Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч, добрый день.
Клим Жуков. Добрый день. Всем привет.
Д.Ю. Обо что?
Клим Жуков. Я вообще-то хотел про викингов очень сильно, про «Сагу об Эгиле», у меня, собственно, всё готово, но не выйдет.
Д.Ю. Почему?
Клим Жуков. Сейчас я попытаюсь даже точно сказать: мне за сутки «вконтактик» и на Фейсбук написало, по-моему, 427 человек, сейчас могу запутаться, но где-то вот такой порядок, по поводу одного фильма длиной 2 часа 15 минут, который заснял небезызвестный Юрий Дудь – может быть, ты такого даже слышал.
Д.Ю. Да, конечно.
Клим Жуков. Я-то его совсем недавно услышал, мне мой друг, практически родственник, герой-десантник Коля, ну кстати, он тогда ещё проходил службу под знамёнами герцога Кумберлендского, приезжая на побывку, всё время мне говорил: «Есть такой просто чума-огонь интервьюер просто от Бога, молодой парень, там интервьюирует всех, миллиарды просмотров – Дудь». Я такой: «Не может быть интервьюер с такой фамилией». А потом посмотрел – нет может. Ну я посмотрел 2 или 3 интервью – там, с Познером, с Ходорковским… Меня вообще удивило, как к этому пареньку такие люди приходят. Я не люблю ни того, ни другого, но уровни расположения какого-то блогера и Ходорковского…
Д.Ю. Всё сам!
Клим Жуков. Всё сам.
Д.Ю. Как магнит, манит людей.
Клим Жуков. Ну вот, я этого «всёсама» посмотрел, я понял, что интервьюер он просто никакой…
Д.Ю. Я посмотрел два – извини, перебью – одно с Бэдкомедиеном, другое со Шнуром, или наоборот, не помню. Ни то, ни другое ни малейшего интереса не вызвало, и в обсуждении на, извините, нашем форуме, где масса народу начала ссать кипятком в силу молодости и недомыслия, я, естественно, в присущей мне манере объяснил, что это детская передача для детей, после чего ряд граждан возмутился: «Это что – ты считаешь, что мои друзья малолетние дебилы?» - «Ну ты сам определись». После чего гражданин мне сообщил, что он 18 лет у меня на сайте, но вот после такого он вынужден уйти. Иди, Господь с тобой, как говорится, «Vaya Con Dios», блин. Что там смотреть? Всё остальное, я не знаю, ткнув раз-два – в чём вы там видите какое-то умение интервьюировать, для меня загадка.
Клим Жуков. Словом я, мягко говоря, не впечатлился и думать-то забыл в основном, ну слышал, что Дудь вот есть…
Д.Ю. Ну короче, для подростковой аудитории, вероятно, это хит, шедевр и всякое такое. Взрослым это не интересно.
Клим Жуков. Мне не понять, потому что, к сожалению, из подросткового возраста несколько лет назад вышел окончательно, и мне никак. А тут мне говорят: «Он фильм снял документальный». Я говорю: «Ничего себе – Юра Дудь снял документальный фильм! Про что?» Они говорят: «Это фильм – просто фильм года документальный, который называется «Колыма – родина нашего страха»» - ну нетрудно догадаться, про что.
Д.Ю. Я, извини, я всё время тебя буду перебивать.
Клим Жуков. Хорошо.
Д.Ю. Вот в нашем советском детстве…
Клим Жуков. Я просто закончу, секундочку: собственно говоря, именно потому, что 400 с лишним человек моих подписчиков, которые следят за нашим – и моим, и твоим – творчеством, слитно попросили его разобрать, только поэтому я вообще бросился его смотреть, потому что если бы написали не 400 человек, а 40, я бы, конечно, не стал его смотреть.
Д.Ю. Граждане, вот вы напрасно тратите наше время. Вот Клим Саныч хотел поговорить про «Сагу об Эгиле», которую мы ценим и любим.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Я даже проводил экскурсию по эгилевским местам.
Клим Жуков. Боевой славы.
Д.Ю. Да, а вместо этого разбирать какую-то херню. Возвращаюсь сразу: в детстве был ровно один анекдот: Какое здание в Ленинграде самое высокое?
Клим Жуков. Литейный, 4.
Д.Ю. Ответ: Литейный, дом 4 (я там служил, блин) – с него видно Колыму. Это всё, что я могу сказать о страхе…
Клим Жуков. Родине нашего страха.
Д.Ю....привитом мне с детства. Вы, конечно, извините, я непроизвольно буду срываться на привычную лексику, всем было абсолютно насрать и на Колыму, и вообще. Ну есть ещё одно выражение: наглый, как колымский пидор. Применимо кое к кому. Под конец передачи, может, прояснится.
Клим Жуков. Да. На самом деле вот этот твой первый тезис по поводу того, что всем было наплевать, потому что просто никто был не в курсе, т.е. совсем, а значит, это явление было крайне нешироко распространённое – об этом пишет сам Солженицын.
Д.Ю. О чём?
Клим Жуков. О том, что всем было наплевать, никто был не в курсе, никто не знал вообще про какую-то там Колыму, какие-то репрессии.
Д.Ю. Я не знаю, я вот с таких лет всё знаю, и все вокруг меня знали.
Клим Жуков. Нет, ну я имею в виду, что это не какое-то распространённое явление, от которого всех аж колотило. Вот Солженицын прямо написал, сам Солженицын – это немножко другое, чем Юрий Дудь, он-то как минимум жил в то время, а библию антисоветчика нужно штудировать тщательнее, я считаю. Ну если уж вы собрались на такую тему высказываться, уж по крайней мере первоисточники-то знать надо. Вот я Маркса могу цитировать прямо страницами, или Ленина, а вы Солженицына, оказывается, не знаете – в чём дело?
Д.Ю. А что он там неверно процитировал? Или вообще?
Клим Жуков. Вообще. Так вот, я, чтобы одному не страдать, я написал в Москву нашему другу, широко известному в узких кругах публицисту Реми Майснеру, мы вдвоём это дело параллельно отсмотрели…
Д.Ю. Откуда у тебя времени столько?
Клим Жуков. Ну блин, заставили – что делать? Времени нету, как вы догадываетесь, потому что я на 2 часа 15 минут, чтобы это разобрать, угробил 8 часов рабочего времени.
Д.Ю. А в Ютубах ты посмотрел – какие места это всё занимает?
Клим Жуков. Да, это за сутки вышло в топ-3 тренда YouTube.
Д.Ю. Само, само, я считаю.
Клим Жуков. Строго само! На момент того, когда я туда вкогтился, там было 4 млн. 300 тысяч просмотров, или около того, сейчас не знаю, честно говоря, сколько там уже набралось, но факт в том, что это имело резонанс, попало в некие тренды, люди просили – ну вот мы с товарищем Майснером вдвоём муки приняли, разобрали, а сейчас будем Гоблина пытать.
Д.Ю. Да. Давайте так: я, как обычно, будучи тупым дебилом, ничего не смотрел, а вы мне расскажите, про что там, мне интересно. Большинство, я подозреваю, тоже не смотрело, потому что третье место в трендах обозначает, что просто дали денег, нормально пропихнули, и вот оно там.
Клим Жуков. Ну тем более за сутки.
Д.Ю. Двухчасовое, да…
Клим Жуков. 2 часа 15 минут.
Д.Ю. Такой взлёт, такой интерес у людей невероятный, ёлы-палы!
Клим Жуков. Не, ну я понимаю, если бы «Аватара», например, нового прокрутили бы на YouTube до кинотеатра, он был бы в трендах, это базаров ноль вообще, а тут 2 часа 15 минут за место простой Юра, будучи гражданином с очень яркой позицией, сел на две машины и 2 тысячи километров проехал по Колыме при температуре - 55˚С, попутно разговаривая с местными жителями, выдавая некую статистическую информацию, расспрашивая неких известных личностей, которые, видимо, хорошо разбираются в рассматриваемой теме, а именно в сталинских репрессиях, конечно же, потому что о чём ещё на Колыме можно говорить, кроме сталинских репрессий?
Д.Ю. Непонятно, да.
Клим Жуков. Ну и вот получился некий фильм. Сразу доложу, что фильм, во-первых, про Колыму – собственно, именно про Колыму там немного, хотя я хотел бы послушать именно про Колыму, я там далеко не всё знаю, я там вообще никогда не был. Он получился именно про сталинские репрессии, ну да, под видеоряд о Колыме, потому что Юра ехал именно по Колыме – от Магадана до Якутска, что ли, как-то вот так вот, ну, 2 тысячи километров, короче – много. Зима, красота!
Д.Ю. Сколько же это денег стоит – снарядить такую экспедицию? Кто их дал?
Клим Жуков. Да, причём все в спецодежде, под холодную погоду рассчитанной специально, прямо вот в хорошей – я разбираюсь в этом чуть-чуть, оно вот прямо очень хорошее.
Д.Ю. Т.е. это порыв души такой, да?
Клим Жуков. Видимо, да-да. Я, причём сначала-то, опять же, по наивности думал, что это Юра прямо натурально сам лично на машине крутил баранку и параллельно видеорегистратору что-то рассказывал, а это в самом деле при такой температуре сложно очень, да и там трассы-то ещё о-го-го какие – нет, местные водители были наняты, два человека, с ними, кстати, тоже разговаривали, они очень хорошо ругаются матом, эти местные водители, и вообще хорошие люди, на самом деле, это без всяких дураков, безо всякой иронии. Два водителя были наняты, они их возили, т.е. подвиг сразу приобрёл гораздо меньшие масштабы: сидеть 2 тысячи километров на месте пассажира и что-то рассказывать – это так и я могу.
Д.Ю. Мы вот тут сидим и рассказываем всякое, что стоит гораздо дешевле. Кто денег-то дал, там написано, нет?
Клим Жуков. Нет, конечно. Нет-нет-нет.
Д.Ю. На чьи шиши это организовано, сделано? Это серьёзные бабки, между прочим.
Клим Жуков. Ну учитывая, что это перетвиттил лично Алексей Кудрин у себя в Твиттере, у меня есть некие подозрения, кто мог. Это, конечно, не точно, это наше оценочное суждение…
Д.Ю. Но это не точно.
Клим Жуков. Нет-нет-нет, это только подозрение. Всё начинается с того, что идёт такая нарезка шикарного видеоряда, кстати, очень говорящего, и Юра говорит, что вот Колыма – это очень красивый край со страшной историей. И первый же такой мощный кадр: следы страшной истории – это развалины, так вот напополам буквально отрезанный какой-то дом, точнее, не дом, а дворец культуры с 15-метровыми колоннами, лепниной, росписью, каким-то концертным залом, и вот прямо из развалин этого дворца, натурально дворца, на меня ужасом пахнуло и саспенсом, я прямо вижу, что вот прямо в этом концертном зале под этими колоннами НКВД-шники-коммунисты беспощадно драли колымских балерин, а в подвале в это время наверняка кого-то стреляли – это сто пудов.
Д.Ю. Художественных руководителей. Их тоже сначала драли, а потом стреляли.
Клим Жуков. Отодранных отводили в подвал и там расстреливали.
Д.Ю. А я правильно понимаю, что этот дворец кровавые совки построили?
Клим Жуков. Да, причём судя по стилю, это именно при Сталине было построено, судя по всему.
Д.Ю. Очевидно, на костях, да?
Клим Жуков. Да. Может быть даже из костей.
Д.Ю. А поскольку там нет кирпичей, ничего вообще, то всё это с большой земли, поди, привезли?
Клим Жуков. Так точно, при помощи шести пароходов, которые курсировали туда.
Д.Ю. Интересно, зачем? Видимо, для того, чтобы сильнее всех уничтожать, да?
Клим Жуков. Гораздо!
Д.Ю. Пытать их театром сначала, а потом уничтожать.
Клим Жуков. Да-да-да. И вот на меня пахнуло, понимаешь, пахнуло, и в качестве эпиграфа, мы потом к этой фразе отдельно вернёмся, вот Юра так говорил: «Я всегда думал, откуда у старшего поколения этот страх, это стремление мазать всё серой краской? Почему они боятся, что даже за минимальную смелость обязательно прилетит наказание? Моя гипотеза: этот страх зародился ещё в прошлом веке и через поколения добрался до нас».
Д.Ю. Страх чего?
Клим Жуков. Страх всего.
Д.Ю. У тебя есть какой-то страх, нет? Я вот для дураков неоднократно пояснял…
Клим Жуков. У меня есть один ровно страх – что я не вовремя ипотеку заплачу, у меня другого страха в основном нет.
Д.Ю. Неоднократно пояснял для дураков, в частности, малолетних: СССР – это было государство рабочих и крестьян. Я в СССР был рабочий, т.е. представитель класса-гегемона.
Клим Жуков. Правящего класса т.е.
Д.Ю. Да, правящего класса рабочих, на минуточку. Как рабочий я принимал активнейшее участие в жизни своего производства, например, Инструментального завода, где я трудился шлифовщиком, токарем и всеми остальными. Вот, например, надо мной стоял мастер участка, а над ним стоял начальник цеха, над ним стоял директор завода. Вот я начальнику участка и мастеру мог говорить, что вообще мне в башку взбредёт, ну естественно, в разумных пределах – что он неправильно руководит работой, что у него вот это не так, это не так, он мешает мне работать, не даёт мне перевыполнять план и быть ещё большим ударником коммунистического труда, чем я был. Я мог говорить ему это индивидуально, я мог говорить ему это на общих собраниях. Не только я, все говорили. Я мог говорить это на открытых коммунистических собраниях, куда всех пускали, я коммунистом не был, но были собрания, на которые всех пускали. Ну при этом я не мог выбежать на площадь и заорать: «Брежнев дурак!» - по двум причинам: первое…
Клим Жуков. Брежнев не был дурак.
Д.Ю. …я не считал, что он дурак, это важное самое, вот я не считал, что он дурак, и сейчас не считаю – это раз. Во-вторых, как-то меня не так воспитывали, чтобы я оскорблял руководителя государства публично.
Клим Жуков. Да ещё и он же тебе не знакомый человек ко всему прочему.
Д.Ю. Да, никакого страха при этом я никогда не испытывал. Ну а теперь вопрос вот к этим вот отважным: вот капиталистическое производство, вот над тобой мастер стоит, а вот хозяин есть – ну что ты ему скажешь? Вот я тут недавно в Фейсбуке читал, там муссируется вопрос, можно ли на работе отойти поссать? Нет, нельзя, это всё учитывается, записывается, тебя выгонят просто-напросто – ну иди, скажи что-нибудь. Вы сидите все, засунув языки в жопу, боитесь рты открыть, сказать хоть о чём-то, хоть какое-то недовольство выразить. Почему? Это потому что вы свободные люди, вы можете говорить кому угодно что угодно, потому что вам теперь можно выбежать на площадь и оскорбить, например, руководителя государства, и вам за это ничего не будет. Так тут вопрос: вот руководитель, вот ты там крикнул, его обозвал – ему это даже не комариный укус, это вообще ничего, а на работе…
Клим Жуков. Он, скорее всего, не узнает.
Д.Ю. Да, а на работе проходит, грубо говоря…
Клим Жуков. Треть жизни.
Д.Ю. …треть жизни твоей. Что для тебя важнее – ситуация на твоей работе, где ты зарабатываешь деньги и здоровье оставляешь фактически, или вот эта чушь, о которой вы тут трёте? И какой страх, где, в каком месте был страх, кто чего боялся? Забегая, наверное, вперёд, скажу, что у меня хорошая память, сейчас стала портиться, я примерно с третьего класса помню все политические анекдоты, кто мне их рассказывал, при каких обстоятельствах и кто как вокруг смеялся.
Клим Жуков. Симметрично, Д.Ю.
Д.Ю. Я не могу вспомнить, чтобы за эти самые анекдоты кого-то там куда-то привлекали. Все анекдоты я, естественно, пересказывал своему отцу, который был коммунист самый настоящий – что-то я никогда не слышал от него: «Тсс, страх, нельзя, вообще недопустимо – всех посадят, всех расстреляют». Вокруг тебя… ты вот знаешь хотя бы одного человека, который сел по политической статье? Мне просто интересно. Там, боролся с советским строем, выступал против коммунизма… Я таких не знаю.
Клим Жуков. Я, более того, я знаю массу людей, которые вращались в очень диссидентских кругах, так получилось, что я родился и вырос среди людей, которые имели некое касательство к тем людям, которые, собственно говоря, и были настоящими такими матёрыми диссидюгами – вот я даже про этих ничего не знаю. У всех дома была самиздатовская литература из индекса Librorum Prohibitorum, из списка запрещённых книг, кстати, совершенно справедливо запрещённых, все это читали, у всех это дома всё было, и никогда никого никуда, на моей памяти даже пальцем не погрозили.
