Тварь дрожащая — или право имею, быть — или не быть, война — или мир, красное — или черное, коварство — и любовь, Дон Кихот — и Санчо, Карлсон — и Малыш; одновременное развитие двух тем необходимо и в детской книжке. Даже в бесконфликтном романе «Винни-Пух» представлены полярные взгляды: Пятачок предлагает положить в ловушку для Слонопотама желуди, Пух настаивает на меде, в итоге Пух кладет в ловушку горшок, но мед съедает. Ловушка с пустым горшком — контрапункт произведения, образ собирает противоречия воедино. Классическое искусство использует прием контрапункта, наделяя образ двойной природой: великие скульптуры имеют разнонаправленные векторы движения — Дискобол закручивает движение форм в двух противоположных направлениях; герои романов вступают в противоречие сами с собой — Гобсек скуп и благороден, Лир безумен и мудр. Щека Богоматери — розовая и живая щека, прижатая к желтой мертвой щеке Христа, — есть величайший контрапункт живописи Возрождения, кульминация пластического искусства. Контраст в живописи придуман, чтобы сделать контрапункт зримым. Ван Гог так виртуозно пользовался противоречиями палитры, что умел найти точку в картине, где представлены все контрастные цвета. В его портретах эта точка — глаз персонажа: изжелта-белый белок, темно-фиолетовый глаз, голубая тень под глазом, охристое веко, розово-красный уголок глаза; Ван Гог умеет в кульминационной точке повествования соединить все контрасты. Образ, в котором положительное начало и отрицательное (добродетель и гордыня, героизм и беспутство) сплелись воедино, есть условие убедительности героя.
Культура стала заискивать перед шпаной, хамом, фашистом, перед оголтелым невеждой. Теперь приходится оправдываться за то, что веришь в Бога, в семью, в законы общежития
В искусстве есть понятие «контрапункт», кульминация сюжета. Пункт против пункта, утверждение против утверждения, две темы столкнулись.
Если не нужно разрешить вопрос, разобраться в переживаниях, отличить хорошее от плохого — то обращаться к искусству нет нужды.
Тварь дрожащая — или право имею, быть — или не быть, война — или мир, красное — или черное, коварство — и любовь, Дон Кихот — и Санчо, Карлсон — и Малыш; одновременное развитие двух тем необходимо и в детской книжке. Даже в бесконфликтном романе «Винни-Пух» представлены полярные взгляды: Пятачок предлагает положить в ловушку для Слонопотама желуди, Пух настаивает на меде, в итоге Пух кладет в ловушку горшок, но мед съедает. Ловушка с пустым горшком — контрапункт произведения, образ собирает противоречия воедино. Классическое искусство использует прием контрапункта, наделяя образ двойной природой: великие скульптуры имеют разнонаправленные векторы движения — Дискобол закручивает движение форм в двух противоположных направлениях; герои романов вступают в противоречие сами с собой — Гобсек скуп и благороден, Лир безумен и мудр. Щека Богоматери — розовая и живая щека, прижатая к желтой мертвой щеке Христа, — есть величайший контрапункт живописи Возрождения, кульминация пластического искусства. Контраст в живописи придуман, чтобы сделать контрапункт зримым. Ван Гог так виртуозно пользовался противоречиями палитры, что умел найти точку в картине, где представлены все контрастные цвета. В его портретах эта точка — глаз персонажа: изжелта-белый белок, темно-фиолетовый глаз, голубая тень под глазом, охристое веко, розово-красный уголок глаза; Ван Гог умеет в кульминационной точке повествования соединить все контрасты. Образ, в котором положительное начало и отрицательное (добродетель и гордыня, героизм и беспутство) сплелись воедино, есть условие убедительности героя. Мы называем персонажа плакатным, если автор показывает только положительные стороны характера. В искусстве убедителен тот герой, который являет нерасторжимое целое из непримиримых противоречий. В этом отношении (то есть в сочетании несочетаемого) эстетика светской культуры повторяет основной постулат христианской религии. Контрапунктом всей христианской культуры — и живописи, и музыки, и литературы, и философии — является образ самого Иисуса Христа. Недаром Христа изображают в одеждах контрастных цветов: красный цвет символизирует земную природу, голубой — природу небесную. В эти контрастные цвета Христос облачен всегда, в картине «Явление Христа народу» вы еще не видите Его лица, но контраст цветов уже явлен. Спаситель сразу дает нам понять, что Он есть точка схода противоречий мира, Он есть контрапункт бытия. Образ Спасителя соединяет две природы, божественную и человеческую, в противоречивое единство, которое именуют «неслиянно нераздельным». Образ Иисуса, по сути, и есть наиболее точное определение контрапункта. Одно начало делается понятным лишь по отношению к другому началу: мы никогда не поймем неба, не зная земли; божественным началом задается измерение человеческого, и наоборот. Все образы, созданные