Так вот, знакомый пришел ко мне в гости несколько раз, а потом перестал приходить. Точнее, я перестал его приглашать, а он и не просится больше. Дело в том, что такими вот трогательными словами он вроде как выполнил долг перед своей совестью, очистился – но ничего в его жизни не поменялось. И как может поменяться? Он продолжал заниматься устройством мелких дел, произнесением пустых фраз и никогда, ни разу – ни единого разу – он не посмел возвысить свой тонкий голос и сказать нечто против происходящего. Ну, как пойти против директора ГЦСИ Бажанова, человека амбициозного и очень глупого, или против замдиректора ГЦСИ Миндлина, коррумированного до стелек в обуви проходимца, как возразить против программы, поддерживающей общий уровень серости. Они выезжаюти на биенналле и триеннале, сидят с надутыми рожами в комиссиях и подкомиссиях и глупеют, глупеют, глупеют. Если учесть, что уровень знаний был исключительно низок на старте – сегодня это ниже уровня асфальта. Но шампанское булькает, но инсталляции блестят!
У меня есть давний знакомый, затрудняюсь определить его профессию, потому что он мало что знает и ничего не умеет, но уже много лет он работает куратором в Центре Современного искусства, готовит выставки, участвует в круглых столах. Вероятно, он искусствовед. Когда он говорит, то всегда произносит один и тот же набор слов, просто переставляет слова местами. Он мало читал, светская текучка съела все время, но необходимый минимум знает: Деррида, Уорхол, Бойс, Гройс, Чубайс, Прохоров, долой Путина. Он интеллигент.
В целом, он за хорошее.Этот человек подозревает, что с ним происходит что-то не то. Он ведь вменяемый, он давно заметил, что ничего не читает, и думает одни и те же мысли, или полумысли – уже много лет подряд. Он ведь человек, с некоторой, пусть притупленной, способностью к рефлексии: он видит, что фигуранты процесса говорят длинные слова, с претензией вызаить богатый смысл – но откуда же взяться смыслу? Они ведут жизнь, исключающую смысл вообще: читают только короткие статьи в коротких журналах и проводят время на вернисажах, а чаще всего пьют или клянчат деньги у нечестных богачей.
Мой знакомый заметил это давно. И то, что все живут моралью кружка, хотя существование привилегированного кружка – аморально в принципе, это он тоже знает. То, что художественного образования более нет, а знания заменили сведениями о рыночных успехах, он знает превосходно. Детали мелких гешефтов он знает лучше прочих: как выхлопотать поездку в Венецию, спроворить грант, промылиться в кураторы выставки – это все мелкие трюки повседневности, которыми живет столица. Мой знакомый варится в этом котле каждый день, и он (будучи изначально неплохим человеком) немного стыдится своей ловкости.
Наши отношения складываются непросто. Дело в том, что я уже много лет назад сказал, что так называемый “второй авангард” – есть жульничество и обслуга богатого ворья, а так называемый “московский концептуализм” не имеет ни единой концепции, а участники процесса – прохвосты и бездари. Многие на меня обиделись и сочли мракобесом, сторонником застойных времен. Мой знакомый отлично понимает, что я не стороник застойных времен, а просто не считаю ту среду, в которой он варится, интересной и умной. И ему обидно: ведь он тоже в глубине души (в далеко запрятанной глубине души) представляет, что интеллектуальный уровень его друзей очень низок – но каждый день он должен расшаркиваться перед болванами.
И вот, мы перестали общаться, так бывает. Однако, с некоторых пор этот знакомый стал мне звонить и даже приходить в мастерскую. А до этого он не звонил лет двадцать. Однажды позвонил и говорит: “как мне стыдно за все эти годы, ты уж прости, старик, но сам понимаешь. Прости, что мы тебя отовсюду исключали… Ну, если честно, ты сам виноват, поставил себя вне общества…но я-то понимаю, что правда за тобой. Нет, ты прав, конечно…” – так прямо и говорил, произносил горькие слова, очень трогательные. Я сознательно не привожу фамилию этого человека, чтобы ему не влитело от его влиятельных друзей – он ведь рисковал, идя со мной на контакт. Так порой рискует разведчик, когда ему неожиданно хочется раскрыться – пусть хоть на единый миг. Нет, нельзя! Никогда нельзя раскрываться! Надо до самой смерти повторять, что бездарный поэт Пригов – гений, а живопись умерла. Круговая порука бездарностей в моде необходима; более того, именно так и было устроено в советское время – когда деятели соцреализма обязаны были убеждать друг друга, что серая мазня Салахова – это искусство.
