Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч.
Клим Жуков. Добрый день.
Д.Ю. Добрый.
Клим Жуков. Всем привет!
Д.Ю. Выходим в финал, тошнотворный, блин.
Клим Жуков. Да, я по-прежнему в специально поношенной майке, футболке, чтобы синхронизироваться с гнусностью того, что происходит на экране, ну и т.к. я «совок», я должен быть такой же обношенный всё время, потёртый какой-то.
Д.Ю. Я тоже не переодевался.
Клим Жуков. Да, я только вот побрился зачем-то. Зачем я это сделал? Ну ладно, всё уже теперь. Что, обратно теперь разбриваться, раз побрился? Не буду. Пятая серия, да. Хорошо, что нас смотрят знающие люди, которые умеют в этих ваших интернетах ловко рыться и быстро, самое главное. Я тоже умею, но у меня медленно выходит. Я почему-то только археологию быстро нахожу и диссертации.
Д.Ю. Скилл в данной области!
Клим Жуков. Да. Интересно вот тут написали, я думаю, что нужно это как-то озвучить – а именно что вот этот Крейг Мазин, который сценарист и вроде как продюсер всего этого безобразия, он же не просто так: оказывается, что дедушка Крейга Мазина был некто Соломон Мазин, который с Гомельской области. Вот! В 1901 году родился под Гомелем, из наших. А двоюродная тётка Крейга и двоюродный дядя Фейвел, т.е. для Крейга, получается, это двоюродный дед, остался в СССР и из-за революции не смог сбежать никак. Вот так вот. А после Второй мировой войны его родственники из США что-то тут какие-то сношения с ним имели.
Д.Ю. Так?
Клим Жуков. И что-то как-то не очень понятно, насколько это связано, но в компании AT&T Labs трудится некто Гилберт Мазин всего лишь вице-президентом по передовым технологиям.
Д.Ю. А, ну понятно, да, это как этот – гений из «Гомотрона», как его там, Бениофф, у которого тоже там родственники…
Клим Жуков. А родственник у него был просто всего лишь президент…
Д.Ю. Goldman Sachs.
Клим Жуков. Да, Goldman Sachs всего лишь.
Д.Ю. Но это ни о чём не говорит.
Клим Жуков. Нет, конечно!
Д.Ю. Это просто талантливые люди, они смогли пробиться на самый верх. Говна, правда, налепить всякого, ну да уж с кем не бывает?
Клим Жуков. Не, ну Мазин трудился специалистом по пердильным шуткам много лет.
Д.Ю. «Очень страшное кино». Ну чего, шутки были отличные, я… Первый и второй, особенно где половой орган в ухо: «А, что ты говоришь?»
Клим Жуков. Занимался бы делом дальше, ё-моё, у него это хорошо получается.
Д.Ю. Там была отличная шутка про «ты в шоу-бизнес не годишься, у тебя зубы слишком острые» - только специалист может такое сказать.
Клим Жуков. Не, ну это же видно, что в теме человек глубоко разбирается, вот, а тут, понимаешь, вот чего понаписал про Чернобыль. А в Чернобыле-то между тем наступает развязка, потому что наступает суд, понимаешь!
Д.Ю. И вот идёт народный суд, известно, что на палочке несут. (с)
Клим Жуков. Который должен расставить точки над «i» этой самой палочкой. Я сразу скажу, забегая вперёд, что разбирать так же, как мы разбирали предыдущие четыре серии, пятую не получится просто потому, что там ничего не происходит фактически.
Д.Ю. Да, и слава Богу.
Клим Жуков. Там условно три смысловых блока со всём кино: один – это собственно суд, что происходит на суде, второй – это флешбэки, т.е. что происходило на самом деле внутри Чернобыльской станции, реконструкция, так сказать, а третье – это моральные терзания Легасова, Хамючихи и КГБ-шников, которые пытаются выяснить, у кого же правда, так сказать, чья же правда должна быть? Потому что любому свободному человеку понятно, что правда-то у всех своя, и у всех правда, а какой-то истины, оказывается, вообще не существует, потому что абсолютно понятно, что если бы победили бы КГБ-шники, они бы сейчас всем навязали бы свою правду, но т.к. победили друзья Крейга Мазина, правда будет у нас вот такая.
Д.Ю. Когда-то дети задавали мне глупые вопросы, а я, как обычно, давал детям умные ответы, пояснив, что правда – это то, что выгодно мне, не имея в виду себя, как ты понимаешь, а вот типичный пример: что мне выгодно, то я и буду пропихивать как… Дети пришли в неистовство, как ты понимаешь: это какое паскудство! Я, кстати, недавно – извините, отвлекусь – услышал новое о своём моральном облике: «Как можно слушать такую тварь (это я), которой нравятся худ. фильмы «Плохой Санта 1 и 2»?»
Клим Жуков. О, и мне нравятся.
Д.Ю. Был озадачен. А как можно слушать такую тварь, которой они не нравятся? Ой, дебилы.
Клим Жуков. Хорошие же фильмы, очень.
Д.Ю. «А ещё сказал, что я хочу взорвать «Крошку Картошку». А нах… её взрывать – она же вкусная?»
Клим Жуков. Словом, фильм: поэтому так, наверное, только общими мазками, потому что, да, там, конечно, массе технической информации, которую я, как неспециалист, комментировать просто не могу, потому что я сейчас что-нибудь прокомментирую, выяснится, что неправильно…
Д.Ю. А и не надо.
Клим Жуков. Ну мы что-нибудь там, конечно, резюмируем, исходя из того, что общедоступные всеми подтверждённые данные есть некоторые, которые я освоил, их можно будет озвучить, наверное. И вот нам показывают теперь аварию постепенно, так сказать, в более подробном замедленном ключе – как там, значит, все ходят, чем заняты, ну а когда кончается флешбэк, показывают, как Ульяна Хамюк общается с товарищем Легасовым, или просто с Валерием. А, там же иногда научились к четвёртой серии говорить слово «Валера» неожиданно, вместо «Валерий» научились говорить «Валера» - было очень трогательно. «Валера, это что у тебя на лице - улыбка?» Потому что советский учёный не может улыбаться, тем более академик, он же, считай, пробрался на такие командные высоты, где он должен постоянно врать, стучать на коллег, сажать, видимо, всех.
Д.Ю. Как говорил, обращаясь к Сильвестру Сталлоне, советский майор, забыл фамилию – на букву «П»: «Зовиетский зволочь».
Клим Жуков. Да, так вот, Хамючиха общается с Валерием Легасовым и говорит, что он должен наконец на суде сказать ПРАВДУ…
Д.Ю. А про что там правда, вот как ты считаешь?
Клим Жуков. …таким образом являя яркий парафраз с первой серией, где был задан вопрос: какова цена лжи? А теперь, значит, правда – какова цена правды? А как? Если кто-то хочет узнать, что говорил Легасов – повторюсь, это никакая не загадка: во-первых, есть его доклад в МАГАТЭ, он расшифрован в текстовом виде, опубликован в т.ч. на русском языке, в Сети имеется.
Д.Ю. Тут – извините, перебью – у меня сразу вопрос: вот с тех пор, как был опубликован доклад Легасова в МАГАТЭ, всплыли какие-то свежие обстоятельства – была ли это ложь, в рамках которой СССР и кровавые «совки» пытались скрыть содеянное ими против своего народа и всего человечества? Было что-то вскрыто, нет?
Клим Жуков. Дело в том, что все последующие исследования приводили только к неким косметическим правкам, т.е. выяснялось, что там было, условно, не 500 Зивертов, а 520 Зивертов, или там 480 – ну это я условно говорю, и на самом деле стержни вызвали неуправляемую реакцию, войдя, там, не на 15 см, а на 25, т.е. суть не поменялась совершенно. Другое дело, что есть…
Д.Ю. Уточнили некие технические аспекты, да?
Клим Жуков. Так точно. Я так подозреваю, что их ещё и ещё будут уточнять, потому что богатейший материал для внимательного исследователя, там по этому поводу диссертации уже по всему миру настрочены целые.
Д.Ю. Ну т.е. по всему миру строчильщикам диссертаций достаточно изложенного, и они его за ложь не считают?
Клим Жуков. Нет. Самое главное, что мне очень интересно: вот особо одарённым гражданам, которые снимали этот фильм, писали для него сценарий, а теперь тем, которые восхищаются – они, в принципе, как себе это представляют, как можно скрыть от мирового сообщества аварию натурально планетарного масштаба, которая высралась в окружающую среду таким количеством яда фактически, что его зафиксировали в Европе, в Америке, сфотографировали со спутников? Это только идиот попытается такое скрыть, у нас, как это ни странно, Советским Союзом идиоты не руководили. Вот в 1986 году уже предатели руководили местами, но и они идиотами не были, ни в коем случае, я не склонен считать Яковлева или Горбачёва идиотами, это было бы неправильно.
Д.Ю. Желающим считать их идиотами могу только посоветовать пробиться по карьерной лестнице до таких высот. Заверяю, там интеллект нужен очень и очень суровый, не совсем тот, что у академика, так сказать, не та разновидность, но это вовсе не дураки.
Клим Жуков. Абсолютно согласен. Т.е. скрыть это невозможно, а значит, нужно говорить всё, как есть. Естественно, что есть некоторые подробности, конкретно относящиеся к конструкции реактора, к управляющим органам схемам станции, которые просто представляют военную тайну, и естественно, такого никто не открывал – как так?
Д.Ю. Вот я, например, был в знойной Исландии – там у них их эти термоэлектростанции, геотермальные, где в землю качают воду, там горячо под землёй, близко к вулкану, она в пар, вырывается обратно. Они никому не объясняют, как это работает – не надо, потому что это наше.
Клим Жуков. Зачем это вам знать?
Д.Ю. Да, вот построили три алюминиевых завода, и американцы туда руду, или как она там называется, я не знаю…
Клим Жуков. Бокситы.
Д.Ю. Да, везут туда пароходами, там плавят и везут пароходами обратно, а из-за того, что электричество адски дешёвое в Исландии, вот, деньги с этого получаются.
Клим Жуков. Ну собственно, алюминий – это овеществлённое электричество по факту, там самое главное – электричество.
Д.Ю. Да, все себя прекрасно чувствуют, и никто никому, повторюсь, ничего не рассказывает.
Клим Жуков. На саму станцию, вполне естественно, иностранцев не пускали по одной простой причине – что достаточно посмотреть на карту, теперь она не секретная, к сожалению, распределения стратегических военных объектов – рядом была РЛС, которая питалась электричеством от Чернобыльской АЭС. Это РЛС стратегического масштаба, которая мониторила горизонт на пол земного шара, условно говоря, поэтому, естественно, туда никого пускать нельзя. Там собственные-то граждане, между прочим, так просто не шлялись, хотя вроде бы граждане одной страны и имеем право ходить, где угодно, но там могут ходить только граждане со специальными корочками, у которых допуски есть.
Д.Ю. Военный объект. У нас их несколько было, кстати – в Печоре стояла, в Скрунде в Латвии, в Красноярске. Ну в Скрунде сразу, как только демократия, её взорвали нахер, в Красноярске Горбачёв взорвал…
Клим Жуков. Подразобрал, да.
Д.Ю. Да, подразобрал, блин, нормально. Ну сейчас вроде научились там какие-то – Воронеж и прочие, которые электричества жрут меньше, а так это конструкция, по-моему, 70 метров в высоту, там излучатель, приёмная эта самая… - крайне серьёзное сооружение, там одно только снабжение водой, которая охлаждает наши мега-компьютеры, и прочее. Крайне серьёзное!
Клим Жуков. Вот, поэтому туда никого было пускать нельзя.
Д.Ю. На Балхаше ещё была.