в искусстве стран христианского круга, безусловно исходят из этой двуприродности — само искусство по определению двуприродно: бренная материя (краска, бумага, камень) преобразуется в нетленное. Высказывание образное не существует вне контрапункта — иначе превратится в приказ или орнамент, в нечто служебное. Скажем, в уголовной хронике драмы нет, поскольку нет образа: в случае Чикатило нет драмы, а в случае Отелло — драма есть. В плакате нет драмы: «Не стой под стрелой!» — тревожное сообщение, но в отсутствие контрапункта — сообщение не драматическое. А в картине «Возвращение блудного сына» драма есть, потому что есть полнокровный образ. И за отца, и за сына на картине переживаешь больше, нежели за человечка на плакате, который неосторожно встал под стрелой крана. За человечка на плакате не переживаешь, а переживать надо — искусство ведь затем и существует! — но переживание пробуждается лишь контрапунктом, зритель проникается тем, что соучаствует в разрешении противоречий. Данное положение принципиально важно для понимания того, что произошло в секулярном искусстве Запада, которое в XX веке сделало шаг в сторону язычества, то есть возвратный шаг. Был пересмотрен тот основной аспект эстетики, который Ницше именовал «рождением трагедии». Как это ни парадоксально прозвучит, в эстетике авангарда исчез героизм, исчезли конфликт и трагедия. Борьба перестала быть героической и трагедийной, поскольку из нее исчез образ, а трагедию может воплощать только образ. Дело здесь не в революции как таковой и не в протесте как таковом. Протестного искусства было предостаточно — вот, скажем, «Расстрел 3 мая» Франсиско Гойи, главный герой воплощает трагедию. А «Черный квадрат» — тоже революционное искусство, а трагедию не воплощает. Может ли квадрат поведать нам о трагедии? Может ли знак представить столкновение убеждений? Какие убеждения в знаках треугольника и призмы? Данные слова не критика эстетики авангарда, но лишь констатация того, что новая эстетика не трагедийна: нет страдательного субъекта, нет конфликта. Без-образный авангард поставил серьезный вопрос перед христианской образной эстетикой: может ли быть мятеж без контрапункта, протест без трагедии, пафос без героя? Возможно ли такое в принципе или это нонсенс? Можно быть неверующим (многие художники и были неверующими), но находиться вне христианской эстетики — невозможно, коль скоро художник работает в так называемой христианской цивилизации. Все, о чем говорилось выше, это законы кровообращения искусства, это условие создания образа. И вот революционный авангард, пересматривая основные положения классической эстетики, устранил фундаментальный принцип христианского искусства. Авангардная эстетика отказалась от контрапункта. Казалось бы, от авангарда следует ждать взрыва мятежных провокаций! Произведение бунтарское явит изобилие контрапунктов: что ни загогулина, то контрапункт. На деле же авангардная продукция — абсолютно бесконфликтная вещь. В мастерской авангардиста царит вечный штиль: ничего более покойного, нежели «Черный квадрат», и вообразить нельзя — это вам не изглоданный скорбями старик Рембрандта. Конфликт вынесен авангардом из самого произведения вовне — во внешнюю среду. То, как воспринимают черный квадрат или нарисованный пенис, — это и есть отныне контрапункт. В самом же произведении авангарда контрапункта не существует. Официант всегда невозмутим.
Протест заказывали?
Вот произведение: мастер изобразил на стене половой член. Рисунок не передает больших чувств, в общественных туалетах подобных изображений много, их оставляют дурные люди, часто маньяки. Однако рисунок помещен напротив здания Федеральной службы безопасности, и этот жест превращает туалетный рисунок в протестное произведение. Иными словами, произведение опознали как высказывание в контексте культуры общества. Так произошло с писсуаром, выставленным Дюшаном. Этот писсуар критика признала ярким произведением XX века, хотя высказывание имеет внешний характер: мастер эпатирует общественное мнение, утверждает, что люди — стадо, готовое поклоняться чему угодно, и люди подтверждают эту мысль, начинают поклоняться писсуару. Писсуар или рисунок члена не есть произведения. Произведением является эпатирующий жест. Требуется приличное общество — поскольку общество неприличное эпатировать невозможно. Важен контекст. В туалете есть посетители, но все участники дискурса стоят с обнаженными пиписками, и нарисованный член смотрится заурядным фактом. Иное дело — напротив здания ФСБ. Иначе говоря: чтобы быть опознанному в качестве искусства, произведению необходим контрапункт. Коль скоро в самом произведении его нет, искомый контрапункт ищется вовне. Для этого привлекается цепочка: кураторов, толмачей, продавцов, шаманов — создается инфраструктура, объясняющая значение тотема. Квадрат не перестанет быть квадратом, нарисованная пиписка не станет