29.05.18

01:43:47 | 295131 просмотр | текст | аудиоверсия | скачать

Ждёшь новых лекций Клима Жукова? Поддержи проект!

Клим Жуков. Всем привет! Мы возвращаемся в конец 18 века, следим за приключениями армии Наполеона и на этот раз некоторых других армий. Сегодня мы из Египта на некоторое время переместимся на европейский театр военных действий, в частности, в Италию, а проводником у нас, как обычно, будет незаменимый специалист Олег Валерьевич Соколов. О.В., здравствуйте.

Олег Соколов. Добрый день. Ну что, вы знаете, очень часто задавали вопросы те, кто пишут комментарии: когда же Наполеон с русскими сойдётся, когда же будет сражение с русской армией и вообще?

Клим Жуков. Суворов, опять же, где?

Олег Соколов. И вообще, да, Суворов, опять же, где, и как – Россия будет фигурировать? Ну я бы сказал так: знаете, как писали в старых книгах, «глава 10-ая, где появляется наконец Россия», и все проблемы франко-русские появляются у нас в полный рост, и, собственно говоря, с этого момента почти они уже нас не будут покидать, потому что дальше главной темой, главным содержанием Наполеоновских войн будут всё-таки войны с Россией. Но у нас ещё они предстоят, там, где Наполеон непосредственно будет сражаться с русскими войсками, а пока в данном случае у нас будет некий опосредованный контакт французских войск и русских войск под предводительством А.В. Суворова. Но всё-таки ситуация будет, конечно, гораздо шире, вовсе этот ролик не будет посвящён походу именно Суворова, этот ролик будет посвящён всей ситуации, которая сложилась в Европе во время начала Египетской экспедиции Бонапарта, каким образом Египетская экспедиция Бонапарта определённым образом повлекла за собой гигантские процессы в Европе и начало войны Второй коалиции. Мы будем сегодня говорить о начале войны Второй коалиции и начале похода А.В. Суворова в Италию.

Но для того, чтобы говорить об этом, нам нужно буквально отмотать на несколько лет назад историю – нам нужно поговорить о том, как российские элиты отнеслись к началу Великой Французской революции, в частности, конечно, как Екатерина отнеслась к этому.

Клим Жуков. А я бы сейчас заметил: нас обязательно спросят, что это вот за штанга, как мы её зовём – серебряная штука. Эта серебряная штука нужна для того, чтобы держать камеру над картами, которые припас для нас О.В., он очень тщательно подходит к визуальному материалу, но, к сожалению, на данный момент пока наша маленькая камера, которая стоит наверху, не берёт полной резкости на большом возвышении, поэтому нам пришлось опустить её на штанге вниз. Это временная мера, чтобы вам хорошо была видна карта и как с ней оперирует О.В.

Олег Соколов. Итак, естественно, Екатерина Вторая, монарх достаточно прагматичный и жёсткий в международных вопросах, в международной политике, как она могла отнестись к Великой Французской революции – естественно не просто отрицательно, а резко отрицательно. По поводу всех революционеров она сказала, что это сволочь не лучше маркиза Пугачёва, ну и масса, я не буду приводить, масса не просто критических, а резко отрицательных высказываний, и в общем, всё как бы говорило о том, что Екатерина хотела бы отправить отряд, она говорила, что всё то, что происходит во Франции – это полный бардак и анархия, и достаточно 20 тысяч казаков, чтобы их...

Клим Жуков. Похоронить?

Олег Соколов. ...усмирить. Но так она говорила, на самом деле она прекрасно понимала, она, действительно, очень умный, прагматичный политик – она прекрасно понимала, что там понимается огромная волна, и тут не хватит ни 20 тысяч казаков, ни 40 тысяч солдат, здесь нужно огромные армии. Но она, понимая это, действовала очень интересно – она сказала своему кабинет-секретарю Храповицкому в декабре 1791 года: «Есть причины, о которых нельзя говорить. Я хочу вовлечь их (она имеет в виду Австрию и Пруссию – О.С.) в дела, чтобы самой иметь свободные руки. У меня много предприятий неоконченных, и надо бы, чтобы они были заняты и мне не мешали». Короче говоря, декларируя резкую враждебность, необходимость подавить эту революцию, она предлагала сделать это австрийцам и пруссакам, что они благоуспешно и начали, чем и занялись.

Клим Жуков. Ну так у России нет общих границ с Францией, поэтому какие могут быть с нашей стороны варианты?

Олег Соколов. Разумеется.

Клим Жуков. Давайте, вы, австрийцы и пруссаки, и развлекайтесь.

Олег Соколов. Да. А Екатерина занималась округлением границ России, она фактически закончила успешно и Русско-турецкую войну, и раздел Польши в 1795 году. В 95-ом году Польша прекратила существование. Т.е. Екатерина все свои домашние, пограничные дела в 1795 году решила. И вот когда она эти дела решила, к этому времени стало всем ясно, что Французская революция это не просто местное локальное событие, что это событие, которое претендует на мировое значение, на огромное такое влияние на европейские дела, и Екатерина стала понимать, что вообще-то всё-таки безучастной, наверное, к этому сложно оставаться, и она собиралась в 1796 году направить армию на помощь австрийцам – армию под командованием Суворова она решила и определила её численность в 60 тысяч человек.

Но вот очень важно и интересно: Екатерина при всём своём консерватизме и, как говорили в советские времена, реакционности, она – ещё раз подчёркиваю – была политиком достаточно прагматичным и жёстким в переговорах, и она поставила условие участия русских в этой коалиции – то, что будет принята политическая декларация о том, что члены коалиции сражаются за восстановление монархии во Франции и сразу признают на данный момент королём брата казнённого Людовика ХVI, который носил в этот момент титул графа Прованского, под именем Людовик XVIII, почему XVIII – потому что Людовик XVII сын был, который погиб. Это очень важный момент – политическая декларация. Она уже прекрасно понимала, что многие в этой коалиции, ну будем конкретно называть: англичане и австрийцы вообще-то воюют уже не столько за короля Франции, а они воюют за свои конкретные выгоды – англичане за свои коммерческие и финансовые выгоды, австрийцы – за то, чтобы приобрести себе, возможно, ещё территории, и Екатерина не собиралась русским войскам ставить задачу помогать решать подобные задачи, а вот поставить задачу вернуть монархию во Францию – это другой вопрос. И вы знаете, англичане не пошли на эту декларацию, и в конечном итоге переговоры зашли в тупик, так что русские войска остались у себя дома. Правда, Екатерина послала эскадру адмирала Ханыкова, чтобы в Северном море нести вместе с англичанами крейсирование, вахту, но у англичан было такое преимущество морское, что эта эскадра Ханыкова – просто некий символ такой, что мы поддерживаем коалицию, но не более того. Т.е. русские войска до 1796 года в коалиции не принимали участие, но всё-таки, кажется, в 1796 году Екатерина созрела уже даже при этом условии помочь всё-таки коалиции, но, как известно, 17 ноября – я все даты говорю по новому стилю, обращаю внимание: все даты по новому стилю – 17 ноября, или, соответственно, 6 ноября по старому стилю 1796 года, в тот момент, когда армия Бонапарта приветствовала на поле боя при Арколе, он только что одержал свою вот эту грандиозную победу при Арколе, и в Европе начиналась наполеоновская эпоха, потому что Наполеон вошёл в легенду на поле боя при Арколе, а у нас в России началась эпоха Павла Первого, ну и как сказал Державин, написал, что «тотчас всё приняло иной вид, зашумели шарфы, ботфорты, тесаки, и будто по завоеванию города ворвались в покои везде военные люди с великим шумом» - началась новая эпоха.

Но по поводу Павла Первого, знаете, в течение очень долгого времени в советской литературе над этим персонажем как только не издевались, каким только его идиотом не представляли. С чем это связано – ну, это связано, конечно, с тем, что Павел Первый погиб, как известно, в результате дворцового переворота, и уже в эпоху Российской монархии, чтобы как-то оправдать этот переворот, все прекрасно понимали, что там не апоплексический удар, нужно было Павла изобразить достаточно в чёрных тонах.

Клим Жуков. Так ему и надо, мол.

Олег Соколов. Да, так ему и надо. В результате вот эта чёрная легенда о Павле родилась ещё в эпоху российской монархии, а когда к власти пришли коммунисты, эта легенда оказалась очень выгодна, потому что она изображала в самом идиотском свете одного из представителей династии Романовых, и поэтому все эти рассказы, все эти сказки о Павле стали фактически чуть ли не в школьной программе, как, например, «полк, в Сибирь марш!», и т.д.

Клим Жуков. Почему «чуть ли не частью» - частью.

Олег Соколов. Частью, да, конечно, частью, без сомнения. И вот только уже в 70-80-е годы 20 века, в частности, благодаря замечательному историку Эйдельману, который написал прекраснейшую книгу «Грань веков», имя Павла стало постепенно как-то очищаться от всех этих анекдотов, и постепенно образ этого императора предстал во всей своей сложности. Да, без сомнения, человек очень несдержанный, человек часто деспотический, это без сомнения, человек с какими-то внезапными желаниями, которые срочно нужно удовлетворить, но в то же время человек, которому было не чуждо благородство, который был очень образованный и который хотел править, исходя из принципа справедливости и добродетели – это очень важно. И именно после этого стали задумываться об образе Павла. Ну в частности, на что, во-первых, обратил внимание Эйдельман, и вслед за этим последовали другие историки – это те преобразования, которые проводил Павел во внутренней политике, но во внешней политике – вот интересно заявление, которое было сделано, что «правдивость, бескорыстие и сила могут говорить громко и без изворотов» - так выразился император в инструкции к одному из послов. И: «действуя чистосердечно, открыто, презирая обычные дипломатические ухищрения». Т.е. вот это интересно во внешней политике. Во внутренней политике Павел издал ведь закон о 3-дневной барщине, который впервые ограничивал произвол помещиков. Конечно, это очень небольшое ограничение, конечно, Павел не мог прямо взять и отменить крепостное право, да в общем-то, об этом он и не думал, но как-то хотя бы ввести то крепостное право, которое при Екатерине вошло в такую, я бы сказал, довольно жуткую фазу, Павел Первый постарался.

Клим Жуков. Я бы сказал, от Петра до Екатерины, это процесс-то был долгий, не одна Екатерина этим занималась.

Олег Соколов. Конечно, без сомнения. Но особенно, если в этом смысле он мало что мог добиться, а вот наведение порядка в государственном аппарате, в армии, на флоте... Нужно сказать, что в последние годы правления Екатерины, пользуясь тем, что она, уже пожилая, мало вникала в детали государственного управления, начался период чудовищной коррупции, и правящая элита делала всё, что она желала, и воровство, например, в армии было такое, что вот рассказывает канцлер Безбородко, что было до 50 тысяч человек растасканных солдат, т.е. солдат, которых просто полковники, генералы в свои поместья посылали работать, т.е. они просто превращали солдат в своих крепостных крестьян, т.е. 50 тысяч было таких, и что по дороге рекруты часто просто гибли от голода, что, например, в лейб-гвардии конном полку к моменту прихода к власти Павла Первого было 1541 офицер, фиктивный, естественно, потому что по штату полагалось 718 рядовых и 82 офицера, а в полку числилось 1541 человек...

Клим Жуков. Это почти офицерская дивизия, из одних офицеров.