Так вот, знакомый пришел ко мне в гости несколько раз, а потом перестал приходить. Точнее, я перестал его приглашать, а он и не просится больше. Дело в том, что такими вот трогательными словами он вроде как выполнил долг перед своей совестью, очистился – но ничего в его жизни не поменялось. И как может поменяться? Он продолжал заниматься устройством мелких дел, произнесением пустых фраз и никогда, ни разу – ни единого разу – он не посмел возвысить свой тонкий голос и сказать нечто против происходящего. Ну, как пойти против директора ГЦСИ Бажанова, человека амбициозного и очень глупого, или против замдиректора ГЦСИ Миндлина, коррумированного до стелек в обуви проходимца, как возразить против программы, поддерживающей общий уровень серости. Они выезжаюти на биенналле и триеннале, сидят с надутыми рожами в комиссиях и подкомиссиях и глупеют, глупеют, глупеют. Если учесть, что уровень знаний был исключительно низок на старте – сегодня это ниже уровня асфальта. Но шампанское булькает, но инсталляции блестят!
Он отлично знает, этот мой знакомый, что все происходящее сегодня в искусстве – еще хуже чем советский Минкульт. Но ему надо жить, скоро пенсия. И даже не в пенсии дело. Он мне сказал очень грустно и очень просто: “вот ты-то уедешь, а я здесь останусь. И мне с ними надо будет встречаться, говорить, здороваться. От них зависит многое - это моя жизнь, понимаешь?” И я перестал его приглашать, смотреть на эти мучения сил нет.
Теперь, когда мы встречаемся на выставках (недавно встретились в Пушкинском музее) он отворачивается. Он знает, что я думаю, что он трус и ничтожество, а я знаю, что он меня уже ненавидит за то, что однажды пересилил себя и пришел ко мне с признаниями. Вдруг я понял и причину его прихода ко мне - и причну нового витка неприязни: в некий момент он вообразил, что за мной стоит какая-то сила, некая, еще неизвестная ему мафия-группировка; может быть, уже договорились менять все? Не может же быть, что я такой вот нахальный - сам по себе, один? Но когда он убедился, что я один, просто такой вот неадекватный, - он очень оскорбился.
И таких обиженных людей я знаю много. Особую категорию занимают бывшие друзья – они все оставались верными до определенной черты, а потом нечто происходило фатальное, и отношения прекращались. Быть адекватным среде очень рекомендуется. Случалось так, что я замахивался на самое святое – и корпоративный закон уже не позволял со мной дружить: они еще терпели, когдя я бранил Тетчер и либеральную демократию, но если я говорил, что оппозиционеры на Болотной – дурни и пошляки, или что идея демократии – подвержена коррозии и износилась, то это уже было нестерпимо. Так и в брежневские годы – со мной дружили, пока я бранил соцреализм, но когда переходил на личности секретарей обкомов или коворил, что всех членов Политбюро надо отправить на Марс – вот тут со мной здороваться переставали. Нало сказать, что в России демократической все еще строже. Одного моего доброго друга пригласили на собеседование (в прежние времена сказали бы: вызвали на партком, но это был не партком, а собрание либеральной интеллигенции) – и на собеседовании предложили ему выбирать: со мной он дружит или с либеральным обществом. И мой былой товарищ позвонил мне по телефону, извинился, сказал: ну сам понимаешь, надо же выбирать.
Мой былой друг великолепно знает, что я выступал против Сталина и лагерей, против Политбюро и советской власти в те годы, когда сегодняшние либералы прилежно ходили на комсомольские собрания. Однако дело ведь не во мне и не в моих взглядах – дело в том, что нельзя нарушать комфортные установки своего круга. Кругу ведь не то обидно, что я не считаю демократию венцом развития общественной мысли – нестерпимо то, что я не считаю Рубинштейна - поэтом, Гройса – философом, а Булатова – художником. Общественный строй никогда главным не был – главное это номенклатура. Современному либеральному кругу комфортно называть меня анти-либералом на том основании, что я считаю их жуликами – ну, вот и называют.
