02.01.21

01:49:51 | 580744 просмотра | текст | аудиоверсия | скачать

Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч.

Клим Жуков. Добрый день. Всем привет!

Д.Ю. Наконец-то!

Клим Жуков. Да. Что характерно – очень быстро, даже трёх лет не прошло.

Д.Ю. Стремительно, я бы сказал.

Клим Жуков. Стремительно, не более года прошло с тех пор, как мы обещали обратить внимание на такой текст Аркадия и Бориса Стругацких, как «Трудно быть богом».

Д.Ю. Я сделаю отступление: Аркадий и Борис Стругацкие – это любимые писатели моего детства, и не только моего, это фактически было лучшее, что было в советской фантастике, до тех пор, пока они писали коммунистические книги для коммунистических детей. Это были прекраснейшие произведения по тем временам. Их с возрастом, как и всякие книжки...

Клим Жуков. Стоит не перечитывать.

Д.Ю. Да. Ты растёшь, в определённый момент тебе оказывает лет столько же, сколько писателям, и многое начинает вызывать вопросы. А потом ты становишься старше и, как говорят социально близкие уголовники: где счастлив был, туда не возвращайся. Их осталось примерно две книги: №1, которая у меня пока что никаких вопросов не вызывает, но я давно не читал – это «Пикник на обочине», хорошая фантастика, и № 2 – это была вот «Трудно быть богом». К сожалению, при перечитывании с возрастом всё оказалось совсем не так.

Клим Жуков. У меня у Стругацких книжки любимые: хорош «Пикник на обочине» и «Понедельник начинается в субботу», ну и продолжение, как остросоциальная сатира, которая мне, как человеку в СССР жившему, понятна – «Сказка о Тройке», там очень много смешного.

Д.Ю. «Почему птеродактиль брёвна не таскает?»

Клим Жуков. «Что – силы слабые?»

Д.Ю. «Хотите сказать – силы слабые?»

Клим Жуков. «Куда? Он же утонет!» - «Ничего, на дутом авторитете выплывет».

Д.Ю. Хорошие были книжки, да.

Клим Жуков. Вот, и для меня браться Стругацкие как-то навсегда разделились в литературном смысле, не в смысле какой-то там философии, а именно в литературном смысле на книги, которые написаны очень здорово, типа той же «Сказки о Тройке», и на книги, написанные крайне скупо, я не скажу, что плохо, я скажу: крайне скупо – это вот «Трудно быть богом», например, там язык настолько другой, что как будто не они писали. Или, например, «Стажёры» - такая была книжка про космические корабли, которые бороздят просторы Большого театра, они тоже написаны чудовищно скупо, эти «Стажёры». Т.е. вот тут какая-то такая сочная проза – и вот тут, как будто телеграмму отбили, и даже не знаешь, с чем, честно говоря, связано.

Д.Ю. Не знаю.

Клим Жуков. Может, такой литературный приём? Чёрт его знает.

Д.Ю. Может. Я как-то, когда первый раз в 1990-е вышло собрание сочинений в 12 томах, я, естественно, скупил. Там была другая ещё любимая книжка моего детства – «Страна багровых туч», где коммунисты штурмовали Венеру: самопожертвование, самоотречение – это так круто было, вообще! И вдруг оказалось, что её в собрании сочинений нет. Она первая была: «Страна багровых туч», «Стажёры» и «Путь на Амальтею» - там единые герои. И вдруг её там нет! Это почему? Авторы решили, что она какая-то коммунистическая, и убрали её.

Клим Жуков. С перебором.

Д.Ю. Решили не включать. Я так обалдел! Т.е. это ты чего? Как это так можно? Ну ладно у тебя там, возможно, были другие взгляды, ты потом всё предал, продал – это потом было, но это-то как вообще? А все остальные, видимо, были не про коммунистов – всякие «Далёкие радуги», там, «Возвращение» и проч. Нет, не про коммунистов были?

Клим Жуков. Больше всего мне нравится, как в 90-е, ну, с конца 80-ых стали рассказывать, что «Трудно быть богом» - это категорически антикоммунистическое произведение.

Д.Ю. Да-да-да. Это я купил – ещё такая книжка, когда уже Аркадий Натанович почил в бозе, и остался его брат Борис, и брат Борис написал какую-то книжку, я не помню, как она называется, ну, любой может посмотреть – там автор один, Борис Стругацкий, книга про то, как они писали книги. Это была первая в моей жизни книга, которую я дочитал до середины и выкинул на помойку. Вот всё говном обмазал, всё, что мог, обмазал говном. При этом какие-то рассказы о том, как их обманывали, а они не знали, они что-то не видели. При этом папа у них, естественно, был выдающийся коммунист, а в детях отдохнул. И вот там про «Трудно быть богом» - что они дона Рэбу хотели назвать...

Клим Жуков. Рэбия.

Д.Ю....Рэбия, да, понимаешь...

Клим Жуков. Это «Берия» значит.

Д.Ю. Да-да-да. Пипец! Ну, не будем отвлекаться, да.

Клим Жуков. Ну, опять же, что такое, если... пролог надо сделать некий: кто такие Аркадий и Борис Стругацкие? Аркадий и Борис Стругацкие в первую очередь в СССР – это были просто демонически продаваемые и читаемые авторы, демонически! Сейчас таких тиражей не бывает в принципе, даже в 10 раз уменьши – это уже по нынешним временам тираж будет очень большой. Сейчас, кто не знает, если 10 тысяч тираж бумажной книги – это тираж считается прямо нормально, хороший, крепкий, прямо тираж-тираж. Если 20-30 тысяч, то это просто космический тираж, а вообще-то сейчас писателей печатают 2, хорошо 5 тысяч экземпляров – вот так вот. Потом, если вдруг что-то там нормально продаётся, и есть недостаток, тираж допечатывают – 500-1000 экземпляров, где-то вот примерно в таких объёмах. Тогда Стругацких 100-тысячный тираж – первое издание, 150 тысяч – второе издание – вот в таком объёме это всё. И было – внимание! – не купить!

Д.Ю. Не купить, да.

Клим Жуков. Я Стругацких вдруг обнаружил, что можно купить более или менее свободно, когда мы купили дачу в Калужской области, станция Фаянсовая. Мы туда приехали и в станционном книжном магазине – там всё, что угодно, потому что, оказывается, в эту подКалугу засылали по разнарядке те же книги, что и в Питере, ну понятно, в пропорции, только там никто ничерта не покупал, и поэтому всё можно было купить.

Д.Ю. Можно было прикупить, да.

Клим Жуков. Вот там я это... вот тут-то я расправил крылья, тут же.

Д.Ю. Поделюсь воспоминаниями: когда выходил х/ф Фёдора Бондарчука «Обитаемый остров», я тогда ещё так крепко в кинобизнесе нашем был, и мы нашим кинобизнесом, сев в наш кинобизнесовый автобус, поехали в кинотеатр, где там для представителей бизнеса показывали «Обитаемый остров». И в автобусе включают некую рекламную эту самую, где рассказывают, с какими непреодолимыми трудностями братья Стругацкие столкнулись при публикации: не найти, не достать, вообще никак... Тут многим, опять-таки, непонятно, но в СССР была чудовищная сеть библиотек, чудовищная!

Клим Жуков. В каждой школе – начнём с этого.

Д.Ю. Да, в каждой деревне, везде были библиотеки.

Клим Жуков. На производствах на всех.

Д.Ю. И все напечатанные книжки в первую очередь распространялись в библиотеках сотнями тысяч, и если я не мог что-то купить, то я совершенно спокойно: а) шёл в библиотеку. Если это была книжка невостребованная – бери, читай, если востребованная – запишись в очередь, и там 5-6-10 дней, вот твоя очередь дошла – взял почитал, а если это мега-книжка, например «Час быка» Ефремова, я его в читальном зале читал, там на руки нельзя было домой забрать, видимо, зачитывали как-то, теряли, ещё чего-то, но тем не менее прочитать можно было всё, в т.ч. и «Обитаемый остров», который был напечатан чудовищными тиражами, все, кто хотел, все всё прочитали, например, продолжение под названием «Жук в муравейнике». Меня тогда призывали в ряды ВС, а женщина моя добывала журналы «Знание – сила», у которых вообще там миллионные тиражи были, старательно вырезала оттуда странички с «Жуком в муравейнике» и в конвертике мне присылала в армию, а я прятался в туалете и по ночам читал, днём было нельзя, смахивая скупую слезу, про приключения Максима Каммерера и Лёвы Абалкина – очень было забористо, да.

Клим Жуков. Да, а сначала мы обозначили: Аркадий и Борис Стругацкие – офигенно, очень сильно популярные, сильно продаваемые и читаемые писатели. А потом вдруг на почве этого незатейливого факта где-то году к 1989-1991-му оказалось, что они ещё и выдающиеся мыслители, что всё это было не просто так, что это всё какая-то очень глубокая философская работа, глубочайшая! А, да – они же ещё замечательно переводили с японского, «Повесть о Ёсицунэ» я читал, тоже замечательно.

Д.Ю. Это брат Аркадий переводил?

Клим Жуков. Да, Аркадий, конечно.

Д.Ю. Вдвоём они переводили, если я правильно помню, была такая книжка «Экспедиция «Тяготение»», автора не могу вспомнить вот так вот навскидку, они его переводили и, как я понимаю немножко напильником дорабатывали при переводе на русский язык. Книжка «Экспедиция «Тяготение»» про мекслинитов, которые жили на планете, там такая планета, как чечевица, была с тяготением, по-моему, в 900 g, что-то страшное. Они, там учёные-земляне висели на орбите, а им туда телевизор, передатчик, приёмник, видеокамеру закинули, и эти мекслиниты на каких-то плотах плыли к краю этой чечевицы, где тяготение постепенно уменьшалась, и там все эти, что при большой силе тяжести, что при малой – это была нормальная, не побоюсь такого слова, научная фантастика, где природные явления в интересном антураже отличном – в детстве не оттянуть было за уши!

Клим Жуков. Вообще, да!

Д.Ю. Отлично было!

Клим Жуков. Ну так вот, в итоге выяснилось, что они ещё величайшие мыслители своего времени, ну, одни из. У нас где-то года с 1988-89-го вслед за Солженицыным вдруг оказалось очень много философов, да почти каждый, и все выдающиеся.

Д.Ю. Да, при этом Солженицын – ладно, этому книжки печатало ЦРУ, и оно же их распространяло, но братья Стругацкие публиковались внутри СССР, где, как мы знаем, была невероятно жестокая коммунистическая цензура, которая не пропускало ничего, что противоречило светлым идеям коммунизма, поэтому заподозрить там какую-то антисоветскую философию лично я не способен.

Клим Жуков. Я «Трудно быть богом» читал очень давно, мне было лет, наверное, 11, и с тех пор не перечитывал, а т.к. у меня память-то хорошая, я более-менее помнил канву, мне как-то казалось: зачем её перечитывать, я и так её помню? Но когда пришлось её разбирать, я её прочитал вновь не далее, как с неделю назад, будучи уже не 11, а 43 от роду. Уффф! Вот у меня один вопрос: как оно редсовет прошло в том самом СССР, где рецензировалось жесточайшим образом всё, а потом после этого ещё и цензурировалось жесточайшим образом? Вот я не понимаю, серьёзно, почему? Чуть позже я расскажу, пока спойлеров – ну мало ли кто не читал...

Да, сразу скажу: про фильм мы специально отдельно говорить не будем, потому что фильм – мы с Д.Ю., переглянувшись, сразу пришли к выводу, что даже не знаю, а что там разбирать? Ну, если хочется – есть такой канал Красного циника, он там как-то умудрился об этом даже поговорить, в течение 30 минут он даже говорил об этом фильме, что там Герман наснимал – это ужас, я даже не знаю: тут говно по пояс, тут по колено, тут по уши, тут по ноздри – вот, собственно, все сюжетные ходы.

Д.Ю. И все вокруг в говне.

Клим Жуков. Вот, все сюжетные ходы, вот, пожалуйста. В книжке всё довольно по-простому: есть такой Институт экспериментальной истории в 22 веке. Понятно, что на Земле к тому времени давным-давно построен полный коммунизм, все являются коммунарами, т.е. членами коммуны – перевожу. И вот есть институт экспериментальной истории, который на планетах смотрит, что там как происходит, потому что, понятно, все более отсталые, в отличие от нас-коммунаров, и когда прилетаешь к ним, интересно посмотреть, как схожие общества развиваются по неким единым законам. Чтобы эти законы были чётко понимаемы, разработана, как говорили Стругацкие, некая единая базовая теория, или просто базовая теория, которая, видимо, если – этого слова, правда, не было произнесено ни разу – если немножко пофантазировать – видимо, это какая-то конвергентная марксистская теория для всей Вселенной, ну там Галактики – неважно, или наблюдаемой Галактики. И вот есть некая гуманоидная планета, где, в общем, живут такие же, как мы, неотличимые физически совершенно существа, живут они где-то в районе Позднего Средневековья, какого – попытаемся определить. Есть там страна Арканар, часть большой империи когда-то, и в стране Арканар проживает некто Антон, он же дон Румата Эсторский, глубоко законспирированный агент этого самого Института экспериментальной истории. Помимо него там ещё кое-кто проживает – человек 120 или 220, я уже не помню...