Олег Соколов. Офицерская дивизия, да, которые получали жалованье, и в основном это были записанные на службу какие-то дети, либо наоборот старцы, которые уже никакой реальной службы не осуществляли, и, как известно, Павел сделал просто гениальное решение – он отдал распоряжение, чтобы все офицеры прибыли на службу в полк. Естественно, младенцы, старики не могли прийти, ну а те, кто пришли – дальше уже там решили и свели всё это до положенной численности. И вот знаменитый военный историк, наш выдающийся военный реформатор Милютин, ну это, действительно, прекраснейший и как историк, и теоретик военный, и государственный деятель, он написал так: «...исчезло в армии всякое единообразие: один полк не походил на другой; не было даже верного счета наличному числу людей в полках; положенное довольствие не доходило до солдат; всё было предоставлено неограниченному произволу частного начальника». Т.е. произвол, воровство, коррупция – это для последних лет правления Екатерины стало просто повсеместным. Оно и до этого было, но при Екатерине достигло своих вершин.

А вот что пишет Ланжерон, это очень интересный человек, он француз, начиная с конца 18 века он на русской службе, участвовал в штурме Измаила и прошёл на русской службе от офицера до генерала, причём верой и правдой служил, но он всегда немножко всё-таки оставался, смотря со стороны. Вот то, что он написал о Екатерине: «Когда императрица достигла возраста 60 лет, тогда её здоровье ослабилось, а вместе с тем и сила её ума, и работоспособность, у неё появилась пресыщенность наслаждениями и, быть может, угрызения совести за прошлое и страх перед будущим. Её окружение увидело, что от неё можно легко скрыть любые злоупотребления, и что у неё не было более ни силы, ни желания пресекать ужасающие несправедливости, о которых она ещё могла узнавать. Тогда исчезли все преграды, никто больше ничего не боялся, и Россия явила собой печальное зрелище бесчинств самых ужасающих, воровства самого открытого, грабежа самого возмутительного, сопровождаемого бесчисленными злоупотреблениями власти, угнетением и тиранией, которые совершались всеми, у кого была хоть какая-то должность...», ну и т.д., и т.п. «Сенат, суды, отныне благоприятствующие только знатности и богатству ... Жестокость помещиков не знала больше ни границ, ни наказаний...», и т.д., и особенно вот в армии такой развал.

Так вот, император Павел взял на себя тяжёлую задачу хоть как-то навести порядок в государственном аппарате, создать строгие законы, чинопроизводство, уставы ясные и понятные, уставы, начиная от строевых, до уставов внутренней службы, и в общем, он очень много сделал в этой области.

Но самое интересное для нас – это его сдвиги во внешней политике. Павел Первый с приходом к власти объявил о неучастии в войне, и канцлер Остерман по его поручению заявил следующее: «Россия, будучи в беспрерывной войне с 1756 года, есть потому единственная в свете держава, которая находилась 40 лет в несчастном положении истощать свое народонаселение. Человеколюбивое сердце императора Павла не могло отказать любезным его подданным в пренужном и желаемом ими отдохновении после столь долго продолжавшихся изнурений», т.е. Россия воевать не будет, Россия устала, она с 7-летней войны воюет, воюет, воюет, постоянно воевала, 7-летнюю войну воевала, за раздел Польши воевала, в русско-турецких войнах – всё, можно немножечко стране дать отдохнуть от бесконечных войн. И Павел, несмотря на свои явно консервативные убеждения, даже предложил начать переговоры, эти переговоры начались в Берлине с представителем Французской республики. Т.е. в начале Павел совершенно не собирался начинать войну и участвовать в войне против революционной Франции только на том основании, что во Франции произошла революция, это недостаточное основание.

Но, как мы помним, генерал Бонапарт в ходе Итальянской кампании разгромил австрийцев и в ночь с 17 на 18 октября в местечке Пассериано был подписан мир, который, как мы все знаем, называется Кампо-Формийским...

Клим Жуков. Кампо-Формийский мирный договор, да.

Олег Соколов....потому что ... в Кампо-Формио, подписали в другом месте, но уже так решили, что Кампо-Формийский, так он и стал Кампо-Формийский.

Клим Жуков. Да и название красивое.

Олег Соколов. Ну конечно! Пассериано как-то не очень, а Кампо-Формио вроде как лучше звучит. И вот после этого мира вроде как возникла вообще возможность завершения войны, только Англия осталась на море, мы уже об этом говорили. Но согласно этому миру Франция получала левый берег Рейна, и компенсации князья, которые теряли здесь, они должны были получить за счёт секуляризации, т.е. за счёт приобретения церковных земель на территории Германии. Для того, чтобы решить все эти проблемы запутанные, потому что тут была куча всяких княжеств, много князей теряли свои территории, все эти вопросы нужно было урегулировать, в Раштатте должен был собраться конгресс, где должны быть представители Священной Римской империи германской нации, представители германских князей, французские, разумеется, представители, и где этот конгресс должен был урегулировать все эти споры.

Клим Жуков. А оплачивать эти земли должны были австрийцы с немцами?

Олег Соколов. Оплачивает церковь, фактически церковь.

Клим Жуков. Я имею в виду, за счёт своих внутренних ресурсов секуляризации?

Олег Соколов. Да.

Клим Жуков. Т.е. не французы оплачивали?

Олег Соколов. Нет, как мы увидим, французы отдали им Венецианскую область, т.е. австрийцы получали жемчужину Италии Венецию с террафермами венецианскими, но теряли свои владения: во-первых, австрийские Нидерланды и часть каких-то земель на берегу Рейна вместе с немецкими князьями, а эти князья должны были получить компенсацию за счёт церковных земель, а австрийцы уже получили компенсацию достаточно такую серьёзную в Венеции.

Но победы Бонапарта вскружили голову политикам Директории, и они решили, очевидно, что им уже всё можно. А дело в том, что в это время под влиянием этих побед везде начались национальные брожения, особенно в Италии, в Швейцарии, ведь в Швейцарии всегда боролись 2 направления: одно за федерализм, а другое наоборот за единую Швейцарию, и вот те, которые хотели единую Швейцарию, нашли поддержку в лице Французской республики, и французские войска в начале 1798 года под командованием генерала Брюна и Шавенбурга вступили в Швейцарию, поддержали вот этих вот унианистов, скажем так, против федералистов и заняли большую часть Швейцарии, и была провозглашена Гельветическая республика, от древнего имени гельветов, Гельветическая республика под протекторатом Франции.

Но самое, пожалуй, интересное – то, что в Риме возникли беспорядки, часть римских беднейших классов, возбуждённых священниками, убила французского представителя генерала Дюфо, и это дало возможность французскому правительству заявить, что они должны вступить в Рим, чтобы за это преступление Папа Римский заплатил, и опять-таки, опираясь на римских республиканцев, французская армия в феврале 1798 года, причём она была под командованием генерала Бертье, начальника штаба Бонапарта, в то время, как Бонапарт у нас сейчас во Франции, он уже готовит возможную кампанию против Англии, Бертье, его начальник штаба возглавил эту армию, она вступила в Рим очень легко, потому что в Риме тоже было много сторонников республики, эту армию приветствовали, кто-то её приветствовал, кто-то её ненавидел, но тем не менее в Рим она вступила, Римский Папа вынужден был Рим покинуть под эскортом французских войск. И таким образом французы приобрели, ну не совсем приобрели – была создана Римская республика, причём она была очень торжественно провозглашена, как республика традиции Брута, Катона, и т.д., снова на римском Капитолии провозглашена Римская республика.

Но на этом всё не остановилось – в декабре 1798 года французы ведь занимали Пьемонт своими войсками, ну и, в общем, придрались к действиям короля и с помощью опять-таки местных республиканцев совершили в определённой степени переворот, король был отстранён от власти, он вынужден был уехать на остров Сардиния, а Пьемонт стал Пьемонтской республикой. Таким образом, буквально за несколько месяцев возникли республики под протекторатом Франции: Гельветическая, Пьемонтская, Римская, добавились к Цизальпинской республике, т.е. вот уже таким образом Франция расширялась, и это, конечно, вызывало опасения уже у многих, и во дворах Европы, и без сомнения, Павел тоже за этими событиями следил с тревогой.

Но вспомним ещё, что в армии Бонапарта в 1797 году в конце появился польский легион под командованием Домбровского, и гимн этого легиона «Ещё Польша не погибла, коль живём мы сами, всё, что взял у нас наш недруг, мы вернём клинками», т.е., короче говоря, всё, что было когда-то взято у поляков, должны туда вернуться польские войска и отбить силой.

Клим Жуков. «Научил нас Бонапарте, как с врагами биться» - я помню, там такой был момент.

Олег Соколов. Да, «przejdziem Wisłę, przejdziem Wartę, będziem Polakami, dał nam przykład Bonaparte, jak zwyciężać mamy» - «Вислу перейдём и Варту, чтобы с Польшей слиться, научил нас Бонапарте, как с врагами биться». Кстати, это единственный гимн вообще на свете, в котором поётся о Наполеоне, он до сих пор является гимном Польши. Так вот, этот гимн говорил о том, что эти легионы не просто так, это не просто какие-то вспомогательные войска на службе Франции, которые за деньги там воюют на юге – нет, это не наёмники, это люди, которые хотят прийти и освободить Родину, т.е. рано или поздно они уже прицеливаются на то, чтобы дойти до регионов, которые Россию очень интересуют. Это ещё более вызвало обеспокоенность и, конечно, гнев Павла.

В результате Павел согласился на следующие мероприятия: дело в том, что после завершения войны в 1797 года корпусу эмигрантскому Конде было некуда деться. Дело в том, что был создан из французских эмигрантов целый корпус, ну скажем, большая дивизия, которая сражалась в составе австрийских войск, но она не была австрийская, это были как бы французские войска настоящие, т.е. французские войска, верные королю, которые сражались под знамёнами с королевскими лилиями, и т.д. Их было 13 тысяч человек.

Клим Жуков. Ну такая эскадрилья «Нормандия-Неман» 17 века.

Олег Соколов. Ну в общем, где-то так. Ну уж тогда ближе, наверное... дроздовцы какие-то, потому что здесь это люди, которые белые. Кстати, слово «белые», «белогвардейцы» - это, в общем-то...

Клим Жуков. Да, это понятно, всё оттуда.

Олег Соколов....это всё идёт оттуда, белый – это же цвет Бурбонов.

Клим Жуков. Естественно.

Олег Соколов. Поэтому этот белогвардейский корпус, 13 тысяч человек, он находился на содержании, ему платили австрийцы, англичане подбрасывали деньжат, а когда война кончилась, австрийцы сказали: «Всё, война кончилась, зачем нам...»

Клим Жуков. Ступайте домой.

Олег Соколов. «...куда хотите». «А англичане, может, вы нам будете платить?» - «Зачем платить? Войны на континенте нет нам не надо такой корпус».

Клим Жуков. Вы хорошо плаваете.

Олег Соколов. Да, т.е., короче говоря, англичанам-то зачем? 13 тысяч не будут вести войну на континенте, поэтому англичанам не надо, зачем им деньги тратить, они люди практичные, и поэтому этот корпус оказался... а куда ему деваться? И тут Павел Первый сказал: «Пожалуйста, мы – народ благородный и готовы дать убежище солдатам, которые сражались за своего короля, за свою веру».

Нужно сказать, что сам Конде принял это предложение с энтузиазмом, но некоторые его офицеры были совершенно не в восторге – идти куда-то к чёрту на кулички, потому что, ну конечно, для людей, живших в Париже или в Милане, конечно, Петербург – это было очень где-то далеко, или даже не Петербург тем более, а просто территория Российской империи, поэтому кто-то согласился, кто-то не согласился. Кроме того, Павел отказался принимать в Россию полки наёмные. Дело в том, что там была часть – это вот именно офицеры, эмигранты, а часть – это были наёмные войска, наёмные батальоны, которые именно просто за деньги, и Павел сказал: этих нам точно не надо, вот тех, кто действительно за короля и Отечество, за идею, тех мы, конечно, принимаем, а этим от ворот поворот. Ну а часть офицеров-белогвардейцев сказала: нет, туда, в Россию мы не поедем. И в результате 1 января 1798 года российскую границу перешло 4320 человек, вот такой уже уменьшенный легион, но тем не менее это очень важный отряд. Сам Конде был принят торжественно в Петербурге, и должен сказать, это очень интересно для петербуржцев: все, конечно, знают Мариинский дворец.

