Проезжая на обратном пути через Нефтекумск, остановились у ворот с надписью «Продается дом». Постучали, открыла женщина средних лет. Говорить с нами она просто боялась, хотя мы и представились по всей форме. С трудом выяснили, что зовут ее Надеждой, работает воспитательницей в садике... Она молчала, говорили мы — рассказывали, чем занимаемся, где были, какой материал готовим. И в какой-то момент нашу собеседницу просто прорвало. После нашего рассказа о поездке по заброшенным русским кладбищам под Грозным.
- Вы лучше бы в Чечню приехали, когда мы оттуда голозадыми бежали! Журналисты! Где вы были?! А когда мы по вокзалам как псы бездомные ныкались, где вы были? — страшно закричала нам Надежда. — Никто на это не смотрел. Никому не надо было! И как вырезали русские семьи в Чечне, тоже никто не видел. Утром проснешься — по соседскому дому уже чеченцы ходят. Спрашиваешь: где соседи? А переехали! Ночью, без вещей! И дом продали, тоже ночью. Нас в первую чеченскую солдаты успели погрузить и вывезти. Отец из Грозного выходил с беженцами, русскими, по тропке, всю их цепочку пулеметчик скосил, а до отца очередь чуть-чуть не достала. Лента, отец рассказывал, кончилась в пулемете. Компенсации за дом мы так и не добились. Сколько отец ходил по этим инстанциям, миграционным службам, пороги обивал — бесполезно. Только смерть свою нашел. Я на кладбище к родне в Грозный до сих пор съездить не могу.
У женщины на глазах выступают слезы.
Надо продолжать развивать лучшие черты русского народа.
Почему на Кавказе идет великое переселение народов.
Спецкоры «КП» Александр Коц и Дмитрий Стешин попробовали разобраться в причинах межнациональной напряженности в Ставропольском крае
Александр КОЦ,Дмитрий СТЕШИН — 19.01.2011
РАБЫ ДАРГИНСКИХ КОШАР
Наша фиолетовая «Калина» дребезжит по бесконечным степным дорогам на юг. Чем ближе к границе с Дагестаном, тем меньше травы. Начались солончаки, уже не пригодные для земледелия. Пейзаж оживляют только отары овец и так называемые кошары - два-три дома, крытый загон для овец, гора прессованного сена и обязательная водонапорная башня. Решаем навестить первых попавшихся переселенцев-даргинцев. Осторожно съезжаем с шоссе, ползем по сухой грунтовке, цепляя брюхом машины каменные ухабы. Наперерез нам спешит какой-то мужик, еще минуту назад спокойно пасший овец у шоссе. Лицо у мужика славянское. Это раб. Человек, не получающий за свою работу денег, батрачащий за еду, не способный покинуть своего работодателя.
Таких много в округе, и казаки рассказывали нам, как милиция пыталась бороться с рабством. Собрали со всех местных отделений толпу милиционеров, приставили к ним местных участковых, и все вместе безрезультатно катались по степи от кошары к кошаре. Рабы и странные наемные работники без документов куда-то бесследно исчезали. А на всех кошарах, куда заезжали оперативники, их ждали щедро накрытые столы...
Мужик с криком «Куда?!» бросается к нам под колеса, пытается удержать машину за боковое зеркало. Выходим, объясняем, что журналисты из Москвы, и достаем сигареты. Раб долго копается в пачке заскорузлыми пальцами, оглядываясь на отару овец, которая медленно движется вдоль шоссе. Мы отдаем мужику пачку сигарет целиком, но он не улыбается и не благодарит. Разговора не получается, потому что через слово он отсылает нас к Абубакару, хозяину, на которого работает. Зовут нашего собеседника Колей, а сам он из Херсона. Работал в Дагестане на кирпичном заводе, потом его забрали сюда, и здесь однозначно лучше. «Свежо здесь», как говорит Коля. Абубакар обещал ему сделать документы, чтобы Коля съездил домой повидать брата, но с документами никак не получается.
За оградой кошары появляется какой-то мужчина в солидной фетровой шляпе. Коля, не прощаясь, идет, вздымая пыль, к своим овцам. Хозяин кошары красиво смотрится на фоне стены из сушащегося белья, которое трепещет и победно развевается на ветру как флаги. Как минимум половина вещей - детские. У Абубакара трое детей, у его брата, с которым они делят кошару, - пока двое. Хозяин смотрит на нас настороженно, в дом не приглашает - не верит, что два чудика приехали сюда из самой Москвы писать о сельском хозяйстве.