Д.Ю. Тут я бы тебя это вот, прежде чем приступим: вот у нас есть серия роликов про то, откуда берутся революции, где Клим Саныч исключительно подробно объясняет исторические процессы. А вот я правильно понимаю, что свершается революция, которая это не майдан за чьи-то деньги, а произошла революция, т.е. революционное преобразование общества, т.е. один строй сменился на другой, вот, например, во Франции монархия сменилась на буржуазию…
Клим Жуков. На первую Республику.
Д.Ю. Да. А сейчас там пятая или какая у них по счёту? Т.е. там это неостановимый процесс. Или вот монархия сменилась на коммунизм, как у нас в России. За этим делом, я правильно понимаю…
Клим Жуков. У нас буржуазия сменилась на коммунизм, а не монархия сменилась на коммунизм.
Д.Ю. Потом.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Правильно понимаю, что за этим в обязательном порядке последует гражданская война, в рамках которой народ будет, занимающий противоположные позиции, друг друга резать?
Клим Жуков. Самое главное, что она не начнётся, а её начнут те, которых подвинули от власти.
Д.Ю. Извините.
Клим Жуков. Это очень важно.
Д.Ю. Совершенно верно поправили, т.е. да, согласия в обществе не будет – те, кого отодвинули от власти, возьмут в руки оружие и начнут убивать тех, кто к власти пришёл.
Клим Жуков. Так точно.
Д.Ю. На что получат жесточайший ответ – их тоже будут убивать. Потом в дальнейшем одна из этих сторон одержит победу.
Клим Жуков. Ну кстати говоря, если они не возьмут в руки оружие и не сделают жестокого отлупа, тех, кто пришёл к власти, перебьют или выгонят из страны тех, кому повезёт.
Д.Ю. Да, физически ликвидируют. Вот. Но когда одна сторона победит, перебив наиболее активных и угомонив менее активных, дальше к ним будут приняты меры воздействия, чтобы они заткнулись и не мешали строить новое государство. Это так везде происходит?
Клим Жуков. Ну я других случаев-то фактически и не знаю. Даже, например, относительно мирная революция сверху, о чём у нас сейчас все рассказывают, революция Мэйдзи в Японии – ну да, это император приказал: «Всё, хватит, будем делать теперь так». Но однако же мы вспомним сразу Сацумское восстание и некоторые другие, т.е. там кровищи-то японцы пролили нормально, т.е. не столько, сколько могли бы, конечно, потому что японцы вообще мастера на это дело, но всё равно.
Д.Ю. Ну тут сразу вопрос…
Клим Жуков. И репрессии тоже были – ужас!
Д.Ю. Да. А вот руководители, стоящие во главе революционного движения, они повсеместно признаются преступниками?
Клим Жуков. Я вообще про такое не знаю. Только в одном случае они признаются преступниками…
Д.Ю. Я вот тоже не знаю.
Клим Жуков. …только в одном случае – если они проиграли рано или поздно. Вот как только они проиграли, они сразу делаются преступниками. Хотя, с другой стороны, вот у нас, например, есть замечательная страна Франция, мы только что про неё вспомнили – у них Великая Французская революция, все их Дантоны, Робеспьеры, Мараты и прочие, которые в самом деле, в общем-то, вот примерно посюда в кровище, они что-то все великие деятели французской истории, никто к ним никаких санкций через века не применяет, памятников не рушит, грязью не мажет, не проклинает. А есть ещё страна такая – США, там тоже была революция, именно настоящая революция, и тоже почему-то у них там все их эти Джорджи Вашингтоны, Джоны Хэнкоси, и прочие отцы-основатели…
Д.Ю. Сепаратюги!
Клим Жуков. Настоящие преступники, между прочим, по букве закона, вот если посмотреть британские законы, они настоящие преступники, которых нужно было вообще-то отловить и казнить, за это полагалась смертная казнь. Но, однако, вот кто скажет, что отцы-основатели США – это преступники теперь? Почему-то никто так не говорит.
Д.Ю. Не, ну мы можем говорить. Если нам хочется развалить США, если задача у нас такая – нагадить как можно больше США, то надо в США давать деньги людям, которые будут утверждать, что Джордж Вашингтон: первое – расист (и это правда!), нацист (и это правда)…
Клим Жуков. Ну, нацистом он не был, конечно, не мог быть нацистом.
Д.Ю. А это одно и то же.
Клим Жуков. Националистом был.
Д.Ю. Рабовладелец.
Клим Жуков. И это тоже правда.
Д.Ю. Преступник!
Клим Жуков. Сепаратист.
Д.Ю. Сепаратюга и вообще сволочь, и надо в США вот просто рекой деньги, чтобы люди, которые разделяют эту точку зрения, США разлагали изнутри. Я считаю, что это совершенно правильная подрывная работа, которая ведётся, потому что, как мне кажется, я закончил юридическое ПТУ, что если государство создано преступным путём, а это безусловно так, потому что во главе его стояли преступники…
Клим Жуков. Не, ну они преступно отделились от Британии, им никто не разрешал.
Д.Ю. …да, то перво-наперво надо пересмотреть территориальную целостность этого государства.
Клим Жуков. Естественно. Техас нужно отдать Мексике в первую очередь.
Д.Ю. Вот там какая-то Калифорния, Техас, да.
Клим Жуков. Половину Калифорнии отдать Мексике, а вторую половину, северную – России вместе с Аляской.
Д.Ю. Да-да, и Аляску тоже, потому что всё преступным путём добыто. Давайте разбираться уже.
Клим Жуков. Я уж молчу о том, сколько там индейцев переморили в ходе.
Д.Ю. Да, 20 миллионов, говорят, да, на свежезанятых территориях. Краткий ликбез для идиотов закончен. Если вы этого не понимаете то, что происходит, кто там каким преступным путём что-то делает, преступники руководят государством, безусловно, преступным, если вы дебилы и этого не понимаете, то вот ликбез закончен. Давайте перейдём к этому высокохудожественному произведению.
Клим Жуков. А почему, собственно, у нас Колыма-то является родиной нашего страха? Ответ Юра даёт цитатой: «Долгие годы Колыма была цитаделью сталинских репрессий». Вот у меня сразу вопрос: что такое цитадель? Это некий замок внутри замка или маленькая крепость внутри крепости. Применительно к Колыме это что – там окопался Сталин и сталинисты, чтобы запланировать очередную мега-репрессию или там, может быть сидело максимальное количество невинно осужденных, или, может быть, на Колыме сидели только невинно осуждённые? Почему она цитадель-то? Если так на секундочку, например: Амурлаг – там народу больше сидело зачастую, чем на Колыме, почему Амурлаг не является цитаделью сталинских репрессий?
Д.Ю. Или Соловки?
Клим Жуков. Ну там меньше сидело.
Д.Ю. Неважно. Может, особо важные. Академик Лихачёв там сидел – какой ужас!
Клим Жуков. Особо зверский.
Д.Ю. Особо зверский режим, да.
Клим Жуков. Особо зверским способом. И вот нам поясняют: «Через Колыму прошло около миллиона заключённых». Я обожаю все эти «около миллиона» - а чего не «около миллиарда»?
Д.Ю. Миллиард гораздо лучше.
Клим Жуков. Около ж. В 1932 году на Колыме основали Севвостлаг – Северо-Восточный лагерь, который там был самый крупный. Там было несколько ещё лагерей на Колыме, но они, как правило, были или очень сильно меньше, и как правило, возникли там году в 1948-ом, 1947-ом, т.е. заметно позже, уже к излёту не только т.н. репрессий, а к излёту жизни самого Сталина. И вот с 1932-го по 1953-ий год через Севвостлаг прошло 809 тысяч 601 человек.
Д.Ю. Это, я подозреваю, он не только Колыму охватывал. Нет?
Клим Жуков. Севвостлаг или Юра?
Д.Ю. Территориально. Да Юра-то понятно.
Клим Жуков. Нет, Севвостлаг – это, конечно, именно на Колыме, это именно колымский лагерь. Вот когда говорят про Колыму, говорят в первую очередь про Севвостлаг. Вот 809 тысяч 601 человек, до человека посчитано, сколько там было народу.
Д.Ю. Это невозможно не посчитать. Я для тупорылых…
Клим Жуков. Не, ну может быть, там утратили чемодан с документами, такое же тоже бывает, времени прошло много.
Д.Ю. Да-да. Для особо тупорылых: вот если это цитадель, то хотелось бы узнать – а для чего цитадель находится на противоположном конце страны?
Клим Жуков. Там золото и олово.
Д.Ю. Да. Если стоит задача репрессировать, т.е. подавить преступность уголовную, например, переловить негодяев, которые хотят свержения государственного строя, чем занимается любое государство, в общем-то, лучше всего это делать прямо в Москве, например, на Лубянке – вот где цитадель репрессий находилась. А посадить их всех в паровоз, отвезти их на Дальний Восток…
Клим Жуков. На корабль, там нет ж/д путей вообще.
Д.Ю. Везти-то этап всё равно надо сначала паровозом.
Клим Жуков. Ну да, да.
Д.Ю. Потом пересадить на пароходы, которых, если я помню…
Клим Жуков. Шесть штук.
Д.Ю. …да, там было всего ничего, навигация там 2 или 3 месяца в году, и после этого волочь их туда…
Клим Жуков. Погоди, или восемь, шесть или восемь – не помню. Ну короче, немного, не 150.
Д.Ю. Ну ладно, да. Неважно, там невозможно было гигантские массы населения перевозить. И дальше что? Вдруг откроется, что их туда везли на работу – добывать золото.
Клим Жуков. Да, об этом Юра говорит, конечно, что заключённые Гулага добывали здесь олово, золото, уран и другие важные ресурсы».
Д.Ю. В Гулаге не было заключения и заключённых. Для дураков: Гулаг – это Главное управление лагерей.
Клим Жуков. Это контора, которая в Москве, одно здание.
Д.Ю. Да, УФСИН нынешний.
Клим Жуков. Там же, в том же месте располагается.
Д.Ю. Вы даже слов-то нормальных не знаете.
Клим Жуков. Кстати, опять же, вопрос, который мне товарищ Майснер подкинул, который надо озвучить: почему это сейчас нам будут рассказывать про умерших в Гулаге – давайте использовать идиотскую терминологию – они что, все погибли из-за того, что большевики их хотели уморить? А вот люди, например, которые сейчас умирают в тюрьмах, лагерях, колониях? Они же тоже умирают.
Д.Ю. Вот они в Таиланд на отдых ездят и там умирают – и что?
Клим Жуков. Т.е. это их всех обязательно должны были уморить? Это всё жертвы коммунистов? Вот вопрос, мне интересно просто, как вы считаете?
Д.Ю. Абсурд! Там были трудовые лагеря. Любой советский лагерь – это коммунистическое производство, в рамках которого граждане, работающие в нём, имеют нормы выработки, и если там сидит тысяча человек, например, то выработка определяется – загрубляем – на тысячу человек. Если, как у Александра Исаевича, начальник лагеря с утра выходит с револьвером и 100 человек расстреливает, не совсем понятно, кто будет работать?
Клим Жуков. Как они норму-то будут сдавать?
Д.Ю. Да, а постольку поскольку дело происходит в кровавом сталинском СССР, где невзирая на чины пулю в башку поймать мог и министр, и колхозник, непонятно, что рассчитывает гражданин, который каждое утро 100 человек расстреливает. Кто выработкой-то будет заниматься?
Клим Жуков. Так он там же окажется.
Д.Ю. Это производство. Да, безусловно, я без всякого этого цинизма, там, надругательства: да, безусловно, вот люди приехали – они, во-первых, некоторое количество умрёт в дороге на этапе, не у всех здоровья хватает, а в 30-ых годах, я вас уверяю, там такой медицины, как теперь – кислородных баллонов подмышкой тупо не было. Да, умрут. Да, приедут в лагерь и в лагере на тяжёлых работах смертность тоже будет в чём-то выше. У каптёра смертность ниже, а у того, кто в шахте, смертность выше, да, будет.
Клим Жуков. И на хлеборезке смертность ниже.
Д.Ю. Да, там тоже низкая. Вот мы, опять-таки, вдруг кто не понимает: был такой замечательный писатель Лев Разгон, например, жертва репрессий, в частности, на Колыме, если я правильно помню, он работал в лагере хлеборезом. Хлеборезом в лагере могут работать две разновидности граждан: первое…
Клим Жуков. Сотрудники?
Д.Ю. Да, тот, кто работает на оперчасть, т.е. его туда ставит «кум» т.н. для того, чтобы он резал хлеб и поставлял нужную информацию. Ну либо, если там…
Клим Жуков. Блатные?
Д.Ю. Да, «чёрный» лагерь, и воровской ход налажен, тогда блатные. Ну вот Разгон блатным не был, а тут как из Техаса…
Клим Жуков. Рогов у него нет.
Д.Ю. Да, из Техаса призывают только быков и пидорасов, что-то рогов я у тебя не вижу, Разгон. Да, вот такой прекрасный человек оставил нам мемуары. Трудился на оперчасть, как А.И. Солженицын, а после этого рассказывал правду. Так вот, советское производство: умирали люди? Безусловно, умирали. А где кладбища? Там же, на Колыме кладбища. И вы не поверите – всё это задокументировано: сколько человек убыло, сколько человек прибыло, сколько они съели еды, которую тоже надо привозить, там даже картошка толком не растёт.
Клим Жуков. Там ничего не растёт.
Д.Ю. Сколько мяса, сколько масла, каков расход, сколько одежды, сколько обуви, с какой регулярностью меняется. Любой, кто хоть раз в казарме был, всё это прекрасно знает: комплект обмундирования – 6 месяцев, сапоги – 8 месяцев, и никак по-другому. Всё это туда поставляется, поставляется в известных количествах, а оттуда идёт продукт – намытое золото и добытое из касситерита олово.
Клим Жуков. Да, и уран.
Д.Ю. Да, и уран.
Клим Жуков. Ну, во-первых, тут же нужно Юру поправить, потому что там добывали, жили и трудились далеко не только заключённые, вы не поверите – это была коммунистическая стройка, на коммунистическую стройку ехали коммунисты, ну а также люди, которые хотят заработать тупо совершенно, потому что это севера, а севера, ну кто не знает, это было то место, где платили северные надбавки, т.е. там можно было быстро и много заработать.
Д.Ю. Только на прошедшей неделе я мчался на болиде на работу, и там рассказывали про Камчатку, что на Камчатке рыболовецкие сейнера, которые рыбу в океане ловят – зарплата у рыбаков, ну которые там траулеры затаскивают и оттаскивают, миллион рублей в месяц. Врут, не врут – я не знаю, но на Западе рыбак на сейнере – это самая высокооплачиваемая пролетарская профессия.
Клим Жуков. Так точно.
Д.Ю. Ну вот 15 тысяч баксов, на Западе, говорят, десятка норма. Что поменялось, хотелось бы узнать? Оказывается, надо на Камчатку ехать, чтобы денег заработать.
Клим Жуков. Вот у меня, например, мой родной дядя, ныне покойный, царствие ему небесное, работал наладчиком электронной аппаратуры на тех же северах в экспедициях геологических, вот у него оклад жалованья был 800 рублей…
Д.Ю. Неплохо!
Клим Жуков. …как у советского министра, который сидел в Москве в министерстве и, собственно говоря, подписывал ему эту зарплату. Вот у него без высшего образования, со средне-специальным, но, правда, очень хорошим, 800 рублей был оклад, не считая премий и т.д. Он когда возвращался из экспедиции в город Ленинград родной, так это же просто сразу было видно, кто хозяин в стране, немедленно.
Д.Ю. Да, я собственным опытом могу с тобой поделиться: вот я жил в Средней Азии, работал там в геологической партии, занимался бурением на минеральную воду, а иногда к нам приезжали люди из Москвы с разведывательными целями, мы производили разведку на предмет минеральной воды: брался лом высотой почти с меня, у меня, кстати, видео есть, скоро покажу, лом с ручками приваренными, кувалда, лом заколачиваешь в землю, после этого его оттуда стремительно выдёргиваешь, а гидрогеолог из Москвы туда быстро суёт трубочку с затычкой и оттуда забирает…
Клим Жуков. Забор.
Д.Ю. Да, забор воздуха для газоанализатора. И вот там по этим адырам бегаешь вверх-вниз, оно на сетки разбито, и лом кувалдой там бесконечное количество раз забиваешь. За месяц я на этом ручном бурении т.н. зарабатывал 700 рублей.
Клим Жуков. Хорошие денежки!
Д.Ю. Это притом, что большинство жителей Узбекистана 80 рублей зарплату считали просто за потолок, там марки на почте мужики сидели приклеивали, потому что семью кормить надо. Ну вот, поэтому люди, как только поступал призыв, и объявляли, что там будут платить деньги, собирались и ехали.