Клим Жуков. Конечно.

Олег Соколов. Мариинский дворец, как известно, это подарок Николая Первого на свадьбу его дочери, прекрасной Марии...

Клим Жуков. И Максимилиана Лейхтенбергского.

Олег Соколов....да, и Максимилиана Лейхтенбергского, а иначе говоря – приёмного внука Наполеона, потому что Максимилиан Лейхтенбергский – сын Евгения Богарне, сын приёмного сына Наполеона, командира 4-го корпуса Великой армии. Но дворец находится в месте, уже, я бы сказал, намоленном французском, потому что именно на этом месте находился особняк, который был Павлом предоставлен Конде, на нём была написана такая надпись: «L'hôtel de Condé». «L'hôtel» по-французски, кстати, некоторые люди переводят всегда «hôtel» - это «отель». «L'hôtel» по-французски – очень многозначное слово, «hôtel» - это «особняк» и «hôtel» - это «гостиница». Но вот в данном случае это «Особняк Конде» было написано по-французски. Конде был такой совершенно замечательный приём, он был немножко даже удивлён этому прекрасному приёму, что же касается войск Конде, они должны были принять присягу российскому императору, потому что были они всё-таки войска российские, снять свои белые французские кокарды, надеть чёрно-оранжевые российские кокарды, и ещё интересный момент – знамёна они теперь получили интересные: эти знамёна были похожи на российские, с двуглавыми орлами, и всё ещё усеяны королевскими лилиями французскими, т.е. случилось такое...

Клим Жуков. И тоже белого цвета?

Олег Соколов. Нет, они уже были цветные, я думаю, что мы их покажем, знамёна эти очень интересные. Я помню, что в Шантильи, в музее Конде – это родовое имение Конде, там сейчас интересный музей, я как-то там был, и вот экскурсовод показывает: знамёна какие-то очень странные, не могу объяснить, что это, почему тут двуглавый орёл. Ну я объяснил экскурсоводу, что это вообще-то знамёна-то русской службы, т.е. знамёна, можно сказать, франко-русские, вот такое интересное соединение французской королевской армии с российской.

Ну хорошо, раз уж Конде пригласили, так и пригласили изгнанного короля Людовика XVIII, место пребывания ему назначили Митаву и назначили ему пенсию 200 тысяч рублей.

Клим Жуков. А чего ж не в Петербург?

Олег Соколов. Знаете, Павел был, конечно, человек импульсивный, но он всё же достаточно политически тоже соображает: кто знает, как потом сложится ситуация? Всё же это персонаж такой, который может очень серьёзно поссорить. Кто знает, как дальше обернётся ситуация? Поэтому он не был приглашён в Петербург.

А в Петербург зато попала куча эмигрантов, и эти эмигранты отныне Павла постоянно... особенно они действовали на его супругу Марию Фёдоровну, она была просто под влиянием французских эмигрантов, которые ей постоянно зудели, что нужно обязательно этих богопротивных мятежников уничтожить. Но пока это было всё из области, скажем, такого общего настроения, но вот что для Павла было, как удар – это события вокруг Мальтийского ордена.

Как мы знаем, Мальтийский орден – это древнейший рыцарский орден, орден Святого Иоанна Иерусалимского, основан он был при Великом магистре Раймунде дю Пуи в 1120-1160 годах, тогда же появился и Орден тамплиеров, Орден храмовников, один из старейших орденов, и Павел ещё в юности читал такую книгу, автор – аббат Верто, «История Ордена Святого Иоанна Иерусалимского», и он под сильным впечатлением от этой книги, и вообще он, можно сказать, влюбился в этот Мальтийский орден, и Мальтийский орден стал для него таким образцом рыцарства. Так вот, когда...

Клим Жуков. И тут Наполеон-то Орден...

Олег Соколов. Нет, ещё немножко раньше. Дело в том, что после разделов Польши на территории России оказалось имение магната Острожского, а это имение он перед смертью передал Ордену. Таким образом, на российской территории появилась часть как бы орденской территории.

Клим Жуков. Острожского, имеется в виду, Острожских?

Олег Соколов. Да, магната Острожского.

Клим Жуков. Это с Волыни, наш украинский хлопчик.

Олег Соколов. Да, вот он передал своё имение Мальтийскому ордену, и когда Екатерина ещё была, приехали сюда посланцы Мальтийского ордена, чтобы решить, как вообще с этим поступать, будут ли с этого какие-то доходы, и т.д., но Екатерина с ними, в общем-то, никакого решения не приняла. А вот когда Павел только появился, он тотчас же сразу согласился, что доходы будут идти в казну Мальтийского ордена, даже ещё их добавил, и в знак благодарности граф Литта, посланец Мальтийского ордена, от имени Ордена попросил Павла, чтобы он был официальным протектором, и 18 ноября 1797 года Павел Первый официально принял титул покровителя Мальтийского ордена. Так в России, на берегах Невы появились кресты крестоносцев, так Мальтийский орден стал как бы частью государственной символики, Мальтийский крест появился на гербах и на знамёнах российской гвардии, так рыцарство мальтийское слилось с русской монархией, и Мальтийский орден, конечно, был для Павла очень-очень важным. И тут вдруг он получает известие, что просто так походя, легко Бонапарт взял и этот Мальтийский орден распустил, т.е. занял остров и распустил этот Мальтийский орден. Новость пришла в Петербург в июле 1798 года, тотчас же был собран капитул рыцарей, которые приехали тоже в Петербург под покровительство Павла, всего приехало 249 человек.

Клим Жуков. Во понабежало-то!

Олег Соколов. Да, понабежало много, и 9 ноября 1798 года они избрали Павла Первого 70-ым по счёту Великим магистром Ордена госпитальеров. Нужно сказать, что Папа Римский позже не утвердил это избрание, почему – потому что Павел...

Клим Жуков. Православный.

Олег Соколов. Во-первых, он православный, женатый человек и никогда не был членом Ордена. Чтобы быть магистром, нужно быть членом Ордена, католиком...

Клим Жуков. И монахом.

Олег Соколов. И, естественно, монахом, а у него, понимаете, уже вторая жена, он православный и никогда членом Ордена не был. Поэтому это, конечно, как-то...

Клим Жуков. Как в фильме «Тот самый Мюнхгаузен»: «Я не буду с ним драться на дуэли» - «Почему?» - «Ну, во-первых, он меня убьёт, во-вторых, первого достаточно». То же самое – он православный, первого достаточно.

Олег Соколов. Что надо сказать: здесь важно, что он, конечно, не стал официальным магистром, но дело в том, что на скрижалях Ордена и сейчас, на орденских всяких Досках почёта, если можно сказать, написано: «Павел, магистр де-факто». Т.е. после Гомпеша, который сложил с себя полномочия, нет магистра – магистр де-факто, а потом появляется уже официальный Великий магистр. Т.е. в этот период Павел Первый не является магистром официально законным, но является магистром де-факто.

Павел Первый постоянно отныне появляется на парадных полотнах с мальтийскими крестами, и Мальтийский орден становится чуть ли не высшей наградой Российской империи: как вы знаете, на чёрной ленте орден в виде лапчатого креста.

Итак, сразу Павел, став Великим магистром Мальтийского ордена, решил, естественно, сражаться. Вот все вместе эти события: во-первых, я бы сказал, геополитически – это явно то, что Франция вышла за пределы своего обычного...

Клим Жуков. Ареала влияния.

Олег Соколов. Да, ареала влияния – это первое, второе – за счёт того, что французские войска заняли Ионические острова, она подошла к Балканам, и тем самым здесь она попадает в сферу российских интересов, ну а в третьих, вот это бы всё Павел ещё бы стерпел, конечно, и даже, думаю, наверняка этот вопрос как-нибудь урегулировал, но Мальта – всё, это было то, что уже поставило невозможность для Павла, при его таком внимании к рыцарским обрядам, к понятию рыцарской чести, это его избрание великим магистром он рассматривал совершенно как серьёзный факт, это, действительно, рассматривал как магистр Ордена, поэтому, можно сказать, Орден получил такое жесточайшее оскорбление, и Павел решил, что русские войска должны принять участие в боевых действиях. И тотчас же, первое, с чего он начал – он направил эскадру Ушакова к Константинополю, и русскому флоту поручалось известить турецкого султана о том, что русские готовы сражаться с французами. Вот это неожиданное известие для султана Селима, что русские послали представителя, сказали, что мы готовы сражаться вместе с вами против французов, это известие, султан-то ведь, когда Бонапарт высадился в Египте, он ещё сначала не знал, как реагировать, всё-таки, понимаете, тут тоже масса таких тонких моментов, потому что вроде как французы и с мамелюками воюют, и вроде бы как это старые союзники, и поэтому Селим колебался, кроме того она страна сильная, и когда он получил вдруг такое неожиданное заявление от русских, он тотчас же мгновенно согласился, тотчас же объявил фирман об объявлении войны Франции, объявил о пропуске русской эскадры через проливы и о том, что Турция будет помогать всячески этой эскадре, и т.д., и появилась фактически необычайная вещь – 3 января 1799 года по новому стилю, или 23 декабря 1798 года по старому был подписан союзный договор между Россией и Турцией. Ну это, я бы сказал, такой переворот во внешней политике – Россия 100 лет с Турцией сражалась, и вдруг раз – вот такой вот переворот, Турция и Россия оказались союзниками в борьбе с экспансией Франции.

Тут же был подписан русско-английский договор, англичане обещались, ну эти ребята сразу, как только они почуяли, что Россия готова воевать, так денежки – пожалуйста, и солдат, да побольше, это они были готовы. Со своей стороны Российская империя обещала выставить войска для помощи, во-первых, в Италии и в Голландии, и разумеется, флот для того, чтобы отбить Ионические острова, и также Мальту вернуть.

И первым, с чего начались боевые действия, это были действия эскадры Ушакова. Собственно говоря, ещё до начала боевых действий на континенте начала действовать эскадра Ушакова, 1 октября 1798 года она подошла к Ионическим островам. Вот мы видим эти Ионические острова, сейчас когда о них говорят, не смотрят на карту, а ведь они находятся, смотрите, вот здесь, это фактически Греция, тут до Греции несколько километров между островами.

Клим Жуков. Ну там, Господи... это и есть Греция фактически, да.

Олег Соколов. Это и есть Греция, конечно, да. И русские десанты быстро овладели почти всеми островами, за исключением острова Корфу, где у французов была мощная база, мощная крепость. 29 февраля 1799 года русские войска после ожесточённого штурма при поддержке турок овладели островом Видо – это маленький остров перед островом Корфу, ключ к острову Корфу, и осадили крепость на острове Корфу. Нужно сказать, что население восторженно приветствовало русских, и это здесь не выдумка пропаганды. Дело в том, что население здесь было православное, и приход французов для них был приходом безбожников. Они не были католики, это были, можно сказать, безбожники, а здесь пришли православные люди, которые помогали освободиться. К тому же французы, которые пришли на Корфу, много всего требовали от населения, поэтому русских встречали, как освободителей, но потом немножечко всё подпортило присутствие турецкого контингента, потому что эти-то друзья вели себя совсем иначе, чем русские.

Клим Жуков. Они там с 15 века всех хорошо знают.

Олег Соколов. Да, и поэтому вот этими вот турками, конечно, у местного населения происходили стычки и неприятности, но тем не менее всё-таки покуда Ушаков здесь был, порядок всё-таки наводил он, и свою волю диктовал он. И в общем, нужно сказать, что население островов этих приветствовало, без сомнения, русскую армию, воспринимая их, как освободителей.