Вчера мне написал милый, в сущности, человек: “я бы рад вашу статью послать дальше, по своим знакомым, но заранее хочу размежеваться с некоторыми острыми пунктами. Вы там слишком резко говорите, а мне бы не хотелось”. Этот же человек (он не вполне трус, боится только своей корпорации) не страшится выступать против абстрактного коррумпированного правителства России – не страшится потому, что эти абстрактные претензии не наказуемы; но он десять раз описается, прежде чем публично скажет, что Бакштейн – не мыслитель и никогда не написал ни единой строчки и не подумал ни единой мысли. Так нельзя говорить, ну что вы! Так невозможно сказать!
Мне сообщали (причем, по сообщали секрету, умоляя не разглашать тайну) что мои статьи пересылают друг другу тайком, боясь признаться своему окружению, что читают Кантора – ведь можно испортить отношения в своем кружке. “Разве можно читать Кантора!” – так говорят друг другу участники кружков, а те из них, которые тайком читают, опускают глаза. И в этот момент они говорят себе: “ведь Максим Кантор не любит их, ну а они не любят его – все правильно, это же честно.”
Среди прочих былых друзей был друг, который переживал, что мне не нравится, что он дружит со взяточниками и людьми из светского коррумпированного круга – гельманами, хорошиловами и т.п. Он мне так говорил: ну а чем ты докажешь, что они нечестные?” Никто, понятное дело, не ловил этих дяденек за руку, но все представляют, как делаются дела – и мой друг тоже великолепно все это знал. Но ведь есть презумпция невиновности, не так ли? Мой друг был исполнен личного достоинства, он готов был со мной дружить несмотря на то, что я против капитализма, а все его окружение – за капитализм. Он просил от меня равной услуги: он будет закрывать глаза на то, что я социалист и христианин, а я должен не замечать того, что он прислуживает негодяям. Моему другу хотелось так все устроить, чтобы и со мной дружить, и с прогрессивной банкирской компанией ладить; это вполне могло идти параллельно. Он приходил ко мне, и мы говорили о высоком, а потом он шел в общество прогрессивных представителей современного искусства, и там беседовал о рынке инноваций. Некоторое замешательство возникало на днях рождения. Но ведь можно два раза подряд отмечать праздник: один стол накрывают - для рукопожатных, а другой - для нерукопожатных друзей.
Во время существования Советского Союза с набором гостей тоже возникали сложности: в интеллигентные дома было не принято приглашать стукачей и директоров ателье, заведующих мясными отделами тоже в гости не звали. А сегодня, когда застолье сплошь из директоров гастрономов – в том числе, гастрономов интеллектуальных – возникает неловкость, когда надо позвать кого-то, кто в данный гатроном не вхож. Тут надо раз и навсегда прописать правила поведения кружка, иначе никак.
Один смелый юноша мне написал, что ему в его «тусовке» достается немало колотушек за то, что он думает не как все, и он даже попросился ко мне в друзья, хотя его окружение и против меня, а если он обматерил меня за спиной, так это от ситуативной застенчивости. И написал он это в отчаянном личном письме, не отдавая себе отчета, что пишет очень трусливо. И не объяснишь, что учиться храбрости надо наедине с собой – а когда научишься быть мужчиной, тогда уже и приходить к взрослым. Поздно объяснять, жизнь сложилась.
Вообще говоря, происходит вот что: возникла мораль мафии, которую противопоставляют морали ненавидимого тотального государства. Мафия, как институт свободы, возникла не вчера – а термин «рукопожатные» совершенно соответствует термину «люди чести», который употребляют на Сицилии.Страх, который напитал общество, - он не перед Путиным; ну что вам сделает Путин, вы ему совершенно не нужны. И не перед Патриархом – вас нельзя отлучить от Церкви, к которой вы не принадлежите. И не перед Сталиным, который шестьдесят лет как мертв. И не перед Советской властью, которой нет, и нечего врать, что она вернулась.Страх – выпасть из своего кружка, выделится из своей маленькой мафии, из теплой лужицы, где тебя поймут и согреют. Страшно перестать говорить на общем жаргоне. Страшно увидеть, что ваш кружок занимается дрянью. Страшно остаться одному с большим миром – и с честными идеалами. Это по-настоящему страшно.
