим Жуков. Добрый день. Всем привет.
Д.Ю. Мы готовы к разбору первой серии второго сезона.
Клим Жуков. Так точно. Сериал “Рим”, если кто не в курсе.
Д.Ю. Я, поскольку не смотрел, сильно переживал. Все рассказывают, что второй сезон не очень. Первая серия повергла, лично меня, куда надо. Настолько хорошо.
Клим Жуков. Первая серия проистекает напрямую из первого сезона, который весь замечательный. Поэтому было бы странно, чтобы такие мастера умудрились обосраться на ровном месте. Не обосрались. Начинается все с того, что... Вот где мы бросили Марка Антония в первом сезоне на ступенях непонятного Сената, там же мы его и нашли. Нашел его еще, как мы помним, мерзкий Квинт Помпей.
Д.Ю. “Доброе утро, консул. Как денек?” Марк Антоний молодец. Настоящий военный.
Клим Жуков. Марк Антоний не растерялся, скинул с себя тогу, метнул в одного, другого приложил головой о колонну и слинял, показав хорошую беговую подготовку. Квинт Помпей, видимо, как и все остальные Помпеи, моряк. Моряки плохо бегают, поэтому Антония не догнал. Правда, Антония пытались шлепнуть и он удачно слинял. Не очень понятно, в одиночестве слинял или у него были друзья, которые ему помогли. Но факт в том, что пытались убить в самом деле. Вслед за Цезарем. Его отвлекли разговором, и, хотя Брут приказывал его не трогать, Гай Кассий Лонгин, есть такое подозрение, исходя из имеющихся источников, приказал его...
Д.Ю. Какая скотина.
Клим Жуков. Элемент политической борьбы. Или всех под нож, или никого... Уж если начали, так давайте. Все помнили как это Сулла делал.
Д.Ю. Мы про него отдельно поговорим.
Клим Жуков. Отдельно. Сулла великолепный человек был, интереснейший. А также Гай Марий, Гай Марий младший. Кстати, с Гаем Марием младшим наша история этой серии напрямую будет связана. Чуть позже поговорим.
Д.Ю. Тем временем в домике у Брута.
Клим Жуков. Нет, сначала Поска оплакивает Цезаря, если не ошибаюсь. Очень трогательная сцена. Причем она такая короткая, без лишних соплей, а пробирает. Видно, что этот грек с ним очень много лет провел.
Д.Ю. Не смотри, что раб. Жалко, Цезаря очень жалко.
Клим Жуков. Ну, а в домике у Брута... Прибегает Брут с трясущимися руками, ногами и головой. Непрерывно заикаясь, начинает мыть руки, рассказывает маме: “Как это было ужасно...” Мама ему говорит: “Ты молодец”.
Д.Ю. “Сенат надеется, что мы станем у власти. Народу нужна твердая рука. Ты готов к этому?” – спрашивает мама.
Клим Жуков. Киношная мама, видимо, была не в курсе, что произошло сразу после убийства Цезаря. Какой там Сенат? На что, кто надеется? Половина слиняла из города. Вторая половина засела по домам, ощетинившись пиками, мечами, луками... Мало ли что. И тоже готовилась слинять из города. Паника была жуткая. Я помню, нас спрашивали: “А чего цезарианцы всех сразу не порезали?” Цезарианцы были некоторым образом не сплочены в одну массу, которая была готова к тому, что Цезаря шлепнут. Было бы странно, если бы это было так. И они думали, что их всех будут резать, как во время сулланских проскрипций.
Д.Ю. Моя любимая фраза: “Когда прошлый раз солдаты были в городе, дома можно было красить кровью”.
Клим Жуков. Там люди почти все, по крайней мере, из старых сенаторов, были в возрасте достаточном, чтобы помнить, что было при Сулле. Хотя бы по рассказам от кого-нибудь. А бывшие помпеянцы, теперь заговорщики, они бы с одной стороны рады кого-нибудь перерезать, но это сразу обесценит убийство Цезаря. Потому, что у них был, как они это выдавали, законный акт тираноборства. Было же еще третье действующее лицо в этом деле, это римская толпа. Про римскую толпу чуть позже. Это отдельно. Потому, что римская толпа сыграла такую роль невероятную, которая на какой-то момент перевесила и действие заговорщиков, и действие цезарианцев. Потому, что все вынуждены были с ней считаться. Если они куда-нибудь пойдут, уже никакие преторианские когорты не помогут. А они умели это делать, ходить все в одну сторону.