Клим Жуков. Ну мало того, что там деньги, так там ещё был серьёзнейший энтузиазм, потому что люди-то ехали строить не только за деньгами, хотя чего кривляться – за ними тоже.
Д.Ю. Одно другого не отрицает.
Клим Жуков. Ни в коем случае, даже наоборот строго подогревает. Вот когда мы говорим: Колыма, заключенные и т.д. – да, там ещё кроме них, между прочим, работала толпа людей, которые совершенно честно люди просто поехали работать и там остались жить, произвели семьи, и т.д. Вот что-то как-то всё время…
Д.Ю. Про них там нет в кино, я надеюсь? Нет?
Клим Жуков. Нет, там откуда-то взялись люди, с которыми Юра разговаривает. Хорошие, кстати, люди в большинстве своём. Они просто откуда-то, видимо, из воздуха там произвелись, потому что почти все же умерли, естественно, зэки-то?
Д.Ю. Конечно, насильственной смертью.
Клим Жуков. Да. Дальше нам показывают вот тут же музей истории Гулага, а так понимаю, в Москве, и подпись такая в титрах: «Температура: комнатная». Зачем это было сделано? Не знаю. И тут же директор этого музея Роман Романов… я сначала подумал: Рассказ Рассказов – нет, Роман Романов, с бородой и трогательным голосом рассказывает Юре, видимо, нам показали часть интервью, самую трогательную, а именно: жуткая история, как девочка-мороженщица, только что выпустившаяся из школы и поступившая на работу, при Сталине, конечно же, видимо, в 1934 году, это не сказано, но, видимо, подразумевается – там они, видимо, собирались нам рассказать про известный Указ «семь-восемь». Короче говоря, мороженщица с тележкой увидела своих бывших одноклассников и так обрадовалась, так обрадовалась, что немедленно их накормила казённым мороженым, разумея потом деньги из своих положить в кассу, но не успела почему-то – ну так говорит директор, и как только она приехала на базу с тележкой, тележку сразу опечатали, а её за скормленные мороженки отправили на Колыму. И это всё, ты представляешь, задокументировано.
Д.Ю. В каком документе?
Клим Жуков. И тут же вопрос: если ты директор музея, и у тебя этот документ хотя бы в скопированном виде есть, так покажи нам эту копию – просто интересно, потому что я немножко себе представляю, как это происходило, потому что Указ «семь-восемь» от 7 августа 1934 года, про который рассказывает вор Ручечник в «Место встречи изменить нельзя»: «Указ «семь-восемь» шьёшь, начальник?» - т.н. «Закон о трёх колосках», о хищении социалистической собственности подразумевал, что норма вхождения туда должна быть, ну например, растрата – растрата у нас проходила по ст.116 УК РСФСР от 1926 года, вот растрата начиналась свыше 15 рублей, причём за 15 рублей никакой Колымы совершенно точно не было. По голове бы тоже не погладили, это никаких сомнений, но мороженое 36 коп. стоит, вот, скажем, на 16 рублей – 44 стаканчика мороженого по 100 г нужно сожрать, 4 кг 400 г мороженого. Мне интересно: вот она на Колыму – а одноклассники в больницу уехали, или как это? Учитывая, что это школьница, она, наверняка, ещё не успела сильно накосячить, самое страшное, что ей грозило – ответственно заявляю, товарищ директор – когда она вернулась с отсутствующим мороженым, если вообще была такая история, её бы директор выволок у себя в кабинете и страшно изругал, потом из зарплаты бы просто вычли стоимость, и всё. Это было бы самое страшное, что ей грозило.
Д.Ю. Например, она могла тут же сказать на вопрос, где деньги: «Потеряла».
Клим Жуков. Ну выговор за это.
Д.Ю. Хорошо, вот следствие: следствие, может, прибежит за… я не знаю, там сколько?
Клим Жуков. За 15 рублями.
Д.Ю. За 15 рублей, да, или вы внутри коллектива с такими вещами разбираетесь? Ну если внутри коллектива – да, верни деньги, и всё, в общем-то. В чём проблема-то?
Клим Жуков. Да коллектив сам эти деньги вернёт – тебе зарплату заплатят меньше, и всё.
Д.Ю. За что карать-то, вообще непонятно? Или там в засаде сидело НКВД, которое опечатало всё сразу, сидело и ждало, когда же она…
Клим Жуков. Мороженую жрать начнёт?
Д.Ю. Да, мороженое жрать начнут. Вы идиоты?
Клим Жуков. Там, может быть, если копнуть, и это в самом деле имело место, вот если бы эта девочка вместе со своими одноклассниками вместо того, чтобы есть мороженое, попятила его и реализовала по спекулятивным ценам, вот тогда…
Д.Ю. Ну, за это по башке прямо в парке можно было получить. Все знают, сколько оно стоит.
Клим Жуков. Не, ну может, в каком-то другом месте.
Д.Ю. Это не сейчас, когда приходишь в магазин: здесь сковородка стоит 30 рублей…
Клим Жуков. А тут 300.
Д.Ю. …а здесь 150, да, а там 300. В СССР на сковородке цена была выбита промышленным способом: «25 копеек», и продать её дороже или, боже упаси, дешевле никто не мог.
Клим Жуков. Да, ну и Юра нас спрашивает: почему он взялся за столь тревожную тему, когда вроде всё время общается рэперами, музыкантами, артистами и прочей приличной публикой с добрыми лицами?
Д.Ю. Ещё разок: директор музея никаких документов не показывал?
Клим Жуков. Нет, ничего не показал.
Д.Ю. Понятно, да.
Клим Жуков. Только рассказал, что…
Д.Ю. «А вот одна женщина в очереди говорила…» - это оно.
Клим Жуков. Да, «одна бабка сказала в очереди». Да, так вот, почему Юра взялся за столь тревожную тему? А вот, оказывается ВЦИОМ провёл социологическое исследование в 2018 году, и выяснилось, что половина детей от 18 до 24 лет не слышала вообще про сталинские репрессии – так говорит нам Юра. Я бы уточнил: 70% вообще Сталина считают исключительно положительным персонажем, и по данным ВЦИОМ, и по данным «Левады», хотя и то, и другое это крайне ангажированные конторы, и даже они не могут выявить среди населения какого-то отрицательного отношения к фигуре Иосифа Виссарионовича. Мне кажется, это у нас такая фраза из разряда: «Россия, ты одурела-2.0».
Д.Ю. Это, вот извините, конечно, но вот это про школьников, да, я правильно расслышал?
Клим Жуков. 18-24 года – это уже не школьники.
Д.Ю. Ну, окончившие, студенты – по-моему, это говорит только о том, чему их учат в разнообразных заведениях. Может, это следствие улучшения системы образования?
Клим Жуков. И востребованности оного.
Д.Ю. Да, когда дети ни хера не знают даже про родную страну, даже притом, что в это промывание мозгов вливаются миллиарды, чтобы насрать в головы – срут куда-то мимо, так хорошо образование устроено.
Клим Жуков. Ну я на самом деле бы Юре сказал, что с вашими друзьями, которые теперь нас кормят мороженым не по 36 копеек, и что туда напихано, непонятно, какое-то пальмовое масло и проч., система образования стала настолько охрененной, я в отличие от Юры 25 лет общаюсь с молодёжью в промышленных масштабах, профессионально, вот я не так давно общался с тремя сразу студентами 4-го, кажется, курса, т.е. уже магистратура по нынешним временам, на вопрос, кто такой Дмитрий Карбышев, они коллегиально выдали мнение, что это такой какой-то непонятно откуда взявшийся футболист. Они не знают, кто такой Карбышев.
Д.Ю. Зачем? Он, поди, коммунистический какой-нибудь был, да, Карбышев-то? Зачем про него знать?
Клим Жуков. Да им плевать просто, господи, они вообще не в курсе, кто такой Карбышев.
Д.Ю. Согласен, да.
Клим Жуков. Это, видимо, какой-то известный человек, ну раз я спрашиваю, а кто может быть сейчас известен? Ну, футболист, конечно. Ну они и сказали, что футболист, нет?
Д.Ю. Ну если не рэпер, да?
Клим Жуков. «Генерал? Блин, прикольно! А мы не знали». Что такое операция «Багратион», никто не знает. Курскую дугу, да, могут вспомнить и Сталинградскую битву, но без подробностей. Да, конечно, знают, что был некий Сталин, был некий Ленин, который лично царя сверг и убил…
Д.Ю. Задушил, блин!
Клим Жуков. Была Великая Отечественная война, где вроде как побили немцев, зачем – ну тоже как-то вот… Но это вот плоды системы образования, которая породила в т.ч. и 30-летнего Юру Дудя.
Д.Ю. И Юру, да.
Клим Жуков. Вот. Ну и при этом, что очень показательно – что это же отличная проверка ветром истории, про которую говорил в своё время Иосиф Виссарионович.
Д.Ю. Он действительно такое говорил?
Клим Жуков. Ну или ему приписывают, но факт в том, что ветер истории – вот посмотрите: в головах жертв ЕГЭ остаются только очень важные реперные точки, потому что всё остальное просто так – фьюить!
Д.Ю. Сдуло.
Клим Жуков. Сдуло, а значит, ветер истории доказал, что т.н. репрессии ничем важным по-настоящему не являлись, потому что это никому не интересно. Вот и всё.
Д.Ю. Я 154 раза говорил, повторюсь: я родился в 1961 году, в СА меня призвали в 1980-ом, где нам непрерывно сообщали, что мы – дети тех, кто должен был родиться в Великую Отечественную, т.е. там 1941-ый, 1942-ой, 1943-ий, 1944-ый. И через это, поскольку там не рождались дети, нас, нашего призывного возраста, очень мало, и у нас в роте, например – в роте, не во рту! – никогда больше половины списочного состава не было, вот нет, и всё. Должно быть, грубо говоря, 120, а нас там 60-70 болтается, и больше нет.
Клим Жуков. Ну т.е. 2 взвода.
Д.Ю. Да, потому что из-за того, что народ погиб в Вов, образовалась демографическая яма, совершенно очевидная на всех этих социологических исследованиях. Ну расскажите, где эта яма от ваших репрессий, когда там полстраны расстреляли, а полстраны расстреливало.
Клим Жуков. Нам об этом сейчас расскажут, пока же…
Д.Ю. А, есть, да?
Клим Жуков. Да-да. Это, значит, первая причина была, почему Юра взялся за такую тревожную тему. Вторая причина – длинная цитата сейчас будет, крепитесь: «Не знаю, как у вас, но всю жизнь я слышу от родителей: «Будь осторожен, не привлекай к себе лишнее внимание, не высовывайся – это очень опасно, и вообще, мы простые люди, от нас ничего не зависит». Мои родители прекрасные люди, но они говорят всё это десятилетиями, даже в тех ситуациях, где очевидно нарушается здравый смысл, где творится несправедливость, и где мы точно правы. Я всегда думал: откуда у старшего поколения этот страх, это стремление мазать всё серой краской? Почему они боятся, что даже за минимальную смелость обязательно прилетит наказание? Моя гипотеза: этот страх зародился в прошлом веке (ну как я уже это цитировал – К.Ж.) и через поколения добрался до нас. Одно из этих мест, где страх появляется – Колыма».
Ну это, у нас с родителями Юры Дудя есть общая знакомая – тётя Вика. Тётя Вика нам сообщает следующее: «Отец – Александр Петрович Дудь, 1957 года рождения, начальник военной кафедры МГТУ им. Баумана, доктор военных наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ, почётный работник высшего профессионального образования, действительный член Военной академии наук».
Д.Ю. Ну, моё почтение! Видимо, это наведённый или врождённый страх позволил ему получить такое образование, защититься на доктора, блин, да – так боялся?
Клим Жуков. Сейчас мы к наведённому-то страху ещё вернёмся, это важно. «Мать – Анна Степановна Дудь, того же года рождения, преподаватель химии Государственного профессионального образовательного учреждения г. Москвы «Московское средне-специальное училище олимпийского резерва (между прочим) департамента физкультуры и спорта г. Москвы». Эти замечательные люди Юру Дудя произвели на свет в ГДР, где папа трудился по военной специальности, судя по всему.
Д.Ю. В каком населённом пункте, не знаешь?
Клим Жуков. Ой, я забыл уже. Тем не менее, в ГДР, докладываю, попадали только лучшие кадры, ну вообще в Западную группу войск.
Д.Ю. Да-да, это главная мечта военнослужащего советского – завершить службу за кордном. Группа советских войск в Германии была самая козырная, чуть поплоше была Чехословакия, потом Венгрия, самая убогая была Польша, нищая абсолютно, но это фактически дембельский аккорд. Далеко не каждый туда мог попасть.
Клим Жуков. Т.е. он был, во-первых, мастер своего дела, этот человек, во-вторых, образцовых морально-волевых качеств, чтобы являть, так сказать, лицом гранитный… точнее, даже не так – алмазный бастион советской военщины.
Д.Ю. Боюсь, ещё и коммунист.
Клим Жуков. Естественно, а как бы он оказался, интересно, на такой должности, не будучи коммунистом? Видимо, очень боялся. И вот когда такое Юра рассказывает про своих родителей, у меня прямо чудовищный вопрос: ты только что, сынок дорогой, сказал, что твои папа и мама трусы, конформисты, посредственности – вот прямо вот так вот. Ну ОК, если ты такого замечательного мнения про своих родителей – а мои родители тут причём? Они примерно того же возраста, чуть-чуть старше. Они не такие, и ещё там миллионы людей – они тоже…
Д.Ю. И не только твои, да.
Клим Жуков. Вот. Что-то мне как-то удивительно: а чего ты так за всех-то? Ты про своих родителей, видимо? Или у тебя статистика есть по поводу того, что все серые конформисты и мерзавцы?
Д.Ю. Ну, его родители, даже судя по написанному, ничего общего со сказанным не имеют, ничего общего абсолютно.
Клим Жуков. Наверное – что-то у меня такое сильное подозрение.
Д.Ю. Я подозреваю, что это как раз наоборот – были прекрасные советские люди, амбициозные, целеустремлённые: получали образование, трудились и служили на благо родной страны. Родили, правда, вот такого и вырастили, но это уж как получится.
Клим Жуков. Ну я, честно говоря, думаю, что они ему, как умные люди говорили, чтобы он не высовывался, потому что знали, что сынок не очень большого ума, и как только высунется, что-нибудь ляпнет.
Д.Ю. Возможно. Ну это можно во всех роликах, наверное, я два смотрел – в общем-то, достаточно.
Клим Жуков. Далее появляется опять Роман Романов вместе со своей замечательной бородой, прямо даже не знаю, как они такое выращивают?
Д.Ю. Кремы особые.
Клим Жуков. Да. Юра вопрошает интересное: какие цифры заключённых в Гулаге наиболее достоверны? Ну и нам директор музея истории того самого Гулага рассказывает, приготовьтесь: «20 млн. человек – это цифра людей, которые прошли через лагеря». - «С 1930-го по 1953-ий?» - спрашивает Юра. «Нет, по 1956-ой. Эта цифра сегодня признаётся всеми историками и вряд ли будет больше, даже если мы что-нибудь неожиданное откроем». - «Сколько погибло?» - «Согласно тем же данным исследователей, 2 млн. человек».
Я вот ответственно заявляю, что не знаю ни одного профессионального историка, не специально проплаченного, а именно который занимается этой темой и имеет верифицированные академические публикации, который бы подобные бредовые цифры признавал. Товарищ Романов, ссылочку можно: какие «все историки» - «все» было сказано – какие «все историки» эти цифры признают? Потому что я вот знаю, что был такой историк и статистик Земсков, который выдал некие результаты исследований, которые потом были проверены троекратно различными методами и различными исследовательскими группами, в т.ч. за границей, в Америке, где до сих пор в вузах именно по его цифрам преподают советскую историю, там очень сильная школа советологии, ну потому что надо же знать, кого разваливать, поэтому нужно знать подлинные цифры, настоящие, чтобы знать, как на кого воздействовать. На вранье серьёзной диверсии невозможно построить.
Д.Ю. Не срать в головы, да, а заниматься делом.
Клим Жуков. Так вот, эта трижды проверенная статистика нам говорит следующее – что по политическим мотивам и особо тяжким преступлениям, которые к ним были приравнены в ст.ст.58, 59, с 1921-го, не с 1930-го, а с 1921 года по 1953-ий было осуждено, как говорят – осу́ждено, 4 млн. 60 тысяч 360 человек, из них к лагерям, тюрьмам, колониям 2 млн. 634 тысячи 397 человек. Политических в лагерях, ну раз уж мы про Колыму и тому подобные места, 2 млн. 634 тысячи 397 человек, ну давайте: 2 млн. 635 тысяч закруглим. Никаких 20 миллионов там не было, в лагерях, если мы вообще будем говорить, вообще про систему, которую контролировало Главное управление лагерей, то вот у нас есть записка от 6 августа 1955 года: «Начальнику Гулага МВД СССР генерал-майору Егорову С.Е. Всего в подразделениях Гулага хранится 11 млн. единиц архивных материалов, из них 9,5 млн. составляют личные дела заключённых. Начальник секретариата Гулага МВД СССР майор Подымов». Вот 9,5 млн. – это вообще все, кто прошёл через систему наказаний за указанный период. Не 20 млн. – 9,5, причём это не только люди, которые прошли через лагеря, это люди, которые прошли через ссылки, через высылки, т.е. через всё, что контролировало Главное управление лагерей и ссылок.