Но толкьо не обманывайте себя – вы совсем не демократы. Надо понять, что управлять многими мафиями для тотального государства значительно проще, чем управлять социумом с единой моралью, внятной целью и идеалом общественного договора. Такой идеал возможно извратить. Но если общество живет общим делом, надолго извратить идеал невозможно. Можно долго обманывать немногих, но нельзя долго обманывать всех. А вот если обман развивается корпоративно, ширится по законам роста раковых клеток, то обман поглащает организм незаметно – и съедает общественный договор навсегда. До тех пор, пока существует свой мыльный дискурс журнала Артхроника, и отдельно есть жирный дискурс московского концептуализма – со страной можно делать все что угодно.А как же быть? что же, опять верить в общие идеалы? Увольте нас от идеалов! Как только произносишь слово «идеалы», как у собеседника блестит глаз: он нашел, как доказать свою правоту, как вернуть себе комфорт в душе. Ах, идеалы? Может, ты за коммунизм? Вам прогресс и капитализм не нравятся? А знаете ли вы, что рынок – отец цивилизации? Ты вне рынка – значит в не прогресса. Знаем мы вас, коммуняк, скоро в лагеря всех законопатите. И вообще, это коммунисты, если разобраться, войну начали. Нет уж, мы за дискурс, за инсталляции, за умеренную коррупцию, за миллиардера Прохорова и его благостную сестру. Прохоров наш президент! Только не трогайте ничего в моей маленькой мафии честных «рукопожатных»!
Идут на митинг, чтобы подержаться за руки таких же запуганных. В этот день они все смелые. Они выступили против абстрактного тирана (которого в МВФ уже договорились валить, поэтому и можно и ходить на демонстрации). Они выступили против тирана и затем пошли по своим рабочим местам – подавать руку проходимцам, подставлять щечки для поцелуев ворам, льстить проституткам.
Кто вас так запугал, граждане? Чиновники даже не делали ничего особенного, чтобы довести вас до такого панического ущербного состояния. Вы не чиновников боитесь – вы друг друга боитесь. Вы боитесь своей бездарности, свой человеческой несостоятельности. В окружении вам подобных ничтожеств ваша несостоятельность не так заметна. Вы уже не смеете сказать ничтожеству, что он/оно/она – ничтожество.
Почему, почему вы все боитесь друг друга? Почему вы все – трусы?
Мне часто теперь говорят: опять ты про негативное! Ну как можно!Ведь для негативного отведен специальный день календаря: 31ого числа мы не согласные! Вот есть реальное общественное дело – протест против тоталитаризма! Прошлись, со знакомыми пообщались. А потом - домой, а дома ждет только хорошее: журнал «Мезонинчик», инсталляция в ГЦСИ, пьянка на Венецианской биенналле, Хорошилов обещал зайти. Жизнь-то идет.
Давно интересует: где вся эта орда "творцов" берёт средства на жизнь ?
Если у богатых - какая от "творцов" польза для богатых ? Ведь, насколько я понимаю, богатые если что и потратят - то только или на личные нужды/удовольствия, или с целью увеличить своё состояние. Показушная "благотворительность", понятно, не в счёт.
Немного жалко, что Максим Кантор написал это в мордакниге. Просто, пройдёт неделя, пост исчезнет из ленты "друзей", и всё, концы в воду, больше не найдёшь. А через две недели все забудут (ну этот-то не забудут, или, по крайней мере найти можно будет, ибо комрад Цитата на страже, но...). В ЖэЖэ, при всех его проблемах, и через год и через два можно комментировать и продолжать дискуссию, а мордакнига для серёзных постов, как-то не очень пригодна.
> Немного жалко, что Максим Кантор написал это в мордакниге. Просто, пройдёт неделя, пост исчезнет из ленты "друзей", и всё, концы в воду, больше не найдёшь.
Я про репродукцию, так смешнее было. Я в общем-то про возможный ход мыслей нувориша: на настоящего Ван Гога денег нет, репродукцию западло, поэтому прикуплю что-то модное, непонятное, и главное по адекватной цене.
> Стиль..Немецкий экспрессионизм в целом и "Die Brücke" в частности. Всему этому в аккурат 100 лет.
Да, есть что-то схожее. Не специалист, оцениваю субъективно. Ничего особо дурного в таком сходстве не нахожу - времена нынче в чем-то похожие на те, что были сто лет назад, и настроения художников вполне могут совпасть.
> Сегодня это просто унылая плесень.