В это время в доме у Ворена. Ворен сидит над бездыханной Ниобой с пробитой головой. Тут появляется его, скажем так, незаконный сын. Точнее, не его, а ее. Его, таким образом, приемный сын. Он трясет его за грудки, спрашивает: “Чей это ребенок?” Когда появляется сестра Ниобы, Лидия, вместе с дочками, он их всех проклинает именем богов подземного мира. И убежал страдать на улицы города.
Д.Ю. Где получил по репе.
Клим Жуков. Чуть позже получил по репе. Очень неожиданно, кстати. В это время в доме у Атии. Кстати, очень здорово сделано такое запараллеливание, когда примерно одно и то же происходит везде, но на разном уровне достатка и культуры. В доме у Атии Октавия рассказывает своему брату Октавию, что: “Эта гадина Сервилия... Если бы я не сболтнула, все было бы в порядке”. Ну, а умный Октавий говорит, что: “Пока не болтай, а то нас сочтут соучастниками”. Тут врывается Антоний, тоже в шоке. У него, правда, в отличие от Брута, ничего не трясется.
Д.Ю. Тимон привел своих людей.
Клим Жуков. Десять штук. Тут как раз правильно показано, что сторонники Цезаря или готовились слинять, или готовились обороняться. Атия в фильме их всех разом олицетворяет потому, что там цезарианцев не показано больше никого. Тут же должен был появиться Марк Эмилий Лепид, если бы мы говорили про историю. Потому, что он роль играл не меньшую, чем Антоний.
Д.Ю. Да, он как-то так, не очень фигурирует.
Клим Жуков. Практически он там никак не фигурирует. Появляется, по-моему, два раза. И то, в виде какого-то непонятного персонажа. Антоний клянется всех убить, говорит: “Меня, консула, гоняли как животное по форуму, пытались грохнуть...”
Д.Ю. Ну, ярость не трудно представить.
Клим Жуков. Да. Но в отличие от Брута, у него ничего не трясется. Видно, что военный. Он наоборот, в очень решительном настроении прибежал домой.
Д.Ю. Атия тут же втирает свое: “Они всего лишь пособники Сервилии. Это ее рук дело. А я говорили Цезарю, что это случится”. А Марк Антоний орет: “Я еще помочусь на их трупы. Мне пришлось бежать и скрываться от этих червей”. Ужас.
Клим Жуков. Потом у них был замечательный диалог. Атия спрашивает Марка Антония: “Что ты собираешься делать?” – “Я не знаю, что собираешься делать ты, а я поеду на север, соберу армию и всех убью”. – “Ты не собираешься меня брать с собой?” И начала ему сверлить мозг чисто по-женски. Как можно в такой ответственный момент мужчине так сверлить мозг? Я не понимаю, это же ужасно. Его только что чуть не шлепнули. Он неправильно сформулировал предложение, нужно придраться. Тут Антоний замечает, что сначала нужно забрать вдову Цезаря, Кальпурнию. Потому, что: “Если мы сбежим без нее, подумают, что мы ее бросили, может получиться неловко”.
Д.Ю. “Как говоришь тебя зовут?” – “Тимон”. – “Мы едем на север, твои люди будут защищать семью, пока я собираю своих людей”. – “Это будет дорого стоить”. – “А я и не ожидаю бескорыстия от еврея. Надо забрать Кальпурнию, так что поедем через Субуру”.
Клим Жуков. В этот момент ловкие нищие грабят Ворена, дав ему по башке. Ну, а Пулло под сенью смокв делает предложение своей бывшей рабыне Ирине: “Если не согласна, можешь сказать: “нет”. Не то, чтобы я обрадуюсь, но и бить не буду”. Ирина, понятно дело, тут же соглашается. В это время Кальпурния оплакивает Цезаря. Там подробно реконструирован древнеримский ритуал прощания с покойным. Не знаю откуда они его взяли, но выглядит убедительно. Антоний, Атия, Октавий и Октавия приходят в дом к Кальпурнии. Прощаются с Цезарем, говорят, что нужно валить. Кальпурния замечает, что надо бы послушать завещание Цезаря. Антоний кричит: “Какое завещание?” – “Это было завещание законного диктатора Римской республики”. Оказалось, что нужно было это послушать. Поско зачитывает завещание. И там оказывается, что Поско свободу, защищать и сохранять достояние самой Кальпурнии, всем римским гражданам по 300 сестерциев, а все остальное движимое и недвижимое имущество, вместе с именем, переходит к его внучатому племяннику, к Гаю Октавию Фурину.
