Борис Мегорский и Баир Иринчеев про осаду Нотебурга

01.03.19

01:52:47 | 108939 просмотров | текст | аудиоверсия | скачать

Поддержать исторические ролики Баира Иринчеева
Список литературы

Баир Иринчеев. Добрый вечер, уважаемые зрители. Мы продолжаем цикл лекций, посвящённых Северной войне. Борис Мегорский с К.А. Жуковым ведёт лекции, посвящённые оружию, снаряжению, быту армии Петра Великого...

Борис Мегорский. Организации ...

Баир Иринчеев. Организации и т.д., да, а я, соответственно, разберу ход боевых действий, т.е. цикл лекций у нас продолжается, и сейчас мы уже... давай, Борис, вспомним, что мы уже разобрали: мы разобрали Нарву, 1700 год, разобрали Нарву, 1704 год, и вообще поговорили об обычаях осад в 18 веке.

Борис Мегорский. Совершенно верно.

Баир Иринчеев. И идём, наверное, в хронологическом... Т.е. получается, не совсем в хронологическом порядке, но мы находимся в самых первых годах Северной войны, вот 1700 год – осада Нарвы закончилась ничем, но проходит 1700-ый, проходит 1701-ый, настаёт 1702 год, т.е. это совсем недолго осталось до основания нашего любимого города, а на Неве стоят шведские крепости. Т.е. Ниеншанц они основали, а Нотебург они у нас захватили.

Борис Мегорский. Ну собственно, сегодня я как раз предлагаю поговорить про Нотебург.

Баир Иринчеев. С удовольствием!

Борис Мегорский. Действительно, когда ты, Баир, первый раз меня пригласил в эту студию, мы поговорили о начале Северной войны вообще, т.е. охватили относительно подробно 1700-ый год и вкратце проговорили, что происходило в следующем 1701 году, и действительно, первый такой победный год для Петра и для русской армии – это 1702 год и, наверное, самой яркой победой является взятие шведской крепости Нотебург, и я предлагаю посмотреть, что это за крепость, почему она была важна и что происходило вокруг, не обязательно под стенами этой крепости.

Ну что ж, для тех, кто не бывал в наших краях и не смотрел на карту...

Баир Иринчеев. Краткий экскурс в историю.

Борис Мегорский. И в географию.

Баир Иринчеев. Да.

Борис Мегорский. Ладожское озеро – крупнейшее в Европе озеро, в которое впадает несколько рек, но исток один, из Ладожского озера вытекает только одна река – это наша река Нева, довольно короткая, но очень полноводная, и для Новгорода в средние века это был единственный относительно прямой путь в Балтийское море.

Баир Иринчеев. Ну кратчайший.

Борис Мегорский. Потому что Новгород стоит на Волхове, Волхов впадает в Ладогу, можно пройти по Ладоге, спуститься вниз по Неве – и вот мы в Балтийском море.

Баир Иринчеев. Ну там был же ещё северный маршрут через Вуоксинскую водную систему, но да, он получается там с волоком, причём, по-моему, не с одним, и большой очень крюк получается.

Борис Мегорский. Совершенно верно. Поэтому Ладога и Нева – это такой очевидный торговый путь, крайне важный как для России, ну Новгорода на тот момент, так и для соседей с севера, каковыми стали шведы, поэтому в 1323 году на Ореховом острове – почему он так называется, мы не знаем, но остаётся предположить, что там орешник какой-то рос – это остров, который стоит ровно в том самом месте посреди реки, где Нева вытекает из Ладожского озера. Остров относительно небольшой, до каждого из берегов там порядка 400 метров, но тем не менее это вот такой пункт, контролирующий корабельный торговый путь – естественно, его нужно было занять, что и сделали новгородцы. Князь Юрий Данилович поставил там крепость, поначалу она была деревянная.

Баир Иринчеев. Но из-за того, что там Нева разбивается на два рукава, там гораздо сильнее течение, если я правильно помню, нежели чем в основной Неве. Т.е. там сужение такое.

Борис Мегорский. Вполне, вполне возможно, не могу сказать – не измерял, но течение, действительно, очень быстрое, и все, кто там был, могут это оценить. И в том же 1323 году Орешек входит в историю, как место, где был заключён первый мирный договор между Россией и Швецией – Ореховецкий т.н. «вечный мир».

Баир Иринчеев. И после этого у нас было ещё 15 войн между Россией и Швецией, да?

Борис Мегорский. О да! Но тем не менее это был первый мир, на который ссылались вплоть до конца 16 века в дипломатических...

Баир Иринчеев. У нас же сейчас будет 700 лет этого мира, кстати, совсем уже, можно сказать, не за горами.

Борис Мегорский. Ну да, четыре года.

Баир Иринчеев. Четыре года, да.

Борис Мегорский. Крепость, ну поскольку со шведами воевать продолжали эпизодически, в 1348 году шведами была захвачена на несколько месяцев, новгородцы её отбили, после чего перестроили уже в камне, в 1352 году была построена первая крепость каменная, ну и называть её к тому времени стали «Орешек», ну собственно, по названию Орехового острова. Крепость дальше расширили уже при Иване Третьем, т.е. это конец 15-го – начало 16-го века, более-менее она стала напоминать то, что мы видим сейчас, т.е. это периметр крепостных стен с башнями, который занимает практически всю территорию острова.

Баир Иринчеев. Да, поэтому там места под стенами практически не остаётся.

Борис Мегорский. Да, совершенно верно. Если поначалу-то это был небольшой замок и был большой посад на острове незащищённый, то теперь практически стены идут по всему периметру. Шведы дважды в течение 16 века приходили – это 1555 год и 1582-ой, обе эти атаки были отбиты, но во время Смутного времени в 1612 году, после долговременной осады удалось им взять эту крепость, собственно, измором практически, после чего в течение всего 17 века Орешек оставался шведским.

Баир Иринчеев. Да, т.е. по Столбовскому мирному договору 1617 года пришлось отдать.

Борис Мегорский. Да-да, ну признать...

Баир Иринчеев. Если я правильно помню, у нас граница была по реке Лаве тогда, примерно где-то там?

Борис Мегорский. Да, совершенно верно, и по Столбовскому договору 1617 года была признана потеря Орешка и, собственно, всех крепостей в Ижорской земле, будь то Ям, Копорье...

Баир Иринчеев. Ивангород.

Борис Мегорский. Ивангород и Корела, совершенно верно. И граница прошла, действительно, по южному берегу Ладожского озера, река Лава, которая также впадает в Ладогу, и если до Смутного времени России принадлежало практически всё побережье Ладоги, то теперь у нас оставалась только половина южного берега и половина восточного берега. Ну естественно, никакого доступа к Неве уже не оставалось, выход к морю был таким образом перекрыт.

В войне середины 17 века очередной русско-шведской попытались отобрать Орешек, но эта попытка ни к чему не привела.

Баир Иринчеев. Это то, что в финской историографии, по-моему, называется Внезапная война – такая Ruptuurisota.

Борис Мегорский. Возможно. Интересно. 1656-ой.

Баир Иринчеев. Ну там 1656-58-ой, да – там какие-то набеги, там Ниеншанц, по-моему, даже успели как-то взять и сжечь.

Борис Мегорский. Да, было дело, после этого, собственно, его и перестроили.

Баир Иринчеев. Да, т.е. попытки вернуть эти земли предпринимались и до Петра.

Борис Мегорский. Предпринимались, но они были неуспешными по целому ряду причин. И теперь можно посмотреть на крепость, какой она была к концу шведского правления и собственно к 1702 году.

Баир Иринчеев. К штурму.

Борис Мегорский. У нас есть, да, чертежи шведского периода, которые фиксируют состояние крепости, стен, башен, внутренних построек, и благодаря этим чертежам нам удалось создать 3-D модель, интересно...

Баир Иринчеев. Благодаря коллегам из...

Борис Мегорский. Да, коллегам, спасибо им.

Баир Иринчеев. ...из города Полтава.

Борис Мегорский. И как же выглядел Нотебург: у крепости было 7 башен, названия этих башен менялись.

Баир Иринчеев. Ну да, у нас свои, потом шведы придумали свои.

Борис Мегорский. Ну нас свои, да, потом... После того, как Пётр отобрал, снова эти названия поменялись. Семь башен по периметру, цитадель в северо-восточном углу крепости. Стены достаточно высокие, но недостаточно толстые для артиллерийских крепостей рубежа 17-18 веков, т.е. по сути это по-прежнему оставалась крепость средневековая, это была не бастионная крепость.

Баир Иринчеев. Мне показалось, или там всё-таки кто-то что-то пристроил, какие-то бастионы сейчас? Или это наши уже пристроили потом?

Борис Мегорский. Мы об этом поговорим, это уже случилось после того.

Баир Иринчеев. А, это уже всё, это модернизация российская, а не шведская?

Борис Мегорский. Совершенно верно, да.

Баир Иринчеев. Всё понял.

Борис Мегорский. Т.е. эти стены хорошо защищают от штурма, потому что их штурмовать реально тяжело, но артиллерий пробить их можно, скажем, если земляные бастионы имеют такую толщину, что их довольно тяжело пробить, то здесь это, в принципе, сделать можно. Плюс расстояние 400 метров до берегов...

Баир Иринчеев. Нормальная дальность для обстреливания.

Борис Мегорский. ...в принципе, это дистанция уже простреливается артиллерией. Внутри крепости было, судя по этому шведскому чертежу, много деревянных построек – это дом коменданта, дома офицеров, солдатские избы, мастерские, кладовые, амбары, церковь – там была русская часовня каменная, к ней была пристроена лютеранская шведская кирха. Т.е. практически все строения внутри каменных стен были деревянными, что представляло некоторую опасность, и, собственно, шведы...

Баир Иринчеев. При обстреле бомбами.

Борис Мегорский. Да, шведы, когда была очередная инспекционная проверка, отметили, что всё это очень пожароопасно и при осаде всё это сгорит. Интересно, что Ореховый остров изначально даже состоял из нескольких островов, между которыми были протоки. Во времена, когда новгородцы, а потом русские укрепляли эту крепость и расширяли её, внутри крепости оставались рвы, в которые могли входить корабли, что было очень удобно – корабли вставали под защиту крепостных стен, на этих кораблях защитники могли выходить и устраивать вылазки, что, собственно, они и делали во время шведских осад, но к концу шведского правления эти рвы уже были засыпаны, как там сказано, навозом и нечистотами – ну просто канавы, которые засыпали хозяйственным мусором, считай. Надо сказать, что один из участков стены – в инженерной терминологии промежуток стен между башнями или бастионами называется куртина, но в старой русской терминологии это называлось прясло, т.е. вот участок стены между двумя башнями – вот то прясло, которое выходит и ближе всего подходит к южному берегу острова и, соответственно, к южному берегу Невы, этот участок был ближе всего, соответственно, логично батареи осадные располагать именно на этом берегу против именно этого участка стены.

Баир Иринчеев. Т.е. это то, что сейчас смотрит на город Шлиссельбург, получается?

Борис Мегорский. Да, совершенно верно. Поэтому этот участок стены сделали в два раза толще. И вот мы смотрим на эту модель и видим, что там прямо все остальные прясла заметно у́же на плане, чем этот участок. Т.е. крепость, в принципе, была неплохо укреплена, пушки стояли в башнях преимущественно, в несколько ярусов, всего было порядка 130 орудий, ну т.е. довольно немало, но что ещё было важно для обороны как крепости, так и, в принципе, всего Приладожья для шведов – это Ладожская флотилия, это были корабли не очень большие по меркам морского флота, но достаточно большие относительно любых небольших лодок и ладей, которые были и могли быть в распоряжении русских войск. Это была флотилия вице-адмирала Нумерса, которая контролировала всю Ладогу, и любые попытки атаковать крепость разбивались о то, что появится эта шведская флотилия, которая перетопит все эти небольшие лодки, поэтому любая переправа с целью атаки была сопряжена с определённым риском. Но тем не менее для того, чтобы выйти к Балтике, нужно было так или иначе эту крепость взять, ну тем более, что она была праотеческая, как выражался Пётр.

Баир Иринчеев. Там же, если я правильно помню, была какая-то легенда, да, что когда новгородцы крепость сдавали, вот при осаде в 1612 году, что они когда оттуда уходили, замуровали в стену икону, чтобы потом как-то всё-таки вернуться. Легенда такая, слышал.