А что актуально? А то я из современных художников, помимо Кантора, знаю только Васю Ложкина.
Сракандаев слыл покровителем изящных искусств и имел множество друзей среди московской богемы. Степа эту публику презирал, полагая, что [богема существует главным образом для того, чтобы скрашивать досуг дорогих адвокатов.] Сракандаев собирал картины современных художников. Степа считал всех их без исключения наперсточниками духа, причем нечистого.
Дмитрий Юриевич, этот, найти можно будет, я, вроде, об этом написал. Остальные, скорее всего нет. И одиночное цитирование одного поста на широко посещаемом ресурсе, это исключение из правила, которе только подтверждает то, что для размещения серёзных заметок, мордакнига - гуано.
[незаметно конспектирует на ладошке левой руки] А что вы думаете о современных тенденциях развития направлений течений??
[готовится незаметно конспектировать дальше]
Вот-вот. Спрашивается: на кой грантодателю деньги разбрасывать ? Он что-то с этого поимеет ?
> Не Ван Гога же вешать, репродуктивного
Уж при нынешнем-то разнообразии оформительских средств картины, как мне видится, и вовсе не нужны. Ну, по крайней мере, современных авторов - уж точно. Понтануться Рембрандтом каким - это ещё объяснимо. А эти постмодернисты (или как там их) - они-то на кой ? Подозреваю, что за десять баксов в любом переходе нечто подобное дежурный рисовальщик набросает за десять минут.
В контексте дефиниции парадигмы актуального, квинтэссенции духовно-культурного опыта, трансформации философичности и метафизичности форм и образов отражающих микрокосм бытия , намечается некая динамичная тенденция к переосмыслению уже достигнутого в как в концептуальном, так и в визуальном плане.
Обои на десктоп из Космических Рейнджеров 2, Borderlands 2, StarCraft II и Diablo 3 вроде покрасивее смотрятся, чем современное искусство. А один журнал "Мир фантастики" отдохновение для моих глаз.
> Обои на десктоп из Космических Рейнджеров 2, Borderlands 2, StarCraft II и Diablo 3 вроде покрасивее смотрятся, чем современное искусство. А один журнал "Мир фантастики" отдохновение для моих глаз.
Это не говоря уже о фотках баб с сиськами. А все потому, что мы бездуховные быдлы со слабо развитыми зрительными полями!!!
> Я про репродукцию, так смешнее было. Я в общем-то про возможный ход мыслей нувориша: на настоящего Ван Гога денег нет, репродукцию западло, поэтому прикуплю что-то модное, непонятное, и главное по адекватной цене.
Весь текст он говорит, что кого-то критиковал или критикует. Какая-то деструктивная позиция и складывается впечатление, что он только критиковать и умеет.
Я конечно рад за его самооценку, но не совсем понятно почему он думает, что его ярлыки единственно верные? Если он сказал что кто-то ничтожество, то он на 100% прав? И ошибки быть не может? А тот, кто указал ему на эту ошибку обязательно трус и боится выпасть из корпоративной поруки?
> Я конечно рад за его самооценку, но не совсем понятно почему он думает, что его ярлыки единственно верные? Если он сказал что кто-то ничтожество, то он на 100% прав? И ошибки быть не может?
Ты современное "искусство" давно видел? Которое по всяким галереям, инсталляциям и прочим перформансам. Как его вообще расценивать?
Для кого оно? Для чего? Кто вообще этих "творцов" из лечебных учреждений выпустил?
> Весь текст он говорит, что кого-то критиковал или критикует. Какая-то деструктивная позиция и складывается впечатление, что он только критиковать и умеет.
Автор в отличие от большинства представителей т.н. современного искусства (поневоле напрашивается определение Геббельса) умеет рисовать.
> Автор в отличие от большинства представителей т.н. современного искусства (поневоле напрашивается определение Геббельса) умеет рисовать.
Что конечно сразу делает его знатоком человеческой психологии и необходимости политических демонстраций, а все его ярлыки в трусости становятся истиной в последней инстанции.
Я просто недавно с одной бывшей директором ателье, беседовал.
Так она утверждала, что советская система была так устроена, что людям приходилось воровать.
И ещё, была уверена что в СССР воровали много, а сейчас воруют мало.
> Так она утверждала, что советская система была так устроена, что людям приходилось воровать.