Д.Ю. Угадал наш тренер с заменой. И выбрал кого надо.
Клим Жуков. Тут дело такое. У Цезаря, как мы знаем, не было законного наследники. Потому, что от Клеопатры Цезарион законным наследником считаться не мог. Потому, что он был прижит вне брака. Да еще и не от гражданки. А Октавий получался, через Атию, родственником Цезаря. Почти по прямой линии. Поэтому его усыновить было нормально. Это раз. Во-вторых, Цезарион, даже если бы у него были какие-то шансы, был просто маленький. А Гаю Октавию Фурину в момент описываемых событий, это 44-й год, было 29 лет. Совсем взрослый. Он в честь траура по Цезарю не брил бороду дней сорок. Сразу было видно, что римлянин в трауре потому, что у него борода. А там-то пацанчик лет четырнадцати. Он родился 18 августа 14 года. А сейчас 44-й, март, ему получается 29 лет.
Это еще более странно потому, что в это время Гая Октавия вообще не было в Италии. Он в это время по поручению Цезаря находился в Иллирии, то есть, в Албании, на той стороне Адриатики. Он там должен был занять место магистра конницы, но не успел. И перед Октавием как раз тогда встала очень серьезная дилемма, ехать в Рим или нет. Потому, что его там могли просто шлепнуть. Кроме того, там же ни радио, ни телевидения, он просто не знал, что происходит в Риме. Конечно, слухи доходили, кто-то рассказывал что-то. Но это необъективные сведения. Там, в Иллирии, у него были солдаты, верные Цезарю, которые не хотели его отпускать. Или собирались поехать вместе с ним. И солдат там было прилично. Но Октавий в реальности оказался умнее всех. Он поехал в Италию. Он высадился, если не ошибаюсь, в Кампании и поехал в Рим по суше. Попутно собирая сведения, общаясь с кем надо.
Он высадился у своего отчима, который был “соседом по даче” у Цицерона. Он был соседом Цицерона и неплохо его знал. И по дороге Октавий советовался в первую очередь с Цицероном, о чем Цицерон сам пишет. Цицерон ему, видимо, хорошего присоветовал. Потому, что Цицерон, как показано в кино, он такой... Он на стороне заговорщиков. Так и было, он им сочувствовал, безусловно. Но он еще более скользкий в жизни потому, что был “ни вашим, ни нашим”. С одной стороны он приветствовал заговорщиков, с другой стороны он отлично общался с Гаем Октавием и давал ему ценные советы. Он писал в письме, что Гай Октавий не полностью предан. Это было большое заблуждение с его стороны потому, что Гай Октавий был не злопамятный и все записывал.
И он приехал в Италию без солдат, с маленькой свитой. Так, чтобы никто не подумал, что он силой пытается захватить власть. Он совершенно мирно прибыл в Рим. Дальше у него случился конфликт с Антонием, но об этом в конце. Если вернуться к кино. В кино Октавий говорит, что имеет право на деньги Цезаря и на имя Цезаря: “Поэтому зачем куда-то бежать? Давайте останемся в Риме”. Антоний с Атией говорят: “Маленький спартанец. Но нужно валить”. И тут Октавий раскладывает им по закону все как есть.
Д.Ю. Выглядит просто замечательно. Очень умный мальчик.
Клим Жуков. Как только грохнули Цезаря, тут два пути. Если его признают тираном, то все распоряжения тирана за все время его тиранства, они незаконны. А так как почти все помпеянцы были Цезарем обласканы и стояли на высоких постах, на которые Цезарь их посадил, они сразу их лишались. Кроме того, это в фильме не сказано, а по факту римского закона так бы и было, все, что они нажили благодаря Цезарю, нужно было бы конфисковать. Римляне обожали конфискации. Потому, что половину сразу бы народу отдали, игры бы устроили.