Клим Жуков. Да. И естественно, мы же все отлично понимаем, что любой американский журналист, приехавший к такому объекту, это был бы сотрудник ЦРУ, обязательно, поэтому, конечно, их не пускали. Но самое главное, что в МАГАТЭ, это такая специальная организация, которая профессионально занимается регулированием атомной энергетики, тоже сидят не законченные идиоты, а люди, которые что-то понимают, и я так подозреваю, неплохо понимают. И уж когда приехал академик Легасов к ним с докладом, естественно, туда прислали тех людей, которые ещё лучше, максимально хорошо понимают из всех, что он им сейчас расскажет. И то, что это не вызвало миллиарда отповедей…
Д.Ю. «Ах вы, суки, утаиваете!», да?
Клим Жуков. …то, значит, всем эта информация показалась вполне научно обоснованной. И если что, потом это в общих словах, т.е. то, что может прочитать просто нормальный человек, а не физик – извините, товарищи физики, я вас совсем нормальными не могу, как гуманитарий, считать, вот – это всё было изложено в журнале «Коммунист».
Д.Ю. Я забегу немножко вперёд: т.е. позиция Мазина описывается известным стишком-пирожком: «Ты рассказал мне просто правду, а я ужасную хочу, такую, чтобы обосраться, завыть, забиться, захрипеть». Ну, такого там, извините, нет, а гражданин Мазин продолжает настаивать на том, что оно есть. Есть какая-то правда…
Клим Жуков. Особая правда.
Д.Ю. Да, особая.
Клим Жуков. Да, так вот, журнал «Коммунист» - пожалуйста, там изложено всё, т.е. это как раз по-русски, то, что любой гражданин СССР в любую секунду мог прочитать, причём это не через 20 лет было изложено, а через год, когда всё достаточным образом исследовали. Потом, когда Легасов умер, часть его… ну, обобщённая, скажем так, выжимка его воспоминаний была изложена в газете «Правда», которая тоже, мягко говоря, не очень секретная. А потом, когда расшифровали и кругом выложили его кассеты, оказалось, что и в кассетах ровно то же самое, только, может быть, менее причёсано, потому что, судя по всему, Легасов не очень хорошо умел говорить, не оратор, скажем так, тем более же для себя записывалось – куча междометий, пеков-меков, и проч. Но суть там ровно та же самая, просто она развёрнута на вот такой вот объём. Т.е. мы имеем независимые источники, каждый из которых полностью бьётся с двумя другими и ещё ко всему прочему проверен заграничными коллегами и принят научным сообществом – это называется научная апробация. Он апробирован и принят, поэтому ничего сверхъестественного, такого, «чтобы обосраться, завыть, забиться, захрипеть», почему-то там не произошло.
Д.Ю. Но Мазину виднее и дуракам, которые разделяют эту точку зрения Мазина, им тоже виднее, как ты понимаешь.
Клим Жуков. Да, так вот, оказывается, что, поехав в Вену и выступив перед мировым сообществом в МАГАТЭ, Легасов соврал, и Хамюк ему говорит: «Тебе на суде надо обязательно сказать правду, потому что там будет куча наблюдателей из разных министерств, ведомств, и всех не задушишь, все услышат, среагируют». А реакция там, собственно говоря, одна – сейчас не помню, это прямым текстом было сказано в этот раз или нет, но вообще-то по фильму это прослеживается – что реакторы РБМК, реактор большой мощности канальный, это смертельно опасная бомба, которую вообще эксплуатировать нельзя, а т.к. их уже много, нужно немедленно все того…
Д.Ю. Закрыть, да.
Клим Жуков. Закрыть, по всей стране, и тем более ни в коему случае не продавать никому, потому что ещё и там что-нибудь жвахнет обязательно. Легасов мнётся, говорит: «Как же так? Я же перед всеми-то уже выступил, все же меня уже слышали, а что теперь я скажу? И самое главное, что это ничего не изменит». Хамюк говорит: «Нет-нет-нет, это как раз изменит, мы не должны больше скрывать ничего». Т.е. нужно было сказать: «Ты всё равно дозу радиации схватил и скоро умрёшь, какая тебе разница?» Как в фильме «Ломая плохо», он же «Ломать кровать», Джесси Пинкман, когда они попали в плен к сумасшедшему бандиту Туко, он говорит: «Ну тебе же всё равно помирать, у тебя же рак в последней стадии, напрыгни на него».
Тут, конечно, нужно сразу оговориться: товарища Легасова на суде не было, точно так же, как там не было заместителя председателя Совмина СССР Бориса Евдокимовича Щербины.
Д.Ю. Это ещё одно свидетельство документальности происходящего.
Клим Жуков. Да, и полного уважения к происходящему.
Д.Ю. Глубокого уважения, да-да.
Клим Жуков. Дело в том, что не очень понятно, а что бы они там стали делать, потому что они свидетелями преступления не являются…
Д.Ю. Для дураков коротко: произошедшее может быть преступлением, не аварией… может быть аварией, а может быть и преступлением, в рамках которого некто (или группа «нектов») совершил действия, приведшие к катастрофе. Академик Легасов никакого участия в этом не принимал. Борис Щербина вообще…
Клим Жуков. В Оренбурге сидел в это время.
Д.Ю. Да, в Оренбурге сидел. Поэтому следствие проводится по непосредственным участникам…
Клим Жуков. Фигурантам.
Д.Ю. …кто за какие ручки дёргал, кто где сидел, кто что говорил, кто как глазами вращал.
Клим Жуков. Какие мотивы имел.
Д.Ю. Да, когда Хамюк бегала вот с такой стопкой тетрадей и говорила: «Тут всё до секунды у меня расписано» - что у тебя до секунды расписано? Кто там секунды помнит? Во-первых, никто и на часы-то толком не смотрит. Уж если там жахнуло – да, могут посмотреть на часы. Помнят, когда на смену заступили, когда там сигнал какой поступил, а если попёрло что-то нештатное, ты там в другое место смотреть будешь. Есть самописцы, которые всё зафиксировали, самописцы, результаты которых доступны следствию, не дурацкие тетради этого Хамюка с её там самодельными допросами, а действительные факты, есть участники, которых допрашивает следствие, проводятся различные мероприятия, в т.ч. в комплекте с КГБ, не самые тупые люди этим занимаются. Ну вот, следствие – а причём тут Легасов? Легасова можно допросить, как свидетеля – типа, вот ты прибыл на место и что увидел? Разваленную крышу, взорванный энергоблок, это валяется тут, это там - так это уже катастрофа, это уже результат, а преступление совершалось не там, а вот тут.
Клим Жуков. Так Легасов мог выступить только как эксперт, а учитывая, что он уже всё, что можно было написать, уже написал на бумаге, так зачем ты там, спрашивается, нужен?
Д.Ю. Да. При этом я очень сильно сомневаюсь, что… ну т.е. я в следствии участия не принимал, лично я ничего не слышал, что там было какое-то вредительство, умышленный террористический акт или ещё чего-то.
Клим Жуков. Признали халатность.
Д.Ю. Так точно, да.
Клим Жуков. Неправомочные действия на взрывоопасном объекте, что, кстати, Дятлов оспаривал до конца жизни.
Д.Ю. Молодец. Ну да, там мало что остаётся. Объект взрывоопасный, вы сделали что-то не то – вот оно жахнуло. И что?
Клим Жуков. Дятлов до конца жизни доказывал, что, во-первых, объект не взрывоопасный, потому что они поступали работать не на пороховой завод, условно говоря, а на АЭС.
Д.Ю. О как!
Клим Жуков. Вот. Он не взрывоопасный, там просто ядерный реактор, он не взрывоопасный…
Д.Ю. Как-то даже удивительно…
Клим Жуков. …в штатном режиме он не может взорваться.
Д.Ю. Ну это понятно. А если воду перекрыть и разогреть его как следует, что будет? А потом воду включить и что будет, блин?
Клим Жуков. Ну как, это же всё равно в любом случае его назначение не взрываться. Если порох ты делаешь, то у пороха назначение взрываться, это взрывоопасный объект, я не знаю, там, нефтеперерабатывающий завод тоже взрывоопасный, потому что пары бензина там могут жвахнуть, это все знают. А это в нормальной ситуации жвахнуть не может, у него назначение другое, поэтому он не взрывоопасный.
Д.Ю. В нормальной ситуации – да, а в ненормальной ситуации, которую вы устроили, по всей видимости…
Клим Жуков. Нет, ну это же, опять же, вы устроили, а объект-то сам не взрывоопасный, это неправомочно – применять так, поэтому он до конца жизни говорил, что это не взрывоопасный объект, вот посмотрите документы, в документах написано, что это объект такой, такой и такой, ГОСТ есть, а в ГОСТе он не взрывоопасный.
Д.Ю. Это правильно, да, но тем не менее оно взорвалось.
Клим Жуков. Ну в законе-то – оно же по закону, а по закону он не взрывоопасный.
Д.Ю. Ну он себя защищает.
Клим Жуков. Естественно.
Д.Ю. Это нормально, у каждого своя правда. Правда – это то, что выгодно Дятлову.
Клим Жуков. Да, ну и причём Дятлов до конца жизни говорил, что они делали всё правильно, по регламенту, потому что у них была задача спущена, которую они выполняли, всё. Ну единственно, конечно, он даже до МАГАТЭ с этим добрался, потому что его через 4 года выпустили из тюрьмы, ему «десятку» прописали и через 4 года выпустили. Он добрался до МАГАТЭ и даже в МАГАТЭ его не оправдали – вот какая фигня.
Д.Ю. И там правда Дятлова не победила?
Клим Жуков. Не победила. Но он оказался упёртый и до конца жизни бегал с этим доказательством, потом от нервов у него случился инфаркт, и он не пережил его уже, в 64 года. Жалко – попал, прямо скажем…
Д.Ю. Ну, возможно, дядька действительно совершенно откровенно себя виноватым не считал, такое тоже бывает.
Клим Жуков. Такое бывает. Да, ну так, собственно, кроме Хамюк с Легасовым разговаривают представители известной конторы – Комитета государственной безпеки.
Д.Ю. На фоне Ивана Грозного, убивающего своего сына.
Клим Жуков. Его там… О да, ну конечно, это, естественно, та самая картина, которая должна висеть в Кремле.
Д.Ю. … такими жуткими мазками какими-то нарисовано – что за херня?
Клим Жуков. А это же на плоттере распечатано, а т.к. она жутко кадрирована, просто жутко кадрирована, там от неё треть, наверное, центральная осталась, там, наверное, всё расплылось как-то.
Д.Ю. А в чём смысл повешения данной картины? Т.е. вот я не эту картину, вот я не искусствовед, ничего, т.е. я вот, глядя на эту картину и безумное лицо Ивана Грозного, у меня складывается впечатление, что случилось что-то страшное, непоправимое, и вообще он, как отец, неправ. Вот жуть какая-то вообще, безумен абсолютно. Не так, что забил кол – ха! Вот как надо-то, ёлы-палы! Там же совершенно про другое, на кой чёрт её вешать?
Клим Жуков. Как «на кой чёрт»?
Д.Ю. Ну я это, здравым рассудком, с точки зрения Мазина, понятно, там ещё какой-нибудь Пётр Первый, разрывающий… душащий сына подушкой, должен на противоположной стороне висеть.
Клим Жуков. К сожалению, Репин такой картины не нарисовал.
Д.Ю. А жаль!
Клим Жуков. А жаль, нужно было самим нарисовать, такую же красивую. Этого быть не может вообще, в принципе, потому что в Кремле – ну допустим, это Кремль – в Кремле не могло висеть портрета никакого царя, потому что они все, с точки зрения коммунистов были эксплуататоры, даже хорошие, типа Ивана Грозного или Петра Первого, равняться на них как-то почему-то не предлагали при помощи развешивания такого рода картин в публичных коридорах Кремля. Это было идеологически недостоверно совершенно, т.е. так делать никто бы не стал. Ленина могли повесить во всех вариантах.
