Михаил про американскую полицию

13.04.17

Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Михаил, добрый день.

Михаил. Добрый день, Дмитрий Юрьевич.

Д.Ю. Кто ты и что ты, представься, пожалуйста.

Михаил. Зовут Михаил, много лет прожил за границей, и последние 17 лет работал в полицейском департаменте Окленда, Калифорния, который неофициально долгое время считался убийства в США, но сейчас как-то уступил пальму первенства немножко.

Д.Ю. Какое хорошее место. Кому уступил?

Михаил. Сент-Луис, Детройт, как обычно, мы с ними так шли, как плей-офф, то одна, то другая, но сейчас вот как-то уступили немножко.

Д.Ю. Окленд – это страна дубов, да?

Михаил. Да, что-то такое. Назывался Бруклин когда-то. Когда его основали, назвали Бруклин, потом подумали – там Бруклин, здесь Бруклин, неувязочка. Пускай будет Окленд.

Д.Ю. А как так получилось, что ты в полицию устроился?

Михаил. Когда-то в детстве, лет в 15, посмотрел кино «Смертельное оружие» с Мелом Гибсоном.

Д.Ю. Хорошее.

Михаил. Хорошее. В переводе не в правильном, но что же делать. И решил – во, вот этим я хочу заниматься, вот это мне нравится. Тут же стопами прошёл в местный РОВД, говорю: вам помощники не нужны? - Они говорят: пожалуйста, ОБХСС. –Что там делать? – Внештатный сотрудник. Ну, поработал немножко, но не очень понравилось. На рынке, контрольные закупки, неинтересно. Но зато была ксива, что…

Д.Ю. Погони, стрельба отсутствовали.

Михаил. Гнались за нами обычно. Сотрудники домой уехали на машинах, с оружием, а мы пешочком, как-то не очень было интересно. Но обошлось, и как-то… в принципе, было очень интересно для молодых, мне было 17 лет, моему товарищу 16, и было интересно.

А потом по семейным обстоятельствам пришлось уехать, т.е. там прямо надо было. И вот уехали в 92 году. Самое такое весёлое время, когда непонятно было вообще, что происходит, никому не нужны, я учился в институте, стипендию, помню, не платили, месяцев, наверное, 7, что-то такое. Когда заплатили, хватило на проездной и на пачку сигарет, ну прямо вообще беда была. И решили уехать. Т.е. был выбор, родители как-то решили, меня поставили в известность, я говорю: ну, поехали. Ну а что делать? Там вроде всё хорошо, в кино говорят, и вот оказался там.

Приехали мы в город Лос-Анджелес как раз, когда там закончились вот эти вот Родни Кинг…

Д.Ю. Беспорядки.

Михаил. Да, беспорядки. Полгорода сожгли, работы нет никакой, жара дикая, зимой начались наводнения, экстремальные дожди, т.е. стоишь на улице, по щиколотку воды, это на тротуаре, а проезжая часть – там вся вода была. Дома с гор съезжают, в общем, всё нормально. Работы нет никакой, все компании оттуда бегут. Через короткое время землетрясение, когда разносит Нортридж, и там осыпаются эти скоростные дороги бетонные, они сложились, в общем, всё. И Лос-Анджелес мне не понравился, в общем.

И плюс, когда ты мигрант, ну, я учился в школе с английским уклоном, поэтому английский понимал очень хорошо, читал, грамматика, всё. Но говорить-то, всё равно говоришь с акцентом, я приехал уже в 20 лет, поэтому акцент-то никуда не денется. Можно стараться, можно, но не очень, скажем так.

Д.Ю. А надо ли?

Михаил. Действительно.

Д.Ю. Вот Арнольд Шварценеггер начал избавляться от немецкого акцента, и как-то сразу у него рейтинги понизились, вернул обратно.

Михаил. Вернул обратно, конечно. Ну, наш губернатор бывший.

Д.Ю. Да.

Михаил. Хороший был человек. При нём там всё было нормально, ну, более-менее. Вот. И потом, через несколько лет, как-то получил приглашение на экзамен в полицейскую академию в Окленд. И одновременно…

Д.Ю. ЦРУ тебя позвало?

Михаил. Нет, нет, там было всё очень прозаично, но было несколько предложений, одно из них – Лос-анджелесский шерифский департамент, Риверсайд, в общем, Южная Калифорния или Северная. Но платили больше всего в Северной. Там вообще жизнь гораздо дороже, чем на юге, и плюс просто интересно. Там природа хорошая, зелень, вода, залив, Сан-Франциско через мост. И плюс у меня друзья там когда-то работали в госпитале бывшем военном, в Окленде был большой госпиталь, и они говорят: «город сумасшедший, что там творится, но полиция – то, что надо».

И действительно, посмотрел по газетам, почитал, один из самых высших департаментов по всему – по тренировке, по обучению, с оружием я как-то тоже много возился, хорошо, нормально стрелял, нормально разбирался, учился. Решил съездить, ну а что, 600 миль, бешеной собаке 100 вёрст не крюк. Сел в машину, поехал.

Приезжаю, и вижу такую картину: там стоит здание большое квадратное, там гостиница «Марриотт», и конгрессный центр, ну, знаете, центр, где там все проходят бизнес-митинги. И вокруг него 2 раза обмотана очередь людей, т.е. несколько тысяч. Я говорю, куда я попал?

Д.Ю. Кандидаты, что ли?

Михаил. Да. Это только зайти, взять тест, первый, письменный тест. Я так – ничего себе, чего я ехал, чего я бензин жёг, непонятно вообще. Ну кому нужен-то? Ну пошёл, сел. Там ещё письменные были, никаких компьютеров, там карандашик, резиночка, шарики зачёркивать надо было, по карте ориентироваться, всё это умел. Что-то сдал, и уехал, и забыл. Через месяц приходит бумага: вы сдали, приезжайте на физический тест, по физкультуре. Опять ехать. Приехал.

Д.Ю. А это сколько лет тебе уже было?

Михаил. Мне было 27, это был 99. Но начал я в 98 весь процесс, процесс занял почти год, чтобы наняться на работу. Он занимает от примерно двух месяцев, но это абсолютная дурость, т.е. чтобы человека проверить, потому что идёт проверка по полной программе, т.е. вот прямо копают там. Но меня как копать-то? Кому звонить было? В Самару что ли? В Москву? Куда? Ну, дело не в том. Они звонят, ты предоставляешь как бы номера, заполняешь кучу анкет, там вот такая пачка бумаги конкретная, т.е. сидишь там, корпишь, пытаешься вспомнить, что делал тогда, о чём говорил, о чём думал, ну вот такая ерунда, прямо конкретно, серьёзно всё.

И они будут людям звонить, спрашивать там, а вот такого-то знаете? – Знаем. – А как относится, например, к меньшинствам? А как он относится, например, к другим расам? А не говорил ли он это? Как он к оружию относится, не сумасшедший ли пулемётчик? Что-нибудь такое. И опрашивают всех, причём никогда не знаешь, что спросят, кого спросят. И процесс, ну, естественно, потому что я там пробыл только всего к этому моменту где-то 8 лет, с 92 это будет 6-7. Ну, прошёл. Пришло приглашение на этот физический тест. Но это всё идёт одновременно. Когда ты приехал на первый экзамен, ты сдаёшь всю эту пачку документов. Сдал физические.

Д.Ю. А что требуют? Приседания, пресс, подтягивания?

Михаил. Нет. Там как бы полоса препятствий, т.е. сидишь в машине, тебе дают ремень полицейский вот это вот, который тяжёлый такой, большой, ты в первый раз в жизни его одеваешь, безо всяких креплений к ремню, обычно-то он крепится к ремню, а так он прямо просто, на живую. Там и дубинка, там и пистолет резиновый, такой тяжёлый, поддельный. И ты должен бегать между столбиками, там всё на время. Потом пробегаешь немножко по доскам всяким, надо перепрыгнуть через яму, перепрыгнуть через 6-футовую стену, не перепрыгнуть, естественно, а перевалиться каким-то образом, по любому, через деревянную.

Д.Ю. Потренироваться-то дают, нет?

Михаил. Нет. Ты стоишь в очереди, всё. Тренируешься ты заранее. Если в хорошей форме, всё пройдёшь там без проблем. Потом пролезть в окно, тоже подняться по ступенькам, метра 2, наверное, ступенек, окно, через него нужно пролезть, не упасть, естественно, потому что оттуда упадёшь – мало не покажется. Потом, значит, схватить, там здоровая кукла тяжёленная, она где-то весит почти под 200 паундов, ну это около 90-95 кг. Её нужно поднять за подмышки, оттащить, закинуть на такую небольшую стопку ящиков, как будто ты поднимаешь там кого-то. И в конце железная палка с пружиной в центре, её нужно выжать и держать сколько-то там секунд, не помню. Ну, нормально, она такая, не простая.

Д.Ю. Ну, ничего сверхъестественного, да?

Михаил. Нет, но всё на время.

Д.Ю. Т.е. десятиборцем быть не надо? И даже пятиборцем быть не надо. Нормальный, крепкий физически мужик.

Михаил. Да, нормальный. Женщина может пройти. Нормальный, если в форме человек, пройти может. Но надо быть в форме.

Д.Ю. Мордобой какой, нет ничего?

Михаил. В этом моменте нет, пока нет. Всё будет потом. Кстати, там во время анкет тебя спрашивают, дрался ли когда-то? Ну, я из Самары, мы дрались. Но не надо писать, что каждый день после школы.

Д.Ю. Люблю это дело.

Михаил. Это писать не надо, жестоко. Ну там были ли у вас контакты физические? Ну да, были. Череп ломали в своё время, всякое бывало. Ну там пишут, что да, принимал, не был, не состоял, был, не был.

Д.Ю. Не привлекался, да?

Михаил. Не привлекался, нет, не поймали. И после этого физического идёт психологический тест в тот же день. Т.е ты идёшь и с психологом. Опять же, там анкета на много страниц, повторяющиеся вопросы, те же самые с разных сторон.

Д.Ю. Бывал, как у нас, бывал ли у вас кровавый понос? Когда в последний раз у вас был кровавый понос?

Михаил. Насколько кровавый он был?

Д.Ю. Переступаете ли вы трещины на тротуаре?

Михаил. Да, вот всякая такая ерунда. И достаточно, сидит человек, профессионал, абсолютно беспристрастный. Т.е. они должны отобрать людей, которые им нужны, т.е. в некоторых департаментах требуется обязательное образование университета, или хотя бы колледж, в некоторых не нужно ничего, просто диплом об окончании школы. У меня с этим получилась засада полная. Школу я заканчивал здесь, училище заканчивал здесь, в институте учился здесь, там поступил уже в университет, но школу я там не кончал, и когда меня должны были вызвать, уже всё, я прошёл, я немножко вперёд забегаю, мне вдруг звонит мой офицер, который делал рекрутмент, и говорит: «Вы знаете, вы может прислать эту бумажку, GED, диплом, General Education Diploma, после школы дают всем. Ну это такой просто, что ты там, знаешь, что…

Д.Ю. Да, да. Грамоте обучен.

Михаил. Нет, там не грамоте обучен, там всё гораздо лучше. И у меня её нет, я говорю, что делать? Мне говорят – ну пойди, сдай этот тест быстро, там 40 долларов, ты сдаёшь всего. А это как раз весна была, и все школы это сдают. Сдать нигде невозможно, т.е. я где-то мыкался недели 3 и пропустил свой класс, на который меня набирали. Т.е засада, теперь могут взять, могут не взять, потому что количество мест ограничено.

Забегая назад, оказалось, что в тот день, когда я первый день приехал, и там 2 дня было это тестирование. В первый день пришло 2800, что-то такое, человек, во второй день 2500 где-то. Под 5000 человек. Набирали 30.

Д.Ю. Неплохо.

Михаил. Такая статистика, как бы. Как в Лас-Вегасе больше шансов выиграть, чем…

Д.Ю. Как у нас в театральный.

Михаил. Наверное. Или в МГИМО.

Д.Ю. Тут, извини, перебью. Это, т.е., судя по количеству стремящихся, полицейским быть не западло?

Михаил. Нет, нет. Тогда, по крайней мере, в 90-е годы, да и сейчас тоже, в принципе. Туда же ты не идёшь из-за денег, хотя платят неплохо, в Калифорнии, например. Я только про Калифорнию знаю, я знаю, как в других департаментах примерно, поэтому, если я буду про кого-то ещё говорить, это то, что я с людьми говорил, но сам лично не испытывал этого. Про Калифорнию я знаю практически всё, поэтому могу говорить вот, как эксперт в этом вопросе. Subject-matter expert. И про зарплаты, и про пенсии, и про все эти вещи я знаю всё здесь. К сожалению, коснулся очень сильно этой стороны, очень такая…

Но факт в том, что да, 5000 пришло, набрали 30, из них закончат академию 25 в лучшем случае, может, и меньше, потом полевые испытания, там ещё отсеют людей, и вот останется из этих 5000 20.

Д.Ю. Серьёзно.

Михаил. Да. Это было так раньше. Опять же, я обращаю внимание – раньше. Я не к тому, что я старик, там «вот, мы когда были молодые». Нет. Просто очень сильно изменилась вся система, я объясню, как, потом.

Д.Ю. Т.е. тезис «наберут дураков по объявлению» не прокатывает?

Михаил. Нет. Хотя некоторые пытаются, в зависимости от того, кто руководит, вот какая у них политика власти, потому что там же всё децентрализовано, каждый город – это же своё маленькое царство, и если…

Д.Ю. Для многих открытие, что Штат, он же State – это государство. Вот я вот правильно знаю, что если ты в Калифорнии служил, а потом захотел уехать в какой-нибудь Канзас-Арканзас, то у тебя вся выслуга пропадает, всё на свете, потому что ты переходишь в другой Штат?

Михаил. Вы имеете в виду, в полицию?

Д.Ю. В полицию другого штата, да?

Михаил. Вообще, не так.

Д.Ю. А как?

Михаил. Если ты из Окленда переходишь в Сан Леандро, которая вот улица идёт, разделяет город на город, т.е. это другой, ты снова с нуля начинаешь.

Д.Ю. Атас.

Михаил. Да, атас. У всех разные контракты, у всех разные зарплаты, у всех разные формы, машины, даже радиопереговоры ведутся на разных частотах, и разные коды. Допустим, приняты Калифорнии 10-й и 11-й коды, т.е. там 10-4, а у нас будет в Окленде, например, 9-4. Мы приняли раньше, были коды маленькие, и мы как бы были прогрессивным департаментом, мы приняли 9-й код, и вся страна должна была перейти на него. Вся страна перешла на 10-й. И остались как бы чуть позади планеты всей, и поэтому проблемы возникают страшные. Т.е. если у нас, допустим, несколько департаментов, у нас в городе что-то происходит, то говорить друг с другом, мы не понимаем, т.е. правильно говорить. Приходится говорить просто человеческим языком, что тоже неплохо, ничего страшного в этом нет, но начальство не любит, они любят, чтобы всё цифрами, и там надо…

Д.Ю. Негодяи же, поди, все цифры знают, они понимают, если подслушивают, они понимают всё равно, о чём говорить.

Михаил. Они понимают, но им это не помогает особенно, это редко, в общем-то.

Д.Ю. У нас секретные переговоры запрещены по радио, по телефонам.

Михаил. А там не то, что секретные, там есть scramble, т.е. когда ты говоришь, вот это, нажимаешь кнопку, оно всё уже шифруется, и они уже получают на свою рацию, и она дешифруется как бы. Но сканеры-то никто не отменял, если правильно настроить, можно слушать всё. Но это мы уже забежали далеко вперёд.