Д.Ю. Там ещё меня заинтересовало слово: «Сколько погибло?»
Клим Жуков. Вот, погибло…
Д.Ю. Ну, причины у смерти…
Клим Жуков. Мы только что об этом же говорили.
Д.Ю. Вы, возможно, журналист, но журналисту было бы неплохо – ну конечно, если ты не пропагандон – разбираться в смысле слов, купить толковый словарь: погиб в бою, например, а в лагере количество причин смерти бесконечно: кровавый понос – это погиб? От поноса? Холера какая-нибудь, дизентерия.
Клим Жуков. Не, ну если на тебя медведь напал в лесу – вот там ты погибнешь.
Д.Ю. Ну да.
Клим Жуков. Это коммунистический медведь, специальный.
Д.Ю. Да, безусловно, подосланный Берией.
Клим Жуков. Короче говоря, про «погиб» категорически непонятно.
Д.Ю. Словарь купи, блин!
Клим Жуков. В лагерях, собственно, именно в лагерях, потому что, повторюсь, это же не только про лагеря речь, а ещё и про тюрьмы, про ссылки, и проч., а вот в лагерях всегда, ну за исключением времени после войны, когда на лагеря заехала куча замечательных людей-пособников нацистов, тогда политических, а они все были осуждены по политической статье, вот тогда политических стало очень много, а до того всегда уголовников, которые были осуждены только по уголовным статьям, было примерно в 2 раза больше, т.е. где-то 30% - это были политические, кстати, половина из которых была никакая не политическая, а до сих пор все эти статьи транслируются в Уголовном именно кодексе.
Д.Ю. Да: бандитизм, измена родине…
Клим Жуков. Бандитизм, фальшивомонетничество, измена Родине, шпионаж, терроризм, диверсии на производстве, саботаж – они все у нас до сих пор есть, это просто уголовные статьи. Так вот, ну даже если мы их будем считать политическими, их было 30%, все остальные были просто уголовники. Вот если взять просто уголовников и политических вместе, их было где-то 7 млн. 910-950 тысяч человек, в разное время по-разному, но общая цифра примерно такая. Никаких 20 миллионов там даже рядом нет вообще.
Д.Ю. Если у вас есть какие-то другие цифры, Роман Романов, предоставьте, укажите источники – нам очень интересно. Мы считаем, что тема репрессий заслуживает серьёзнейшего изучения со стороны профессионалов-историков, не пропагандистской деятельности, а именно научного исследования, спокойно, хладнокровно. Давайте посмотрим, что ж бывает-то после революции, что бывает после гражданской войны, как готовится страна к войне к очередной, что бывает после той войны.
Клим Жуков. А ещё я в комментариях же, пока готовился к ролику, много читал… Читал пейджер, много думал. Там сказали, что т.к. архивы теперь опять все закрыты, этого Земскова вашего не проверить, поэтому на самом деле 20 млн., а он наверняка врал. Я усилить хочу этот посыл: вообще никого не расстреливали и в лагерях не сидел никто…
Д.Ю. Никого не сидело.
Клим Жуков. …потому что вообще не было никого, это всё вы придумали, потому что всё…
Д.Ю. Архивы закрыты, Роман Романов, вы всё выдумываете!
Клим Жуков. «Какие ваши доказательства?»
Д.Ю. Да. Если это музей истории, ну хотелось бы, чтобы к этому подходили с точки зрения науки истории, а не с точки зрения выкриков: «Что это такое?»
Клим Жуков. Не, ну это не Роман Романов говорил, это комментаторы талантливые говорили, ну когда я пытался…
Д.Ю. Про 20 миллионов Роман Романов говорил?
Клим Жуков. Да, про 20 миллионов – Роман Романов.
Д.Ю. Возможно, он историк.
Клим Жуков. Возможно.
Д.Ю. Да, может, у него даже научные степени есть, работы какие-то?
Клим Жуков. Мы можем, между прочим, его проверить сейчас. Секундочку.
Д.Ю. Пробьём Романа Романова.
Клим Жуков. У нас тоже есть общая знакомая с Романом Романовым – тётя Вика. Нашёл: Романов Роман Владимирович, вон борода его классная. Блин, ну почему у меня так не растёт?! «Имеет два высших образования, окончил Университет Российской академии образования по специальности «Клиническая психология», а также прошёл обучение по программе «Музееведение» на кафедре музейного дела Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма. С 2000 года работал в Оптическом театре. 11 сентября 2008 года вступил в должность заместителя директора Музея истории ГУЛАГа, а в 2012 году был принят на должность директора музея, которую занимает по настоящее время». 36 лет пареньку – неплохая карьера, доложу вам, без профильного-то исторического образования.
Д.Ю. Да-да, неплохая. Хотелось бы узнать, кто обеспечивает такой стремительный карьерный взлёт?
Клим Жуков. Без специального образования.
Д.Ю. Без специального образования, без известных навыков. С какой целью этот карьерный взлёт производится – вот это вот нести в публику? Я представляю, какая там экспозиция, если вот такой директор, и что же вы там людям рассказываете.
Клим Жуков. Да всё то же.
Д.Ю. Ну да мы отвлеклись – и что же дальше?
Клим Жуков. А мы отвлеклись зря, потому что дальше следует трагическая музыка, и появляется видный специалист по новейшей истории СССР, видный специалист по репрессиям, а именно – Ефим Шифрин.
Д.Ю. А этот-то какое отношение имеет?
Клим Жуков. Ну как – он же родился на Колыме, он же сын невинно заживо репрессированного отца, и он, конечно, всё знает и сейчас нам расскажет.
Д.Ю. Ааа, так?
Клим Жуков. Причём 2 часа 15 минут – вот хронометраж, который уделили Ефиму Шифрину, ну так, чтобы не соврать, минут, наверное, 18.
Д.Ю. Ну видимо, в жилу всё говорил, да?
Клим Жуков. Да. Ну и он как профессиональный актёр говорит хорошо, где нужно – голосом поддавит, где нужно…
Д.Ю. Эмоция…
Клим Жуков. …дрожи подпустит, прослезиться умеет. Вот так. Это вам, знаете, не Дудь, у него подготовка-то дай боже, гораздо серьёзнее.
Д.Ю. Уровня Ахеджаковой?
Клим Жуков. Ну нет, конечно, до Ахеджаковой, знаете, всем ещё…
Д.Ю. Расти и расти.
Клим Жуков. Так точно. Да, ну он, конечно, рассказывает, что папу-то арестовали ни за что, естественно. Его Дудь спрашивает: «Так за что его арестовали?», а он, выдав некий пассаж, подводит, что: «На твой вопрос, за что, ответа у меня нет – ни за что. У него очки были и зрение минус 8, и он ни в какой партии вообще не состоял». Мне интересно: это прямо обязательно – в партии состоять? «Но статья-то, конечно, была» - я тут прямо аж насторожился, думаю: как так посадили без статьи? Думаю: неужели такой беспредел при Сталине творился? Нет, статья была – 58 п.6, шпионаж, в пользу Польши. Говорит: «Какой же он польский шпион – он по-польски, - говорит Шифрин, - ни слова не знал?» Я просто это – ой, господи! Дорогой товарищ Шифрин, чтобы шпионить в пользу Польши в России нужно говорить по-русски, по-польски вообще говорить не надо, потому что вы не в Польше будете шпионить, а в России, а заниматься вами будет резидентура, где вам предоставят связного, который говорит и по-русски, и по-польски, и хоть по-японски.
Д.Ю. Да, и агентурные донесения вы будете писать на русском языке.
Клим Жуков. Отнюдь не на польском, вот. Папа Ефима Шифрина, так на секундочку…
Д.Ю. Полёт мысли характерный.
Клим Жуков. Характерный. Папа Ефима Шифрина проживал в городе Орша братской Белоруссии. Тогда, когда его посадили, половина Белоруссии была под Польшей, собственно говоря. Орша, это же Витебская область, была очень недалеко от границы, а папа Ефима Шифрина был видный бухгалтер, который состоял в конторе Белорусской кооперации, т.е. владел всеми цифрами. Чтобы шпионить и получить срок за шпионаж, не нужно бегать в чёрном плаще с кровавым кинжалом и в капюшоне ужасном, в маске, нужно просто в пивной иногда трепать языком о том, о чём тебя не просят, с непроверенными людьми. Этого достаточно до сих пор, вы представляете, чтобы влететь по статье «шпионаж».
Д.Ю. А помнишь, недавно, когда там – в 2014-ом, в 2013-ом году, когда начались известные события на Украине…
Клим Жуков. В/на Украине.
Д.Ю. …да, а именно: государственный переворот, совершённый руками украинских нацистов, помнишь, там в Смоленске какая-то тётенька принялась писать о передвижениях российских войск?
Клим Жуков. Да, помню-помню.
Д.Ю. Так её немедленно взяли за жопу, вот немедленно просто. Кто бы мог подумать, оказывается, и сейчас подобные вещи делать нельзя – а?
Клим Жуков. Это ужасно!
Д.Ю. Да, какой кошмар!
Клим Жуков. Да, причём Залман Шмульевич Шифрин, которого арестовали-таки и посадили в самом деле, он прямо сидел, я вам скажу…
Д.Ю. Сколько?
Клим Жуков. Ну, десятку он отсидел.
Д.Ю. Серьёзно, да.
Клим Жуков. В 1938 году он получил 10 лет лагерей, сначала отбывал их в Унженском лагере, где работал вальщиком леса, а потом счетоводом, а потом его перевели в Магаданскую область на прииск «Штурмовой», где он работал сначала в забое на добыче золота, а потом работал в Дальстрое бухгалтером по специальности.
Д.Ю. Нормально.
Клим Жуков. Т.е. всё было у него в порядке, Дальстрой, доложу вам, это как раз та самая организация, в которую, да, было включено несколько лагерей, но там были далеко на только они, там были чудовищные денежные потоки через него, просто чудовищные денежные потоки, это была натурально такая супер-организация, которая славила Дальний Восток, и работать там бухгалтером было, извините, неплохо, вот положа руку на сердце.
Д.Ю. Я замечу вдогонку, а то многие не в курсе, что за «безусловно рабский труд» в советских лагерях…
Клим Жуков. Платили деньги.
Д.Ю. …всегда платили деньги, всегда!
Клим Жуков. Да, а заодно ещё ко всему прочему разряды давали, премии, специальности…
Д.Ю. Да, специальности получали, образование, да – такие условия рабам создавали, да.
Клим Жуков. Ну а Шифрин-то вообще ещё там интересно рассказывал, что… ну это, видимо, у Шифрина к Сталину какая-то личная неприязнь, потому что у них там ванны не было персональной. Надо понимать, что в 1930-е годы у всех было джакузи.
Д.Ю. Мне интересно, а вот, да, в соседние хаты посмотреть – как там с ваннами было?
Клим Жуков. У всех, вот даже в Москве у всех были джакузи, а на Колыме-то и подавно у всех были джакузи, а у Шифрина-старшего не было джакузи. Сталин отнял ванну – пипец!
Д.Ю. Кто не в курсе: вот мы живём в городе Санкт-Петербурге, он же совсем недавно был Ленинград, в центральных районах здесь, например, нет горячей воды, тупо нет.
Клим Жуков. Там есть колонка газовая.
Д.Ю. В Купчино в каком-нибудь… А в исторической перспективе совсем недавно не было газовых колонок, их просто не было. В коммунальной квартире, где я жил, на углу 8-ой Советской и Новгородской, там ну не на моей памяти, но прямо передо мной сломали плиты на кухне, которые дровами топились. Тоже как-то неплохо получается. А если я вот правильно понимаю, у меня там квартира на 20 комнат была, которая при капитализме построена как доходный дом, т.е. я… это столица империи была, где ничего нет, и в баню надо было ходить на улицу Мытнинскую и там мыться…
Клим Жуков. Собственно, почему она и Мытнинская.
Д.Ю. Да, я… там налоговая, наверное, была.
Клим Жуков. Да я понимаю, шутка была сейчас, если что.
Д.Ю. А правильно я понимаю, что на Колыме должны были быть ванны, да?
Клим Жуков. Ну видимо, да.
Д.Ю. Суки-большевики не построили…
Клим Жуков. Ванну не дали.
Д.Ю. Ванну не дали.
Клим Жуков. В плен взяли, а ванну при этом не предусмотрели – что за гадость?! Да, ну и кстати говоря, по поводу того, что папа не состоял в партии, товарищ Шифрин похоже, просто врёт, потому что папа состоял в Бунде, вот, есть такие сведения. Ну ладно, ОК, допустим, не врёт, допустим, не состоял, ну а как он думает – что польский шпион вот немедленно, заехав в Польшу, должен был тут же немедленно вступить в лагерь национального польского единения, надеть конфедератку? Или давайте сразу так: какое там национальное единение – сразу в национал-социалистическую организацию Польши, опять конфедератку, только теперь ещё повязку со свастикой и ходить по Орше, всем непрерывно позиговывая вот так вот. НКВД-шники посмотрят, скажут: «Может, это шпион? Да нет, просто чувак в конфедератке и со свастикой».
Д.Ю. Не может быть! Нет.
Клим Жуков. «Не может быть». Что за чушь?! Наоборот шпион должен быть тихий и незаметный, это его…
Д.Ю. Вы же взрослый человек…
Клим Жуков. Это же profession de foi шпиона – он должен быть тихий и незаметный.
Д.Ю. «Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным…»
Клим Жуков. Причём Шифрина, повторюсь, много очень – это грязный приём манипуляции, потому что это хороший актёр, профессионал своего дела по-настоящему, и он умеет давить на жалость. Это манипуляция сознанием, потому что Шифрин ни черта не знает о том, что он рассказывает. У него есть некий личный опыт, который ему передал его папа, которого он, несомненно, любил, я подозреваю.
Д.Ю. Это нормально.
Клим Жуков. Это вполне нормально, но это, во-первых, никакого отношения к общему явлению не имеет, это обычная манипуляция.
Д.Ю. Точно так же нормально, что папа, например, любимому сыну не рассказывает о том, чем он занимался в свободную минуту.
Клим Жуков. От бухгалтерского дела...
Д.Ю. Да, вот не рассказывает, что «я состоял на связи с резидентом Пшиздецким каким-нибудь, которому я херачил вообще всё, что у нас есть, всё сливал, а когда меня изловили, то ещё удалось отмазаться, что я тремя годами позже начал, или ещё что-нибудь. Вот это узнали, вот это не узнали…» Ну я не знаю таких пап, которые такие вещи рассказывают.
Клим Жуков. Не, ну надо полагать, что шпион, оказавшись дома, тут же жене, сыну за обедом расскажет: «Слушайте, тяжёлый сегодня день – резидент что-то борзеет, требует 15 личных дел сливать вместо 10, норму выработки повышает… Что за жизнь? Шпионить приходится в два раза больше, чем раньше, а платят столько же». Вы как это себе представляете, мне интересно?
Да, ну и дальше, конечно, нам Дудь рассказывает прямо вот таким трагическим голосом, что «большинство арестов осуществлялось по заранее составленным спискам неблагонадёжных граждан – т.н. «картотеки НКВД СССР», в которой ко второй половине 1930-ых годов насчитывалось более 8 млн. человек. Доказано, что практически все показания арестованных, которые оговаривали себя и других, получены под пытками». Вот эти вот фразы: «доподлинно известно», «доказано» - доподлинно известно кому? Доказано кем и какой методикой? Статистика применения пыток, может быть, у Юры под рукой есть?
Д.Ю. Тут меня, как оперуполномоченного, сразу волнует другое: вот список неблагонадёжных – ну а дальше вы уже в наших руках. Все в лагеря, всё.
Клим Жуков. Да, точка.
Д.Ю. Это тут нетрудно догадаться, что в СССР, вот судя из вышесказанного, творился полный правовой беспредел.
Клим Жуков. Ну об этом же речь, собственно.