Борис Мегорский. Возможно. Не слышал. Интересно.

Баир Иринчеев. Ну не суть, это всё-таки немного не наш период, но тем не менее. Да – что крепость-то наша была.

Борис Мегорский. Ну да, естественно, её нужно было возвращать. С началом войны нужно было собирать какую-то разведывательную информацию, и начали опрашивать купцов новгородских, ладожских, которые до начала войны вполне себе этим путём путешествовали через Швецию, ну и вели какую-то торговлю, поэтому сохранились показания этих купцов: они писали, сколько занимает времени путь, какие-то примечательные пункты, характер почвы, там, на острове, на берегах – там вплоть до такого. Ну вся эта информация, естественно, была очень полезна для планирования боевых операций, и после того, как в 1700-ом году под Нарвой не получилось ничего, в 1701-ом приводили себя в порядок, какие-то отдельные операции были, ну в наш первый рассказ мы упоминали о событиях как раз на реке Лаве, когда шведы уже переходили русскую границу для того, чтобы атаковать Новгород, и вот там в остроге в пустом дворянском дворе, как сказано в источнике, засели стрельцы, которые порядка 10 дней сдерживали осаду довольно крупного шведского корпуса, в результате этот острог они сдали, но шведы дальше не пошли.

Баир Иринчеев. Это именно укрепление, на реке Лава которое, да?

Борис Мегорский. Да, это было...

Баир Иринчеев. От него там, по-моему, ничего... ?

Борис Мегорский. Нет, там совершенно ничего не осталось, это была какая-то деревянная усадьба. Но это говорит о том, что граница подходила настолько близко к Новгороду, что шведам, в общем, оставалось совсем близко, что ещё раз подчёркивает необходимость сдвинуть границу назад.

Баир Иринчеев. Конечно.

Борис Мегорский. Поэтому первые планы на взятие Нотебурга приходятся на зиму 1701-1702 года. Известно, что в конце 1701 года Пётр уже отдаёт распоряжение по подготовке к зимнему штурму. Мы говорили, что флотилия, господствующая у шведов на Ладоге, помешает любым попыткам на лодках подойти к крепости, поэтому можно попробовать это сделать зимой, подойти по льду.

Баир Иринчеев. Ну да, тогда изменения климата-то ещё не было, это всё замерзало.

Борис Мегорский. Начали готовиться к зимнему штурму, там предполагалось, что в этом штурме будут участвовать гвардейские полки, артиллерийский генерал-майор Яков Виллимович Брюс отвечал за подготовку припасов, заготавливал лестницы штурмовые, пушки на санях – интересно сейчас вот такая единственная пушка на санном лафете хранится в Стокгольме, шведская, но можно предположить: может быть, примерно так же выглядели эти пушки, которые заготавливал Брюс зимой 1701-1702 годов.

Баир Иринчеев. В Стокгольме, наверное, в Армейском музее или...?

Борис Мегорский. Да, в Музее армии.

Баир Иринчеев. Что-то я не обращал внимания. Надо смотреть будет.

Борис Мегорский. Да, ну собственно, готовились штурмовать по льду. Это было связано с неким риском, но при этом, да, обеспечивало безопасность от каких бы то ни было шведских кораблей. И кстати, об изменении климата: в январе 1702 года, когда уже вроде как всё было готово, наступила ранняя оттепель, и лёд стаял. В январе.

Баир Иринчеев. О-кей. Бывает.

Борис Мегорский. Т.е. тогда уже тоже могли сетовать на глобальное потепление.

Баир Иринчеев. Интересно.

Борис Мегорский. Поэтому зимняя атака не удалась, и планы переверстали: дальше Пётр решил свершить поход в Архангельск. Опять же, мы упоминали, что в 1701 году произошло нападение шведской эскадры на окрестности Архангельска. Как мы помним, Архангельск на тот момент был единственным морским портом для России, единственным «окном в Европу» в прямом смысле слова, и уничтожение этого порта закрывало бы для России возможность импортировать оружие, книги, всё, что угодно, и экспортировать, естественно, товары также.

Баир Иринчеев. Ну да, это лишало нас вообще всего.

Борис Мегорский. Да. В 1701 году обошлось, потому что успели возвести укрепления в двинском устье...

Баир Иринчеев. Двинская крепость нынешняя?

Борис Мегорский. Новодвинская крепость, да, буквально её только-только начали строить, но то, что успели построить, успели вооружить пушками, в результате два шведских корабля были захвачены, и эскадра ушла, но тем не менее опасность сохранялась, и в 1702 году, в принципе, ожидали повторения нападения. Пётр с гвардией отправился в Архангельск. Заранее, в самом начале 1702 года, в январе же были отданы распоряжения о подготовке транспорта, чтобы царь с гвардией могли из Москвы дойти до Вологды, там сесть на суда и дойти уже до Архангельска.

И здесь возникают вопросы: отбитие шведской эскадры, потенциальное, которая может напасть на Архангельск – действительно ли это настолько важная операция, которую должен возглавлять царь, да ещё и с гвардией?

Баир Иринчеев. Да, не очень логично – а зачем он туда вообще поехал?

Борис Мегорский. И вот тут начинаются догадки: австрийский посланник Отто Плейер, в частности, записал, что царь-де идёт в Архангельск, но это уловка, потому что он хочет таким образом отвлечь внимание шведов, а потом внезапно снова напасть на Нарву. Где Нарва и где Архангельск?

Баир Иринчеев. Не ближний свет, т.е. насколько быстро мог бы Пётр перебросить войска от Архангельска, учитывая технологии и инфраструктуру России того времени?

Борис Мегорский. Вот, поэтому не очень понятно, насколько это обоснованная гипотеза, но тем не менее посланник слышал эту версию, т.е. явно это какие-то такие разговоры ходили.

Баир Иринчеев. Т.е. это стратегическая дезинформация?

Борис Мегорский. Да, это, якобы, план по тому, чтобы ввести в заблуждение шведов. Ну Карл XII со своей основной армией продолжал маневрировать в Польше в этот момент, понятно, что боялись, чтобы он не повернул на восток, потому что память о 1700 годе и нарвском погроме была ещё свежа, и понятно, что нужно было сделать так, чтобы как можно дольше он оставался в Польше и не обращал внимания на восточный фронт. Ну и вот рассматриваются гипотезы о том, что действительно это был гениальный стратегический план: Пётр сначала сделал вид, что его нет на театре военных действий (ТВД), что, якобы, он ушёл в Архангельск, а потом он неожиданно появится, ну собственно, под Нотебургом.

И действительно, в переписке с боярином Шереметевым он упоминает, что сейчас он забирает гвардию, но планирует вернуться на ТВД к осени. В это время в течение лета, пока царь был в Архангельске, основные действия велись боярином Шереметевым на псковском театре, собственно, летом была достигнута победа при Гуммельсгофе полевая баталия, была взята крепость Мариенбург. Ещё был небольшой бой, тоже победный – взятие мызы Мензе, ну это всё Лифляндия, т.е. это Латвия и юг Эстонии. На ингерманландском и карельском театре особо ничего не происходило. И в какой-то момент Пётр, ещё находясь в Архангельске, отдаёт распоряжение своим гвардейцам организовать сухопутную трассу от Белого моря к Онежскому озеру. Это были солдаты Преображенского полка и унтер-офицеры Щепотев и Муханов...

Баир Иринчеев. Т.е. это, типа, Беломорканал? Т.е. предтеча?

Борис Мегорский. Совершенно верно. Ну собственно, сейчас мы расскажем. Пока царь был в Архангельске, его солдаты организовывали прокладку вот этой трассы. У них были полномочия собирать крестьян со всех поморских волостей, примыкающих к этой трассе, крестьян с телегами, с лошадьми, с провиантом, и собственно, с июня по июль была проложена трасса длиной 160 вёрст – это порядка 180 км. Это трасса, которая начиналась с Нюхотской пристани, это посёлок Нюхча на берегу Белого моря, и заканчивалась в Повенце – это северный берег Онежского озера. Сегодня, действительно, Беломорканал отчасти проходит по трассе этой дороги, которая в народной памяти на Русском Севере называется «Осударева дорога». Действительно, это было...

Баир Иринчеев. Такое очень крупномасштабное мероприятие.

Борис Мегорский. Это было эпохальное мероприятие...

Баир Иринчеев. Стройка века.

Борис Мегорский. ...которое вошло и в народную память, и о нём помнят поколения, в фольклоре всё это отражено – множество преданий сохранилось, которые до сих пор живы на Русском Севере, что-то из этого подтверждается источниками, что-то нет. Этого гвардейца Щепотева неизменно называют «енералом», ну поскольку приехал такой, всеми распоряжается – не иначе как «енерал». Но на самом деле он был унтер-офицером. И эта «Осударева дорога», действительно, представляет заметный исследовательский интерес, потому что с ней связана одна из самых больших загадок петровского царствования: распространённое мнение гласит, что Пётр, когда побывал в Архангельске, получив известие о том, что трасса готова, со всем своим войском сел на корабли, из Архангельска дошёл до Нюхотской пристани, там десантировался и пошёл по подготовленной трассе, волоча за собой два корабля. Собственно, весь корпус с двумя кораблями дошёл до Повенца, ну и дальше уже на кораблях...

Баир Иринчеев. В Онегу – в Свирь – в Ладогу.

Борис Мегорский. Онега – Свирь – Ладога. Марш этот был сделан всего за 8 дней – представляешь, да? – там 180 км.

Баир Иринчеев. 180 километров за 8 дней, с двумя кораблями всё тащили на руках, ну т.е. катили на брёвнах, понятно.

Борис Мегорский. Да. Сохранилось довольно много документов, которые рассказывают о подготовке трассы, о том, сколько каких крестьян с каких волостей собирали, сколько у них было лошадей, какие у них были кормовые деньги, какие задачи они выполняли, потому что сначала нужно было собрать достаточное количество крестьян с лодками, чтобы помочь всему царскому войску десантироваться с кораблей. Корабли относительно большие, они не могут подойти к берегу, поэтому нужно свозить, нужны транспортные средства, поэтому сначала собрали крестьян с лодками.

Баир Иринчеев. Пристани там не было – ну деревня, да, зачем им пристань-то большая?

Борис Мегорский. Дальше эти лодки использовали для того, чтобы свезти всех гвардейцев на берег. Ну, лодки, видимо, там и остались, а крестьян, которые с этими лодками пришли, их дальше привлекли на обслуживание трассы. Соответственно, трассу строили – что делали: расчищали дорогу, т.е. ну какие-то тропы были, т.е. это, в принципе, не был неизвестный путь, но нужно было расчистить так, чтобы 5 тысяч солдат прошли с обозом, с телегами, там, с пушками, не говоря уже о кораблях. Где-то это были сухие участки, соответственно, нужно было просто расширить дорогу, и пройти можно было просто по поверхности земли. Там, где болото, как тогда называли – «мхи», нужно класть гати, там, где реки и озёра, нужно делать мосты, соответственно, вот всем этим занимались 5 тысяч крестьян с лошадьми, ну собственно, июнь, июль, ну а в августе уже был совершён сам переход царя по «Осударевой дороге». Помимо строительных работ эти самые собранные крестьяне с разных волостей были заняты в обеспечении «почтовой гоньбы», т.е. с лошадьми они стояли и обеспечивали регулярную передачу корреспонденции. Надо сказать, что это всё лето, это самый сельскохозяйственный сезон, и немалое количество трудоспособного населения вместе со средствами производства – с лошадьми или там с лодками у поморов – всё это собрано для государственных нужд.

Баир Иринчеев. Т.е. крестьяне были как-то не очень рады этому всему, да?

Борис Мегорский. Они были абсолютно этому не рады. Дальше, собственно, сам марш царского отряда, всего 8 дней, ну причём эти даты фиксируются в документах, т.е. здесь не приходится сомневаться. Т.е. сам марш, видимо, не был столь проблематичным и не вызвал там каких-то особенных потерь среди работников, проблемы их ждали осенью, когда царь прошёл, ну а дальше им надо было возвращаться по своим волостям, в общем, кто откуда пришёл, возвращаться далеко, лошади измождены, многие лошади пали, дома...

Баир Иринчеев. Зерно не заготовлено.

Борис Мегорский. ...луга, да, не скошены, там, урожай не собран, и это, действительно, была большая проблема, т.е. нельзя сказать, что вот эта Государева дорога как-то построена на костях – нет, скорее всего, там всё было...