Ну и насчёт как попал – прошёл психологический тест, всё прошёл, думаю, ну вот, всё.

Д.Ю. А что он спрашивает, этот психолог? Т.е. просто по жизни?

Михаил. Всякую, да. Там как вот вы относитесь к этому? Хороший был вопрос: считаете ли вы, что все люди врут? Вот такой вопрос. Такой спокойный, вроде бы ничего не значащий. И вот как правильно ответить? Что они хотят услышать, ты же не знаешь. Но отвечаешь, главное, честно. Главное всегда всё делать честно. Вот это самое главное, что многие люди не понимают, например, про работу в полиции. У тебя можно забрать жизнь, можно забрать здоровье, но, вот всё будет нормально, пока тебе не перестанут верить. Т.е. ты, допустим, под присягой соврал – всё, твоя карьера закончилась, всё закончилось, т.е. тебе уже не верят. В принципе, это сразу, ты вылетаешь с работы вообще прямо моментально. Если спросили вопрос начальство, допустим, начальство спросило – ты сделал это? Ты соврал. Тебя поймали, на следующий день ты уже сдаёшься – оружие, да может и в тот день даже.

Д.Ю. Толково.

Михаил. Толково, да.

Д.Ю. Ну это же не значит, что там нет коррупции, например?

Михаил. Коррупция, да. Но коррупция там…

Д.Ю. Она с другой стороны?

Михаил. Она нет, она с другой стороны. Здесь никому не нужно брать взятку у автолюбителя, потому что сколько он может дать? 100 долларов, 200?

Д.Ю. Ни о чём.

Михаил. А у тебя зарплата в порядки выше, плюс все страховки, всё это. Ну и плюс, опять же, я говорю, люди идут туда, большинство людей, по крайней мере, в наше время, там платили мало. Я пошёл в Окленд, потому что платили почти на 1000 долларов в месяц больше, чем в Лос-Анджелесе. Т.е. уровень жизни там выше и дороже, т.е. она всё равно сглаживается вся, но было интересно.

И потом, после психологического, там много было вопросов дурацких, вот абсолютно. Кажется, вообще ни о чём, а потом, через некоторое время догадываешься, что они хотели узнать. И потом идёт самый наш любимый полиграф, тебя там присоединяют к этим всем, опять, через некоторое время, всё не в один день. Тебе опять туда надо ехать. Они ещё смотрят, насколько ты хочешь на самом деле, ты живёшь далеко, вот приедешь ты или нет на третий раз. Опоздаешь ли ты, это очень важно – опаздывать нельзя. Приехал, подключили, спросили кучу вопросов, вначале вслух, а потом то же самое отвечай в уме, т.е. те же вопросы уже в уме отвечаешь. Это они реакцию.

Д.Ю. Ловко.

Михаил. Интересно. Но не знаю, скрывать было нечего, наркотиками не баловался, вообще не знал, что это такое, лет до 17, наверное, пока «Смертельное оружие» не посмотрел, где там в начале, ну, вы помните, фильм…

Д.Ю. Открыли глаза.

Михаил. С чего начинается этот фильм. И я так всё ответил, всё нормально. Главное – честно. Дрался? – Дрался. Это? – это. Всё. И потом приходит ещё одно собеседование, уже когда ты едешь в костюме деловом, едешь в мэрию, там сидит так называемая «panel» - комиссия из 3 человек, один из них – офицер, второй из них – представитель города, и третий из них – просто гражданин города, т.е. просто житель. Вот они набирают, кто хочет. Ну, естественно, офицер за зарплату, служащий, чиновник за зарплату, и человек. И они типа показывают сюжеты, по видео, и спрашивают, что вот вы сделаете? Ты не знаешь, что делать, ты ещё не офицер, ты вообще не знаешь ни законов, ни правил, просто смотрят на твою реакцию.

Сюжеты там запутаны, т.е. на вопрос опять отвечать просто, как ты считаешь, ничего не надо выдумывать, самое главное. Т.е. там с парковкой что-то там, одна подрезала другую, заблокировала, что нужно делать? Ну, чтобы ты сделал? Дочка с папой ругается, что бы ты сделал, как бы ты разрулил эту ситуацию? Всё. Опять смотрят, насколько ты агрессивный, насколько ты боишься, не боишься с людьми общаться и так далее. Всё это прошёл.

Опять, к этому моменту уже из 1000 человек оставалось человек 500, наверное. По крайней мере, примерно прикинул, потому что все ж идут как бы по очереди, там не сидят все в одном зале и ждут, там, 1-й, 2-й пошли. Нет, там приходишь в определённое время, у тебя полчаса на это дело, я посчитал примерно, сколько кабинетов, сколько народу, примерно 400-500 было. И после этого осталось всё, остались только те, кого взяли. От 30 до 40 человек, в принципе. В тот класс, в который я не попал, набрали где-то 35, по-моему. А я уехал, у меня нет этой бумажки, выясняется. Я уже всё собрал, большой этот грузовик, закладываю туда мебель, уже конкретно гружу всё, и в этот момент мне звонок. Говорят, кстати, вы не сможете в этот класс попасть, у вас бумажки нет.

Д.Ю. Блин.

Михаил. Да, это я жил уже не в Лос-Анджелесе, я жил в другом месте, в пустыне, в Сан-Бернардино. Ну что, звоню родителям, говорю, ну что, приютите, что ли, на время? У меня жена, ребёнок маленький. – Ну давай. Приехали, сдали всё это в хранение, вещи, пожили у родителей, уже нашёл работу, жена тоже нашла работу, где-то недели 2 уже работаем, бабушка с внуком нянчится. И как-то утром сплю, ещё будильник даже не прозвенел, и вдруг звонок телефонный. Алло. – Алло. Мы вот из Окленда вам звоним, вас ещё интересует работа? – Да! Да! Где?! – Приезжайте завтра. – Завтра?

У меня уже другая работа, тоже всё, там тоже свои условия, т.е. ты не можешь сказать до свидания, и не пришёл. Ну, позвонил, объяснился, меня поняли, без проблем отпустили, приехал, довёз все бумажки, они говорят, класс уже начался, а следующий класс начинается через 4 месяца. Может, поработаете здесь пока, в здании? – А сколько платить будете? – Сказали, сколько. – Да. Потому что это было в 3 раза больше, чем я получал, работая в Лос-Анджелесе.

Д.Ю. Неплохо.

Михаил. Да. Тратя где-то час с лишним на дорогу туда и 2 на обратно, хотя без пробок это занимает 10 минут, ну, 15. Ну что, надо искать квартиру там новую, в чужом городе, ничего не знаешь. Там есть лимиты, кстати, незаконные были, оказывается, незаконно было. Они не имели права заставлять тебя жить в каком-то месте. Но ты хочешь на работу, ты подпишешь, что угодно. Вот ты ищешь в этих городах в близлежащих квартиру, нашёл, перевёз вещи, потом перевёз семью, являюсь в первый день, прихожу, мне говорят – вот ваш офицер, он будет вашим начальником. Там мальчик такой, бывший в ВВС служил, злобный, все его боятся страшно. Парень отличный, просто классный был, но он нас держал вот так всех.

Я был как бы первый, кого наняли вот в этот новый класс. Мне номер свой выделили серийный, потом, на следующий день, ещё мальчишка пришёл, и так набрали класс, и это был апрель, а в августе мы начали академию. Я на 6 месяцев, сразу скажу, не как в кино, не как в кино. Совсем не как в кино, всё ещё гораздо веселее. Бывало. Бывало гораздо грустнее, но… Там была так называемая неделя ада, не неделя, там 2 дня – суббота и воскресенье, т.е. 5 дней ты просто ходишь как на учёбу, к 8 утра приходишь и в 4:30 уходишь, у тебя полчаса на обед, и сидишь в классе, или занимаешься физкультурой, или выезжаешь на какие-то, показывают тебе там город немножко. Но сильно не вывозят, потому что мы-то все невооружённые, сколько офицеров с нами можно послать? Там всё серьёзно.

И, в общем, вот эта неделя ада где-то через 2 недели после начала, это когда ты просто 2 дня тупо тебя пытаются убить. Занятиями физическими.

Д.Ю. Мучают.

Михаил. Мучают, да. Как настоящая учебка, т.е. там бег, бег пересечённый, друг друга таскать, подтягиваться, отжиматься, качать пресс – это вообще не считается, сколько ты там миллионов сделал. После 2 дней человек 6 не пришло обратно. Просто не явились обратно.

Д.Ю. Это меня всегда удивляет. Ты столько там старался, старался, старался.

Михаил. Поняли, что это не их.

Д.Ю. Понятно, что на службе такого не будет, надо вытерпеть только вот здесь.

Михаил. На службе может быть хуже. Т.е. если они даже не могут справиться с этим в контролируемой обстановке, а когда стресс накладывается, когда тебя пытаются убить по-настоящему, тогда всё будет по-другому. И поэтому понимают люди, что не их это. В кино они смотрели, там по телевизору телесериал, на самом деле всё не так красиво. Но плюс всё ещё уроки, проходят уроки по всем, не считая всех законов, инструкций, потому что в каждом департаменте свои инструкции, свой набор, т.е. ты пришёл в другой департамент, ты должен учить всё заново. Одну и ту же ситуацию разруливают по-разному абсолютно, в зависимости от…

Д.Ю. Непросто, слушай.

Михаил. Это всё очень непросто, это и не просто, и, с другой стороны, как бы имеет смысл тоже, потому что города все разные, контингент разный, т.е. с кем ты работаешь – разные люди, и если я работаю в Окленде и в основном имею дело с самыми, как говорится, самыми-самыми, то переехать полчаса, допустим, на восток, там город Даблин называется, как в Ирландии есть Даблин, там тоже есть Даблин. Вот там совсем другое население, т.е. к ним нельзя подходить с тем же самым подходом, где ты подходишь здесь. Т.е. каждый раз, когда ты из машины в Окленде выходишь, то пистолет уже достал, держишь, особенно вечером, особенно ночью. Там это не пройдёт.

Д.Ю. А вот народ немедленно спросит, у нас все, возможно, ты следишь, возможно, нет, у нас есть такие сообщества граждан, которые считают, что как только всем раздадут пистолеты, в стране воцарится просто вот порядок, наконец-то наступит, потому что все негодяи будут знать – у людей пистолеты, вооружённые люди – вежливые люди, ты вот вежливо когда с пистолетом за спиной идёшь, ты встречную вежливость ощущаешь, нет?

Михаил. Ну, как говорится, всяко бывало, но факт в том, что если всем раздать пистолеты, я скажу сразу, что будет. Будет то, что было в Америке в 19 веке, т.е. начнётся дикий отстрел в начале. Когда у всех есть оружие, и люди считают, что им надо пользоваться, они не понимают, что оружие… Во-первых, оружие само по себе никого не убивает, т.е. если просто раздать, его положили дома, оно на улицу не выйдет, никого не постреляет. Многие демократы в Америке это тоже не понимают. Они считают, что надо всё у всех запретить. И там, на самом деле, где самые жёсткие законы по контролю, там самые убийства происходят, т.е. самый беспредел творится в Чикаго, где купить пистолет гражданину нереально просто, хотя Конституция, 2-я поправка, имею право хранить, держать оружие и защищаться. А там они почему-то решили, что нет, что не нужно людям это. Вот людей и стреляют просто, как овец, режут, стреляют, насилуют, убивают, и они не могут защититься. А в других штатах, например, где оружие, ты можешь хоть с пулемётом ходить по улице, никто тебе слова не скажет – там почему-то, там всё более спокойно, культурно, потому что да, знают. Но это занимает, это за один день менталитет не поменяешь. Плюс, несмотря на то, что, допустим, в Техасе, вот в Техасе, пожалуйста, что хочешь, арсенал любой, всё равно преступления совершают, потому что, ну, допустим, либо слишком много наркотиков принял человек, и хочет, вот ему надо продлить всё.

Д.Ю. Грубо говоря, поменяется тактика совершения преступлений. Если я знаю, что у гражданина есть пистолет, то я не так действовать буду, но действовать буду.

Михаил. Да. Или просто не думать о последствиях. Ну, обычно…

Д.Ю. Кстати, извини, перебью. Не смотрел художественный фильм тут прошлогодний такой «Hell or high water», не смотрел, где там 2 брата грабят банки, а Большой Лебовски по следу идёт? Там тоже дело происходит в Техасе, они нечаянно там…

Михаил. Я знаю про фильм, не смотрел, если честно.

Д.Ю. Они рано утром банки грабят, когда только персонал приходит, а тут забежали, а там зарплату выдают. Ну и все с пистолетами, все поголовно, и там стрельба, трупы, естественно, образуются тут же, но граждане активно там стреляют.

Михаил. Да, активно. Бабушки, дети. Вот недавно был случай, 11-летний, по-моему, или 12-летний паренёк дома, к нему в дом вламываются двое, ну, пытаются, они не думали, что там кто-то есть, во-первых, а может и знали, неизвестно, что они хотели сделать, но они оба вооружённые вломились в дом, мальчик, не долго думая, пошёл к родителям в спальню, достал из тумбочки «Кольт»…

Д.Ю. Открыл беглый огонь.

Михаил. Да. Одного он завалил сразу, второй, по-моему, то ли потом умер, то ли калека, ну, защитился.

Д.Ю. Если у себя в доме – никаких претензий.

Михаил. Никаких претензий. У себя на участке – никаких претензий, на твоей территории. Что главное, когда используется, допустим, смертельная сила, как говорится «lethal force», правило такое – лучше пускай меня осудят 12, чем несут 6. Не слышали такое, нет?

Д.Ю. Конечно.

Михаил. Ну вот, потому что, когда тебя уже убьют, доказать ты ничего не сможешь, не защитишься. Но, с другой стороны, если, конечно, ты гонишься, к тебе в дом вломились, ты пистолет достал, люди побежали, ты гонишься за ними по улице 3 квартала и стреляешь им в спину, вот оно не прокатит, т.е. ну не пройдёт, нет. Главное, чтобы 12 человек, которые сидят в президиуме…

Д.Ю. Присяжные.

Михаил. В жюри, да, президиум называю, много провёл времени в судах, и чтобы 12 человек абсолютно с разными взглядами на жизнь и всё, чтобы у них было сомнение, как бы заронить сомнение. Не то, что сомнение заронить, т.е. не нужно, чтобы те 12 согласились. Иногда нужно, иногда не нужно, там разные шкалы есть, вот в этих законах всех, там некоторые, иногда нужно, чтобы все 12 согласились, тогда прошло. Иногда не нужно, 1 достаточно человек, чтобы не согласился и всё, уже не будет человек осужден. Но главное, чтобы доказать им, что всё было сделано резонно вот в этом, в твоём мире, т.е. вот там…

Д.Ю. Не психический припадок, да?

Михаил. Нет, ну твой дом, твоя территория, участок твой, это твоя крепость. Туда может войти человек только по твоему приглашению. Никто не может войти просто так за твои ворота. Вот он зашёл, ты ему говоришь – уходи. Он не ушёл, начинает двигаться дальше к тебе. Если в этот момент ты чувствуешь угрозу своей жизни или здоровью, своему или своих детей, или жене – честная игра.

Д.Ю. В нашем законе о полиции, если я извлёк оружие, то малейшее движение в мою сторону – оно расценивается, как попытка завладеть оружием и причинить вред моему здоровью.