Д.Ю. На тебя показали пальцем – и ты уже виноват. В дальнейшем, вот объясните мне, пожалуйста, вот я оперуполномоченный, я на тебя бумаги написал, даже допрос какой-то провёл, даже! А могу, например, как это сейчас принято, написать, что я хочу, а дальше, вот если следовать этой т.н. логике, ты должен это подписать. Это какое-то магическое действие, понимаешь, без твоей подписи вот всё, что я – я закон – вот всё, что я написал, оно без твоей подписи недействительно. Представляешь, тебя нельзя посадить, если ты это не подпишешь. Вот сейчас в нашей светлые демократические времена: «Прочитано вслух, от подписи отказался» - и этого достаточно. И обращаю твоё внимание: тебя даже трогать не надо, даже разговаривать с тобой не надо, тебя даже в кабинет приводить не надо, ты вообще не нужен, прямо поедешь в лагеря, потому что я сам напишу всё, что надо. Какие пытки?
Клим Жуков. Нахрена просто?
Д.Ю. На кой хер они нужны?
Клим Жуков. Затрудняюсь…
Д.Ю. Ты чего кого-то там сдавал? Если вот ты, ты, ты и ты неблагонадёжные – поехали. У вас вообще в башке-то это как-то укладывается, вот одно с другим – как оно сочетается вообще? Невозможно понять!
Клим Жуков. Это вообще для меня затруднительно, потому что пытка – это, во-первых…
Д.Ю. Я как специалист вам скажу – это тяжёлый физический труд, лично для меня. Нравится это далеко не всем, у нас не учат (ну кроме совсем специфических подразделений, военных, как правило), где, кого и как пытать. Если мне придётся тебя бить, например, во-первых, я вспотею, буду неприятно пахнуть…
Клим Жуков. Измучаюсь весь.
Д.Ю. Да, стешу об тебя кулаки – это больно, могу выбить пальцы в нервности, как ты понимаешь…
Клим Жуков. Надо телефонным справочником.
Д.Ю. Да, «Жёлтые страницы» дайте, блин… Ты здоровый, ёлы-палы, моей силы может на тебя не хватить, ты и не почувствуешь, что я тебя бью – и что. А самое-то главное: а что выбить-то надо? Что? Вот из этих людей, которые неблагонадёжные, они не шпионы, они не находятся в разработке, на них ничего не собрано, они просто неблагонадёжные. Возможно, соседи написали донос, что он там треплется, гадости какие-то про власть говорит, ещё чего-то…
Клим Жуков. Это не про это разговор совершенно.
Д.Ю. Если ты преступник, то должны быть преступления, у совершённых преступлений есть некие улики, следствие, процесс доказывания, туда-сюда… Что это за херня?!
Клим Жуков. Не, ну если вопрос-то про беспредел. Ну допустим, в виде логического допущения допустим, что у нас органы НКВД занимались просто голимым беспределом, кстати говоря, кое-кто в самом деле занимался.
Д.Ю. Естественно, занимались – а когда без этого бывает? Здесь мы углубимся в то, сколько раз за подобные дела обнулили личный состав НКВД – это уже другое. Были пытки? Безусловно, были. Бьют людей? Бьют – вон зайди в любой околоток сейчас, посмотри, когда демократия, нет угрозы, Гитлер у границ не стоит, ничего вообще – чего вы их бьёте, хотелось бы узнать? Может, за деньги – деньги у них отжимаете? Ну так тут непонятно: полный правовой беспредел, схватить можно любого, объявив его неблагонадёжным, и посадить – зачем его пытать?
Клим Жуков. Я не понимаю, совершенно отказываюсь понять: ну я же могу прямо завтра, вот мне есть указивка на человека, я его прямо посажу, а мне нужно план, ну как они говорят, план сделать – так я ещё 50 человек посажу, это просто быстрее, я же времени не потрачу, чтобы его бить, там, ногами. Ну это же просто тупо время занимает. Если задача эффективно всех загнать в рабские лагеря, так у меня норма выработки, значит, я просто по телефонному справочнику пройдусь, отправлю личный состав, они просто мне их привезут, я за них распишусь, и они завтра уедут.
Д.Ю. Так точно.
Клим Жуков. Это же быстрее и эффективнее, нафига мне их бить-то, пытать?
Д.Ю. Подводя под данным этим самым черту…
Клим Жуков. Если их бьют и пытают, наверное, у них какую-то информацию хотят вымутить.
Д.Ю. Да-да-да. Она не нужна, если неблагонадёжный.
Клим Жуков. Нет, если беспредел, она не нужна, а если нет беспредела, и люди в самом деле каким-то делом, полезным для страны, заняты, ну нафига им человека пытать? Только чтобы он что-то серьёзное рассказал, и он отказывается это рассказывать – например, он шпион и он до последнего упирается и отказывается сдавать связи резидента, например, ну я условно. А т.к. война на носу, а 1938-ой год – до войны, между прочим, остаётся три года всего, это жизненно необходимо – выдоить некие из него сведения по поводу его шпионской деятельности. Кстати говоря, возможно, он и не виноват, такое тоже иногда бывает, вопрос-то не в этом, вопрос в том, что если применяются пытки, они применяются зачем-то. Если вокруг беспредел, пытки не нужны, блин. Точка!
Д.Ю. Подводя под данным разделом некоторым образом черту: были пытки? Безусловно, были, но в данном аспекте лично я понять ничего не могу. Хватай любого, сажай ни за что – зачем их при этом бить? Хотя бы бить – зачем?
Клим Жуков. Трудно сказать. По поводу того, зачем вообще эти планы появились, уж 10 раз за этим столом было говорено и раз, наверное, 10 тысяч было говорено и писано в других местах людьми, которые разбираются в этом лучше, чем мы: вот у нас была такая кулацкая ссылка. В 1929 году началась программа сплошной коллективизации, там в т.ч. и дров наломали, кстати говоря, в 1930-ом году это дело выправили, но тем не менее люди-кулаки, т.е. капиталисты и ростовщики на селе, были лишены как класс своего капиталистического владения, т.е. они перестали быть капиталистами и были выселены из мест, где они проживали, не все, конечно, но очень много, в самом деле. Часть из них, злостная, которая занималась вооружённым сопротивлением, диверсиями и т.д., была или расстреляна, или поехала именно в лагеря – первая категория, самые опасные. Вторая категория поехали в ссылки, это менее опасная категория. Третья категория был перемещена тоже в ссылку, но зачастую в пределах своей губернии, т.е. жил в Гатчине, а уехал…
Д.Ю. В Колпино.
Клим Жуков. В Колпино, вот.
Д.Ю. Да, или жил в Московской области, а переехал в Тверскую.
Клим Жуков. Так точно. Т.е. там самая главная была задача – вырвать тебя из привычного окружения и лишить связей.
Д.Ю. Да. Кратко для дураков, уже, опять-таки, миллион раз повторял, скажу ещё раз, потому что этот ролик, очевидно, другая аудитория будет смотреть: кто такой ростовщик на селе и ростовщик вообще? Я работал ростовщиком и неплохо знаком с этой деятельностью. Ростовщик – это тот, кто даёт деньги или некие…
Клим Жуков. Ресурсы.
Д.Ю. …ресурсы в рост. Например, дал 10 рублей в долг, а через месяц отдашь мне 11, у нас так обычно было.
Клим Жуков. Там было немножко не так, там дал 10, а вернёшь 20, там вопрос был исполы, т.е. 50%.
Д.Ю. Прекрасно, вообще прекрасно! И, например, дали тебе мешок зерна, а отдашь два, потому что тебе сеять нечего – не откажешься, да, отдашь два мешка. Т.е. это натуральное рабство. Теперь переходим к самому главному – что главное в ростовщическом бизнесе это не дать деньги и не иметь деньги, главное – эти деньги забрать, естественно, с процентом. Забрать их может только специальное подразделение фактически, т.е. не ты сам, как ростовщик, ты опять очень быстро устанешь, когда…
Клим Жуков. Ко всем бегать.
Д.Ю. Когда ко всем бегаешь и бьёшь всех, ты очень быстро устанешь, а многие дадут сдачи, а поэтому вокруг тебя должно быть организовано организованное преступное сообщество, каковые тогда назывались подкулачники. Т.е. вот многие слышали про Цапка, да? Вот на селе есть банда, возглавляемая совершенно конкретным персонажем, под ним бегает ещё десяток, и они мечутся по этому населённому пункту и, наверное, не только по этому, бьют людей, насилуют баб, отнимают деньги, продукты питания, губят скотину, ещё чего-то делают. Это, как у нас эти идиоты рассказывают: кулак он, потому что он так работал, что у него кулаки не разжимались. Не знаю, как там кулаки, от чего не разжимаются, блин. Нет, кулак в русском языке никаких положительных коннотаций не имеет – это тот, кто, во-первых, всех держит вот так, а в случае надобности даст тебе в рыло этим самым кулаком. Вот сельское ОПГ. А что с ними надо делать?
Клим Жуков. Что характерно: по закону, а мы же тут все вроде как про закон, про демократию – по закону запрещено было заниматься ростовщичеством. Если ты занимался ростовщичеством, ты закон нарушал и уже был виноват.
Д.Ю. Это только сейчас банки могут заниматься ростовщичеством совершенно законно.
Клим Жуков. Тогда нельзя было.
Д.Ю. А тогда нет, нельзя, коммунизм как-то с ростовщичеством не очень был.
Клим Жуков. Тогда можно было кредит получить ровно в одном месте – в государственном банке. Он был один на всех, у него была куча отделений, которые назывались сберегательными кассами. Да, и конечно, можно было получить в товарищеской кассе взаимопомощи на предприятии под 1% кредит.
Д.Ю. Но, повторюсь, это банда на селе.
Клим Жуков. Банда, конечно.
Д.Ю. Это банда, и то, что их раскулачивали, вот этих вот… Ну естественно, тут мы не химически чистые опыты описываем. Вот деревня, вот в деревне стоит во главе этот самый кулак, вот начинают проводить коллективизацию, и естественно, кулак первый пойдёт в правление колхоза, он же справный хозяин.
Клим Жуков. Так он там первый и окажется. Первые директора колхозов, там, ну не знаю, в каком проценте, но в большом проценте это были именно кулаки, потому что кого выберут-то односельчане?
Д.Ю. Да, тут вопрос: а чего он…
Клим Жуков. Все, кто должен кулаку, все проголосуют за кулака, потому что а куда ты денешься?
Д.Ю. Да-да-да. А вопрос, куда он дальше этот колхоз поведёт, какие результаты колхоз покажет. Если это ему всё во вред, он и руководить будет соответствующим образом. Далее другой вопрос: а вот если комитет бедноты выберет своих каких-нибудь парней в правление колхоза, и вы думаете, что они не сведут счёты с теми, кто пил из них кровь, насиловал их девок, жён, убивал скотину, и проч.? Вы думаете, что это вот просто так всё обойдётся? Я как-то это, в качествах сограждан не сомневаюсь ни в какие времена.
Клим Жуков. Ну это во-первых, а во-вторых, это не просто сограждане, а крестьяне, это очень специфический контингент.
Д.Ю. Да, и если там местами организовывалась кровавая каша, то давайте определим виноватых.
Клим Жуков. Самое-то главное ведь не это, а самое главное то, что по факту это всё прекратили и отправили их в ссылку кулацкую, но из кулацкой ссылки не бежал только или очень ленивый кулак, или тот человек, который реально понял, что его посадили за дело, и не дёргается теперь. Ну или умный, который…
Д.Ю. Вот, например, известный подонок – папа Павлика Морозова, который этим самым ссыльным поселенцам выписывал поддельные справки для того, чтобы они могли въезжать обратно на европейскую часть территории России, за что был задержан по показаниям мамы.
Клим Жуков. Бывшей жены.
Д.Ю. Да-да, бывшей жены. Показания мамы в суде подтвердил его сын Павлик, за что собственный дедушка Павлика, папа этого дегенерата, который продавал справки…
Клим Жуков. Другой дегенерат.
Д.Ю. …да, взял и Павлика и его брата Федю в лесу зарезал, дедушка собственных внуков зарезал ножом, а двоюродный брат за руки держал, чтобы не разбежались, блин. Странно, Юрий Дудь, вы снимите ещё кино про Павлика Морозова, нам не менее интересно, чем вот этот бред разбирать.
Клим Жуков. По этому поводу я тоже потом выскажусь в конце. Да, так вот люди, оказавшиеся, вот эти вот кулаки, которые убежали из мест лишения свободы, из ссылок, они же, мягко говоря, уже виноваты тем, что они покинули место отбытия ссылки – уже всё, это готовый состав преступления, ничего доказывать не надо. Вот сейчас если, например, кто-то окажется в колонии и сдёрнет оттуда, и потом его органы обнаружат вне её, его безо всякого суда вернуть обратно, а вот уже по суду ему могут добавить срок за это.
Д.Ю. Ну, вдогонку скажем: бывают всякие там вольнопоселенцы, которых с зон выпустили: вот будешь жить здесь. Там есть комендатура…
Клим Жуков. Режим.
Д.Ю. …в которую нужно ходить ежедневно.
Клим Жуков. Отмечаться.
Д.Ю. Ну и, например, два раза в сутки отмечаться: вот я утром перед выходом на работу прихожу – «я здесь», и вечером прихожу – «я всё ещё здесь». Поэтому когда ты убежишь, например, утром или вечером, то через 12 часов все будут знать, что ты убежал, и начнут принимать меры.
Клим Жуков. Ну короче говоря, т.к. в стране тогда государство только устанавливалось, как нормальное государство, которое всё пронизывает, кто не знает – там тоталитаризма никакого не было в 1930-е годы, даже приблизительно, ну в 1920-е – первой половине 1930-ых, ну просто сил не хватало. Хотели бы, наверное, но не получалось никак вообще, но факт в том, что люди десятками тысяч сдёрнули с кулацкой ссылки, а это просто готовая армия в тылу, натурально армия, причём вооружённая огнестрельным оружием, организованная по территориальному признаку, имеющая местные связи и глубоко ещё, ко всему прочему, законспирированная, т.е. они могут устроить тебе такое в тылу!
Когда это стало известно, вдруг зачесалось у людей, которые как-то пытались страной управлять, что нужно с ними что-то делать, а учитывая, что из кулацкой ссылки сбежало почти 150 тысяч человек, никаких органов правопорядка, чтобы их выявлять, арестовывать и препровождать на место через суд, не хватило бы вообще, у них просто не было такого количества сил и ресурсов, и времени, что самое главное, поэтому была предпринята операция по выдворению данных персонажей на место, и если кто-то сильно будет сопротивляться – по искоренению оных или по ужесточению мер наказания, т.е. был ты во второй категории – попадёшь в первую, а там или натурально лагерь, или расстрел, или при задержании шлёпнут – такое тоже бывало. И вот именно отсюда начался большой террор, когда людей в самом деле стали по спискам, по плану изымать из данных территорий. Списки эти составлялись органами оперативными и органами следствия на местах, потому что вы не представляете себе, но когда сбежавшие, там, 10-20-50 человек из ссылки появляются у себя дома, то участковый об этом сразу узнаёт – ну а как?
Д.Ю. Кто бы мог подумать? Это не Америка, да.
Клим Жуков. Вот тебя не было 2 года или там год, а тут ты раз – и обратно появился, а участковый-то – это твой односельчанин, он утром проснулся – Петрович идёт. Он из окна: «Петрович, ты ж сидишь!» А Петрович такой: «Ха- ха! Нет!»
Д.Ю. «Вот же стою».
Клим Жуков. Ну так его это, на карандаш. Тут приходит из околотка указивка: «Есть ли у вас такие, такие, такие в селе?» А милиционер говорит: «Конечно, есть» - и отправляет наверх. Это всё с губернии собирается в одно место, и получается список, где конкретно указаны люди, которые уже фактически нарушили закон. Ну и тут же, конечно, участковый сообщает: «А вы знаете, а у нас, между прочим, не только сбежавший, наверняка, Петрович есть, а у нас, между прочим, вот есть Иваныч и Валентиныч, у которых гаубица со времён Первой мировой войны припрятана в лесу – зачем им гаубица? Я просто волнуюсь». И тоже пошло вверх указание. Наконец за дело-то взялись. И вот составляется список неблагонадёжных людей, которых экстренно изымают из обращения. Изымают их «тройки», это не какие-то посторонние, ну там Шифрин говорит, что три человека собрались, и всё, ты уже у стенки, это вот Дементий, Д.Ю. и Жуков собрались и пошли всех к стенке – нет, это прокурор области, это начальник областного управления НКВД и главный партиец в области, это как минимум 3 очень важных человека, облечённых серьёзнейшей властью и полномочиями, это не левые люди. Это, да, это не современный суд с прокурором, адвокатом и т.д. – хотели бы, да никак, попробуйте вы 150 тысяч вооружённых человек изъять и посадить обратно, просто мне интересно, как вы это сделаете? С адвокатами, что ли?
Д.Ю. Вы вон одного Захарченку посадить не можете.