Французы оборонялись упорно, храбро, но они оказались абсолютно отрезаны от всего, от внешнего мира, и вот 2 марта 1799 года после упорной обороны генерал Шабо капитулировал, и в плен попало 2930 французских солдат, и это было всё – все острова Ионические были русскими отбиты.

Это операции морские, ну а на континенте события развивались очень-очень неожиданно, я бы сказал, и начало их... можно сказать: «А вот теперь пришёл Суворов» - о нет, ещё до прихода Суворова нам очень-очень много всего предстоит. Дело в том, что самыми яростными врагами французской революции были представители правящей династии в Неаполе. Дело в том, что здесь, во-первых правили Бурбоны, а во-вторых, мало того, что это династия неаполитанских Бурбонов, так ещё и король женат был на сестре казнённой Марии-Антуанетты, Мария-Каролина была сестра казнённой королевы, т.е., конечно, для них события во Франции – это было совершенно неприемлемо, при неаполитанском дворе за всеми этими событиями очень внимательно следили. И тут ещё было обстоятельство: парочка эта была ещё та – королева эта ужасная, страшная, вот мы сейчас, наверное, посмотрим её портрет, она не особенно жила с королём, у неё был такой английский любовник Актон, который фактически при дворе и заправлял. Он был министром, можно сказать, фактически он был фаворит, который решал, как нужно вести себя Неаполитанскому королевству. И с подачи этого Актона установились очень хорошие отношения с эскадрой Нельсона, и эскадра Нельсона после победы при Абукире, вот после того, о чём мы говорили, торжественно вошла в порт Неаполя. Ну и когда при Неаполитанском дворе узнали: вот эта победа британского флота, французы разгромлены, естественно, всё это было преувеличено, доведено до максимальных размеров, и с подсказочки Актона неаполитанцы решили начать войну сами, не дождавшись, понимаете... Складывается коалиция, уже она всё, она вот-вот-вот, она будет, без сомнения, потому что Россия выступила, Турция выступила, Англия платит деньги, австрийцы уже под влиянием чувств, они скоро уже вольются в эту коалицию, это уже почти несомненно. Но Неаполитанский вор решил: а мы круче всех, неаполитанские солдаты вообще всех сокрушат. И срочно была неаполитанская армия доведена до 60 тысяч человек, она была довольно-таки маленькая, в 2 раза почти увеличено число регулярных войск плюс ополчение, и эту неаполитанскую армию, правда, не знали, кому поручить, долго думали, потому что там генералов в Неаполе не было приличных, и поэтому, долго думая, как вы думаете, какого генерала в Европе избрали для того, чтобы командовать неаполитанской армией? С этим генералом мы ещё потом столкнёмся в наполеоновских войнах.

Клим Жуков. Я забыл.

Олег Соколов. Это выдающийся Карл Мак.

Клим Жуков. Ааа, тот самый...

Олег Соколов. Тот знаменитый величайший Мак, который будет...

Клим Жуков. Зверски неторопливый.

Олег Соколов. Австрийский генерал Мак, вот его пригласили из Австрии, он приехал, как австрийский профессионал, так сказать, и он начал наступление куда – на Римскую республику вот с этими 40 тысячами... ну из 60 тысяч 40 тысяч было взято наиболее боеспособных, хотя о пехоте неаполитанской кто-то написал, Роже Дома, французский эмигрант, что это самая худшая вообще пехота, которая есть в Европе – вот это была неаполитанская. Вот эта команда двинулась на Рим. В Риме была очень маленькая французская армия, здесь было буквально несколько тысяч французских солдат, ещё несколько тысяч разбросано по территории всей этой Римской республики, всего 18 тысяч. И конечно, когда 40 тысяч неаполитанцев уже совсем рядом, двинулось на Рим, французам ничего не оставалось, как оставить в замке Сант-Анджело – знаете, в Риме? Конечно, знаете замок Сант-Анджело – они оставили гарнизон и стали отступать, ушли из Рима, армия под командованием генерала Шампионне. Французы ушли из Рима, а в Рим торжественно въехал Фердинанд IV на коне во главе войск, но как только он въехал, и римляне встретили , как освободителей, армию неаполитанскую, ну потому что, конечно, французы за время пребывания в Риме уже успели нашалить и уже успели всем надоесть, поэтому римляне встретили неаполитанцев, как освободителей. Но это продолжалось недолго, потому что неаполитанская армия тоже стала грабить, бесчинствовать, вести себя так, что все пожалели уже о французах, сразу, очень быстро, буквально за пару дней. Это дало возможность республиканцам перегруппировать свои силы, и уже через несколько дней они перешли в стремительное контрнаступление, и войска Мака были вдребезги разгромлены при Чивита-Кастеллана 5 декабря 1798 года, один их отрядов Мака... Да, кстати, Мак свою 40-тысячную армию разделил на кучу колонн, на 8 колонн, у австрийцев талант разделять на мелкие отряды – вот он всю свою армию разделил на мелкие отряды, и все эти отряды по очереди французы разгромили. Сокрушительное поражение под Чивита-Кастеллана, где отличился будущий маршал Империи Макдональд и польский генерал Княжевич, вот войска Макдональда и Княжевича вдребезги разбили неаполитанцев, причём т.к. неаполитанцы, действительно, бесчинствовали и в Риме, они перебили французских раненых, и в результате особенно с ними не церемонились, гнали рубили, было убито и ранено 4 тысячи неаполитанцев, 7 тысяч было взято в плен, а в общем в результате всех боёв за несколько дней неаполитанцы потеряли 12 тысяч человек, 100 пушек и 21 знамя оставили в руках французов, т.е. это был полный разгром неаполитанской армии, она бросилась бежать в Неаполь. Ну а французская армия, естественно, двинулась за ней в Неаполь. Тут же, ещё раз подчёркиваю, совсем рядом, Рим, Неаполь – это всё совсем рядом. Французская армия двинулась на Неаполь, и король и королева: что делать – вот на английских кораблях они бежали на Сицилию, и город оказался, вот самое-то интересное – город оказался во власти лаццарони. Дело в том, что в Неаполе было огромное количество деклассированного элемента, люмпен-пролетариат, лаццарони. Ну, как вы понимаете, в Неаполе тепло, поэтому можно в одной куртке и штанах просто весь год спать где-то там под кустом на пляже, питаться фруктами какими-то. Вот таких лаццарони было до 100 тысяч человек, деклассированный люмпен-пролетариат. Это не пролетариат, а люмпен-пролетариат.

Клим Жуков. Я понимаю.

Олег Соколов. Кстати, интересно: в революции 1848 года, это вот Энгельс писал о революции, он писал об этих лаццарони, он написал, что «неаполитанские линейные войска и лаццарони соединёнными силами бросились на баррикадных борцов. На расчищенной картечью улице Толедо под пушечными ядрами солдат рушились дворцы. Разъяренная банда победителей врывалась в дома, закалывала мужчин, насаживала на штыки детей», и т.д., «убивала, грабила и предавала пламени опустошенные жилища. Лаццарони выделялись своей алчностью». Вот лаццарони участвовали в подавлении революционных выступлений 1848 года, они выступали на стороне королевской власти, ну в данном случае – лишь бы пограбить.

Клим Жуков. Естественно, т.к. элемент деклассированный, классового сознания у него нет, а значит, он будет выступать там, где можно сейчас нахапаться.

Олег Соколов. Именно так, и т.к. возник вакуум власти, король, королева со своей непосредственной охраной, гвардией бежала на Сицилию, в Неаполе полный совершенно хаос, лаццарони грабят и бесчинствуют, ну и требуют обороны, требуют оборонять Неаполь. И вот французские войска подошли к Неаполю, и дальше происходит эпизод – ну это вот, знаете, действительно, не верится. Представляете: штаб генерала Шампионне, он находится в каком-то особняке, входит адъютант и говорит: «Мой генерал, главнокомандующий неаполитанской армией просит, чтобы вы его приняли». – «Что-что вы говорите?» - «Мак, командующий неаполитанской армией просит, чтобы вы его приняли». – «В каком смысле?» - «Ну вот он там...»

Клим Жуков. Он там, в приёмной.

Олег Соколов. В приёмной, да. «Вы вообще в своём уме?» Он говорит: «Да нет, вот главнокомандующий неаполитанской армией там находится». – «Ну хорошо». Входит, действительно, Мак и говорит: «Я главнокомандующий армией неприятельской, у меня к вам просто маленькая просьба – там невозможно находиться, там просто лаццарони...» Короче говоря, там эти лаццарони уже пригрозили ему, что в случае чего зарежут, поэтому он решил найти укрытие во французской армии, приехал в штаб французской армии и попросил, чтобы ему, т.к. генерал австрийский, а Австрия-то не находится в состоянии войны с Францией, то его просто пропустили домой, в Австрию он хочет.

Клим Жуков. Здорово, это примерно как если бы под Москвой в приёмной у Тимошенко оказался Гейнц Гудериан.

Олег Соколов. Сказал: «Хочу поехать отдохнуть».

Клим Жуков. «Что-то я чувствую, что мы какую-то ерунду затеяли, ничем хорошим это не кончится». Ну и там Тимошенко: «Гудериан у меня в приёмной?» - «Да». – «Ну ладно, пускай проходит, конечно».

Олег Соколов. Значит, главнокомандующий армией оказался в приёмной другого главнокомандующего и говорит: «Ну я готов, в принципе, отдать свою шпагу». На что Шампионне: «Шпагу? Да ладно, оставьте шпагу, у человека чести шпага должна быть всегда, она лучше места не найдёт, чем у него на боку, так что, пожалуйста...» И он не знал, что делать, действительно. Ну хорошо, ладно, и он сказал так: «Пожалуйста, вот на честное слово езжайте в Милан, мы дадим вам небольшой эскорт, не охрану... не конвой, а эскорт небольшой на всякий случай, езжайте в Милан. Вы дадите честное слово, что приедете в Милан, столицу Цизальпинской республики, и там правительство французское решит, что делать в этой ситуации». Ну правительство, кстати, решило, что он должен сдаться в плен, пленным.

Клим Жуков. Ну раз главнокомандующий, то да, правильно.

Олег Соколов. Потому что всё-таки расценили: он командовал армией, причём объявлял такие воззвания, что мы там всех этих французов перебьём, и т.д., и после всех этих воззваний он вдруг решил отдохнуть. Ну потом ... его отпустили, конечно, на честное слово, это само собой, но вот сам факт, конечно, интересный: генерал Мак, который попросился, пришёл в приёмную просить: «Вы знаете, мне надоело воевать, я..»

Клим Жуков. С французами гораздо лучше, чем со своими ...

Олег Соколов. Конечно, эти ваши неаполитанцы были там ещё дай Бог!

Клим Жуков. Это получается: сколько Мак был в плену в французов – 3 получается, если взять его последующую карьеру?

Олег Соколов. Ну там ещё один раз, и всё.

Клим Жуков. А, два.

Олег Соколов. А потом у него карьера уже на Ульме, конечно, остановилась. Ну вот, в результате там не осталось никакого командующего, там лаццарони в основном захватили власть, если можно так сказать. И 21 января французы начали атаку на Неаполь, знаете, был бой чудовищный совершенно, такой обороны отчаянной... Вот эти лаццарони – народ агрессивный, злобный, которые решили обороняться, 3 дня шли бои – 21, 22 и 23 января, жесточайшие бои за предместья Неаполя. Там предместье Капуанское было просто завалено трупами совершенно, в общем, бой был чудовищный. Но в результате всё-таки сопротивление было сломлено, и французы вступили в Неаполь, и самое интересное – что в Неаполе очень важный такой Св. Януарий, он в Неаполе очень-очень важный святой, и там 3 раза в году случается чудо Св. Януария: хранится в порошкообразом виде кровь Св. Януария, она хранится в колбе такой, и есть реликвия – это голова Св. Януария в специальном колпаке. Так вот, их выставляют, и через какое-то время кровь должна вскипеть, должна превратиться в жидкость. Это чудо, молятся все, ждут, и она вот... 3 раза в году такое случается. И вот когда Шампионне вступил, он сказал: «Так, должно быть чудо Св. Януария, которое символизирует, что с французской армией всё в порядке». Ну а Св. Януарий...