Михаил. Резонно. А тут не надо быть полицейским, ты можешь быть гражданином, и не нужно, чтобы у него было оружие тоже. Допустим, если человек 300 кг весит, а ты 60, и он на тебя надвигается, шансов в рукопашной у тебя не очень много, если ты не Джеки Чан или, не знаю, Джет Ли, то вряд ли ты что-то сделаешь, т.е. тебя, скорее всего, или убьют, или покалечат. Т.е. собственность и жизнь неприкосновенны, всё. Полиция может зайти на участок только с разрешения, опять же. Там есть всякие варианты, всё не так просто и однозначно.

Если я за кем-то гонюсь, он прыгает через забор, я прыгаю за ним через забор, я не буду спрашивать разрешения у хозяина в этот момент. Это называется «горячая погоня», т.е. когда ты его видишь, ты за ним бежишь, вот он забегает в чей-то дом, закрывает дверь, ты можешь смело за ним бежать, выбивать дверь и продолжать, потому что не знаешь, что там внутри сделает. Он возьмёт заложников, кого-то убьёт, не важно. Если всё это вживую.

Если ты его упустил, и потом тебе говорят свидетели – вот он забежал туда, но ты сам это не видел, например, вот в этот момент дом оцепляется, звонится судье, судья выписывает ордер моментально, всё делается в течение нескольких минут, иногда подольше, если судья спит, например, ночью. Пока его разбудишь, пока он выпьет кофе, наденет халат, выйдет, подпишет бумажку. То есть вот так.

Д.Ю. Не могу удержаться: а сам процесс, вот как это вообще происходит? Вот тебе надо подойти к гражданину, например. Мы смотрим ролики, как ты понимаешь, мы там не жили, никакого участия мы не принимали, и у большинства граждан России мнение об Америке – это фильм «Смертельное оружие», где Мел Гибсон вытворяет всё, что хочешь, и всё это прекрасно выглядит.

Михаил. Ничего не пишет.

Д.Ю. Да. Вот, например, останавливают автомобиль, да, руки на руль, документы не трогай, сиди, никуда не выходи, ничего не делай. Они сидят, что-то там говорят в ответ. Т.е. в него сразу можно стрелять, в этого гражданина, если он за чем-то там дёргается?

Михаил. Нет. Ну, во-первых, нужно разное, ты останавливаешь машину за разные вещи. Если человек проехал на стоп-сигнал, ну, прокатился, в принципе, не остановился до конца, ты останавливаешь его, чтобы выписать ему штраф. Если он от тебя начинает удирать, соответственно, ты имеешь полное легальное право за ним гнаться. Если он остановился, это простая остановка выписки штрафа, это рутинная остановка, это делается каждый день по много раз. Но если человек уже повышает градус контакта, т.е. он сам переводит его в следующую степень, то ты уже не будешь расслабленно к нему подходить, вы нарушили. Нет, вы уже от меня попытались убежать, т.е. соответственно, ты уже по рации передаёшь, подкрепление уже летит. Мы, кстати, по одному практически в машинах ездим там, в Окленде, где…

Д.Ю. Это опасно.

Михаил. Начальство считает, что пускай лучше будет больше машин, чем безопасность офицеров. Опять разные у всех философии там, да, но у меня практически за, вот сколько лет я работал, партнёры были процентов 10 времени, всё остальное время – один. Я ещё был просто криминалистом, мне партнёр не нужен был. Но когда ты куда-то едешь, ты с собой зовёшь ещё одну машину на всякий случай, пока ты там гильзы собираешь, чтобы тебе не пальнул в спину, бывало всякое.

Д.Ю. А вот ты сказал, что вот здесь живут вот так, а вот тут живут вот так, это разные по материальному, так сказать, положению, люди? Вот ты говоришь, вот в этом Даблине – там спокойно, а тут у вас опасно. Т.е. там, предполагаю, живут белые работящие граждане, а в Окленде живут чёрные неработящие граждане.

Михаил. Нет, работящие живут везде, и неработящие тоже. Но почему-то Окленд выбрали как такую, не хочу сказать, свалку, но, в принципе, да. Всех, кого выпускают из тюрем из Аламида, вот в этом округе Аламида. Кстати, не рассказал: штат разделён на округа, называются county, как бы графство, на графов там нет.

Д.Ю. То есть из Сан-Квентина прямо к вам, нет?

Михаил. Сан-Квентин – это… могут, да. Хотя Сан-Квентин, он в Сан-Франциско находится, на той стороне. Даже не в Сан-Франциско, Марин каунти. Но из Аламида там Санта-Рита, тюрьма, штатная, большая, вот оттуда обычно к нам. Вот им жильё предоставляют, вот, пожалуйста, ищите работу. А работа вон, на углу, торговать наркотиками. Зачем терять такие способности? И обычно там, сейчас вообще, что за каждые 5, сколько мы арестовываем, шестерых выпускают. У Штата нет денег их содержать.

Они сделали многие статьи, которые были уголовные, там есть уголовные преступления, уголовный проступок, и административный проступок, т.е. 3 шкалы. Уголовное преступление – это уже felony, это самое высшее, многие felonies сделали сюда, misdemeanor, проступками, а проступки сделали административными, а марихуану вообще легализовали.

Д.Ю. Молодцы. Идёт ли это на пользу, нет?

Михаил. У меня такое предвзятое мнение…

Д.Ю. Это нормально.

Михаил. Да. Мне кажется, торговля ничего хорошего не приносит, потому что конкурирующие фирмы, они решают споры перестрелками обычно. Но если люди могут пойти в аптеку и купить спокойно эту траву… просто мы много раз вот, когда с человеком общаешься, с людьми, те, которые обкурившиеся, они спокойные, они не хотят драться, всё ништяк, всё весело. В основном, проблемы с алкоголем, потому что вместе с наркотиками обычно идёт алкоголь и всё остальное, наркотики разные, и там такие смеси, что уже просто не знаешь, что в нём есть.

Поэтому как бы для личного пользования если они могут себе купить, ну, пускай, меня это не трогает. Но распространение – это другое дело совсем. Сейчас я, честно говоря, в последний год не знаю, как там изменился закон, законы каждый год меняются, адвокаты себе нашли классную кормушку, они уголовный кодекс, который размером с большую библиотеку, только уголовный кодекс, не считая business profession, этот охотничий, здоровье и всё остальное, кодексов там миллион. Ну, не миллион, но десяток. Они их переписывают каждый год, что-то меняют.

Д.Ю. Молодцы.

Михаил. Там где-то прошёл суд, такое-то против такого-то, на основании вывода судьи где-нибудь в Орегоне закон надо менять вот здесь и так далее. И всё время вот это вот скачет, т.е. в этом году это уголовное преступление, в следующем году это проступок, потом это вообще не преступление, ну, в общем, такая ерунда. Нашли себе хорошую кормушечку и пилят.

Д.Ю. Ну, это же серьёзно подправляет статистику, если вчера это преступление, а сегодня нет…

Михаил. Ну конечно, это отлично, да.

Д.Ю. Всё это сразу мгновенно снижается. Меня всё время интересует, что Соединённые Штаты, как самая богатая страна на свете, они же, соответственно, больше всех потребляют наркотиков, а это значит выращенные в Южной Америке наркотики там через береговую охрану, через таможню, мой любимый город Эль-Пасо, где там все…

Михаил. Да там напрямую через стену, стена-то там есть.

Д.Ю. Тоже, да. Вот их везут, а потом же их внутри американских городов продают, а, значит, в этом принимает непосредственное участие местный уголовный розыск. Как так получается, что такие чудовищные объёмы вот, ну, не будем кривляться, это не самая тупая нация на Земле, и совершенно не тупым образом организованная, иначе такого благосостояния, как в США, было бы не нажить. Соответственно, и полиция там не самая дурная, мягко говоря. А как так получается, что столько наркотиков завозят, и всё это продают? А потом ещё и деньги увозят из США.

Михаил. Вот если бы это всё зависело от полиции, только от полиции, там бы ничего не было. В том-то и проблема, что полиция, она не, опять же, это не централизованная структура, мы начали с этого. В Штате есть своя полиция, в Калифорнии полиции нет вообще своей highway patrol, которые патрулируют только скоростные дороги, и часть зданий охраняют, ну, Штата, только часть. Часть нам приходится выезжать, если взлом и всё такое. У них нет столько народа, они решили сэкономить деньги, и свалили всё это на местные бюджеты, очень хорошо сделали.

Д.Ю. Разумно.

Михаил. Да, разумно. Потом округа, у округов шерифы. Т.е. шериф это, главный шериф округа – это человек, который отвечает за тюрьмы.

Д.Ю. А шериф – это не полицейский, да? Это специально гражданами выбранный персонаж, или нет?

Михаил. Сейчас попытаюсь объяснить. Шериф, их сфера деятельности немножко отличается. Они заведуют тюрьмами, т.е. в тюрьмах в штатных.

Д.Ю. А тюрьмы какие? Джейлы или призоны?

Михаил. И то, и то. И camp ещё есть, там всё есть. Тюрьмы есть федеральные, штатные, окружные, и городские, т.е. есть всё. В городских работают обычно охранниками люди, нанятые городом, а уже в окружных и штатных работают шерифы обычно. Потом, они охраняют суды. Они, грубо говоря, отвечают за уже арестованных людей, т.е. всё. И в некоторых местах, где, допустим, городки небольшие, у них нет денег содержать свою личную полицию, они заключают контракты с шерифами округа, и они им предоставляют патрульные услуги, т.е. уже у них есть патрульные подразделения, выезжают на вызовы и всё такое, патрулируют. Иногда ещё автобусные, они автобусы охраняют.

Д.Ю. Очень непросто, слушай, вообще.

Михаил. Вообще, с поллитрой не разберёшься.

Д.Ю. А ты не смотрел случайно, есть такой сериал «The Wire»?

Михаил. Смотрел немножко. Скучный. Не люблю.

Д.Ю. Там про другое. Не знаю, мне скучным не показался, поскольку я не причастный. Ну там про другое, что непрерывно бюджеты урезают, увеличивают, урезают. Это вот сегодня можем делать, а завтра мы не можем вот это делать, отсюда подразделения снимаются, туда пересылаются, тут смотрим, тут не смотрим. Для нас выглядит настолько дико, что я даже не знаю.

Михаил. Дико. Выглядит дико, и почему. Вот бюджет города, город содержит свой департамент, никто денег на полицию не даёт, иногда там федеральные присылают маленькие грантики, там купить им новые рации, но это всё капля в море. Департамент наш большой, у нас на бумаге должно было быть 800 с чем-то человек, на самом деле никогда больше 700 не было. А если ещё убрать тех, кто под следствием, поломанные, больные, в отпусках и всё, то остаётся половина.

Д.Ю. Обалдеть.

Михаил. Бывало такое, нас заставляли работать внеурочно, каждые 2 недели нужно было выходить на одну смену работать внеурочно. За полторы зарплаты, но иногда хочется отдохнуть, без вариантов, т.е. это в обязательном порядке. Ты выбираешь, в какую смену будешь работать, и если ты работаешь в дневную, не факт, что ты получишь дневную лишнюю, тебе придётся работать 10 часов в день, а потом ещё ночь 10 часов, в тот же самый день, бывало такое.

Д.Ю. Мы с тобой не успеем за 2 часа обсудить, как там в полицейской академии, и как там на службе. Давай сразу про как на службе. Вот ты приходишь на службу, чем ты занимался?

Михаил. Я занимался в начале, когда закончили академию, идёт 3,5 месяца полевых испытаний.

Д.Ю. Стажировка, да?

Михаил. Стажировка, да. Т.е. тебе дают начальника твоего, и ты с ним ездишь как партнёр. Когда мы учились, когда мы заканчивали, всё было жёстко, всё было чётко. Ты закончил академию, от тебя требовалось, что ты знаешь всё. Тебя 6 месяцев учили, всё, поехали. Т.е. ты сразу становишься неполноправным партнёром, т.е. ты становишься Unit A – это значит 2 человека в машине. Вас посылают, вот один ты – стажёр, и твой руководитель, всё, никакого подкрепления тебе уже не пришлют.

Д.Ю. Едите ли вы там пончики?

Михаил. В городе, где я работаю, как только начинает смеркаться, закрывается всё. Всё, пойти некуда. Ну, может где-то там на заправке что-то такое.

Д.Ю. А почему? Им деньги не нужны, или закон такой?

Михаил. Они жить хотят.

Д.Ю. А. Могут негодяи нагрянуть?

Михаил. Бывает, да.

Д.Ю. Ну я только в кино видел, что там после 20:00…

Михаил. Всё, решётки вниз железные.

Д.Ю. Банкноты больше 20 баксов не принимаются, потому что ты сотку даёшь для того, чтобы тебе открыли, и тут-то я тебя грабить хочу.

Михаил. Ну да, в принципе, да. Ну ещё есть места, заправки, они всё равно открыты круглосуточно.

Д.Ю. Звучит как-то жутковато, ты знаешь. Богатая страна, вроде умные люди, и вдруг такое – мы все закрываемся, потому что боимся.

Михаил. Насчёт умных людей вы немножко, чуть-чуть перегнули палку. В Калифорнии правят либералы, этим сказано всё, в принципе, потому что законы, правила, порядки, принимающиеся сейчас там на высшем уровне, губернатора штата и ниже, вредители, просто вредители. Вот сейчас что случилось, когда начались дожди: полштата смыло, потому что все деньги, которые должны были быть потрачены на инфраструктуру – на дороги, на мосты, на дамбу, которую прорвало, они потратили на нелегальных мигрантов.

Д.Ю. Молодцы.

Михаил. Обеспечивая им бесплатную медицину, школы, стипендии и всё остальное. Не охраняя границу, которая тоже в Калифорнии проходит, между прочим. 15 минут от Сан-Диего и ты уже в Мексике.

Д.Ю. В общем-то, ты знаешь, я вот если про этих граждан, мне всё время кажется, что у них прицел радикально сбит.

Михаил. Они живут в другой плоскости, вообще, в другом измерении.

Д.Ю. В жизни есть какие-то приоритеты, например, как у всякого мужчины – моя семья, мои дети, и вот это важно. Это, конечно, печально, что в Африке дети голодают, недоедают, но заботиться надо о своих, не забывая, конечно, об этих, но в приоритетах…

Михаил. Конечно, надо расставить приоритеты правильно, но, к сожалению, очень такой, как говорится, щепетильный вопрос, но моё мнение, опять же, моё мнение, и не только моё – это мнение многих людей. Демократы не могут честно выиграть выборы, не могут, потому что люди, которые работают нормально, их не выбирают. Люди, у которых есть мозги, здравый смысл, вряд ли будут голосовать за того, кто им поднимает налоги каждый день, и деньги тратит не на детские сады, дороги и всё остальное, а выкидывает на ветер, правильно?

Поэтому им нужны избиратели. Откуда их взять? Если за тебя не голосуют свои… Причём там голосуют и нелегалы, вот только что, недавно посадили женщину на 8 лет. Она голосовала на 3 участках, и нелегально. Она вообще не имела права голосовать, она не гражданин страны. Но замели.

Д.Ю. 8 лет, неплохо.

Михаил. Они ещё возмущаются, как же так, за что так много? А у нас законы такие, так написано.

Д.Ю. Вернёмся обратно к нашим пончикам и закрытым заведениям. Вот ты выехал на службу, что же там происходит?

Михаил. В начале у тебя построение так называемое, т.е. идёшь, переодеваешься, чистишь ботинки, натираешь звезду, и…

Д.Ю. Очень любят это дело, очень. Все чистые, наглаженные, аккуратные.