Клим Жуков. Да. Так вот, присылается в Москву этот план, план утверждается, и потом по ним начинаются оперативные мероприятия. План на местах увеличивать не могли без разрешения сверху. Т.е. да, могли запросить увеличения квот, потому что в процессе выясняется ещё много интересного по связям данных персонажей. Естественно, данная ситуация была воспринята однозначно как акт войны против этих самых вот сбежавших кулаков, пособников, белополяков и проч. Сволочи со времён Гражданской войны сохранилось чудовищное количество в стране, просто чудовищное. Кстати говоря, со времён ещё Первой мировой в стране работали мощнейшие резидентуры шпионские, просто мощнейшие! Или вы думаете, они куда-то делись? У нас, между прочим, после Первой мировой войны ещё была русско-польская война. Польские, японские, немецкие и т.д., эти резидентуры никуда не делись, этих шпионов тоже выявляли, потому что про многих было известно кое-что, но, опять же, их некогда было судить.
Так вот, это был акт войны против всей этой публики, и эта публика, естественно, стала сопротивляться. Т.к. эти люди, все эти кулаки, если мы уж начали именно с них, это люди серьёзные, я вас уверяю, это очень серьёзные люди, у них есть связи, у них есть проплаченные собственные люди в том же НКВД, вот железно совершенно, потому что как иначе он, интересно, там, в течение 10 лет на данной территории всех крышевал, и органы были не в курсе? Такого не бывает. Которые начали со своей стороны сводить счёты с тем, с кем нужно, и покатилось вот это колесо репрессий, которое за 2 года уничтожило 680 тысяч человек. 680 тысяч – это страшная сумма, на самом деле. Ну как – смертных приговоров было вынесено, мы не знаем, точно ли они все были приведены в исполнение.
Д.Ю. Не все, конечно.
Клим Жуков. Однозначно, там минимум 10% было всегда отмен, оправданий, и проч. Мы конкретных цифр именно приведения в исполнение не знаем до сих пор, но всё равно это речь-то про сотни тысяч, это очень много, это боевые потери натурально. Это акт войны был внутри страны, это был ещё один последний акт Гражданской войны, и в 1938 году пришёл Л.П. Берия, который всех особо отличившихся в борзости в рядах НКВД расстрелял. Вот.
Д.Ю. Т.е. прекратил всё это?
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Не организовал, а прекратил?
Клим Жуков. А прекратил. Вот так вот. Это, собственно говоря, про лимиты, если кто не в курсе, уже язык стёр, рассказывая про это. Ну и дальше там Дудь спрашивает: «А зачем придумали Гулаг вообще?» А вот за этим: оказывается, что в 1920-е годы – это цитата – в 1920-е годы большевики репрессировали всех тех, кому не нравилась новая власть. Тюрьмы переполнялись, вспомнили, что людей можно держать в лагерях, строительство и содержание которых гораздо дешевле тюрем.
Д.Ю. Откуда вспомнили? При царе, что ли, их содержали, или что? Не пойму.
Клим Жуков. Не, ну лагеря, во-первых, никуда не девались, они были все 1920-е годы.
Д.Ю. Это же чушь собачья. Кратко для дураков: в лагерях сидят люди, которые совершили преступления, например, как это большинство статей о краже, причинив имущественный ущерб потерпевшим.
Клим Жуков. Должны отработать.
Д.Ю. Да, было бы неплохо компенсировать хотя бы часть денег, желательно всё, конечно, но хотя бы часть, поэтому ты будешь работать в лагерях. Если ты сидишь в лагере (боже упаси вас от этого), то там, в общем-то, нечем заняться, там очень скучно. И как только нечем заняться, люди найдут, чем: баловаться под хвост, чморить друг друга, что угодно делать, но ничего хорошего, абсолютно ничего хорошего. Так вот, люди работают, и что в этом не так? Во-первых, повторяю, компенсируют нанесённый ущерб, во-вторых, зарабатывают деньги для себя, как, например, знаешь, при советской власти, я уже сейчас не знаю, какая была там водительская статья, едешь вдоль дома, там дитё из кустов выпрыгнуло – и всё, и сел сразу, а семью надо кормить или нет? Ну, наверное, надо. Да, преступление, безусловно, совершил, но, в общем-то, хочу работать, отпустите на волю. Можно перевыполнять план и тем самым сокращать срок содержания. Жрать что-то внутри надо, ларёк посещать, одно, другое, пятое, десятое. Что не так? И плюс, опять-таки, для дураков: режимы содержания бывают разные. Переполненные тюрьмы… Тюрьма – это самые страшные условия содержания, чем славятся, например, США – у них бывают prison farm, откуда небезызвестный гражданин МакМерфи в «Гнезде кукушки» прибывает в дурдом. Бывают, они ничем не лучше, конечно, чем их тюрьмы, но у нас это надо особо отличиться, чтобы тебя на тюрьму завезли. А в лагере нормально, там можно работать, свежий воздух и вообще гораздо лучше.
Клим Жуков. И по поводу переполненных тюрем: я вообще, конечно, в 1920-е годы, я даже не знаю, с чего это Дудь-то вспомнил, потому что вот в 1921 году у нас на тюрьмы, колонии и лагеря заехало 21724 человека – это они так переполняли их в 1920-е годы? А, например, в 1923-ем 2336 человек заехало на всю страну. А в 1925-ом – 6851, а в 1927-ом, например, 12267. Т.е. вот такие порядки-то были.
Д.Ю. Не о чем говорить – так я вам скажу.
Клим Жуков. Именно так, т.е. это вот натурально на всю страну вот такие показатели. Что там переполнено было в 1920-е годы?! Ты что, бредишь что ли, Юра? Вот такой у меня вопрос. Да, но это ещё не всё, нам дальше скажут, что «в 1928 году был принял план развития народного хозяйства, чтобы его реализовать, нужно было много рабочих рук, а их не хватало. Появилась идея использовать принудительный труд заключённых. в 1929 году концентрационные лагеря переименовали в исправительно-трудовые» - толстый намёк, что на самом деле большевики придумали концлагеря задолго до фашистов, мы поняли. Для справки: концентрационный лагерь на самом деле так назывался, но это было совсем не то, что концентрационный лагерь у фашистов, название одно, а сути категорически разные. Это в русском языке есть слово такое – омоним, когда одинаковое слово имеет два разных значения.
Д.Ю. Ну я бы рекомендовал этим любителям концентрационных лагерей ознакомиться с практикой действительных создателей концентрационных лагерей.
Клим Жуков. Англичан.
Д.Ю. Да, англичан и немцев.
Клим Жуков. И американцев.
Д.Ю. Да, и американцев заодно – кого туда помещали…
Клим Жуков. Ну они на сто лет раньше, чем немцы, придумали их.
Д.Ю. Кого помещали, зачем и почему. Это concentration.
Клим Жуков. Конечно, концентрация, с какой целью – с разной.
Д.Ю. Для того, чтобы всех собрать в одну кучу, как правило, безо всякого суда и безо всякого следствия. В отечественные тюрьмы люди попадали после следствия, после суда или по ходу того и другого.
Клим Жуков. Да. Ну а по поводу того, что у нас вот…
Д.Ю. А в лагеря, извините, у нас вообще прибывают уже готовые, получив приговор суда, на отбытие срока наказания.
Клим Жуков. Из СИЗО.
Д.Ю. Да, поэтому если он у вас называется концентрационный лагерь, то это ни о чём не говорит.
Клим Жуков. Так я только одного не понимаю: как они, интересно… вот это же, ну как там сейчас говорит Дудь, «при помощи рабской силы фактически, которую большевики, якобы, придумали…» - придумали её не большевики, у нас каторжные тюрьмы, интересно, чем при царе отличались? Там тоже люди работали.
Д.Ю. Да, можно почитать «Записки из мёртвого дома» Ф.М. Достоевского, много интересного узнаете.
Клим Жуков. Так точно. Мне интересно, как при помощи этого, якобы – якобы, подчёркиваю – рабского труда можно было решить серьёзные вопросы подъёма народного хозяйства. Простая арифметика подсказывает, что это просто невозможно, почему – а вот почему: в 1928 году в СССР проживало 154 млн. 226 тысяч человек, а в 1937-ом – 164 млн. 500 тысяч человек, при этом в 1928 году рабочих и служащих было 17 млн. 300 тысяч человек, колхозных крестьян и кооперированных ремесленников – 2 млн. 900 тысяч, единоличников и кустарей – 72 млн. 900 тысяч человек. Через 10 лет в 1937 году рабочих и служащих было 34 млн. 700 тысяч человек, колхозных крестьян и кооперированных работников – 55 млн. 500 тысяч, и единоличников – 5 млн. 600 тысяч человек. Т.е. мы видим, что население за 10 лет выросло на 10 млн., т.е. по миллиону в год, так не плохонько, а количество рабочих и служащих выросло на 17 млн., а количество колхозников на 32 млн. За 10 лет. Т.е. при этом в лагерях отбывало, вот было отправлено в лагеря в 1928-ом 16211 человек, а в 1937-ом – 429311 человек. Ну, нетрудно посчитать, что это в 35 раз меньше, чем просто обычных рабочих. В 35 раз меньше, вот уровень роста был такой, одних и других, т.е. эта капля в море ничего не могла по-настоящему решить в рамках подъёма общего хозяйства всей огромной страны.
Д.Ю. Безусловно, все работали.
Клим Жуков. Ну конечно, все, и заключенные тоже.
Д.Ю. Безусловно, да, все приносили родной стране пользу, но делать из этого выводы, что это всё построено заключёнными, мягко говоря, странно.
Клим Жуков. Даже БАМ, где в самом деле было очень много заключённых, это как бы факт, Байкало-Амурская магистраль, там всё равно работали не одни только заключённые, это был как некий эксперимент, там в самом деле было очень много заключённых, а как правило, они включались в некие рабочие расписания, и причём, повторюсь, их было в 35 раз меньше, чем обычных нормальных рабочих, что они там могли такого сделать?
Д.Ю. На 35 обычных рабочих один заключённый.
Клим Жуков. Ну типа того. Ну, нам тут же, правда, врут, что канал им. Москвы построили заключённые, Норильск и Комсомольск-на-Амуре построили заключённые…
Д.Ю. Да всё построили заключённые – что тут? И МГУ построили.
Клим Жуков. Да, отделку МГУ, оказывается, делали заключённые. Вот… ну нет, отделку, возможно, какие-то заключённые и делали – и что в этом плохого, мне хочется знать? Учитывая, что мы только что подробно рассказали, что заключённые за свой труд получали зарплату: часть выдавали на руки немедленно, часть по факту освобождения. Это же не рабский труд отнюдь.
Д.Ю. Ну я замечу, что чтобы строить МГУ – там же уметь надо, это же непростое здание, отделочные работы тоже дуракам не доверишь. Да, забористо.
Клим Жуков. Конечно, труд заключённого несколько дешевле, чем труд наёмного, но он не бесплатный, извините, во-первых, его одевать, кормить, обогревать и лечить надо – это уже некоторые денежки…
Д.Ю. Серьёзные.
Клим Жуков. Во-вторых, платить. Ну нет, наверное, конечно, всё-таки вольнонаёмному придётся больше платить, и расходы на него больше будут, но всё равно это не раб далеко.
Дальше появляется седая бабушка в кадре, которая где-то там на Колыме трудится в музее этих самых мест лишения, не помню, как называется, и вот Дудь спрашивает: «Вы плачете над гулаговскими делами?» - вот такой вопрос по существу. Бабушка говорит: «Конечно, постоянно плачу» - ну, может быть, и плачет.
Д.Ю. Говорят, он всем задаёт один и тот же вопрос: «А вы дрочите?»
Клим Жуков. Вот что-то бабушку не спросил…
Д.Ю. Бабушку не спросил, да?
Клим Жуков. …мне странно, может, просто не вошло в фильм?
Д.Ю. А директора музея Романа Романова не спросил?
Клим Жуков. Ну тоже, наверное, не вошло. Наверное, спрашивал.
Д.Ю. За кадром.
Клим Жуков. Да. «Дрочите?» - «Постоянно!» Да.
Д.Ю. На дела.
Клим Жуков. Да. Вот, и пока бабушка расстраивается, нам показывают нарисованный телевизор, в котором вещает Анастас Микоян, хроника, что некий пионер сдал своего вора-папашу, и его посадили, отправили в места лишения для исправления, и какой молодец пионер, какие люди у нас в стране, вот настоящие люди у нас живут. И вот тот факт, что сын сдал своего отца на лагерь, прямо вот такими вот буквами в титрах обозначены – типа, посмотрите, и подчёркнуто прямо … Мне вот интересно, Юра, наверное, узнав, что папа вор, сын должен был немедленно начать папе всемерно помогать, организовав преступную группировку на семейных основаниях.
Д.Ю. Ну если это демократический сын, то, безусловно, да, воровать надо всей семьёй.
Клим Жуков. Ну конечно!
Д.Ю. Я помню: как-то мы там приняли – гражданин из Эрмитажа воровал статуэтки, а жена его… ну там различные вещи всякие, поскольку бардак в перестройку был дикий, один, помню, архив Булгакова увёз в Америку благополучно – взял почитать, работал там в библиотеке, другой вот в Эрмитаже тырил и с помощью жены реализовывал, ну а естественно, любимый сын на эти деньги жил. У этих т.н. интеллигентов, они когда про ворьё, то там беспощадные расправы, но в то же время сын не должен доносить на родителей. Ну а тут как вот быть? Все всё знают, он взрослый, ему там под сороковник – да, ты на эти деньги живёшь, ты отлично знаешь, и не надо, да, сообщать? А вот полковник Захарченко 9 млрд. на хате спрятал, поехал с женой в Нью-Йорк, потратил 150 тысяч долларов.
Клим Жуков. Проплясал.
Д.Ю. Да, проплясал. Где ты их берёшь, интересно знать, почему у тебя в МВД про это не знают? А жена твоя вместе с тобой должна отвечать, или она ничего не знала? Вышла замуж за мента с ментовской зарплатой – ну хорошо, там, сколько у тебя там у полковника в Москве – 80 тысяч, 100? Не знаю. Ну 150 тысяч долларов потратить за один заезд – как-то… И что, она не должна ничего говорить?
Клим Жуков. Нет, конечно.
Д.Ю. Ну я не знаю, конечно…
Клим Жуков. Все должны воровать! У государства же можно, тем более у коммуняцкого.
Д.Ю. Сколько у государства ни воруй, а своё не вернёшь.
Клим Жуков. Тем более же коммуняцкое государство, у него-то нормально воровать. Господи, что тут такого? Поэтому Анастас Микоян – это ужасный, конечно, человек, а бабушка-то плачет почему над гулаговскими делами – да потому что Указ «семь-восемь» «о трёх колосках», который мы выше упоминали, 1932-го, прошу прощения, не 1934-го, а 1932-го года. Десять колосков украл, как нам говорят – уехал на 10 лет, потому что за нарушение данного Указа полагался чётко чирик, потом после войны скостили, но вот от 1932 года Указ – чётко чирик, попался – всё, будь добр на десяточку заехать.
Д.Ю. Три колоска…
Клим Жуков. Десять колосков.
Д.Ю. А как же «Указ о трёх колосках», ты чего?
Клим Жуков. Ну это же метафора.
Д.Ю. Какая метафора?! Это всё на таких метафорах и построено.
Клим Жуков. Нам сейчас про десять колосков говорят, не про три, десять, т.е. по колоску за год. Мы вот это дело пока писали, мне супруга разыграла даже пантомиму, как, представляешь, идёт такой милиционер красивый в форме дяди Стёпы, крадётся за колхозником и ему на карман вместо «герыча» подкладывает по колоску, и прямо 10 колосков – по году ему в карман напихал, а потом прямо ему локтем промеж лопаток, руку завернул, такой: «А, во! Видал?!»
Д.Ю. Надо наоборот – сначала руку завернуть, а потом колоски подпихивать.
Клим Жуков. Ну как получится, мне нравится образ – как дядя Стёпа крадётся за колхозником и ему это, накидывает по годику за колосок. Это Указ-то был почему – товарищ Сталин по этому поводу прямо написал, чтобы у нас вопросов не возникало, в чём дело: «За последнее время участились жалобы рабочих и колхозников…» - это не Сталин спустил сверху, это ему снизу сообщили рабочие и колхозники – «…на хищения грузов на ж/д и водном транспорте, хищения кооперативного и колхозного имущества со стороны хулиганствующих и вообще противообщественных элементов. Равным образом участились жалобы на насилие и угрозы кулацких элементов в отношении колхозников, не желающих выйти из колхозов... ЦИК и СНК Союза ССР считают, что общественная собственность является основой советского строя, она священна и неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа, ввиду чего решительная борьба с расхитителями общественного имущества является первейшей обязанностью органов Советской власти».