Д.Ю. Ну он везде и висел – сидящий за столом и что-то пишущий, не знаю, Налбандян какой-нибудь нарисовал. Это было везде, да.
Клим Жуков. Общающийся, там, с ходоками, я не знаю, на броневике.
Д.Ю. С белыми ходоками, блин.
Клим Жуков. Нет, с белыми он по-другому общался, даже ходоками – выводил мразей на чистую воду всех!
Д.Ю. Ну т.е. Ленин – это норма, ну в силовых ведомствах…
Клим Жуков. Дзержинский.
Д.Ю. Феликс Эдмундович, да, и вместе с ним Ленин – всё.
Клим Жуков. Сталина к тому времени уже нельзя было вешать нигде, его везде поснимали.
Д.Ю. Фи, я вообще не представляю, как можно было повесить картину какого-нибудь царя! В башке не укладывается.
Клим Жуков. Никак, это, повторюсь, даже Горбачёв с Яковлевым это не могли отчебучить, просто никак – их бы не поняли.
Д.Ю. Ну это сейчас вот, например, можно построить гостиницу «Маршал», повесить внутри портрет Маннергейма.
Клим Жуков. Дрочить на него вприсядку.
Д.Ю. Дрочить на него, да, всем там коллективом, видимо, этого отеля.
Клим Жуков. Это тимбилдинг.
Д.Ю. Да-да. В городе Ленинграде, он же Санкт-Петербург, где этот Маннергейм замыкал блокаду с севера, где заморили почти миллион человек, мирных только.
Клим Жуков. Половина считается чётко на совести Маннергейма.
Д.Ю. Конечно, да, но есть теперь в городе Санкт-Петербурге люди, которые будут называть в его честь заведения, вешать портреты и кричать: «Это моя частная территория, здесь может висеть».
Клим Жуков. Я бы максимум построил бы общественный туалет и называл бы его «Маршал» - вот это максимум, на что бы я расщедрился.
Д.Ю. С гвардейскими дырками, да.
Клим Жуков. Особыми.
Д.Ю. А там портреты внизу чтобы были. Блин, идиоты! Да, отвлеклись на портрет царя.
Клим Жуков. Да-да-да, так вот, Мазин-то, естественно, пытается нам показать, что кремлёвская власть – это Иван Грозный, который убивает своего сына, т.е. свой народ. Вот, собственно, и всё. Какие ещё могут быть в этом сверхтонком философском произведении скрытые смыслы? По-моему, только такие, так ровно за одним слоем повествования второй вот такой, его там даже не сильно прячут. Даже нет, отставить – вообще не прячут.
Д.Ю. За одним слоем говна другой слой говна.
Клим Жуков. Точно. Я в таком разрезе об этом ещё не думал, товарищ.
Д.Ю. Да, товарищ!
Клим Жуков. Словом, КГБ предлагает Легасову сесть в машину, немножко поговорить, и ему там, видимо, зам. председателя КГБ сообщает, помахивая в воздухе дружелюбно текстом доклада в МАГАТЭ: «У вас большое государственное дарование». «Это что – врать?» - спрашивает Легасов. Он говорит: «Нет, смотреть вперёд» - типа того, я сейчас не помню точно цитату, но вот она такой смысл имеет. Уфффф! КГБ был первым не заинтересован в том, чтобы Легасов где-то врал. Если бы он принялся врать в Вене, он бы таким образом просто подставил бы руководство своё, просто подставил, в т.ч. и КГБ, который принимал активнейшее участие в ликвидации последствий. А этого делать нельзя ни в коем случае, потому что как только ты соврёшь, ну это всё, потому что как только вскроется правда…
Д.Ю. А она вскроется.
Клим Жуков. …а она при событиях такого масштаба вскроется неизбежно, ну просто потому что ты представил цифры, их посчитают, скажут: «Вот тут и тут неправильные цифры, что вы имели в виду?» Пересчитают по формуле, скажут: «А цифры должны быть вот такие, из них вот такое следствие, а значит, вот весь ваш доклад – это враньё», после чего это будет немедленно опубликовано, растрезвонено по всему миру, и пальцем с грязным ногтём будут показывать: «Вот, смотрите, «совки»-то какие!»
Д.Ю. Злонравия достойные плоды.
Клим Жуков. Вот, поэтому врать нельзя ни в коем случае в таких делах, поэтому, естественно, КГБ-шник не мог бы ему говорить: «Как ты замечательно врал». Если бы он врал, ему бы сказали прямо там же в Вене: «Товарищ Легасов, завтра выступите с опровержением, где расскажете всё, как вот вы написали вот здесь, или можете домой не приходить». Естественно, Легасов не мог выступить в Вене, не утвердив текст своего доклада, который утверждался, во-первых, это же не один он писал этот доклад, это же результат работы целой комиссии. Естественно, это всё проверялось, т.е. каждый специалист, который принимал участие, он свой участок проверял, правильно ли его поняли вообще, правильно ли сделали выводы, как это положено в серьёзной научной работе, а это именно она и есть – серьёзная научная работа. С ней потом работали рецензенты, как правило, это бывает «чёрный» рецензент, который получает текст без названия и без автора. Т.е. в общем, понятно, о чём речь, и понятно, кто это писал, в данном-то случае конкретно, но какой конкретно отрывок кто писал именно, ты не знаешь и проверяешь его вчёрную. Соответственно, проверяемые не знают, кто это проверяет, и поэтому никакое давление своим авторитетом оказать не в состоянии. И только потом на выходе получается сводный текст, который утверждается на самом высоком уровне, и потом уже спикер, в данном случае Легасов, едет куда-то выступать. Повторюсь, при таком подходе заниматься публичным враньём на весь мир, даже в каких-то маленьких деталях, нельзя категорически. Этого обычно никто и не делает.
Д.Ю. Я бы ещё добавил, что в первую очередь это интересует их самих…
Клим Жуков. Естественно.
Д.Ю. …потому что 16 реакторов, как сказала эта дура Хамюк, их 16, и, в общем-то, в остальные надо, установив причину происшедшего, ввести некие доработки, изменения, чтобы подобное больше не повторилось. Я уже не помню, я в начале, по-моему, говорил: вот мы ездили на Сосновоборскую АЭС…
Клим Жуков. Говорил.
Д.Ю. …да, где главный инженер сказал, что дорабатывать начали сразу, другое дело, что это происходит постепенно и заняло 6 лет, но, в общем-то, вот. Вот медленно заходили эти стрежни, и им вода мешала – всё, воду убрали, и стержни 14 метров пролетают за 2 секунды в настоящий момент, а стержней стало вдвое больше, грубо говоря. Самим не надо, что ли? Надо! Надо предотвратить это. А из этого бреда получается, что… я, возможно, забегу немного вперёд, но вот у меня создалось впечатление, что есть коммунистическое правительство, есть министерства какие-то, которые под руководством коммунистического правительства работают, а есть ещё КГБ, который вообще некому не подчиняется, занят какой-то хернёй, никому ничего делать не даёт, и он абсолютно бесконтрольный, только ходит через линзы +25 ухмыляется. «Реакторы улучшать не дадим, исправлять ничего не надо, здесь хорошо ты соврал, тут ещё чего-то…» - что это за бред вообще? Это кто такие, хотелось бы узнать?
Клим Жуков. Да, кстати, кто это такие? Они, такое впечатление, что какие-то марсиане.
Д.Ю. Да, принимают тут решения, управляют всем. Вы кто? Ваша задача – держать и не пущать, вот это ваша задача.
Клим Жуков. Ну чем они и были заняты в основном.
Д.Ю. Чем и были заняты, да. А ядерная энергетика – это не совсем про это.
Клим Жуков. Не, ну как – я говорю: они в кино выглядят натурально, как марсиане, которые захватили власть, и вот вы там что-то копошитесь, а тут приходит КГБ-шник и говорит: «Ха-ха-ха, будем делать не так! А как – сейчас я вам объясню, как». Даже не так: не «объясню» – «расскажу, что вы будут делать, а объяснения вам не нужны, вы просто делайте». Где-нибудь, может, у них там в Америке ЦРУ так работает или ФБР, я уж не знаю?
Д.Ю. Надгосударственная надстройка какая-то, которая там крутит всеми, как хочет.
Клим Жуков. И никто их не контролирует вообще.
Д.Ю. Да, а зам. премьер-министра, обосравшись, стоит и не знает вообще, что сделать, что говорить, что не говорить. Идиоты!
Клим Жуков. Вот. И что от Легасова-то просят – чтобы он то же самое, что соврал в МАГАТЭ, соврал и на суде, и тогда будут ему премии, дачи, машины…
Д.Ю. «А за это, друг мой пьяный, - говорил он Епифану, - будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин». (с)
Клим Жуков. Вот, ему то же самое практически предлагают, и тут-то прямо видно по перекошенному лицу профессора Мориарти, что так его допёк этот чёртов КГБ-шник, что вот он не хотел послушаться Хамюк, а послушается – вот так вот! – и разрежет всю правду-матку, которая вообще есть.
Д.Ю. Правду по матке.
Клим Жуков. Правду по матке разрежет. Наступает, собственно, суд. Приходит Щербина…
Д.Ю. Которого там не было, напоминаю!
Клим Жуков. …которого там не было, и эта Щербина – повторяю, по профессии он нефтяник, по занимаемой должности – зам председателя Совмина, т.е. вице-премьер, по-современному. И эта Щербина приволакивает с собой макет Чернобыльской станции в разрезе, собранный из кубиков лего фактически, и начинает всем объяснять, что там произошло. Ему заняться больше вообще нечем, вице-премьеру-то?
Д.Ю. Я бы понял, если бы это был Евгений Чичваркин – это его стиль: графики из шерстяных ниточек приклеивали – это да. Вот это…
Клим Жуков. Приволокли, значит, на каталке пополам разрубленную Чернобыльскую станцию, и он там давай, тыкая пальчиком, показывать, что отсюда вода течёт, а втекает, кстати, вот сюда, тут выход, тут вход – видите, написано «Выход», «Вход», «Выход», «Вход».
Д.Ю. Странно, что она там не текла.
Клим Жуков. Тут, значит, реактор греет. Оп-оп-оп, неправильное решение – всё взорвалось. Я всё правильно сказал? После чего на тележке уволакивают эту самую станцию в разрезе. Ну это, конечно, понятно, что первый момент суда киношного показан для дебильных американских школьников и жертв ЕГЭ, которые без презентации в принципе ничего понять не могут. Учитывая, что это был суд, на котором судили физиков-ядерщиков в присутствии других физиков-ядерщиков, там никому ничего объяснять на модели из кубиков было не надо. Ну это же чушь собачья, там мало того, что все были с высшим образованием, я подозреваю, там даже кандидатов наук, скорее всего, не было – одни доктора, т.е. люди, мягко говоря, в теме. Что ты им там из кубиков-то сложил? Что за херня?
Д.Ю. Ну, американец, ладно.
Клим Жуков. Да-да. Тут же заседают, естественно, обвиняемые: Дятлов, главный инженер, Брюханов, ну и там некоторые другие товарищи, которые были под судом. Ну главные, конечно, Брюханов и Дятлов. И тут, конечно, опять флешбэк – показывают нам ещё здорового черноволосого, усатого Дятлова, который собирается проводить эксперимент по выбегу ротора турбины, который, оказывается, четыре раза не получился, вот на пятый собрались делать. Я, кстати, не знаю, так ли это было. Ну кто не в курсе: водо-графитовая атомная станция должна иметь постоянный приток воды, которую должны качать насосы, и если вдруг энергоснабжение по какой-то причине отрубится, эти насосы тоже, естественно, отрубятся, поэтому нужно, чтобы их заново запустили, для чего нужна электроэнергия, для чего нужны здоровенные, там, то ли пять, то ли шесть, я уже не помню, дизель-генераторов запасных…
Д.Ю. Резервные источники.