Д.Ю. Таких же, как он.

Клим Жуков. Да, таких же, как он, засланцев.

Д.Ю. Историков.

Клим Жуков. Да, все историки, какие – тоже мы отдельно об этом поговорим. Им запрещено напрямую в это время, это ещё не прогрессоры, вот этот вот цикл – огромный мир Полудня: потом, через 100 лет, в 23 веке появятся некие прогрессоры, которые будут приезжать на эти планеты и помогать местным жителям улучшать свою жизнь и выстраивать более справедливое общество. Этим запрещено прямо заниматься какой-то прогрессорской деятельностью, им можно только наблюдать, собирать факты и при острой необходимости, что называется, сглаживать углы, т.е. там ну если какой-то вообще кошмар творится, вот там хорошего человека сейчас утопят в яме с говном – так вот его спасти можно, т.е. чтобы уж совсем-то безучастными не оставаться ко всему этому вопросу.

Вот, пожалуйста, Арканар, в Арканаре у дона Руматы есть непаханое поле деятельности, почему – потому что у них там завёлся некий религиозный фанатик дон Рэба, который стал первым министром короля, а потом его вообще сверг, сев фактически на трон этого Арканара, приведя к власти некий религиозный орден, который поддерживают местные серые, т.е. серое быдло всякое, которое организовано в легионы штурмовиков – тоже очень интересно, я отдельно поговорю.

У дона Руматы, который, естественно, здоровее всех, умнее всех, при этом ещё ироничнее, необычнее, невероятные физические дарования, как у настоящего коммуниста, который гирей с детства занимался, он великолепно умеет фехтовать, и поэтому, понятно, всё это быдло он...

Д.Ю. Одной левой.

Клим Жуков. Да, а если двумя левыми, то и ещё раз всех вот так вот.

Д.Ю. Немедленно вспоминается рассказ Джека Лондона, по-моему, «Страшные Соломоновы острова»: любому известно, что любой белый в будний день может расправиться с сотней черномазых, а по выходным и с двумя.

Клим Жуков. Да, вот как раз примерно тут что-то около того.

Д.Ю. А там с той только разницей, что там серые.

Клим Жуков. Вот. Но у него есть ахиллесова пята: во-первых, он, как коммунар, не может никого убивать, у него прямо жесточайший психологический блок. Покалечить может при самообороне, убить – ни в коем случае. Это во-первых, во-вторых, он добрый, казалось бы, и у него есть знакомая девушка 18 лет, рыжая Кира, которая хорошенькая, умная, как это написано: не из этого мира как будто бы, ещё и рыжая, а там рыжих всех считают, конечно, Сатаной и ведьмой...

Д.Ю. Как и на Земле.

Клим Жуков....поэтому ни в коем случае такую замуж не возьмут. Он её жалеет, ну и у них случается роман из-за этого, а т.к. она из очень бедной семьи, интеллигентной, правда – дочка писца, или письмоводителя, как там правильно-то его назвать, они начинают вместе сожительствовать, ну а дон Рэба, который к этому буйному аристократу присматривается постоянно, он в конце концов пытается взять эту самую девушку в плен в заложники, но дон Румата с совещания возвращается гораздо раньше, чем должен был бы на коне, потому что его старший коллега дон Кондор подбросил на геликоптере.

Д.Ю. Геликопте́р.

Клим Жуков. На геликопте́ре, и он оказывается дома тогда, когда его быть не должно. И вот, значит, серые штурмовики лезут в этот самый дом и из арбалета эту самую Киру застреливают, после чего дон Румата сходит с ума, достаёт два меча и убивает просто вообще всех, добирается до дворца, где живёт дон Рэба, и его тоже убивает, после чего Институт экспериментальной истории вынужден выслать орбитальный бомбардировщик, который всё засыпает сонными бомбами.

Д.Ю. С дирижаблей они сонные бомбы набросали.

Клим Жуков. Да, накидали сонных бомб и этого вытащили. Вот, собственно, всё, такой незатейливый роман, повесть даже.

Д.Ю. Небольшой штрих: если я правильно помню, в книжке её просто застрелили, там арбалетный болт в неё попал. Гражданин Герман решил это гораздо интереснее: арбалетный болт ей попал в затылок, и стрела вышла из носа. Она там лежит, у неё из носа наконечник стрелы торчит. Красиво! Молодец!

Клим Жуков. Гораздо лучше.

Д.Ю. Да, так другое дело совершенно, если так какая-то жалость, то тут не заржать невозможно.

Клим Жуков. Это всё наполнено, понятно, диалогами, некими мизансценами, которые должны нам что-то рассказать о мерзости этого мира, точнее, не этого, а того мира, и наоборот справедливом устройстве нашего общества, и как вот они неправильно оценили вообще изначально этот мир, и что нужно было всё абсолютно по-другому делать. И это всё очень трудно, потому что фактически, что неоднократно упоминается в книжке прямо прямым текстом, не какими-то там отсылками, а прямо прямым текстом, мысленным диалогом автора самого – как ему тут трудно, потому что он фактически по сравнению с окружающим населением, ну дистанция, как между вошью и человеком или человеком и Богом, ну т.е. гигантская дистанция, ему тут просто тяжело находиться. Ну и в конце концов вот это приводит к ужасным последствиям, нервному срыву и эвакуации на Землю на теоретическую работу, потому что ну вот...

Д.Ю. К массовым убийствам, не просто нервный срыв – там массовые убийства.

Клим Жуков. Вот я и говорю, что в итоге-то ужасные последствия получились на фоне этого самого нервного срыва. Ну вот с работой в поле не справился, не осилил, пришлось ехать домой на Землю, лечиться. Может, выговор ещё влепят? Кстати, не исключено.

Д.Ю. С занесением.

Клим Жуков. Да, уж тут-то точно с занесением. Ещё в школе мне казалось, что там что-то есть странное. Я думал, что я просто не понимаю, нужно перечитать будет лет в 20, мне казалось, что 20 – это я уже почти полумёртвый уже буду и наверняка буду гораздо умнее. В 43 странности мира бросились на меня, просто как тигры в голодный год на лошадь, на косулю в лесу.

Д.Ю. Для меня, ты знаешь, вот удивительно, сама задумка удивительна сейчас – что вот у вас ваш институт истории выводит какую-то там базовую теорию, всеобщую, так сказать, как развиваются человеческие сообщества. Ну вот на планете Земля пройдено, грубо говоря, ну сколько – 2,5 тысячи лет такой понятной истории, задокументированной, что-то больше, что-то меньше, но в общем и целом картина складывается, везде примерно одно и то же: вот первобытнообщинные, родоплеменные, вот рабовладельческие общества, вот феодализм, вот капитализм, вот милый нашему сердцу коммунизм. Ну, оно в первую очередь, как я понимаю, всё привязано к экономике: как вы тут развиваетесь, каким образом деньги наживаете – вот оно вот такое. Конечно, есть разнообразные отклонения.

Вот, например, брат Аркадий, который «Повесть о Ёсицунэ» - ну, неплохо, наверное, соображаешь в японской истории, там такие тексты невозможно переводить, не будучи глубоко в предмете. Ты не понимаешь, как оно устроено, а самое главное – не понимаешь, почему оно так устроено, и ты думаешь, что где-то в другом месте оно будет устроено не так, что вот здесь вот используют рабский труд, откровенных рабов, которые инструменты, а вот здесь крепостные, которые уже не инструменты, но всё равно они крепостные, а тут наёмные работники? Что там исследовать-то, я не пойму, на других планетах?

Клим Жуков. Не, ну, видимо, имеется в виду, что в 22 веке-то со своим уже более-менее разобрались, а историей заниматься хочется. Но, однако, тут же появилась масса соседей по Галактике – так давайте их истории изучать, какие проблемы? Потом, может быть, это какую-то пользу принесёт.

Д.Ю. Я затрудняюсь просто понять, какие там открытия их постигнут?

Клим Жуков. Ну нет, смотрите, вот, например, если мы имеем в виду эту классическую схему даже на Земле, так вот, перемещаясь в те места, где написали «Повесть о Ёсицунэ», т.е. в Японию, там мы обнаружим, что рабовладельческого строя, как такового, никогда не было вообще, а почему – по очень просто причине: потому что у них не было цивилизации, поэтому у них рабовладеть было просто некому до тех пор, пока им эту цивилизацию физически не принесли, потому что где-то около 3 век до н.э. – 3 век н.э., вот в это время туда как раз заселяются с Корейского полуострова люди, которые приносят с континента местным жителям просто в готовом виде уже хороший, нормальный Железный век со всеми вытекающими последствиями, ну а уж там 3-4 век н.э. – какое там рабовладение? Там рядом образовывается Ханьская империя, а потом империя Тан китайская, которая просто сразу в готовом виде волочёт за собой Японию в те Средние века, которые мы так любим и ценим, ну конечно, в специфическом азиатском выражении, поэтому откуда там будет рабовладение, спрашивается? Ну, такое нормальное, настоящее рабовладение, их там просто быть не может. Вот мы этого раньше не знали, а потом, когда занялись изучением Японии, узнали.

Так вот, если там целая планета где-то живёт по каким-то своим законам, может, там какие-то будут особенности в применении практическом этой самой базовой теории? Ну конечно, будут, какие сомнения – это далеко, там всё не так, там, может быть, лошадя с 8 ногами скочут, и это внесёт какие-то изменения. Конечно, интересно!

Т.е. в самом существовании Института экспериментальной истории у меня никаких вопросов нет, а вот что это, опять же, в практике книжки нам даёт – вот тут у меня вопросы есть, потому что сотрудники, например – первое, что бросается в глаза – сотрудники этого института имеют очень странный специалитет, просто очень! Внимание, на этом Арканаре они уже работают 20 лет, ну, не все, конечно, но вообще миссии уже 20 лет, может быть, чуть больше. Карл Розенблюм – один из крупнейших знатоков крестьянских войн в Германии и Франции, он же торговец шерстью Пани-Па. Законспирированный друг-конфидент кайсанского тирана Джереми Тафнат – специалист по истории земельных реформ. А нахрена вы туда послали специалистов по земной истории?

Д.Ю. Я как раз про это!

Клим Жуков. За 20 лет вы уже могли там 4 смены докторов, как минимум, кандидатов наук по местной истории вырастить. Зачем вам там специалист по Германии и Франции-то нужен?

Д.Ю. Непонятно.

Клим Жуков. Очень странно! Я не знаю, ну уж за 20 лет 3-4 монографии толковый специалист успеет тиснуть, как минимум. Кстати, как они занимаются этой историей, в книжке – внимание! – не описано никак вообще, т.е. с какого перепуга они сотрудники какого-то исторического института, я так понять и не смог. Как они занимаются историей? Ответ: не занимаются они историей, никак, никто вообще.

Д.Ю. Ну т.е. единственный момент – у дона Руматы на башку постоянно надет обруч, в этом обруче во лбу у него...

Клим Жуков. Звезда горит.

Д.Ю....некий драгоценный камень, а за ним спрятана камера GoPro, которая в режиме онлайн всё время транслирует на спутник изображение и звук, по всей видимости – вот это да, а те сидят и разглядывают, наверное, что он там наснимал.

Клим Жуков. Ну я даже не знаю, зачем для этого историк нужен, можно было кота послать.

Д.Ю. Так точно, да.

Клим Жуков. Я всем говорю: когда смотришь фильм «Терминатор 1, 2», спрашивается, зачем посылать кого-то убивать чудовищного Шварценеггера, который сразу просто одним своим видом пугает – пошлите котика.

Д.Ю. Пусть он его загрызёт.

Клим Жуков. Да, робот-котик – это существо вызывает доверие полное, он дойдёт до Сары Коннор и откусит ей что-нибудь ночью, потому что он робот, ему всё равно.

Д.Ю. Впрыснет в неё «новичок».

Клим Жуков. Да, вот. Ты знаешь анекдот, как Терминатор в Одессе высаживается, говорит: «Мне нужна Сара Коннор». Говорят: «Молодой человек, ой-вэй, вы в Одессе, вам тут, чтобы найти нужную Сару, батареек не хватит». – «Вы не поняли, я – Терминатор». – «А я Шнайдерман, очень приятно».

Д.Ю. Ха-ха-ха! Батарейки... Хороший анекдот! Кэмерон же сначала хотел Хенриксена...

Клим Жуков. Да, который мента потом играл.

Д.Ю....который «Бишоп», да. Он его хотел, потому что он незаметный.

Клим Жуков. Незаметный, серенький такой.

Д.Ю. Это гораздо правильнее, в общем-то, а не эта дылда-мега, которая там железной поступью идёт.