Баир Иринчеев. Но она вызвала просто проблемы позже.

Борис Мегорский....но в целом это, да, совершенно верно.

Баир Иринчеев. Именно уже даже не на самой дороге, а в тех волостях, откуда призывались.

Борис Мегорский. Да-да, совершенно верно, т.е. это легло тяжким бременем.

Баир Иринчеев. А насколько далеко вообще им приходилось, т.е. Щепотев откуда набирал людей-то? Т.е. самая дальняя волость?

Борис Мегорский. Ну это Лопские погосты, Сунской... что я буду придумывать – Павел Александрович Кротов, наш известный и один из ведущих исследователей Петровской эпохи, написал книгу «Осударева дорога», которая, собственно, этой операции и посвящена. Здесь помимо исследовательской части большое количество в Приложении – это документы, как раз связанные с обеспечением строительства и содержания «Осударевой дороги»: здесь челобитные крестьян, которые подробно описывают, у кого сколько лошадей пало, сколько кормовых денег они получали и почему в их волости работали больше, чем соседи, и почему соседи им не помогали, а теперь, значит, просьба как-то перераспределить наряды на работу – в общем, здесь всё подробнейшим образом написано.

Баир Иринчеев. Замечательно!

Борис Мегорский. Я говорил, да, что есть загадка этой «Осударевой дороги» - вот загадка заключается в том, был ли волок кораблей. Надо сказать, что документы, связанные с Петровской эпохой, отложились в достаточно большом количестве: относительно много реляций каких-то, официальных описаний деяний, переписки генералов, посланников, вельмож, корреспонденция самого царя – очень много разных документов, и ни в одном из таких официальных документов не упоминается волок кораблей. Впервые этот волок был упомянут в Холмогорской, если я не ошибаюсь – это середина 18 века, дальше...

Баир Иринчеев. Пошло-поехало?

Борис Мегорский. ...большой панегирист Петра Великого Голиков это написал в своей «Истории деяний Петра Великого», после чего это сообщение о волоке кораблей стало общеизвестным местом в петровской историографии.

Баир Иринчеев. Точнее, общепринятым таким?

Борис Мегорский. Общепринятым, да. В 1990-е годы петрозаводский историк и краевед Михаил Юрьевич Данков, который участвовал в экспедициях по трассе Государевой дороги, собственно, эти экспедиции были направлены на то, чтобы найти саму трассу...

Баир Иринчеев. Саму трассу – как она прошла, да?

Борис Мегорский. ...естественно, она уже утеряна, и М.Ю. начал законно сомневаться, а был ли волок, какие документы подтверждают эту версию, ну и действительно, приходится констатировать, что очень мало источников, которые бы подтвердили, что корабли волокли.

Баир Иринчеев. Синхронных, того времени, да? Т.е. это получается, что это, может, какие-то тоже местные легенды, если Холмогорская летопись?

Борис Мегорский. П.А. Кротов принял вызов и взялся доказать, что волок был. Надо сказать, что П.А. прекрасно ориентируется в материале и работает с огромным количеством архивных документов из совершенно разных архивов, и в РГАДА (Архив древних актов в Москве) он поднял документы, вот как раз связанные с набором крестьян, с организацией строительства, ну и надо сказать, что свидетельств того, что в 1702 году тащили корабли, нашлось два: одно относится к концу 1702 года, но буквально мельком, в одной из челобитных крестьян говорится о том, что «провожали суда сухим путём», и дальше есть челобитная поморов 1709 года, в которой говорится о том, что эти поморы участвовали в волоке «буяров», т.е. буеров в 1702-ом и 1703-ем году. И надо сказать, что как раз о волоке кораблей в 1703 году свидетельства есть – официальные документы, о том, что действительно корабли из Архангельска привели к Нюхче и там уже по «Осударевой дороге» проволокли.

Про 1703 год известно, что на каждый корабль было сто лошадей с подводчиками и ещё по сто крестьян, т.е. там 200 человек и 100 лошадей на один корабль использовали для того, чтобы проволочь. Ну буера – это чуть меньшие корабли, а в 1702 году, предполагается, что волокли – в петровской документации это называется либо «малые фрегаты», либо «яхты», Павел Александрович делает предположение, что зависело исключительно от количества поставленных мачт – это были два корабля постройки архангельской верфи в Соломбале. Надо сказать, что Архангельск по праву оспаривает звание «колыбели русского флота» с Воронежем, потому что в Воронеже строительство кораблей началось в 1696 году, а в Архангельске в 1693 году, и там уже была вполне себе некая флотилия.

Так вот, эти корабли постройки соломбальской назывались «Святой дух» и «Курьер». Раннепетровское время, тогда ещё не вполне освоили вот эту манеру всё по-немецки говорить и писать – вот как думаешь, как по-русски сказать «курьер»? «Скорый гонец».

Баир Иринчеев. А, ясно. Т.е. европеизация языка ещё не пошла?

Борис Мегорский. Да-да, поэтому два эти фрегата предположительно вот либо были проволочены, либо нет.

Баир Иринчеев. А они как-то вообще потом встречаются в документах именно у нас на Ладоге, на Балтике, т.е. если они как-то там появились, то, наверное, они же... Ну хотя, ОК, один называется «Святой дух», он мог как-то там материализоваться... Т.е. косвенных доказательств нет того, что их волокли?

Борис Мегорский. Нет, есть ещё источники, на которые опирается Павел Александрович, о них расскажу чуть позднее.

Баир Иринчеев. Ну тем не менее, вот загадка двух фрегатов – волокли, не волокли, но тем не менее император... а нет, тогда он ещё не император – царь и гвардия появляются внезапно под Нотебургом.

Борис Мегорский. Появляются внезапно, ну собственно, на юге Ладожского озера. Новгород, Ладога. Тогда ещё не было Новой Ладоги, тогда был просто город Ладога – то, что сегодня Старая Ладога называется.

Баир Иринчеев. А кстати, в каком состоянии крепость-то там была вообще? А то она сейчас восстановленная – она вообще никакая была?

Борис Мегорский. Ничего не могу сказать, ну т.е. понятно, что каменная крепость была, да, там с какими-то...

Баир Иринчеев. Ну понятно, что что-то от неё было, но насколько она использовалась?

Борис Мегорский. Ну в любом случае это была единственная на западе от Новгорода каменная крепость, какой-то опорный пункт там был. Царь появился на Ладоге в конце августа – начале сентября. Что тем временем происходило на Ладоге? Зачем вообще царю могли бы понадобиться эти самые фрегаты на Ладоге?

Баир Иринчеев. Ну чтобы противостоять шведам.

Борис Мегорский. Для того, чтобы противостоять Нумерсу, да? Но, естественно, рассчитывать только на два этих фрегата было нельзя, поэтому, опять же, в начале 1702 года ладожскому воеводе Петру Матвеевичу Апраксину было дано указание начать строительство малых кораблей, лодок на Ладоге – это были верфи на Сяси, на Свири, которые должны были построить лодки для пехоты, солдатских полков, стрелецких, которые бы могли противостоять шведской флотилии. И действительно, в течение лета 1702 года русские на своих небольших судах начали появляться в водах Ладожского озера, были столкновения с ладожской флотилией Нумерса недалеко от Орешка, ну относительно, на южном берегу Ладоги, потом где-то ближе к Кореле, Приозерску современному. Результатом было то, что в конце августа шведская ладожская флотилия покинула Ладожское озеро. Нельзя сказать, что эти бои озёрные выявили явное превосходство русских этих озёрных флотилий, потому что, по сути, ни одного корабля не потопили и не захватили, был один упорнейший бой, когда со всех сторон на крупный корабль навалились наши лодки, с кормы начали... ну там зацепились, не знаю, «кошками», топорами и начали просто прорубать обшивку корабля, содрали кормовой флаг, но в этот момент шведы... Ну у корабля обычно, даже у маленького, пушки стоят по бортам – вот они одну пушку перетащили в корму и там из окна капитанской каюты начали практически в упор палить по этим русским, которые в это время... Полковник Тыртов, командир тех солдат, которые вели бой, был убит в этом бою, но тем не менее шведы ретировались. Это был упорнейший бой – ну можете себе представить: маленькая лодка, представляешь, на Ладоге какое может быть волнение, относительно большой корабль с артиллерийским вооружением, т.е. силы были явно неравны, тем не менее заставили шведов отступить.

Баир Иринчеев. Да ещё и флаг забрали.

Борис Мегорский. И ещё флаг забрали, да. Это происходило на Ладоге, а в Ижорской земле, Ингерманландии в этот момент действовал шведский корпус генерала Крониорта, против которого был отправлен тот же самый ладожский воевода Пётр Апраксин. Он одержал победу на реке Ижоре, и в результате ряда боёв Крониорт отступил, таким образом очистив окрестности Нотебурга. Т.е. к тому моменту, когда Пётр подошёл к Ладожскому озеру, Ладога уже была очищена от шведских кораблей, ну т.е. по сути получается, что и корабли, если бы их привели, они были бы уже не так полезны. Ну и...

Баир Иринчеев. Южный берег Ладоги очищен от шведских войск?

Борис Мегорский. ...южный берег Ладоги тоже был очищен.

Баир Иринчеев. А Крониорт куда отступил – в Нарву, в Ивангород, в Ям?

Борис Мегорский. Нет, он в Ниен отступил.

Баир Иринчеев. А, в Ниен, т.е. он ушёл туда, на северный берег. Ну от Ниена до Нотебурга тоже далековато получается.

Борис Мегорский. Ну во всяком случае он отступил и не проявлял больше инициативы. Естественно, оставалась ещё опасность того, что Кексгольм, шведская база на северо-западном берегу Ладоги, оттуда ещё могли прийти какие-то корабли теоретически, поэтому, да, опасность какая-то на воде сохранялась, но тем не менее получилось так, что к началу сентября...

Баир Иринчеев. Поляна зачищена?

Борис Мегорский. ...поляна зачищена, совершенно верно, это вот, действительно, действия со всех сторон, поэтому здесь стратегический план явно сработал.

Баир Иринчеев. А шведские шпионы что-то знали об этом? Т.е. Карлу-то доносили, что Пётр внезапно появился под Нотебургом? Т.е. вот насколько шведская разведка работала и работала ли она вообще? Мы знаем что-то об этом или ничего не знаем?

Борис Мегорский. Ну во всяком случае я об этом ничего не знаю, к сожалению, понятно, что коменданты шведских крепостей отправляли в Стокгольм в Комиссию по обороне сообщения о том, что происходит, но были ли это сообщения от шпионов или просто какие-то наблюдения, я сказать не могу.

Баир Иринчеев. Ну короче, нам прямая дорога в Krigsarkivet, в Стокгольм.

Борис Мегорский. Ну да-да-да. Итак, мы стоим на южном берегу Невы, перед нами через...

Баир Иринчеев. Через пролив?

Борис Мегорский. ...через широкую Неву, да, стоит крепость Нотебург, бывший русский Орешек. Что в этом Орешке находится: это гарнизон, которым командует подполковник Густав Вильгельм фон Шлиппенбах, на тот момент ему было порядка 50 лет, комендантом этой крепости он был с 1688 года, т.е. на тот момент уже 14 лет. Фамилия Шлиппенбах довольно известна в истории Северной войны, но нам известен – как у Пушкина...

Баир Иринчеев. «Сдаётся пылкий Шлиппенбах».

Борис Мегорский. «Пылкий Шлиппенбах».

Баир Иринчеев. Ну это Полтавская баталия.

Борис Мегорский. «Пылким» был генерал Вольмар Антон фон Шлиппенбах – это был племянник нотебургского коменданта.

Баир Иринчеев. Ну тот был совсем пожилой уже, по тем меркам.

Борис Мегорский. Да-да. У этого Густава Вильгельма фон Шлиппенбаха был гарнизон, который в мирное время составлял 166 солдат, 25 солдатских детей и 30 артиллеристов – это известно по шведским документам, штат мирного времени.

Баир Иринчеев. Солдатские дети – это у нас что? Это курсанты?

Борис Мегорский. Ну нет, это просто солдатские дети, которые тоже считались как какой-то резерв, их тоже считали, там, какое-то довольствие они получали...

Баир Иринчеев. Т.е. жили с семьями там солдаты, получается?