Клим Жуков. …да, которые включатся и дадут ток, но пройдёт то ли секунда, то ли три, пока они разгонятся до нужных оборотов, чтобы правильно крутить турбину и выдавать нужное напряжение для насосов. Поэтому для безопасности придумали, что когда вдруг всё обесточится, вдруг такое случится, реактор вырубится, вдруг, опять же, тока больше нет, но турбина-то крутится по-прежнему по инерции. Нельзя ли сделать так, чтобы вот этот выбег ротора турбины без участия реактора сам вырабатывал электроэнергию нужное время, чтобы парировать вот ту самую временную лакуну, которая существует до запуска резервных дизель-генераторов на полную мощность, для чего, естественно, нужно было реактор-то заглушить и посмотреть, что будет. Вот это испытание Дятлов, как старший на объекте, ночью с 25-го на 26-е должен был провести. Как он его проводит – это же просто блеск! Вот я говорю, что, в общем-то, ошибавшегося, во многом, возможно, неприятного человека, но это реальный человек, повторюсь, его просто, такое впечатление, что в бочку с говном макнули, потому что он там показан ещё хуже, чем в первой серии, там вообще законченная сволочь! Даже не знаю, это не дегенерат, как назвать-то? Блин, ну какой-то болезненный мизантроп, который общаться элементарно с людьми не может, потому что первое, что он говорит своим этим самым подчинённым: «Давайте работайте». Утыкается в журнал, что-то он там пишет, поднимает глаза и говорит: «Ну что, всё готово?» «Нет, ещё не всё готово,» - отвечают ему подчинённые. Он говорит: «Да любой другой человек уже десять раз бы всё сделал! Так, я пошёл, ты, когда эти бабы закончат, скажи мне».
Д.Ю. Рабочая обстановка.
Клим Жуков. Шикарная рабочая обстановка, блин! Эти люди – они же не асфальт грузят лопатами, это интеллигенция в хорошем смысле слова, техническая, очень образованная и, естественно, со вполне конкретным образом мышления, стилем общения и просто моральными устоями. Эти люди все выросли на Стругацких, на Иване Ефремове, на русском театре, на русской литературе, они очень образованные просто, они не могут разговаривать, как гопники из подворотни. Это вот такое впечатление, что это какой-то такой творческий коллектив, который заседал в танке «Шерман» в фильме «Ярость», там, где они пинали друг друга ногами по роже, матерились безостановочно – не, ну это танкисты, я могу поверить, их вот только что чуть не убили, и нужно срочно запускать танк. Советские танкисты, я уверен, так бы себя не вели, но американские – возможно, я не очень разбираюсь в американских танкистах с точки зрения этнографии и антропологии. Но на советской атомной станции вот эти вот кандидаты наук и доктора наук так не разговаривают, никогда вообще, тем более, что они же там годами вместе, годами занимаются очень важным и нужным делом, там общаются с практической наукой буквально вручную, в общем, многие от этого просто в восторге, получают неплохие деньги – и вот: «Когда эти бабы закончат…» Если бы настоящий начальник смены бы такое сказанул вслух, завтра на него бы написали кляузы все, кто присутствует.
Д.Ю. Это не кляузы. Что ты себе позволяешь?
Клим Жуков. Директору просто написали бы: «Уймите вашего человека».
Д.Ю. Своему псу намордник накиньте. Что ты себе позволяешь вообще? Ты кто тут, хотелось бы узнать? Это не считая там всякого воспитания, этики и проч. Что ты себе позволяешь?
Клим Жуков. Не, ну это же не хозяин этим людям.
Д.Ю. Так точно.
Клим Жуков. В СССР не было… Он им даже сделать ничего не мог, по большому счёту, он мог написать негодную аттестацию – это, по-моему, самое страшное, что он мог сделать, которую потом можно было в профсоюзе 25 раз оспорить, и если бы выяснилось, что он написал её по злому умыслу с корыстными целями…
Д.Ю. Ещё бы ему влетело.
Клим Жуков. Вот, и влетело бы ему в обраточку, причём гораздо сильнее. Он им даже не работодатель, он их просто старший коллега, всё, и он общаться с ними должен соответственным образом. И я вас уверяю, почитайте самого Дятлова, там просто видно образ мыслей человека и то, как он разговаривает, потому что оно обычно на письме очень сильно отражается – интеллектуальный уровень, словарный запас, стиль общения. Да, человек резкий был, безусловно, но резкости он, я уверен, высказывал немножко не так.
Д.Ю. И не в таких обстоятельствах.
Клим Жуков. Потом, опять же, этот вот заход от Крейга Мазина офигенный: «Вы там всё уже сделали? Любые люди бы уже десять раз бы сделали» - как, прошу прощения? Они что, повторяюсь, лопатами асфальт кидают? Т.е. лопатами асфальт – здесь понятно, как: ты быстрее кидаешь, и у тебя процесс быстрее идёт, ещё быстрее кидаешь – ещё быстрее процесс идёт. Но у тебя же есть сложнейший механизм со штатным обслуживанием, у него есть там, я не знаю, сервомоторы, которые у тебя быстрее или медленнее опускать какие-то элементы конструкции или поднимать не могут, вот просто нажал на кнопку и сидишь ждёшь, пока это закончится. Если ты будешь на него орать, моторчик быстрее не заработает, это точно, моторчик по-другому думает, не так, как вы. Он вообще никак не думает, у него ток поступил – он заработал, собственно, всё. Потом этот мрачный хмырь ушёл, оставил своих подчинённых заниматься.
Дальше Легасов выступает в суде и устраивает «зовиетскую презентацию»…
Д.Ю. «Зовиетский зволочь»!
Клим Жуков. «Зовиетский зволочь» устраивает «зовиетский презентацию». В зал суда приволакивают какой-то двухкамерный стеллаж и кучу пластмассовых табличек – красных и синих, на синих написано хорошее, на красных – плохое, и на этих полочках начинает их расставлять. На каждой табличке написано максимум одно слово, чтобы ни в коем случае тупорылые советские судьи не запутались.
Д.Ю. Я бы побоялся в СССР на красном писать плохие.
Клим Жуков. Вот и мне так кажется, там наоборот должно было быть.
Д.Ю. Я тебе больше скажу – не то, чтобы побоялся, мне бы в голову не пришло, что цвет нашего знамени обозначает что-то плохое.
Клим Жуков. Это же опять же американская фишка, потому что всегда раньше и в русской императорской армии в штабу то же самое было – враг всегда рисовался красным, это цвет опасности, а свои там зелёным, синим – как получится. Жёлтым, если это испанцы, например… Австрийцы жёлтые были, австрийцы! Вот такие были цвета приняты. У «штатников» то же самое – у них там с какого-то 18 века секретная карта в штабу рисуется, всегда враг рисуется красным, это опасность.
Д.Ю. Red Alert.
Клим Жуков. Да, и ещё коммунистов не было, а уже рисовали врага красным, поэтому и тут тоже, конечно, синее – спокойненький цвет, красный – агрессивный цвет, поэтому тут есть про плохое, про хорошее. И вот, значит Легасов начинает расставлять таблички: хорошее, то, что ведёт к умиротворению реактора – такое, то, что ведёт к его повышению реактивности и вразнос идёт – вот это вот. И это всё расставляется, расставляется, расставляется, он всё это комментирует безостановочно. Уффф! Я, конечно, когда это посмотрел – господи, вот куда всё-таки образование-то катится, а? Ну как это так? Если бы такой фильм, например, снимали году… ну не такой, аналогичный, году как раз вот в 1986-ом, в СССР, никому бы в голову не пришло делать эту долбаную презентацию, вообще, человек бы просто стоял и рассказывал. Возможно, это режиссёр драматически обыграл бы теми же самыми флешбэками, но эта вот пластмассовая презентация: одно слово, не больше, потому что человек больше одного слова не воспримет – вот куда это всё катится, я не знаю? Мне так печально!
Д.Ю. Угу, уже прикатилось.
Клим Жуков. Да нет, ещё катится всё-таки, скоро там уже будут не слова писать, а картинку рисовать: смотрите, атомная станция – такой бдыщь! Ещё потом можно было на магнитиках на доску приклеивать, это даже, по-моему, ужаснее бы выглядело, чем с этими табличками. Да, и таблички-то большие, чтобы все видели. Ох, сила! Это значит, что Легасов где-то заказал пластмасску разноцветную нарезать, вырезать на них буковки, покрасить их в белый цвет, чтобы видно было.
Д.Ю. Я тебе только хотел сказать, что я когда-то трудился в конторах, которые этим занимаются, это называлось у нас модельщик, не модельер – модельщик. Ну, народ там, кто делал домики всякие там, рублей по 500 в месяц зарабатывали, это дорого было вообще. Ну да хрен с ним. И что из табличек получается в итоге?
Клим Жуков. Из табличек как раз вот этот-то момент совершенно обычный, ничего нового за всё время то, что я слушаю, читаю про чернобыльскую аварию, ничего нового там не сказали: реактор тормозить – дело непростое, как выяснилось, более того, даже опасное дело, потому что это же не дизельный или там бензиновый мотор, который, наоборот, чем у него меньше оборотов, тем он всё менее и менее опасен, потому что в нём просто инерции меньше, а когда он замрёт, так и всё, это же просто мёртвая железка, в нём ничего не происходит – там ни искра не бежит, ни поршни не прыгают, соответственно, в нём уже ничего произойти не может. А с реактором так не получится, потому что внутри реактора уран и летают нейтроны взад-вперёд, сталкиваются, поэтому то, что вы его заглушили, это пока ещё ничего не значит совершенно. И вот там был предпринят ряд действий, который очень удачно лёг на конструкцию реактора. Сам по себе реактор, если всё с ним делать так штатно, он практически безопасен, да, там бывают аварии, они, причём, случались, эти аварии, без всяких вопросов, но заставить его долбануть считалось невозможным просто потому, что он что делает – он вырабатывает электричество, ну да, там, может быть, сломается что-нибудь, но чтобы он взорвался, это считалось просто невозможным при штатном обслуживании. Соответственно, все защитные механизмы, которые там были в обязательном порядке, были рассчитаны на работу в штатном обслуживании, но вот эти вот талантливые люди, я не знаю, кстати, почему, потому что в суде им приписали статью «преступная халатность» и «несоблюдение регламента обслуживания взрывоопасного объекта», им там две статьи приделали всем – возможно, это не так, ведь суд тоже может ошибаться, я же не знаю, но факт остаётся фактом – что есть несколько пунктов, которые делать было… вот каждый сам по себе пункт опасный, но он один сам по себе не влечёт никаких катастрофических последствий, но их выполнили все одновременно и при этом взяли и опустили в остановленный реактор эти самые графитовые стержни-замедлители. Но получилось так, что т.к. они довольно медленно заезжают туда, до того, как они реактор остановили, погрузившись на значительную глубину или вообще на полную глубину, они отразили нейтроны от себя, и у реактора вместо того, чтобы случиться торможению, пошёл взрывной рост мощности, причём настолько быстрый и заштатный, что графит просто не выдержал, долбанул, там дальше вода паром жвахнула, и случился взрыв где-то порядка 4 тонн тротилового эквивалента. Крышку с реактора… защиту вышибло, крышку подбросило, и вот получилось то, что получилось. Т.е. так случиться вообще не могло, повторюсь, при просто штатном обслуживании. Да, в реакторе были дефекты, т.е. никто не мог предугадать, что люди могут такое…
Д.Ю. Вот такое сотворить, да?
Клим Жуков. …такое отчебучить. И всё, в общем, это Легасов описал нормально совершенно, обычными словами, все понятно, тем более с картинками – ещё понятнее. Ну и тут же, конечно, выбежал, точнее, выскочил Дятлов, сказал там: «Ага, Легасов, ты врёшь, негодяй, знаешь что-то, в МАГАТЭ врал! И ты, Хамюк…» Там Хамюк, конечно, сидит. «И ты… вот она тоже знает что-то и врёт!» Даже уже Брюханов не выдержал и говорит: «Дятлов, успокойся, сядь и успокойся».