Джокондой — но квадрату и нарисованной пиписке сочинят биографию образного искусства. Любопытно, что термин «современное искусство» теперь употребляют для обозначения определенного сегмента искусства, который проще определить как «агитационное искусство». Эта подмена произошла в начале прошлого века, когда агитационный авангард выдал себя за образное искусство и в дальнейшем потребовал себе судьбы образного, автономного искусства. Это было некорректное требование по отношению к христианской эстетике, к творчеству Рембрандта и Ван Гога. Но это требование удовлетворили — исходя из положения социального: коль скоро авангард гоним — а Ван Гог тоже был непризнан, то налицо сходство в судьбе новаторов. Рассуждение было софистическим трюком. Ремесленник, рисующий афиши в кинотеатрах, может быть гоним среди ремесленников, которые рисуют афиши, — но эти неприятности мастера по изготовлению афиш не имеют ничего общего с непризнанным мастером портретов. И если ремесленник, рисующий плакат в кинотеатре, скажет, что его не понимают так же, как Ван Гога, то здесь будет неточность. Обоих не понимают, верно; но — по-разному. Авангард никогда не собирался быть образным искусством; авангард есть декларированно не-образное искусство, это тип деятельности, разрушающей образ, — и пожелать поделкам авангарда судьбы автономного образного творчества было некорректно. Проблема восприятия авангарда мещанами состоит в том, что они постоянно (пользуясь метафорой Козьмы Пруткова) читают на клетке слона надпись «буйвол» — и недоумевают. А смотрители зоопарка им объясняют: все правильно, это теперь буйволы такие, слегка похожие на слонов. Родилась эта нелепица в два приема: сперва «авангардом» поименовали все, что производили в 1910–1920-е годы и что имело трудную судьбу. Стали называть одним термином и творчество Шагала — и творчество Малевича, и картины Модильяни — и поделки Дюшана. Но это ровно в той же степени точно, как считать Бердяева, Сталина, Пастернака и Ежова единомышленниками, принадлежащими к одной школе мыслителей. Следующий шаг состоял в том, чтобы всех перечисленных мастеров судить внутри одного эстетического канона — что в отношении Пастернака и Ежова представляется очевидной ошибкой, но в отношении Малевича и Петрова-Водкина прошло как самоочевидное. Однако законы декоративного искусства — и искусства образного, агитационного искусства — и искусства автономного совершенно разные, принципиально иные. «Авангард» — то есть творчество Малевича, Родченко и т. п. — просто является агитационным искусством, манипулятивным, таким же точно, как оформление парадов, декор магазинов, — они и хотели манипулировать массами. Однако, попав в музеи, это агитационное творчество разделило судьбу автономного, образного искусства. Нам ведь в голову не придет обсуждать с точки зрения образной структуры плакат «Не стой под стрелой» и уместность данного плаката в храме? Но, коль скоро зрители, изучающие природу улыбки Джоконды (загадочный, автономный, отдельно живущий самодостаточный образ), обсуждают в тех же терминах «Черный квадрат», который по сути своей обычное агитационное искусство, то рубеж нелепости уже давно перейден. Агитационное выдали за автономное: и это произошло ровно потому, что манипуляцию толпой надо было выдать за свободный выбор человека. Мы требуем честных выборов из трех кандидатов, каждый из которых — коррумпированный мошенник и дурак. Само по себе это желание безумно, а тот, кто манипулирует таким порывом, — прохвост; но каждый из участников демонстрации ощущает себя при этом свободным индивидом, выражающим автономную волю. Как это сочетается — автономная воля и манипулируемое безумие? Так же легко, как признание агитационного искусства — автономным образным творчеством. Агитатору исключительно важно позиционировать жест: чем похабнее жест — тем пристойнее должно быть общество, чтобы жест получил необходимый контраст и возник контрапункт в восприятии. В свое время Ортега написал в «Восстании масс» об эпатирующих жестах авангарда: «Чего бы стоил этот жест среди дикарей?» И в самом деле — ничего. Но если собрать зал воспитанных людей — тогда имеет смысл снять штаны. И в этом пункте авангардная эстетика порывает с эстетикой революционной. Огромная ошибка — отождествлять эти понятия. Авангард противоположен революции: авангард есть агитатор, который оформит любой парад. Вам никогда не приходило в голову, что один и тот же продукт авангарда с равным успехом декорировал фашизм и коммунизм? Конечно, можно найти общие черты у Сталина и Гитлера — но сегодня тот же самый авангард декорирует уже капитализм и рыночную экономику. Это точно тот же самый авангард, это тот же лакей, это те же квадратики он нарисовал. Сгодится в любую витрину, на любой парад. Авангард по самой сути своей — паразит, он питается чужой жизнью; авангард — вампир, он оживает от чужой крови.