Клим Жуков. Да, и говорит с немецким чудовищным... с тяжёлым тевтонским акцентом: «Фак ю эссхол!» Это, наверное, Скайнет просто нацисты, вот и всё...

Д.Ю. Наверное, да.

Клим Жуков....поэтому все роботы запрограммированы говорить с тяжёлым немецким акцентом. Вот, котик нужен, поэтому и вместо дона Руматы со всеми этими нужен был робот-кот, который бы там ходил и с одного глаза записывал бы изображение, с другого – инфракрасное изображение, а с ушей звук бы снимал.

Д.Ю. Да. Прекрасно работал бы, да, и запущенные 10 котов покрыли бы весь Арканар, я так думаю.

Клим Жуков. Так точно, потому что с кота никто не спросит, откуда он, чего он, с кота взятки гладки. Ну и, я не знаю, 10 роботов-орлов, которые бы в качестве беспилотников летали и то же самое сверху бы снимали. Зачем вам тут нужен вот этот человек, не очень понятно?

Другое дело, что человек, в отличие от кота, может очень многое осмыслить на месте. Это у нас делают прямо сейчас такие люди исторического образования, как этнографы и антропологи. У нас специальная кафедра есть этнографии и антропологии, и вот народные сказки, поверия, и т.д., вот вам экспедиция – едут, изучают, просто почему? Потому что, да, одно – дело какая-то видео-, фото- и аудиофиксация, а другое дело – твой личный опыт общения с этими людьми ну ничем вообще заменить нельзя.

Д.Ю. Я приведу подобающий пример: когда, например, негодяи сидят, закрытые в камере, и общаются промеж собой, их подслушивают, как ты понимаешь, называется «камера с музыкой». Но ты, как оперуполномоченный, устанешь слушать, поэтому специальные люди всё это распечатывают, а ты стремительно всё это читаешь, и, как ты понимаешь, там один бред: разговоры про баб, кто как посрал, шутки про гомосеков – это бесконечно можно читать. Это неправильно, это абсолютно бессмысленное занятие. Туда надо внедрить своего человека.

Клим Жуков. Своего этнографа.

Д.Ю. Да, этнографа, желательно неоднократно судимого, желательно рецидивиста. Вот он зайдёт в хату – человек в авторитете, у него есть гигантский опыт. Дальше они будут говорить строго предметно, о том, о чём надо говорить, и это не заменишь никакой вот этой дурацкой камерой. Зачем она? Ну, я понимаю, там какая-то регистрация, но камера никаких задач не решает, только живое общение с людьми.

Клим Жуков. Не, ну камера – это, опять же, для этнографа-антрополога очень полезно, просто почему – потому что потом ты можешь свою теоретическую работу фактами подтвердить: вот посмотрите, я говорил так, и так оно и есть, вот у меня такого типа съёмок 300, и извольте видеть. Это правильно, нет, камера, конечно, нужна, о чём говорить? Да, но я повторюсь опять же: эти парни, ни один из них вообще на страницах книги не занимается работой по специальности от слова совсем, т.е. никак.

Д.Ю. Я как раз про это – там только душевные страдания, а вся работа – это вот камера на башке, всё, я больше никакой работы не увидел.

Клим Жуков. Вот, да. Следующий пункт: в мире этого «Трудно быть богом» по неоднократным уверениям, намёкам и т.д. авторов царит матёрый феодализм, и вроде бы так оно и есть: кругом бароны, герцоги, доны, маркизы, графы, т.е. явно совершенно феодальные аналогии напрашиваются. Есть там такой великолепный барон Пампа дон Бау, у него в ленном владении (опять же, так и написано: «в ленном владении») серебряные рудники, откуда, собственно, у него и всё богатство происходит, т.е. всё вроде сходится: феодализм, как он есть. Однако, вот поголовно все основные движения в книге, которые только показаны, происходят только в городе, ну или шире – в городах. Упоминаются города, описываются города, и т.д., это запредельно урбанизированное повествование, просто запредельно.

Но феодализм, даже можно сказать не феодализм, а даже ранний капитализм, там понятно, что граница сильно размытая – это преимущественно сельское общество, по-другому-то не бывает. Даже в очень богатой, если провести аналогии, очень богатой и густонаселённой местности, скажем, Северной Италии даже в Позднем Средневековье там минимум 80% населения – это сельское население, а вообще-то нормально – 90-95% сельского населения. Т.е. вообще-то, если они про историю, тем более про экспериментальную, у них 90%, ну или 95% наблюдателей пропорционально должно находиться на селе, а не в городе, и в основном там вся история должна быть по село: там, деревни, перелески, погосты, покосившиеся церквушки – вот вся эта пасторальная риторика. Где это? Этого просто нету, что тоже, конкретно говоря, очень странно.

А вот главный герой дон Румата Эсторский, из Румат Эсторских, как известно, озабочен только и исключительно городской интеллигенцией, т.е. всякими разными книгочеями, грамотеями, врачами, поэтами – ну, короче говоря, интеллигенцией, строго проживающей в городе, ну а также он очень страдает из-за того, что её дон Рэба и его подручные яростно истребляют.

Тут же мы можем вспомнить, кто вообще-то в этом мире идеальные люди, по мнению главного героя: это врач Будах, это, скажем, очень сильно, опять же, по мнению автора, заблуждающийся, но на правильном пути, с правильными идеалами вечный бунтовщик Арата Красивый, потом Горбатый, когда его переделали из «Красивого» в «Горбатого». Ну понятно, это его интеллигентная 18-летняя рыжая подружка Кира и великолепный барон Пампа.

Д.Ю. Больше приличных людей там нет.

Клим Жуков. Практически нет.

Д.Ю. Поэт ещё какой-то был.

Клим Жуков. Ну да, поэт, но его там не очень много, этого поэта. Т.е. вот посмотрите, кто это: бедная девушка из передовой интеллигенции, Будах – врач, философ, эрудит из верха этой самой передовой интеллигенции, Арата – мега-бунтовщик, не вполне, кстати, понятного происхождения, барон Пампа – феодал, аристократ, богач, пьяница. Т.е. это всё – внимание! – вот это всё элиты: Кира – элита студенчества, условно говоря, она, конечно, не студентка сама по себе, но вот того, что у нас было бы, первокурсница. Элита первокурсников. Будах – элита состоявшейся интеллигенции, Арата – условно, элита революционеров, дон Пампа – элита аристократии, т.е. лучшие из лучших. Вот дон Румата общается только с лучшими из лучших, у него круга общения широкого, постоянного, большого, то, что ему интересно, у него больше просто нет.

Д.Ю. Ну, был один момент – заход на воровскую сходку к персонажу по кличке...

Клим Жуков. Вага Колесу.

Д.Ю....Вага Колесо, где они там по фене арканарской сидят заряжают. Вообще непонятно, кто его туда пустил – начнём отсюда, на воровской сходняк: «Ты что тут делаешь, блин?!» Ну вот, это единственное пересечение.

Клим Жуков. Ну нет, там есть другие пересечения, но они же опять же вот такие вот, это эпизоды. У него все основные действия, которые он предпринимает, там, наверное, в 75% книги он пытается спасти доктора Будаха, в чём ему так или иначе сопутствуют вышеописанные персонажи: и Вага Колесо – он, собственно, за Будахом пришёл к этому Ваге, узнать: «Нет ли у вас тут такого случайно, если что – дам денег». Он и с Аратой Горбатым из-за этого общается, ну, Кира – она, понятно, вообще там пристёгнута в качестве триггера для кульминации, и вот тут барон Пампа. Вот такой интересный человек.

Отсюда у меня просто вопрос конкретный о профессиональных в первую очередь и о моральных качествах самого главного героя: если ты коммунист, коммунар, то откуда у тебя такой круг общения – только элитарный? Т.е. даже если он общается с вором, то Вага Колесо – кстати, тоже очень странно, это следующее, что я хотел бы упомянуть – Вага Колесо – это начальник всей преступности в этом городе, т.е. вообще всей, это мега-вор в законе, т.е. и тут с элитой общается, не с каким-нибудь там этим...

Д.Ю. Карманником.

Клим Жуков. Да, как там барон Пампа-то выразился: «ворьём-рваньём».

Д.Ю. «Всякой швали, рванья и ворья...»

Клим Жуков. Да, вот. Нет, он общается сразу с Вагой Колесо. Да, между прочим, откуда взялась организованная преступность в феодальном обществе? Для меня это просто категорическая загадка, категорическая! Т.е. найти одного человека, который организует всю преступность, скажем, в городе не самом большом, хотя и по европейским меркам приличном, как Дижон, где проживало – внимание! – в первой половине 15 века 13 тысяч человек, мне очень сложно представить такого персонажа, просто почему – да потому что там все же на виду. 13 тысяч человек – это такой коллектив, среди которого невозможно спрятаться вообще.

Д.Ю. Попробуй, да. Там все сами такие, но держатся в рамках, потому что всё видно.

Клим Жуков. Как тебе сказать – в рамках... там очень забавно: нам же, к счастью, Западная Европа от 14-15-го и дальше веков оставила массу документов интересных. Вот в городе Дижоне – караул вообще! – каждый четвертый мужчина от 16 до 50 лет был замешан в изнасиловании.

Д.Ю. Какая хорошая местность! Я не удивлюсь, если они ещё и друг друга насиловали.

Клим Жуков. Т.е., видимо, это даже не считалось чем-то таким, ну прямо таким... Ну подумаешь! Да... Потом там наоткрывали страшное количество борделей, и что-то как-то изнасилования резко пошли под откос.

Д.Ю. Я это... т.е. там же цеховики сплошные, т.е. они организованные по-всякому.

Клим Жуков. Во-первых, они организованные: а) в цеха, б) по территориальному признаку, а эти территории размером в деревню современную.

Д.Ю. Да-да-да, так это же все эти цеха и цеховики, и руководство цеховиков – это же сплошные ОПГ, начиная об общака, куда они все деньги сдают, и кончая способами решения вопросов. Это сплошные ОПГ, там нет такой преступности, как в нашем понимании.

Клим Жуков. Опять же, преступность там может быть, и даже более-менее организованная в рамках какой-то территории, но только в лесу, т.е. преступник может быть только в лесу.

Д.Ю. Да, шайки, грабежи, как у тех же японцев, т.е. после войн оставшиеся без хозяев самураи по кличке ронины сидят в лесу и кого-то грабят – это да.

Клим Жуков. Опять же, преступник в большом городе, особенно в портовом, каким, в общем-то, и является столица этого Арканара, там тоже может быть преступность, но эта преступность не такая, как сейчас, вообще, категорически, там есть человек, который сидит в порту, например, и занимается тем, что мимо кассы даёт в долг и не платит налогов, т.е. платит, но мимо официальных каналов сразу градоначальнику. Ну просто, опять же, оно же маленькое, это общество, очень, если мы говорим про город, оно очень маленькое, там все у всех на виду, там и сейчас-то невозможно заниматься организованной преступностью так, чтобы в это не была вовлечена та или иная властная структура, а тогда тем более, просто потому что в Питере сейчас 6 млн. человек проживает, а вот в столице Бургундии, пожалуйста, 13 тысяч, и это немаленький город.

Д.Ю. Я там был, кстати – хороший, очень мне понравился.

Клим Жуков. Хороший, да-да.

Д.Ю. Я ещё... ну, во-первых, организованная преступность – она потому и организованная, что она сращена с органами охраны правопорядка и с городской администрацией, в этом её суть. Ну, повторюсь, никак такого быть не может. Т.е. там всё видно, ну это как в деревне: «У нас тут ОПГ». Вы что, совсем рехнулись, ёлы-палы? И кто там – агроном и председатель?

Клим Жуков. В феодальном обществе самая главная ОПГ – это местный герцог, т.е. это такая ОПГ, которая очень давно, лет 300 назад, захватила власть на данной территории.

Д.Ю. И продолжает её держать.

Клим Жуков. Да, причём вообще всю власть, поэтому терпеть рядом с собой ещё какую-то ОПГ эта ОПГ не будет. «Порядок на районе гарантирую».

Д.Ю. Да-да, именно оно.

Клим Жуков. Дальше жуткая ещё одна странность: в Арканаре первый министр Рэба устраивает переворот и на некоторое время фактически становится абсолютным монархом, т.е. только что был король абсолютный монарх, который был не очень, а вот дон Рэба вообще стал совсем-совсем. Он при короле-то, пока был первый министр, прямо скажем, очень сильно рулил, а тут окончательно зарулил.

Т.е. это о чём говорит – что государство к этому времени обладает достаточной степенью централизации, чтобы захват трона автоматически привёл к абсолютному переделу власти, т .е. у дона Рэбы есть достаточно контроля над государством и его средствами формирования, не знаю, для личной армии, для фактической тайной полиции. Т.е. значит что: централизованное государство, уже готовое, где можно взять, головку выкрутить и свою головку вкрутить, и ты сразу над всей этой вертикалью хозяин, а она пронизывает всё, т.е. эта вертикаль может собирать какое-то количество, очень большое количество средств, чтобы у дона Рэбы просто была личная армия, которая, опять же, при перевороте сразу заменит местную армию и полицию и теперь сама будет всё контролировать.