Д.Ю. Основы цивилизации.
Клим Жуков. Да. Преступление, наказание и конфискация. Как мы знаем из прошлых разговоров, Цезарь расширил Сенат и увеличил бюрократию. Значит, все эти люди пойдут лесом. А они, между прочим, при власти и при силах. Они же могут что-нибудь этакое отчебучить. Ну, и конечно третье, это римская толпа. Дальше я скажу о ней персонально, когда Марк Антоний начнет разворачивать свою интригу. Это все им развернул Октавий в фильме. Сказал, что: “Зачем куда-то бежать? Нужно объявлять амнистию”. Антоний его не слушает. Но жадная скотина Атия: “Я никуда не еду”. Все. В это время в доме Ворена Ниобу готовят к погребению. Ворен приходит в себя, страшно страдает. А в доме у Брута появляется красавчик Цицерон, который говорит, что: “Вы заслужили бессмертие”.
Д.Ю. Отлично выступил. Одно из лучших выступлений.
Клим Жуков. И он так это все несет до тех пор, пока не заходит Антоний. В очередной раз запалил Цицерона, когда он нес нелояльную пургу. И тут оказалось, что Антоний внимательно слушал Октавия. Точнее, теперь уже не Октавия, а Гая Юлия Цезаря Октавиана. И начинает он с чего? Говорит: “Если вы думаете, что правильно убили тирана, то послушайте. Что вы слышите? Вы ничего не слышите потому, что в городе тишина. Никто не радуется. Где толпы ликующего народа?” Таким образом, входит в диалог. На самом деле он должен был бы сказать так: “Вы что слышите? Это не вопли радости”. Город стоял не просто на ушах в это время. Потому, что только что был начальник республики и вот его нет. Неважно, хороший или плохой. Естественно, все высыпали на улицы. Никто не знал, что делать, это раз. Во-вторых, начали просто грабить. Ни коллегия ликторов, ни, условно, преторианские когорты ничего не делали. Потому, что они не получали никаких распоряжений. И опять же, это все усмирить силами тогдашней полиции было нереально. Нужно было вводить войска. А как ты их введешь? Кому они подчиняться будут? Тоже непонятно. Поэтому все сидели по своим укрепленным домикам. Недавно мы были в городе Рим. Правда, средневековые, но эти домики мы видели. Традиции там крепко сохранялись.
Д.Ю. Через смотровые щели поглядывали.
Клим Жуков. Антоний к ним пришел и сказал, что: “Если вы сейчас покажетесь на улице, скорее всего вас разорвут”. Кстати, кое-кого разорвали. Люди, которые были менее сдержанные и, видимо, менее умные, в частности претор Луций Корнелий Цинна, который при Цезаре получил преторство, он вышел и сложил с себя преторские полномочия. И толпа хотела его убить. Но не убила потому, что они убили народного трибуна Цинну. Потому, что перепутали: тот Цинна и этот Цинна. Они не знали какой Цинна сложил с себя полномочия поэтому грохнули народного трибуна. То есть, там был такой кошмар. Не очень понятно, как именно звали этого народного трибуна Цинну. Я смог найти только Гая Гельвия Цинну, поэта. Который был в самом деле народным трибуном, но его, по-моему, не убивали. невозможно доказать, что это одно и то же лицо. Но Плутарх пишет, что народного трибуна по ошибке шлепнули. То есть, состояние в городе было не просто неспокойное, оно было не как бомба с фитилем, а как уже взорвавшаяся бомба. Поэтому все инициативы помпеянцев, которые они могли бы предпринять, просто заранее обречены на неудачу. Потому, что, повторяю, решить это можно было только вводом войск в город. А эти войска непонятно кому бы стали подчиняться. Вообще не факт, что они бы стали подчиняться помпеянцам, они очень запросто могли бы их поднять на пилумы. Потому, что Цезаря, как воинского начальника, в армии ставили на уровне богов. А они его шлепнули. Ну, как это понимать?
Д.Ю. Такое не прощают.
Клим Жуков. Ну, и Антоний предлагает...