Д.Ю. Возьми себя в руки, да?
Клим Жуков. Конечно, это нервный срыв, который должен был перекинуть логический мостик к последующему каминг-ауту Легасова, классному, кстати. Естественно, судья пытается всех разогнать, сказать: «Ша! Сидеть! Так, всё, заседание закрывается, все уходим! Бррр, взззз, вон отсюда, вон-вон-вон!» В это время Щербина говорит советскому судье: «Слышь, пусть он договорит». - «Товарищ Щербина!» - «Я сказал: пусть договорит». Это классно вообще! В суде такого не бывает, там, как на корабле, судья – старший воинский начальник, что он скажет, то и будет. Кстати, в американском суде ровно то же самое – там хоть президент у тебя выскочит на белом коне посреди суда и скажет: «Пусть он договорит!», судья скажет: «Господин президент…»
Д.Ю. С мягким знаком.
Клим Жуков. С мягким знаком. «Давайте мы сейчас отдельно… я выслушаю вашу точку зрения, а заседание закрывается». Т.е. это может быть так и только так, потому что старше судьи в суде нет никого, он всем дирижирует. Ну то же самое, если господин президент на белом коне вдруг капитану корабля что-нибудь скажет, типа: «Не направо, а налево! Я так сказал!» Капитан скажет опять же: «Господин президент, со всем уважением, давайте мы сейчас с вами после завершения манёвра отойдём, вы мне выскажете всё, что думаете, я вас выслушаю, а пока мы едем так, как я сказал, потому что это моя ответственность». Так же и в суде – судья же там не просто так сидит, на нём гигантская ответственность, мягко говоря, тем более, по такому-то делу. Но тем не менее Щербина: «Ты заткнись, ты говори!»
Д.Ю. Вот она – всесильная КПСС.
Клим Жуков. Да. Странно, что тут же не выскочил КГБ-шник, который бы сказал Щербине: «Так, отлично, теперь ты заткнись…»
Д.Ю. Хлеборезку прикрой, блин, да.
Клим Жуков. … «а ты говори дальше». Судья: «Так, закрываем, всё, все расходимся». Нет, ну если там вице-премьер не может поперёк КГБ-шника слово сказать, то почему КГБ-шник, который заинтересован в том, чтобы все наконец благостно наврали, почему его там нету? Непонятно.
Д.Ю. Не додумал Мазин.
Клим Жуков. Непонятно, потому что КГБ… ну опять же, если имеет место беспредел, а показан в фильме именно он, беспредел, нахрена было вообще этот суд проводить? Можно было вместо Легасова поставить просто актёра, который умеет хорошо говорить, заставить его текст заучить, ну или контролируемого человека из самого КГБ, который тоже участвовал, например, в комиссии, ему просто бумажку дали, он забубнил всё, все сказали: (аплодисменты). «Так, тебе «десятка», вы расходитесь».
Д.Ю. Все свободны.
Клим Жуков. В чём проблема, зачем нужно было явно неконтролируемого человека, который у тебя только что в машине выступал по поводу вранья, выставлять вот так вот на публичное обозрение?
Д.Ю. Загадка.
Клим Жуков. Если бы я занимался беспределом, я бы никогда такой херни не отпорол.
Д.Ю. Ну, гражданин Мазин уже во всех предыдущих четырёх сериях показал себя как надо…
Клим Жуков. Мощным логиком!
Д.Ю. Да, удивления уже не вызывает.
Клим Жуков. И снова флешбэк, снова Дятлов вертит всех на известном половом органе справа налево и слева направо, угрожает. А там особенно классно, конечно, было вообще, когда он своему этому усатому подчинённому Акимову говорит: «Давай тормози всё, я сказал – быстро!» Этот: «Этого делать нельзя. Вы не могли бы мне приказ письменно написать?» Этот такой: «Я сказал: делай!» - и вышибает журнал у него из рук. – «Давай работай! Или ты вообще нигде работать больше не будешь: ты не будешь работать ни здесь, ни на Игналине, ни в Питере, ни в Воронеже – я за этим прослежу, ты меня знаешь».
Д.Ю. «I had your face, I had your number!»
Клим Жуков. Там нужно было ещё: «Я тебя на физо задрочу, пока у тебя кефир из ушей не польётся!»
Д.Ю. Из жопы!
Клим Жуков. Да, из жопы. «Отжимайся!» Я когда это смотрел, меня разбирал такой демонический хохот: вы вообще себе представляете, что стоило уволить специалиста на советском предприятии, который, кстати говоря, ничего плохого вообще-то не делал. У него есть штатная инструкция служебная.
Д.Ю. Он исполнял твои распоряжения, если на то пошло. Вообще ни в чём не виноват.
Клим Жуков. Нет, я к тому, что вот когда угрожает, что сейчас он его уволит вообще отовсюду, и он нигде работать не будет, я прослежу. Чувак, ты кто? Просто: кто ты? Вообще вот…
Д.Ю. Что о себе думаешь?
Клим Жуков. Понятно, что это мозг Мазина говорит внутри у артиста, который играет Дятлова. Мозг Мазина просто не в курсе, что уволить человека с советского предприятия, тем более специалиста такого уровня, которого допускают до атомного реактора, это был, мягко говоря, геморрой, мягко говоря…
Д.Ю. Да любого.
Клим Жуков. Потому что, во-первых, как минимум, на это должно было быть разрешение профсоюза, который должен был обращение по статье рассмотреть. Т.е. ты говоришь, что человека по статье собираешься уволить, ну так давай посмотрим, в чём эта статья заключается, что он сделал?
Д.Ю. Что нарушил? Где неправильно себя повёл?
Клим Жуков. Да. Т.е. я понимаю, что если бы он там…
Д.Ю. Ничего не нарушил и нигде себя неправильно не повёл? Как интересно!
Клим Жуков. Да что вы? Тогда почему вы его увольнять собрались?
Д.Ю. Да-да-да. Может, вас уволить?
Клим Жуков. Ну это, конечно, нет, но за такой стиль поведения с вышибанием журнала из рук и только не развешивание поджопников, вот не хватало ещё, чтобы он поджопник ему развесил – вот за это можно было вообще легко на выговор влететь, вообще легко, лишение 13-той зарплаты просто за неподобающее поведение на рабочем месте и внесение нервозной обстановки в коллектив на ядерном объекте, что, между прочим, вообще-то ой-ой-ой.
Так вот, если бы этот усатый Акимов на работу нажратый явился, например, наблевал бы, значит, на ботинки этому самому Дятлову, насрал бы в углу пультовой – вот тогда… и тогда бы его вряд ли уволили, ему бы объявили, да, выговор, был бы товарищеский суд, его бы там понизили в должности.
Д.Ю. Зачем вы насрали на стол в рубке командирской?
Клим Жуков. Как вы это объясните?
Д.Ю. «А она мне и говорит: «Вольдемар, прыгни в фонтан!» - я и прыгнул. «Так пусть бы Вольдемар прыгал». – «Так Вольдемар же – это я».»
Клим Жуков. Да-да-да. Короче говоря, ну допустим, уволили бы этого Акимова с ЧАЭС, но в СССР не было безработицы, он не мог остаться без работы, при такой-то специальности, уж извините.
Д.Ю. Штучный товар.
Клим Жуков. Уж извините-подвиньтесь! И кто – зам начальника по эксплуатации, кто там был Дятлов, я уже не помню, ну да, большой человек, но что – во всей ядерной энергетике большой человек? Он на станции важный человек, но как он проследит, чтобы его никуда не взяли на работу? Как это может быть? «Волчий билет», повторюсь, ему можно выписать только одними способом – за систематическое нарушение служебных инструкций, пренебрежение трудовой дисциплиной. Вот когда он окончательно забьёт на работу, то после неоднократных предупреждений, выволочек – вот тогда да, по согласованию с профсоюзом его можно было уволить, и да, учитывая, что он опасен для окружающих выписать ему «волчий билет», с которым по профессии его уже никуда не возьмут никогда. Но, повторюсь, это же как – вот он не него пасть раззявил и орёт, этот такой: «Ой, пипец, меня же с работы уволят». Это в Америке может быть, потому что там капитализм, и у нас теперь тоже капитализм…
Д.Ю. Да, вышвырнут тебя пинком под зад.
Клим Жуков. Ты просто не нужен, всё.
Д.Ю. Ну и там ты, наверное, с такой специальностью и будучи таким специалистом тоже, наверное не пропадёшь – я так думаю.
Клим Жуков. Не, ну в любом случае это проблемы.
Д.Ю. Да, безусловно. Но не наш вариант абсолютно.
Клим Жуков. Т.е. вся сцена настолько дебильная!
Д.Ю. Ну как и масса остальных сцен в этом замечательном сериале.
Клим Жуков. Она одна из самых дебильных. Когда, повторюсь, даже не директор станции орёт на подчинённого и говорит, что «я тебя… ты больше нигде не будешь работать» - господи… Советский Акимов бы очень сильно смеялся, очень, и тут же с радостным хохотом побежал бы строчить служебную записку на этого дебила, а товарищи, которые всё это слышали, ему бы помогли, подписавшись, что да, вёл себя, как мудак, извините.
Д.Ю. Категорически неправ, недопустимо – мы тут ответственным делом заняты, а ты ведёшь себя, как скотина.
Клим Жуков. Бегает, орёт, дерётся, ругается плохими словами – бабами обозвал всех, что тоже как-то не очень. Вот, начинают растормаживать реактор, и постепенно они нажимают АЗ-5, случается этот концевой эффект медленного опускания стержней, всё взрывается, и тут же взрывается Легасов на суде ПРАВДОЙ, настоящей правдой! А правда-то у нас, оказывается, по Craig Mazin, состоит в том, что у нас все реакторы в стране построены на лжи. Это он от вранья взорвался – ну по факту получается так. Хотя, конечно, опять же он там приводит некоторые подробности, уже не такие технические, как были раньше, что ни одна нация… «Мы – единственная нация в мире, которая строит водо-графитовые реакторы».
Д.Ю. Мы никакая не нация, я такого слова никогда не слышал – мы народ, советский народ, никакой нации в СССР не было. Был национальный вопрос, но применительно ко всем никакая «нация» никогда не употреблялась.
Клим Жуков. Нет, конечно. Но это, опять же «American nation», «Soviet nation».
Д.Ю. «German nation», да.
Клим Жуков. Поэтому это всё, конечно же, ну просто очень, очень слабое владение материалом – это к вопросу того, что он что-то там реконструировал. Это просто невладение фактурой вообще. Извините, я когда пишу художественную книжку, например, про Бургундию 15 века, я, блин, каждый момент того, что я описываю, проверяю там по куче настоящих источников. Почему Мазин не сделал это не про 15 век, а про 20-тый – это было совсем недавно, куча живых людей…
Д.Ю. И все живы ещё, да.
Клим Жуков....у которых просто можно спросить: а как у нас назывался «Soviet nation»? А, «совиетский народ»! «Soviet people» бы записал он, и был бы прав. Да, так вот: «Мы – единственная нация в мире, которая использует водо-графитовые реакторы».
Д.Ю. Да?