Клим Жуков. А Св. Януарий в курсе?

Олег Соколов. Да. «Жить хотите – значит, 24 января быстренько внеочередное чудо». Ну случилось, как ни странно, Св. Януарий одобрил.

Клим Жуков. Случилось, ну потому что, как известно, голов Иоанна Крестителя 24, но сертифицированных только 15. Ну там была сертифицированная голова, сработало, как надо.

Олег Соколов. Да, ну вот и всё нормально, и как только чудо Св. Януария произошло, тут же почему-то все эти лаццарони поддержали с криком: «Да здравствует республика! Да здравствует свобода! Да здравствует Св. Януарий!» Вот, почему-то все поддержали, причём после такого кровавого боя, но всё одобрено, раз Св. Януарий одобрил, значит, всё нормально.

Клим Жуков. Значит, и нам можно, что ж...

Олег Соколов. Ну и нам можно. И самое интересное, что французы, чтобы поддерживать порядок, потому что навести порядок в этом было... они взяли одного из самых таких отъявленных лаццарони, назначили его главным лаццарони, произвели.

Клим Жуков. Главбомж.

Олег Соколов. Командир лаццарони. Он получил такую куртку, всю расшитую какими-то галунами, штаны необычные тоже, яркие, шляпу, саблю, и жалованье ему заплатили, и он стал всех лаццарони контролировать, всё вошло...

Клим Жуков. Смотрящий.

Олег Соколов. Смотрящий за лаццарони. И провозгласили Партенопейскую республику, Неаполитанскую республику. Кстати, интересно: эту республику так же, как и Римкую, так же, как Цизальпинскую, какие-то просвещённые классы Неаполя поддержали, если так можно выразиться, буржуазия, интеллигенция, ремесленники. В общем, эта республика имела поддержку. Имела своих врагов, имела свою поддержку, ну а лаццарони, поскольку им заплатили здесь, он тоже стали поддерживать республику.

Интересно: вот есть такой композитор Доменико Чимароза, Екатерина очень любила, он написал гимн Партенопейской республики, его можно даже послушать в интернете, правда, он в не очень хорошем исполнении, но он есть, гимн Неаполитанской республики. Красно-сине-жёлтый флаг был, и в общем, теперь ещё одна республика появилась – Партенопейская республика.

Ну а в скором времени командующий Шампионне был заменён правительством на другого командующего дивизионом – генерал Макдональд, он стал командующим вот этой Неаполитанской армией, и там ситуация к весне стала уже довольно напряжённой, и Макдональд, т.к. чудо Св. Януария штатное происходит... перед первым воскресеньем мая оно должно происходить, накануне первого воскресенья мая. Как раз вот этот день пришёл, и многие говорили, что нужно узнать, поддерживает Св. Януарий республику или нет. И вы знаете, что Макдональд сделал? Он один, офицеров несколько человек за ним далеко, вообще без охраны пришёл в этот Кафедральный собор, в котором было не то, что много народу, это просто гигантские толпы, люди даже на колоннах висели, т.е. просто... И он пошёл туда к алтарю, где чудо должно было произойти, чтобы знать... И вот, когда шла молитва над этой колбой, толпа ревела и ждала, что произойдёт, готова разорвать Макдональда в случае, если чуда не произойдёт. Ну не знаю, как тут истории доверять или нет, но один из членов правительства Партенопейской республики сумел к кардиналу подкрасться, пистолет к нему приставил и сказал: «Если чудо сейчас не произойдёт, то, в общем, тебя нету».

Клим Жуков. Я думаю, Макдональд, скорее всего, как умный человек, заранее договорился, с кем надо.

Олег Соколов. Я тоже думаю, всё-таки он договорился заранее, и чудо произошло.

Клим Жуков. Потому что это непонятно чего, ждать того, что будет решаться судьба армии, республики, и вообще – ну кто на такое пойдёт?

Олег Соколов. Ну в общем, короче говоря, Св. Януарий опять-таки поддержал республику, когда произошло это чудо, то просто толпа взревела от восторга и была готова этого Макдональда расцеловать, и все были довольны, в Неаполе всё было спокойно. Итак, в Неаполе образовалась Партенопейская республика. Вот такое довольно интересное событие вокруг Неаполя... начались события военной коалиции.

Но пока происходит следующее: под влиянием изменения позиции России, под влиянием английских денег Австрия подписывается к этой коалиции, и, в общем, австрийские войска собираются, причём получается, что у французов-то с войсками очень-очень плохо. Дело в том, что, как верно в своё время написал Бонапарт, война уже перестала быть войной идеологической, и поэтому вот такого революционного энтузиазма всё меньше и меньше становилось в армии, война стала, как он сказал, делом правительства, а не делом народа. Соответственно, французская армия очень сильно уменьшилась в своей численности. Смотрите, сколько у французов было сил реально в этот момент: реально накануне начала войны со Второй коалицией у французов было, я имею в виду, тех сил, которые они могут непосредственно выставить, как бы сказали в 20 веке, на фронт – где-то 200 тысяч человек, не больше. Вообще сколько войск было в эпоху Великой Французской революции? Историки-специалисты по демографии, изучающие демографические процессы той эпохи, которые, в общем-то, занимались изучением регистров французской армии, оценивают количество общее мобилизованных за эпоху Первой республики, т.е. с начала войны, с 1791 года до прихода к власти Бонапарта, 1799 года, примерно как 1 млн. 200 тысяч – 1 млн. 500 тысяч человек, общее количество мобилизованных. Максимальная численность французской армии была в период Якобинского конвента в 1794 году, там было 750 тысяч человек в поле. Теперь осталось 200 тысяч, куда остальные делись?

Клим Жуков. Демобилизовались, погибли.

Олег Соколов. Да, совершенно верно, погибло всего за прошедшие до 1798 года события примерно 400 тысяч человек, часть демобилизовалась, а очень многие просто дезертировали, потому что никакого контроля в современном понимании этого слова практически правительство, тем более Директории, коррумпированное, разваленное, не могло осуществить, поэтому дезертировать ничего сложного не было, т.е. люди покидали армию, и в результате всего 200 тысяч человек.

Но правда, интересный момент: если с точки зрения идеологической, с точки зрения такого подъёма общего народного, он схлопывался...

Клим Жуков. Шёл на спад?

Олег Соколов. Шёл на спад, а вот профессионализация армии наоборот повышалась, почему – потому что остались те, кто хотел остаться по каким-то причинам: или потому что он ещё верил в эти идеологические соображения, потому что в основном, конечно, просто он превращался в профессионального солдата, в профессионального воина, поэтому батальоны 1798 года очень хорошо маневрируют, очень хорошо действуют на поле боя, т.е. они очень хорошие профессионалы – это первое, второе – у них высокий боевой дух, потому что у них за плечами победы Бонапарта, по крайней мере, они все ощущают себя, как бы, наследниками побед Бонапарта, поэтому французская армия хоть и 200 тысяч, но это была армия, я бы сказал, хорошая армия, достаточно сильная армия.

Но очень интересный момент: эта армия себя чувствовала, постепенно себя ощущала врагом гражданского общества. Дело в том, что 1797-98 годы – это правление Директории, внутри страны развал, хаос, коррупция, нувориши сколачивают гигантские состояния, честные люди разоряются, и постепенно в армии складывалось такое убеждение, что гражданское общество – это пороки, это грязь, это коррупция, трусость, а единственно честные люди, настоящие республиканцы – это те, кто остался в рядах войск.

Интересно, что в феврале 1798 года в Риме возникло восстание в армии, самое интересное: восстание, не потому что армия хотела грабить – наоборот, восстание, ну во-первых, потому что солдатам и офицерам не выплачивали жалованье очень долго, это первое, а во-вторых, потому что... послушайте, что декларировали люди, которые участвовали в этом бунте, они обращали петицию к командованию: «В то время, как войска нуждаются во всём, расхитители на наших глазах громоздят награбленное, выставляя напоказ возмутительную роскошь. Игорные дома и места разврата полны чиновниками военной администрации, скандальное расточительство которых и громкие оргии оскорбляют нужду солдат. Армия в нашем лице требует, чтобы правосудие совершилось над грабителями, которые бесчестят имя француза, она желает, чтобы были возмещены все разорения, содеянные против правил человечности в домах и церквях, принадлежащих государству, состоящему в мире с Республикой».

Т.е. армия не грабежа требует, а она требует, чтобы наказали военных чиновников администрации, которые безобразно себя ведут в Риме. Вот это вот интересный такой мятеж, я нашёл о мятеже документы в архиве, фактически о нём почти нигде ничего не написано. Может быть, когда-то я напишу о нём, просто это довольно интересное событие. И в этот момент армия была настолько резко против своих командиров, что Массена, который командовал в этот момент армией, вынужден был покинуть её, потому что его считали одним из главных пособников коррупционеров. Массена очень любило денежки и вынужден был уехать из армии, он не смог справиться с этим мятежом, который постепенно потом подавили.

Т.е. армия, с одной стороны, профессиональная, она умеет сражаться, с другой стороны, она чувствует себя всё дальше и дальше от гражданского общества, она становится профессиональной армией, а с другой стороны, она становится армией, которая постепенно зрела для цезарианского переворота, она себя чувствует той силой, которая должна когда-то навести порядок. Но пока эта армия должна будет сражаться с неприятелем, а неприятель собирается к границам Франции.

Итак, у французов на данный момент примерно 200 тысяч человек, у союзников на данный момент то реально, что сейчас может быть введено в дело, 330 тысяч человек. Превосходство очень большое, особенно...

Клим Жуков. В 1,5 раза, даже больше.

Олег Соколов. Да. Особенно это превосходство чувствуется вот здесь вот, на Рейне, здесь у эрцгерцога Карла 80 тысяч человек, а у Журдана всего порядка 37-38 тысяч человек, т.е. здесь двойное превосходство у эрцгерцога Карла. В Швейцарии в кантоне Граубюнден, который заняли австрийцы, здесь Готце находятся с 26 тысячами человек, а южнее Бельгард в Тироле с 48 тысячами человек, т.е., соответственно, такая достаточно мощная группировка, а у Массена только 30 тысяч. Т.е., в общем, силы здесь явно неравны. Но особенно в Северной Италии – здесь у французов со стороны армии Шерера порядка 48 тысяч человек, а со стороны Меласа 86 тысяч человек, т.е. преимущество у австрийцев очень сильное. И несмотря на это французы получили приказ наступать. С чем это было связано? Это было связано, во-первых, с не слишком большой компетентностью правительства Директории, ну в во-вторых, с надеждой, что наступательный дух французов сумеет опрокинуть даже вот такое превосходство австрийских войск, что французы чувствуют у себя крылья побед Бонапарта, поэтому и Журдан, и Массена, и Шерер получили приказ двигаться вперёд.

Начал наступление прежде всего Массена в Швейцарии, и отряды французов под командованием Лекурба в Тироле. Можно сказать, на первых порах они очень даже активно наступали, сдвинули несколько австрийских отрядов, но перед укреплённой позицией под Фельдкирхом они не смогли овладеть. Но главное наступление всё-таки началось здесь.