Борис Мегорский. Ну естественно, собственно, в гарнизоне так и получается. Уже с началом осады были два отряда подкрепления, которые вошли в Нотебург. В русских документах описывается, что буквально там на третий день осады из Корелы, ну т.е. ...

Баир Иринчеев. Ну с севера подошли, с севера.

Борис Мегорский. ...из Кексгольма как раз подошли корабли, которые привезли провиант и подкрепление.

Баир Иринчеев. А наши стояли только на южном берегу? Т.е. северный берег против Орешка, где сейчас находится посёлок имени Морозова, вообще нашими был не занят? Т.е. тот берег контролировали шведы – правильно я понимаю?

Борис Мегорский. Поначалу – да, наши появились только на южном берегу.

Баир Иринчеев. Ну тогда не осада получается, просто подошли.

Борис Мегорский. Ну, начали, да, начали операцию. Мы знаем, что вот на первых кораблях, которые пришли к Нотебургу, был отряд порядка 200 человек майора Шарпантье, француза, очевидно, на шведской службе, и вот этот приход подкрепления, кораблей зафиксирован русскими документами. Ещё один отряд прокрался, о котором у нас ничего не сказано, но там тоже довольно интересно получилось. Пушек, ну и вообще артиллерийских орудий было: 128 пушек чугунных и бронзовых, 9 гаубиц, одна мортира – т.е., в принципе, неплохое вооружение.

Баир Иринчеев. Ну они же стоят в башнях, т.е. они, опять же, имеют свои сектора обстрела?

Борис Мегорский. Ну естественно, да, свои сектора обстрела.

Баир Иринчеев. Это не бастион же, там их можно поставить...

Борис Мегорский. Ну, у бастиона гораздо больше...

Баир Иринчеев. На бастионе их можно поставить гораздо больше и их можно перетаскивать с места на место, потому что там открытая позиция, а тут-то получается, что...

Борис Мегорский. А здесь башня, её там на лебёдках нужно поднимать отдельно ствол, ну т.е. никаких пандусов, по которым всё это можно закатывать.

Баир Иринчеев. Да, т.е. только часть этой артиллерии могла вести огонь по нашим осаждающим войскам, вся остальная смотрела вообще в других абсолютно направлениях.

Борис Мегорский. Да-да.

Баир Иринчеев. Вот проблема средневековой крепости, и кстати, самое интересное, что такая же проблема и у долговременных огневых точек 20 века, т.е. вот построили, и там амбразура смотрит в том направлении, и всё, больше никуда эта штука стрелять не может.

Борис Мегорский. Кто же с русской стороны подошёл под стены Нотебурга: это была армия, в которой был главнокомандующим фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, собственно, он всё лето провёл на Лифляндском фронте, его Пётр отозвал, т.е. его корпус оставался в Пскове, сам фельдмаршал прибыл под Нотебург. Ну естественно, Пётр находился при армии, поэтому командование фельдмаршала было относительно номинальным, но поскольку Пётр пытался научить своих подданных такому чинопочитанию, он называл себя бомбардирским капитаном, а вот главнокомандующий – фельдмаршал Шереметев.

Баир Иринчеев. Делегировал.

Борис Мегорский. Да. Это было порядка 12 тысяч человек пехоты и 31 пушка, и 12 мортир – соответственно, пушки для того, чтобы пробивать стены, а мортиры для навесного огня зажигательными и разрывными снарядами. Вот таковы были силы, и первые русские отряды появились в виду крепости 26 сентября по старому стилю. Первый отряд появился ночью, каким-то образом начали закрепляться на берегу. Шведские какие-то лодки из крепости подошли ну и раскрыли появление осаждающих. Постепенно петровские войска начали концентрироваться на южном берегу, соответственно, выстраивать осадные батареи...

Баир Иринчеев. Вот то, что мы говорили, т.е. это начало осады?

Борис Мегорский. Вот, и естественно, осадный лагерь стоял чуть подальше, насколько я понимаю, примерно в том районе, где сейчас кораблестроительный и судоремонтный завод находится. Есть карта, в которой показано расположение всех полков, квартиры всех генералов относительно берегов крепости. Надо сказать, что ты совершенно верно отметил, что нужно контролировать и северный берег тоже, а как через него переправиться, потому что переправа в районе крепости всё равно контролируется пушками крепости? Нужно каким-то образом перевести лодки мимо крепости, но так, чтобы по ним не стреляли. И вот здесь-таки волок совершенно точно был, потому что вот этот вот мыс на южном берегу Невы, в нём прорубили просеку в лесу и по этой просеке проволокли порядка 50 лодок, которые потом использовали для переправы уже западнее через Неву.

Баир Иринчеев. А т.е. решили под огнём крепости вообще не рисковать, не прогонять?

Борис Мегорский. Нет-нет, т.е. эти лодки волоком перетащили, на этих лодках переправились на северный берег, на северном берегу располагался шведский редут, шанец, в котором стоял небольшой отряд шведских войск, ну собственно, этот редут был захвачен довольно стремительной атакой. В этот момент на следующий день подошёл ещё один отряд, посланный Крониортом, шведский отряд, с которым был бой у тех наших войск, которые переправились на северный берег...

Баир Иринчеев. Ну наши, я так думаю, редут-то заняли?

Борис Мегорский. Редут заняли, но здесь это было такое относительно полевое сражение, ну хотя не знаю, какое там поле – там лес сплошной. Но тем не менее, это был не бой за редут, а просто бой в открытой местности. Шведским отрядом командовал майор Лейон, наверное, тоже француз на шведской службе. С русской стороны это были полки, при которых находился посланник польского короля полковник Кёнигсек, саксонец, очевидно. Так вот, пока происходило сражение между этими двумя отрядами, майор Лейон и полковник Кенигсек друг дружку узнали, потому что они вместе служили во Франции.

Баир Иринчеев. Нормально! Встретились старые коллеги.

Борис Мегорский. Да, это хорошая такая иллюстрация реалий войны рубежа 17-18 веков. Но тем не менее...

Баир Иринчеев. Но не договорились?

Борис Мегорский. Нет, ни о чём не договорились, майор Лейон был отбит, был вынужден отступить...

Баир Иринчеев. Ушёл в Ниен?

Борис Мегорский. Отступил, понёс какие-то потери, даже, по-моему, две пушки захватили, но через некоторое время он вернулся, и наши уже об этом не узнали, потому что на лодках ночью... Да, этот бой происходил 2 октября, а 5 октября в ночи Лейон с отрядом из 50 гренадер на лодках, ну видимо, откуда-то там с севера подошёл к Ореховому острову, ну и собственно, доставил подкрепление, не ахти какое – 50 человек, но тем не менее. Надо сказать, что...

Баир Иринчеев. Т.е. он фактически, получается, обошёл наши позиции на...

Борис Мегорский. Ну, видимо, да, т.е. он отступил и откуда-то там с западного берега Ладоги всё-таки...

Баир Иринчеев. Обошёл лесами.

Борис Мегорский. Да, погрузился на лодки и дошёл до крепости. Крепость на тот момент в осадном положении, и в частности, согласно инструкции, которая была составлена для коменданта ещё, по-моему, до начала войны, ворота завалили камнями и землёй.

Баир Иринчеев. Изнутри?

Борис Мегорский. Т.е. там единственная воротная башня, которая сейчас называется Государева башня – просто проём ворот был завален, поэтому когда пришло это подкрепление: тук-тук – не пускают. Надо как-то в крепость забраться – вот известно, что их на верёвках поднимали прямо вот на стены.

Баир Иринчеев. Т.е. это, очевидно, ночью, т.е. наши этого всего, не видели душераздирающей картины?

Борис Мегорский. Не видели, да, и в наших источниках это никак не описано, а вот майор Лейон всё это записал и опубликовал, у шведов даже была печатная листовка – редкий случай, когда шведы там... официальная публикация о поражении шведов.

Баир Иринчеев. О героическом... а, именно о поражении?

Борис Мегорский. Ну т.е. это была листовка о потере Нотебурга, но там...

Баир Иринчеев. Но что «наши там героически...»

Борис Мегорский. Да, героически сражались, и вот там майор Лейон там прямо выставлен молодцом-молодцом – очевидно, он этот текст и писал.

Баир Иринчеев. Ну понятно. Т.е. печатная пропаганда была уже тогда – летучий листок, то, что немцы называют «флюкблат».

Борис Мегорский. Ну да-да, все старались, как могли. А дальше, того же 5 октября произошёл ещё один любопытный бой, это уже по нашим реляциям: полковник Гордон с каким-то количеством солдат переправился на Ореховый остров, ну а остров – мы помним, да, что там стены, ну не то, чтобы они прямо уходили в воду, там какая-то узенькая полоска суши была, но явно не широкая, и где-то в районе воротной башни, очевидно, там была пристань, были какие-то пришвартованы суда и стояли какие-то там амбары с какими-то грузами. И вот этот полковник Гордон со своим отрядом высадился, чтобы захватить эти шкуты, но выяснилось, что шкуты прикованы цепями, и их никаким образом не отшвартовать, шведы, естественно, с крепостных стен, с башен открыли огонь, поэтому нашему десанту оставалось только порубить эти шкуты, привести их в негодность, побрать какую-то добычу, что можно было с этих шкут утащить, ну и понеся некоторые потери, видимо, немаленькие, ну потому что, понятно, что...

Баир Иринчеев. Ну стреляли в упор фактически, там же места мало.

Борис Мегорский. Да, в общем, отступили, но тем не менее вот такая лихая акция была проведена. 1 октября началась бомбардировка крепости. У нас было, сколько я говорил – 12 мортир и, собственно...

Баир Иринчеев. И тридцать пушек.

Борис Мегорский. Да, и 31 пушка. Мортиры должны были забрасывать взрывающиеся бомбы – собственно, разрушения, пожары внутри крепости. Пожары действительно были, и постепенно практически все эти деревянные постройки внутри города так или иначе были повреждены или сожжены. Ну а пушки начали пробивать стены. Какое-то количество пушек переправили на северный берег, оттуда также вели огонь, и за всё время осады было выпущено порядка 8 тысяч ядер, 2,5 тысяч бомб, ну и уже, очевидно, во время штурма 4,5 тысячи гранат было использовано, израсходовано.

Баир Иринчеев. Ну это вообще немало, совсем немало.

Борис Мегорский. Ну да, да. А естественно, как мы с тобой разговаривали когда об обычаях осад и штурмов Северной войны, были переговоры. Первый раз коменданту Шлиппенбаху было предложено сдаться 1 октября, собственно, перед началом бомбардировки, он ответил отказом, в ответ...

Баир Иринчеев. Полетели ядра.

Борис Мегорский. ...заговорили батареи. Следующий раунд переговоров зафиксирован в наших документах, с шведской стороны про это ничего не говорится – якобы, прибыл... ну говорили: парламентёром был барабанщик, который доставлял письмо, вот явился барабанщик от Шлиппенбаха, а точнее, не от него, а от комендантской жены, и от имени жены коменданта и офицерских жён просил позволить их выпустить, выйти из крепости, потому что пожары, страшно, всё прочее. Ну и здесь Пётр, который принял это письмо, как капитан бомбардирской роты, ответил в том смысле, что «я даже с этим вопросом не пойду к фельдмаршалу, не буду его этим утруждать, я практически уверен, что он не захочет разлучать жён с их офицерами, поэтому если они хотят покинуть крепость, пусть выходят вместе с мужьями».

Баир Иринчеев. Ага, ну т.е. тут Пётр сыграл на том, что пусть жёны надавят на мужей и заставляют сдаться?

Борис Мегорский. Да. Ну и потом уже перед самым штурмом тоже было ещё одно последнее предложение о сдаче, которое также было отклонено.

Баир Иринчеев. Надо было тёщ послать.

Борис Мегорский. Ну надо сказать, что, в принципе, в крепости было какое-то заметное количество мирного населения...

Баир Иринчеев. Ну это понятно.

Борис Мегорский. ... ну там жёны гарнизона, возможно, кто-то ещё, которые потом тоже сыграли свою роль.

Баир Иринчеев. Переносили тяготы осады наравне со всеми остальными, да.

Борис Мегорский. Да-да, и имели своё мнение о действиях коменданта и не преминули...

Баир Иринчеев. Ну это маленький замкнутый коллектив, так что тут неудивительно.