Сам авангард бесплоден и бескровен, ему нужен внешний объект. Авангард присоединится к любой демонстрации — важно попасть в музей. Писсуар вне музея не значит ничего. Но вы можете повесить хоть в туалете революционный холст Сезанна — и Сезанн останется Сезанном. Этим и отличается революция Сезанна, Микеланджело, Ван Гога. Революция доказывает свою состоятельность не отрицанием старого порядка, но утверждением порядка нового. Новый порядок является порядком, потому что упорядочивает бытие в новых образах. И если новые образы бытия жизненны, как и герои прежней эстетики, то у революции есть будущее. Герои Байрона, Гойи, Гюго, Маяковского — самодостаточны. Им не нужна внешняя жизнь для обретения собственной. Произведения Лермонтова, Ван Гога, Домье, Бодлера содержат в себе контрапункт. Эти произведения отрицают былую эстетику, но следуют ей в полной мере: драма происходит внутри образа, а не вне его. Трагедия — в самом холсте Ван Гога, драма — в самом стихе Бодлера, а не только в том, как данный стих воспринимался обывателями. Однако в определенный момент эстетику революции подменяют авангардной эстетикой, а образ — агитационным плакатом. И, продолжая список бунтарей, мы теперь прибавляем к нему авангардные имена: Малевич, Родченко, Бойс, Уорхол — они как будто бы тоже революционеры, хотя образов они не создали, они создавали жесты и знаки. Противоречие революции и авангарда ставит простой вопрос. Слово «мятежный» значит героический, драматический — или плакатный, ходульный? Если произведение не содержит в себе контрапункта, то в нем нет внутреннего противоречия, следовательно, произведение сделается ходульным, плакатным и перестанет быть революционным, поскольку революция — это драма. Контрапункт авангардом вынесен во внешнюю среду — это удобно, но и создает проблемы. Если вовсе устранить привычную эстетику, то с чем бороться? Если сбросить с корабля классику, а классика потонет за бортом, то где брать точку отсчета? Вот, победили, классика утонула — дальше что? Как знать, что такое «контрапункт» если то, что содержало контрапункт, — утопло? Что делать авангардному мастеру, мессидж которого сравнительно с микеланджеловским сюжетом довольно прост? Скажем, художник наложил кучу дерьма — сообщение, несмотря на вульгарность, остается одномерным. И секрет нахождения контрапункта в дерьме — утерян. В последние годы в нашей стране — стараниями прогрессивной общественности — было опознано в качестве протестных произведений несколько акций: Так, некий художник накакал в ГМИИ им. Пушкина под картиной Ван Гога, другой мастер привязал к половым органам газовую горелку и бегал в таком виде по выставочным залам; третий художник рубил топором иконы; группа авангардистов выложила своими телами слово «хуй» на Красной площади; новатор занимался мастурбацией на вышке бассейна; члены художественного кружка занимались групповым сексом в Зоологическом музее; авангардист разделся донага и лаял, изображая собаку; несколько дам, надев на головы мешки, плясали в кафедральном соборе, задирая юбки. Это произведения разного звучания, и получили они разный общественный резонанс. Факт мастурбации на вышке бассейна почти не замечен обществом, рубка икон оценена выше, тогда как пляски в храме получили широкую огласку. Чаще всего протест прибегает к туалетной лексике, но есть несколько произведений общественно-социального звучания, вне мочеполовой тематики. Например, члены группы «Коллективные действия» выезжали на природу, привязывали веревочки к деревьям, вешали объявления на березах, фотографировались на пленэре; или они спали в выставочных залах; или кукарекали, сидя в шкафах, — было сделано многое ради торжества свободы. Объединяет эти произведения одно — данные поделки не представляют автономный образ, они паразитируют на существующих общественных нормах. Но для функционирования культуры требуется объявить агитационную деятельность — образной. Или согласиться с тем, что мы дикари. Как быть?
Оплатите фальшивый счетик
У обывателя невольно рождается желание оградить нормы общежития от авангарда. Пусть авангард существует, но пусть он существует отдельно. Нельзя ли сделать так, чтобы деятельность эпатажных мастеров закапсулировалась? Пусть агрессия будет направлена не на произведения классики, не на жизнь обычных людей, но на себе подобных авангардистов. Отчего не сделать так, чтобы агрессивные проявления аннигилировали друг друга? Пусть бунтарь рубит топором не иконы, а газовые горелки, привязанные к гениталиям. Пусть мастер дефекаций какает не под картиной Ван Гога, а во время совокуплений арт-группы. Нельзя ли нарисовать половой член на человеке-собаке? Как бы чудесно все устроилось! Существовало бы специально огороженное помещение (не обязательно пенитенциарное учреждение), где авторы испражнялись бы друг на друга, рисовали бы половые органы на стенах, грязно ругались бы, лаяли, кусались. Собственно, такие учреждения существуют — это сквоты наркоманов, помещения малосимпатичные. И подчас грань между таким сквотом и музеем современного искусства неуловима — однако определить ее так же просто, как и в случае с писсуаром Дюшана: когда сквот захватывает культурное пространство, он превращается в музей. Авангардному искусству в Берлине для вящего торжества надо захватить картинную галерею классики — сегодня как раз идет шумный процесс о передаче лучшего в Европе музея классического искусства под галерею инсталляций. Выстроить отдельно гараж — мало. Надо утвердить, что мы занимаем место Рембрандта. И напуганный обыватель-мэр