Ферино пошёл на Дунай, форсировал Рейн и двинулся на Дунай. В этот момент ещё война не была объявлена, но всем уже было понятно. Русский корпус Розенберга численностью 20 тысяч человек приближался, он уже шёл, это первая часть русских, за ним шли ещё войска, которые должны будут участвовать. В общем-то, уже было всем понятно, что война уже де-факто существует, хотя ещё декларации такой не было.

Так вот, 21 марта первое столкновение между передовыми частями Журдана и эрцгерцога Карла под Острахом, эрцгерцог атаковал позиции французов, у него 50 тысяч на 28 тысяч человек, тот, кто реально сражался под Острахом. У французов сражались дивизии Лефевра, Сен-Сира, Суама, Декана, Сульта, и сражались с отчаянной храбростью, и в результате, несмотря на численное превосходство австрийцев, французы были оттеснены, но, в общем, победы какой-то не добились, это было просто такое, я бы сказал, пробное такое сражение, полусражение.

А вот через несколько дней, 25 марта 1799 года, состоялось уже, можно сказать, генеральное сражение – генеральное сражение при Стоках оно называется, 25 марта 1799 года. Вот мы посмотрим сражение, чтобы понять, вообще какой образ действия в этот момент принят и французской, и австрийской армией, французской, где нет Бонапарта.

Смотрите, позиции, которые занимали австрийцы, вот у нас здесь с вами всего это 6 вёрст, вот позиция, которую занимают австрийцы, где-то растянута порядка до 15 км, хотя эта армия 72 тысячи человек. Французы же вообще совершенно, вот их колонны двигаются, ну смотрите, на каком пространстве, здесь у нас где-то порядка 20 км. Вот на 20 км двигаются колонны, французские дивизии, 34 тысячи человек размазаны по такому огромному пространству. Но тем не менее, я ещё раз подчёркиваю, это войска настолько решительные, настолько великолепно профессионально готовые к бою, что вот Сульт с частями своей дивизии, 6 батальонов Сульта, овладел вот этим лесом ... тирольских стрелков, стал дальше продвигаться, оттесняя части Мерфельда.

В это же время... здесь вот неправильно, здесь не Сульт, а Суам, генерал Суам двинулся на Науэндорфа, оттесняя тоже Науэндорфа, сдвинул его с сильной позиции, и наконец Ферино оттеснил Шварценберга. Более того, здесь Сульт настолько навалился, что батальоны Мерфельда были обращены в бегство, и только сам лично эрцгерцог, вот здесь эрцгерцог Карл, молодой полководец, он привёл на помощь 6 гренадерских батальонов из резерва, 24 эскадрона, и в конечном итоге он здесь сосредоточил 27 тысяч человек против 6 батальонов Сульта, против где-то там порядка 4 тысяч Сульта, и Сульта он остановил, но какой ценой.

Тогда вступила в действие кавалерия д´Опуля, тяжёлая кавалерия французская, которая пыталась остановить здесь австрийскую контратаку, но у австрийцев была огромная масса кирасир, и в конечном итоге д´Опуль был отброшен.

К концу боя французы были отбиты на всех направлениях, но ещё раз подчёркиваю: превосходство австрийцев было огромное, у них было 72 тысячи на 34 тысячи, т.е. более, чем двойное численное превосходство. Да, причём по непонятным резонам Журдан послал Сен-Сира и Вандамма в обход, и они вообще потерялись. В результате у него дралось даже меньше этих 34 тысяч. Кончилось это тем, что французы были отражены, они потеряли причём меньше, чем австрийцы – они потеряли 2 тысячи убитых и раненых и 2 тысячи пленных – 4 тысячи человек, а австрийцы под командованием эрцгерцога Карла 3 тысячи убитых и 2900 пленными, т.е. французы даже потеряли меньше, но они сражение всё-таки проиграли и начали отступление. В результате в Швейцарии им продвинуться, естественно, не удалось, они остановились у позиций мощных, в Германии их наступление было отражено, но я ещё раз подчёркиваю: смотрите, какая осторожность – у эрцгерцога Карла двойное превосходство. Причём на следующий день, 26 марта, французы остались на этих позициях, они не стали отступать ночью, как обычно, после проигранного ночью отступали, они спокойно дождались утра и утром в полном порядке отступили. И в конечном итоге 5 апреля они отступили за Рейн. Т.е. 1 марта они перешли Рейн, 5 апреля остановились на линии Рейна.

В общем, в Германии начались движения массы войск, но очень осторожно, очень аккуратно, и вот австрийцы здесь проявляют себя, с одной стороны, как солдаты довольно-таки дисциплинированные, очень неплохие, но командование крайне пассивное, и осторожность сверх всякой меры.

А пока происходили эти события, конгресс в Раштатте ещё не закончился, война началась, а конгресс ещё продолжался, но уехали австрийские представители, а 28 апреля поехали французские. И вы знаете, что произошло здесь совершенно непонятное событие, странно, почему так это произошло: во время отъезда французских уполномоченных ночью австрийские гусары полка Шеклера напали на кареты с французскими уполномоченными и зарубили, 2 дипломата – д'Алько и Робержо – были зарублены, убиты, а один из них, де Бри, был тяжело ранен, он притворился убитым, потом его спасли, откачали, но в общем, вот такое вот нападение. И интересно даже: наш историк и военный министр Милютин пишет, что известие об этом неслыханном злодействе, произведённом в Раштатте, мгновенно распространилось по всей Европе и возбудило всеобщее негодование. Это позволило французам мобилизовать общественное мнение и легче осуществить набор новобранцев, потому что согласно законам, принятым в 1798 году, закон Журдана-Дельбреля, во Франции была введена конскрипция. Система воинской повинности, которая у нас существовала до... да и существует, вообще-то, в наше время – это система, которая появилась в 1798 году, система призыва новобранцев, т.е. система всеобщей воинской повинности, с определёнными исключениями. Правда, Директория не могла реализовать в действительности эту мобилизацию, потому что это правительство толком не могло править, и количество дезертиров превосходило количество тех, кого набрали в армию – из 100 тысяч первых призывников дошло до армии 20 тысяч с небольшим, типа, 23 тысячи, но тем не менее...

Итак, это происходило в Германии, а что же происходило в Италии? В Италии французы тоже получили приказ наступать, и этот приказ решил исполнять Шерер. Здесь мы с вами словно вернулись опять к Итальянской кампании Наполеона – те же самые места. Я сейчас возьму другую карту. Посмотрите, вот, помните – это Северная Италия?

Клим Жуков. Конечно, как не уходили.

Олег Соколов. Да, как не уходили. Но после мира что же произошло: граница стала проходить вот здесь вот – Верона это австрийская территория, австрийцы находились, Верона, Венеция – это всё австрийские территории. А это территория Цизальпинской республики, здесь находились французские войска, австрийцы находились здесь, в районе Вероны.

Как я уже сказал, здесь в общей сложности 86 тысяч человек, но конкретно в первом столкновении из этих 86 тысяч человек вот здесь, в районе Вероны у австрийцев будет находиться 58 тысяч. И командование, главное, получил Шерер – помните, мы говорили: Бонапарт пришёл на место Шерера?

Клим Жуков. Да.

Олег Соколов. Так вот, а теперь Шерер пришёл на место Бонапарта.

Клим Жуков. Рокировались.

Олег Соколов. Рокировочка, да. Бонапарт отправился в Египет, а Шерер получил под командование войска в Италии. Но этот генерал был очень непопулярным, он был военным министром неплохим, как организатор, как руководитель военного министерства, он был очень неплох, но как боевой генерал, его совершенно... он не пользовался...

Клим Жуков. Он тем более после Бонапарта – на контрасте не очень.

Олег Соколов. Да, на контрасте, в общем, его появление в армии не вызвало ни малейшего энтузиазма, он армию не смог нормально контролировать, но тем не менее он решил, что надо атаковать, потому что все знали, что к австрийцам идут на помощь русские, и если они сейчас не переходят в наступление, они ждут помощи из России.

Итак, Шерер, несмотря на то, что он вовсе не пользовался каким-то успехом у солдат, несмотря на то, что он не был блистательным полководцем, он решил наступать, имея реально вот здесь, в этой области 46 тысяч французов против 58 тысяч австрийцев.

Клим Жуков. Не такое уж больше преимущество у австрийцев.

Олег Соколов. Ну естественно, небольшое, но я ещё раз подчёркиваю: если оно не такое большое, то они, в общем, как всегда, всё рассеяли до безумия, потому что у них 86 тысяч человек вообще-то здесь находится.

И вот 26 марта Шерер начал атаку. Вот посмотрим сейчас подробно, как это выглядит на схеме – это атака Шерера на позиции австрийцев под Вероной. Значит, у австрийцев войска разбросаны на широчайшем фронте, на широчайшем! Здесь где-то километров 50. Представляете, вот интересно – поля сражений, интересна тактика генералов австрийской и республиканской армий. Вот смотрите: если бы мы взяли бы сейчас, выделили поле сражений при Бородине, нарисовали площадь, у нас бы получился вот такой квадратик, представляете? А на этом квадратике сражалось 270 тысяч человек, я имею в виду, с обеих сторон. А здесь у нас, с обеих сторон если сложить 46 с 58, у нас получается 104 тысячи человек, да? 104 тысячи человек сражается на вот таком поле, т.е. в 10 с лишним раз больше Бородинского.

Итак, Шерер перешёл в наступление, у него было 6 дивизий. 1 дивизию он повёл вдоль хорошо нам известного озера Гарда.

Клим Жуков. Да!

Олег Соколов. Да, атаковал на Госхайм. Здесь дивизии Дельма и Гренье атаковали укреплённый лагерь, в котором располагался генерал Эльсниц. 2 дивизии – Атри и Виктора – двинулись на Верону, где командовал австрийский генерал Кайм, и одна дивизия Монрешара двинулась на Леньяго. Т.е. на широченном фронте, на фронте в 50 км Шерер начал наступление, ну полностью совершенно врастопырку. При этом, я ещё раз подчёркиваю, солдаты дрались отчаянно, солдаты дрались героически, здесь на левом крыле им удалось взять австрийский укреплённый лагерь, но мост они не успели форсировать – австрийцы его сломали, мост через Адидже. Здесь Госхайм был сбит с позиций, а вот перед Вероной развернулся совершенно отчаянный кровавый бой, предместье Сан-Массимо 6 раз переходило из рук в руки, командующий австрийцами и генерал Кайм был ранен, упал с коня, его заменил генерал Гогенцоллерн, который сражался в первых рядах, и не имея больше свежей пехоты, австрийцы бросили на это предместье кавалерию, у них была великолепная кавалерия, которой удалось отбить частично предместье без бешеной кавалерийской атаки.

В общем, здесь у французов шли дела более-менее, я бы даже сказал, очень даже успешно, особенно на левом фланге успешно, в центре ничейно, а вот на правом крыле Монришар столкнулся со значительно превосходящими силами, его хорошенько побили, и он отошёл.

В результате этого дня, 26-го вечером Шерер отвёл войска, потому что атака у него не удалась. Потери были у австрийцев 7 тысяч, у французов 5 тысяч. Французы меньше потеряли, но успеха они не добились. И вот в течение нескольких дней Шерер перегруппировывал свои войска, и австрийцы перегруппировывали, они получали подкрепление, и в конечном итоге 5 апреля началось опять на этих же по сути дела позициях сражение, которое вошло в историю, как сражение при Маньяно. Здесь есть небольшое местечко Маньяно, и именем этого местечка и названо сражение.