Д.Ю. Он еще очень качественно выступил, увидев Помпея: “Если эта обезьяна не уйдет, я перережу ему глотку. Утром он пытался убить меня. Его присутствие оскорбительно”. – “Ты ошибаешься, никто не пытался тебя убить. Я приказал тебя не трогать”. – “Неужели”. – “Приносим извинения, если он переусердствовал. Ступай Квинт”.
Клим Жуков. И тут Антоний все раскладывает по системе Октавия, говорит, что: “Полный перезапуск. Цезаря как будто убила молния. Мы все при своих. Ну, если вы не хотите назначать перевыборы”. – “Какие перевыборы?” – “Вы не подумали об этом? Цицерон, скажи им”. – “Ну, вообще-то, да. По закону так положено”.
Д.Ю. Отлично выступил.
Клим Жуков. Да. Он не очень умный, но как тактический командир, он в фильме великолепен. Потому, что когда ему объяснили, что ему делать, он тут же пошел и сделал все самым лучшим образом. И выходит с предложением, чтобы Брут, Кассий, Сервилия и все прочие перекурили, а он на улице подождет. Ну, и конечно Кассий говорит Бруту: “Давай его убьем”.
Д.Ю. Единство. Этот Марк Антоний, что: “Единство. Публичные похороны Цезаря под нашим с тобой руководством. Оплачем и сожжем тирана”. – “А потом?” – “Я дослужу до конца консульского срока, а потом тихонько отойду от дел. Удалюсь в провинцию, где буду возделывать поля. А республика будет жить без меня”.
Клим Жуков. Кассий немедленно предлагает шлепнуть Антония. А Брут говорит: “Это же мой гость, он у меня в доме”. Сервилия говорит: “Он не в доме, он на улице”.
Д.Ю. Тоже интеллектуалка.
Клим Жуков. Она, конечно, реально бы сказать такого не смогла. Просто потому, что уличная территория тоже считалась домом. Его нужно было сразу убивать, пока его не признали гостем. Но Брут в этом отношении поступает как человек, у которого внешние понятия чести должны быть соблюдены полностью. Потому, что иначе про него плохо подумают, а это невозможно.
Д.Ю. В целом, как политик, поступает как полный дурак. Каковым собственно и является по фильму
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. А в это время во дворе Помпей уже приплясывает.
Клим Жуков. Помпей гиеной ходит вокруг Марка Антония. Марк Антоний, как будто, не обращает никакого внимания. Выходит Брут, Брут обнимается с Марком Антонием, говорит: “Будем друзьями”. Марк Антоний разворачивается, глядит на Помпея.
Д.Ю. Лучший момент в серии.
Клим Жуков. Идет, вроде как, обниматься с Помпеем, после чего перерезает ему горло, говорит: “Вот теперь все нормально”. В это время человек-газета объявляет о похоронах Цезаря.
Д.Ю. Нет, сперва Ворен продолжает страдать: “Я проклял собственных детей”. А Пулло его убеждает: “Не волнуйся, они вернуться. Ты же не совершил жертвоприношения?” – “Нет”. – “Проклятье не закреплено. Когда вернутся, ты его снимешь, ничего страшного”. – “А если не вернутся?” – “Куда они денутся?” И тут человек-газета: “Завтра, в четвертом часу состоятся похороны Гая Юлия Цезаря. Согласно условиям перемирия, в духе единения и прощения, надгробную речь произнесут претор Марк Юний Брут и консул Марк Антоний. Проститутки, актеры и нечистые торговцы на похороны не допускаются”. Сервилия пришла: “Я пришла почтить память твоего мужа”.
Клим Жуков. К Кальпурнии пришла в гости.
Д.Ю. Ловко она ей в рожу наплевала.
Клим Жуков. Ворен продолжает страдать. А Антоний идеально собирается на похороны. Атия там в черной тунике. Антоний валяется в полуголом виде на постели...