Михаил. Да. Инспекция. Ты должен нормально выглядеть, ты представитель власти, т.е. твой внешний вид уже должен не пугать людей, они должны относиться с уважением. Если ты вышел в грязной, зажёванной форме, с грязными ботинками, небритый и всё такое – нет, так не годится, у нас так не работают. По крайней мере, в нашем городе. В Беркли можно ходить с бородой, выглядит…

Д.Ю. А татуировки полицейскому можно?

Михаил. Можно, но иногда их нужно закрывать. Их можно, но их не должно быть видно.

Д.Ю. Когда я служил, у нас вообще не брали, если у тебя что-то есть, даже в постовые милиционеры нельзя было.

Михаил. Сейчас как бы культура поведения поменялась немножко – можно, но надо закрывать, не должно быть на шее, до уха.

Д.Ю. Какая-нибудь Мара Сальватруча. А ты таких видел живых, нет?

Михаил. Да.

Д.Ю. А зачем они всю морду разрисовывают? В чём смысл?

Михаил. Нравится. Их субкультура, они показывают, какие они крутые, потому что это же больно.

Д.Ю. Действительно крутые?

Михаил. Ну, неприятно общаться.

Д.Ю. Ну там масть держат, все их боятся, не боятся?

Михаил. Да. В Лос-Анджелесе беда, там прямо целые кварталы, всё на каждом заборе, на каждом этом, они все помечены, и туда ездить не рекомендуется.

Д.Ю. Я, ты знаешь, как-то раз летел я самолётом из города Лос-Анджелес, и в аэропорту приобрёл книжку, какое-то там название, мото, лозунг там такой, слава и честь, честь и чего-то там, написал начальник мотобанды «Монголы», знаешь, наверное, таких, да? Какой-то Рубен, забыл, как его зовут, он латинос, в тюрьме сидел и очень сильно хотел начать кататься на мотоцикле, а когда вышел, то ни в одну белую банду его не взяли, какой-то ты не такой. И тогда он решил организовать свою. Вот «Монголы» там, туда-сюда, книжка меня поразила не этим. Он там пишет детство, так сказать, отрочество, юность, там натурально такое чувство, что там идёт гражданская война, потому что Федю застрелили вон там, Петю убили вот тут, Васю зарезали вот тут. У нас тоже, конечно, у нас в Купчино безобразия всякие были, но так, чтобы стрелять-резать – просто беспредел какой-то. И это, замечу, наверное, 60-е годы прошлого века, т.е. как-то там страшно.

Михаил. Сурово. Есть места.

Д.Ю. И вот ты поехал, едешь, развод на службе.

Михаил. Развод, раздают участки, обычно у людей, когда ты в конце года, идёт выбор, в зависимости от старшинства в департаменте, если ты в патруле, то ты выбираешь себе, опять же, по очереди, смену, выходные, отпуска. Т.е. ты заранее уже знаешь, где ты будешь работать, какой у тебя будет участок, потому что некоторые участки лучше других, некоторые похуже. Есть маленькие и спокойный, а есть такие, где стрельба не прекращается вообще никогда. Тебе дают номер, потому что иногда люди, опять же, говорю, половина, должно 35 человек в патрули выходить, вот смена, 35 человек, у нас 35 в городе так называемых «битов», 35 «битов». Должно быть 35, т.е. 2 выхода – 17 и 18 выходят.

Д.Ю. Я никак понять не мог, что такое «on the beat», а это оказывается…

Михаил. То, что бьёшь ногами, по нему топчешься, по идее. Тебе дают этот номер, сводку читают, на что обратить внимание, где что произошло серьёзное, потому что, что час назад, через 2 часа может аукнуться, стреляли в 92, например, а через 3 часа стреляют на 96, потому что это конкурирующие фирмы. Т.е. ты знаешь, что там может что-то быть, поэтому глаза на затылке, внимательным быть. Опять же зависит, где ты работаешь, в восточном Окленде работаешь, или в западном, или в северном. Город такой, он выгнут немножко, вот здесь западный – это порт, там старый город, там мрачно. Там вот такие крысы бегают, ништяк, больше, чем собаки размером. Дома стоят двухсотлетней давности, такие, как в фильмах ужасов. Вечером весело ездить, интересно.

Уже жалко, жалею, что когда я начинал, это было до времени, когда у всех камеры, телефоны. Оно, конечно, и хорошо, с одной стороны, конечно, хорошо, с другой стороны, можно было снимать хорошие сериалы.

Д.Ю. Я на это всё время смотрю с ужасом, на то, что как теперь это всё вывалено наружу, непонятно, как себя вести вообще.

Михаил. Нормально, действовать по инструкции, держать себя в рамках, хотя иногда очень не хочется.

Д.Ю. Слушай, а вот ты говоришь – есть хорошие, есть плохие. Вот, например, у нас есть расхожие мнения, берём, так сказать, известный пример – Нью-Йорк, Гарлем, «даже полиция туда не ходит». Я вот, как некоторым образом из полиции, я подозреваю (подозреваю), что граждане, населяющие данный околоток, не знаю, как назвать, они не склонны к общению с полицией, т.е. если они кого-то убили, то они сами убили, полицию, во-первых, не зовут. Если полиция позвана и приехала, то они с тобой не будут разговаривать, потому что тебя за это убьют, за разговоры с ментами. Соответственно, и полиция не ездит, её не зовут и она не ездит. Это так? Или она действительно страшно боится?

Михаил. Кто?

Д.Ю. Полиция.

Михаил. Нет, полиция никого не боится.

Д.Ю. Вот.

Михаил. Но проблема вот в этой круговой поруке, когда действительно приезжаешь, ты знаешь прекрасно, что на глазах этих 80 человек, потому что там все на улицах вечером, там жизнь начинается после 3, потому что половина населения нигде не работает, они поколениями сидят на пособиях и подрабатывают, так сказать.

Д.Ю. Как они, porch monkeys, или как?

Михаил. Нет, так, как ты, не называем никогда, просто кто-то работает, кто-то нет. Очень много, есть районы, где просто большинство… там государственное жильё, за которое они не платят, просто живут там бесплатно и всё. Многие люди не работают по разным причинам. Некоторые просто не могут найти работу, потому что там действительно кризис, он долго продолжается. Некоторые не могут работать, потому что они увечные, или что-то такое, ну а некоторые не хотят. Не могу сказать, кого большинство, но обычно ты видишь как бы нехорошую толпу.

Там что-то случается, приезжает полиция, не один ты приезжаешь. Но первый приезжает всегда один. Т.е. первый участковый, если ты рядом, ты туда летишь, но что сделаешь. Ну да, там толпа, ты приезжаешь, контролировать-то надо, кого-то убили, между прочим. И пытаешься и свою безопасность обеспечить, и убитому помочь, если можешь, конечно. Там скорая должна приехать, пожарные должны приехать, т.е. для них обеспечить проезд, всё такое. Ну, естественно, все летят на помощь, там всё оцепляется, закругляется. И там стоишь ты, люди разговаривают между собой «О, я не думал, что он так бегать быстро может» про кого только что убили. С ним там, кто, что, все молчат, никто ничего не скажет. Но потом позвонят, потому что есть награды. Дают награды за информацию. Действительно сумели поймать и осудить, то можно получить награду.

Д.Ю. Меня в свой время поразила надпись на такси. На такси, там на заднице, возле крышки бензобака, что если вы видели или знаете о покушении на полицейского, звоните вот сюда, 20000 долларов. Я сфотографировал, думаю, ничего себе.

Михаил. Это где было? В Нью-Йорке?

Д.Ю. В Лос-Анджелесе, там на такси ездил.

Михаил. Может, там что-то случилось в этот момент, потому что у нас такое не пишут.

Д.Ю. Поехал за алкоголем, как обычно, т.е. приехали, так сказать, в такси чёрный водитель, мужик в возрасте за 60, мой администратор и я. Я своего там это, беги там мне, купи алкоголь. Тот убежал, через 10 минут пришёл обратно – «а мне не продают». При этом там такая харя, жирный, и сомнений не вызывает, сколько тебе лет, «мне не продают». Ну я вылез, пошёл, здрасте, это моё. Продавец на меня так посмотрел и, ни слова не говоря, пробил, я забрал, залез в машину. Негра спрашиваю – а что они так? Тот глубоко вздохнул и сказал: «мне 62 года, меня каждый раз просят показать документы» - А зачем? В чём смысл, если он седой? Зачем?

Михаил. Там Голливуд рядом, гримёры работают.

Д.Ю. А, могут специально подослать?

Михаил. Могут подослать. У нас даже в департаменте было подразделение, которое этим занималось. Меня даже просили его возглавить, но совсем неинтересная была работа, сидеть в засаде, посылать туда кадетов, которым чуть меньше лет, 20,5, и просить, чтобы они купили, контрольная закупка и всё такое. Ну да, и лишают лицензии, лицензии стоят бешеные деньги на продажу спиртного.

Д.Ю. Правильно, чтобы не расслаблялись.

Михаил. Да, это периодически, это постоянно.

Д.Ю. А вот ты приехал, лежит подстреленный. А ты не боишься, что в тебя стрелять начнут? Агрессивно себя вести, пистолет у тебя отобрать? Надо ли вообще у тебя отнимать пистолет?

Михаил. У них и так у всех есть, практически. Но могут, пытались, было дело один раз.

Д.Ю. И как? Открываешь беглый огонь?

Михаил. Нет. Там очень такая ситуация была нехорошая, в засаду попал. Оглушили, пытались вытащить, но вовремя очнулся, не дал вытащить. Учат хорошо.

Д.Ю. А как при этом? Ты должен стрельнуть в воздух?

Михаил. Никаких в воздух, нет. Если тебе угрожает что-то, ты стреляешь, чтобы закончить контакт сразу, никаких стрельбы в ноги, никаких стрельбы в руки. Ты стреляешь, чтобы остановить угрозу. Выбираешь, на какой уровень ты поднимаешь вот это. Если тебе угрожают, тебя пытаются убить – это всё. Если дотронулся до пистолета – это всё. Уже человек себе подписал, и ты уже вершитель судьбы, что ты с ним будешь делать. Да, это всё чётко.

А сейчас вообще хорошо – сейчас камеры у всех. Т.е. последний год, когда в патруле я работал, прежде, чем я ушёл на пенсию, камеры. Многие ненавидели эти камеры, орали «да вы что, большой глаз большого брата за нами следит». Прекрасная вещь, потому что тебя обвиняют в чём угодно. Ты обозвал его нехорошим словом, ты меня избил, ты меня схватил, всё. Всё на камере – и звук, и изображение, причём HD. Каждый день после смены ты приходишь, подключил к компьютеру её, всё скачал.

Т.е. каждый раз, когда ты на вызов едешь, ты получил вызов куда-то, ты знаешь – сейчас будет контакт с людьми. Ты её включил – всё, она уже пишет. Естественно, за базаром надо следить, всё такое. Ну просто, когда ты действуешь по инструкции, она написана не просто так, её писали умные люди, её писали профессионалы. Они переписываются в соответствии с временем, во всем остальным. Даже инструкция, как ты наручники одеваешь, в каком положении должен быть задержанный правильно, чтобы тебя не искалечили, чтобы это было наименее как бы. Т.е. ты не должен дать им шанс. Для этого желательно, конечно, иметь численное превосходство, но если их нет, то вот такие инструкции, вот так ты должен действовать.

Д.Ю. А быстро народ приезжает? Это, в общем-то, залог, по горячим следам, чтобы сразу много приехало, быстро приезжают?

Михаил. Конечно. Все, кто есть, всё бросают и летят. Дороги там получше немножко, не везде, но получше. Когда мигалки включаешь – всё, все должны останавливаться, и сворачивать в правую сторону. Т.е. если на улице 2 линии и парковочная, обычно 2 линии и парковка, все машины из этой линии должны перейти вправо и встать. Т.е. это пожарная, скорая, полиция. Если не остановились – штраф до 1000 долларов. Я эти штрафы очень любил выписывать. Приятные такие.

Так едешь, допустим, по улице, пожарка летит. Я встаю, даже я на полицейской машине останавливаюсь, потому что пожарка летит – там трак, он весит тонн 20 с лишним, не хочется, чтобы тебя задел случайно, потому что ты улетишь вообще не знаю куда. И за ним машина пристроилась и летит хорошо, потому что все останавливаются, дорога пустая, он такой счастливый. Ладно, развернулся, прижал.

Д.Ю. А кто это такие, как правило? Это местные англосаксы, или понаехавшие?

Михаил. Кто угодно. У людей что в мозгу стрельнёт. Почему-то вот смешно действительно, в Окленд когда приезжают люди, абсолютно законопослушные, нормальные люди – они себя начинают по-другому вести. Вот как будто воздух, как Мордор, идёшь так, как Фродо с Сэмом шли, их воздух вот этот портил, вот то же самое. Вот странно, едешь по дороге скоростной, вот 870, она идёт от Сан-Хосе, который был вообще раньше чудом, сейчас тоже стал плохим городом. Едешь по нему, проезжаешь часть Силиконовой долины, там рядом всякие эти, компьютерные, потом пошли города поменьше, победнее, чуть похуже, а потом Окленд, как чёрная гора Дум. Там такие тоже здания в центре есть, высокие, и прямо нормально. А на той стороне огнями сверкает Сан-Франциско, как Гондор.

Д.Ю. А вот сколько раз говорят-показывают, у нас, как ты понимаешь, наши СМИ – они специфические вещи показывают, и преподносят специфическим образом. Вот практически весь прошлый год американская полиция жестоко ликвидировала всяческих негритят – молодых, не очень молодых и прочее. Я, как некоторым образом из бывших, смотрю на это всегда скептически, за что их так валят активно? Вот там в Фергюсоне какие-то беспорядки были, на беспорядки я тоже смотрю скептически. За что валят-то?

Михаил. Валят за… опять же, каждая ситуация – она разная.

Д.Ю. Конечно.

Михаил. Бывает, валят случайно, бывает, валят за дело. И чаще всего за дело. Проблема в чём. В начале, когда что-то случилось, первый принцип американской юриспруденции, вы знаете об этом, you are not guilty until proven guilty – ты не виноват, пока не доказано. Почему-то в последнее время газеты, политики считают возможным нарушать это первое правило юриспруденции, т.е. сразу даётся табличка «сволочь, гад, расист, убийца» ещё до того, как даже ещё не закончили, грубо говоря, очищать перекрёсток от мозгов и всего.

Д.Ю. Извини, перебью, это как раз, как с этим Родни Кингом, когда кусок видеозаписи положили и начались беспорядки, а потом оказалось, что это не целиком, а потом оказалось, что всё было не так, и оказалось…

Михаил. Нет, всё было так, я смотрел целиком, там была страшная вещь – плохая тренировка. Их просто не научили, как контролировать вот такой персонаж. Т.е. они пытались делать то, как их тренировали – оно не работало. Они в него 2 раза выстрелили Тейзерами, а он настолько был накачанный до бровей чем-то, что не сработало. Плюс это старые времена ещё, не такие эффективные были средства, так сказать.

Д.Ю. А он сильно бьёт вообще?

Михаил. Вырубает полностью. Не важно, какой ты – маленький, большой, опять же, в зависимости от того, сколько у тебя химии в крови. Некоторая химия, не чувствуешь боль и всё такое, PCP, например. Там можно руку ломать, человек будет смеяться, т.е. они не чувствуют боли. Вот на PCP обычно самое неприятное общение с такими людьми, потому что не знаешь, что ожидать, не знаешь, что делать. Там нужно тупо много народа и просто давить массой. Их специальными штуками заматывают, потому что наручники они могут так разломать, или вытащить руку вместе с кожей, кожу снять с себя перчаткой и вытащить руку из наручников, такое бывало.