Так вот, фактически оно по той же схеме, только на более узком фронте, вот, например, на таком фронте сражение при Маньяно, с обеих сторон опять отчаянно дрались, и опять лобовое фронтальное столкновение, опять, в общем, никакого удачного манёвра Шерер не смог организовать, ну это совсем не Бонапарт. И с той стороны тоже люди, не хватавшие с неба звёзд. Опять фронтальное столкновение, но на этот раз у австрийцев было уже значительное численное превосходство, и французы на этот раз потеряли больше – 8,5 тысяч человек, австрийцы – 5,5 тысяч человек, и уже это французами воспринималось как поражение, потому что 2 раза, с 2 попыток им не удалось сбить превосходящие силы австрийцев, превосходство австрийцев стало ещё более значимое, и Шерер ничего другого лучше не мог сделать, как начать отступление, ввести в Мантую большой гарнизон, потому что вот теперь всё в обратную сторону, теперь Мантуя в руках французов, теперь Мантуя будет костью в горле у австрийцев и вообще у союзников, а французы отходят дальше, отходят к Милану.

И вот мы сейчас перейдём уже на эту карту, опять вернёмся на эту карту, положим её вот так, чтобы было хорошо видно, и здесь мы даже будем, очевидно, рисовать. Итак, вот такая ситуация у нас: французская армия отходит в сторону Милана, оставляя мощный гарнизон в Мантуе, австрийцы располагаются в районе Вероны. Шерер вынужден отступать дальше, дальше и дальше. Дело в том, что здесь есть ряд рек, но они... вот Минчо, например, это очень мелкие речки, держаться на их рубежах невозможно, и Шерер в результате принимает решение отойти за рубеж реки Адда. Река Адда, вот Лекко, здесь озеро Комо, знаете, это озеро у нас некоторые люди богатые очень любят это озеро, здесь покупают виллы на берегах Комо, популярное, так что сейчас оно известное среди русских состоятельных людей.

Клим Жуков. Нам оно известно гораздо больше из-за великолепных фресок Амброджио и Пьетро Лоренцетти в соборе в Комо, 14 век.

Олег Соколов. Слава Богу. А другой конец Адды впадает в реку По, и это ровно 100 км от озера Комо до реки По, а Адда имеет ширину где-то 100 с небольшим метров – примерно как ширина Фонтанки.

Клим Жуков. Ну всё равно так сразу не перепрыгнешь.

Олег Соколов. Нет, совсем не перепрыгнешь. Как мы помним, здесь именно, под Лоди Бонапарт совершил свой первый подвиг, и здесь он взял мост через Адду.

Итак, начало кампании в Италии закончилось тем, что Шерер был отброшен, понёс достаточно серьёзные потери, его армия во многом деморализована, потому что 2 раза, 2 попытки разбить австрийцев ни к чему не привели, и, понеся тяжёлые потери, она отходит, оставляя Мантую в руках гарнизона. А в общем у Шерера осталось на линии Адды, он смог сосредоточить всего лишь 28 тысяч человек, за вычетом потерь, плюс за вычетом оставленного гарнизона – нужно было в Мантуе оставить серьёзный гарнизон, всего у него осталось 28 тысяч человек.

В этот момент приходят наконец русские войска, приходят первые части корпуса Розенберга. Корпус этот двигался через Австрию, долго он шёл, долгим маршем, он в декабре в Брюнне прошёл парадом перед императором Францем, который очень высоко оценил степень обученности русских солдат, и 29 декабря даже показали манёвры, причём казаки показывали своё искусство – брали на круп лошадей егерей, быстро выскакивали вперёд, егеря соскакивали, вели огонь достаточно интенсивный, потом отступали, русские линии выдвигались, короче говоря, русская пехота показывала своё искусство.

Так вот, командующим русской армией, как мы все, конечно, понимаем, и русской, и союзной армией был назначен А.В. Суворов. С чего и почему Суворова назначили командующим в Италии? Ну конечно, потому что это выдающийся полководец, это понятно, но ведь в таких политических событиях много других соображений. Как известно, Суворов с Павлом не нашёл общего языка, более того, отправился фактически в изгнание в своё село Кончанское, в такой опале находился, потому что старик любил пошутить и очень много шутил по поводу императора, по поводу его униформы, и т.д. Но почему же...

Клим Жуков. Лежал на «досадной укушетке».

Олег Соколов. В общем, да. Почему же его всё-таки решили призвать, кроме того, что он, действительно, был замечательным полководцем – в этом нет сомнения? Дело в том, что у Суворова были неплохие отношения с Разумовским, послом в Вене, и именно Разумовский предложил Францу вот эту кандидатуру, и эту кандидатуру поддержал русский посол в Великобритании Воронцов, а мнение англичан и мнение австрийцев было здесь очень важно. Т.е. здесь далеко не только решение, что это выдающийся полководец, его назначим, а здесь ещё мнение союзников, которые... ну, англичане в данном случае действовали из интересов, что это полководец, на которого они надеялись, что он сможет переломить ситуацию, они знали его решительность, несмотря на все его выходки, которые им могли как-то не импонировать, тем не менее они знали, что это полководец решительный. Что касается австрийцев, здесь у них была такая интрига: дело в том, что самым главным для них был генерал – это эрцгерцог Карл, конечно, это брат императора, талантливый человек, без сомнения, но ему поручили командовать армией на Дунае, там 80 тысяч его, и т.д. Сюда они первоначально планировали отправить другого эрцгерцога, младшего брата, но тот совсем был неопытный, и в конечном итоге среди австрийских генералов много там было всяких интриг, и вот австрийское командование решило: пускай лучше будет не австриец, пускай будет лучше какой-то другой человек со стороны, и вот Разумовский вовремя предложил Суворова. Ну и в конечном итоге Павел, как мы знаем, послал адъютанта, и Суворов, забыв мгновенно все свои вот эти вот чудачества по отношению к Павлу, потому что для него была мечта – сразиться с Бонапартом.

Вот здесь интересно отношение Суворова к Бонапарту. Ну, во-первых, когда любят повторять, что Суворов сказал: «Далеко шагает мальчик, пора унять его» - помните, я зачитывал письмо, когда он Горчакову писал о том, что «как шагает юный Бонапарт, он герой и чудо-богатырь, он колдун», и т.д. Суворов совершенно восхищался Бонапартом и поэтому хотел с ним сразиться, потому что он профессионал высочайшего уровня, для него это был просто спортивный интерес: кто будет сильнее? Поэтому, бесконечно уважая Бонапарта, как полководца, он хотел сразиться и, конечно, победить. Когда его попросили назвать 3 великих полководцев вот в это время, он ответил: Ганнибал, Юлий Цезарь и Бонапарт. Представляете, Бонапарта, у которого была только одна Итальянская кампания, он поставил его на один уровень с Юлием Цезарем. Кстати, себя он не назвал из скромности.

Клим Жуков. Ну понятно, должен был быть Юлий Цезарь, Суворов и Бонапарт.

Олег Соколов. Ну, в общем, да, скорее, так. Ну и как известно, Павел Первый не стал настаивать на том, чтобы Суворов действовал по его принципам, он сказал: «Воюй, как знаешь». Ну, о Суворове у нас столько написано, что было бы смешно, наверное, пытаться обрисовать образ этого полководца. Для меня есть 2 стороны в Суворове: с одной стороны, без сомнения, потрясающая харизма, энергия, умение воевать, бесстрашие – это чётко, с другой стороны, некие чудачества, которые часто иногда переходили некоторые границы разумного, и я думаю, что Суворов был человеком, с которым было сложно многим подчинённым. Те, кого он любил – Багратион, Милодарович – тем прекрасно, а те, кто не был в числе его любимчиков, я думаю, им было сложновато с этим человеком, потому что некоторые его чудачества для тех, кто был объектом этих чудачеств, было довольно тяжело переносить. В общем, человек, конечно, сложный, но, без сомнения, выдающийся полководец, и не просто выдающийся – великий полководец. И вот в этом смысле чего цитировать наших многочисленных историков, которые все пишут о нем, без сомнения, с восторгом – я хотел процитировать того, кого, без сомнения, цитату не знают, но который очень хорошо мог оценить Суворова – это маршал Сульт, тогда генерал Сульт, один из блистательных генералов республиканской армии. Он написал так: «Как кажется, за причудами и странными выходками он скрывал великие военные таланты и ясный ум, у него был великолепный глазомер, бесстрашие, которое превосходило всё возможное, ибо основывалось на привычке одерживать успех и всё подчинять своей могучей воле. Но особо он обладал удивительным талантом – оказывать на свою армию чудодейственное влияние. Его обожали солдаты, он знал их, внушал им преданность, и они верили в него, почти как в сверхъестественное существо». Ну в общем, этим всё сказано, я ещё раз подчёркиваю: это говорит не какой-то там историк-лизоблюд, это говорит противник, который уважает и который ценит, действительно, выдающееся военное искусство.

Ну и вот Суворов по пути в Италию приехал в Вену, в Вене, как всегда, он не избежал многочисленных чудачеств: когда он ехал, о нём все уже знали, город весь был в беспокойстве, все хотели его увидеть. Суворов ехал в карете, и кругом кричали: «Да здравствует Суворов!» Суворов высовывался из окна кареты и кричал: «Да здравствует император Иосиф!», «Виват Иосиф!» А ему посол говорил: «Так тут Франц». Он говорит: «Ах мой Бог, забыл!», высовывался и опять: «Да здравствует император Иосиф!», «Виват Иосиф!» Ну это вот такие у него шуточки были: обедал в 9 утра, спал на соломе, все зеркала обязательно нужно было завесить во всех дворцах, в которых он останавливался, потому что иначе он их разбивал – в общем, вот такие чудачества у него были. Судя по всему, Екатерина в своё время, когда он ещё только был начинающим полководцем, она сказала, что все великие люди имели какие-то свои странности, и он это себе намотал на ус, сначала он это делал, скажем так...

Клим Жуков. Умеренно.

Олег Соколов....умеренно, специально, а потом это вошло во вторую натуру. Но я ещё раз подчёркиваю: были странности, которые безобидные, а некоторые, в общем-то, я думаю, конечно, тем, кто с ним общался, доставляли часто и неприятности, потому что одно дело, когда эта странность исходит просто от постороннего человека, а если это твой начальник какие-то такие странности...

Клим Жуков. На самом деле, то, что в кино показывали «Суворов», и то, что очень мило описывали в биографической литературе, что он имел доблесть кричать петухом на званом приёме при Павле Первом, и думаешь: Господи, ну это же просто ни в какие ворота не лезет!

Олег Соколов. Ну в общем, да.

Клим Жуков. Там, Бог с ним, что ты не уважаешь этого императора, это вообще твоё личное дело, кого ты там уважаешь, но это же ты с ним не в карты играешь за коньяком, ты же на официальном мероприятии, и ты там тоже не Ванька-дурак, а полководец высочайшего уровня, человек, который влияет на мировую политику фактически, и ты так себя ведёшь – я просто не понимаю, как это можно, зачем, а главное – на что он рассчитывал? Ведь это же рано или поздно должно было закончиться тем, что его отставят от армии, которую он сильно любил, невзирая на заслуги, потому что так себя вести просто нельзя, люди же сморят не только свои, а со всего мира.

Олег Соколов. Вот особенно с людьми со всего мира, потому что что касается дальше с австрийцами в контакте у него, конечно, совсем плохо получилось, потому что он когда приехал в Верону, во-первых, его итальянцы встретили ликующе. Вообще, поскольку все ожидали, что едет маг, просто волшебник, который сейчас... поэтому его встретили ликующе. Да, кстати, итальянцы уже, как вы заметили, они ликующе встречали французов, а теперь ликующе встречали войска коалиции.

Клим Жуков. Они там всех ликующе встречают.

Олег Соколов. Ну они люди эмоциональные, а главное – им нравится смена обстановки.

Клим Жуков. Да, чтобы не застаивалось.