Д.Ю. Это рано еще. Тут обсуждают еще, что Ворен отправился домой посмотреть в глаза жене, а Цезарь пошел в Сенат один и без защиты. Пулло говорит: “Сволочи. Одно не пойму, откуда они вообще узнали про Ниобу. Только мы с тобой знали правду”. – “Я рассказал сестре, а она рассказала Сервилии”. – “Неважно. Дело сделано, сожалениями не поможешь. Я прошу у тебя прощения”. – “Конечно, нельзя ожидать от юноши вроде тебя... В общем, как ты и сказал, дело сделано. Никому не говори о том, что я тебе сказал. Дело не в том, что мне стыдно, хотя мне стыдно. Просто люди не поймут. Хочешь отомстить в свое время? Буду рад помочь”. И тут пробуждение Марка Антония. “Вставай! Забыл какой день?” – “Какой? Не шути, я не в настроении”. – “Успокойся, сегодня мой день”. – “По-моему, я не драл женщин в траурном платье”. – “И сегодня не будешь”. – “Не встану, пока кого-нибудь не трахну”. Марк Антоний молодец, везде себя проявил. По-моему, он любимый герой у создателей сериала.
Клим Жуков. Он такой молодец вообще все время. Антоний собирается на похороны, Брут собирается на похороны, Ниобу хоронят. Ворен и Пулло тоже собираются на похороны. Ниобу хоронят практически одновременно с Цезарем. С Цезарем там момент запараллелен с первым сезоном, когда он лежит на похоронной доске перед сожжением, уже запеленутый, и открывают ворота в Рим точно так же, как тогда, когда его выводили на Триумф. Опять же, никакого нарочитого акцента, что специально так сделали, но узнается сразу. Кто внимательно смотрел сериал, видит, что это один и тот же кадр буквально. Очень круто сделано. Наступают похороны Цезаря, его сжигают. Самое главное, что не показывают, что в это время происходило. Нет ни речи Брута, ни речи Марка Антония. Ничего не показывают. А что там происходило потом рассказывают великолепные бандиты на “малине” у Эраста Фульмана.
Д.Ю. Сначала они беседуют. Бруту объясняют...
Клим Жуков. Да. Антоний после похорон раскладывает за жизнь Бруту и всем этим...
Д.Ю. “Чего это я там поставками зерна заниматься буду?”
Клим Жуков. На самом деле сделано это исключительно для кинематографичности потому, что после похорон Цезаря я не зря сказал, что ничего не показывают. И это драматически абсолютно верно потому, что если бы показали, что там происходило... Во-первых, подозреваю, что очень дорого было бы такую массовку снаряжать. А, во-вторых, было бы не так интересно. Потому, что после похорон Цезаря у заговорщиков вариантов не было никаких, им нужно было из города дергать. Потому, что толпа... Хотя вроде бы соблюли все приличия, вроде бы никто никого не убивал. А люди-то все помнили. И Бруту и Кассию, им всем пришлось линять из города. Ну, а так как они уехали из города, город занял Марк Антоний. С тех пор началось возвышение его могущества.
Д.Ю. Тем не менее, прилепили такие диалоги. Сервилия: “Не будь так самодоволен. Ты солгал, нарушил клятву, обозлил толпу. Любой актеришка мог бы сделать то же самое”. – “Тебе повезло, что это сделал именно я... Не желаю оскорблять других или унижать тебя”. Брут вскинулся было, маму там оскорбили. “В общем, хочу, чтобы ты уехал. Ты езжай, а мама останется в городе в качестве гостьи”. – “Хочешь сказать, заложницей?” – “Да как угодно”. – “На нашей стороне Сенат и вся знать”. – “А на моей стороне разгневанная толпа, которая зажарит и сожрет вашу знать на пепелище Сената”.
Клим Жуков. На самом деле на его стороне была не только разгневанная толпа, а в первую очередь все цезарианцы, которые получили должности при Цезаре. Потому, что понятно, что толпа могла их уничтожить в конкретный момент времени. А люди, которых они пытались с должностей подвинуть, они надолго запомнили бы. А у них, повторюсь, были вполне конкретные властные полномочия, вполне конкретные силы, вполне конкретные средства, которые можно было употребить на борьбу с этими самыми людьми. Поэтому они конкретно сейчас решили не накалять обстановку и ретироваться из Рима, переждать, пересидеть. Тем более, их не отправляли в ссылку, не подвергали наказаниям. Они вроде как сами уехали. То есть, это никакое не наказание. Просто этот будет заниматься поставками зерна, этот будет следить за флотом. Кстати, был проект, что из Испании вернут Секста Помпея и поставят его главкомом военно-морского флота. Не успели. Собственно, это еще при Цезаре собирались сделать.