отдает лучший музей города, он хочет быть прогрессивным. Девушкам из авангардной группы надо кривляться в храме, мастеру дефекаций надо гадить под Ван Гогом — иначе деяния останутся на уровне туалета. Авангард в качестве паразита только и может существовать — сорняку надо обвиться вокруг ствола, хулигану надо утвердиться на классическом плацдарме. Авангардное искусство не автономное, не образное и не революционное искусство. Это искусство ничего и никогда не хотело утверждать или строить. Это деятельность обслуги — декораторов, официантов, пропагандистов. И мораль официанта всегда будет торжествовать над моралью всего общества в целом: у общества мечты о равенстве или мире, а тут конкретная проблема — чаевые гони! Сила официанта в простоте и незамысловатости: протестная агитационная демонстрация не есть революционная демонстрация. Мы хотим нагадить под картиной, но сами рисовать не собираемся, да и не умеем. Обывателю объясняют, что такая стратегия — условие свободы. Приводят глупейшую фразу, приписываемую Вольтеру: «Я не согласен с тобой, но отдам жизнь за то, чтобы ты мог высказать убеждения, с которым я не согласен». И мы повторяем эти глупейшие слова. И удивительно, насколько это глупейшее желание отдать жизнь именно за дрянь совпадает с намерением государства забрать у тебя жизнь за дрянь. Как-то само собой сложилось, что посетитель ресторана заискивает перед официантом — уж больно солидно холуй выглядит. Это не рациональное, но почти неизбежное чувство: официант, с одной стороны, ниже посетителя по социальной лестнице, но с другой — как бы и выше, он в сонме посвященных. Так и культура стала заискивать перед шпаной, перед хамом, перед фашистом, перед оголтелым невеждой — надо оправдываться за то, что веришь в Бога, в семью, в законы общежития. Это чувство ложного стыда возникает и перед государством: надо оправдываться за нежелание участвовать в грабительской войне, признавать разделение на рабов и господ и так далее. Это все застенчивость одного порядка. Не стоит отдавать жизнь за нарисованную пиписку ровно по той же причине, по какой не стоит признавать господства богатого над бедным или преимущества хама перед школьным учителем. Причина имеет простое название — уважение к духовным ценностям. Берегите силу протеста. Это сила нужна обществу. Не надо отдавать жизнь за негодяя, который испражняется в музее. Не следует отдавать жизнь за официанта. Узнайте сперва, сколько он получает на чай, кто владелец ресторана, что именно вам кладут в суп. Может статься, что все предприятие — крайне несимпатичное. Найдите более достойный повод использовать вашу жизнь. А если ваша жизнь не представляет для вас ценности, подумайте о жизни себе подобных. Они такого транжирства не заслужили.
Автор сочувствует всем гонимым и судимым и выступает за свободу слова.
> Не надо отдавать жизнь за негодяя, который испражняется в музее. Не следует отдавать жизнь за официанта. Узнайте сперва, сколько он получает на чай, кто владелец ресторана, что именно вам кладут в суп. Может статься, что все предприятие — крайне несимпатичное. Найдите более достойный повод использовать вашу жизнь. А если ваша жизнь не представляет для вас ценности, подумайте о жизни себе подобных.
> Отличная статья, но если исключить из текста образовательные фрагменты по истории искусств, получится не менее наглядно, но проще и короче в три раза.
Думаю, автор всё-таки хотел подчеркнуть, чем именно настоящее искусство отличается от "авангарда". С примерами.
Интересная статья, но хрени много.
Можно подумать, что сервильное искусство изобрели 100 лет назад, а не в Древнем Египте увековечивая образы фараонов. Что титаны Возрождения писали чисто по вдохновению и вере, а не исполняли дорогсстоящие зкакзы князей мира и церкви, предварительно оговорив все детали сюжета, портреты действующих лиц (заказчиков), размеры и даже расцветку.
Искусство всегда в подавляющей своей массе было сервильно или ангажированно. Вопрос, каков был заказчик: церковь, король, буржуа, проллетариат. И что он хотел увидеть.
Ну и выставление контрапункта не как одного из приемов, а как основы всего искусства - "это сильно" ;)))
> Искусство всегда в подавляющей своей массе было сервильно или ангажированно.
Да, но время стирает эту ангажированность (вам всё равно, чья любовница была запечатлена в образе Венеры :-). А если в картине нет ничего, кроме ангажированности, то картина забудется, уйдёт в небытие.
> Можно подумать, что сервильное искусство изобрели 100 лет назад, а не в Древнем Египте увековечивая образы фараонов. Что титаны Возрождения писали чисто по вдохновению и вере, а не исполняли дорогсстоящие зкакзы князей мира и церкви, предварительно оговорив все детали сюжета, портреты действующих лиц (заказчиков), размеры и даже расцветку.
Так все вроде правильно - художники, увековечивая фараонов и так далее, создавали образы. А авангардисты образов не создавали, Кантор как раз об этом.
> Искусство всегда в подавляющей своей массе было сервильно или ангажированно. Вопрос, каков был заказчик: церковь, король, буржуа, проллетариат.
Камрад, не перебор ли насчёт сервильности и ангажированности? Выполнение на заказ не означает обязательно сервильности и плохого качества. Например, у Микеланджело четыре Пьеты, самой выдающейся считается которая в Соборе Cвятого Петра, сделана она по заказу французского кардинала для его гробницы. Получилась даже лучше той, которую Микеланджело делал для своей гробницы. Давид тоже сделан по заказу гильдии торговцев шерстью, для украшения храма.