Борис Мегорский. Да-да. Через Неву примерно на траверсе того шанца, который был у шведов захвачен, был возведён летучий мост, ну т.е. это лодки, поставленные на якоря, был перекинут, таким образом, мост через эти лодки на другой берег, чтобы можно было обеспечивать коммуникацию между двумя берегами.

Баир Иринчеев. Но это вне радиуса действия шведской артиллерии?

Борис Мегорский. Абсолютно, да, это было достаточно далеко. И пушки продолжали работать, пробивать бреши, но здесь что-то пошло не так, потому что, в принципе, осадная артиллерия, которая была в распоряжении Петра – это, если я правильно помню, 18-фунтовые пушки и 12-фунтовые бронзовые, задача которых пробивать каменные стены крепости, а если мы посмотрим на наставления по артиллерийскому и инженерному делу примерно Петровской эпохи, там есть инструкция о том, как пробивать брешь в стене крепостной – довольно подробно описано, доходчиво, что если у нас есть облицованная камнем стена, то нужно ядрами бить как можно ниже, ближе к основанию, чтобы, грубо говоря, надрезать каменную облицовку...

Баир Иринчеев. Чтобы вес этой стены...

Борис Мегорский. ...которая потом под собственным весом обрушится. У нас есть замечательный фиксационный чертёж, сделанный шведским инженером сразу после сдачи крепости, в котором видно, что вот это самое прясло, тот участок стены, который пробивали, в нём, действительно, начали пробивать брешь относительно низко...

Баир Иринчеев. Чтобы она рухнула потом?

Борис Мегорский. ...чтобы она рухнула. Били-били, но в результате не пробили, т.е. там стена, как я говорил, порядка 6 метров толщиной – вот там, может быть, порядка 2 метров углубление пробили, но стена не обвалилась, насквозь пробить не смогли. Почему бы, собственно не продолжить пробивать, и рано или поздно пробили бы, но вот не получилось, потому что пушки начали выходить из строя.

Баир Иринчеев. Ресурс ствола.

Борис Мегорский. Ресурс ствола, да, и собственно, наша реляция говорит следующее: «Более стрелять было невозможно, понеже у пушек запалы зело разгорелись». «Разгоревшиеся запалы» – что это такое? Артиллерия на тот момент дульнозарядная, гладкоствольная. Для того, чтобы зарядить, нужно зарядить пороховой снаряд, пыж, ядро ну или картечный снаряд, в зависимости от... ещё прибить пыжом, потом в запальное отверстие всыпать порох либо вставить скорострельную трубку и уже тлеющим фитилём запалить, таким образом с казённой части мы производим возгорание порохового заряда. Бронза, из которой лили пушки, в общем, недолговечна. Если мы посмотрим на тестовые стрельбы, которые производились чуть позднее по приказанию того же начальника артиллерии Якова Брюса, то там видно, что ресурс бронзовой пушки был порядка 300-500 выстрелов.

Баир Иринчеев. А тут, извините, 30 пушек и 8 тысяч ядер – т.е. там, да...

Борис Мегорский. Ну там меньше, меньше.

Баир Иринчеев. Ну всё равно получается, что близко уже к полному износу.

Борис Мегорский. Значит, в чём проблема: что такое «разгоревшийся запал» - вот это вот запальное отверстие, поскольку из него вырывается пламя горящего пороха, постепенно увеличивается в размерах, т.е. выгорает эта бронза, ну т.е. из неё выгорает... бронза – это медь и олово, да, вот относительно недолговечный сплав, увеличивается в диаметре запальное отверстие, и в какой-то момент основная сила взрыва порохового заряда выходит из затравки, а не выталкивает ядро из ствола, поэтому пушка становится непригодна. В принципе, это была проблема известная, в артиллерийских учебниках 17-18 века она описана, были рекомендации, как это дело чинить – там заливали на длину калибра канал ствола, просверливали новую затравку. Но это всё не в полевых условиях делается. Здесь всё-таки стало понятно, что пушки дальше стрелять не могут, и...

Баир Иринчеев. Новые не предвидятся.

Борис Мегорский. Новых не предвидится. Что делать? Прекратили стрелять по той части стены, которую пробить не удалось, перенесли огонь выше – на уровень боевого хода, там бруствер боевого хода гораздо тоньше, по нему и начали стрелять. Его обрушили без проблем на том участке, по которому целились. Надо сказать, что у нас было 18-тифунтовых пушек 19 штук, т.е. это самого крупного калибра на тот момент в осадном парке, и вот из 19-ти 15 «разгорелись», т.е. только оставалось 5 пушек. При этом, вот действительно, ты правильно обратил внимание: общее количество ядер можно поделить, и получается, что порядка 200 ядер успели выпустить эти пушки, т.е. совсем немного. Дальше были 12-фунтовые пушки, их было 12 штук, из них 8 вышли из строя. Здесь ресурс можно посчитать – 321 ядро, если так делить грубо.

Баир Иринчеев. Ну мягкий материал.

Борис Мегорский. Мягкий материал, есть мнение о том, что это была бронза недостаточно качественная, потому что это была, в частности, колокольная бронза – ну мы знаем, что Пётр велел после нарвского погрома собирать колокола с церквей и монастырей, чтобы лить из них пушки, но колокольная бронза и орудийная бронза – это два разных сплава, и колокольная в чистом виде для орудий никак не подходит, в неё нужно добавлять заметную долю меди. Но тем не менее некоторые артиллерийские офицеры высказывались в том смысле, что русские пушки быстрее выходят из строя, потому что в них больше колокольной бронзы, чем орудийной. Во всяком случае такое мнение артиллерийские офицеры высказывали датскому посланнику Юсту Юлю, который в 1709 году был в Нарве и там наблюдал, в частности, русские осадные пушки, которые были починены после вот такого «разгорания», ну т.е. это такое явление было известно, описано и в европейских учебниках, но вот здесь первый и, похоже, единственный раз это внесло коррективы в ход боевых операций.

Баир Иринчеев. Потому что артиллерийская группировка уменьшилась сразу в 4 раза фактически, т.е. стрелять-то уже и не из чего, получается.

Борис Мегорский. Да, т.е. получается, что под Нарвой в 1700 году проблема была в том, что пушки были старые, разнокалиберные, от стрельбы разваливались лафеты, боеприпасы закончились, а ядра не подходили по калибрам, ну вот здесь проблемы продолжились.

Баир Иринчеев. Ну это такие «детские болезни», получается, русской артиллерии, это же всё-таки самое начало войны.

Борис Мегорский. Ну в общем, да. Ну и надо сказать, что да, на тот момент никакого другого опыта пробития пушками крепостных стен не было.

Баир Иринчеев. Т.е. это первая осада?

Борис Мегорский. Т.е. под Нарвой не получилось... Ну это не первая осада – летом того же года Шереметев взял Мариенбург, но это был небольшой замок, который бомбардировали, там, по-моему, брешь-то особо и не пробивали. Поэтому, да, пришлось на ходу корректировать: стало понятно, что брешь проломить так, чтобы в неё можно было войти, нельзя, пробили только две бреши в башнях и, собственно, в куртине, обрушили боевой ход, но это всё равно довольно высоко.

Баир Иринчеев. Ну получается, стену немного сделали просто пониже.

Борис Мегорский. Да-да, т.е. это был всё равно довольно большой подъём. И здесь нужно сказать, что вот батальные изображения: Шхонебек, Пикарт – петровские гравёры, которые изображали все петровские победы на своих гравюрах, они изображают, вот здесь можно посмотреть, проломленные стены, осыпавшиеся камни, образующие такой пологий спуск по которому, в принципе, можно взойти на стену. И даже рисунок самого Шлиппенбаха, который, сдавшись и сдав крепость, должен был как-то это обосновать перед своим командованием – он тоже нарисовал красивую цветную картинку, на которой изображены вот эти вот всходы, прямо вот обвалы каменные...

Баир Иринчеев. Из камней, да, такие?

Борис Мегорский. Да, вот такие конусы – ну казалось бы, по ним бери и заходи. Но вот если мы посмотрим внимательно на этот фиксационный чертёж шведского инженера, там видно, что там неоткуда взяться такому количеству битого камня, потому что вот эта вот ближе к основанию брешь – её не пробили, и там небольшое количество камня выбили. Сбитый боевой ход – там тоже не очень много камня, поэтому не было никаких склонов битого камня, по которым можно было бы взобраться. Т.е. по сути, это оставалась отвесная каменная стенка высотой порядка 9-10 метров, до которой ещё нужно было добраться. Это стало понятно, поэтому стали готовит лестницы к штурму.

Если говорить про ширину этих брешей, то вот в прясле была брешь, ну как шведы сами оценили, в неё по фронту может зайти 20 человек. В башнях были бреши шириной примерно по 5 метров, ну а в прясле порядка 9 метров, т.е. это такие довольно хорошие пробои, только они высоко, до них ещё нужно добраться. И опять же, чертёж шведского инженера нам показывает, что шведы начали укреплять то место которое было повреждено. Видно, что с внутренней части стены был простроен ретраншемент, т.е. земляное укрепление. Если бы русские взошли на брешь, то их бы встретил следующий рубеж обороны. Перед этой брешью мы видим какие-то земляные брустверы с амбразурами, возможно, они были построены уже в ходе осады, либо, может быть, чуть заблаговременно, но тем не менее это какие-то укрепления, которые были и которые явно тоже мешали вести атаку. Естественно, на русских гравюрах всего этого не отображено этим ...

Баир Иринчеев. Т.е. эти брустверы у нас, получается, за крепостной стеной?

Борис Мегорский. Один бруствер за крепостной стеной, другой бруствер перед крепостной стеной.

Баир Иринчеев. Но тот, который перед крепостной стеной, который с нашей стороны – как они там могли бы оказаться, если они ворота завалили? Т.е. они тоже спускали вниз людей на верёвках?

Борис Мегорский. Возможно, либо они, действительно, его построили чуть загодя. И вот 7 октября «велено сбирать охотников, которых нарочитое число записалось».

Баир Иринчеев. Добровольцы?

Борис Мегорский. Ну мы помним, охотники – это добровольцы, записались, ну очевидно, из разных полков. Дальше: 9 октября каждому офицеру назначено место приступа, т.е. какой-то участок для атаки, были распределены лодки ну и розданы лестницы, т.е. это были какие-то отряды со своей выделенной задачей, со своими ресурсами и средствами ...

Баир Иринчеев. А атака шла только с южного берега или с южного и северного одновременно?

Борис Мегорский. Ну поскольку бреши хоть какие-то были пробиты только с южной стороны, то, очевидно, всё-таки атаковали с южной стороны. Нужно было назначить время штурма. Когда мы с тобой разговаривали про взятие Нарвы в 1704 году, мы, наверное, упоминали о том, что время штурма – это тоже такой момент, который военные авторы той эпохи обсуждали: когда лучше идти на штурм? Ну грубо: можно идти на штурм ночью, потому что можно в темноте подкрасться – с одной стороны, да, и защитники будут по тебе стрелять наобум, но здесь тоже есть нюансы, потому что в темноте сложнее координировать действия нападающих, тот, кто хочет отсидеться в кустах, в темноте это сделает с большим успехом, и поддерживающий огонь своей артиллерии тоже не будет эффективен, потому что в темноте куда там стрелять? Поэтому вот под Нарвой пошли на штурм в середине дня, при свете дня и, в общем, это принесло свои плоды. Под Нотебургом пошли ещё затемно, как сказано: «О получетвёрта часа рано», т.е. в полчетвёртого утра, ещё в темноте. Сигналом к общей атаке было три залпа из пяти мортир. Ну там синхронизации по часам тогда ещё не использовали, ну вот выстрел мортиры, бомбы, причём у бомб, скорее всего, ещё обрезали запальные трубки так, чтобы они где-то в воздухе разорвались – такой фейерверк, который виден из совершенно разных концов осадных позиций.

Вот эти вот участники штурма, охотники, сели в лодки со своими лестницами и вышли в Ладогу. Ну мы упомянули, что очень сильное течение, на гребной лодке ты так не выстоишь, да, поэтому они...

Баир Иринчеев. Там нереально. Там абсолютно нереально, т.е. они заходили с Ладоги, получается?