Вот посмотрите – эти его серые штурмовики, они же вообще ничего не производят, ничего, это по факту солдаты на постоянном содержании. Упоминаются казармы, они живут в казармах, ну, рядовой личный состав по крайней мере, а при феодализме любого вообще извода монарх имел шансы на формирование личной гвардии и максимум нескольких полков постоянной готовности, не больше. По-другому не бывает при феодализме, это вот если говорить про Западную Европу, ордонансовые роты Карла Седьмого, а потом в Бургундии Карла Смелого – ну так их там было... очень, заметьте, Бургундия – это очень богатая территория, вот на всю Бургундию их хорошо, если было тысяч 5 этих рот постоянной готовности.

Все прочие профессиональные войска – это всегда арьербан, феодальная милиция, т.е. феодальное ополчение, или городские ополчения, которые тоже по сути дела феодальные, только на службе не у одного сеньора, а у города, или наёмники, которых собирают для конкретного военного предприятия, а потом немедленно распускают, потому что на большее просто при феодализме не может быть денег.

Д.Ю. Денег нет, да.

Клим Жуков. Большего не мог себе позволить ни король Франции в 15-16 веке, ни даже император Священной Римской империи Карл Пятый, над владениями которого не заходило солнце. Т.е. кем он воевал – да он в основном воевал ландскнехтами, т.е. наёмниками, которых он вынужден был нанимать. Потом война кончается – всех распускают сразу, потому что постоянно их содержать никак.

В странах попроще, где экономика была не такая могучая, личное войско монарха тоже выглядело поскромнее. Например, в 16 веке король Польши – внимание! – выбивает из Сейма право содержать кварцяное войско, т.е. от слова «кварта» - «четверть», на которое ему разрешили тратить 25% личного королевского дохода, и вот больше 6 тысяч человек разом у короля Польши не получалось содержать. Шесть тысяч человек.

Вот высший расцвет русского феодализма: Иван Грозный, середина 16 века – он мог позволить содержать себе постоянного войска 3 тысячи стрельцов, 6 полков по 500 человек, выборная дворянская тысяча, ну т.е. избранная, отборная – те самые дворяне, которых он поселил вокруг Москвы, и вот они тоже были постоянно в боевой готовности, несколько сотен пушкарей. В городах, понятно, городовые стрельцы и городовые казаки, а всё остальное – это дворянская милиция, которая собирается, опять же, на войну только. Т.е. не самая бедная и очень-очень централизованная Россия могла себе в середине 16 века позволить где-то около 5 тысяч постоянного войска на всю страну. Я имею в виду именно что войско постоянной готовности, профессиональное в личном распоряжении монарха – это важно.

Ну и конечно, чемпионами личной постоянной армии стали турецкие султаны, потому что они, во-первых, были очень богатые в силу занимаемой ими местности и ещё более централизованные, чем на Руси, наверное, в какое-то время, т.е. там, конечно, власть султана была, как лом, воткнутый просто в гору земли, всё держалось на султане. О чём мы говорим – про корпус капыкулу и еничери, т.е. «новое войско», они же янычары. При Мехмеде Втором – заметьте, тот самый человек, который захватил Константинополь, Мехмед Завоеватель – янычар, т.е. пехоты 3,5 тысячи, всадников 2400 и оружейники-джебеджи – 60 человек, т.е. всего меньше 5 тысяч человек. А где-то к 1567-1571 году янычар 12798, 6964 всадника, а артиллеристы-топчу, а также фурлейты-арабаджи и оружейники-джебеджи – их 2671, итого 22433 человека в самой централизованной, т.е. всасывающей в столицу максимальное количество средств, стране Европы – в Османской империи. Вот 22433, ну, 22,5 тысячи человек, условно. Скажите, а вот такой орды хватит, чтобы наводнить все дороги и города Османской империи, чтобы хватать по приказу султана каких-то книгочеев?

Д.Ю. Спорно!

Клим Жуков. Так не спорно, а бесспорно их не хватит, потому что если все эти войска постоянно готовности разослать по всей Османской империи, они там просто исчезнут.

Д.Ю. Растворятся, да.

Клим Жуков. Их там не... А вы янычара когда-нибудь видели живого? Я – нет, вот честно. Они из себя представляют грозную силу, когда они стоят все около столицы, и их можно в одно место там или половину, или всех сразу двинуть куда-то. Ну вот там 22,5 тысячи профессиональных военных – это будьте любезны! А когда тебе нужно книгочеев ловить и какой-то там неблагонадёжный элемент, даже турецкий султан не мог себе позволить не то, что тотального, а даже подобия тотального контроля над своей территорией, просто потому что у него не хватало денег для того, чтобы содержать в каждом городе, в каждой деревне, в каждой библиотеке, не знаю, где ещё, околоток.

Д.Ю. Чиновников-то толком не назначишь.

Клим Жуков. Именно так.

Д.Ю. Да и надо ли – вопрос.

Клим Жуков. Конечно. Т.е. да, и заметьте – для этого, например, Сулейману Великолепному просто пришлось бы прекратить все войны и охрану границ и целиком всех запрячь на внутренний террор, и то бы их не хватило.

Д.Ю. Да, а тут бы ещё соседи оживились, и пришлось бы всех обратно на границы кидать.

Клим Жуков. Ну а что такое Арканар? Опять же, вот следующая, уже четвёртая странность мира: Арканар – это, мягко говоря, не Турция в период расцвета, вот мягко говоря, потому что у них уже при последнем короле экономика находилась, как она описана, в полуобморочном состоянии, а потом гениальное управление дона Рэбы вообще её нокаутировало, просто положив на бок. Откуда у него средства на содержание постоянной армии, которой хватает на тотальный контроль над всей страной, ведь ощущение от текста вот лично у меня, да и наверное, у всех, кто читал – это такое ощущение, что это оккупированная нацистами Белоруссия: там этапно-заградительные комендатуры, полицейские участки, патрули, и т.д., т.е. описаны усилия, если мы говорим в масштабах страны, ну хорошо, размером с Белоруссию – это сотня тысяч человек, как минимум, на всю Белоруссию, как минимум, а может быть больше.

Вот как, по мнению Аркадия и Бориса Стругацких, доведённый до полуобморочного состояния Арканар потянул бы такую чисто финансовую нагрузку, мне вот просто интересно? Ведь это же не просто феодальная страна, т.е. слабая по определению, а разорённая феодальная страна, а она разорённая, потому что у них прямо там описаны остатки какой-то повстанческой армии, которая прячется в каком-то Гниловражье, это, видимо, у них уже не первый раз такое происходит. Прямо там подрывник Арата Горбатый, который тоже, видимо, неспроста взялся, т.е. там всё очень плохо, однако нет – у этого дона Рэбы хватает денег на то, чтобы просто всю страну опутать сетями каких-то своих этих самых серых штурмовиков, тайной полиции орденской, и проч.

Д.Ю. Про тайную полицию хотелось бы отдельно. Может, я там вперёд забегаю, не знаю...

Клим Жуков. Нет.

Д.Ю....но гражданин, если он занимается исследованием, то он, по всей видимости, должен общаться со всеми слоями общества, безотносительно – элита, не элита, со всеми. Вот эти вот говорят одно, а вот те говорят другое, а ворьё говорит третье, а два этих его друга, дона, которые там...

Клим Жуков. Бухают у него постоянно с утра.

Д.Ю....да, бухают у него постоянно, да – ну это третье, и ты... Ну, в моём понимании, этот гражданин, и все остальные точно так же, закинуты туда для создания агентурных сетей – утрирую. Даже если не для создания, но они у тебя должны быть, и вот визит к Ваге Колесу как раз про это – что ты дружишь, ну хотя бы знаешь, он тебя знает, ты его знаешь, ты ему денег предлагаешь, а он у тебя их берёт. Это не шуточное дело, таким образом вот у тебя низы, например, ворьё и проститутки, ты там всех знаешь. Здесь порт, в порту у тебя должны быть свои люди, которые тебе докладывают, что приходит, что уходит. В монастырях у тебя должны быть свои люди, и тогда ты увидишь, к чему готовится монастырь, тебе это понятно. Внутри царского двора – как покакал наследник, ты тоже должен всё это знать. Я-то это, как некоторым образом причастный – там к тебе стекается такое количество информации, что туши свет! При этом, как ты понимаешь, самостоятельно ты это делать не можешь, ты один не справишься.

Клим Жуков. Это резидентура нужна.

Д.Ю. Да, т.е. у тебя должна быть резидентура – люди, которые общаются с агентами, всё это процеживают, а тебе уже выжимку предоставляют. Желательно, чтобы они умели писать, потому что слушать это невозможно, надо, чтобы писали, у тебя канцелярия секретная должна быть, куда всё это стекается, и ты только так – золото для этого и надо, что ты в каждой жопе держишь палец, ты всё про всех знаешь. Это основы вообще, не хождение по балам и общение с тёлками – это приятное приложение, так сказать, а работа вообще не про это.

Клим Жуков. Я со своей стороны могу сказать, что какой-нибудь этнограф... Не бывает этнографа, который специалист по всему, как и историк не может быть вообще историком. Вот этот там у них самый опытный, дон Кондор который – это вот должен быть глава резидентуры.

Д.Ю. Естественно, да.

Клим Жуков. А вот это всё должны быть его агенты.

Д.Ю. Так точно.

Клим Жуков. Вот этот общается с блядями, у него это хорошо выходит, он специалист по блядству 15 века в Арканаре, этот с крестьянами, там эти 15 – с крестьянами, просто потому что крестьян больше всех, этот в порту, этот с уголовниками, ну т.е. специалист по уголовникам, специалист по блядям, специалист по фене, специалист по дворянам – вот только так.

Д.Ю. Ну т.е. обрати внимание: вот у дона Рэбы секретная полиция есть, и дон Рэба в каждой жопе по пальцу держит, а этот ходит по пирам и свою рыжую там, намотав косу на руку... Ты чем там занимаешься?

Клим Жуков. Показал какую-то штуку!

Д.Ю. Да. Ты чем там занимаешься-то вообще? Т.е. а где сбор информации? Что это за херня? И самое-то главное, что для него там, забегая вперёд, это вот такое открытие: вот такое случилось, представляете – прискакали монахи...

Клим Жуков. Это и для него открытие, и, самое главное, ещё для 150 сотрудников это тоже открытие, они вообще не в курсе.

Д.Ю. Дебилы, блин! Вы чем там занимаетесь? Вообще неясно, ё-моё!

Клим Жуков. Там же описано, что дон Рэба пригнал для военного переворота аж 20 тысяч каких-то рыл.

Д.Ю. А давайте представим эту логистическую задачу: может, он их привёз на пароходах? Ну, нужны пароходы, в порту про это все знают, что вот такой транспорт, особенно если они с лошадями, они там на лошадях сидели, если я правильно помню.

Клим Жуков. Ну там не все, но часть.

Д.Ю. Это раз. Во-вторых, их кормить надо, например, т.е. когда они сюда прибудут, они будут жрать.

Клим Жуков. На постой куда-то определить.

Д.Ю. Значит, должны быть запасы, значит, их должны куда-то распределять на постой – и чего, вы ничего этого не знаете, что ли? Бред сумасшедшего вообще! Не знаю...

Клим Жуков. Ну или дон Рэба оказался умнее, ловчее и со всех сторон лучше всех наших учёных интеллигентов.

Д.Ю. Это очевидно. А если бы они его ещё назвали «Ребе», то тогда бы вообще всё понятно стало.

Клим Жуков. Судя по явленным дарованиям, это просто очень несложно, вот и всё. По поводу материального и экономико-технического базиса мира: он довольно точно описан. Там нет ни намёка на огнестрельное оружие или на его скорое появление, т.е. совсем ничего про это нету – все с мечами, арбалетами, и т.д., и нету книгопечатания – все всё от руки бахают.

Т.е. на дворе что-то очень похожее на нашу первую половину 14 века, если мы говорим про родную Землю, т.е. вот где-то там 10-30-е годы, вот где-то так, т.е. огнестрельного оружия ещё нет, вот-вот появится, но при этом большие государства, более-менее централизованные уже есть, некоторые уже успели развалиться и вот-вот сейчас снова соберутся – т.е. что-то такое вот оно.

14 век, докладываю, если мы проводим аналогию, то это как раз локальное начало складывания капиталистических отношений в самых развитых участках Западной Европы, отсутствие наций, опять же, начало складывания, хоть подобие наций каких-то, и отсутствие централизованных государств и господство натурального хозяйства – вот оно должно быть такое же приблизительно и там. А всё, что нам рассказывают Стругацкие: тайная полиция с этим тотальным террором, государственным переворотом, который привёл к тому, что, представляете, вся страна упала под этого дона Рэбу, сразу после государственного переворота – вот это могло бы быть в революционной Франции конца 18 века, когда революция произошла в стране с абсолютной монархией, где король мог с полным основанием сказать: «Государство – это я».