- Я под Буйнакском жил. Огород, овцы, земли нет, соседи-аварцы злые, как... - собеседник долго подбирает слово. - Как шайтаны. Братья подсказали, что здесь земля пустая, никому не нужна. В аренду взяли, а кошару... так совхоз отдал.
- А что за мужик у вас овец пасет?
Абубакар мгновенно подбирается, смотрит цепко, еще раз оглядывает нас, нашу машину.
- Помогает, знакомый мой. Бросовый человек, старый, а ума нет. Денег дашь - все пропьет. Езжайте, ребята. Не надо про меня писать и фотографировать не надо. За Нефтекумском хозяйства хорошие, а у меня одна пыль, а не земля.
НЕФТЕКУМСКИЙ «ХАСАВЮРТ»
Утренний Нефтекумск напоминает трассу Герзель - Махачкала где-нибудь в районе Хасавюрта. Грязь, ветер носит мусор и пакеты. Хаотичные рыночные постройки с обеих сторон дороги. Вперемешку автосервисы, продуктовые лавки, частные гостиницы и броуновское движение людей с небритыми лицами неславянского типа. Наш путь лежит в поселок Затеречный, один из немногих на юго-востоке Ставрополья, где доля русского населения пока преобладает. Побросав вещи в багажник «Калины», мы уже собираемся трогаться, когда замечаем, что за ночь спустило заднее колесо. Насоса, как и рабочего домкрата, в прокатной «Ладе» не оказалось, обращаемся за помощью к стоящим рядом таксистам. За 100 рублей они выдают нам и то и другое. Поставив запаску, въезжаем на ближайший шиномонтаж, хозяином которого оказывается крепкий русский мужик. Пока мастер латал колесо, разговорились.
- Город-то под нефтяную промышленность строился, - рассказывает Степан. - Вон, стройуправление через дорогу, там в три смены работали, а рядом - первый дом, с которого Нефтекумск начался.
С той стороны трассы из-за забора мрачными разбитыми окнами на нас щурится огромный брошенный строительный завод.
- Вас-то не притесняют? - спрашиваем, оглянувшись на соседей.
- Да нет, хотя я тут действительно единственный русский с шиномонтажом. Хотел расшириться, пристроечку сделать - земля-то вон свободная есть. Так тут же прибежали даргинцы: это наш участок, нам его еще при Петре I выдали. Ага, выдали бы им при Петре. Догнали и еще выдали. А русских-то мало совсем осталось. Сейчас третья волна исхода пошла. В первой отсюда ушли еще довоенные беженцы из Чечни, которые перебирались глубже на Ставрополье. Во второй - беженцы с первой войны. А сейчас уже и коренные потихоньку сворачиваются. Трудно здесь прожить без работы. А бизнес весь под ними. И деньги у них есть несчитаные. Просто едут в Нефтекумск и скупают все, что может приносить прибыль.
По сути, у Степана нет никаких национальных претензий к приезжим из кавказских республик. Как и многие, в исходе русскоязычного населения с юго-востока Ставрополья он не без основания видит в основном экономические причины.
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ОТВЕТ
- Взять наш поселок. - Мы наконец доезжаем до Затеречного и прогуливаемся со специалистом местной администрации Василием Мирошниченко. - На сегодняшний момент здесь нет ни одного предприятия, нет работы, взрослое трудоспособное население, я имею в виду русских, сейчас в Москве, Сочи, Краснодаре, на северах работает. А раньше тут было очень много предприятий, тот же Ставропольнефтегаз, парк машин был - 700 штук. Но теперь все перевели в Нефтекумск. Решили, что два раза в день сюда ездить обслуживать инфраструктуру дешевле.
Мы идем по разбитому асфальту мимо покосившихся брошенных домов и заборов с надписью «Русские - сила!».
- Ну и вторая причина - «братья наши», - иронизирует Мирошниченко. - Когда у нас демократия началась, чеченцы, даргинцы, кумыки ринулись сюда. Услышали где-то, мол, тут земли ничьи. А они принадлежали району, хотя практически их никто не контролировал. На шести сотках один товарищ умудрялся держать 600 овец и 15 коров. А русские здесь держат не нарушая, по нормам - по одной-две коровы и шесть овечек на двор. Вот и идет целенаправленное заселение. В Дагестане, кстати, им выдается целевой беспроцентный кредит на покупку жилья, земли и орудий производства в Ставропольском крае.