Мда. Статейка, конечно, не фонтан. Грешит, ею же отвергаемым, сваливанием в одну кучу, детсадовским упрощением некоторых, действительно сложных явлений и известной манипулятивностью. При этом, хоть и неверно названная, проблема существует. Слишком много бездарей повадилось изображать искусство. Сотни тысяч придурков, во всех концах Земли, сочли себя Великими Творцами, повторяя, потерявшие актуальность почти пол-века назад, но простые в исполнении, акции...
> Статейка, конечно, не фонтан. Грешит, ею же отвергаемым, сваливанием в одну кучу, детсадовским упрощением некоторых, действительно сложных явлений и известной манипулятивностью. При этом, хоть и неверно названная, проблема существует.
Если подробно разберешь, что в статье не так и дашь ссылки на неупрощенные описания сложных явлений - буду благодарен.
Кому: CheKisst, #19 Это я не чтоб обидеть, за рюмкой чаю развернул бы тему, но подробно писать - много времени нужно, формулировки подбирать, то-сеё...
Автор - крут и заметно в теме. У меня много знакомых художественных критиков и причастных, но мне, тупому, никто так и не смог объяснить за авангард так просто.
Теперь суть Черного Квадрата лично мне стала ясной.
> Теперь суть Черного Квадрата лично мне стала ясной.
Черный квадрат построен на контрасте - противопостваления: "черное - белое". Причем при его осмотре возникаетиллзия, что черное - "тьма" разрастается, поглощая белый цвет. . Неадаром его часто называют "фотографией бездны".
а что пишет Кантор?
>Тварь дрожащая — или право имею, быть — или не быть, война — или мир, красное — или черное,
Вопрос: можно ли в последней оппозиции поменять "красное" на "белое"? Смысл противопоставления изменится радикально?
> Собственно, такие учреждения существуют — это сквоты наркоманов, помещения малосимпатичные. И подчас грань между таким сквотом и музеем современного искусства неуловима
> сервильное искусство изобрели 100 лет назад, а не в Древнем Египте увековечивая образы фараонов.
Секундочку. Увековечивание образа фараона, как и любого другого человека, имело ритуально-магический смысл, это не просто соц. заказ. Живых фараонов не изображали "до конца", оставляли какую-то часть рельефа или скульптуры недоделанной, так как считали, что сделанное полностью изображение убьёт человека. Это связано с представлениями египтян о ба, ка, "хождении" потусторонних сущностей и людей из загробного мира в этот, законченные изображения предназначались как раз для посещений ка. То есть сделать портрет живому целиком - это приговорить его.
Плюс в Древнем Египте незаказных изображений не было, их просто никто не делал.
> > Тоже сомнительно. Утверждение на совести Кантора.
Я так понял, он как раз водораздел и проводит - создает образы/не создает образы. Для меня такая классификация понятна и приемлемая. По сути, он разграничивает художников и дизайнеров.
;) Да уж, один заказ делался долго, да ещё изволь следить, чтобы глаз в глазницу не забыть инкрустировать, когда заказчик преставится. То ли дело гроб: отличная вещь, надёжная, удобная, подарить не стыдно.
> Секундочку. Увековечивание образа фараона, как и любого другого человека, имело ритуально-магический смысл, это не просто соц. заказ
Одновременно это был "политический плакат в камне". Но это наружние изображения фараонов. В гробницах - да. Там магия превалирвала. Но с точки зрения ангажированный-не ангажированный изображался ли фараон-знак или фараон-образ значения не имеет.
> То есть сделать портрет живому целиком - это приговорить его.
В Европах, да еще ближе к Средневековью и позже сделать достоверный портрет живому владетелю очень часто означало... приговорить себя. Попробуй выпячить уродства короля, какой-нибудь "габусбургский подбородок" - можно было не только без порток - без головы остаться. ;;)
> Плюс в Древнем Египте незаказных изображений не было, их просто никто не делал.
Зато известно несколько образчиков поэтической лирики - пример неангажированности ;).
> Я так понял, он как раз водораздел и проводит - создает образы/не создает образы.
Ну еще древние заметили, что определение искусства невозможно свести к простой оппозиции. Оно имеет как минимум 4 уровня восприятия и воздействия (сейчас насчитывают 6-8, даже больше). Так что Кантор хоть и сложно и длинно излагает, но в модели все упрощает донельзя. Видать, недавно "Восстание масс" прочел. Еще не отошел ;)))
Здравая мысль, но можно было и полаконичней. А так - истинная правда. Айвазовский - он и в Африке Айвазовский, а Малевича можно по незнанию и за тестовую страницу принтера принять.
> Одновременно это был "политический плакат в камне". Но это наружние изображения фараонов. В гробницах - да. Там магия превалирвала. Но с точки зрения ангажированный-не ангажированный изображался ли фараон-знак или фараон-образ значения не имеет.