Д.Ю. Этот, кстати, тоже ни за чем не смотрит, ничего не знает, что там Рэба затевает – это вообще ...

Клим Жуков. Нет, ну король там дегенерат просто, откровенно...

Д.Ю. Ну понятно.

Клим Жуков....сразу без разговоров показан.

Д.Ю. Под ним стоят люди, которые озабочены своим положением при этом короле и будут своё положение всячески защищать, потому что им хорошо и сытно живётся, и терять это никто не хочет.

Клим Жуков. Ну, опять же, видишь ли, там вся эта верхушка показана настолько дегенеративной, что один надевает левую туфлю королю, второй правую туфлю королю, а вот друг Пашка этого главного героя Антона, у него школьный друг Пашка – он постельничий при герцоге Ируканском.

Вот если, дожив до такого возраста, когда они смогли писать книжки, Аркадий и Борис Стругацкие были не в курсе, что такое надевальщик туфли, что такое постельничий, то, прямо даже скажем, с чего вдруг это произведение считается за какое-то не то, что пророческое, а просто прогрессивное, потому что то, что человек надевает королю туфлю, оно нам выглядит очень смешно, это человек, который находится и трогает руками тело монарха, т.е. он его может убить в любую секунду, если что, т.е. к нему доверие очень большое, это во-первых, а во-вторых, за правом надевать туфлю... точнее, даже не правом, как правило это обязанность, это очень редко было право, или находиться при постели – это значит, что ты выполняешь очень важную дворцовую функцию, а значит, у тебя будет за этой постелью 10 тысяч крестьян, у тебя будет обязательно должность при войске или в администрации управления государством. То, что он постельничий – это очень хорошо, самое главное, что около этой постели, повторяюсь, к ней прислонены десятки тысяч людей, к этой постели, и ты ими управляешь. Постельничий – вообще-то это адски круто, точно так же, как и обувальщик, это очень круто!

Д.Ю. Ну, это никакого понимания нет, что это такое.

Клим Жуков. Конечно. Т.е. постельничий по факту – это управляющий делами президента, администрации президента.

Д.Ю. Угу, только называется вот так.

Клим Жуков. А называется оно «постельничий», вот и всё. Т.е. симптоматика-то у нас, которая показана, это не средневековая симптоматика, это симптоматика уже развитого Нового времени, тем более, что – смотрите, внимание! – опорой для дона Рэбы выступают тупые, жадные лавочники, т.е. буржуа, это же вот то, что постоянно, через всю книжку сквозит: тупые, жадные, корыстолюбивые лавочники, ограниченные, необразованные, гнусные.

Д.Ю. Серые.

Клим Жуков. Конечно же, они серые, серость такая. При этом имеются бароны, дворянство с феодальными правами, против которых, кстати, дон Рэба подкармливает недобитую крестьянскую армию Гниловражья, которая терпеть не может баронов и в случае чего бросится их резать, только разреши.

Но вот внимание: если у вас есть бароны как реальная феодальная сила, вы никогда не построите централизованного государства, какой-то большой национальной армии постоянной, и всё, никак, почему – потому что прибавчоный продукт, который обязательно будут сжирать бароны – это вот как раз та самая экономическая дельта, которой королям веками не хватало, чтобы построить централизованное государство. Веками! Если у вас есть барон Пампа и ему подобные, у вас не будет возможности утроить дворцовый переворот, который приведёт к тотальному контролю над страной.

Т.е. есть бароны – нет такого дворцового переворота, нет баронов – ну тогда у вас и феодализма не будет, всё, это капитализм. А тут как-то и хозяйство разорено, и бароны в наличии, и серые штурмовики умудряются терроризировать всю страну буквально – как это так вышло у них?

Д.Ю. Где вы столько понабрали и чем вы их кормите, да?

Клим Жуков. Кстати, а что такое штурмовики?

Д.Ю. Непонятно, ну это что-то из Германии, наверное, ...

Клим Жуков. Вот я говорю: или инженерно-сапёрные штурмовые части, как у нас, или это Sturmabteilung Эрнста Рёма.

Д.Ю. Ну, я понял, что подразумевается именно это.

Клим Жуков. Да, естественно, тем более эти были коричневорубашечники, а эти серорубашечники. И лавочники в кабаках умиляются: «О, смотри – вот мой с левого фланга идёт с топором, а я ведь ещё вчера его порол!» Лавочники! Бунт лавочников, ты понимаешь, т.е. намёк настолько ясный, что советскому подростку даже уточнять ничего не нужно было, что речь об СА идёт. Причем, заметьте, это настолько запараллелено, что только идиот мог бы подумать, что Аркадий и Борис Стругацкие намекают на какое-то НКВД и какого-то Берию – нет, конечно, там даже намёка не было! Потом-то они врали, конечно, про Берию.

Д.Ю. Да!

Клим Жуков. Но это, опять же, рассчитано на тех, кто книжки не читал или читал, но уже не понимает в принципе ничего. Это описано СА, Sturmabteilung, точка.

Д.Ю. При этом, кстати, интересно, с точки зрения нынешних это особо интересно: лавочники – это же мелкие буржуи, это же основа капитализма, чего они вам так не нравятся? Ваши т.н. поэты, писатели могут процветать, только когда лавочник даёт им деньги: ну-ка у меня на свадьбе...

Клим Жуков. Спляши!

Д.Ю. Или пьянка какая-то у меня с лавочной братвой, давай, ты пой, а ты пляши, вот деньги. И надо из себя изображать какую-то эту, я не знаю, элиту, ещё чего-то. Ты за деньги работаешь, а деньги есть только у них, крестьяне тебя позвать не могут, у них ни копейки нет, а вот эти могут. Так ты за счёт них живёшь и их же ненавидишь?

Клим Жуков. Ну, про лавочников нужно отдельно сказать, это отдельный у меня прямо пункт про лавочника выписан, потому что это, опять же, очень яркий симптом вообще всей данной книжки.

Д.Ю. Так-так?

Клим Жуков. СА, Sturmabteilung – эта организация в 14-ом, 15-ом, 16-ом, 17-ом веке невозможна и в 19-ом веке невозможна в принципе, этого не может быть, потому что для того, чтобы появился СА, нужна не просто капиталистическая, а уже просто империалистическая международная система, которая только что организовала империалистическую мировую войну, из которой вышли сотни – внимание! – не тысячи, а сотни тысяч обездоленных ветеранов, которые уже успели произвести не менее обездоленных детей. Вот это – то, что может создать эти самые штурмовые батальоны, которые в самом деле могут у тебя быть в Гамбурге, в Киле, в Берлине, в Нюрнберге, и чёрта лысого ещё где, и они могут по свистку подняться и устроить Ночь хрустальных ножей... Хрустальную ночь, Ночь длинных ножей, да-да-да.

Откуда у дона Рэбы может быть ресурс и сама идея Sturmabteilung? Это нам точно про феодализм рассказывают – вот такой у меня вопрос? А про феодализм нам говорят на каждой второй странице буквально. У меня при повторном прочтении, вообще-то, если всё это сложить вместе, вот все эти странности, пока только было про странности, пункт два, у меня сложилось шизофреническое впечатление, потому что какая-то дичайшая эклектика, дичайшие анахронизмы надёрганы от 12-го до 20-го века, вот так в одном месте спрессованы, и каша в голове, причём, заметьте, каша в голове в первую очередь у авторов.

Д.Ю. Именно так.

Клим Жуков. Понятно, что потом будет каша в голове у школьников, которые всё это прочтут, но сначала-то эта каша должна быть у авторов, и она у них – моё почтение, эта каша! Мне даже, во-первых, непонятно, Аркадий Стругацкий как Японию-то изучал с такой кашей в голове?

Д.Ю. Вот это вот загадка!

Клим Жуков. Он обязан был изучать – как ты будешь иначе заниматься переводами средневековых текстов?

Д.Ю. Ну, там, где какое-то здравомыслие, типа какого-нибудь «Парня из преисподней» - там совершенно очевидно, что человек в армии служил и понимает, как военнослужащий думает, что он делает. Ну, только нормальный военнослужащий может понять, что, когда ты мыслью можешь организовать жилое пространство, то ты немедленно сделаешь казарму со шконочкой, табуреткой и тумбочкой – глубочайшее понимание! Повторюсь, если ты там всякие «Повести о Ёсицунэ» - ну их нельзя переводить, не зная истории, просто нельзя, надо глубоко в теме быть.

Клим Жуков. Ну, у меня единственное какое-то, может быть, по этому поводу подозрение, что т.к. это всё они не сами делали, а всё это было в рамках большого творческого коллектива в НИИ, ну, условно НИИ, то что там происходит с точки зрения истории, ему говорили люди, которые глубочайшим образом в этой истории разбираются, им просто сообщали, что вот это так и так, и так работало, соответственно, термины нужно вот такие, такие и такие. А они, ну, Аркадий Стругацкий, который хорошо знал необходимый диалект, то он это дело просто на русский перетолмачивал. Возможно, так, потому что как можно вот такую ахинею нести, просто будучи человеком с высшим образованием и профессионально занимаясь историей какого-то региона? Я не знаю, как, вот для меня это просто загадка.

А вторая загадка – как это напечатали в СССР? Вот это как напечатали в СССР, ведь все вокруг, если не Маркса читали, то уж школьный учебник точно освоили.

Д.Ю. Ну, это же фантастика, так сказать.

Клим Жуков. Ну а вот что происходило в голове у школьника после совмещения учебника и этой ахинеи? Вот как у вас это вместе срастается? Это не фантастика, это то, что как раз называется «вненаучная фантастика», это фэнтези, которое вот у тебя из головы родилось.

Д.Ю. Только магии не хватает.

Клим Жуков. Да. Кстати, дальше будет магия, прямо сейчас, потому что ничем, кроме как волшебством, этого объяснить нельзя.

Кто у нас спасители мира и двигатели истории, по А. и Б. Стругацким? Вот кто двигает историю Арканара – выше мы упомянули: те самые лучшие люди, на ком сосредоточил внимание главный герой, т.е. книгочеи, философы, врачи, т.е. интеллигенция, образованные самые лучшие люди. Вот да, кстати, у Ваги-то Колеса что он спрашивает помимо возможной судьбы врача Будаха: «Ты тут говорил что-то об ученых людях. Мне пришла сейчас в голову мысль. Я чувствую, трудами короля в Арканаре через месяц не отыщешь ни одного порядочного книгочея. А я должен основать в метрополии университет, потому что дал обет за излечение меня от черного мора. Будь добр, когда подналовишь книгочеев, извести сначала меня, а потом уже дона Рэбу. Может статься, я отберу себе парочку для университета». Т.е. он в первую очередь озабочен учёными, причём вполне конкретными, которые не просто учёные, а ещё и порядочные люди, вот их он как бы селекционирует, они, по его мнению, должны спасти Арканар от этой серой мерхзости.

Кстати, вот «серая мерзость» – об этом я даже цитаты приводить не буду, потому что об этом, опять же, каждая вторая страница всей книги, она про восстание этой серой массы, жуткой совершенно, в серых рубашках. Об этом вся книжка, собственно о чём – о дихотомии: с одной стороны корыстолюбивый, тупой, жадный торгаш против интеллигента, умницы, бессребреника, яркой творческой личности, вот это два полюса, которые друг с другом борются. Нам описывают, как штурмовики глумятся около тела какого-то свежеудавленного поэта, которого прямо тут же повесили, а они сообщают дону Румате, что они его... «в башне-то теперь не всех заточают, ведь не напасёшься на всех места в башне. Мы прямо на месте, по-быстрому». Ну и дон Румата уже всё, он скрипит зубами, едва сдерживается и вынужден бежать домой, чтобы как-то утешиться в обществе рыжей Киры, вот хоть как-то.

Д.Ю. Стравить давление.

Клим Жуков. Да-да. Далее вот этой самой рыжей Кире он прямо после этой сцены рассказывает, какой барон Пампа отличный товарищ. Она спрашивает: «Ты всё время говоришь: «барон Пампа, барон Пампа» – а что ты всё время про него вспоминаешь?» Он говорит: «Он отличный товарищ». Да.

Д.Ю. Лично у меня сложилось впечатление, что барон Пампа точно такой же дегенерат, как и все остальные, но просто ему он чем-то мил.

Клим Жуков. Вот-вот-вот! Ну так вот, посмотрите: перед нами коммунар-коммунист, вооружённый самой передовой теорией. Сейчас мы по поводу барона Пампы чуть позже, а пока про волшебство: так вот, он, видимо, не в курсе, что ради обучения одного книгочея в реалиях 14-15 века должны были горбатиться не менее полусотни крестьян. Вот один образованный человек, ну, условно, профессор, а рядом 50 крестьян, причём это минимум.