О подобном «спонсорстве» мы слышали еще в 2006 году. Дескать, правительство Дагестана обеспечивает желающих переехать стартовым капиталом. Прямо как Китай, премирующий уезжающих на ПМЖ в Россию и заводящих русских жен соотечественников. Однако ни в одном из властных кабинетов нам эту информацию тогда не подтвердили. Впрочем, все может быть прозаичнее. Не секрет, что огромная часть финансовых вливаний из федерального бюджета магическим образом растворяется в том же Дагестане. А легализовывать недетские суммы как-то надо - не в матрасе же их держать мертвым грузом. Вот и вкладываются немалые средства, выделенные на развитие Дагестана, в скупку и развитие хозяйств на Ставрополье. Что, конечно, не идет на пользу самому Дагестану.
- Ну а откуда у дотационных регионов такие деньги? - ловит нашу мысль Василий Николаевич. - Взять город Нефтекумск. Вы видели, какие там огромные стройки? Там ни один русский не строит. И здесь скупают жилье, земли. Правда, казачьему обществу удалось тут «бесхозные» земли вокруг поселка взять в аренду на 49 лет, 92 гектара. Так они в знак протеста собирались перекрывать федеральную трассу. Собрали свой оргкомитет, писали в прокуратуру, в суды. Им отвечают - все законно.
Два года назад, когда из-за коров по улице пройти нельзя было, районная администрация заключила договор с казаками. В рамках договора с администрацией казаки просто задерживали слоняющуюся по поселку скотину и отводили в специальный загон. Хозяину приходилось платить не только штраф, но и деньги за содержание коровы. Такая штрафстоянка для крупного рогатого скота. А пасти его казаки предложили на своих землях.
- Им говорят: «Заплати за корову 200 рублей в год. Это 68 копеек в день. И паси на здоровье», - раскрывает Василий Мирошниченко казачью бизнес-формулу. - За землю-то надо платить аренду в район. Принципиально никто не хочет платить, хотя с коровы в день имеют до 300 рублей. Так и говорят - это наша земля! Двое, правда, платили, но втайне от своих земляков. Говорят, узнают - со свету сживут. Такой настрой у дагестанцев. И по-мирному они решать не хотят.
«НЕ ХОТЯТ ЗДЕСЬ РУССКИЕ ЖИТЬ»
Проезжая на обратном пути через Нефтекумск, остановились у ворот с надписью «Продается дом». Постучали, открыла женщина средних лет. Говорить с нами она просто боялась, хотя мы и представились по всей форме. С трудом выяснили, что зовут ее Надеждой, работает воспитательницей в садике... Она молчала, говорили мы - рассказывали, чем занимаемся, где были, какой материал готовим. И в какой-то момент нашу собеседницу просто прорвало. После нашего рассказа о поездке по заброшенным русским кладбищам под Грозным.
- Вы лучше бы в Чечню приехали, когда мы оттуда голозадыми бежали! Журналисты! Где вы были?! А когда мы по вокзалам как псы бездомные ныкались, где вы были? - страшно закричала нам Надежда. - Никто на это не смотрел. Никому не надо было! И как вырезали русские семьи в Чечне, тоже никто не видел. Утром проснешься - по соседскому дому уже чеченцы ходят. Спрашиваешь: где соседи? А переехали! Ночью, без вещей! И дом продали, тоже ночью. Нас в первую чеченскую солдаты успели погрузить и вывезти. Отец из Грозного выходил с беженцами, русскими, по тропке, всю их цепочку пулеметчик скосил, а до отца очередь чуть-чуть не достала. Лента, отец рассказывал, кончилась в пулемете. Компенсации за дом мы так и не добились. Сколько отец ходил по этим инстанциям, миграционным службам, пороги обивал - бесполезно. Только смерть свою нашел. Я на кладбище к родне в Грозный до сих пор съездить не могу.
У женщины на глазах выступают слезы.
- А отсюда почему бежите?
- Да не бегу я, до матери уезжаю, - отводит влажный взгляд Надежда. - Да только кто у меня дом купит? У русских денег нет, да и не хотят здесь русские жить. После того как город дагестанцы облюбовали. Вот они только и могут купить жилье. Но за мою цену покупать не хотят - дорого, говорят. Они хотят даром...
ДОСЛОВНО
«...За последние 10 лет в край прибыло более 500 000 человек. Фактически каждый пятый житель является мигрантом...
...Плотность населения - 48 человек на 1 квадратный километр, что превышает в 5,7 раза средний российский показатель...
...В 2006 году количество русских, прибывших на Ставрополье, увеличилось на 7,2%. Это свидетельствует о непрекращающейся тенденции вытеснения русскоязычного населения с обжитых мест в северо-кавказских республиках...
...Край стал пограничным регионом на южных рубежах России, хотя непосредственно не граничит с иностранными государствами...