Д.Ю. Ну, и тут на “малине”. “Там толпа народу, я полчаса пробивался вперед. Выходит Брут и говорит... Половины не понял”. – “А потом?” – “А потом выходит Антоний, начинает говорить спокойно, вежливо, будто ему все равно. Я думаю, что за херня, лучше пойти выпить. А потом он берет тогу Цезаря, она вся в крови”. Тут Фульман: “Отвратительно. Никакого достоинства”. – “Антоний с гордым видом вышагивает с того и кричит какой хороший человек был Цезарь, как он его любил, какого великого человека мы потеряли. Толпа почти вся плачет. И что он делает? Берет окровавленную тогу и бросает в толпу. Бруту и остальным повезло, что ноги унесли”. – “Позор. Никакого уважения”. – “Люди разозлились”. - ”Это не оправдание. Это же похороны консула, надо проявить уважение, а не устраивать погромы и поджоги. Животные. Слушайте сюда. Если кто-нибудь из вас примет участие в этом позоре – на куски порву”. – “Мы соблюдаем приличия” .
Клим Жуков. Это конечно сцена великолепная.
Д.Ю. Там еще. “Во всем виноваты рабы и чужеземцы. Гоните их обратно в Вифинию, или откуда они понаехали”. Рим для римлян.
Клим Жуков. Он такой старый римский бандит, который всех этих понаехавших терпеть не может. Ну, и самый простой рецепт: “Гоните их обратно в Вифинию”. Отлично. Там такие аллюзии на современность.
Д.Ю. Ну, и тут приходят два наших орла. Все в крови. Оказывается, не подраться хотели, а уже всех зарезали. Два красавца.
Клим Жуков. Они сначала у Лидии вызнали, что Эраст Фульман забрал детей. Они, естественно, Пулло и Ворен взъярились, вооружились саблями.
Д.Ю. Решать вопрос известным способом.
Клим Жуков. Единственным им известным способом. Они же больше ничего не могут. Они, как только начинают думать головой, начинается какая-то чушь. Они должны или вдвоем всех мочить, или Пулло кого-нибудь трахать, тогда все в порядке. Ну, и они пришли в баню к Фульману, всех перебили. Фульман в это время принимал хаммам. Мало кто знает, но турецкая баня, это римская баня.
Д.Ю. Да и вообще слово “баня”, для многих открытие, из латыни.
Клим Жуков. Да. Ну, вот хаммам, это типично римская традиция. Турки пока были кочевым народом, бань не знали, а приехали в Византию и внезапно познакомились. Теперь это почему-то называется “турецкая” баня. Кстати, на раскопках у этих бань устройство такое же, как теперь. Теплые полы, под которыми гонят горячий воздух, горячие лежаки каменные и пар, который подается в парное помещение. Вот оно и есть. Там отдыхает человек, авторитетный бандит, Эраст Фульман. Шум какой-то из предбанника. Тут заходит окровавленный Ворен, Фульман говорит: “Флавий”. – “Флавий не придет”. Выбегает в предбанник, там уже все покрошены. И Пулло стоит с саблями. Ну, и тут Фульман начинает напоследок выделываться.
Д.Ю. “Выпьем вина? Нет? Тогда поцелуй меня в жопу”. – “Скажи где дети. Если дети целы, возможно, будешь жить”. – “Ты так думаешь?” Он сразу все понял. “Ничто не сравнится с хорошим фалернским вином. Ты неплохой человек Ворен, просто в тебе слишком много гнева”. – “Говори”. – “Я забрал детей в уплату за твое неуважение ко мне. Я их убил, трупы выбросил в реку”. Это он специально сказал, чтобы его не мучили, а убили сразу. Соответственно так и получилось.
Клим Жуков. Все удачно вышло у него в этом отношении.
Д.Ю. Настоящий бандит был, настоящий, без дураков. В общем, первая серия... Ни на грамм накал не снизили, молодцы. Очень хорошая. Спасибо, Клим Александрович.
Клим Жуков. Старались.
Д.Ю. А на сегодня все. До новых встреч.
Новости
VIP