Что такое образованный человек? Сначала это школяр, потом студент, потом бакалавр, потом магистр, потом профессор – вот Болонская система, точно как сейчас. Студента надо кормить, надо кормить его педагогов, надо кормить писцов и переплётчиков, которые будут производить книги, которые он будет читать, потом нужно кормить библиотекаря, который будет эти книги содержать в порядке. В конце концов нужно строить и поддерживать в должном виде университет, отапливать там его, потом скрипторий, где будут трудиться переплётчики и переписчики. Вот в 12-15 веке – это, опять же, как-то, видимо, очень плохо до людей доходит – один вот этот профессор был дороже 10 рыцарей, именно поэтому профессоров было так мало, а рыцарей было так много, ну просто потому что это же деньги-то безумные за образованием одного человека! Вот чтобы дать ему высшее образование даже по меркам 14-15 века – это безумная нагрузка на экономику, это очень дорого!

А дальше посмотрим: вот наловит он этих самых книгочеев, причём, опять же, он-то уверен, что если всех книгочеев собрать, и они как начнут книгочитать, ты понимаешь, там, изобретать – мир сразу лучше станет. Но вот дальше нужно просто посмотреть на элементарную экономическую востребованность всех этих учёных, поэтов, профессоров, философов и проч., т.е. образованной публики: вот, допустим, что в Арканаре, я не знаю, Франции, Богемии, Бургундии – пофигу, подчеркните нужное, прямо правильно, серьёзно образованных учёных разом стало в 5 раз больше, вот такая магия, вот было их столько, умножили на пять – всё, вот вам результат – и вот чем бы они занялись? Вот просто: чем? Просвещением крестьян?

Д.Ю. Я, честно говоря, кроме образовательной работы, ходить и лекции читать, я ничего не вижу. Там есть какие-то мега-производства что ли, вы там что-то будете изобретать, внедрять?

Клим Жуков. Скучная правда в том, что даже в мега-богатых, просто мега-богатых, мега-просвещённых городах Италии, типа Венеции или Флоренции, потолок карьеры всех образованных людей – это был письмоводитель, потому что его образование нужно только для одного – чтобы он мог без ошибок, грамотно, толково составить документ.

Д.Ю. Хорошим почерком.

Клим Жуков. Хорошим, читаемым почерком, потому что, опять же, печатать не на чем, а вот, пожалуйста, ты сидишь в нотариальной конторе и пишешь. Т.е. у вас в пять раз больше образованных людей, значит, вам нужно сразу в пять раз больше нотариальных контор, что ли, вот так вот?

Д.Ю. А зачем они?

Клим Жуков. Во-первых, зачем они, и кто их будет содержать, а потом, если у вас будет в пять раз больше нотариальных контор, так цены в пять раз упадут, и вы просто провалите данный сегмент рынка нахрен, чего не допустит цеховой мастер, потому что эти самые нотариусы тоже сведены в средневековый феодальный цех.

Д.Ю. И ходят с ножами в сапогах.

Клим Жуков. Да, серьёзный нотариус.

Д.Ю. Это же это – я помню, у меня какая-то книжка про готические соборы, где там про эти цеха подробно расписано: ну есть у нас в городе, я не знаю, 10 сапожников, которые шьют, например там, 100 пар сапог в месяц, и тут вдруг пришли три сапожника ещё откуда-то – нахер вы тут нужны, объясните? Мы сапоги шьём, а ты их продавать хочешь? Так мы тут сапоги... Ты-то тут зачем? Если всё вот такое компактное, все всех знают, и всем всё понятно, нельзя.

Даже самый примитивный пример – наш горячо любимый сериал «Сопрано»: «Возьмите меня в бандиты». – «Книги закрыты». Это же Венеция, они про венецианские книги эти: «Books are closed» - это же куда они благородных записывали, открывались они, например, только когда кто-то умрёт, или чума, вот тут поголовье обнулилось, поэтому можно вот эти вот вакансии занять, а так вакансий нет. И что, и куда тебя? Вы что – инженеры на заводе, что ли, везде нужны? Нет, нигде не надо. А поэт – он куда нужен, мне вот тоже интересно?

Клим Жуков. Поэт при дворце герцога, маркиза, короля.

Д.Ю. Да, мы со всем уважением и к поэту, и к писателю, но там-то он зачем? Ну если он есть какой-то штучный, это прекрасно, наверное, но вот расплодить их 100 штук...

Клим Жуков. Не ну ещё поэт может быть, собственно, сам маркиз, король, герцог, которому просто денег добывать не нужно, а время есть.

Д.Ю. Безусловно, да.

Клим Жуков. Вот он тоже может быть поэт, а больше никто. Что себе этот самый дон Румата имеет в виду?

Д.Ю. Непонятно. Я понимаю...

Клим Жуков. Университет он откроет – и кто там будет, самое главное, в этом университете просто так учиться? Нахрена? Крестьяне?

Д.Ю. А им зачем?

Клим Жуков. Повторюсь, основная масса – это крестьяне. Крестьянин крутит хвост корове, вспахивает землю, ходит по грибы, ставит силки.

Д.Ю. Занят выживанием, если уж так совсем примитивно, чтобы не сдохнуть с голоду.

Клим Жуков. Да, и если у него всё очень хорошо, он занят тем, что он с избытком кормит своего барона Пампу. Ему грамота категорически не нужна.

Д.Ю. Про поэта: вот наш любимец Эгиль Скаллагримссон, который загрыз берсерка какого-то или кого там?

Клим Жуков. Берсерка загрыз.

Д.Ю. Помнишь – сначала рубил, его меч не берёт, он его взял и загрыз, и сочинил стих, что «для такого дела мне зубов не жалко». Вот я понимаю, да, поэзия уместная, но что-то никто ничего не печатал, и вообще никак. Зачем ты?

Клим Жуков. Непонятно. Вот я говорю, что все эти учёные люди – это элемент надстройки над экономическим базисом. Это вот ещё один скучный вывод: двигателем прогресса в Средние века были не учёные, они – симптом этого прогресса, т.е. у вас сегодня производилась тонна зерна, а завтра стали производить две тонные зерна, и у вас вместо одного учёного появилось три, и они вот у вас напридумывали. Т.е. это симптом прогресса, а прогресс обеспечивало движение не учёных, а производительных сил в обществе, т.е. в основном крестьянство, 90-95% населения, в меньшей степени ремесленников в городах, они тоже, конечно, своим трудом этот самый прогресс двигали, но их просто меньше было численно. Они, конечно, были очень важны, но их было меньше. Это первое, второе и третье – а третьим двигателем прогресса были лавочники...

Д.Ю. Кто бы мог подумать?!

Клим Жуков. Тупые, корыстолюбивые, серые, жадные лавочники. Вот 12-14 век – это время складывания универсальной системы европейского обмена, т.е. рынков. Рынки позволили, наверное, основные изменения в экономике вообще, т.е. всеевропейский обмен обеспечил движение материальных средств в глобальном смысле, причём чем дальше, тем глобальнее, в конце концов это закончилось великими географическими открытиями – вот такая вот фигня. Обмен потребовал повышения монетарной массы, ну просто чтобы тебе не нужно было через всю Европу гонять стадо коров, чтобы обменять там на яблоки, а продал коров, взял денег, поехал туда, где яблоки, купил яблок, вернулся обратно – вот как-то так. Через повышение монетарной массы стало выгодной просто денежная оплата труда, т.е. опять же не натуральная оплата труда, а денежная оплата труда – так стало просто проще и выгоднее. Таким образом, способность к труду стала товаром, т.е. продуктом, поступающим через обмен, а данном случае на деньги, и таким образом всеевропейский обмен уничтожил феодализм и породил капитализм, вот и всё. Вот это лавочники обеспечили, потому что лавочник...

Д.Ю. Какая мерзость!

Клим Жуков....это же не спекулянт в нашем понимании, хотя, конечно, он и занимается спекуляцией, безусловно, о чём есть десятки античных и средневековых трактатов, потому что это по понятию феодала очень низкое занятие, потому что ты поехал в Антиохию, купил там, скажем, шёлк по 10 рублей, а приехал в Венецию и продал его по 100, и на эти два процента живёшь. Ах ты ж паскуда какая! Т.е. по мнению всех вообще теоретиков, которые имелись и в Античности, и в Средневековье, ты купил шёлк за 10 рублей, приехал, ну там, не в Венецию, в Античности Венеции ещё не было...

Д.Ю. Неважно.

Клим Жуков. Ну хорошо, в Венецию – приехал ты в Венецию и потратил на перевозку 2 рубля, итого он у тебя стал стоить 12 рублей, значит, продавать ты его должен, падла, за 12 рублей. Вот то, что ты там себе нажить собираешься – да тебя убить за это мало, вот мягко говоря! И феодалы просто конкретно всеми силами долго тормозили всё это дело, т.е. продавать с маржой, какую ты хочешь, которая тебе почему-то кажется справедливой, ты не мог, потому что тебе местный господин скажет: «Слышь ты, козёл...

Д.Ю. Мразь, блин!

Клим Жуков....продавать ты будешь только так, как я скажу, причём сначала мне».

Д.Ю. Да. Видный экономист даст совет.

Клим Жуков. Так нет, он в самом деле видный экономист, потому что ведь этот же человек, если он три раза так съездит, будет богаче, чем он, так значит нужно ему не давать торговать, это во-первых, а во-вторых, следующий шаг – взять торговлю под свою крышу и торговать уже самому.

Д.Ю. А ты привози.

Клим Жуков. А ты вози-вози, давай-давай, вози...

Д.Ю. Возьму по 13.

Клим Жуков. Да-да. Вот лавочники, крестьяне и ремесленники – это те, кто изменил вообще облик мира. Не поэты, понимаете, и не профессора университетов – та самая тупая серая масса, которую так не любит автор, вот она это всё изменила.

Кстати, насчёт тупости: маленький пример – есть такой город Флоренция, там в районе Сан-Лоренцо где-то в 12 веке поселились некие тупые серые лавочники, которые занимались торговлей медицинскими всякими товарами, аптекари, короче говоря.

Д.Ю. Медичи. Таблеткины.

Клим Жуков. Да, Медичи. Слегка забогатели, занялись ростовщичеством – ещё сильнее забогатели. Потом случилась великая чума, но так получилось, что у них меньше всего людей умерло в роду, у них 50 человек взрослых осталось по окончании «чёрной смерти». Ну и всё...

Д.Ю. А сколько было?

Клим Жуков. Неизвестно. Около 50 взрослых человек у них осталось. Ну и всё – они самые богатые, самые многочисленные, и через некоторое время, ну вы знаете, что Медичи управляли всей Тосканой, они даже герцогами стали в итоге – это тупые серые лавочники. Вот так! Лоренцо Великолепный, Козимо Старый и все остальные прекрасные люди, которые, собственно говоря, потом содержали у себя при дворе толпы философов, поэтов, писателей, и т.д., и т.п.

Д.Ю. Ну я о чём и говорю – что лавочник, собственно, это основа процветания интеллигенции. Они же на все ваши труды деньги дают, как можно к ним настолько неуважительно относиться?

Клим Жуков. Нет, ну при феодализме ещё, конечно, феодал.

Д.Ю. Неважно, всё равно лавочник – основа всего. У него бабло, он хочет его на тебя потратить – так будь счастлив!

Приводил отличный пример, как, разъезжая по Франции, добрые люди отвезли меня в Фонтенбло, а возле него такой городишко Барбизон. Из Барбизона происходит Барбизонская школа живописи – там Стивенсон что-то там лежал в койке, писал, не «Остров сокровищ», но что-то писал Стивенсон там. Ну и там, соответственно, домик, где эти художники... там гостиница, где они там столовались, какие-то картинки нарисованы на штукатурке, там всё, как положено.

А в чём смысл-то? А смысл в том, что королевский двор взял и съехал в Фонтенбло, а пацаны за ними следом, потому что это клиенты, это он платят деньги, и то, что школа живописи Барбизонская оттуда развилась – так это потому что двор деньги давал, вы могли тут, зарабатывая бабло, ещё свои усилия тратить на что-то другое. А не было бы бабла – хер бы вам, а не Барбизонская школа. Ну и как после этого этих людей...? Это какое-то детство, понимаешь...

Клим Жуков. Хочу, чтобы всё было хорошо. Хочу, чтобы всё было хорошо!

Д.Ю. Да-да-да, а вы все плохие! Нет, не плохие, и без них ты жить не сможешь.

Клим Жуков. Всё это – то, что описано, оно может существовать только благодаря магии, поэтому я и говорю, что это фэнтези. Магия там почему-то не упомянута, но вообще-то всё это может существовать только по какому-то волшебству, т.е. какой-то не описанной силе, которая выправляет всё так, как хочется автору, потому что в материальном мире, ни в каком, этого быть просто не может.

Про крестьян там не сказано вообще ни одного слова – ни одного! – кроме там, опять же, того упоминания, что остатки разбитой крестьянской армии в Гниловражье, которым там руководят дон Кси и Пэрто Позвоночник – да, кстати говоря, с диагнозом, что эти пощады не знают, и если Будах к ним забредёт, вот тогда ему точно конец.

Д.Ю. Съедят.