...Наибольшая социальная и политическая напряженность вследствие миграционных процессов наблюдается в восточных районах края. Подавляющее большинство мигрантов составляют лица мусульманского вероисповедания. Ряд национальных диаспор Дагестана, Чечни, Карачаево-Черкесской Республики предпринимают попытки к установлению контроля за экономическими процессами, в том числе путем представительства в государственных структурах, которые отвечают за распределение кредитов и федеральных денежных средств...
...Вызывает тревогу наметившаяся устойчивая тенденция оттока из восточных регионов края русскоязычного населения. За последние 10 лет в Левокумском районе численность русских в селах, граничащих с Республикой Дагестан, уменьшилась вдвое. Аналогичные процессы активно происходят в Нефтекумском и Туркменском районах...
...Общая глобальная концепция о позитивной роли миграции в целом для «русскоязычных» территорий Северо-Кавказского региона неприемлема...»
Из доклада начальника филиала по Ставропольскому краю ВНИИ МВД России.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
Игорь БЕЛОБОРОДОВ, директор Института демографических исследований, редактор портала DEMOGRAPHIA.RU:
«Нужно ужесточать институт прописки»
- Исход славянского и русскоязычного населения из любого субъекта является вопиющей ситуацией. Центральная Россия, колыбель нашей государственности, отдавала национальным республикам свои лучшие кадры. И вместо благодарности мы получаем этнический бандитизм. Процесс, который мы наблюдаем, - результат отсутствия национальной политики в стране и стратегической ошибки, в которой виноваты мы все, - развала СССР. Нужен был не слом государства, а реформа политической системы. Не было бы распада страны, беженцев, двух войн в Чечне и вялотекущего конфликта на Кавказе.
Власти, пока не поздно, нужно обратить внимание на внутреннюю миграцию в стране. Она опаснее внешней, потому что к внешнему мигранту можно применить депортацию, визовый режим. А что делать с переселенцем из нестабильного региона страны? Первая мера, которая напрашивается уже десяток лет, - прекратить внутреннюю миграцию в стране. Самый яркий пример - Чечня, Дагестан, Ингушетия - республики получают огромные дотации, но восстановить свой экономический потенциал не могут. Как это сделать, если огромная часть трудоспособного населения этих республик мигрирует по стране? При этом, если в регионе мигрантов одной этнической группы больше 7 - 10%, тут же начинаются конфликты - через это прошли десятки стран, зачем нам повторять чужие ошибки?
Нужно не либерализовать институт прописки, а ужесточать, сделав его действующим правовым инструментом. Везде, где в обществе возникают очаги проблем, при столкновении этнических групп, применять этот институт, открыть на Северном Кавказе филиалы ведущих вузов страны, отменить все прописки, которые были сделаны коррупционным или фиктивным путем.
ДРУГОЕ МНЕНИЕ
Ахмед АЗИМОВ, глава московского отделения Российского конгресса народов Кавказа:
«Мигранты не составляют конкуренции местным»
Ставрополье всегда было регионом, в котором в добрососедстве проживали представители различных народностей. Нынешний рост напряженности, на мой взгляд, не имеет объективных причин. Ее искусственно нагнетают. Ультраправые группировки подхватывают небольшие конфликты и преподносят их как серьезные межнациональные столкновения. Их активность носит явно дестабилизирующий характер. Эти провокаторы, опираясь на некоторые казачьи группы, пытаются распространить страхи и неприязнь в адрес кавказцев. Это толкает молодежь на взаимную отчужденность.
Что касается внутренней миграции, то она носит естественный характер. Нужно понимать, что переселяется прежде всего высокотрудоспособное и активное население. Мигранты не составляют конкуренции местному населению, так как занимают оголенные ниши. Чаще всего они приезжают на пустые территории или в вымирающие села, где на свои кровные покупают землю и начинают ее возделывать. И ведь это сограждане, чьи права гарантированы Конституцией. Кстати, из республик переезжают на Ставрополье и в поисках безопасности. Обстановка на Северном Кавказе, особенно в Дагестане, продолжает оставаться крайне неспокойной. И улучшение ситуации там поможет сократить миграционные потоки.
Проблема же ухода русского населения никак не связана с приездом выходцев с Кавказа. Выезжают, как известно, в поисках лучшей жизни и социальных перспектив из сел в города. Из городов Ставрополья - в другие крупные города. И это проблема русских сел по всей стране. Русские деревни вымирают. За последние 20 лет в России исчезло более 20 тысяч сел. На Дальнем Востоке, как известно, китайцы активно заполняют территории...
Мне кажется, в Ставропольском крае запущена какая-то политтехнология по разжиганию межнационального конфликта. Именно поэтому национальная политика должна стать приоритетом властей края.
Новости
VIP