Борис Мегорский. Они вышли в озеро, сказано, в полмили и вот стояли там. Соответственно, увидев залп мортир, они спустились вниз. И собственно, первая волна штурма пошла рано утром, затемно, и как сказано, «приступ не гораздо удался». Почему он не удался – реляция говорит следующее, язык петровских реляций довольно тяжеловесный, и современному читателю не всегда просто его воспринимать, но тем не менее вот колорит эпохи давайте прочувствуем: «Однако же на брешь ради крутости и малого места земли, и сильного супротивления неприятельского, и за краткостью наших приступных лестниц (которые в иных местах больше полутора сажен коротки были) взойтить и овладеть не могли. А неприятели с одной стороны строение, которым было наши защитились, каркасами зажгли и непрестанно дробом по наших из пушек стреляли, також, бомбы непрестанно зажигая, со стен катали, отчего великой и несносный вред нашим учинился». Каркасы – это зажигательные снаряды.

Т.е. представим: узкая полоска суши, к которой пристали лодки, заметное количество солдат толпится вот на этом небольшом участке суши, который простреливается со всех сторон: с башен, сверху, с прясла. Со стороны пристани крепостной, очевидно, были какие-то те самые амбары, к которым совершал свою вылазку полковник Гордон, очевидно, там можно было хоть как-то укрыться от выстрелов, но, естественно, шведы своей артиллерией всё это зажгли, т.е. обстановка довольно тяжёлая, прямо скажем.

Баир Иринчеев. Не, ну это просто расстрел, на самом деле...

Борис Мегорский. Это расстрел в чистом виде...

Баир Иринчеев. ...потому что там в упор, да.

Борис Мегорский. На брешь не взойти.

Баир Иринчеев. А полторы сажени, вот то, что он говорит, что лестницы... – это сколько?

Борис Мегорский. Это три метра. Здесь как раз вопрос о лестницах: какой длины были лестницы в октябре 1702 года, мы, честно говоря, не знаем, но мы знаем, какие лестницы заготавливал Яков Брюс, когда готовились к зимнему штурму. Вот он писал письмо, из которого видно, что «заготовил лестницы – ширина с лишком в аршин, и можно двум человекам сряду идти» Ну аршин – это 70 см, 71, но...

Баир Иринчеев. Полтора метра получается шириной, если два...

Борис Мегорский. Нет, здесь один аршин.

Баир Иринчеев. А, один аршин, т.е. для одного...

Борис Мегорский. Но при этом он считает, что по этим 70 сантиметрам два человека одновременно могут влезть.

Баир Иринчеев. Ещё в полном снаряжении? Ну...

Борис Мегорский. Ну люди тогда были уже.

Баир Иринчеев. Ну да.

Борис Мегорский. Длиной эти лестницы были по 20 аршин, т.е. 20 аршин – это 14 метров, а иные гораздо короче, и на верхнем конце лестницы были приделаны колёсики, чтобы вкатывать по стене наверх. Эти лестницы с колёсиками, мы про них знаем, их ещё к первому нарвскому штурму готовили, во втором нарвском штурме их использовали, но тем не менее вот эта вот 14-метровая конструкция, в принципе, её должно было хватить для того, чтобы...

Баир Иринчеев. Даже с избытком, если высота 9-10 метров.

Борис Мегорский. Да, там 9 или 10 метров.

Баир Иринчеев. Но как они помещались на лодке?

Борис Мегорский. Это отдельный вопрос, ну и главное, что, видимо, вот этих вот 20-аршинных лестниц к октябрю уже не осталось, если их заготавливали в декабре прошлого года, то, в общем... Получается, что лестницы были, действительно, короче...

Баир Иринчеев. Т.е. это было что-то другое?

Борис Мегорский. ...и никаким образом помочь не могли, и главное, что никаких осыпавшихся стен с кусками битого камня...

Баир Иринчеев. Чтобы забраться...

Борис Мегорский. ...не было, чтобы помочь как-то забраться. Получается, что лестницы, как они описаны у Брюса – ну в общем, их не было в распоряжении штурмующих войск. Цитата предыдущая – это официальная реляция, которая описывает общую ситуацию. У нас есть такое уникальное свидетельство участника тех событий, ну мы знаем, что мемуары тогда в русском обществе ещё не было принято писать, буквально по пальцам пересчитать мемуаристов Петровской эпохи, именно русских людей, в отличие от европейцев, от тех же шведов, которые множество – и дневники вели, и поздние записки. Здесь мы этим похвастаться не можем, но у нас есть потрясающий источник, я о нём не устаю рассказывать каждый раз – это «Офицерские сказки». Это автобиографии, которые в обязательном порядке со всех офицеров собрали в 1720 году, т.е. со всех полков армии и гарнизонов, и отставных собрали автобиографии: кто что делал, в чём участвовал, происхождение, имущественный уровень, всё. И капитан Алексей Антонович Мякинин, он был капитаном гренадерской роты на момент описываемых событий в полку Кашпара Гулица, потом это был Ростовский пехотный полк, вот он записал следующее о своём участии в этом бою: «Я был в команде полковника Якова Гордона, и командировано со мной было сто человек гренадеров, да сто человек фузилеров для подъёма и постановки лестниц. И был я на штурме, ставил своею командою лестницы на стену, и в то число побито под лестницами 80 человек фузилеров и 20 человек гренадеров, и лестницы в действо не пошли. В то же число полковника ранили, майора убили, и командовал я не токмо своею командою, но и другими оставшимися. И последние, как пошли на пролом, и был на проломе я ранен». Алексей Антонович закончил войну полковником Новгородского полка. Ну, картина ясна, да?

Баир Иринчеев. Ну т.е. потери 50% сразу. Но он упоминает, что они всё-таки смогли туда подняться?

Борис Мегорский. Нет, «лестницы в действо на пошли» - это говорит о том, что...

Баир Иринчеев. А-а. Ну а что он говорит о проломе – что он имеет в виду вот под этим словом?

Борис Мегорский. «Как пошли на пролом» – потому что попытки штурма не прекращались, была первая волна – эти вот охотники, добровольцы, явно, что это были сборные команды из разных полков, что, собственно, Мякинин и подтверждает. Дальше, как говорит реляция, «командированные» - т.е. это уже назначенные на штурм войска, это были гвардейцы, которыми командовал майор Преображенского полка Дмитрий Карпов и подполковник Семёновского полка Михаил Голицын, собственно, вторая волна атаки была возглавлена этими двумя гвардейскими офицерами. Это был второй штурм, который точно так же не удался, и потом была ещё третья попытка, которой тоже командовали гвардейские офицеры.

Все три раза ни разу не удалось зайти на стены, т.е. даже сложно себе представить эту обстановку в бою, да, когда прибывают какие-то подкрепления – где располагаться всем этим солдатам?

Баир Иринчеев. Там места нет абсолютно.

Борис Мегорский. Места нет, укрыться негде, огонь ведётся.

Баир Иринчеев. В упор, причём.

Борис Мегорский. В упор, но вот тем не менее попытки не прекращались. Есть известное свидетельство... ну, я бы назвал это скорее мифом...

Баир Иринчеев. Про Голицына, да?

Борис Мегорский. Про Голицына, да, о том, что Пётр, наблюдая с берега за тем, что попытки штурма оказываются безуспешными, отправляет гонца передать приказ об отступлении. Голицын говорит, что «передай царю, что я не царёв, а Богов», и продолжает атаку. На самом деле в официальных документах написано, что действительно был послан гонец передать приказание об отступлении, но «за великим утеснением не нашли командира».

Баир Иринчеев. Из-за давки?

Борис Мегорский. Т.е. вот эта вот давка, действительно, там просто посыльный не смог найти Голицына для того, чтобы передать это приказание. Голицын на тот момент велел оттолкнуть лодки, потому что участники штурма начали бежать.

Баир Иринчеев. Ну это неудивительно в такой ситуации.

Борис Мегорский. Неудивительно, да. Майора Карпова ранили тяжело, и собственно, штурмом уже руководил только Голицын.

Баир Иринчеев. Ну т.е. тут, получается, перемешалась реальность и такой, наверное, более поздний вымысел, но мне кажется, что вот эта история про Голицына очень сейчас популярна в интернете, т.е. я периодически встречаю...

Борис Мегорский. Ну, Михаил Михайлович Голицын вообще большой молодец.

Баир Иринчеев. Нет, это несомненно!

Борис Мегорский. Один из самых выдающихся, да, военных Петровской эпохи, но не уверен, что, действительно, он передавал царю, что он больше ему не принадлежит.

Баир Иринчеев. Да, что «теперь мы не в руках государя, теперь мы в руках Божьих». Ну вообще-то да, там в такой ситуации они, действительно, были в руках Божьих.

Борис Мегорский. Да. Не знаю, обратил ли ты внимание – вот Мякинин упоминает, что был в команде полковника Якова Гордона.

Баир Иринчеев. Да.

Борис Мегорский. Это тот же Гордон, который...

Баир Иринчеев. ...да, пытался захватить...

Борис Мегорский. ...участвовал в захвате лодок, удивительный тоже персонаж, вот прямо... я решил, что стоит о нём чуть-чуть рассказать, потому что...

Баир Иринчеев. Герой Петровской эпохи.

Борис Мегорский. Герой Петровской эпохи. Яков Гордон, полковник, был сыном петровского генерала и наставника в военных делах Патрика Гордона, шотландца, который больше 40 лет провёл на царской службе. Этот его сын Яков Гордон (ну Джеймс, понятно), человек, который тоже повидал разное. Вот его биография выглядит так: в 1689 году в Шотландии он успел принять участие в первом якобитском восстании против англичан. После этого он вернулся в Россию и участвовал в кампаниях Петра Первого. Под первой Нарвой он попал в плен. В мае 1702 года, т.е. того года, о котором мы говорим, он смог уйти из Стокгольма...

Баир Иринчеев. Бежать?

Борис Мегорский. Да, причём в компании майора Якова Гордона – это шотландцы они везде: тут полковник Яков Гордон...

Баир Иринчеев. И ещё один такой?

Борис Мегорский. ...взял майора Якова Гордона, и они вместе...

Баир Иринчеев. Они родственники или нет? Или...

Борис Мегорский. Гордоны – они... не знаю, ну какие-то, наверное, родственники. В общем, они смогли бежать из Стокгольма...

Баир Иринчеев. Это два шотландца, два офицера на русской службе бегут из шведского плена?

Борис Мегорский. В Россию обратно. Надо сказать, что после их побега в Стокгольме остальным пленным русским генералам гаечки прикрутили...

Баир Иринчеев. Ну это же несомненно!

Борис Мегорский. ...и условия содержания у них сильно ухудшились. Да, но мы видим, что этот Гордон потом участвует в боях под Нотебургом и явно участвует в штурме, после этого он брал Ниеншанц, участвовал в штурме Нарвы.

Баир Иринчеев. Во втором.

Борис Мегорский. Потом в какой-то момент он, ну видимо, то ли вышел в отставку или как-то в отпуск, путешествовал по Европе, был захвачен поляками Лещинского, т.е. прошведскими поляками, сидел в плену у поляков, потом в 1707-1711 году снова находился в шведском плену, потом попал на мальтийскую службу, а потом вернулся в Москву в 1715 году, получил чин бригадира и, в общем, закончил жизнь на русской службе.

Баир Иринчеев. Везде побывал просто, т.е. как бы вот человек от эпохи взял всё, что можно.

Борис Мегорский. Да. Вот такие люди шли на штурм. Соответственно, в нашей официальной историографии войны написано, что вторая волна штурма тоже была отбита, и «посыльный ради тесноты пройтить до командира нет мог». Третья волна связывается с именем Меншикова, который, мол, начал собирать лодки и сажать на них новых солдат для того, чтобы отправить их ещё раз на штурм, и, мол, шведский комендант, увидев, что русские отправляют ещё одну партию на штурм, наконец понял, что нужно сдаваться. Я очень не исключаю, что это упоминание об Александре Даниловиче связано исключительно с тем, что это царский фаворит, который в результате взятия Нотебурга стал губернатором Нотебурга и потом Ингерманландии, ну и нужно было как-то отразить роль личности в истории. Как было на самом деле, сказать сложно, но в любом случае видно, что попытки штурма продолжались. Да...

Баир Иринчеев. По-прежнему неудачные для нас?