Не политический плакат в камне, а вызов вечности. Правда, работало в сочетании с именем, они понимали, что если стереть имя, то черты лица уже через поколение никому ничего не скажут. Поэтому, кстати, спокойно урузпировались сфинксы и саркофаги: перебил имя - и готово, теперь на нём написано про нового хозяина. Захотел уничтожить память о человеке - сбей имя. Но что касается готовности изображений, это общее для любых изображений правило. Известный бюст Нефертити, например, не потому одноглазый, что второй глаз потеряли, а потому, что бюст делался, ещё когда она жива была.
> Зато известно несколько образчиков поэтической лирики - пример неангажированности ;).
Это из другой оперы :) Известны и примеры политической сатиры, например, карикатура на Хатшепсут с Сенмутом, где он её... Египетские белоленточники не могли ей простить возвышения зодчего не из самого знатного рода. Если изображение - не поздняя подделка, конечно.
> Попробуй выпячить уродства короля, какой-нибудь "габусбургский подбородок" - можно было не только без порток - без головы остаться. ;;)
В Египте с этим было более-менее, был общий канон изображения тела, вне зависимости от того, кого изображают, но черты лица передавали реалистично, да и физические недостатки не сильно скрывали. Известна скульптура времён 5, по-моему, династии, то есть классического времени для египетского искусства, с изображением карлика Сенеба с семьёй. Сидит карлик, скрестив ноги, рядом жена, головы карлика и жены на одном уровне, верхняя часть туловища карлика - как у нормального человека, ножки крохотные, а внизу, где у полноценного мужчины были бы ноги, поместили фигурки детей Сенеба, то есть и понятно, что он карлик, и пропорции сохранены, визуально канон соблюдён.
> Выполнение на заказ не означает обязательно сервильности и плохого качества.
>
> Сервильность как раз и согласуется с заказом - особенно когда заказывает церковь. И ка краз предполагает высокое качество.
>
Cильно зависит от личностей художника и заказчика. Сервильность - готовность потакать вкусам заказчика. Случилось в своё время разговаривать с начальницей художественного салона, она рассказывала, какие картины заказывали новые русские, как руководили процессом. Картины получались чисто конкретные, братанам нравилось!
> Ну еще древние заметили, что определение искусства невозможно свести к простой оппозиции. Оно имеет как минимум 4 уровня восприятия и воздействия (сейчас насчитывают 6-8, даже больше).
Укладываются ли в эти самые уровни восприятия современные произведения?
Я это к чему? Как известно вся отечественная сфера идеального (культура, религия, идеология), по разным причинам, подвергается сильному давлению со стороны так называемых представителей "цивилизованного мира". Авторская статья ценна предложением определенного подхода (пусть упрощенного) к пониманию того, что есть ценного в объектах настоящего, подлинного творчества и какие цели громит "современное искусство". Современными "художниками" содержательные образы используются как цитаты, для встраивания откровенного безобразия в контекст культуры. Это ли хочет сказать автор? Как еще можно отделить подтелки от искусства и подлинные произведения? В чем разница между ними?
Далее, аналогично тому, как автор выявляет прохвостов называющих себя художниками, предлагается отличать подлинный народный протест (революцию) от пустышки. Имеет ли право автор на основе таких выводов (с вашей точки зрения сомнительных), о природе подлинности в искусстве, делать такие далеко идущие выводы о социальных процессах?
Даже вменяемые заказчики, которым нужна корпоративная реклама, порой так увлекаются, что доходят до форменного маразма. При этом, обычно, не знают азов подачи рекламного материала. В таких случаях приходится вести журнал их претензий и исправлений, когда конечный фильм получается "это, все же не то, что мы хотели...".
> Даже вменяемые заказчики, которым нужна корпоративная реклама, порой так увлекаются, что доходят до форменного маразма. При этом, обычно, не знают азов подачи рекламного материала. В таких случаях приходится вести журнал их претензий и исправлений, когда конечный фильм получается "это, все же не то, что мы хотели...".
> Интересно, какие задачи ставили перед собою творцы.
см. "История всемирного искусства" в 6 томах ;).
> Укладываются ли в эти самые уровни восприятия современные произведения?
Когда как... В целом - да. Хотя - "современные произведения" это множество направлений.
> Авторская статья ценна предложением определенного подхода (пусть упрощенного) к пониманию того, что есть ценного в объектах настоящего, подлинного творчества и какие цели громит "современное искусство".
Современное искусство - оно такое, какое время. В нем те тендеции, которые в обществе - только выраженные художественным языком. Громить и обличать современное искусство - задача благодарная для автора. Однако непродуктивная, поскольку альтернативы не создает. Лучшая форма потеста против т.н. "современного искусства" - создание альтернативных призведений иного искусства, которое и удовлетворят "альтернативного потребителя". А так - что с того, что ты знаешь что в супермаркете все товары из говна. Жрать все равно хочется, рынок ничего иного не предлагает.
Пока что рулит рынок искусств и треды на нем - в том числе созданные паразитами от искусства симулякры круто распиаренные арт-бизнессом.
>Современными "художниками" содержательные образы используются как цитаты, для встраивания откровенного безобразия в контекст культуры.
Называется постмодернизм. Кстати, уважамый на Тупичке Пелевин - яркий представитель этого направления.