Д.Ю. У нас граждане в интернетах обсуждают, как ты знаешь, в интернетах же самые эксперты сидят. «Вот бестолочи, всемером навалились, вот идиоты».

Михаил. Я всегда говорю – если вы лучше знаете, попробуй, пройди всё, поработай, не важно, здесь, там – неважно. Попробуй. Потом говори, потому что на диване обсуждать, как говорится, футбол на следующее утро, и быть там, когда тебе нужно принимать решение за доли секунды, потом 3 года будут адвокаты обсуждать, как оно было на самом деле, а что же там случилось. У тебя секунды есть на принятие решения – стрелять, не стрелять, бить, не бить, хватать, не хватать. Элементарно, просто быстро всё происходит. Т.е. редко, когда у тебя есть время подготовиться, расположиться, ты вот подъезжаешь к машине, останавливаешься сзади машины, там инструкция, опять же. Вот стоит твоя машина…

Д.Ю. А сам процесс как? Вот едет гражданин, который тебя интересует, ты пристроился…

Михаил. Пристроился сзади, включил дискотеку, и если есть микрофон в машине, матюгальник, громкоговоритель, но обычно, если едешь по дороге – бесполезно, звук весь назад уходит. Поэтому просто, привлечёшь внимание, остановился сразу – нет проблем. Вот он остановился у обочины. Ты подъезжаешь немножко вот так. Я выхожу отсюда из машины, здесь едут машины. Мне надо вставать так, чтобы меня машина не сшибла проезжающая, потому что они увидели огни. Огни видят, а меня уже нет. Очень много полицейских погибает именно из-за того, что люди видят огни, и как кролик-удав, увидели и всё. Очень много, просто безумно.

Ставишь машину так, прикрываешься ей немножко, открываешь дверь, если есть партнёр – конечно, хорошо, он пошёл отсюда, ты пошёл отсюда делать контакт с водителем. Почему ты не идёшь сюда? Потому что он может сдать назад, и тогда ты оказываешься между как бы молотком и наковальней. Здесь если ты стоишь, даже если он уедет – ничего страшного, ты в машину сядешь, поедешь за ним дальше. По крайней мере, он тебя не собьёт. Плюс ты хорошо видишь, когда с этой стороны идёшь, что там происходит в машине, более-менее, чем если обходить, потому что здесь сиденье всё закрывает, ты не видишь, что он руками делает, а делают разное.

Подошёл. Идёшь аккуратно, смотришь, что там в машине, сколько там пассажиров. Если там они 5-6 человек внутри, ну, выбираешь сам, подходишь ли ты к водителю, или стоишь у заднего окна и контролировать пытаешься всех, смотря что они делают, что у них в руках. Может, у них там Калашниковы и они сидят. Бывает такое. И такое бывало, не у меня, а у друзей. Остановил машину, там сидят трое на заднем сиденье, все с винтовками. И сидят, законопослушные. Руки положили на сиденье, забыли, что у них оружие. Как-то вот бывает у людей, как полицию увидят, у них по-разному срабатывает. Нормально было, интересненько. Аккуратно вытащили из машины, всех разложили, посмотрели винтовки, все были такие, нормальные. И R-15 была, одна какая-то доисторическая, я вообще не видел такой никогда.

Д.Ю. А вот ты тормознул, они, по всей видимости, что-то нарушили, да, они у тебя вызвали какие-то подозрения. Если он что-то нарушил, то что ты с ним дальше делаешь?

Михаил. Ты просишь права, страховку, причём, сейчас опять отменили, сейчас нельзя её просить, если аварии нет. Раньше страховка, да каждый год меняется, это вообще дурдом. Т.е. если ты попросишь, то ты как бы нарушаешь их права.

Д.Ю. О боже.

Михаил. Как бы будут проблемы. 31 декабря ты можешь просить, а 1 января не можешь, а закон выйдет уже, бумажка придёт в конце января. Т.е. они это приняли, но пока тебе дойдёт эта инструкция, вот такое бывает. Ну, по обстановке. Если человек, видно, нормальный, человек едет на работу, ну, разбит у него задний фонарь, это нарушение – 40 долларов штраф административный, это фигня. Выписываешь ему, если хочешь, эту бумажку-штраф, он её может исправить . Он не должен платить эти 40 долларов, он может починить, принести, показать любому полицейскому, любому клерку в суде, и заплатит всего 5 долларов, там административный за бумагомарание.

Но это от меня зависит. Если он мне хамит, если он мне дерзит, если он машет руками и разговаривает нехорошо – я ещё найду 5 вещей, это не проблема. Транспортный кодекс – он для этого и написан, там что угодно можно найти.

Д.Ю. Многих граждан это поражает. Он о своих правах, а ты его караешь ещё сильнее, как же так?

Михаил. Как же так. Есть права, Конституция, она обеспечивает права граждан, правильно? Там 27 поправок есть, основные, всё-таки. А ещё есть Уголовный кодекс. И дорожный кодекс, там гораздо больше статей. Т.е. у тебя 27 прав, и 13 000, отвлечённо говоря, не помню, сколько там точно статей. Допустим, если ты нарушил правила дорожного движения, ты нарушил Дорожный кодекс. Но часть в Уголовном тоже есть Дорожного кодекса. Допустим, если ты нарушил что-то с наркотиками связанное, то это «Безопасность и здоровье» кодекс. И всё равно это то же самое уголовное преступление, просто по другому кодексу. Т.е. не в одном всё это, потому что тогда это был бы вообще неподъёмный материал.

Их несколько кодексов, и ты знаешь, что писать в конце, допустим, ворованная машина 10.8.5.1.АVC, vehicle code, или CVC – California vehicle code, там не важно, как пишешь. Допустим, машину, которую взяли под оружием, то есть, отняли у людей силой, это уже 215 PC, то есть penal code, уже уголовный кодекс. Потому что другая тяжесть, и оно относится уже к этому кодексу. Там да, это, как говорится…

Д.Ю. Непросто.

Михаил. Надо быть. Вот люди многие думают, что вот, мне дали значок, мне дали пистолет…

Д.Ю. Крутись, как хочешь.

Михаил. Грубо говоря, тебе выдали лицензию на убийство, всё, иди и «I am the law», я – закон, ну помните эту, да, известную? Judge Dredd же был, Сталлоне там, по-моему, он так не работает. Ты должен быть профессионалом, потому что каждый человек, которого ты встретишь, они не преступники. И даже некоторые преступники абсолютно нормальные люди, они нарушили там ерунду какую-нибудь.

Ну, грубо говоря, ты нарушил правила дорожного движения, ты, по идее, преступник, ты нарушил закон – не важно, это административный, либо это проступок, либо… Конечно, когда преступление, это уже другой, конечно, уровень, там да, с ними уже по-другому общаются. Но если человек абсолютно спокоен с тобой, он знает, что он нарушил, признаёт, да, простите, извините, там всё такое, закуйте меня, нате вам мои руки. За что его бить-то, если он абсолютно адекватный?

Потом другая ситуация: человек от тебя бежит, ты за ним гонишься, ты злой как собака, потому что надо прыгать через забор, рвать штаны, на тебя прыгают бульдожки, там в каждом дворе такой вот питбуль обычно, колючая проволока на заборах, окна зарешёченные. Через это всё надо прыгать, рвать, руки в кровь, часы порваны, всё. Ты его догнал, он сопротивляется, его надо привести к повиновению. Ты используешь всю свою тренировку и опыт, пишешь в рапорте: я использовал то, чему меня учили в академии, я положил руки туда, я надавил там.

Там идёт всё нормально, там всё по-человечески идёт, стараешься не бить только, чтобы следов много не было, но если он бьёт тебя, ты отвечаешь конкретно. Там у нас даже в инструкции есть, что можно ударить в лицо, если это необходимо, если человек, надо отвлечь его, то небольшой power strike в лицо, потом хватаешь руки и всё такое.

Ну всё, пыль осела, его отряхнули, сидит в машине. Если он адекватный, потом говорит «ну ладно, я был не прав». Даёшь ему сигарету, последняя сигарета на много времени, потому что в фильмах там курить нельзя.

Д.Ю. Да ты что?

Михаил. Да, там всё для здоровья, здоровье - самое главное.

Д.Ю. А вот такой вопрос: вот они все там страшно любят, как я знаю, селиться по национальному признаку. Здесь у нас живут, чёрные, здесь вьетнамцы, тут китайцы, там такие, как это – Маленькая Италия, Маленькая Армения, там вот есть такое. А вот ты белый, да ещё и русский, а как ты с ними общаешься, если там, например, в вашей Калифорнии массово говорят по-испански? Ты испанский знаешь? Это надо учить на службе, не надо? Надбавки, может, там?

Михаил. Надбавки есть. Если ты можешь сдать тест, там специальный тест, мне за русский платили надбавку. Я даже его 3 раза использовал за 17 лет, причём очень 3 интересных было случая.

Д.Ю. То есть русская мафия не лютует? Или ты просто…

Михаил. Там её просто нет. По крайней мере, в Окленде – её там нет. В Сан-Франциско меня приглашали там помогать переводить кое-какое дело, это делал не наш департамент, и не Сан-Франциско, а департамент of justice, они делали там по рэкету. Рэкет там большой. Всё смешно было.

Д.Ю. Там даже вроде итальянцев нет. У них издевательское название – Mickey Mouse mafia – это Лос-анджелесские, они там слабо стоят, очень слабо.

Михаил. Я с организованной преступностью, у нас отдельное есть подразделение, и там у нас беда, ну, во-первых, мексиканская, латиноамериканская, скажем так, там вот эти есть nortenos – это северяне, surenos – это южане, ещё есть border brothers, это которые братья границы, это люди, которые там… Это всё очень так, как говорится, сегодня они вместе, завтра они против друг друга, но…

Д.Ю. Политика.

Михаил. Ну, не совсем, там мясорубка идёт всё время. Т.е. идёт с красным платком, в красной шапке, а его видит в синий шапке, то всё, его будут стрелять, вот так вот серьёзно. Люди приезжают откуда-то из другого штата, вот была проблема в Оушенсайде. В Южной Калифорнии, где есть город Оушенсайд, рядом, недалеко от Диснейленда, чуть на юг ещё проехать, между Лос-Анджелесом и Сан-Диего, есть город, курорт. Там прямо вот отлично, вот океан теплейший, практически везде купаться можно, рядом Карлсбад, там Леголенд, мой сын обожает Леголенд, там всё из «Лего», там ништяк, я тоже люблю.

И в этом городе проблема с гангстерами. Называются gangsta. И приехали из другого штата какие-то военные, перевели их на базу, там рядом, и ребёнка отправили в школу. Он одел на себя одежду своей любимой футбольной команды.

Д.Ю. Недопустимо, да?

Михаил. И маме звонит директор школы, он сидит уже, у неё в кабинете, спрятан, вызвали полицию, потому что его пытались убить дети. Это, между прочим, 11 лет. Вот так бывает.

Д.Ю. Атас. Я как-то раз, будучи в Лос-Анджелесе, решил посетить с внезапной проверкой город Канкун. Во всех американских фильмах все американские подростки мечтают зачем-то в Канкун, думаю, что же там такое? Забрался в самолёт, полетел в Канкун. Вышел в город Канкун, это курорт…

Михаил. Я знаю, на Восточном побережье.

Д.Ю. Возле ресторана плавал крокодил, его можно было костями кормить, крокодила, я такого в жизни не видал. Ну, я пошёл в город, естественно, там фотоаппарат на пузе, фотоаппарат дорогой, и не сказать, что заплутал, но не понял, куда идти, где кабак, пошёл на местный автовокзал, там стоит толпа местных мексиканцев, они, кстати, к моему удивлению, действительно оказались красными. Т.е. они красного цвета, индейцы. У всех бошки, как эти, ацтеки, у всех уши топориком, и все ростом мне до плеча, и ни у кого шеи нет, такие специфические. Я подошёл, там стоит группа водителей маршруток или ещё чего-то, я подошёл, извинился, спросил дорогу. Повисла неловкая тишина, весь личный состав не мог со мной здороваться, они все так смотрели на мой фотоаппарат.

Михаил. Конечно.

Д.Ю. Я думаю, что-то, наверное, я не туда пришёл. Но вот они очухались, сказали, что вот туда, ты тут, в общем, не ходи.

Михаил. С Мексикой беда что, у них идёт война гражданская. Как только объявили войну с наркотиками, во-первых, там наркооборот повысился на несколько порядков, а, во-вторых, там началась гражданская война. Жертв там уже идут под 100 тысяч человек за последние 15 лет, т.е. и там жестокое идёт просто уничтожение федералов, т.е. их там целыми автобусами подлавливают и потом, ну, головы оставляют на мостах, убивают всех. Там у них оружия нет у людей, там запрещено, в Мексике, личное оружие. Но зато у картелей там чуть ли не танки. Они с правительственными войсками ведут бои, между прочим, местного значения. Т.е. некоторые штаты практически полностью контролируются и, в основном, которые вдоль границы идут – тот же Эль-Пасо, Тихуана, это север.

Д.Ю. И Сьюдад Хуарес. Я всё время мексиканские новости читаю, как из сумасшедшего дома там. Тут 200 человек зарезали, тут 100, головы бензопилой отпилили, тут каких-то блогеров на мосту повесили с плакатами «я там выступал против картеля Залива», и ещё что-то, какое-то безумие вообще. Говорят (говорят), американская пресса сообщает, что это из-за того, что влезли туда с целью забороть эту преступность приграничную, которые контролировали переходы, и уговорили президента, не помню, как его фамилия была, что надо их, в общем-то, грохнуть, глав вот этих ОПГ, которые там. Их, соответственно, грохнули силами мексиканцев, после чего начался передел, а дальше это уже не остановить.

Михаил. Неконтролируемо, да. Ну вот интересно, я люблю ездить в Пуэрто-Вальярта, это моё любимое место в Мексике, просто какой-то рай земной, действительно красивый город, старинный, вы не были там?

Д.Ю. Нет.

Михаил. Всем советую, у кого будет возможность. Безопасно, на каждом углу полицейский, в центре города. Там эти курорты, всё отлично, просто чистота неописуемая, персонал, все таксисты, все с табличками, т.е. всё, никого чужого там не пустят на территорию. Ещё интересно там, где сам комплекс гостиниц, с этой стороны – военно-морская база, с этой – армейская база, т.е. ты едешь по дороге, и здесь всё военные, военные, а здесь вход, и там броневики стоят с пулемётами на въезде, т.е. всё серьёзно. Вот, и сколько раз туда ездил – отдыхается прекрасно, океан тихий, banderas bay, рыбная обалденная еда, там киты приплывают, дельфинята эти прыгают, в общем всё, есть что делать.

И рядом город Гвадалахара, в 100 км буквально, чуть на восток.

Д.Ю. Там кипит другая жизнь.

Михаил. Там кидают гранаты, и из РПГ стреляют просто. Т.е. там был взрыв, приехала полиция, скорая, и второй взрыв, чтобы побольше накрошить. Буквально через неделю, как мы уехали. Ну вот такие весёлые, да, т.е. там всё серьёзно.

Д.Ю. Они же активно лезут через границу, а заниматься-то лезут тем же самым. Т.е. вот я прибыл, чем бы тут заняться?

Михаил. Там всё уже давно поделено, всё чётко известно, там все тарифы, т.е. на каждого одного человека, которых так любят некоторые товарищи, во главе которые штата стоят. Они же dreamers, они же мечтают о лучшей жизни. За каждого одного dreamer приходит 9, соответственно, товарищей…

Д.Ю. Реалистов.