Борис Мегорский. Они были неудачные, потери были высокие, часть солдат пыталась бежать, и не только солдат, как мы увидим, но нельзя сказать, что вот... да, есть упоминание, что Голицын велел оттолкнуть лодки, но там не то, чтобы были какие-то заградотряды, которые никого не выпускали. Опять же, среди этих «Офицерских сказок» есть свидетельства прапорщика Павла Бернера, который упоминает, что «а как был штурм Нотебургский, и я был в тех же числах командирован на лодках возить от стены городовой Шлиссельбурга раненых в лагерь», т.е. был налажен вывоз раненых из-под стен крепости, что довольно интересное свидетельство, раньше о нём не было известно. Т.е. помимо того, что предотвращали бегство, но вывоз раненых тем не менее налажен был, что интересно.

Потери были очень высоки.

Баир Иринчеев. Не удивлён!

Борис Мегорский. 538 убитых и 925 раненых.

Баир Иринчеев. Я абсолютно не удивлён, у меня только вопрос – как они поместились, вот на этой полоске.

Борис Мегорский. Ну очевидно, они вот заняли по всему периметру пляж.

Баир Иринчеев. Наверное, они просто, действительно, растеклись вдоль стены, потому что там не поместиться такому количеству людей.

Борис Мегорский. Ну вот, да.

Баир Иринчеев. Просто не поместиться.

Борис Мегорский. И большую часть этих потерь понесли гвардейцы, Преображенский и Семёновский полк. Если позднее в нашей истории гвардия – это были такие парадные части, которые вводили в бой в последний момент, если вводили в бой вообще, то вот в начальный период Северной войны это были ударные части, которые Пётр, не задумываясь отправлял в самые жаркие дела, и здесь это видно прямо невооружённым глазом: из вот этих вот 500 убитых более 200 – это были гвардейцы. Братская могила солдат, погибших при штурме, находится в центре крепости, сегодня на Ореховом острове там стоит крест, на котором это написано.

Баир Иринчеев. Да, Борис, прошу прощения, вот ты сказал, что шведы видят, что штурм продолжается, и решают сдаться. И тут ты сразу перешёл на то, что это всё Меншиков всех собрал на берегу, всех построил и всех дальше направлял на штурм, но это действительно... т.е. хорошо, ты говоришь, что Меншикова туда, возможно, вставили в реляцию для того, чтобы обосновать, почему он стал губернатором Нотебурга и Ингерманландии, но ты не очень чётко обрисовал: т.е. действительно шведы сдались до того, как вообще наши поднялись на стены?

Борис Мегорский. Да, крепость сдалась, но наши солдаты не смогли ворваться в крепость с боем. Что мы знаем об обороне крепости со шведской стороны: в одной башне, собственно, Наугольная башня, которая на острие острова находится и смотрит на Неву, у шведов она называлась «Церковная башня», а сегодня это башня Головина, в ней сидел отряд из 95 человек под командованием того самого майора Лейона. Соседняя башня, сегодня её нет, после взятия, она была повреждена, и её потом просто разобрали – Погребная башня, в ней сидело 75 человек солдат майора Шарпантье. И вместе эти отряды обороняли...

Баир Иринчеев. Перекрёстным огнём.

Борис Мегорский. Их же силы обороняли саму эту куртину, стену. В резерве у них оставалось довольно мало человек, там скажем, 4 человека у них было в резерве каком-то мобильном – это вообще ни о чём.

Баир Иринчеев. Ни о чём.

Борис Мегорский. Наши явно вели поддерживающий огонь, вот эти 4 тысяч гранат – их явно гренадеры пытались перебросить через стену, и какой-то эффект это имело.

Баир Иринчеев. Стоп, это именно ручные гранаты, это не те, которые этими мортирками выстреливались?

Борис Мегорский. Нет, тогда ручных мортирок ещё не было в армии.

Баир Иринчеев. Т.е. они вручную забрасывали за 10 метров туда?

Борис Мегорский. Ну вот да.

Баир Иринчеев. Четыре тысячи штук?

Борис Мегорский. Майор Лейон пишет, что в его этой Церковной башне в какой-то момент произошло возгорание пороха, ну там не знаю, от стрельбы, от искр своих мушкетов или от чего, в общем, из башни в какой-то момент повалил дым и распахнулись двери, и там на боевой ход вывалились люди, у которых тлеет одежда, т.е. они её там начали сдирать. При этом у солдат закончились гранаты и пули, у кремнёвых ружей стесались кремни, т.е. искра не сечёт – стрелять нельзя. Вместо пуль начали подбирать осколки камней, заряжать, ну т.е. тоже защитники были не в лучшем состоянии.

Баир Иринчеев. Т.е. очень и очень интенсивный бой?

Борис Мегорский. Да, вплоть до того, что стволы ружей шведских разрывались от интенсивной стрельбы. И в этой ситуации комендант Шлиппенбах принял решение сдаться. Как говорит наша реляция, «тогда неприятель, видя такое десператное (т.е. отчаянное) действо наших, также в 13 часов столь утомлен, ударил шамад». Т.е. штурм шёл 13 часов, это было три попытки, но в общей сложности это заняло 13 часов – можно себе представить состояние людей как с одной, так и с другой стороны.

Есть две версии: по одной версии офицеры гарнизона предложили коменданту сдать крепость, представив ему невозможность дальнейшей обороны. Ну и конечно же, только майор Лейон был против сдачи Королевской крепости (ну поскольку он об этом написал). Есть свидетельство, которое дошло до упоминавшегося австрийского посланника Отто Плейера, который записал, что на самом деле сами шведские солдаты угрожали просто пристрелить коменданта, если он не отдаст приказ о сдаче крепости.

Баир Иринчеев. Бунт в крепости.

Борис Мегорский. Да, но тем не менее заиграли шамад – барабанный сигнал о сдаче и вступили в переговоры. Это была сдача на аккорд, относительно почётная, ну потому что гарнизон без вопросов храбро оборонялся.

Баир Иринчеев. Да, и наши-то в крепость-то не вошли в результате.

Борис Мегорский. И наши в крепость не вошли да, совершенно верно. Но, опять же, мы об этом рассказывали, когда говорили об обычаях осадной войны – по этим обычаям почётная сдача означала выход, выпуск гарнизона, который храбро оборонялся, через брешь в стене, т.е. как будто бы брешь настолько проходимая, что противник мог бы в неё войти, но не вошёл, потому что храбрый гарнизон их остановил. Здесь и в наших реляциях, и в шведских написано, что гарнизон выпущен через бреши – вспомним, какого размера бреши там были и на какой высоте.

Баир Иринчеев. Интересно. Ну очевидно наконец поставили нормальные лестницы?

Борис Мегорский. Да ну... через бреши вышли 83 – это вот что оставалось от гарнизона: 83 здоровых солдата, 156 раненых и 4 пушки. Внимание, вопрос: как раненых на телегах и пушки на лафетах можно... ну только если их...

Баир Иринчеев. Спустить с 9-метровой высоты?

Борис Мегорский. Если только их сбросить с этой стены, но, как бы, это не то, чего, очевидно, хотели сдающиеся. Поэтому здесь нужно сделать вывод о том, что вот эта вот формула о почётном выходе из крепости – она символическая, т.е. она фиксирует почётный характер сдачи, но на самом деле, скорее всего, там ворота всё-таки расчистили от этого каменного завала, ну и вышли, как вышли.

Баир Иринчеев. Ну логично, да, потому что я, действительно, не представляю, как это возможно сделать. Ну очевидно, просто именно чтобы подчеркнуть почётность сдачи и соблюдение обычаев.

Борис Мегорский. Да, потому что вот наша реляция говорит, что шведы выходили «с распущенными знамёнами и гремящею игрою (ну игра – значит, музыка), с четырьмя пушками железными, с верхним (т.е. стрелковым) и нижним (холодным) ружьём (ну, ружьё – т.е. оружие вообще), с приналежащим порохом и пульками во рту из учинённых трёх проломов». Ну вот явно из проломов они выходить не могли, ну а пульки во рту – мы тоже об этом говорили, это символ того, что... ну в 17 веке мушкетёр перед заряжанием...

Баир Иринчеев. Да, снаряжал, да, что всё равно они готовы к бою.

Борис Мегорский. Т.е. солдат, у которого пуля во рту, значит, что он вот-вот начнёт стрелять, т.е. это максимально боеготовый солдат. И надо сказать, что по договору, который был заключён между Шереметевым, как главнокомандующим, и комендантом Шлиппенбахом наши заняли караулы на брешах, но в саму крепость не входили, и у шведов по договорённости было трое суток, чтобы там собраться...

Баир Иринчеев. Собрать своё хозяйство и уйти.

Борис Мегорский. Да, и наши караулы стояли только вот на брешах внутрь они не заходили. Участников штурма там переменили, т.е. очевидно, в начале там поставили тех, кто участвовал в штурме, но потом, поскольку они были утомлены, понятно, что там поставили каких-то свежих солдат, но тут пришло донесение о том, что, якобы, приближается шведский генерал Крониорт откуда-то там из Ниеншанца с подкреплением, поэтому надо бы как-то побыстрее занимать крепость, и несмотря на то, что вроде как договорились, подписали договор о том, что вот трое суток мы вас не трогаем, Пётр с генерал-майором Чамберсом, кажется, переправились на Ореховый остров, естественно, во время боя Пётр находился на берегу, он наблюдал, не более того. Они переправились на остров, взошли на эту брешь и, не обращая внимания на протесты шведской стороны, подняли с собой ещё солдат и развели их по стенам, ну т.е. заняли все важные караулы внутри крепости раньше положенного срока, но победителей не судят, и таким образом взяли под контроль крепость на случай, если вдруг придёт какое-то шведское подкрепление. Ну а отряд гарнизонный вышел и отправился в Ниеншанц.

Мы упоминали о том, что, как сказано в реляции, «несколько десятков недостойных солдат с приступа бежали на лодках», за что они впоследствии были ошельмованы, а именно «прогнаны сквозь строй и, лица их заплевав, казнены смертью». Т.е. шельмование – это вот в военно-уголовном законодательстве той эпохи процедура лишения чести, там могли шпагу над головой сломать, заплевать лицо, потом... Ну и здесь, в результате, солдат повесили, но надо сказать, не только солдат, потому что вот известный тоже русский мемуарист той эпохи Желябужский уточняет, что «был повешен Преображенского полка прапорщик Кудрявцев, да солдат 22 человека за то, что с приступа бежали». Т.е. вот гвардия, в ней тоже были такие люди – что делать?

Баир Иринчеев. Ну сами условия штурма просто, конечно, экстраординарные.

Борис Мегорский. Конечно, да. Про наказание поговорили, награды, естественно, нашли героев. Главный герой – это, несомненно, Голицын, который стал полковником Семёновского полка. Карпов произведён в подполковники, ну а Меншиков стал губернатором. Офицеры и рядовые – каждый по достоинству своих трудов были награждены деревнями и золотыми монетами. Ну медалей, как таковых, тогда ещё не было, но золотая монета с профилем государя, полтина вполне себе... даже рублей тогда ещё не было, монеты-полтины были вполне себе наградными... ну медалями, прообразами. Офицеры получили денежное вознаграждение: капитаны по 300 рублей, поручики по 200, ну т.е. это такие очень солидные деньги, потому что солдатское жалованье там было 10 рублей в год, а здесь...

Баир Иринчеев. Неплохо, неплохо.

Борис Мегорский. Да. Капралы по 30 рублей, рядовые младшего... солдаты рядовые в петровской армии тоже различались – старшего оклада и племянничьего оклада, ну т.е. первой и второй статьи. Вот рядовые младшего оклада были переведены на старший оклад, а старые рядовые были на капральский оклад переведены, т.е. всех ждало то или иное повышение.

Баир Иринчеев. Прибавка к зарплате?

Борис Мегорский. Офицеры были повышены в чинах, у них увеличилось жалованье, но поскольку вакансии остались все те же самые, т.е. он получал новое жалованье, считался не капитаном, а майором, но продолжал занимать капитанскую должность.

Тем, кто был ранен на приступе из офицеров, им просто за ранение было выплачено по 300 рублей, и интересно – тот же капитан Мякинин, который вот с лестницами был со своей командой на штурме, он также вспоминал, что за тот бой, когда шведов на северном берегу прогнали, там ещё солдатам выставили... как сказано: «солдатам выдано по рублю и был погреб», т.е. им выставили вина.

Баир Иринчеев. Ну-ну, проставились.

Борис Мегорский. Т.е. пехотинцам, которые шли на штурм, им вот денежная выплата. Интересно наградили артиллеристов – ну артиллеристы не могли идти на штурм, не несли потерь...