Кажется, всё понятно, потому что, опять же, как писал товарищ Сталин, что человека арестовывают за то, что он украл не 10 колосков, а вагон…
Д.Ю. Да, там речь-то как раз про это.
Клим Жуков. Вагон украл, и его сажают куда положено, а через 6 месяцев выпускают по УДО, всё, и он оказывается там же, с теми же, прекрасно себя чувствует. Всё. А ведь это же, как там бабушка говорит: «Вы посмотрите: квартиру обнёс – ну 3, 7 лет, а из колхоза 10 колосков – десятка». Товарищи, квартиру когда обносят, это очень плохо, и за это в обязательном порядке должно последовать суровое наказание, но это личное имущество, которое не имеет государственного значения, а если у вас с парохода, который, кстати говоря, возможно, едет на Колыму, вот туда и везёт, я не знаю, груз жратвы…
Д.Ю. Или ботинок, валенок.
Клим Жуков. И вот эти груз валенок уведут налево и потом на чёрном рынке реализуют, а вы там будете с голыми пятками ходить по снегу в мороз 55 градусов. Скажите, пожалуйста, что страшнее: кража в квартире или украсть валенки с парохода? От этого, между прочим, зависят жизни тысяч людей и обороноспособность родной страны, а значит, и выживание уже не тысяч, а миллионов людей. И естественно, за такое наказание будет страшнее, ну как-то так.
Д.Ю. Да-да.
Клим Жуков. Ну если, конечно, вы не яростный поклонник творчества Эйн Рэнд, где, конечно, всё частное имеет однозначный примат над общественным, так вот. Ну а потом прямо нам заходят с козырей в кино, а именно рассказывают про космического конструктора С.П. Королёва, который – ты представляешь, никто вообще об этом даже не догадывался – тоже сидел.
Д.Ю. Да-да. Мы почему-то про это в детстве знали.
Клим Жуков. Вот, об этом, по-моему, только ленивый не знал, что Туполев отсидел и Королёв отсидел, кстати, вместе отсидели в итоге.
Д.Ю. Я замечу: им это только придавало авторитета. «Серьёзный мужчина, возможно, даже сидел».
Клим Жуков. Да, т.к. с Королёвым теперь уже никак невозможно поговорить, Дудь пытает его дочь, которой уже изрядно лет, прямо скажем, ну и она, конечно… Ну блин, честное слово, вот это очень гнусно – над старыми людьми так издеваться. Он сидит и задаёт ей вопросы: как там твоего папу страшно ли мучали, плохо ли ему было, очень ли ему было плохо, как за ним ночью пришли? Ну и бабушка постепенно приходит в состояние самоподдерживающейся ажитации, начинает очень эмоционально говорить с мокрыми глазами, ну и конечно, её очень жалко, и в общем, всем нормальным людям её очень жалко, хотя она, в общем, не видела, как папу арестовывали, но зато ей мама рассказывала, т.е. у нас имеется испорченный телефон второго уровня. А естественно, посадили его строго ни за что, ну и т.д. А на самом деле тут же нам рассказывают минут пять подряд, что Королёв сделал хорошего, т.е. как можно такого человека было посадить? Вопрос-то только в том, что он хорошего сделал после отсидки, значительно после, и то, что после, не может являться оправданием для того, что до, вот никак, это такой принцип причинности есть, базовый принцип физики: ничто последующее не может быть причиной предыдущего, никак.
Его посадили, садили его по ст.58 п.7, 58 п.11 УК РСФСР, «пришили» ему, я, конечно, не знаю, правда ли это было, что он с Линдеманом вместе находился во вредительской троцкистской организации, которая саботировала работу КБ, в котором он находился. Этого мы сказать точно не можем нам нужно личные дела посмотреть все, но мы пока не можем. Но что мы знаем точно совершенно – что Королёв на казённые деньги, которые выделялись для деятельности КБ, занимался какими-то очень интересными исследованиями, разрабатывал твердотельные ракеты с самонаведением, хотя было совершенно точно понятно, что никакого самонаведения в 1930-е годы создать невозможно, т.е. нет такой аппаратуры, т.е. теоретически, конечно, работа крайне интересная с фундаментальной точки зрения научной, но просили-то его вполне конкретные вещи исследовать и делать, а он этого не делал, таким образом, перерасходовал бюджет – то, что было доказано объективно – на 120 тысяч рублей, за что он и сел. Т.е. нецелевое использование бюджетных средств.
Д.Ю. А это не было какое-нибудь там сведение счётов внутри конторы, или ничего не известно?
Клим Жуков. Ну этого я не знаю. Нет, ну то, что он в самом деле перерасходовал и не выдал результата – это вот как бы факт, он есть: 120 тысяч куда-то исчезли, результата нет, всё. На носу была, повторюсь, война, тогда можно было присесть и за гораздо меньшие прегрешения. Сейчас, кстати говоря, если вы такое устроите у себя на работе, вас тоже посадят, скорее всего, потому что 120 тысяч рублей тогда – это примерно как сейчас, наверное, миллионов 6 долларов. Вы попробуйте куда-нибудь на работе деньте 6 лямов долларов – интересно, как ваша судьба после этого сложится?
Д.Ю. Я боюсь, до суда не доживёте.
Клим Жуков. Есть такие шансы.
Д.Ю. Недавно, я помню, когда строили космодром «Восточный», там выяснялись всякие вещи, что государственные деньги поступают…
Клим Жуков. А космодрома всё нет.
Д.Ю. Да, а граждане вместо этого возводят элитное жильё, неплохо продают, получают с этого деньги. И что, вот то, что они стоят космодром, это как-то что-то оправдывает? Я вообще понять не могу: это что индульгенция какая-то что ли? Как про небезызвестного подводника Маринеско: тут ты «Вильгельма Густлоффа» утопил и 7,5 тысяч человек, если я правильно помню – честь и хвала! А тут ты завхозом в школе что-то там накуролесил и за это сел. Так это, военный подвиг – это индульгенция, в соответствии с которой ты сразу вот под эти рассказы про справедливость, «закон один для всех»…
Клим Жуков. Нет, всё…
Д.Ю. А тут нет, это не для всех закон, да?
Клим Жуков. Ну, короче говоря, очень жалко, конечно, Королёва, что сел, с одной стороны, а с другой стороны, ё-моё, ну я повторюсь: вы попробуйте, ладно, какие там 6 млн. долларов, на работе попробуйте куда-нибудь деть 120 тысяч современных рублей, вот точно так же по циферкам, как тогда – ну у вас тоже интересная будет судьба, потому что что помешает вашему начальнику вас в полицию, вот что?
Д.Ю. Да это первое, что он сделает, если нормальный человек.
Клим Жуков. Конечно, чтобы самому не сесть.
Д.Ю. Да, нафига это надо?
Клим Жуков. Ну а с Туполевым они работали, делали много полезного в итоге, потому что сначала Королёва, конечно, посадили по-настоящему, но очень быстро перевели в «шарашку», где они просто под присмотром коммунистических продюсеров занимались делом.
Д.Ю. Уже полезным.
Клим Жуков. Уже полезным. Там некогда было и невозможно писать доносы друг на друга, ну потому что опять же, ты уже в лагере, писать поздно. Там свежий воздух, режим, вовремя ложишься спать, получаешь питание вовремя, никаких излишеств там в смысле водки, пива и прочего, постоянно при деле, и результат попёр тут же.
С Королёвым мне, честно говоря, показалось, что очень как-то грязненько, потому что такими вот расспросами насиловать публично старую женщину, которой и так несладко, а тут ещё приходит какой-то молодой человек, который вовремя задаёт нужные вопросы – это, по-моему, гадость вообще так делать, просто гадость.
Д.Ю. Фу таким быть!
Клим Жуков. Фу таким быть, так точно. Ну потом Юру просто по кругу понесло: Фима Шифрин, дочка Королёва, Фима Шифрин, дочка Королёва, бабушка из архива, Роман Романов, дальнобойщики местные колымские, холод 55 градусов, из стакана выливаешь горячую воду – она прямо на лету вся превращается в ледяной пар такой, в ледяную крошку, называется «колымский салют», якобы.
Д.Ю. А документов никаких … не показывает, да?
Клим Жуков. Не-не-не.
Д.Ю. Это ни к чему.
Клим Жуков. Причём зачем это всё показывать, вообще непонятно – как будто мы так не знаем, что зимой на Колыме холодно. Ну, холодно.
Д.Ю. Я помню, в детстве у Джека Лондона читал, что там плюнул, и чтобы плевок запрыгал по насту – вот это уже колотун, да.
Клим Жуков. Это колотун, да. Ну и вот тут вспоминает зачем-то большой террор, почему-то у дальнобойщиков спрашивает: «Как так, вот, наверное, неуютно в лагере-то в такой холод?» А дальнобойщик, как специалист, конечно, вам скажет: «Очень неуютно в лагере, когда холодно. А когда тепло – уютно. А когда холодно – неуютно».
Д.Ю. Что за чушь?!
Клим Жуков. Я, правда, про большой террор-то и не понял: причём тут большой террор и Колыма? Там никого не расстреливали. Расстрелы производились в других местах в основном.
Д.Ю. Ну это бред вообще – везти на Колыму, чтобы расстрелять. Туда работать везли людей.
Клим Жуков. Именно так.
Д.Ю. Я замечу, что в 50 градусов мороза невозможно жить и хоть как-то функционировать в жилье, которое не приспособлено к таким морозам.
Клим Жуков. Нет, вы там просто умрёте, причём в течение 15 минут. Если просто вас выставить на 55-градусный мороз, в общем, на этом всё, можно будет с вами попрощаться – через 15 минут вы сдохнете. Т.е. таким образом, все заключённые вообще умерли бы, вот приехали, высадились, оказались в неподготовленном помещении и все умерли. Точка. На этом история бы их закончилась. Однако, такого что-то не было – там вон что понастроили-то.
Д.Ю. Только вчера-позавчера в беседе про Суздальский монастырь вспоминал, ну в Суздальском монастыре, мы туда ездили с Дементием, и там, как ты понимаешь, к моему внезапному удивлению оказалось, что там сидел Паулюс внутри монастыря, я рядом вообще оказался целый лагерь для руководящего состава немецкой, итальянской и японской армий. И даже в уголке православного кладбища отдельное захоронение за низеньким заборчиком таким, там плиточки лежат, там человек 20, наверное, похоронены генералов разнообразных. Японцы всех своих кремировали и увезли домой, немцы не забрали никого. Вот они лежат. Стоит католический крест из двутавра, такой строгий, на нашем православном кладбище, замечу, и внизу табличка на русском языке и на немецком: «Здесь покоятся жертвы Второй мировой войны». Первая жертва справа – Отто Мюллер, какой-то там штандартенфюрер СС, это жертва, оказывается.
Клим Жуков. Жертва.
Д.Ю. Хорошо, на соседней табличке насрана огромная куча говна – видно, русские люди помнят, почитают вниманием, там, и всякое такое. Ну вот Суздальский монастырь, отдельный зал выделен под зверства сталинизма, там же, конечно же, был лагерь, и вот выделены, там вывешены всякие материалы, что вообще происходило, материалы следующего содержания: этапы приходят с мороза, есть простудившиеся – их надо отделять сразу, чтобы лично…
Клим Жуков. Не позаражали никого.
Д.Ю. Да, и никого чтобы не позаражали, а вот с мороза приготовить к приходу этапа горячий чай, борщ, пончики – ну, утрирую, конечно, ну вот горячий чай, жратва, чтобы всё было, чтобы пришедшие с этапа согрелись, трали-вали. Следующая витрина: какие зарплаты у людей, что там платят за ударный труд, туда-сюда, трали-вали. Ну, у входа, конечно, висит негативный портрет товарища Сталина. Ну вы бы тут хоть про людоедов бы что-нибудь развешивали, а не про медицинскую работу и обеспечение деньгами. Что за чушь вообще?
Клим Жуков. Да, потом зачем-то Дудь вспоминает про то, что Сталин лично отменил систему УДО в 1939 году, что отменил, тоже лично, амнистию по статье за спекуляцию, ввёл 20-летний срок исправительных работ. Я, кстати говоря, про отмену УДО-то документ посмотрел – там подписи Сталина нет.
Д.Ю. Вот ведь!
Клим Жуков. Т.е. совсем.
Д.Ю. Опять Дудя обманули.
Клим Жуков. Да. Кстати говоря, как и об отмене амнистии по статье за спекуляцию – тоже подписи Сталина почему-то нет. Он вообще-то этим не занимался, так докладываю. Ну а по поводу УДО в 1939 году давай-ка вспомним, Юра, что у нас было через 2 года и что было конкретно в 1939-ом, вот прямо сейчас что было в 1939-ом?
Д.Ю. Если из нашей истории выкинуть, например, подготовку к Великой Отечественной войне, чем, собственно, эти граждане и занимались, когда из отсталой аграрной державы надо было построить вооружённую до зубов сверхдержаву за 20 лет.
Клим Жуков. Десять.
Д.Ю. Ну десять – вот как ты, интересно, да, откуда взялись пушки, танки, пулемёты – откуда они взялись, хотелось бы узнать? Можешь ли ты, я не знаю, за 10 лет свою жизнь абсолютно перестроить и стать миллиардером, например? У некоторых получается, но не у всех. Как это можно выкидывать? И что вы хотите сказать – что если проводится индустриализация, стройки коммунизма надо чем-то кормить. Кулаки почему-то не могли прокормить стройки коммунизма и индустриализацию.
Клим Жуков. Совершенно точно.
Д.Ю. Нужны были колхозы. Колхозы, каким бы ужасным это кому ни показалось, всё прокормили, и голода во время войны не было.
Клим Жуков. Ну кстати говоря, про колхозы-то – это же люди вообще просто даже примерно не понимают, что такое колхоз. Колхоз – это коллективное хозяйство, которое ведёт в т.ч. рыночное хозяйство, рыночное! Они просто не понимают, что колхоз это не в чистом виде коммунистическая стройка. Колхозник имеет план: сдать, не знаю, 50 тонн картошки, он сдаёт 50 тонн картошки, за что ему ужасные трудовые палочки по дням зачисляются, а то, что сверху, и то, что с собственного огорода, он реализует на рынке по рыночным ценам. Это коллективное артельное хозяйство, это рыночное хозяйство, кто бы что ни говорил.
Д.Ю. Я принимал в этом активнейшее участие, с моими корейскими родственниками выращивая лук в Узбекистане.
Клим Жуков. Там хорошо растёт!
Д.Ю. Да, хорошие деньги приносит, между прочим. Вот луковое поле, гектар тебе, например, с этого гектара с тебя просят 1 тонну лука в колхоз, за это тебе заплатят деньги по государственным расценкам, ну например, там, 12 копеек за килограмм. А вырастает лука 8 тонн, и вот ты эту тонну сдал, а 7 тонн осталось, и ты их можешь сдать в заготконтору по 16 копеек, например, а можешь положить в мешки, отвезти на базар, сесть жопой на них и сидеть продавать по 30 копеек, например – тоже хорошо расходится. Или на рынке кому-то продать по 20 копеек. И вообще ты себя настолько прекрасно чувствовал там с этими… там такие деньги были у людей, я тебе словами передать не могу. Это вот кровавый колхоз.
Клим Жуков. При этом, повторюсь, они всех прокормили, обеспечили продовольственную безопасность в стране, на их основании были построены 9800 крупных предприятий за 10 лет, так-то.
Д.Ю. Я, кстати вот, извини, перебью: а вот сейчас почему проблема продовольственной безопасности волнует руководство государства?
Клим Жуков. Да потому что её нет!
Д.Ю. Вот ведь! А она, оказывается, нужна, да, несмотря на то, что вокруг демократия…
Клим Жуков. И все нас любят.
Д.Ю. …и друзья, все нас любят, да, с разных сторон пристраиваясь.
Клим Жуков. По-всякому любят.
Д.Ю. Да. Чушь какая-то!
Клим Жуков. Ну факт в том, что вот такой вот…
Д.Ю. Ну итого – я, извините, забылся – итого вот колхозы прокормили стройки коммунизма, индустриализацию, вот она произошла, а при этом были люди, например, которые совершали разнообразные уголовные преступления. Непонятно, а что на них смотреть надо было, что ли? Спекуляция подразумевала наживу на чём-то государственном, то, что мы здесь зажилили, а тут перепродали удачно, тут организовали дефицит, а здесь выкинули и втюхали. Это всё всё время про государственные вещи, и если вам за это увеличивают сроки, ну, наверное, просто потому что не надо так делать. При подготовке к войне – вы сами-то вообще понимаете, что говорите? Завтра всех убьют – и что, какая-то мразь тут должна заниматься тем, чем она хочет?