Михаил. Да, реалистов, которые не хотят на полях собирать клубнику и пахать, потому что за один день торговли наркотиками, грубо говоря, можно заработать столько, сколько этот человек не заработает за месяц, работая с утра, от забора до заката, как говорится. Работы там много, но, опять же, Калифорния считается, там есть долина Салинас, я мимо неё всё время на работу ездил, там такой микроклимат, там шикарно, там рядом океан, не совсем, чтобы прямо рядом, но рядом – там несколько километров. Ущелье, идут облака с океана, они создают как парник, т.е. натуральный парник, т.е. круглый год там не жарко и не холодно. Солнце через облачка, растёт всё. Т.е. палку от швабры воткнул, она зацвела. Растёт всё. Это называется салатный бал. Salad ball в Калифорнии.

Оттуда, в принципе, на всю страну расходится вот это всё хозяйство, и вот там работают, в основном, нелегалы, платят им копейки, это то же самое рабовладение, только в промышленных масштабах сейчас. У них есть дети, дети не хотят так работать. Дети тоже как бы, если они родились уже в Штатах, то они сразу получают гражданство. Вы же знаете у них этот закон – родился здесь, и вот, пожалуйста, всё нормально. Т.е. уже и выгнать нельзя, они преступлениями занимаются, но с ними приходится обращаться как с гражданами, обычно. На них распространяются все права. Их папы, бабушки, дедушки работали в полях, они сейчас сидят и занимаются другими вещами, потому что это неинтересно.

Д.Ю. Не могу не задать вопрос: а смотрел ли ты сериал «Sopranos»?

Михаил. Да.

Д.Ю. И как?

Михаил. Отлично. Смотрел в оригинале и в переводе.

Д.Ю. Жизненный.

Михаил. Жизненный, но на Калифорнию не распространяется. Там это в принципе нереально. Настолько система металлохранения…

Д.Ю. Они в своих Нью-Йорках там резвятся?

Михаил. По-другому система работает вообще, т.е. в Калифорнии, например, правоохранительные органы контролируют всё, в принципе. Я имею в виду, вот если дадут команду «фас», всё, никаких наркотиков, ничего не будет. Но проблема в том, а кто во главе-то. Во главе – им не надо «фас», им нужно, наоборот, побольше избирателей – легальных, нелегальных, мёртвых. Вы слышали про выборы, как там ходили, голосовали списками мёртвых за Демократическую партию, в предыдущие выборы. Всё было, да.

Д.Ю. Про такое у нас не говорят, рассказывают, что у нас какие-то там безумные карусели, ещё что-то, фальсификации.

Михаил. Я знаю там, я там жил, с этим общался, видел на избирательных пунктах, что там творилось во время выборов и так далее, мы их охраняли.

Д.Ю. Для массы наших граждан Соединённые Штаты Америки – это проекция рая, там всё благолепно, там всё так замечательно.

Михаил. Эльфийская земля

Д.Ю. Так всё круто устроено, вообще никаких проблем нет, ничего абсолютно, всё хорошо. А мы живём в Мордоре, как ты понимаешь.

Михаил. Устроено вот как бы сказать, в принципе, они очень многое, в последнее время особенно, в последние года, вот у них последние 8 лет – это был вообще беспредел, это был караул, просто караул, у всех дыбом волосы стояли, что творилось на самом высшем уровне, и именно в правоохранительных органах что они там вытворяли. Товарищ Обама насажал своих людей во всех, как президент приходит, и сразу начинает своих людей сажать.

И насажал, там Эрик Холдер, Лоретта Линч, они такое вытворяли, что просто слово «закон» вообще забыли, что такое. Там понятия, закон джунглей, всё, т.е. до настоящего закона невозможно было вообще не достучаться, ни до правды, т.е. они использовали налоговую в политической борьбе, т.е. если человек, допустим, республиканец, не согласен с политикой, то всё, тут же к тебе приходит налоговая, даже если у тебя всё отлично, но нервишки-то попортят.

Д.Ю. Всегда приятно, что эти люди, которые борются за закон, выступают против, как у нас, против стукачества, ещё чего-то там, как только есть возможность использовать полицию в так называемой конкурентной борьбе, не моргнув, сразу на тебя точно так же натравят налоговую, ликвидируют бизнес, и прочее.

Михаил. Т.е. это всё, там всё то же самое, просто там масштабы другие, денег побольше, есть, чего пилить, есть, за что держаться. Допустим, губернатор Калифорнии, зарплата, скажем, 400 000 долларов в год. Это кажется, что не знаю что, но на самом деле в Калифорнии дом меньше, чем за полмиллиона, не купишь вообще. Грубо говоря. Но если человек тратит на избирательную кампанию 25 миллионов…

Д.Ю. Где он их берёт?

Михаил. Даже если они у него есть. Но зарплата будет 400, это же капитализм, деньги должны работать. Ты вложил 25, ты будешь 4 года губернатором. 400 на 4 – это миллион шестьсот. Где остальные 23 400? Откуда их взять? И понятно, что будет. У нас всё обратно так же. И там тоже, просто есть большая разница в чём? Когда там пилят, допустим, бюджеты и всё такое, там прекрасно всё это тоже делают, но они хоть что-то делают ещё. Т.е. дороги всё-таки есть, они нормальные, там свет есть на улицах, там газ, вода и всё такое. Ну вот сейчас был катаклизм, и всё показало, что инфраструктура-то всё, кончилась. Надо было в неё вкладывать, а не в избирателей будущих.

И получилось так, что действительно, Калифорния сейчас на грани финансового банкротства и всего, полностью. Он всё время так балансирует, вроде бы самый богатый штат, вроде бы.

Д.Ю. Пятая экономика мира недавно была.

Михаил. Да, да, да, а денег всё равно ни на что нет. Это на штатном уровне, а про города уж чего говорить? Если город, допустим, в Окленде порт большой. Если бы не этот порт, речной порт, то всё, была бы целина, ничего бы не было. Порт кормит город. Порт международный и футбольная команда, Рейдерс, может слышали, Golden State Warriors, которые были чемпионами 2 года назад, они тоже в Окленде играют. И там ещё бейсбол есть. Вот, всё. Там супермаркетов нет в городе, т.е. они периодически открываются и сворачиваются, потому что там воровство персонала выше, чем доход.

Д.Ю. Обалдеть. Возвращаясь чуть-чуть назад. А вот испанский язык, русский там, польский, я не знаю, какой нужен. А личный состав набирают, ну, вот у нас, например, когда-то (это всё только рассказы, как ты понимаешь) существовали негласные распоряжения, например, не брать на службу азиатов и кавказцев. Вот здесь, в Питере, там в Москве, не надо. Они, как ты понимаешь, придут тут взятки брать, раздавать и всякое такое. Но советская власть закончилась, как говорят в известном анекдоте, страна дураков пришла в движение, и огромные потоки азиатов, кавказцев влились сюда, в города, где они выполняют роль мексиканцев, например, азиаты наши. При всём уважении, то же самое, практически бесплатный труд, сплошной обман и всякое такое. А внезапно оказалось, что с ними надо работать, без вот этих вот кривляний, кто тут белый, кто тут чёрный. А оперуполномоченный славянин, он, например, с чеченскими пацанами ничего общего не имеет. Языка не знаешь, родился не там, обычаи, с кем ты дружишь вообще. Хочешь – не хочешь, а людей известных национальностей на службу надо брать, не так, чтобы внедряться там куда-то, но хотя бы общий язык находить. А там как?

Михаил. Как прошёл все отборы…

Д.Ю. Ты вот можешь на равных беседовать с негром, чтобы он с тобой разговаривал как с человеком, может, он тебя ненавидит как-то, нет?

Михаил. Конечно, смогу. Английский язык есть, ты с ним разговариваешь…

Д.Ю. Ты, кстати, понимаешь, что негры говорят? Как?

Михаил. Что-то понимаю, что-то нет. Ну, это как русский рэп, тоже не все понимают, правильно, когда начинают они свою музыку, всё такое. Что-то понимаешь, что-то нет. Вслушиваться если, ты не поймёшь, в итоге. Достаточно долго всё-таки там вертелся, там жаргоны свои, язык у них - ebonix называется, который собираются признать третьим государственным в Америке, но, по-моему, не признали.

Д.Ю. У тебя, кстати, очень хороший русский язык. Каким образом ты его не забыл?

Михаил. Ну как можно забыть родной язык?

Д.Ю. Не знаю. Многие, как в анекдоте, мне там полпаунда печенья, полпаунда сыра, послайсить, ничего, что я всё по-английски?

Михаил. Знаю такой. Да нет, я приехал туда, когда мне было 20 лет уже, т.е., во-первых; во-вторых, всё-таки я в Советском Союзе родился, вырос, во-первых, нас как-то учили дружбе народов, все люди равны, не важно, пока они тебе не докажут обратное. Я так ко всем относился на работе, т.е. пока человек меня конкретно чем-то не достанет, не важно – коллеги, клиенты, с кем я общался. Я работал в начале патрульным, кстати, не договорили, потом почти 8 лет криминалистом. Я выезжал на все – трупы, на всё. Я был иногда один в городе, на весь город – один. Пожалуйста. У нас там 3 перестрелки в течение получаса в разных концах. Вот нужно каким-то образом промчаться, сделать всё безо всякой помощи.

Ты – профессионал, ты должен делать всё профессионально. Фишка в том, что когда ты делаешь такую работу, действительно, тебе нужно делать быстро, ничего не принимать, делать всё профессионально, потому что то, что ты сделал сейчас, 5 минут потратил вместо 20 минут, через 5 лет в суде, когда ты будешь сидеть, давать показания по этому поводу, ты будешь так, с тебя будет пот лить, потому что адвокаты тебя будут просто уничтожать.

Д.Ю. А вот сразу вопрос. А вот полицейских много сажают? Вот на твоей памяти как с коллегами, не попадали ли в такую беду, что надо сесть? Это первая часть вопроса.

Михаил. Попадали. В моё время, когда я уже служил, двое были уволены с условными, условно им дали, не посадили, одного из параллельного департамента посадили, но чисто политически, т.е. его не надо было сажать, он ничего такого не сделал, чтобы его сажать, но вот из-за политики, потому что город разнесли 2 раза весь, и решили, чтобы все успокоились, надо посадить ненадолго.

Д.Ю. Жертва.

Михаил. Да, принесли в жертву. И один застрелился, его осудили, но это уже было в конце, я уходил практически, я уже на работал. Да, бывало.

Д.Ю. И второй вопрос, вытекающий из первого: вот у нас сотрудников когда сажают, и бывших сотрудников, их сажают в отдельные лагеря, БС, для бывших сотрудников, и в тюрьмах они сидят, ну, пока там следствие, в этих изоляторах и прочих тоже сидят отдельно. А вот я не смог понять, в Америке как, куда бывших сотрудников сажают?

Михаил. По-разному.

Д.Ю. Это ж верная смерть. Убьют же.

Михаил. Когда предварительно идёт всё, они сидят отдельно, ну, там в блоке у них отдельные комнаты, всё такое. Но какую-то часть времени всё равно проводят, вместе на прогулках там, выпускают. По-разному бывает.

Д.Ю. И как со смертностью?

Михаил. Все, кого я знал, по крайней мере, двое человек сидели – ничего, вышли. Что уж там с ними было, я не знаю, вышли живыми.

Д.Ю. Читал про тюрьму Сан-Квентин. В тюрьме Сан-Квентин лучшая, говорят, в США хирургия по колющим, по колотому-резаному, про то, что граждане отработали совершенно специфическую тактику, из всяких этих изготавливая, колющее из зубных щёток, надо напрыгнуть на жертву, и быстро-быстро его как можно больше раз проткнуть.

Михаил. Вот я никогда не хотел работать в тюрьме, вот из-за чего я даже не думал в Лос-анджелесском шерифском департаменте, потому что там, когда ты закончил академию, там гарантированно 2 года надо работать в клетке. Прямо совсем, никогда не привлекало, «Смертельное оружие», Мел Гибсон, нет, не это. Совсем.

Д.Ю. Я с интересом. Немедленно добравшись до Сан-Франциско, немедленно посетил тюрьму Алькатрас, про которую только всякие ужасы читал, с удивлением в который раз, всё оказывается не так, когда смотришь пристально. Оказалось, что это вообще образцово-показательное учреждение, никаких там, ну я, как обычно, купил полтора кубометра книжек, прочитал, как-то там всё совсем не так, как принято рисовать, и я даже не знаю, когда вот спрашивают – «а как тут? А как там?» Я не знаю, совершенно разные реальности. Как сейчас «а хорошо в Советском Союзе было? А я не знаю, как сравнивать. Всё было не так. Всё не так и всё не про то.

Михаил. Ну там от тюрьмы тоже зависит, допустим, Алькатрас – это была, по-моему, насколько я помню, федеральная была тюрьма, так же, как и Сан-Квентин. Чуть подальше отъезжая, Санта-Рита – она уже тюрьма штата, а чуть на юг, там Соледад, но там вообще мрак. Т.е. там в лучших традициях. Там просто беспредел. Туда ездили друзья-следователи кого-то допрашивать, они приехали с такими волосами, они даже не ожидали, что им там расскажут, что там творится внутри. Просто громадное население, не хватает охраны, потому что штату нужно платить и тем, и тем, и всё, пожалуйста. Поэтому их и выпускают каждый день.

Д.Ю. А вот ещё применительно к этому вопрос. Есть ещё такой сериал, называется «Ozz», может тоже видел – не видел?

Михаил. Да я не очень сериалы люблю, честно.

Д.Ю. Мы только оттуда, так сказать, информацию черпаем. Вот там про тюрьму, а в тюрьме – американской – почему-то нет оперчасти. Действительно нет? Как такое может быть?

Михаил. Опять же говорю, в тюрьме не работал, но там не особо нужна.

Д.Ю. А кто же ценную информацию добывает?

Михаил. Охранники.

Д.Ю. Это невероятно вообще, чтобы охранник вместо опера был.

Михаил. А ты очень многопрофильный человек. Т.е. когда ты заканчиваешь академию – ты умеешь всё, ты умеешь расследовать, грубо говоря, убийства, ты знаешь, что делать, расследовать аварии, собирать вещдоки, общаться с сумасшедшими, общаться с детьми, тебя учат всему понемножку. Ты знаешь всё на базовом уровне. И потом ты, если выбираешь, допустим, я был криминалистом, т.е. я пошёл ещё дополнительно поучился несколько месяцев, ездил с разными криминалистами, они меня обучали азам, потом я прошёл специальные курсы при университете, всё оплачивали, туда ездил далеко, Ирвайн.

Там сколько были курсы – 2 или 3 недели, уже на уровне университета, в общем-то таком серьёзном, сертификат, после этого я могу уже в суде давать показания, что я делал. Т.е. не то, что мне там показали, собери там эти 3 гири, сбрось мешок, поставь номера и сдай, нет, там уже всё, баллистику учишь, почему летит туда, как оно выбрасывается, чем оно работает, пятна крови эти все, как они разлетаются, всё это учишь. Соответственно, я иду когда в суд, иду давать показания, я знаю, о чём я говорю, я конкретно, потому что адвокаты – они тебя замучают, они, если у них не за что зацепиться, они будут цепляться за техникальность, как это, технические моменты. «А какая у вас была вспышка на фотоаппарате? А на сколько у вас автостоп стоял? А какая выдержка? Какая плёнка?»