Баир Иринчеев. И у них ещё и пушки все сломались.

Борис Мегорский. Да, но тем не менее вот артиллеристы под командой Якова Брюса, ну собственно, сам артиллерийский полк, им в качестве награды было выдано 7 шведских пушек.

Баир Иринчеев. Новых, я надеюсь?

Борис Мегорский. Не знаю, каких, но эти пушки – зачем им пушки? Незачем, просто казна эти пушки у них выкупила, ну а деньги они поделили. Точно так же и бомбардирская рота Преображенского полка, тоже артиллерийское подразделение в рамках гвардии – там тоже выдали деньги, но их уже казна выкупила в два раза дороже. А собственно, получатели – это был капитан бомбардирской роты Пётр, поручик Меншиков, ну и т.д.

Баир Иринчеев. Ну понятно – там свои.

Борис Мегорский. Да. Была отчеканена памятная медаль, но это не наградная, а чисто памятная, которую там дарили важным людям, на этой медали было написано, что Шлиссельбург взят, был у неприятели 90 лет. Ну и действительно, с 1612-го по 1702-ой – вот практически ровно 90 лет.

Вот таким образом завершилась эта славная операция. По результатам армия во главе с гвардией с триумфом вернулась в Москву. Это триумфальное шествие примечательно тем, что именно для него впервые гвардейцы надели немецкое платье, ну там французское, немецкое, как тогда говорили, т.е. западно-европейское, т.е. Пётр со всеми своими реформами не сразу же переодел всех своих солдат в европейские кафтаны, треуголки, чулки...

Баир Иринчеев. Ну то, как мы это привыкли видеть.

Борис Мегорский. Да, т.е. они штурмовали Нотебург ещё в восточно-европейском платье, и только возвращаясь из Нотебурга в Москву, первые гвардейцы вот оделись уже по-европейски. Поэтому вот эта вот картина Коцебу середины 19 века, которая показывает Петра, наблюдающего за штурмом, здесь уже все такие солдаты в треуголках, но это ...

Баир Иринчеев. Но это не совсем верно, да.

Борис Мегорский. Да, это не вполне верно.

Баир Иринчеев. Ну, униформисты, я думаю, всегда найдут, к чему придраться.

Борис Мегорский. О да-да-да! Пётр, естественно, был несказанно рад, это была первая крупная победа с его личным участием, потому что, в принципе, боярин Борис Петрович Шереметев вполне себе успешно воевал и до этого, но победа с участием царя всегда гораздо больше...

Баир Иринчеев. Плюс 200 к морали.

Борис Мегорский. Точно, да! Поэтому Пётр написал: «Правда, что зело жесток сей Орех был, однако же, слава Богу, счастливо разгрызен,» - ну видимо, издевался. – «Артиллерия наша зело чудесно дело своё исправила». Мы знаем, что это было не вполне так. Крепость была переименована в Шлиссельбург – Город-ключ, потому что сим ключом отворились ворота в неприятельскую землю. Таким образом был получен выход к Неве, следующей целью был Ниеншанц, который, собственно...

Баир Иринчеев. Ну он неподалёку, да.

Борис Мегорский. ...стоит в том месте, где Нева впадает в Финский залив, но, естественно, это уже октябрь, конец сезона...

Баир Иринчеев. Стоп, Ниенщанц же у нас на Охтинском мысу, это не совсем где она впадает... Ну т.е. с этой точки зрения...

Борис Мегорский. Ну ближе, ближе, да.

Баир Иринчеев. Там же у них ещё на нынешнем Васильевском острове, который тогда назывался Хирвисаари, т.е. это Лосиный остров, у них же там тоже что-то было, по-моему.

Борис Мегорский. Не скажу, но как бы крепость, которая контролировала Неву в нижнем течении – это был Ниеншанц.

Баир Иринчеев. Не, ну конечно, Ниеншанц, он большой.

Борис Мегорский. В Ниеншанце, когда получили известие о том, что Нотебург пал, и какие-то казачьи разъезды появились в окрестностях Ниеншанца, там случилась натуральная паника, генерал Крониорт со своим корпусом сжёг город со всеми запасами и ушёл, осталась только крепость, ну собственно, крепость без города.

Баир Иринчеев. Т.е. вообще никого там не оставил, они просто все свалили?

Борис Мегорский. Ну как минимум остался гарнизон, но вот горожане, они... собственно, город сожгли, ну и горожане, очевидно, ушли – там, не знаю, в Выборг или ещё куда. Комендант Шлиппенбах ушёл сначала в Ниен, потом в Нарву, там было инициировано судебное разбирательство о том, имел ли он право сдавать крепость, предпринял ли он всё для того, чтобы держать оборону до конца – вот там вот допрашивали...

Баир Иринчеев. Жёны и тёщи выступили?

Борис Мегорский. Вот там вот допрашивали жён и тёщ, они оставили там какие-то свои соображения по поводу того, какой он был не молодец. Дела этого разбирательства сохранились, где-то в Швеции в архивах лежат, архивист Бент Нильсен на них смотрел и отчасти опубликовал данные в одной из своих статей. Ну собственно, благодаря этому разбирательству у нас есть вот этот фиксационный чертёж, где мы видим, вот на самом деле как выглядели эти бреши, а не то, как их рисуют на батальных гравюрах.

Баир Иринчеев. А как, интересно, инженер, вот который делал этот фиксационный чертёж, он же...

Борис Мегорский. Это был шведский инженер, который, ну собственно, когда закончились боевые действия, ему дали возможность всё это обмерить, зарисовать.

Баир Иринчеев. А я-то думал, что это инженер сразу же ушёл вместе с этим...

Борис Мегорский. Нет-нет, во всяком случае копии этого чертежа и в российских архивах тоже находятся, т.е. явно, что была возможность скопировать и у нашей стороны. Естественно, крепость досталась Петру в руки в не лучшем состоянии: стены повреждены, внутренности все, очевидно, сгорели полностью, т.е. эти деревянные постройки, нужно было как-то эту крепость приводить в порядок, потому что шведы могли её попробовать отобрать. Бастионы, как ты совершенно справедливо утверждал, гораздо лучше предназначены для артиллерийской обороны – начали строить бастионы.

Баир Иринчеев. Пристроечки такие к стенам маленькие.

Борис Мегорский. Да, вот на чертеже это хорошо видно. Да, разобрали эту Погребную башню, которая пострадала во время штурма, начали строить бастионы, собственно, при строительстве бастионов засыпали амбразуры подошвенного боя, т.е. бойницы, которые шли по нижнему ярусу. Ну и собственно, что дальше происходило с крепостью: в боевых действиях она в 18-19 веке участия не принимала, стала политической тюрьмой. В 18 веке самым известным узником этой тюрьмы был несчастный Иоанн Антонович, которого убили после многих лет заточения, в 19 веке – начале 20-го там сидели революционеры-народовольцы, там был казнён брат Ленина Александр Ульянов.

Баир Иринчеев. Там, если я правильно помню, там дерево красивое растёт.

Борис Мегорский. Яблоня там растёт.

Баир Иринчеев. Да, яблоня, на том месте, где казнили брата Ленина.

Борис Мегорский. Ну т.е. по сути, это средневековая крепость, которая была тюрьмой, там в 20-е годы из неё сделали музей. В годы Великой Отечественной войны средневековая крепость вновь стала оборонным пунктом, причём таким, который практически 500 дней держал оборону от немцев и участвовал в обороне Ленинграда.

Баир Иринчеев. Да, там, на самом деле, вот если говорить именно о Великой Отечественной войне, то там первые же деревянные постройки все сменили на каменные, там церковь и вот этот символ того, что над колокольней был красный флаг – это было таким тоже символом, что крепость не сдаётся. Ну и понятно, что опять вот эта часть, которая смотрит на город Шлиссельбург, её опять всю расстреляли, только теперь уже немцы. А так у нас там стояла, если я правильно помню, лёгкая батарея, там «сорокапятки» стояли вот эти морские на барбетах, и там была просто куча наших снайперов, сидела в этих башнях, особенно как раз в Головиной башне, по-моему, там был такой серьёзный опорный пункт, потому что ну он смотрит на немецкие позиции. И только вот в операции «Искра», собственно, роль этой крепости в битве за Ленинград была закончена. Но она изнутри и сейчас-то такая вся побитая очень сильно, т.е. она выглядит, особенно церковь, она выглядит, как Брестская крепость, по большому счёту.

Борис Мегорский. Собственно, на территории остались тюремные корпуса 19-20 веков, разбитые, там существуют планы по реставрации, но там нужна ...

Баир Иринчеев. Мне кажется, вот те корпуса, где политическая тюрьма была, они приведены в порядок, т.е. они именно отреставрированы.

Борис Мегорский. Ну там Тайный корпус ...

Баир Иринчеев. Да, Тайный корпус, но он как бы дальше от немцев, он вообще в другом конце крепости стоит, а всё то, что смотрит на немцев, т.е. это как раз то же самое прясло, что при осаде нашими, церковь, там... ну церковь реально выглядит, как в Брестской крепости, т.е. сейчас её отреставрировали, эту церковь, но там видно – там все эти следы от осколков, попаданий, т.е. там тоже видно, что досталось очень сильно ей.

Борис Мегорский. Это всё к чему: приезжайте в Орешек, вам очень понравится.

Баир Иринчеев. Обязательно!

Борис Мегорский. Это действительно впечатляющее место, это место, пронизанное историей от средних веков через петровское время и до Великой Отечественной.

Баир Иринчеев. Да, там удивительное место ...

Борис Мегорский. Потрясающие виды, особенно с Головина башни там замечательно.

Баир Иринчеев. Согласен, и самое главное, что сейчас сумели наладить нормальную переправу туда, т.е. туда сейчас можно в сезон, даже когда там какой-нибудь фестиваль в крепости, всё равно, с моей точки зрения, переправочных средство достаточно, и можно спокойно туда и добраться, и оттуда уехать, потому что лет 5-10 назад это было большой проблемой, там было явно недостаточно переправочных средств для туристов. Сейчас всё налажено, там...

Борис Мегорский. Да, там расширили пристань.

Баир Иринчеев. ...дирекция очень энергичная, и спасибо большое, что её содержат в порядке, но я так понимаю, что там какие-то большие планы по реставрации есть?

Борис Мегорский. Ну, планы по реставрации, я так понимаю, там давно были – вопрос о возможностях.

Баир Иринчеев. Да, а крепость доступна для посещений только в летний период.

Борис Мегорский. С мая по октябрь.

Баир Иринчеев. Да, когда открыта навигация. Ну и плюс там проводятся самые разные фестивали, в т.ч. посвящённые Петровской эпохе, насколько я понимаю.

Борис Мегорский. Да, периодически. Нельзя не рассказать о самой свежей книге, которая вышла об истории Орешка и Шлиссельбурга, книга написана сотрудником музея Юлией Рудольфовной Дьяковой, здесь история строительства, история крепости, история тюрьмы, история обороны. Очень ценное издание с большим количеством оригинальных чертежей и архивных материалов.

Баир Иринчеев. Т.е. от А до Я получается вообще.

Борис Мегорский. Совершенно верно, очень рекомендую.

Баир Иринчеев. Супер!

Борис Мегорский. В целом список литературы, как обычно, под роликом. Отдельное большое спасибо за наши 3-D модели Олегу Лебединскому и его команде, а в следующий раз поговорим про Ниеншанц.

Баир Иринчеев. Замечательно!

Борис Мегорский. Всё, спасибо.

Баир Иринчеев. Да, на сегодня всё, спасибо большое. Продолжим рассказ о славных кампаниях русской армии, армии Петра Великого в Северной войне. На сегодня всё. До новых встреч. Спасибо.

Клим Жуков, Война во Вьетнаме, часть 4: Начало французской интервенции — операция LEA

16.08.20 598762 просмотра

Егор Яковлев отвечает на вопросы об Октябрьской революции

09.03.17 178535 просмотров

Алексей Исаев. Блицкриг 1940 года. Бросок к Ла Маншу. Часть 2

28.11.20 208173 просмотра

В новостях

01.03.19 13:03 Борис Мегорский и Баир Иринчеев про осаду Нотебурга, комментарии: 11

Правила | Регистрация | Поиск | Мне пишут | Поделиться ссылкой

Переводы

Магазин

Видео

Картинки

Борис Мегорский и Баир Иринчеев про осаду Нотебурга