Клим Жуков. Да, это правда, но: «Почему?» - спрашивают его. Он говорит: «А потому что это дёшево». Да, это было дёшево, и это было охрененно здорово, потому что у нас эта ядерная энергия вырабатывалась за копейки фактически. Ну, конечно, не за копейки, но в масштабах проблемы: что такое вообще ядерная энергетика? Эта штука, прямо скажем, не всем по карману. Она была дешёвая, это было важно, потому что у нас можно было строить эти реакторы много, здорово, быстро. У нас и ВВЭР реактор, водо-водяной, он тоже дешёвый вполне, и кстати, ВВЭР-то вообще не взрываются, они в смысле надёжности оказались лучше, чем РБМК. «Это всё, значит, ложь, потому что КГБ не даёт улучшить реакторы, вообще их нужно все закрыть, потому что они опасны, но КГБ и этого не даёт» – и короче, он тут, высираясь таким вот образом, вот той самой интеллигентской правдой, про которую, естественно, Мазин и мечтал где-то написать и наконец написал. И конечно же, вся наша интеллектуальная общественность, которая нихрена вообще не знает, как работает атомная энергетика, они сказали: «О, точно! Слово «ложь» я понимаю. Ксенон-135 что такое, я не знаю, конечно же…»
Д.Ю. Верую.
Клим Жуков. «Но вот в то, что реактор построен изо лжи, советский реактор – это да, это я понять могу». И такие все: «Да, да, я кончил!»
Д.Ю. Ещё Александр Исаевич заповедовал им жить не по лжи.
Клим Жуков. А у нас реакторы по лжи, полживые реакторы. Бля, какой-то позор, просто какой-то позор! Как можно было такое отчебучить? Ну что греха таить – у нас СССР был очень богатой страной, но не самой богатой страной на этой планете. Самой богатой страной на этой планете, как это ни странно, была США, а самой богатой страной на этой планете она была только по одной простой причине – что оно грабило весь… нет, не весь, половину земного шара, а до этого 300 лет они со своими друзьями-англичанами и прочими подельниками грабили весь земной шар, столетиями это всё скапливалось в одном месте, а капитал, раз возникнув, никогда никуда не пропал, он не может пропасть, ну если, конечно, физически не уничтожат просто все США марсианским лазерным ударом из космоса – тогда, конечно, да, он пропадёт, а пока такого не случилось, извините, он будет накапливаться и работать. Мы их догнали, мы вышли на второе место, но, извините, между нами была некая разница. Американцы были очень сильно богаче, они могли позволить себе строить какие-нибудь газовые ядерные реакторы или там на каком-нибудь расплавленном металле ядерные реакторы, я уже не помню, как это всё называется, но, короче говоря, вещи куда более дорогие, просто значительно более дорогие, и у них это было экономически оправдано, а у нас нет, нам нужно было, прошу прощения, запитывать пот эти самые РЛС чудовищные для того, чтобы американцы по нам не вдарили ядерными ракетами, это нужно было с одной целью. Кто думает, что это шутки, так докладываю: это не шутки нихрена, американцы – это единственная нация в мире, которая вдарила ядерным оружием по мирному городу, где нет военных объектов. Двум городам. И кто им это повторить-то не даст ещё раз, собственно? Если мы говорим про 1980-е годы – это президентство Рональда Рейгана, это чудовищное напряжение вообще во всём мире, когда казалось, что, между прочим, настоящая война может начаться – да вот завтра. Это была просто реальность, поэтому нам нужно было очень много дешёвой электроэнергии, чтобы запитывать наши военные объекты, запитывать заводы, производить алюминий, который пойдёт на самолёты, опять же, те же самые ракеты, и проч. Контекста вы не видите – те, кто восхищается. Мазин-то, понятно, наверняка его видит, потому что он же, во-первых, в том возрасте, когда это всё видел, застал это дело, наблюдал, но ему выгодно врать, ему от родственников, видимо, заказ поступил. Ну или он дебил – тоже, кстати говоря, не исключаю, такое бывает.
Д.Ю. Или дебил исполняющий заказ от родственников…
Клим Жуков. Да!
Д.Ю. …что наиболее вероятно.
Клим Жуков. Не, ну учитывая, как он здорово работает с внутренней логикой повествования, вне зависимости от того, что он пытается до нас донести – логика повествования отсутствует, значит, наверное, всё-таки дебиловат, вот, т.е. про пердильные шутки у него хорошо получалось, а про что-то такое серьёзное и умное ему, по-моему, рановато, нужно какие-то курсы повышения квалификации пройти, что ли.
Д.Ю. Да, потренироваться ещё на братьях Уэйанс, а там уже делать по-большому.
Клим Жуков. Естественно, после суда всё плохо, потому что КГБ-шники отводят Легасова обратно в автомобильчик поговорить и говорят: «Ну что, козёл, мы тебя предупреждали? Предупреждали. Ты высрался? Высрался. Всё». – «Вы что, расстреляете меня?» Они говорят: «Ни в коем… зачем?» - вот единственная умная фраза за всю серию: «Зачем тебя расстреливать, скажи, пожалуйста?» В самом деле, никакого смысла нету. «Мы, - говорят, - тебе просто не дадим работать. Не, ну конечно, сохранишь за собой кабинет, дачу, должность, но ты не сможешь заниматься наукой, ты даже говорить ни с кем не сможешь».
Д.Ю. Ой-ой-ой!
Клим Жуков. Мне интересно, а как бы они этого добились?
Д.Ю. Не знаю.
Клим Жуков. Не сможет ни с кем говорить и заниматься наукой – они что, у него ручку с бумажкой отнимут? Чтобы заниматься наукой, нужна ручка и бумажка, чтобы писать. Считать можно в столбик в т.ч. Не, ну если там в самом деле тебя от ЭВМ отключат, хотя, если ты, опять же, находишься на своём рабочем посту в Курчатовском институте, у тебя будет доступ к вычислительным мощностям в т.ч., ну просто потому что ты заместитель директора.
Д.Ю. Такой вот парадокс, да.
Клим Жуков. Такой парадокс. И как они, интересно, запретят общаться с людьми? Они что запугают всех та, что если ты… Его-то мы не расстреляем, потому что его всем миру показали, а вот если ты с ним заговоришь, вечером приедет фургон с надписью «Хлеб», и тебя, физика сраного, убьют.
Д.Ю. Чушь собачья!
Клим Жуков. Ну я, видимо, только так могу себе представить, вот только так. Да, ну и конечно, Легасова доводят до самоубийства, потому что ему не дали работать, с ним никто не разговаривал, вот он, значит, из последних сил накормил кота в облупленной квартире, надиктовал шесть кассет, а не пять – внимание: шесть! – и спрятал их на помойке. А потом их нашёл Крейг Мазин, видимо.
Д.Ю. Хорошее место – помойка, чтобы спрятать. Хорошее.
Клим Жуков. Мне, кстати, интересно: а вот он когда их туда закладывал, он на что рассчитывал? Вот киношный Легасов, когда он пошёл на помойку, в какую-то вентиляционную отдушину запихал свёрток с кассетами, на что он рассчитывал – кто бы их там нашёл?
Д.Ю. Не знаю. Только Мазин знает.
Клим Жуков. Потому что если он хотел их потомкам передать, так чтобы КГБ не нашло, ну это отличное место – на помойке это сделать. Они бы там могли, например, на год остаться, их бы никто не заметил, и стухнуть.
Д.Ю. Да. Ну странное решение – вообще плёнка портится, и как-то это… А на свежем воздухе, где перепад температур день-ночь, совсем хорошо портится. Странно.
Клим Жуков. Опять же, там помойка, грызуны какие-нибудь.
Д.Ю. А кто их найти-то должен был?
Клим Жуков. Непонятно.
Д.Ю. И при этом вот лично для меня вообще загадка: а зачем пять кассет записаны вот этого, а шестая кассета записана чего-то разоблачительного? А почему не шесть кассет разоблачительного, если ты…
Клим Жуков. «Всё, что я говорил, я напиздел, считайте враньём».
Д.Ю. «Я держал в кармане фигу или пальцы крестиком» - чего они там делают, я не знаю?
Клим Жуков. В одной крестик, а в другой фигу.
Д.Ю. Да, и ещё теребил себя за половой орган.
Клим Жуков. «А записывал я кассеты голый, поэтому ничего не считается».
Д.Ю. Да, поэтому ничего не считается. Ну если это разоблачительные кассеты, первое: я бы, лично я, я, конечно, не академик, но я бы записал шесть разоблачительных кассет, там, где есть о чём рассказать: какие вы все суки, твари подлые и это делали не так, не так, не так, тут всех обманывали. Вот на шесть кассет получится. И тогда их надо прятать, потому что это какое-то разоблачение. Но говорится это для того, чтобы, например, весь мир узнал правду, а значит, следуя по стопам А.И. Солженицына, их надо как-то передать на Запад, чтобы там всю эту чистую правду опубликовали. Ну, замечу: для этого кассеты не годятся. Наверное, нужны, но не годятся, блин, надо текст на папиросной бумаге напечатать, аккуратно свернуть, сложить, зашить в подкладку и куда-то везти. Но для этого нужны товарищи среди сотрудников ЦРУ, которых, видимо, у академика Легасова не было. Товарищи из ЦРУ вывезли бы дипломатическим багажом твои кассеты…
Клим Жуков. Вместе с героином.
Д.Ю. Да, как это они обычно делают. А вот записать пять кассет того, что вышло огромным тиражом в журнале «Коммунист», и приложить туда куда-то дурацкую шестую – это зачем? И отнести всё на помойку.
Клим Жуков. И снёс на помойку, потом повесился.
Д.Ю. Вот ты знаешь, люди, которым это нравится, тут вопрос один: вы ёбнутые, действительно, да?
Клим Жуков. Да, вопрос именно такой.
Д.Ю. Ответ: да.
Клим Жуков. Так точно, потому что если у тебя одна кассета разоблачительная, а пять такого, что уже везде опубликовано, зачем ты все прячешь?
Д.Ю. Не знаю.
Клим Жуков. Нужно одну прятать.
Д.Ю. Зачем одну? Ну, во-первых, это, ну как это обычно делается: запиши их десять, купи себе Деку-двойку, перепиши…
Клим Жуков. Я имею в виду тот экземпляр, где разоблачение – вот его нужно прятать, потому что у тебя получается пять кассет того, что ты в МАГАТЭ говорил, и прилагается шестая, и ты всё вместе прячешь.
Д.Ю. Зачем?
Клим Жуков. Бред какой-то.
Д.Ю. Ну, Мазин – гений сценарного творчества.
Клим Жуков. Все очень довольны, очень довольны!
Д.Ю. Блин, ну это же вообще всё примитивное! Ну вы чего, ёлы-палы, ну как так можно? Ну это же дурость! Вы когда детективы читаете, вы там как-то это, мотивацию персонажей, там, разумность действий, и проч., как преступник следу заметает – вас ничего не это… ?
Клим Жуков. Конан Дойля бы почитали хотя бы для начала.
Д.Ю. Да. Вот хороший детектив – он про что, особенно где там Шерлок Холмс вмажется кокаином, и у него просветление после этого: вот кто украл-то всё!
Клим Жуков. Это Мазин бы понял.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Вообще без дураков, сразу видно по его физиономии, что он с этими веществами неплохо знаком.
Д.Ю. Да, это же как-то странно, я не знаю, нравиться такое, по-моему, не может. Я такое могу смотреть только из энтомологического интереса – вот очередной пример из жизни насекомых, вот этот Мейзин-эмейзин написал вот такую херню. Почему это херня? Друзья, вы можете пересмотреть 4 предыдущих ролика и этот ещё раз, в каждом ролике Клим Саныч достаточно убедительно ткнул пальцем: вот здесь ахинея, здесь ахинея, здесь, здесь, здесь и здесь. Каждая серия состоит из ахинеи. Да, там есть действительные факты, все действительные факты интерпретированы настолько через жопу и таким странным образом, что просто оторопь берёт. Это, извините, вспоминается х/ф Фёдора Бондарчука «Девятая рота».
Клим Жуков. О да!