Клим Жуков. Т.е. про крестьян думают тоже очень хорошо, судя по всему. Вот эти «прогрессоры» т.н. – они, конечно, не прогрессоры, но я их так пока буду называть – они очень элитарны, потому что вот товарищ главного героя барон Пампа очень богат, при этом почему-то мил главному герою дону Румате, при этом он бухает, лупит по мордасам всех, кого хочет лупить по мордасам, причём иногда кровь пускает, опять же, не стесняясь, его только дон Румата иногда удерживает, потому что ему это лично неприятно, когда кого-то режут при нём, а вообще-то он людей убивает – только это...

Д.Ю. Шуба заворачивается.

Клим Жуков. Ну. И откровенно ведёт себя просто, как скотина, потому что первый раз, когда он заехал на страницах книги в Арканар, что они там устроили-то вдвоём?

Д.Ю. И как там об доспех лязгнул кинжал: «Ну наконец-то!»

Клим Жуков. «Ну наконец» - причём...

Д.Ю. Это мне сразу же напомнило х/ф «Trainspotting», где там этот Бэгби, помнишь, кружку пива выбросил, раз, за спину – то же самое. Скотина, типичная скотина!

Клим Жуков. Причём сначала он докапывается... ладно, эти самые серые, которые там есть, офицеры – они какие-то плохие, допустим, но докапывается он вообще до всех. Он просто сел в кабаке и принялся докапывать всех окружающих. Это ещё описано так, как будто что-то хорошее! Вот вы попадитесь такому человеку сами в кабаке.

Д.Ю. Это прикольно, да, потому что он твой друг, он вот такой, понимаешь, это забавно.

Клим Жуков. Да, забавно.

Д.Ю. Как, помнишь, «Человек с бульвара Капуцинов», или как его: «Вы хотите мне что-то сказать? Вам что нечего мне сказать?» - вот типичный, да.

Клим Жуков. В итоге сотрудник коммунистического НИИ и скотина-барон нажрались до скотского визга, устроили до 8 драк, а может и больше, покалечили кого-то, наверняка, учитывая, какие они все, в смысле своих физических кондиций, и оба нихрена не помнят, что было, что характерно. Отлично провели время! И потом, пропив просто всё, вплоть до поясов и лошадей, упали на руки слугам дона Руматы.

Д.Ю. Просто красиво, да.

Клим Жуков. Великолепно! Великолепно расслабились. Нет, ну я, конечно, понимаю, что друзей чаще всего не выбирают, т.е., возможно, такой человек может оказаться в вашем окружении или в окружении кого угодно – вот у Антона этого дона Руматы, почему нет? Но и авторы, и, собственно, коммунист Антон регулярно представляют Пампу просто как приличного человека.

Д.Ю. А что в нём приличного?

Клим Жуков. Причём как-то, это же не просто приличного, а одного из тех людей, через запятую перечисляя которых, главный герой говорит, что ему стыдно, когда он скопом думает плохо про всё арканарское общество. Он же думает, что они все говно, но: «Ой, Будах! Ой, какая Кирочка! Барон Пампа великолепный!» - и ему делается стыдно, что он плохо про всех подумал.

Он не просто приличный, он лучший фактически. Во-первых... Ну да ... с главным героем, всё, этого достаточно. Ну, во-первых, это феодал, он представитель высшего эксплуататорского класса. Во-вторых, у него уже которое поколение в лене серебряные рудники. Работа в серебряном руднике – это пипец!

Д.Ю. Верная смерть.

Клим Жуков. Это просто человек, там у него сразу жизнь на 30% сокращается. Сейчас-то в забое работать – это очень сильно не подарок, а в 14 веке? Они же там жили все по 30 лет в лучшем случае. Причём, да, заметьте – это рудокопы, которым он ничего не платит, он барон, феодал, это крепостные рабочие т.н., как у нас на Урале были к заводам приписаны крепостные крестьяне, которые там пахали, вот так у него крепостные работники-рудокопы, они не получают денег, возможно, кроме каких-то специально приглашённых маркшейдеров образованных – вот они могут.

Д.Ю. Как же так? Евгений Ройзман нам подробно объяснял, что на Урале никогда не было крепостных, поэтому там такие свободные люди, как он, живут.

Клим Жуков. Очень смешно, конечно, да. Поэтому, когда мы читаем эти вкусные, шикарные описания, как барон Пампа ко всем заводился подраться, нужно понимать, что за бухачем и драками барона Пампы стоят поколения уморенных фактически рабов.

Д.Ю. Этого замечательного человека, да...

Клим Жуков. Так точно.

Д.Ю....которые обеспечили ему такую возможность.

Клим Жуков. Вот когда они всё пробухали, радостно хохоча, оба, нужно понимать, что барон Пампа не сильно расстроился, а почему – да просто потому, что ему и коня, и пояс, и всё, что он там ещё пробухал, ему немедленно всё восстановят его рабы, а то, что при этом кто-то умрёт – так подумаешь!

Д.Ю. Делов-то!

Клим Жуков. Делов-то на копейку. Сколько стоит лошадь по меркам 14 века? Ну как сейчас очень серьёзный автомобиль.

Д.Ю. «Майбах», да.

Клим Жуков. Вот, это т.е. значит, что жизнь одного человека примерно столько стоит, ну т.е. он только что пропил жизнь человека, просто пропил, а мы такие: «Как широко гуляет!»

Кстати, про поколение: он же там не сам этим рудником завладел, потому что он такой великолепный, ему король за его подвиги в лен это выдал – это его предки завладели, а он просто, как старший сын, получил майорат. Это паразит, настоящий, химически чистый паразит: он на войну не ездит, он только ездит бухать, лупить всех там по кабакам ну и великолепно себя чувствует!

Д.Ю. Получает удовольствие, да.

Клим Жуков. Да, т.е. на самом деле, вообще-то, судя по поведению барона Пампы, он точно такой же серый, как ненавидимые серые, только он красиво одет, у него здоровые зубы все и усы вот такие вот, и он их не любит, потому что он благородный – всё, отличия на этом заканчиваются. Те же тоже всех лупят, и этот лупит – а чем они отличаются?

Д.Ю. Ничем.

Клим Жуков. Вообще. Все прочие друзья у дона Руматы, ну или так, кому он просто симпатизирует, опять же, я говорю – элита, т.е. вечный бунтовщик Арата Горбатый, кстати говоря, один их немногих, с кем главный герой, казалось бы, разумно разговаривает. Он там просит у него лазеры подарить, ну как он говорил – «молнии».

Д.Ю. И вертолёт.

Клим Жуков. И винтокрыл, «железную птицу», чтобы он стёр с лица земли все замки и крепости, всех этих кровопийц, сжёг их там армии, и т.д., и что эти молнии никогда не попадут в плохие руки, потому что его-то руки точно хорошие: «Как только мы всех победим, я вам всё это обратно верну, забирайте».

Ну а Румата думает про себя: «Сейчас ты победишь, и все твои соратники тут же воспроизведут всё, что было раньше, потому что ты им землю-то раздашь, а зачем им земля без крепостных? Они тут же назначат крепостных опять, немедленно».

В общем-то, мысли вполне грамотные, но действия: Румата его снабжает бабками, он ему золото даёт, этому Арате Горбатому. Золото – это то же самое, что лазер, какая разница-то вообще? Потому что если он просто от него откупается, ну чтобы совесть была спокойна, так Румата просто никакой не коммунар, он скотина и пидорас, вот по-простому. А если он сознательно даёт ему много денег, чтобы он победил, ну так он сам только что описал, что будет, когда этот Арата, у которого в голове просто пусто, он ничего не знает, что будет, когда он победит. Причём он даже не пытается этого Арату хоть как-то образовать. Ну, зная, что человек буйный, энергичный и всё равно будет заниматься тем, чем он занимается, в любом случае, значит, ему нужно ну хоть на пальцах в виде сказки рассказать, как нужно себя вести, когда ты победишь, и какие цели нужно ставить. Даже в мыслях нету у главного героя никаким образованием заняться этого человека.

Нужно заметить, что и Румата, и все земляне, вот все эти историки, погружены в пучины матёрого идеализма, причём не просто идеализма, какого – сейчас скажу. Они смотрят только на передовых деятелей истории, неважно, это дон Рэба – это передовой, но мерзавец, или там Будах – передовой и хороший одновременно. Вот у них экстренное совещание:

«– Тебе надо было убрать дона Рэбу, – сказал вдруг дон Кондор. – То есть как это «убрать»? На лице дона Кондора вспыхнули красные пятна. – Физически! Румата сел. – То есть убить? – Да. Да! Да!!! Убить! Похитить! Сместить! Заточить! Надо было действовать, а не советоваться с двумя дураками, которые ни черта не понимали в том, что происходит».

Д.Ю. Вот это да – историки!

Клим Жуков. Т.е. историки с высшим образованием серьёзно полагают, что устранение одной личности хоть что-то принципиально изменит? Ну вот с Рэбой они опоздали...

Д.Ю. Давайте царя убьём.

Клим Жуков. Не, ну хорошо: а если бы они не опоздали? Они бы его сместили – ну так а там же был бы точно такой же Рэба, только другой, его звали бы Бэра или Эбер – ну какая разница?

Д.Ю. Ребе.

Клим Жуков. Ребе. Т.е. это не просто идеализм, это субъективный идеализм – самая тупиковая упадочная ветвь философии, которая только в принципе может быть, что мы, кстати говоря, и видим в диагнозе дона Руматы: «Я так много говорил вам об этом раньше, что хватит и минуты. В полном соответствии с базисной теорией феодализма, это самое заурядное выступление горожан против баронства, – он перевел взгляд на дона Гуга, – вылилось в провокационную интригу Святого Ордена и привело к превращению Арканара в базу феодально-фашистской агрессии».

Д.Ю. Пипец!

Клим Жуков. А вот это уже даже не идеализм, это просто идиотизм. «Феодально-фашистской» - да спасибо, что не первобытно-капиталистической или рабовладельческо-социалистической. Ну что ты несёшь вообще?! Как Аркаша и Боря Стругацкие умудрились с такой писаниной закосить под видных мыслителей? Это же ведь не в США печаталось для тупорылых потребителей комиксов, это в СССР печаталось! Как они прошли через редсовет?

Вот как только я прочитал бы, на месте редсовета, про феодально-фашистскую агрессию, вот рукопись оказалась бы ровно там, где ей место – в помойке, в макулатуре. Это не литература для подростков, ни в коем случае, потому что вы сейчас засрёте им мозги. Как может быть феодально-фашистская агрессия? Что это за бред? Феодализм – это феодализм, фашизм – это империализм в высшей своей фазе, ну как это у вас в одной башке-то, чёрт возьми, а?!

Кстати, все сотрудники этого института трудятся только на высших чинах, только! Вот мы там упоминали...

Д.Ю. Нет, ну кто-то там шаманом работал. Ну хотя тоже...

Клим Жуков. А что – шаман тоже, извините, это очень уважаемый человек...

Д.Ю. Не шаляй-валяй, да.

Клим Жуков....в таком-то обществе. Кондор – Генеральный судья, Хранитель больших печатей. Дон Румата – это понятно, Руматы Эсторские, 22-ое поколение дворян уже. Постельничий герцога Ируканского Пашка-Гуг. Они не могут исследовать общество в поле, они будут исследовать только элитариев, только! Они будут специалисты все по кабакам, блядям и шлюхам, это вот точно так.

Т.е., исходя из вышеизложенного, я просто не могу поверить и даже допустить, что А. и Б. Стругацкие писали это, потому что они чего-то не знали. Они, конечно, имели очень странные представления о реальности, но всё-таки они образование имели, и писали они, конечно, никакую не фантастику в данном случае про другую планету, писали они про свою планету и то, как они хотели бы видеть, чтобы оно всё было устроено. Т.е. понятно, что «феодально-фашистская», и проч. – это они просто бредили в силу того, что очень слабо разбирались хоть в чём-то вообще, но про то, что вот элитарии должны управлять обществом – это столько десятков раз высказано на страницах книжки, что понятно, что именно об этом-то они мечтают – что интеллигент, образованный человек – вот он должен управлять всем, вы понимаете, вот только так.

Д.Ю. Я тебе ещё страшное скажу: когда я был маленький, один мой товарищ мне сказал: «Ты в книге ничего не понял – они евреев спасали».

Клим Жуков. Вот, это я считаю, что да-да-да. Сама книжка-то как называется – «Трудно быть богом», и, повторяюсь, тема этого личного божества всю книжку продолжается – что как трудно богу жить среди говна вот этого. Но, прошу прощения, если бы они писали про настоящего коммунара, он бы такого даже подумать не мог, потому что это просто люди, они – внимание! – ни на миллиметр не лучше и не хуже, чем этот Антон, они, как и Антон, выращены в географических, материальных, общественных условиях, которые формируют вот такого человека, которому нужно знать ровно столько, сколько он знает, потому что если бы этого Антона отправили бы в плен к арканарским крестьянам на посевную, он бы там со всеми своими охеренными навыками тоже бы точно бы не блистал. Ему бы сказали: «Да ты же просто дебил! Братан, что ты делаешь? Уберите его отсюда, потому что он нам сейчас испортит всё».