Вот чушь. Вообще как разница. Вот фотография, там всё видно. Ну так, говорят, нельзя, им надо говорить. А как отпечатки пальцев получаются? Вот надо сидеть и час рассказывать, откуда они берутся, как проявляются, как я их снимал, как я их поднимал, как наклеивал, как заполнял карточки – всё надо рассказывать. Или ещё лучше – а как пистолет работает? Вот надо сидеть и 12 этим жюри объяснять, пистолет работает так. Вот она ударила там, вот она открыла здесь, вот она вылетела, это вылетело туда, вот она летит, крутится.

Д.Ю. Т.е. если ты не можешь объяснить, то это против тебя извернут.

Михаил. Конечно

Д.Ю. Против твоих показаний. Вы же видите, он ничего не понимает.

Михаил. Он же да, ну что такое, сапог какой-то сидит, ничего не знает. И это многим офицерам вредят, когда они сидят на этом подиуме, волнуются естественно, там серьёзное дело, и их там начинают поджаривать немножко, и они замыкаются, начинают быть такими, как вот Терминатор. Всё. Вот, плохое впечатление сразу. Люди сразу считают – он вот какой, он себя выше этих ставит, такой типа снисхождение, как бы он выше, ниже, вот такая ерунда. Надо быть просто самим собой, нужно спокойно говорить, что ты сделал. Нужно знать, о чём ты говоришь, естественно, потому что обмануть же, говорю, нельзя. Ты сразу на Библии говоришь, что правду, правду, и ничего, кроме правды.

Д.Ю. Нет, ну обмануть можно, но будут последствия, да?

Михаил. Ну да, не то, что последствия, это конец всему, грубо говоря, карьере, пенсии и так далее. Зачем? Если ты сделал всё правильно, зачем врать? Если т не сделал, проще сказать.

Д.Ю. А вот про обучение. Например, когда учат об оперуполномоченных у нас, оно всё секретное. Секретные библиотеки, куда ты приходишь секретно с ксивой, у тебя там секретная тетрадь есть, прошитая, опечатання, куда ты можешь конспектировать, но секретная тетрадь должна лежать в секретной библиотеке, уносить её с собой нельзя. А вот то, чему тебя учили, оно в открытом доступе лежит?

Михаил. Теперь всё в открытом доступе лежит, по-моему. Тогда нет, тогда это были инструкции наши.

Д.Ю. Для служебного пользования.

Михаил. Для служебного пользования, да. Не типа там прочитал – съел, нет, но служебного пользования. А оперов как таковых у нас там нет в департаменте.

Д.Ю. Это же детектив.

Михаил. Детектив – да, но детективы разные, т.е. там на ограбления – одна, там 6 человек, они занимаются только ограблениями. Убийствами занимаются 10 человек, самых лучших.

Д.Ю. У нас так же.

Михаил. Ну тогда да, оперчасть, в принципе. Их просто по-другому называют. У нас их называют инвестигейторами.

Д.Ю. У нас это отдела уголовного розыска, там уже… когда смотришь американское, там непонятно, потому что это совмещено со следствием вместе, у нас это абсолютно разные функции. Кто там бегает и всех бьёт за углом – это одни, а кто бумажки пишет – это другие.

Михаил. Ну там у каждого, у них есть подразделение, допустим, у них там 6 следователей, им передаётся тактическое подразделение, там 2 человека, машина одна. И вот следователи говорят – езжайте, найдите того-то, вот вам ордер, езжайте, заберите его. Вот они едут, забирают. Они работают так. Т.е. они на земле, а эти в основном работают в кабинете, опрашивают свидетелей, вызывают, занимаются делами, несут дела прокурору, прокурор смотрит, будут ли они, куда-то пойдёт это дело или нет, или его похоронят и так далее, вот так разделено.

Допустим, следователи по детским, по бытовому насилию, изнасилованиям, проституции и всё такое – это отдельное подразделение у нас было, я тоже работал, заведовал детской комнатой некоторое время, 6 лет, это была вообще веселуха. Т.е. там привозили 12-летних убийц, 13-летних насильников, всё было нормально.

Д.Ю. Сколько лет ты всего прослужил?

Михаил. Почти 17. Я пришёл туда – апрель 99, и карьеру закончил – декабрь 15.

Д.Ю. Однако. Психика у тебя деформировалась? Есть ли у тебя профессиональная деформация психики?

Михаил. Это только может специалист сказать. Ну, когда занимался криминалистикой много, там просто действительно много было трупов, всего такого, неприятно. Надоедает, запахи вот эти, особенно полежит в подвале где-нибудь 3 месяца, его найдут – соседи скажут «что-то здесь плохо пахнет». Вот 3 месяца так пахло, а в один день ветер подул в другую сторону, да… И нужно лезть в этот подвал, фотографировать, смотреть, или это убийство, или самоубийство, или это нормальная, обычная смерть, т.е. всё входило в обязанности. Но невесело было, неприятно, надоедало. Не спился, не скурился, спортом занимался.

Д.Ю. Ты 17 лет отслужил, они тебе пенсию какую-нибудь выдают в итоге?

Михаил. Да, я ушёл по ранению, по совокупности там.

Д.Ю. Кто тебя ранил?

Михаил. Бандитские пули изрешетили. Шучу. Ну там были многие, там несколько аварий было, всякие падения. Всего в совокупности здоровье немножко подорвалось, и прошёл 3 медкомиссии, они сказали «всё, нет, нельзя больше». Ремень этот носить нельзя, а там как бы, когда ты не можешь, т.е. все – от шефа до последнего патрульного, в любой момент должны надеть на себя всю боевую, причём, не обычную, а тактическую – это уже… и стоять на улице, и ловить бутылки и кирпичи головой. Если ты это не можешь сделать – всё, для тебя там работы уже нет. Ну всё, на пенсию отправили. Пенсия нормальная.

Д.Ю. Лучше, чем если бы ты где-нибудь там в гражданской конторе трудился?

Михаил. Смотря в какой. Там всё разное, в разных департаментах разная, у нас в департаменте у всех разная пенсия.

Д.Ю. А какая-нибудь социалка, например, что ты можешь ходить, зубы лечить?

Михаил. Ну да, покупаешь себе страховку.

Д.Ю. Здоровье вообще, государство – не государство, кто там, город, он продолжает заботиться?

Михаил. Да, они часть платят, а часть ты доплачиваешь. Не город, а профсоюз наш. Город, если бы они могли ничего не платить, и заставлять работать по 100 часов, мы бы работали по 120 и за свои деньги ещё бы.

Д.Ю. А поселился ты как? Вот есть такой фильм с де Нирой, Сталлоне там, «Cop Land», где там коварные американские менты живут в отдельном городишке, тая свои страшные полицейские секреты, нет?

Михаил. Ну, на Восточном побережье, скорее всего, так и есть. Там эта, как у них, сабкультура, у них всё это вместе, там же клановый тоже, то есть там папа служил, дедушка, я тоже пойду, всё такое. В Калифорнии немножко не так, более либерально, ты живёшь там, где тебе нравится, хочешь ты говорить соседям, где ты работаешь – это твоё дело, т.е. твой дом – твоя крепость, вот забор, вот ворота.

Д.Ю. А действительно в полиции много ирландцев? И в пожарниках.

Михаил. Есть, ну, там не так, чтобы много, но есть. Корни, там настолько всё перемешано, там люди в своих родословных уже плохо разбираются иногда, потому что действительно там намешано так, что прямо как это, не поймёшь чего. Но там много азиатов, потому что Сан-Франциско, Окленд, очень много выходцев из Китая, Кореи, соответственно, ребята подают на работу, проходят, работают прекрасно, у меня много друзей вообще любых, всех, разных – и чёрных, и мексиканцев, причём с ними как-то лучше получилось дружить, чем с англосаксами, потому что для них-то я всё равно русский.

Д.Ю. Понаехавший.

Михаил. Ну нет, они так «а, ты из России, хмм». Ну спасибо нашему бывшему президенту Ельцину, который там плясал пьяный, и на весь мир показал, какие мы – русские, отношение стало такое.

Д.Ю. Ну они ж и так, наверное, не сильно любят, как коммунистов, нет?

Михаил. Они не любили, но уважали, потому что у нас было самое лучшее образование, у нас было многое лучшее – 8-часовой рабочий день, права, отпуска, отпусков 30 дней в году – забудь, такого нет. Я тут работал почти 17 лет, у меня 3 недели в году был всего отпуск. До 4 недели я не доработал буквально полгода. 18 лет работать, чтобы было 4 недели отпуска.

Д.Ю. Ну, в милиции у нас это, дорога не входила, если ты на поезде поедешь во Владивосток, то это не считается, пока ты едешь там. По 45 суток получалось в общем.

Михаил. Работаешь, да?

Д.Ю. Отпуск на 45 суток.

Михаил. Неплохо.

Д.Ю. Отлично, да.

Михаил. Там вот так. Если у тебя частное какое-то, то вообще забудь, что такое отпуск. Не работаешь, значит, не зарабатываешь. Всё нормально, свобода, ты свободен.

Д.Ю. Диалектически получается. Вот с одной стороны так, а с другой стороны – то же самое. Как это наши недостатки – это логическое продолжение наших достоинств.

Михаил. Приезжаешь в страну когда, ты не спрашиваешь, хорошие или плохие законы. Ты спрашиваешь, как они исполняются. И пока законы работали, всё было нормально. Когда решили, что необязательно из исполнять на высшем уровне, помните, господин Клинтон там «I did not have sex with that woman», всё, они поняли, что им ничего не грозит, т.е. если ни импичмента не прошло, ничего. Вот с тех пор начался тот бардак. Я прекрасно помню этот день, я смотрел по телевизору. Ну, соврал под присягой. Если бы я…

Д.Ю. Может это, как мне кажется, может, это просто словесная формулировка такая, которую можно и так, и так.

Михаил. Его спросили в лоб, это вопрос – да или нет?

Д.Ю. Это ж как у нас, например, что такое изнасилование? Изнасилование – это совершение полового акта с применением физического насилия. Тётеньку изнасиловать можно, потому что применительно, половой акт подразумевает разнополостью. А дяденьку изнасиловать нельзя, это не изнасилование, это насильственный акт мужеложства.

Михаил. Другая статья.

Д.Ю. Да. Так и тут. Секс ли это, извиняюсь, за щеку выдал, секс или нет? Можно сказать, что нет.

Михаил. Это всё, там всё было чётко, там всё было просто. Там был этот вопрос – да или нет, он соврал. Ничего за это не было.

Д.Ю. А жену свою в президенты отправил. Нельзя не задать вопрос – а Трампа выбрали, это хорошо или плохо? Нам отсюда ничего не понятно, т.е. вот у нас идиоты, извините за откровение, то им это хорошо, то им то хорошо, никто там отродясь не был, никто вообще ничего не понимает, даже английского языка не потрудились выучить, чтобы углубиться, так сказать, в тамошние реалии. Нет, вот Трамп – он замечательный. Ещё вчера он для нас был замечательный. А как он изнутри?

Михаил. Как бы я его лично не знаю, но, по крайней мере, его можно прочитать. Т.е. люди его понимают, он говорит на понятном языке, и вот он есть, это Трамп. Клинтон – это совершенно другая история. Это сплошные скандалы, укрывательства, преступления, отмывание, не отмывание, а чужые деньги заграничные, всё такое. Т.е. если бы было голосование прямое, то там Трамп бы, наверное, победил 70 к 30, как минимум. Но тут даже выбирают президента не напрямую, выбирают выборщики, ну, даже выборщики сказали «всё, хватит нам этого бардака». Потому что был бардак.

Д.Ю. Т.е. получается, что население в массе за него, а всякие Мерилы Стрипы и Роберты де Ниры решительно против. Я, слушай, посмотрел ролик с Робертом де Ниро, «собака», «скотина», «при встрече дал бы в рыло», впал в полную растерянность. Только вчера ты был воспитанный паренёк…

Михаил. Ты был звезда, ты был кумир, а сейчас ты стал…

Д.Ю. Зачем? За это же деньги не платят, за такие крики в адрес там… вот за такие безобразные?

Михаил. Вы же смотрели сериал «Firefly»?

Д.Ю. Конечно.

Михаил. Помните учение «Шань-Ю», что подержи человека над этим, и ты узнаешь о нём всё. Что-то пошло не по их, зацепило струну, они же привыкли, вот либералы, они привыкли, что всё только так, или никак. Всё. Т.е. абсолютно радикальные, абсолютно забыли, что такое вообще свобода слова, что у людей может быть другое мнение, что не все согласны с этим, что страна, в принципе, была построена на принципах плюрализма со всех стороны идей, и выбираются как бы лучшие. Нет, всё, или так, или вы все подонки, вы все расисты и так далее.

Любят очень расистские клеить ярлыки, сразу, ты не согласен с чем-то там, ты сразу расист, это первое дело, потому что это хорошо звучит, опять же. И…

Д.Ю. Это как у нас, то же самое. Если ты не плюнул в Советский Союз, значит, ты проклятый сталинист. Тут двух мнений быть не может.

Михаил. Это вообще, это был караул, конечно. Как вспомнишь только сейчас.

Д.Ю. И вот служба закончилась, и чем теперь занимаешься? Куда пошёл, где себя нашёл?

Михаил. Я отдыхаю пока. Здоровье восстановил сильно, т.е. помогло то, что не нужно было проводить в машине по 10 часов в день. Там же как получается – как ты выходишь в патруль, ты 10 часов ездишь в машине. Ты сидишь в машине, на тебе вот этот 12-15 кг ремень, бронежилет, все дела, иногда каска ещё. Редко, но бывает нужно. Ботинки, всё такое, форма. Надо из машины выпрыгивать, бегать, бежать туда-сюда, всё это на организм, как говорится, положительно не влияет.

Смены от 10 до 12 часов, иногда заставляют задерживаться. Когда что-то случилось в конце смены, всё, там уже 15-20 часов иногда, даже если просто патрульный, т.е. даже не следователь. Следователи вообще живут там в здании иногда. И хорошо подрывает. У людей летят спины у многих, позвоночники, колени – пару раз оступился на поребриках – всё, операцию нужно, восстанавливаться. Но если молодой достаточно, как говорится, полечишься – вернёшься обратно, а когда одна травма, вторая, третья, четвёртая, много, то тогда люди подают там, они же тоже не хотят тебя просто так отпускать, нервов помотают нормально.

У города есть как бы страховка, которая должна обеспечивать тебя медициной, всё такое, когда это случилось. Она должна, но это не значит, что они будут делать. Они будут пытаться сделать так, что тебе это всё надоест, ты плюнешь, вернёшься обратно на работу сломанный. Они не хотят этим заниматься, они будут тянуть время, в итоге ты берёшь адвоката, адвокат собирает все бумаги, там есть временные рамки, за которые они должны всё это сделать. Если они не сделали, то значит, соответственно, они будут платить очень много денег. Но они всегда ждут до последней секунды, естественно. Просто треплют нервы. У всех по-разному. У нас вот так в городе, у нас всё не слава богу.

Д.Ю. В общем, так называемого счастья, когда всё кругом благолепно, нет нигде. Везде живут люди, везде свои проблемы.

Михаил. Где-то есть. Я там жил в городе, хороший город, полдороги между Сан-Франциско и Лос-Анджелесом, прям рядом с океаном, Сан-Луис-Обиспо называется. Там большой старинный монастырь испанский, бывший, вот эти, где они строили, испанцы. Там чистота, порядок, выглядит как, не знаю, Барселона, такой старинный испанский, в центре красота, чистота. Я с собой пистолет забывал взять. Вот иду вечером с семьёй куда-то в ресторан, я не знаю, мне сын должен был напоминать – пап, ты не забыл? – Сейчас возьму.