Д.Ю. Вот реальные события были, в ходе которых буквально 20 человек наших бойцов отбились от нескольких сотен афганских душманов – дети, 18-летние солдаты. Дети отбились, в горах, в нечеловечески тяжёлых условиях, в трёх километрах над землёй, пропустив Новый год, отбиваясь из пулемётов и стрелкового оружия, туда-сюда, снизу помогает артиллерия, засадила 600 снарядов по высоте. Погибло 6 человек – гигантские потери. Командир разведроты сказал, что у него за два года погибло два солдата, в разведроте, а тут, просто сидя на высоте, шестерых убили. Ну дети, может быть, подвиг совершили? Да, дети совершили подвиг, без базара. А про них забыли, как сказано в слогане фильма: «Последний крик советского солдата в Афганистане никто не услышал». Нет, не забыли, всю ночь херачили из шести гаубиц, помогая им. Ну, чего ты не снял кино про то, как было на самом деле? Там фактура-то гораздо интереснее без этой вот беготни в майках с пулемётами наперевес – когда минус 15, ты особенно не побегаешь, там снегу по колено, и все в валенках. Что ты про это-то кино не снял? Вот люди бились, как львы, эти дети, они не заслуживают того, чтобы про их подвиг вспомнить? Не-а, изоврём всё, обосрём, блин: я остался один, всех убили, нас забыли. Зачем ты врёшь-то? Ну зачем ты врёшь? Вот фактура, вот делай про это. Да, конечно, что-то можно усилить, что-то ослабить, здесь дружба, а тут дружбы нет, туда-сюда. «А вас зачем послали?» - «Солдат бить, потому что если я их бить не буду, они позиции не оборудуют, тогда их убьют. А если их убьют, они скажут: вот гад, он нас не бил, мы ничего не оборудовали» - да, это тоже, понимаешь, трагический драматический ход, а тут-то чего? Вот есть люди, вот что-то случилось, кто-то какие-то решения… Зачем ты врёшь – вот это ключевое, вот зачем ты врёшь? Зачем ты всё взял переврал, блин?! Люди так себя не ведут, как скоты, например, водку не жрут, по-шахтёрски отпивая из стакана – это вообще бесит! А что, дура в вышиванке не могла объяснить? Ну, слава Богу, не объяснила. Идиот, просто идиот, блин! Восхищаться каким-то там сценарным мастерством – вы что вообще идиоты, что ли? «Ох, у него такие рейтинги!» - какие рейтинги?
Клим Жуков. И что – рейтинги?
Д.Ю. Вернёмся к тому, что говорили в начале, ну там подправили жестоко – оказывается, в «Гомотроне» не 80 серий, а 76.
Клим Жуков. Ооо, это сильно меняет дело!
Д.Ю. В корне меняет! Но вот там 76 серий, там принцессы, там драконы, волшебники, колдуньи…
Клим Жуков. Секс.
Д.Ю. …короли, секс, анальный в т.ч. – глаз не оторвать вообще от сериала, дети в шоке, блин! 76 серий на протяжении скольки там – восьми лет или скольки – его показывали?
Клим Жуков. Восьми.
Д.Ю. Да, и вдруг выходит какое-то говно в пяти сериях по часу, которые детям, я вас уверяю, а дети – это основная аудитория, детям оно тупо неинтересно – и вдруг это лучший сериал на свете! Ну я вот, например, когда в Фейсбуке хочу создать страничку, оно мне пишет: «Есть люди, Дмитрий, - Фейсбук мне сообщает, - есть люди, близкие вам по духу – это Виктор Шендерович, Михаил Прохоров, Леонид Гозман, Алексей Навальный и другие…» Я аж глаза протёр свои затёкшие, блин – с чего вы взяли, что они мне вообще близкие по духу и интересные? Пишу тут же, говорю: «Вот, мне предлагают» - «Да что ты, Дмитрий, это автоматика, это автоматически тебе предлагают».
Клим Жуков. Случайно.
Д.Ю. Я говорю: я согласен, что это автоматика – они сначала туда руками вбиты, а потом автоматика мне из предлагает. Что характерно: в Твиттере ровно то же самое, у меня те же самые единомышленники – Витя Шендерович, Михаил Жванецкий и все остальные. Для меня как-то странно. Ну так и тут – вот он на первом месте уже. Как это он на первом месте оказался, против «Гомотрона»-то? Не успел «Гомотрон» ещё закончиться, а это уже на первом месте. Не надо брехать, ёлы-палы, всё прикручено руками. Сейчас вот пройдёт ещё месяц, и никто про него вообще нихера не вспомнит.
Клим Жуков. Конечно, не вспомнит.
Д.Ю. «Гомотрон» будет греметь в веках, потому что детям это страшно интересно, к «Гомотрону» уже снимают сиквелы, приквелы – всё прекрасно, а к этому…
Клим Жуков. Должны на «Чернобыль» второй сезон захерачить.
Д.Ю. Наверное, да.
Клим Жуков. На самом деле, конечно, по поводу того, что «построено на лжи» и «КГБ скрывало и не давало вообще ничего делать» - ну так, на секундочку, финансирование, это самое главное в нашем мире, финансирование на модернизацию реакторов РБМК было заложено до аварии, их исследовали, с них снимали статистику, проверяли их рабочие качества, и, естественно, понимали, что есть дефекты, потому что, опять же повторюсь, у нас там не идиоты сидели.
Д.Ю. Я бы не назвал это дефектами, я бы сказал, что это некие конструктивные особенности, которые следует обходить.
Клим Жуков. Ну, возможно, дефекты, я же не разбираюсь в этом.
Д.Ю. Я вот в самолётостроении не очень, но вот, например, этот самолёт, у которого впереди в одно рыло один пропеллер, который крутится в определённую сторону, у него есть некие особенности – как им рулить, потому что винт крутится вот так, и значит, вот там ручку надо поворачивать вот так, в штопор сваливается вот так – конструктивные особенности, которые приводят к некоторым особенностям поведения. Это не дефект.
Клим Жуков. Не, ну возможно, и дефекты были, я же не знаю.
Д.Ю. Возможно, возможно.
Клим Жуков. Опять же, его там с 1975 года эксплуатируют, этот реактор.
Д.Ю. Одиннадцать лет.
Клим Жуков. За это время уже про него много чего успели узнать, и за время до аварии был заложен бюджет на модернизацию, просто не успели, просто потому что реактор не велосипед, его быстро не модернизируешь никак, это невозможно, это годы в любом случае. Ну а т.к. случилась авария, это, конечно, очень жестоко, но это научный получился эксперимент на натуре, очень серьёзный эксперимент, и теперь у нас нет ни одного реактора РБМК, который бы хоть как-то напоминал, кроме основной конструкции, свой исходный прототип.
Д.Ю. Ну и вот, например, он грохнулся, а станция космического слежения была обесточена, нет, или продолжала работать?
Клим Жуков. Не, ну на время, когда вывели из эксплуатации три оставшихся энергоблока, конечно, её там… видимо, у неё были резервные источники питания, но основного питания она не получала от того места, откуда она должна. Естественно, у нас же сеть-то была нормальная, там можно было переключить…
Д.Ю. Да, Чубайс ещё не поработал.
Клим Жуков. На другую станцию можно было переключить, и наверняка так и сделали, просто конкретно от своей родной ЧАЭС она на время остановки трёх энергоблоков перестала получать энергию.
Д.Ю. Ну это вообще катастрофа, когда такой военный объект обесточивается.
Клим Жуков. Я вот думаю вот о чём: если бы они хотели снять катастрофу, потому что американцы хорошо умеют снимать катастрофы, им было бы про что снять: например, в 1951 году в Детройте долбанул исследовательский реактор – перегрев расщепляемого материала, потому что превысили допустимую температуру.
1959 год – расплав топливных элементов в результате выхода из строя системы охлаждения на реакторе в Санта-Сусанна, в Калифорнии.
1961 год – взрыв пара на реакторе около Айдахо-Фолс, штат Айдахо. Погибло три человека.
1966 год – расплавление активной зоны в результате выхода из строя системы охлаждения на реакторе "Энрико Ферми" около Детройта.
1971 год – 200 тысяч литров загрязненной воды из переполненного хранилища отходов реактора в Монтиселло, штат Миннесота, вылилось в реку Миссисипи.
1979 год – знаменитая авария: расплавление активной зоны из-за потери охлаждения реактора на АЭС Тримайл Айленд. Выброс радиоактивных газов в атмосферу и жидких радиоактивных отходов в реку Сакуахана. Эвакуация населения из зоны бедствия и 17 трупов.
1979 год, тогда же – 1000 человек получили дозу облучения в шесть раз выше нормы в результате выброса высокообогащённого урана с завода по производству ядерного топлива в Эрвинге, штат Теннеси.
1982 год – разрыв трубы парогенератора на реакторе Джина около Рочестера, выброс радиоактивного пара в атмосферу.
1982 год – чрезвычайное положение на атомной станции около Онтарио, штат Нью-Йорк. Авария в системе охлаждения реактора, утечка радиоактивных веществ в атмосферу.
1985 год – на АЭС Самер-Плант преждевременно достигнута критичность, и имел место неуправляемый разгон. Едва, кстати говоря, не долбануло.
1985 год – АЭС Индиан-Пойнт около Нью-Йорка, принадлежит компании "Консолидэйтед Эдисон": утечка радиоактивной воды. Авария возникла из-за неисправности в клапане, нескольких сотен галлонов за пределы АЭС вытекло.
1986 год – Уэбберс Фолс: взрыв резервуара с радиоактивным газом на заводе обогащения урана. Один человек погиб, восемь ранено.
Или про Фукусиму, например, заснимите. Есть про что снимать-то!
Д.Ю. Это вовсе не говорит о том, что американцы идиоты и ни за чем следить не могут, хотя среди них есть идиоты, которые не могут ни за чем следить, просто трудовой процесс всегда сопровождается подобными вещами – самолёты падают, корабли тонут, ядерные электростанции, бывает, взрываются, чем реже, конечно, тем лучше, и не хотелось бы, чтобы это повторялось, но в целом лично для меня вот это выглядит: «Вы посмотрите, что эти твари делают, это ни в коем случае нельзя покупать, у себя ставить, категорически! Эти русские… вы только на хари на эти посмотрите…»
Клим Жуков. Бухающие непрерывно.
Д.Ю. «…как они из носика водку пьют и собак несчастных убивают вместо того, чтобы их любить и ласкать». Ну а вот тут несколько Боингов упало из-за каких-то там просто проблем в софте – давайте вообще не будем Боинги покупать, пусть разорятся, нахер.
Клим Жуков. Вот огонь!
Д.Ю. Да, а что такого-то? Они упали, люди погибли. Не надо никаких там конструктивных изменений, это дефективный самолёт, он убил людей, ваша корпорация – это корпорация убийств, давайте всё закроем. Что за бред? Ну в рамках конкурентной борьбы это, конечно, нормально, да – валить друг на друга дерьмо тоннами, но как-то выглядит совсем нехорошо.
Клим Жуков. На самом деле что я тут вижу, в этом фильме: этот товарищ Мазин – гениальный сценарист, гениальный! – он просто взял несколько шаблонов, которые положены в американском фильме-катастрофе и механически применил их к фактуре СССР, кое-что, конечно, про него прочитав, надыбав всяких ништяков на Украине, их там много. Дело в том, что такой был фильм, как же он назывался - «Горячая точка» про вспышку вируса эбола в США, там всё один в один просто один в один, только там…
Д.Ю. Это там с вертолётов колонны беженцев расстреливали, нет? Я помню какой-то…
Клим Жуков. Я сейчас… я просто давно смотрел, уже без подробностей, но факт в том, что там есть злобное правительство, злобное ФБР, которое не даёт вообще никому рта раскрыть, чтобы не распространять информацию. В это время в США вспышка эболы, люди дохнут, никто ничего не знает вообще, ну и там противостояние врачей и бездушной американской машины – вот всё один в один просто, вот прямо как это по пунктам разложено, только это взяли и применили к СССР. Ну конечно, кое-что там подмазали, подправили, но смысл в том, что в американском фильме-катастрофе обязательно должен быть гениальный учёный, да любой, даже не техногенная катастрофа – например там «Послезавтра» у них был фильм – гениальный учёный, который бегает по капиталистическим буржуазным бюрократам, орёт, что завтра всё накроется, ему говорят: «Хо-хо-хо!»