Олег Соколов. Так вот, его встречали просто ликующе в Вероне, и австрийцы его встретили тоже с энтузиазмом, но нужно сказать, что очень быстро у них этот энтузиазм улетучился, потому что он часто по отношению к ним был просто, скажем так... Я хотел бы рассказать анекдот такой, который касается этих шуточек: генерал в каком-то военном округе, в штабе военного округа рассказывает анекдот, и вокруг него все офицеры гогочут, просто хохочут, просто не могут, и только стоит один капитан вообще с каменным лицом. Тот ещё один анекдот рассказал – все умирают от смеха, а этот стоит... Он говорит: «Товарищ капитан, вам что, не смешно?» - «А я из другого военного округа, товарищ генерал». Ну т.е. понимаете, вот эти шутки, когда петухом кричал, вскакивал на стол, и т.д. – это, может быть, для его подчинённых, они вынуждены были как-то изображать, что им весело, но представители австрийского командования вообще не понимали, к чему это относится, они вообще из другого военного округа были, они воспринимали это как просто неуважение к себе, и поэтому отношения, в общем-то, довольно сложные, и это не только связано с политикой, здесь будут политические вопросы, потому что политические интересы Павла, который сражался за троны и алтари, и политические интересы Австрийской империи, которая добивалась своих авантажей в Италии – да, это были столкновения, но при этом ещё и человеческое такое столкновение, он установил не слишком хорошие отношения с австрийскими офицерами, неоднократно он их ставил в очень неудобное положение, и это вот, пожалуй, не самая лучшая сторона этой кампании.

Тем не менее, когда он приехал, сразу, конечно, это был энтузиазм прежде всего в русской армии. Розенберг представил ему в Вероне командиров. Тут опять тоже интересно, что когда он представлял знакомого, Суворов его восторженно обнимал, целовал, там, Милорадовича, Багратиона, а когда он называл фамилию, которую он не знал, Суворов закрывал глаза и говорил: «Помилуй Бог, не знаю, не знаю, не знаю. Ну что ж, узнаю». Ну опять-таки, об этом говорят в такой шутливой манере, но вы знаете, а если хороший человек, его представили, а те говорят, начальник: «Не знаю, не знаю, узнаем потом» - как-то не очень это, конечно, приятно по отношению к тем людям, которых он ещё не знал.

Клим Жуков. Мне это всё очень напоминает поведение какой-то такой рок-суперзвезды, которой всё можно.

Олег Соколов. Ну да, и вот интересно, что когда Суворов попросил у Розенберга, не мог ли он ему дать «2 полчка казачков», тот сказал: «Так Ваше превосходительство, любые все в вашем распоряжении», и когда тот опять попросил, тот опять... И тогда Суворов вдруг воскликнул: «Намёка, догадка, лживка, лукавка, краткомолвка, краснословка, немогузнайка! От немогузнайки много, много беды!» И ушёл. Почему «немогузнайка», что он спросил? Ну просто Розенберг ещё не работал с Суворовым, он не знал, что ему нужно отвечать, вот что угодно, но отвечать, поэтому он ответил: «Ваше превосходительство, пожалуйста, все войска в вашем распоряжении». А Багратион тут же понял и сказал: «Мои войска готовы к выступлению!» - «Князь Пётр, вот правильно!»

Ну в общем, это такая определённая манера, но в отношении ведения войны, конечно, Суворов был абсолютно прав, и его наставления, которые он дал, это было... его нужно, что называется, почитать. «Надо атаковать! Холодное оружие штыки, сабли! Смять и забирать, не теряя мгновения! Побеждать все, даже невообразимые препятствия! Гнаться по пятам, истреблять до последнего человека! Казаки ловят бегущих и весь их багаж. Без отдыху вперед, пользоваться победою! Пастуший час! Атаковать, смести все, что встретится, не дожидаясь остальных! ... Забавлять и веселить солдата всячески. Никаких сигналов, ни труб, ни барабанов. Говорить в полголоса! Не надо патрулей, берегись рекогносцировок, которые раскрывают намерения. Твердость, предусмотрительность, глазомер, время, смелость, натиск, поменьше деталей и подробностей...» - вот энергия, энергия, т.е. он влил харизму, понимаете, вот мы видим там, на германском направлении, назовём современным языком, фронте, у эрцгерцога Карла вот такая армия огромная, её атакуют французы, он их отбивает и стоит, смотрит. Потом...

Клим Жуков. Вроде же отбил?

Олег Соколов. Отбил, победил и медленно за ними идёт. Здесь – натиск, энергия, порыв, он душу дал, так сказать, армии. Но вот, понимаете, тут момент: ведь армия-то, которая у них сейчас образовалась, она же австрийская почти вся. Смотрите, у австрийцев было 86 тысяч изначально, они понесли потери в ходе этих двух сражений, у них осталось где-то порядка 75 тысяч, к ним 20 тысяч русских подходит, в общем, будет 95 тысяч, но, в общем, это армия, в которой если не 80%, но 75% - это австрийцы. Вот эти все наставления – они очень здорово для русской армии, но она и так его понимала, а вот австрийцам это было... и ещё в переводе на немецкий язык – австрийские офицеры не очень понимали, что от них хотят. Но Суворов постарался всё-таки объяснить на поле боя.

И ещё один очень важный момент: Суворов настаивал, естественно, на том, чтобы по отношению к местному населению соблюдать максимальную корректность и позаботиться о том, чтобы солдаты себя вели достойно, хотя у него это полностью, конечно, не получилось, потому что русская армия была регулярная армия, она себя вела очень корректно, ну а что касается казаков, тут уже сложно было что-то сделать, потому что, как известно, казаки великолепные бойцы в рассыпном строю, великолепные кавалеристы, но они отправляются на войну, чтобы вернуться с добычей.

Клим Жуков. Естественно, это же регулярная конница.

Олег Соколов. Вот они регулярные, они идут на войну, в общем, как в зажитие, и поэтому, естественно, они должны с чем-то вернуться, поэтому, без сомнения, особенно жители, я не думаю, что восторгались присутствием этих отрядов.

И Суворов сразу решил наступать. 21 апреля его войска двинулись вперёд, и двинулись на крепость Брешия, и начали наступать на достаточно широком фронте.

Сравнить если кампанию Суворова и Бонапарта, начальные условия кампании Суворова и Бонапарта: ну конечно, мы видим, что Суворову было, без сомнения, гораздо проще. Так, у Бонапарта, который начинал отсюда, было 38 тысяч, перед ним было 52 тысячи противника. Здесь у Суворова было более 90 тысяч, передним было 28 тысяч за Аддой. Конечно, соотношение явно в его пользу. Бонапарт приехал к своей армии – его никто не знал, сопляк, который приехал к армии... Сюда приехал кудесник, все ожидали появления выдающегося кудесника, звезды, знаете, как звезда приехала, поэтому ему было, конечно, гораздо проще в этой ситуации одержать победу, и он её, естественно, одержит.

Итак, войска наступают, впереди здесь по правому флангу в авангарде идут войска Багратиона, и Брешия была внезапно атакована быстро, французский гарнизон укрылся в цитадели, 1220 человек, и вот здесь интересный суворовский момент: вообще, вы понимаете, штурмовать цитадель Брешия – это были бы гигантские потери, огромные потери, и тем не менее Суворов приказал готовиться к атаке. Почему? Я думаю, что он хотел поразить, конечно, неприятеля, потому что уже вот этот слух о том, что идёт Суворов, который громит всех, который ни перед чем не остановится, нужно было эту репутацию поддержать – нужен был кровавый штурм, не из-за любви к крови, а кровавый штурм, чтобы внести ужас в неприятельские ряды, чтобы страх предшествовал движению. И вот он приказал готовиться к штурму. Потери были бы чудовищные, потому что там не турки были, и это был не Измаил, это был хотя и маленький гарнизон, но это была Брешия, цитадель, серьёзное каменное укрепление, хорошо простреливающееся фланкирующим огнём – оставили бы кучу трупов, но её бы взяли, потому что для штурма было выделено 14 тысяч человек. И когда комендант увидел, что это серьёзно, что это не шутит, что действительно сейчас будет штурм, он капитулировал.

Клим Жуков. Т.е. его это – на понт взяли?

Олег Соколов. Ну не совсем, на понт бы его не взяли, в том-то и дело, что если бы он увидел, что это просто изображают, он бы не сдался, конечно же. А тут он увидел: так они же действительно будут штурмовать – вот это для коменданта Брешии было...

Клим Жуков. Он психологией, понятно, взял в первую очередь.

Олег Соколов. Да, и Суворов сказал, что если мы этого сейчас не сделаем, иначе неприятель будет держаться в каждом блокгаузе, а мы будем терять и время, и людей, всё, так сказать, будет во всех крепостях. Можно сказать, после Брешии масса мелких крепостей сдалась сразу, потому что понимали: эти будут штурмовать.

Но конечно, это к Мантуе не относится, даже можете не сомневаться, Мантуя теперь будет занозой для русских и австрийцев, но гораздо меньшей, потому что какая ситуация: русские и австрийцы имеют достаточно много войск, чтобы продвигаться вперёд, оставив войска для блокады Мантуи. Здесь, под Мантуей оставят 24 тысячи человек, и при этом достаточно будет войск для того, чтобы иметь двойное численное превосходство для сражения на реке Адда. Т.е. вот такая ситуация.

Ну и 26-27 апреля началась битва на реке Адда, которая была первым сражением Суворова в Италии.

Клим Жуков. Об этом предлагаю в следующий раз поподробнее.

Олег Соколов. Да, я думаю, что мы... действительно, это сражение очень интересное, и мы с этой битвы, с отчаянной битвы на реке Адда начнём наш следующий рассказ. Но это уже будет после Египетской кампании, потому что на время Египет покинули, чтобы узнать, что происходит в Европе, нам же нужно вернуться туда.

Клим Жуков. Обязательно.

Олег Соколов. Ведь там же Сирийская кампания, так что вот мы будем так примерно по хронологии идти, здесь мы сейчас весной 1799 года, мы перенесёмся, обратно вернёмся в Египет узнать, что происходило там весной 1799 года.

Клим Жуков. Договорились.

Олег Соколов. Отлично!

Клим Жуков. Будем ждать сводок с фронтов. Спасибо, Олег Валерьевич!

Олег Соколов. Спасибо.

Клим Жуков. А на сегодня всё.

Борис Юлин про события Первой мировой войны 1916 года

19.06.17 284990 просмотров

Пётр Лидов - роковые восьмидесятые, февраль 1987-го

09.04.23 152695 просмотров

Профессор Н.А. Ломагин про блокаду Ленинграда

03.11.14 206592 просмотра

В новостях

29.05.18 12:44 Олег Соколов о начале войны Второй коалиции, комментарии: 24

Комментарии

cтраницы: 1

всего: 4

H.rurg

отправлено 29.05.18 23:50 | ответить | цитировать

# 1

Клим Алексадрович, казаки - иррегулярное формирование

Филология

отправлено 08.06.18 14:33 | ответить | цитировать

# 2

Здравствуйте! А нельзя ли сделать передачу с Олегом Валерьевичем про отражение событий наполеоновских войн в романе Толстого "Война и мир"? Очень было бы интересно! Всегда было такое чувство, что граф навыдумывал там будьте-нате))

kayman4

отправлено 11.06.18 07:50 | ответить | цитировать

# 3

Мне кажеться Директория отдала наступать по другой причине
1. Проиграют -Многие погибнут -туда и дорога бунтовщикам неифг пасть разевать, мы новых наберем более послушных. 2. Выиграют -пограбят и заткнуться.

kayman4

отправлено 11.06.18 10:21 | ответить | цитировать

# 4

>Потери были бы чудовищные, потому что там не турки были, и это был не Измаил,

Олег Валерьевич -извините конечно но Суворов 30 000 взял Измаил с 35000 гарнизоном в Наполеон с 12 000 обломался у Акры где были те же турки но всего 5000.

cтраницы: 1

всего: 4

Правила | Регистрация | Поиск | Мне пишут | Поделиться ссылкой