Ну факт в том, что Юра заканчивает… А, да, отставить заканчивает – там ещё был просто душераздирающий пассаж про то, как Сталину писали лизоблюдские письма, ну а кто не лизоблюдские письма, тех заставляли, видимо, те письма писать Сталину. Т.е. вот я так думаю: Юра, почему ты всех меряешь только по себе, я не понимаю? Почему вот сейчас, например, какому-нибудь… ну не знаю, кто сейчас у нас популярный – Элтону Джону, например, или Полу Маккартни вполне искренне люди пишут письма…
Д.Ю. Мне, например, пишут, я не Пол Маккартни и даже не Элтон Джон.
Клим Жуков. Да, вот. Я, мягко говоря, не товарищ…
Д.Ю. Другой пример приведём: вот, например, команда «Спартак», зайдите к ним на какой-нибудь форум, посмотрите, что люби про них пишут. Многие не интересуются футболом, а там люди в восторге, это их любимая команда, она вообще там душой, телом преданы, ездят за ним везде, пишут про них всякое хорошее, желают им добра. Я повторюсь: это просто футбольная команда. А вот недавно, помнишь, у нас на всех станциях метро стояли ларьки?
Клим Жуков. Помню.
Д.Ю. И в каждом ларьке, например, висели на продажу портреты В.В. Путина. Вот как ты думаешь, это…
Клим Жуков. Они и сейчас кое-где продаются.
Д.Ю. Да, это вот из Кремля спускают в ларьки?
Клим Жуков. Конечно!
Д.Ю. Да, заставляют! А вот эти, которые мимо идут, они обязаны купить в месяц минимум один портрет президента.
Клим Жуков. Ну потому что там же, понятно, там же камера, теперь следить-то лично не нужно, стоит веб-камера, если ты не купил, компьютер определяет, что тебя нужно расстрелять.
Д.Ю. Возможно, тоже пишут лизоблюдские письма. Ещё лизоблюдские вопросы и ответы бывают, когда президент вынужден решать какие-то проблемы, постольку поскольку его верные нукеры…
Клим Жуков. Ничего не делают.
Д.Ю. …не справляются, да.
Клим Жуков. Так вот, мне товарищ Майснер подбросил идею, я сейчас её озвучу, я как-то даже забыл – давно не смотрел я фильм «Асса» …
Д.Ю. А я недавно посмотрел!
Клим Жуков. Там был такой персонаж – Бананан, крайне свободолюбивый, так вот он про…
Д.Ю. Малолетний дебил!
Клим Жуков. Да, про очень посредственного поэта-песенника Бориса Гребенщикова говорил: «А он Бог, от него сияние исходит». Т.е. про Гребенщикова такое говорить можно, это никакое не лизоблюдство, а Сталину никто от души пожелать ничего хорошего не мог, с днём рождения поздравить – ну как… а почему, мне вот интересно?
Д.Ю. Ну потому что, видимо, автор так считает.
Клим Жуков. Ну, что делать? В общем, закругляет фильм Дудь тем, что он снял этот фильм не потому, что… вот «дорога по Колыме – она не в прошлом, дорога по Колыме – она ж в настоящем…»
Д.Ю. Странно, что не в будущем.
Клим Жуков. «…потому что нельзя бояться собственного мнения, нужно всегда смело его высказывать и дальше…»
Д.Ю. Например, задавать вопрос: «Ты дрочишь?»
Клим Жуков. Да, вот это прямо…
Д.Ю. Вот это важно. Кстати, интересно бы спросить у мамы и папы, что они об этом думают?
Клим Жуков. Да, в конце я прямо вот почувствовал, что не хватило АУЕ-максимы: не верь, не бойся, не проси. Должно было прямо вот, учитывая, где это происходит, а именно на Колыме, должно было быть прямо вот в масть. Да, ну я повторяюсь: собственно, про Колыму, о чём, я думал, что сейчас нам расскажут конкретно про колымские лагеря, поднимут массу новой информации, и т.д. – там почти ничего нет, а мне было бы, повторюсь, очень интересно, я не сильно разбираюсь в конкретно этой тематике. Зато есть 2 часа концентрированного вранья, манипуляций, передёргивания фактов, умолчания неудобных фактов, ну и у меня было полное ощущение, что я читаю журнал «Огонёк» 1990 года, только версия 2.0.
Д.Ю. Технологически это как – красиво?
Клим Жуков. Технологически очень сделано всё неплохо – там квадрокоптер летает, камера стоит…
Д.Ю. В минус 55?
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Хороший!
Клим Жуков. Свет как надо, звук замечательный, всё очень хорошо. Дорого снято.
Д.Ю. Денег дали, да.
Клим Жуков. Денег там без… просто видно, куда эти деньги все делись, всё снято, как для документального фильма прямо неплохо. Там квадрокоптер регулярно за машинами летит, всё снимает.
Д.Ю. Очевидно, режиссёра ещё какого-то подтянули, там, чтоб он всё это, так сказать, в кучку сложил, монтажёров дорогих – всё как надо, да.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Я бы от себя сразу вот вдогонку выкрикнул, что, дорогие друзья, как только вам начинают рассказывать про слезинки ребёнка, давить на эмоции: маленькие дети, кого-то там из квартиры поволокли, и проч. – как только начинают давить на эмоции, сейчас вас будут обманывать или уже обманули. Как только отсутствуют сухие и понятные факты с сухими и понятными трактовками, а речь переводится на эмоции, вас обманывают, всегда.
Клим Жуков. И мне вот тут же хочется по поводу того, что «Колыма – это вот родина нашего страха», мне про страх бы хотелось процитировать Солженицына, как я и обещал: «Ещё то достоинство у ночных арестов, что ни соседние дома, ни городские улицы не видят, скольких увезли за ночь. Напугав самых ближних соседей, они для дальних не событие. Их как бы и не было. По той самой асфальтной ленте, по которой ночью сновали воронки, — днём шагает молодое племя со знаменами и цветами и поёт неомрачённые песни». («Архипелаг Гулаг», часть 1, глава 1). Т.е. уже в то время даже Солженицыну было совершенно явно, что никто про эти репрессии не знал, ну что они представляют из себя какой-то ужас, которого нужно страшно немедленно бояться. Более того, я очень неплохо знаю фильмы того времени, которые выходили, которые вот призывали людей, видимо, бояться, не высовываться – как там периодически работница работает, перевыполняет план, её мастер говорит, что так нельзя, так она доходит до ЦК КПСС со своей проблемой, так чтобы внедрить своё рацпредложение. Вот такие фильмы выходили массированно, их много, посмотрите, я даже сейчас всех и не упомню.
Д.Ю. Вдогонку скажу, что когда на производствах работал, это всё, что нам внедряли в пионерском и комсомольском детстве: видишь несправедливость – не молчи, видишь бардак – не молчи, начни с себя, но и с других точно так же требуй. А если я тут гегемон, то почему ты мастер участка, не можешь мне обеспечить надлежащее функционирование, чтобы я работал в полную силу? Меня к этому всю сознательную жизнь призывали.
Клим Жуков. Так нет, повторюсь…
Д.Ю. Это элемент страха или что?
Клим Жуков. Это уж при Сталине-то совершенно точно, там не было такого даже приблизительно, даже на уровне просто тупо государственной пропаганды, которая была развешана на каждом столбе – там призывали к активной позиции. Советы, собственно, у нас был такой Советский Союз, Советы – это именно про это, что ты на месте собираешься со своими сослуживцами, однополчанами, соратниками по заводу, там, по цеху – неважно, по подъезду и решаешь конкретные проблемы, которые в основном тебя каждый день окружают со всех сторон.
Преступность – была даже такая народная дружина, в которую люди вступали и помогали по мере сил милиции решать проблемы.
Д.Ю. Я лично ходил, за это получал 3 дня к отпуску ежегодно.
Клим Жуков. Вот! Соответственно, нужно покрасить скамейки по всему району – собирались люди и красили скамейки по всему району. Если вдруг выяснялось, что твоё родное государство в лице прокуратуры, и т.д., например, решило как-то слишком мягко обойтись с несколькими лично тебе и твоим соратникам неприятными людьми, про которых ты точно знаешь, что они ворьё, и вот есть мягкий вынесенный приговор или отмена приговора, так митинги целые устраивались, люди из партии выходили – это вот, опять же, вот это конкретно зафиксировано, что люди просто бросали партбилеты и говорили: «Мы устраивали революцию, мы ходили на казачьи шашки, и вы теперь пособников этих самых казаков, которые опять у нас на шее сидят, выпускаете? Нахрен такая партия нужна!» Вот это люди, видимо, очень боялись все.
Д.Ю. Страх.
Клим Жуков. Это всё были страшно запуганные люди.
Д.Ю. Страх, да.
Клим Жуков. Страшно запуганные! Ну я уж молчу о том, что страшно запуганные люди поднимались на пулемёты потом и под снаряды шли, все просто настолько боялись, что им лучше было сдохнуть от немецкого снаряда, чем жить при проклятом сталинизме, в этом кошмаре, т.е. Сталин был страшнее пулемёта.
Д.Ю. Возвращаясь к самому началу: там звучали, я надеюсь, рассказы о том, что Сталин преступник?
Клим Жуков. Конечно, постоянно!
Д.Ю. Возможно, палач?
Клим Жуков. Он мало того, что преступник и палач, так он ещё, знаешь, страшно сказать – что-то около Бога, ну я сделал такую трактовку…
Д.Ю. За все отвечает, да?
Клим Жуков. …потому что он, во-первых, за всё отвечает, во-вторых, он мог лично, понимаешь, проконтролировать посадки миллионов невинных людей, вот лично, он всё про всё знал. Вот как война началась, руководил войной по глобусу, а вот невинных людей – вот он всех…
Д.Ю. Всех до единого.
Клим Жуков. …всех лично помнил.
Д.Ю. Ну, возвращаясь к началу, к тому, что говорили про революции и то, что за ними следует: если вам кажется, что государством руководил преступник, и вы на этом настаиваете, значит, преступник возглавлял преступное государство – это вы говорите, а значит, победа в Великой Отечественной войне была достигнута преступниками под руководством преступника преступным путём. Прямое следствие из этого – это изменение территориальной целостности РФ. Я могу понять, зачем вы орали вот это вот всё в журнале «Огонёк» и в других помойных изданиях во время перестройки, когда надо было поделить общенародную собственность: какой ужас! Немедленно надо отдать эффективным собственникам! А потом с них ничего не спрашивать, когда триллионы уйдут за границу – а спрашивать нельзя. Вот коммунистическое хозяйство неэффективно, а это эффективно, но деньги уже в США, а спрашивать нельзя. Я понимаю, зачем вы там орали, зачем эта гнилая пропаганда была, т.е. вы оправдывали расхищение страны. Страну расхитили, деньги уже украли, а чего вы теперь-то орёте? В чём смысл?
Клим Жуков. Как «в чём смысл»? В том, чтобы к ответу не призвали. Надо людей точно так же по заветам журнала «Огонёк» 1989 года ещё раз прошерстить в мозг со словами: «Россия, ты одурела», чтобы они не призвали к ответу тех, кто расхитил страну. Это просто… Вот все наши т.н. друзья: Сванидзе, Млечин, Любимов, Шустер и т.д. – они уже или умерли, или очень сильно постарели, ну они уже не тянут просто.
Д.Ю. А, это свежая поросль, да?
Клим Жуков. Конечно. Сванидзе вот когда излагает сейчас, ну на него просто без слёз-то уже не взглянешь, ну уже не торт он, понимаешь, неинтересно на него смотреть, и он молодёжь-то, собственно, которая на смену идёт, уж точно не зацепит. А вот смотри: матом ругается, спрашивает, дрочишь или не дрочишь – свой.
Д.Ю. Да, свой, конечно!
Клим Жуков. Поэтому нужно вот таких новых подряжать. Как Юра Шевчук-музыкант пел, что «надо бы, надо родить бы бабу новую, светлу, понятну, идейно толковую, но грешный наследный вредит геморрой...» Вот Юра Дудь – «новая баба», светла, понятна, идейно толковая, которая излагает вот это всё точно по заветам журнала «Огонёк», а значит, текстуально совпадая с материалами ведомства доктора Геббельса, потому что, повторюсь, оно совпадает до буквы буквально, т.е. самое грязное пропагандистское говно, которое распространяли в виде листовок во время войны, ну благо интернетов тогда не было, это оно до буквы, до цифры, это вражеская нацистская, повторюсь, пропаганда. Вот про все эти миллионы заморенных в лагерях, про то, что это Сталин виноват во Второй мировой войне, и уже 18 миллионов погибло, уже 1944-ый год, сдавайтесь, пока не поздно, и т.д. – это всё придумал доктор Геббельс, вы просто это своим ротом транслируете уже в третий раз, получается.
Д.Ю. Повторюсь: деньги, дорогие ребята, поделили без вас, уже поделили, пыль улеглась. С нашей точки зрения, это – вот то, о чём идёт речь, предмет для серьёзных научных исследований. Пыль улеглась, открывайте архивы, вынимайте документы, давайте дружно посмотрим, что же на самом деле было, сколько человек пострадало, кто из них пострадал, возможно, невинно, во что всё это вылилось, сколько живых вернулось, сколько умерло, и проч. Это предмет для серьёзного научного исследования, а не для пропагандистской вони.
Ну а завершить это следует, я так думаю, любимым лозунгом: «Антисоветчик – всегда русофоб».
Клим Жуков. Махатма Ганди сказал.
Д.Ю. Да, как говорил Махатма Ганди. И выбора тут никакого нет, вот есть товарищ Сталин, нравится он тебе, не нравится – это наш товарищ Сталин, и это наша история, она была вот такая. Трагическая? Да, ни у кого нет весёлой истории, и у нас тоже. Вот товарищ Сталин, а с другой стороны есть его антипод – это Адольф Гитлер, ну а ты примитивно определись, за кого ты – за нас или за Гитлера. Вот тут люди уверенно определяются: да, они за Гитлера, с чем мы их, собственно, и поздравляем. Ну и вас, идиоты, которым подобное нравится, с этим же можно поздравить тоже.
Клим Жуков. А я бы заключил тем, что два момента есть в фильме Юры Дудя: первый очень показательный – это про то, что вот, судя по всему, если бы к Юре Дудю девочка-школьница полезла за мороженым в квартиру, потому что у него холодильник так призывно в окно сияет, Юра Дудь, вот гарантированно, немедленно потребовал бы эту девочку расстрелять, утопить и легализацию короткоствола, длинноствола и пулемётов, чтобы можно было на подходе к квартире эту девочку размотать на кровавые кишки, потому что это моё мороженое в моём холодильнике, ну а с общака-то можно переть всё, что угодно, это естественно.
Д.Ю. Сколько у государства ни воруй, своё не вернёшь.
Клим Жуков. Да, не вернёшь. И второе, то, что было непосредственно показано в фильме Юры Дудя, потому что во всём всегда есть, конечно же, и плюсы, несмотря на то, что фильм дурацкий, непонятно вообще, зачем он был снят, хотя, конечно, понятно теперь уже, есть там позитивный момент, потому что он там разговаривает с местным населением, в частности, с местным краеведом, который очень хорошо в теме того, что тут на Колыме творится прямо сейчас, какие тут люди живут, и этот краевед говорит, что «люди что-то убегают, а я, - говорит, - хочу, чтобы на моей родине люди жили, чтобы они возвращались, чтобы тут хорошо было». Так вот, почему-то поравалительные настроения на Колыме, судя по сухой статистике прибыли-убыли населения, они почему-то при демократии, а при Сталине почему-то население на Колыме росло.
Д.Ю. Парадокс.
Клим Жуков. Как так? В чём дело? Почему там вот были дворцы культуры, которые нам Юра показал, спасибо, кстати, большое, я даже представить себе не мог, что на Колыме такое строили когда-то, а теперь там какие-то разваливающиеся посёлки, там по 35 лет не ремонтированные дома, и люди убегают – вот интересно, как так вышло?
Д.Ю. Они теперь свободны.
Клим Жуков. Видимо, да.
Д.Ю. Спасибо, Клим Саныч.
Клим Жуков. Старались.
Д.Ю. Честно говоря, потраченного времени жаль.
Клим Жуков. Да!
Д.Ю. Пятикратно переваренный кал.
Клим Жуков. Да!
Д.Ю. Возможно, не все смотрят ролики – про всё про это, про всё уже 354 раза повторили: и про колхозы, и про раскулачивание, и про спекулянтов, и про индустриализацию, и про лагеря – нет, нет покою.
Клим Жуков. Нет покою, нет.
Д.Ю. А на сегодня всё. До новых встреч.
Дементий. Вы что – сталинист?
Клим Жуков. Эээ, я коммунист.
Дементий. А вы, Д.Ю.?
Д.Ю. А я капиталист.
Дементий. Кровосос … просто, короче говоря.
Новости
VIP