> Не политический плакат в камне, а вызов вечности.
Позже такое было названо "монументальной пропагандой". Кстати, один из первых декретов Советской Власти был посвящен именно ей. В мелограмотной стране Ленин посчитал эффект такой способа пропаганды сопоставимым с "окнами РОСТА".
> Это из другой оперы :)
Но к искусству то можно отнести???
> В Египте с этим было более-менее, был общий канон изображения тела,
Такие кононы сущесвовали везде и всегда. От того же Египта, Китая, Индии, Персов. Через фреску и иконопись вплоть до "академической живописи".
Сейчас каноны премешаны - лепи что хочешь ;)). Лишь бы "пипл хавал".
> Ну еще древние заметили, что определение искусства невозможно свести к простой оппозиции. Оно имеет как минимум 4 уровня восприятия и воздействия (сейчас насчитывают 6-8, даже больше). Так что Кантор хоть и сложно и длинно излагает, но в модели все упрощает донельзя. Видать, недавно "Восстание масс" прочел. Еще не отошел ;)))
Он вроде образованный, должен все это знать.
Но если б он все излагал как надо, ему бы не только журнала не хватило, пришлось бы целую книгу ваять. В рамках журнальной статьи все эти аспекты осветить не получится, по-моему, никак. Очень вероятно, что это вынужденные упрощения. Кому интересно - будет дальше разбираться сам.
Концепций искусствовденья едвали не больше, чем напрвалений в самом искусстве ;) Бывают и вовсе несуразные. Как ни странно - это следствие самой природы искусства.
> Последние книги - сеанс постмодерна с последующим разоблачением.
> А так - что с того, что ты знаешь что в супермаркете все товары из говна. Жрать все равно хочется, рынок ничего иного не предлагает.
> Пока что рулит рынок искусств и треды на нем - в том числе созданные паразитами от искусства симулякры круто распиаренные арт-бизнессом.
Да. Все так и не так. На прилавках можно взять и гречку и дошерак. Вопрос в том знаешь ли ты из какого говна сделан дошерак или нет. Медицина находит как можно более простые слова, чтобы дать народу понять - добавки к дошераку способствуют образованию рака, а не отсылают читать диетологию в 6 томах.
Сейчас, в этот самый момент, необходимо сформулировать кто такие эти "паразиты" и чем опасно то что они делают? Если опасно, то надо ли этому противостоять (как например Гельману у нас в Краснодаре)? Или пока эти паразиты бесятся нужно энергично создавать альтернативные произведения?
На часть этих вопросов автор дает ответы, пусть сжато и поверхностно.
>Называется постмодернизм. Кстати, уважамый на Тупичке Пелевин - яркий представитель этого направления.
Конечно. Но его сатира все же хоть что то нам говорит о реальности.
> Концепций искусствовденья едвали не больше, чем напрвалений в самом искусстве ;) Бывают и вовсе несуразные. Как ни странно - это следствие самой природы искусства.
Так что же, получается, понять хоть что-то попросту невозможно?
> Да. Все так и не так. На прилавках можно взять и гречку и дошерак.
Беда, что "гречка" на этом прилавке - большая редкость. Взять хотябы фильмы о ВОВ - На одну "Брестскую крепость" - вал фильмов типа "УС-2", "Штрафбат", "Сволочи" и т.д.
>Медицина находит как можно более простые слова, чтобы дать народу понять - добавки к дошераку способствуют образованию рака, а не отсылают читать диетологию в 6 томах.
Предварительно проведя долгие и сложные исследования на основе суммы своих знаний.
К тому же, еще раз повторю: при отсутствии качественной пищи вообще придется выбирать между "дошираком" и "ролтоном"...
> Если опасно, то надо ли этому противостоять (как например Гельману у нас в Краснодаре)? Или пока эти паразиты бесятся нужно энергично создавать альтернативные произведения?
Можно протестовать - запрещать и все такое. Но это (парадокс!) дополнительный ПЕАР - вообще мечта современных "художников" - скандал. Как с "пусями" или "группа Война".
Силе можно противопоставить только силу. Искусству - иное искусство.
> На часть этих вопросов автор дает ответы, пусть сжато и поверхностно.
Если из его статьи стало что-то ясно, и то хорошо...
> Так что же, получается, понять хоть что-то попросту невозможно?
С подсказки искуссвоведов - да сложновато.
Но есть и другие варианты восприятия искусства - эмоцианально-чувственный, образный, интеллектуальный. Они и без подсказок чаще всего дают ответ что перед тобой дерьмо.
Суть псевдоискусства, в целом, раскрыта. Однако автор не затронул того, что лучшие представители кое-каких профессий лет так 40 назад осознали несостоятельность авангарда и попробовали синтезировать его выразительные формы с креативностью классики, породив постмодерн, который уже способен ходить сам, (хотя и держит костыли где-то поблизости, на всякий случай). Пусирайот и прочие творцы, по сути, оказались на обочине культурного процесса, не сумев сподобиться на что-то большее, чем сношение в зоологическом музее и иже с ним.
Новости
VIP