Д.Ю. «Осторожно!»
Клим Жуков. «Я слышу мнение не знакомого мне человека, уберите его». Есть обязательно некий правдоруб, а лучше всего правдорубиха – это единственная, которая гениального учёного поддерживает, бегает и везде размахивает руками, всех гоношит на что-то. Потом, когда всё накрывается, злобное правительство должно у учёного спросить: «А что же делать-то теперь?», а он должен сказать: «А я предупреждал!» Я эти фильмы смотрел, ну я не знаю, я видел их, наверное, штук 50 уже таких фильмов, ну они штампованные, все одинаковые.
Д.Ю. Ничего нового, да.
Клим Жуков. Там у них этот конфликт заложен в самом первом, наверное, фильме-катастрофе, я уже не знаю, какой это был, видимо, ещё годы в 1950-е, с тех пор, видимо, как-то всё очень слабо поменялось.
Д.Ю. Какой-нибудь там «The Towering Inferno», «Вздымающийся ад» - там пожары в небоскрёбах, повисшие в горах эти, как их… как он – фуникулёр, там кабинка оторвалась, все бегают, висят на канатах. Они все одинаковые, в общем, как воробьи: видел одного – считай, что видел всех.
Клим Жуков. Ну тут то же самое, я смотрел и не понимал – а чего вы восхищаетесь? Вот был фильм «2012», он такой же точно, только там…
Д.Ю. Ну, как говорится, на фотографии видны уши фотографа. Это, как известное произведение «1984», в котором все наши мудаки…
Клим Жуков. Оруэлл.
Д.Ю. Да, они там видят какой-то жуткий СССР – это никакой не СССР, это ангсоц, т.е. английский социализм, там про Британию и США, вот про своих козлов он прекрасно знал, своих козлов и описывал, начиная с… как он там – новояз? Это же их всё, ёлы-палы: двоемыслие и прочее. Так это у вас всё, и зачем вы это переносите на нас, совершенно непонятно. У нас свои тараканы.
Клим Жуков. А зачем мы это переносим на себя? Не очень понятно.
Д.Ю. Да, мы не говорим, что мы идеальные, но у нас тараканы совершенно свои. Если бы, например, меня спрашивали, что там и как, туда-сюда, я бы рассказал совершенно другие вещи, ну начиная там применительно – то, что говорили – с алкоголя: пьют, конечно. Где – ну как правило вечером, т.е. когда всё закончили, мы хотим расслабиться. Мы приложим интеллект, смекалку и всё такое, чтобы раздобыть алкоголь, заволочём в подразделение, да, когда наступит отбой, все разойдутся, и более авторитетные граждане сядут… у кого есть деньги, сядут, выпьют, закусят. Это всё должно соблюдать некие вещи: вот выпивка, вот закуска, мы не бомжи, чтобы просто жрать, вот да. Но мы не будем пить водку из горлышка в шесть утра прилюдно, мы не будем, блин, пьяные шататься по службе – это все увидят, тебя поймают и накажут, тупо посадят – зачем это надо, кому? Это не есть признак доблести – попасться, это идиотия – попасться. Ну вот если так, тогда кино будет совершенно про другое. И что? Я замечу, что там ещё им говорить не дают, а мы тут – вот как шофёры говорили, парни: «Надо Родине помочь» - мы тут между прочим, Родине помогаем, я не хернёй какой-то… Бухаем? А что такого? Мы всё время бухаем, а тут мы Родине помогаем. Кто руки об троса рвал, кто нору под реактор прорыл, кто эти куски графита сбрасывал – вы что ли? Нет, это мы, это подвиг, в общем-то, где люди не жалели себя. То, что они при этом пили – ну не так по-скотски, как вы показываете, а в рамках. Получилось бы другое кино.
Клим Жуков. А так-то у нас получилось…
Д.Ю. Тупое говно!
Клим Жуков. …которое, тем не менее, зашло – тут я сразу вижу два вывода: один общий, совсем общий – когда меня спрашивают, зачем историю изучать, я, конечно, сразу могу рассказать, так сказать, диалектический смысл истории, но т.к., наверное, подавляющему большинству это не очень интересно, я говорю практическое применение истории – что если ты не изучаешь прошлого, ты никогда не сможешь сформировать образ будущего. Я не говорю, что он будет для всех правильный, для себя хотя бы сформировать образ будущего ты, не зная прошлого, не сможешь его сформировать, а значит, обязательно тебе его сформирует кто-нибудь, и очень вряд ли он окажется тебе друг. Он скорее всего окажется друг себе, и он сформирует такой образ будущего, который нравится и полезен ему. Вот поэтому историю нужно знать во всех её приглядных и неприглядных проявлениях, но досконально, знать точно, что у тебя было в прошлом, чтобы вот подобное никогда не могло в мозг зайти. А т.к. у нас историю теперь знают плохо, то слушают разнообразных сволочей, типа Солженицына и вот, например, новообращённого святого Мазина. Новообрященного. Да, так и самое главное, что у нас СССР уже 30 лет как нету, уже жизнь прошла фактически, как его нету.
Д.Ю. Поколение.
Клим Жуков. Но с ним до сих пор продолжают бороться, вот никак им, понимаешь, покоя не даёт. Вот помню, был такой короткий-короткий период эпохи «Терминатора 2», когда Джон Коннор говорил Терминатору: «А зачем русские в нас выстрелили ракетами – мы же теперь друзья?» Но это очень быстро кончилось, прямо вот так вот. Всё, СССР – этот Россия, и мы это, кстати, признали на международном уровне, что РФ – это та же страна, что и СССР, его полный правопреемник, т.е. борются-то они не с СССР, таким образом. Чисто логически, если у вас хоть чуть-чуть это понятие работает внутри, логически, если мы и СССР – одна и та же страна, борясь с СССР, они борются с нами, прямо сейчас. Вот опять же, Мазин, чтобы не было никаких двойных толкований, сам об этом сказал, мы это процитировали в первом ролике – что это замечательные люди, русские в смысле, много претерпевшие и потерявшие, у которых всегда гнусное правительство, и неизвестно, сколько лет ещё пройдёт, прежде чем мы сможем это правительство пережить и подружиться с русскими. Вот весь смысл этого фильма, когда вы думаете, что вам показывают кровавый «совок» и всю правду про него – да нихрена, вам показывают современную Россию и всю правду про неё так, как они её видят.
Д.Ю. Антисоветчик – всегда русофоб, и это как раз про это. Там ещё продолжение у этого Мазина о том, а чего это вы этот СССР так яростно защищаете? Его больше нет, теперь есть демократия, и защита СССР – это всё равно, как немцы бы защищали Третий Рейх. Ка ты понимаешь, это явления одного порядка, нацисты и коммунисты – это явления одного порядка. Но поскольку у наших, не побоюсь этого слова, долбоёбов это в мозгу выжжено просто: «Это одно и то же, да, одно и то же» - ну вот, задумались бы: вот Россия нынешняя – правопреемник СССР, это юридически оформлено, на всякий случай. Так вот если вы правопреемники фактически Третьего Рейха, ну, задумайтесь о своей судьбе – как отношения с вами будут выстраивать демократические державы, и чем это для вас закончится.
Клим Жуков. Во-первых, как только станет можно, с вами проведут Нюрнбергский процесс, и не смотри, что все фигуранты уже давно умерли поголовно.
Д.Ю. Это наоборот только поможет.
Клим Жуков. Конечно – они же не могут ничего сказать, поэтому с вами проведут Нюрнбергский процесс, а Нюрнбергский процесс по итогам подразумевает, конечно, нечто приятное кому-то, возможно, там повесят Путина и повесят, я не знаю, Кудрина, отловят и повесят Грефа или кого-нибудь вот… Я понимаю, что вы их всех не очень любите, но дальше, самое главное, на вас наложат контрибуцию не за 12 лет существования Третьего Рейха, а за 72 года существования СССР и ещё 30 лет существования РФ – вы за сто лет преступного существования будете платить ближайшие лет пятьсот, наверное.
Д.Ю. Вы никогда не расплатитесь, нет. Ключевое: от вас, от вашего кровавого коммунистического режима, равного нацистскому, пострадала масса прекрасных людей: например, бандеровцы, они с коммунистами боролись, «лесные братья», басмачи – все эти прекрасные люди боролись против вас.
Клим Жуков. Это мелко, мелко. Во-первых, от вас Германия пострадала, в первую очередь.
Д.Ю. Это само собой, да, но всем этим пострадавшим это… коммунизм, как нам Трамп сообщил, 100 миллионов человек убил, у них остались родственники, всем надо платить деньги. Деньги у вас есть, мы знаем, не напрямую –у вас есть ресурсы, которые будут взяты под внешнее управление, и деньги от них пойдут туда, куда надо, а не к вам. И если сейчас там хоть что-то, я не знаю, на вас, на дебилов, из трубы капает хоть что-то, обеспечивая более-менее приемлемый уровень существования – этого не будет, они будут капать в другое место.
Клим Жуков. Конечно.
Д.Ю. Западные люди починят трубы, чтобы из них ничего не текло, и течь будет только туда, куда надо. А вы сможете дальше рассказывать, да, как это там: вот какой «совок»-то был на самом деле, и вот именно поэтому, по тому, что показано в сериале «Чернобыль», он развалился, и так ему и надо!
Клим Жуков. Ну так вы ж это, вы же поймите, что «так и надо» - вот посмотрите на Ливию, например, посмотрите на Сирию, например, потому что как только выяснится, что у нас есть какие-то люди, которые не согласны с существующим положением, которое нам собираются навязать после некоего условного второго Нюрнберга, там армия какая-то ещё, между прочим, присутствует – да господи, нам уже по отработанной сто раз технологии, ещё с 19 века отработанной технологии у нас сделают 5-6 бантустанов, где будет постоянно война, просто без остановки. До будет – 100 лет будет война, надо будет – 150 будет лет война.
Д.Ю. Деньги есть – хватит.
Клим Жуков. Тут вопрос в том, что вас и нас, дураков, мы же сами будет этими столетиями и десятилетиями просто убивать, и вы вообще про СССР после этого, когда перейдёте в стадию полуварварства, вы будете вспоминать про СССР, как сейчас где-нибудь на узбекско-афганской границе или в самом Афганистане вспоминают про Александра Македонского и эллинскую империю, потому что это будет золотой век, про который известно только в религиозных сюжетах, потому что ничего лучше у вас вообще в истории не было, вы просто поймите, что СССР – это высшее достижение русской цивилизации, лучше русский народ не жил никогда: спокойнее, увереннее в себе, образованнее, уважаемее на международной арене, что важно, и с уверенностью в завтрашнем дне. Такого не было никогда. Да, конечно, были народы, которые жили лучше, чем русский народ при СССР, но сам русский народ в своей истории лучше не жил просто никогда. И вот вы, проклиная это, проклинаете не СССР, вы проклинаете собственное будущее. Я понимаю, что вам, возможно, насрать на собственное будущее, но вы проклинаете будущее собственных детей и внуков, и правнуков, и я не знаю, сколько ещё этих «пра-» должно пройти, чтобы просто это, вот конкретно это предательство, которое вы все совершаете, искупить, и не факт, что это получится вообще искупить когда-нибудь – вот что страшно.
Д.Ю. Вот на этой жизнеутверждающей ноте и закончим.
Клим Жуков. Так точно.
Д.Ю. Спасибо, Клим Саныч. Если есть какие-то вопросы, возникли, дополнения, где-то опять вертолёт не так назвали или неправильный цвет робота указали, или у лунохода были не там солнечные батареи – в общем, всё, что вызвало несогласие по делу, пишите в комменты, мы на всё это ответим. А на сегодня всё.
Новости
VIP