Потому что как полицейский, даже на пенсии, ты имеешь право носить, применять, т.е. даже на пенсии есть разрешение.

Д.Ю. А в кабаки пускают, да?

Михаил. А не имеют права не пустить.

Д.Ю. Как так?

Михаил. Так, закон говорит, что они не могут запретить.

Д.Ю. А на массовое какое-то, там же люди сидят.

Михаил. И что?

Д.Ю. Вот у нас, например…

Михаил. А я тренированный профессионал, я дополнительная безопасность, т.е. бесплатно.

Д.Ю. А, ну ты отдельная категория, получается. Не гражданин, который просто купил пистолет.

Михаил. Нет, там другое дело.

Д.Ю. Для меня всё время загадка, ты понимаешь, вот у нас есть метро, например, в метро сотрудникам полиции стрелять нельзя, потому что там толпы народа, ты обязательно в кого-то попадёшь, либо так, либо рикошетом, там не дай бог при таком скоплении народа. По-другому надо решать проблемы.

Михаил. Т.е. в тебя должны стрелять, ты должен по-другому решать?

Д.Ю. У нас мало оружия, у нас не сильно стреляют.

Михаил. Ну обычно те, кому оно надо, они достают каким-то образом.

Д.Ю. Выглядит всегда не так.

Михаил. Ну да, ну, там да, оружия много.

Д.Ю. Я, кстати, о птичках, читывал во всяких интервью, где там граждане из Нью-Йорка, полицейский, 23 года отслужив в отделе по борьбе с наркоторговлей, он говорит «а я вот целый лейтенант, а ни разу пистолет не доставал. Такое у нас тоже, дескать, бывает». Врёт?

Михаил. Не обязательно

Д.Ю. Ну это штабная работа когда.

Михаил. Это не к его чести сказано, это политический базар. Если ты, его надо достать, а ты не достал, значит, ты преследуешь какие-то цели. У нас такие тоже в департаменте были, карьеристы всякие. Потому что если ты работаешь по-настоящему, карьеру ты не сделаешь. Т.е. если ты хватаешь людей, арестовываешь, там, грубо говоря, нужно применить силу, то, сё, или стреляешь, не дай бог, там, всяко бывает, т.е. выбора у тебя нет иногда. То потом в карьере будут проблемочки, потому что на тех, кто сидит в кабинете, в чистой форме наутюженной, при кондиционере, на них как-то не жалуются, все равны, но некоторые равнее, да.

Т.е. у нас вот форма, да. Это тяжёлая шерстяная форма, но это парадная.

Д.Ю. Хорошая.

Михаил. Нормальная. Рубашка тоже шерстяная, у нас там +80 по Фаренгейту, где-то +32, +33 летом, и нас заставляют в шерстяной форме ходить, чтобы хорошо выглядеть. Вы попробуйте поработать в такую жару, ещё бронежилет снизу, т.е. ты как в печке. Ты потом приходишь когда, снимаешь с себя всё и с тебя там литра 3 воды вытекает просто, и с бронежилета, и майку выжимаешь, всё, потому что кто-то, сидящий в кондиционированном кабинете, считает, что мы должны все выглядеть с иголочки. Всё нормально. А ещё раньше заставляли вот в таких фуражках ездить, просто всегда на голове фуражка, всё. Недавно избавились от этого, и перешли вот на такие – кстати, подарок.

Д.Ю. Спасибо.

Михаил. Ты вот едешь в машине, вот ты одел фуражку. Наверх ты уже не видишь, кто в тебя откуда целится, и как только ты покинул машину, ты её должен одеть, в принципе. Тот, за кем ты гонишься, главное – не забыть фуражку, иначе – выговор. Т.е. ты добежал, арестовал, первым делом, пока начальство не приехало.

Д.Ю. Суровое нарушение.

Михаил. Было, да. Это ещё до меня закончилось, но ветераны просто трещали от счастья, что разрешили нам нормальные кепки.

Д.Ю. 2 кусочка вот не договорили про то, куда можно ходить с пистолетом. Например, я простолюдин, я не бывший полицейский, у меня ствол, опять таки, не во всех же штатах можно с собой носить?

Михаил. В Калифорнии нельзя. Нет, можно, там закон такой – если ты не полицейский, то ты можешь носить оружие, но оно должно быть незаряженное и на виду.

Д.Ю. И много таких бывает людей, которые незаряженное на виду носят? Тебе попадаются, ты видишь таких?

Михаил. Там как бы такие клубы по интересам гражданских людей, которые это любят делать, они собираются толпой, и ходят, перед собой показывают Desert Eagles, всякие Кольты, там чёрте что. Но они не должны быть заряжены, ты в любой момент можешь их остановить, проверить. У вас есть разрешение? Он заряжен, нет?

Д.Ю. Ну, бывают, т.е. ходят, да?

Михаил. Ну, бывают. С винтовками может идти с незаряженной обычно, там через плечо. Но целиться нельзя ни в кого, это сразу тебе прилетит. А так – да.

Д.Ю. Ну и как вот, захотел такой гражданин пойти в ресторан какой-нибудь, пустят – не пустят? Я, например, владелец ресторана, вот тебя – бывшего полицейского, я там тебя знаю, ещё чего-то, запущу, а вот какой-то хмырь идёт.

Михаил. меня не запустить вы не можете по закону, потому что закон говорит, что это моё право, т.е. это в кино пишут, там нельзя заносить, в кинотеатр и всё такое. Они могут писать чего угодно, закон Калифорнии говорит другое. Т.е. вы там ваши бумажечки можете использовать по назначению, есть код, пока не перепишите – будет вот так. Т.е. вы пожалуйста, запретите мне, всё, я стану очень богатым, потому что вы нарушили мои права в этот момент. Давайте, MGM, или кто там, давайте, нарушьте мои права, я буду только рад.

Д.Ю. А вот, например, ты вот сериалы не смотришь, но какое-то кино смотришь, вот что ты можешь нашим зрителям посоветовать посмотреть, где про американскую полицию действительно достойно показано, не документалистика, но…

Михаил. Ну, понятно. Дензел Вашингтон, знаете, Training Day?

Д.Ю. Хорошее, да.

Михаил. Хорошее, жизненное. Ну, там русскую мафию, конечно, приплели, и всё такое, никак без этого, но, по идее, похоже. Но это Лос-Анджелес, там свои фишки, у них свои, абсолютно другие расклады, соответственно, громадный город, там 20 с лишним миллионов в сумме, там Лос-Анджелес, а вокруг него все эти города, которые образуют осьминога.

Dark Blue, по-моему, назывался фильм с Куртом Расселом, он до последних 5 минут был отличный.

Д.Ю. Я смотрю, у нас вкусы совпадают.

Михаил. До последних 5 минут. Знаете, последние 5 минут можно отрезать, и не смотреть. Это как «Гладиатор», тоже отличный фильм до последних вот этих вот 5 минут. Не хватило денег на битву финальную, сделали там царь его за… Дурацкий был конец. Ну, вот эти 2 хороших фильма. Сериалы? Ну, Breaking Bad, как вы его там переводили?

Д.Ю. Во все тяжкие.

Михаил. Во все тяжкие, или там «Катание вниз», можно назвать, да. Неплохой. Достаточно. Конечно, фантастика, но нормально снято. Много сериалов, да просто времени не было даже, потому что работаешь 10 часов, с 7 до 5, пробки – час, это минимум, обычно больше, ещё спортом занимался, в хоккей ещё играл немножко. Потом ещё учился в свободное время, потому что доплачивают за образование.

Д.Ю. Неплохо.

Михаил. Проценты, но доплачивают, и хорошо, почему нет - то? Там идёт как бы, у тебя есть 6 степеней, начал работать в первой степени. До 6 лет работаешь, ставят на максимальной степени. Потом каждый год за каждый год выслуги доплачивают премии, т.е. чуть побольше каждый год. И если у тебя есть ещё образование, то ещё чуть побольше, а если 2 образования – то ещё чуть побольше. Почему нет - то? И плюс они ещё платили за это. Помогали, на халяву, т.е., типа того. Почему нет?

Д.Ю. Что сказать, Михаил? Первый раз вижу американского полицейского, чтобы, так сказать, побеседовать, ещё и из наших. Очень интересно, но, к сожалению, у нас флешек хватает только на 2 часа, и если вдруг – заходи ещё.

Михаил. В любое время.

Д.Ю. Очень интересно побеседовать.

Михаил. Можно углубиться.

Д.Ю. На пальцах объяснить, как оно на самом деле устроено, источников-то нет.

Михаил. К вашему вопросу по поводу того, почему там полицейские убивают чёрных и всех остальных. Я сейчас вам покажу маленькую газеточку, не свежая, правда, несколько лет назад, но. Вот это карта города, со всеми потерями за год. Город, между прочим, 450 тысяч, т.е. меньше полмиллиона.

Д.Ю. Auckland, homicide victims 2005, это кого поубивали, да?

Михаил. кого поубивали, да. Убивали их не полицейский, убивали они друг друга, и посмотрите процент, сколько убили мы – ни одного, сколько убили они?

Д.Ю. Граждане – друг друга.

Михаил. Есть случайный жертвы, шла перестрелка, человек шёл мимо, получил. Ограблений много, ну и вы видите, что…

Д.Ю. 10 000 долларов вознаграждение тому, кто поможет раскрыть убийство. Звоните в полицию. А звонят в полицию, стучат?

Михаил. Стучат, а как же.

Д.Ю. Правильно делают, всякая сволочь должна быть наказана.

Михаил. вживую они боятся, просто боятся подойти, сказать. А потом они потихонечку перезвонят. И там карты, где это произошло, т.е. видно, какие районы весёлые, я тут работал.

Д.Ю. Тут погуще, да.

Михаил. Я работал вот в этом районе, в основном, Восточный Окленд, вот. Здесь я практически не работал, я работал здесь немножко, здесь, и здесь. Вот такие. Восточный, как говорится, East Auckland.

Д.Ю. Серьёзный жизненный опыт, что сказать.

Михаил. Нормально.

Д.Ю. Спасибо!

Михаил. Пожалуйста.

Д.Ю. Приходите к нам ещё.

Михаил. До встречи.

Д.Ю. А на сегодня всё. До новых встреч.

Клим Жуков о безобразиях в Гнёздово

10.04.19 182253 просмотра

Дмитрий Фронтов про советские учебники за третий и четвертый классы

10.12.19 62709 просмотров

Егор Яковлев про популярность левых взглядов

12.07.18 206079 просмотров

В новостях

13.04.17 15:01 Михаил про американскую полицию, комментарии: 360

Комментарии

cтраницы: 1

всего: 13, Goblin: 1

convolt

отправлено 14.04.17 01:48 | ответить | цитировать

# 1

Дмитрий Юрьевич, ну имей ум, а? Ну ведь час пятьдесят семь! Вот как это можно посмотреть нормальному занятому человеку - а хоть бы русско/америкос полицай?

Kasan

отправлено 14.04.17 02:24 | ответить | цитировать

# 2

Почти два часа сплошных откровений. Просто послушать человека который пожил в США само по себе интересно, а тут офицер полиций с 17-годами службы! Да еще и в очень спецефическом городе! Да это живая энциклопедия откровений! Надеюсь Михаил еще придет, или еще лучше, станет частым гостем. Думаю ему тоже должно быть интересно, повод одеть форму, понастольгировать, пообщаться с коллегой из СССР в конце концов.

Рассказывает офицер местами так лаконично, что дух захватывает. Особенно запомнился ответ на вопрос: "Боится ли полиция ездить в некоторые районы?" - "Кто? Полиция?...". Ну в студию пришел очень крутой дядя и вообще сразу видно, что они там в Окленде не чай пьют.

Goblin

отправлено 14.04.17 02:32 | ответить | цитировать

# 3

Кому: convolt, #1

> Дмитрий Юрьевич, ну имей ум, а? Ну ведь час пятьдесят семь! Вот как это можно посмотреть нормальному занятому человеку - а хоть бы русско/америкос полицай?

быстрее/короче не получается, извините

можно не смотреть, можно слушать

nks

отправлено 14.04.17 10:09 | ответить | цитировать

# 4

Кому: Goblin, #3

> быстрее/короче не получается, извините

Два часа вообще незаметно пролетели. Михаила бы еще сразу пару роликов заслушал просто даже по разным аспектам жизни в США, как ему видятся изменения в России с момента отъезда и тд. Очень здраво рассуждает.

Андрей Валяев

отправлено 14.04.17 13:59 | ответить | цитировать

# 5

Очень интересно.
Я всегда ловил себя на мысли, когда смотрю американские фильмы, что это какая то фантастика. А оказывается там просто всё устроено совсем не так.

Bronislavik

отправлено 14.04.17 21:53 | ответить | цитировать

# 6

УВ админ аудиоверсия не грузится третий день

Кому: Goblin, #3

Я почти все в аудиоформате слушаю! За это огромное спасибо! И в машине и в плеере качаю и слушаю. Качество звука супер.

twilightadam2

отправлено 15.04.17 20:09 | ответить | цитировать

# 7

Классное видео. Слушается, смотрится на одном дыхании. Очень интересно.
Было бы ещё интересно, в воспитательных целях, для людей верящих в идеальность США, поподробнее осветить темы:
1) Коррупции в верхах, только ли с распила бюджета они кормятся ? Нет ли примеров сращивая с преступностью ?
2) Как понял, ради голосов избирателей они не избавляются полностью от наркотиков в городе ? Какие еще есть примеры, когда ради политических целей или личных они идут на человеческие жертвы и желательно с численностью погибших, чтобы наглядно было.
3) Как устроены профсоюзы? члены профсоюза вносят членские взносы ? Каких успехов профсоюзы добились ?

Как вариант.

YuriyRus

отправлено 18.04.17 16:53 | ответить | цитировать

# 8

Шикарный выпуск. 2 часа пролетели незаметно, как неплохой фильм посмотрел. По возможности, хотелось бы больше подробностей по каждому из этапов службы, организации полиции, коррупции, преступности и методами профилактики. Спасибо Главному и Михаилу.

Gleb27

отправлено 18.04.17 16:54 | ответить | цитировать

# 9

Мне кажется, что самый правдоподобный художественный фильм про американских полицейских - это "Патруль" с Джейком Джилленхолом и Майклом Пенья. Михаил просто, наверное, не смотрел из-за нехватки времени, а так, думаю, назвал бы его тоже.

HappyRoger

отправлено 18.04.17 19:25 | ответить | цитировать

# 10

Кто хочет тот и посмотрит и прочитает и прослушает. Я вот в вахте читаю и не жужжу. Супер! Отлично! Дмитрий Юрьевич, Михаил, спасибо вам! Давайте еще!

Matvey

отправлено 20.04.17 16:50 | ответить | цитировать

# 11

Ещё!

Creator

отправлено 24.04.17 23:31 | ответить | цитировать

# 12

Кому: Goblin, #3

Удобнее всего читать, мне, по крайней мере.

EVY

отправлено 27.04.17 22:29 | ответить | цитировать

# 13

Наконец-то честный рассказ из первых уст про жизнь "великой демократии"!
Всем, кто грезит об американской "свободе" и рассуждает о нашем "тоталитаризме", смотреть принудительно!!))
Спасибо Михаилу за интересный и познавательный рассказ и ДЮ за такого гостя!

cтраницы: 1

всего: 13

Правила | Регистрация | Поиск | Мне пишут | Поделиться ссылкой

Переводы

Магазин

Видео

Картинки

Михаил про американскую полицию