Д.Ю. Да-да-да. Ну, для них он – клоун просто.

Клим Жуков. Конечно, это просто клоун обычный, причём, возможно, вредный клоун, потому что сейчас он там сломает топор, испортит зерно, ну что ещё?

Д.Ю. Всячески гадить будет.

Клим Жуков. Да, сорняков там вместо картошки накопает. Ну как так-то?!

Д.Ю. Я тебе рассказывал? У меня есть книжка «Шлиссельбургский Робинзон» про такого нашего гражданина новорусского...

Клим Жуков. Да, рассказывал.

Д.Ю....как им разрешили сеять огород, и они посеял лук, посадил, точнее, луковицы...

Клим Жуков. А, вверх ногами?

Д.Ю. Да, очень скоро выяснилось, что вверх ногами. Я представляю, как там охрана из крестьян на это смотрела и угорала, блин! И никто ведь ничего не сказал, что характерно.

Клим Жуков. Вот, т.е. пожалуйста, он ничуть не лучше, он не бог никакой, он тоже человек, и нормальный, повторяюсь, если вот не поражён этим элитарным сознанием человек, коммунист, что он думает про этих инопланетных оборванцев? Ну просто ты сам такой же был пять поколений назад, вот точно такой же, а может быть, и не пять, может быть, три или 23 – ну какая разница? Просто тебе повезло родиться в обществе, которое эту стадию уже минуло, но в своей стадии они тебя не тупее ничуть, они знают меньше, но уверенность в том, что ты можешь чем-то управлять, потому что ты больше книжек читал, вот она, конечно, поражает. Оттого, что у тебя в твоей области, которая тебе почему-то интересна, ты дохрена знаешь – ну так ты в другой области знаешь меньше. Ну, родной, ты, будучи переводчиком с японского – кстати, товарищ Акунин, привет! Чхартишвили – тоже ещё один видный переводчик с японского, коллега, так сказать – оттого, что ты больше знаешь...

Д.Ю. Тоже прогрессор, да.

Клим Жуков. Оттого, что ты больше знаешь про японский перевод – так ты, например, про сельское хозяйство меньше знаешь или про рыбную ловлю, или, я не знаю, про программирование. А программист... или кузнец знает тебя больше про кузнечное ремесло, а слесарь – про слесарное, и мы сейчас будем меряться, так сказать, у кого это знание длиннее? Ну меряйся со своими переводчиками с японского, это ваша поляна, давайте, выясните там, кто лучше, больше, толще и ценнее переводит.

Д.Ю. Ну, наверное, ловок, как переводчик?

Клим Жуков. Я не знаю, я не в курсе. Стругацкий, вот «Повесть о Ёсицунэ» была отлично, на мой взгляд, переведена. Я, опять же, не могу сравнить с японским оригиналом, но все говорят, кто может, что отлично сделано, прямо очень хорошо! Но это же ни к чему не обязывает окружающих. Ты просто, вот да, разбираешься в своём... тебя выучили на прибавочные средства, которые произвели вот эти самые люди трудящиеся, которые, возможно, меньше тебя разбираются в японском переводе и не так складно изъясняются.

Д.Ю. Ну да. Ну, допустим, ты мега-пианист, допустим, мы очень любим мега-пианистов, который ловко играют, они прекрасно разбираются в музыке, например, великолепный исполнительский талант – значит ли это, что ты понимаешь, как рулить государством, например, или хотя бы – наш любимый пример – хотя бы взводом пьяных солдат? Это требует совершенно других навыков, совершенно других компетенций, знаний и приёмов рукопашного боя – без этого нельзя. Для меня это вообще загадка, ты знаешь...

Клим Жуков. Как показывает, извините, практика, умение хорошо играть на пианино или совершать ловкие переводы, или писать тексты, или играть, например, на сцене, не значит не только то, что ты управлять взводом солдат не сможешь, а даже автомобилем управлять не сможешь.

Д.Ю. Или самим собой.

Клим Жуков. Автомобилем же, как ни странно, тоже учиться надо управлять. Оттого, что ты умеешь играть на пианино, не значит, что ты умеешь управлять автомобилем.

Д.Ю. С изначально первого момента попадания в интернет, ну сначала-то так не было, а только потом дебилы подтянулись, сначала там была толковая техническая интеллигенция, люди безо всяких иллюзий, ну а потом потянулись всякие – это же обалдеть можно, т.е. ты прочитал три книжки и на основании этого ты считаешь себя лучше окружающих. Для меня загадка, а вот что тебе, поделись, что тебе даёт прочтение произведения «Мастер и Маргарита»? Тогда с ней все носились, массово печатали, все читали, все в восторге – а что это тебе даёт? Поделись, расскажи. Я вот могу сказать, что даёт и что тебя отличает от окружающих: а) железная дисциплина, б) производительность труда и качество оного – вот это да, это тебя от окружающих отличает, и в этом аспекте ты лучше их. Ну хорошо, прочитал ты книжку – и что? Ты из этого что-то понял? Что можно понять из «Мастера и Маргариты», для меня загадка?

Клим Жуков. Я, например, очень много там понял.

Д.Ю. Ну, я не совсем про это имею в виду. Ну и что – жизнь твоя от этого как-то изменилась? Может, ты стал дисциплинированный, стал лучше и больше работать, выдаёшь продукт мирового качества? Нет, все, кто этим занимается, они все бесполезные трепачи, только сотрясение воздуха и какое-то постоянное недовольство окружающими, страной, миром, нытьё, блин – ну и что? Ну, прочитай ещё две книжки, и ты всё равно лучше не станешь. Они, повторюсь, даже собой управлять не могут нормально. Возьми любого, как химически чистый экземпляр – может, ты замечательный семьянин? Да? Ну, там пять жён поменял, восьмеро детей где-то там брошено, как это в ваших кругах принято. Нет? Что ты тут лекции какие-то читаешь? Может, ты создал, там какой-то, я не знаю, коллектив, который производит невероятный продукт? Нет, только собственные высеры публикуешь – ну тоже как-то странно. Откуда наглость?

Клим Жуков. Я же говорю: это субъективный идеализм – вот из этой философии проистекает наглость, потому что, если ты субъективный, так ты только про себя...

Д.Ю. Так точно, да-да-да.

Клим Жуков....ну или про какие-то отдельно взятые тебе нравящиеся личности, а идеализм – так ты не от материи думаешь, а от идеи, т.е. у тебя сначала твоя идея, а кроме неё ничего нет, а идея-то какая – так что «мы лучше всех». Не, ну, извините, не «мы», сначала я, а потом уже вот они.

Д.Ю. Да, а всё остальное – это натурально нам известный комплект: глобус и сова.

Клим Жуков. Во, так точно.

Д.Ю. С треском, писком там... пошла, родимая.

Клим Жуков. Да, так вот, на мой взгляд, если перейти к окончательным выводам: и данная книжка, и в принципе А. и Б. Стругацкие – это очень переоценённые литераторы, очень, потому что, повторюсь, они буквы складывали очень ловко местами, в данной книжке я её просто с трудом читаю, честно говоря... Ну правда, опять же, что значит – с трудом? Я недавно Гузель Яхину прочёл, поэтому давайте-ка я сейчас лишку хватанул – без труда, по сравнению с Гузелью Яхиной все пишут просто замечательно, и мне, конечно, кажется, что это связано было с отсутствием контекста некоего, потому что, да, в СССР очень много печатали, просто невероятное количество текстов самых разных: научных, художественных, любых вообще текстов, сотнями тысяч наименований – это было, несомненно, хорошо. И там при этом присутствовал очень серьёзный, конечно же, цензурно-редакционный фильтр, и это тоже было очень хорошо. Но А. и Б. Стругацкие считались великими литераторами только в своём контексте, потому что сейчас, когда кто угодно в интернете может напечатать что угодно, мы увидим людей, которые, в общем, в среднем примерно ничуть не хуже складывают слова, в любом ЖЖ.

Д.Ю. Да, это правда.

Клим Жуков. Это ничего удивительного, а мысли при этом у этих словоплётов могут быть такие же интересные, а может быть, ещё интереснее. Т.е. это всё было связано, конечно, с отсутствием информационно-текстового поля, которое мы имеем сейчас. Повторюсь: любой может написать, любой может прочитать всё, что угодно, где угодно. А сам жанр, конечно, в котором они в данном случае работали – жанр засланцев, и эта книжка из-за своей огромной популярности дала рождение целому направлению отечественной литературы про засланцев и, через запятую, про попаданцев.

Ну, конечно, попаданцев ещё Марк Твен когда-то выдумывал, но это новая жизнь, что называется, и конечно, сама идея такого рода очень благодатная, потому что можно показать взгляд современного человека на прошлое какими-то метафорическими словами, ну потому что прошлое описывать изнутри сложно, чтобы так современный человек его понял, а вот как некую эволюцию – да, её показать можно именно взглядом со стороны, и любая современная лексика там не будет казаться чем-то странным, ну потому что современный человек, попавший куда-то, об этом рассказывает нам.

Но, однако, посмотрите: за редчайшим исключением все эти попаданцы и засланцы оказываются вслед за доном Руматой какими-нибудь ещё донами, вот какую книжку ни возьми! Попадает какой-то мега-, уже готовый мега-бизнесмен, доктор всех наук и обязательно бывший спецназовец, например, в прошлое, например, в сознание великого князя, генерал-адмирала флота Российской Империи Алексея Александровича и давай улучшать всё вокруг, ну потому что у него возможностей очень много. Скажите, пожалуйста, а почему ты не попадёшь в сознание, например, умирающего от сифилиса 60-летнего крестьянина, которому жизни осталось два года – вот тут-то ты наулучшаешь! Вот это было бы на самом деле интересно почитать, как ты будешь в такой ситуации себя вести и действовать?

Д.Ю. Никак.

Клим Жуков. Ну вот, понимаешь, а у нас все сейчас элитарно попадают обязательно попаданцы и засланцы, попадают и засылаются в какие-то верхи общества и там немедленно учат Сталина, Николая Второго, Петра Первого, Ивана Грозного, как им взять всё и поделить.

Д.Ю. Как их не учить-то, бестолковых, ёлы-палы! Ну, я со своей стороны, т.е. мой любимый тезис: автор пишет сам про себя – это типичное подтверждение, т.е. вот на бумагу излито содержание голов творцов. Вот такое у них содержание: нихера не понимаю ни в чём, хочу всего хорошего против всего плохого. С тех пор, обращаю твоё внимание, не поменялось абсолютно ничего. Это длинно изложено, а коротко оно вот так. Ну, чушь! Обидно, чёрт возьми.

Клим Жуков. Ну, опять же, в 11 лет оно мне вообще нормально за какими-то редкими смутными ощущениями, которые в диссонанс входили со школьной программой. Не, ну учителя-то тупые, это же понятно, а вот это же писатель!

Д.Ю. Другое дело, да.

Клим Жуков. Совсем другое дело. Марья Ивановна написала 150 тысяч экземпляров? Нет? А вот эти написали, они явно умнее, поэтому, конечно, да, некий диссонанс был, но в пользу Стругацких строго. А потом это читать уже просто невозможно.

Д.Ю. Да, увы. Ну и применительно к кино, т.е. тут Стругацкие себя ассоциируют, понятно, с главным героем, а в кино гражданин Герман себя ассоциировал, т.е. пока он... как говорил Ярмольник, что он понять не мог, чего от него Герман хочет, а потом до него дошло – что это он Германа должен изображать внутри вот этого говна. Это Герман в говне.

Клим Жуков. Богатый внутренний мир!

Д.Ю. Да, богатый внутренний мир. Кино я смотрел, как Одиссей, примотанный к мачте, три дня, потому что это невозможно за один присест осилить. Говно чудовищное, просто чудовищное, смотреть только в энтомологических целях, дабы понять, что там вообще в башке у творца. Крику было – ты помнишь? Аж Умберто Эко подтянули. «Ооо! – кричал Умберто Эко. – Ооо!»

Клим Жуков. Пересчитывая деньги другой рукой.

Д.Ю. Да-да: «Вот это да, вообще!» - ну и что? Ну вот прошло полгода – никто и не вспоминает, и никогда и не вспомнит...

Клим Жуков. Да нечего там вспоминать.

Д.Ю....потому что вспоминать нечего.

Клим Жуков. Я на просмотр пошёл со своими друзьями-реконструкторами, многие из которых там снимались, местами включая меня. С собой мы взяли по 0,7 вискаря каждый.

Д.Ю. О! Пришли подготовленные!

Клим Жуков. Нет, мы пришли неподготовленными, но уже со средствами подготовки, ну и где-то через полчаса фильм заиграл совсем другими красками, абсолютно!

Д.Ю. Вот так его и надо смотреть. Спасибо, Клим Саныч.

Клим Жуков. Стараемся.

Д.Ю. Вот так вот. Читайте хорошие книжки.