Систему строят люди. Сейчас совсем другие принципы работы и куда ни плюнь воруют. И я сильно сомневаюсь, что во времена СССР эти люди воровали бы меньше. Только массовые расстрелы!!!
> Я просто недавно с одной бывшей директором ателье, беседовал.
> Так она утверждала, что советская система была так устроена, что людям приходилось воровать.
> И ещё, была уверена что в СССР воровали много, а сейчас воруют мало.
Зарплаты в торговле были небольшие. А возможность что-то украсть или попридержать "для своих" многих сбивала с пути.
> Что конечно сразу делает его знатоком человеческой психологии и необходимости политических демонстраций, а все его ярлыки в трусости становятся истиной в последней инстанции.
Он сын известного философа и методолога науки Карла Кантора. В числе прочих среди друзей его отца был А.Зиновьев. Так что всю энту тусню либерастов-диссидентов он с детства знает.
> Он сын известного философа и методолога науки Карла Кантора. В числе прочих среди друзей его отца был А.Зиновьев. Так что всю энту тусню либерастов-диссидентов он с детства знает.
Что конечно даёт ему право раздавать ярлыки всем людям на Болотной, ведь туда пришли только либерасты-диссиденты и не было ни одного обычного запутавшегося человека.
> А возможность что-то украсть или попридержать "для своих" многих сбивала с пути.
Она говорила не о возможности, а о том что небыло выбора и воровать приходилось.
У меня нет больше знакомых директоров ателье чтоб распросить, а знать как на самом деле было, хочется.
>Что конечно сразу делает его знатоком человеческой психологии и необходимости политических демонстраций, а все его ярлыки в трусости становятся истиной в последней инстанции.
На мой поверхностный обывательский взгляд - занудные перепевы брюзги -"я никого не люблю" & "меня никто не любит".
> Весь текст он говорит, что кого-то критиковал или критикует. Какая-то деструктивная позиция и складывается впечатление, что он только критиковать и умеет.
Он описывает обычный человеческий конформизм, так люди устроены. Всё несколько усиленно, от обычного, из-за среды, в которой вращался. Красиво и зло, видно наболело.
> Камрад, посоветуй что-нибудь почитать с анализом реформ Хрущева, если есть такое.
Недавно наткнулся на труд некого Харпала Брара, правда копировать его пришлось отдельными главами, книги в целом не нашёл. Но оно того стоило. Качественный анализ с точки зрения марксизма.
> так и было устроено в советское время – когда деятели соцреализма обязаны были убеждать друг друга, что серая мазня Салахова – это искусство.
Я, конечно, человек тёмный, и, например, в ч0рном квадрате Малевича искусства вижу не больше, чем в сером половике, который лежит у меня перед входной дверью.
Но картинки Салахова - они, по-моему, прикольные. Во всяком случае, мазней я бы их не назвал.
> Я не совсем понял, про директоров ателье и заведующих.
> Кто-нибудь может обьяснить?
С точки зрения высокодуховных особ это полезное быдло, стоящее неизмеримо ниже этих самых особ по уровню развития, но чьи услуги крайне необходимы для комфортной жизни. В общем, ни нахер послать, ни в дом не пригласить.
> Недавно наткнулся на труд некого Харпала Брара, правда копировать его пришлось отдельными главами, книги в целом не нашёл. Но оно того стоило. Качественный анализ с точки зрения марксизма.
Максим Кантор, как обычно, сводит всё к банальной человеческой слабости и мелким грешкам: трусость, стяжательство, конформизм и мещанская безыдейность арт-тусовки.
Читатели в восхищении - "Ах, как Кантор честен!"
А меня уже постепенно начинает возмущать слепота Кантора - умного, в общем-то человека.
Надо быть СЛЕПЫМ, чтобы не различить за судорогами современного искусства отнюдь не греховную мелочёвку, а сильнейшую и упорнейшую тёмную страсть.
Хватит водить людей за нос. Обычное коньюнктурно-номенклатурное искусство не обращается к теме смерти и тления С ТАКОЙ настойчивостью, оно не превращает образ любви в пошлую пакость С ТАКИМ упорством, оно не растлевает душу С ТАКИМ упоением.
Полно, господин Кантор. Разуйте свои глаза. Перед Вами и сейчас, и в советские времена совершает свои манипуляции субъект, вовсе не лишённый идеального. Вот только идеальность у него - темная и зловещая.
Новости
VIP
